Металлическое чудовище

26. МЕСТЬ НОРАЛЫ

Норала схватила одной рукой меня за руку, другой – Дрейка.

Кулун распустил свой капюшон, откинул его на плечи.

Он сделал шаг вперед и протянул руки к Норале.

– Сильный мужчина! – восхищенно воскликнула она. – Приветствую тебя, мой нареченный! Но подожди минутку. Встань рядом с человеком, ради которого я пришла в Рушарк. Я хочу взглянуть на вас обоих.

Лицо Кулуна потемнело. Но Черкис улыбнулся со злобным пониманием, пожал широкими плечами и что-то шепнул сыну. Кулун мрачно отошел назад. Лучники опустили луки, вскочили, чтобы дать ему пройти.

Быстро, как язык змеи, взметнулось щупальце с пирамидами на конце. Пронеслось через расступившееся кольцо лучников.

Оно слизнуло Руфь, Вентнора… и Кулуна!

С той же скоростью свернулось и опустило двоих, которых я любил, у ног Норалы.

Потом взметнулось вверх, держа на конце алую фигуру Кулуна.

Огромное тело Черкиса, казалось, сморщилось.

Со стен послышались крики ужаса.

Раздался безжалостный смех Норалы.

– Тшай! – воскликнула она. – Тшай! Жирный глупец! Тшай тебе, Черкис! Жаба, поглупевшая от возраста!

– Ты думал поймать меня, Норалу, в свои грязные сети? Принцесса! Царица! Повелительница Земли! Ну, старый лис, которого я переиграла, чем будешь торговаться теперь с Норалой?

С провисшим ртом, со сверкающими глазами тиран медленно поднял руки – в позе просителя.

– Ты хочешь получить назад жениха, которого дал мне? – рассмеялась Норала. – Получай!

Металлическая рука, державшая Кулуна, опустилась. Положила Кулуна к ногам Черкиса; и, будто Кулун был виноградиной, раздавила его.

Прежде чем видевшие это смогли пошевелиться, щупальце нависло над Черкисом, который в ужасе смотрел на то, что было его сыном.

Щупальце не ударило его, оно притянуло его, как магнит булавку.

И как раскачивается булавка на конце магнита, так качалось большое тело Черкиса под основанием державшей его пирамиды. В таком висячем положении он подлетел к нам и повис не далее чем в десяти футах…

Невероятной, неописуемой была эта сцена… хотел бы я, чтобы вы, те, кто прочтет мой рассказ, увидели ее так же, как мы.

Живая металлическая змея, на которой мы стояли, угрожающе поднялась на всей миле свой длины; на стенах сверкают вооружением воины; террасы прекрасного древнего города, его сады и зеленые рощи, множество красных и желтых крыш домов, дворцы и храмы; свисающее тело Черкиса в невидимых объятиях щупальца, его седые волосы касаются основания пирамиды, руки его вытянуты, плащ с драгоценностями развевается, как крылья летучей мыши; на его побелевшем злобном лице выражение адской ненависти; а под ним город, и от него идет почти видимая, ощутимая волна огромного и беспомощного ужаса; вдали сторожевая колонна – и над всем этим бледное небо, и в его свете окружающие утесы кажутся многоцветными картинами.

Смех Норалы стих. Она мрачно взглянула на Черкиса, посмотрела в его дьявольские глаза.

– Черкис! – негромко сказала она. – Тебе приходит конец, тебе и всему твоему! Но ты увидишь этот конец.

Висящее тело устремилось вперед; взметнулось выше; опустилось на поверхность пирамиды, которой оканчивалась державшая его металлическая рука. Мгновение Черкис пытался вырваться; я думаю, он хотел броситься на Норалу, убить ее, прежде чем сам будет убит.

Но после нескольких отчаянных попыток понял их тщетность и с некоторым достоинством выпрямился, взглянул на город.

Над городом нависло ужасное молчание. Город будто сжался, закрыл свое лицо, боялся вздохнуть.

– Конец! – прошептала Норала.

По всему металлическому чудовищу пробежала дрожь. Вниз обрушился ураган молотов. Под их ударами рушились стены, разлетались, раскалывались, и вместе с их обломками, как блестящие мухи, разлетались вооруженные люди.

Сквозь брешь в милю длиной я увидел хаотическое смятение. И снова скажу: они не были трусами, эти люди Черкиса. С внутренней стены взметнулся дождь стрел, полетели большие камни – так же бесцельно, как и раньше.

И тут из открытых ворот устремились отряды всадников, они размахивали копьями и большими булавами; с яростными криками напали они на бока металлического существа. Я видел, как под прикрытием их нападения всадники в плащах устремились к спасительным утесам. Богатые и влиятельные жители города старались спастись; за ними по полям устремилось множество пеших беглецов.

Концы веретена отступили перед нападающими всадниками, сплющиваясь при этом; они походили на головы гигантской кобры, убирающиеся в капюшон. И вдруг с молниеносной быстротой превратились в две дуги, в две огромных клешни. Их концы перешагнули через нападавших; и, как гигантские щипцы, начали сжиматься.

Всадники теперь тщетно пытались остановить лошадей, повернуть их, бежать. Концы клешней встретились, кольцо замкнулось. Всадники оказались заключены в два круга в полмили шириной. И вот на людей и лошадей двинулись живые стены. В кольцах началось лихорадочное перемещение… я закрыл глаза…

Ужасно закричали лошади, кричали люди. Потом тишина.

Содрогаясь, я открыл глаза. На месте всадников ничего не было.

Ничего? Два больших ровных круга, поверхность которых влажно краснела. Никаких останков людей или лошадей. Как и пообещала Норала, они были втоптаны в камень, растоптаны ногами ее… слуг.

Испытывая тошноту, я отвел взгляд и посмотрел на существо, разворачивавшееся на равнине: огромное змееобразное тело из кубов и шаров, усаженное остриями пирамид. Его изгибы блестели на полях, на равнине.

Оно игриво развернулось и заплясало среди беглецов, давя их, разбрасывая в стороны, скользя над ними. Некоторые в бессильном отчаянии бросались на него, некоторые падали на колени и молились. Металлические изгибы неумолимо катились дальше.

Больше в моем поле зрения беглецов не было. За углом разбитой стены поднялась змееподобная фигура. Там, где она прошла, не осталось ни всходов, ни деревьев, ни зелени. Голая скала, на которой тут и там блестели алые пятна.

Вдали слышались крики и какой-то гром. Я понял, что это колонна разбивает укрепления с противоположной стороны. И как будто этот гром послужил сигналом, концы веретена задрожали, мы снова взметнулись вверх на сотню и больше футов. Назад устремилось войско молотящих рук, сливалось с породившим их телом чудовища.

Справа и слева от нас в веретене появилось множество щелей. В этих щелях закипели металлические существа; кружились шары, кубы, пирамиды. На мгновение все стало бесформенным.

И вот справа и слева от нас стояла армия причудливых гигантских воинов. Головы их на пятьдесят футов вздымались над нашей движущейся платформой. Они опирались на шесть колоссальных колоннообразных ноги. На высоте в сто футов эти шесть ног поддерживали громоздкое круглое тело, образованное из шаров. И от этого тела, которое одновременно было и головой, отходили десятки колоссальных рук в форме цепов – усаженные пиками балки, титанические боевые палицы, циклопические молоты.

И в ногах, в корпусах, в руках – всюду возбужденно горели маленькие глаза металлических существ.

И вот от них, от всего существа, на котором мы передвигались, послышался тонкий вой, торжествующий вопль пронесся по всему полю битвы.

И веселым ритмичным шагом чудовища пошли по городу.

Внешние стены под ударами металлических рук разлетелись, как под тысячами молотов Тора. По их обломкам, по вооруженным людям шагали существа, вдавливая людей в камень.

Весь город, кроме небольшой части, скрытой холмом, открылся моему взгляду. В краткое мгновение остановки я увидел толпы, заполняющие узкие улицы, люди бежали, топча упавших, перебирались через баррикады тел, набрасывались друг на друга.

Широкая ступенчатая улица из белого камня, как огромная лестница, поднималась на вершину холма прямо к обширной площади, вокруг которой толпились дворцы и храмы – акрополь города. По этой улице стремился живой поток, тысячи жителей Рушарка искали спасения в святилищах своих богов.

В одном месте поднимались большие резные арки, в другом стройные изысканные башенки, крытые красным золотом; дальше ряд колоссальных статуй, еще дальше множество стройных решетчатых мостиков, начинавшихся среди цветущих деревьев; сады, полные цветущими кустами, в них сверкают фонтаны; тысячи и тысячи многоцветных вымпелов, знамен, полотнищ.

Прекрасный город – крепость Черкиса Рушарк.

Его красота привлекала глаз; от него поднимался аромат цветущих садов – и крик агонии, какой вырывается у душ в Дисе.

Ряд разрушительных фигур удлинился, каждый гигантский металлический воин отошел от своих товарищей. Они сгибали многочисленные руки, боксировали с невидимым противником – гротескно, ужасающе.

Вниз обрушились молоты и булавы. Под их ударами здания раскалывались, как яичная скорлупа, их обломки погребали под собой толпы бегущих по улицам. Мы перешагивали через руины.

Снова и снова опускались страшные молоты. И город под ними рушился.

Огромный металлический паук полз по широкой улице, вдавливая в камень пытавшихся убежать по ней.

Шаг за шагом Разрушители пожирали город.

Я не испытывал ни гнева, ни жалости. Во всем моем теле бился торжествующий пульс, как будто я превратился в частицу уничтожительного урагана, как будто стал одним из этих грозных воинов, обрушивающих удары на город.

В голове зашевелились мысли, смутные, незнакомые, но как будто уловившие самую суть истины. Почему я никогда не понимал этого? Почему не видел, что эти большие зеленые штуки, называемые деревьями, уродливы, несимметричны? Что эти высокие башни, эти здания – отвратительные искажения?

Что эти маленькие существа с четырьмя отростками, которые с криком разбегаются внизу, – они отталкивающе ужасны?

Их нужно уничтожить! Все это уродливое искаженное безобразие нужно стереть с лица земли! Превратить в гладкие непрерывные плоскости, гармоничные дуги, в гармонию линий, отрезков, углов!

Что-то глубоко во мне пыталось заговорить, пыталось сказать мне, что это нечеловеческие мысли, не мои мысли, что это отражение мыслей металлических существ!

Это что-то пыталось достучаться до меня, объяснить, что оно говорит. И его настойчивость сопровождалась какими-то ритмичными ударами, будто били барабаны горя. Все громче и громче доносились эти звуки; я все яснее понимал бесчеловечность своих мыслей.

Эти звуки взывали к моей человеческой сущности, скорбно стучали в самое сердце.

Плач Черкиса!

Широкое лицо сморщилось, щеки обвисли; жестокость и злоба исчезли; злость в глазах смыта слезами. Из глаз струились потоки слез, грудь разрывалась от рыданий. Черкис смотрел на гибель своего города и своего народа.

А Норала безжалостно, холодно наблюдала за ним; казалось, ей не хочется пропустить ни тени его боли.

Теперь я увидел, что мы близки к вершине холма. Между нами и большими белыми зданиями на его вершине теснились тысячные толпы. Они падали перед нами на колени, молились. Рвали друг друга, пытаясь спрятаться в массе. Бились о закрытые двери святилищ, взбирались на столбы, толпились на золоченых крышах.

Всеобщий хаос – и мы его сердце. И тут храмы и дворцы раскололись, взорвались, разлетелись. Я мельком увидел скульптуры, блеск золота и серебра, сверкание великолепных шпалер – и повсюду толпы людей.

Мы сошлись с ними, наступили на них.

Ужасные всхлипывания прекратились. Голова Черкиса повисла, глаза закрылись.

Разрушители сошлись. Их руки свернулись, ушли в тела. На мгновение они образовали колоссальный столб. Потом снова изменили форму, прокатились по руинам, как расширяющаяся волна, вдавливая в камень все, над чем прокатывались.

Далеко впереди я увидел все еще играющего змея, он уничтожал немногих беглецов, каким-то чудом проскочивших мимо Разрушителей.

Мы остановились. Мгновение Норала смотрела на обвисшее тело того, на кого обрушилась ее ужасная месть.

Потом металлическая рука, державшая Черкиса, дернулась. Фигура в плаще отлетела от нее, как большая летучая мышь. Упала на плоскую вершину, где недавно находилось гордое сердце его города. Синим пятном среди всеобщего разрушения лежало разбитое тело Черкиса.

Высоко в небе появилась черная точка, она быстро росла – стервятник.

– Все-таки я оставила для тебя падаль! – воскликнула Норала.

С хлопаньем крыльев птица опустилась к телу, вонзила клюв.