Милый муравей

Глава 2

Чтобы знать, что такое двадцатичетырехчасовой перелет, надо испытать его на себе. Понедельник — Перт, вторник — Лондон, и вы совершенно выпотрошены. Спиртное, еда, дремота, из которой вываливаешься каждые пять минут. Одним словом, приземляешься далеко не в лучшей форме и, пошатываясь, выбираешься, наконец, из железного брюха самолета.

Тут же служащая аэропорта поинтересовалась, не я ли мистер Клоуз, и протянула записку. Меня хотел видеть мистер Такер. Чего мне в этот момент определенно не хватала, так это сильной дозы Грега Такера. По-своему он был неплохим парнем. Мы оба родом из Олбани, только произносили мы это слово по-разному: я — на австралийский манер — говорил «ол», а Грег произносил «Оулбани». Мы познакомились в Западно-австралийском университете, где Грег слыл суперангличанином, поскольку, не родившись в свое время в Англии, делал все, чтобы его считали англичанином.

А вот и он, одетый, как и положено в феврале: котелок, пальто на вельветовой подкладке, блестящие черные ботинки, в руке зонт-трость. Но думаю, так он одевался в любое время года.

— Привет, старик, — приветствовал меня Грег. — Позволь мне пожать твою руку.

— Как ты узнал?

— Позвонил в твою фирму. И мне сообщили номер рейса. — Грег, по своему обыкновению, пристально посмотрел на меня. — Должен сказать, к моему удивлению, они там довольно квалифицированные.

Честно говоря, я почти ничего не замечал вокруг, так как был далеко не в лучшей форме, и только теперь смутно разглядел стоящую рядом девушку, но проклятый австралиец тут же взыграл во мне:

— Кто бы говорил о квалификации, ты, чертов ублюдок!

Грег снова посмотрел на меня. Слабая улыбка тронула губы Грега.

— Позвольте представить мистера Клоуза из Австралии. Джон, это Джейн Стратт.

— Добрый день, Джейн, — сказал я, повернувшись к ней и протянув руку. — Вы его девушка?

В ответ я поймал на себе ее ровный спокойный взгляд.

— Прошу прощения, Джейн. Нравы в этих колониях... — проронил Грег.

Он, очевидно, заметил, что в данный момент я полуживой, и сделал здравое предложение встретиться позднее в Кенсингтон-Хилтон, где я должен был остановиться на пару ночей.

Итак, я добрался туда, привел себя в порядок и, выйдя, чтобы присоединиться к Грегу и мисс Стратт, чувствовал себя уже не так скверно.

В аэропорту Джейн Стратт была в плаще, а сейчас — и темно-зеленой униформе с погонами. На сиденье рядом с ней лежала фуражка с кокардой.

— Капитан Джейн Стратт, — представилась она. При моем появлении Грег поднялся с места. — И вовсе не его девушка, — добавила она.

— Да. Прошу прощения. Это, конечно, не извиняет меня, но мы с Грегом...

— Я уже встречала австралийцев, мистер Клоуз. Ничего страшного, поверьте!

— Итак, мы начнем все сначала, — сказал Грег. — Кофе? Так вот что произошло, — продолжал он, — йоркширский «Пенни-Банк» стал частью нового Йоркширского банка. Я разговаривал с сотрудниками, и они быстро предоставили мне сведения относительно держателя счета и его наследников.

— Джейн Эммет? — спросил я.

— Джейн Эммет — во втором поколении. В первом — ее отец, Генри Эммет, в третьем — ее дочь, и в четвертом...

— В четвертом, и последнем, — живо подхватила капитан Стратт, — я.

— Внучка Джейн Эммет, — пояснил Грег.

— Почему же «в последнем»? — поинтересовался я у девушки.

Она засмеялась.

— От Альдершота до Йоркшира очень далеко.

— Но вы совсем не это хотели сказать.

— В следующий раз, мистер Клоуз.

— Как вы думаете, — спросил Грег, он, очевидно, куда-то спешил, — могу я вас покинуть и предоставить вам в дальнейшем действовать самостоятельно?

— Меня это вполне устраивает, — заметил я.

— И меня тоже, — отозвалась Джейн.

Грег положил на столик деньги и ушел, взяв с меня обещание позвонить ему перед отъездом.

Глядя в удаляющуюся спину Грега, мисс Стратт сказала:

— Он изъяснялся очень загадочно. Сказал, что вы еще в аэропорту должны были сообщить мне о какой-то моей выгоде.

— Меня всегда поражал подход англичан к делу. Скажите, как я должен обращаться к вам — сэр, мадам, мисс, миссис?

Она пожала плечами:

— Да хоть ваше превосходительство.

— Капитан. Я буду называть вас капитаном. Так дело вот в чем, капитан: у меня на руках завещание. Грег вам говорил о нем?

— Да. Его оставила моя внучатая тетя, сестра бабушки Джейн.

— Вы когда-нибудь встречались с ней?

— Нет. Кажется, она уехала отсюда сразу после воины, еще до моего рождения.

— Ваша бабушка умерла?

— Да.

— Когда это произошло?

— В 1972 или 1971 году.

— Сколько у нее было детей?

— Только моя мама.

— Она жива?

— Мама умерла в прошлом году, — покачала головой Джейн.

— У вас есть братья или сестры?

— Моему брату было десять лет... Он нашел на пляже бомбу, оставшуюся с воины, и взорвал ее. Поэтому осталась только я одна.

— Все эти сведения, конечно, будут проверены.

Джейн засмеялась.

— Мистер Такер сказал — «тщательно проверены».

— Это в стиле мистера Такера. А сейчас, капитан...

— Зовите меня Джейн.

— Спасибо. Я не хочу вас сильно обнадеживать, но если вы окажетесь единственной родственницей, то ферма и все остальное — ваше. Если же у Мэри Эллен Эммет где-то отыщется давно пропавший сын... — Я пожал плечами.

— Лучше сразу знать о всех неприятных возможностях... — сказала Джейн. — Но что я буду делать с фермой?

— Владеть, как и многие другие люди. Кстати, у меня нет никаких сведении о других родственниках, и в завещании все оставлено вашей бабушке.

— Что означает — «ферма и все остальное»? Животные?

— Все.

— Я ничего не знаю о животных, — поежилась она.

— Возможно, вы пожелаете продать ферму.

— Так сразу я не могу решить. А она большая, эта ферма?

— Все относительно, — ответил я. — Свыше восьмидесяти квадратных миль. Это к северу от Перта. Очень красивые места.

Девушка сидела не шевелясь и даже, кажется, не моргая. До нее только сейчас стало доходить, что если все это реальность, то она очень богата.

— Это, кажется, называется первородство, если наследство идет но женской линии, как у меня: от внучатой тети — к бабушке, от бабушки — к маме, от мамы — ко мне.

— Да, вы правы.

— Ой, но я совсем ничего не знаю. А сколько акров в восьмидесяти двух квадратных милях?

— В одной квадратной миле — шестьсот сорок акров, — если верить моему калькулятору.

— Но это значит пятьдесят две тысячи акров! Господи, как много!

— Совсем небольшая австралийская ферма.

Джейн посмотрела на меня, подняв брови.

— Вы хотите узнать что-то еще? — спросил я.

— Только то, что вы сами мне скажете. Я не осмеливаюсь спрашивать.

— При объявлении наследства всегда возникают два деликатных вопроса, — помог я. — Первый — цена недвижимости и второй — наличные деньги.

— Продолжайте.

— Я не могу вам ответить.

— Почему?

— Стринджер Стейшн еще не оценивали.

— Не подумайте, что я корыстна. Совсем нет. Просто всегда думала, что сестра бабушки Джейн давно умерла, и никогда не надеялась...

— ...На получение наследства и наличные деньги? Может, в Стринджер Стейшн и есть какая-то сумма, хотя в это мало верится. Возможно, в каком-то банке есть счет, но это надо еще проверить. Побеседовав с вами, я выполнил свои обязанности по информированию ближайшего родственника. Теперь надо навести соответствующие справки, официально подтвердить, что других родственников не существует. Эта процедура может продлиться несколько недель, а возможно, даже месяцев.

— О! — Она выглядела разочарованной.

— Но скорее всего это не так долго. Когда ваши права как единственного наследника подтвердятся, банки ознакомят вас со счетами. У вас хорошее будущее. Что вы предпочитаете коллекционировать — меха или автомобили?

— Не говорите мне об автомобилях. Два дня назад я попала в аварию...

— Столкновение?

— Да, какой-то идиот капрал не справился с управлением.

— Вас не ранило?

— Нет. Видели бы вы, как он выпрыгнул из машины и пустился наутек! Мужчина называется!

— Ну не все же мужчины такие, — запротестовал я.

— Чертово меньшинство! — Ее глаза мрачно сверкнули. — Я ему устрою, этому капралу.

— Будьте снисходительны, у вас же такая радость!

— Снисходительной? Да я готова убить ею!

— Какая у вас машина?

— "Даймлер В-8" 1969 года.

— Так ото почти антиквариат! И сами за ней ухаживаете?

— Да, я почти восстановила его, на это ушло почти два года. Вот почему так обидно.

— Вы сможете купить себе две новых.

Мы заказали ленч, и у меня так разыгрался аппетит, словно это был ужин. Затем портье закачал такси, и Джейн уехала. Предварительно мы условились, что она позвонит мне на случай, если у меня появятся какие-нибудь новости. Один из наших работников-студентов в настоящее время обзванивал банки в поисках счетов.

Добравшись до своего номера в гостинице, я рухнул в постель и попытался заснуть, по не смог: очень устал, меня одолевали разные мысли. Феминистка, думал я о Джейн. Инженер-механик по образованию, самоуверенная, упрямая, привыкшая командовать... Помоги, Господи, пастухам-аборигенам, когда этадевушка доберется до Стринджер Стейшн, — они будут так же улепетывать от нее, как тот капрал.

После этого я провел несколько прекрасных деньков в Италии. Природа будто собрала здесь все самое лучшее: альпийский снег и австралийское солнце, холодный и чистый воздух Лыжные прогулки были великолепны. Я загорал, ел и пил, как никогда в жизни, будто подсознательно накапливал силы, к чему-то готовясь. Хорошо еще, что не знал к чему...

Едва сойдя на лондонскую мостовую, я позвонил Грегу:

— Привет, старик! Как дела?

— Как долетел, Джон? — вопросом па вопрос ответил Грег. — Ты располагаешь каким-то временем?

— У тебя проблемы?

— Джейн Стратт, она в госпитале.

— Что с ней?

— Авария. Ушибы и перелом лодыжки. Она в армейском госпитале в Альдершоте, и...

— ...Согласно одному из твоих чудесных английских обычаев я обязан ее там посетить. Мой клиент в госпитале, следовательно, я должен туда идти?

— Она хочет поговорить с тобой.

— О чем?

— Такое дело... Я получил известия из Перта. Нашли два банковских счета. На сто двадцать тысяч и на восемьдесят тысяч долларов. Она хочет обсудить это с тобой.

— Она осведомлена о наших поминутных гонорарах? Плюс городской налог плюс отложенный полет плюс...

— Сделай девушке одолжение.

— Доложи об этом Миллеру Банбери, — посоветовал я. — О'кей. Я сообщу в «Кантас». Задержусь на день-другой. Где я могу остановиться?

Грег предложил один из отелей, но я забраковал его, арендовал машину, сунул уставшие ноги в ботинки (увы, не лыжные) и направился в Альдершот, претендующий на звание города. Здесь все было цвета хаки: машины, грузовики, униформы, указатели. Но простыни в госпитале оказались белыми.

— Я благодарна, что вы приехали в такую даль, — сказала, увидев меня, Джейн. Она хорошо смотрелась в бело-голубом халатике. На ней, пожалуй, не было никаких отметин аварии, кроме гипса, охватывающего лодыжку. Протянув мне в знак приветствия руку, она поморщилась.

— Больно? — спросил я.

— С каждым днем все меньше.

— Грег сказал — столкновение?

— Да, в городе. Торопилась, стала переходить дорогу и вдруг обнаружила себя... сидящей на асфальте. Если бы не успела так быстро отпрыгнуть...

За последнее время это уже второй инцидент, участницей которого она невольно оказалась — женщина-водитель и женщина-пешеход, — подумал я.

— В обоих случаях не было моей вины. — Джейн будто прочитала мои мысли.

— Это вы так говорите.

— Я бы подала на него в суд, если бы сумела найти, — мрачно сказала Джейн. — И если бы знала хоть одного мало-мальски умного юриста.

— По всему миру на дорогах происходят аварии, — поспешил я успокоить ее. — Слишком много аварий.

— И мужчин — тоже, — ответила она.

— Есть приятное известие. Грег, наверное, уже сообщил вам о деньгах на счетах, не так ли?

— Сказал только, что есть маленькая приятная новость, сказал, что об остальном расскажете вы.

— Есть двести тысяч приятных новостей. И все они из Австралии. В пересчете на английские хорошие новости это больше восьмидесяти тысяч.

— Боже мой! Я богатая! В самом деле богатая! — воскликнула Джейн, вскинув обе руки, но тотчас же сморщилась от боли и медленно опустила их.

— Я бы сказал, будете богаты.

Она присвистнула, а я чуть не подскочил от неожиданности. Женщины обычно не свистят, не правда ли? Но Джейн это шло.

— Вот что я хотела еще спросить... — Она колебалась. — Я лежала здесь и думала, как мне хотелось бы поехать и посмотреть на ферму, на Стринджер Стейшн. У меня есть месяц отпуска, я могла бы его использовать и...

— Подтверждение завещания всего лишь формальность. Если не возникнет никаких вопросов, выдается заключение, известное как «общая форма». В противном случае назначается настоящая проверка.

— Появились какие-нибудь вопросы?

— Насколько мне известно, нет.

Джейн, как ребенок, радовалась свалившемуся на нее богатству.

— Мне оченьхочется поехать. Я купила атлас, нашла на нем это место, Кунунурру, оно словно на краю света. Сколько еще пройдет времени, пока закончатся все формальности?

— Вот вернусь и займусь этим вопросом. Посмотрим, что можно сделать.

— Спасибо.

— В Кунунурре тепло.

— Вы имеете в виду — жарко?

— Совершенно верно. Там не место для английских леди с нежной белой кожей, тем более в начале марта.

— Я выдержу, — ответила она с вызовом.

— Даже ящерицы прячутся в тень, когда начинается жара. Почему бы не подождать. Тем более что должна еще зажить ваша нога.

Джейн с сомнением посмотрела на нее.

— Врачи сказали, на это уйдет недели три, а то и целый месяц.

— Отлично, вот и используйте свой отпуск, чтобы окрепнуть и окончательно поправиться.

Хмурость ее как рукой сняло. Передо мной снова была молодая жизнерадостная девушка. Стройная, независимая, уверенная в себе.

— Что вы имеете против мужчин? — дружелюбно спросил я.

Она подняла на меня глаза.

— Уже один тон чего стоит, когда вы произносите слово «мужчина»...

— И вы удивлены? Один разбил мою машину, другой сбил меня, и я сломала ногу. И оба сбежали.

— А вы... вы сможете прожить без них? Одиноко не будет?

Джейн Стратт рассмеялась:

— Я заметила, вы тоже были удивлены, увидев меня в форме. Считается, что женщине не место в армии, женщина не должна заниматься техникой, потому что может поломать свои длинные ноготки. А я признаю борьбу только на равных.

— И мужчины не могут одолеть вас?

— Обычно они проигрывают.

— А вы, как правило, на коне?

— Как правило.

Достав блокнот и ручку, я попросил:

— Давайте-ка вернемся к делу. Расскажите мне о вашей семье. В течение нескольких секунд она смотрела на меня так, будто предлагала сразиться.

— Мэри Эллен и Джейн Эммет сестры, так? — спросил я. — Других сестер или братьев не было?

— Был еще один брат, но он погиб в первую мировую войну.

— Вы это сможете доказать?

— Он погиб семьдесят лет назад. Разве нужны доказательства?

— Не сердитесь, я хочу ускорить дело, поймите же.

— У меня где-то лежат его медали. Одной его наградили посмертно. Его имя записано в Книге Памяти. Этого достаточно?

— Полагаю — да. Детей не осталось?

— Он погиб, ему и девятнадцати не исполнилось. Он, правда, был женат, и, если и успел стать отцом каких-нибудь незаконнорожденных, мы об этом никогда не слышали.

— Расскажите о сестрах.

— Мэри Эллен на год старше Джейн. Они обе служили сестрами милосердия в конце войны во Франции, ухаживали за ранеными, потом уехали в Австралию.

— Продолжайте.

— Жили в местечке... каком-то Фри... Дальше не помню.

— Во Фриментле?

— Совершенно верно! Работали вместе, думаю, у них был свой дом.

— Действительно был. Его купила Мэри Эллен.

— Мама рассказывала мне, что они собирались купить дом вместе, но... женщина не всегда хочет жить одна...

— Адам, — сказал я, — старик Адам собственной персоной. Мужчина, между прочим.

Джейн нахмурилась:

— Бабушка рассказывала, что этот человек был пьяницей. Однажды его принесли в госпиталь совершенно не державшегося на ногах, он где-то поранился. Не помню, в чем там дело, да это и не важно. Бабушка не смогла его удержать, а Мэри Эллен смогла. Сестры были очень дружны, а этот человек разъединил их. Он женился на Мэри Эллен, а бабушка вернулась домой. Мужчину звали... Подождите, я сейчас вспомню....

— Грин, — подсказал я.

Джейн покачала головой:

— Нет, Стринджер, вот как. Теперь я понимаю, почему ферма называется Стринджер.

— Вполне возможно. Продолжайте же!

— Он был нехорошим, жестоким человеком, этот Стринджер. Бабушка рассказывала, он пил и был заядлый игрок.

— Во что он играл?

— Во все и на все. Бабушка говорила, что из-за своей пагубной страсти он мог разориться.

— Так и случилось?

На лице Джейн промелькнуло подобие улыбки.

— Нет. Через год он даже выиграл ферму. Я забыла название... Когда подбрасывают монету...

— Это называется ту-ап, старинная австралийская игра. Вы думаете, он выиграл именно Стринджер Стейшн?

— Восемьдесят две квадратные мили! Боже! Могу себе представить, что было с человеком, который ее потерял!

— Вероятно, он тогда напился. Что дальше?

— Не помню точно, но кажется, этот парень Стринджер продолжал закладывать и через пару лет умер.

— Но тогда кто был этот Грин? Ведь накануне своей кончины Мэри Эллен носила фамилию Грин? Миссис Грин...

— Бабушка никогда не рассказывала об этом. Мэри Эллен писала редко, за пятьдесят лет всего несколько писем, и все. По-моему, Грин пришел однажды на ферму и...

Не знаю, как все это рисовалось Джейн. Но я-то хорошо себе представляю английскую ферму: крытый соломой дом, ворота из жердей — и незнакомец, постучавшийся однажды в дверь. Джейк не имела представления о масштабах страны, о которой мы говорили. Для начала надо заметить, что Стринджер Стейшн совсем неподалеку от края Большой Песчаной пустыни, поэтому случайный прохожий там почти обречен на гибель от жары и жажды.

В моем представлении все выглядело несколько иначе: одинокая вдова, на тысячи миль кругом никого, кроме аборигенов. И как-то появился мужчина, скорее всего рабочий, ищущий подходящее занятие или что-то в этом роде. Она предложила ему остаться. Потом он женился на своей хозяйке и купил пивоварню. Скорее всего он — белый, межрасовые браки были тогда крайне редки...

— Приедете в Перт, позвоните и зайдите ко мне, — сказал я. — Посоветую, что нужно будет предпринять в зависимости от обстоятельств. Словом, посмотрим, что я еще смогу для вас сделать.

— Видите этот гипс, мистер Клоуз? Я его ненавижу!

— Напрасно. Он блокирует перелом.

— Не уверена, что не испытываю ненависти и к перелому.

— Можно задать вам еще один вопрос?

— Почему я пошла в армию? Да?

— Угадали!

— А вы знаете какой-нибудь иной способ для женщины сделать карьеру?

— Но может случиться война...

— Да, может, если вы, мужчины, допустите.

— Справедливо, — заметил я. — Итак, увидимся через месяц в Перте, когда вы приедете вступать во владение наследством.

Но мне пришлось встретиться с ней гораздо раньше. Отель, рекомендованный Грегом, оказался самым неспокойным изо всех отелей, в которых я когда-либо останавливался. Клацанье машин, работающие всю ночь агрегаты, даже улыбки служащих казались какими-то вымученными. В два часа ночи я проснулся от подступающей к горлу тошноты, подумал, отчего бы это, и снова задремал. Час спустя снова очнулся от болей в животе, меня вырвало, а еще через час я уже лежал на операционном столе: у меня удаляли аппендицит.

На следующий день ко мне пришел Грег, неся пакет с двумя бутылками шампанского.

— По-моему, в данном случае это более подходяще, чем какие-то розы.

Грег протянул мне телекс от Банбери, в котором говорилось, что тот получил выгодное предложение относительно Стринджер Стейшн и моя задача — немедленно уговорить мою клиентку продать ферму.

— "Немедленно" — отличное слово! — сказал я. — Банбери не привык разбрасываться словами, но зато — минимум информации. От кого поступило предложение? Я имею в виду...

— Я понял, — ответил Грег. — Как думаешь, она продаст?

— Она злится, что не может сегодня же улететь в Австралию. Нет, не продаст. Я буду удивлен, если это произойдет. Что бы ты сделал на ее месте? Восемьдесят две квадратных мили пастбища, подумать только!

— Она молода, — рассудительно заметил Грег.

— Тридцать, как и мне.

— Хорошо образованна и очень независима. Хочет сделать карьеру. По-моему, она предпочтет комфорт здешней цивилизации проживанию, например, рядом с крокодилами и другой местной фауной.

— Мисс Стратт девушка независимая, привыкшая самостоятельно принимать решения и, по-моему, склонная к приключениям. Или она мне такой показалась?

— Мистер Банбери придет в ярость, — только и сказал Грег.

— Даже Банбери должен иногда смириться с реальностью.

— Ты осмелишься ему это сказать? Хотелось бы мне посмотреть на тебя в тот момент.

— А что мне Банбери? В конце концов, я всегда могу найти другую работу.

— А он, может быть, и прав, ты об этом не подумал?

— Подумал. Если через год или два она захочет продать ферму, то продаст. Хотя сомневаюсь.

— Согласен. Но есть еще кое-что.

— Что же?

— Об этом, когда ты выздоровеешь.

— Да говори теперь!

Некоторые привычки Грега, его чисто английские эффектные манеры раздражали людей вроде меня. Вот и сейчас...

— В чем дело, Грег?

— Я имел в виду, когда ты окончательно поправишься.

— Я убью тебя!

Грег заулыбался:

— Скеффингемы, слышал такую фамилию?

— Что с ними?

Семья Скеффингемов владела в Англии невероятным состоянием, а в Австралии — рудниками, где добывали алюминий.

— Цена на него падает, — сказал Грег.

— Ты хочешь сказать, что необходимо пересматривать договор?

— Скеффингемы не единственные, кто владеет бокситовыми рудниками. Бокситов сейчас добывают слишком много, больше, чем нужно во всем мире.

— И цены, естественно, падают. Но на сколько?

Грег почти приблизил свою ладонь к полу, оставив крохотный зазор:

— На столько.

— О!

— Рудники останавливаются.

— Это правда?

— Полагаю, близко к тому. Надо сбросить и как можно скорее больше половины, или рудники встанут. Остальное пойдет на продажу.

— Почему ты не хочешь этим заняться?

— Ты же знаешь эту семью, не так ли? Они скорее согласятся с юридически образованным австралийцем, у которого умные глаза, чем поверят такому черному жуку, — выразительно посмотрел на меня Грег.

В наше время операция аппендицита уже не считается чем-то серьезным. На следующий день меня подняли с кровати, и очень скоро я переехал в свой отель, где еще три дня продолжал бездельничать, смотреть телевизор. Окончательно встав на ноги, я решил заняться делом Скеффингемов. Если бы они были пожилыми седовласыми леди, скромно живущими на небольшие средства, я бы, разумеется, обращался с ними очень бережно. Но, высокомерные и самоуверенные, какими являются иные англичане, они по-прежнему считали Австралию дикой нецивилизованной колонией. Однако это не помешало им разбогатеть за ее счет. Все оттуда — и ничего туда. Поэтому во мне пробуждалось чувство жесткости по отношению к членам этой семьи.

За время моей болезни пришло несколько телеграмм от Банбери, выражающих его личную заинтересованность в деле Стринджер Стейшн. Однако я по-прежнему их игнорировал. А Банбери явно был заодно с компанией, разрабатывающей рудники Скеффингемов, и уже один этот факт разводил нас в разные стороны. Уладив дело со Скеффингемами, я вернулся к переговорам с Джейн Стратт. Она уже выписалась из госпиталя и жила на базе.

— Почему вы для полного выздоровления не использовали свой отпуск? — спросил я, позвонив ей по телефону.

— Тому есть две причины, — ответила она. — Здесь куча работы, а во-вторых, я хочу сохранить свой отпуск. Вы сейчас звоните мне из Перта?

— Нет, из Харрогейта. Почти местный звонок. Вечером я буду в Лондоне. А для чего вы бережете свой отпуск?

— Для Австралии, конечно, — засмеялась Джейн. — И жду ваших рекомендаций.

Во время моею отсутствия к Перте наверняка дела не стояли на месте. И если Банбери настаивал, чтобы Джейн Стратт продала ферму, значит, в ее правах на владение наследством не было уже никаких сомнений.

— Как вы теперь ходите? — поинтересовался я.

— Можете за меня не волноваться. Боль бывает только при перегрузках.

— Чтобы решиться на поездку, вы должны быть уверены в своем здоровье. Завтра в Лондоне вы не откажетесь со мной пообедать? Солдатам не полагается рапортовать и спрашивать позволения?

— У меня автоматическое разрешение. К тому же сегодня пятница, а завтра суббота. В какой лондонской гостинице вы остановились?

— Место называется Селфридж.

— Там есть магазин. Отлично. Я куплю там себе туфли.

— Здесь не продают таких ботинок, которые подойдут для Австралии.

— Ботинки я куплю себе в Перте. А сегодня мне нужны туфельки к новому голубому платью.