Металлическое вторжение (СИ)

Граница

Шелест споткнулся о хилое деревце, явно поваленное кем-то от избытка эмоций, и громко выругался.

— Не кричи! — немедленно прошептали ему на ухо.

— Заткнись, Ют, а то прихлопну! — не остался в долгу Шелест.

— Чего такой злой? — обиженно проверещал его спутник, или, вернее, спутница.

— Не видно ничего… Третий раз спотыкаюсь.

— Да вон же свет! — Ют, потянув Шелеста за волосы, повернула его голову так, чтобы он увидел просвет между высокими деревьями. — Вон! Видишь?

— Вижу, — проворчал Шелест и уже куда более уверенным шагом направился на путеводный маячок. Впрочем, это не уберегло его от еще нескольких спотыканий и одного сокрушительного падения.

Идти пришлось совсем недолго. Слабое мерцание оказалось светом из окошка небольшой хижины.

— Похоже на лачугу какой-нибудь ведьмы, — сказал Шелест.

Ют возмущенно фыркнула, но возразить ничего не смогла. Домик стоял на отшибе, со всех сторон его окружал густой лес. Если точно не знать, что тут чье-то жилище, то, во-первых, ни за что в это не поверишь, а, во-вторых, попросту не найдешь. Лишь свет в единственном окошке говорил о том, что кто-то тут все-таки был, но они добирались до него добрых четыре часа через непроходимые лесные дебри.

— Зайдем? — прошептала Ют. Ее крылышки взволнованно трепетали.

Шелест подошел к домику и осторожно постучал в дверь. Решимости у него хватало, но слишком велика была вероятность того, что при лишнем усилии дверь просто развалится, а это, надо думать, хозяина не обрадует.

— Открыто, — послышался из недр дома негромкий хрипловатый голос.

Шелест толкнул дверь, и та с тихим скрипом отворилась. Нагнувшись — вход был низковат для него, — он прошел внутрь. Ют влетела следом, и они стали с интересом оглядываться.

Внутри дом оказался больше, чем выглядел снаружи. В нем был очаг с горящим огнем, свет от которого окутывал все вокруг теплой пеленой. Вдоль трех стен тянулась широкая полка, заваленная самыми невообразимыми вещами: тут были объемные книги, чучела птиц и мелких животных, тюки ткани, холодное оружие, склянки с порошками и жидкостями. На полу тоже высились горы разнообразных вещей. В одной из таких пирамид Шелест даже углядел диск популярной музыкальной группы, разрушающий всю сказочность обстановки, и подивился, что и тут кто-то идет в ногу со временем. Правда, по его личному мнению, время шагало совсем не так, как нужно, и сам он такую музыку слушать ни за что бы не стал.

На столе у дальней стены красовалось единственное более или менее прибранное место — там стояли сосуды с водой. Большой чан, украшенный рунами, несколько глубоких тарелок и чашек. Можно было бы подумать, что это обычная вода, собранная во время дождя, но от нее шел подозрительный дымок насыщенно-красного цвета.

— Я вас слушаю, — проскрипел голос совсем рядом с Шелестом и Ют.

Они вздрогнули, обернулись и увидели хозяина. Старик будто сливался с обстановкой дома, поэтому заметить его было не так-то просто.

— Здравствуйте, — Шелест с интересом поглядел на владельца дома.

Он выглядел очень старым — казалось, если дать ему сто лет, то это будет комплиментом, но никак не истиной. У старика были очень длинные седые волосы и борода, кустистые брови так разрослись, что глаза почти полностью спрятались под ними. Ну, просто классический мудрый волшебник из сказки, — подумалось Шелесту.

Старик сидел за столом и что-то плел из длинных полупрозрачных нитей. Работа не спорилась: он то и дело обрывал работу, отбрасывал спутанные нити в сторону и брал новые. Но выглядел при этом совершенно спокойно, неудачи как будто совсем его не трогали.

Шелест попытался разглядеть, откуда берутся эти странные нити, но старик словно вытягивал их из воздуха.

— Приветствую, — ответил он с некоторым запозданием. — Так что вам нужно?

— Ну, мне сказали, что вы почти все знаете и умеете, — начал издалека Шелест.

Старик помолчал. Ют испуганно прижалась к Шелесту. Тот метким щелчком отправил ее подальше.

— Можно и так сказать, — наконец, заговорил хозяин дома. Он по-прежнему был занят работой и не смотрел на них. — Но я беру плату.

— Плату? — Шелест растерялся. Он не представлял, что за валюта в этих местах.

— Да, плату. Без платы ничего не скажу и ничего не сделаю.

— М-м, — промычал Шелест. — Ну… Я не знаю, какие деньги вам подойдут.

— Любые, — ответил старик.

— Да скажи ты ему уже, что у тебя есть деньги! — прошипела Ют. Старик, несмотря на внешнее миролюбие, почему-то очень пугал ее.

— Ладно, — Шелест полез в карман джинсов и извлек на свет сложенную пополам пачку купюр. — Это сойдет?

Шелест не особо надеялся на успех. С тех пор, как он попал в эти места, он уже не раз попытал счастья, но ни один человек не хотел верить, что какие-то там бумажки могут быть деньгами.

Старик поднялся со своего места. Ловко лавируя между завалами вещей, он подошел к Шелесту и взял протянутые деньги. Внимательно изучил одну купюру и, не поднимая от нее взгляда, спросил:

— Кто это с тобой?

— Это? — удивился Шелест, но тут же понял, что старик имеет в виду Ют, взволнованно порхающую рядом. — Просто муха… Ай! — Ют больно саданула его по уху. — Ну ладно, ладно, это фея! Так, по крайней мере, она сама себя называет.

— За нее тоже нужна плата, — сказал старик.

— Ладно. Если не разыгрываете, и мои деньги вам подойдут, то вот, — Шелест порылся в карманах и сунул в протянутую руку еще несколько купюр. «Хоть здесь на что-то сгодятся», — подумал он.

— Хорошо, — старик вернулся на свое место и, бережно положив деньги на стол, поманил Шелеста пальцем. — Подойди.

Шелест послушно приблизился, хотя это удалось ему далеко не так легко, как старцу: быстро и без потерь протиснуться между горами вещей было под силу только прирожденному акробату. Ну или Ют, которая просто перелетела через все это барахло.

— Ну? Что вам от меня нужно? — спросил старик.

Шелест замялся. Объяснить цель своего визита было не так-то легко.

— Ну, я хочу попасть в одно место. Только я не знаю не только где оно находится, но и как оно называется. В общем, ничего не знаю, кроме того, что это большой город, окруженный сверкающей стеной… Из-за стены вроде бы виден замок… И еще там красивые ворота. Я видел около них человека в белой накидке. У него в руках был золотой посох, а на нем — знак. Что-то вроде… Ну, знаете… Похож на скрипичный ключ, — Шелест руками попытался изобразить, что именно он увидел.

Обычно после этого описания люди спрашивали, не помнит ли он чего-нибудь еще, или недоуменно пожимали плечами. Но старик кивнул, показывая, что принял все к сведению.

— Я должен сказать тебе, что это за место и как туда попасть?

— Да.

— Ясно, — старик снова кивнул. — Я знаю, куда тебе нужно.

— Куда?

— В Вавилон.

Шелест глубоко задумался. Настораживало то, что старик так быстро дал ответ, словно знал его уже много-много лет. Но жизнь полна странных совпадений, а молва об этом мудреце, который знает и умеет все на свете (за определенную плату, разумеется), говорила сама за себя. К тому же, название города так хорошо слилось с недосягаемым видением… Смущало только то, что Вавилон, как знал Шелест, существовал в его собственном мире и был давным-давно разрушен. А еще его любимые музыкальные группы любили в своих песнях вставлять Вавилон наряду с Авалоном и Иерусалимом к месту и не к месту, зато всегда получалось красиво и торжественно. Эти три певучих названия составляли что-то вроде ряда универсальных слов для обозначения величественного, прекрасного и, увы, недостижимого.

— Если это окажется не тем местом, которое ты ищешь, ты всегда можешь вернуться и забрать деньги, — заверил старик.

— Да не в деньгах дело, — усмехнулся Шелест.

— Тогда у меня есть книга жалоб и предложений, — старик пошнырял глазами по помещению. — Потребуется время, чтобы ее найти: в ней пока никто не написал ни одной жалобы и ни одного предложения.

— Не нужно! — замахал руками Шелест.

— Тогда что тебя останавливает?

Шелест и Ют привычно переглянулись. Действительно, причин останавливаться вроде бы не было.

— Ладно… Ты скажешь мне, как добраться до этого Вавилона? — Шелест машинально перешел на более фамильярное обращение.

— Скажу. Ты же заплатил.

Десятью минутами позже Шелест и Ют, попрощавшись со стариком, покинули хижину и в нерешительности остановились.

— Он сказал следовать через лес до рассвета, — напомнила Ют.

— Я знаю, — проворчал Шелест. — Глаза б мои этот лес не видели.

— Если хочешь, я буду светить, — смилостивилась Ют.

— Еще как хочу! — Шелест благодарно кивнул. — Тогда пойдем?

Ют не спешила отвечать. Сев на плечо Шелеста, она закинула ногу на ногу и стала разглаживать свои густые голубые волосы — верный признак задумчивости.

— Ют?

— Не знаю, Шелест. Ты уверен, что этот старик выбрал для нас правильный путь?

— Не похоже, чтобы он врал. Он показался мне человеком, который честно выполняет свою работу, — сказал Шелест. — За соответствующую плату, конечно.

— Нет, я тоже не думаю, что он врет. Просто у меня такое предчувствие, что это приведет нас к опасностям…

— А ты чего хотела? — Шелест рассмеялся. — Это стоило всего-то моих карманных денег. В моем мире на это можно купить разве что пару тряпок, — он потеребил край своей черной футболки, на которой красовался логотип его любимой группы. — Пошли, а то до рассвета не успеем дойти до нужного места.

Дорога выдалась сложной, и, хотя Ют летела в нескольких сантиметрах от земли, чтобы свет от ее крылышек освещал Шелесту дорогу, без спотыканий не обходилось. Тропинки не было, а камни и толстые корни деревьев попадались тут и там. Потом лес наполнился предрассветным туманом, из-за необычайной густоты которого было ужасно сложно что-то разглядеть даже с помощью Ют. В конце концов Шелесту пришлось остановиться и как следует оглядеться.

— Так не пойдет, — сказала Ют и громко чихнула. — Ты посмотри на этот туман! Он явно неспроста тут появился!

— Да уж наверное, — Шелеста ничуть не испугало это предположение. — Я и не сомневался в том, что дойти до Вавилона будет нелегко.

Он сделал несколько шагов вперед. Идти на ощупь было неудобно, но вполне возможно. Приходилось руками проверять путь и осторожно ступать, готовясь к тому, что под ногой может оказаться камень или корень. Ют было легче — она сидела на плече у Шелеста, вцепившись в его волосы, и только ежилась от холода.

— Вообще-то в моем мире до Вавилона тоже добраться непросто, — поделился Шелест. — Хотя я уверен, что старик имел в виду какой-нибудь другой Вавилон.

— Так Вавилон есть и в твоем мире? — Ют несказанно удивилась. — И там тоже красивые ворота? И башни есть?

— Есть, — проговорил Шелест загробным голосом. — Одна уж точно… Была, по крайней мере. Легенда гласит, что люди выстроили ее, чтобы не то добраться до неба, не то спрятаться от потопа… Но богу эта идея не понравилась, и он остановил этот проект. И со временем не только башня, но и весь Вавилон развалился, потому что был слишком богатым, жестоким, безнравственным и все такое. Сейчас от него остались одни руины. А в стране, где они находятся, идет война.

— Невеселая история, — сказала Ют. — Надеюсь, мы и вправду идем к другому Вавилону.

— Вавилон в переводе с какого-то там означает «Врата Бога», — вспомнил Шелест.

— Надо же! — Ют удивилась еще больше, но отнюдь не переводу. — Ты — и что-то знаешь!

— Сам удивляюсь, — рассмеялся Шелест. — Честно говоря, я продрых все уроки и истории, и богословия. Понятия не имею, откуда я все это знаю.

— Если слишком часто спать на уроках истории и богословия, еще и не то узнаешь, — резонно заметила Ют.

Путь вслепую продолжался еще около двух часов, после чего Шелест остановился и, включив подсветку на своих электронных часах, поднес их к самым глазам — туман по-прежнему не позволял что-либо разглядеть.

— Странно, Ют. Рассвет уже должен был наступить.

Ют сонно что-то пробормотала и снова затихла. Она дремала уже больше часа.

Шелест решил ее не будить. Оглядевшись, он вдруг заметил, что справа, вдали, густой молочный туман пронизывает яркий золотой луч. Шелест тут же изменил направление — до этого он шел строго прямо — и пошел на свет.

Подойдя к свечению, он залюбовался прекрасным природным — или не природным? — явлением. Туман был не в силах поглотить этот один-единственный солнечный луч, который один из всех своих собратьев смог пройти через бесконечное сплетение ветвей могучих деревьев. Свет будто разрезал дымку на две части.

Шелест осторожно протянул руку к лучу, словно боялся, что тот окажется острым лезвием. Однако пальцы плавно прошли сквозь поток света. И все же эта золотистая линия совсем не вписывалась в окружающий мир. Возможно, она была своеобразной границей.

Шелест закрыл глаза, сложил руки за спиной и сделал широкий шаг с таким расчетом, чтобы наверняка пройти через золотой луч. На какой-то миг им овладело странное чувство, нечто вроде блаженной прохлады, но это было всего лишь мгновение. Когда он открыл глаза, тумана не было и в помине.

Легион Киннии

Чистый светленький лес радостно распахивал свои объятия уставшим путникам. По земле вилось несколько тропинок, деревья росли редко. Шелеста удивили совершенно голые гладкие стволы, и он вскинул голову вверх. Листва начиналась только метрах в двадцати от земли.

— Ничего себе! — Шелест присвистнул и оглянулся назад. Мрачной густой чащи как не бывало. — Ют! — негромко позвал он.

— Что? — Ют проснулась и протерла глаза. — Ой! Где это мы?

— Если бы знать, — Шелест еще раз огляделся. — Но рассвет пришел, и вот мы в совершенно другом месте. Куда пойдем?

— Старик сказал, что надо найти воду.

— Легкое дело! — Шелест вздохнул. — Надо было попросить карту с подробными инструкциями.

— Он бы не дал, — уверенно сказала Ют и указала налево. — Иди туда, мои инстинкты говорят, что вода там.

— Ладно, раз говорят, то пойдем, — Шелест пошел в указанном направлении. — А почему ты думаешь, что он бы не дал карту?

— Это слишком просто, — объяснила Ют. — Говорят, этот старик все знает, но если бы он трепался всем обо всем в подробностях, то жизни не стало бы, как думаешь?

— Наверное, — согласился Шелест. — Все бы бегали к нему по малейшему пустяку, все знали-умели, и история бы превратилась в хлам.

— Вот-вот! — поддержала Ют. — Я о том же. Представляешь, если кому-то надо пройти большой путь в поисках чего-то, многому научиться, а тут раз — пошел к старику и получил четкое указание, куда идти. Без всякого поиска! Вот и с нами он так же — если бы дал подробные инструкции, мы бы избежали нужных неприятностей.

— Ют, я тебя умоляю! Разве неприятности бывают нужными?

— Бывают! — сурово проговорила фея. — Например, если бы у нас обоих не было неприятностей, мы бы никогда не познакомились.

Повод для знакомства у них и впрямь был самый неблагоприятный. Однажды ясным утром Шелест обнаружил себя далеко от своего дома, зато верхом на чужом. Ют порхала вокруг и отчаянно и гневно голосила, что только закончила устраивать себе жилище на уютной цветочной полянке.

— Тоже верно, — Шелест с подозрением поглядывал на гладкие стволы деревьев. — Ты знаешь, как они называются?

— Нет, никогда прежде таких не видела. Но выглядят красиво.

— Инстинкты тебе ничего больше не говорят?

— Пока нет.

Шелест остановился.

— Послушай, ветра нет, может, ты взлетишь и посмотришь сверху?

Ют соскользнула с его плеча, отлетела подальше и посмотрела наверх.

— Невозможно! — ахнула она. — Они слишком высокие, я не смогу!

Как и все феи, высоты она органически не переносила. Слабые крылышки не позволяли надеяться на то, что в случае резкого порыва ветра удастся справиться с полетом.

— Сможешь! Совсем не обязательно взлетать выше них, можно долететь дотуда, где начинается листва, там и так обзор будь здоров будет! — убеждал Шелест.

Ют с сомнением посмотрела сначала на него, потом снова на деревья.

— Ну ладно, — сдалась она. — Только подбрось меня.

Шелест позволил ей опуститься на его указательный палец и резко выбросил руку вверх. Ют, изо всех сил махая маленькими полупрозрачными крылышками, устремилась ввысь.

Вполне благополучно добравшись до порядочной высоты, она вцепилась в самую нижнюю ветку высоченного дерева и посмотрела вдаль. Далеко впереди стволы расступались.

— Мы правильно идем! — крикнула Ют и вместе с этой важной вестью сорвалась вниз, прихватив с собой обломок ветки и несколько листочков.

Шелест успел поймать ее. Пока Ют, благополучно избежав опасности, со стоном потирала уставшие руки, которыми она что было сил вцепилась в ветку, Шелест с интересом смотрел на древесный лист, упавший на его ладонь вместе с феей. Он был необычной треугольной формы, а жилки напоминали загадочные письмена. Или, скорее, ноты.

Осененный идеей, Шелест приложил лист к губам и подул. Зазвенели громкие звуки, похожие на флейту. Что удивительнее всего, они были не однообразными и сами собой сложились в обрывок мелодии.

— Ух ты! — восхитилась Ют.

— Не ух ты, — Шелест скривился и отбросил окровавленный лист.

Его нижнюю губу рассек глубокий порез. Шелест прижал к нему тыльную сторону ладони, чтобы остановить кровь, и пробубнил испуганной Ют:

— Все нормально, но больше я эти листья не трогаю.

Хоть этот лес и был гораздо светлее предыдущего, прогулка по нему удовольствия не доставляла, особенно после неудачного эксперимента Шелеста. Высокие необычные деревья походили не то на колонны, не то на армию суровых стражей, готовых в любой момент обрушиться на путников.

Идти пришлось довольно долго. Лишь через час Шелест и Ют наконец-то дошли до того места, которое Ют увидела с высоты. Там и впрямь находилась небольшая полянка. Но, что важнее, ее разделял на две части тихий ручей.

— Как-то все слишком просто, — поделился Шелест, усаживаясь на траву и зачерпывая ладонью воду.

— Битвы тебе, что ли, не хватает?

Ют уселась на один из камней, преграждающих путь ручью, и весело хохотала каждый раз, когда ее ног касалась вода.

— Да нет, но почему-то предчувствие плохое, — Шелест вздохнул и с удовольствием выпил воды. Она была прохладная и, сразу чувствовалось, кристально чистая.

— Ты просто не выспался… Ох! — вдруг вспомнила Ют. — Ты же с позавчерашнего утра не спал и почти все время шел. Сильно устал?

— Не очень, — равнодушно ответил Шелест.

Ют досадливо поморщилась. По Шелесту никогда нельзя было сказать, насколько сильно он измотан. Сам не признавался, а выглядел всегда так, словно только что проснулся, наелся и вообще получил от жизни все необходимое. Сколько раз бывало! «Я готов хоть три дня идти!» — живо говорил он и буквально через два часа терял сознание прямо посередине разговора. Так что не было ничего удивительного в том, что Ют решила уточнить:

— Ты уверен? Мы могли бы здесь передохнуть.

— Только не здесь! — решительно воспротивился Шелест. — Мне тут не по себе, да и тебе тоже, я же вижу. Какой там у нас следующий пункт назначения? Воду нашли, а дальше что?

— «Сквозь лес до рассвета, воду найди, а далее следуй к истоку реки», — продиктовала Ют. — Неужели так сложно запомнить?

— Боюсь ошибиться, — Шелест задумчиво посмотрел на ручеек, размышляя, можно ли назвать его рекой. — К истоку — значит, туда… — указал он направо.

— Как ты определил?

— По течению, глупая, — Шелест щелкнул Ют пальцем, и та, вскрикнув, упала в воду.

Глубина, к счастью, была совсем небольшой, и вскоре Ют показалась на поверхности. Выглядела она рассерженной.

— Сколько, как ты думаешь, мне теперь сохнуть?!

— Утренний душ тебе не повредит, — рассмеялся Шелест. — Ладно, пойдем, — он позволил Ют взобраться себе на плечо — она не могла летать с мокрыми крыльями — и бодрым шагом пошел вдоль ручейка.

Без передышки, если не считать двух раз, когда Шелест останавливался выпить воды, они шли до самого вечера. Шелест часто оглядывался по сторонам. Местность оставалась такой же: слева — тихая речка, в которую постепенно перерос ручей, справа — лес странных высоких деревьев и неуловимое чувство угрозы. Хотя лес был чистым и светлым, словно за ним постоянно ухаживало не меньше сотни смотрителей, Шелеста не покидало ощущение, что сами деревья непрерывно наблюдают за ними.

— Шелест, пора сделать привал, — не выдержала Ют, когда на лес опустилась ночь и пришлось опасаться, что Шелест ненароком споткнется и упадет в речку.

— Да, ты права, — к ее великому удивлению, легко согласился Шелест.

Он, не тратя времени на поиск удобного места, тут же опустился на траву перед рекой и снова выпил воды.

— Кто бы мог подумать, — изрекла Ют с уничтожающим сарказмом. — Он согласился передохнуть.

Шелест не отреагировал.

— Эй, — Ют подлетела к его лицу и пощелкала пальцами. — Что-то беспокоит?

— Ага. Помимо всего прочего — ты знаешь, о чем я, — за всю дорогу нам не встретилось ни одной птицы, ни одного насекомого… Короче говоря, ни одного живого существа.

— И что?

— Как что? Есть нечего! — Шелест засмеялся и легонько дернул Ют за длинную прядь голубых волос. — Ладно, шучу. Это странно. Мне не нравится это место. И ночью я идти по нему не хочу, — он скинул с плеча торбу и, порывшись внутри, извлек на свет большое зеленое яблоко. — Спать тоже не получится. Так что у нас очередное ночное дежурство.

— Обрадовал…

— Извини, — ответил Шелест с набитым ртом. — Может, через некоторое время у меня пропадет ощущение, что за каждым деревом стоит убийца, и тогда пойдем дальше. Как думаешь, что это за лес такой?

— Не знаю, — честно призналась Ют.

— Ют, ты же умеешь общаться с деревьями. Почему бы тебе не спросить у них об этом?

Ют смутилась. Она действительно могла улавливать ауру деревьев, которая в ее разуме легко складывалась в довольно внятные слова, способные рассказать, например, о том, что увидело то или иное растение. Для этого был необходим лишь физический контакт — прикосновение к дереву рукой или, для лучшего восприятия, головой.

— А сам не понял, да? Ладно, я скажу, — Ют надулась и, сложив руки на груди, сурово посмотрела на Шелеста. — Я боюсь. Доволен?

— Чего взвилась? Боишься — ну и не надо, я же не заставляю.

— Ну конечно!

Пару месяцев назад они попали в очередную переделку: в лесу произошло убийство, и жители, вечно подозревающие чужеземцев во всех смертных грехах, обвинили в злодеянии Шелеста. Тот, взявшись доказать, что убийца не он, потребовал у Ют, чтобы та поинтересовалась у деревьев, которые невольно стали свидетелями преступления, кто убийца. Фея решительно отказалась, сказав, что ее дар, данный ей лесными духами, не принято расходовать на оберегание человеческих существ от неприятностей. Тогда Шелест, не церемонясь, схватил Ют за шкирку, что, учитывая ее размеры, было непросто, и впечатал фею в одно из деревьев. Та полученную информацию передала, но после этого еще неделю находилась в преотвратном настроении.

— Не дуйся, — привычно щелкнул ее пальцем Шелест.

Не слушая возмущений Ют, он лег на спину, положив под голову торбу, и задумчиво уставился на небо. Днем оно было голубое и ясное, и в этом не было ничего необычного, но сейчас небосвод стал абсолютно черным, безоблачным и, самое удивительное, беззвездным.

— Ни животных, ни звезд, — пробормотал Шелест. — Куда нас занесло, Ют?

— Кто знает, — ответила Ют, устроившись, как всегда, рядом с ним. Ее пустое небо не удручало.

Смотря на бездонный небосвод, Шелест рассеянно вспоминал видение, заставившее его искать загадочный город. Раньше он был совсем другим, даже выглядел иначе, и вот однажды, забредя в лесную чащу, раскинувшуюся недалеко от его дома, получил неожиданное предложение покинуть негостеприимный мир. В минуту накатившего отчаяния ему в глаза ударил яркий свет, где-то далеко, словно иллюзия, замаячили высокие сверкающие стены. У прекрасных ворот стоял незнакомец в длинных белых одеждах и с золотым посохом в руках, увенчанным скрипичным ключом, свитым из золота и серебра. Чуть поклонившись, он жестом пригласил его… Увиденное ассоциировалась с какой-то полузабытой мечтой. Шелест знал — за этими воротами совсем другая жизнь… Его жизнь.

Тогда его разум прорезала одна-единственная мысль — «почему я вообще должен оставаться здесь?» Шелест сорвался с места и побежал вперед, к этим восхитительным стенам, к этому человеку. Но сознание словно утонуло в вязком тумане, тело ощутило стремительное падение вниз, и когда Шелест пришел в себя, то оказался таким, каким он был сейчас, здесь, в этом мире, где встретил Ют, а потом и Армони. Ему было хорошо с ними, однако он твердо знал — это не то место, куда он стремился. Тот город был где-то впереди, и он должен найти его.

— Шелест, ты спишь.

— А? — Шелест резко сел. Погрузившись в воспоминания, он и впрямь задремал. — Нет, Ют, нам лучше пойти, — он решительно поднялся на ноги.

— Но почему? — Ют недоуменно похлопала глазами.

— Не знаю, — сказал Шелест с легким раздражением. — Я просто хочу уйти. Может, в этом лесу все-таки кто-то есть. Пойдем.

Ют вздохнула, но послушно взлетела.

Они снова шли в полной темноте. Свет от крылышек Ют мало помогал. Уже через час в глазах Шелеста так все слилось, что он не был способен разглядеть даже собственную руку, чего уж тут говорить о крохотной фее, скользящей под его ногами. В конце концов усталость взяла свое, и он, как любила говорить Ют, «по традиции» рухнул на полуслове. Встревоженная Ют хотела привести его в чувство, но едва она подлетела к Шелесту, как вдруг почувствовала, что ее тоже клонит в сон. Жутко, беспощадно, невыносимо, заставляя тело и разум тяжелеть. Последнее, что видела Ют — слабое мерцание за деревьями. А потом ее глаза закрылись, и она, упав на траву, забылась беспробудным сном.

Когда Шелест открыл глаза, было светло. Он не мог сказать точно, сколько проспал — несколько часов или целые сутки, но это его не испугало. Такое случалось с ним далеко не в первый раз. Однако голова сильно болела, словно, пока он спал, кто-то несколько раз подряд ударил его камнем по затылку.

Шелест огляделся в поисках Ют и обнаружил ее лежащей на траве. Осторожно подняв фею, он с облегчением обнаружил, что та просто спит.

— Эй, просыпайся, — Шелест несильно подергал ее за крылышки.

Но Ют не просыпалась.

Подул ветерок, и Шелест вздрогнул. Окончательно отделавшись от оков сна, он вдруг заметил, что все далеко не так, как было раньше. Ощущение неясной угрозы почти полностью испарилось, оставив после себя необычайно четкое осознание того, что вся опасность сейчас сосредоточилась в одном существе. Рядом определенно кто-то был.

Впрочем, Шелесту не пришлось долго гадать, где находится этот самый кто-то.

— М? Утро? — проснулась Ют.

Сев на ладони Шелеста, она сонно протерла глаза.

— В чем дело?

Вместо ответа Шелест прижал палец к губам, призывая соблюдать тишину.

— В чем дело? — повторила вопрос Ют еле слышным шепотом.

— Смотри, — тоже шепотом проговорил Шелест, указывая свободной рукой вперед.

Ют обернулась и с трудом подавила изумленное восклицание.

Они с Шелестом уснули (или, как они потом рассказывали своим новым друзьям, «вырубились») на тропе, тянувшейся между речкой и лесом высоких деревьев. За весь их путь пейзаж ни капли не изменился, и перепутать его с другим было невозможно. А после пробуждения они нашли себя на довольно большой поляне, очень похожей на ту, откуда отправились в путь вдоль реки. Так же, как и там, позади высился лес, так же пружинила под ногами трава. Не было видно только речки. Там, где она должна быть, все было завалено каменными глыбами, и на одной из них…

— Кто это? — хрипло спросила Ют.

На камнях, вытянув изящные ноги вперед, сидела девушка — ее длинные, должно быть, до самой земли, белокурые волосы как будто сверкали на солнце. Между вьющимися прядями тут и там проглядывали побеги растения, похожего на плющ. Одета незнакомка была в легкое белое платье, отливающее едва заметной зеленцой. Его складки перебирало малейшее дуновение ветерка.

— Очевидно, девушка, — выводы Шелеста были, как обычно, не слишком глубокомысленными, но вполне точными. — Сейчас спросим, как тут и что.

— Не надо! — прошипела Ют. — Обычные девушки в таких местах не встречаются, и аура у нее ничуть не лучше этих деревьев! А то и хуже. И, кстати, перед тем, как отключиться, я видела мерцание за деревьями. Похоже, это она и была — видишь ее волосы? И потом… Шелест, ты вообще меня слушаешь?

Шелест, полностью игнорируя слова Ют, направился прямо к незнакомке, которая, хоть и должна была бы знать об их присутствии, никак не реагировала на приглушенный разговор. Шелест тоже чувствовал, что что-то с этой девушкой не то, но мешкать из-за этого не собирался.

— Прошу прощения…

Ют, сорвавшись с ладони Шелеста, устроилась у него на голове, в волнении сжав в крохотных кулачках его волосы. Она явно ждала от девушки совершенно неадекватной реакции, даром, что обращение было очень вежливым.

Незнакомка повернулась к Шелесту. Тот приятно удивился: симпатичное личико с огромными зелеными глазами ничуть не пугало и скрашивало назойливое ощущение угрозы.

— Садись, — девушка указала на камни рядом с собой.

Ее голос звучал вполне дружелюбно, и Шелест без опаски принял приглашение.

— Ты хочешь что-то узнать?

— Ну… Я… Мы… — Шелест про себя выругался и, сделав глубокий вдох, чтобы привести мысли в порядок, уже более складно продолжил: — Мы шли вдоль реки. А потом как-то очутились здесь.

— Куда вы идете? — вопрос прозвучал безучастно.

— Ну, нам, вообще, нужно какое-то ущелье, — припомнил следующее указание Шелест. — Мы должны были дойти до истока реки, а потом…

— Вы дошли, — сказала девушка. — Здесь — исток. Теперь вам туда, — она указала вперед, к облегчению Шелеста, в противоположную от леса сторону.

— Спасибо, — просиял Шелест и, помолчав, все-таки рискнул спросить: — А ты знаешь, что это за лес?

— Конечно. Это Легион.

— А почему в нем так… э… — неуверенно промямлила Ют с головы Шелеста.

— Вам кажется, что они на вас смотрят, потому что они на вас смотрят, все просто, — сказала девушка. — Примерно по тем же причинам люди боятся многих других вещей. Не могут признать в предмете душу и постепенно сходят с ума.

— Получается, эти деревья — живые? — Шелест оглянулся, с изумлением смотря на лес.

— Все деревья живые, дурак, — тут же выговорила ему Ют.

— Верно, — подтвердила девушка. — Но эти деревья особенные, у них есть такая же душа, как и у вас, и у каждого — свое имя и своя история.

Шелест снова посмотрел на лес, теперь уже с гораздо большим подозрением. Получалось, все это время за ними действительно наблюдали.

— Это дорога не для всех, и Легион ее охраняет, — сказала девушка.

— То есть если бы зашел кто-то сторонний, то они бы… — начал Шелест, но осекся: до него дошел весь абсурд произносимой им фразы. — Что бы они сделали?

— О. Поверьте, они бы позаботились о том, чтобы выгнать чужака. Смотрите.

Девушка взмахнула рукой. Все вокруг тут же наполнило чудовищное многозвучие, такое громкое и пронзительное, что Шелест и Ют зажали уши руками. Но звуки пробирались в их головы сквозь сжатые пальцы и норовили лишить их сознания.

Шелест был уверен, что вот-вот упадет в обморок, но его слух вдруг вычленил знакомый звук. Мелодия, которую он выдул из листа. Ему тут же все стало ясно — звуки издавали деревья. Но это открытие не облегчило пытки.

Девушка тем временем опустила руку и улыбнулась. Звуки смолкли.

— Здорово! — Шелест быстро отделался от шока и почувствовал смертельное любопытство. — А что-нибудь классное они играть могут? Если эти звуки соединить по-другому и добавить ударных, то… Ай! — Ют саданула его по голове. — Ладно, молчу. Но скажи хотя бы, как тебя зовут.

— Мое имя Кинния, — ответила лесная красавица, ни на миг не задумавшись над тем, следует ли распространяться на эту тему. — Легион принадлежит мне.

— То есть одно твое слово, и они нас прикончат? — с ужасом и восторгом одновременно спросил Шелест, указывая на деревья.

— Да, — Кинния кивнула. — Но на вас им нападать ни к чему. Вам пора идти дальше.

— Ладно, — не стал спорить Шелест. — Но лучше бы ты все-таки требовала у них играть нормальную музыку.

Встав с камня, он сделал два шага в указанном направлении, но, не удержавшись, обернулся и с лучезарной улыбкой сказал:

— Жаль, что нельзя еще поболтать. Ты мне нравишься.

— Думаю, мы еще встретимся, — Кинния благосклонно улыбнулась ему в ответ, села на камни и снова застыла почти недвижимым изваянием.

Ущелье смерти

— Ничего умнее сказать не мог? — пыхтела Ют. — Эта Кинния явно только выглядит, как человек, а на самом деле… Слышал этот ужасный звук?

— Да перестань ты, — откликнулся Шелест. — Ничего плохого она нам не сделала, напротив, все доходчиво объяснила. Жаль, мы так и не спросили, почему там не было звезд… А звук — ужасный, это да, но если этот ор расчленить, кое-что можно использовать для очень крутой музыки!

Казалось, они преодолели большую часть пути, которая показалась не такой уж долгой и тяжелой. Зеленые равнины сменились каменистой местностью. Большие булыжники немного затрудняли дорогу, но больших неудобств не доставляли.

— Как думаешь, Легион был испытанием?

— Может быть. Что-то вроде преодоления страха, — сказал Шелест. — Или важно было удержаться от воровства этих листочков. Точно тебе говорю, эти звуки можно использовать с куда большей пользой!

Ют хихикнула.

— Я поняла, для очередной твоей дурацкой песни.

— И ничего не дурацкие у меня песни! — возразил Шелест. — Просто ты с музыкой их не слышала.

— Не слышала. Она только и есть, что у тебя в голове.

— Я же не виноват, что не могу ее из воздуха сделать. В любом случае, то, что мы еще встретимся с этой Киннией, меня смутило, — продолжал Шелест. — Она ведь так и сказала. А если подумать, то встретиться мы сможем только на обратной дороге, а это значит, что мы или не дойдем до Вавилона, или нам когда-нибудь придется из него уйти…

— Ты бы хотел остаться там навсегда?

— Конечно, — уверенно кивнул Шелест. — Если только это действительно окажется то самое место.

Он на минуту остановился. Каменистая дорога круто поднималась вверх. Шелест, глубоко вздохнув, устремился вперед. Подъем был нелегким — постоянно попадались камни, и здесь, если на секунду угасало внимание, это грозило падением вниз. В который раз Шелест пожалел, что у него нет крыльев, как у Ют.

Но он справился и своими силами. Добравшись до верха, Шелест с гордостью посмотрел вниз, на преодоленный путь. Потом развернулся и почувствовал, как гулко забилось сердце.

Перед ним темнела огромных размеров пропасть.

— Похоже, мы пришли?.. — полувопросительно изрек Шелест.

— «Дойдешь до ущелья, что смерти полно, его пересечь никому не дано», — кивнула Ют.

Шелест посмотрел сначала направо, затем налево. Пропасть бездонной расщелиной тянулась так далеко, что конца и начала ее видно не было, впрочем, как и противоположной стороны.

— Вопрос только в том, можно ли пропасть считать ущельем, — засомневался Шелест.

— Почему бы и нет? Все равно его «пересечь никому не дано». Вполне подходит под описание, старик же говорил не зацикливаться на тонкостях…

— …но обращать на них первостепенное внимание, — закончил за нее Шелест. — Ладно. Что там дальше? Куда идти?

— Я тебе что, записная книжка? — привычно надулась Ют, но напомнила: — «Возникнут вопросы, куда повернуть, комета укажет неправильный путь».

— Ясно. Ждем кометы, — Шелест, как ни в чем не бывало, уселся немного поодаль от края пропасти, словно кометы имели обыкновение пролетать по небу каждые десять-пятнадцать минут.

— Даже если дождемся… — Ют взглянула на синее небо, которое едва тронули сумерки. — Увидим? Светло еще.

— Наверное, ночью появится, — предположил Шелест. — А вообще, по идее, раз так сказано — увидим.

— Мне бы твою уверенность, — пробормотала Ют.

Небо постепенно темнело и, к радости Шелеста, вскоре на нем зажглись многочисленные звезды. Тонкий серп месяца тоже порадовал своим присутствием.

В какой-то момент Ют нарушила тишину:

— Ты мне так и не рассказал, как вообще оказался здесь.

— А я и сам не слишком понимаю, — Шелест, не отрываясь, смотрел на небосвод. — Это как будто всегда было во мне. Как бы это сказать? Я чувствовал, что мир, в котором я родился и жил — не мое место. Но где оно, мое место, и какое оно, понять не мог. А потом я увидел тот город и сразу понял: вот мое место, я должен быть там. Только почему-то не добежал до него и оказался здесь.

— Ладно, раз должен, то мы до него дойдем, — решительно проговорила Ют. — Прогоним всю подсказку еще раз?

— Давай, — оживился Шелест.

Ют, решив не удовлетворяться выдачей банальной зубрежки, торжественно продекламировала:

— Из этого может получиться неплохая песня, — рассеянно проговорил Шелест. — Только надо как-нибудь так…

И он браво пропел:

— Ты ужасен, — Ют закатила глаза. — А ведь был милый стишок… Смотри, споешь кому-нибудь — бед не оберешься.

— Да ладно, — отмахнулся Шелест. — Когда это мои тексты серьезно воспринимались?

— Всегда, — ответила Ют деревянным тоном.

Шелест смущенно засмеялся и не нашелся, что возразить. Сочинение и исполнение песен в его мире было всего лишь хобби, и там к нему никогда не относились всерьез, чаще даже порицали. Все вокруг только и говорили, что пение бесполезно, им ничего не заработаешь, звездами становятся единицы, не стоит и стараться, а потому лучше не петь вовсе.

Зато в мире Ют пение частенько помогало зарабатывать на жизнь. Но почти все слушатели почему-то легко принимали песни Шелеста на веру и потом очень долго не давали ему покоя такими вопросами, как «где найти обетованную землю», «как очистить душу», «почему в нашем городе нет вечного огня» и так далее — в зависимости от того, о чем пелась песня. Шелест понятия не имел, что им отвечать. В песни он впихивал любые красивые словосочетания, что приходили ему на ум, лишь бы рифмовались хоть немного.

— Эй, Шелест. Думать будем или как?

— Будем, — встряхнулся Шелест. — Так… Тут вроде все просто? «Возникнут вопросы, куда повернуть». Получается, перебираться через эту пропасть не надо, тем более что это невозможно. «Комета укажет неправильный путь» — значит, пойдем в противоположную сторону от ее… э-э… указателя.

— Ядра, — поправила Ют.

— С каких это пор феи знают астрономию лучше меня? — с досадой проговорил Шелест, и Ют самодовольно усмехнулась. — Ладно, пусть ядра, неважно. За морем последует… Значит, там будет море, надо будет его переплыть. Черт! Представляешь, сколько это времени займет?

— Может, это иносказательно, — предположила Ют. — А на самом деле просто большое озеро или что-то вроде этого.

— Надеюсь. Кстати, там сказано, что ущелье полно смерти. Как думаешь, что на дне пропасти?

— Явно ничего хорошего. Все равно не узнаем — внизу темнота, ничего не видно.

— Ну так вечер же! Ладно, утром заглянем.

Шелест лег на спину: шея затекла, и так смотреть на небо было гораздо удобнее.

— Ты тоже смотри, — сказал он Ют. — Вдруг я пропущу.

— Может, она вообще не появится, — усомнилась Ют, но улеглась на грудь Шелеста.

Несколько часов прошло в полной тишине. Ют и Шелест могли молчать хоть целыми днями, не скучая — им не нужны были слова, чтобы поддерживать друг друга. Ощущение разговора присутствовало и в полном молчании.

Уже совсем темное небо рассекали падающие звезды. Сначала Шелест пытался запомнить все эти яркие указатели, но быстро оставил это занятие — они срывались вниз слишком часто, даже желания, которые он старался протараторить по старой привычке, не успевали договариваться полностью — на середине внимание отвлекало новое мерцание.

Сопротивляться дреме было невозможно. Шелест хотел встать, понимая всю важность ночного наблюдения, но сонливость парализовала все его тело вплоть до голосовых связок — окликнуть Ют стало совершенно невозможным делом.

В какой-то момент организм сдался и отключился. И в плену сладкой дремоты, перед закрытыми глазами, где-то в самой-самой глубине полузабытого сна, темноту прорезала яркая вспышка света, оставившая после себя длинный хвост.

Внезапно обнаружив в себе силы проснуться, Шелест резко сел, и Ют со сдавленным воплем упала на камни.

— Ой, извини. Не разбилась? — Шелест смотрел на небо, которое никак не изменилось.

— Что-то ты не слишком беспокоишься! — с яростью воскликнула несчастная Ют.

— Ладно уж, могла бы среагировать и слететь.

— Я уснула, — тут же смешалась Ют.

Шелест глянул на нее с интересом.

— Случайно не видела во сне комету? — осторожно спросил он, боясь поверить в благополучный исход ожидания.

Ют пристально посмотрела на него, не понимая, шутит он или спрашивает серьезно.

— Ну, может, и видела, — ответила она с такой же осторожностью.

— Я тоже, — сказал Шелест. — Так. Конечно, это может быть совпадением, но давай на счет «три» укажем в противоположную от… Как там? В противоположную от ядра сторону.

— Ладно, — растерянно кивнула Ют.

— Раз, два… Три!

Они вместе указали направо.

— Как думаешь, Ют, может такое быть? — вопросительно глянул на нее Шелест.

— Что комету нужно увидеть не на самом деле, а во сне? — уточнила Ют. — Почему бы и нет? В Легионе мы тоже ни с того ни с сего отрубились… Ладно уж ты, но я! И не надо так на меня смотреть, — Ют погрозила ему пальчиком. — Я прекрасно помню, как ты выключился прямо за столом, не говоря уже об…

— Замяли, продолжай, — поторопил Шелест. Отрицать истину было глупо.

— В общем, в Легионе мы уснули и проснулись в уже совсем другом месте. Тут, наверное, тоже что-то вроде того. Помнишь, старик говорил нам мимоходом ту часть текста, которая к самой дороге не относится? «Город святой отыскать не дано тому, кто со снами расстался давно».

— Верно, — успокоился Шелест. — И вообще, он же назвал Вавилон городом снов. Ладно. Направление запомним, но на всякий случай до утра понаблюдаем — вдруг ошибаемся. Все равно я не собираюсь идти вдоль этой пропасти по такой темноте. Можем по очереди поспать, если хочешь.

Остаток ночи прошел гораздо медленнее, чем ее предыдущая часть: зная направление, страшно сложно было удержать себя на месте логичными доводами, особенно Шелесту. Но в результате они благополучно досидели до самого рассвета и, заглянув напоследок в бездонную пропасть, где увидели лишь клубы тумана, уже по худо-бедно освещенной дороге отправились дальше.

Море

По счастью, Ют оказалась права. Через два дня пути, за время которых не произошло сколько-нибудь значащих событий, они набрели на огромное озеро, такое широкое, что не было видно противоположного берега. И все-таки это было озеро, а не море. Угрюмого вида местный тип, восседающий у самой кромки воды, сообщил, что переплыть море, как называют этот водоем из-за его больших размеров, не так уж и долго — «всего какой-то день», и предложил свои услуги, кивнув на небольшой кораблик с уныло колеблющимся грязно-белым парусом, сиротливо покачивающийся у самого берега. За соответствующую плату. Шелест, проворчав, что любым миром правят деньги, вынужден был согласиться. Однако местного жителя его валюта, в отличие от всезнающего старца, не удовлетворила, и Шелесту пришлось распрощаться со своими электронными часами, которые почему-то показались незнакомцу небывалым сокровищем. Шелест, перемигнувшись с Ют, не стал его разубеждать.

Во время плавания они пытались разговорить проводника — кто он, что здесь делает, как живут здесь люди, знает ли он что-нибудь о равнине Света, — но местный отвечал односложно и лаконично. «Тут вообще люди есть?» — «Почему бы не быть?» — «Вы здесь один?» — «Почему сразу один?» — «А вы были на другом берегу?» — «Может, и был». Вот и весь разговор.

С мрачным видом восседая на палубе, Шелест ежился от холода, кутаясь в тоненькое покрывало, выданное ему перевозчиком. Ветер на море-озере был жуткий, пробирающий до костей, хотя на берегу сияло солнышко и плохой погоды не предвиделось. Ют, спасаясь от ледяных порывов, тесно прижалась к Шелесту, но все равно непрестанно повторяла, что еще немного, и она умрет от холода. Шелест, ровным счетом ничего не зная об отношении фей к холоду, в конце концов всерьез встревожился, и Ют с виноватым видом пробормотала, что, конечно, до смерти еще далеко, но все равно неприятно.

День тянулся невыносимо долго. Казалось, что прошли уже не одни сутки, когда проводник, который так и не представился, объявил, что минуло лишь несколько часов. Соответственно, пройдено меньше половины пути.

— Вы же сказали, день, — едва выговорил Шелест, стуча зубами от холода. — Сколько часов вы имели в виду?

— День и ночь, — провожатому, похоже, была неведома продолжительность суток.

Шелест едва сдержал стон и еще плотнее завернулся в покрывало.

Время до ночи прошло в полудреме. Каждые полчаса Шелест просыпался и оглядывал мутным взглядом противоположный борт, после чего снова погружался в жалкое подобие сна, в котором ему мерещились сверкающие стены. Он был готов делать что угодно, лишь бы побыстрее пролетело время. Но в бесконечных водах только и оставалось, что предаться сну. Интересно, как проводник это выносит? — порой задумывался Шелест, но спросить не решался: все равно тот ему не ответит.

На него накатила тоска. Вот бы послушать музыку, подумал он в который раз. Но по прибытии в этот мир оказалось, что его плеер и мобильный телефон разбиты вдребезги, словно он рухнул со скалы. Музыка осталась только в его голове. Конечно, некоторые люди играли на площадях и ярмарках, но инструменты и мелодии были так примитивны…

Шелест закрыл глаза и мысленно воспроизвел в памяти одну из своих любимых песен. Она была очень быстрой и довольно агрессивной, но Шелесту казалась вершиной совершенства. Воображаемая музыка быстро его убаюкала. Он сонно улыбнулся, подумав, что большинство его знакомых, услышав подобное, как минимум зажали бы уши и пожаловались на головную боль, будто бы на них накатило пронзительное многозвучие Легиона Киннии. Но что они понимали в настоящей музыке! Испуганные то ли быстрой барабанной дробью, то ли мощными гитарными соло, они торопились избежать дальнейшего прослушивания. И понятия не имели, что это еще одно из самых легких и мягких направлений стиля! Всего лишь пауэр-метал. Мелодичный, стремительный, полный бессмысленных, зато вдохновляющий текстов. А вот если бы они блэк-метал послушали…

Воображение Шелеста, избежав власти почти уснувшего хозяина, услужливо подкинуло ему режущий звук, скользнувший по мозгу ничуть не хуже скрежета по стеклу. Шелест от неожиданности взвился на ноги и помянул недобрым словом своего двоюродного брата Феликса, наслаждающегося подобной музыкой. Вне всякого сомнения, проклятый звук был почерпнут из его любимых песен.

— О, — Ют приятно удивилась. — Хорошо, а то я уже час пытаюсь тебя разбудить.

— А? — очнулся Шелест. — Приехали?

— Нет. Тут что-то странное…

Но Шелест уже и сам заметил, что с тех пор, как он уснул, кое-что изменилось. Ветра не было. Ни одного дуновения.

— Где мы? — Шелест окончательно проснулся.

— Все там же, на корабле, — прошептала Ют. — Посмотри за борт.

Шелест огляделся. Стояла глубокая ночь, но темноту нельзя было назвать всепоглощающей, каковой ей полагалось быть при таком количестве туч.

— На воду посмотри, — напомнила Ют.

Шелест послушно заглянул за борт и не сдержал изумленного восклицания: ровная черная гладь озера, наводящая такую тоску днем, сейчас словно бы светилась изнутри. Отблески мягкого свечения поднимались над водой, разрушая ночную мглу.

Но самое удивительное было не в этом. На дне озера раскинулся целый город! Башни, дома, узенькие аллеи и даже сады.

— Что это, Ют? — прошептал Шелест.

— Похоже, под водой город, разве нет?

— Но как… Может, спросить у… — Шелест обернулся к носу корабля, где неподвижно стоял их проводник.

— Попробуй, — по голосу Ют сразу можно было понять, что ничего не выйдет, но Шелест все-таки решил попытать счастья.

Подойдя к мужчине, он неуверенно окликнул его. Никакого ответа. Казалось, он даже не заметил Шелеста.

— Смотри, — сказала Ют.

Она подлетела к самому лицу провожатого и раскинула руки в стороны, заслоняя ему обзор. Его глаза оставались совершенно пустыми — он не обращал на Ют ни малейшего внимания.

— Но он же управляет кораблем!.. Хотя, что это я, — Шелест тут же взял себя в руки. — Днем он был немногим живее.

Он снова перевесился через борт и посмотрел вниз. Корабль как раз проплывал храм небывалых размеров и красоты. Громадные купола, колонны по краям широкой аллеи, огромных размеров сад…

— Как думаешь, Ют, там есть люди?

— Только если они могут дышать под водой, — ответила Ют.

— А мне так не кажется, — Шелест протянул руку вниз, словно надеялся коснуться воды. — Такое впечатление, что город вообще ненастоящий. Что он не под водой, а где-то еще…

— То есть ты думаешь, что нас просто кто-то дразнит? — уточнила Ют.

— Точно, — Шелест грустно улыбнулся. — Мне почему-то кажется, что это Вавилон.

— Действительно? — Ют внимательно всмотрелась в водную гладь. — Ладно, все равно мы не можем нырнуть и проверить.

— Ты права, — сказал Шелест и умолк.

Интересно, подумал он, Ют знала, с каким трудом он подавил желание «нырнуть и проверить»? Невообразимо тяжело было сидеть на месте, зная, что цель так близко. Цель, которая впервые приобрела четкие очертания. В голове уже давно царил призрачный образ Вавилона, но он не шел ни в какое сравнение с этим почти реальным городом.

— Шелест, отвлекись, пожалуйста, — тихо сказала Ют.

— Что? — Шелест встряхнулся и обнаружил, что вцепился в борт и уже готов подтянуться и спрыгнуть вниз. Он одернул руки.

Чтобы не терзаться зря искушением, Шелест вернулся на прежнее место и сел.

— По крайней мере, нет ветра, — изрек он нарочито бодро. — Надеюсь, мы на верном пути. Поспим? До утра, кажется, далеко.

— Поспим, — кивнула Ют и, дождавшись, пока Шелест закроет глаза и провалится в дремоту, уселась к нему на плечо.

Ют спать не собиралась. Ей не нравился затуманенный взгляд Шелеста, устремленный на подводный город, и оставлять друга наедине с озером она не собиралась.

Равнина Света

— Я рад, что это кончилось, — сказал Шелест.

Они с Ют находились на берегу, на который высадились буквально пять минут назад. Шелест проснулся перед самым прибытием и не заметил, когда гладь озера снова стала черной и неприветливой, а проводник — способным обращать внимание на происходящее вокруг него. Впрочем, толку от этого было мало: на все вопросы об озере и вообще о прошедшей ночи он пожимал плечами и говорил «озеро как озеро, ночь как ночь».

— Пойдем? — Ют вопросительно взглянула на Шелеста. — Мы уже за морем, — подбодрила она его.

— Да, — кивнул Шелест и, повернувшись, пошел в противоположную от озера сторону. — Теперь нужна равнина Света. Как думаешь, встретим указатель?

— Почему бы и нет. Как показало «море», в стихотворном указании слишком много ненужного шелухи.

— Ну да. Впрочем, старик говорил, что дал нам текст только для порядка, а на самом деле на метафорах зацикливаться не стоит, — вспомнил Шелест. — Якобы составители всяких пророчеств любили пудрить людям мозги.

— Это и к тебе относится, — усмехнулась Ют.

— Я-то тут причем?

— Ну как! — притворно возмутилась Ют. — Вот уж в чьих песнях бестолковой шелухи хоть отбавляй!

— Ну так я развлечения ради, — Шелест лениво потянулся.

— Вот и они, наверное, тоже.

Отойдя от озера на порядочное расстояние, Шелест и Ют выбрались на очень пыльную тропу, которую лишь с большой натяжкой можно было назвать дорогой. Примечательно было то, что она начиналась из ниоткуда: метрах в десяти от озера высились горы, и широкая тропа выползала прямо из-под них. «По крайней мере, ясно, куда идти», — высказался по этому поводу Шелест.

С одной стороны непривлекательной дороги тянулась горная цепь, с другой — пустое пространство, едва поросшее жидкой травой.

— А что, если это и есть равнина Света? — предположил Шелест. — Тогда нам надо идти прямо через нее.

— Непохоже, — поморщилась Ют. — С таким названием, и такое… такое захолустье?

— Мне все же кажется, надо идти по этой дороге. Доверимся моей интуиции?

— Почему бы и нет, — Ют ничего не имела против.

Пейзаж не менялся до самого вечера. Идти было довольно скучно, но приятно — после суток, проведенных на корабле, обоим требовалась разминка. Но солнце опускалось все ниже, и вот уже почти багровые лучи ударили в глаза, а окрестности оставались все теми же.

Шелест растерянно остановился, уже сомневаясь в том, что выбрал правильный путь, а Ют сказала, что, хоть он и продремал весь вчерашний день, того и гляди свалится от бессилия. Шелест тут же почувствовал зверский голод, а припасов, как назло, совсем не осталось.

— Ну спасибо, что напомнила, — пробормотал Шелест. — Теперь я точно ни до какой равнины не дойду…

Ют, не ответила. Она смотрела на горную цепь, раскинувшуюся по правую сторону.

— Ют?

— Там кто-то есть, — шепнула фея.

Шелест внимательно посмотрел в указанную сторону. В последних лучах солнца виднелся человеческий силуэт, но толком разглядеть его не получалось — свет слепил глаза.

— Подойдем, — Шелест никогда не придумывал себе лишних проблем.

Ют успела лишь неодобрительно прошипеть что-то, но он, не слушая, уверенным шагом направился к цели.

Это и вправду был человек, хотя с первого взгляда он куда больше походил на статую, вырезанную прямо в скале: он стоял вплотную к камням, сжимая в левой руке палку, которой опирался оземь. Его длинные черные, не тронутые сединой волосы и борода ниспадали до пояса, но безучастное лицо было так испещрено морщинами, что Шелест бы смело дал ему лет девяносто.

— Привет, — радостно сказал Шелест, будто они были давно знакомы и договорились о встрече.

— Твой тон выдает надежду что-то получить, — проницательно заметил незнакомец. — Здравствуй.

— Да, мы ищем равнину Света, — ничуть не смутился Шелест. — Может, вы знаете?..

— Знаю, — спокойно ответил старик и покосился на парившую рядом Ют. — И готов показать дорогу.

— За соответствующую плату? — предположил Шелест, раздумывая, что на сей раз может потребовать очередной проводник.

— Нет, — старик, казалось, удивился. — Плата мне не нужна.

— Ура! — Шелест не счел нужным скрывать радость. — Так куда нам идти?

— Утром пойдете к равнине, — сказал незнакомец. — А сейчас идите за мной.

Он повел их вдоль горной цепи. Чуть поодаль камни расступались, но совсем ненамного, так, что мог пройти только один человек, да и то боком. Когда Шелест, замыкающий шествие, протиснулся в эти природные ворота, то едва подавил изумленный возглас.

За горами раскинулась вполне плодотворная долина, в которой, похоже, жили люди. Тут и там расположились крохотные, но крепкие на вид домики, радующие глаз яркой расцветкой и разбитыми рядом палисадниками. В середине этого селения возвышалось несколько колонн, ведущих к зданию побольше. С противоположной стороны на землю ниспадал небольшой водопад — бурный поток спускался с гор и уходил в красивое сооружение, сложенное из светло-серого камня.

— Шелест, тут кто-то живет! — обомлела Ют.

— Небось, не на необитаемый остров попали, — фыркнул старик. — Чему удивляешься?

Он предложил им пройти в домик, стоящий почти вплотную к проходу в горах, и Шелест так активно откликнулся на приглашение, что споткнулся о порог и едва не растянулся на полу.

— Спотыкание скоро тоже станет традицией, — язвительно прокомментировала Ют.

— Отстань, — буркнул Шелест и огляделся.

В домике было две комнаты, одна большая и еще одна поменьше. Ничего примечательного — деревянный стол, стулья, полки с книгами. Все очень просто и скромно.

— Мое имя Белениус, — сказал старик, когда все сели за стол, и Шелест, с милостивого разрешения хозяина презрев приличия, набросился на предложенную еду.

— Фэвест, — проговорил Шелест с набитым ртом.

— Шелест, — поморщившись, поправила Ют. — А я — Ют.

— Ага, — сделав могучее глотательное движение, подтвердил Шелест. — А чье это мясо?

— Кролик был убит три часа назад, — хладнокровно пояснил Белениус.

— Надо же! — восхитился Шелест. — Очень вкусно.

— Идиот! — Ют треснула его по голове. — Тебе не жалко зайчика?

— Я перенесу этот шок позже, — заявил Шелест. — Так что если кто-то ночью будет безудержно рыдать — это я. Так что, Белениус? Что это за место?

Белениус, добродушно ухмыляющийся разговору своих гостей, сплел между собой пальцы рук и, глядя на Шелеста, проговорил:

— Как вы, должно быть, уже поняли, я оказался у вас на пути не случайно. Гости в этих краях — явление крайне редкое.

— Вы нас в чем-то подозреваете? — спросил Шелест, продолжая активно питаться. При этом его лицо не выражало ничего, кроме любопытства.

— Ни в коем случае, — покачал головой Белениус. — Раз прошли через Легион, ущелье и море, значит, мне вам препятствовать смысла нет.

— А вы все знаете! — подивился Шелест.

— Такое впечатление, что Легион отсюда за тысячи миль, — вставила Ют.

— Да так и есть, — откликнулся Белениус. — И мой долг — провести путников через равнину Света.

— Прямо как в сказке, — Шелест был очень доволен. — Несколько этапов, и через каждый есть свой проводник.

— Сам-то откуда? — ухмыльнулся Белениус, глядя на Шелеста, вид которого абсолютно не сочетался с окружающим его миром — что в городах, что в Легионе, что здесь.

— Неважно, — Шелест обреченно махнул рукой. — Спасибо за еду. Мы скоро пойдем к равнине?

— Утром. Идти туда раньше нет смысла.

— Логично… — задумчиво изрек Шелест. — А могу я задать вам вопрос об этой равнине Света?

— Спрашивай, — кивнул Белениус, и Шелест почувствовал прилив воодушевления. Ему казалось, что этот старик знает ответы на все вопросы, подобно тому, кто навел их на очередную дорогу, только этот не брал плату за свои знания.

— Понимаете, — начал Шелест, — один человек дал нам, если можно так сказать, наводку на Вавилон. Это довольно туманное описание пути. Касательно этого этапа там говорится: «За морем последует Света равнина, там Тьмы порожденьям дорога открыта». Мне показалось странным такое противопоставление… — Шелест поймал на себе недоуменные взгляды и понял, что следует объяснить: — Ну, свет — это свет, тьма — это тьма. Строго поделено, и если равнина связана со Светом, то почему дорога туда открыта исключительно порождениям Тьмы?

— Этот вопрос у тебя возник потому, — ответил Белениус, — что ты изначально делишь тьму и свет, не давая им соприкасаться друг с другом.

— Соприкасаться? — не понял Шелест.

— Дня без ночи не бывает, — уклончиво сказал старик, поднялся на ноги и вышел из комнаты.

Шелест насупился, думая, что разговор на эту тему окончен, так толком и не начавшись, но только он хотел выказать свою досаду Ют, Белениус вернулся. Поставив на стол два деревянных кубка, он разлил по ним напиток насыщенного оранжевого цвета из принесенного им же большого кувшина.

— Прости, милое создание, — обратился он к Ют. — Но как угостить тебя, я не знаю.

— А! Без проблем, — Шелест, порывшись в своей торбе, выудил из нее пластиковую пробку от бутылки «кока-колы». — Она всегда из нее пьет.

Когда и Ют была снабжена напитком, Шелест отхлебнул и удивленно моргнул. Такого ему пить еще не приходилось. Напиток по вкусу напоминал смесь апельсина, лайма и чего-то еще. Глотнув еще раз, Шелест заподозрил, что там есть нечто вроде рома. Напиток бодрил и разливал по телу приятное тепло.

— Хотите, я покажу вам Вавилон? — спросил Белениус.

Шелест и Ют, разом забыв об удивительном напитке, чуть не поперхнулись от неожиданности.

— А вы можете? — изумленно ахнула Ют.

— Увы, только на картинке, — Белениус чуть улыбнулся.

— Пожалуйста, — Шелест, не в силах сидеть на месте после такого предложения, встал было на ноги, но Белениус жестом велел ему сесть обратно.

Он снял с полки увесистый том ослепительно белого цвета и, пролистав его, положил на стол в раскрытом виде.

— Шелест, то самое?..

— Да, — у Шелеста даже сел голос. — То самое.

Именно этот город он видел. И под водяной толщей «моря» были такие же светлые здания, огражденные высокой стеной с воротами. Они мелькали вдалеке, призывая Шелеста. Незабываемо было то чувство, с которым он рвался к воротам, ведь за ними было лучшее место, в которое он обязан попасть. Его дом, дом, где он нужен, где его ждут. Только это чувство и заставило его пройти такой долгий путь.

Шелест жадно всматривался в рисунок, раскинувшийся сразу на обе страницы книги. Город, даже будучи просто картинкой, манил к себе. И если в туманном озерном видении его нельзя было как следует разглядеть, то здесь этой проблемы не возникало. Шелест мог подробно рассмотреть крыши домов, плоские и островерхие, широкие дороги и узенькие улочки, большой дворец и ведущую к нему огромную лестницу. Шелест с облегчением подумал, что это ничуть не похоже на Вавилон из его мира. Скорее, это походило на красивый и богатый средневековый город. Но все же в этой почти сказочной картине что-то смущало.

Разглядывая прекрасный храм, окруженный колоннами, Шелест отметил, что больше всего Вавилон похож на обитель праведников, которые следуют строгим законам и живут за счет взаимного счастья.

Белениус улыбнулся и закрыл книгу.

— Будем считать, что ваше первое знакомство с Вавилоном прошло успешно.

— О чем вы? — спросил Шелест.

— Этот напиток, — Белениус кивнул на его кубок, — можно отведать только здесь. Ну и, конечно, в Вавилоне.

— Правда? — засомневался Шелест, покосившись на кувшин. — Вы точно уверены? Кажется, в нем есть алкоголь, а Вавилон создает впечатление города… — он призадумался. — Непорочного. И это меня несколько удручает, — спешно добавил Шелест, заметив, как удивленно вскинул брови Белениус.

— Об этом я и говорю, — сказал он. — Ты четко разделяешь черное и белое, и это заставляет тебя задавать мне вопросы о тьме и свете.

— Как это связано? — не понял Шелест.

— Связь самая прямая. Вавилон действительно чтит свою религию. Но ведь если бы его жители целыми сутками только этим и занимались, то тебе бы там нечего было делать, не так ли?

— Да, — кивнул Шелест.

Веру он уважал, но чтобы постоянно находиться в окружении фанатиков, которые и говорить ни о чем другом не могут? Это было не для него. К тому же, Шелест был уверен, что эти верующие растерзали бы его голыми руками. Во всяком случае, его преподаватель по богословию не раз порывался это сделать после того, как у Шелеста на уроке зазвонил мобильный телефон, бодро отыграв композицию под названием «We Have No God», что в переводе означало «У нас нет Бога». И хотя никакой техники у него с собой больше не было, порой людям было достаточно его длинных волос и цепи на джинсах.

— А если бы там царствовало бесконечное празднество, свободное от всяких нравственных норм, то вы бы там больше недели также не задержались, — продолжал Белениус.

— Верно, — признала Ют. — Значит, там есть и то, и другое?

— Конечно. По сути, чистый свет ничем не лучше непроглядной тьмы, — Белениус пригубил из своего кубка. — Поэтому самые сильные люди сочетают в себе и тьму, и свет. То же относится и к городам… И вообще ко всему. День хорош по-своему, ночь — по-своему, и идеал — это их чередование.

— То есть Вавилон приветствует и зло в чистом виде? — изумился Шелест.

— Ну, можно и так сказать. Знаете, как там называют тех, кто ценой своей жизни защищает город?

— Как? — хором спросили Шелест и Ют.

— Воины света, порождения тьмы. Кстати, сдается мне, и тебя там тоже так назовут, — Белениус посмотрел на Шелеста.

— Я — порождение тьмы? — уточнил Шелест, указывая на себя пальцем. Это он слышал уже не раз, но впервые в качестве похвалы.

— Похоже на то, — кивнул Белениус. — Но ведь это не значит, что ты не можешь находиться на стороне света.

Шелест задумался. Эти слова очень заинтересовали его.

— Может, это и хорошо, — сказал он, когда они уже улеглись спать — Шелест растянулся на деревянной скамье, Ют устроилась на его плече. — По крайней мере, если я — порождение тьмы, то проход через эту равнину мне обеспечен.

— А что насчет меня?

— Ты ничем не лучше, — Шелест шутливо щелкнул ее пальцем. — Так что и ты пройдешь. А вообще, здорово он сказал, правда? Воины света, порождения тьмы… Мы будем сражаться по зову судьбы, — вдруг тихонько пропел он, радуясь неожиданно нашедшимся словам и, что было еще приятнее, музыке.

— Загнул, — покачала головой Ют. — С такими песнями тебя оттуда мигом выставят.

— Но я люблю петь, — протянул Шелест капризным голосом.

— Как будто это кого-нибудь волнует, — хихикнула Ют.

Ночь прошла спокойно. На обоих навалилась усталость. Но перед тем как провалиться в сон, Шелест успел еще раз представить Вавилон, который, кажется, становился все ближе.

Утро для них наступило рано. Шелест и Ют по совету Белениуса отправились в путь с первыми лучами солнца.

Выйдя за пределы странного селения, о котором Белениус не сказал ни слова, и в котором по-прежнему не наблюдалось людей, они двинулись вдоль горной цепи. Белениус уклончиво отвечал на разные вопросы, в том числе и о Вавилоне, но ничего конкретного из него вытянуть не удалось. Теперь он стал очень похож на перевозчика через «море», от которого нельзя было добиться сколько-нибудь дельных ответов.

Вскоре они остановились, хотя горная цепь еще не кончилась.

— В чем дело, Беле… — начал было Шелест, но, заметив слева яркое свечение, прикрыл глаза рукой и осторожно обернулся.

До этого момента по левую сторону простиралась всего лишь бесплодная, непривлекательная пустошь, та самая, мимо которой они так долго шли еще со вчерашнего утра. Теперь же она сменилась землей, густо заросшей рожью высотой в половину человеческого роста. Золотистые колосья отражали солнечный свет, заставляя поле светиться.

— Потрясающе! — воскликнула Ют.

— Это равнина Света, — сказал Белениус. — Дальше пойдете сами. Прямо через нее.

— Белениус, а вы были в Вавилоне?

— Вам пора, — сказал Белениус, указывая вперед палкой, которой доселе опирался на землю. — Вас ждет трудный переход.

— Ладно, — Шелест улыбнулся, сделал несколько шагов и оказался по пояс во ржи. — Главное, чтобы тут не было пропасти, — пошутил он.

Свет по-прежнему ярко бил в глаза, мягкие колосья словно расступались, пропуская его… Но откуда могла взяться странная дымка, которой прежде не наблюдалось? Это не походило на утренний туман.

Шелест оглянулся через плечо и увидел, как в дымке исчезает все позади него — в том числе и улыбающийся Белениус. Кивнув Шелесту на прощание, он произнес одними губами: «Я был там».

Шелест помахал ему рукой и побежал через золотистое поле.

Это совсем не походило на испытание. Нестись сквозь поле, залитое солнцем, было приятно, а шорохи колосьев дурманили разум. Шелест прислушивался к ним, погружался в них и в конечном итоге даже услышал какую-то мелодию — или ему только так казалось.

Сосредоточенный на ней, он так разогнался, что Ют, державшаяся за его волосы, закричала:

— Шелест, остановись!

— Зачем?

— Остановись, пожалуйста!

Ее голосок, срывающийся от подступающих слез, был так непривычен, что Шелест немалыми усилиями воли заставил себя отрешиться от шуршащей мелодии, сбавить темп и остановиться.

Едва он замер на месте, как его тело пронзила адская боль. Совершенно не ожидая этого, Шелест согнулся пополам, стиснув зубы. Сквозь плотную завесу боли он едва расслышал голос Ют.

— …только не теряй сознание, что с тобой?

— Все нормально, — сказал Шелест через силу. — Просто чувствую себя так, словно бежал, не останавливаясь, целый день… Или даже больше…

— Боюсь, так и было, — пролепетала Ют. — Чем тебе помочь?

— Ничем не поможешь. Сейчас, подожди.

Ют притихла. Шелест, глубоко дыша, старался забыть о боли, унять бешено бьющееся сердце, сделать так, чтобы в ногах снова были хоть какие-то силы.

— Жить можно, — сказал он через несколько минут. — Что произошло?

— Горы, — Ют указала назад, туда, откуда они неслись, но Шелест не стал смотреть, поверив ей на слово. — Они должны быть видны, потому что та дымка скрыла не все, силуэт все равно был виден. И там тоже горы, далеко, — Ют указала налево. — Мы не могли пробежать все так быстро. Я смотрела туда, они как будто исчезли.

— Что ж, неплохой ход, — кивнул Шелест. — Если бы ты меня не остановила, то, надо думать, я бы просто умер.

— Наверное. Жуткое место.

— Но выглядит оно все так же приветливо, — Шелест вымученно улыбнулся. — Получается, здесь одна минута равна внушительному количеству часов? Я совсем не устал, только когда остановился…

— Именно в этом и загвоздка — пока бежишь или идешь, не чувствуешь усталости, — сказала Ют.

— Ладно. Тогда я не хочу проводить здесь слишком много времени.

Шелест медленным шагом пошел вперед. Несмотря на боль во всем теле и сознание того, что ускорение хода может быть губительным для него, он с трудом подавлял желание снова побежать. От его преодоления, усталости и шороха ржи, теперь врывающегося в уши раздражающим скрежетом, у него уже через полчаса начало плыть перед глазами. Ноги то и дело норовили перейти на бег, но Ют, внимательно следя за его темпом, постоянно говорила «медленнее», и Шелест послушно замедлял ход.

— К земле Вавилона, города снов, где каждый погибнуть за веру готов… — вдруг пришли ему на ум слова из описания пути.

— К чему это ты? — спросила Ют.

Шелест не ответил. Закрыв глаза, он сосредоточился на размеренном шаге. Непрестанно он повторял про себя эти слова, а, может, и вслух. В памяти снова всплыли ворота Вавилона. Такие красивые… И этот человек, что стоял у них. Незнакомец выглядел приветливо, кажется, он был совсем не против того, чтобы Шелест вошел в город. Но тогда он не сумел добежать до него.

«Я дойду», — воцарилась в сознании непоколебимая мысль, хотя физических сил уже почти не осталось. Шаг, еще один, десяток, два, полсотни, сто… Шелест не помнил, когда провалился в мягкую темноту.

Пустыня Флайт

— Вся дорога, — сказал Шелест, — начинается и заканчивается тем, что мы спим.

— Похоже на то, — зевнула Ют.

За этот день они прошли порядочное расстояние. Как-то незаметно миновав равнину Света, Шелест и Ют очутились на вполне обычной проселочной дороге, по обе стороны которой высились самые обыкновенные деревья — клены, липы, тополя. Шелест, впрочем, глазам не поверил и осторожно попробовал выдуть из листьев какую-нибудь мелодию. Но ничего не вышло. Зато и новых ран он не получил.

Шелест после продолжительного отдыха чувствовал себя вполне неплохо, а Ют и вовсе была полна сил («Конечно, сама не ходишь и даже не летаешь почти», — ворчал Шелест). Осталось тайной, когда именно закончилась равнина, но оба были рады, что оставили ее позади.

— Я думаю, — сказал Шелест, — что у каждого этапа есть свой хранитель. У Легиона — Кинния, у моря — тот странный тип, у равнины — Белениус. Интересно, был кто у ущелья?

— Если кто и был, нам он себя не показал, — ответила Ют. — Кстати, о хранителях. Смотри, кто-то сидит.

— Лежит, а не сидит…

Осознав, что сказал, Шелест охнул. Прямо на дороге лицом вниз лежала девочка.

Он подбежал к ней и с замиранием сердца перевернул ее на спину. Девочка сразу открыла глаза и поморщилась от боли.

— Что случилось? — спросил Шелест.

— Ничего. Упала, — девочка села на землю и потерла грязный лоб. — А где мои рожки?

— Твои что? — обомлел Шелест.

Девочка стала шарить руками по земле, словно слепая, и что-то бормотать себе под нос.

— Эй, ты это ищешь? — послышался за спиной Шелеста кряхтящий от натуги голос Ют.

Шелест обернулся. Ют изо всех сил пыталась поднять с пыльной земли ободок с длинными рожками, как у серны, но едва ей удавалось, как тот ее перевешивал. Шелест поднял его и протянул девочке, которая, ничего не видя и не слыша, водила руками по дорожной пыли. Она нащупала протянутый ободок, торопливо надела его на голову и только после этого подняла взгляд.

Худенькая, с короткими, торчащими во все стороны пепельными волосами, в простом сером платьице, с серой ситцевой сумочкой через плечо и рожками на голове она выглядела довольно забавно.

— Ты кто? — девочка с любопытством воззрилась на Ют.

— Фея, — промямлила та, явно опасаясь ребенка. И, как выяснилось, не зря.

Девочка схватила отчаянно протестующую Ют и стала дергать ее за крылышки, при этом восторженно вереща.

— Да помоги же, Шелест! — не выдержала пытки Ют.

— Э-э… Не надо так с Ют, пожалуйста, — попросил Шелест, подавив приступ смеха. — Ей больно.

— Ладно, — девочка перестала дергать крылья, но фею не отпустила. — Я заберу ее себе?

Ют задохнулась от возмущения — с ней обращаются, как с вещью! Более того, вещью Шелеста!

— Думаю, нет, — сказал Шелест. — Понимаешь, она мой друг, и мы вместе должны найти пустыню Флайт.

— Нет тут такой пустыни, — отрезала девочка.

— То есть как это нет? — изумился Шелест. — Может, она просто дальше и ты не знаешь? Где твои родители?

— Нет родителей, — снова отрезала девочка. — Я Сабрина, и я тут одна.

— Ладно, — вполне допускал такое Шелест. Встретился же им в селении один Белениус. — А хоть какая-нибудь пустыня тут есть?

— Есть. Показать?

— Конечно!

— Тогда пойдем, — Сабрина поднялась на ноги. — Ты ее заберешь? — указала она на Ют.

— Придется, — улыбнулся Шелест.

Сабрина, казалось, задумалась.

— Ладно, — кивнула она. — Я отпущу тебя, если всю дорогу будешь сидеть у меня на голове.

— Так и быть, — буркнула Ют.

— Сорви мне ветку, — велела Сабрина Шелесту.

— Какую?

— Вон с того дерева, — Сабрина указала на клен.

Шелест легко дотянулся до нижней ветви и, отломив ее у самого основания, протянул Сабрине. Та со всех сторон оглядела ее, повертела в руках, сорвала несколько листиков и только после этого сказала:

— Подойдет. Пойдем.

Шелест и Ют с готовностью возобновили путь. Шелест — своим ходом, Ют — на голове Сабрины.

Если прочие их проводники в дороге молчали, больше напоминая истуканов, чем людей, то Сабрина не умолкала ни на минуту. Она задавала вопросы и, не успевали они отвечать, снова начинала тараторить, перескакивая с одной темы на другую. Но темы эти с Вавилоном связаны не были, да и вообще казались настолько туманными, что Шелест и Ют с трудом улавливали суть.

— И тогда я к ним подхожу! — тараторила Сабрина, бодро шагая по дороге с кленовой веткой наперевес. — Как бросятся на меня, а птицы-то мертвые! И на них раз, конь несется! Они кричат и убегают. А потом я к ним все равно вернулась. И опять все заново. Странно, да?

Шелест и Ют согласились, что странно. Странно потому, что ничего не ясно. Но после истории о том, как некто вел беседу о стихах с маленьким мальчиком, Шелест вдруг понял, откуда взялись эти рассказы.

Сабрина рассказывала сновидения. Причем не свои.

Шелест помнил этот сон, виденный в детстве. Тогда, после ссоры с родителями, он полночи слушал музыку. Потом вдруг решил попробовать выплеснуть обиду в стих — очень хотелось, чтобы слова соответствовали настроению, а подходящей песни не находилось. Но у него ничего не получалось, незатейливые фразы не желали рифмоваться, и, вконец расстроенный, Шелест провалился в сон. Однако даже во сне бестолковые попытки выразить чувства в словах не оставляли.

Он бился над непокорными строками, когда рядом с ним кто-то появился. Этот кто-то — Шелест не видел его лица, только высокий человеческий силуэт, — сказал ему, что так дело не пойдет, и что он, Шелест, может делать все по-другому и гораздо лучше. Вслед за этими невразумительными словами незнакомец легонько ткнул его в лоб и велел попробовать еще раз. Шелест послушно поднес карандаш к листку. К его изумлению, слова тут же полились слаженной песней, не слишком умной и затейливой, но вполне выражающей его состояние. Он хотел поблагодарить неизвестного благодетеля, но тот, сказав, что это не навсегда, помахал на прощание рукой и ушел. Шелест бросился было за ним, и тут прямо перед ним появился еще один силуэт. Он тоже коснулся лба Шелеста, и в его голове вспыхнул звук, резкий, пронзительный и почти болезненный. Шелест от неожиданности закричал и проснулся.

Ему запомнился этот сон потому, что, немного придя в себя, он написал свою первую песню. И не только текст, но и музыку тоже — она вдруг начала сама собой играть в голове, и Шелест ловко изменял ее, убирал лишние звуки, добавлял новые, оттачивая мелодию до совершенства. Оставалось лишь найти соответствие в звучании музыкальных инструментов и, конечно, научиться играть.

С тех пор сочинение песен стало неотъемлемой частью жизни Шелеста, хотя оказалось, что после травмы, пережитой в раннем детстве, его пальцы неспособны ни перебирать струны гитары, ни пробегать по клавишам синтезатора. Во всяком случае, в нужном ему темпе.

Но сейчас его занимало не прошлое, а настоящее. Сабрина говорила так, словно приходила в чужие сны как дорогая гостья и, если хотела, перестраивала их на свой лад: почти все истории начинались с фразы «и тогда я к ним подхожу», а уже потом с несчастными происходили всякие ужасы. При этом Сабрина ни разу не произнесла слова «сон».

Шелесту очень хотелось поговорить на эту тему с Ют, однако та, исполняя свое обещание, сидела на голове у Сабрины.

Наконец девочка остановилась и объявила:

— Мы пришли!

Шелест перевел взгляд на пространство, простирающееся впереди. Растительность постепенно редела, вдали виднелись песчаные холмы.

— А зачем мы сюда пришли? — спросила Сабрина.

— Нам надо перейти эту пустыню, — сказал Шелест.

— Нельзя, — покачала головой Сабрина. — В этой пустыне страшно. Скорпионы и монстры всякие.

— Мы справимся.

Ют вспорхнула с головы Сабрины и, облегченно вздохнув, уселась на плече Шелеста.

— А зачем вам туда? — поинтересовалась Сабрина.

— Мы идем в Вавилон. Знаешь, что это такое?

— Знаю, — протянула Сабрина. — Там принцесса живет.

— Принцесса? — вскинул голову Шелест. — Откуда ты знаешь?

— Ну мы с ней виделись, конечно! — пояснила Сабрина, помахивая кленовой веткой. — Она мне пела.

У Шелеста возникла масса вопросов, но произносить их вслух он не стал. Цель его путешествия находилась совсем близко. Впереди маячил последний этап.

— Мы пойдем, — сказал Шелест. — Нам надо пересечь эту пустыню.

— Не пущу.

Сабрина насупилась и сложила ручки на груди. Ветка, зажатая в ее пальцах, опасно подрагивала.

— Вот так незадача… — Шелест посмотрел на Ют.

Та явно забеспокоилась. Сабрина, хоть и выглядела безобидной, при желании наверняка могла преградить им путь.

Шелест наклонился к ней и миролюбиво спросил:

— Почему не пустишь?

— Я ничего не получила взамен, — заявила Сабрина. — А за плату я ничего не беру. Поэтому вам не пройти.

— А принцессу пропустила? — поинтересовался Шелест.

— Да. Но она мне пела.

— Так давай я тоже спою.

— А ты можешь? — так удивленно воззрилась на него Сабрина, словно он предложил в одиночку уложить целую армию вооруженных солдат.

— Почему бы и нет, — улыбнулся Шелест. — В бездонном пространстве царствуют тени, цели достигнуть воины хотели… — начал он, на ходу придумывая текст и мелодию.

Он пел, постепенно вкладывая в песню историю о том, как были пройдены первые этапы пути к Вавилону. Ют, не желая видеть реакцию маленькой девочки на очередной пафосный треп (и как Шелест умудрился превратить вполне душевную беседу с Белениусом в «свет путеводный во мраке сиял, на землю святую он нам указал»?), закрыла лицо ладонями. А когда Шелест умолк и она посмотрела на слушательницу, то, к своему изумлению, увидела, что глаза той восторженно сияют.

— Здорово! Жаль только, музыки пока нет. Но потом будет. Можете пройти, — сказала Сабрина и протянула Шелесту кленовую ветку. — С ней пройдешь!

— Хорошо, спасибо, — кивнул Шелест, немало заинтригованный ее словами о музыке. — Ну, мы пойдем?

— Только спой мне потом еще раз, — попросила Сабрина.

— Обязательно!

Они попрощались с Сабриной и торопливо двинулись к пустыне. Силуэт маленькой девочки с рожками на голове еще долго смотрел им вслед.

Когда под ногами уже стелился песок, Шелест рассказал Ют о своем предположении, что Сабрина посещает сны людей.

— Сны? А с виду не скажешь, что она приносит кошмары, — проговорила Ют. — Хотя я тоже об этом думала. Она рассказала сон, который был очень похож на мой. Знаешь, что я думаю? Если мы все-таки дойдем до Вавилона, нам все объяснят. Тогда-то уже скрывать будет нечего, правда?

— Конечно. Дойдем, куда денемся, и все узнаем, — сказал Шелест, помахивая кленовой веткой в точности так же, как это делала Сабрина.

— Как она может нам помочь? — посмотрела на нее Ют.

— Может, это что-то типа оберега, — Шелест тоже смерил ветку любопытным взглядом. — Посмотрим. Кстати, знаешь, что такое «Флайт»? Это означает «страх». Учитывая, что дальше в указаниях говорится «граница со страхом в тот город ведет», сдается мне, что последний этап будет не из легких.

Палящее солнце било в глаза, хотя жара была щадящей — по крайней мере, по представлениям Шелеста о настоящих пустынях. Ют и вовсе чувствовала себя прекрасно: она не переносила холод, но очень легко терпела жару.

Поначалу песчаные холмы преодолевались довольно легко, и за короткое время Шелест и Ют прошли большое расстояние. Но чем дальше они продвигались, тем сложнее становился путь. Уже не холмы, а настоящие песчаные горы возникали перед ними едва ли не на каждом переходе. Перелезать было непросто. Ют могла перелететь, а Шелесту приходилось бороться с песком, который попадал в обувь и под одежду, вызывая неприятные ощущения.

Через некоторое время они наткнулись на скалу бурого цвета, гордо высившуюся среди пустыни, словно надгробие, и решили сделать привал.

— Наконец-то что-то твердое, черт возьми! — устало выдохнул Шелест, усаживаясь на песок и облокачиваясь на камень. — Все. Меня не кантовать…

— …сказал Шелест, решивший во что бы то ни стало дойти до Вавилона, — язвительно закончила Ют.

— Ненадолго, — улыбнулся Шелест. — Дай мне десять минут.

— Можно и подольше отдохнуть, — сказала Ют.

— Наверное, — Шелест прикрыл глаза. — Слушай, Сабрина говорила о принцессе, это означает, что в Вавилоне королевская власть. Как они нас примут?

— Мне кажется, что хорошо. Белениус же сказал, что тебя там назовут этим… Воином света. А перед этим, — добавила Ют, — он сказал, что так там называют тех, кто ценой своей жизни защищает город.

— Защищать Вавилон? Звучит заманчиво, — Шелест посмотрел вдаль, на бесконечные песчаные холмы. — Правда, непонятно, каким именно способом, я ничего такого не умею…

Он зевнул и закрыл глаза. Не то чтобы его сильно клонило в сон, но он счел, что уж лучше поспать сейчас, чем потом резко отрубиться от недосыпания и поджариться на солнце.

Шелест задремал, но окончательно провалиться в сон ему помешал истошный вопль Ют. Шелест в панике взвился на ноги.

— Что случилось?

Ют, вцепившись в его волосы что было сил, пыталась что-то сказать, но никак не могла справиться с заиканием и ограничилась тем, что указала вниз. Шелест посмотрел под ноги и увидел на песке трех довольно больших скорпионов, неспешно перебирающих лапками как раз по тому месту, где он сидел несколько секунд назад.

— Опасно, — пробормотал Шелест. — Хотя пустыня никогда не слыла безопасным местом. Но вопить-то так зачем? — он тяжело вздохнул и уселся немного подальше.

— Т-ты что, не б-боишься? — пролепетала Ют, не отпуская его волос, будто длинные светлые пряди в случае чего могли спасти ей жизнь.

— Не панически. Они вроде опасны, так что надо быть настороже.

— Смерть от их яда долга и мучительна! — зловеще проговорила Ют. Ее голос все еще подрагивал, а взгляд не отрывался от членистоногих, которые очень некстати решили приостановить свой путь.

— В самом деле?

— Не знаю уж, как для людей, а для фей именно так!

Шелест снова вздохнул. Ему не нравилось, когда Ют вела себя так, словно вот-вот сойдет с ума от страха.

Он несильно сжал в кулаке хрупкое тельце отчаянно протестующей Ют и, силой заставив ее расстаться с его уже изрядно потрепанными волосами, стал держать ее не так уж далеко от трех скорпионов.

— Шелест, ты что делаешь?! Прекрати!

— Перестань, если они и бросятся на тебя, то сначала наткнутся на мою руку, — сказал Шелест. — А со страхом надо бороться. Вообще, забудь, что они здесь есть. Давай я тебе спою что-нибудь успокаивающее?

— Менестрель, — буркнула Ют, не сводя глаз со скорпионов. — Пой, если хочешь, мне все равно.

Шелест улыбнулся. Он знал, что Ют нравится, как он поет, даром, что она всегда критиковала его бравые тексты за вопиющую бессмысленность.

— Нам будет послан спасительный знак, — пропел Шелест на бодрый мотив. — Эхо сраженья отзовется в веках… — сочинял он на ходу. — Грусть растворится, развеется страх… Наш гимн заглушит поверженный мрак!

Ют вскрикнула, и Шелест от неожиданности выпустил ее. Он и сам готов был вместо последнего слова издать вопль.

На его лице и руке внезапно оказались капли темной жидкости. Не составляло труда догадаться, в чем дело — достаточно было бросить взгляд в сторону. Казалось, троих скорпионов разорвало изнутри.

— П… почему? — еле выговорила Ют, прижавшись к шее Шелеста и в ужасе глядя на то немногое, что осталось от членистоногих. От страха она даже не смогла, по обыкновению, прокомментировать неуместность песни.

— Неужели им так не понравилось мое пение? — проговорил Шелест полушутя-полусерьезно, но слова повисли в воздухе.

Он не знал, что его напугало больше — вероятность того, что их с Ют постигнет та же участь, или что он, Шелест, каким-то образом причастен к произошедшему. Эта мысль сразу же пришла в его голову и наотрез отказывалась уходить, хотя он и понимал, насколько она абсурдна. Но что вообще могло возыметь такой эффект? — думал он. Не пение же, в самом деле.

— Давай пойдем отсюда, — шепнула Ют.

Шелест с помощью песка убрал с пальцев и щеки то немногое, что осталось от скорпионов, покрепче сжал в руке кленовую ветку, данную Сабриной, поднялся на ноги и в полном молчании продолжил путь. Ют осталась сидеть у него на плече.

Он вновь и вновь прокручивал в уме случившееся, пытаясь воссоздать в памяти все до мельчайших подробностей. Но после многократной прокрутки одного и того же ничего дельного не выявлялось. Держал в руке Ют, запел… Пейзаж оставался недвижимым. Что могло случиться? На мгновение ему подумалось, что к этому причастна ветка, данная Сабриной, но как мог обычный прут с кленовыми листьями разорвать скорпионов?

Через некоторое время вдали показалась горная цепь, но до нее было такое большое расстояние, что, наверное, очень высокие горы казались незначительными булыжниками.

— Может, за этими горами Вавилон, — сказал Шелест.

— Твой голос звучит не слишком весело, — ответила Ют. — Почему ты смотришь вниз? В твоем обычае побежать вперед, потому что…

— Тихо! — Шелест предупреждающе поднял руку.

Ют сразу умолкла и тоже уставилась вниз.

Шелест не сбавлял размеренного шага, внимательно наблюдая за песком. Несколько минут назад ему начало казаться, что он стал мягче, что под ним неведомая пустота. Смутное предчувствие чего-то страшного враз усилило зародившуюся тревогу.

— Держись покрепче, — шепнул Шелест.

Ют, вняв предупреждению об опасности, изо всех сил ухватилась за его волосы. Сделано это было очень вовремя. Едва она оценила свои силы и решила, что при случае обязательно удержится, как Шелест, изо всех сил оттолкнувшись от земли, отпрыгнул в сторону.

Там, где он находился секунду назад, пески разверзлись, и из их недр на поверхность вырвалось что-то огромное. Шелест увернулся только по чистой случайности. Песок попал ему в глаза, и разглядеть что-либо не представлялось возможным, но он наугад рванул вправо и счастливо избежал смерти.

— Шелест! Шелест, в сторону! — отчаянно пропищала Ют.

— Я ничего не вижу! — тер глаза тот.

— Вправо!

Шелест отшатнулся. Глаза слезились, но он все же сумел разглядеть, как вверх снова взметнулся песок — очевидно, неведомый зверь нырнул обратно.

— Так, — к Шелесту, наконец, вернулась нормальная видимость. Сердце его гулко билось. — Где оно теперь? Что это вообще такое?

— Эт-то надо в-видеть…

— Скорее, надо думать, что делать, — скороговоркой проговорил Шелест, оглядывая песок. — Я уверен, до Вавилона осталось совсем чуть-чуть.

— Ты столько не пробежишь! — воскликнула Ют.

— Это мы еще посмотрим, — Шелест с вызовом улыбнулся далекой горной цепи. — Ют, приготовься.

— Не смей!

Ее голосок перешел в испуганный визг. Существо опять показалось на поверхности, и в этот раз Шелест предусмотрительно прикрыл глаза рукой. А когда отвел ладонь в сторону, смог взглянуть в лицо опасности.

Впрочем, это сложно было назвать лицом. Огромная — не меньше пяти метров в длину — тварь неопределенно-темного цвета обладала широкой мордой, на которой не было ни глаз, ни носа, ничего. Лишь громадная пасть, полная неимоверно длинных, острых как иглы зубов.

Пока Шелест созерцал это чудовище, похожее на безобразную глубоководную рыбину, из пасти монстра вырвался гортанный вопль.

— Ют, Сабрина говорила, что с этой веточкой мы пройдем, — на смертельно бледном лице Шелеста мелькнула глупая улыбка. — Эй, глянь, что у меня! — он помахал кленовой веткой.

Монстр этого явно не оценил и, снова издав свой жуткий вопль, бросился на Шелеста.

— Больше никогда не буду верить детям! — прокричал Шелест, удирая со всех ног.

Ют, изо всех сил держась за него, обернулась и сообщила неутешительную новость:

— Он догоняет!

Шелест увеличил скорость, про себя подумав о том, что за такой забег на школьных соревнованиях он бы наверняка получил первое место и был торжественно спроважен на какую-нибудь олимпиаду.

— Шелест!

Голос Ют был пропитан паникой, и Шелесту даже не надо было спрашивать, что происходит за его спиной. И так яснее ясного — чудовище совсем рядом. А до гор было далеко, и никто не говорил, что у них его ожидает спасение.

Шелест резко затормозил и, в последний момент увернувшись от чудища, проехал несколько метров по песку. Он понял, что убежать не получится.

Все еще лежа на земле, Шелест, словно завороженный, смотрел, как рядом в небо взметается песок. Совсем скоро чудовище снова выпрыгнет неизвестно откуда, может, даже прямо под ним. Страх и паника не мешали отдаваться таким мыслям, как проигрыш, неспособность пройти по своему пути. Под их давлением Шелестом завладело только одно чувство: желание действовать. Убрать чертову рыбу со своей дороги.

Почувствовав под собой колебание, Шелест поднялся на ноги и, не обращая внимания на недоуменные крики Ют, понесся в обратную сторону. Он знал, что тварь по-прежнему гонится за ним, но под песком.

Шелест продолжал бежать и, наконец, увидел то, что искал: большой камень, похожий на тот, у которого несколько часов назад они сделали привал. Задним числом он засомневался, что сможет своевременно забраться на него, но раздумывать уже было некогда. Сейчас этот обломок скалы был его единственным спасением.

Шелест с разбега оттолкнулся и, к своему вящему изумлению, с легкостью запрыгнул на камень.

— Теперь оно не сможет вынырнуть прямо под нами, — Шелест с трудом восстанавливал сбившееся дыхание.

Чудовище вырвалось на поверхность в каких-то двух метрах от камня. По пустыне прокатился оглушительный вопль.

— Не умеешь — не берись! — вдруг разъярился Шелест. — Я…

Глядя на безобразную рыбоподобную тварь, собирающуюся броситься на него, он забыл, что хотел сказать. Но неожиданно почувствовал себя так спокойно, будто они с Ют все еще предавались отдыху, и он пел, чтобы ее отвлечь.

В мыслях он невольно повторил ту мелодию. И вдруг услышал ее наяву. Шелест не успел подумать, мерещится ему или нет, он наслаждался долгожданными звуками, мелодичными и мощными, которые так любил и которые так давно не ласкали его слух. Слова вырвались у него почти неосознанно:

Сбитая с толку Ют что-то пролепетала, но Шелест и сам видел, как монстр отшатнулся в сторону. Собственный вес заставил его опрокинуться на спину, он вскричал еще громче, и на этот раз это был вопль не только ярости, но и боли.

— Мраком окутана вечная даль, — снова запел Шелест, наслаждаясь необычным, потрясающим ощущением. Как будто внутри него возникло невообразимое количество энергии, и он щедро отдавал ее окружающему миру вместе со словами песни. Но что было чудеснее всего, он слышал музыку — казалось, она, не успевая возникать в его мыслях, выливалась в реальность. — Зловещих мелодий там вьется спираль. Мы встанем на бой, наша крепкая сталь…

Чудовище упало на песок, продолжая исступленно вопить. Однако, как ни странно, пения Шелеста и неизвестно откуда взявшейся музыки этот громкий рев не заглушал.

— … С врага соберет кровавую дань!

Шелест успел заслонить лицо руками, прежде чем на него брызнули кровавые ошметки монстра.

Музыка смолкла. Над пустыней повисла гробовая тишина.

— Это что было? — первой нарушила ее Ют. — Откуда взялась музыка?

— Я не знаю, — пробормотал Шелест. — Я просто представил ее и услышал… Или услышал, а потом представил… Кажется, моего пения тут живность вообще не переносит, — обиженно заключил он.

— Достал своим пением! — рявкнула Ют. — Что за вечная даль? Причем тут зловещие мелодии? Откуда сталь?

— Но и скорпионы, и эта тварь сдохли явно от пения! — Шелест предпочел обойти вопрос текста. — Или есть другие предположения? Надеюсь, — он сумрачно посмотрел на запачканные руки, — что эта дрянь не ядовитая. И что в Вавилоне нам смогут все объяснить, не то я…

На этот раз он не договорил потому, что в лицо неожиданно ударил яркий белый свет. Шелест инстинктивно зажмурился, а когда снова открыл глаза, горная цепь, маячившая вдали, исчезла.

Перед ним высилась сверкающая стена с огромными воротами. Все так, как он видел сначала в видении, а потом в книге Белениуса.

У ворот стояли люди, много людей в длинных белых одеждах. Человек, стоявший впереди всех, был хорошо знаком Шелесту. Именно он когда-то немо пригласил его сюда.

Его густые русые волосы выбивались из-под широкого белого капюшона, в левой руке был зажат длинный золотой посох, увенчанный скрипичным ключом. Лицо незнакомца сияло улыбкой. Слегка наклонив голову, он сказал:

— Добро пожаловать в Вавилон!