Милый мой бухгалтер (СИ)

— Ать? — резкий вопрос и всю мою злость как ветром сдуло.

— Макс? — слегка испуганно спросила, сразу узнав его голос.

— Что случилось? — спросил он с легким упреком.

— Случилось? О чем ты? — сделала вид, что не понимаю, о чем он и тут же вспомнила об отчете. Чёрт! Что мне ему теперь сказать?

— Ты прекрасно знаешь, о чем я, — на заднем плане хлопнула дверь его машины.

— Отчет, точно он! — спохватилась я. — Возникли некоторые трудности с моим ноутбуком, так что я не смогу сделать его до завтра…

— Да к чёрту этот отчет! — крикнул он так, что я рухнула в стул и замолчала, смотря перед собой.

Он знает о том, что я такое и хочет меня убить? Миша сказал, что мне нужно избегать упырей, но я понятия не имею, какую роль играл Макс во всей этой истории. Почему я продолжала чувствовать себя перед ним виноватой?

— Извини, — услышала я после паузы, которая понадобилась нам обоим.

— Прости, — прошептала, чувствуя, что надо бросать трубку.

Мне нужно держаться от него подальше, хотя бы до нового года. Учитывая, как я набросилась на Юрия Васильевича, могу и на него наброситься. Я опасна для Макса. Вот только он имел по этому поводу совсем другую точку зрения.

— Я у входа в твою фирму, выходи, — сказал он, обескуражив меня, и отключился.

Чёрт! Мне нельзя здесь оставаться, я должна уйти, но, если Макс на входе, без понятия как это сделать. Похоже, у меня нет выбора. Надела куртку, застегнула ее и после этого уставилась в зеркало. Мне нужно выглядеть нормально, хотя бы капельку нормально, а не как девушка, которая убила вурдалака и провела ночь в лесу, его закапывая, или девушка, которую пытались изнасиловать и убить ужасным способом, но она сама чуть не прикончила обидчика. Это же так просто сделать! Всего лишь нужно улыбнуться и убрать все это безграничное отчаянье в глазах. Все это слишком! Это слишком для меня!

Обернулась к столу Зои Павловны, взяла бутылку и допила красную жижу, совсем не почувствовав вкуса. Не помогло, слишком мало или слишком слабый алкоголь. Бывшая начальница оторвала свою голову от стола и посмотрела на меня почти осознанно.

— Бойся красных глаз, — сказала она, ухватив меня за руку, когда я поставила пустую бутылку обратно на стол.

Дрожь во мне усилилась. Кто-то из упырей к ней наведывался? Зачем? Что им надо? Они проверяли меня? Кто это был, доктор? Спросить не у кого, она снова отключилась, а мне надо бежать. Я побежала к лестнице, но спустилась по ней, уже пошатываясь, словно там за дверями меня ждала смерть. Вдруг упыри уже обо всем догадались и заставили Макса мне позвонить, вызвать сюда? Он не с ними, я уверена в этом. Хотя и в Игоре я была уверена, но ничем хорошим это не закончилось. Заставила себя идти дальше, двигаться к выходу. Открыла дверь, на улице все ещё метель, мои ноги еле передвигались по снегу. Я не смотрела вперед, только себе под ноги, пока не заметила его кроссовки и дурацкие штаны военной расцветки.

— Атропа, — строго заговорил он.

Мне пришлось поднять на него взгляд и, боюсь, он был совсем не таким отважным и отстраненным, как мне бы хотелось. Я надеялась, что просто пройду мимо, бросив, что мы увидимся с ним потом. Но на деле я все равно подошла к нему. На нем темно-зеленая куртка с меховым капюшоном, снег на его волосах, щетине и даже бровях, он сам словно льдинка, пока наши взгляды не встретились. Он оказался рядом мгновенно, хотя нас отделяло шага три, не меньше. Но я воспринимала всё как какие-то кадры: вот его куртка перед лицом, вот он подхватил меня под руки, обнимая так, что мои ноги перестали касаться земли. Я не понимала, что происходит, но впервые за целые сутки чувствовала себя в абсолютной безопасности.

Глава 24

Пользуюсь тем, что он не видит моего лица, не видит все мои настоящие чувства. Утыкаюсь лицом в его меховой воротник, обнимаю в ответ. Снег падает мне на лицо, мы стоим, точнее я вишу, он меня держит. Как-то не так я представляла разговор с ним, хотя это не он. Зря он так, лучше бы накричал на меня, разозлился. Ещё немного его теплоты и поддержки, я расслаблюсь, точнее расклеюсь. Хочется обнять его крепко и никогда не отпускать, чтобы все происходящее в последнее время было всего лишь страшным сном.

— Все хорошо, я рядом, — шепчет мне на ухо, согрев его своим дыханием.

Что у него с голосом? Почему он полон нежности и словно дрожит от волнения за меня? Я же не железная, Макс! Глупое сердце ноет, обнимаю его крепче. Надеюсь, что из-за метели он не услышал, как я всхлипнула от этой глупой фразы. Я должна его отпустить, эти объятия даже для друзей слишком долгие, вот только сил сделать это нет. Я так устала, так тяжело было пережить все происходящее. Мне нужен друг, тот, кто поможет, что бы ни случилось. Это Макс, несмотря на все сомнения, он мой друг. Жаль, что он не более чем друг…

— Забери меня отсюда, — сама не заметила, как сказала это.

Объятия на мгновение стали крепче, затем он опустил меня на землю, но лишь для того, чтобы подхватить затем на руки. Только и успела, что вцепиться ему в плечи, пожалев о своей слабости. Он прижал меня к себе, затем понёс к припаркованной перед зданием машине. Странно, это же тот самый дорогой внедорожник. Он стоял перед фирмой, когда я пришла на работу. Макс открыл дверцу переднего сидения, посадил меня внутрь. Чувствую себя очень неловко, особенно когда мы встретились взглядом. Фролов вроде бы помрачнел на какое-то мгновение, у меня мурашки по спине пошли от его взгляда. Наклонился ко мне, так что наши лица оказались на одном уровне. Замерла, желая, чтобы он снова меня обнял, а может быть, даже поцеловал. Увы, он лишь застегнул ремень безопасности. Отклонился и достал из куртки мобильный телефон. Мой взгляд сразу же приковался к анти ударной защите и толстому корпусу, я такой уже видела однажды у принца.

— Минутку, — проговорил он как будто через силу. Сжал телефон в одной руке, второй заправил мне за ухо локон. Макс словно засомневался на мгновение, затем убрал руку от моего лица и захлопнул пассажирскую дверь.

Что-то внутри меня натянулось как струна. Он собирается звонить тем бандитам — упырям? Я перестала дышать, похоже, только это успокоило меня от ещё одного приступа астмы. Макс отвернулся, не спеша звонить, будто бы сомневается. Взглянул на дверь моего офиса и после этого набрал какой-то номер, приложил телефон к уху. Из-за метели и включенной печки в машине мне не слышно, что он говорит, но выражение лица у него каменное, словно застыло. В какой-то момент он отвернулся и повысил голос на собеседника, я смогла расслышать лишь одно слово: «немедленно».

Фролов закончил разговор, но в машину садиться не спешил. Безвольно опустил руку с телефоном, и, задумавшись, посмотрел на здание, где я работаю. Мне кажется, он смотрит на камеру, что при входе. Возможно, думает, что зря забрал меня перед ней. На душе заскребли кошки, но я приказала себе не сомневаться в Максе. Будь что будет, я слишком устала. Если Макс такой же, как Игорь, то я сама виновата.

Сжала руки в замок, так что кончики пальцев побелели. Потупила взгляд, Макс сел в машину, громко хлопнув дверью, так что вздрогнула. Машина пахнет как новая, возможно так и есть. Он же говорил, что купит машину, чтобы возить меня на работу. Что-то мне подсказывает, что у этой покупки другая причина, но мне все равно. Чувствую, что он смотрит на меня, возможно из-за этого вжала голову в плечи и просто жду, что произойдет дальше. Макс протянул руку и накрыл мои напряженные руки, сцепленные в замок. Посмотрела на него, испуганно, затравленно, как зверь, а не человек. Глаза же не врут, вижу его беспокойство и заботу во взгляде. Не может он мне врать или желать вреда, я чувствую это и плевать, что с Игорем было так же. Все-таки в Игоря я была беззаботно влюблена, а с Максом все иначе, сложнее, что ли?

Сдаюсь, что бы он там не решил со мной делать. Разжимаю свои руки и сжимаю его руку крепко, словно он моя спасительная соломинка. Макс резко наклоняется и, приобняв, целует меня в лоб, заставляя на секунду прикрыть глаза. Отклоняется так же быстро, как и поцеловал. Разжимает наши руки, а я в испуге хватаюсь за его руку сама, как за спасительную соломинку.

— Я отвезу тебя к себе, — говорит Макс спокойным и размеренным голосом, но я уже слишком хорошо его знаю, он злится. Можно даже сказать, что он чертовски взбешен.

Отпускаю его руку, но он сам кладет ее обратно, но уже на свой локоть, чтобы не мешала вести машину. Заводит ее, и мы уезжаем, по дороге, чуть не встретившись с нарядом полиции и скорой помощью. Похоже, Иванов не простил меня и натравил полицию, только ещё больше поводов спрятаться у Макса, ведь дома они сразу же будут меня искать. Боже мой, а ведь на мне все ещё та самая одежда. Загребут и мне конец, никогда не объяснить все происходящее. Почему я не послушала Мишу и не избавилась от нее? Да и пальто дома осталось, его точно найдут и повесят на меня что-то. Господи, во что я вляпалась?!

Закрываю устало глаза, сжимая руку Макса, точнее держась за его куртку где-то в районе локтя, стараясь не отвлекать от вождения. Мы въехали в один из элитных микрорайонов, с собственной охраной и высоким забором по периметру. Никогда не была здесь, но видела его рекламу на постерах. В той рекламе была идеальная семья: мама, папа и ребенок, они жили в шикарной квартире и улыбались. Все здесь идеально, но выглядит слишком уж чистым и прилизанным, даже снег повсюду убран, хотя снегопад ещё не закончился. Въехали на подземную парковку под одной из многоэтажек, припарковались там.

Фролов выключил мотор, вытащил ключи и посмотрел на меня в полумраке. Убрала от него руку, чтобы не мешать. Открыла свою дверь, но выйти так и не успела. Макс снова подхватил меня на руки, захлопнул дверцы машины и нажал на сигнализацию на брелоке. Какая-то знакомая связка ключей, хотя на первый взгляд и совсем обычная.

— Да я сама могу идти, — бурчу, стараясь не смотреть ему в глаза, а то щеки слегка горят от смущения.

— Вот и будешь ходить сама, когда меня рядом не будет, — ответил он преспокойно и понёс меня к лифту.

И как мне реагировать на эти слова? Хоть бы не заметил, как смутил меня. Мы вошли в лифт, я все так же на его руках, за шею держусь. Старательно избегаю его взгляда, получается плохо. Здесь везде зеркала, мы видим друг друга из любой точки лифта.

Макс нажал на самый последний этаж — двадцать пятый. Лифт начал подниматься, но остановился на третьем. Двери открылись, и какая-то дамочка с ручной собачкой, уставилась на нас с удивлением. Я не знаю, куда прятать глаза и просто бью Макса по руке, чтобы отпустил меня, а то стыдно, но он не слушается.

— Поедете на следующем, — в свою очередь бесстрастно объявил Фролов и нажал на закрытие дверей прямо перед открытым ртом дамочки.

— Что ты сделал? Макс! — возмутилась, когда двери закрылись, чувствуя дикий стыд.

Уголки губ Фролова дернулись, он попытался скрыть улыбку, но у него не получилось.

— Отпусти меня, я могу передвигаться самостоятельно! — рычу, хлопнув его по груди ладошкой. Жаль удар слабый, мне на самом деле не хочется, чтобы он меня отпускал, но воспитание не позволяет броситься ему на шею с криками: «Ура, покатай меня лошадка!». Представила себе в красках эту картину, и так стыдно стало.

— Нет, — ответил спокойно, — мне нравится тебя таскать на руках.

Когда мы приехали на двадцать пятый, я уже была красная, как свёкла, и не знала, куда глаза деть. На ноги Фролов меня таки поставил, но лишь перед массивной металлической дверью. Кроме двери, кстати, был небольшой коридорчик, дверь на пожарную лестницу и скорее всего каморка уборщицы. Все так ухожено, уютно и совсем не похоже на привычный для меня подъезд. Что-то я сомневаюсь, что даже парень Клото настолько богат, что может позволить себе что-то подобное. Макс ввел код на электронном замке и открыл для меня дверь. Мне не оставалось ничего другого как войти, чувствуя дискомфорт от этого места и всей окружающей дороговизны.

В коридоре зажегся свет, как только мы вошли. Остановилась в нескольких шагах от двери, не особо понимая, что вообще здесь делаю. Фролов открыл шкаф и повесил свою куртку на вешалку, затем он потянулся ко мне, чтобы помочь снять куртку, но я вспомнила о разорванной блузке и дернулась от него в сторону, перевернув какую-то дорогую вазу на столике. Ваза не разбилась, всего лишь покатилась по полу, а букет роз выпал на кремовый ковёр.

— Извини, я сейчас уберу, — спохватилась я и потянула за вазой. Зря я это сделала, в боку так заболело, что я замерла, пытаясь не выдать свою боль ни звуком, ни жестом.

— Ать, — обеспокоенно обратился ко мне Макс, не обращая внимания на вазу, и нагнулся ко мне, обеспокоенно смотря на то, как я прижимаю руку к животу, туда, где под курткой была рана от ножа.

— Все нормально, — мягко освобождаюсь от его руки на своем плече, и все же поднимаю проклятую вазу, ставлю ее на место и заставляю себя улыбнуться.

— Не ври мне, — обманчиво спокойно говорит, ухватив меня за лицо так, чтобы смотрела ему в глаза.

Что мне ответить ему? Что в моей жизни началась черная полоса? Или что у меня были чертовски ужасные и опасные для моей жизни сутки? Да я даже не знаю, что я могу ему рассказать, а что нет? Кто он вообще такой? Какова его роль во всем этом? Все эти вопросы пугают меня, я не слишком смелый человек, чтобы спросить о чем-то подобном в лицо. Не уверена, что вообще хочу знать все ответы.

— Мне нужно в ванную, — отвечаю, выбираясь из его захвата и смотря в пол. Он молчит какое-то время, отпустив меня, надеюсь, что хотя бы не злится.

— Дверь в конце коридора, — говорит, и я тут же ухожу туда, не оборачиваясь.

Прикрываю за собой дверь и, включив свет, подхожу к умывальнику. Ванна больше моей комнаты, такая роскошная, что я немного растерялась. Пытаюсь собраться с мыслями, для этого открываю холодную воду и умываюсь. Смотрю на свое испуганное и забитое отражение в зеркале. На щеке слегка заметен фиолетовый синяк, глаза у меня такие словно я сейчас расплачусь, а губы искусаны почти до крови.

Понятное дело, что он мне не поверил, когда сказала, что все нормально. У меня явно не всё в порядке. Ладно, это не самая большая моя проблема. Расстегнула замок куртки и немного оттянула правый край. Кровь протекла на прокладку, Леся меня убьет, собственный же подарок ей испоганила. Хотя куртка сейчас не важна, с трудом снимаю ее. Каждый раз, когда поднимаю руку, в районе живота неприятно тянет. Часть порванной и изрезанной блузки прилипла к животу, там, где следы крови. Надо ее снять, пока кровь не запеклась и ткань не прилипла к телу. Я была уверена, что это всего лишь царапина, но крови столько, что начинаю переживать.

Как мне выйти к Максу с окровавленным животом? Как я вообще могу это объяснить? Нужно уходить, не знаю куда, но надо. Только вот сначала хоть как-то обработать живот, чтобы не было так страшно идти на улицу в метель.

Взялась за край блузки, собираясь убрать ее с раны и еле слышно застонала, поняв, что кровь-таки запеклась, теперь ее просто так не убрать. Как-то я не рассчитывала, что здесь надо, как со скотчем, резко дёрнуть, а не медленно и понемногу. В какой момент в ванной появился Макс, так и не поняла, только заметила, когда он перехватил мою руку, прежде чем решила оторвать ткань, как скотч. Он мягко убрал мою руку, пока я зависла, уверенная, что не слышала, как открылась дверь в ванную. Опустился передо мной на колени и после этого осторожно осмотрел мой живот. С каждым мгновением морщинка между его бровей становилась глубже, а выражение на лице все строже. Холодные пальцы коснулись кожи, он осторожно прошёлся ими возле самой раны. Порез длинный, внизу глубокий, но под взглядом Фролова почувствовала себя чуть ли не смертельно больной. Он поднялся, посмотрел на меня все так же тяжело и спросил прямо:

— Кто это сделал?

Я открыла рот, чтобы тут же его закрыть и потупить взгляд. Он ждал моего ответа добрую минуту, пока я не попыталась уйти, схватив свою куртку.

— Стоять! — рявкнул он так, что я вздрогнула и испуганно посмотрела на него. — Не хочешь говорить, не говори, — в его голосе явная обида, но я не могу поступить иначе. Не хватало, чтобы пошёл разбираться с Ивановым и от полиции узнал, что это я на него напала. Уверена Юрий Васильевич так им и заявил. — Но ты останешься здесь.

Если честно, уходить мне и не хочется, я в такой засаде, мне за Макса надо держаться, как за последнюю соломинку. Фролов схватился за телефон, который уже кажется мне знакомым, и набрал номер.

— Царь? — спросил он, продолжая смотреть на меня, нахмурившись. Я слегка вздрогнула и испуганно посмотрела на него. Макс мой взгляд заметил и даже не ответил, когда его собеседник заговорил.

Испуганно прижала руку к животу и только мельком взглянула на него.

Снова встретиться с Малиновским? Нет, спасибо, мне одного раза хватило! Похоже, в моих глазах читалась мольба, Фролов на мгновение прикрыл глаза, пока его собеседник продолжил говорить по телефону.

— С тобой я потом поговорю, — сказал Макс, бросая трубку, и затем я наглядно убедилась, зачем ему анти ударный корпус. Фролов неожиданно бросил телефон в стенку, так что тот отскочил куда-то под ванну. Я вздрогнула и от этого резкого звука зажмурилась.

Он обнял меня так, словно я хрустальная, осторожно и всего на несколько секунд. Затем он отстранился и сосредоточился. Взяв меня за локоть, отвел к кабинке душа.

— Намочи блузку водой, чтобы ее снять, — сказал он, подталкивая меня к душу. — Используй лучше холодную воду. Я пойду, принесу тебе одежду на смену.

По идее после этого он должен был уйти, но Макс задержался. Он на мгновение взял моё лицо в свои руки и пообещал:

— Кто бы это не сделал, он за это поплатится.

— Уже, — только и смогла прохрипеть в ответ, и он отпустил меня с явной неохотой.

Макс вышел из ванной, а я с трудом сняла с себя обувь и юбку. Открутила кран с холодной водой, подставила лицо под струи. Душ навороченный, вода через разные отверстия полилась со всех сторон, и я совсем скоро стала мокрой, как курица. Блузка отлепилась от раны, сняла ее, как и все остальное. Закрыла дверцу душа и провела рукой по лицу, будто бы стирая этот день как плохое воспоминание.

Мне совершенно не холодно, я даже не чувствую температуры воды, она просто стекает по мне и все. Зато я чувствую себя чертовски грязной. Мокрые волосы прилипли к лицу, закрываю глаза, словно отключаюсь, стоя под струями воды. Мне хочется оставаться под водой и ничего не чувствовать, ни о чем не думать.

Приходится закончить мыться, когда зубы начинают постукивать от холода. Приобняла себя, открывая дверцу душа. На ручке его двери, висит белое полотенце, моих вещей нет. Кое-кто не знает границ личного пространства, и то, что дверцы душа из матового стекла и ничего особо не видно, не помогает мне избавиться от смущения. Закуталась в полотенце, затем увидела на умывальнике аккуратно сложенную стопку одежды. Белая футболка с ярким принтом, что на деле, учитывая мой рост, больше похожа на платье, чем на футболку. Серые мягкие наощупь шорты, которые смотрелись на мне как штаны. Я бы не отказалась от женского нижнего белья, но боюсь, меня бы взбесило, если бы и оно у него имелось. Имеем то, что имеем.

От тепла из раны снова пошла кровь. Завязала футболку под грудью, чтобы не испачкать кровью. Завернула волосы в полотенце, вторым, маленьким, наверное, для лица, прижала рану. Перед дверью белые пушистые тапочки, судя по размеру принадлежащие хозяину квартиры. Надела их и почти сразу об этом пожалела, запуталась в них и едва на пол не свалилась. Сняла, чувствуя насколько мягкий ковёр под ногами, пошла искать Фролова. Нашла его по голосу, судя стальным ноткам в нем, он с кем-то спорит.

— Нет, это ты меня послушай! — Макс захлопнул дверцу шкафа так, что та чуть не слетела с петель.

Он на кухне, в красных тонах, мебель в стиле хай-тек. Что-то кипит на плите в кастрюльке, холодильник открыт и почти пуст. Фролов, по-видимому, переоделся, пока я в душе была. Сейчас в красной футболке и домашних шортах, которые то и дело норовят сползти с бедер.

— Я сказал разобраться с этой проблемой, а не создавать новые две! — он добавил в кастрюльку какие-то специи. Его собеседник что-то ответил, чем ещё больше взбесил Макса, и он уперся рукой в столешницу. — Лука, да будь он хоть сыном самой Матери Ночи, мне плевать!

— А кто такая эта Матерь Ночи? — спросила я, нерешительно оставаясь стоять в дверях. Макс резко обернулся, скользнул по мне взглядом, остановился на полотенце, что я прижала к животу, и явно помрачнел.

— Сделай то, что я тебе сказал, — приказал он Луке по телефону и нажал на отбой. В этот раз он не бросил телефон, хотя явно хотел снова это сделать. На мгновение прикрыл глаза, точно стараясь успокоиться, и я решила тоже его успокоить или хотя бы отвлечь.

— Ты умеешь готовить? — сделала несколько шагов по холодному кафелю, в направлении плиты, но меня тут же подхватили на руки.

— Пол холодный, а ты босая, — укоризненно произнес он, недовольно косясь на немного покрасневшее от моей крови полотенце.

— Боюсь в тех тапочках, я бы далеко не ушла, — незаметно улыбаюсь, придерживая полотенце, чтобы не испачкать его своей кровью.

Макс положил телефон на стол и выключил кастрюльку, в которой, судя по всему, кипел бульон. Он вынес меня из кухни и понес в гостиную или спальню. Чёрт его знает, что это за комната, похожа и на первое и на другое, кажется, такое называют студией или как-то так. Большая двуспальная кровать на невысоком подиуме, с нее открывается прекрасный вид на широкое панорамное окно, а оттуда на шикарный вид города. В той части, где гостиная, жалюзи закрывают окна, так что там царит полумрак. Макс положил меня там на дорогой кожаный диван, с которого был виден большой телевизор и шкаф, до верха набитый разносортным алкоголем. Да, он ценитель крепкого алкоголя, или банальный алкоголик. Хотя Миша говорил, что упыри алкоголем согреваются зимой.

Хотела опустить ноги и сесть, но хозяин квартиры мне не дал, подушку под голову сунул и уложил обратно. Вышел из комнаты всего на минуту, а я с интересом принялась ее разглядывать. Никаких личных вещей, все просто, но при этом красиво и сдержанно. Макс вернулся с приличного размера аптечкой. Открыл ее, положив на кофейный столик, а сам сел рядышком в моих ногах. Приподнялась на локтях, на что он нахмурил свои красивые брови и опять уложил меня обратно.

— Лежи, уголовница, — приказал он со вздохом. Я немного напряглась от такого обращения, но Макс уже убрал полотенце и принялся обрабатывать рану. Мне же, чтобы не смущаться от того, что он меня трогает, пришлось уставиться в потолок.

— С полицией разобрались, так что не переживай об этом, — спокойно сказал он, дезинфицируя рану.

— Кто разобрался? — слегка удивленно спросила.

— Лука, вряд ли вы знакомы, — сосредоточился на своем занятии, так что не увидел, как я напряглась, но все равно заметил это. — Или знакомы?

Поднял на меня довольно холодный взгляд, так что мне стало не по себе. И что мне ему сказать?

— Нас не представляли друг другу, — ответила, мельком заглянув ему в глаза. — Зачем ему это делать, и как он с ними разобрался?

— Потому что я попросил, — ответил он, словно это само собой понятно. — У него неплохо получается убеждать людей.

— И он, правда, все уладил? — неуверенно переспросила после паузы.

— Сомневаешься? — Макс слегка приподнял бровь и улыбнулся, снова вернувшись к обработке раны. — Швы не нужны, обработаю и заклею пластырями.

— Спасибо, — сказала еле слышно.

— Я еще не закончил, — ответил он спокойно, — потом поблагодаришь.

— За то, что помог с полицией, спасибо, — произнесла на одном выдохе, встретившись с ним взглядом. — За то, что помогаешь. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Макс замер, затем улыбнулся, обаятельно, так что очень захотелось его поцеловать. Как-то не вовремя вспомнилось, что я немного выпила настойки Зои Павловны, а значит пьяна. Пьяным же все прощается, а мне хочется простить себе попытку его поцеловать. Если бы не его рука на моем животе, скорее всего, сделала бы эту глупость.

— Зачем ещё нужны друзья, Ать? — сказал он с улыбкой и принялся рыться в ящике с медикаментами. — Я всегда на твоей стороне и помогу тебе, что бы ни случилось.

Зачем ещё нужны друзья? Серьёзно?! Улыбнулась, кисло и слегка оторопело, потому что внутри меня чуть ли не дрожит все. Так вот какова она, «Зона просто друзей».

Захотелось выпить, чего-нибудь крепкого, или пару раз его ударить за то, что позволил расценить свои действия совсем по-другому. Хорошо, вот я уши развесила, но он-то что творит? Как я, по его мнению, должна понимать все его слова и эти очевидные ухаживания? Да даже Игорь, будучи моим парнем, меня на руки всего пару раз взял! По его мнению, так друзья поступают? Ну, я ему покажу, дружбу такую!

— Все, — сказал Макс тем временем, наклеив широкий пластырь на последнюю часть раны. Он поднял взгляд на меня и сразу же изобразил удивление. — Что-то не так?

Мне пришлось подавить желание его пару раз ударить. Зато я выразительно посмотрела на его руки, что так и остались на моем животе. Он тут же убрал конечности, закрыл саквояж с медикаментами и вышел, чтобы отнести его обратно. Попыталась успокоиться, распустила футболку под грудью, чтобы закрыть живот. Присела, откинувшись на спинку, сидеть все равно было неудобно, особенно со всеми этими пластырями. Фролов вернулся в комнату с пледом, несколько неодобрительно посмотрел на мои босые ноги на полу и, положив плед, на кофейный столик отправился к шкафу с алкоголем.

— Хочешь выпить что-нибудь? Поесть? — спросил он.

— Выпить, что-нибудь покрепче, — ответила сухо, взяв плед и развернув его.

Макс вернулся ко мне с дорогой бутылкой то ли виски, то ли рома и двумя бокалами. Присел рядом и, разлив напиток, подал мне мой бокал.

— Тебе лучше прилечь, — напомнил он о моей ране.

Вот я и прилегла, но не так, как он это подразумевал. Голову ему на плечо опустила, под бок подушку подложила, словно невзначай ухватившись за его ногу выше колена. Пледом ноги накрыла, грудью к его руке прижалась и сижу, цежу, скорее всего, виски. Полностью игнорируя то, как он напрягся от такого моего своеволия, особенно от руки, которую я на его ноге так и оставила.

Мы же друзья, Макс! Просто друзья! Чтоб тебя вурдалак покусал… Шумно вздохнула, чувствуя, что он на меня смотрит. Смущение пропало где-то после половины бокала, но вот раздражение никуда не делось.

— Что? — придала лицу невинное выражение, повернув голову.

— Ничего, — ответил он хрипло и сдвинул мою руку со своей ноги на подушку, делая вид, что моя конечность помешала ему долить себе алкоголь.

Дела мои плохи. Отодвинула в сторону бокал, чтобы посмотреть, сколько уже выпила, осталось чуть меньше половины. Чуть меньше половины бокала, а я уже пристаю к Максу! Учитывая, что моя норма — два бокала, и я засыпаю, страшно представить, на что решусь, когда допью этот бокал. Мне будет очень стыдно завтра, или когда я там протрезвею, но пока что стыда нет. Зато есть сомнения, что я поняла его совсем не так. У меня же друзей парней не было, вдруг такое поведение нормально? Хотя я очень в этом сомневаюсь. Пожалела Фролова и немного отдалилась от него, голову с плеча убрала, залпом допивая из бокала, так что алкоголь обжег горло. Поставила бокал, чтобы он налил мне ещё, и только тогда заметила, что Макс тем временем уже третий опрокидывает. А ему-то, почему хочется напиться? Кажется, мы уже созрели для серьёзного разговора.

— Так что тебя связывает с этими упырями? — спросила прямо, хотя испытала легкую трудность с тем, чтобы повернуться и посмотреть ему хотя бы в лицо.

— Этими? — спросил он, явно делая вид, что упыри — это всего лишь жаргонное обозначение, а не реальное определение.

— Бугай, Лука, Миша, Царь и тот, их главный, самый страшный, — я шмыгнула носом, похоже, после душа ещё не согрелась. Укрылась пледом повыше, но теплее не стало.

Макс вопросительно приподнял бровь и меня это расстроило. Вот зачем он делает вид, что не понимает, о ком я говорю?

— Хочешь сказать, они просто так в твоем клубе шастали и в кабинете твоем сидели? — не скрываю иронии и обиды в голосе. — А бугай так вообще просто выпить с тобой приходил?

— Меня больше удивляет то, что ты почти каждого из них знаешь, — не остался в долгу Макс.

— Это что ревность? — вырвалось у меня. Макс в этот момент как раз сделал глоток и все выпитое пошло обратно, но через нос. — Я бы предпочла никого из них не знать.

Раз уж мне не наливают, придётся сделать это самой. Нагнулась, но Фролов опередил меня и, налив нам обоим, подал мне мой бокал, свой он снова выпил залпом.

— Так, что у тебя с ними за дела? — продолжила спрашивать.

— Скажем так, я очень хорошо их знаю, — ответил он туманно, на что я скривилась.

— То есть ты такой же, как они? — уточнила, чуть отодвигаясь в сторону от него.

— В каком-то смысле да, — подтвердил Макс, ненадолго задумавшись. Ему не понравилось то, что я отодвинулась.

— Значит, ты тоже хочешь меня убить? — я слегка нахмурилась, притулившись к нему плечом.

Макс несколько раз моргнул, затем поставил свой бокал на столик, чтобы он не мешал ему развернуть меня к себе лицом. Под его изучающим взглядом лицо и руки зачесались, так и захотелось обнять его за шею и… Отпила ещё глоток, чем скорее я допью этот бокал, тем скорее вырублюсь и меньше глупостей наделаю.

— Кто сказал тебе, что они хотят тебя убить? — спросил он у меня после затянувшейся паузы.

— Скальпель, — ответила, чувствуя, что немного кружится голова, — который Малиновский в меня бросил.

Фролов поднял удивленные брови, а я вспомнила, что обещала об этом молчать. Чертов виски совсем уже мне язык развязал!

— Чёрт! Миша же просил не говорить об этом никому, — пробурчала, прислонив прохладный бокал к своей почему-то горячей щеке.

— Ты видела Мишу? — удивился Макс. — Когда? Где?

— Я с ним ночь провела, — ответила со вздохом и отпила из бокала. — Самую ужасную ночь в моей жизни.

Макс поднял руку и, приобняв меня за плечо, придвинул к себе. Опускаю голову ему на плечо, близость с ним чертовски приятна. Он такой теплый и сильный, глаза почти сами закрываются. Забирает у меня бокал, я почти выронила его, впрочем, он почти пуст. Пора спать, но кое-кто не дает мне просто уснуть.

— И чем же вы ночью занимались? — очень так спокойно поинтересовался Макс, так что я негромко захихикала. Он что и правда ревнует? К Мише? Мне захотелось его обнять, что я и сделала, не найдя хоть какой либо причины этого не делать.

— Вурдалака убивали, — ответила, обнаглев настолько, что поглаживаю его по груди, уткнувшись носом в его шею и ключицу.

— Что? — еле слышно переспросил он.

— А потом его закапывали, — ответила еле слышно и расстроенно добавила: — Он собачку убил и нас убить хотел.

— Вы пошли на него вдвоем? — очень удивился Макс, можно сказать разозлился. Даже не обратил никакого внимания на то, что я перебралась к нему на колени и обняла за шею. — Вы совсем сдурели, что ли?! О чем он думал? Чертов мальчишка! Вы могли оба умереть! Нашли себе противника!

Фролов дернулся, явно желая встать, но, сидящая на его коленях я помешала. Крепко обняла, и он только зло засопел, обнимая меня в ответ.

— Мы просто защищались, — пробормотала, уткнувшись в его плечо. — Кто же знал, что убивать так легко, а копать могилу куда тяжелее.

— Ты забудешь об этом, как о кошмаре, обещаю, — его теплая ладонь накрыла мой затылок, и мне захотелось выгнуть спину под ней, как кошка.

Мы замолчали. Возможно, он подумал, что я уснула, обняв его, но сон меня не сморил. Слегка повернулась на бок, дискомфорт из-за раны не дал сидеть неподвижно дольше. Теплая ладонь Фролова скользнула с плеча на спину, по позвоночнику, щедро делясь своим теплом с моим телом, пустив заодно и волну мурашек.

— С Мишей все нормально? — спросил он, обдав тёплым дыханием моё лицо. Кажется, он за него волнуется.

— Нормально, к сестре моей даже подкатывал, — пробормотала немного раздраженно. — А зачем вы его ищите? Что он натворил?

— Невесту брата укусил, — ответил Макс с какой-то странной интонацией. Злится, что ли?

— Что у него за дурацкая привычка кусаться? То меня укусил, то какую-то невесту… Ему бы намордник не помешал! А ты, вообще, почему интересуешься? Кто он тебе? Друг?

— Брат, — ответил Макс, почему-то улыбаясь. Я задумалась, хмельной мозг этому не содействовал, но я старалась.

— Так это он твою невесту укусил? — растерянно предположила я.

— Да.

Приехали, у него оказывается и невеста есть! Выразительно посмотрела на то, как мы сидим, но даже не подумала с него вставать. Подумаешь невеста, ее же здесь нет.

— А твоя невеста в курсе, что мы с тобой…дружим? — заплетающемся языком уточнила я.

— Думаю да, — Фролов усиленно попытался не улыбнуться, но я все равно заметила.

— Какая-то она у тебя странная, — пробормотала, уткнувшись ему в шею. — Я бы тебя никогда никому не отдала.

— Не то слово, — подтвердил он, посмеиваясь. — Верю, что не отдала бы. Куда он тебя укусил?

— В руку, — слегка отодвинулась, держась за его плечо, и показала ладонь. — Да там даже следа не осталось и не болит. Миша сказал, что инфекция какая-то, послезавтра уже пройдет, только мне нельзя упырям на глаза попадаться, а то убьют! — я испуганно ухватилась за его футболку и заглянула в его глаза. — Ты же меня им не сдашь, правда?

Макс смотрит на меня каким-то голодным взглядом, при том улыбается. Его рука накрывает мою щеку и нежно поглаживает ее, от чего прикрываю глаза, получая удовольствие от его нежности.

— Чёрт! И как здесь удержаться? — пробормотал Макс, так что я рассеянно открываю глаза, уже и забыв, о чем мы говорили.

Он сел прямо, так что мы оказались совсем близко друг другу. Я обвила его талию ногами и обняла за шею. Его сердце несколько ускоренно бьется в моих ушах, а мне так хорошо, что больше ничего и не надо. Хотя я поторопилась, он гладит меня по спине, по телу идут мурашки. Внизу живота зарождается тепло, у меня вырывается слабый стон, когда Макс встает и подхватывает меня, чтобы не упала.

— Тебе пора спать, — глухо говорит мне на ухо, вызывая ещё одну волну мурашек.

Поднимаемся на возвышение, откидывает одеяло и садится со мной на кровать. Стаскивает мои ноги на кровать, но я все ещё цепляюсь за него, повиснув на его шее.

— Макс, — зову практически сквозь сон.

— М? — словно специально не смотрит на меня.

— Не говори больше о том, что мы друзья, — пробормотала, открыв глаза.

— Почему? — не устоял и все же посмотрел на меня.

— Друга не хочешь поцеловать, — пробормотала ему в губы, прикрыв глаза, и поцеловала.

Я как будто целую вечность не целовалась, даже неловко и стыдно за себя, зато все с лихвой компенсировала страсть. У меня к нему вообще страсти хоть отбавляй, не будь я пьяная на такое, наверное, и не решилась. Ожидала от него сопротивления, а не ответа, от которого ужасно закружилась голова. Меня опрокинули на кровать, он навалился сверху и поцеловал так, что я сразу капитулировала, признав его мастерство. Захотелось побыстрее избавиться от одежды, но мои поползновения в эту сторону быстро пресекли.

— Все, спать, пока я ещё держу себя в руках, — прохрипел Фролов мне в губы и отстранился. Разочарованно застонала и, хватаясь за него, потянулась следом, получив ещё один долгий и томительный поцелуй.

— Ложись, Атропа, — приказал Макс уже более командным тоном, уложил меня обратно на кровать и накрыл одеялом под самое горло.

— Как только тебя твоя невеста терпит?! — пробурчала зло, когда он убрал мои конечности, которыми я пыталась затащить его к себе под одеяло.

— Ты мне скажи, — прошептал он, нагнувшись к самому моему уху и поцеловав меня в щеку. Улыбнулась, схватившись за его руку, чтобы не ушел, и прикрыла глаза. Действительно, я так устала и хочу спать. Веки закрываются, последнее, что вижу перед глазами — это лицо моего Макса, от этого улыбаюсь и спокойно засыпаю.

Глава 25.

Громкий стук взрывает голову болью. Раз, два, три… Он все не унимается. Повернулась на живот и накрыла голову подушкой, звук стал немного тише, а головная боль лишь усилилась. Спасибо тебе святое похмелье, что каждый раз напоминаешь, какая это глупость — напиваться. В голове как будто целое скопище гномов по большому гонгу бьёт и бьёт! Она у меня сейчас от этого звука взорвется! Но они настойчиво продолжают, потому что кто-то очень наглый не прекращает ломиться в дверь. Вот что кому надо с утра пораньше? Открыла глаза, убрала подушку с головы. Темно ещё, кому в такое время не спится? Мельком взглянула в окно, за которым столица радует ночными красками и начала что-то вспоминать. От каждого воспоминания голова словно взрывается болью, а может быть, это из-за козла, что продолжает ломиться в дверь?!

Глаза болят, как будто я очень долго плакала, вот только я не помню этого. Я вообще мало чего помню, голова, как в тумане. Что я вчера творила? Почему пила? Точно, я едва бывшего начальника не убила. Кажется для меня это уже традиция. Предыдущий мой директор тоже говорил, что я его убить пыталась, а не от домогательств с его стороны, отбивалась. Интересно, а Фролова тоже ждет такая участь? В голове мелькнуло воспоминание, где я нагло руку ему на ногу выше колена кладу. Да, с Фроловом явно все будет иначе, и в сексуальных домогательствах в этот раз будут обвинять меня. А после-то что было? Пустота, совершенно ничего не помню, точнее не могу вспомнить из-за придурка, что, не останавливаясь, ломится в дверь! Мать моя женщина, сколько можно-то?! Схватилась за голову и застонала, почему я не могу ничего вспомнить? Я же не натворила ничего плохого? Хоть не набросилась на него, как на Иванова, того я чудом не выпила из-за голода.

Недовольно причмокнула, голод вернулся, исключительно его мне и не хватало для полного счастья к головной боли. Почему так болят глаза?! Ещё даже не светло, а я еле могу реагировать на слабый свет с улицы. Чертов алкоголь, чтобы я ещё хоть раз пила! Стук в дверь усилился, кому-то там не терпится довести меня. Поднялась, почесала коленку, затем удивилась, что смогла это сделать. Шорты, точнее мои штаны, валяются на полу, на мне одна смятая футболка.

— Макс! — позвала, заподозрив неладное, и скривилась от собственного голоса.

Владелец квартиры не отозвался, мне стало не по себе. Смятая постель, напиток, что мы пили, остался на столике. Плед он аккуратно сложил, а в остальном все выглядит, как и раньше — идеально и необитаемо. Что если я себя накручиваю?

Вдруг это Фролов в дверь стучится, а я тут стою и непонятно почему переживаю. В конце концов, если бы у нас что-то было, я бы точно запомнила, с Максом просто не может быть иначе. Почесав ещё и глаз, подошла к двери, в нее продолжили стучать.

— Господин Фролов, вы здесь? — отозвались за дверью, когда я к ней подошла. Чем я себя выдала, не знаю, даже свет не включала. — Я из охранной компании, там к вам приехали из…

Мужчина с легким акцентом, и, судя по всему, он стучал в дверь уже битый час. И прекратил это назойливое занятие, только когда я к ней подошла. Пикнул лифт, кто-то приехал, поэтому мужчина умолк на полуслове.

— Что вы здесь делаете? — обратился к охраннику кто-то, чей командный голос совсем не похож на голос Макса.

Я пару раз подпрыгнула, пытаясь дотянуться к дверному глазку, и исключительно после подумала, что в такой навороченной квартире и видеодомофон есть. Он был, но выключен, я хотела было включить, когда заметила, что шагов слишком много, словно к двери подошло несколько человек. Осторожно попятилась в угол и застыла, прислушиваясь к их разговору.

— Я пытался связаться с господином Фроловым, но дома никого нет! — пробормотал охранник, и я по его голосу поняла, что он лжет, причем плохо лжет.

— Вам было сказано прямо: у нас постановление на обыск в квартире и арест Максима Александровича Фролова. Какого чёрта вы срываете нам всю операцию? А что если он сбежит? Кто в этом виноват будет? Вы? Вас же осудят за препятствие оперативно-розыскным мероприятиям! — возмутился тот же строгий голос.

Моё сердце упало куда-то в пятки, даже дышать перестала.

— Господин, что вы, я и не собирался. Просто в правилах домовладельцев прописано, что я обязан предупреждать владельцев о подобных визитах по домофону, но в этой квартире он выключен, так что я поднялся в квартиру. Никто мне не ответил и никого по дороге я не встретил, господин… простите, как вас? — охранник даже выдохся, так быстро говорил.

— Старший лейтенант Кузьмин, — представился строгий голос, пока я тяжело дышала, замерев. — Как давно вы здесь работаете?

— Семь лет, — ответил охранник, — как комплекс построили, так и работаю. Господин Фролов меня на работу и взял.

— Ему принадлежит комплекс? — заинтересовался лейтенант.

— Не могу знать, но господин много здесь решает, — чуть тише ответил охранник.

— Понятно, — неопределенно ответил лейтенант и обратился уже к кому-то другому. — Понятые готовы?

— Уборщица нашлась на третьем, остальные двери не открывают, — ответил ещё один мужской голос.

— Чертовые богачи, — выплюнул лейтенант и дал другую команду. — Режьте замок, охранник будет вторым понятым.

После этого кто-то включил болгарку, и моя голова чуть не взорвалась от боли. Что происходит, не понимаю! Где Макс? Почему за ним пришли? С ним все в порядке? Хотя о чем это я, о собственной шкуре думать надо!

— Стойте, стойте! — закричал охранник.

— Что ещё? — вскрикнул лейтенант, но шум прекратился.

— У меня код есть, не надо портить дверь, она очень дорогая, — добросердечно объявил охранник. А чего он не вошёл тогда раньше? Зайди он раньше, я бы успела выбраться из квартиры до этого всего!

— Так давай! — закричал на него лейтенант. — Каких придурков на работу здесь берут, просто ужас!

Пищат кнопки, охранник набрал код, а я присела в углу за дверью, не зная, что делать дальше. Дверь открылась, первым, судя по тяжелым шагам, вошёл охранник и раскрыл дверь на полную, так что та зажала меня в углу, скрывая от взгляда полицейских.

— Ноги вытирайте, — пробурчал охранник, но группа людей в полицейской форме грубо оттолкнула его с дороги.

Мужчины сразу же понеслись по светлому кремовому ковру, оставляя на нем ужасные грязные следы. Ковёр жалко, он на ощупь был довольно приятный. Полицейские влетели в одну комнату, в другую, третью, даже ванную проверили.

— Чисто, — отрапортовал один из них, и лейтенант выругался.

— Ускользнул! — расстроился кто-то из полицейских.

— Ладно, лейтенант, нужно провести обыск. Откуда начнём? — спросили у него, и мужчина взял себя в руки.

— Со спальни, — ответил он расстроенно и затем взглянул на охранника, который буквально закрывает меня своим телом, как будто специально придерживая дверь открытой. — Понятые, идите сюда.

В квартиру вошла женщина в сером халате и платке и прошла по коридору, аккуратно обходя ковёр. Охранник тем временем незаметно оглянулся, так я поняла, что он знает о том, что я за дверью.

— Стефановна, может, ты что-то знаешь о господине Фролове? — крикнул он, явно пытаясь отвлечь внимание полиции от себя, двери и меня за ней.

— О Фролове-то? — женщина улыбнулась, бабулька явно любит поболтать. — Конечно, знаю! Я же тут уже семь лет работаю, такого рассказать могу!

— Интересно, и что же? — спросил лейтенант, беря женщину за локоть и подводя ее к двери спальни.

— Вот жильцы из сорок пятой держат у себя живого крокодила! Вы только подумайте, в столице и крокодила! — принялась возмущаться женщина, польщенная чужим вниманием. — Если в доме пропадают домашние животные, все сразу думают, что это они его… так кормят… А вот жильцы из двадцатой…

Охранник отпустил дверь и сделал небольшой шажок вперед, так чтобы я могла выскользнуть за дверь. Пригнувшись, так и собиралась сделать, но моим планам не суждено было воплотиться в жизнь.

— Мне это не интересно! Я хочу узнать о Фролове! Кто он такой, с кем общается, кто в его доме бывает, — повысил голос на женщину старший лейтенант Кузьмин, а затем обернулся к охраннику. — Что вы там стоите? Пойдемте, у нас не так много времени!

— Да, конечно, — заулыбался охранник, стерев пот со лба. Лишь благодаря тому, что я маленькая, а он довольно тучный, никто меня не заметил, когда я за ним снова спряталась. Охранник сделал ещё один шаг в стороны спальни, я же осталась стоять боком, ожидая момента, чтобы выскочить в полуприкрытую дверь.

— Фролов-то? Так он никого не водил, одиночка, — ответила уборщица, а затем добавила, — или гей. Кто же теперь их знает? Мужики к нему ходили, несколько даже часто, но я свечку не держала.

— И как они выглядели? — заинтересовался Кузьмин, скрывшись с женщиной в спальне, так что я тут же метнулась за дверь.

В жизни подобным не занималась. К лифту не пошла, он напротив двери, его услышат. Метнулась к подсобке уборщицы, но там закрыто. Придётся бежать в одной футболке. Тихо открыла дверь на пожарную лестницу и вышла, прикрыв за собой дверь. Только там я смогла спокойно выдохнуть. Придётся спускаться по лестнице, благо вероятность того, что я встречу по пути идиота, который поднимался бы пешком на двадцать пятый этаж, ничтожна. Периодически оглядываясь назад, спустилась на один лестничный пролет ниже, пока не остановилась посредине лестницы, поняв, что впереди кто-то есть.

— А я погляжу, Макс времени даром не терял, — с ухмылкой произнес Царь, смотря на меня снизу вверх.

Нас отделяет друг от друга пол лестницы. Он гнусно пялится на мой глупый наряд и в частности на голые и босые ноги. Что делать? Я его теперь не боюсь, вчера поняла насколько сильная, но вот шум поднимать нельзя. Покосилась на перила, есть у меня ощущение, если их перепрыгну, ничего со мной не случится, но делать такую глупость первый раз в жизни страшновато. Наверху открылась дверь, времени на размышления не осталось, ухватилась за поручень, собираясь так убежать, как Царь резко оказался рядом. Он ухватил меня за плечи и перенес на несколько ступеней вниз, так что я в мгновения ока оказалась на следующем лестничном пролёте. Кто-то вышел с площадки верхнего этажа, я от испуга перестала дышать и теперь хорошо слышу, как шоркает его обувь, щелкает зажигалка и даже как он с шумом делает затяжку от сигареты. У кое-кого сдали нервы, и он решил покурить на лестничной клетке.

Смотрю на Малиновского, тот все так же удерживает меня за плечи, только после моего холодного взгляда руки свои убирает. Пальцем показывает молчать и не двигаться, как будто я без него не знаю, что мне делать! Зло на него смотрю, чувствуя холодный бетон под ногами. Дверь наверху снова открывается.

— Лейтенант, мы кое — что нашли! — говорит полицейский и куривший бросает сигарету, ее смрад наполнил всю лестницу. Оба мужчины скрываются за дверью, а я поворачиваюсь и продолжаю спускаться.

Где-то через два пролета Малиновский меня догоняет. Пытается ухватить за руку, но кто он такой, чтобы меня трогать? Уклоняюсь и резко разворачиваюсь, остановившись на три ступеньки выше, чтобы не смотреть на него снизу вверх.

— Чего тебе, Царь? — не удержалась от иронии, назвав по кличке. От такого обращения он немного оторопел, но быстро взял себя в руки.

— По-твоему, тебе помощь не нужна? — скептически оглядел мой наряд.

— Твоя не нужна, — ответила зло, потому что первая и последняя наша встреча хорошо мне запомнилась. Решила гордо пройти мимо, да он не дал, преградив мне путь.

— Меня Макс прислал, чтобы я тебя забрал, — говорит, точно извиняясь, но не поверила.

— Макс? — с сомнением взглянула на него и, в который раз, отмахнулась от его руки.

— Да, — кивнул он словно болванчик.

— Зачем ему тебя присылать? — с сомнением на него взглянула. — Где он сам? Что случилось?

— Скажем так: он наломал немного дров, — Царь улыбнулся, но как-то натянуто. — Сам не пришёл, я думаю, ты понимаешь почему. По той же причин, по которой ты в таком виде.

— Прекрати смотреть на мои ноги! — не удержалась я от вскрика. Уж больно часто он, вместо того чтобы смотреть мне в глаза, смотрит вниз.

— Прости! — тут же он задрал голову, но уже смотря чуть ли не в потолок. — Просто у тебя футболка просвечивает.

Вот без последнего комментария я бы с удовольствием обошлась. Рукой грудь прикрыла, второй не успела. Царь куртку с себя снял и, продолжая пялиться в потолок, протянул ее мне. В этот раз играть в ранимую гордость не стала, куртку надела, застегнула на замок, и лишь тогда он взгляд опустил.

— Надеюсь, ты ему об этом не скажешь? Я немного опоздал из-за утренней пробки, поэтому не успел до их приезда. Только охранника предупредил, чтобы тебя вытащил, как вижу, он справился.

— Не скажу? — с сомнением посмотрела на него. Да я чудом оттуда выбралась!

— Давай не так, как со скальпелем, знал бы, что ты ему все разболтаешь, ни за что не бросил! — он как-то подвигал плечом, словно оно у него болит. — Ну, ты и врушка! Сказала, что я тебе им угрожал, а я реакцию твою показывал!

— Ты именно угрожал мне, так что не надо здесь заливать! — прорычала сквозь зубы и обошла его. Куртка, конечно, огромная, но до колена ее длины не хватает, так что никаких лишних движений.

— Это когда же? — возмутилась эта оскорблённая невинность, так что захотелось его треснуть, но я не стала.

— Ты сказал, что за мной сегодня придут, и обзывал вурдалаком, тебе этого мало? — очень выразительно на него посмотрела.

— Но я же потом понял, что ошибся, и сказал, что ты особенная, очень редкая, — принялся он оправдываться.

— Очень редкая кто? — скривилась от его объяснения.

— Слушай, может, я тебя на руки возьму? — он выразительно уставился на мои ноги, так что снова захотелось его ударить. — Ты босая все же.

— Лучше не надо, — вспомнила я о том, что помимо футболки и куртки на мне ничего нет. — А то я ещё что-нибудь Максу разболтаю.

— Ты давай полегче с этим, — недовольно скривился парень, явно поверил в мою угрозу, — когда у него крышу сносит, ничто его остановить не может.

— О чем ты? — слегка рассеянно спросила.

— Ты ещё не видела? — удивился Царь, а потом ухмыльнулся. — Понятно, он старается перед тобой не палиться, чтобы не испугать раньше времени.

— Не палиться? — немного удивилась. — А что у Фролова бывают опасные вспышки гнева?

— Вспышки гнева? — еле заметно ухмыльнулся парень, спускаясь по лестнице в моем темпе. — Я бы это так не назвал, это куда более жуткое зрелище.

— Да неужели? — приподнимаю бровь, изображая удивление, пользуясь тем, что Малиновский не прочь поболтать. — И насколько жуткое то, что он делает?

— Смотря, что ты натворил, — он слегка задумался. — Однажды он Антона за то, что он посмел ляпнуть о… — Малиновский резко осекся, смотря на меня. — Мне опять достанется, если я тебе хоть что-то расскажу.

— Ты не выглядишь так, словно тебе досталось, — ответила раздраженно, бесят уже эти их тайны.

— Ох, как будто ты не знаешь, как на нас все быстро заживает! — он ухмыльнулся, а я, засунув руку в карман, ощупала живот, пластырей нет, как и нет следа от раны.

— Малиновский, — позвала мужчину, а то тот уже спустился на один лестничный пролет без меня.

— Что?

— А то, что со мной происходит, оно же завтра не пройдет, правда? — спросила тихо.

— Нет, конечно, твоя трансформация завершена, ты одна из нас, настоящий упырь, я бы даже сказал супер-упырь, — он улыбнулся, смотря на меня как на результат какого-то безумного, но удачного эксперимента.

Единственное, что не дало мне сесть там же, длина куртки и футболки. Чем я вообще думала?! Почему не обратила внимания на то, что Миша в ответ на вопрос «пройдет ли это?», всегда говорил только, что все будет хорошо?!

— А ты не в курсе, где сейчас Миша? — спросила так спокойно, как это сделал бы Фролов.

— Нет, он уже неделю от Макса прячется, — ответил тот несколько рассеянно, но затем обратил внимание на моё выражение лица. — А что?

— Да вот хочу ему доказать, что я в гневе куда страшнее Фролова, — прорычала сквозь зубы и принялась спускаться. Под моей ногой треснул бетон, а Царь негромко присвистнул.

— Как говорится муж и жена — одна сатана, — пробормотал он непонятно к чему эту фразу, глядя на меня с легкой опаской.

Мы спустились на первый этаж, и я собралась выходить, но Малиновский остановил меня.

— Макс сказал мне забрать тебя, — напомнил он с важным видом, но это не особо меня впечатлило. — Пойдем, я тебе одежду привез, хоть переоденешься.

— И зачем ты мне ее привез? — спросила, спускаясь на подземную парковку вместе с доктором.

Там было темно, половина лампочек не работает. Я пару раз моргнула, и неожиданно как будто стало светлее и все хорошо видно, но при этом жутко заболели глаза. До машины я дошла буквально на слух, зрение резко село, будто я его перенапрягла.

— Эй, а ну не напрягайся! — прикрикнул на меня Царь и заставил закрыть глаза, положив на них руку. — Ещё несколько дней тебе лучше избегать солнечного света и не напрягать зрение.

— Что? — не особо поняла я о чём он, особенно когда мне на глаза нацепили новенькие солнцезащитные очки.

— Хоть я и сказал, что трансформация закончилась, это не совсем так, — пробормотал он, открывая дверь и усаживая меня на заднее сиденье рядом с пакетами. — Мне сложно сказать, как все будет проходить у тебя, подобные случаи почти не описываются в трактатах.

— Какие, к чёрту, случаи? — прорычала зло, поправляя очки на носе.

— Одевайся, я отвернусь, — сказал хитрый доктор и, закрыв дверцу, отошёл на добрых десять шагов и отвернулся в другую сторону.

Мне ничего не оставалось, как одеться в то, что мне привезли. Закончив с этим делом, я открыла дверь и протянула мужчине куртку. Тот с опаской оглянулся, словно я могла быть не одетой, и тут же подошёл.

— Скажи, а кто эту одежду выбирал? — спросила с легкой запинкой.

— Макс, — ответил тот. — А что, что-то не подошло по размеру? Можем заехать в торговый центр, сейчас, конечно, рановато, но думаю, хоть один скоро откроется.

— Да нет, все нормально, — пробормотала, опустив взгляд.

Кажется, я ночью наломала больших дров. Как же далеко я зашла, что после весьма просвечивающей футболки Макс выбрал для меня платье пуританской монашки? У меня теперь ни одного открытого участка кожи, кроме ладошек и лица. Высокий ворот, двойная ткань, определить, где талия или грудь было вообще не возможно. Колготки такой толщины, чтобы их порвать придётся ножом полчаса резать. Теплые угги, в которых мои ноги похожи на ноги медвежонка и кажутся к тому же неестественно большими. Зимний пуховик длиной почти до пят, шапка, которой при желании можно закрыть и лицо, толстый шарф, на случай если шапки покажется мало, и варежки.

Во всем этом я похожа, если не на дошкольницу, так школьницу точно. Это что ж такого я натворила, что он меня так закрыть решил? Думаю, одной ладошкой на его ноге дело не обошлось. Как же мне стыдно-то! Но ещё и интересно, что я такого учинила, что Фролов меня наградил этим пуританским нарядом? Видимо ему очень не понравилось, что я к нему приставала. Это такой намек, чтобы я даже не думала больше так поступать?

— Не знал, что ему нравится такое, — слегка ухмыльнулся Царь, когда я, совсем приуныв, уже решила идти к выходу. — Стоять, я же обещал тебя домой отвезти!

— Это обязательно? — пробурчала устало.

— Садись, Зульфия, отвезу тебя к дому, и мы оба избавимся от бремени, — ухмыльнулся Царь, и мне не осталось ничего другого, как сесть на заднее сиденье его машины.

Машина неспешно едет по улице, мы возвращаемся в город. Малиновский включил радио, салон заполнила музыка. На часах восемь часов утра, я провела в квартире Фролова почти сутки, в основном отсыпалась. Почти рассвело, в такое время обычно я уже на работе. Расстегнула куртку, шапку, шарф и варежки так и не надела и без них жарко. Пакетов на заднем сиденье тьма, принялась их собирать, чтобы не оставлять после себя беспорядок. В одном из пакетов нашлась женская сумка, новая, цвета слоновой кости с маленькими ручками. Она мне понравилась, несколько вопросительно уставилась на Царя, но тот больше на дорогу смотрит, чем на меня. Ни на одной вещи, что мне тут собрал Макс, нет ценника, но все они явно новые и дорогие. Если он пытался одеть меня по своему вкусу, то мне стоит признать вкус у него весьма странный, похожий на вкус какого-то чересчур заботливого, но безумно ревнивого арабского шейха. Мог бы не париться с платьем и просто паранджу мне купить, эффект был бы такой же. Мне только сумка и понравилась, взялась ее рассматривать, бренд мне был не знаком, но качество отличное, кожа мягкая на ощупь. И как мне за все это вернуть Фролову деньги? Похоже, никак, приму это вместо вещей, которые мне испортили его дружки. В голове возникло смутное воспоминание, будто я спрашивала у Макса, кем ему приходится Миша, и тот ответил, что брат. Было кое-что странное в этом воспоминании, я почему-то сидела у Фролова на коленях и обнимала его за шею. У меня вырвался стон, скинула очки и закрыла глаза, щеки пылают от смущения. Захотелось провалиться сквозь землю и повторить, главное даже не понятно, чего больше.

— Все нормально? — спросил Малиновский, отвлекаясь от дороги.

— С Максом все в порядке? Где он? — спросила, убирая руки от лица, чтобы сразу же вскрикнуть от боли. Царь дал по тормозам из-за моего крика, и мы чуть не врезались в ехавшую впереди машину.

Закрыла глаза руками, но чертов свет пробирается до них как будто сквозь руки и заставляет глаза ужасно болеть. Они так слезятся и болят, что хочется кричать, но я сдерживаюсь. Сзади загудели машины, Царь съехал на обочину, показав нескольким водителям нецензурный жест рукой.

— Покажи, — потребовал он у меня, пытаясь убрать мои руки от лица. Но у меня такое чувство, что глаза буквально вытекут, если уберу руки, так сильно они болят. В конечном итоге Малиновский перелез на заднее сиденье и, сев рядом, схватил меня за лицо и буквально отодрал мои руки он лица.

— Так, смотри на меня, смотри! — прикрикнул он, и я посмотрела. Стало больно, очень больно! Но всего на мгновение, затем ухватилась за его шею рукой. Жажда, меня мучает жажда, а по щекам стекают кровавые слёзы.

— Стоять, Атропа! Меня есть нельзя! Успокойся! Я такое предполагал, у меня в багажнике холодильник с кровью, — начал отбиваться от меня Царь, но как-то не серьёзно.

Я его не слушала, мне это не было интересно. Его шея и кровь в жилах совсем меня не интересуют. Есть что-то ещё, что уловить обычным взглядом не получается, но, когда пытаюсь посмотреть «не обычным», в глазах появляется жуткая боль. Боль заставляет чувствовать жуткий голод, так что ситуация просто патовая. В конечном итоге решаю не смотреть, закрываю глаза и беру то, что мне нужно. Царь резко выдохнул и вывалился на улицу из машины. Голод ушёл, я спокойно вдохнула, затем открыла глаза.

— Очки! — крикнул Малиновский, когда рядом показались люди. Послушалась его, надела очки, но, когда для этого взглянула в зеркало заднего вида, заметила, что глаза у меня красные и светятся. Уже не говоря о кровавых подтеках, что остались от специфических слёз.

Желание прибить Мишу увеличилось, но пока что его не достать. Малиновский поднялся, его немного зашатало, и когда он захлопнул дверь машины, то едва не упал. Сел обратно за руль, при этом он держался за машину, когда обходил ее. Его руки едва заметно дрожали, но он все равно подал мне влажные салфетки, которыми я вытерла своё лицо и шею от крови.

— Что это было? — спросила у него, отдавая салфетки, но он отмахнулся. Выглядит он не очень, слишком бледный.

— Кажется, ты меня поела, — пробормотал он, скривившись.

— Это как? — слегка растерялась, хотя и правда почувствовала себя сытой.

— Не все упыри кровью питаются, некоторые ее вообще не пьют. Некоторые, очень способные и сильные предпочитают питаться энергетикой, энергией человека или не совсем человека. Понимаешь, часто бывает, что в большой толпе из тебя как будто тянут силы, вот в таких толпах обычно и питаются энергетические вампиры. Они встречаются редко, предпочитают держаться от остальных подальше, и я, кажется, понимаю почему.

Он выдохнул, расслабил свой галстук и тяжело задышал. На его лбу появилась испарина, по-моему, ему действительно сейчас плохо.

— Царь? — испуганно позвала, когда он начал засыпать, периодически закрывая и открывая глаза.

— Ты меня чуть не убила, будь я человеком, умер бы, — застонал он с укором, словно из последних сил выныривая от сна.

— Малиновский? — снова позвала, потому что он закрыл глаза. Потолкала его за плечо, помахала рукой перед лицом и даже зрачок открыла — ноль реакции, он элементарно вырубился.

Может, он даже умер? В ужасе сжалась на заднем сиденье. Я убила его! Убила Царя! Астма сдавила шею, я принялась судорожно дышать, забыв, что могу без этого обойтись. Судорожный вздох, потом ещё один, перед глазами черные мушки. Он же не мог умереть из-за такой глупости? Зачем я вообще это сделала? Голод мучил меня уже несколько дней, но из-за боли перешагнула черту, которую не должна была. И вот в момент полного отчаянья Малиновский захрапел. Захрапел так, что даже стекла в машине задрожали. Мой приступ само собой закончился, а живучий Царь продолжил храпеть и немного посапывать под моим злым взглядом. Меня тут совесть мучает, а он живой, да ещё и спит! Похлопала его по щекам, с большим удовольствием, где-то на грани избиения — эффекта ноль. По идее я могу просто выйти и пойти домой, но не бросать же мне его в машине одного? Вдруг он потом копыта откинет, чем привлечёт внимание всех жителей дома, возле которого стоит машина. Головная боль напомнила у кого здесь похмелье, а Малиновский как назло повернулся на бок и захрапел ещё громче. Будь у меня права, я бы его на заднее сиденье затащила и отвезла куда-нибудь, но у меня прав нет, я никогда не водила машину. Один раз попробовала сходить на курсы, но инструктор был ужасен, предложил мне книгу к педали привязать, чтобы до педалей доставала. Словом, с вождением у меня не получилось. Задумалась, что делать дальше, когда зазвонил телефон. Не мой конечно, мой где-то сгинул давно. Потянулась к пиджаку Малиновского, мысленно радуясь. Вдруг это Макс звонит, он-то знает, что со своим дружком делать! Достала телефон, а там вызов от абонента с именем «Клото». Я вот даже не знаю, кто же это может быть…

— Алло? — услышала голос сестры, приняв вызов, и мысленно чертыхнулась. — Царь, я хотела поговорить с тобой насчёт того, что мы договаривались…

— Клав, — перебила ее.

— Ать? — удивилась сестрица, затем повисла неловкая пауза, сестра явно проверила, какой номер набрала. — Откуда у тебя телефон Малиновского?

— Ну, я… — хотела ответить толком, но этот гад так громко захрапел, что у меня глаз дернулся, и голова заболела.

— Так ты что с Малиновским? — взвизгнула сестра так, что я отодвинула трубку подальше.

— Мне стоит удивляться, что ты знаешь, как он храпит? — скептически приподняла бровь.

— Так ты с ним ночь провела? — разогналась сестрица. — Так поэтому ты говорила, чтобы я с ним не встречалась? Он тебе понравился настолько? Я, конечно, понимаю, что после придурка Иванова и такой парень пойдет, но Атя! Он же явно не для тебя!

— Да не была я с ним! — возмутилась в ответ, чувствуя, что закипаю. — И что означает, это твоё «не для меня»? А для тебя, получается, ли норм? Ты ему, вообще, когда собиралась сказать, что вернулась к бывшему? До или после свидания?

— Ни к кому я не вернулась! — возмутилась сестра и резко выдохнула, явно стараясь успокоиться. — Так уж и быть, хочешь его, забирай, но чтобы потом не ревела и не пугала нас своими мыслями о суициде! Поняла?

Я открыла рот, затем закрыла его и в сотый раз пожалела, что взяла трубку.

— Вот мне интересно, — заговорила после паузы, — вы меня с Лесей специально никогда не слушаете? Что во фразе: «я с ним не была», ты не поняла?!

На том конце трубки замолчали, а я зло толкнула ногой сиденье с Царем, так что он начал кряхтеть и хоть немного замолчал. Ужасный мужик, нервов никаких на него не хватит.

— Стоп, а что ты тогда с ним делаешь? Где вы вообще? — поинтересовалась она наконец-то спокойно. Я назвала ей адрес и попыталась придумать нормальную отмазку.

— Наш общий знакомый попросил Царя отвезти меня домой, но тот взял и уснул. Я не знала, что и делать, и тут ты позвонила. Может, поможешь? Я ведь не в курсе, где он живет. Нельзя же его в машине оставлять.

— Какая ты вечно сердобольная, — ответила сестра, явно собираясь. — Бросила бы его, да и все, ничего бы с ним не случилось.

— Да он так вырубился, что его и танком не разбудишь, как его оставить? А вдруг кто-то в машину залезет? — возмутилась я. — Что если его обворуют? Нельзя так!

— Ох, нахваталась ты от бабушки этой ерунды, жди, я скоро буду, — застонала сестра и бросила трубку.

Вздохнув посмотрела на телефон, стоило разговору закончиться, как Малиновский опять захрапел. Неужели Макс не мог послать за мной кого-то другого? Где он, чёрт побери?! Царь так и не ответил, мне не по себе, я волнуюсь за Фролова.

Сестра приехала на такси, где-то через полчаса, всё это время я развлекалась, подбирая ключ от блокировки на телефоне Малиновского. Уверена, что у него есть номер Макса, но на деле так и не смогла подобрать пароль и сдалась. Она сразу же подошла к машине и постучала в стекло, я не стала выбираться из машины. Очки еле справляются со всем этим дневным светом, наконец-то у нас солнечно, но по закону подлости именно в тот день, когда мои глаза не переносят свет.

— Привет, — буркнула я, отодвинувшись и открыв для нее. Какое-то время я сомневалась, что приступ голода не заставит меня напасть на родную сестру, но похоже я насытилась.

— Ничего себе у тебя наряд, — сразу оценила мой внешний вид сестрица, затем глянула на сумку за моей спиной. — Тянет на мою месячную зарплату. Малиновский на такой подарок точно бы не расщедрился, он мне косарь уже второй месяц не отдает.

Сестрица села рядом со мной, не спеша разбираться с проблемой. Похлопала Малиновского по плечу, и он перестал храпеть, только засопел.

— Мой бывший как-то решил поехать с друзьями в лес с палатками на шашлыки и вот этого взял. Так он всю ночь так храпел, что я это на всю жизнь запомнила. К нам из-за этого храпа никто из диких зверей даже не сунулся, всех распугал. Ему бы к врачу сходить, что ли, хотя он и сам врач.

После своих слов она выжидающе на меня уставилась, словно настала моя очередь объяснять все происходящее. Я набрала воздуха, но не смогла сказать и слова, потому что стыдно.

— У тебя похмелье, кривишься все время, — сказала сестра и, не спросив у меня разрешения, стащила с меня очки. Я зажмурилась и даже прикрыла глаза рукой.

— Я выпила вчера и уснула, поэтому домой не пришла, — пробормотала, прикрыв глаза рукой, но это не особо помогло.

— И у кого ты уснула? — спросила сестра голосом следователя.

— У Макса, — пробормотала, выхватывая у нее очки и надевая их обратно.

— У того Макса, что тебе друг? — спросила сестрица прищурившись. — Друг ведь?

— Да? — предположила растерянно. Хотя я больше склоняюсь к статусу «все сложно».

Сестра посмотрела на меня внимательно и попыталась дать мне щелбан, но моя реакция куда быстрее, я успела перехватить ее руку. Клава застыла, я тоже, пришлось ее отпустить и виновато улыбнуться.

— Смотри там осторожно, а то мы с Лесей переживаем за тебя, — она ободряюще улыбнулась и, наконец, решила начать разбираться с проблемой.

Открыла водительскую дверь и с неодобрением посмотрела на парня.

— Малиновский, ты что снова пьяный за руль сел? Совсем жить надоело? — принялась она причитать так, как будто он ее слышит.

— Тебе помочь? — предложила я робко, но сестра отмахнулась.

— Вы хоть не вместе вчера пили? — спросила сестра. — А то он, когда выпьет, руки начинает распускать.

— Нет, я пила только с Максом, — отрицательно помотала головой.

— Хоть не обидел? — сестричка ухмыльнулась с каким-то пошлым намеком, так что я смущенно что-то неопределенное пробормотала.

Малиновского на переднее пассажирское она сдвинула сама, без моей помощи, хотя я бы могла это сделать без особого труда. Села на его место, пристегнулась и, подмигнув мне в зеркало дальнего вида, завела машину.

— Ну, рассказывай, настолько ли твой Макс хорош, что ты даже сестрам весточки не подала? — ухмыльнулась Клото. — Где твой телефон, кстати? Он со вчерашнего вечера вне зоны. Мы чуть все морги и больницы не начали обзванивать. Хорошо Миша сказал, что ты наверняка с его братом.

— Миша? Он что до сих пор дома? — удивилась я.

— Ну да, ты же сама позволила ему ночевать у нас до нового года, — подтвердила сестра и слегка удивилась. — Что-то не так?

— Кто вам такое сказал? Он?

— Да нет, Зинаида, — ответила сестрица. — Так что ты не позволяла?

— Нет, конечно! — возмутилась я. — Он и сейчас дома?

— Ну да, с Лесей на кухне чай пил, когда я за тобой уходила, — ответила беззаботно сестрица.

— Он же ничего не натворил? — спросила с опасением.

— Да нет вроде, — улыбнулась Клава, у нее сегодня, похоже, отличное настроение. — Он с Лесей в игру играет.

— Какую?

— «Правда — неправда», — улыбнулась сестра, съезжая в наш двор. — Леся задает вопросы, а он отвечает исключительно правду. Если хоть раз солжет, то обещался раздеться догола и так вокруг дома пробежать три круга.

— Вот гад! — вырвалось у меня. Я ведь говорила ему держаться от нее подальше!

— Это ещё как посмотреть, — захохотала Клото. — Ты как будто не знаешь нашу сестру?! Знаешь, какой последний вопрос она ему задала? Уверен ли он, что удовлетворял свою последнюю девушку в полной мере? У него там не только лицо, но и уши покраснели!

Машина остановилась возле нашего подъезда.

— Ты иди, а я отвезу храпуна домой, хорошо? — Клава помахала ручкой, и я с воинственным видом двинулась в сторону родного подъезда.

Глава 26

Поднялась на лифте, вышла из него и принялась звонить в звонок. Ключи-то мои непонятно где остались, так что пришлось звонить.

— Да кому там что надо?! — взвизгнула Леся за дверью, после чего открыла дверь и застыла.

— Миша здесь? — спросила, пытаясь заглянуть за ее спину.

— Да ушёл только что, — удивилась сестрица, — вы с ним в лифте не столкнулись?

Ушёл! Дернулась в сторону лестницы, но где-то внизу уже хлопнула дверь подъезда. Раздражённо пнула воздух и чуть не упала, запутавшись в платье и пуховике.

— Сестренка, знаю, что у тебя чувство вкуса специфическое, но это слишком даже для тебя, — прокомментировала она мой наряд.

Зло выдохнула, заходя в квартиру с чувством, что меня жестоко обманули. От гнева просто распирает, но все, что могу это вздохнуть и снять пальто, повесив его на вешалку.

— Ну, так что, — принялась действовать на нервы сестрица, пока я раздеваюсь, — как ночь провела? Хорошо?

— Не помню, — буркнула, от ее улыбочки становится кисло. Поправила очки на лице и, сняв обувь, пошла на кухню.

Где там та валерьянка просроченная? Мишка ею побрезговал, а я бы не прочь нервы успокоить. Не хватало мне ещё на Лахесу наброситься! Открыла холодильник, а там такой сквозняк, что даже валерьянки нет. Надо попить чаю, а то с этим всем нервы и правда сдадут. Набрала воды в кастрюльку, но сестра прошлась рядом и щелкнула кнопку на новом электрическом чайнике.

— Зинаида купила, — отказала она и, приобняв меня за плечи, усадила на стул. — Садись, я сама чай сделаю.

Подозрительно покосилась на сестру. Забота не ее конек, от слова совсем. Она может за тебя горло кому угодно перегрызть, но при этом сама взбесит так, что слов нет. Леся заварила мне зеленый чай, даже достала явно нелегальную для её диеты шоколадку и подсунула ее мне, мило улыбаясь. У меня задергался глаз, она явно что-то хочет, но не могу понять, что именно.

— Ты кушай, кушай, — она протянула руку и попыталась снять очки, но я отмахнулась, возвращая их обратно. Сестра не расстроилась, наоборот, принялась гладить меня по голове как в детстве.

Посмотрела на нее с подозрением, так что вскоре она не выдержала.

— Я что не могу проявить заботу к своей сестре? — удивленно произнесла она.

— Не можешь.

— Атя! — возмутилась она так, что у меня опять голова заболела от ее визга. — У тебя что похмелье? — окинула она меня понимающим взглядом. — А я думала, что ты там чем-то интересным занималась, а ты пила оказывается!

Сестрица намеренно придала своему голосу пилящий тон, чтобы моя голова сильнее разболелась. Встала и задвинула шторы, так что смотреть на нее через очки стало намного легче.

— Почему вы с Клото спрашиваете одно и то же? Мне, что ли, тоже каждый раз, когда вы дома не ночуете, спрашивать, где вы были? С кем и чем интересным занимались? Что за детский сад? — возмутилась я, на что сестрица только рассмеялась.

— Да ладно, просто мы волнуемся за тебя, — она снова села и попыталась схватить меня за щеки, но я отклонилась, так что сестра очень удивилась.

— Я вот за тебя тоже волнуюсь, — пристыдила её в стиле Клото, поучительно и мудро. — Что за игру ты затеяла с Мишей? Тебе нужно держаться подальше от него.

— А ты об этом? — она беззаботно махнула рукой, словно это мелочь. — Не волнуйся, он уже проиграл.

Сестрица беззаботно взяла мою кружку и отпила чаю, смотря куда-то в сторону. В любое другое время я бы оставила ее в покое, наслаждаясь тишиной, но я все-таки ее сестра.

— И что он соврал? Что ты спросила? — поинтересовалась, сложив руки на столе.

— Да неважно, — она махнула рукой и вернула мою чашку на стол. — Он солгал — это главное.

— Тебе не кажется, что ты уже перебираешь? — спросила после паузы. — Я не то имею в виду, что Миша тот парень, что тебе нужен… Нет, точно не он! Скажи, зачем тебе тот единственный, что никогда не лжет? Зачем тебе вся эта правда? Ты же ищешь идеал, который сама себе придумала, но сама-то ты далеко не идеальна. Быть не идеальным — это вообще нормально, как и лгать, хоть иногда, хоть немного.

Лахеса подняла на меня тяжелый взгляд и, немного раскачиваясь из стороны в сторону, ответила:

— Дело ведь не в правде или лжи. Дело в том, хочешь ли ты не замечать ее, не замечать чужих недостатков? Любовь, она же, как океан, ты ныряешь в него с головой вместе с любимым, а потом недостатки, как лишний балласт, всплывают наверх. Пока вы с любимым под водой, в чувствах и страсти все нормально, но как только выныриваете… сверху оказывается весь ваш балласт. Если человек не тот, ты вцепишься за этот балласт и вынырнешь, если же нет, останешься под водой, даже не заметив его.

Отпила чаю, Леся сжалась в комок. Она редко бывает серьёзной и когда это случается, понимаю, что она куда более ранимая, чем меня. Осторожно касаюсь ее руки, и она вздрагивает.

— Какие руки у тебя холодные! — возмущается она с пустой улыбкой и, взбодрившись, добавляет: — Мишка этот хороший, но не мой, я это чувствую.

— Он упрямый, — слегка растерянно отвечаю. — Мне поговорить с ним?

— Не стоит, уж избавляться от ухажеров я умею, не переживай, — она слабо улыбнулась. — Я что сказать хотела, начальник одобрил бюджет на командировку, завтра вылетаю.

— Завтра? — удивилась, сестра давно никуда не ездила на своей новой работе.

— Угу, буду писать об охоте на волков, там как раз новогодний сезон и снега навалом. На лыжах покатаюсь, повеселюсь от души! — она радостно улыбнулась, так что прошлую серьёзность как рукой сняло. — Жаль, конечно, что не в какие-то Альпы, но и так неплохо, горы есть, красивые мальчики, надо полагать, тоже! Почему-то я уверена, что в этот год встречу его, своего единственного.

Она улыбнулась так, что я улыбнулась в ответ. Сестра погладила меня по голове и, напевая песенку, пошла в свою комнату. Я ещё немного посидела на кухне, затем пошла в свою комнату. Там окно было не занавешено, занавесок вообще нет. Раньше я никогда не находила времени, чтобы эти чертовы занавески повесить, но теперь все же придётся. Глаза защипало, яркий солнечный день делает меня несчастной.

В комнате убрано, но мысль, что Мишка здесь хозяйничал, пока меня не было, не понравилась. Судя по тому, что он разобрал раздолбанный мною ноутбук, новый покупать ему действительно не за что. Сомневаюсь, что он чего-то добился, покрыв весь мой стол запчастями и битым стеклом от экрана. Такой бестолковый, что просто слов нет! Как он вообще может быть братом Макса? Они же совсем разные! При мысли о Фролове душа в пятки упала. Присела на кровать и накрылась одеялом с головой, лезть на два стула, чтобы повесить занавески было лениво.

Не знаю, сколько так просидела, но в конечном итоге дискомфорт от света победил лень и апатию. Первым делом решила избавиться от платья монашки, но молния на спине заела. Вот тебе и элитные вещи! Я смогла только немного расстегнуть на шее, дальше дернуть побоялась, вещь-то дорогая, пусть и безвкусная. И за что Фролов со мной так? Мне бы хоть что-то вспомнить, а то чувствую себя так, словно меня обманули, наказали за то, о чем я не помню. Почему он вообще ушёл и попал в какие-то неприятности? Зачем оставил меня одну в своей квартире? И почему я рассуждаю о нем так, как будто он мой?

Достала из шкафа шторы, они уже пылью покрылись, но плевать, главное плотные. Придвинула стул к окну, но его мало, поэтому сверху на него поставила табуретку. Конструкция неустойчивая, но мне не впервые заниматься эквилибристикой.

Поправила очки, стоять возле самого окна неприятно. Под солнечными лучами моя кожа не горит, но все равно почему-то неприятно под ними находиться. Залезла на сооружённую конструкцию и принялась вешать занавески. Зажмурилась, чтобы хоть как-то вытерпеть солнечные лучи, слишком ярко. Легкая головная боль усилилась, пытаюсь хоть что-то вспомнить. Воспоминание, размытое из-за головной боли, возвращается, но с неохотой.

«Так он твою невесту укусил?» — растерянно спросила, смотря на него так близко, что даже сложно сказать, как не ударяюсь носом об его подбородок.

«Да», — ответил он, и что-то внутри меня будто бы надорвалось.

Ноги резко ослабли, на лбу выступил пот, а занавеска выпала из рук. То, что я упаду, сразу поняла, но даже не попыталась это остановить. Мне нужно было это падение, чтобы оправдать то, что почувствовала от этого воспоминания.

Часть меня словно надорвали и выбросили. Чувство неизбежного падения ничто по сравнению с тем, что сейчас творится у меня внутри. Я падаю на дно, но в реальности меня подхватывают сильные руки.

От неожиданности открываю глаза, чтобы сразу зажмурить их, не из-за света. Очки слетели с носа, яркий свет делает больно, но я все равно обнимаю его, будто бы он не настоящий, а моя фантазия, выдумка.

— Мне кажется к пункту не оставлять тебя наедине со шкафами нужно добавить ещё и окна, — Макс нежно улыбнулся, обнимая меня в ответ. — Или я просто больше никогда тебя не оставлю.

Его последняя фраза сказана чуть тише, значимей, чем первая. От нее по моему телу прокатилась волна мурашек, и сердце забилось с неистовой силой. В груди появилось тепло, которое сразу же превратилось в глухую боль, когда в голове мелькнуло воспоминание из вчерашнего вечера. Боль раскроила мне сердце, но за ней появилась злость.

— Боюсь, это не понравится твоей невесте, — едкие слова сами сорвались с губ прежде, чем до меня дошло, что я чувствую ревность.

Я никогда не ревновала Игоря, потому что верила каждому его слову. Была настолько уверена в его верности, что была убеждена, что ревность — это не обо мне. Вряд ли бы подобная колкая фраза сорвалась с моих губ с такой вот дурацкой взбешенной интонацией, если бы я и правда воспринимала Макса всего лишь как друга. От одной мысли о дружбе меня берет такая злость, что я аккуратно выбираюсь из его объятий, но с рук спуститься мне не дают.

— Отпусти меня! — потребовала строго.

— Какая же ты глупенькая, — проговорил Макс с явной насмешкой, чем меня сильно разозлил. Настолько, что я открыла глаза, собираясь, если надо самой выбраться из его рук, но лишь вскрикнула, закрывая руками глаза. Ощущение такое словно в глаза сотню иголок вонзили, и они вот-вот лопнут.

Фролов посадил меня на кровать, зачем-то попытался убрать мои руки от лица. Я уже пожалела о своей глупой фразе, единственное, что мне оставалось, это гореть от стыда, закрывая глаза руками. Только бы он не подумал, что я из-за него плачу, а то ещё более стыдно станет.

— Сильно болит? — спросил Макс по-доброму, я бы даже сказала заботливо.

Вот же гад, так добр со мной, когда у самого есть невеста. В этот раз решила воздержаться от стесняющих меня ответов, поэтому просто кивнула.

— Потерпи немного, сейчас будет лучше, — пообещал он, и его теплая рука погладила меня по голове, как собачку.

Заскрипел стул, затем он зачем-то умыкнул моё одеяло, попутно всего на мгновение, коснувшись моего плеча. Через несколько минут стало значительней темнее. Я опасливо открыла глаза и пару раз моргнула. Боль в глазах ушла, но вот стыд остался. Макс спрыгнул с подоконника, я мельком взглянула на него и на занавешенное моим одеялом окно, затем сделала вид, что ищу очки. Одеяло действительно лучше, чем занавески, меньше света пропускает, но без очков все равно чувствую себя некомфортно. Нагнулась, шаря рукой под кроватью, но мои очки нашёл Фролов. Он усаживает меня обратно на кровать, садится рядом и заставляет повернуться к себе лицом. На его лице добрая улыбка, а внутри меня все замирает. Чёрт побери, как же я хочу его поцеловать и обнять. Прикусываю губу, пытаясь прийти в себя, а он как будто издевается! Его теплая рука накрывает мою щеку, будто бы убирает волосы, чтобы не мешали очкам, но я в это не верю. Как он может не понимать, что творит со мной? Нервно вздыхаю, когда очки все же оказываются на моем лице. Прячусь за ними от него и своих чувств к нему.

— Спасибо, — произнесла еле слышно, мельком взглянув на него. — За занавеску, вещи и… что забрал меня вчера.

— Разве я мог поступить иначе? — он улыбнулся беззаботно и так, что моё сердце забилось как бешенное. Задержала дыхание, замедляя свой пульс, а то сердце так бьется, что, мне кажется, он его слышит.

— Мог, — ответила бесцветным голосом. Лучше бы он поступил иначе, я бы не наломала таких дров. — Спасибо за все.

— Ты говоришь так, словно прощаешься, — несколько обиженно проговорил он, взяв меня за руку.

— Нет, что ты, — натянуто улыбнувшись, выдёргиваю свою руку обратно, чуть отодвигаюсь в сторону. — Я просто очень благодарна тебе и все.

Он, не мигая, смотрит на меня. Его рука все ещё на кровати, там, где я отцепила ее от себя. Во взгляде что-то странное, почему-то мне кажется, что он вот-вот сорвется, но не понимаю почему. Что я сделала не так? Хотя, по-моему, я только и делаю что-то не так.

— Я знаю, что это не моё дело, — пытаюсь сменить тему, — но у тебя все в порядке? Те люди у тебя дома, я еле оттуда выбралась. Если бы не Царь, даже не знаю, как бы до дома добралась.

Макс мигнул пару раз, точно пытаясь настроиться на другую тему разговора. Придвинулся немного ближе ко мне, но больше коснуться меня не пытался.

— Прости, что так получилось, — серьёзно сказал он, — я не думал, что они заявятся так рано. Не волнуйся, ничего серьёзного не случилось, я вскоре со всем этим разберусь.

— Да ничего страшного, — слабо улыбнулась, и, как мне показалось, по-дружески коснулась его плеча. — Я ведь тоже скинула на тебя свои проблемы, ты можешь сделать то же самое. Могу ли я чем-то тебе помочь?

Макс повернулся ко мне и чуть улыбнулся, смотря так тепло, что пришлось убрать руку от его плеча, пока я их совсем не распустила. Фролов проводил это моё неловкое движение каким-то тяжелым взглядом.

— Мне бы не помешали данные по твоему отчету, — немного сухо сказал он.

— А, — протянула и взглянула на стол с разобранным ноутбуком. — Могу попробовать с документами снова поработать, если ты сможешь их достать.

— Это твой ноутбук? Что с ним случилось? — спросил он, поднимаясь.

Я даже обрадовалась, что не придётся дальше сидеть с ним рядом и поднялась следом. Надо держать себя в руках, а то я уже начинаю дрожать от взгляда на него. Выглядит Фролов сегодня слегка замученным. Сегодня он надел темные спортивные брюки, голубую футболку и тот самый свитер, что был на нем в нашу первую встречу.

— С ним случился вурдалак, я его сумкой огрела, а в сумке был ноутбук, — пояснила, подумав о том, как много могла рассказать Фролову вчера.

— Здесь нет жесткого диска, — перебрав детали, заявил Макс.

— Миша, наверное, забрал. Представляешь, он как-то убедил Зинаиду, что я разрешила ему заночевать у меня. Удивительно, как его вообще не выгнали.

Фролов с недопониманием взглянул на меня, затем осмотрел мою комнату. Под его взглядом я почувствовала себя убогой, ведь по сравнению с его квартирой моя привычная комната казалась убогой.

— Мне понадобится некоторое время, чтобы достать снова бумаги, они сейчас не в клубе, — проговорил Фролов все тем же деловым тоном.

— Тогда только скажи, когда получится, я снова сделаю отчет, — улыбнулась я, стараясь не замечать дискомфорта от этого официального тона. — Предварительно могу сказать, что имело место хищение средств. По документам клуб убыточен, практически банкрот, удивительно, как вас ещё налоговая не прикрыла.

Вот ляпнула, а потом подумала о тех полицейских, я же не знаю из какого они отдела. Я-то удивлялась, зачем ему отчет до нового года, какой-то странный срок, до сроков подачи налоговых документов за год еще больше чем достаточно времени.

— Или это и была налоговая? — я выразительно уставилась на Макса, пока тот неподвижно застыл. — Тебе для этого нужен был отчет до нового года? Получается, ты сейчас в розыске, потому что я его не сделала?

— Так, Ать! Тихо, ты уже накручиваешь себя! — он подошёл и несильно сжал мои плечи. — Твоя-то вина в чем? Спас бы меня этот отчет? Нет, конечно. Мой предыдущий бухгалтер был нечист на руку и пользовался тем, что я ему доверял. К тому же дело тут не только в клубе, кое-кто очень амбициозный решил испортить мне жизнь и репутацию. Но у него это не получилось, и в ближайшее время я со всем этим разберусь.

— И как ты собрался разобраться с полицией? — расстроенно на него посмотрела, чувствуя тревогу. — Вдруг этому твоему амбициозному врагу покажется мало просто засудить тебя? Если он и на тебя вурдалака этого натравит?

Макс почему-то немного загадочно улыбнулся, затем неожиданно обнял меня, крепко прижав к себе. Очки сползли на бок, но мне плевать. Он такой несерьёзный! Почему он улыбается?!

— Но я же серьёзно, — пробормотала, пытаясь выбраться с его объятий. — Все это очень опасно. Нужно что-то придумать, спрятать тебя где-нибудь.

После этих моих слов Фролов рассмеялся и снова, не дав мне ускользнуть от объятий, погладил меня по голове.

— Какая же ты милая, — сказал он, едва заметно усмехаясь, так что я насупилась.

Отпустил меня, словно нехотя и улыбнулся, положив руку мне на голову.

— Я же серьезно переживаю за тебя, — сказала, поправив очки.

— Знаю, — кивнул он с какой-то очень довольной улыбкой. — Но тебе правда не стоит волноваться, я совсем скоро решу все свои проблемы. К тому же я уверен, что мне ничего не угрожает. Ты бы лучше о себе позаботилась. Что сказал Царь, когда твоя проблема с глазами пройдет?

Он протянул руку, убирая волосы от очков, смотря на меня с такой нежностью, что толком и не воспринимаю, о чём он говорит. Пару раз моргаю, отгоняя наваждение, пытаюсь вспомнить, что там говорил Малиновский. Рассказать Максу о том, что я его друга немного поела? Звучит даже не очень, это ещё если учитывать, что я Царя едва не убила. Мне не хочется, чтобы Фролов меня боялся, но я без понятия: опасна ли для него. Посмотрела на него, прислушиваясь к своим ощущениям. Голода я не ощущала, мои чувства больше на похоть похожи. Сдавленно кашлянула, отводя взгляд в сторону. Надо бы это проверить, а то мало ли я и в самом деле опасна для него?

— Он не знает, — ответила с заминкой. — Макс, а ты можешь мне помочь?

— С чем угодно, — сразу же ответил он, так что я ещё больше засомневалась в методе проверки его безопасности.

— Платье, что ты мне купил, очень… сдержанное, — еле подобрала подходящее слово. Макс пару раз мигнул, давя улыбку, точно специально его таким выбирал. — Но мне бы хотелось переодеться в свою одежду.

Фролов слегка непонимающе приподнял брови. Я же, горя от смущения, убрала волосы с шеи и повернулась к нему спиной.

— Замок заело, не поможешь мне с ним? — зажмурилась, чувствуя, как горят от смущения щеки. Если у него есть действительно невеста и есть к ней чувства, то он на что-то подобное не согласится.

Стоило мне об этом подумать, как теплые пальцы Макса коснулись моей шеи. По телу пошла волна, которая отозвалась теплом внизу живота. Моё сознание на мгновение будто бы затуманилось, но никого голода не было. Точнее сказать обычного голода не было, но вот другого рода голод был, да ещё какой. Кажется, в моем плане было два просчета. Первый: я не ожидала, что Макс согласится помочь мне раздеться. Второй в том, что я плохо понимаю, как смогу себя остановить, ведь я уже нестерпимо хочу его.

Теплое дыхание у меня на затылке вызывает рой предательских мурашек. Как же я жалею, что вообще предложила ему что-то подобное. На меня это не похоже, мало ли что теперь Макс обо мне подумает? Хотя я уже сама о себе плохо думаю. На что я собственно надеюсь, что Фролов забудет о своей невесте? Он ветреный, может, у него это в порядке вещей? Подумаешь секс, что в этом такого?! Секс по дружбе — даже звучит как-то неправильно. С Максом надо держать дистанцию, а я сама словно нарываюсь. Усиленно зажмуриваюсь, стараясь вообще не дышать. Пальцы касаются кожи возле замка, он или не знает, как расстегнуть замок, или тоже стоит на краю бездонной пропасти. Только бы не упасть в этот омут, я так боюсь снова разбиться на тысячи осколков. И ведь я разобьюсь, неизбежно и бесповоротно.

«Если человек не тот, ты вцепишься за этот балласт и вынырнешь, если же нет, останешься под водой, даже не заметив его», — звучат в голове слова сестры, пока дыхание Макса спускается от макушки к шее. Его вторая рука осторожно придерживает меня за талию, а губы почти касаются шеи.

— Голубки! — раздался стук сестрицы за дверью.

Я вздрогнула и вырвалась, как испуганный зверь. Развернулась и мотнула головой так, что очки снова слетели. Слишком широко поставлены дужки, все же они мужские, а не женские. Я хотела было их поднять, когда Фролов сделал шаг вперед, а я два назад. Мой взгляд метнулся к его лицу, на нем маска, но я уже знаю, что он на грани, кипящий чайник. Царь сказал, что он очень опасен, когда у него случаются вспышки гнева, не знаю насколько можно ему верить, но у Макса слишком много тайн.

Дверь в комнату открылась, сестрица появилась в двери.

— А что вы тут делаете? — улыбнулась она, будто совсем не замечая напряженной атмосферы, царящей в комнате.

Я моргнула несколько раз, глаза немного болят.

— Вау! — выдала Леся и, подбежав ко мне, схватила за лицо. — Ты, где такие линзы взяла? Они даже словно светятся! Ты всех затмишь на вечеринке!

— Какой ещё вечеринке? — пробормотала, пытаясь отбиться от сестры. Это, конечно, хорошо, что она решила, что у меня линзы, а не светящиеся глаза.

— Что за вечеринка? — подал голос Фролов, снова успокоившись.

— Та, на которую тебя не приглашали, — ухмыльнулась сестрица, подмигнув ему. — У нас в этом году будет настоящий девичник, выпьем, потанцуем, повеселимся!

— Без меня, — чуть дыша, отмахнулась от нее и присела на стул, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Да брось, как в прошлом году не будет! Честное слово! — сестрица присела возле моих ног и принялась уговаривать меня как ребенка. Вот сдалось ей все это?!

Оглянулась на Фролова, он прислонился спиной к шкафу и смотрит на нас, точно изучает.

— Я никуда не пойду, — повторила куда более уверено.

— Да ладно, ты же уже и линзы нацепила! Пойдем на бал-маскарад, но в этот раз на нормальный, в костюмах. Из тебя вот получится очень миленький вампир, да, Макс? — Леся обернулась, ища поддержку у парня, и она ее на удивление нашла.

— Атя и правда — самый милый вампир в мире, — согласился он с улыбкой.

— Вот! Слышишь! — обрадовалась его поддержке Леся. — Красивый парень, между прочим, это говорит, при том, что ты в этом уродском балахоне! Вот я сейчас тебе платье из своих подберу, так что там все мужики упадут, а бабы локти от зависти будут себе кусать!

Она принялась дергать меня за руку, заставляя подняться, но я лишь слабо вздохнула. Мне сегодня никуда идти не хочется. Этот новый год я предпочла бы провести в постели вдали от столпотворения людей. Особенно учитывая, что близость со мной может кому-то стоить жизни, а в отношении Фролова дружбы, сомнительной, но все же дружбы. Если я на него наброшусь, то не смогу смотреть ему в глаза, да и не только ему. Я явно не из тех девушек, что отбивают женихов, или ради которых мужчины бросают других. Бабушка была бы во мне очень разочарована.

— Атропа никуда не пойдет, — сказал Макс, внезапно став серьёзным, так что Леся удивленно на него оглянулась.

— Да ладно? — она поднялась и, уперев руки в бока, с интересом на него посмотрела. — И кто это решил? Ты?

— Она останется дома, — как-то очень выразительно посмотрел на нее Фролов, — а ты не будешь ей докучать.

Леся пару раз моргнула, затем повернулась ко мне и, показав на мужчину пальцем, поинтересовалась:

— Я что-то пропустила? Он теперь твой парень и поэтому так раскомандовался?

— Ты ничего не пропустила, — решила исправить ситуацию, пока Леся не создала ещё больше проблем. — Так что выйди отсюда, пожалуйста.

— В смысле выйди? Эй! Я тут тоже живу, между прочим! — принялась возмущаться сестрица, но я начала тактично подталкивать ее к двери.

— Никуда я не пойду, останусь дома, — повторила, когда дотянула ее до выхода из комнаты, но сестра продолжила упираться.

— Подожди! Я же чего пришла, там твой Миша заходил, — сестрица выразительно посмотрела на Фролова, так, словно это должно было его задеть.

— Миша? Когда? Ты же говорила, что он ушёл, — удивилась и рванула дверь в коридор, но парня там уже не наблюдалось.

— Как пришёл, так и ушёл. Ты как раз с вот этим вот… разговаривала, — она изобразила многозначительный взгляд, будто бы мы тут явно непросто говорили. — Он как о Максе услышал, так сразу убежал.

— Давно? — спросил Фролов, проходя за нами в коридор. Он быстро обулся и схватил свою белую куртку с вешалки.

— Только что, — улыбнулась сестрица, и Фролов тут же выскочил за дверь. Не успела я и вдохнуть, как дверь снова открылась. Макс в пару шагов добрался до меня и крепко обнял.

— Не выходи из дома, — приказал он, отпуская меня так же резко, как и обнял. — Я позвоню тебе.

В этот раз дверь за ним сразу же закрыла Лахеса. Затем она повернулась ко мне и нехорошо прищурилась.

— Он жуткий собственник, если ты и правда решилась с ним мутить, не завидую, — прищурилась она.

— Не говори глупостей, — повернулась к своей двери.

— Вы ещё не встречаетесь, а он уже тебе приказывает, — продолжила сестра, — чем тебе не сигнал?

— Перестань, — попросила, передумав возвращаться в комнату, и направилась в кухню.

Присела и закрыла руками лицо, там куда светлее, чем в моей комнате. Сестра присела рядом, явно выжидая, когда меня прорвет на откровенность. Когда мы были маленькими, она всегда была рядом. Когда соседские мальчишки забросили мой трёхколёсный велосипед в мусор, а я его вытащила и пришла домой грязная и вонючая, бабушка и Клото отругали меня. Только Леся села рядом и ждала больше часа, пока я сама ей все не рассказала. Порой мне кажется, что у нее есть ключи к любому сердцу. Хочешь, не хочешь, расскажешь ей всю правду. Мальчишек она потом проучила, забросила в мусорный ящик их самих. Они даже пожаловались своим родителям, а к нам заявился участковый. Лесе тогда сильно досталось, но она никому не сказала, что все это из-за меня. Хотя и производит впечатление очень ненадежного человека из-за того, что говорит все, что придёт в её голову.

— У него невеста есть, — вырвалось у меня, после чего я подняла на сестру забитый взгляд. Она явно хотела сказать что-то колкое, но лишь присвистнула и нервно застучала пальцев по столу.

— Ну и дела, — пробормотала она, — я явно недооценила этого парнишку.

Сестрица бросила на меня осуждающий взгляд, пока я опустила голову на стол и закрыла лицо руками. Только ее осуждения мне не хватало.

— У вас что-то было? — уже совсем не той интонацией, что раньше, произнесла она.

— Нет? — слабо простонала, затем попыталась вспомнить ещё что-то.

Голова снова заболела, но перед глазами сразу же возникло воспоминание, как я целую Макса, и он целует меня в ответ, а затем темнота. Застонала, схватившись за голову.

— Все-таки было, — сестрица вздохнула и, поднявшись из-за стола, полезла под раковину. Оттуда она достала бутылку красного вина и сразу же разлила ее по кружкам.

— Сдурела с утра пить? — отодвинула кружку подальше.

— Какое утро? Обед уже! И это тебе надо, а то ты такая правильная, что у тебя сейчас инфаркт случится от банального секса по пьяни.

Зря она это сказала, потому что после озвучивания моей возможной проблемы стыд залил краской моё лицо.

— Я бы на твоем месте тоже соблазнилась, так что не парься ты так, — она отпила из кружки и, ухмыльнувшись, хлопнула меня по руке. В смысле соблазнилась? На моего Макса?! Посмотрела на нее зло, так что сестрица поперхнулась вином.

— Эти твои линзы что-то с чем-то! Выглядишь так жутко, словно убить меня хочешь! — она слегка присвистнула и рассмеялась.

Нужно успокоиться, пока я не натворила дел. Прикрыла глаза и откинулась на спинку стула.

— И что ты теперь будешь делать? — поинтересовалась сестрица после длительной паузы.

— Спать, я буду спать, — повторила устало и потащилась к своей комнате, еле передвигая ноги.

— С ним? — предположила Леся и противно засмеялась. Я бросила на нее ещё один взгляд, от которого она поперхнулась и ушла к себе, хлопнув дверью.

Увы, не прошло и минуты, как дверь в мою комнату снова открылась. Даже не оторвала голову от подушки, скрутилась калачиком, смотря в стенку.

— Я забыла сказать, там же Миша тебе ноутбук принес, я его на столике положу, хорошо? — громко сообщила сестрица, но я даже не обернулась.

Когда тебе плохо, лучший способ с этим справиться — работа. Во время работы нужно быть внимательной, чтобы не ошибиться в расчетах, и, хочешь, не хочешь, забываешь обо всем на свете. В ноутбуке, что оставил Миша, остались все данные, отчет о прибылях и убытках, бухгалтерский баланс за прошлый год, да и другие документы, которые я успела разобрать.

Отчёт занял все моё время и внимание, но мысли то и дело ускакивают в сторону. Ноутбук новенький, тонкий и навороченный, но скорее всего ворованный. У Миши явно не было на него денег, значит он «одолжил» его так же, как ту машину. Надо будет заставить его вернуть обратно владельцу, как только закончу отчет. Вот закончу его и что тогда? Что я вообще делаю? Моя жизнь пошла под откос, в ней появилась какая-то паранормальщина. Бабушка не одобрила бы, ни Макса, ни то, что я ему помогаю.

Весь этот бизнес дурно пахнет, словно кто-то специально подводил его к банкротству последний год, по меньшей мере. Смотря на все это, хочется спросить, почему Фролова ещё в прошлом году не посадили? Мертвые души, на которых начисляется баснословная зарплата. Поставщики, задолженность по которым висит уже несколько лет. Почему никто не требует деньги обратно? Почему никто не судится, желая получить деньги за предоставленный товар? И где этот товар вообще? Что-то я не видела в том клубе склада дорогой мебели и бензопил. Зачем клубу целых пятнадцать бензопил?! Да ещё кто-то «умный» списал их на счёт основного производства. Что в клубе можно делать с пятнадцатью бензопилами?! Тот, кто вёл эту бухгалтерию, хоть раз план счетов открывал?! И ладно бы так было один раз, но там чуть ли не каждую неделю что-то подобное по накладным проходит. Что это вообще за поставщики, я даже их сайта не смогла найти в интернете? Ни одного, из более двадцати фирм! Главное, это я ещё только первый квартал проверила, благо в ежедневнике сделала себе записи подозрительных операций и контрагентов. Весь этот бизнес одно сплошное криминальное дно.

Надо как-то выбираться с этого дна, пока не увязла в нем по уши. Хотя, учитывая, во что я превратилась, вряд ли это возможно. Скосила взгляд на зеркало, глаза у меня уже нормальные. В комнате стемнело, но я не включаю свет и без него хорошо вижу. Хоть какой-то плюс у этих жутких глаз. Начинаю ловить себя на мысли, что предпочла бы поверить в версию Миши, где предполагалось, что уже завтра все это пройдёт, как очень специфическая инфекция. Как же все просто было, когда в этой истории не было никаких упырей, одни бандиты-наркодилеры. Сама эта мысль звучит абсурдно: я — упырь. Странное дело, я вспомнила почти весь наш разговор с Фроловым в прошлый вечер, но не могу вспомнить, признался ли он, что упырь или нет? Он всегда так говорит, что никакой конкретики в его словах нет. Как, например, о том, что он директор, или когда о своем враге говорил. Кто? Зачем? Почему? Ничего не объяснил, а я бросилась ему помогать, как всегда, совсем не думая о том, что делаю. Если его на самом деле подставили, то я ничем не могу помочь. Всё это зашло слишком далеко, нужно сворачивать с опасной дорожки, пока я не влюбилась в него окончательно. Моя любовь людей до добра не доводит, все, кого я люблю, умирают. Не хочу больше смотреть на их смерть. Лишь сестры всегда будут рядом, возможно потому мы и мойры, а не из-за любви Зинаиды к древней Греции и показной аристократичности.

В дверь комнаты постучали, я несколько рассеянно на нее посмотрела. Если бы это была Леся, она уже бы вошла, Фролов не стал бы стучать в принципе, у него манер ещё меньше, чем у нее. Неужели ко мне кто-то воспитанный пришел?

— Да? — вопросительно уточнила, продолжая печатать довольно тривиальные фразы. Если бы не преподаватель в университете, который заставил меня переделывать анализ финансового состояния целых восемь раз, эта работа заняла бы у меня куда больше времени.

— Ты занята? — послышался голос Клото за дверью.

— Нет, проходи, — отозвалась, закрывая файл с почти готовым отчетом.

Сестра зашла и, прикрыв за собой, осталась стоять возле двери. Сегодня она оделась в строгий брючный костюм. Обычно она надевает его в суд, вот только сегодня у нее выходной, так что этот наряд меня очень удивил. Сестра включила свет, но от электрического освещения глаза у меня не заболели.

— Работаешь? — спросила, она улыбнувшись.

— Ты что-то хотела? — слегка повернулась к ней, смотря, как обычно, снизу вверх.

— Хотела, — она обернулась и, взяв стул, села напротив меня. Сложила руки в замок, словно то, что она хочет мне сказать, очень тяжело сделать. Она нервно глянула на свои пальцы, затем посмотрела мне в глаза.

— Прости за то, что я сказала позавчера, — наконец выговорила она, заставив меня удивиться.

Клото не из тех людей, которые извиняются. Она всегда была как будто сама по себе и, даже если делала что-то не то, никогда не извинялась и не шла на попятную, как Леся. Подобное, конечно, происходило не часто, ибо старшая сестра редко ошибается. Леся, конечно, говорит, что я из нас троих самая правильная, но, как по мне, Клава всегда была самой строгой и к нам, и к себе. Такие люди, как она, без причины редко говорят то, что на самом деле не думают, а тем более извиняются.

— Мне не стоило приплетать бабушку к твоим отношениям, и тем более лезть в них. Это твоя жизнь, и ты вправе сама решать с кем тебе быть, просто мы с Лесей волнуемся. Я так не хочу увидеть тебя снова такой же подавленной, какой ты была после смерти Игоря.

После случая с его братом, упоминание Иванова больше не вызывает во мне истерику как раньше, лишь печаль, отдающую глухой болью в сердце. Сестра осторожно взяла мои руки и сжала их, заставляя меня почувствовать, какая же она горячая. Или это я холодная? Сестра растерянно смотрит на мои руки, так что я забираю их и прячу в карманы. Безвкусное платье со сломанным замком я все же сняла, оделась в свое домашнее шерстяное платье. Давно я его не надевала. Бабушка очень любила, когда я ходила в нем, потому что она его связала для меня.

— Я сильнее, чем кажусь, — ответила, смотря на нее сдержанно. — То, что случилось после его смерти, больше не повторится.

Судя по взгляду сестры, она так не думает, но ссориться со мной не хочет. Она откинулась на спинку стула, так что я сразу поняла, что извиняться она больше не будет.

— Почему ты не сказала, что была поручителем у бабушки и в одиночку выплачивала кредит? — строго спросила она.

— Это же мой кредит, за мою учебу, пусть он и был оформлен на бабушку. Кто, как не я должна была его выплачивать? — удивляюсь ее вопросу.

— Ать, ты же знаешь, мы всегда платили за все вместе. Как вместе зарабатывали деньги, чтобы заплатить за мой кредит на учебу, за Лесин. Я думала, что и твой мы давно его выплатили.

— Мне не давали кредит из-за возраста и того, что я официально нигде не работала, только неофициально подрабатывала на частников. Тогда мы ещё не выплатили за Лесину учебу, поэтому второй брать пришлось в другом банке под большие проценты. Затем доллар вырос, и мы стали должны совсем другие деньги.

— Почему ты нам не сказала? Мы бы помогли тебе! — возмутилась сестра.

— В любом случае, я же справлялась? — сдержанно улыбаюсь. — Так что это не так уж важно.

— Вот вечно ты себе на уме! Почему ты не сказала мне? — она взяла меня за руку. — Что бы ни случилось, мы всегда есть друг у друга. Мы никогда от тебя не отвернемся.

Смотрю в ее карие глаза и замираю в растерянности. У меня проблемы, с которыми я сама явно не могу справиться. Должна ли я ей рассказать о них? Об опасности, которой она подвергает себя, общаясь с Царем и мной? Она смотрит на меня так же, как бабушка, как человек, который поддержит меня, какая бы проблема у меня не возникла. Смотрю в ее глаза и словно забываю о своих страхах, мне хочется рассказать ей все, абсолютно все.

— Клото… — начинаю говорить, но неожиданно запинаюсь.

— Ты хочешь что-то сказать мне? — она слегка сжала мои руки, не обращая внимания на то, какая я холодная.

— Да, — киваю с запинкой. — Со мной такая невероятная история произошла. Ты ни за что не поверишь…

— Девки! — дверь в мою комнату открылась и на пороге появилась Леся. В красном платье, стилизованном под наряд снегурочки, с мишурой на шее и ободком в виде дурацких оленьих рогов.

Я пару раз моргнула, словно какое-то странное наваждение прошло. Если я расскажу все сестрам, я подвергну их опасности. Зная Лахесу, та сразу же ввяжется в неприятности, собираясь доказать всему миру, что упыри действительно существуют. Зачем я хотела ей рассказать это?

— Выйди отсюда, — грозно посмотрела на нее наша старшая, а я убрала свои руки за спину.

— Чего вы такие злые? — возмутилась сестрица. — Праздник же! Сейчас Вика приедет, так что давайте переодеваться! Нас ждет убойная вечеринка!

Леся пошла в дикий пляс по комнате, пока чуть не свалилась, поскользнувшись на собственной мишуре.

— Я в порядке, не волнуйтесь! — заверила она нас, неловко ковыляя на туфлях с высоченным каблуком.

— Может, ты во что-то другое переобуешься, олениха? — скептически оценила ее походку старшая.

— Да нет, тогда я не так эффектно выгляжу, — отмахнулась средняя и, улыбнувшись, присела прямо Клаве на колени и принялась щипать ее за щёки. — Чего ты вечно такая суровая? Ты же такая красивая!

— Лахеса, ты что уже бахнула? — возмутилась сестра.

— А что вам можно, а мне нельзя? Вчера вон обе где-то пили! А мне сегодня можно, праздник же!

— Вставай, кобылка, отведу тебя к кровати и уложу спать, пока ты себе шею на этих туфлях не сломала! — Клава стащила сестру с колен и вместе с ней поднялась.

— Да не хочу я спать! — возмутилась сестрица. — Я хочу плясать и веселиться! Замуж хочу, чтобы вы мне были не указ!

— Да кто тебя замуж возьмет, алкоголичка? — возмутилась Клото, подхватывая ее за талию, чтобы выпроводить из моей комнаты.

Раздался дверной звонок, Леся резко перестала петь «В лесу родилась ёлочка…» и крикнула:

— Вика пришла! Атя, открой! Я сейчас туфли другие обую и готова.

— Да иди ты проспись, туфли она обует! — возмутилась Клава, заталкивая ее в их комнату, судя по шуму и мату средняя все-таки упала.

Посмотрела на это безобразие со смесью усталости и слабой улыбки. Подошла к двери и открыла ее, ожидая увидеть Вику, но взглядом наткнулась на совершенно другого человека.

— Я же говорил тебе, что лучше бы мы никогда больше не встречались, — сказал Антон, почти закрывая своим телом весь дверной проем.

Чёрт! Мне же нельзя встречаться с упырями! Что мне делать? Они знают обо мне? Нужно сыграть в дурочку, как я и собиралась в прошлый раз.

— Кто вы? Что вам нужно? — попыталась выровнять голос, но получилось с трудом.

— Не придуривайся, я видел тебя, — сразу же разбил все мои надежды бугай.

Мне его не победить, да я и не умею драться. Страх парализовал моё тело, я даже двинуться не могу. В квартире сёстры, не смогу просто убежать, подвергая их опасности, да и он не даст мне этого сделать.

— Что вам надо? — испуганно прохрипела, так крепко сжав ручку двери, что она слегка погнулась.

— Главный хочет видеть тебя, одевайся, — приказал он таким тоном, словно выбора у меня нет.

У меня по спине пошли мурашки, они точно знают, кто я, и попытаются убить меня. Но если не пойду, могут тронуть сестер. Резко выдохнув, решилась идти. Я попробую объяснить их главному, что я никакой не вурдалак. Пускай даже Миша сказал, что меня никто слушать не будет. Медленно повернулась в коридоре и хотела уже взять пальто и обуться, когда в коридор выбежала Леся.