Мир на грани

Глава 2. Случайная встреча

Когда работа над автомобилем приближалась к концу, была уже половина шестого вечера. Свою часть Сазар и Николя закончили ещё час назад. Теперь, тихо переговариваясь, они наблюдали за кропотливой работой над эфирным усилителем.

Натан последовательными пробами подстраивал камни воздушного и огненного аспектов, установленные на корпусах цилиндров двигателя. То ослабляя контакты, то снова затягивая, он подкручивал винты зажимов каждого камня эфира, подносил ладонь к нему и закрывал глаза, проверяя, как тот работает.

— Слушай, Натан, — заговорил Николя, — когда это ты так поднаторел в полуэфирных моторах? Неужели в Империи каждого учат обращаться с камнями?

— Нет, конечно, — отозвался Натан и, наконец-то закончив, опустил капот. — Мой дядя держал автомастерскую, так что я с малых лет копался под капотами. Да и в армии частенько приходилось этим заниматься.

— Это не объясняет, где ты научился обращаться с камнями, — резонно заметил Николя. — Ты же чувствуешь, как они работают?

— Может быть.

Натан хитро взглянул на коллегу, и тот страдальчески закатил глаза и проворчал:

— Вот вечно же он!.. Когда-нибудь ты мне всё расскажешь, понял?

— Ладно-ладно, будет тебе, Николя! — Сазар добродушно улыбнулся и сообщил уже обоим работникам: — Завтра позвоню этой дамочке, Алексии, и скажу, чтоб забирала машину. А на сегодня всё, мы молодцы! Пора по домам.

Приняв душ и переодевшись, Натан забрал сумку с «посылками» от Клода и ушёл.

По расписанию ближайший автобус в Монъепьер должен был отправляться только через сорок минут. Натан решил скоротать время на набережной и, перекинув через голову ремень сумки и закурив, направился вниз по улице.

По правую сторону стояли преимущественно трёх- и пятиэтажные дома, по левую — раскинулись уже высохшие луга, кое-где заросшие кустами, а порой и папоротниками.

Вскоре Натан был у плавного изгиба улицы, а затем вышел на набережную, залитую косыми лучами садящегося солнца. Парой метров ниже дороги начинался усыпанный ракушками узкий пляж, по которому неспешно прогуливались горожане. Более широкий и ухоженный — именно тот, который в первую очередь привлекал отдыхающих, — располагался двумя сотнями метров дальше. Даже сейчас оттуда доносился шум голосов и весёлых детских криков.

Натан остановился у металлического ограждения набережной и устремил взгляд к горизонту. Там сходились бескрайнее оранжевое небо и воды моря Де‑Хааг, которое этим вечером было на удивление спокойным, даже безмятежным. Лишь виднеющийся вдалеке крейсер Анхальтской Империи разрушал эту идиллию. Боевой корабль явно находился в водах Аримана, но не приближался.

Мысли Натана вернулись к полученным свёрткам.

«Сколько раз уже мне передавали такие «посылки»? — попытался вспомнить он. — Сколько раз я делал то, за что должен был оказаться за решёткой?.. Однако всё сходило с рук. Просто потому, что выполнял указания секретной службы. И это сейчас-то, в такое напряжённое время!»

Натан бросил окурок на землю и раздавил ногой.

«Странно только, что Оливье на этот раз припёрся лично… Он так хотел убедиться, что я получу «посылку»? А почему?.. Затевается что-то совсем серьёзное? Или он проверял, сможет ли его подчинённая обмануть меня?»

Взгляд Натана сместился с крейсера на пляж и оказался прикован к девушке с тёмно-рыжими прямыми волосами, стриженными под удлинённое каре без чёлки. С босоножками в руках она, облачённая в короткое летнее платье персикового цвета в крупный белый горошек, с открытыми плечами, вышагивала стройными босыми ногами у самой воды.

Это и была Алисия Жиру — та самая девушка, которую друг Натана знал со средней школы и которую не раз вспоминал сегодня.

По местным меркам она была высокой и обладала спортивной подтянутой фигурой. С глазами цвета тёмного изумруда, в меру пухлыми губами и россыпью веснушек, которых стыдилась и которые пыталась скрывать тональным кремом, Алисия не могла не выделяться среди сверстниц. А было ей двадцать три — всего на два года меньше, чем Натану.

Словно почувствовав прикованный к себе взгляд, Алисия остановилась и осмотрелась. Заметив Натана, она помахала рукой и поспешила к лестнице на набережную. Едва поднявшись по ступеням, надела босоножки, затем приветливо улыбнулась проходящим мимо подросткам, старший из которых ещё не раз очарованно обернётся…

— Привет! — уже подойдя к Натану, воскликнула Алисия.

Её голос был звонким и энергичным, но в то же время мелодичным. Этой энергичности соответствовал взрывной характер, который, если верить Бернарду, по мере взросления становился всё более спокойным. Однако иногда прошлое буйное «я» Алисии будто бы выходило из-под контроля.

Это она и продемонстрировала после следующих же слов Натана:

— Привет-привет. Не думал, что вот так вот запросто наткнусь на тебя.

— Ох, не думал он!.. И почему это «запросто» и «наткнусь»?! — вспылила Алисия, но затем внезапно успокоилась. — Я тоже рада тебя видеть, Натан. Или лучше сказать: Натаниэль?

— Нет, не надо. Это месть, что ли?

— Почему? Красивое же имя.

Натан изобразил ироничный смех.

— Только не моё. Я не имею ничего общего с этим «Натаниэлем».

— Но ведь ты и не Нэйтан, — весело возразила Алисия. — В общем, сам виноват. А я оставляю за собой право называть тебя так, как захочется.

— Как вздумается, скорее…

Алисия прищурилась.

— Ты что-то сказал?

Натан смиренно опустил голову, показывая, что принимает поражение и готов обсуждать условия капитуляции.

— Нет, — наконец ответил он и вновь посмотрел на девушку, встречаться с которой, как и затащить в постель, захотел бы любой парень.

«Веснушки, рыжие волосы, тёмно-зелёные глаза, да личико это округлое… — подмечал Натан. — Всё это не свойственно ни местным, ни материковым урилийцам. Мне всё интересно, кто же её родные родители? Живёт-то она с приёмными… Которые, правда, были друзьями родных, но рассказывать об этом отказываются даже ей».

— Что ты так смотришь?.. — Алисия внезапно смутилась, но затем воскликнула: — Натан! Чёрт тебя дери, опять себе на уме?!

Она шумно выдохнула и возмущённо упёрла руки в бока.

— Ты как здесь оказалась? — спросил Натан, игнорируя её испепеляющий взгляд.

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Алисия сокрушённо покачала головой. Затем она прислонилась к ограждению и лёгким движением руки убрала за ухо развевающуюся прядь волос.

— Провожала подругу, — ответила Алисия. — Я говорила о ней раньше: Ритерья Марьен. Принц-то наш так вообще хорошо её знает! Ну а затем решила прогуляться по пляжу.

«Не помню, чтобы хоть раз слышал об этой Ритерье, — подумал Натан, затем с улыбкой отметил: — А Алисия до сих пор вспоминает школьное прозвище Бернарда: Принц!»

— А ты… какими судьбами? — помедлив, спросила она.

— С работы.

— У тебя же выходной!

— Ага, был. На бумаге.

Алисия ехидно поинтересовалась:

— Заставили поработать? Ну и как оно, когда ломают график?

— Не очень, — признал Натан и скорчил гримасу. — Да и слишком часто такое в последнее время. За что нужно будет «поблагодарить» Оливье…

Алисия, не расслышав последних слов, лишь рассмеялась. Придерживая подол платья, она села на невысокое ограждение набережной.

— Вот же искусительница… — ухмыльнувшись, заметил Натан.

— Кто? Я?!

— Ну не я же.

Алисия изучающе посмотрела на Натана и, как ему показалось, прошептала себе под нос:

— Это с какой стороны посмотреть…

Натан вновь обратил взгляд на подругу, но она лишь поинтересовалась:

— Так и… что ты думаешь о поездке в Шансенхайм?

— Знал, что этот вопрос всплывёт!..

— Да-да. Что же скажет этот «кусок анхальтского льда»?

Натан от удивления закашлялся, и Алисия тут же пояснила:

— Так тебя называет Бернард.

— Это ещё за что?

— Секрет! Только между друзьями.

— Мы с тобой четыре года знакомы, и я всё ещё не друг?

— Не ври: меньше четырёх. Я вернулась в Ариман только в августе пятьдесят третьего, — поправила Алисия. — Но дело не в этом! Ты с Бернардом постоянно секретничаешь, так почему я не могу?

— Ладно-ладно!.. — Натан капитулировал. — Скажи хотя бы, давно оно у меня?

— Прозвище? Прилично. Но мой вопрос всё ещё без ответа, Натаниэль, — подаваясь к Натану, напомнила Алисия. — Так и что скажет этот «кусок анхальтского льда»?

Он пристально взглянул на подругу, из-за чего та, словно смутившись, опустила глаза. Но мысли Натана в этот момент занимали слова Клода о документах, без которых никто в здравом уме не будет пересекать границу Анхальтской Империи.

Если такого человека схватят службы внутренних дел — он ещё может считать себя счастливчиком. Иначе на него падёт взор имперской Инквизиции, методы которой гуманными не назвать. А учитывая, что её агенты — одни из сильнейших на континенте эфирных искусников[5], тяжело даже представить, как именно будет проходить допрос и в каком состоянии окажется ментальное здоровье задержанного.

— Знаешь, Бернард уже пытал меня сегодня, — признался Натан. — Выбивал согласие. С пристрастием… Ну, и я согласился.

Алисия удивлённо похлопала ресницами, но затем улыбнулась и тихо произнесла:

— Он давно хотел, чтобы вы оба побывали с нами на Фестивале…

— Оба? — не понял Натан.

Алисия спрыгнула с ограждения и отряхнулась. Сцепив руки за спиной, сделала несколько медленных шагов, после чего обернулась и неуверенно заговорила:

— Скажи, а к тебе по вечерам до сих пор приходит… эта кошка… которая гуляет сама по себе?

— Какая, чёрная? Постоянно.

— Нет, я‑а… Я не про ту… — Алисия закусила губу. — Забудь.

Натан недоумённо уставился в спину подруги, вновь зашагавшей вдоль набережной, и бросился следом. А когда догнал, та как бы невзначай спросила:

— Как там наша анхальтская подруга?

— Ты про Карину? Вы же, вроде, сдружились за прошедший год? Неужели не созваниваетесь?

— Сдружились, да. Созваниваемся. Но даже у подруг есть секреты… Можно, конечно, начать задумываться о том, что же это за подруги такие?.. — Алисия бросила взгляд через дорогу и тут же воскликнула: — Ох, чёрт! Это же мой автобус! Бли‑и‑ин, заболталась!

Уже закончив посадку пассажиров, автобус на противоположной стороне улицы начал отъезжать от остановки.

Размахивая руками, Натан бросился наперерез. Ему удалось остановить автобус, водитель которого тут же высунулся из окна и громко звучно выругался, потрясая кулаком.

Как только Алисия поднялась в салон и на прощание, весело улыбаясь, помахала рукой, Натан поспешил на совершенно другую остановку.

«Как бы теперь самому не опоздать!» — с усмешкой подумал он.

Натан успел на автобус, прибежав на остановку недалеко от автомастерской за полминуты до отправления. Оплатив проезд, прошёл в конец почти пустого салона и вразвалку уселся на свободном месте.

Когда автобус выехал из Алуара, Натан, любуясь морем, вновь задремал. Проснулся он полтора часа спустя. К этому моменту за окном полностью стемнело. Автобус был уже недалеко от Монъепьера, но пока ещё ехал вдоль берега.

Сонно протерев глаза, Натан устремил взгляд на Анхальтский залив. На ребристой водной поверхности отражались обе луны Терры. На звёздном небосводе они, вращаясь каждая по своей орбите, из ночи в ночь вновь сближались, словно неминуемо столкнутся… Но, как и раньше, разойдутся и на этот раз.

Ни один учёный не мог объяснить это.

Создавая на поверхности Терры различные погодные явления, влияя и на прибои, обе луны подобным образом встречались лишь в несколько столетий. Каждый раз при этом происходило что-то необъяснимое. Всё остальное время учёным казалось, что в небе только один спутник — тот, который и должен был существовать.

«Интересно, — подумал Натан, уже напрямую рассматривая луны, — они ведь одинаковые, совершенно. Но видно вторую будто… сквозь какую-то вуаль. Правда, из ночи в ночь эта луна кажется всё чётче…»

Натан читал об этом в какой-то анхальтской газете, но давно — ещё в юности, до армии. Он помнил, что статейка заставила провести весь день в библиотеке в поисках астрономических трудов на эту тему. Но понял лишь одно: никто из учёных не воспринял всерьёз ту газетную идею. Разочаровавшись, Натан больше не вспоминал об этом.

Мысль статьи была проста, хоть и напоминала чью-то больную фантазию: происходящего раз в несколько веков в ночном небе Терры просто не должно быть. Не может планета обладать ещё одним спутником, который большую часть времени никак себя не проявляет, которого обычно даже не видно.

Натан усмехнулся.

«Всё так, словно одна из лун действительно не существует», — подумал он и, пересев к окну, прислонился лбом к стеклу.

Натану захотелось выйти, прогуляться в прохладе ночи, наслаждаясь сильным ветром — тем, который был совершенно другим высоко в заснеженных горах, на линии соприкосновения анхальтских и визамских войск.

Натан уже не раз лгал Алисии о своём прошлом. Лгал и Бернарду… Правду знал только Клод, но тоже далеко не всю.

«Что я там говорил? Что мне не приходилось убивать? — думал Натан. — Это ложь. Я просто не помню, сколько их было. Нет… Я не хочу вспоминать».

Он опустил взгляд на намотанную на руку кожаную ленту, словно под ней было то, что могло напомнить число отнятых жизней.

Из его воспоминаний вынырнуло лицо командующего силами вторжения в Визам. Натан стиснул зубы и устремил взгляд на поверхность моря. Теперь в его глазах была лишь ненависть.

Свернув с побережья, автобус начал подниматься по извилистым дорогам на высокий холм, к центру Монъепьера, но по пути сломался и выгрузил всех немногочисленных пассажиров.

Натан вышел одним из последних. Обойдя автобус, он заглянул под поднятый капот мотора, с которым уже возился водитель, но, качнув головой, лишь направился вверх по улице. Опыт автомеханика подсказывал: на месте неисправность не устранить.

Дорога к дому Натана пролегала по окраине Монъепьера, где не было плотной застройки, а между зданиями частенько виднелись поросшие кустарником пустыри. По пути практически никто не попадался. Всё население кутило вместе с приезжими в центре города в небольших кафе или ресторанах.

Едва дойдя до тропы, по которой можно было срезать через рощу, Натан внезапно остановился. Его пробил озноб, расслабленность уступила место настороженности, а сердцебиение участилось.

То, что Натан испытал, было сродни ощущению опасности.

Казалось, что кто-то — а скорее даже что-то — вскользь взглянуло на него. Это что-то обладало иррациональной злостью, которая в одно мгновение способна вызвать смертельный ужас даже у взрослого человека.

Словно из тумана, из воспоминаний Натана начали всплывать образы того, с чем пришлось столкнуться в Визамских горах семь лет назад.

Вечный зимний сумрак…

Глубокий снег…

Шквальный ветер, который, казалось, мог содрать мясо с костей…

И скрюченные человеческие силуэты, двигавшиеся совсем не как люди…

Натан искоса посмотрел в сторону того, что заставило испытать уже забытые, связанные с произошедшим чувства. Оно будто бы находилось даже не на Ариманском полуострове — где-то на территории Республики… Но, несмотря на расстояние, ужасало.

Натан нервно сглотнул. Ему казалось, что время застыло. Дыхание стало медленным и тихим… Затем совсем рядом раздался хруст сухой ветки.

Натан вздрогнул и мгновенно повернулся на звук.

Из-за ближайшего куста, осторожно ступая длинными лапами, показалась рысь. В темноте было крайне тяжело её рассмотреть, но в том, что это точно не та дикая кошка, семейство которых встречалось здесь и в южных степях Империи, Натан не сомневался.

Эта рысь была крупнее типичных представителей своего вида. Её густая шерсть обладала белоснежным окрасом, а необычайно длинный и косматый хвост был лишь немного короче туловища.

«Кажется, я уже не раз видел её в Аримане, — подумал Натан, отвлёкшись от ощущений, напоминавших плод разыгравшегося воображения. — Горная рысь. Откуда она здесь, так далеко от Визама?»

Визамская рысь хрипло муркнула и села. Взгляд её янтарно-жёлтых глаз не отрывался от Натана ни на секунду. Она зевнула, затем недовольно, почти возмущённо фыркнула. Искоса посмотрела на вышедшую из кустов обыкновенную рысь — скорее всего, самца — и угрожающе прорычала.

Песочно-рыжий зверь предпочёл тут же ретироваться.

Визамская рысь хрипло, словно усмехаясь, мяукнула. Затем она вновь устремила на Натана взгляд, кажущийся слишком осмысленным для животного, после чего с лёгкостью перепрыгнула кусты и скрылась в темноте.

Натан пришёл домой пятнадцать минут спустя, по пути миновав сварные турники на поросшей травой спортивной площадке. Обычно он не упускал возможности позаниматься, но только не когда получал задания от секретной службы, которые предпочёл бы не выполнять. Но, как Клод и говорил, именно из-за этой работы Натан вообще смог жить здесь. И именно она была основным источником заработка, хранимым в секрете даже от Бернарда и Алисии. Они знали только то, что Клод время от времени о чём-то просил их друга.

Дом, в котором Натан снимал комнату ещё во время обострившегося «бунтарства» Бернарда против отца, находился на окраинах верхней части Монъепьера. Это было одноэтажное строение с покатой черепичной крышей.

Натан взошёл по узкой лестнице на террасу, поднятую на метр над землёй, и открыл входную дверь. За порогом оказалась небольшая прихожая, львиную долю которой занимали предметы домашней утвари, оставленные предыдущим хозяином. Натан всё подумывал вернуть их Бернарду или вообще выбросить, раз тому они были не нужны, но каждый раз что-то отвлекало.

Не закрывая двери на улицу, Натан распахнул в доме все окна, чтобы усилившийся к ночи ветер продувал жилище насквозь. Под ногами поскрипывал обычный дощатый пол. Включаемые светильники выхватывали из темноты совершенно простые обои и мебель непритязательных форм. При взгляде на это внутреннее убранство даже невозможно было сказать, что здесь когда-то обитал сын известного даже в Империи учёного.

«Странно, что младший Телива предпочитает так скромно жить, — ещё тогда, четыре года назад, задумался Натан. — Бернард как будто стыдится связи с ариманской аристократией… Впрочем, мне же лучше».

Натан оставил сумку в комнате, затем вскипятил чайник и залил горячей водой ковшик с молотым кофе, в который бросил щепотку мелко порубленных пряных листьев. К этому моменту к порогу подобралась чёрная кошка, привлечённая светом из распахнутой входной двери, и мяукнула.

Услышав её, Натан вышел на террасу и насыпал корма в оставленную миску. Кошка тем временем, тихонько мурча, тёрлась об его ноги с явным желанием оставить свой запах, после чего радостно захрустела угощением.

Вернувшись, Натан включил в комнате радиостанцию, в которой сочетались обычная ламповая электроника и один-единственный эфирный камень. Тот позволял усиливать и выпрямлять сигнал, не привнося помех. Но этот усилитель приходилось частенько подстраивать, чем Натан и занимался, применяя навыки работы с камнями, освоенные ещё в годы обучения.

Радио, как и газеты, в Аримане служило основным источником информации. В отличие от Империи, здесь телевидения не было, пусть оно и там только начало активно развиваться.

Когда Натан поймал нужную радиоволну, из встроенного в деревянный корпус динамика зазвучал мужской голос. Диктор новостей говорил о грядущем посещении Аримана старшим сыном ныне покойного анхальтского императора Ла́нкрехта III — кронпринцем Аароном Кайзе, а также канцлером Отто фон Циммером, известным как Стальной Канцлер.

Одиннадцатого июля в сопровождении личной охраны и отряда имперских войск кронпринц и канцлер прибудут в Ариман на встречу с герольдом Томашем Везрана. Они задержатся на несколько дней для переговоров с сенатом в Алуаре и посещения центра промышленности в Немфасе, а также, возможно, для отдыха в летней резиденции герольда в Монъепьере.

Слушая новости, Натан задумался:

«Интересно, Бернард понимает, зачем на самом деле Стальному Канцлеру нужен Ариман и для чего Империя последние лет пять вливала деньги в местную экономику? Уж не помню, во что верят местные, но владеющий полуостровом контролирует весь северный берег моря, может угрожать как Республике, так и Империи. И даже навязывать волю Союзу Дери‑Мар на южном берегу, а то те пустынники уж слишком зарываются из-за своей нефти».

Под конец сводки диктор начал зазывать на оперу в Большом театре Алуара, которая должна состояться через день.

Усмехнувшись над столь навязчивой рекламой, Натан вернулся на кухню. Достав две кружки, налил в первую свежезаваренный кофе, в аромате которого чувствовались пряные, кисловатые нотки, затем собрался наполнить и вторую, но остановился.

— Точно!.. Сегодня тоже не пришла, — прошептал Натан.

У него уже выработалась привычка: заваривать ещё одну кружку кофе для их анхальтской подруги. Ею была та самая Карина, о которой они говорили с Алисией. Анхальтка поселилась где-то в Монъепьере весной прошлого года и за прошедшее время вынудила Натана привыкнуть к своим внезапным визитам.

Карина наведывалась по вечерам, раз или два в неделю, чтобы угоститься именно его кофе, с травами. Но иногда совершенно так же, без предупреждения, на какое-то время исчезала из города.

«Вот и сейчас, видимо, — решил Натан. — В последний раз приходила десять дней назад. Интересно, конечно, где она так пропадает, но… Ведь и спросить получится только при следующей встрече: не знаю ни номера её телефона, ни где живёт. Если подумать, не знаю даже фамилии. А искать по телефонному справочнику, в котором по чьей-то дурацкой прихоти указаны ещё и адреса, смысла нет: Карин среди ариманок более чем хватает».

Убрав пустую кружку, Натан вновь вышел из дома. Кошка к этому моменту уже съела весь корм. Умывшись, она лишь мяукнула — и была такова.

Пока Натан пил кофе, облокотившись на ограждение террасы и смотря на звёзды, из динамика радиостанции раздались звуки фортепиано. Это звучала одна из последних записей «Просвещённых» — группы, в которой пела известная на всём континенте Катарина Айнзит, обладающая глубоким бархатистым оперным голосом. Хоть Натан и не считал себя любителем музыки, но песни «Просвещённых» казались ему приятными. Возможно, виной тому цепляющие мелодии, которые исполняли музыканты.

«Интересно, кто у них сочиняет? — подумал Натан. — С текстами-то понятно, но музыку?.. Неужели сама Айнзит всем занимается?»

Из прихожей затрезвонил телефон. Когда Натан снял трубку, из неё донёсся голос Бернарда. Тот сперва пожаловался, что едва смог дозвониться, а затем, «как и обещал», начал допытываться о поездке на Фестиваль.

— Алисия меня не обманула? — спросил Бернард. — Ты едешь с нами?

— Угу…

— Здорово! Но пожалуйста, друг мой, запомни: я придумаю что-нибудь пооригинальнее для пыток, и особенно — для твоих.

Натан поперхнулся остатками кофе.

— Нэйт?.. — Голос друга стал обеспокоенным. — Ты чего? Я ведь ещё не начал.

— Она что, дословно всё передала? — просипел Натан.

— А ты думал?

Из трубки прозвучал искажённый динамиком смех.

— Кстати! — воскликнул Бернард. — Это что, я «Просвещённых» слышу? У тебя всё-таки появился вкус, ты стал их поклонником? Тогда поздравляю! На открытии Фестиваля они будут выступать в Шансенхайме.

Проговорив ещё несколько минут, друзья попрощались.

Закрыв входную дверь, Натан вошёл в комнату. С его лица словно спала маска: не осталось ни намёка на приветливость и мягкость, которые обычно видели окружающие, а сосредоточенный взгляд стал холодным.

Натан задёрнул шторы на окнах, затем достал из сумки погребённые на дне свёртки.

В первом, который до этого он не разворачивал, оказались толстая пачка денежных купюр и бутылка виноградного бренди в мятой обёрточной бумаге.

«Что там говорил Оливье? Попробуй, понравится?..» — вспомнил Натан.

Открывать бутылку он не стал.

Надев перчатки, Натан развернул второй свёрток и осмотрел каждую деталь люгарда. Затем собрал оружие. Теперь Натан держал пистолет с сильно наклонённой рукоятью и длинным тонким стволом.

Не вставляя магазин, Натан передёрнул затвор, направил оружие на люстру и плавно нажал на спуск. Раздался механический щелчок.

Убедившись, что люгард исправен, несмотря на некоторую изношенность деталей, Натан отложил его в сторону. Взяв обёрточную бумагу, достал из шкафа чугунный утюг с засыпанной в отсек для угля эфирной пылью огненного аспекта и старательно разгладил её.

Текст на бумаге медленно, но верно проявился. Правда, начинал исчезать, как только та остывала.

В сообщении говорилось, что в Большом театре во время оперы состоится встреча ариманского сенатора с агентами Республики. Этот сенатор может передать планы передвижения гостей из Империи и их охраны. Секретная служба предполагает, что урилийцы используют эту информацию для организации покушения на имперских политиков во время посещения Аримана. Однако без явных доказательств проводить задержание сенатора не имеет смысла. Во-первых, он будет всё отрицать, и тогда его не заставить выдать свои связи; а во-вторых — это спугнёт агентов Республики.

«Значит, у секретной службы есть свой человек в окружении сенатора, — решил Натан, а когда дочитал до конца, недобро усмехнулся. — Ну и сволочь же ты, Оливье!»

В конце сообщения было перечислено, что должен выполнить Натан: проследить за успешной передачей «пакета»; не позволить военной полиции задержать сенатора; при необходимости помочь секретной службе с захватом.

А также ликвидировать республиканских агентов, инсценируя новый виток разборок «левых» и «правых» политических сил Урилии, проникших в Ариман.

Естественно, никаких следов причастности анхальтца остаться не должно.

Натан сжёг бумагу на кухонной плите. Вернувшись в комнату, он разлёгся на кровати. Под половицами под ней был спрятан ещё один свёрток, в котором хранились более современный имперский пистолет и армейский керамбит.

— Вот тебе и «человек для подстраховки», да, Оливье?.. — выдохнул Натан. — Ты окончательно решил превратить меня в боевика?

Натан потянулся вверх рукой и сомкнул два пальца — большой и указательный. Когда он разъединил их, между подушечками с характерным треском образовалась дуга электрического разряда.