Мертвая пехота

РЭМ КОНСВОРТ Десятый день

Наверное, он впервые видел такую любовь. Двое сидели за маленьким круглым столиком в уютном и светлом кафе со стенами-аквариумами и разноцветной плиткой на полу. Она: красивая, стройная, с пышными рыжими кудрями, спадающими на плечи. И он: бледный, широкоплечий, с мужественным шрамом на левой щеке.

Женщина плакала, но ни на миг не отводила глаз от возлюбленного. А тот, держа ее за руку, что-то говорил. Его губы безмолвно шевелились, и от каждого слова рыдания красавицы лишь усиливались. На заднем фоне веселилась небольшая компания, сновали туда-сюда официанты и никто не обращал внимания на разворачивающуюся за столиком драму.

Мужчина пальцами коснулся щеки возлюбленной, утирая слезы. Бережно, нежно, как будто дотронулся до святыни. Женщина прижала его руку к своей щеке, жадно поцеловала ее, замотала головой, что-то быстро говоря. Мужчина кивал, кривился, и видно было, как дрожат его губы.

Рэм не увидел, как влюбленный вытащил из-под стола легкий разрядник. Лицо мужчины перекосила гримаса боли, и, зажмурившись, он застрелил свою подругу, а затем, не медля ни секунды, приставил дуло к своему виску и спустил курок.

Любовь закончилась.

— Малахины. Оба. Запись из кафе, в котором они сидели, — сухо отчитался Дэвиант. — Тупик, дор Консворт?

Рэм отвернулся от монитора, понимая, что вряд ли это был гипноз. Супруги знали, на что шли, и, видимо, понимали, что другого выбора у них нет.

Адова канитель. Что же их так напугало?

— Что дальше, дор Консворт? — напомнил о себе Нувал. — Есть идеи?

— Идей у меня всегда масса. Но, к сожалению, не все из них находят отклик в душе окружающих, — буркнул Рэм.

— Например?

— Например, мне нужна запись из покоев Огара, — волком глянул на него Консворт.

— Ничем не могу помочь, — развел руками Дэвиант и насмешливо улыбнулся.

— Мне вот интересна столь дивная деталь, мой дорогой дружок, — Рэм повернулся к аристократу и скрестил на груди руки. — Запись есть. Ты о ней знаешь. Наши милые Раберсы о ней знают. Твой добрый дядя о ней знает. Дежурный офицер, который ее записывал, наверняка ее видел. Операторы, несомненно, знают, и вся гребаная цепочка людей от них до Нувала — знает о записи. А мне, дознавателю, ее видеть не положено. Не находишь, что это немного странно?

Дэвиант пожал плечами, хотя в глазах его блеснуло сомнение.

— Что и требовалось доказать… — фыркнул Консворт. — Полное содействие следствию…

Его прервал требовательный стук в дверь.

— Да? — недовольно спросил Рэм. Кого еще принесла нелегкая?!

Он вдруг захотел, чтобы это была Сью. Женщина-секс. Смертельно опасная и такая притягательная, что даже при мысли о ней все естество Рэма пробуждалось. Только бы это была она, только бы просто посмотреть, как она двигается, как изгибается ее совершенное тело, как…

На пороге возник огромный Рыцарь Гнева:

— Дор Консворт, вас требует к себе дор Бонз, — пробасил гигант.

Дэвиант хмыкнул, изящно и шутливо обратился к Рэму:

— Начальство вызывает?

От Нувала ощутимо пахнуло дорогим одеколоном, и это вызвало еще один прилив раздражения у Консворта. Потому что Рэм чувствовал свой запах: едкий, противный, постыдный. Хотелось плотно прижать руки к телу и отсесть подальше от всех, в надежде, что, может быть, никто ничего не унюхает.

Нервы ни к черту. И пилюли заканчиваются.

— Я здесь подожду, если не возражаешь?

— Конечно, — ядовито фыркнул Рэм и демонстративно заблокировал свой терминал. В нем можно было найти много разной всячины. Еще не хватало, чтобы этот ухоженный мерзавец рылся в его информации. Дэвиант встретил взгляд дознавателя и понимающе ему улыбнулся.

В приемной Гатара, конечно же, не обошлось без Пальчиков. После того как Рэм ушел с допроса Славея, они с дознавательницей ни разу не пересекались, работая параллельно. И единственным обменом информацией между ними было наблюдение за уходящими к Калькуляторам запросами на проверки счетов, видеозаписей, справок, архивных выписок и груды прочих данных.

Интересно, сможет ли он простить этой суке гибель Славея?

Мад, надо сказать, умер тихо. Впал в кому во время «допроса» и через несколько часов его сердце остановилось. Хорошая, наверное, смерть. Несмотря на то, что жить, разумеется, лучше. Однако, что ждало Славея в будущем? Медленное угасание, пока опухоль берет свое? Думается, не самый это лучший из финалов: смотреть, как неумолимо утекает время. День за днем, час за часом, минута за минутой. Мир умирающего — это циферблат последнего отсчета, и каждое движение стрелки приносит боль, от которой Медикариум не избавит, как бы ни старался.

Так что, если подумать, для Мада все закончилось лучше, чем могло бы. Потому что, если бы Рэму пришлось выбирать между медленной смертью и шлюхой, то он, без сомнений, выбрал бы гибель от наслаждения шикарным телом Сью. Во всех позициях без исключения.

Он думал об этом, когда Братья Кнута в алых балахонах безмолвно прошли в камеру, где умер толстячок. Думал, пока они одевали бывшего соратника. Старался прогнать неуместные мысли, пока Мада торжественно несли через весь коридор, к лифту.

Рэм проводил мертвого товарища до дверей, стараясь не смотреть на искаженное сладострастием лицо Славея. Даже после смерти тому, как показалось дознавателю, было хорошо. Перед тем, как Мада занесли в кабину, Консворт подозвал старшего из братьев и убедился, что тот знает о пожеланиях и контрактах толстячка.

Мад не хотел, чтобы его после смерти отправили к Калькуляторам. Он собирался дотла сгореть на Нижних уровнях Лаймуара, где находился единственный в городе крематорий.

Пальчики, пока выносили Славея, так и не вышла из своего кабинета. А вот Сью, шлюха-морт, с интересом наблюдала за процессией из конца коридора. И Рэм несколько раз ловил на себе ее пристальный, волнующий взгляд. В другой момент он бы посчитал, что она с ним заигрывает. Что она уже готова на все и лишь ждет, когда он сделает первый шаг. Когда увлечет ее, куда ему будет угодно, и где она покорно выполнит любые, даже самые сокровенные фантазии.

Вообще, труп Славея был хорошим напоминанием о том, что из этого может выйти. Но, адова канитель, может быть, оно того стоило?

Так что, пока Рэм поднимался на седьмой этаж, мысли в его голове крутились разные, как по работе, так и совсем отвлеченные. Последних было не в пример больше…

Гатар Бонз сразу перешел к делу. Усилитель голоса равнодушно, или даже чересчур бодро припечатал Рэма, едва за дознавателем закрылась дверь:

— Совместное расследование — это совместное расследование, дети мои. Для тупых я проясню: если я назначил вас двоих на это дело, это значит, что вы должны работать вместе.

Сегодня в кабинете Верховного было особенно жарко. Во всех смыслах этого слова. Консворт старательно проигнорировал укол в словах Гатара, прошел к своему месту и неторопливо сел.

Пальчики на него даже не взглянула, занимаясь маникюром. Мало того, дознавателю показалось, будто она избегает смотреть в его сторону. Интересно, это стыд? Чувство вины? Или что-то еще? Кто знает, что творится в ее черепушке. Хотя тогда, во время допроса, Рэму показалось, что она свою неправоту поняла. Впрочем, может быть, действительно показалось.

Тупая сука.

— Мне плевать на политические игры, в которые вас втягивают, — монотонно продолжал голос из усилителя, а опутанный трубками и проводами старик подался вперед. Выглядел он весьма недовольным. — Мне плевать на Раберсов и на Нувалов! Вы — владельцы Инсигний! Почему же мои лучшие дознаватели топчутся на месте и смотрят только в ту сторону, в которую им указывают, а?

— Дор Бонз… — заговорила Пальчики.

— Молчать! — равнодушно проскрежетало в динамиках, хотя Гатар даже дернулся от злости. — Я стар, девочка моя. Но я не глуп. И я много знаю, много слышу, даже если это для тебя и является новостью. Вас купили? Вас, наделенных Инсигниями? Что за розыски среди фанатиков Альянса, Эмма? Что ты хочешь там найти? Доказательства для Раберсов?

Пальчики вздрогнула, ее широкие брови изумленно метнулись вверх.

— Бэлла была членом радикальной группы. Я полагаю, что…

— Когда убили Огара, Бэлла Лакрун была под замком! Все ее речи про Альянс — обычный бред фанатика. Ты заигралась, Эмма! Два трупа за день. Что тебе пообещали Раберсы, девочка моя?! Что они такого тебе пообещали, раз ты предаешь наш Дом и предаешь мое доверие?

— Два? — не выдержал Рэм.

— Славей Мад и та девчонка, которая сдала Бэллу Лакрун, — продолжил гневаться Гатар. Консворт опешил: Пальчики успела прикончить еще и подругу Бэллы, которой Рэм обещал свободу. Отличный поворот. — Ваше расследование не продвинулось ни на шаг. Как вы это объясните? — Гатар медленно, осторожно откинулся назад и прикрыл глаза.

Рэм опять почувствовал запах своего пота. Поежился, проклиная себя. Адова канитель, он готов полжизни отдать за душ.

А если бы еще в нем оказалась чернобровая Сью… И чтобы вода сбегала по ее бархатной коже вниз, и чтобы…

Консворт скривился от злости на себя и полез за пилюлями. Надо думать головой, а не яйцами.

— Рэм? Ты меня слушаешь? — спросил Бонз.

Старик смотрел на него, и под немигающим взглядом начальника Рэму стало неуютно. Сжав в руке пузырек, он вымученно улыбнулся.

— Они хорошо заметают следы, дор Бонз. Все ниточки, что я раскопал, закончились трупами. Это определенно сговор, и я не знаю, на какой уровень он поднимается. Мне предоставляют не все данные, которые мне нужны.

Пальчики с интересом посмотрела в его сторону и даже прекратила работать пилкой.

— Например? — поинтересовался Верховный дознаватель.

— Мне не дает покоя видео из покоев Огара. Я уверен, что там есть разгадка. Но Вэпс Нувал отказывается мне помогать.

Пальчики скривилась и опустила голову, продолжив свое занятие, а Рэм вдруг почувствовал себя жалким мальчишкой-ябедой, не способным дать обидчику сдачи. Это разозлило его пуще прежнего.

Гатар Бонз молча уставился на Рэма, и даже отсюда Консворт увидел, как бьется синяя жилка на бледном виске старика.

— Мой мальчик, — наконец, промолвил Верховный. — Зачем я тебе выдал Инсигнию? Чтобы ты на нее любовался, что ли? Для тебя нет отказов в помощи. Ты работаешь на императора. Сейчас ты его воин. Его надежда. Только мнение Стоика для тебя должно быть важным. Только его ты должен бояться!

Консворт мрачно насупился, погрузившись в себя. Гатар прав, и если быть честным с самим собой, то единственный действительно опасный противник Рэма на пути к результату, это собственная трусость. Вэпсу Нувалу все-таки удалось запугать дознавателя сказками о судьбах предыдущих владельцев Инсигний.

Адова канитель! Ну, мы еще посмотрим, кто кого…

Рэм откупорил пузырек, посмотрел на последнюю пилюлю, вытряхнул ее на ладонь и закинул в рот. Нужно пополнять запасы. Иначе он рехнется от близости Сью и мыслей о ней. Консворт тяжело вздохнул и встретил взгляд Гатара.

— Я понял вас, дор Бонз. Простите меня.

— Родственников Огара опросили? — так и не отвел глаз Гатар.

— У него не осталось родственников, — подала голос Пальчики. — После Песьей лихорадки род Огаров сильно пострадал. А сын Ноя погиб два года назад. Последним в роду был внук Гиллай… — Она осеклась, понимая, и выпалила: — Надо искать среди родов Нуслайта. Среди тех, кто может претендовать на место наместника! Глубина священная, Рэм, как мы об этом не подумали?!

— Наверное, потому что кто-то был занят поиском следов Альянса и истреблением Братства Кнута? — съязвил Консворт, досадуя, что сам не догадался проверить родственников Огара первым.

— Прекрати, глупец! — опять вмешался Гатар. — Вы должны работать вместе, а не собачиться! Почему я должен напоминать об этом?

— Простите, дор Бонз, — буркнул Рэм.

— Хорошо. Но это не все. Со мною связался его величество, и мы имели с ним короткую и неприятную для меня беседу. — Верховный дознаватель устало смежил веки. — Стоик требует, чтобы, пока вы ведете дело, здание Дома Раскаяния никто из вас не покидал. Ваши контактные лица удаляются с этажа. Я не хочу видеть здесь ни Раберсов, ни Нувалов, ни кого бы то ни было из благородных домов империи. Его величество принял мою просьбу. Однако они по-прежнему обязаны обеспечить вам полную поддержку любых ваших решений. Так что держите с ними связь по коммуникаторам, но работайте сами, без оглядок на чужие интересы.

Рэм возмущенно открыл рот, намереваясь высказать все, что думает по поводу таких нововведений.

— Я не закончил, — глянул на него старик. — Император отказался от простого выделения телохранителей для вас. Слишком велик риск выпускать вас наружу. Особенно в загородные усадьбы родов, заинтересованных в результатах расследования.

Консворт промолчал, а Бонз продолжил:

— Дом Раскаяния оцеплен имперской службой безопасности. Вас будут сторожить днем и ночью. Ваш этаж будет изолирован. Вернее, он уже изолирован.

— Это очень похоже на арест, дор Бонз, — тихо сказала Пальчики, и на этот раз Рэм был полностью с ней согласен.

— Это требования безопасности. Его величество подозревает заговор и не хочет, чтобы расследованию кто-то мешал. Тем более, как правильно отметил Рэм, в деле уже слишком много мертвецов.

— На аудиенции он… — начал было Рэм.

— Мальчик мой, ты вздумал обсуждать решения императора?

— Я понял, дор Бонз, простите.

Не слишком ли часто приходится извиняться?

— Работать будете вместе. В одном помещении. Все ресурсы Калькуляторов вам доступны, и не мне вас учить, как ими пользоваться. Также я отдам распоряжение, чтобы вас обеспечили всем необходимым. Обо всех потребностях немедленно сообщайте мне. Напрямую. Даже если вам захотелось попить. Ясно?

— Можно ли оставить мортов? — осторожно поинтересовалась Пальчики.

— Да. Но, девочка моя, постарайся не множить трупы. Я знаю, что твари Медикариума осечек не дают, но, проклятье, у тебя два промаха из двух. После третьего я задумаюсь, не слишком ли высоко тебя ценю, моя дорогая.

Вид у дознавательницы был, как у побитой собаки. Только Рэм знал, что это раскаяние всего лишь уловка. Сука просто притворяется. И она наверняка наблюдала, как мужчина-морт трахал Туну, глупую подружку покойной Лакрун.

Наверняка!

Эта мысль неожиданно его возбудила, и пришлось покопаться в памяти, выуживая самые неприятные, асексуальные моменты. Перед глазами встало надменное лицо покойной Бэллы.

Отпустило.

Рэм первым вышел из кабинета Верховного дознавателя. Уши горели от стыда, в груди клокотала злость на собственную трусость, на излишнюю осмотрительность. На собственную бесполезность.

Работа всегда казалась ему чем-то необычным, чем-то нужным, особенным. Но во время этого дела он чувствует себя балластом. Слепым щенком, тыкающимся в живот суки в поисках заветного соска. Вся работа свернулась до созерцания экрана монитора и постоянных запросов. Инсигния? Великий дар? Ха…

На рабочем столе у него лежал планшет, на котором он обычно рисовал связи, записывал имена и мысли.

В течение последнего расследования Рэм ни разу к нему не притронулся. Сдает? Устал? Доработался? Или он никогда не был готов к серьезным делам?

Смех один, а не дознание. Как же просто было ловить ублюдков рангом пониже и выводить их на чистую воду. Изящно, ловко. А теперь у него даже Шестого нет, которого уничтожили сразу после гибели подозреваемой, и куда не ткнешься, всюду оказывается тупик.

С такими мыслями он спустился на свой этаж, еще не перекрытый имперскими охранниками, и увидел, как несколько людей в серых мундирах имперской службы безопасности ведут по коридору встревоженного Дэвианта.

— Что происходит? — спросил щеголь, когда Консворт с ним поравнялся.

Рэм не ответил. Посмотрел Нувалу прямо в глаза, втянул носом запах его одеколона и, чувствуя, как падает в пропасть, сказал:

— Если в течение ближайших двух часов я не получу запись из покоев Огара, то отошлю запрос на арест твоего дяди, Дэвиант. Использую Инсигнию на полную катушку. А потом отдам Вэпса шлюхам. Скорее всего, мужику. Ты хорошо меня понял?

В первую секунду тот изумленно раскрыл рот, но быстро справился с собой. Глаза аристократа сузились:

— Ты пожалеешь об этом, Консворт. Очень пожалеешь.

Серые мундиры вежливо, но бескомпромиссно повели Дэвианта дальше.

— Время пошло. — Рэм направился по коридору к своему кабинету, чувствуя, как бешено колотится сердце. Все. Назад дороги не будет. Нувалы не простят ему такого обращения. Но в этом падении его сила. Когда мосты за спиной пылают — мозги работают лучше.

Когда он оказался у двери в свой кабинет, то почувствовал запоздалый укол раскаяния. Но гневно фыркнул и отбросил его в сторону. Плевать. На все плевать. Этот узел слишком запутан, чтобы его развязывать. Проще сделать один удар. Ошибется — значит не судьба. А если выиграет, то сорвет банк.

Почему-то вспомнилась резиденция Нувалов, и это немного подпортило настроение Рэма. Там было хорошо…

Войдя в кабинет, он нащупал выключатель на стене и замер. Дверь за спиной послушно скользнула и закрылась, отрезая пути к спасению. Рэм сглотнул. На краешке его стола грациозно сидела Сью. Рэм уставился на ее загорелое бедро, обольстительно выглядывающее из разреза юбки.

Девушка заметила его интерес, тряхнула головкой, сбросив с лица прядь вьющихся волос, и игриво улыбнулась:

— Дор Консворт, не ошибаюсь?

Голос у нее был подстать телу — такой же соблазнительный. Чарующий. В штанах опять стало тесно, и Рэм быстро прошел к своему месту, надеясь хоть так скрыть свою слабость.

— Что вы тут делаете… досса морт?

— Хотела пообщаться с настоящим дознавателем, — она выразительно приподняла правую бровь и стрельнула глазами на его штаны. От ее понимающей, серьезной и при этом чуточку смущенной улыбки Рэму стало жарко.

— К сожалению, мне нужно работать, — он сел в кресло, подвинул его к столу, спрятав постыдные инстинкты от ее жгучих глаз.

— Знаете, я могу снять ваше напряжение, дор дознаватель. Вам это понравится. — Она все-таки заметила его эрекцию. Проклятье!

Шлюха изящно соскользнула со стола.

— Мне надо работать, досса морт, — Консворт усилием воли отодрал взгляд от ее шеи, от манящего декольте, и вонзил взор в экран монитора. Вид стопкадра, на котором застыла обугленная голова застрелившегося Малахина подействовал отрезвляюще.

Но если бы Сью сейчас обошла стол, не сводя с него своего магического взгляда, если бы встала перед ним на колени, расстегнула бы изящными пальцами его ширинку и…

О нет, он не стал бы возражать. Никогда не стал бы возражать!

Но ведь потом бы непременно погиб, да?

— Вы позволите? — прохрипел Рэм.

— Мне всегда была интересна ваша работа, — призналась Сью. — В ней есть что-то возбуждающее. Я люблю мужчин, которые работают головой. Не расскажете, до чего вы уже докопались? Нашли ли истину?

— Я очень занят… — выдавил из себя Консворт. — Прошу вас, уйдите.

Последнее он сказал через силу, потому что не хотел, чтобы она уходила. Потому что хотел видеть ее здесь, рядом. Потому что хотел запереть дверь и…

— Мне надо работать, — повторил он.

Красотка лукаво улыбнулась и соблазнительной походкой направилась к выходу из кабинета. На пороге она оглянулась. Банально, через приподнятое плечико. Избитый, пошлый жест, но в случае с Рэмом всегда действенный:

— Ты всегда можешь на меня рассчитывать, если тебе понадобится… ну, ты сам понимаешь, котик. — Она игриво хихикнула. — Мы можем сделать это и без твоей кончины.

Сью подмигнула, а Рэм, наверное, побледнел, или покраснел, или покрылся пятнами. Он не видел себя со стороны, но догадывался, какое убогое зрелище собой представляет. В груди стало тесно, и он торопливо расстегнул воротник рубахи.

Первое, что он сделал, как только за девушкой закрылась дверь — отослал запрос на пилюли. На двойную дозу. Раз уж выходить ему нельзя, так пусть хоть лекарства привозят.

К тому времени, как пришла видеозапись, Пальчики уже переселилась в кабинет Рэма. Крепкие и молчаливые серые мундиры притащили сюда и ее стол, и ее компьютер. Обеспечили всем необходимым и растворились за пределами кабинета. Дознавательница сразу развила бурную деятельность, и Консворту стоило титанических усилий не сорваться и не наорать на коллегу. Рэм ни на секунду не забывал о том, что она сделала со Славеем. Помнил, но при этом ничего сам предпринять не мог. Приказ Гатара выше его, если только не поднять бунт против всего Дома Раскаяния.

И быть найденным в канализационных лабиринтах на нижнем уровне. То еще удовольствие.

Пиликанье коммуникатора раздалось вначале лекции от Пальчиков.

— Нуслайт очень благополучная планета, — вещала дознавательница, таким образом имитируя сотрудничество с Рэмом. — С большими запасами пресной воды, с богатым культурным наследием. Была колонизована сразу же после Примы, и по легендам Первый император сначала хотел высадиться именно на Нуслайте, и лишь случайность привела его на нашу планету. Этим на Нуслайте гордятся, и иногда сверх меры. Кстати, Рэм, род Малахинов, о которых ты говорил, слишком маловлиятелен даже для того, чтобы просто попытаться встать в очередь на трон наместника. То есть они наверняка…

Вот как раз в этот момент ее и прервал коммуникатор, оповестив о новом сообщении. Рэм почувствовал себя победителем. Он выиграл в этой схватке. И хотя к файлу не прилагалось никаких комментариев, Консворт и без слов прекрасно понимал, что поссорился с одним из знатнейших родов империи.

— Запись из покоев Огара, — холодно сказал Рэм. И поднял голову на камеру, торчащую над выходом из кабинета. Помахал рукой, надеясь, что Гатар наблюдает за своими подчиненными.

Ждать дознавательницу Рэм не стал. Перебросил видео к себе на компьютер и запустил ускоренный показ в обратную сторону от взрыва.

Убийство Диан и наследника случилось достаточно ранним утром, но так как пострадала не только императрица, но и наместник Нуслайта, то возникал вполне резонный вопрос: «А что там делала Диан, да еще и с сыном?». Нувал ответил на него весьма уклончиво. Пальчики предложила версию, но она не убедила Рэма.

В процессе просмотра вопрос отпал сам собой. Сразу стало ясно, что Диан не заявлялась в гости к Огарам с утра пораньше. Да и вообще никто в покои наместника утром не входил, кроме бомбиста-Болвара. Последние посетители у Ноя Огара были вечером, и они же остались на всю ночь.

Пальчики была права: Диан Скорп — императрица, прекраснейшая из женщин, символ верности и любви для миллионов сограждан — изменяла мужу. И делала это так цинично, что Рэму стало неловко.

Заботливая мать отправила похожего на ангелочка сына в детскую комнату, где, наверное, уже играл внук престарелого наместника, на прощание потрепала наследника империи по голове, наклонилась, не зная, что делает это в последний раз, и поцеловала ребенка в лоб.

Едва за Рэйардом закрылась дверь в детскую, Диан повисла на шее у Ноя.

Рэм был готов поклясться, что во время страстных поцелуев, которыми осыпали друг друга любовники, Диан несколько раз посмотрела в глазок камеры. Неужели она знала о съемке?!

— Тебе стало легче? — прокомментировала увиденное Пальчики.

Она уже стояла за спиной Рэма. Адова канитель, как ей удалось так тихо подойти?!

На мониторе великие люди вновь отматывали свои грехи назад, словно таким образом пытались от них избавиться. Огненная вспышка превратилась в крепкого человека с кейсом. Болвар, охранник Ноя, был высоким, крепким мужчиной, который уверенной походкой, спиной вперед, вышел из покоев наместника. Долгое время огни и тени играли на стенах коридора, пока дальние комнаты не выплюнули из себя целующихся Диан и Ноя, любовники, кружась, достигли детской комнаты, из которой выбежал еще живой, еще улыбающийся и радостный Рэйард. Жест, прощание, как приветствие, и Диан с сыном уходят из покоев наместника.

Так бы все и оставить.

— Ну? Стоило оно того? — спросила Пальчики.

Рэм пожал плечами, размышляя, почему эту запись так берегли от Стоика. Горячий нрав повелителя, конечно, был известен, но стал бы он…

— А что, если сам Стоик это все и организовал? — вдруг осенило Консворта. По спине пробежались мурашки:

— Что, если Стоик узнал об измене Диан и таким образом решил избавиться от неверной супруги?

— Ты спятил, Рэм? — опешила Пальчики. — Из ревности убить наследника?!

— А вдруг это не его сын! Что, если Рэйард был сыном Огара? — Рэм в возбуждении повернулся к дознавательнице. — А? Что, если Стоик об этом узнал? А потом выследил жену и решил убить ее вместе с любовником?!

— По-моему проще было бы на законных основаниях…

— И потерять власть над двумя корпусами Примы? — Консворта затрясло от переполнявших его идей. Все так идеально складывалось. — Стоик не может ничего сделать! «Имперскими карателями» командует Бонган Скорп! А «Золотой таран» находится под началом Сэмула Скорпа! Если бы он открыто что-то сделал с женой — два корпуса сразу подняли бы мятеж! Это миллион обученных солдат, не считая техники!

Пальчики смотрела на него как на сумасшедшего, а Рэм находил все новые и новые детали захватившей его версии.

— Смотри внимательно! О Стоике много слухов ходит! Один из них, что дети Шорса погибли с его подачи! Что это наемники Стоика перехватили корабль Шорса на окраине Ливня и прервали предпоследнюю ветвь Халамеров, которой могла перейти власть, если со Стоиком что-нибудь случится! Почему нет? А? Ведь складно выходит? До сих пор не доказано, кто стоит за убийством!

— Версий о гибели Шорса и его детей четыре: заказ Раммонов, заказ Стоика, несчастный случай или операция псов. Ведь именно их корабль был уничтожен «Триумфаторами» в нашем секторе спустя пару недель после убийства, — нашлась, наконец, Пальчики.

— Да! Именно, что псов! Отчего же тогда император не пошел войной на Альянс? Ведь ему только повод дай! Ты помнишь, как он рвал и метал на аудиенции? Скажи ему, что мы просто подозреваем псоглавцев — он мигом отправит несколько корпусов на их системы! Почему же тогда ничего такого не случилось?

Пальчики в задумчивости прошла к своему компьютеру, присела, положила руки на клавиатуру.

— Потому что тогда нечем было воевать с Альянсом… Потому что тогда Стоик не был готов к войне…

— Я думаю, что Стоик и убил Диан! Почему нет?! Ты бы не убила, узнав, что твой сын на самом деле не твой сын?!

Дознавательница покачала головой, читая результат запроса, и неожиданно усмехнулась. Подняла насмешливый взгляд на Рэма:

— В прошлом году Калькуляторы признали Рэйарда Третьего. В нем текла кровь Халамеров.

У Рэма словно выдернули табуретку из-под ног. Адова канитель, какая интересная версия рухнула! Он со злостью и недоверием сам перепроверил данные от Пальчиков и, когда получил ответ, что наследник был представлен могучему Ордену в прошлом году, и кровь Халамеров в нем действительно обнаружена, то расстроился окончательно.

— Кому тогда была выгодна смерть Диан? — уныло спросил он.

— А что, если целью была не Диан? — парировала Пальчики.

— Вот в это я никогда не поверю. Завалить наследника императора для того чтобы прикончить Огара? Зачем? Это наверняка игры родов. Кому была бы выгодна смерть последнего Халамера?

— Не лезь туда, Рэм! Давай проверим версию по Огару!

— Ты и проверяй, раз считаешь, что целью был Ной, — огрызнулся Рэм. Во взгляде дознавательницы промелькнул гнев, но женщина промолчала.

А Консворт углубился в размышления. Наследников убивают для того, чтобы сместить власть. Без вооруженного мятежа, по праву рода или по его силе. Кто из семей имеет больше шансов на трон? Ну, во-первых, Раммоны, владеющие Ливнем. Самый сильный и древний род среди существующих. Так поглядим на их древо генеалогическое. Может быть, там что-нибудь найдется?

Информационные запросы Калькуляторам обрабатывались неимоверно быстро. Эта скорость несказанно радовала Рэма. Ведь насколько приятнее получить ответ сразу после вопроса, а не ждать целыми днями, как от Читающих. В базах данных мертвого Ордена хранится много полезного. Надо только знать, где искать.

Открыв список ныне живущих членов династии Раммонов, Рэм улыбнулся. Первым именем оказалась Кристель Раммон, одна из внучек текущего лидера рода — Майзера, наместника планеты Ливень. Тридцать два года женщине, молода, красива, не замужем. Чем не партия для императора в случае гибели Диан, а? Близость к Халамерам — это близость ко многим рычагам в империи. Род Скорпов, удачно выдавший свою представительницу замуж, вскоре поднялся до небывалых высот влияния и богатства.

Кому-то тоже захотелось присосаться к кормушке, и среди благородных началась возня? Хорошо. Запомним информацию о Кристель, продолжим искать другие заинтересованные лица. Род Госов — одна из самых молодых семей, которая сменила древний и могучий когда-то давно клан Старлайтов, правящий Прокхатом. Власть к ним перешла по приказу императора. Какие были предпосылки?

Рэм отослал очередной запрос и откинулся в кресле, дожидаясь ответа. Ага, есть!

Когда власть перешла от Старлайтов к Госам на Прокхате ничего криминального не произошло. Никаких странных и загадочных смертей, никаких переворотов. Древний клан попросту разорился, а последнего наместника из Старлайтов казнили по приказу Стоика, за связь с преступным миром.

Планета, превращенная бездарным правлением в уголовный притон, оказалась в руках Госов, и дела на Прокхате пошли в гору. Во многом благодаря торговле с Альянсом и жесткой руке нового наместника, который первым делом организовал переработку минералов, добываемых в астероидных поясах приграничных систем. На планете выросла целая сеть заводов, чья продукция в большей своей части шла на экспорт в Альянс.

Потом случилась Песья лихорадка, после которой Стоик вновь вмешался и запретил Прокхату торговлю с ящерами. А военная машина империи начала раскачиваться, и основной поток ресурсов перенаправился на Солокер, поближе к сердцу человеческих систем. Большинство заводов на Прокхате остановилось, и он вновь стал угрюмым местом, в котором имперский закон отошел на второй план, а на первое место вышли совсем другие порядки. Подпольные клиники, центры наркотрафика, пиратство — все это было лишь малой частью нового приграничного мира. В системе безвылазно торчал корпус «Ярость солнца», и, наверное, только его военная мощь удерживала темную планетку от мятежа. Руководил корпусом родной брат Алона — Орлан.

Рэм историю знал хорошо, но сейчас подметил, что никаких странных совпадений и дат не отмечает. Отец Алона Госа, тот самый наместник, поднявший планету из руин, умер шесть лет назад, оставив агонизирующий порядок в руках сына.

Свой долг наследник выполнял не шатко не валко. На собраниях на Приме почти не появлялся. Зато частенько бывал на Ливне. Оп-па!

Пальцы привычно летали по клавиатуре, отправляя запросы к Калькуляторам. Маршруты перелетов, даты визитов, важные контакты, попадание в новостные сюжеты, в криминальные сводки. Информация лавиной валилась на компьютер Рэма, но он опытно отсекал лишнее.

Папаша Госа тоже с некоторых пор общие собрания не жаловал, а вот на Ливень, находящийся значительно дальше, чем Прима, прилетал не единожды и был весьма дружен с Майзером Раммоном, у которого — что? — правильно, есть незамужняя девочка на выданье.

— Я проверю рода Нуслайта, Рэм, — вдруг сказала Пальчики, чем на секунду отвлекла Консворта. — Ты почти увлек меня глобальными идеями, но мне кажется, что здесь все гораздо прозаичнее. Всего лишь борьба за место наместника на Нуслайте. Малахины застрелились не просто так. Я почти уверена, что они, планируя убить Огара и его внука, случайно прикончили Диан, и, когда на них свалилось неожиданное счастье, поспешили покинуть наш суетный мир.

Рэм отстраненно кивнул, зарываясь в списки дат. Он чувствовал, что напал на какой-то след, что эта ниточка выведет его к чему-то интересному.

По двум направлениям он вышел на Раммонов. На могучий род, заселивший Ливень в очень сложные времена и превративший планету в райский сад. Одна из легенд гласила, что когда Лоден Халамер собрал людей под единым стягом и вернулся в системы, то первым его помощником был Эрнэл Раммон. И весь план по объединению человечества принадлежал именно ему.

Впрочем, Халамерам эту версию благоразумно не навязывали. Оттого, наверное, Раммоны до сих пор держали власть над богатой планетой, расположенной очень близко к системам псов. Было известно, что этот древний род своего никогда не упускал. И, Рэм был убежден, сейчас они как никогда прежде оказались близки к трону империи. Теперь выгодный брак откроет им множество дорог.

Рэм замер. Адова канитель! А ведь если Раммоны устранят императора, то они могут законно предъявить ордену Калькуляции новую правящую кровь! Они смогут сменить династию!

Ведь когда погибнет последний Халамер — новый род может претендовать на власть в империи. Проклятье, ведь это гораздо проще, чем тонкие игры с наследниками и брачными контрактами. И как он сразу об этом не подумал?

Соберись, Рэм! Соберись! Ты же чувствуешь этот запах? Чувствуешь?

Когда Консворт понял, что Церат Малкон, наместник Раздора, последний год почти не вылезает с Ливня, то на миг испугался. Что, если он прав, и его безумная версия сейчас обрастает плотью и превращается в жестокую реальность?