Мир Колодца Ангелов [СИ]

Колодец Ангелов (Миротворцы)

Собственно, отсюда все и началось, с жутковатого такого сна. И да, эта Арсена -- просто тезка той, из романа

Космонавтом она больше не будет.

В холле Башни было полутемно, ну и к лучшему. Арсена спряталась в глубоком кожаном кресле, и проходящие ее не замечали. Потом из кабинета вышел Федор Куваев под руку с длинным парнем и направился прямо к ней.

— Арсена Стахова. Алексей Конт, репортер, прошу любить и жаловать.

Улыбнулся и быстро ушел. Арсена сморщилась. Алексей плюхнулся в кресло напротив и незаметно ее разглядывал.

— И к чему этот церемониал?

— Ах, да! — Конт одарил ее обаятельной улыбкой. — Федор сказал, что вам нужна интересная работа.

— Простите, — женщина встала и, стараясь хромать как можно меньше, пошла к раздвижным дверям. Алексей нагнал ее:

— Погодите! Возможно, вы меня неправильно поняли.

— Нет, правильно, — она оглянулась через плечо. — Спасибо!

— Ну постойте, пожалуйста, — репортер ухватил Арсену под локоть. — Честное слово, я думал, с вами легче договориться.

Они непримиримо глядели друг на друга, вывалившись на крыльцо. Наконец, Арсена вырвала руку и опустилась на парапет, окаймляющий клумбу с маргаритками.

— Черт с вами. Даю вам пять минут.

— Три, — просиял Алексей. — Там нужны небанальные люди, а их всегда мало. Я бы пошел, но главвред не отпускает. Поехали, тут рядом.

Арсена улыбнулась.

— Я ничего не поняла…

— Лучше один раз увидеть!

И Алексей потянул новую знакомую к серебристой «Суматре», припаркованной у крыльца.

Его «рядом» растянулось на два часа езды, и когда они затормозили у поворота с указателем, июньское солнце катилось к горизонту. Зато сверкающий виртуальный параллелепипед сделался почти материальным. «Салек. Школа ведьм. 2 км».

— Везите меня обратно! — рявкнула Арсена.

— Ну почему? — расстроился Алексей.

— Потому что в дурацких книгах бывшие космонавты уходят в учителя.

— Но это не просто школа!

— Я умею читать.

— Меня там ждут. Я собирался сделать репортаж и переночевать, а с утра вернуться в город. Неловко получится.

— Так отправляйтесь, — заметила Арсена сварливо. — А я вызову такси.

— И Федор мне голову свернет, что я оставил вас одну на дороге. Идемте вместе, ну пожалуйста, пожалуйста, — Конт сложил руки на животе и расширил глаза, как кот из старинного мультика.

Арсене стало смешно.

— Уговорили. Но тут зона, закрытая для проезда. А два километра с моей ногой…

— Я понесу вас на руках, — клятвенно возгласил Алексей. И загнал роллер под навес.

С двух сторон проселок обняли сосны. Пахло хвоей и живицей, закатное солнце алым подсвечивало кору. Шуршал песок под ногами. Пейзаж был идиллический, умиротворяющий.

Затем проселок повернул, открылся туманный берег водохранилища, и сосны на урвище, насквозь пронизанные золотом лучей. Арсену накрыло странное: будто ее, малышку, ведет по проселку отец и говорит, показывая на обрыв:

— Вот здесь когда-то был мой город.

А теперь только сосны, черными кронами шумящие в вышине. Но дочка смеется и убегает вперед, неведающая и счастливая…

Нога подвернулась. Арсена скрипнула зубами.

— Ох ты! — Алексей подхватил женщину, оказавшись неожиданно сильным для субтильного телосложения. — Я идиот. Стоило дождаться ночной авиетки.

— Я сама пойду.

— И не спорьте, я обещал, — и поднял Арсену на руки.

Как-то внезапно лес перетек в глухой старинный парк, посреди которого возлежал дворец с башенками. Окна были темными, горели только фонари над подъездным пандусом. А еще взблескивал, отражаясь в окошках, ломтик выползающей из-за лип луны.

Вдруг в правой башенке замаячил свет, стукнули рамы, и раздались хохот и веселые вопли.

— И никакой тебе дисциплины, — Алексей поставил Арсену на ноги.

Холл оказался пустым и гулким, свет падал снаружи на мозаику пола и хрусталь огромных старинных люстр. В холл по мраморной с точеными перилами лестнице спускались высокий тощий парень в джинсах и клетчатой рубахе, узлом завязанной на животе, и полная кудрявая женщина в черном вечернем платье.

— Алексей! — гортанно окликнула она. — Что же вы не предупредили? Мы бы лошадок послали.

— Извините, Зоя Сергеевна, верхом не умею. Зоя, директор. Стас, старший воспитатель. Арсена Стахова, — церемонно представил Алексей.

Стас выронил фонарь и поймал его у самой земли:

— Арсена Стахова? Та самая?! Офигеть!

— Ста-ас! — укорила Зоя.

— А я обещал! — захохотал Алексей. Похоже было, эти трое давно и прочно знакомы.

— Что же мы? Проходите! — директор гостеприимно распахнула руки. — Будем пить чай.

— А репортаж? — поинтересовалась Арсена ядовито, возмущаясь коварством Конта.

— В процессе, — Стас взял Арсену под локоть, присвечивая ступеньки фонарем. — У нас традиция: расслабиться после отбоя. Рабочий день ненормированный, и такие минуты особенно ценятся. Вот, прошу сюда.

За отъехавшей дверью оказался накрытый стол, на котором был и чай, и к чаю. Роскошно, как на каком-нибудь королевском приеме.

Пить Арсене с дороги хотелось, и ломаться она не стала.

— Собственно… — Зоя подула на бисквитную чашечку, — мы и не надеялись, что вы останетесь у нас работать. Но…

— Детям будет поучительно с вами познакомиться, — Стас затолкал в рот батон с сыром и занялся его скоростной перемолкой, словно до того не ел дней пять.

— Нет. Я не музейный экспонат.

— Такая милая и такая суровая, — Алексей вновь скорчил умильную рожу под кота, но на этот раз Стахова не пронялась.

— Сделайте одно исключение, — Зоя Сергеевна уставилась очами-маслинами Арсене в переносицу. — У нас тут живет уникальный ребенок, Любовецкая Маретари. Если вы не помните, ее родители погибли в глубоком космосе…

Арсена покопалась в памяти, отставила чашку.

— Взрыв буровой на Колодце Ангелов. Установку давлением вытолкнуло вверх, как пробку из бутылки. Проходчики погибли. Больше к разработкам не возвращались.

Она постаралась говорить сухо, но опять накрывало видение, что преследовало ее последние два месяца: черная роза, стынущая у конструкций, перекрученных взрывом, в открытом космосе.

Арсена сомкнула ладони на горячем фарфоре, и картинка слегка поблекла.

— Лилиан Любовецкая, заместитель начальника буровой, была беременна, ребенка удалось спасти. Девочку привезли на Землю. К земному притяжению Мари не сможет приспособиться, а экзоскелетом пользуется неохотно. Психологи решили на нее не давить, чтобы не сломать личность. Она… очень талантлива. Куваев Федя говорил, вы не откажете.

— Так это заговор? — Стахова глянула на Алексея. Тот уронил ложечку и полез под скатерть.

— Мы сотрудничаем с Центром исследования и колонизации внеземелья, — произнесла Зоя своим гортанным голосом.

— Еще со школы, — хмыкнул Стас.

— Я горжусь дружбой с Куваевым, — Зоя надменно подняла голову. — И ваши инсинуации, молодые люди…

— Неуместны в высшей степени, — с улыбкой докончил старший воспитатель. — Арсена, давайте я скажу. По-простому. Мари живет у нас, но как бы в своем мире, никого в него особо не допуская. А когда она узнала про ваш… подвиг… извините, — он покраснел. — Она вдруг вылезла из своей ракушки. Стала интересоваться новостями, лазать в сеть, собирать распечатки… Вы бы глянули ее архив. Думаю, даже в официальных досье столько о вас нет.

Конт выбрался из-под стола и махнул ложечкой в подтверждение.

— И мы пообещали, может быть, неосмотрительно, что когда вы выйдете из госпиталя, привезти вас к ней.

— Нам очень неловко, — Зоя прижала белые ладони к пышной груди. — Но во имя ребенка.

— Могли просто сказать.

— Ну, Алексей у нас мастер интриги и переговоров, — Стас бросил на друга косой взгляд.

— Всемерно каюсь, — встряхнул длинными волосами Конт. — Кроме того, вам действительно нельзя киснуть в одиночестве. А работа в школе для…

Арсена сверкнула глазами.

— Нет, нет и нет. Если к этому нет склонности, работать с детьми противопоказано, — Зоя переместила пирожные на блюдечке. — Всего одна встреча с Любовецкой. Чтобы закрепить прогрессивную динамику. Вот, мы все рассказали честно.

— Я должна ценить и умиляться?

Стас нахмурился.

— Я представлял вас иначе.

— Простите за несоответствие, — Арсена сузила глаза. — Но претензии не ко мне.

Женщина кинула выразительный взгляд на Алексея.

— Я не рвалась в герои, не жаждала славы и не расписывала рутину яркими красками.

— А герой не обязан нравиться, Стас, — вмешался репортер. — Он просто должен появиться в нужное время в нужном месте и сделать то, что превосходит обычные человеческие силы.

— Стас, прекрати, — приказала Зоя Сергеевна строгим «учительским» голосом, отчаянно моргая накрашенными глазами. Ну да, чисто по-человечески нельзя быть слишком строгим к той, что потеряла разом жениха, любимую работу, находилась на долгой мучительной реабилитации и сейчас словно застыла на краю обрыва, не зная, как жить дальше. Все это писалось на полном белом лице директрисы. Арсена отвернулась.

— Но у девочки… будет шок, — сопротивлялся воспитатель.

— Арсена Андреевна пообещает нам проявить деликатность. И мы… будем рядом.

Зоя тяжело поднялась.

— Думаю, не стоит откладывать. Маретари целый день ждала и готовилась. Она попросту не заснет, если вы не появитесь. Арсена.

Они шли буераками и косогорами старого парка на одинокий огонек, и Алексей все порывался взять Арсену под руку, а она старательно избегала этого. И поскольку от фонарей в руках воспитателей ночь делалась лишь чернее, несколько раз спотыкалась о корни и больно приложилась коленом, хмуро подумав, что теперь может хромать на обе ноги. А потом уютная полянка распахнулась видом на стеклянный, освещенный изнутри теремок. И Зоя Сергеевна радостно оповестила:

— Мари, встречай гостей! Мы пришли!

Стеклянные панели торжественно разъехались. Сжав зубы, Арсена одолела пологое крылечко и оказалась в яркой нарядной комнатке. Ей навстречу, ловко лавируя между мебелью, выкатилась девочка в инвалидном кресле, худенькая, бледная и удивительно милая, с топорщащимися косичками, точно приподнятыми на проволочках. Вместо бантиков косички завершали самодельные огромные бабочки.

Впрочем, бабочки были здесь везде, занимая поверхности неприхотливого жилища, делая его похожим на невероятный, огромный цветник. Бабочки из бумаги, пластика, стекла, ткани, сухих листьев, камней — всех форм и расцветок, которые только можно вообразить. Они ошеломляли. А посередине на столе громоздились рабочие материалы и недоконченные поделки, шуршащее, звенящее, невероятное нечто.

— Нравится? — вопрос Зои Сергеевны заставил Арсену вздрогнуть. — Настоящий музей. Но Мари категорически против, чтобы все это выставлялось где-нибудь и даже снималось на видео. Поэтому необходимо приехать сюда, чтобы воочию увидеть чудо.

Директриса взглянула на сердитую Стахову, потом на безмятежную Любовецкую и почему-то изменила настойчивому желанию их караулить.

— Ну, не будем вам мешать. Пошли мальчики, пошли.

Зоя обняла за плечи Стаса и Алексея и увела их. Двери закрылись. Но из парка через окно тянуло ночной свежестью. Арсена передернула плечами.

Девочка смотрела на нее снизу вверх, по-птичьи склонив головку к плечу, и сквознячок трепал белобрысые волосы.

Стахова облизала губы.

— Здесь правда красиво. Это ты сама все сделала?

Не дождавшись ответа, она захромала вдоль стены, разглядывая многоцветных экзотических красавиц и простодушных мотыльков, свисающих на ниточках и приколотых булавками.

— У меня бы так не вышло.

— Ты умеешь летать, — голосок у Мари был тоненький, но уверенный.

— Уже нет.

— Умеешь. Ты отвезешь меня к папе с мамой. Я не сумасшедшая, — заявила девочка сурово, отметая возможные возражения. — Прилетели ангелы и забрали их в колодец. И они там ждут меня.

— Послушай, Мари…

Девочка сгребла горстями со стола несколько поделок и встряхнула ими.

— Смотри! Правда, они красивые?

Зашуршали бумага и шелк. Из общей кучи девочка выдернула за ниточку мотылька с черными крыльями, обведенными голубой каймой.

— Это Зоя. Нравится? А вот эта?

Бабочка была мелкая, с легкомысленной зеленой в желтые пятнышки раскраской. А еще одна — бледно-вишневая, с просторным размахом шелковых крыльев.

— Алексей. И Стас. И начальник космопорта Луи, — Мари потрясла мохнатым мохеровым бражником. — Я долго работала. Я старалась. Ты не можешь сейчас все испортить.

Сквознячок пролетел по комнате, резанув грудь чувством опасности.

— Я ничего не трону и не испорчу, — заговорила Арсена размеренно. — То, что ты сделала — настоящее чудо. Это невероятно красиво, и жаль, что ты не хочешь, чтобы это видели остальные.

— Ты не понимаешь.

Мари вытащила из пестрых ворохов на столе багряную бабочку с нитяными ножками и стала небрежно наматывать нитку на палец.

— Я долго трудилась. Я сплетала обстоятельства и искала людей. Я все сделала, чтобы вернуться к папе с мамой, а ты решила все испортить?!

Мари побледнела, даже серые глаза потеряли цвет. Капли пота выступили на лбу, волосенки слиплись. Рот искривился квадратной пещеркой. Арсена подумала, девочка заревет, но та лишь сильно дернула ниточку.

Ногу пронзила боль. Стахова согнулась и обхватила ее руками. А при втором рывке упала на колени, крича от боли.

— Понимаешь? Ты понимаешь?!

Арсена подтянулась за край стола, сгребая сколько могла поделок и, захлебываясь слезами, понесла к окну. Выбросила в прохладную темень, хотела метнуться за другими и опрокинулась грудью на подоконник, ослепнув от боли, с трудом проталкивая в легкие обжигающий воздух.

— Спаси их всех… избавь от меня… ты же хочешь летать. Я знаю.

«Шантажистка. Маленькая дрянь».

— Ты тоже ангел. Ты хочешь помогать, спасать всех. И потому не спасла его.

«Заткнись».

— Даже Куваев не знает. С ним было труднее всего. Он каменный. А вот Зоя, и Стас, и Алешик мягкие.

— Отпусти… их…

— Отпущу. Подарю тебе. Перед полетом.

— Но почему я?

Мари подъехала на инвалидном кресле и сырой ладошкой взяла Арсену за руку.

— Потому что ты тоже потеряла. Как я. Он… не хотел жертвовать. Он хотел их убить, чтобы уцелеть. А ты не дала. И теперь молчишь. И его тоже считают героем. И это больней, чем нога, правда?

Перекрученная конструкция в вакууме и плавающая рядом заледеневшая роза. Нет, не сейчас, не надо!

— А Федя отстранил тебя от полетов. Хотя ведь это совсем не важно, хромой пилот или нет.

Арсена медленно развернулась спиной к подоконнику, боясь, чтобы боль в ноге не вернулась.

— Вселенной не нужны подвиги. Вселенной нужна спокойная планомерная работа.

— Ты согласна? Лететь со мной? Звездолет готов и ждет, препятствий нам не будет.

«Пол жизни, чтобы снова летать».

— Отпусти их всех.

— Да, — Маретари ухмыльнулась кривой, совсем не детской улыбкой. — Увези меня, спаси Землю от кровожадной девочки-маньяка. Спаси их всех. Снова.

— Это не смешно, — Арсена вытерла локтем холодный лоб. Сквозняк бежал между лопаток, сушил пот на спине. Маретари смотрела ей в глаза, сероглазая, белобрысая девочка-одуванчик с тощими косичками и огромными бабочками вместо бантов. Арсена почему-то вспомнила, что эллины считали души-«психэ» бабочками. Интересно, читала ли Мари «Мифы древней Греции»?

— Мы полетим к Колодцу Ангелов. Но будут ли там твои папа с мамой, я не знаю.

— Обещаешь?

— Да.

— Держи.

И шелковые багряные крылья огромной бабочки щекотнули Арсене ладони.