Месть лорда-палача

Глава 4

— Шакир, дворняга подзаборная, ты просто не представляешь как я рад видеть твою рожу!

С громким злобным хохотом я набросился на этого ублюдка, пытаясь своим появлением и резким выпадом вперёд застать того врасплох.

Не получилось. Нужно отдать должное маленькому наркобарону: только я влетел, как он уже встал в стойку и приготовил для боя скимитар, оружие его родины. Длинный, изогнутый и заточенный лишь с одной стороны.

Опасное оружие... но точно не для ветерана войны. Меня протыкали копьями, резали топорами и ломали кости молотами. Я на подобных битвах собаку съел!

Ризиец попытался защититься от колющего удара и парировать мой меч в сторону. В ответ на его действия я своим выпадом довожу свою гарду до лезвия чужого оружия и ей же (гардой) толкаю меч противника вперёд, заставляя врага под собственной инерцией и весом развернуться, оставляя беззащитным его живот.

Мощный тычок правым локтём в зону солнечного сплетение заставляет противника болезненно замычать и рывком отступить назад, соблюдая между нами дистанцию.

Что, больно? Я хоть и слабак, но знаю куда ударить, чтобы было неприятно даже искателю. Всё же они тоже люди со свойственными нам слабыми местами.

Кстати об этом головорезе. Он отступил как раз к разбитому окну... откуда тут же получил мощный удар в спину! К сожалению не мечом, а головой Анхеля, что тут же приземлился на пол, вставая на ноги. Столь же быстро сориентировался и глава цеха, вновь вставая в стойку и ругаясь на своём языке на нас.

— Про маму было лишнее, — с оскалом говорю я удивившемуся ризийцу, чьим родным языком я владею словно его носитель.

Всё же все мои 17 лет я не просто амёбой дома лежал. Из-за слабого тела я учился управлению финансами, различным языкам и административным примочкам, что помогли бы мне или брату править лордством.

Всё же родители покинули нас неожиданно и наследником среди нас был по законам страны выбран самый старший. То есть я, родившийся на месяц раньше Анхеля.

— За оскорбление родителей он заслуживает смерти, — с холодным взглядом проговорил братец, вставая рядом со мной с оголённым мечом.

Вот теперь он не похож на добренького мальчишку. Это взгляд человека, которому уже приходилось проливать кровь. Не знаю скольких он успел за свою долгую жизнь умертвить, но его рассказы о походах на культистов Дьявола внушают уважение. Настоящие побоища!

Не теряя лишние секунды, мы рванули на нашу цель. Я по прямой, скрещивая мечи с «Бароном», а брат сбоку, стараясь зайти Шакиру за спину.

Меднокожий не был дураком и понимал как невыгодно сражаться на два фронта. А потому, убрав одну руку с рукояти скимитара, ударил освободившейся кистью мне прямо по животу. Даже среагировать не успел!

От подобного я с громким хлопком улетел назад, ударяясь об шкаф, что тут же сломался и обломками завалил мою тушку. Да уж, с мастерами-«Баронами» тягаться так себе затея. Они почти в два раза сильнее обычного человека, а я со своим начальным рангом и дефектными мышцами ему не ровня.

Брат же даже не шелохнулся на мой полёт, а продолжил наседать на противника, что успел развернуться и принять защитную стойку. И он даже не прогибался под наносимыми Анхелем ударами, хоть и был на ранг ниже брата. Но понятно, блондин сейчас после многолетнего застоя тоже не в лучшем состоянии, и даже его боевой опыт не может помочь превзойти эту собаку. Они были на равных.

Если бы не одно важное «но».

— А-а-а! — заорал Шакир, получая огненным шаром по своей спине, что сожгла его серую рубаху и оставила огромный ожог на коже.

Моё кольцо-артефакт, сияя красным светом, выпустило неплохой «довод» в этом бою после того, как я поднялся из обломков мебели. Хорошо, что ещё не успел продать эти артефакты, пригодились. Даже браслет заслужил похвалу в виде полировки, раз смог защитить меня от переломленных рёбер и ушибов магическим барьером. Это же, вроде, подарок мамы Джувии? Да, точно её.

Анхи не стал дожидаться когда противник придёт в себя и одним движением меча оставил широкие кровавые полосы на его руках, из-за чего одна из них дёрнулась и выронила холодное оружие, что тут же отлетело в сторону ударом ноги блондина.

— Сдаюсь! Я сдаюсь! — пересилив боль, выкрикнул ризиец, вставая на колени и зажимая кровоточащие раны на руках. — Я готов рассказать всё, что знаю! Глава стражи...

Договорить он не успел. Стоило ему встать на колени, а мне до него добраться, мои руки сразу же легли на его гладкую голову, а большие пальцы...

— А-А-А-А-А!!! — завопил ублюдок что есть мочи, чувствуя как мои пальцы выдавливают его глаза.

Ощущая адскую боль, что заглушила "дискомфорт" в спине, он своими повреждёнными руками попытался оттащить мои кисти от своей головы, но я был непреклонен и продолжал надавливать.

Но недолго.

Я почувствовал как меня схватили под подмышки и начали оттаскивать от жертвы. И так как это был Анхель, чья сила была в разы больше моей, он всё же смог выполнить задуманное, хоть и пришлось для этого постараться.

Через секунду мои волосы подловил прошедший ветер, и вот тело Шакира было обезглавлено, вместе с тем освобождая от мук этого пса.

Люмьер, что до этого лишь следил за нами и готов был вмешаться если бы нам угрожала серьёзная опасность, убрал в ножны свой идеально чистый меч. А затем, стоя возле разбитого окна, через которое он к нам и проник, посмотрел мне в глаза с удивлением и непониманием. Словно он увидел во мне нечто новое... и шокирующее.

Хотя почему «словно»?

— Господин, могу я узнать к чему была такая... жестокость? Он же сдался и был готов рассказать важную информацию, — и посмотрел на голову с искажённым от боли лицом и вытекающими из глазниц ручейками крови.

Глубоко вздохнув и вернув себе самообладание, я хлопнул Анхи по боку, и тот сразу же отпустил меня, недовольно смотря.

Ему тоже не нравились мои методы. Он предпочитал сразу избавлять противника от лишней боли, не мучая их. Даже с мечом в руках и находясь, как и я, по макушку в крови, он сохранил свою милосердную натуру. Я же стал более жестоким.

— Сейчас ты узнаешь чем хотел заняться этот пёсий сын и пожалеешь, что прервал меня, — спокойно сказал я телохранителю, поправляя помятый дублет и убирая брошенный меч в ножны. — Дождёмся Орикса с докладом.

Ждать даже и не пришлось. Все мы услышали как к нам по лестнице цеха подымается капитан. Понял я это по голосу. Не сдерживаясь, он громко и довольно разнообразно матерился. Даже зная что мы тут. А если этот громила так много сквернословит — дело точно дрянь.

Влетая в помещение, он с красным лицом, бешенным взглядом и вздутыми венами на теле тут же осмотрел всё помещение и увидел обезглавленное тело ризийца у себя в ногах.

И тут же со всей силы его пнул, от чего труп с проломленной от удара искателя грудиной отлетел в письменный стол, переворачивая его вверх дном.

Теперь уже Люмьер и Анхи глядели с шоком на Орикса. Этот постоянно спокойный в любой ситуации мужчина сейчас повёл себя как какой-то варвар в приступе безумства. И как же я понимал его сейчас.

— Мой лорд! — тяжело дыша, мужчина перевёл свой полный ярости взгляд на меня. — Посланные гвардейцы всё нашли! Преступники пойманы, а их товар уничтожен! Если вы знаете ещё места с их алхимическими мастерскими...

— Их всего четыре было в городе, это точно, — успокоил я разбушевавшегося громилу, что начал нормализовывать дыхание.

— Слава богам... — не удержался он от облегчённого вздоха.

А я же поморщился от упоминания этих идиотов.

— А... что за мастерские? — всё же спросил мой телохранитель, пытаясь понять что так взбесило его товарища.

Я же, переглянувшись с мрачным словно туча гвардейцем, посмотрел на своего телохранителя.

— Кровавая соль.

И после произнесённых слов у Люма настроение будто переключили. Его удивлённое лицо резко стало бледным как мел, а затем покраснело от нахлынувшей ярости. Анхель сам поморщился, понимая какая дрянь могла распространиться в нашем городе.

Кровавая соль — наркотик, что даёт в начале наслаждение, а затем мучительную смерть.

Сначала этот порошок дарит эйфорию. Через неделю же тело хоть единожды принявшее этот порошок начинает покрываться красными наростами, а также начинают разбухать вены. Ещё неделю спустя чесотка, лёгкая боль во всём теле и галлюцинации. Новая неделя, и боль становиться невыносимой, а люди начинают бредить и превращаться в самых настоящих безумцев. Лишь новая доза успокаивает негативные эффекты, чтобы вскоре ударить по жертве с ещё большей силой. В итоге у человека выпадают волосы, зубы, кожа становится блеклой, глаза лишаются зрачка, боль проходит по всему телу и жертва проводит ещё день в этой агонии, чтобы в конце наконец обрести покой.

Ни божественная энергия жрецов, ни силы светлых юнионов с магами не способны исцелить пострадавших: как обычных людей, так и искателей. Лишь снадобье из чёрного клевера способна на это чудо. Но это настолько редкое растение и столь же сложное в обработке и приготовлении, что цена на снадобье из него просто заоблачная.

— Я сказал, что ты пожалеешь, — спокойно проговорил я, смотря на шатена.

Для него этот наркотик особенно ненавистен — его родители стали жертвой этой дряни, вдохнув его из облака, образовавшегося после взрыва алхимической мастерской. На глазах Люма проявлялись все стадии и он же своими собственными руками прервал страдания любимых людей.

— И пожалел, — прорычал мужчина, смотря на труп и до хруста сжимая кулаки. А затем начиная медленно успокаиваться и приходить в себя. — Разрешите выйти на улицу? Мне надо... подышать.

— Разрешаю, — кивнув тому, я посмотрел на капитана. — Орикс, ты тоже. Только сначала скажи нашим, чтобы забрали все документы с цеха, а также все материалы из мастерских и перенесли всё в замок. Не смей ничего отдавать канцелярии.

— Будет исполнено, — чётко проговорил мужчина, в чьих глазах я увидел не только привычную сталь, но и уважение. После прошедшей операции жизнь в городе хоть немного, но наладиться, что радовало его.

Меня же... пока нет. Сделано ещё недостаточно. Мы только начали.

Однако от размышлений меня отвлёк пристальный взгляд.

— Теперь я понимаю, почему ты мне раньше не сказал о ней. Сколько людей погибло из-за этой дряни? — спокойно спросил братец, стоило всем уйти.

И то как он на меня посмотрел... он точно меня не отпустит, пока я ему, как он говорит, не «изолью душу». Не хочет, чтобы я держал всё в себе.

Тяжело вздохнув и поморщившись от пролетевших болезненных воспоминаний, я спокойным голосом начал своё объяснение, с каждым предложением скатываясь к хрипу:

— К началу его массового распространения, через год после твоего ухода, в городе уже было 10 000 жителей. Дела налаживались, я уже восстановил большую часть городской инфраструктуры и даже торговля с соседним лордством приносила хорошую прибыль. Но потом в одной из этих алхимических мастерских случилась внезапная поломка, и производство взорвалось... вместе с подготовленной солью. Из-за объёма этого "товара", кровавое облако заполнило весь город. Почти всё население Кадии тогда было поражено и многие после первых стадий решили покончить с собой. В итоге почти никого не осталось, — а затем мозг кольнуло и я вспомнил ещё один горький момент, из-за которого у меня руки задрожали, так как образ сделанного ими предстал перед глазами. — И... Анна... она просила... прости... я не смог...

Внезапно все образы исчезли, а телом я почувствовал тепло. Анхи обнимал меня, прижав к себе и ничего не говоря. Руки автоматически схватились за него, как за спасательный канат. Через время дрожь в руках прекратилась и я вернул себе самообладание. Поддержка дорогого мне человека хорошо успокаивала.

— Спасибо, — поблагодарил его за моральную помощь, а тот улыбнулся и кивнул, вскоре выпуская меня из объятий.

— Сейчас наше будущее другое, — попытался он меня приободрить. — Мы уже решили ряд проблем, что прямо сейчас влияют на ход истории.

— И надеюсь, что в положительном ключе, — устало сказал я, смотря через разбитое окно вниз. Даже улыбнулся, вспомнив как попросил удивлённого Люмьера с помощью своего атрибута бросить нас сюда. — Однако мы ещё не закончили. На сегодня у нас запланировано ещё много дел.

— Знаю, — присоединился ко мне за осмотром улицы Анхель, смотря на начавших проходить здесь бедняков и других зевак, смотрящих как несколько гвардейцев погружают в деревянную тележку стопки бумаг, папок и других канцелярских приблуд. — Ремесленники должны закончить с нашим поручением где-то через часа два. Чем займёмся до этого?

— Всё как по плану: переберём часть документов с цеха, продолжим проверку отчётов за прошлые месяцы, прикажем изъять из складов банд продукты и начать их подготавливать. Хотя есть ещё одна вещь, которую нужно успеть сделать до всего другого.

— И что это за дело, не требующее отлагательств?

Я же слегка отодвинул ворот дублета и, принюхавшись к себе, сразу скривился. Всё же лето на дворе, жарко.

— Помыться.

***

Кадия, трущобы

— Твою мать! Сука, ***, ***! — матерился лохматый мужчина с банданой на голове и потрёпанным мечом на поясе. Но ругался он тихо, чтобы проходящий мимо патруль стражи не услышал их в тёмном переулке.

Другие его товарищи тоже притихли, ждя когда законники пройдут мимо. И стоило тем удалиться, шайка из оставшихся после "чистки" головорезов облегчённо вздохнула. Всё они последние представители своих банд, что не были пойманы только из-за того, что были либо на задании, либо отдыхали в "своих" домах.

Сейчас же им приходилось прятаться по таким закоулкам, чтобы не попасться. Им даже стража не поможет, так как их глава «сел на измену», боясь что и его могут за шкирку схватить. Ведь дела, творимые им за всю его службу, не уступают по грязи самым авторитетным бандам.

Вот шайка и думала как разобраться со сложившейся ситуацией.

— Может, это, пойти сдаться? — предложил один из них, с красной повязкой на руке.

— Сдурел?! — прорычал крупный. — Думаешь тебя там по головке погладят и отпустят? Да *** там! Тебя там сразу в горы на добычу камня пошлют! Лет так на двадцать, не меньше!

— Так мы там сможем договориться! Надзиратели же там ещё более подкупные, чем стражники!

— Идея-то неплохая, — подтвердил бородач, что сидел рядом с этими двумя. Остальные же прислушивались к разговору.

— Вот-вот! — заухмылялся мужик с красной повязкой, что и подал идею о сдаче. — Мы сможем принести бабло и нас "случайно" потеряют. Ну или же мы там "умрём" под завалами. Не знаю, как они изощряются чтобы подделывать бумаги.

— И как ты с ними договоришься, если у тебя там всё отберут? Или всё в заднице пронесёшь? А может... Красный, у тебя что, схрон есть?

— Не твоё дело, Зуб! — рыкнул на здоровяка мужчина, злобно смотря на того.

— Успокойтесь! — выставил ладонь бородач перед двумя вспыльчивыми людьми. — Нам сейчас нужно работать сообща и думать как выбраться из этого дерьма. По отдельности мы тут застрянем. Навсегда.

И все замолчали. Они начали обдумывать новые варианты как выбраться из этой Ада. Да так, чтобы и рыбку съесть, и на...

Размышления собравшейся группы оборванцев прервались, стоило им увидеть фигуру, бесшумно зашедшую в этот тёмный переулок.

Лохмотья серых цветов с капюшоном и банданой на лице полностью скрывали личность пришедшего. Но ни его принадлежность, которую можно было легко определить по носимому им в качестве шарфа синему короткому тряпью на шее.

— «Хвост»? Что, тоже попёрли вашу конторку? — злобно гоготнул здоровяк, поднимаясь со своего места.

Он знал этих убийц, и что за хорошие деньги они могли убить любого. Точнее, любого преступника. Заказы на обычных горожан они не брали. Принципы, видите ли.

Медленно шагая, амбал дождался когда они с членом известной среди криминальных элементов гильдии убийц не подойдут друг к другу впритык.

— Или думали карманный лордик вашу базу не найдёт? Как видите, он даже «Глухарей» подсёк! Но ладно. Если хочешь присоединиться к нашей команде и попытаться с нами выбраться, то тебе стоит заплатить. Уверен, у таких, как вы бабло куры не клю...

— Осторожно! — попытался было предупредить товарища внимательный бородач, но было уже поздно.

Одним взмахом руки бандиту продырявили горло скрытым в рукаве кинжалом, и тот сразу упал на пол, захлёбываясь в своей крови и пытаясь заткнуть рану. Но следующий колющий удар в ухо достал до мозга своей цели и мгновенно умертвил мужчину.

Вся шайка, видевшая это, уже начала вставать... чтобы убежать. Никто не хотел вставать на пути у этой гильдии, что могла за ночь истребить втихую целую банду. Но снова было поздно.

Стоило только первым людям подняться, как на них с крыш двух домов, создавших этот переулок, попадали другие товарищи «хвоста», протыкая стоячих и убивая лежачих. Лишь бородач успел сориентироваться, доставая короткий поношенный меч и обороняясь против столь огромного количества убийц.

Сзади его прикрывал Красный, тоже успевший ускользнуть от атаки сверху и вытащивший два своих ножа.

Быстро оценивая ситуацию в виде хвостатых, зажавших мужчин в тиски с двух выходов, и параллельно отбивая точные удары членов гильдии в слабые места, бородач принял отчаянное решение: оттолкнуть своего союзника, и пока тот задерживает собой убийц, прорубиться через их строй и выскочить на свет, чтобы его поймали стражники. А там будь что будет!

Но только он хотел толкнуть товарища, как почувствовал резкую боль в виске. Её пронзил клинок развернувшегося к нему Красного, что на самом деле...

— Т-ты... — прохрипел свои последние слова бандит, видя как облик его "товарища" быстро растворялся словно мираж. Вместо него стоял человек в серых лохмотьях и синей тряпкой на шее.

Как только последний труп упал на холодный каменный пол, а пожитки шайки были забраны, «Синие хвосты» скрылись в тьме трущоб, возвращаясь на базу.

***

Немногим позже

Индрик

— Вы действовали слишком безрассудно! — не переставала ворчать Олли, сверля осуждающим взглядом мою тушку, валяющуюся в блаженстве горячей ванны. И параллельно этому наслаждению, я продолжал размышлять о том, как бы заткнуть словарный понос моей служанки. — Мало того, что самолично пошли руководить налётом на бандитов, так ещё и в своём состоянии вступили в бой с одним из них! А если бы вас ранили? Или того хуже, убили?! Вы представьте хоть как... м-м-м?!

Ничего лучше, кроме как подтянуть к себе за талию сидящую сбоку от ванны девушку и впиться своими губами в её, не придумал.

Накричать на Олли я не могу, ведь понимаю её беспокойство обо мне. Приказать закрыть рот близкому мне человеку, хоть и слуге, тоже не выход. А за рукоприкладство я бы сам себе свои руки и сломал. Меня воспитывали совсем по-другому.

Отец за косяки никогда нас с братом не бил, считая это плохим способом воспитания. Вместо этого он заставлял меня тренироваться до седьмого пота, так и наказывая, и развивая мои силы.

С Анхелем, которого распирает от энергии и восстанавливается он быстро, было интереснее. Его заставляли неподвижно сидеть на стуле и ждать, когда не нарисуют его портрет. А так как моя мама была человеком дотошным и любила подмечать любые детали в своих картинах, брату приходилось сидеть по три-четыре часа. Ну а мама Джувия же заставляла того обучаться игре на пианино, где тоже требуется большая усидчивость. Заодно с этими мучениями он тренировался контролю своего атрибута, учась сдерживать свои силы и не давать им манипулировать собой. И спасибо родителям за подобные "пытки".

И вот, не накричать, не приказать и без рукоприкладства. Пришлось использовать только этот способ.

И он подействовал на ура. Олли сначала возмущённо замычала, дрогнув всем телом и слабо сопротивляясь. Но быстро сдалась: руки её до этого отталкивающие меня в грудь теперь обхватывали мою неширокую спину, а глаза блаженно прикрылись. Было легко почувствовать как она постепенно наслаждалась таким напором с моей стороны. Ей понравилось ощущать на себе мою руку, крепко обхватившую талию, столь жадный поцелуй, забирающий у неё последний воздух. И, конечно же, мой дикий взгляд, желающий заполучить зеленоглазку всю, без остатка. Постепенно её тело всё больше ослабевало, отдаваясь накатывающему наслаждению.

И вот на этом моменте и пришлось закончить. Ещё немного и моя рука бы опустилась на её ягодицы, а вторая начала бы расстёгивать пуговицы на воротнике рабочего чёрного платья, к которому добавился длинный ворот. Молодой организм требовал овладеть этой женщиной.

Но разум вовремя остановил, напомнив о клятве, которую они с братом дали своим матерям. До своего совершеннолетия они не посмеют заниматься непристойными делами со своими служанками. Ну а поцелуй же таковым не считается. Это просто проявление любви или очень близкой симпатии. И укус тоже. Да-да, именно так.

Раскрасневшаяся девушка продолжала сидеть на своём стуле, держа руки на своей объёмной груди, что часто вздымалась и опускалась. Глаза её блестели и даже помутнели. Разумом она явно ещё не вернулась в нашу реальность, хех.

— Было вкусно, — и облизнулся на глазах у пришедшей в себя после этого жеста Олли.

Она тут же громко сглотнула и инстинктивно поправила свои очки, смотря мне в глазах с опаской. Непривычно ей чувствовать себя такой... уязвимой.

Я же решил воспользоваться ситуацией, начиная говорить серьёзным тоном:

— Но вернёмся к твоим причитаниям. Я знаю всю опасность, которая грозит мне от простой схватки и что в некоторых ситуациях меня не спасёт даже артефакт с барьером. И прекрасно понимаю, что ты очень беспокоишься за меня. Но я лорд. Моя обязанность заключается в том, чтобы защищать своих подданных. И если потребуется ради них, ради вас всех, поставить на кон свою жизнь и даже душу, я это сделаю.

Тем более, что подобное я уже провернул, рискнув всем. Отослал армии, открыл лазейку в телепортационной станции для Светоликой и тем самым спровоцировал её покончить со мной здесь и сейчас. Провокация была проведена успешно и наш с Барбадосом план увенчался успехом. Хоть и риск был просто огромным. И ради него полегло много народу...

Лицемер ли я, раз погубил столько моих людей ради попытки вернуть уже погибших?

А был ли у меня иной выбор?

— Я всё понимаю, — тяжело вздохнула девушка, опуская свою голову. При этом как самый настоящий профессионал продолжая мять мои руки, что всё ещё болели из-за резкого перенапряжения от битвы с ризийцем. Даже Анхи не смог до конца устранить весь дискомфорт. — Я знаю что у вас есть обязанности перед нами. Но унять своё беспокойство никак не могу. Прошу, поймите меня правильно.

— И прекрасно понимаю. Я тоже часто переживаю за моего дорого брата. Он мой единственный родственник и член рода. Самый близкий мне человек. И, хотя я знаю что он очень талантлив и довольно силён для своего возраста, моё беспокойство за него никогда не пропадёт. Просто... надо с этим смириться, — и тяжело вздохнул, морщась от промелькнувшего лица «Уриила».

Изуродовала Светоликая брата хорошо. И я говорю не только о глазах.

Но отвлёкся от воспоминаний весёлой мыслей:

— Как и с тем, что до своего восемнадцатилетия он продолжит избегать Анну. А потому уже ей придётся.

И злобно гоготнул, понимая как же тяжко этим голубкам. Анхи неравнодушен к служанке, но любовь ли это не знаю. А вот сестра Олли точно по уши влюблена в блондина, что даже специально провоцирует его. Строит глазки, старается физически с ним контактировать и даже юбку укоротила до самого минимума. Всё, лишь бы его взгляд был сосредоточен лишь на ней.

Её даже понять можно, ведь у той будет много конкуренток. Всё же брат всегда был популярен. Красив, добродушен, с приятным голосом, завораживающими своей кристальной чистотой голубыми глазами и с крепким накаченным телом.

В общем, завидный жених, на которого чуть ли охоту не хотели устроить аристократы, предлагая в невесты своих дочерей. Но родители кандидатуры все отвергали. Мол, он пока не может контролировать свой атрибут, а потому из-за него и гормонов может наворотить дел.

Вот от того Анна и старается, чтобы потом её Анхель не забыл. Глупая, не понимает что сама себе роет яму.

Олли, смотря на мою злорадную моську, покачала головой из стороны в сторону, успокаиваясь окончательно. Её осанка выпрямилась, а глаза вновь стали чистыми и умиротворёнными. И ещё эта улыбка на милом лице и эти круглые очки придавали образу моей служанки такой шарм...

— Стоп, — её два пальца легли на мои губы, стоило мне немного к ней подтянуться. На её лице заиграла ехидная улыбка. Язвительный характер дал о себе знать. — На сегодня лимит исчерпан.

— Какая ты жестокая, — с ухмылкой заметил я, плюхаясь обратно в воду и по привычке проводя рукой назад по волосам. — Значит завтра могу ещё раз тебя поцеловать?

— Эм... ну... — не нашла что ответить служанка, не ожидавшая подобной трактовки её слов.

— Не буду тебя мучить, — с ухмылкой ответил я, сразу же видя облегчение в её взгляде. Но неужто она думает, что я вскоре забуду об этом? — Давай сменим тему, Олли. Мне бы освежить воспоминания после долгого уединения, и потому... поразмышляем об искателях? Начнём даже с основ. Кто они вообще такие?

Девушка, радующаяся смене дискуссии, сразу же ответила на вопрос:

— Люди, превосходящие других своей физической силой, способностями в магии или стойкой волей. Каждый из идущих этим путём ищет свой — прямиком к пику сил, возможных нашими смертными телами. Мы все ищем способ достичь ранга «Абсолют», что лишь немногим уступает силе богов. Именно из-за наших поисков к этой вершине мы и зовёмся искателями.

— Верно, — и удовлетворенно кивнул, словно слушаю реферат ученицы. — На сколько основных путей нас делят?

— Три или четыре, — промычав, в итоге ответила девушка. — Маг, юнион и мастер. И ещё иногда к нам причисляют жрецов, так как у них такая же градация сил.

— Но то, как они развиваются, весьма... специфично, — не удержался я от смешка, вспоминая как жрец Муко делился историями о своих товарищах, служащих другим богам.

Да и Анхель тоже немного понарассказывал. Одни должны были медитировать на вершине горы, другие плавать в кипящей воде, ещё одни танцевать посреди кладбища. Бр-р-р!

— Не спорю, — кивнула служанка. — Я привыкла считать, что основных путей четыре, ведь их всех объединяет три источника силы.

— Разум, тело, воля, — и взглянул на Олли, что начала массаж моих стоп. Как же приятно! — Маги вроде тебя полагаются на расчёты, производимые в голове. Вам нужно подсчитывать каждую крупицу маны, каждую микроскопическую формулу, используемую для разных заклинаний. Однако благодаря этой силе разнообразия вы становитесь очень опасными противниками. Никогда не знаешь какие заклинания припрятал маг у себя в закромах. Так ещё и ваша способность использовать все магические атрибуты, ух!

И довольно ухмыльнулась. Хоть лишь и рассказывают о плюсах заклинателей, но так как ты принадлежишь к этой "касте", всё равно приятно. Но потом личико девы вернуло строгий вид, так как начались минусы.

— Разум и воля ваши приоритеты. И потому физические тела магов довольно хрупки. Безусловно, вы сильнее любого простого человека, но вот даже мастер-«Баронет» может легко отпинать слабых магов. И даже сильные вынуждены использовать магический барьер, так как без него они не выдержат удары противника. И это я не упомянул количество смертей и травм от экспериментов с магией. Даже придумывание нового заклинания для вас очень опасно. Тело, слабо поддающееся даже интенсивным тренировкам, ваша главная слабость.

— Я и так это прекрасно знаю, господин, — недовольно пробубнила Олли. — В защиту скажу, что наш организм, пропитанный маной, делает нас очень стройными и довольно симпатичными.

— Как и всех искателей. Чем выше ранг, тем ближе их "идеальность" к людям, достигшим вершины силы. Но как по мне, то ты уже достигла этого пика. Не могу себе представить как можно стать ещё прекраснее.

— Умеете вы сначала поиздеваться над человеком, а потом ему польстить, — проворчала шатенка, при этом улыбаясь как кот, объевшийся сметаной.

Но затем горько вздохнула. Она уже два года стоит на одной ступени «Барона» и просто не может никак продвинуться дальше. Как я и говорил ранее, моя семья никогда не занималась магами, потому у нас не было возможности нормально продвигать ей ранги.

Но сейчас... сейчас тут лежит и наслаждается ванной признанный архимаг Хорделита! Я изучал досконально магические формулы, создавал смертоносные заклинания и открыл даже несколько законов маны! А ещё...

— Олли, как насчёт вечером засесть со мной в библиотеке? Хочу освежить воспоминания по некоторым материалам, а то боюсь что работой, которой мы вскоре займёмся, я не смогу нормально оперировать.

— Как говорила ваша матушка: «Знания — это сила, которой можно повелевать теми, у кого есть только мышцы!», — хмыкнув, ответила зеленоглазка. А затем хитро улыбнулась, начиная томно говорить. — Я с превеликим удовольствием проведу с вами этот вечер.

— По тонкому льду ходишь, Олли, — хохотнул я, наблюдая как она слегка вздохнула, надеясь увидеть у меня другую реакцию. Насладившись её мимикой, я начал вылезать из воды. — Закончим на этом. Время поджимает.

Служанка поняла всё правильно. Быстро ополоснув и обсушив, она начала одевать меня в особый наряд. Туфли, брюки, жилет и даже рубашка — всё чёрное. Ни украшений, ни единого кольца. Лишь белые перчатки выделялись на наряде. Будто на них должно было акцентироваться всё внимание.

—Мой лорд... — с приподнятой бровью начала говорить шатенка, смотря как я машинально поправляю жилет. — Сегодня должно быть какое-то событие, раз вы так нарядились?

— Публичная казнь.

От произнесённых мной слов, девушка сильно нахмурилась. Она знала, что я сегодня убивал преступников, и принимала это как должное. Всё же мы живём в довольно жестоком мире, и ради защиты себя и близких иногда приходится убивать. Даже Олли и Анна прошли через это, чтобы могли без колебаний пользоваться своими способностями против людей, посмевших бы навредить нам с Анхи. Об их обучении наши мамы позаботились очень строго.

Но вот казнь совсем другое. Это не битва с врагом за жизнь. Это показательное убийство человека, что не сможет сопротивляться. Подобное ей было тяжело принять. Я же, как бы это жутко не звучало, привык. Хотя...

— Скоро ты узнаешь от других как она прошла. И когда услышишь что там происходило — узнаешь и о другой моей стороне, — и повернулся к ней, слегка улыбнувшись. — Но простой знай — я всё это делаю ради нашего лордства, моего брата и близких. В том числе и ради тебя, Олли. Прошу, помни это.

— Я приму любую вашу сторону, господин, — с серьёзным личиком проговорила Олли, смотря мне прямо в глаза.

Но пальцы её, сжавшие часть юбки, так и говорили о её нервничающем состоянии. Но несмотря на это, она говорила искренне.

Ты всегда была такой... всегда поддерживала меня и была одним из лучиков счастья. Ты заняла особое место в моей жизни.

И я не позволю тебе больше исчезнуть из неё.

— Я знаю. Но предупредить был обязан, — и улыбнулся ей напоследок.

Попрощавшись с ней на этих словах, я встретился у замковых врат с Анхелем, с которым мы после выхода разошлись каждый своей дорогой, чтобы заняться привычным для нас уже многие десятилетия делом.

Он — даровать надежду.

Я — отбирать её у других.