Мир красного солнца (журнальные иллюстрации)

ПРИМИРЕНИЕ НА ГАНИМЕДЕ

— Разрази меня гром! — взорвался Грэмп Паркер. — Собралась мне все испортить? Не хочешь, чтобы я ехал на нашу встречу?

— Ты же знаешь, что это неправда, — возразила Селия, — Но ведь ты постоянно норовишь выкинуть что-нибудь этакое. Я с ума сойти успею, пока тебя дома не будет.

— Да слыханное ли дело: солдат — и без личного оружия?! — продолжал бушевать Грэмп. — Если мне не полагается личного оружия, так я и с места не двинусь. Остальные ребята наверняка возьмут.

Дочь не уступала.

— Тебе напомнить, чем окончилась твоя попытка продемонстрировать Гарри старый бластер в действии? Чудо, что вас обоих не поубивало.

— Да не собираюсь я стрелять, — возмутился Грэмп, — Это же неотъемлемый элемент формы. Я без него словно голый.

— Ладно, пап, — Имея немалый опыт в подобных прениях, запросто способных продлиться до самого вечера, Селия сдалась, — Только будь осторожен.

Она встала и ушла в дом, а Грэмп потянулся всем телом, подставляя солнышку старые кости. Хорошо в июньское утро на скамейке перед домом.

— Деда, что делаешь? — Малыш Гарри вывернул из-за угла и направился к старику.

— Ничего.

Мальчик забрался на скамью.

— Про войну расскажи.

— Иди-ка лучше поиграй, — отозвался Грэмп.

— Ну деда-а… — В голосе внука послышались умоляющие нотки. — Расскажи про ту большую битву. Про ту, в которой ты участвовал!

— Битву при Ганимеде? — уточнил Паркер.

Гарри кивнул.

— Угу, про эту.

— Я, конечно, уже не помню ее так, словно это было вчера, — начал Грэмп. — Сорок лет прошло — сорок лет стукнет в середине следующего месяца. Марши тайком стянули большой флот под прикрытие Ганимеда. Они собирались напасть на нас из засады, в тот момент, когда мы меньше всего этого ожидали…

— А марши — это кто?

— Марши? Ну, так мы называли марсиан. Что-то вроде прозвища.

— А вы с ними воевали?

Грэмп хохотнул.

— Да уж. Мы с ними повоевали. Мы сами врезали им по зубам и, пока они соображали, что к чему, там же, на Ганимеде, разнесли их в клочья. После этого был подписан мир, и с тех пор никаких войн не случалось.

— Ты туда едешь? — поинтересовался внук.

— Туда. На Ганимеде устраивают большую встречу ветеранов. Первую с тех пор. А потом, возможно, такие встречи будут проводить каждый год или раз в два года.

— А марсианские солдаты, которых вы там победили, тоже приедут?

— Да, их пригласили. — Грэмп недобро ухмыльнулся: — Только непонятно зачем. Им там вообще делать нечего. Это мы победители, а у них нет никакого права появляться на встрече.

— Гарри! — раздался голос Селии.

Внук спрыгнул со скамьи и потрусил к крыльцу.

— Чем занимался?

— Дедушка рассказывал мне про войну.

— А ну марш в дом! — рассердилась мать, — Если дедушка не может придумать ничего лучшего, кроме как расписывать кровавые побоища, то тебе следует быть умнее и не слушать. Я же запретила приставать к нему с расспросами о войне.

— Черт побери! — Грэмп обиженно заерзал на скамейке. — Героев нынче ни во что не ставят.

— Вам не о чем беспокоиться, — заверил Гарт Митчелл, менеджер по продажам «Роботе Инк.». — Мы делаем роботов, внешне неотличимых от живых существ. Мы именно то, что вам нужно. Если вам требуется набор зверей, настолько злобных, что они будут готовы сожрать друг друга, едва только завидят, мы их создадим. Мы отгрузим пачку самых кровожадных тварей из всех, какие вам только приходилось видеть.

— Я должен быть уверен, — Питер Дейл, секретарь Торговой палаты Ганимеда, строго наставил на агента карандаш, — На это представление возлагаются большие надежды, и мне нужно, чтобы оно полностью их оправдало. Во время встречи ветеранов мы намерены устроить величайшее шоу во всей нашей проклятой системе. Когда сделанные вами роботы окажутся на арене, они должны наброситься друг на друга, словно дикие коты на раскаленной плите. И не прекращать драку, пока не превратятся в груды ломаных механизмов. Мы хотим показать сражение, которое затмит настоящую битву при Ганимеде.

— Не сомневайтесь. Вы получите таких злобных роботов, что они будут ненавидеть сами себя. Мы изготовим их по эксклюзивной технологии. Зверей оснастят радиевыми мозгами и придадут каждому индивидуальный характер. Конечно, в основном заказывают смирных и усердных работников, но если вам нужны жестокие, нам ничего не стоит создать и таких.

— Прекрасно. Теперь, когда мы договорились, я желаю убедиться, что вы точно поняли, чего мы хотим. Нам нужны роботы, представляющие каждый из имеющихся во всей системе видов свирепых зверей. Вот список. — Дейл расправил лист бумаги. — Хищники с Марса, Земли, Венеры… И несколько с Титана, спутника Сатурна. Придумаете еще — включите в список. Нам нужно, чтобы они как можно точнее походили на настоящих зверей и выглядели омерзительно злобными. Мы рекламируем постановку как величайший в истории общедоступный бой без правил между дикими животными. Идея почерпнута из древней истории Земли, когда римляне имели обыкновение выпускать слонов, львов, тигров и людей на одну арену и наблюдать, как те разбираются друг с другом. Только здесь вместо настоящих зверей мы используем механических. Если ваши роботы и впрямь так хороши, как вы говорите, шоу должно получиться гораздо зрелищнее древнеримского.

Митчелл улыбнулся и застегнул портфель.

— Ни о чем не волнуйтесь, — посоветовал он, — Мы изготовим их на нашей фабрике на Марсе и доставим вам заблаговременно. До мероприятия еще шесть недель. У нас достаточно времени для работы. Качество будет наивысшим.

Они пожали друг другу руки, и агент отбыл.

Дейл откинулся на спинку кресла и устремил взгляд сквозь метровой толщины кварцевый купол, заключавший в себе Сателлит-Сити — единственное поселение на Ганимеде. Единственное, если не считать ганимедской тюрьмы, с технической точки зрения также являвшейся поселением. Как бы то ни было, за исключением накрытых куполами Сателлит-Сити и тюрьмы, на всей остальной планете признаки жизни напрочь отсутствовали — никчемный, безжизненный шар, всего на чуточку меньше планеты Марс.

Полусфера тюрьмы едва виднелась над краем горизонта на западе. Туда, в этот космический Алькатрас, посылали самых отпетых уголовников во всей Солнечной системе. Администрация самого надежного узилища в окрестностях Солнца гордилась тем, что за двадцать лет, прошедших со времени его постройки, от них не сбежал ни один преступник. А куда им бежать? Зачем рисковать, придумывать всякие ухищрения и ввязываться в опаснейшую авантюру, если за пределами купола тебя не ждет ничего, кроме мучительной смерти?

Ячейки Торговой палаты располагались в самой верхней части городского комплекса, и из своего наружного кабинета Питер Дейл мог прямо сквозь кварц наблюдать, как идут приготовления к празднованию сороковой годовщины битвы при Ганимеде.

Далеко внизу, у подножия магнитных якорей купола, развернулись работы на громадной открытой арене. Позже ее накроют отдельной кварцевой полусферой, а тепло и воздух подадут из основного поселения.

На одном из заснеженных холмов неподалеку от арены высилась массивная глыба мрамора. Вокруг нее копошились одетые в скафандры фигурки: скульпторы наводили последний глянец. Монумент памяти предполагалось открыть на церемонии открытия праздника.

Беспрестанно курсировавшие над поверхностью спутника Юпитера слабые ветры, порожденные его невероятно разреженной атмосферой, приводили в движение снежные массы.

Белые реки медленно текли между одинаковыми коричневыми холмами и завивались вокруг купола. Холодно там, снаружи: ниже ста восьмидесяти по Фаренгейту. Дейл непроизвольно поежился. А снег состоит из замерзшего углекислого газа.

Не самое приятное место для жизни. Однако Сателлит-Сити давно слывет едва ли не крупнейшим курортом во всей системе. Сюда ежегодно приезжают тысячи знаменитостей и десятки тысяч обычных туристов. Списки постояльцев лучших отелей читаются как светский календарь. Каждая шоу-площадка, каждый ночной клуб, каждый ресторан, каждая забегаловка делают немалые деньги.

А теперь эта встреча ветеранов битвы при Ганимеде!

Умная, однако, мысль. Пришлось, конечно, слегка подергать за ниточки в Лондоне, чтобы конгресс Солнечной системы пропустил резолюцию, призывающую к примирению, и выделил необходимые деньги. Однако чрезмерных усилий прилагать не пришлось. Достаточно было умной работы в различных лобби и небольшой шумихи про цементирование на веки вечные земляно-марсианской дружбы.

В нынешнем году Сателлит-Сити заткнет за пояс всех конкурентов, прославится на всю систему. О нем заговорят на каждой мало-мальски значимой планете.

Секретарь Торговой палаты еще дальше откинулся в кресле и уставился в небо. Величайшее зрелище во всей Солнечной системе! Туристы преодолевали миллионы миль, чтобы поглазеть в изумлении на это небо.

На фоне черноты космоса плыл Юпитер — гигантский оранжево-красный диск, сплющенный на полюсах и раздутый по экватору. Справа от Юпитера виднелось Солнце — маленький белый шарик, чей палящий свет и невероятный жар смягчались почти пятьюстами миллионами миль пустоты. Ио и Европа еще не появились, и на фиолетовом занавесе космоса играли холодные бриллиантовые булавочные головки далеких звезд.

Дейл покачался в кресле, довольно потирая руки.

— В этом году мы нанесем Ганимед на карту.

— Но я не хочу тащиться на Ганимед, — захныкал сенатор Шерман Браун, — Ненавижу космические перелеты. Меня всегда укачивает.

Иззи Ньюман скрипнул зубами.

— Сенатор, — взмолился он, — хоть раз в жизни не будьте идиотом. Мы уже два года продвигаем вас в президенты, а для этого нужны голоса марсиан. Вы можете собрать очень много, отправившись на Ганимед и торжественно открыв памятник. Скажете что-нибудь хорошее про марсиан и быстренько, пока земляне на вас не разозлились, добавите что-нибудь хорошее и о них. Потом превознесете храбрость людей, сражавшихся в битве, а чтобы успокоить пацифистов, восхвалите прошедшие с тех пор сорок лет мира. Такое выступление осчастливит всех — каждый подумает, что вы на его стороне. А вы получите много-много голосов.

— Нет, я не хочу туда лететь, — уперся Браун, — И не полечу. Вы меня что, отшлепаете за это?

Иззи только развел руками.

— Послушайте, сенатор, — вздохнул он. — Разве не я занимаюсь вашими избирательными кампаниями? Видели ли вы от меня когда-нибудь что-либо, кроме добра? Не я ли вытащил вас из кресла председателя захудалого округа и не я ли сделал одной из крупнейших фигур нашего времени?

— Ну, — махнул рукой сенатор, — я и сам неплохо справлялся, коли на то пошло. Отчасти, конечно, это и ваша заслуга. У меня нет абсолютно никакого желания отправляться на Ганимед, но если вы считаете, что я смог бы…

— Прекрасно! — Иззи в восторге сомкнул ладони, — Я все для вас устрою. Дам газетчикам несколько интервью. Заставлю одного из лучших спичрайтеров подготовить для вас речь. Эта поездка принесет нам не меньше полумиллиона голосов. Но… — Он сурово посмотрел на сенатора, — Но вам придется сделать две вещи.

— Какие?

— Во-первых, выучить свою речь. Я не хочу, чтоб вы забыли ее, как в тот раз, на торжественном открытии коммуникационного центра на Луне. И еще. Оставьте дома эту чертову мини-камеру.

Сенатор расстроенно засопел и надул губы.

Ганимед стремительно уходил в тень Юпитера. На некоторое время спутник погрузится в ночь. В небе останется только Европа, и ее слабый свет сделает тени на поверхности лишь темнее и глубже.

Карди по прозвищу Спайк с нетерпением ожидал наступления ночи. Сегодня ему предстояло совершить то, что до сих пор не удавалось совершить ни одному человеку. Он собирался сбежать из ганимедской тюрьмы, начальник которой хвастал, что никто не выходил из-под купола этого гордого космического Алькатраса раньше назначенного срока — во всяком случае, живым.

Спайк ждать не станет. Он выйдет из северо-западных ворот и растворится во тьме так же бесследно, как если бы само упоминание о нем исчезло с лица Вселенной. На скрупулезную подготовку ушел не один месяц. Все спланировано. Все детали учтены. Вероятность провала исключена.

Пришлось раскошелиться, нажать на определенные кнопки. Требовалась также помощь извне, а получить ее здесь ой как нелегко. Кому, кроме него, по силам подобная задача? Но разве он не Карди Спайк — прославленный космический рэкетир? Разве не он многие годы собирал дань на всех межпланетных линиях? Разве не его люди до сих пор трясут космические корабли? В мире гангстеров Карди Спайк слыл такой крупной фигурой, что даже теперь его слово для многих оставалось законом.

Он дождался, пока охранник пройдет мимо его двери, вскочил на койку и нашарил почти невидимую нить из тонкого стекловолокна, привязанную к одной из вентиляционных решеток. Быстро, но осторожно, стараясь не производить шума, Карди втянул ее в камеру и отвязал подвешенный к концу нити бластер.

Беззвучно, словно подбирающийся к добыче кот, Спайк перетек к решетчатой двери. Сунув бластер за пазуху, он безвольно обмяк на частых прутьях. До его ушей долетел звук шагов возвращающегося охранника.

Спайк негромко заскулил. Охранник услышал его стон и ускорил шаг.

— В чем дело, Карди? Тебе плохо?

Гангстер, протянув сквозь прутья трясущуюся левую руку, вяло уцепился за плечо стражника. Тот нагнулся ближе. В тот же миг пальцы Спайка сомкнулись на его горле стальным обручем, а между арестантской робой и сердцем охранника полыхнул крохотный язычок белого пламени диаметром не более карандаша — один-единственный коротенький смешок точно нацеленного бластера, выставленного на минимальную мощность. И все. Так человек мог бы хихикнуть над знакомым анекдотом.

Стражник ткнулся лбом в решетку. Мертвая хватка на его горле задушила вскрик. Сторонний наблюдатель — окажись он вдруг поблизости — решил бы, что охранник продолжает разговаривать с заключенным.

Карди действовал быстро. Все было заранее спланировано, каждое движение давно отрепетировано до автоматизма.

Правая рука отстегнула с пояса убитого кольцо с ключами, пальцы нащупали нужный и вставили его в замок. Щелчок. Дверь камеры распахнулась.

Наступил наиболее опасный момент всей операции, но назад пути уже не было.

Спайк торопливо заволок безжизненное тело в камеру. Кто-нибудь мог увидеть, но пришлось рискнуть.

Он проворно стянул с мертвеца и напялил на себя штаны, потом сорвал куртку и влез в нее сам. За ними последовали кепка и оружие охранника.

Карди вышел из камеры, закрыл дверь, запер замок и двинулся по узкому мостику вдоль тюремного корпуса. Сердце пело от возбуждения. Самое трудное осталось позади, тем не менее губы гангстера были по-прежнему сжаты в жесткую линию, глаза настороженно прищурены, а тело готово к действию.

Охранник соседнего корпуса бросил на него короткий взгляд, развернулся и побрел обратно вдоль вверенного ему ряда камер. Лишь благодаря железной воле гангстер продолжал идти, не срываясь на бег.

Только когда стражник пропал из виду, Спайк позволил себе ускорить шаги.

Вниз по лестнице на первый ярус, пересечь его. Из сектора камер — в прогулочный двор и оттуда — к северному шлюзу.

В караулке у шлюза горел слабый свет.

Карди постучал.

Дежурный открыл.

— Скафандр, — произнес Спайк. — Я выхожу.

— Ваш пропуск?

— Вот. — Беглый гангстер поднял бластер.

Рука дежурного метнулась к кобуре на боку, но шансов у него не было. Оружие Спайка коротко полыхнуло, и охранник рухнул на пол.

Мельком взглянув на тело, Карди извлек скафандр, надел его и вышел к шлюзу. Внутри шлюза, задраив за собой внутреннюю створку, он повернул замок внешней. Та распахнулась, и беглец ступил на поверхность Ганимеда.

Огромными парящими скачками, от души благодарный слабой гравитации, Спайк понесся прочь. На востоке сиял купол Сателлит-Сити. На северо-западе маячили темные, черные в тени холмы.

Человек в скафандре направился в сторону холмов и исчез во мраке.

Сенатор Шерман Браун был счастлив.

Ему удалось смыться от Иззи Ньюмана, и вот он здесь: сидит на корточках на полу в «Фонаре Юпитера» — одном из самых шумных ночных клубов во всем Сателлит-Сити — и фотографирует двух ветеранов, увлеченных спором по поводу битвы при Ганимеде.

Вокруг стариков уже собралась толпа любопытных: спор относился как раз к той разновидности оживленных дискуссий, что привлекают зрителей и в любой момент могут перерасти в драку.

Возбужденный сенатор приклеился глазом к видоискателю и щелкал кадр за кадром. Эта серия снимков должна занять достойное место в его альбомах.

— Мы припечатали вас и разбили наголову! — Кулак Грэмпа Паркера с грохотом опустился на стол, — И мне плевать с самой высокой колокольни, как нам это удалось. А если ваши замечательные генералы были такие охрененно умные, то каким же образом мы сумели порубать вас на фарш?

Юрг Тек, трясущийся от старости марсианин, в свою очередь треснул кулачком по столу.

— Вы, земляне, выиграли эту битву по чистому везению! — Его писк был исполнен праведного гнева. — Вы не имели на это никакого права и по всем правилам воинского искусства должны были потерпеть поражение. Ведь это было ясно с самого начала. Ваша стратегия была неверна. Ваше расположение в пространстве было неверно, ваш выбор времени был неверен. Александр, когда повел ваши крейсеры на наш флот, должен был быть стерт с лица пространства.

— Но его не стерли! — рявкнул Грэмп.

— Просто повезло! — пискнул в ответ Юрг Тек, — Случись та битва снова — и мы победили бы. Что-то пошло не так. Что-то, чего историки не могут объяснить. Проработай все на бумаге — и увидите, что Марс выигрывает при любом раскладе.

Грэмп грохнул по столу обоими кулаками. Борода его воинственно встопорщилась.

— Черт подери твою злобную шкуру, — зарычал он, — битвы происходят не на бумаге. В них участвуют живые люди, настоящие корабли и оружие. И самую большую роль играют в них люди. Храбрецы становятся победителями. И битву не переиграешь. На войне второго шанса не бывает. Ты либо побеждаешь, либо проигрываешь — и билетов на матч, перенесенный по случаю дождя, никто не выдает!

Марсианин, казалось, задохнулся от ярости и брызгал слюной в попытках обрести голос. А Паркер гордо напыжился, уподобившись коту с торчащими из пасти перьями хозяйской канарейки.

— В точности как я тебе говорил, — заверил он, — Один хороший землянин может побить десять маршей в любое время дня и ночи.

Юрг Тек продолжал брызгать слюной в бессильной ярости.

А Грэмп продолжал похваляться:

— В любое время дня и ночи, с завязанными глазами и одной рукой, примотанной к боку.

Кулачок Юрга Тека без предупреждения прыгнул вперед и ткнулся Грэмпу точно в середину бороды. Грэмп пошатнулся, взревел и бросился на марсианина. Толпа одобрительно завопила.

Юрг Тек, отступая перед мелькающими кулаками Грэмпа, наткнулся на коленопреклоненного сенатора Брауна. В это самое мгновение землянин прыгнул на него — и все трое покатились по полу единым клубком мельтешащих в драке рук и ног.

— На, получи! — вопил Грэмп.

— Эй, осторожнее с моей камерой, — верещал сенатор.

Марсианин хранил молчание, но поставил сенатору фонарь под левым глазом. Целился-то он в Грэмпа.

С грохотом перевернулся стол. Толпа гикала и улюлюкала в совершеннейшем восторге.

Сенатор, заметив на полу свою камеру, потянулся за ней, но с визгом отдернул руку — кто-то наступил ему на кисть. Юрг Тек сгреб Грэмпа за бороду.

— Прекратить! — сквозь толпу протолкались двое полицейских. Они вздернули Грэмпа и Юрга на ноги. Сенатор поднялся сам.

— Из-за чего деремся, ребятки? — спросил большой полицейский.

— Он гребаный марши! — пояснил Грэмп.

— А он сказал, один землянин может побить десять марсиан, — пропищал Юрг Тек.

Большой полицейский перевел взгляд на сенатора.

— А вы что скажете?

Браун внезапно ощутил нехватку слов.

— Да н-ничего, офицер, с-совсем н-ничего, — заикаясь, пробормотал он.

— То есть, полагаю, не вы тут катались вместе с этими?! — прорычал полицейский.

— Ну, видите ли, офицер, дело было так, — затараторил Браун. — Я пытался их разнять, заставить прекратить драку. И один из них ударил меня.

Полицейский хихикнул.

— Миротворец, а?

Сенатор с несчастным видом кивнул.

Полицейский переключил свое внимание на Грэмпа и Юрга Тека.

— Все еще сражаетесь, ребятки? Никак войну забыть не можете? Она ж сорок лет как закончилась.

— Он оскорбил меня, — пискнул Юрг Тек.

— Конечно, понимаю, — отозвался офицер, — и вы оскорбились с полтычка.

— Послушайте сюда, офицер, — подал голос сенатор. — Если я уйму этих двоих и пообещаю вам, что они больше не станут чинить беспокойство, можете вы просто забыть о том, что произошло?

Большой полицейский посмотрел на маленького полицейского.

— А вы-то кто? — спросил маленький полицейский.

— Ну, я… я Джек Смит. Эта парочка мне знакома. Я сидел и разговаривал с ними, прежде чем случился этот инцидент.

Двое полицейских снова переглянулись.

Затем уставились на «Джека Смита».

— Ладно, думаю, все в порядке, — согласился маленький полицейский, — Но смотрите, чтоб они вели себя мирно, а то засунем в обезьянник всех троих.

И оба сделали суровые лица. Сенатор неловко потоптался на месте, шагнул вперед и взял Грэмпа и Юрга Тека за локти.

— Пойдем выпьем, — предложил он.

— Я по-прежнему утверждаю, — начал Паркер, — что один землянин может побить десять марсиан…

— Хватит, хватит, — засуетился сенатор, — сбавь обороты. Я обещал полиции, что вы станете друзьями.

— Друзьями? С ним?! — возмутился Грэмп.

— Почему нет? В конце концов, встреча устроена с целью продемонстрировать мир и дружбу между Марсом и Землей. В дыму и грохоте боя рождается новое и более ясное взаимопонимание, ведущее к вечному миру и…

— Эй, — перебил Паркер, — будь я проклят, звучит так, будто ты собрался толкнуть нам речь.

— Гм-м, — осекся сенатор.

— Будто толкаешь речь, — повторил Грэмп. — Словно ты один из этих политических словоблудов, которые ходят собирать голоса.

— Ну, — вздохнул Браун, — может, и так.

— С таким глазом, — заметил Грэмп, — ты не в том виде, чтобы вообще речи толкать.

Сенатор поперхнулся выпивкой и, закашлявшись, поставил стакан на стол.

— Что с тобой? — спросил Юрг Тек.

— Я кое о чем забыл, — пояснил сенатор, — О чем-то очень важном.

— Это может подождать, — решил марсианин, — Ставлю еще по одной.

— Точно, — согласился Грэмп, — нет ничего настолько важного, чтобы не пропустить еще по кружечке.

— Понимаете, — смущенно пробормотал Браун, — я как раз и собирался произнести речь.

Двое старых солдат недоверчиво уставились на него.

— Честное слово, — заверил их сенатор, — Но с таким синяком выступать нельзя. И я получу нагоняй! Это мне все за то, что я сбежал немножко пофотографировать.

— Может, мы сумеем помочь тебе выпутаться? — предложил Грэмп. — А вдруг нам удастся тебя отмазать?

— Может, у нас получится, — поддакнул марсианин.

— Слушайте, — оживился сенатор, — а вот если бы я собирался слетать на катере на экскурсию по поверхности и если бы катер потерпел крушение и я не смог бы вернуться вовремя, чтобы произнести речь, никто бы не стал меня за это ругать, правда?

— Ты чертовски прав, не стал бы, — согласился Грэмп.

— А как насчет глаза? — напомнил Юрг Тек.

— Ерунда, — отмахнулся Паркер, — Скажем, что он наткнулся на… ну, на что-нибудь.

— А вы пойдете со мной? — спросил сенатор.

— Как нехрен делать, — хмыкнул Грэмп.

Юрг Тек кивнул.

— Там есть остовы старых боевых кораблей, которые я хотел бы осмотреть, — сказал он, — Кораблей, сбитых во время битвы и просто оставленных там. Слишком сильно покорежены, чтобы их ремонтировать. Вероятно, можно договориться с пилотом катера, чтобы он приземлился где-нибудь поблизости от них.

— И прихвати свою камеру, — напомнил сенатору Грэмп, — Можешь поймать несколько чертовски хороших кадров на одной из этих старых калош.

Штурман рванул на себя дверь рубки, с грохотом захлопнул ее и привалился к ней спиной. Пилот оторвался от пульта управления, мельком взглянул на него и подскочил на месте.

Куртка штурмана висела клочьями, а из уродливой ссадины на лбу капала кровь.

— Звери! — крикнул он. — Звери взбесились и вырвались на свободу!

— Вырвались?! — ахнул побледневший пилот.

Штурман кивнул, тяжело дыша.

В воцарившейся тишине они услышали царапанье и лязг стальных когтей по всему кораблю.

— Напали на экипаж. Порвали на части, там, в инженерном отсеке.

Пилот посмотрел сквозь стекло. Прямо под ними проплывала поверхность Ганимеда. До этого момента он аккуратно вел корабль на снижение, мастерски подрабатывая двигателями, намереваясь по инерции выкатиться прямо к Сателлит-Сити.

— Хватай пушку! Удержи их! Может, успеем.

Штурман бросился к стойке с тяжелыми бластерами. Но опоздал.

Дверь подалась под весом чьего-то мощного тела. Страшные стальные когти подцепили ее и разорвали на куски.

Пилот оглянулся через плечо и узрел кошмар наяву: обезумевшие чудища когтями раздирали переборку, прорываясь в рубку управления. Монстры, изготовленные на марсианском заводе компании «Роботе Инк.», роботы, отправленные спецрейсом в Сателлит-Сити для представления на встрече ветеранов битвы при Ганимеде.

Полыхнул мощный бластер, жуткая голова одного из чудовищ рассыпалась огненной пылью, но щупальца другого метнулись в отсек с невообразимой скоростью и обвились вокруг пилота. Тот успел лишь коротко вскрикнуть и затих, раздавленный стальными путами.

Потерявший управление корабль, войдя в немыслимое пике, понесся к поверхности.

— Прямо за тем гребнем торчит корпус старого крейсера, — кивнул пилот катера. — Он в очень хорошем состоянии, но нос зарылся в грунт от удара при падении и так накрепко застрял в скале, что никакими силами не сдвинуть.

— Земной или маршанский? — уточнил Грэмп.

— Точно не знаю, — пожал плечами пилот. — По-моему, земной.

Сенатор, пыхтя, втискивался в скафандр.

— Помните наш уговор? — спросил он пилота, — Вы скажете, что катер сломался. Надеюсь, сумеете объяснить, что именно произошло? Так вот, из-за аварии вы не смогли доставить меня вовремя для произнесения речи.

Пилот ухмыльнулся.

— Будет исполнено, сенатор.

— Сенатор?! — Грэмп застыл с занесенным над головой шлемом и уставился на попутчика. — Проклятие, да кто же ты такой?

— Я сенатор Шерман Браун. Должен был торжественно открыть памятник битве.

— Ну да, а я конопатая жаба! — прокомментировал Паркер.

Юрг Тек хихикнул.

Грэмп резко развернулся к нему.

— Никаких острот, марши.

— Ладно, ладно, — примирительным тоном воззвал Браун. — Успокойтесь, ребята. Хватит драк.

Они покинули катер и вчетвером затопали вверх по холму к вершине гребня.

Внешние микрофоны ловили еле слышимый хруст углекислого снега под подошвами и свистящий скрип, когда он терся о пластины скафандров.

Иллюстрации H.W.BROWN

Юпитер клонился к закату — огромный красно-оранжевый шар с выгрызенным из верхней половины большим куском. На фоне этого затемненного, невидимого сегмента планеты плыла четвертушка крошечной Ио, а сразу над ней в черноте космоса висел начищенный до блеска грошик Европы. Солнце закатилось много часов назад.

— Красиво, как новогодняя елка, — заметил Грэмп.

— Эти туристы здесь просто с ума сходят, — отозвался пилот, — Мое такси с начала сезона пашет как проклятое. Чем-то старый Джуп их цепляет.

— Я помню, — подал голос Юрг Тек, — перед самой битвой было в точности как сейчас. Мы с приятелем даже вышли из лагеря — полюбоваться зрелищем.

— Вот уж не думал, что у вас, у маршей, вообще бывают друзья, — брякнул Грэмп, — По-моему, вы слишком злобные.

— Моего друга, — продолжал Юрг Тек, — убили на следующий день.

Паркер охнул.

С минуту они шли в молчании.

— Мне правда жаль, что так вышло с твоим другом, — смущенно проговорил Грэмп

Они взобрались на гребень.

— Вот, — Пилот указал вниз.

Перед ними вырисовывался темный силуэт огромного космического корабля, странным образом покоившегося на поверхности планеты: корма задрана под нелепым углом, нос погребен в твердой как скала почве.

— Земной, нормально, — сказал Грэмп.

Они начали спускаться по склону по направлению к кораблю.

В боку брошенного на произвол судьбы крейсера имелась огромная дыра, пробитая выстрелом. Выстрелом, эхом отразившимся в смутной памяти о битве сорокалетней давности.

— Давайте заглянем внутрь, — предложил сенатор, — Хочу сделать несколько снимков. У меня с собой кое-какое ночное оборудование. С ним можно работать в полной темноте.

Что-то шевельнулось внутри корабля, что-то мелькнуло и сверкнуло красным в свете заходящего Юпитера.

Все четверо в изумлении отпрянули.

Человек в космическом скафандре стоял у края пролома — наполовину в тени, наполовину на свету. В руках он держал два бластера, направив их на Грэмпа и остальную троицу.

— Отлично, — произнес незнакомец. Его голос звучал грубо, злобно, с оттенком безумия, — Я вас накрыл. Достаньте оружие и бросьте его на землю.

Они стояли как вкопанные, не в силах поверить своим глазам, и завороженно глядели на невесть откуда взявшегося здесь человека.

— Вы что, оглохли?! — рявкнул тот, — Стволы на землю!

Пилот опомнился первым и стремительным, почти неуловимым движением попытался выхватить бластер.

Его оружие только наполовину успело покинуть кобуру, когда один из пистолетов в руках незнакомца выплюнул слепящий комок пламени. Сбитый с ног мощным энергетическим зарядом пилот покатился, нелепо хлопая руками, вниз по холму и остановился, лишь врезавшись в борт мертвого крейсера. По его разорванному скафандру расплывалось вишнево-красное пятно.

— Может, теперь вы поймете, что я не шучу.

Грэмп одним пальцем осторожно подцепил свой бластер и уронил на снег. Юрг Тек и сенатор сделали то же самое. Придуриваться бесполезно. Уж всяко не под направленными на тебя двумя дулами в руках убийцы.

Человек выступил из под прикрытия корабля и указал стволами в сторону, приказывая пленникам отойти. Затем, перехватив один из бластеров под мышку, нагнулся и подобрал с земли трофеи.

— Что все это значит? — потребовал ответа сенатор.

Незнакомец усмехнулся.

— Я Спайк Карди. Думаю, вы обо мне слышали. Единственный человек, сбежавший из ганимедской тюрьмы. Говорят, никто не может вырваться из этого сейфа. Но Спайк Карди смог!

— Что вы собираетесь делать с нами? — спросил сенатор.

— Оставить вас здесь, — ответил Спайк. — Заберу ваш корабль и оставлю вас здесь.

— Но это же убийство! — возмутился Браун, — Мы умрем! У нас воздуха всего на четыре часа!

Спайк снова усмехнулся.

— Ну-у, — протянул он, — это не так уж и плохо.

— Но ты здесь как-то жил, — подал голос Юрг Тек, — С момента твоего побега прошло три недели. Ты не все это время пробыл в скафандре. И баллонов с воздухом у тебя было не так много, чтобы протянуть столько дней.

— К чему это ты клонишь? — поинтересовался Карди.

— А разве не ясно? — удивился марсианин, — Почему бы тебе не предоставить нам шанс выжить? Почему бы не поделиться ценным опытом? Может, мы продержимся какое-то время, а там, глядишь, кто-нибудь нас найдет. В конце концов, ты лишаешь нас корабля. Что толку нас убивать? Мы не сделали тебе ничего плохого.

— Что ж, — согласился Спайк, — это разумно. Пожалуй, я вам расскажу. Мои друзья привели в порядок часть этого старого корабля, отгородили ее, сделали шлюз и установили маленький атмосферный генератор. Точнее, конденсатор, поскольку воздуха-то здесь предостаточно, только он недостаточно плотный. Когда я сбежал, то пришел сюда и ждал корабль, которому полагалось меня подобрать. Но не дождался. Что-то пошло не так, и он не прилетел. Поэтому я забираю ваш.

— Да, вам, можно сказать, повезло, — заметил сенатор, — Не будете ли вы любезны теперь и нам рассказать, где в этом корабле помещается ваше убежище.

— Отчего же? С радостью расскажу. Помогу, чем могу.

Что-то в его словах, в насмешливом тоне, в уродливом изгибе губ Грэмпу сильно не понравилось.

— Просто спуститесь в нос корабля, — сказал Спайк. — Мимо не пройдете. — Губы Карди тронула насмешливая улыбка, — Только ни хрена вам это не поможет. Потому что конденсатор сломался с полчаса назад. Его не починить. Я пытался. А потом решил податься до Сателлит-Сити и попытать удачи там, да тут вы появились.

— Значит, ремонту он не подлежит? — уточнил сенатор.

Спайк покачал головой в шлеме.

— He-а, — радостно отозвался он, — Там сломалась пара деталей. Пытался сварить их с помощью бластера, но не получилось. Я их угробил окончательно.

Гангстер попятился к вершине гребня.

— Оставайтесь на месте, — предупредил он, не опуская оружия. — Не пытайтесь следовать за мной. Только суньтесь — мало не покажется.

— Но вы же не собираетесь оставить нас здесь, правда? — взвизгнул сенатор. — Мы ведь умрем!

Карди махнул пистолетом на юго-восток.

— Сателлит-Сити в той стороне. Четырехчасового запаса воздуха вам хватит. Я же сюда дошел.

Его смех эхом отдавался в трех шлемах.

— Хотя вы не сможете. Куда вам, старые чучела.

И он исчез за гребнем.

Грэмп мгновенно вышел из ступора и вновь обрел способность действовать. Он бросился к безжизненному телу пилота, перевернул одетую в скафандр фигуру и выдернул из кобуры бластер.

Быстро оглядев его, ветеран убедился, что оружие не повреждено.

— Нет, ты этого не сделаешь! — крикнул Юрг Тек.

— Брысь с дороги, марши, — рявкнул Грэмп, — Я иду за ним.

Грэмп двинулся вверх по холму.

Добравшись до вершины, он увидел Спайка на полпути к катеру.

— Вернись и сражайся! — заорал Паркер, размахивая оружием. — Вернись и сражайся, ты, мерзкое отродье проститутки!

Карди развернулся, наугад выпустил по собственному следу сноп пламени и неуклюже, комичными широкими скачками помчался по направлению к катеру.

Грэмп остановился, тщательно прицелился и выстрелил. Спайк описал в воздухе сальто и растянулся на земле. Паркер увидел, как оружие, отобранное у них беглым гангстером, сверкнуло красным в лучах заходящего Юпитера.

— Он бросил пушки!

Тем временем Спайк снова оказался на ногах и побежал к катеру, хотя левая рука его безвольно повисла и свободно раскачивалась в такт огромным прыжкам.

— Слишком далеко, — Марсианин успел взобраться на холм и остановился рядом с Грэмпом.

— Я держал его на мушке, — пожаловался Паркер, — Но расстояние все-таки оказалось чуточку великоватым.

Спайк взбегал по трапу.

Грэмп выругался и, пока гангстер пробирался во внешний шлюз, прошелся по катеру длинной струей пламени.

— Черт! — простонал он, — Уходит!

Два старых ветерана удрученно смотрели на катер.

— Полагаю, для нас все кончено, — заметил Юрг Тек.

— Как бы не так! — отозвался Грэмп, — Мы легко доберемся до Сателлит-Сити.

Сам он в это не верил. Разве такой переход им по силам?

Паркер обернулся на звук шагов. К ним, прихрамывая, спешил сенатор.

— Что с вами случилось? — строго спросил Юрг Тек.

— Я упал и подвернул лодыжку.

— Конечно, — согласился Грэмп, — Этому парню ничего не стоит растянуть лодыжку. Особенно в такое время, как сейчас.

Почва содрогнулась у них под ногами. Катер на пылающих дюзах оторвался от земли и прыгнул в космос.

Грэмп упорно шел вперед. Снег со свистящим шорохом скользил по пластинам скафандра, хрустел под подошвами. Еще двое, спотыкаясь, брели следом.

Юпитер опустился ближе к горизонту. Ио покинула свое место на фоне затемненного сегмента планеты и свободно висела в космосе.

Перед Паркером маячили бесконечные мрачные холмы, покрытые пятнами снежных заносов и подернутые мертвенно красным светом Юпитера.

Раз нога, два нога, раз, два… Только так и можно это сделать. Не останавливаться, пробиваться вперед.

Но он понимал, что все бесполезно. Он знал, что живым Ганимед не покинет.

«Сорок лет назад я здесь дрался и вышел из битвы без единой царапины, — с грустью размышлял он. — А теперь вернулся, чтобы умереть».

Грэмп припомнил тот день сорок лет назад: небо, затканное кружевом огненно-пламенных лент и бледно мерцающих полос, корабли, которые, исчерпав боезапас, шли на таран и валились на планету, увлекая врага с собой.

— Мы никогда не дойдем, — простонал сенатор.

Паркер обернулся к нему, недобро приподняв обшитый сталью кулак.

— Прекрати скулить, — рявкнул он в бешенстве, — Прямо как больной теленок. Я тебя пришибу, если услышу еще хоть один вяк.

— Но что толку обманывать себя? — захныкал сенатор. — Воздух у нас почти кончился. Мы даже не знаем, в ту ли сторону идем.

— Заткнись, дурак бесхребетный, — зарычал на него Грэмп, — Ты большой человек. Сенатор. Помни об этом и говори себе, что обязан дойти. Кого они заставят толкать все эти дурацкие речи, если ты не вернешься?

В наушниках раздался писк марсианина.

— Слушай!

Грэмп замер и прислушался.

Однако слушать было нечего. Один скрежет снега по скафандру.

— Я ничего не слы…

И тут он услышал… До него донесся странный рокот, одним своим тембром, казалось, несущий отчетливую угрозу. Рокот, похожий на топот множества ног, мерную поступь тысяч копыт.

— Слышал когда-нибудь что-нибудь похожее, земляй? — спросил марсианин.

— Да нет ничего! — завизжал сенатор. — Ничего вообще! Нам просто кажется. Мы все сходим с ума.

Рокот неуклонно приближался. Становился все яснее и яснее.

— Считается, что на Ганимеде нет жизни, — пробормотал Грэмп. — Но там что-то есть. Что-то живое.

Он почувствовал, как мурашки поползли вверх по спине и подняли дыбом волосы на затылке.

Длинная шеренга каких-то существ выдвинулась из марева над горизонтом и сделалась смутно различимой — шеренга кошмарных тварей, мерцающих и поблескивающих в закатных лучах Юпитера.

— Боже мой, — прошептал Грэмп, — что это?

Он огляделся.

Слева от них находилась широкая расселина, где за прошедшие столетия ветры выгрызли в склоне холма глубокую, но узкую нишу.

— Сюда! — крикнул Паркер, бросаясь к укрытию.

К тому моменту, когда они достигли наконец естественного укрепления, шеренга надвигающихся ужасов успела преодолеть значительное расстояние.

— Марши, — прокаркал Грэмп, — если ты раньше никогда не дрался, готовься к этому сейчас.

Юрг Тек мрачно кивнул, сжав в кулачке бластер.

Браун тихонько подвывал.

Грэмп развернулся к сенатору и врезал кулаком прямо в центр нагрудной пластины его скафандра. Браун растянулся на грунте.

— Доставай свою пушку, черт тебя подери, — зарычал Паркер, — и попробуй сделать вид, что ты мужчина.

Монстры приближались. Наводящая жуть масса зверей странно поблескивала в свете лун. Колыхались массивные челюсти, мелькали жуткие когтистые лапы, щупальца молотили грунт подобно бичам.

Грэмп навел оружие на цель.

— Нате! — заорал он. — Получайте!!!

Из каменной ниши вырвалась волна клубящегося пламени, смела первый ряд атакующих монстров и, казалось, растворила их в разреженной атмосфере. Задним, однако, ничего не сделалось, они перелезали через тех, кого пламя остановило, и надвигались прямо на людей, скорчившихся в тени холма.

Лучемет Грэмпа раскалился. Еще немного — и он мог превратиться в бесполезный кусок искореженного металла. Или даже взорваться у него в руках и убить всех троих. К сожалению, бластер не приспособлен для непрерывной стрельбы в течение долгого времени.

А твари все напирали.

Перед укрытием уже образовалась гора тел, светившихся металлически-красным там, где их вспороли лучи.

Грэмп, бросив оружие, отступил к стене расселины.

Юрг Тек сидел на корточках и методично посылал в чудовищ короткие прочесывающие очереди, стараясь уберечь оружие от перегрева.

Неподалеку, скорчившись в маленьком углублении, всхлипывал Браун. Он даже не потрудился расстегнуть кобуру.

Паркер, изрыгая проклятия, бросился к сенатору, выхватил его бластер и досадливо отпихнул Брауна в сторону.

— Остуди пушку, марши!

Призрачное нечто с шипами вокруг морды и хищным клювом прямо под глазами перелезло через баррикаду из дохлых чудищ. Грэмп уложил урода одним коротким залпом.

Поток нападающих иссяк.

Паркер с пистолетом наготове ждал новых. Но они не появлялись.

— Что это за чертовы твари? — Грэмп указал стволом на кучу тел.

— Понятия не имею, — ответил марсианин, — Считается, что на Ганимеде нет жизни.

— Они вели себя чертовски странно. Не совсем как животные. Больше похоже на механизмы, которые завели и поставили на пол. Как игрушки. Их заводят — и они бегают кругами. Год или два назад я купил такую игрушечную зверюгу внуку на Рождество.

Юрг Тек, выбравшись из ниши наружу, направился к горе убитых монстров.

— Осторожно, марши, — предостерег Грэмп.

— Лучше взгляни на это, земляй!

Паркер в несколько длинных прыжков оказался рядом с марсианином. Вместо прожженной плоти и раскрошенных костей, вместо каких-либо иных животных останков перед ними высилось нагромождение покореженных металлических пластин, расплавленной проволоки и зубчатых колесиков всевозможных форм и размеров.

— Роботы! — воскликнул Грэмп, — Будь я колченогим маршем, если это не так. Всего-навсего проклятые роботы.

Два старых солдата посмотрели друг на друга.

— Положение было рискованное, — заметил Юрг Тек.

— Зато мы побили чертову уйму, — ликовал Грэмп.

— Скажи, — поинтересовался марсианин, — это правда, что организаторы встречи собирались устроить в Сателлит-Сити представление с массовой дракой всевозможных зверей-роботов? Тебе не кажется, что это и есть те самые машины? Разве не могли они каким-то образом вырваться на свободу?

— Разрази меня гром! Возможно, это все и объясняет, — кивнул Паркер.

Он оторвался от созерцания кучи искореженного обожженного металла и поднял взгляд к небу. Юпитер почти закатился.

— Пора двигаться.

— Это, должно быть, они. — Пилот указал вниз.

Иззи Ньюман, проследив за его рукой, разглядел две фигуры в скафандрах.

Одна из них держалась прямо, но шаталась на ходу. Вторая, перебросив руку через плечо первой, чтобы не упасть, хромала рядом.

— Но их только двое.

— Трое, — покачал головой пилот, — Первый держит второго и волочет третьего за руку. Вон он. Скользит по грунту, будто санки.

Пилот направил машину вниз, сел и подрулил поближе.

Грэмп, увидев катер, остановился. Он выпустил руку сенатора и опустил на снег Юрга Тека. Затем, покачиваясь, хватая ртом жалкие остатки воздуха из баллонов, стал ждать.

Из катера выпрыгнули два человека.

Паркер, шатаясь, еле волоча ноги, двинулся им навстречу.

Они помогли ему забраться в корабль, потом притащили сенатора с марсианином.

Грэмп, сорвав шлем, глубоко вдохнул и помог снять шлем Юргу Теку. Браун, он видел, постепенно приходил в себя.

— Черт подери, — вздохнул Паркер, — Сегодня я сделал нечто, чего поклялся не делать никогда.

— Что именно? — поинтересовался марсианин.

— Я поклялся, что если мне когда-нибудь представится шанс помочь марши, то я и пальцем не шевельну. Просто буду стоять и наблюдать, как он сыграет в ящик.

— У тебя, должно быть, сознание помутилось. — Лицо Юрга Тека расплылось в улыбке.

— Черт подери, — снова вздохнул Грэмп, — безвольным я становлюсь. Мягкотелым. Вот что со мной такое.

Встреча подходила к концу. Собравшись на чрезвычайную конференцию, участники битвы проголосовали за учреждение Ассоциации ветеранов Земли и Марса. Оставалось только выбрать членов правления.

Слово взял Юрг Тек.

— Господин председатель, — заговорил он, — я не собираюсь произносить речь. В этом нет необходимости. Я только хочу выдвинуть кандидатуру на пост президента Ассоциации.

Он сделал многозначительную паузу. Зал молчал в ожидании.

— Я предлагаю капитана Джонни Паркера, более известного как Грэмп.

Зал взорвался. Председатель тщетно пытался призывать собравшихся к порядку: глухой стук его молоточка беспомощно растворился в волнах мятежного рева, омывавшего стены и эхом гулявшего по помещению.

— Грэмп! — орали десять тысяч глоток, — Хотим Грэмпа!

Паркера подняли на руки и, несмотря на его бурный протест, понесли к трибуне.

— Прекратите, чертовы дурни, — вопил он, но его только пихали в спину и кричали что-то в самые уши, а потом оставили стоять совершенно одного возле стола председателя.

Перед глазами Паркера колыхался и раскачивался в волнении конференц-зал. Где-то играл оркестр, но музыка служила всего лишь фоном для неистовых аплодисментов. Репортеры подпрыгивали, как кузнечики, стараясь побольше захватить в объектив. Человек рядом с микрофоном поманил старика пальцем, и Грэмп, не до конца понимая, для чего он это делает, неловко шагнул к нему.

Толпу он видел не слишком хорошо: что-то вдруг случилось со зрением — и все вокруг будто туманом заволокло. Странно. Ничего подобного раньше не было. Да и сердце бухает. Слишком много волнений ему совсем не на пользу.

— Речь! — ревели десять тысяч внизу, — Ре-ечь! Ре-ечь!

Они хотели, чтобы он произнес речь! Причем перед микрофоном — так, чтобы все могли услышать то, что имеет им сказать старый Грэмп Паркер. Никогда в жизни ему не доводилось выступать с речью. Он не знал, как это делается, растерялся и даже струхнул.

«Интересно, — шевельнулась в его голове вялая мысль, — что подумает Селия, когда узнает? С ума, наверное, сойдет, как и обещала. И малыш Гарри. Нет, Гарри решит, что его дедушка — герой. И ребята в бакалейной лавке Уайта тоже».

— Ре-ечь! — грохотал конференц-зал.

Из марева лиц Грэмп выбрал одно — то, которое видел ясно как день: улыбающееся лицо Юрга Тека. Ох уж эта кривая марсианская улыбочка! Да, вот он: Юрг Тек, его друг. Проклятый марши. Марши, который стоял с ним плечом к плечу там, на склоне холма, под дулами бластеров. Марши, который бился вместе с ним против металлических зверей. Марши, который протащился рядом с ним все те страшные мили.

Грэмп знал, что для определения этого существует какое-то слово, и как безумный обшаривал мозги, пытаясь его отыскать, вспомнить то единственное слово, которое способно объяснить все.

И оно нашлось. Смешное слово. Грэмп прошептал его. Оно звучало непривычно. Не такие слова он привык произносить. Не такие слова ожидали услышать от старого Грэмпа Паркера. Это слово больше подходило устам сенатора Шермана Брауна.

Может, все только посмеются, если Паркер его произнесет. Может, все решат, что он просто старый дурак.

Паркер придвинулся к микрофону поближе, и рев стих. Зал замер в ожидании.

— Товарищи… — начал он и остановился.

Вот это слово! Теперь они товарищи. Марши и земляи. Исполненные ненависти, они дрались в беспощадной битве. И каждый воевал за то, что считал правильным. Может, они действительно должны были сразиться? Может, та война и в самом деле была необходима? Так это или нет, но она закончилась сорок лет назад, и вся ее жестокость нынче стала шепотом на ветру — смутным, старым воспоминанием, веющим с поля битвы, где ненависть и ярость, слившись в один страшный ком, взорвались и выгорели без остатка…

Они ждали. И никто не смеялся.