Мир приключений, 1924 № 02

РУКА МУМИИ

Рассказ Петра Аландского

Рисунки М. Михайлова

… — Убийство Роберта Дойля, знаменитого английского ученого! По подозрению арестован доктор Уильсон!

Кричали газетчики утром 24 июня 1906 года на улицах Лондона.

Газеты покупались на расхват, но никаких подробностей происшествия в газетах не было. Сообщалось только, что убийство Дойля было совершено в его собственной вилле и обнаружено поздно вечером 23-го и что арестован по подозрению друг покойного, хорошо известный в Лондоне доктор Уильсон. Рядом с трупом Роберта Дойля лежал опрокинутый несгораемый шкаф. Когда полицейские подняли шкаф, под ним оказалась разможженная, совершенно сухая кисть человеческой руки. У стены на столе, приспособленном для анатомических работ, был найден обнаженный труп мужчины. Он был, как это выяснило предварительное следствие, вывезен Дойлем 22-го из Центрального морга для научных работ.

Дело было поручено опытному следователю Джемсу Джекингу, который немедленно и приступил к допросу доктора. Доктор, решительно отрицая свою виновность, давал такие странные объяснения, что следователь счел необходимым подвергнуть его экспертизе психиатров. Но психиатры признали доктора психически нормальным, причем, однако, засвидетельствовали, что нервная система доктора чем-то сильно потрясена.

И 2 июля 1906 года доктор Уильсон предстал перед судом.

. . . . .

Большая зала суда была полна самой фешенебельной публикой. Присутствовало немало представителей и научного мира: доктор имел прекрасную практику в аристократических кругах, а Дойль был хорошо известен своими трудами лондонским ученым. Он прославился замечательными открытиями по вопросу о древне-египетских способах бальзамирования.

Еще не окончив своего труда, Роберт Дойль сделал несколько интересных докладов по этому вопросу и пришел к таким неожиданным выводам, что об его трудах заговорили ученые всего мира.

Окончания его работы ждали с нетерпением. Но вдруг Роберт Дойль оставил шумный Лондон и переехал в свою загородную виллу, где у него была небольшая, но хорошо оборудованная лаборатория. Этому отъезду не очень удивились, — Роберт Дойль слыл большим оригиналом. Он и в Лондоне жил очень уединенно, редко выезжал и к себе принимал только немногих друзей, из которых самым близким был доктор медицины мистер Арнольд Уильсон.

Допрос старого слуги Георга, который служил у Дойля около 15 лет, разочаровал публику, — ничего ценного не сообщил. Георг рассказал только, что около 10 часов вечера, проходя мимо кабинета, услышал смех мистера Дойля. По его словам, смех был какой-то странный, — такого он никогда не слышал.

В недоумении он простоял около дверей несколько минут, затем направился к себе. С полчаса он пробыл в вестибюле и вдруг из кабинета раздался душераздирающий крик. Чей это был голос, он разобрать не мог. Вне себя от ужаса кинулся он к кабинету. В этот момент раздался грохот, как бы от падения чего-то тяжелого, а затем резкий звонок…

Когда он вбежал в кабинет глазам его представилась страшная картина… Посреди комнаты лежал с посиневшим, перекошенным лицом труп его хозяина… Около него был опрокинут тяжелый несгораемый шкаф, в котором покойный хранил свои бумаги.

За шкафом, прижавшись к стене, стоял бледный, как полотно, с искаженным лицом доктор Уильсон. Повидимому, позвонил он, так как больше никого в комнате не было. Доктор задыхающимся голосом попросил скорее вызвать полицию, что Георг и сделал немедленно.

Вот и все, что он знал.

После показания полицейского, председатель суда дал слово обвиняемому.

Доктор был бледен. Он тихо поднялся и медленным взглядом окинул собравшуюся в зале публику.

Он заговорил:

— Господа! Меня обвиняют в убийстве моего друга Роберта Дойля! Я невинен! Не я совершил это преступление… это даже не преступление… это… какой-то бред!., кошмар!

Я вам расскажу все по порядку и клянусь, что мой рассказ будет правдив.

23 июня, так около 8 часов вечера, Роберт Дойль позвонил ко мне по телефону. Он настойчиво требовал, чтобы я к нему немедленно приехал. Я забыл еще сказать, что в тот же день он позвонил ко мне еще утром, но меня не было дома. Я очень устал после работы и хотел отдохнуть, но Роберт гак меня просил, что я оделся и вышел из дому.

Приблизительно через час я был у него.

Георг, открывший мне дверь, помог мне снять пальто и провел в кабинет. Когда я вошел к Роберту, он бросился ко мне с такой стремительностью, что я невольно отступил назад. Меня поразило его лицо. Таким я еще никогда его не видел. Всегда спокойный и корректный, он стоял передо мною кое-как, неряшливо одетым, с растрепанными волосами, с лихорадочно горящими глазами.

Он протянул мне обе руки и сказал:

— Благодарю… благодарю… я так боялся, что ты не придешь!.. Ты мне сейчас так нужен… так нужен!..

Удивленный я пожал ему руку и сказал:

— Помилуй Роберт, к чему благодарить?!!.. Я терялся в догадках, что могло случиться с Робертом.

— Не говори, не говори!!.. — хватая меня за рукав, точно боясь, что я уйду, быстро проговорил он, — я знаю, как тебе было трудно приехать, но ты… не раскаешься!.. Ты даже придешь в восторг!.. Он рассмеялся сухим, нервным смехом, и быстро зашагал по комнате странной, колеблющейся походкой.

Я опустился в кресло, продолжая с изумлением глядеть на моего друга. Я не спускал с него глаз и ровно ничего не понимал.

Роберт все ходил по комнате и молчал, погруженный в свои думы.

Я подошел к нему и сказал:

— Успокойся, дорогой Роберт! Расскажи мне лучше, что случилось? Зачем ты меня звал?

Роберт остановился и, посмотрев на меня, сказал торжественно:

— Арнольд! Я сделал такое открытие, которое должно увековечить мое имя!

Он опять замолчал, пристально глядя на меня. Я с тревогой посмотрел на него. «Не сошел ли он с ума?» мелькнуло у меня в голове. Однако, я ему ничего не сказал и только повторил свою просьбу сказать, в чем состояло его открытие. Роберт сел в кресло.

— Ты, конечно, знаешь, Арнольд, что я заинтересовался способом бальзамирования и для своих работ приобрел с трудом, за колоссальные деньги, две мумии. Увлекшись этими занятиями, я принужден был попутно заняться: химией, физиологией и другими близко стоящими к моей работе науками. Я совершенно случайно обратил внимание на способы оживления сердца и других тканей на короткий срок различными химическими реагентами вроде составов — Локка, Лангендорфа и других. Я решил в свободное время повторить эти опыты. Произведя целый ряд последних, я убедился в их огромной важности. Ты, может быть, помнишь, что можно заставить сердце млекопитающихся некоторое время сокращаться, погрузив его в тот или иной состав? — вдруг прервав свой рассказ, спросил Роберт.

Я утвердительно кивнул головой.

— Ага! Ты помнишь? Ну так знай!.. Роберт поднялся и с гордостью посмотрел на меня. — Я сделал большее… Я могу оживить человек а…

Я невольно поднялся с кресла. Теперь я был почти уверен, что мой друг помешался.

— Что с тобой? Ты говоришь невозможные вещи! — сказал я как можно спокойнее. Роберт ничего не ответил. Глаза его сверкнули. По бледному лицу пробежала легкая судорога.

— Итак, по твоему это невозможно?.. Это невероятно? — волнуясь, заговорил он. — Я докажу тебе, что ты ошибаешься!.. Ты сию минуту собственными глазами убедишься в истине моих слов. Но прежде, чем оживить вот этого субъекта, — при этих словах он сорвал простыню с длинного предмета, лежавшего на столе за нами. И я невольно вскрикнул: на столе лежал обнаженный труп мужчины. Роберт продолжал:

— Итак, прежде, чем оживить его, я воскрешу вот эту руку. Он, не торопясь, вынул из небольшого ящичка, стоящего на его письменном столе, сухую кисть руки с длинными, тонкими пальцами и крашеными ногтями.

— Не знаю, как сегодня, а вчера этот опыт удался! — сказал Роберт и помолчав, продолжал торжественным голосом:

Эта рука принадлежала фараону Абистриксу XIII, мумия которого находится у меня. Он жил более чем за 5,000 лет до Р. X. Этот фараон был известен своей жестокостью. Он задушил, между прочим, вот этой самой рукой, своего отца и свою мать.

Я с ужасом смотрел на сухую руку мумии и на Роберта.

— Я оживлю ее вот этим составом!.. Составом, открытым мною и рецепт которого знаю только один я! С этими словами Роберт высоко поднял к лампе пузырек с бледно-зеленого цвета жидкостью. Лучи света упали на нее и она засверкала изумрудным цветом.

— Я вчера вспрыснул слишком мало, и рука едва шевелила пальцами. Сегодня я утрою порцию.

С этими словами Роберт достал шприц, наполнил его своей таинственной жидкостью и осторожно ввел иглу шприца в высохшую вену мертвой руки.

Прошло несколько минут… Было тихо… Мы ждали… И вдруг… мне почудилось… Я почувствовал, что мои волосы подымаются у меня на голове… рука мумии вздрогнула… что-то пробежало по ней. Она шевельнула пальцами. Мы молчали. Я хотел встать, подойти к Роберту, пожать ему руку, поздравить с этим величайшим открытием, но вместо того я откинулся на спинку кресла и не мог свести глаз с этой чудом вызванной к жизни руки…

Жизненная сила руки между тем возрастала. Рука скрючила сухие пальцы… Попробовала на них подняться… Поднялась… Несколько колеблющих неверных движений. Затем послышалось шуршание бумаги и рука поползла по столу…

Ужас сковал меня на несколько минут, да именно ужас и вместе с тем какое-то безотчетное брезгливое чувство овладевало мною. Ужасный, мерзкий паук полз по столу…

— Останови ее!.. Спрячь в ящик… — задыхаясь, прошептал я.

Арнольд поднялся. В этот момент рука сделала неверное движение и, сорвавшись, упала на пол.

Через секунду она уже ползла по полу… Сухие крашеные ногти шуршали по паркету… Она двигалась все быстрее и быстрее… Силы ее, видимо, все росли. Она стала делать прыжки…

Сперва едва отделяясь от паркета, потом все выше и выше… Ужасное явление!..

Безумными глазами смотрел Роберт на эту гадину, вызванную к жизни его гением. Он стоял молча, не спуская с нее глаз… Вместо дыхания из его груди вырывался какой-то хрип… Мы молчали.

Вдруг рука стала направляться к Дойлю. Он невольно подался назад… Неровными прыжками, сухо стуча ногтями по паркету, рука мумии приближалась к нему. С перекошенным от ужаса лицом, с дико-горящими глазами он все отступал. Прошло несколько мгновений… вдруг Роберт вскрикнул не своим голосом и захохотал… Боже, что это был за хохот… Роберт несомненно сошел с ума, мне казалось, что я тоже начинаю сам терять рассудок. Роберт внезапно покачнулся, сделал движение вперед к этой ужасной руке… протянул свои руки… Бутылка с таинственной зеленой жидкостью упала на пол и разбилась… Нет слов человеческих передать состояние моей души… Рука мумии подпрыгнула, вцепилась в сюртук Дойля… Он снова захохотал. Рука судорожно впилась в плечо…

Момент — и тонкие сухие пальцы кисти с силой сдавили горло Роберта. Его лицо помертвело… Глаза вылезли из орбит… Страшный хрип… Из открытого рта высунулся распухший язык… Роберт беспомощно взмахнул руками и тяжело грохнулся на пол…

Рука не отпускала его шеи, она продолжала сжимать эту шею с какой-то, казалось, безумной злобой…

Но вдруг пальцы разжались, рука стала медленно сползать с трупа Роберта… бездыханного тела, лежавшего передо мной… Рука сползла… замерла на минуту и вдруг, подскакивая, ринулась на меня…

Я испустил нечеловеческий крик… и с силой отчаяния упершись в несгораемый шкаф, опрокинул его. Раздался страшный грохот… Мне казалось, что что-то хрустнуло…

Я еще раз вскрикнул и как будто потерял на мгновение сознание…

Я не помню, когда я позвонил.

Остальное вы знаете господа.

. . . . .

Доктор покачнулся. Его поддержали и усадили в кресло.

Судьи многозначительно переглянулись и устремили взоры на эксперта.

. . . . .

Доктор через неделю скончался от нервной горячки в психиатрической больнице, куда его отправили по постановлению суда.