Генри Каттнер[61] Салемский кошмар

Впервые услышав в подвале какие-то звуки, Карсон подумал: крысы. Позже до него дошли россказни о прежней жилице старинного особняка, Абигейл Принн, — о ней перешептывались суеверные поляки с фабрики на Дерби-стрит. Ныне из тех, кто помнил злобную старую ведьму, в живых никого уже не осталось, но зловещие легенды, расцветшие пышным цветом в «ведьминском квартале» Салема, подобно буйным сорнякам на заброшенной могиле, изобиловали жутковатыми подробностями ее деятельности и с пренеприятной откровенностью повествовали об отвратительных жертвоприношениях, что она якобы совершала перед изъеденным червями, увенчанным серповидными рогами идолом сомнительного происхождения. А старожилы и по сей день пересказывали разные байки про Абби Принн, которая, к вящему ужасу всех и каждого, хвасталась, будто она-де — верховная жрица чудовищно могущественного божества, что живет глубоко в холмах. На самом деле, именно дерзкая похвальба старой карги послужила причиной ее внезапной загадочной смерти в 1692 году, приблизительно в то же время, когда состоялись знаменитые казни на Виселичном холме. Говорить об этом не любили, но время от времени какая-нибудь беззубая старушенция боязливо бормотала, что, дескать, огонь не в силах был причинить ей вред, потому что благодаря «ведьминскому знаку» все тело ее не чувствовало боли.

Абби Принн вместе со своей необычной статуей давным-давно сгинули в никуда, но найти жильцов в ее обветшалый дом с фронтонами, нависающим вторым этажом и диковинными створными оконцами с ромбовидными решетками было непросто. Дурная слава о доме давно распространилась по всему Салему. За последние годы не произошло ровным счетом ничего, что могло бы дать пищу невероятным россказням, но те, кто снимал особняк, обычно вскорости поспешно из него выезжали, обычно отделываясь туманными и невразумительными объяснениями касательно крыс.

Крыса-то и привела Карсона в Ведьминскую комнату. Писк и приглушенный топоток внутри гниющих стен не раз и не два будили Карсона по ночам в течение первой недели его пребывания в доме: он арендовал особняк, надеясь в уединении закончить роман, который требовали издатели: очередной образчик легкого чтива вдобавок к длинной череде Карсоновых популярных бестселлеров. Но лишь спустя какое-то время Карсон принялся строить некие вопиюще фантастические догадки касательно разумности крысы, что однажды вечером шмыгнула у него из-под ног в темной прихожей.

Электричество в доме было, но тусклая маленькая лампочка в прихожей света почти не давала. Крыса уродливой темной тенью метнулась в сторону, отбежала на несколько футов и остановилась, явно наблюдая за жильцом.

В другое время Карсон просто прогнал бы тварь угрожающим жестом и вернулся к работе. Но движение на Дерби-стрит грохотало громче обычного, и Карсону никак не удавалось сосредоточиться на романе. Бог весть почему, нервы его были на взводе: ему даже примерещилось, что крыса, устроившаяся за пределами досягаемости, смотрит на него и сардонически усмехается.

Поулыбавшись собственным странным причудам, Карсон шагнул к крысе — и она метнулась к подвальной двери, которая, к вящему его удивлению, оказалась распахнута настежь. Должно быть, он сам позабыл затворить ее, когда заходил в подвал в последний раз, хотя обычно он тщательно прикрывал двери, ибо в старинном особняке повсюду гуляли сквозняки. Крыса ждала на пороге.

Во власти необъяснимого раздражения, Карсон кинулся вперед. Крыса метнулась вниз по лестнице. Он включил в подвале свет: тварь устроилась в углу и не сводила с него внимательных блестящих глазок.

Спускаясь по ступеням, Карсон никак не мог избавиться от ощущения, что ведет себя как распоследний дурак. Но работа его утомила; подсознательно он был только рад отвлечься. Он направился к крысе, с изумлением отмечая, что тварь не трогается с места и неотрывно глядит на него. В душе его всколыхнулось странное беспокойство. По всем ощущениям, крыса вела себя ненормально, а немигающий взгляд ее холодных, как обувные пуговицы, глаз вселял безотчетную тревогу.

А в следующий миг Карсон рассмеялся про себя: крыса внезапно метнулась в сторону и скрылась в небольшой дыре в стене. Карсон небрежно нацарапал носком ботинка крест в пыли перед самой норой, решив, что поутру поставит там мышеловку.

Крыса опасливо выставила нос и пошевелила истрепанными усами. Высунулась, замешкалась, отпрянула. А затем грызун повел себя необычно и необъяснимо: прямо-таки подумаешь, что крыса танцует, сказал себе Карсон. Она робко подалась вперед — и вновь отступила. Рванулась было наружу, резко остановилась, поспешно вернулась, как если бы перед входом в нору свернулась змея, закрывая крысе путь к бегству, — промелькнуло в голове у Карсона неожиданное сравнение. Между тем там не было ничего, кроме нарисованного в пыли крестика.

Вне всякого сомнения, это сам Карсон мешал крысе удрать — ведь он стоял в нескольких футах от норы. Он шагнул вперед — и тварь поспешно спряталась.

Заинтересовавшись, Карсон отыскал палку и пошарил ею в норе. И тут, оказавшись к стене чуть не вплотную, заметил в каменной плите над самой норой нечто необычное. Оглядел ее края — и подозрения подтвердились. Плита, по всей видимости, крепилась отнюдь не намертво.

Карсон внимательно изучил плиту и обнаружил с краю углубление, позволяющее ухватиться рукой. Пальцы легко легли в пазы — и он осторожно потянул на себя. Камень чуть сдвинулся — и застрял. Карсон дернул резче — посыпалась сухая земля, и плита отошла от стены, точно провернувшись на шарнирах.

В стене зиял черный прямоугольный провал высотой примерно по плечи. Из глубины потянуло неприятной затхлостью спертого воздуха; Карсон непроизвольно отпрянул. В памяти разом воскресли страшные россказни про Абби Принн и страшные тайны ее дома. Уж не обнаружил ли он ненароком какое-нибудь потаенное убежище давно покойной ведьмы?

Прежде чем лезть в черный провал, Карсон сходил наверх за электрическим фонариком. И, осторожно пригнувшись, вступил в тесный, дурно пахнущий проход и поводил лучом прямо перед собою предосторожности ради.

Он оказался в узком коридоре с низким потолком — немногим выше его головы, стены и пол которого были выложены каменными плитами. Коридор уводил прямо вперед метров на пятнадцать, после чего расширялся, превращаясь в просторную комнату. Карсон вступил в подземный покой — вне всякого сомнения, сокровенное убежище Абби Принн, ее тайник, надо думать, который, однако ж, не спас владелицу в тот день, когда обезумевшая от страха толпа бесновалась на Дерби-стрит, — и охнул от изумления. Поразительная комната, просто фантастика, да и только!

Взгляд Карсона был прикован к полу. Тускло-серый цвет стен здесь сменялся мозаикой разноцветных камней, с преобладанием синих, зеленых и пурпурных оттенков — что примечательно, более теплые тона отсутствовали. Рисунок, должно быть, состоял из тысяч и тысяч фрагментов цветного камня, поскольку размером любой из них был не больше каштана. Мозаика, по всей видимости, складывалась в некий определенный узор, Карсону неведомый: пурпурные и фиолетовые изгибы перемежались с угловатыми зелено-синими линиями, сплетаясь в фантастические арабески. Тут были и круги, и треугольники, и пентаграмма, и другие, менее известные фигуры. Линии и формы по большей части отходили от определенной точки: от центра залы, обозначенного круглым диском тусклого черного камня примерно фута два в диаметре.

Вокруг царила мертвая тишина. Грохот машин, что время от времени проезжали наверху по Дерби-стрит, сюда не доносился. В неглубокой стенной нише Карсон заметил на стене какие-то знаки и неспешно направился в ту сторону, водя лучом фонарика вверх и вниз по впадине.

Знаки, уж что бы они из себя ни представляли, были намалеваны на камне давным-давно, ибо то, что осталось от загадочных символов, расшифровке не поддавалось. Карсон рассмотрел несколько полустертых иероглифов, с виду похожих на арабские, а там кто их знает. На полу ниши обнаружился проржавевший металлический диск примерно восьми футов в диаметре: Карсон был практически уверен, что диск сдвигается с места, но приподнять его так и не смог.

Тут он осознал, что стоит точно в центре комнаты, в круге из черного камня, вокруг которого сконцентрирован странный узор. И снова Карсон отчетливо осознал, какая глубокая тишина стоит вокруг. Словно по наитию, он выключил фонарик. И очутился в непроглядной темноте.

В это самое мгновение странная мысль родилась в его мозгу. Ему вдруг представилось, что он стоит на дне колодца, а сверху обрушивается неодолимый поток — несется вниз и вот-вот его поглотит. Ощущение было настолько сильным, что Карсону даже почудилось, будто он слышит глухой гул и рев водопада. Содрогнувшись, он включил свет и панически заозирался. Что до грохота — это, конечно же, просто-напросто в висках стучало, а в гробовой тишине этот звук слышался вполне отчетливо. Но если здесь так тихо…

И тут его осенило — как если бы кто-то вложил нужную мысль в его сознание. А ведь здесь идеальное место для работы! Можно провести сюда электричество, поставить стол и стул, при необходимости воспользоваться электровентилятором, хотя затхлая вонь, столь ощутимая в первые мгновения, развеялась, будто ее и не было. Карсон вернулся к выходу из коридора и, оказавшись вне комнаты, почувствовал, как все мышцы его необъяснимым образом расслабились, а ведь он и не сознавал, в каком напряжении они пребывали. Он все списал на нервозность и поднялся наверх — сварить себе чашку черного кофе и написать домовладельцу в Бостон о своем открытии.


Гость, впущенный Карсоном, с любопытством заозирался, оглядывая прихожую и удовлетворенно кивая сам себе. Он был высок, худощав, над проницательными серыми глазами нависали густые седые, стального оттенка, брови.

— Вы, надо думать, по поводу Ведьминской комнаты? — неприветливо осведомился Карсон.

Его домовладелец язык за зубами держать не пытался — и в результате всю последнюю неделю Карсон поневоле вынужден был принимать у себя антикваров и оккультистов, жаждущих хоть одним глазком взглянуть на потайную комнату, в которой Абби Принн творила свои заклинания. Раздражение Карсона росло день ото дня и он уже подумывал переехать в какой-нибудь дом поспокойнее, но врожденное упрямство не позволяло ему стронуться с места: он твердо вознамерился закончить книгу, несмотря на докучливых визитеров.

— Прошу меня простить, но комната больше не демонстрируется, — отрезал Карсон, смерив гостя холодным взглядом.

Тот было опешил, но тут же в глазах его блеснуло понимание. Он достал визитку и вручил ее Карсону.

— Майкл Ли… оккультист, значит? — повторил Карсон. И вдохнул поглубже. Оккультисты, как он убедился на собственном опыте, были хуже всех прочих, вместе взятых, с их зловещими намеками на то, чему и названия-то нет, и с их жадным интересом к мозаичному узору на полу Ведьминской комнаты. — Мне страшно жаль, мистер Ли, но… я действительно очень занят. Прошу меня простить.

И Карсон нелюбезно повернулся к двери.

— Минуточку, — быстро возразил Ли.

И не успел Карсон воспротивиться, как Ли ухватил писателя за плечи и заглянул в его глаза. Потрясенный Карсон отпрянул, но успел-таки заметить странное выражение в лице гостя: причудливую смесь тревоги и удовлетворения, как если бы оккультист увидел нечто неприятное, но не то чтобы совсем неожиданное.

— Это еще что такое? — резко осведомился Карсон. — Я не привык…

— Прошу меня извинить, — промолвил Ли глубоким, приятным голосом. — Я должен попросить у вас прощения. Я подумал… впрочем, извините еще раз. Боюсь, я слишком разволновался. Видите ли, я приехал из самого Сан-Франциско только для того, чтобы увидеть эту вашу Ведьминскую комнату. Может быть, вы мне все-таки ее покажете? Я охотно заплачу любую сумму…

Карсон примирительно развел руками.

— Нет, — отозвался он, чувствуя, что вопреки себе все больше проникается симпатией к этому человеку — к его выразительному, приятному голосу, к его властному лицу, к его притягательной личности. — Нет-нет, мне просто хочется хоть немного покоя — вы и представить себе не можете, как мне докучают, — продолжал он, слегка удивляясь собственным оправдывающимся интонациям. — Ужасно досадно, на самом деле. Я почти жалею, что обнаружил эту комнату.

Ли взволнованно подался вперед.

— Можно мне взглянуть на нее? Мне это крайне важно — я живо интересуюсь такого рода вещами. Обещаю, что не займу больше десяти минут вашего времени.

Поколебавшись, Карсон кивнул. Ведя гостя в подвал, он, к вящему своему изумлению, осознал, что рассказывает об обстоятельствах, при которых обнаружил пресловутую комнату. Ли жадно слушал, время от времени перебивая рассказчика вопросом-другим.

— А крыса… вы не видели, что с ней сталось? — полюбопытствовал гость.

Карсон озадаченно нахмурился.

— Да нет. Наверное, в нору спряталась. А что?

— Как знать, — загадочно отозвался Ли.

И они вошли в Ведьминскую комнату. Карсон включил свет. Он провел в подвал электричество, и тут и там стояли стулья и стол, но во всем остальном комната нимало не изменилась. Карсон внимательно наблюдал за выражением лица оккультиста и с удивлением отметил, как тот помрачнел и словно бы не на шутку рассердился.

Ли подошел к центру комнаты и долго разглядывал стул, установленный на черном каменном круге.

— Вы здесь работаете? — медленно осведомился он.

— Да. Здесь тихо — я обнаружил, что наверху работать не могу. Слишком там шумно. А здесь — просто идеально: отчего-то мне здесь и пишется легко. Разум словно… — Карсон замялся, подыскивая нужное слово, — словно освобождается, отрешается от всего лишнего. Очень необычное ощущение.

Ли кивнул, как если бы слова Карсона подтвердили некие его собственные догадки. Он направился к нише и к металлическому диску на полу. Карсон последовал за ним. Оккультист подошел к стене вплотную и проследил очертания поблекших символов длинным указательным пальцем. И пробормотал что-то про себя — тарабарщину какую-то, как показалось Карсону.

— Ньогтха… к’йарнак…

Гость резко развернулся, он был мрачен и бледен.

— Я видел достаточно, — тихо проговорил он. — Не выйти ли нам?

Удивленный Карсон кивнул и вывел гостя обратно в подвал.

Уже поднявшись наверх, Ли помялся немного, словно не решаясь затронуть щекотливую тему. И наконец спросил:

— Мистер Карсон, можно у вас полюбопытствовать, не снилось ли вам за последнее время чего-либо примечательного?

Карсон воззрился на гостя: в глазах его заплясали смешливые искорки.

— Снилось? — повторил он. — А, понятно. Ну что ж, мистер Ли, признаюсь честно: вам меня не запугать. Ваши собратья — ну, другие оккультисты, которых я здесь принимал, — уже пытались.

Ли приподнял кустистые брови.

— Да? Они вас расспрашивали про сны?

— Некоторые — расспрашивали.

— И вы им рассказали?

— Нет.

Ли, озадаченно нахмурившись, откинулся в кресле, а Карсон между тем медленно продолжал:

— Хотя, признаться, я и сам не вполне уверен.

— То есть?

— Мне кажется… есть у меня смутное ощущение… будто в последнее время мне и впрямь что-то снится. Но я не поручусь. Из этого сна я ничего ровным счетом не помню. И — о, вполне вероятно, что не кто иной, как ваши собратья-оккультисты, и вложили эту мысль мне в голову!

— Не исключено, — уклончиво отозвался Ли, поднимаясь на ноги. И, поколебавшись, добавил: — Мистер Карсон, я вам задам неделикатный вопрос. А так ли вам необходимо жить в этом доме?

Карсон обреченно вздохнул.

— Когда мне задали этот вопрос в первый раз, я объяснил, что мне нужно тихое, спокойное прибежище для работы над книгой — причем подойдет любое. Но найти такое непросто. Теперь, когда я обосновался в Ведьминской комнате и мне так легко пишется, не вижу, с какой стати мне съезжать — чего доброго, из графика выбьюсь! Я покину этот дом, как только закончу роман, а тогда, господа оккультисты, приходите и делайте с особняком что угодно, хоть в музей его превращайте, хоть во что. Мне дела нет. Но пока книга не закончена, я намерен оставаться здесь.

Ли потер подбородок.

— Правда ваша. Я вас понимаю. Но… неужели во всем доме нет другого удобного места для работы?

Мгновение он вглядывался в лицо Карсона, а затем поспешно продолжил:

— Я не жду, что вы мне поверите. Вы — материалист, как люди в большинстве своем. Но есть немногие избранные, кому ведомо, что над и за пределами так называемой науки есть наука еще более великая, основанная на законах и принципах, для среднего человека непостижных. Если вы читали Мейчена, то, конечно, помните его рассуждения о бездонном провале между миром сознания и миром материи. Но через провал этот возможно перекинуть мост. Таким мостом как раз и является Ведьминская комната! Вы знаете, что такое акустический свод — или так называемая «шепчущая галерея»?

— Что? — недоуменно отозвался Карсон. — При чем тут?..

— Это аналогия — всего-навсего аналогия! Можно прошептать слово в галерее или в пещере — и если вы стоите в некоем определенном месте на расстоянии сотни футов, вы услышите этот шепот, а человек в десяти шагах от говорящего не услышит. Простой акустический фокус, не более, — звук фокусируется в одной точке. Но тот же самый принцип применим далеко не только к звуку. А к любому волновому импульсу — и даже к мысли!

Карсон попытался перебить гостя, но Ли неумолимо продолжал:

— Черный камень в центре вашей Ведьминской комнаты — одна из таких точек фокуса. Узор на полу — когда вы сидите на том черном круге, вы становитесь повышенно чутки к определенным вибрациям или флюидам — определенным мысленным приказам, — о, сколь опасна эта чувствительность! Почему, по-вашему, работая здесь, вы ощущаете небывалую ясность в мыслях? Это заблуждение, обманное чувство прозрачности восприятия, ибо вы всего-навсего орудие, микрофон, настроенный улавливать некие пагубные эманации, сути которых вы не понимаете!

В лице Карсона, как в зеркале, отражалось изумленное недоверие.

— Но… вы же не хотите сказать, что и вправду верите

Ли отстранился, взгляд его утратил напряженность. Теперь гость смотрел холодно и мрачно.

— Хорошо же. Но я изучал историю этой вашей Абигейл Принн. А она тоже понимала сверхнауку, о которой я говорю. И пользовалась ею в недобрых целях — черная магия, вот как это называется. Я читал, что в старину она прокляла Салем — а ведьминское проклятие штука опасная. Вы не… — Гость встал, закусил губу. — Вы не позволите мне зайти к вам завтра?

Едва ли не против воли Карсон кивнул.

— Но я боюсь, вы даром теряете время. Я не верю… ну, то есть, я хочу сказать, что у меня нет… — Он запнулся, не находя нужного слова.

— Мне всего лишь хотелось бы удостовериться, что вы… Да, и еще одно. Если вам сегодня что-то приснится, вы не попробуете запомнить сон? Если попытаться прокрутить сон в голове сразу после пробуждения, то, скорее всего, он уже не забудется.

— Хорошо. Если, конечно, мне и впрямь что-то приснится.


В ту ночь Карсону и впрямь приснился сон. Он проснулся перед самым рассветом с неистово бьющимся сердцем и подспудным ощущением тревоги. В стенах и под полом воровато сновали и возились крысы. Карсон поспешно выбрался из постели, дрожа в зябких предутренних сумерках. Бледная луна все еще слабо светила в тускнеющем небе.

И тут Карсон вспомнил слова своего гостя. Да, сон ему приснился — вне всяких сомнений. Но вот содержание сна — дело другое. Сколько бы он ни пытался, вспомнить, о чем был сон, не удавалось, осталось лишь смутное ощущение панического бегства сквозь тьму.

Карсон по-быстрому оделся и, поскольку недвижное безмолвие раннего утра в старом особняке действовало ему на нервы, вышел купить газету. Было слишком рано, магазины еще не открылись, так что он зашагал в западном направлении в поисках какого-нибудь мальчишки-газетчика и свернул на первом же углу. Он шел, и мало-помалу им овладевало странное, необъяснимое чувство: узнаваемость! Он ходил здесь прежде, очертания домов и контуры крыш казались смутно, пугающе знакомыми. Но — вот ведь фантастика! — на его памяти он на этой улице в жизни не бывал! В этом районе Салема он прогуливался нечасто, ибо по природе своей был ленив; и однако ж — удивительное дело! — его захлестывали воспоминания, и чем дальше он шел, тем живее и ярче они становились.

Карсон дошел до угла и, не задумываясь, свернул налево. Загадочное ощущение нарастало. Он шагал медленно, размышляя про себя.

Вне всякого сомнения, он действительно ходил этим путем прежде — просто он, по-видимому, в тот момент настолько глубоко погрузился в мысли, что даже не сознавал, где находится. Разумеется, вот вам и объяснение! И однако ж стоило ему выйти на Чартер-стрит — и в душе его всколыхнулась безотчетная тревога. Салем пробуждался; с рассветом флегматичные рабочие-поляки потоком хлынули в сторону фабрик. Время от времени мимо проезжала машина.

Впереди на тротуаре собралась целая толпа. Предчувствуя недоброе, Карсон ускорил шаг. И, потрясенный до глубины души, осознал, что перед ним — кладбище на Чартер-стрит, древний «Погост», пользующийся самой недоброй славой. Карсон поспешно протолкался сквозь людское сборище.

До слуха его донеслись приглушенные замечания, прямо перед ним воздвиглась широкая спина в синем. Карсон заглянул полисмену через плечо — и задохнулся от ужаса.

К железной решетке кладбищенской ограды прислонился человек в дешевом, безвкусном костюме. Он вцепился в проржавевшие прутья так крепко, что на тыльных сторонах волосатых рук взбугрились мышцы. Человек был мертв, и в лице его, запрокинутом к небу под неестественным углом, застыло выражение неизбывного, леденящего душу ужаса. Глаза чудовищно вытаращены, одни белки видны; губы скривились в безрадостной ухмылке.

Какой-то зевака, белый как полотно, обернулся к Карсону.

— Похоже, он от страха помер, — хрипло промолвил он. — Не дай боже мне увидеть, чего он насмотрелся. Бррр… вы только на лицо его взгляните!

Карсон непроизвольно отпрянул, чувствуя, как ледяное дыхание неназываемого пробирает его до костей. Он провел рукой по глазам, но перед внутренним взором его по-прежнему плавало искаженное мертвое лицо. Он попятился назад, до глубины души потрясенный, дрожа мелкой дрожью. Ненароком глянул в сторону, обвел глазами могилы и памятники, испещрившие старое кладбище. Здесь уже больше века никого не хоронили, и затянутые лишайником надгробия с их крылатыми черепами, щекастыми херувимами и погребальными урнами словно источали неуловимые миазмы архаики. Что же напугало беднягу до смерти?

Карсон вдохнул поглубже. Труп представлял собою жуткое зрелище, что правда, то правда, но нельзя позволять себе так расстраиваться. Нельзя ни в коем случае — а то, чего доброго, книга пострадает. Кроме того, мрачно доказывал он сам себе, объяснение происшествия напрашивается само собою. Покойный, по всей видимости, из числа тех поляков-иммигрантов, которые живут в окрестностях Салемской гавани. Бедолага проходил ночью мимо кладбища — того самого места, что на протяжении трех веков обрастало кошмарными легендами, — и одурманенный винными парами взгляд, должно быть, наделил реальностью смутные фантомы суеверного ума. Всем и каждому известно, насколько эти поляки эмоционально неуравновешенны, насколько склонны к массовым истериям и безумным домыслам. Великая иммигрантская паника 1853 года, в ходе которой сожгли дотла три ведьминских дома, вспыхнула от сбивчивых, истерических россказней какой-то старухи о том, что она-де своими глазами видела, как загадочный, одетый в белое иностранец «снял с себя лицо». «И чего прикажете ждать от таких людей?» — думал Карсон.

Тем не менее разнервничался он не на шутку и домой возвратился только после полудня. Обнаружив, что Ли, давешний оккультист, уже дожидается его под дверью, Карсон весьма обрадовался гостю и сердечно пригласил его заходить.

Ли был непривычно серьезен.

— А вы уже слыхали про эту вашу приятельницу Абигейл Принн? — осведомился он без предисловия.

Карсон, что разливал через сифон содовую по бокалам, воззрился на гостя во все глаза, рука его застыла в воздухе. Повисла долгая пауза. Наконец он нажал на рычаг, и жидкость, шипя и пенясь, хлынула в виски. Он протянул один бокал Ли, второй аккуратно взял сам — и только тогда ответил на вопрос.

— Не понимаю, о чем вы. Что она… ну и что такого она натворила? — вымученно пошутил он.

— Я ознакомился с архивами, — сообщил Ли, — и выяснил, что Абигейл Принн была похоронена четырнадцатого декабря тысяча шестьсот девяностого года на кладбище Чартер-стрит, причем в сердце ей вонзили кол. Что с вами?

— Ничего, — невыразительно отозвался Карсон. — Что же дальше?

— Так вот — ее могила была вскрыта и разграблена, вот и все. Кол был вырван: его обнаружили неподалеку, и повсюду вокруг могилы земля испещрена следами. Следами ботинок. Карсон, вам что-нибудь снилось нынче ночью? — отрывисто осведомился Ли. Его серые глаза смотрели сурово и холодно.

— Не знаю, — растерянно отозвался Карсон, потирая лоб. — Не помню. Нынче утром я был на кладбище Чартер-стрит.

— А! Значит, вы слыхали про того парня, который…

— Я его видел, — перебил Карсон, передернувшись. — До сих пор в себя прийти не могу.

И он одним глотком осушил бокал с виски.

Ли не сводил с него глаз.

— Итак, — промолвил он немного времени спустя. — Вы по-прежнему намерены оставаться в этом доме?

Карсон отставил бокал и поднялся на ноги.

— А почему бы и нет? — рявкнул он. — Какая такая причина может мне воспрепятствовать? А?

— После всего того, что случилось прошлой ночью…

— А что такого случилось? Ограбили могилу. Суеверный поляк случайно увидел грабителей — и умер от страха. И что?

— Вы пытаетесь убедить самого себя, — спокойно парировал Ли. — В глубине души вы знаете — не можете не знать — правду. Вы стали орудием в руках чудовищных, кошмарных сил, Карсон. На протяжении трех веков Абби Принн — живой мертвец — лежала в могиле, дожидаясь, чтобы кто-нибудь угодил в ее ловушку — в Ведьминскую комнату. Возможно, сооружая ее, она прозревала будущее: провидела, что в один прекрасный день кто-нибудь случайно наткнется на адский покой и попадет в западню мозаичного узора. Попались вы, Карсон, и дали возможность этой мерзкой нежити перекинуть мост через провал между сознанием и материей, установить с вами связь. Для существа, наделенного страшной властью Абигейл Принн, гипноз — это детские игрушки. Ей ничего не стоило принудить вас пойти к ее могиле, вырвать кол, удерживающий ее в плену, а затем стереть в вашем разуме воспоминание об этом действии, чтобы оно даже во сне не воскресало!

Карсон вскочил на ноги, глаза его вспыхнули странным светом.

— Во имя Господа, вы вообще понимаете, что вы такое говорите?

Ли хрипло рассмеялся.

— Во имя Господа? Скорее во имя дьявола — того самого дьявола, что в это мгновение угрожает Салему: ибо Салем в опасности, в страшной опасности! Абби Принн прокляла мужчин, и женщин, и детей города, когда ее привязали к столбу и обнаружили, что огонь ее не берет! Сегодня утром я поработал с кое-какими секретными архивами и вот пришел в последний раз попросить вас покинуть этот дом.

— Вы закончили? — холодно осведомился Карсон. — Прекрасно. Так вот, я остаюсь здесь. Вы либо не в себе, либо пьяны, но вся эта ваша чушь меня не убеждает.

— А если я предложу вам тысячу долларов, вы уедете? — спросил Ли. — Или даже больше — десять тысяч? В моем распоряжении имеется весьма значительная сумма.

— Нет, черт побери! — рявкнул Карсон в порыве гнева. — Все, чего я хочу, — это в тишине и покое закончить мой новый роман. Нигде больше я работать не могу и не хочу. И не стану!..

— Я этого ждал, — тихо промолвил Ли. В голосе его, как ни странно, звучало сочувствие. — Господи, да вы же вырваться не способны! Вы угодили в ловушку и освободиться уже не в силах — пока разум Абби Принн контролирует вас через Ведьминскую комнату. А самое страшное в том, что являть себя она может только с вашей помощью — она пьет ваши жизненные силы, Карсон, кормится вами, как вампир!

— Вы с ума сошли, — глухо отозвался Карсон.

— Мне страшно. Тот железный диск в Ведьминской комнате — я боюсь его и того, что под ним. Абби Принн служила странным богам, Карсон, и я прочел кое-что на стене в той нише, что дало мне подсказку. Имя Ньогта вам что-нибудь говорит?

Карсон раздраженно помотал головой. Ли пошарил в кармане и извлек клочок бумаги.

— Я выписал этот отрывок из одной книги в кестерской библиотеке, называется она «Некрономикон», а написал ее человек, настолько глубоко ушедший в изучение запретных тайн, что его прозвали безумным. Вот, прочтите.

Нахмурившись, Карсон прочел следующее:

«Люди знают его как Обитателя Тьмы, этого собрата Властителей по имени Ньогта, Тот, кому быть не должно. Его возможно призвать на поверхность земли через потайные пещеры и расселины; колдуны и чародеи видели его в Сирии и под черной башней Ленга; из грота Танг в Тартарии вырвался он, сея ужас и разрушение среди шатров великого хана. Лишь с помощью египетского креста, заклинания Вак-Вирадж и эликсира тиккоун возможно изгнать его обратно в ночную черноту и мерзость сокрытых пещер, где его обиталище».

Ли спокойно выдержал недоуменный взгляд Карсона.

— Теперь понимаете?

— Заклинания и эликсиры! — фыркнул Карсон, возвращая выписку. — Чушь несусветная!

— Отнюдь. И заклинание, и эликсир известны оккультистам не первое тысячелетие. Мне и самому доводилось в прошлом их использовать в определенных… обстоятельствах. А если я прав насчет вот этого… — Он направился к двери, губы его сложились в бескровную линию. — Прежде таким материализациям удавалось воспрепятствовать, но главная проблема — в эликсире: раздобыть его куда как непросто. И все же я надеюсь… я еще вернусь. Вы не могли бы до тех пор не заходить в Ведьминскую комнату?

— Ничего обещать не буду, — отрезал Карсон. У него ныла голова; тупая боль мало-помалу нарастала, вторгаясь в сознание; его слегка подташнивало. — До свидания.

Он проводил Ли к выходу и помешкал немного на ступенях: домой возвращаться отчего-то не хотелось. А пока он глядел вслед стремительно удаляющейся высокой фигуре оккультиста, из соседнего дома вышла какая-то женщина. При виде Карсона она разразилась визгливой, гневной тирадой, ее необъятная грудь так и ходила ходуном.

Карсон обернулся и недоуменно воззрился на нее. В висках пульсировала боль. Женщина направилась к нему, угрожающе потрясая мясистым кулаком.

— Вы чего мою Сару пужаете? — завопила она. Ее смуглое лицо побагровело от ярости. — Чего ее пужаете своими дурацкими фокусами, а?

Карсон облизнул пересохшие губы.

— Я прошу прощения, — медленно проговорил он. — Мне страшно жаль. Но я не пугал вашу Сару. Меня весь день дома не было. Что такое ее напугало?

— Ента бурая тварюка — Сара говорит, она к вам в дом забежала…

Женщина умолкла на полуслове, челюсть у нее отвисла, глаза расширились. Она сделала характерный знак правой рукой — наставила указательный палец и мизинец на собеседника, а большим пальцем прижала остальные.

— Старая ведьма!

И она поспешно ретировалась, испуганно бормоча себе что-то под нос на польском.

Карсон развернулся и возвратился в дом. Налил в бокал виски, поколебался, отставил его в сторону, так и не пригубив. И принялся расхаживать взад-вперед, то и дело потирая лоб сухими, горячими пальцами. В голове проносились сбивчивые, невнятные мысли. Лихорадило, в висках стучало.

Наконец Карсон спустился вниз, в Ведьминскую комнату. Да там и остался, хотя работать не работал: в мертвой тишине подземного убежища головная боль слегка отпустила. Спустя какое-то время он уснул.


Долго ли он продремал, он не знал и сам. Ему снился Салем: по улицам со страшной скоростью проносилась смутно различимая студенистая темная тварь, что-то вроде невероятно громадной угольно-черной амебы, она преследовала мужчин и женщин и заглатывала их — те с воплями обращались в бегство, но чудовище с легкостью их настигало. Ему снилось, что прямо на него смотрит похожее на череп лицо: иссохший, сморщенный лик, на котором живыми казались только глаза — и глаза эти горели адским злобным огнем.

Наконец он проснулся и резко сел. Его пробирал холод.

Вокруг царила гробовая тишина. В свете электрической лампочки зелено-пурпурная мозаика словно бы извивалась и корчилась, подползая к нему, но едва он протер сонные глаза, иллюзия развеялась. Он глянул на наручные часы. Стрелки показывали два. Он проспал весь вечер и большую часть ночи.

Карсон ощущал странную слабость; апатичная вялость не давала ему подняться с кресла. Силы словно иссякали, вытекали капля по капле. Леденящий холод пробирался до самого мозга, но головная боль прошла. Сознание было кристально ясным — застыло в ожидании, словно что-то вот-вот должно было произойти. Краем глаза Карсон заметил какое-то движение.

Каменная плита в стене сдвинулась. Послышался негромкий скрежет; черный провал медленно расширился от узкого прямоугольника до квадрата. Там, во тьме, что-то затаилось. Вот тварь пошевелилась, выкарабкалась на свет — и Карсона захлестнул слепой ужас.

Существо походило на мумию. В течение невыносимой, длиною в вечность, секунды эта мысль пульсировала в мозгу Карсона: «Оно похоже на мумию!» То был тощий, как скелет, бурый, как пергамент, труп: казалось, на костяк натянули кожу какого-то гигантского ящера. Вот труп пошевелился, пополз вперед: слышно было, как длинные ногти царапают по камню. Он выбрался в Ведьминскую комнату; яркий свет безжалостно высветил бесстрастное лицо, глаза горели замогильным светом. На побуревшей, морщинистой спине отчетливо выделялся зубчатый хребет.

Карсон словно окаменел. Неизбывный ужас лишил его возможности двигаться. Его словно сковал сонный паралич — когда мозг, сторонний наблюдатель, не может или не желает передавать нервные импульсы в мышцы. Карсон лихорадочно убеждал себя, что на самом деле спит и вот-вот проснется.

Иссохшая мумия поднялась на ноги. Выпрямилась во весь рост, тощая, как скелет, двинулась к нише с железным диском в полу. Развернувшись спиной к Карсону, помедлила немного — и в гробовой тишине зашелестел сухой, неживой шепот. Едва заслышав его, Карсон хотел закричать что было сил, но голос отнялся. А жуткий шепот все звучал и звучал — на языке, что явственно не принадлежал этой земле, и, словно бы в ответ на него, по железному диску прошла едва заметная дрожь.

Диск дрогнул и стал медленно приоткрываться. Сморщенная мумия торжествующе воздела костлявые руки. Диск был примерно в фут толщиной, и, по мере того как он поднимался над полом, по комнате разливался смутный запах — мускусный, тошнотворный, наводящий на мысль о каком-то пресмыкающемся. Диск неотвратимо приподнимался — и вот уже из-под края высунулось первое щупальце тьмы. Карсон внезапно вспомнил свой сон про студенистую черную тварь, что проносилась по улицам Салема. Он попытался сбросить оковы паралича, удерживающие его в неподвижности, но тщетно. В комнате темнело, голова у Карсона шла кругом, черный смерч набирал силу, грозя захлестнуть его. Комната словно раскачивалась, уходила из-под ног.

А железный диск между тем приподнимался все выше, и морщинистая мумия все стояла, воздев иссохшие руки в кощунственном благословении, и медленно сочилась наружу амебовидная чернота.

И тут в шелестящий шепот мумии вклинился новый звук: дробный перестук стремительных шагов. Краем глаза Карсон заметил, как в Ведьминскую комнату ворвался какой-то человек. То был Ли, давешний оккультист, на его мертвенно-бледном лице ярко горели глаза. Он метнулся мимо Карсона прямиком к нише, где из провала вздымался черный ужас.

Иссохшая тварь обернулась — обернулась пугающе медленно. В левой руке Ли сжимал какое-то орудие: crux ansata, крест с петлей, из золота и слоновой кости; правая рука была стиснута в кулак. Голос нежданного гостя зазвучал гулко и властно. На побелевшем лбу выступили капельки испарины.

Йа на кадишту нил гх’ри… стелл ’бсна кн ’аа Ньогта… к’йарнак флегетор

Нездешние, мистические звуки прогремели громом, эхом отразившись от стен. Ли медленно двинулся вперед, высоко воздев египетский крест. А из-под железного диска выплеснулся черный ужас!

Диск приподнялся, отлетел в сторону, и гигантская волна переливчатой черноты — не жидкая и не твердая чудовищная студенистая масса — хлынула прямиком к Ли. Не сбавляя шага, не останавливаясь, он быстро взмахнул правой рукой — крохотная склянка взмыла в воздух, ударила в цель, и черная тварь поглотила ее.

Бесформенный ужас замешкался. Поколебался немного, с видом пугающе-нерешптельным, — и проворно отпрянул. В воздухе разлилась удушливая вонь гари и тления, и на глазах у Карсона от черной твари начали отслаиваться кусок за куском, съеживаясь, точно под разъедающим воздействием кислоты. Разжижающимся потоком тварь потекла назад, роняя по пути омерзительные ошметки черной плоти.

Из основного сгустка вытянулась ложноножка, точно громадное щупальце, ухватила живой труп, потащила его к провалу и перебросила через край. Еще одно щупальце подцепило железный диск, без труда проволокло по полу и, едва чудище кануло в бездну и скрылось из виду, диск с оглушительным грохотом лег на место.

Комната широкими кругами завращалась вокруг Карсона, невыносимая тошнота подступила к горлу. Нечеловеческим усилием он попытался подняться на ноги, а в следующий миг свет быстро померк — и угас вовсе. Темнота поглотила его.


Романа Карсон так и не закончил. Он сжег рукопись, но писать не перестал, хотя ни одно из поздних его произведений так и не было опубликовано. Издатели качали головой и недоумевали, отчего столь блестящий автор популярных романов внезапно увлекся сверхъестественными ужасами.

— Сильно написано, — заметил один из редакторов, возвращая ему рукопись под заглавием «Черное божество безумия». — Произведение в своем роде незаурядное, но уж больно жуткое и нездоровое. Никто этого читать не станет. Карсон, ну почему вы больше не пишете таких романов, как раньше? Вы ж на них прославились!

Тогда-то Карсон и нарушил свой обет никогда не упоминать про Ведьминскую комнату — и рассказал все как есть, от начала и до конца, в надежде на доверие и понимание. Едва договорив, он упал духом: в лице собеседника читалось скептическое сочувствие.

— Вам ведь это все приснилось, верно? — уточнил редактор, и Карсон горько рассмеялся.

— Да, конечно, — приснилось.

— Должно быть, сон произвел на вас крайне яркое впечатление. Такие случаи нередки. Но со временем все забудется, — ободрил его редактор, и Карсон кивнул.

Больше Карсон не упоминал о том ужасе, что увидел в Ведьминской комнате, очнувшись от обморока, — ужасе, что неизгладимо отпечатался в его сознании; он знал, что тем самым лишь подаст повод усомниться в собственной вменяемости. Перед тем как они с Ли, смертельно бледные и дрожащие, выбежали из подземелья, Карсон по-быстрому оглянулся через плечо. Сморщенные, прожженные клочья, отслоившиеся от этого порождения кощунственного безумия, необъяснимым образом исчезли, оставив на камнях черные пятна. Абби Принн, надо думать, возвратилась в тот ад, которому служила, а ее безжалостное божество сокрылось в неведомых безднах за пределами людского разумения, будучи изгнано могучими силами древней магии, которыми владел оккультист. Но ведьма оставила о себе напоминание — кошмарный «сувенир»: в последний раз обернувшись, Карсон заметил, что из-под края железного диска торчит, точно застыв в издевательском приветствии, иссохшая клешнястая рука!

Загрузка...