Мертвый Бойфренд (ЛП)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

15

К счастью, мама с папой спали в своей комнате. Я не смогла мы смотреть им в глаза. Я бы грохнулась в обморок и никогда уже не встала.

Как бы я объяснила им то, что сделала? Я даже самой себе не могла это объяснить.

Я стояла в темной кухне, не включая свет. Мне вдруг показалось, что моя сумка весит целую тонну. Я уронила ее на пол перед кухонной дверью.

В доме было очень тихо. Были слышны лишь мое резкое дыхание и гул холодильника. Я сделала пару шагов к кухонным шкафчикам. Мои кроссовки скрипнули по плитке. Я представила, что они покрыты кровью.

Я представила Блэйда, плавающего на боку в озере его собственной крови. Я понятия не имела, что кровь может так сильно пахнуть. У нее был резкий кисловатый металлический запах.

Я представила, как Блэйд поднимает голову из крови, глядя на меня. Кровь стекает по его лицу, густо покрывая волосы. Но он смотрит на меня сквозь кровь обвиняющим взглядом. Ему не было нужды говорить. Я могла прочесть на его лице ужас и злость.

Я затрясла головой, пытаясь прогнать ужасающую картинку. Зажмурила глаза. Интересно, смогу я остаться в этой тьме, без тех изображений?

Нет, по какой-то причине у меня перед глазами возникла Дина Фиар. Ее черные волосы развевались вокруг головы, словно от ветра. Ее губы были ярко-красными, ярче, чем кровь Блэйда.

В моем воображении, в моем воспаленном воображении она двумя руками подняла красную толстовку и помахала мне ею.

Почему она делает это? Почему я вообще о ней думаю?

В жутких историях о семействе Фиар множество убийств. Согласно легенде, Фиары знают, как убивать людей самыми отвратительными и болезненными способами.

Но я Доннелли. Мои предки из графства Уиклоу в Ирландии. Мы никогда не были убийцами… раньше.

По темным коридорам дома я направилась к лестнице в мою комнату. Опираясь на перила, я старалась идти как можно тише. Шуметь не хотелось.

Я осторожно закрыла за собой дверь спальни, в темноте пересекла комнату и рухнула на край кровати. Окно было открыто. Легкий ветерок нежно покачивал занавески. На ковер падал бледный свет фонаря с противоположной стороны улицы.

Сгорбившись на кровати, я смотрела на тени двигающихся занавесок. Не знаю, сколько я так просидела. Я не шевелилась. И почти не дышала.

В какой-то момент я впилась ногтями левой руки в свою правую ладонь. Вонзила ногти в кожу. Просто чтобы что-нибудь почувствовать. Просто чтобы почувствовать боль. Но я словно оцепенела. Моя рука была как мягкая губка. Я абсолютно ничего не чувствовала.

Я сидела и смотрела на тени, дрожа от ветра, дующего в окно. У меня в голове проносились картинки. Красные толстовки… реки крови… обвиняющий взгляд Блэйда… Я не могла их отключить.

— Я должна признаться, — сказала я вслух, нарушая глубокую тишину. — Я должна рассказать о том, что сделала. Я убила Блэйда. Я убила его.

Я разрыдалась. Опустила голову, закрыла лицо руками и плакала. Плакала до тех пор, пока все мое лицо и все руки не промокли от слез.

Меня прервали красно-синие проблесковые маячки. Я опустила руки и уставилась на слепящие огни за окном спальни.

Я услышала, как хлопнула дверь машины. Этот резкий звук вытащил меня из оцепенения. Я схватила упаковку салфеток и вытерла лицо. Затем я подошла к окну и выглянула на улицу.

Патрульная машина полиции Шейдисайда остановилась у нашей подъездной дорожки. Красно-синие проблесковые маячки придали нашей лужайке жутковатый фантастический, карнавальный вид. Я увидела, как на дорожку ступили два полицейских в темной форме.

У меня подогнулись ноги. Чтобы не упасть, я схватилась за подоконник. Сглотнула подкатившую к горлу тошноту. И еще раз. И еще.

Они здесь. Полиция уже здесь. Чтобы арестовать меня за убийство Блэйда.

Я бросилась в коридор и слетела вниз по неосвещенной лестнице. Так быстро. Полиция приехала так быстро. Моя жизнь закончится так скоро.

16

Крепко держась за перила, я остановилась у подножия лестницы. У открытой входной двери стояли двое копов. Из-за мигающих красно-синих огней у них за спиной казалось, что они то появляются, то исчезают.

Они молча смотрели, как я иду к двери. Их фуражки были сняты. У обоих были короткие черные волосы и темные глаза. Они могли бы быть близнецами, только тот, что слева, был сантиметров на тридцать выше, чем его напарник, и у него были черные усы.

Правая рука высокого полицейского лежала на кобуре, висевшей у него на поясе. Они оба стояли прямо, напрягшись, как будто ожидая проблем.

Я не собиралась создавать им проблемы. Я знала, почему они здесь, и знала, что у меня нет выбора — придется сдаться.

Я смотрела то на одного, то на второго. Их лица не выражали вообще никаких эмоций. Интересно, видели ли они, как я дрожала.

— Я… я знаю, почему вы здесь, — пробормотала я.

Их глаза расширились, они изучающе уставились на меня.

— Знаете? — спросил тот коп, что пониже.

Его напарник неловко заерзал.

— Я офицер Ривера, а это офицер Миллер. Мы проезжали мимо и увидели, что ваша входная дверь открыта, — сказал он. — Мы хотели убедиться, что к вам никто не вломился.

У меня перехватило дыхание. Я начала задыхаться, но попыталась спрятать это за кашлем.

Мне хотелось засмеяться. Станцевать от радости. Обнять их обоих.

— Боже мой, — сказала я, лихорадочно соображая. — Наверное, родители оставили ее открытой. Они… они были у друзей. Кажется, они вернулись домой совсем недавно.

Полицейские, кажется, успокоились так же, как и я. Миллер улыбнулся и кивнул. Ривера убрал руку от кобуры. Он провел рукой по своим коротким черным волосам.

— А может, это был ветер, — уже смелее сказала я. — Я весь вечер была дома и не видела, что дверь открыта.

— Проверьте защелку, — сказал Миллер. — Убедитесь, что она работает, как надо.

— Спасибо, что заметили, — сказала я, мое сердце все еще колотилось. — Я это очень ценю.

Они начали поворачиваться. Но Ривера остановился и показал на рукав моей рубашки. Я проследила за его взглядом и увидела там темное пятно.

Мое сердце замерло. Я с трудом заставила себя никак не реагировать.

— Это кровь? — спросил он, изучая пятно. — Вы порезались?

Я ткнула пальцем в рукав. Тоже изучила его.

— Это старое пятно, — сказала я. — Вряд ли это кровь. Не знаю, что это. Не отмывается.

Они оба отсалютовали мне, прикоснувшись ко лбам двумя пальцами. Затем развернулись и пошли по лужайке к проблесковым маячкам своей машины.

Я осторожно закрыла дверь и вздохнула с облегчением. Родители не проснулись. Я прислонилась к двери, закрыла глаза и попыталась усмирить свое сердце.

Они приходили не для того, чтобы арестовать меня за убийство.

Но они вернутся.

Я открыла глаза и пробежалась пальцами по темному пятну на рукаве. Все еще влажное.

— Нож! — Я произнесла это вслух?

Пятно крови напомнило мне о ноже, и я поняла, что не помню, что с ним сделала.

Орудие убийства.

В ужасе, в панике, в приступе безумного гнева я оставила его рядом с телом Блэйда? Просто бросила на землю и убежала?

Или я забрала его с собой?

Вдруг я представила, как роняю сумку. Моя сумка…

Я оставила ее у кухонной двери. Сделав глубокий вдох, я отошла от входной двери и направилась в кухню. Я схватила сумку за ручки и понесла ее в свою комнату.

Когда я взяла сумку вернулась паника, вернулся весь ужас от той жуткой сцены рядом с домом Блэйда. Перетягивание каната — мы с Блэйдом боремся за эту сумку… Если бы… Если бы только я не выпустила ее. Если бы Блэйд не перевернул сумку…

Нож бы не выпал. И я бы даже не подумала о нем… И не воспользовалась им.

Я опустила сумку на кровать и начала рыться в ней. Да. Он был там. Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы нащупать на дне нож, обхватить пальцами его рукоять и вытащить его. Он дрожал у меня в руках, как живой.

Держа нож перед собой, я открыла его. Серебристое лезвие блеснуло в свете лампы, крохотные капельки крови сияли, как драгоценные камни.

Кровь Блэйда. Словно загипнотизированная, я смотрела на лезвие. Смотрела на сияющие капли крови и потеки крови рядом с рукоятью. Смотрела, пока мне не захотелось кричать. Пока мне не захотелось взорваться.

Да. Я внезапно поняла, что просто взорвусь — меня разнесет на кусочки чудовищным выбросом ужасающей энергии — если я не сделаю что-нибудь. Если я не расскажу кому-нибудь.

— Я не вынесу этого, — слова сами сорвались у меня с губ. — Не справлюсь. Не смогу удержать все это в себе.

Я уронила нож на коврик у моих ног. Но блестящие капельки крови на лезвии продолжали стоять у меня перед глазами.

Я должна рассказать кому-нибудь, чтобы не взорваться. Я должна признаться в том, что сделала.

Джули. Я тут же подумала о своей подруге Джули. Она такая практичная, такая здравомыслящая. Она меня выслушает. Она не испугается.

Трясущимися руками я схватила телефон. На экране появилась клавиатура. Я начала тыкать в нее, пытаясь набрать номер Джули.

Она ответила после второго гудка.

— Джули? Это я! — закричала я высоким, пронзительным голосом. Слова выскакивали у меня изо рта, как будто меня тошнило ими в телефон. — Я убила его! Я это сделала. Помоги мне, Джули. Помоги, пожалуйста. Я убила его. Я сорвалась. Потеряла контроль. Я сорвалась. И убила Блэйда!

17

На последних словах я поперхнулась. Мое горло сжала невидимая рука, я не могла говорить. Задыхаясь, я прижала телефон к уху.

— Кто это? — спросил на другом конце хриплый женский голос, который я не узнала. — Барышня, это розыгрыш? Если это так, то не смешно.

Ой. Я посмотрела на экран телефона. Неправильный номер. Я позвонила по неправильному номеру.

— П-простите, — пробормотала я и нажала вызов, прежде чем она успела еще что-то сказать. Я бросила телефон в сумку.

Я рухнула на кровать и обняла себя. Я знала, что этой ночью не смогу уснуть. Я не знала, смогу ли я вообще когда-нибудь уснуть.

***

Похороны Блэйда прошли в небольшой многоконфессиональной часовне в Норт-Хиллз. Часовня была длинной и узкой, с темными деревянными панелями на стенах и низкими деревянными стропилами. Сквозь узкие грязные окна, расположенные высоко на стенах, внутрь проникал свет утреннего солнца.

На свету перед небольшим алтарем стояли две огромные вазы с белыми лилиями. Между ними стояла кафедра. А рядом с кафедрой находился гроб Блэйда, сделанный из сияющего темного дерева, которое в свете прожекторов переливалось фиолетовым.

Крышка гроба была снята, и со своего места, находящегося сбоку комнаты, я видела, что гроб был обит белым атласом. Мысль о том, что Блэйд безжизненно лежит в этой коробке, казалась мне нереальной.

Фоном играла органная музыка. Молча сновали люди. Людей было немного. Семья Блэйда не так давно переехала в город.

Я сидела между Джули и Мирандой. Джули сжимала мою руку и без конца спрашивала, в порядке ли я. Я кивала и вытирала слезы салфетками.

Мне казалось, что все это сон. Я смотрела на высокие цветы и блестящий темный гроб, вся сцена постепенно словно подернулась туманом, и я знала, что скоро очнусь ото сна и вернусь к реальной жизни. К реальной жизни с Блэйдом.

Но в переднем ряду сидели его родители. Они выглядели старше, чем я помнила. Я встречалась с ними лишь однажды. Они прижались друг к другу и всхлипывали, всхлипывали и качали головами, как будто не могли поверить, что это случилось.

Миранда чихнула. Звук эхом отразился от низких стропил. Несколько людей обернулись в нашу сторону.

Я осмотрелась и сосчитала. В часовне было всего то ли девятнадцать, то ли двадцать человек. На первых двух рядах друг к другу жались бледные печальные люди — родственники.

Я не увидела больше никого из нашей школы, кроме меня, Джули и Миранды. Обернувшись, я резко выдохнула, потому что увидела Ванессу, девушку-блондинку, с которой Блэйд был в клубе. Она шла по центральному проходу часовни, глядя прямо перед собой на гроб у алтаря.

За пару рядов от меня она обернулась. Увидела меня. Моргнула. Какое-то время смотрела на меня, вспоминая. Затем отвернулась.

Я почувствовала, как вспыхнуло мое лицо. Знает ли Ванесса? Она видела, как я взбесилась в клубе. Знает ли она?

Она прошла прямо мимо моего ряда, даже не взглянув на меня. Она села в третьем ряду, позади семьи, позади тех, кто всхлипывал, стонал и вытирал глаза.

Я тоже плакала. Органная музыка стала громче, потом стихла. Появился молодой священник, торжественно склонил голову. У него были темные волосы и черная борода, которую он теребил, произнося речь. На нем был коричневый пиджак и темные брюки. Верхняя пуговица его белой рубашки была расстегнута.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Начнем. Для тех, кто в часовне впервые, меня зовут преподобный Норман Преллер.

Его голос звучал успокаивающе, он очень мягко говорил в микрофон. Звук эхом отбивался от пустых сидений.

— Вынужден признать, что мне не довелось познакомиться с Блэйдом, — Преллер потер бороду. Из колонок раздался царапающий звук. — Но ко мне подошло столько людей, чтобы просто сказать, каким замечательным человеком он был, что я ощущаю из-за этой трагедии почту такую же боль, как те, кто его знал.

Да, это была трагедия.

Джули протянула мне еще один платок. Я скомкала старый и бросила его на колени. Я смотрела на открытый гроб, на белую атласную подкладку крышки и думала. Я не могла слушать мягкоголосого священника, который даже не знаком с парнем, которого я любила.

Я думала о той ночи, когда мы с Блэйдом припарковались на Ривер Ридж над Шейдисайдом. Внизу в свете полной луны блестела река.

Мы выбрались из моей машины и расстелили на траве одеяло. Потом мы лежали на спине, держась за руки, и любовались звездами. Это была ясная, волшебная, серебряная ночь.

Мы обнимались, целовались и говорили, говорили. Нам было так легко общаться. Как будто мы были знакомы всю жизнь. Блэйд рассказывал, что мечтает быть археологом. Он хотел жить в прерии, выкапывать кости динозавров и узнавать факты о далеком прошлом, которых никто до этого не знал.

Забавно. Я сказала, что моя жизненная цель — уехать из Шейдисайда. Это была моя единственная цель.

Блэйд стал меня дразнить. Сказал, что моя цель слишком простая. Что мы можем уехать из Шейдисайда в любой момент, если захотим.

— Давай уедем вместе, — сказал он, прикасаясь губами к моей шее. — Мы можем просто оставить записку родителям и направиться на запад. Что насчет Монтаны? Можем поехать в Монтану.

Я рассмеялась и ткнула его под ребра.

— В Монтану? Серьезно? Почему в Монтану?

Он поднял палец и ткнул меня в ответ.

— Тебе не интересна Монтана?

— Эм… нет, — сказала я. — Я никогда не думала о Монтане.

— Вот почему мы просто обязаны поехать, — сказал он и притянул меня к себе. — Или мы можем просто остаться здесь навсегда.

Это была удивительная ночь, ночь, которую я никогда не забуду. Я знала, что Блэйд говорит о побеге не всерьез, но мне было все равно. Я думала, что, может, когда-нибудь…

А теперь я была здесь, в темной душной часовне. Вместо звезд я смотрела на гроб Блэйда. Проповедь закончилась. Молитвы произнесены. Все встали в очередь к гробу, чтобы попрощаться.

Родители Блэйда стояли у стены. Его мама закрыла лицо платком. Его отец с бледным и угрюмым лицом нервно переминался с ноги на ногу. Сначала мимо гроба прошли родственники, пробормотав соболезнования родителям.

Я держалась позади.

— Я не хочу, — сказала я.

Джули и Миранда взяли меня за руки.

— Ты должна, Кейтлин, — сказала Миранда. — Разве ты не хочешь попрощаться?

Мне безумно захотелось признаться. Рассказать им, что я сделала. Я прикусила язык и подавила в себе этот импульс.

Я присоединилась к очереди к гробу. Джули и Миранда держались рядом со мной. У стены Ванесса пожимала руки родителям Блэйда, скорбно склонив голову. Я не слышала, что она говорила. Она обернулась и пошла по боковому проходу к выходу из часовни. На меня она не смотрела.

Все снова стало казаться ненастоящим. У меня было ощущение, что я плыву поверх всего, не на полу, даже не в этой часовне. Мне хотелось стать птицей, расправить крылья, взлететь высоко-высоко, оторваться от земли, улететь подальше от этой ужасной сцены.

Я плыла… плыла… Мое сердце колотилось, как у колибри.

И вот я уже стою у обитого атласом гроба, глядя на безжизненное лицо Блэйда. Это был и Блэйд, и не Блэйд. Его лицо было покрыто слоем макияжа. Его щеки были ярко розовыми. Волосы на голове слиплись.

А глаза… этот пустой взгляд… стеклянных глаз. Открыты. Почему его глаза открыты?

Я глубоко вдохнула и отстранилась. Мне не хотелось, чтобы он меня видел. Не хотелось, чтобы мое лицо отражалось в этих ненастоящих стеклянных глазах.

Кто-то застонал. Наверное, мама Блэйда. Кто-то позади меня громко всхлипнул.

Джули взяла меня за руку. Мы пошли мимо гроба. Но я сдавленно вскрикнула и остановилась. Остановилась и в ужасе уставилась на Блэйда, который моргнул своими остекленевшими зелеными глазами.

Его голова повернулась вправо, потом влево. А затем начала подниматься с белой атласной подушки.

Я охнула и зажала рот ладонями. Потом схватилась за Джули, потому что мои колени начали подкашиваться. Я открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука.

Может, мне это просто показалось? Мое чувство вины заставляет меня хотеть, чтобы он ожил?

Нет. Комната наполнилась криками и воплями ужаса, оханьем и недоверчивыми стонами.

— Нет… Нет… Не-е-ет… — рыдали родители Блэйда и вытягивали перед собой руки, словно пытаясь защитить себя. В центральном проходе грохнулась в обморок пожилая женщина. Никто не поспешил помочь ей. Все взгляды были устремлены к гробу.

Все смотрели на тело, которое медленно… как в замедленной съемке… медленно… село.

18

— Он двигается! Он вылезает!

— Он живой!

— Блэйд, ты нас слышишь? Блэйд?

— Боже мой! Это невозможно! Это безумие! Боже мой!

По часовне разнеслись напуганные голоса. Никто не двигался. Миранда и Джули попятились от меня. С бледными лицами и выпученными глазами они прижались друг к другу возле алтаря.

Я стояла, прижав ладони к лицу, застыла перед гробом, всего в паре метров от шевелящегося тела.

— Чудо! Чудо! Мой мальчик жив! — закричала его мама.

— Врача. Здесь есть врач? — крикнула какая-то женщина. — Нам нужен врач.

— Он жив! Уведите его отсюда! Он не умер!

Блэйд неуклюже поднялся, его губы были плотно сжаты, остекленевшие глаза смотрели прямо перед собой. Со своими розовыми щеками и накрашенными губами, он напомнил мне куклу чревовещателя. Мне вдруг показалось, что я в одном из этих фильмов-ужасов, где оживает зловещая и опасная кукла чревовещателя.

Конечно, он был мертв. Я убила его. Я видела, как он истекал кровью. Я знала, что он мертв.

Но вот он, Блэйд, мой милый мертвый Блэйд, сидит в своем белом перламутровом гробу.

Я смотрела, как он поднимает руку, медленно, как будто каждый сантиметр дается ему с ужасной болью, как будто самое малюсенькое движение для него настоящее испытание. Да, Дневник, его правая рука поднялась, и он повернулся. Развернулся к напуганной, замершей толпе людей, которые пришли похоронить его.

Остекленевшие глаза изучали толпу, скользя с его родителей на пару средних лет рядом с ними, с них — на пожилого мужчину, опирающегося на трость, все они застыли от изумления и недоверчиво смотрели на происходящее.

Он еще немного повернулся, сильно изогнув тело. Теперь он смотрел на меня. В его глазах отсутствовали зрачки. Глаза были полностью зелеными, цвета весенней травы.

Он уставился на меня и… и его губы задрожали. Его щеки покрылись пятнами. Он попытался заговорить. Попытался открыть рот и что-то сказать. Но его рот был зашит.

Он напряженно пытался, уродливо изгибая губы. Наконец, он сдался. По-прежнему глядя на меня, он поднял руку и указал в мою сторону. Показал на меня пальцем. Палец сначала дрожал, потом успокоился, и он показал на меня всем.

Я почти слышала его голос, почти слышала, как он говорит:

— Слушайте все, он убила меня. Она — причина того, что я труп.

— О-о-о-о-о! — Из моего горла вырвался стон. Я не могла смотреть на Блэйда. Я знала, что никогда не смогу забыть эти ярко-розовые щеки, сшитые вместе красные губы, пустые слепые глаза. Никогда.

— О не-е-ет! — издав еще один животный вопль, я развернулась, чтобы сбежать от его ужасного взгляда. И увидела стоящую посреди прохода фигуру. Всю в черном.

Дина Фиар.

Ее прямая черная юбка доставала почти до пола. Поверх темно-фиолетовой блузки на ней был надет черный жилет. Она стояла в проходе с вытянутыми руками, с крепко сжатыми в кулаки ладонями. И она что-то быстро бормотала себе под нос.

Ее глаза, спрятанные за совиными очками, безотрывно смотрели на тело.

Не разжимая кулаки, она держала руки прямо перед собой. В одном кулаке был зажат какой-то серебряный орнамент. Амулет в форме птицы с распростертыми крыльями.

Она держала амулет перед собой, запрокинула голову, ее губы быстро шевелились. И я поняла, что она с напряженным лицом говорит и говорит на каком-то странном языке.

Дина подняла амулет над головой, и тело пошевелилось. Она махнула кулаком, и тело взмахнуло рукой. Она двигала амулет вверх-вниз, и тело кивало головой.

Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что она его контролирует.

Бормоча немного громче, она двинулась по проходу в нашу сторону, вытянув руки перед собой, зажав в кулаке амулет-птицу. Она тяжело дышала. Ее глаза были прищурены, а челюсти — напряженно сжаты.

Дина Фиар оживила Блэйда.

— Дина! — выкрикнула я ее имя. — Дина, что ты делаешь?

Она проигнорировала мой вопрос и продолжила бормотать, быстро шевеля губами и не отводя глаз от шевелящегося тела. Она сделала еще один шаг к гробу. Сильно дернула руками, и тело вздрогнуло.

В часовне воцарилась тишина. Все смотрели на Дину, смотрели на тело, смотрели на тот ужас, что происходит под покровом тишины. Женщина, упавшая в обморок, приходила в себя на скамье сбоку. Две маленькие девочки, одетые в черное, громко плакали, прижавшись друг к дружке.

— Дина… — снова позвала я ее.

— Вернись, Блэйд, — бормотала она, подходя ближе. — Вернись сейчас же. Вернись. Вернись. По ее лбу и щекам струился пот. Амулет у нее в руке дрожал.

Она посмотрела на меня.

— Не мешай. Нужно сильно сконцентрироваться… нужно много энергии. Я… Я…

Ее глаза закатились, я охнула. Она издала сдавленный вздох. Ее колени подкосились. Руки взлетели в стороны. И она рухнула на пол часовни, сильно ударившись головой о деревянный пол. Амулет улетел под скамейку.

Дина не двигалась.

Вокруг раздались крики. Я обернулась к гробу и не увидела Блэйда. Неуверенно я подошла к алтарю, заглянула в обитый атласом гроб и увидела, что он лежит на спине. Его пустые глаза смотрели в потолок. Руки лежали вдоль тела.

Он снова был мертв.

Он не двигался. Его голова безжизненно утонула в атласной подушке. Он не дышал. Труп. Труп. Снова труп.

Мама Блэйда сползла на пол, прислонившись головой к стене. Ее муж пытался напоить ее водой. Но его руки так тряслись, что он пролил воду на жену.

Люди кричали. Люди плакали. Джули с Мирандой спрятались за одной из высоких ваз с лилиями. Они быстро говорили, одновременно, бешено размахивая руками.

К алтарю подбежал врач. Он заозирался, не зная, с кого начать. Подавленные люди сидели на скамейках. Мужчина на боковой скамье громко стонал, держась за сердце.

Врач стал на колени в проходе и наклонился над Диной Фиар. Он поднял ее запястье, пытаясь нащупать пульс.

Я двинулась к Джули и Миранде. Мы трое обнялись, держась друг за дружку, как будто пытаясь ухватиться за реальность, реальный мир, мир, в котором мы точно знали, что трупы не сидят в своих гробах. Джули вытерла глаза влажным платком. Ее щеки раскраснелись от плача.

На меня навалилось сразу множество ощущений. Паника, напряженность. Ожидание, что случится еще что-то невозможное. Оцепенение. Но больше всего страх.

Доктор потер безжизненную руку Дины своими ладонями. Я услышала, как Дина застонала. Поддерживая за спину, он помог ей сесть.

Она заморгала и затрясла головой. Ее черные волосы тут же упали ей на лицо. Она убрала их обеими руками.

— Слишком много энергии… — пробормотала она.

Врач что-то сказал ей на ухо. Я не расслышала, что именно. Если до этого в часовне было тихо, то сейчас все заговорили одновременно.

Врач встал, отряхнул колени своих темных брюк и пошел к мужчине, все еще прижимающему руку к груди.

Родители Блэйда стояли по бокам гроба, глядя на своего мертвого сына. Мама Блэйда что-то шептала ему. Она надеялась, что он снова встанет?

Я вздрогнула. Увидела, что Дина встает на ноги. Она схватилась за спинку скамейки, чтобы удержать равновесие. Ее очки погнулись. Лицо было белым, как полотно, а подбородок и губы дрожали.

Она поискала и нашла амулет в виде серебряной птички. Затем осторожно подняла его с пола и сунула в карман.

Неожиданно снова появился преподобный Преллер. Я не видела его с самого начала похоронной церемонии. Он часто моргал, и у него дергалась одна щека. По пути к кафедре он нервно поправлял рукава и прочищал горло.

— Дамы и господа, — начал он. Его голос утонул в нуле и криках. Он несколько раз постучал по микрофону. — Дамы и господа, внимание, пожалуйста.

В комнате стало тихо. Священник снова прочистил горло. Нервно поправил галстук. Его щека задергалась сильнее.

— Случился неприятный инцидент, — сказал он.

После этих слов все снова заговорили.

Неприятный инцидент?

Лицо Преллера покраснело. Он снова прочистил горло.

— Я должен сделать последнее объявление, — произнес он. — Погребение… состоится по расписанию. Все желающие приглашаются на Дубовое кладбище Шейдисайда. Семья попросила, чтобы я сказал вам, что поминок не будет. Они просят, чтобы вы позволили им пережить их опустошающую потерю в уединении.

— Но он не умер! — выкрикнул кто-то.

Это снова вызвало гул голосов. Я осознала, что зажимаю уши ладонями. Нужно было выбираться оттуда. Я больше не могла этого выносить.

Джули и Миранда оживленно разговаривали с Преллером, отчаянно жестикулируя и указывая на гроб. Я решила, что поговорю с ними позже.

По боковому проходу я направилась к выходу из часовни. Мне сдавило грудь. Было тяжело дышать. Мне был нужен свежий воздух. Нужно было пойти куда-то и поразмышлять. Нужно было сбежать.

Я была уже на полпути, когда заметила, что Дина Фиар наблюдает за мной. Я остановилась и повернулась к ней. Она что-то прожестикулировала, но я не поняла что. Казалось, она о чем-то умоляет меня. Выражение ее лица было напряженным.

Она сложила руки рупором у рта и крикнула. Но отбивающиеся от стен голоса заглушили ее. Я ничего не услышала.

Я помахала ей. Мне не хотелось разговаривать с Диной. Мне было необходимо сбежать. Я развернулась и побежала к выходу. Распахнув двумя руками дверь, я шагнула навстречу солнечному свету.

Яркий свет вынудил меня прикрыть глаза рукой. Я глубоко вдохнула теплый воздух и увидела на другой стороне дороги группу детишек, которые смеялись и гонялись друг за другом по детской площадке.

Я всхлипнула. Мне вдруг захотелось оказаться там с ними. Захотелось снова стать ребенком.

Я снова вздохнула и направилась к бетонному крыльцу часовни. Мимо меня пробежал парень в синих трениках и красной кепке с эмблемой «Ред Сокс», рядом с ним на поводке бежала небольшая коричневая собачонка.

Солнечный свет приятно грел мое лицо. Я оставила машину у обочины и немного погуляла. Я была потрясена, Дневник. Я была в шоке. Но, скорее всего, все, кто был на похоронах, были так же расстроены, сбиты с толку и напуганы, как и я.

Нарезав несколько кругов по Норт-Хиллз, я вернулась в машину. Мне нужно было ехать домой. Дорогу я вообще не запомнила.

Следующее, что я помню, была наша подъездная дорожка. А потом я через заднюю дверь вошла в кухню. Схватилась за кухонную тумбу. Меня знобило и подташнивало.

— Мам? Пап? — позвала я. Но они, естественно, были на работе.

Я вдруг осознала, что целый день не ела. Возможно, еда сможет меня успокоить. Я как раз направлялась в кухню, когда запищал мой телефон.

Я достала телефон и уставилась на экран. Новое сообщение. Номер мне был незнаком. Я перевела взгляд на сообщение и прочла:

«Это я. Дина. Его еще не похоронили. Еще не поздно».

19

Я уставилась на светящийся экран. Перечитала сообщение еще раз. Я знала, о чем говорит Дина. Мне не пришлось ломать голову над этим.

Я как будто снова увидела ее стоящей посреди прохода в часовне, напряженную, с вытянутым перед собой амулетом, сконцентрированную и бормочущую, бормочущую. И она заставила тело двигаться. Заставила Блэйда сесть. Заставила его повернуться и указать на меня. Смотреть на меня жуткими стеклянными глазами.

И я знала, чего она хотела теперь. Она хотела закончить оживлять Блэйда. Она хотела закончить то, что начала в часовне. Но зачем? Почему она хотела вернуть Блэйда?

Чтобы узнать, кто его убил? Она думала, что если вернет его, то он назовет своего убийцу? То есть меня?

От этой мысли я содрогнулась. Телефон выскользнул у меня из рук и упал на пол. Когда я наклонилась за ним, он снова запищал.

Пришло еще одно сообщение от Дины:

«Это срочно. Иди ко мне домой немедленно».

А потом еще одно:

«Не раздумывай. У тебя нет выбора».

Я положила телефон на шкафчик. Мне не хотелось держать его в руках. Не хотелось читать больше никаких сообщений от Дины Фиар.

— Она чокнутая, — вслух пробормотала я. Затем открыла холодильник, взяла бутылку апельсинового сока, поднесла ее ко рту и начала пить. Когда я закончила, я тяжело дышала, мою грудь словно сдавило.

Я любила Блэйда. По крайней мере, думала, что любила. Но я не хотела, чтобы он вернулся. Не хотела, чтобы он ожил. Ожил и рассказал всем, что я убийца, что я взбесилась и резала, резала, резала его.

Я знала, что если Блэйд вернется… если Дине действительно удастся оживить его. то моя жизнь будет кончена.

Как я могла остановить ее? Я понятия не имела. Я не знала, как ее остановить. Но я определенно не хотела помогать ей.

Я достала из холодильника миску салата с тунцом и начала вилкой запихивать его себе в рот. Я умирала от голода. Внутри меня словно был целый каньон. Это было ненормально. Я никогда не ощущала такого чувства голода.

Теперь все было ненормально. Все.

Люди никогда не перестанут болтать об этих похоронах. О теле, севшем в гробу. Это будет в новостях. Об этом узнаю по всему городу… везде. Главная сенсация… и жутчайшее воспоминание для всех тех, кто там был.

Я посмотрела на сообщение Дины на экране моего телефона. Мне хотелось схватить телефон и вышвырнуть его через заднюю дверь как можно дальше. Я хотела остаться одна и чтобы никто не мог до меня добраться.

Телефон зазвонил, и я подпрыгнула. Дина. Она не собиралась оставлять меня в покое. Она не собиралась давать мне ни единого шанса.

Какое-то время телефон продолжал звонить, пока у меня не сдали нервы. Я подняла его со шкафчика и прижала к уху.

— Дина, оставь меня в покое! — закричала я.

На другом конце установилась тишина. Затем раздалось:

— Эй? Кейтлин? Это ты?

— Джули? — сглотнула я. — О, привет. Я думала… кто-то ошибся номером.

— Кейтлин, ты в порядке? Ты ушла из часовни, ничего нам не сказав. Мы с Мирандой…

— Извини, — сказала я. — Мне нужно было убраться оттуда. Все это было так странно…

— Это было так ужасно, Кейтлин, — затаив дыхание, сказала Джули. — Когда тело Блэйда начало двигаться, я… Я подумала, что я в фильме ужасов. Мне никогда в жизни не было так страшно.

— Мне тоже, — сказала я.

— Я не могла даже закричать, — продолжала Джули. — Просто схватилась за Миранду и смотрела. Вокруг кричали, падали в обморок, плакали…

— Было ужасно, — согласилась я. — Самый настоящий кошмар.

— Никто не мог поверить своим глазам, — сказала Джули. — Священник… Зануда, правда? Он пытался все объяснить. Сказал, что просел пол и из-за этого двинулся гроб, но не тело. Он пытался всех переубедить.

— Это глупо, — сказала я. У меня заурчало в животе, и я открыла холодильник в поисках еды.

— Мы же не идиоты. Мы же видели, что произошло. Да, Кейтлин? Это не гроб наклонился. Блэйд сел. Он был мертв, но сел и пытался говорить, — ее голос дрогнул. Я услышала, что она закашлялась.

Он пытался рассказать всем, что я его убила.

— Джули, ты в порядке? — спросила я.

— Нет, не в порядке. Я никогда не смогу выбросить это из головы. Всегда буду видеть, как он с трудом садится в гробу. Буду видеть эти странные зеленые глаза. Как медленно поднимается его рука. Я никогда не смогу забыть это. Мне… Мне кажется, что я схожу с ума, Кейтлин. Ты правда думаешь, что его заставила сесть Дина Фиар?

— Не знаю, — ответила я. — Возможно. Она же Фиар, так? Эта семья знает о магии все. Ужасающей темной магии. Ты же сама слышала. Мы все слышали, что у некоторых из них есть странные силы. Тот амулет, что она держала…

— А еще она что-то бормотала. Боже, Кейтлин. Ты правда думаешь, что это она его подняла?

— Не знаю. Возможно. Может и она. Джули, об этом жутко даже говорить. Нужно попытаться как-то это пережить, — эти слова прозвучали абсолютно фальшиво.

Почему я не рассказала Джули о сообщениях Дины, о том, как Дина сказала, что еще не поздно? Не знаю. Наверное, думала, что если я никому не скажу о Дине, то она исчезнет. Все это закончится.

— Его не похоронили, Кейтлин, — сказала Джули. — Тело все еще в часовне. Родители не позволили его похоронить. Они были абсолютно не в себе. Кричали, плакали. Это было ужасно.

— В смысле? Что произошло?

— Они не отходили от гроба. Схватили тело Блэйда и начали его трясти. Говорили, что это может снова его оживить. Что он на самом деле не умер. Они видели, как он сел. Все это видели. И они не позволили похоронить его на случай, если он снова оживет.

— Ого. Ничего себе.

— Помнишь, там был доктор? Ты его видела. Он привел в чувство Дину Фиар. Ему удалось оттащить родителей Блэйда от гроба. С трудом. Наконец, он смог изучить тело.

— И что сказал доктор? — поинтересовалась я.

— Он сказал, что Блэйд мертв. Не дышит. Родители Блэйда начали кричать, чтобы доктор убирался вон. Преподобный Преллер начал кричать, чтобы все уходили. Пригрозил вызвать полицию, если все сейчас же не покинут часовню.

— Ого. И что дальше?

— А дальше стало еще хуже. Родители Блэйда схватились за гроб и заявили, что не сдвинутся с места. Преллер попытался оттащить их. Завязалась настоящая потасовка. Мы с Миранду поспешили убраться оттуда. Я больше не могла этого выносить и не хотела быть там, когда приедет полиция. Это было ужасно, Кейтлин.

— Ух ты, — я не знала, что еще сказать. Было сложно даже представить все это.

— Бедная Миранда, — продолжала Джули. — Как только мы вышли наружу, ее вырвало. Чуть на изнанку не вывернуло. Ее было очень плохо, и она пошла прямо домой. А я… немного побродила вокруг. В полном ступоре. Я все еще странно себя чувствовала, и меня трясло. Как будто все это пришло за мной домой.

— Джули, я чувствую то же самое, — призналась я.

— Хочешь прийти ко мне?

Я задумалась.

— Нет. Извини. Я, наверное, попробую немного поспать. Может, это меня слегка успокоит.

— Ну ладно. Позвони мне попозже. Когда проснешься. Хорошо?

— Хорошо, — ответила я и отключилась.

Я солгала. Я даже не собиралась ложиться. Я ехала к дому Дины Фиар.

Почему?

Не знаю.

20

Когда я свернула с Олд-Милл-Роуд на Фиар-Стрит, мою машину поглотили тени. Высокие древние деревья по обе стороны дороги сформировали над улицей арку. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь спутанные ветки.

Фиар-Стрит проходит в восточной части Шейдисайда. По одной стороне улицы в линию выстроились большие старые дома, большей частью из камня и кирпича. Большая часть из них расположена довольно далеко от улицы, спрятаны за широкими лужайками и высокими ухоженными живыми изгородями.

Это самые старые постройки в городе. Они были возведены богатыми поселенцами в конце девятнадцатого — начале двадцатого века. Среди этих поселенцев была и пресловутая семья Фиар (ходят слухи, что они практикуют странную темную магию).

Все дома смотрят на лес Фиар-Стрит — густые заросли высоких старых кленов, платанов и дубов — на молчаливый лес, протянувшийся на мили и почему-то всегда тенистый. Одна из легенд об этой улице гласит, что в лесу Фиар-Стрит отказывается светить солнце.

Столько темных историй.

Все в городе знают, что по ночам в этом лесу раздаются ужасающие завывания. Охотники замечали в нем странных, неопознанных стремительных существ, бегающих на двух ногах. В этом же лесу много лет назад были найдены мертвыми две сестры Фиар, все их кости исчезли. Под деревом остались лишь кожа и органы. Ни одной косточки.

Фу. Вот о чем я думала, Дневник, проезжая под высокими, сложенными аркой ветвями над Фиар-Стрит в поисках дома Дины Фиар. Фиар-Стрит выглядит такой нормальной и умиротворенной, даже милой. Но большинство людей в городе, даже те, кого не назовешь суеверными, по возможности избегают этой улицы.

В конце улицы, когда в зоне видимости оказались руины особняка семьи Фиар, я снизила скорость. Более ста лет назад величественный старый дом сгорел дотла в результате трагического пожара, поглотившего весь дом и всех его обитателей.

Многие говорят, что пожар вызвало зло, обитавшее в самом доме. Говорят, крики внутри дома продолжались несколько часов — и еще долго после того, как пожар был потушен.

Это случилось более столетия назад. И по сей день никто не разобрал обугленные останки дома. Ни у кого не возникло желания расчистить территорию или построить новый дом на этом дьявольском месте. Черный обугленный дом сгорбился на покатой лужайке, как какое-то мертвое гигантское насекомое¹ .

Дина живет в большом каменном гостевом домике позади особняка, почти спрятанном в лесу. Я припарковалась на краю дороги. Подъездная дорожка к особняку заросла бурьяном и была загромождена обгоревшим хламом.

Когда я шла по лужайке мимо руин особняка, меня чуть не сбил с ног сильный порыв ветра. Я попятилась, пытаясь сохранить равновесие. Меня словно предупредили, что не стоит подходить ближе.

Зачем я туда приехала? Почему я подчинилась приказу Дины и поспешила туда, где все говорило мне избегать ее, держаться от нее подальше. Все вокруг просто кричало об опасности. Так почему я принеслась в это запретное место, чтобы увидеться с этой странной девочкой, с которой мы даже не были подругами? Далеко не были.

Не знаю. Не могу объяснить.

Завыл еще один порыв ветра, и я наклонила голову и придержала волосы двумя руками. Мне пришлось обойти большую кучу пепла и пробраться через высокие заросли бурьяна.

Дом был двухэтажный, очень длинный, он оказался больше, чем выглядел с улицы. Несколько окон были занавешены. В остальных света не было. Стены были выполнены из серого камня. Косая черепичная крыша была выкрашена в красный. Похоже, единственным входом в дом была боковая дверь.

Я подняла руку, собираясь постучать, но дверь вдруг распахнулась.

В проеме стояла Дина. Я слышала, что из комнаты позади нее доносятся звуки рояля.

— Входи, — пропустила меня Дина. Она абсолютно не удивилась тому, что я приехала.

Она была в той же одежде, что и на похоронах. В той же плиссированной фиолетовой блузке, черном пиджаке, длинной черной юбке чуть ли не пола. Ее длинные волосы были стянуты сзади черной бархатистой лентой. На одном боку ее носа торчал крохотный серебряный паучок.

Я проследовала за ней по узкому коридору в большую гостиную. Ни в одной комнате не горел свет. Только одинокая настольная лампа тускло освещала пространство возле кожаного дивана. Звуки рояля стали громче. Напротив камина висели два огромных портрета мужчины и женщины, оба выглядели старомодно, привлекательно, но строго и не улыбались.

— Мои знаменитые предки, — буркнула Дина и жестом показала мне идти дальше.

Коридор вел мимо библиотеки. Сквозь высокое узкое окно туда просачивался солнечный свет. Я успела заметить высокие, до самого потолка полки, заполненные книгами, заваленный стопками книг письменный стол, кипы книг на полу.

Я не удержалась:

— Ты любишь читать?

— Да. Но это книги не для всех, — ответила она. — Только для тех, кто интересуется специфическими вещами.

— Например?

Она не ответила. Мы завернули за угол. Я осмотрела длинный коридор.

— Мы здесь совсем одни?

— Нет. Мои родители дома.

Коридор привел в большую комнату в задней части дома. Я зажмурилась от внезапно яркого света. Задняя стена дома оказалась стеклянной и выходила на лес.

За окном вдоль всего дома протянулся высокий бурьян. Мой взгляд зацепился за растущие посреди него весенние полевые цветы. Позади них я заметила густые заросли вечнозеленых кустарников.

Вдруг я услышала пронзительный крик.

Моргнув, я заметила на жердочке посреди комнаты попугая.

— Это Твити, — сказала Дина. — Мой любимчик. Разве он не красавчик?

Птица была красиво украшена красными, синими и зелеными перьями. Попугай подпрыгнул на жердочке, как будто был рад нас видеть. Он снова вскрикнул, чтобы убедиться, что привлек наше внимание.

Мои глаза выхватили большой аквариум на столе рядом с жердочкой попугая. У дальней стены стояла одинокая кровать. Еще здесь был письменный стол с ноутбуком, длинный загроможденный лабораторный стол, заставленный пробирками, трубками, как стол химика, а также кипами бумаги и электронным оборудованием, которое я не смогла опознать.

— Это моя комната, — сказала Дина. — Можем начать здесь.

— Начать что? — спросила я.

Она снова не ответила. Шагнула к лабораторному столу и что-то с него взяла. Когда она обернулась, я увидела, что это серебряный амулет в виде птицы, который был у нее в руках в часовне.

Дина подняла амулет, чтобы я могла хорошо его видеть. Затем она вошла в круг, нарисованный на полу.

— У нас мало времени, Кейтлин, — взгляд ее темных глаз из-за совиных очков остановился на мне. — Если мы хотим это сделать…

— Дина, я ничего не понимаю, — сказала я. — Ты должна рассказать мне, что собираешься делать.

Она закатила глаза.

— Вернуть Блэйда, конечно.

У меня отвисла челюсть. Я хотела запротестовать, но не могла произнести ни слова.

Дина повертела амулет в руке.

— Там, в часовне, я была очень близка, — продолжила она. — Ты сама видела. Ты видела, как близко я была. Но потребовалась очень сильная концентрация. Она отняла у меня слишком много сил.

Я не смогла сдержаться:

— Ты серьезно? — воскликнула я. — Ты заставила труп сесть. Но ты же не собираешься на самом деле полностью оживить Блэйда?

— Кейтлин, ты видела книги в библиотеке. В них говорится, как это сделать. Моя семья… мы кое-что знаем. И кое-что умеем.

— Это безумие, — сказала я. — Прости. Мне пора. Не знаю, зачем я вообще пришла.

— Я знаю, — произнесла она, преграждая мне выход. — Ты пришла, потому что хочешь мне помочь.

— Н-нет, — заикаясь, возразила я. — Неправда. Я не хочу тебе помогать. Потому что это безумие, Дина. Если ты не шутишь, то тебе нужна помощь. Если ты на самом деле думаешь, что можешь оживить Блэйда… — я запнулась. Меня бил озноб.

Дина сделала несколько шагов в мою сторону, опустив амулет.

— А если я тебе докажу?

— Что? Докажешь? — у меня загудело в голове.

— Если я докажу тебе, что могу это сделать, ты мне поможешь? У меня не хватит сил сделать это в одиночку. Ты поможешь мне, если я докажу тебе, что в состоянии сделать это?

— Нет. Ты не сможешь доказать это, — ответила я. — Прости, Дина. Я за тебя переживаю. Тебе нужно с кем-нибудь поговорить. Твои действия не имеют смысла. Я не смогу тебе помочь. Мне очень жаль.

Я направилась к двери. Дина схватила меня за локоть и развернула.

— Смотри. Я смогу это сделать. Я не чокнутая, Кейтлин. Я Фиар. Я умею делать ужасные вещи. Пугающие. Ты должна мне поверить. Смотри.

— Дина, подожди…

Она схватила попугая. Птица удивленно вскрикнула. Она сжала пальцы и стащила его с жердочки.

— Дина, прекрати! — закричала я. — Что ты делаешь?

Попугай закричал и начал вращать головой, пытаясь выбраться. Дина поднесла его к аквариуму — и погрузила птицу в воду. Она опустила его до самого дна и задержала там.

— Дина, нет! Что ты делаешь?

Я подбежала к ней. Схватила ее за руку. Попыталась вытащить птицу из аквариума. Но Дина оказалась сильной, и я не смогла с ней справиться.

— Что ты делаешь? — кричала я. — Что ты делаешь?

— Топлю попугая, — ответила она.

21

Птица боролась, пиналась лапками, вращала головой. Дина прижимала ее ко дну аквариума.

Я в ужасе попятилась. Повсюду разлетались брызги воды. Но уже через несколько секунд все снова стало тихо.

Попугай у Дины в руках обмяк. Она вытащила его. С его красивого оперения стекала вода. Он не поднял головы. Не шевельнулся.

— Попугай мертв, — безо всяких эмоций констатировала Дина. Она сжала птицу, как губку, и в аквариум потекла вода.

В этот момент, в этот ужасный, отвратительный момент я поняла, насколько опасна Дина. И одновременно я поняла, в какой опасности нахожусь я сама.

Она не просто безумна. Она взяла красивую птицу — своего питомца, своего любимчика — и собственноручно утопила ее, ничего при этом не почувствовав.

Я схватилась за горло. Меня затошнило.

— Теперь смотри, — зло рявкнула Дина. — Смотришь, Кейтлин? Что с тобой не так? Я тебе сейчас кое-что покажу.

— Прости, — сказала я. Мой взгляд был прикован к двери. Я не хотела смотреть на мертвую птицу. Я представляла ее в руках Дины на дне аквариума. Как она борется. Изворачивается и борется. И вот маленькие глаза вылезают из орбит. Ее легкие наполняются водой. Она делает свой последний вдох.

Дина положила попугайчика на стол. Вода стекала с его тела, образуя вокруг лужу. Дина подняла перед собой серебряный амулет. Она прижала его к животу птицы.

Я сделала глубокий вдох и заставила себя дышать нормально.

Дина что-то бормотала, без конца повторяя слова на языке, которого я раньше никогда не слышала. Она закрыла глаза и держала амулет над попугайчиком. И бормотала, быстро шевеля губами, повторяя слова так тихо, что я ничего не могла разобрать.

На лбу Дины выступили капли пота. Ее очки запотели. Амулет дрожал у нее в руках под ее непрерывное бормотание. Солнечный свет, льющийся в окно, образовал вокруг серебряной птицы сияющий ореол.

Я охнула, когда попугайчик издал сдавленный вскрик. Птица открыла глаза, подняла голову.

Дина продолжала бормотать. По ее щекам бежал пот. Ее голос охрип, стал дрожать.

Попугай снова пискнул. Он затряс головой, стряхивая воду. Он проверил свои крылья, затем неуверенно встал на ноги.

Дина перестала бормотать и открыла глаза. Она вытерла вспотевшее лицо рукавом рубашки, осторожно подняла попугайчика со стола и вернула его на жердочку.

Дина осторожно одним пальцем взъерошила ему перья. Попугайчик наклонил голову и клюнул ее в палец.

Дина повернулась ко мне со странной довольной улыбкой на лице.

— Назад к жизни, — прошептала она.

Я не могла скрыть свой шок. Я с отвисшей челюстью смотрела на попугая, который чистил свои все еще мокрые перья, и пыталась придумать, что сказать.

— Я… Я все еще хочу уйти домой, — наконец сказала я. — Ты меня пугаешь, Дина. Мне это не нужно.

Ее жуткая улыбка вернулась.

— Да, я страшная. Вот почему ты поможешь мне, Кейтлин.

— Н-не понимаю, — прозаикалась я.

— А тебе и не надо, — огрызнулась она. — Не пытайся понять. Просто пошли со мной. У нас мало времени.

— Оживлять Блэйда? — писклявым голосом спросила я. Страх сжал мне горло.

Она кивнула.

— Его не похоронили. Он все еще в часовне. Мы должны пойти туда, — она отошла от попугая. — Ты видела, что я могу сделать. Мы должны попасть туда, пока еще не слишком поздно.

— Но… зачем? — спросила я. — Зачем возвращать его, Дина?

Попугай вдруг заговорил:

— Зачем? Зачем? Зачем?

Глаза Дины за большими круглыми очками расширились. На ее бледных щеках выступили розовые пятна.

— Потому что я увидела его первой.

Я выдохнула.

— А? Что это значит? Это бред.

— Я увидела его первой, Кейтлин, и сейчас моя очередь, — она направилась к двери. — Пришла пора ему стать моим.

— Дина, подожди, — сказала я, поспешив за ней. — Подожди. Я не стану этого делать. Я не хочу оживлять Блэйда.

Она обернулась с выпученными от злости глазами.

— Почему нет? Я думала, ты его любишь. Думала, ты сходишь по нему с ума.

— Я… Я тоже так думала, — дрожащим голосом ответила я. — Но нет. Я не могу сделать этого. Я не хочу его возвращать. Этого не будет, потому что…

Я замолчала. Я почти призналась, почему не хочу возвращать Блэйда. Чуть не рассказала ей, что это я его убила. И если он вернется… если он вернется…

Я не знала, что Блэйд со мной сделает, и ужасно боялась узнать это.

Я почти призналась. Была готова объяснить. Но сомневалась. Я стояла там и напряженно думала. Мне не хотелось доверяться этой странной пугающей девочке. Что она сделает, если узнает обо мне правду, узнает правду об убийстве Блэйда?

Я знала, что не смогу рассказать Дине правду. Как знала и то, что должна убраться от нее подальше.

Я сделала глубокий вдох, повернулась к двери и сорвалась с места. Подняв обе руки, я отпихнула Дину с дороги.

Дина ошеломленно вскрикнула и немного попятилась, потеряв равновесие на время, как раз достаточное для того, чтобы я смогла сбежать. Я выскочила в коридор, грохоча ботинками по полу, посмотрела направо, потом налево.

Куда? Откуда мы пришли?

Выкрикивая мое имя, в коридор выбежала Дина. Я повернула и понеслась направо. В тускло освещенном коридоре не было ни единой подсказки, куда бежать.

Двери комнат, мимо которых я пробегала, были закрыты. Сквозь высокое окно в конце коридора падал серый вечерний свет. От этого мне казалось, что я бегу сквозь туман.

Пробегая мимо зеркала, я мельком взглянула на себя, растрепанную и испуганную. В конце этого коридора в обе стороны расходился еще один длинный коридор.

Я снова повернула направо. Я помнила, что в этом странном старом гостевом домике всего одна дверь. Но вот бежала я к ней или от нее?

Крики Дины, беспрестанно повторяющей мое имя, преследовали меня, отражаясь от стен.

У меня закололо в боку. Я прижала к нему руку, но продолжила бежать. Коридор закончился широкой черной дверью. Это был не вход. Похоже, я все-таки повернула не туда. А теперь я была в ловушке. Если только…

Я схватилась за обе ручки и распахнула дверь. Моему взгляду предстала огромная темная комната, темноту разрезали два узких луча света, падающих с высокого потолка.

Крики Дины стояли у меня в ушах, я захлопнула за собой дверь. Зашарила по ней в поисках замка. Но нет. Я его не нашла.

Задыхаясь, я метнулась в чернильную тьму комнаты Посмотрела вверх на лампы-близнецы. Такая таинственность. А затем я проследила взглядом за светом вниз… вниз… до самого пола.

А затем издала сдавленный вскрик.

И изумленно уставилась на две стеклянных витрины. Стоящие на полу высокие стеклянные ящики, сверкающие на свету. А внутри…

Боже мой.

Двое людей. Мужчина и женщина. Одетые в черные костюмы, как для похорон. Стоят абсолютно неподвижно. Глаза широко раскрыты. Оба смотрят куда-то вдаль, прямо перед собой, не друг на друга.

У мужчины были короткие черные волосы и темные глаза. У женщины — каштановые волосы до плеч и яро-голубые глаза. Их лица были странного оранжевого цвета.

Просто манекены, подумала я. Магазинные манекены для одежды.

Но почему они были там? Спрятаны в задней комнате? Манекены в стеклянных ящиках с направленными на них прожекторами, как будто они выставлены на витрине?

Все еще пытаясь восстановить дыхание, я подошла на пару шагов ближе. Руки мужчины висели по бокам. Тыльная сторона ладоней была сморщенной, как у настоящей человеческой ладони. На левой руке женщины было бриллиантовое обручальное кольцо.

Позади меня с грохотом распахнулась дверь. Я охнула и обернулась.

В дверном проеме, расставив руки, стояла Дина. Она перевела взгляд с меня на витрины. Затем снова посмотрела мне в глаза.

— Вижу, ты уже познакомилась с моими родителями, — сказала она.

22

Я открыла рот, но не смогла выдавить из себя ни звука. Я уставилась на нее с открытым ртом, мои ноги так сильно дрожали, что я чуть не упала.

Наконец голос вернулся:

— Это же шутка, да? Ты ведь шутишь?

Она покачала головой. «Нет, не шутка. Это мама и папа во плоти»

— Но как, — выдавила я. — То есть, почему? То есть…

— Мне не должны были позволять посещать те занятия по таксидермии, — сказала она.

Я в ночном кошмаре.

Вот о чем я подумала, Дневник.

Я отвернулась от витрин. Больше я не могла выносить их вида. Прижала руки к горлу, пытаясь удержать свой обед внутри.

— Это же манекены, да? — спросила я. — Я слышала истории о твоей семье, Дина. Но этого не может быть. Я ни за что не поверю, что ты сделала чучела из своих родителей.

У меня нет времени на объяснения, — сказала она. Они были очень надоедливыми людьми. В действительности, у меня не было выбора.

Она схватила меня за руку и потащила в коридор. Должно быть я была в шоке, или что-то вроде того. Я позволила ей затащить меня в ее комнату, не сопротивляясь.

Возбудившийся при виде нас попугайчик подскакивал на жердочке. Высокий бурьян за широким окном колыхался от легкого ветерка.

— Ты поможешь мне, Кейтлин, — мягко сказала Дина. Она сняла очки и потерла глаза. Без очков ее глаза выглядели намного меньше. — У тебя нет выбора.

Я продолжала молча смотреть на нее. У меня перед глазами стояли лица пары из стеклянных ящиков. Женщина была очень похожа на Дину.

— Сейчас ты пойдешь со мной в часовню, — сказала Дина тихим ровным голосом. — Мы вернем Блэйда к жизни.

— Нет. Не могу, — ко мне наконец вернулся голос. — Я не могу вернуть его. Я не хочу этого.

А затем вдруг я ей все рассказала. Просто само вырвалось.

— Дина, я не хочу снова видеть Блэйда, — сказала я. — Я не могу его видеть. Потому что… потому что это я его убила.

Дина подскочила ко мне и схватила меня за плечи. Она изо всех сил встряхнула меня. На ее лице появилась презрительная усмешка.

— Ты дура! — воскликнула она. — Это не ты его убила. Это я!

23

У меня с губ сорвался судорожный вскрик. Она толкнула меня, и я попятилась. Затем восстановила равновесие, но голова у меня продолжала кружиться.

Я смотрела на Дину, часто дыша.

Ее волосы разметались вокруг головы, как живые. Ее обычно бледное лицо было красным, губы плотно сжаты.

Она лгала? Скорее всего.

— Ты… ты там была? — выдавила я. — Во дворе у Блэйда? Когда… когда я пырнула его?

— Я пырнула его, — возразила она и скрестила руки перед грудью. — То есть, заставила тебя его пырнуть. Ты действовала не по собственной воле, Кейтлин. Ты… ты слишком любила его, чтобы убить.

Дина была не в состоянии контролировать свою ревность. Последние слова она выплюнула с перекошенным от гнева лицом.

— Но зачем? — спросила я. — Зачем его убивать? По какой причине?

— Потому что он нас предал, — ответила Дина с по-прежнему скрещенными перед грудью руками.

Нас.

— Той ночью я проследила за тобой до дома Блэйда, — сказала Дина. Она двумя руками откинула волосы назад. — Я не могла позволить, чтобы ему все сошло с рук. Я не знала… Не знала, что у него была девушка. Та девушка, Ванесса, со слащавой улыбкой и мышиным голоском. Меня чуть не стошнило, Кейтлин. Серьезно. Я еле сдержалась.

Из-за моей спины снова встрял попугайчик Твити:

— Зачем? Зачем? Зачем?

— Так… ты следила за мной? — сказала я.

Дина кивнула.

— Я ждала и наблюдала. Я видела, как ты зла на него. Зла и обижена. И у тебя было на это полное право, Кейтлин. Я увидела его первой. Я увидела Блэйда первой. Но у тебя было полное право быть без ума от злости. А когда я увидела, как у тебя из сумки выпал нож…

Ее голос дрогнул. Я поняла, что перед глазами Дины стоит та картина, которую она мне описывает.

— Я увидела шанс и воспользовалась им, — сказала она, сверкнув взглядом из-за огромных очков.

— Ты сумасшедшая, — выпалила я. — Земля вызывает Дину. Как насчет небольшой проверки? Ты ничего не делала. Я взяла нож. Я его держала. Я ударила Блэйда. Ударила и убила его. Я, Дина, а не ты.

Она снова скрестила руки и ухмыльнулась.

— Я убила его! Я убила его! — сквозь всхлипы выкрикнула я. Меня трясло. Наконец-то я призналась. Наконец рассказала свой ужасный секрет. — Я колола и колола его!

Дина покачала головой.

— Почему ты такая головная боль? Разве я не сказала тебе, что нам нужно поторопиться, чтобы оживить Блэйда?

Я вытерла слезы со щек и сжала зубы, пытаясь унять дрожь.

— Сейчас я тебе по-быстрому продемонстирую, — предложила Дина, — как я заставила тебя заколоть Блэйда. Я была виновата. Не ты. Я тебе покажу, Кейтлин.

Я прищурилась.

— Еще одна демонстрация?

Я содрогнулась и снова представила тонущего попугая.

Дина показала на стеклянную стену в задней части комнаты. Снаружи было видно послеобеденное солнце, садящееся за деревьями. Над полевыми цветами порхали крохотные белые бабочки.

Дина щелкнула пальцами, затем сложила из них какой-то знак, похожий на язык глухонемых. А потом снова показала на окно.

— Иди туда и сделай колесо, — приказала она.

— Хорошо, — сказала я.

Попугайчик скользил по жердочке со стороны в сторону. Я шагнула к стене, стала в квадратное красное пятно света на полу, подняла руки над головой и прошлась довольно грациозным колесом.

Приземлилась я неуверенно, чуть не ударившись о стекло. Но смогла восстановить равновесие и повернулась к Дине.

— Еще раз, — скомандовала она, сделав знак пальцами.

— Без проблем, — сказала я. На этот раз я сконцентрировалась и колесо получилось более атлетичным. Приземлилась я идеально. — Та-дам.

— Улавливаешь? — спросила Дина. — Теперь ты понимаешь, что я могу заставить тебя делать все, что захочу? Понимаешь, как я использовала тебя, чтобы убить Блэйда?

Я озадаченно протянула:

— Ну…

— Продемонстрирую еще раз, — сказала она. — Если это убедит тебя, что я говорю правду, — она снова сделала этот знак пальцами. — Кейтлин, иди туда, возьми попугая и утопи его снова.

— Хорошо, — ответила я.

24

Попугайчик часто захлопал крылышками, наклонился и завращал головой. Он будто чувствовал, что сейчас произойдет. Я взяла его за середину тельца и подняла с жердочки. Пока я несла его к аквариуму, он отчаянно пищал и щелкал клювом, пытаясь ущипнуть меня за руку.

Я крепко сжала ладонь, чтобы он не смог вырваться. В аквариуме я успела мельком заметить медленно плавающую стайку из шести или семи рыбок. Я опустила попугая к воде.

Птица начала верещать, как безумная, неистово извиваться у меня в руке.

— Ладно, хватит, — произнесла Дина. — Посади Твити назад на жердочку.

Подчинившись, я отвернулась от аквариума. Осторожно посадила попугая на жердочку. Он пискнул и несколько раз кивнул головой, как будто ругаясь на меня.

— У Твити и так был тяжелый день, — сказала Дина. — Дай пареньку отдохнуть.

Я моргнула. Солнце спряталось за деревьями, и в комнате стало темно. Откуда-то издалека был слышен вой. Наверное, охотничья собака.

Дина стояла в дверях. На ее лице читалась нетерпеливость. Она ждала, что я что-нибудь скажу.

— Я поняла, — произнесла я. — Я поняла, Дина, — и вздохнула. — Теперь мне ясно, что ты сделала. Контроль разума, да? Ты меня использовала.

— Это было для твоего же блага, — ответила она.

У меня отвисла челюсть.

— Что? Для моего же блага? Ты прикалываешься? Ты… ты сделала меня убийцей.

— Он нас предал, — сказала Дина. — Он это заслужил.

Затем она развернулась и вышла в коридор.

— А что насчет моей жизни? — выкрикнула я, поспешив за ней. — Моя жизнь, скорее всего, кончена. Я убийца. Если полиция об этом узнает… Если они меня арестуют…

— На этот раз все будет по-другому, — сказала она, ускоряясь, почти бегом направляясь к двери. Волосы разлетались у нее за спиной.

— Погоди, Дина. Ты меня совсем не слушаешь.

Мы прошли мимо библиотеки, заставленной от пола до потолка старинными, покрытыми пылью томами, по-видимому, книг по черной магии, колдовству, вуду, сверхъестественным заклинаниям… Уверена, Дина знакома со всем этим.

— Все будет по-другому, — сказала она, хватая ключи от машины из корзинки на столике у входа. — На этот раз он будет моим. На этот раз он будет обращаться со мной, как следует. Это будет круто. Круто, Кейтлин. Вот увидишь.

Я подумала, что она совсем чокнулась. Обитает где-то в собственном мире.

А я иду с ней. Забираюсь следом за ней в крохотную Хонда Цивик. Пристегиваю ремень. Готовлюсь… к чему?

— Дина, а сейчас ты меня контролируешь? — спросила я.

Она завела машину. Поправила зеркало со своей стороны, отодвинулась назад и стала сдавать назад по заросшей сорняками дорожке.

Я переспросила:

— Ты меня контролируешь?

— Будет круто, — повторила она. Машина наехала на что-то твердое. — Вот увидишь. На этот раз все будет по-другому.

— Но что мы будем делать? — закричала я. — Объясни мне. — Что мы сейчас делаем? Куда мы едем?

Дина повернула с дорожки на Фиар-Стрит. На другой стороне улицы в лесу деревья шатались от ветра. Длинные вечерние тени падали на нашу машину, когда Дина переключила передачу и ускорилась.

— Мы едем в часовню, как я тебе и говорила, — наконец ответила она. — Меня ждет Блэйд. Ждет, пока я заберу его домой.

Я увидела, как у нее на лице расцвела улыбка.

— Ты собираешься вытащить его из гроба и…

— Забрать его домой и вернуть его назад, оживить его. Как Твити, моего попугайчика. Я уже все подготовила, Кейтлин. Я потратила на подготовку всю ночь. Я сделала все, о чем говорилось в книге. Я знаю, что способна на это. Не сомневаюсь.

Мы неслись по Пограничной. Мимо пролетали дома. Основная часть транспортного потока ехала в обратную сторону. Мне хотелось опустить окно и кричать проезжающим мимо: «Помогите! На помощь!»

Но вместо этого я откинулась на сиденье и закрыла глаза. Я не могла контролировать поток мыслей. И сказала себе, что винить в этом могу только себя саму.

Почему я послушалась ее и понеслась к ней домой? Я должна была держаться подальше от этого безумия: утопленного попугая, мертвых родителей в витрине…

Может быть, она использовала контроль разума, чтобы привести меня на Фиар-Стрит и к своему дому.

Может быть, я себя сегодня не контролировала.

Из всего этого безумия, я уяснила единственную положительную вещь. Я не убийца. Убийца Дина. Я не контролировала себя.

Конечно, полиция никогда на это не купится. Да и никто бы не купился. Но от осознания того, что я не виновата, мне стало легче. И все же я была узницей этой чокнутой, очередной жертвой зловещей семьи Фиар, собиралась вломиться в часовню и выкрасть труп из гроба.

Как я могла чувствовать что-нибудь кроме страха и сожаления?

Дина съехала на обочину и припарковала машину на углу. Крохотная часовня сейчас стояла в глубокой тени, солнце полностью зашло. Через пассажирское окно мне был виден бледный рог луны, низко висящей над деревьями.

Тщательно подстриженную лужайку разрезала широкая бетонная дорожка. Дина отправила меня вперед. Думаю, чтобы убедиться, что я не попытаюсь опять сбежать.

Мы были на середине дорожки, когда входная дверь часовни распахнулась.

— Быстро!

Дина схватила меня и потащила за широкий вечнозеленый куст. Мы низко пригнулись и увидели, как из часовни выходит преподобный Преллер, по-прежнему одетый в коричневую спортивную куртку. Он повернулся и тщательно запер дверь. Затем поднял лицо к небу. Думаю, он просто вдыхал прохладный ночной воздух.

Дина заставила меня пригнуться ниже. Ветки царапали мне лицо. Теперь я не могла видеть священника, но я слышала его шаги по дорожке. Они становились громче. Приближались.

Мое сердце заколотилось. Если он повернется в нашу сторону, он нас обнаружит, затаившихся в кустах. Нас поймают. И как мы тогда объясним что там делали?

Он прошел совсем рядом с нами. Его взгляд был прикован к небу. Он шел быстро, что-то насвистывая себе под нос и ритмично размахивая руками.

Я повернулась и проследила как он дошел до обочины. Он пересек улицу и подошел к припаркованной там темно-зеленой машине.

Мы с Диной подождали пока он уедет. Затем выпрямились и направились к входу в часовню. — Она заперта, — сказала я. — Мы же видели как он запирал ее.

— Это не проблема, — тихо ответила она и показала на боковую сторону здания. — За кабинетом священника есть задний вход. Перед тем как уйти с похорон, я позаботилась о том, чтобы он не был заперт.

Я проследовала за ней за угол. Сквозь грязные оконные стекла был виден тусклый дрожащий оранжевый свет внутри. Задняя дверь была почти полностью скрыта высокими кустами.

Дина схватилась за ручку двери и потянула ее на себя. Дверь с легкостью открылась. Мы проскользнули внутрь. Воздух внутри оказался накаленным и затхлым.

Мы оказались в заднем коридорчике. Дверь в маленький кабине Преллера была открыта. В сумрачном свете я углядела узкий стол, заваленный кучей бумаг, ноутбук и стопку книг.

А что это такое на книжном шкафу? Я присмотрелась. Фигурки из «Звездных войн». Священник коллекционировал фигурки из «Звездных войн».

Под ногами скрипнул пол. Звук вернул меня из моих блуждающих мыслей. Я схватила Дину за плечо. — Как ты думаешь, кто-нибудь охраняет часовню? — прошептала я. — Ночной сторож, например, или еще кто-нибудь?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Будь начеку.

Начеку? Да я в жизни не была так бдительна. Вот что делает с людьми страх. Я вздрагивала от каждого скрипа половицы. От каждой вспышки света мое сердце замирало.

— Самое время кошке выпрыгнуть нам под ноги и напугать нас до смерти, — прошептала я. — Разве не так всегда происходит в жутких ситуациях, вроде этой?

Дина обернулась и взглянула на меня. — Почему ты шутишь? Это совсем не смешно.

— Я… Я… — я запнулась. — Наверное, мой мозг просто пытается полегче к этому относиться. Это такой способ справиться со страхом.

— Просто заткнись, — огрызнулась Дина. — Иди за мной.

Узкий дверной проем вел нас в часовню. Мы стояли в нескольких шагах позади алтаря. Мой взгляд непроизвольно сместился к концу длинной комнаты. Электрические свечи на стенах отбрасывали теплый желтый свет на пустые церковные скамьи и низкие деревянные стропила.

Громадные вазы с лилиями не передвинуты. Но и гроб больше не покоился между ними. Тошнотворно-сладкий запах лилий поглотил все.

— Здесь никого нет, — прошептала Дина и указала на узкую боковую комнату в углу. Я проследила за ее взглядом и увидела гроб из темного дерева. Гроб Блэйда. Крышка была закрыта. Гроб окутывала кромешная тьма.

— Его просто передвинули, — прошептала Дина. — Иди за мной. И делай то, что я скажу. Нам нужно осторожно вытащить его из гроба. Когда он окажется снаружи, мы обхватим его руками за пояс и поведем между собой.

Я поежилась. Я никогда раньше не дотрагивалась до мертвеца. Блэйд был всего лишь вторым человеком, которого я видела мертвым. Первой была бабушка, но ей было уже за восемьдесят, когда она умерла.

Дина подошла к гробу. Я задержалась. Меня охватил ужас. Каким труп будет на ощупь? Мягким и рыхлым? Или твердым и жестким, как доска? Он воняет? Ведь все мертвое ужасно воняет?

— Чего ты ждешь? Дина нетерпеливым жестом позвала меня присоединиться к ней.

Я сделала глубокий вдох и шагнула к ней. Гроб покоился на низком столе. Крышка была у моего плеча. Я задержала дыхание. Мне не хотелось чувствовать его запах.

— Здесь… слишком темно, — прошептала я. — Как можно здесь что-то разглядеть?

Дина вытащила свой телефон. Нажала на кнопку «фонарик». Телефон осветил гроб узким белым ярким лучом.

— Порядок, — прошептала она. — Давай поднимем крышку вместе. Возможно, это не будет так тяжело.

Двумя руками я взялась за край крышки. Дина держа телефонный фонарик в зубах, обхватила крышку обеими руками.

— Порядок. Давай, — прошептала она.

Я так дрожала, что не знала как заставить руки двигаться. Но как-то я все же нашла в себе силы. Совместными усилиями мы подняли крышку. Она поднялась гораздо легче чем я ожидала.

Высоко подняв ее, мы поставили крышку вертикально. Затем опустили руки и шумно дыша отступили на шажок назад. Дина направила фонарик на гроб. Его луч осветил белую атласную обивку. Мы обе проследовали взглядами по направлению луча света — и обе издали резкий вскрик, отозвавшийся эхом в стропилах.

Гроб был пуст.

Блэйд исчез.