Меняя Судьбу

Глава 1

Первый день зимы порадовал жителей Варганского княжества солнечной погодой. Снег ночью перестал сыпать и теперь весело скрипел под ногами. Рабочие бодро расчищали тротуары и дороги города, народ спешил на работу и по делам. Проносились поезда по транспортным мостам над головой; просвистев, улетела пассажирская капсула по гиперпетле куда-нибудь в другое княжество или, может, и даже в столицу; вдалеке полз по рейкам массивный и неуклюжий грузовой «слон», под которым, как под мостом, проносился легковой транспорт.

Я торопливо шагал по тротуару развлекательного сектора, ловил на себе взгляды прохожих и мысленно сокрушался тому, что все узнают меня в лицо. Во внутреннем кармане пальто у груди грелась пачка купюр — сегодня я собирался пустить их в дело.

Деньги, которые я выклянчил у Олега, к счастью, не испарились на следующий день. Правда, утром позвонил недоумевающий Олег — он ничего не помнил о том, зачем дал мне три тысячи. Помнил, как передавал их няне Софьи, помнил, что они предназначались мне, но причину передачи такой крупной суммы не мог вспомнить. Пришлось врать на ходу о том, что Олег мне их проспорил, утверждая, что средство, которым дамы увеличивают себе грудь, ни что иное, как соединение светоносной ойры с ядом гадюки. На самом деле вместо светоносной там была живая ойра и помимо яда был еще какой-то ингредиент, о котором я не знал. Олег тоже этого не знал, но очень удивился своей глупости и попросил в следующий раз не спорить с ним на такие суммы и, кажется, даже обиделся.

Рядом, едва поспевая, шаркал ногами по снегу Савелий в большом тяжелом тулупе. Анфиса снарядила его пополнить продуктовые запасы, но главной его задачей было сопроводить меня к месту встречи и передать в руки Андрею. Брат вернулся на неделю из военной академии на бабушкины именины. А вчера назначил мне встречу в одной из модных кофеен, но как бы я ни соскучился по брату, отдохнуть и пообщаться в уютной обстановке у нас не выйдет. Были у меня дела и поважнее праздной болтовни.

Со дня моего возвращения в прошлое времени прошло немало — больше месяца, и я уже окончательно убедился, что останусь в нем надолго, скорее всего навсегда. Правда, будущее стало слишком неопределенным, и теперь я не знал, как действовать наверняка. Любое вмешательство в его ход сулило слишком кардинальными переменами.

В Варгане пока что все осталось в подвешенном состоянии. Крапивин не спешил уезжать и продолжал со своей командой искать следы чернокнижников в городе. Ведь, даже если они покинули княжество, кто-то наверняка должен был их видеть, пока они были здесь.

Вулпесы похоронили Элеонору, точнее на прощальном кострище была тряпичная кукла, набитая оставшимся от их дочери пеплом. Несмотря на то, что все от них ожидали отъезда из княжества, напротив — они остались в городе и, судя по разговорам Олега с отцом, по-прежнему намеревались вкладывать деньги в развитие Юга. И Олег уже начал намекать отцу, что Вулпесы предлагают хорошую цену за погибающий виноградник в Хорице. Это меня насторожило, потому что в прошлом такие разговоры начались только в конце весны. И я еще больше убедился в том, что в этом деле с виноградниками что-то неладное.

В городе, к счастью, быстро утихли разговоры о смерти Элеоноры. Люди успокоились, когда выяснилось, что все сектанты, причастные к похищению девушек, мертвы. Но вот обо мне слухи продолжали обрастать все новыми и новыми подробностями. Отец и мать старались меня оберегать от них, но все равно кое-что доходило до меня.

Например, я подслушал недавно разговор Наны с Анфисой на кухне. Нана возмущалась, что народ теперь решил свалить на княжича все пропажи людей за последние несколько лет. Некоторые, особо впечатлительные, описывали меня чуть ли не жестоким кровавым чудищем, ворующим по ночам детей. Все это, конечно же, было всего лишь сплетнями — всерьез выступать с такими заявлениями никто бы не решился. Да и оставались в княжестве благоразумные люди, которые наоборот — защищали меня, так как я избавил их от сектантов. Но, к сожалению, их было меньшинство.

Раны, оставленные чернокнижником, затянулись после первого же обращения в волка. Хотя на боку до сих пор оставался черный шрам, который все никак не хотел рассасываться, да и почему он был черным — тоже непонятно. Врач сказал, что возможно в рану попал пепел или зола.

Через несколько дней после происшествия в лесу я уже был на ногах, но домашние продолжали носиться со мной как со смертельно больным. Только вот я с ними был категорически не согласен и, пока «восстанавливался», времени зря не терял.

Ежедневно, утром и вечером, я занимался. Боль в мышцах изрядно донимала, по утрам я чувствовал себя так, словно накануне меня оттоптал табун лошадей. Но зато я сумел наладить дыхание, и теперь сердце не рвалось вон из груди после нескольких минут активных занятий, и с каждым днем я постепенно увеличивал нагрузку.

Но сегодня я пропустил тренировку и теперь спешил на встречу с двоюродным братом, радуясь, что наконец-то сумел вырваться из Воронова Гнезда и увижу Андрея живым-здоровым.

Андрей был старше меня на четыре года и учился на предпоследнем курсе Имперской военной академии. Несмотря на разницу, которая в таком возрасте кажется огромной, он всегда охотно проводил со мной время.

Мы были очень дружны и в старшем возрасте. Но однажды в нашей взрослой жизни появилась Анна Крафская, из-за которой мы разругались — точнее это Андрей меня возненавидел, приревновав к ней, хотя Анна была лишь мимолётным увлечением. На самом деле, неимоверная глупость — после я очень жалел об этом, но гордость не позволяла помириться с братом, так как я считал, что первый шаг должен сделать Андрей. Из-за ссоры мы очень долго не общались, а, когда я всё-таки решился проявить инициативу к примирению, оказалось, что опоздал. Андрей погиб во время столкновения с войсками Метрополии на северо-западной границе.

У кофейни мы расстались с Савелием, домой меня должен был вернуть уже Андрей. Брат, завидев меня через витрину, весело помахал рукой и расплылся в широкой улыбке. Я замер, тоже улыбаясь во весь рот.

Молодой, веселый и жизнерадостный, но главное — живой. Он сидел в красном мундире курсанта имперской академии, гордо расправив плечи, на привычно лихой темной шевелюре появилась первая боевая коса с кольцом. Такую заплетают всем боевым чародеям, выдержавшим первое испытание на выносливость, которое ученики звали «Чертовой неделей».

Я поспешил войти внутрь и обнять брата. Привычно окинул взглядом обстановку — действие, отработанное до автоматизма: сначала необходимо убедиться в безопасности и только потом можно расслабиться. Краем глаза заметил в углу за дальним столиком своих одноклассников. Не могу сказать, что я был рад видеть этих надменных засранцев, даже наоборот — сделал вид, что их не заметил.

Неразлучная троица: не по годам рослый, но при этом самый тупой из этой компании — барон Деграун, которого я в юности про себя называл деградаун; граф Быстрицкий — на самом деле самый нормальный из них, просто был бесхребетным и легко поддавался чужому влиянию; и их лидер Борислав Григанский, княжич соседствующего с нами княжества Капрос. Избалованный и заносчивый слизень. Он и на вид был похож на слизняка: большие коровьи глаза с длинными ресницами, рожа в красных юношеских прыщах, белесые жидкие волосенки, которые он старательно зализывал на бок, и рюши — сплошные идиотские модные разноцветные рюши, от одного вида на которые начинало подташнивать.

Одноклассники меня заметили сразу, зашушукались, Борислав начал подвывать, изображая волка, а его дружки тут же подхватили, завыв в три горла.

Андрей бросил в их сторону сердитый взгляд:

— Хочешь, я им на за шиворот кипятка налью? — серьёзно спросил он, кивнув на официантку с кофейником, которая как раз проходила мимо.

— Оставь этих кретинов, — поспешил я его успокоить, еще нам не хватало скандала с Григанскими.

Одноклассники, закончив выть, дружно заржали на всю кофейню. Я как ни в чем не бывало, принялся за теплые булочки с кремом, которые уже заказал Андрей. Еще не хватало реагировать на провокации глупых сопляков. Нет, урок все же стоит им преподать, но не здесь и не сейчас.

Андрей, сердито раздувая ноздрями, еще какое-то время стоял, сверля их испепеляющим взглядом. Напротив нашего столика сидели две старшеклассницы, которые так и стреляли глазками, перешёптывались и хихикали, поглядывая на Андрея. Заметив внимание противоположного пола, Андрей еще больше расхорохорился и, кажется, навострился поставить на место уже ржущих во всю и продолжающих кривляться одноклассников.

Я резко схватил его за руку.

— Сядь, Андрей, — мягко, но настойчиво велел я. Видя, что он колеблется, добавил: — Сядь, у меня дело есть.

Андрей нехотя все же сдался и сел.

— Так и чешутся руки начистить им рожи, — в сердцах выпалил он.

— Понимаю, но они того не стоят, у семьи и так проблем хватает, — шикнул я. — Тронешь Борислава, его отец нас в порошок сотрёт.

— Да плевать! — с вызовом уставился он на белесый затылок Григанского.

— Мы сейчас уходим отсюда, — решил я перейти к делу и отвлечь Андрея.

— С чего это вдруг?

— У меня есть дела в городе и времени не так уж много. К шести вечера мы должны приехать в Вороново Гнездо.

— Что за дела? — Андрей покосился на девчонок, которые чуть ли из шкуры вон разве что не лезли, чтобы обратить на себя его внимание.

— Мы едем в спальный район. Знаешь, где там бордель?

Андрей изумлённо поднял брови:

— Это тебе еще зачем?

— Ну как, зачем?.. — многозначительно улыбнулся я.

Андрей смерил меня полным подозрительности взглядом, усмехнулся:

— Ты меня пугаешь, Яр. Не маловат ли ты еще…

— Так знаешь или нет? — перебил я его, не дав договорить.

— Нет, конечно! С чего бы мне по помойкам всяким шастать?

— Там нет помоек, — с укором заметил я, залпом допил остатки кофе и встал из-за стола, давая понять Андрею, что мы уходим.

Тот в замешательстве, продолжал сидеть, явно не понимая, какого лешего мне взбрендило тащиться в спальный район простолюдинов.

— Что мы там забыли, Яр? — зашептал он возмущенно. — Весь высший свет потом будет судачить, что мы там шастали. В развлекательном секторе ведь есть легальные бордели, хотя я не уверен, что тебя пустят…

— Вот именно, что не пустят. А в спальном районе есть подпольные бордели, стоит только купюрой похрустеть, пустят — аж бегом.

Андрей загадочно заулыбался, явно переваривая мое предложение:

— Ты меня удивляешь, Яр. Это вот ты утром, что ли, проснулся и решил — что тебе пора испробовать женской ласки?

— Да, именно так и было, — раздраженно бросил я. Время шло, и мне едва ли нравилось, что приходится тратить его на уговоры брата. Конечно, с нравственной стороны я сейчас выглядел не очень приглядно, но мне было плевать. Где, как не в подпольном борделе я найду необходимую информацию о нужных мне людях.

Андрей хохотнул, покосился на девчонок за соседним столиком, подмигнул им, заставив смущенно хихикать, потом снова повернулся ко мне:

— Я, конечно, все понимаю и с радостью бы тебя поддержал, хотя бордели простолюдинов меня немного и смущают, вот только, если Игорь узнает, он мне голову оторвет.

— Хорошо, значит, я сам поеду, — спокойно согласился я.

Андрей скривился, фыркнул, но начал собираться, подманив официантку и расплатившись. Естественно, я был уверен, что одного он меня не отпустит, иначе влетит ему и от моего отца, и от Олега.

Но я не собирался искать в спальном районе дешевой продажной любви, а хотел выйти на тех, кто возглавляет городскую преступность. Ни имени, ни фамилии нынешнего Варганского авторитета я не знал, но был уверен, что такой у нас имеется, как и в любом городе. Преступность, как ее не искореняй — зло неистребимое.

Уровень жизни простолюдинов не позволял им шиковать. Несмотря на то, что Империя предоставляло народу бесплатное жильё и общественный транспорт внутри города, обеспечивало бесплатным образованием и медициной, зарплаты хватало ровно на то, чтобы люди были сыты и одеты. Среднестатистической рабочей семье приходилось долго копить и отрабатывать сверх своих положенных часов, чтобы раз в год съездить к морю или купить что-нибудь из мебели, техники или бытовых артефактов.

Но не всех устраивало такое положение вещей, а кому-то попросту не по душе было горбатиться на заводе или в поле, поэтому процветало и воровство, и подпольное чародейство, проституция, а также и черный рынок. И я тоже искал предводителя городских банд не за тем, чтобы бороться с преступностью, а намеревался воспользоваться их услугами.

О том, что наше появление в спальном районе вызовет кучу сплетен, я тоже заранее подумал. Поэтому прежде чем сесть в поезд, мы заскочили недалеко от остановки в дешевый магазин вторички, где продавали поношенную одежду.

Мы вошли в магазин, Андрей, брезгливо окинул взглядом вороха поношенной одежды, от которой резко несло дезинфицирующим средством, спросил:

— Может, объяснишь, почему именно бордели в спальном районе? Неизвестно, какую заразу там можно подхватить. Если тебе прямо горит, — он хохотнул, — я бы мог заранее договориться с кем-нибудь из девушек из развлекательного сектора.

— На элитных путан у меня денег нет, — пожал я плечам, протягивая ему штаны. — И не хочу, чтобы слухи ходили, что я бордели посещаю, а в спальном районе нас никто не узнает.

— И все равно мне это кажется странным, Яр, — перешел на шёпот Андрей. — Еще и это маскарад с переодеванием. Ты точно что-то не договариваешь.

Я ворошил одежду, в поисках чего-нибудь подходящего, но замер, уставившись на брата, и вопросительно вскинул брови:

— И что же по-твоему я не договариваю? — не без интереса спросил я.

Андрей пожал плечами и так и не ответил, не переставая насмешливо улыбаться — все происходящее его явно забавляло.

Рассказывать Андрею правду я не собирался. Во-первых, тут же последует слишком много вопросов, во-вторых — опасался, что скажи я брату правду, он ни за что со мной никуда не поедет.

Но пока Андрей заинтригован происходящим и веселится, подсмеиваясь над младшим братом, он делает то, что нужно мне. Да и, честно говоря, я устал уже бесцельно объяснять всем и доказывать, что я из будущего — все равно толку от этого никакого, учитывая, что они все в конечном итоге забывают.

Андрей долго возмущался, но все же влез в выбранную мною куртку с большим капюшоном и широкие штаны. Я переоделся в подобное же: что-то серо-черное, бесцветное и потасканное, но это было самое то, что нужно. Мы выглядели именно так, как и большинство подростков в Варгане. Мало кому придет в голову заподозрить в нас аристократов. Прихватил еще пару косынок на всякий случай, чтобы прикрыть лицо.

После мы отправились на мост к остановке. Андрей все это время то брезгливо гримасничал, то подкалывал и отвешивал в мою сторону пошлые шуточки. Но цель была достигнута — брат почувствовал азарт и теперь воспринимал все, как забавное приключение.

Когда мы уже пришли на остановку, я не без удовольствия отметил, что никто из людей не обращал на нас никакого внимания.

Тем временем вдалеке послышался нарастающий шум, и очень быстро показался и сам скоростной монорельсовый поезд: его длинный серебристый нос стремительно приближался к остановке, поблёскивая зеркальными стёклами.

Я ухватил Андрея за рукав, втащил в один из трех вагонов, он пытался что-то спросить, но его вопросы утонули в гомоне толпы.

Вскоре монорельс привёз нас в спальный сектор, и мы высыпали вместе с остальной толпой на улицу. Я сразу же принялся осматривать жилые здания капсульного типа. С одной стороны малосемейные — массивный трубчатый столб, внутри которого лестница и шахта лифта, сам столб облеплен эллипсоидными жилыми капсулами. В целом дом походил на громадную виноградную гроздь с толстенным стеблем и огромными слегка сплющенными ягодами.

С другой стороны, многосемейные здания, напоминающие титанические деревья — широкие и толстые тарелкообразные капсулы, поднимающиеся по спирали к небу вокруг мощного полого ствола — в таких капсулах жили или многодетные семьи, или зажиточные граждане.

Куда идти и где искать бордель, я слабо представлял. В борделях мне за свою жизнь приходилось бывать не часто. Все-таки женским вниманием я не был обделен, да и любовь за деньги меня едва ли прельщала. Но зато я знал, где их обычно устраивают и чем они отличаются снаружи от обычных жилых капсул — красными занавесками.

— Косынку на лицо повяжи, — велел я Андрею, сам проделал то же самое, повязал черную косынку на лицо так, что остались видны одни глаза, еще и надвинул капюшон пониже — теперь нас точно никто не узнает.

Андрей скривился, но все же проделал то же самое, потом сказал:

— И где мы будем искать то, что тебе нужно? Ты заешь, куда идти?

— Нет, но думаю найти не сложно, — ответил я и кивнул в сторону улицы, ведущей вглубь микрорайона.

О существование нелегальных борделей знали все: и аристократия, и блюстители порядка — и тем не менее все предпочитали закрывать на это глаза. Первые вообще особо не интересовались происходящим в спальных районах, да и вообще предпочитали подобное не замечать. Вторые же — защитники, их всячески покрывали и сами были в доле. Легальные от нелегальных отличались прежде всего тем, что одни платили налоги, а вторые нет. Ну и нелегальные едва ли отвечали имперским требованиям гигиены и чистоты.,

Нужную капсулу я увидел издалека в конце улицы. Она выделялась на фоне остальных капсул ярко-красными окнами и, как обычно бывает, находилась в самом низу и имела отдельный вход прямо с улицы.

— Нам туда, — сказал я, кивнув Андрею на нужную мне капсулу и ускорился.

— Не передумал? — насмешливо поинтересовался Андрей, тоже ускоряя ход.

— С чего бы вдруг? — небрежно бросил я, и, вскочив на ступеньки, вжал кнопку звонка.

За дверью раздалась трель, послышались шустрые цокающие каблуками шаги. Дверь распахнула синеволосая девица в распахнутом халате, под которым было только кружевное белье.

— Привет, мальчики, — лениво протянула она, окинув нас оценивающим взглядом. — Рано вы, у нас все девчонки в это время спят. Вечером приходите.

Она уже было собралась захлопнуть дверь, но я успел придержать. Так просто и ни с чем я не собирался уходить. Конечно, не было гарантий, что мне удастся выйти на нужных людей сразу, но начинать с чего-то все же было надо, по крайней мере, прощупать почву для начала.

— Ты же не спишь, — сказал я, жестом фокусника достав из кармана заранее приготовленную десятку.

Девушка зевнула, кивнула, соглашаясь, и, отступив назад, пригласила жестом нас внутрь.

Я вошел, а Андрей остался как-то неуверенно топтаться у входа.

— Ну? Ждешь особого приглашения? — вскинула тонкие намалёванные брови девица. — На улице вообще-то не лето.

— Я это, тут тебя подожду, — как-то смущённо сказал мне Андрей, намеренно избегая смотреть и говорить с девицей.

— Ну, как хочешь, — хмыкнула она и резко захлопнула дверь.

Здесь приторно пахло дешевыми духами и чем-то жареным. В глазах рябило от красно-розового и безвкусных картин на стенах. Девица схватила меня под руку и потащила в одну из многочисленных дверей. В маленькой комнатушке помещалась только кровать, розовые дешёвые простыни на ней были мятыми и едва ли первой свежести.

Только девица закрыла дверь, как поспешила тут же скинуть халат и уже потянулась к лифчику.

— Стой, — велел я, остановив ее. — Я здесь не за этим.

Она растерянно округлила глаза, глупо открыв красный рот:

— И зачем же тогда?

— Мне нужна информация. Я ищу одного человека.

Девица издала усталый вздох, выругалась и потянулась к халату.

— Спрашивай тогда скорее и проваливай, я спать хочу, — недовольно бросила она.

Я достал пачку денег из кармана, девица тут же оживилась, заискивающе поблескивая глазами. Я вытянул из пачки десятку, и продемонстрировал ей, она по инерции потянулась за купюрой, но я резко отдернул руку.

— Мне нужен тот, кто всем здесь заправляет.

— Чем это всем? — насмешливо поинтересовалась она. — Княжеством, Империей, может миром?

— Нет. Ты знаешь, что речь о борделях и об остальных незаконных делах. Мне нужен тот, кто этим всем заправляет в городе.

— И зачем тебе это? — снова усмехнулась она. — И лицо почему прячешь? Ты кто вообще такой?

— Это не имеет значения, — грубо отчеканил я. — У меня есть дело, и я хорошо заплачу.

— Дело, говоришь? — усмехнулась она. — И почему ты решил, что я тебе что-то расскажу? Мне, по-твоему, жить надоело? Выметайся!

— Ладно, — раздраженно сказал я и вытянул вторую десятку. — Помоги мне с ним связаться, передай, что я его ищу, и деньги твои.

— Ну, — наигранно замялась она, — вообще-то, если о встрече, может быть, я бы и смогла… Но наш главный — человек занятой…

— Тридцать и больше не дам, — отчеканил я.

Девица довольно улыбнулась и упорхнула из комнаты. Несколько минут ее не было, а когда вернулась, сразу с порога требовательно протянула руку и заявила:

— Жди снаружи, скоро за тобой приедут.

Я отдал девице столько, сколько обещал, и поспешил поскорее убраться из борделя. Все складывалось даже лучше, чем я ожидал, и, возможно, уже сегодня я смогу сделать кое-что из запланированного.

Глава 2

Андрей зябко переминался с ноги на ногу и, увидев меня, тут же оживился.

— А ты, братец, скорый, — рассмеялся он и явно хотел отпустить по этому поводу еще пару шуток, как я завидел в конце улицы черный массивный тетраход и резко его оборвал.

— Возвращайся в элитный сектор, — торопливо велел я, — жди меня в кофейне, я скоро вернусь.

— Это еще зачем? — насторожился Андрей.

— Делай, как говорю.

Тем временем старый, но все еще вполне добротный тетраход затормозил возле нас, и оттуда выскочил коренастый бритый наголо парень в черном тулупе нараспашку:

— Вы искали главного? — сухо поинтересовался он.

Я сделал шаг вперед:

— Я искал.

— Садись в машину, — отчеканил бритоголовый и распахнул дверь.

Андрей ошалело вытаращил глаза, схватил меня за руку и прямо в ухо зашипел:

— Что происходит, Яр? Что ты натворил?

— Ничего, просто возвращайся обратно и жди меня.

— Да сейчас! Я еду с тобой! — возмутился Андрей и ринулся внутрь тетрахода первым.

Конечно, я и не рассчитывал на то, что он послушается и так просто вернется в элитный сектор. И мне ничего не оставалось, как таскать брата повсюду за собой. Я залез следом, внутри на водительском месте сидел еще один бритоголовый, старше и крупнее первого.

Как только я закрыл дверь, они оба повернулись к нам и тот, что водитель спросил:

— Кто такие и зачем вам главный?

Андрей настороженно покосился на меня.

— Об этом я скажу только главному, — спокойно ответил я. — Поехали.

Мой ответ бритоголовым явно не понравился, один резким движением выхватил пистолет из-за спины и направил на нас:

— С мамашей своей так борзо говорить будешь, — гаркнул он. — Платки снимайте с рожь и рассказывайте, кто такие и зачем ищете главного.

— Убери оружие и вези нас к главному, я буду говорить только с ним, — спокойно, но настойчиво сказал я, попутно обращаясь к силе.

Андрей тоже мгновенно среагировал, на кончиках пальцев заплясали искры, он брал энергию от ойра-двигателя. Мне же было проще использовать холод, пусть моя категория еще и была чуть выше низшей и до средней далеко не дотягивала, но я ударил первым и сил у меня хватило чтобы превратить пистолет в ледышку. И в довесок еще и Андрей долбанул разрядом угрожающего нам парня.

Бритоголовый вскрикнул, затем выругался, выбросил обледеневший пистолет куда-то себе под ноги и зло уставился нас.

— Психи, — с обидой в голосе, бросил он нам, потирая заледеневшую руку.

Его напарник весело рассмеялся, переводя взгляд с бритоголового на нас.

— Обделаться, как смешно, — буркнул бритоголовый. — Откуда я мог знать, что они чародеи?

— Не просто чародеи, ребята явно знатные чародеи с силой рода. Учить тебя еще и учить, Грач.

Затем водитель повернулся к нам:

— И что вы здесь забыли, господа? — размеренно протянул он.

— Я уже сказал, дело есть к главному, плачу хорошо, но говорить буду только с ним.

— Ладно, — усмехнулся он, все происходящее его явно забавляло.

Тетраход тронулся, Андрей уставил на меня требовательный, испытующий взгляд, явно желая, чтобы я немедленно объяснил, что происходит.

— Мне нужны глаза и уши в городе, — шепотом пояснил я,

— Зачем это? — сердито прошипел Андрей.

— Я расскажу потом, сейчас же не мешай, пожалуйста.

— Черта с два! Или ты говоришь, что происходит или я прямо сейчас свяжусь с твоим отцом.

— Проблемы, господа? — обернулся водитель. Наша перепалка не могла не привлечь их внимания.

— Нет, все в порядке, — поспешил ответить я.

Но Андрей не собирался успокаиваться, и в том, что от него не убудет позвонить отцу и поднять всех на уши, сомневаться не стоило.

— Это все, чтобы спасти нашу семью, — сказал я тихо.

Мой ответ вогнал Андрея в ступор. Он растерянно стянул платок с лица и теперь просто открывал безмолвно рот, не в силах подобрать слова. Наконец, когда Андрей смог взять себя в руки, уткнулся практически мне в ухо, спросив:

— Что происходит, Яр? Кто угрожает нашей семье и как нам помогут эти…?

Я повернулся и так же прямо ему в ухо ему ответил:

— Слишком долго объяснять, просто веди себя тихо и не мешай.

Андрей удивлённо моргнул, затем по лицу скользнуло раздражение. Никому не нравится находиться в неведении.

— Ладно, я расскажу тебе позже, — пообещал я. — Но сейчас очень прошу — не мешай. Ты можешь все испортить.

И, к счастью, обещание успокоило брата, до конца поездки он терпеливо молчал, хотя я и видел, что все происходящее ему очень не нравится.

Тетраход приехал на окраину спального района почти к границе кольца аграрного сектора. Здесь высилась почти пустая центральная стойка жилого дома, где только внизу были присоединены три многосемейные капсулы. Под ними прямо на земле лежала еще одна капсула поменьше, разукрашенная в кричащие цвета совершенно диким образом и явно давненько вышедшая из эксплуатации — похоже было на то, что ее притащили сюда с разборки.

У капсулы терлись ребята, наружностью походившие на тех, что нас сюда привезли: бритоголовые, в черных модных у простолюдинов тулупах. Они, окружив моноход с отсутствующей кабиной и громко переругиваясь, пытались его то ли починить, то ли разобрать на запчасти. Но при нашем появлении ребята резко угомонились.

Я сразу сообразил, что конкретно это место не имеет никакого отношения к жилому сектору, поэтому и находится на отшибе. А мы приехали в самое что ни на есть логово преступности Варганы.

Ребята у монохода тут же притихли, проводив нас сверлящими настороженными взглядами. Водитель тетрахода вел нас к входу в опорную трубу внутри которой располагалась шахта лифта и винтовая лестница.

— Подожди меня здесь, — велел я Андрею, когда мы почти подошли.

— Нет, я за тебя отвечаю, — шикнул он на меня.

— Ну, вы заходите или так и будете там шушукаться? — поинтересовался бритоголовый.

— Я иду один, он здесь подождет. — сказал я, и решительно направился вперёд.

Андрей ухватил меня за рукав:

— Яр… — произнес он с нажимом, видимо пытался вразумить младшего брата.

— Пожалуйста, не мешай, просто подожди, иначе ты все испортишь, — в свою очередь попытался успокоить я его. — Это ради нашей семьи.

Андрей как-то нехотя и неуверенно отпустил мой рукав, я видел в его глазах волнение.

— Все в порядке, — сказал я и зашагал за бритоголовым.

Буквально спиной ощущал, с какой тревогой во взгляде провожает меня Андрей. Ну ей-богу, словно меня на эшафот ведут. И к чему такая паника? Как бы там ни было, не станут местные бандиты трогать чародеев. А аристократов так и подавно, если им собственная жизнь дорога. Сейчас я больше переживал за то, что они и вовсе не рискнут связываться с нами, а точнее со мной — малолетним сопляком.

Мы поднялись к третьей, расположенной выше остальных, капсуле, бритоголовый осторожно постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, тут же нырнул внутрь, жестом велев мне ждать снаружи. Очень быстро он вернулся и, не сказав ни слова, кивнул, чтобы я заходил.

Внутри капсулы была непривычная обстановка. Во-первых, стандартное размещение комнат было явно переделано и большую часть стен между комнатами убрали, сделав достаточно просторное помещение. Видеть такую обстановку в жилой социальной капсуле было достаточно непривычно: картины на стенах, добротная, явно недешёвая мебель на заказ, барная стойка с элитными напитками, ковры на полу и деревья в кадках. Из-под потолка звучала музыка — работал ойра-фон в углу. В камине ярко горела огненная ойра, раскаленные камни не столько обогревали помещение — где-то еще наверняка был и котел — сколько лежали в камине для красоты и создания уюта.

А возле камина в кресле сидел мужчина в расшитом золотом халате подбитым мехом. Он сидел ко мне спиной, и я видел только его короткостриженый с проседью мощный затылок. Мужчина и сам явно был такой — мощный и крепкий.

— Ну, проходи, чего там стоишь? — прозвучал приятный глубокий баритон.

Я прошел к камину, сел в соседнее кресло, разглядывая главного. На коленях у него дремал пушистый белый кот, которого он поглаживал по спине. Лицо у него было грубое: кривой сломанный нос, массивная челюсть, но при этом что-то было в нем такое, мгновенно располагающее к себе. Голос и взгляд — внимательный и одновременно обходительный. Он, широко и белозубо улыбнулся, протягивая руку.

— Царь, — представился он. — А тебя как величать?

— Царь? — усмехнувшись, переспросил я, пожав его руку. — Почему не сам Император?

— Это просто прозвище, — усмехнулся он в ответ, — фамилия моя Царев, от того и Царь. А ты так и не представился, знатный чародей.

— И не представлюсь. У меня для тебя работа.

— Нет-нет, — закачал он головой, не переставая усмехаться, — так дело не пойдёт. Я дел не имею непонятно с кем. И косынку с лица сними. Я ведь от тебя не прячусь.

Нехотя, я стянул косынку. Царь довольно заулыбался и кивнул.

— Ну и чем же заслужил такую честь, княжич?

— Узнал, значит.

— Ещё бы мне не узнать наследника моего родного княжества. Стыдно бы было не знать, — пожал он плечами. — Ну, говорите, зачем пришли. Только сразу предупреждаю, если сочту вашу просьбу опасной для вас или для себя — мы дел иметь не будем. Проблемы с аристократией и тем более с вашим батюшкой мне не нужны. Я человек скромный, привык жить тихо и не высовываться.

Я снова усмехнулся, окинув взглядом хоромы, которые Царь себе здесь организовал:

— Да уж, скромности тебе не занимать. Но, пожалуй, ты прав, перейдём к делу. Мне нужны глаза и уши в городе. Твои ребята — они везде, я хочу знать, что они слышать и видят.

— Что именно мы должны узнать? — резко перешел он на деловой тон. Мне нравилось, что он относится ко мне, как к равному, а не как к юнцу.

— Что ты знаешь про группировку Дайг-Лас?

— Неуловимые убийцы? Да в общем-то ничего.

— Ты смог бы на них выйти?

Царь неодобрительно нахмурился:

— Княжич хочет кого-то заказать?

— Нет. Наоборот. Я хочу знать, кто им сделает заказ. Есть предположение, что вскоре кто-то захочет на них выйти и, возможно, попросит об этом тебя. Ты должен сразу же доложить.

— Боюсь, княжич, разочарую вас. Я не столь значимая фигура в преступном мире, чтобы иметь возможность выйти на Дайг-Лас.

— Я тебе верю, — кивнул я.

Это и так было ясно, что заказчики если и выходили на группировку, то напрямую или через кого-то другого. Царя наверняка допрашивали в первую очередь, когда убили родителей. Но попробовать стоило. Да и меня не особо интересовали Дайг-Лас. Они наёмники. Меня больше интересовали те, кто их нанял.

— Я хочу, чтобы твои люди слушали и смотрели, и, если вдруг что-то подозрительное произойдёт — ты мне докладываешь. Речь о покушении на мою семью, поэтому мне нужна конкретно эта информация. Все что касается Гарванов — мне нужно все. И особого внимания требуют аристократы, как постоянно проживающие в княжестве, так и те, что проездом.

Царь не перебивал, внимательно со всей серьёзностью слушал, и только когда я закончил спросил:

— Дело, конечно крайне серьезное, княжич. Если и впрямь, как я понял, кто-то угрожает вашей семье. Но одного не пойму — почему вы обратились за помощью ко мне, а не к защитникам? И почему ваш отец, дяди сами этим не займутся? Почему этим занимаетесь вы?

— Защитники слишком заметны, а вот твои ребята: городская шпана, шлюхи, воры — они повсюду, они незаметны, никто не обращает на них внимания. К тому же ты должен понимать, что все это должно оставаться в секрете, как и то, что я обратился к тебе за помощью.

— И все же почему молодой княжич, а не его отец? — Царь расплылся в вежливой улыбке, глаза так и поблескивали от любопытства.

— Так ты готов взяться? — проигнорировал я вопрос.

— Да без проблем, — легко согласился он. — Любой каприз за ваши деньги.

— Сколько?

— Даже не знаю, — надул наигранно щеки Царь. — Организация, оплата моим ребятам, плюс нужно накидывать каждому дополнительно, если принесут что-то ценное.

— Сколько? — с нажимом повторил я, видя, что Царь явно собирается набивать цену.

— Пятнадцать задаток и пятнадцать по окончанию. И того тридцать, — деловито сложил руки на животе Царь.

Я же хищно заулыбался. Без сомнения, цена была задрана более чем, но и другого ожидать от главаря преступности княжества было бы глупо.

— Две тысячи задаток и тысяча ежемесячно, за ценную информацию буду доплачивать еще по тысяче сверху. Но речь о действительно ценной информации.

Царь изумленно вскинул брови:

— Две тысячи, княжич? Это ведь несерьезно.

— Несерьезно? — усмехнулся я. — А ты, Царь, зажрался. В княжестве простому работяге нужно полгода пахать за эти две тысячи.

— Ну, я и не работяга, — добродушно хохотнул он, затем резко подался вперед, протягивая мне руку: — Хорошо, согласен. Но это исключительно потому, что вы мне симпатичны, княжич. Считайте, буду работать себе в ущерб. Но что только не сделаешь ради родного княжества, верно? От здоровья вашей семьи зависит и благополучие княжества.

Ах ты ж хитрый уж! В ущерб себе — а как же! Но как вывернул-то!

— Договорились! — хлопнул я его по ладони, стиснув в крепком рукопожатии.

Далее две тысячи рублей перекочевали в руки довольно улыбающегося Царя. После обсудили еще некоторые детали, а также, каким образом будем выходить на связь. Для пущей конспирации Царь пообещал, что найдет способ, как мне передавать послания, минуя зеркало связи, которое использовать было рискованно. На этом мы распрощались.

О том, что Царь меня может обмануть, я не переживал. Нужно быть напрочь лишенным мозгов, чтобы надуть княжеского сына. Даже то, что он взял у меня деньги, уже сулило ему проблемы, а он все-таки рискнул.

Царь учтиво проводил меня до самой двери, но прежде чем уйти я решил спросить еще кое-что:

— Ты можешь достать что-нибудь из запрещенных артефактов?

— Я? — выпучил он в ужасе глаза. — Что вы, княжич? Конечно же нет!

— Не ври, а?

— Да как вы только могли подумать так обо мне? — очень натурально возмутился он. — Да, я не самый честный человек в княжестве, но запрещенные артефакты — это чересчур. Мне моя жизнь дорога.

Ну естественно, он бы мне не сознался. Одно дело уход от налогов, воровство и проституция и другое дело торговля запрещенными артефактами, за которые в Славии полагалась смертная казнь.

— И все же, если вдруг кто-то к тебе обратиться по этому вопросу, дай знать.

— Конечно, княжич, дам. Но я и так докладываю начальнику защитников обо всех, кто пытается купить темные артефакты.

— О всех ли? — вскинул я брови, изучая реакцию Царя.

— О всех! — с готовностью ответил он.

На этом мы попрощались, я же ничуть ему не поверил. У Царя наверняка были связи и выход на черный рынок, и, если предложат хорошую цену, он и демона с нижнего плана достанет. Вот только говорить о таком сыну князя, да еще и открыто — он бы не рискнул.

Андрей был взвинчен до предела. Когда я вышел из капсулы, он ходил из в стороны в сторону, явно не находя себе места. И стоило ему меня завидеть, как он тут же с угрожающим видом ринулся ко мне.

— Ну?! — сердито уставился он на меня.

— Все в порядке. Давай убираться отсюда.

Мы зашагали с Андреем прочь, снова возвращаясь в спальный район. Андрей буровил меня взглядом, не произнося ни слова. Наконец, когда мы ушли достаточно далеко, он не выдержал и буквально взорвался праведным негодованием:

— Что это только что было?! Какого черта, Ярослав?! Что ты творишь вообще? Рассказывай!

— Да особо и нечего рассказывать, — отмахнулся я. — Просто хотел помочь семье.

— Давай, выкладывай! — продолжал налегать Андрей, сердито раздувая ноздри. Так просто он не отстанет, придется врать.

— Все дело в чернокнижниках, — начал я лгать. — Я договорился с нашим местным авторитетом, чтобы его ребята поузнавали, послушали, может, так сможем найти их след. Что-то мне слабо верится, что следственный отдел и защитники что-то раскопают. А эти — возможно что-то видели. В любом случае стоит попытаться.

Андрей недоверчиво вскинул брови, затем закачал головой.

— Как тебе вообще такое в голову пришло? — спросил он уже спокойнее — значит, поверил.

— Не знаю, просто подумал, что можно попробовать.

— Думаешь, ты самый умный, Яр? Думаешь, защитники и следователи их еще не допросили?

— Я заплатил им, за деньги они говорят охотнее, чем за спасибо. Давай закроем тему, сделал и сделал. Хуже ведь не будет? Главное — пусть это останется между нами.

— М-да, братец, — Андрей неодобрительно закачал головой. — Глупость какая-то. В следующий раз лучше советуйся, хотя бы со мной. А то с такими идеями неизвестно во что можно вляпаться.

— Хорошо, в следующий раз — обязательно! — сказал я ему именно то, что он желал услышать. Мне хотелось поскорее закончить этот разговор, поэтому я резко сменил тему:

— Хочешь увидеть, как я волком оборачиваюсь? — я хитро сощурился, изучая реакцию Андрея.

— Прямо сейчас что ли? — Андрей встал как вкопанный, ошалело вытаращившись на меня. Видимо решил, что я окончательно умом тронулся.

— Разумеется, нет, — рассмеялся я. — У меня уговор с отцом: я должен ему доказать, что контролирую волка. Тогда я, возможно, смогу вернуться в школу и перестану сидеть безвылазно в Вороновом Гнезде.

— И-и-и-? — растянул рот в вопросительной улыбке Андрей.

— И — я собираюсь сделать это сегодня. Так что? Хочешь увидеть, как я обращаюсь в волка?

— Спрашиваешь? Конечно! — воскликнул Андрей, расплывшись в улыбке.

Я же в свою очередь тихо радовался тому, как быстро удалось переключить внимание брата и избавиться от назойливых вопросов. Да и проблему с родителями и моим заточением давно пора решить — от меня, сидящего в поместье, пользы мало.

Глава 3

Я топтался голыми ногами по ворсистому ковру и кутался в плед. Я хотел демонстрировать обращение на улице, чтобы ненароком не повредить ничего в поместье, да и лишний раз не пугать волка, но родители эту идею не поддержали. К вечеру на Варганское княжество набросилась вьюга, поднялся промозглый ветер, и они, конечно же, не могли допустить, чтобы я там топтался по снегу босиком. Хотя меня это не сильно беспокоило, уже в этом возрасте я умел регулировать температуру тела, и, даже если и простыл бы, после обращения волчья суть изгнала бы вмиг любую хворь.

В гостиной на диване сидели мои зрители — мама, папа и Андрей. Еще Нана с Анфисой подглядывали через приоткрытую дверь, но стоило мне только обратить на них внимание, как они тут же пристыженно скрылись из виду.

Мама улыбалась, Андрей заинтересованно сверкал глазами, отец напротив — мрачно взирал исподлобья на меня. Ему едва ли понравилась идея, что я решил продемонстрировать контроль именно сегодня. Но я привык держать слово — обещал освоить контроль к зиме, а сегодня как раз первый день студного месяца. И здесь отец не мог мне возразить — у нас был уговор.

Правда я не был уверен, что обращение пройдет легко и гладко. Наши отношения с волком по-прежнему оставались натянутыми. Но успех все же был — волк больше не похищал мое тело на длительное время, да и сознание возвращалось куда быстрее прежнего.

— Может дверь все же стоит открыть? — спросила мать отца, кивнув на застекленную дверь, ведущую на веранду. — Вдруг у Ярослава не получится его контролировать, а так волк сразу сможет уйти во двор и стекла останутся целыми.

— Нужно открывать дверь? — отец вопросительно уставился на меня.

Я отрицательно качнул головой.

— А ты же на нас не набросишься, Яр? — нервно хохотнул Андрей, вытирая ладони об штаны. Волновался братец, боялся и нервничал, и не мог этого скрыть.

— Конечно, тебя первым сожру, — ответил я с невозмутимым видом.

— Ярослав! — одернула меня мама.

Андрей тянул лыбу, я тоже не мог сдержать улыбки.

Затем я собрался, став серьезным и всем своим видом демонстрируя, что готов начинать.

Отец напряженно следил за мной. Я знал, что он делает: ему нужно все держать под контролем. В случае моей неудачи он тут же задействует чары, накинет, например, на меня ледяную мантию и обездвижит — я видел это по его глазам.

Я скинул плед, под ним я был только в трусах — всё-таки раздеваться полностью перед домашними плохая идея, хотя они уже все и привыкли, что обращение мало какая одежка выдерживает.

Я приготовился, закрыл глаза, мысленно призывая волка. Но тут вдруг испуганно ахнула мать, заставив меня открыть глаза.

— Что это? — мама уже стояла рядом, хмурилась и высматривала что-то у меня на боку.

Я тоже опустил глаза, разглядывая шрам.

— Что с ним? Он увеличивается? — мать легонечко провела пальцами по шраму. Черная полоса на месте удара ритуальным кинжалом и вправду немного увеличилась.

— Да не сильно он и увеличился, — поспешил я успокоить маму.

Отец и Андрей тоже поднялись и теперь все таращились на мой бок. Взгляды были озадаченные, настороженные. Еще не хватало, чтобы они устроили панику и начали меня срочно спасать неведомого от чего. А это они обязательно сделают, только дай родителям заподозрить опасность — и начнется тягомотина из вереницы врачей, ведьм, целителей и прочих чародеев.

— Да все в порядке! — отмахнулся я. — Скорее всего Крюген прав: в рану попала зола. Да и что со мной будет? Сейчас обернусь волком, и шрам исчезнет.

Ни мать, ни отец совершенно меня не слушали, словно бы я и вовсе говорил сам с собой. Мать, сверля отца взволнованным взглядом, тихо спросила:

— Это может быть мертвая ойра?

— Нет, — мотнул головой отец, — мертвая ойра его бы сразу убила. Но это и не яд. От яда Ярослав или бы уже умер, или избавился бы сразу после обращения.

— Тогда что? Может тот чернокнижник наложил заклинание на кинжал…

Ну все, началось! Нет, у меня были другие планы. И завтра я, как и все Гарваны, как и вся знать Юга, собирался на бабушкины именины. И черта с два я буду сидеть дома, изображая умирающего! У меня на завтра были планы, и из-за глупостей я не собирался от них отказываться.

— Да все в порядке! Кинжал тот — старый и очевидно грязный был, — использовал я последний шанс их успокоить. — Вы зря паникуете, шрам ведь такой же и был — ну ни на каплю не увеличился! Мам, ну серьезно, — я с укором взглянул на нее, она в смятении снова уставилась на шрам.

Кажется, сработало, я заставил ее засомневаться, а тут еще и отец подсобил:

— Мне тоже кажется, что он таким и был, — протянул он, придирчиво осматривая шрам, и вынес вердикт: — Может быть даже меньше стал.

— Да? Ты думаешь? — растерялась мама, затем нахмурила брови.

— Думаю, стоит понаблюдать и, если что-то изменится, обратиться за помощью. Но, вообще, мне кажется, что все в порядке, — подытожил наконец отец.

Но в глазах матери я все еще видел сомнение и тревогу. Зато Андрей стоял в растерянности хлопая глазами, он, похоже, вообще не понял, что происходит.

— Так! — воскликнул я раздраженно. — Я могу продолжить, или еще поизучаем мои шрамы?

— Не паясничай! — пригрозила мать пальцем, но первая вернулась обратно на диван.

Я же мысленно выдохнул — пронесло.

Когда все наконец-то снова сели, я сосредоточился и вновь призвал волка. В этот раз он как-то сразу отозвался, видимо ощутив, что я на взводе. Он выглянул из глубин подсознания и уставил на меня свой холодный настороженный взгляд.

«Выходи», — велел я.

Волк сверлил меня упрямым взглядом, но выходить даже не подумал. Ну и что в этот раз не так? Последнее обращение прошло довольно гладко — как обычно, волк полностью забрал тело, но управление мне вернул довольно скоро. А еще я рассчитывал на то, что когда я вызывал волка, а не он приходил сам, мне удавалось не отпускать его.

На это я рассчитывал и сейчас — только покажу отцу, что я контролирую его, точнее, создам такую видимость, и достаточно. Допустить, чтобы отец обратился в гильдию артефакторов, дабы избавить меня от волка — я не мог. Волк мне нужен, волк мое преимущество, он неотделим от меня, как и любая другая часть меня. Я есть волк, и мы должны стать едины.

«Давай, выходи», — подманивал я его.

Волк начал приближаться.

«Хороший мальчик, вот так, иди сюда, молодец», — ласково позвал я.

Волк был спокоен, и той прошлой враждебности я не ощущал. И только я расслабился, только уже решил, что все получится, как вдруг он резко замер, будто бы что-то его насторожило, и, резко развернувшись, шмыгнул в глубины сознания.

«Да ты издеваешься?! Что, черт возьми, ты творишь? А ну, вернись!» — крикнул я вслед.

Я еще ощущал его взгляд, чувствовал, как он наблюдает из глубины, но сам не решался показываться.

«Да что ж ты за зверь такой? — негодуя, заворчал я. — Тебя же спрячут, запрут здесь, если не будешь меня слушаться. Вернись!»

Но тот даже не подумал выходить.

«Ну все! Ты меня разозлил!» — громко возвестил я, погружая насильно сознание глубже и ниже. С родовой силой у меня это вышло непривычно легко, а ведь раньше я тратил немало времени на такое погружение.

«Не хочешь выходить, значит, я сейчас сам возьму твою лохматую задницу и силком вытащу наружу!»

Я ринулся к нему. В самые глубины подсознания. Так делать было нельзя, потому что фактически только что я погрузился в глубокий транс — все функции организма замедлились и впали в состояние стазиса.

Теперь мое тело наверняка грохнулось в обморок и лежит сейчас посреди гостиной, пугая до смерти родителей и Андрея. Но волк обязан выйти — и сделать он это должен сейчас.

Зверь, завидев мое приближение, обдал меня злостью, ощерился, встал в угрожающую стойку и зарычал. Что, не ожидал, что я сам за тобой приду?

«Идем!» — потребовал я.

Волк, сверкнув глазами, поднял дыбом шерсть и обнажил зубы.

— Ну что тебе не нравится-то? Не хочешь подчиняться? Не нравится моя сила? — Я говорил с ним спокойно и медленно приближался. Протягивал к нему руку, но волк продолжал рычать. Сделать он мне ничего не мог, кроме как накинуться и захватить сознание. Но и я не мог позволить себе выпускать его на свободу в таком состоянии к моей семье.

Я не стал дожидаться, когда он в край разозлится, и накинулся первым. Волк огрызался, пытался кусать, но я слишком хорошо владел своим сознанием — годы тренировок по контролю прошли не зря, — зубы клацали, проходя сквозь меня, словно через привидение, но мои руки крепко сжимали зверя за шею.

Я применял силу рода, давил его ею, вынуждая подчиниться. Волк разъярённо брыкался, пытаясь вырваться, огрызался и рычал. Я схватил и сжал его челюсти, приблизился, заглядывая ему прямо в глаза. Он все рвался, но я был сильнее и заставил его смотреть мне в глаза.

«Ты и я — мы одно целое! — заорал я на него. — Ты и я! Одно — целое! Ты должен подчиняться, я хочу спасти нас!»

Волк дернулся, со злой обидой глядя на меня.

«Нельзя, подчинись», — уже тише сказал я, но все еще требовательно.

«Ты и я — едины», — одной рукой я все еще сжимал его челюсть, но свободной принялся гладить его.

Волк неожиданно замер, я почувствовал его настороженное любопытство. Осторожно я убрал руку, отпустив его пасть, присел рядом и продолжил гладить.

— Глупый ты, глупый зверь, — ласково протянул я, почесывая его за ухом. Волк все ещё настороженно зыркал, но я чувствовал, как он успокаивается. — Давай не выделывайся, нам это обоим нужно. Сейчас там мои родители решат, что я к праотцам собрался, а значит нужно скорее возвращаться. Но без тебя я вернуться не могу.

Волк успокоился, сопротивления я больше не ощущал, взяв волка за загривок, я начал выводить нас из стазиса, нужно было спешить.

— Ярослав, Ярослав! — мать хлестала меня по щекам, я почувствовал, что весь мокрый, значит и водой уже поливали. Никому из них и в голову не пришло, что я в таком возрасте мог самостоятельно прогрузиться в стазис.

Я открыл глаза и сразу же начал обращаться в волка, радуясь тому, что не придется долго и нудно объяснять, что это со мной только что было.

Все, увидев, что я обращаюсь, тут же поспешили убраться подальше. Тело сковало от боли, а затем резко начало выламывать, словно все кости сломались в один миг. Это обращение почему-то далось мне совсем непросто, я рычал и пыхтел от боли, мысленно сокрушаясь тому, что обращение проходит так долго.

Все стихло так же резко, как и началось. Я поднял глаза на семью, они ошалело таращились, отскочив от меня метра на три. Андрей и вовсе прятался за спину отца, а отец уже успел сотворить световой шар и теперь держал его наготове. Боятся, что я наброшусь, опасаются, что у меня нет контроля, нужно показать, что все в порядке.

Я запрыгал на месте, потом закружился, замер, завыл.

— Он что, имперский гимн навывает? — удивлённо произнес Андрей.

В подтверждение его слов, я положительно закивал головой.

— Обалдеть! — восхищенно произнёс Андрей и глупо заулыбался.

Мать убедившись, что это я, тут же ринулась ко мне, отец поспешил погасить световой шар, хлопнув в ладоши и озарив гостиную фонтаном из световых искр.

— Что это было, Ярослав? Что с тобой, дорогой? Ты нас так напугал, — взволнованно разглядывая меня, приговаривала мать, гладя по спине.

— А можно и мне погладить? — робко поинтересовался Андрей, в ответ я рыкнул на него. То же мне — придумал! Что я ему, собачка комнатная, чтобы меня гладить?

Андрей вдруг громко рассмеялся, глядя на меня:

— Во-о-о-олк в трусах! — начал он заливаться. — Яр, у тебя хвост из трусов торчит! Я не могу!

— Ну все, хватит! — громко сказал отец, оборвав ржание Андрея.

— Теперь возвращайся обратно! — велел он мне.

Он сверлил меня требовательным взглядом, все происходящее ему явно не пришлось по нраву. В ответ я кивнул, мысленно обратился к волку, потребовав свой облик обратно. Волк в этот раз вернул его сразу же, стоило только подумать. Словно торопливо швырнул его в меня, спеша поскорее убраться восвояси.

Обратное возвращение прошло так быстро, что у меня поплыло перед глазами. Слишком много задействовал ресурсов организма — еще не успел отойти от стазиса, как сразу же обернулся в зверя, потом обратно в человека. И все это в течение короткого промежутка времени.

И вот я стою на карачках снова в человеческом облике, перед глазами плывет, меня немного потряхивает, а сердце колотится так, что ухает аж в висках.

— Обалдеть! Вот это дела! — восхищенно на выдохе воскликнул Андрей, но родители его восхищения явно не разделяли.

— Что это было? — с нажимом спросил отец, сердито скрестив руки на груди.

— Ничего, я просто продемонстрировал, что контролирую волка, — спокойно пояснил я.

— Но, дорогой, — вклинилась между нами мать, — ты лежал без сознания, твое сердце едва билось. Мы так испугались. Крюгена уже вызвали.

— Это было необязательно, со мной все в порядке, — я попытался подняться на ноги, но меня слегка повело.

— По-твоему, это в порядке?! — взорвался от негодования отец, подхватывая меня под локоть.

— Ты хотел, чтобы я доказал, что контролирую проклятие — и я доказал, — процедил я сквозь зубы. — Что еще нужно?

— Ты чуть не умер! Какое мне дело до контроля, если мой единственный сын только что чуть не отправился к праотцам?!

В комнате повисла напряженная тишина. Андрей прятал глаза и явно чувствовал себя неловко, став свидетелем нашей перепалки, мама же, судя по растерянности на лице, разрывалась между нами, не зная, на чью сторону встать.

— Я что-то устал, в комнату пойду, — торопливо пробормотал Андрей и поспешил покинуть гостиную, воспитание не позволило ему оставаться здесь.

— Я не собирался умирать, — уже спокойнее сказал я, проводив взглядом Андрея. — просто мне понадобилось погрузиться в сознание глубже, чтобы вытащить волка. Но такого больше не повторится.

— Ты погрузился в стазис? — окинул меня недоверчивым взглядом отец.

— Ну не знаю, может и это, — рассеянно отмахнулся я, в этом возрасте я не мог еще знать подробностей этой техники, да и, наверное, даже названия такого не знал.

Отец озадаченно покосился на мать, та свою очередь растерянно развела руками. Меня наконец отпустило, и голова перестала кружиться, я для себя решил, что эта тема со стазисом закрыта и начал одеваться.

— Так что, теперь все в порядке? — пока натягивал штаны, спросил я отца. — Теперь меня не нужно закрывать в подземелье?

— Не нужно, — как-то нехотя ответил отец.

— И я могу вернуться в школу? — я обернулся, с интересом уставившись на отца — он мрачно глядел в пол, скрестив грозно руки на груди, и отвечать не спешил.

— Понимаешь, Ярослав, — вдруг вклинилась в разговор мать. — Сейчас не самое лучшее время возвращаться в школу.

— Это еще почему?

Мать замялась, перевела взгляд на отца, словно бы ища от него поддержки.

— Потому что, если родители учеников узнают, что в школе оборотень, они начнут забирать детей, — ответил отец сухим тоном.

— Бабулина идея? — зло усмехнулся я.

— Нет, так всем будет лучше и тебе в том числе, — отчеканил он. — Тебе лучше продолжить учебу дома и готовиться к поступлению в академию.

Я чувствовал, что еще немного — и я взорвусь от гнева. Одна только мысль о том, что я до конца года просижу дома, практически не имея возможности продолжить искать убийц родителей, приводила меня в бешенство. И какого черта я буду торчать дома? В военную академию я поступил без проблем: все прекрасно знали, что я оборотень, но там никому и в голову не пришло забирать своих отпрысков. Я был уверен, что родители ошибаются, а еще я прекрасно понимал, что идея принадлежит бабуле: запереть меня дома, перестраховаться, лишний раз не позориться — это очень в ее духе.

Мать, видя мое состояние, поспешила сгладить острые углы:

— Возможно, все не так плохо, — с укором посмотрела она на отца, подошла ко мне, принявшись гладить по плечу. — Крюген обещал нам лекарство, которое будет сдерживать сущность волка. Ярослав сможет его принимать в дни учебы, а в выходные дни сможет дома продолжать учится контролю.

— Отличная идея! Я согласен! — слишком резко воскликнул я, буровя взглядом отца. Я видел, что он сомневается, причин отказывать не было, но и уступать он почему-то не хотел.

— Весной, — отчеканил отец, — ты вернешься в школу весной, когда все слухи утихнут.

Не дожидаясь ответа, отец стремительно покинул гостиную. Это означало, что разговор окончен и обсуждению больше не подлежит.

— Не переживай, он успокоится, — сказала мама, — я поговорю с ним. Кстати, не думала, что ты настолько хочешь вернуться в школу, — она игриво заулыбалась. — Наоборот — всегда считала, что тебе там не нравится. Что-то изменилось, дорогой?

— Нет, просто надоело сидеть здесь взаперти, — отмахнулся я, ища взглядом рубашку, которая невесть куда запропастилась.

— А ты не влюбился ли часом, сынок? — мать усмехаясь сощурила глаза.

— Нет, с чего ты взяла? — вскинул я брови, продолжая шарить глазами в поисках рубашки.

— Ты в последнее время странно себя ведешь, вот я и подумала… — мать многозначительно улыбнулась, протянув мне рубашку.

— Странно? — изобразил я удивление, а лицо мамы вдруг резко переменилось, когда её взгляд вперился в мой бок.

— Он почти исчез! — радостно воскликнула она.

Я тоже посмотрел — шрам и вправду посветлел, а черная полоска стала едва заметной.

— Отлично, значит, переживать не о чем! А то я уже подумала, что нам лучше завтра остаться дома и не ехать на именины Матильды, — сказала мама, чмокнула меня в щеку и умчалась прочь из гостиной, потому что в холле послышался стук в дверь, а после раздался старческий голос Крюгена.

Я начал надевать рубашку, но вдруг застыл. Шрам снова начал стремительно наливаться чернотой, с каждой секундой увеличиваясь. И теперь это был не просто почерневший шрам, теперь я мог разглядеть слабые темные контуры, вырисовывающиеся знаки и линии прямо под кожей. Я поспешил поскорее застегнуть рубашку. Вот только этого мне сейчас не хватало!

Глава 4/1

Ночью я спал плохо, несмотря на то, что Крюген снова дал мне снотворное, меня разбудил жалобный вой. Скулили в углу. Без сомнений — это снова был домовой.

— Чего воешь? — громким шепотом спросил я.

Домовой зашуршал, ухнул словно филин и косматым шаром юркнул куда-то в ванную.

— Ху-у-у! — протяжно взвыл он уже оттуда и резко замолк.

Ясно — домовой что-то почувствовал, теперь предупреждает о беде. Все это мне едва ли нравилось.

Я встал с постели, щелкнул светильником, кристалл светоносной ойры из тусклого быстро набрал интенсивности и ярко осветил комнату. Я подошел к выключенному театральному зеркалу, без трансляции оно использовалось зачастую как обычное зеркало. Прямое же его назначение — трансляция в режиме реального времени с различных театральных, музыкальных, новостных и прочих площадок по всей Славии.

Я задрал пижаму и уставился на шрам. От Крюгена проявившиеся черные символы удалось скрыть, ему их видеть ни к чему. Когда дело касается чародейства, медицина зачастую бессильна. Крюген мне ничем бы не помог, только родителей бы напугал и испортил мне все планы.

Но и все же шрам требовал пристального внимания. Теперь на боку вокруг пореза начал отчетливо вырисовываться черный круг с шестью острыми лучами и знаками между ними. Сомневаться не стоило в том, что чернокнижник меня или проклял, или оставил метку, или еще что-то вроде того.

Только не ясно, чем это мне грозит. Решил, что сегодня на бабушкиных именинах найду первую попавшуюся ведьму и заставлю посмотреть метку, в крайнем случае, покажу бабуле. И после уже буду решать, как быть дальше.

Спать решительно не хотелось, поэтому я решил в очередной раз прогуляться к родовому древу и попробовать призвать предков к ответу.

Надел тапки, накинул пальто и тихо спустился вниз. Ночь стояла морозная, ясная и безветренная, заснеженное древо рода красиво переливалось силой сквозь снег. Я поклонился, приветствуя предков, произнес:

— Славься Род, Славьтесь Гарваны, Славьтесь предки.

Древо засияло ярче, приветствуя меня в ответ.

Неспешно я подошел к стволу, положил обе руки него и закрыл глаза:

«Предки, отзовитесь, мне нужны ответы», — мысленно произнес я.

Как и в прошлые разы, ничего не происходило. Я стоял с закрытыми глазами, прислонившись лбом к стволу древа, уже особо ни на что не рассчитывая, но продолжая бездумно призывать предков.

И вдруг почувствовал толчок силы — словно теплая волна прошла от корней к верхушке древа, вспыхнув радужно ветвями. Подул порывистый ветер и в один миг ночное светило заслонили тучи. Стало темно.

«Алтэ», — раздался в голове словно бы издалека мужской голос, он назвал меня истинным именем, которое знали только предки. И, кажется, я узнал этот голос.

— Деда? — спросил я и невольно начал я шарить глазами.

И сразу же увидел рядом — слабый, едва различимы силуэт — фантом, будто сотканный из тумана и колышущийся от легкого ветерка. Я подошел ближе и смог различить нечеткие черты лица Богдана Гарвана — моего дедушки.

— У меня мало времени, Ярослав, — голос словно бы одновременно звучал и в голове, и снаружи, а фразы доносились так, как будто бы их издалека приносил ветер. Проекция, я знал, что это лишь иллюзия, кроме меня деда больше никто не видит.

— На какое время вы меня вернули? — задал я главный вопрос.

— Навсегда… Исправь все… Гарваны должны выжить… Ты наша надежда…

— Почему я не могу рассказать никому о будущем? — спросил я сразу же о наболевшем, я и сам чувствовал, что времени у нас не много.

— Запрещено… Нельзя рассказывать… Время — стихия, оно стремится к порядку… Договор был только о тебе, другим нельзя изменить будущее… Только ты можешь…Ты сам знаешь ответ…

Я кивнул, наверное, я и вправду знал. Догадывался, что время имеет свои законы и пытается сгладить мое вмешательство, подчищает, сглаживает, иногда допускает промашки, как в том случае с деньгами Олега. Догадывался, что есть правила, которые я, как бы ни хотел, не смогу изменить — и теперь получил подтверждение.

— Мне пора… — неожиданно сказал дед. — Мы потратили слишком много сил на твое возвращение… Роду пришлось немало за это заплатить…

— Стой, подожди! — я протянул руку, будто бы мог ухватить фантом и не пустить, но ладонь не ощутила преграды.

— Ответь на последний вопрос — почему я? — попросил я.

— Мы выбрали тебя… Ты последний Гарван… У тебя есть сила…

— О какой сделке ты говоришь?

— Роду немало пришлось заплатить за твое возвращение… — уклончиво ответил он.

Его слова меня насторожили, а по спине пробежали мурашки от предчувствия чего-то очень нехорошего:

— Что вы сделали?

— Нам пришлось принести жертву… Мне пора…

— Что вы сделали?! — я повысил голос, чувствуя, что дед не просто так не договаривает.

— Семь поколений в роду Гарванов не будут рождаться мальчики…

— Что еще?! Что вы принесли в жертву? — потребовал я ответ.

Я знал, чувствовал, что это не все. И кажется даже знал, каким именно богам им пришлось принести жертву, чтобы меня вернуть. И это точно были не светлые боги.

— Время вышло… — донеслось до меня, и фантом деда мгновенно растворился во тьме, словно его здесь и не было никогда.

Резко стих ветер, тишина стояла такая, что я слышал собственное сердцебиение. Оглянулся на древо, оно почти не сияло, все силы были потрачены на связь между мирами. Теперь придется ждать не один месяц, пока древо впитает энергию стихий и вновь вернет прежнюю силу. Самое досадное, что все эти несколько месяцев Гарваны будут слабы.

Подумал о том, а настолько ли нужна была мне та информация, что озвучил дед? Да и, по сути, я ничего полезного не узнал, кроме того, что предкам пришлось заключить сделку с кем-то из темных богов. И едва ли нам это сулило что-то хорошее. Темное божество могло потребовать что угодно в качестве жертвы. Семь поколений у Гарванов не будут рождаться мужчины. Не самая страшная жертва, в некоторых знатных семьях род возглавляли женщины. Но было здесь и явно нечто другое, то о чем мне дед не сказал. Знать бы еще что.

Зато теперь я убедился, что по этому договору я получил особые права — я мог менять ход событий прошлого и влиять на будущее. Привлекать к этому других нельзя, поэтому воспоминания о будущем пропадали, как и записи с информацией о нем. Обнадеживало то, что теперь все в моих силах, и в то же самое время вызывали опасение, последствия любого изменения, влекущие за собой цепь новых событий. И какое из них произойдет дальше, я уже предугадать никак не мог.

Но сейчас моя основная задача на ближайшие дни, выяснить, что за подарок мне оставил чернокнижник и найти способ избавиться от него. То, что шрам начал стремительно проявляться, хотя до этого был едва заметен, однозначно вызывало тревогу, так как неизвестно, чем именно он опасен для меня.

В таких смешанных чувствах и в глубокой задумчивости, я вернулся в комнату. Спать совершенно не хотелось, но перед завтрашним праздником все же стоило выспаться. Прежде чем лечь, я снова подошел к зеркалу, задрав пижаму. Рисунок не изменился и не стал больше, но что-то мне подсказывало, что когда он проявится полностью, я не буду рад.

Вдруг светильник мигнул. Я резко обернулся — ойра-светильник не мог мигнуть без стороннего воздействия. Светящийся кристалл должен был остаться без воды, чтобы погаснуть. Я шарил глазами по комнате в поисках шутника, который клацает свет. Решил, что, скорее всего, это Андрей, которому тоже не спится, и он прокрался в комнату, пока меня не было. Но в то же самое время дурное предчувствие не давало мне покоя.

Я почувствовал липкое неприятное чувство, будто бы из-под пола повеяло сырым холодом. Холод скользнул по щиколоткам, запах затхлости отчетливо ударил в нос. Резко обернулся — никого. На всякий случай потянул свет из светильника и соорудил светоносный шар. Поразить им противника вряд ли выйдет, но знатно ослепить на несколько минут самое то.

Но, сколько бы я не всматривался в тёмные углы комнаты, сколько бы не озирался, никого не увидел. Решил, что, наверное, мне все же пора лечь спать.

Я снова повернулся к зеркалу, задумчиво глядя как сияет в руке светоносный шар, швырнул его к потолку. Шар, ударившись о преграду, с легким шипением выпустил тысячи искр, ярко осветив комнату, но уже через несколько секунд они все погасли.

От яркого света в глазах запрыгали зайчики, зрение медленно приходило в норму, а я бездумно уставился на свое отражения в зеркале. Так бы и пялился, пока то, что я увидел у себя за спиной, не заставило замереть и перестать дышать.

Черная тень нависала надо мной. Большая густая тень без четких очертаний, в два раза больше меня самого. Тень была неподвижна, я осторожно сдвинулся в сторону. Тень скользнула за мной.

— Что тебе нужно? — спросил я.

Тень не ответила, а потянулась ко мне, удлиняясь. Вдруг в окно что-то громко постучало, тень резко рухнула вниз, словно бы провалившись сквозь пол.

Я перевел взгляд на окно, увидел клюв, черное крыло, блеснули черные глаза — за окном без сомнений был Гарыч.

— Дружище, ты спасти меня прилетел, — я поспешил к окну, но ворон громко каркнул:

— Худо! — и улетел.

***

Именины — это не только праздник дня рождения, но и день наречения имени. Не мирского, которым зовут человека всю жизнь, а истинного — тайного. Это имя давали ребенку предки в самый первый день его рождения. Имя нельзя никому раскрывать, и кроме самого человека и предков его не знал никто. Наречение имени — древняя традиция, цель которой была защитить человека от сглаза, проклятий, злых духов и, возможно, еще от чего-то такого, о чем давно позабыли. Имел ли этот ритуал в действительности пользу — сказать сложно. Но эта традиция прочно укоренилась и уже мало кто задумывался об исконном значении ритуала. Тайное имя получали все. Чародеям с родовой магией его давали предки, простолюдины обращались за наречением к шаманам или жрецам.

Меня нарекли Алтэ, что на древнем языке означало «другой». Почему предки решили назвать меня так, я никогда не понимал.

Бабуля каждый год справляла свои именины с особым размахом, приглашала всю знать, даже императора и его семью, которые вряд ли бы снизошли до приезда сюда, да еще и на столь малозначимое для них мероприятие. Матильда Гарван устраивала пышный приём — на зависть всему Югу. Дорогие напитки, лучшие блюда и деликатесы, музыканты и танцовщицы, иллюзионисты — все это нам влетало в копеечку, но никто из близких не смел ей запретить проводить это торжество в таких масштабах.

Бабуля очень гордилась своими приемами. До замужества Матильда пока еще Аркудес привыкла жить на широкую ногу. Аркудесы, владеющие двумя родниками с живой ойрой, входили в десятку самых богатых и влиятельных аристократов Славии. В молодости она была завсегдатаем столичных балов, щеголяла на зависть другим аристократкам в самых дорогих украшениях и нарядах. И, несмотря на возраст, она до сих пор не утратила эту любовь к роскоши и показушнечеству. Запретить праздновать именины или хотя бы урезать бюджет — равносильно объявлению ей войны, а в гневе бабуля ужасна.

Утро началось с суеты, а я чувствовал себя разбитым и невыспавшимся. Меня разбудила мать: влетела вихрем в комнату, распахивая шторы, впуская в комнату яркий свет — в этот миг я почувствовал себя новообращенным вурдом, так резало глаза. Мать принесла несколько костюмов, которые сшили специально для сегодняшнего торжества. Ни один из них мне не пришелся по нраву — снова эти бесовские рюши. Но ничего не поделать, пришлось втискиваться в узкие штаны; натягивать рубашку с рюшевым воротником и жилет, подбитый ярко-синим мехом; после терпеть, пока Нана орудует расческой, пытаясь зализать мою густую и непослушную шевелюру. Стойко вытерпев все эти изуверства, уже к обеду мы вчетвером покинули поместье и направились в город.

Бабуля настояла на том, что семья должна собраться до того, как начнут съезжаться гости. Так происходило всегда — привыкшая все контролировать, она должна была для начала раздать всем указания, напомнить, как себя необходимо вести, осмотреть наряды всех, чтобы никто, не дай боги, не опозорил ее.

Бабулин особняк располагался в самом сердце элитного сектора и весь его комплекс занимал самую большую территорию в новом городе. На этой территории находился как сам трехэтажный особняк — который своей причудливой волнистой формой был обязан лучшему архитектору Юга Илье Жуставскому — так и три гостевых дома, дом для прислуги, большая подземная транспортная стоянка, зимний крытый бассейн, шикарный парк с большим прудом, беседками, фонтанами и мраморными статуями.

Этот особняк по задумке бабули должен был заменить Гарванам Вороново Гнездо. Но теперь здесь проживала только она и Святослав. Потому что вынести тяжелый характер Матильды Гарван, который портился из года в год, мог не всякий. А точнее, кроме ее любимца Святослава, который без ее ведома и чихнуть боялся, вообще никто не выдерживал.

Отец после женитьбы сразу же переехал в родовое поместье, Олег после учебы и женитьбы на Наталье выклянчил у тестя денег на отдельный дом в элитном секторе. Даже дед, после того как подросли дети, практически сбежал от нее в Вороново Гнездо и жил с нами до конца своих дней.

Глава 4/2

В особняке кипела подготовка к празднику. С десяток слуг носились по холлу словно ошпаренные: под потолком натягивали связки фонариков со светоносной ойрой, репетировали музыканты на уже собранной сцене, а мимо неслась вереница из подносов с угощениями и напитками.

Немногословный сухощавый дворецкий проводил нас наверх, где уже все семейство было в сборе, кроме самой виновницы торжества.

На диване сидели Олег и Натали — отстраненно заняв разные стороны дивана, они явно находились в очередной ссоре. Святослав в кремовых рюшах задумчиво взирал в окно, сейчас он был еще не таким толстым, каким я его помнил последние десять лет, но и уже в свои двадцать пять его вряд ли можно было назвать стройным. Средний сын Олега — Аркадий явно скучал, стоял и играл с декоративной свечой: то поджигал ее с помощью стихии огня, то гасил стихией ветра; завидев нас, он сразу же оживился.

Все присутствующие выглядели каким-то напряженными, скучающими и только маленькая Софья, как розовое облако, весело хохоча, носилась по гостиной, тягая за собой меховую бабулину шаль как питомца на поводке.

Возникло такое чувство, что всех присутствующих я видел впервые, особенно, младших Гарванов. Аркадий еще такой мелкий, с задорным хитрым прищуром и шкодливой улыбкой. Софья — совсем малышка, я и не помнил ее такой: наивные широко-распахнутые глаза в пушистых черных ресницах, смешная мордашка с маленьким клювиком-носиком. Софью я больше помнил, как звезду светских балов, покорительницу мужских сердец, изысканную, веселую, но при этом острую на язычок особу.

Увидев нас, Софья радостно взвизгнула, с разбегу запрыгнула к Андрею на руки, потом потянулась ко мне:

— Ярик, какой ты сегодня красивый, — нараспев произнесла она, расплывшись в умильной улыбке. Я подхватил ее на руки, рассмеялся, шепнул на ухо:

— Не называй меня Яриком, ты же знаешь, что я не люблю.

— Знаю, — игриво заулыбалась она и, перейдя на заговорщицкий шёпот, добавила: — Никто не любит, что бабуля всех так ласково зовет. Андрей тоже злится, когда она его Андрюшкой называет.

Этот бабушкин пунктик — называть уменьшительно-ласкательными именами — всех раздражал. И как только в ней это сочеталось — любовь к уменьшительно-ласкательным именам и напористый тяжелый характер? Мало того, что она сама всех так называла, так еще и требовала, чтобы и ее так звали: мамуля, бабуля, Матильдочка… Просто отвратительно! Но спорить или переубеждать ее в этом никто не осмеливался.

Софья, завидев красивое ожерелье на шее мамы, вдруг требовательно задергала ножками, чтобы я поставил ее на пол. Через секунду она уже переключилась на шелковое вечернее платье моей матери, с интересом трогая золотую вышивку на нем.

Тяжелые шаги бабули все услышали издалека и все как один вмиг притихли, в ожидании уставившись на двери.

Створки белых дверей распахнулись, ее большая, грузная фигура застыла в проходе. Объёмистое ярко-красное вечернее платье явно сковывало движения, а втиснутый в воздушный корсет живот пусть и имитировал талию, но не позволял ей дышать полной грудью. В молодости бабуля была первой красавицей в Славии. Высокая, статная, фигуристая, крепкая, с толстой длинной светло-русой косой до колен. Но от былой фигуры не осталось и следа, после каждых родов она становилось все толще и толще, а так как воспроизвела на свет она пятерых Гарванов, можно предположить, что и больше стала она почти в пять раз.

Но при этом, несмотря на возраст и вес, Матильда Гарван держалась, как всегда, по-королевски. Тем более настоящий возраст ее было сложно определить — она, как и многие аристократки, тратила немалые средства на чародейские омолаживающие средства.

Бабуля окинула нас придирчивым оценивающим взглядом, потом довольно и одобрительно закивала.

— Ну, здравствуйте, мои дорогие, — низким грудным голосом возвестила она. Настроение, судя по довольному взгляду и лёгкой улыбке, у нее было отличное.

— Рад видеть тебя в добром здравии, матушка, поздравляю с именинами! — отец поспешил поцеловать бабушку в щеку, протянуть ей бархатистую коробочку. Внутри колье с бриллиантами и сапфирами, бабушка очень любила драгоценности.

После к ней подошла мать, они обменялись имитацией поцелуев без касаний и такими же суховатыми приветствиями, бабуля сжимала в недовольстве рот, а мать как всегда держалась отстраненно и прохладно.

Далее был и наш с Андреем черед приветствовать ее и поздравлять, а после бабушка поспешила взглянуть на подарок.

Она открыла коробочку, наигранно заохала:

— Ой, не стоило так тратиться, Игорюша, — но уже через несколько секунд колье было на ее раскрасневшейся шее, которую она явно не просто так оставила без украшений — бабушка прекрасно знала, кто и что ей подарит.

Довольная подарком, бабуля сияла от сдержанной гордости и радости — полные щеки зарделись, ноздри начали раздуваться от возбуждения.

— Ну что ж, — еще раз окинув себя взглядом в зеркале, сказала она, давая нам понять, что сейчас начнутся наставления.

Все взоры устремились к бабушке, и даже Софья притихла, залезая на колени к Наталье.

— Итак, мои дорогие, — бабушка сделала глубокий вздох, театрально посмотрела вдаль. — Все вы знаете, что дела наши в последнее время идут не лучшим образом. Это касается смерти Элеоноры Вулпес и последовавших за этим проблем в нашей школе, а также отвратительных слухов о нашем Ярике, — на каждом слове «нашем» бабушка делала акцент. — Мы должны показать всем, что у нас все замечательно, что мы несломленные произошедшим, хотя по факту это и не так, — бабушка издала тяжелый вздох, вперила в меня горестный взгляд, словно бы во всех проблемах был виноват исключительно я.

— Сегодня на приеме будет немало знатных господ, — продолжила она после паузы, — как наших друзей, так и неприятелей. Некоторых я бы и рада была не приглашать, но приличия, а также наше нынешнее шаткое положение в обществе, мне не позволяет так поступить.

Бабушка как всегда преувеличивала. И эти ее излюбленные драматичные вступления всегда вгоняли меня в тоску, но коротко, да еще и когда вокруг столько зрителей, она говорить не умела.

— Как вы все знаете, сегодня у нас будет особый гость — брат императора князь Георгий со своей дочерью княжной Александрой.

Я удивленно вскинул брови. Это еще что значит? В прошлый раз Георгия здесь точно не было.

— Мальчики, дорогие мои, — бабушка посмотрела на меня, потом на Андрея, — княжна не должна скучать. И необходимо, чтобы вы произвели на нее и князя хорошее впечатление. Княжна Александра — и вы должны это сами понимать — была бы очень выгодной партией для брака, — многозначительно произнесла она, вскинув палец к потолку.

Мы с Андреем переглянулись, он усмехнулся. Я на княжне Александре жениться точно не собирался, а вот для Андрея это действительно была бы хорошая партия. К тому же княжну я помнил скромной и кроткой женщиной, которую угораздило в моём будущем вляпаться в брак с северным князем старшим ее вдвое. Андрей же в потом был помолвлен с графиней Юрловой, но так и не успел жениться на ней. И если бы Андрей женился на княжне Александре, судьба обоих могла бы кардинально измениться. Вот только я очень сомневался, что сам великий князь Григорий был бы рад такому союзу — наверняка у них от богатых женихов отбоя нет. Зачем им Гарваны?

— Так же будет и граф Вулпес. Не уверена насчет Дианы, бедняжка убита горем… Ну и, — бабуля недовольно поджала губы, — после тех ее угроз, я не думаю, что появляться сейчас в моем доме хорошая идея. Но Виктор обещал быть на именинах. Так что, Игорь, Олег, это отличная возможность обсудить дела и продажу земель. С Вулпесами ругаться нам точно не стоит.

— Кстати, о продаже земель, — подал я голос, обратив на себя удивленные взоры всего семейства. Сам понимал, что для них весьма непривычно, что я интересуюсь семейными делами, но пора ломать стереотипы. — Мы ведь не собираемся продавать виноградник в Хорице Вулпесам?

— Не собираемся, — слишком резко и категорично ответил отец.

— Но мы ведь еще думаем? — с нажимом спросил Олег, всем телом повернувшись к отцу.

— Нет, я не согласен ни при каких условиях. Это единственный голубой виноградник в Славии. Мы должны сделать все, чтобы возродить его, даже если он совсем зачахнет.

— Игорюша, — мягко сказала бабушка, — Вулпесы предлагают хорошие деньги, очень хорошие. Это покроет наш налог на ближайшие пять лет с лихвой.

— Мы ведь не знаем, что произошло с виноградом, — осторожно вклинился я в разговор, решив озвучить то, на что так и не решился отец: — Бабуля, не могла бы ты съездить в Хорицу и посмотреть своим ведающим взглядом.

Все так посмотрели на меня, словно я умом тронулся. Все, кроме отца, он смотрел с сожалением, потому что прекрасно понимал, что это он должен был сказать, а не я.

Бабуля же в ужасе округлила глаза, возмущенно фыркнула, словно бы я ее смертельно оскорбил.

— Что за вздор, Ярик? Я? В Хорицу? Рыскать по огороду, словно какая-то деревенщина?

— Там нет огорода, — резко возразил я, — там виноградник, который нас кормит. Мы должны выяснить, что с ним не так.

— Но ведь Элеонора его уже смотрела, — нерешительно подал голос Святослав, неуверенно посмотрев на бабулю в поисках поддержки.

— Вот именно! — воскликнула бабушка. — Элеонора, да славься ее невинная душа, прелестная девочка! Она была в Хорице и смотрела наши виноградники. У Элеоноры была средняя категория чародейства, довольно сильная ведьма — и она там ничего не увидела! На кой черт мне, пожилой женщине, тащиться туда?!

Бабуля вперила в меня гневливый вопросительный взгляд.

— Потому что это нужно нам всем, — почти сквозь зубы процедил я. — Неужели никому и в голову не пришло, зачем Вулпесам так сильно нужны именно эти земли? Есть ведь и другие, но они почему-то хотят именно эти и еще и готовы за них неплохо заплатить. А может Элеонора все же что-то увидела? Или, может, в гибели виноградников виноваты именно Вулпесы? Неужели никто из вас об этом не думал?

Удивление во взглядах и растерянность, и только отец мрачно смотрел себе под ноги.

— Думали, — сказал отец, — ещё как думали. Поэтому мы и не будем их продавать. Если ты, мама, отказываешься, я буду вынужден пригласить кого-то из гильдии ведьм — наши не справятся, сильных ведьм у нас нет.

Бабушка скорчила недовольное лицо:

— Делайте, что хотите, Игорюша. Ты князь, тебе и решать. Но я уже высказалась — я туда не поеду.

— Хорошая ведьма, мама, стоит денег и не малых, — осторожно заметил Олег.

— И что?! Вам деньги важнее моего спокойствия? — обиженно уставилась бабушка на Олега.

Отец издал усталый вздох, остальные потупили взгляды, а бабушка продолжала изображать обиженную, явно ожидая, что кто-то начнет извиняться и успокаивать ее.

В комнате повисла тишина.

— Я не думаю, что приглашать ведьму извне, хорошая идея, — опять вмешался я. Нельзя было допустить, чтобы разговор сошел на нет. Я еще не закончил.

Все взоры снова обратились ко мне.

— Что ты имеешь в виду, Ярослав? — вкрадчиво поинтересовался отец.

— То, что не стоит привлекать к нашим проблемам посторонних. Мы не знаем, что с виноградником. И если проблемы нет — хорошо, а если есть, мы должны быть уверенными, что это так. Даже приглашённая ведьма может быть подкуплена врагами.

— Ярик, о каких врагах речь? Что ты придумал, мой мальчик? — в ужасе округлила глаза бабуля. — У Гарванов нет врагов.

Отец и Олег одновременно уставили на меня полные подозрительности взгляды, мама нахмурилась. Да и остальные изумлённо взирали, и только Аркадий смотрел на меня с неким восхищением: «Ишь ты, что вздумал, перечить взрослым еще и свое мнение продавливать.»

— Нет врагов? — сердито переспросил я, вконец разозлившись. — Какая недальновидность и беспечность! Даже просто подумать — зачах виноградник ни с того, ни с сего. Неужели никому в голову не пришло усомниться, что это не просто совпадение?

Я видел, что перегибаю палку. Все глядели на меня, как на полоумного. Черт, как же это раздражало, что никто не воспринимал меня всерьез. Для них я мальчишка, ничего не смыслящий ни в делах, ни в жизни.

— Умерь пыл, Ярик, — с напором произнесла бабушка. И этот взгляд — неодобрительный, сердитый, покровительственный, так смотрят на нашкодивших детишек.

Я понял, что спорить бесполезно. Видимо и эту проблему придётся решать самостоятельно.

Бабушка, увидев, что я успокоился, выдохнула, как ни в чем не бывало, улыбнулась, потрогав новое колье, и снова повернулась к зеркалу, изучая свое отражение.

В этот миг в двери деликатно, но громко постучали:

— Входи! — велела бабуля.

В приоткрывшемся проеме показалось лицо дворецкого, он сухо доложил:

— Гости начали прибывать, госпожа.

Бабушка возбужденно заохала и засуетилась:

— Скорее, все вниз, все вниз! Игорюша, встречай гостей! Давайте, выходите, — она чуть ли не выталкивала всех из гостиной, но, когда и я уже собрался покинуть комнату, бабуля настойчиво придержала меня за рукав.

Не знаю, что именно ей нужно было от меня, но я увидел в этом возможность показать метку. Хотя и сомневался, что вообще стоит ее показывать ей: неизвестно что она увидит и как отреагируют. Но та вчерашняя тень за спиной не оставляла мне выбора и возможно медлить мне уже нельзя.

Когда все ушли, бабуля прикрыла двери и вперила в меня тяжелый взгляд.

— Ярослав, — начала очень серьёзно, а, судя по тому, что назвала она меня полным именем, сказать она собиралась что-то невероятно серьёзное, по крайней мере, для нее. — Сегодня на приёме будет великий князь Григорий. Ты знаешь кто это?

— Разумеется, родной брат императора Михаила, я все слышал, о чем ты говорила, — удивился я, не совсем понимая куда она ведёт.

— Он приехал сюда из-за тебя, — внезапно ошарашила меня бабуля.

— С чего ты взяла? — осторожно поинтересовался я.

— Несколько дней назад нам пришло письмо от его величества императора Михаила. Отец тебе говорил? — вкрадчиво поинтересовалась она.

— Неет, — протянул я, хотя в этот миг мозги отщелкивали со стремительной скоростью предположение за предположением.

— Я так и знала, — сердито проговорила она, вперив руки в боки. — Значит так, Ярик, князь Григорий прибыл сюда не ради моих именин, такой чести он бы меня вряд ли удостоил. Но прибыл он сюда из-за тебя по поручению самого императора, потому что твое проклятье, — бабка брезгливо поморщила нос, — заинтересовало его. И необходимо, чтобы ты не ударил в грязь лицом. Понимаешь? Это большой шанс для тебя и для всего рода.

Все что она говорила, мне решительно не нравилось, и даже больше того — я чувствовал, как начинаю закипать от злости. Это не должно было происходить.

— Что за письмо, бабуля? — сквозь зубы процедил я. — Что было в том письме?

Бабушка радостно заулыбалась и на выдохе воскликнула:

— Император приглашает тебя учиться в военную академию за счет имперской казны! Представляешь, какая это честь, Ярик?!

— Я не собираюсь в военную академию, — отчеканил я.

Радость на лице бабки резко сменилась злостью:

— Не разочаровывай меня так же, как твой отец. Военная академия и благосклонность императора это лучшее, что может тебя ждать.

— Отец ведь тоже сказал, что ни в какую военную академию я не пойду? — с невозмутимым видом поинтересовался я, прекрасно понимая, что этот вопрос еще больше ее разозлит.

— Ярик, — чуть ли не по буквам угрожающе произнесла бабушка. — Твой отец может решать за тебя, но ты должен думать и своей головой, — она ткнула пальцем с огромным перстнем мне в лоб. — Своей, понимаешь?! Тебе жить твоей жизнью, а не ему.

— И ни тебе, — спокойно добавил я.

Бабушка сердито выдохнула, закатила глаза:

— Боги, и за что вы меня наказываете? За что наградили такими глупыми и строптивыми детьми?! — пожаловавшись богам, бабушка снова резко переключилась на меня. — Значит так, мой мальчик, веди себя сегодня хорошо — как ты себя вел только что, мне очень не понравилось. Может ты решил, что уже взрослый, но это далеко не так — ты мальчишка. И дерзить взрослым — плохая идея. Понял?

Я кивнул.

— Отлично! Значит, просто веди себя хорошо и не забудь, ты должен произвести благоприятное впечатление на князя Григория. — И с угрозой в голосе добавила: — Вне зависимости от того, хочешь ты в военную академию или нет. Сегодня к тебе будет особо пристальное внимание всех гостей. То происшествие с Элеонорой Вулпес разлетелось уже по всей Славии, так что не опозорь нас. Все ясно?

Я снова кивнул. Спорить, в общем-то, было не о чем. Но опять же, я совсем не на это рассчитывал. В моем прошлом не было на бабушкиных именинах великого князя, как и не было всеобщего внимания к моей персоне. Тогда никто не знал еще о моем оборотничестве. И, естественно, еще не было письма от императора с приглашением в военную академию….

— Нам пора, гости уже собираются, — вырвала меня из размышлений бабушка.

— Подожди, — решился я все же озвучить ей свою проблему. — Мне нужно, чтобы ты взглянула своим ведьмовским глазом на кое-что.

Я уже собрался задрать рубаху, как бабка, словно бы и не слыша меня, резко распахнула дверь и на ходу бросила:

— Все дела потом, Ярик, нельзя заставлять ждать гостей, — и с удивительной для её возраста и комплекции прытью помчалась по коридору, так и оставив меня в гостиной с задранной рубашкой. Я опустил глаза на шрам. Контуры рисунка стали четкими и полностью почернели.

Глава 5

Дамы — благоухающие дорогими духами, разодетые в шелка, рюши и меха, мерно прохаживали по бальному залу парами, или сопровождая своих кавалеров; то останавливались, приветствую гостей и перекидываясь с ними ничего не значащими фразами, то сплетничали украдкой, нашептывая друг дружке на ухо. Почтенные господа собирались в круг, держа в руках бокалы с крепкими напитками и обсуждая что-то несомненно крайне важное. Молодые аристократки кокетливо стреляли глазками, а молодые аристократы так и кружили вокруг них, то приглашая на танец, то отвешивая дежурные комплименты.

Праздник был в самом разгаре, играла музыка, на сцене пели печальные песни о любви девушки ромалки, покачивались в такт их пёстрые юбки, бренчали увешанными декоративными монетами. И несмотря на музыку и обилие спиртного, публика выглядела скучающей, унылой, и как всегда, если бы не молодежь, можно бы и вовсе было решить, что здесь не праздник, а поминальный вечер.

Все эти празднества со скопищем надменных господ я не любил до зубного скрежета. Но по роду деятельности, а в основном из-за императора и его особого расположения ко мне, довольно часто приходилось посещать разного рода светские мероприятия.

Обычно я старался держаться в стороне и от шумной праздной толпы, и от унылых бесед о политике и деньгах. Откровенно скучая, стоял поближе к бару и настойчиво напивался, присматривая кого-нибудь из прекрасных особ, не слишком обремененных замужеством и моральными принципами. А напившись, выбирал кого-то из приглянувшихся дам и утаскивал в свои покои, или устраивал драку с тем, кто имел виды на эту особу раньше меня. Императору Михаилу Алексеевичу почему-то жутко нравилось, что я бью морды его поданным. Император вообще любил подобного рода зрелища. Открыто на публике он этого не показывал, не вмешивался в разборки, скрываясь под маской холодной отстранённости.

Зато на следующий день он обязательно норовил обсудить со мной произошедшее и посмеяться над этим. И в эти моменты император показывал себя настоящего, я видел, с каким азартным жаром он это обсуждает, с какой гордостью смотрит на меня. Вот только эта гордость едва ли могла мне польстить, потому что она скорее походила на гордость хозяина, чей бойцовским пес покусал ему на потеху зарвавшуюся соседскую шавку. Я был одной из любимых игрушек императора, и в этой жизни мне решительно не хотелось снова становиться ею. Но это его письмо отцу, и прибывший сюда великий князь Григорий — все указывало на то, что все повторяется, и что император вновь нацелился на меня. Это нужно рубить на корню, второй раз окунаться в это грязное болото я не собирался.

Я стоял с Аркадием в сторонке у самой лестницы. Андрей, стоило только начаться торжеству, сразу упорхнул охмурять Александру. Идея бабушки так пришлась ему по вкусу, да и видимо и сама молодая княжна, что тот просто лучился азартом и энтузиазмом, кружа вокруг нее.

Я же водил взглядом по залу выискивая знакомые лица. Точнее я искал конкретное лицо, но то и дело натыкался то на родственников по бабушкиной линии, то на тетушек, а также на их детей: кузенов и кузин. Обе мои тетки, тоже были ведьмами, но не унаследовали высшую категорию силы бабули. В голове промелькнула мысль, показать им свой шрам, но я тут же ее отмел. Тетки принадлежали роду своих мужей, и не лучшая идея посвящать их в проблемы Гарванов. К тому же от нас все еще требовалось хранить в секрете появление в Варгане чернокнижников. Придется все же дождаться завершения праздника.

И вот я вдруг нечаянно наткнулся на нее взглядом — на ту, которую искал. Ее лицо еще такое нежное и юное: скромный, немного печальный голубоглазый взгляд, милая смущенная улыбка, белокурые локоны до плеч. Розовое платьице до колен в рюшах и блестках — совершенно ей не к лицу, платье делает ее похожей на фарфоровую куклу, а она слишком живая для куклы.

Милана Арнгейр — первая и, наверное, единственная моя любовь.

Женщин у меня было немало, но я не мог сказать, что любил хоть одну из них. Страсть, иногда бурная, иногда болезненная, долгие почти дружеские связи и короткие мимолётные интрижки. Но все это лишь увлечения.

С Милой было по-другому. Ее я искал в каждой женщине, ее считал идеалом. Милой я был одержим, я ею болел. Так было скорее потому что эта женщина была для меня недосягаема. Тот короткий юношеский практически целомудренный роман оставил неизгладимый след в моей душе. На протяжении всей учебы в академии я лелеял ее образ и был уверен, что как только вернусь в Варгану, сделаю ей предложение. Но к четвертому курсу узнал, что Мила вышла замуж за другого. И самое обидное, что вышла замуж не за какого-то подлеца — так бы мне было легче, а за хорошего, достойного человека.

В те встречи, когда мы пересекались уже во взрослой жизни, они выглядели как образец идеальной семьи: хорошая репутация, достаток, трое замечательных детей так похожих на Милу. И сама Мила выглядела счастливой. И в эти моменты меня пожирала такая жуткая ревность, зависть и ненависть к ее супругу, что я старался поскорее убраться с этого места, заставляя обижаться и недоумевать хозяев мероприятия. А я просто не мог ни морально, ни физически наблюдать за этой идиллией.

Сегодняшний день — день нашего знакомства с Милой. Я сам подошел к ней и разговор завязался сам собой. Стоит ли это снова повторять? Хотел ли в этот раз не позволить ей выйти замуж за другого? Хотел, но не был уверен, что это правильно.

Милана слишком юна, скорее всего я попросту в ней разочаруюсь. Сейчас я совсем другой, а она еще девчонка — у нас не может быть ничего общего. Скрепя сердце я отвел взгляд от нее — не сейчас, может быть в другой раз.

— Яр, — Аркадий потянул меня за рукав, шкодливо заулыбался, когда я переместил на него взгляд.

— Смотри, — мотнул он затылком куда-то назад и перешел на шёпот: — Там поднос с вином стоит, давай уведём? В дедушкином кабинете выпьем, никто не заметит.

Ну вот, пристрастие к спиртному у младшего братца оказывается было еще с детства, а я даже и не догадывался.

— Не вздумай, — отчеканил я, — увижу или унюхаю, уши оторву.

Улыбка резко сползла с лица младшего брата, он тут же надулся и демонстративно удалился прочь.

Я поймал на себе взгляд отца, он и мама беседовали в компании мужчин, среди которых был Виктор Вулпес и князь Григорий. Отец поманил меня взглядом, я охотно зашагал — компания собралась весьма любопытная. Особенно Виктор — к нему я хотел присмотреться повнимательнее. С недавних пор он стал номером один среди подозреваемых в убийстве моих родителей. От компании великого князя я бы с удовольствием отказался, но так как они приехали из-за меня, лучше сейчас решить эту проблему.

— Ярослав, хочу представить тебя великому князю Григорию, — начал отец, я поспешил пожать руку брату императора, тот с таким интересом смотрел на меня, что мне стало не по себе. Словно я снова в будущее переместился. Этот полный изучающего любопытства взгляд я видел не единожды, так смотрели все, кто впервые видел оборотня чародея. Но здесь так на меня глядели впервые.

— Рад знакомству, Ярослав, — плотоядно улыбнулся князь Григорий, крепко пожимая мне руку.

Опасная улыбка, хитрая, я старался избегать этого человека в прошлой жизни. Если я был Псом Императора, его любимой забавой, то Григорий был его правой рукой. И правой рукой — это только так считал император. Многие допущенные близко к Михаилу знали, что Григорий был его шеей. По сути все военные кампании, все захватнические мисси, все новые законопроекты обрели жизнь с его подачи. Я не раз наблюдал, как Григорий одним брошенным небрежно словом мог отвратить императора от кого-нибудь из аристократов, или напротив, обратить внимание и расположить. Император был горячего нрава, вспыльчив, эмоционален, а вот его младший брат напротив — холодный и рассудительный, умеющий ловко манипулировать старшим братом. И кажется его эта роль — находится в тени, вполне устраивала, потому что ему ничего не стоило свести Михаила в могилу и занять его место в обход малолетних наследников брата.

— Тоже весьма рад знакомству, — выдавил я дежурную улыбку.

— А это Виктор Вулпес, заочно вы уже знакомы, — продолжил отец меня представлять.

Виктор Вулпес обдал меня прохладной улыбкой, как-то слишком торопливо пожал руку, поспешив поскорее спрятать ее за спину, словно бы боялся, что я ему ее отгрызу. И это меня навело на определённые мысли — или я так неприятен Вулпесу, или он и вовсе чувствует себя в нашей компании некомфортно. И уже вскоре я пришёл к выводу, что второй вариант более жизнеспособный. Потому что Виктор был напряжен, то и дело невпопад улыбался и нервничал, хоть и хорошо это скрывал. И почему же он нервничает?

Из размышлений меня вырвал князь Григорий:

— Что же, Ярослав, наслышан о твоих удивительных способностях. Воображения не хватает, чтобы представить, какие применения им можно найти?! — холодная улыбка, изучающий пристальный взгляд. — Ты бы мог стать жемчужной имперской армии, Ярослав. Ты уже принял решение по поводу предложения императора?

Отец напрягся, Вулпес заинтересованно уставился на меня, потом осторожно взглянул на Григория.

— К сожалению, князь, у меня абсолютно не лежит душа к военному делу, — вежливо ответил я, заметив краем глаза, как по лицу отца скользнуло облегчение.

— Твой отец военный, дослужился до звания полковника, — сузил глаза Григорий, — твой брат Андрей сейчас получает военное образование, полагаю его также ждут успехи на этом поприще, — он, перевел взгляд на Андрея, кружащего в танце его дочь, снова холодно улыбнулся и продолжил: — Быть военным в Славии — очень почётно и престижно. Защищать родину — самое достойное из того, чему может свою жизнь посвятить мужчина. Почему же ты, Ярослав, не желаешь пойти по их стопам?

Великий князь вцепился в меня колючим взглядом, требуя ответа. Я пожал плечами, виновато улыбнувшись.

И все же быть юнцом иногда выгодно, можно прикинуться наивным и несмышлёным. Но, все те прелести о почётности и престижности, которые великий князь мне сейчас расписывает, видел я в кошмарном сне — в самом что ни на есть буквальном смысле.

Ничего престижного нет в том, чтобы умереть в расцвете сил. Ничего хорошего — видеть, как погибают друзья у тебя на руках. Ничего достойного — убивать самому слабых женщин и невинных, потому что приказ был не брать пленных. Очень быстро теряя человечность, черствеешь, грубеешь: ни жалости, ни пощады — эти слова просто пустой звук. Превращаешься в каменного голема, без раздумий убивающего любого, на кого указал перст императора. И даже своих личных врагов ты можешь и вовсе не иметь, враг империи — уже априори твой враг.

Сейчас же я только снова почувствовал в себе силы жить, только ощутил, что не совсем потерял себя. Что возможно мое сердце способно хотя бы немного оттаять, и я смогу снова ощущать и почувствовать себя человеком, а не Псом императора.

Князь продолжал буровить меня взглядом, требуя ответа. Думает, сможет так просто надавить, и я поддамся и соглашусь?

— Я увлекаюсь алхимией, великий князь. Это моя страсть, — с жаром начал я изображать воодушевленного юнца, — ойра-соединения еще неизведанные до конца. Это моя мечта — открыть какое-то свое ойра соединение. Может быть мне удастся создать что-то уникальное, а быть может именно я создам эликсир бессмертия?

Князь сдержанно улыбнулся, кивнул, резко переключился на отца:

— А вы как считаете, Игорь Богданович?

— Полностью поддерживаю сына, — с готовность ответил отец, — нужно идти за своей мечтой, вы так не считаете?

— Мечты — это для глупцов, — слишком резко ответил князь Григорий. — Считаю, что нужно реально оценивать свои способности и умения. Имея такой дар, как у вашего сына, протирать штаны в лаборатории — гнусное преступление.

К счастью начавший набирать неприятный тон разговор прервал подошедший к нам граф Арнгейр, он был вместе с супругой и Милой. Граф с почтением поклонился сначала князю Григорию, затем приветствовал и нас с графом Вулпесом.

Арнгейры переехали в княжество совсем недавно, беглые аристократы из Метрополии, выбрали сторону Славии, когда ведущий агрессивную колониальную политику враг, вторгся на их земли. Император всегда привечал знатных беженцев, особенно если они приносили ценную информацию о противнике. А Арнгейры были именно такими. Какую именно информацию они передали императору, я не знал, но судя по тому, что они получили земли в Варгане, сохранили титул, а граф получил работу в счетной палате — информация эта была довольно ценная.

— Прошу меня простить за наглость, что я вот так вот прервал ваш разговор, — как-то неуверенно начал граф Арнгейр, — Я хотел представить вам свою жену и дочь, пока такая возможность представилась.

Я не слишком слушал, что он там говорит. Я смотрел на Милу, а она, смущённо улыбаясь, кокетливо опускала глаза. Что-то всколыхнулось в этот миг внутри меня. Странное ощущение — словно бы сон, словно бы я вновь стал тем четырнадцатилетним мальчишкой, и теперь не только телом, но и душой.

Вдруг, словно вихрь, к нам подлетела бабуля и весело что-то тараторя забрала князя Григория, который судя по выражению лица едва ли этому обрадовался. Зато отец сразу же заметно повеселел, да и я мысленно выдохнул.

— Мы узнали, что в вашей школе появились места, — сказал граф Арнгейр, — и мы тут подумали, что возможно Милане пошло бы на пользу общение со сверстниками. Да и было бы неплохо сменить домашнее обучение на школьную парту.

Отец вежливо кивнул:

— Милости просим, граф. Для вашей дочери место бы в любом случае нашлось.

В прошлой жизни мы не были одноклассниками, потому что в школу я так и не вернулся. Но Арнгейры переехали в новый город, когда Мила пошла в школу, они часто приезжали в Вороново Гнездо, так как наши отцы очень скоро сдружатся.

Подумал, что как бы я не противился, мы всё-таки, как и в прошлой жизни, познакомились в этот самый день. А может это событие лучше и не менять? В конце концов именно Мила была тем лучиком света, который после смерти родителей придавал мне сил, пусть даже у нас так и ничего и не сложилось. Но ведь теперь в моих силах это изменить.

— Вы ведь тоже дома обучаетесь, княжич? — неуверенно спросила Мила, очевидно, чтобы хоть как-то поддержать разговор, потому что я слишком открыто на нее пялился.

— Да, но это вынужденная мера и вскоре я вернусь в школу, — ответил я.

— Значит, мы будем одноклассниками, — искренне, как умела делать это только она, улыбнулась Мила.

— Могу пригласить вас на танец? — спросил я, как раз уже третья музыка подряд была танцевальная.

Мила покосилась на мать, та едва заметно кивнула, одобряюще улыбнулась. Я знал, что ее родители пытались свести нас и рассчитывали на такую партию. Вот только после того, как родители умерли, я отправился в военную академию, дела Гарванов стремительно пошли на спад, и Арнгейры свое мнение переменили и нашли для дочери более выгодную партию.

— Графиня Милана, — я протянул ей руку, она улыбнулась, не поднимая глаз, подав мне белую ручку с тонкими пальчиками.

— Княжич Ярослав, — всего на миг она подняла глаза и снова смущённо потупила их.

Мы направились к центру зала, где уже лихо выплясывали модный в это время танец арания, где резкие движения перемежались с медленными, как и сама музыка. Танцор из меня был тот еще, но давно прошло то время, когда я этого стеснялся.

Я держал Милу за тонкую талию, кружа ее в танце, она немного раскрепостилась и теперь смотрела мне в глаза без смущения, весело улыбаясь и смеясь, когда я запрокидывал ее в танце. И снова это ощущение — словно бы я вновь стал тем юношей, словно бы снова помолодел.

Краем глаза заметил, что отец и граф Вулпес, оставшись вдвоем, о чем-то жарко спорят. Причем отец вел себя сдержанно, а граф напротив, что горячо говорил, размахивая руками. Отец ему что-то ответил, граф резко замер, оскорбленно уставившись на отца, а затем резко рванул прочь из зала. И что это значит?

— Прошу меня простить, графиня, — шепнул я Миле на ухо, и поспешил за графом.

Конечно, с моей стороны было некрасиво вот так оставлять Милу посреди танца, но граф Вулпес собирался уйти, а у меня к нему было несколько вопросов. К тому же другого такого случая с ним поговорить может и не представиться.

Я выскочил на улицу, граф стремительно направлялся в сторону подземной стоянки, где его наверняка ждал водитель и тетраход.

— Граф Вулпес! — окликнул я его.

Тот резко остановился, каким-то безумным взглядом уставившись на меня.

— Что вам нужно, княжич? — раздраженно поинтересовался он, когда я подошел.

— Хотел выразить свои соболезнования по поводу Элеоноры, — сказал я, — к сожалению другого случая их выразить не представилось.

— Спасибо, княжич, — торопливо сказал он, и уже собирался уйти, как я его снова остановил.

— Граф, почему вы так хотите купить виноградник в Хорице? Почему именно его?

— Да вы что с вашим отцом издеваетесь надо мной?! — неожиданно взорвался граф Вулпес.

Ясно, значит с папой они говорили о том же. Но вряд ли отец спросил то, что я собирался у него спросить:

— Граф, что увидела ваша дочь в Хорице?

— Ничего, — резко переменившись, удивленно моргнул он.

— Мы ведь все равно узнаем, зачем вы лжете?

— Княжич, мне не зачем вам лгать, — сквозь зубы зло проговорил он. — Элеонора ничего не увидела. Что за вздор вы вбили себе в голову?

— Тогда объясните, почему именно погибающий виноградник в Хорице?

— Я не намерен с вами это обсуждать, княжич. Все дела я веду с вашим отцом. А вам бы дал совет не лезть в дела, в которых вы мало что понимаете.

Он снова собрался уйти, но я схватил его за руку.

— Не смей трогать мою семью, — с угрозой произнес я.

— Не понимаю, о чем ты, — зло сказал граф.

— Я тебя предупредил, если с моими родителями что-то случится, я сам лично приду, пока ты будешь спать, и перегрызу тебе и твоей жене глотку.

— Ты мне угрожаешь, щенок? — нервно засмеялся Вулпес. — Да ты спятил! Ваши дела идут очень плохо, и без моих денег вам конец! И знаешь, что? Я могу уничтожить ваше семейство даже не прилагая к этому никаких усилий. Просто выберу для инвестиций другое княжество, а вы быстро загнетесь.

— Сделайте так, граф, — холодно отчеканил я. — Оставьте нас в покое, уезжайте из Варганы.

Граф обдал меня испепеляющим взглядом, резко вырвал руку из моей хватки:

— Я этого так не оставлю, — бросил он на ходу, — мне пришлось слишком многим пожертвовать, чтобы так просто это оставить!

Вулпес зашагал к стоянке, а я остался размышлять над последней его фразой. Что бы она ни значила, теперь я убедился, что с этой семьей все не просто так. И теперь, стоит им только оступиться, сделать один не верный шаг — и я смогу убедиться, что они желают смерти родителям. И тогда я их убью.

На улице на удивление не оказалось почти никого, только где-то в конце улицы мигнули фары удаляющегося тетрахода, и где-то в стороне сада раздался веселый девичий смех и резко стих.

Я вдохнул полной грудью свежий морозный воздух, шумно выдохнул, наблюдая как изо рта идет пар.

Вдруг передо мной на всей скорости пронеслась Софья. Одна, без верхней одежды, в легком платьице. Сестра, быстро перебирая ножками, куда-то мчалась в тонких туфельках по снегу. Я растерянно забегал глазами выискивая няню Софьи или кого-то из взрослых, но никого не было.

— Эй, Соф! Ты куда? — громко окликнул я ее, но сестренка продолжала нестись куда-то в темноту в сторону пруда.

Я бросился за ней. Что еще взбрело ей в голову?

— Софья! Остановись! Ты куда? Замёрзнешь!

Она не остановилась, и даже не оглянулась. Мне пришлось ускориться, потому что как бы я не бежал, сестра была все равно впереди. И откуда у шестилетки столько прыти?

— Софья, стой! — заорал я изо всех сил, когда понял, что сестра несется прямиком на пруд, покрывшийся тонкой коркой льда, но она словно оглохла.

Все происходило словно в кошмарном сне, я бежал изо всех сил, но она за несколько секунд пробежала по льду и резко замерла в самом центре пруда.

Я затормозил у берега, дальше я не рискнул идти. Сильных морозов еще не было, и если лед и выдержал малышку, то вряд ли выдержит меня.

— Софья, — позвал я ее, стараясь говорить спокойно, нужно чтобы она не нервничала, да и воспитывать и ругать глупого ребёнка задача родителей, моя же задача — вытащить ее отсюда.

— Софья, — снова позвал я, но она почему-то не отзывалась, замерев неподвижно посреди пруда.

— Ложись на живот, Соф, и медленно ползи ко мне, — сказал я, но та даже не подумала.

Пруд был достаточно глубокий и если провалиться, не то что ей, но и взрослому выбраться наверх будет проблематично, несмотря на то, что течений здесь нет. Я попытался создать воздушное лассо, чтобы подцепить сестру и притянуть к себе. Но черт, родовое древо ослабело, да и моей нынешнего категории силы едва ли хватало на лассо такой дальности и мощности.

Чертыхаясь, я осторожно ступил на лед, тот угрожающе затрещал под ногами, я поспешил лечь на живот:

— Не бойся, я иду! Только не шевелись! — крикнул я сестре. Но она и не думала, стояла, словно вкопанная, никак не реагируя.

Я начал проворно ползти по льду. Нужно действовать быстро, с Софьей явно было что-то не так. Какой бы маленькой и несмышлёной она не была, вела она сейчас себя очень странно.

— Яр, ты чего? — позади раздался испуганный голос Аркадия.

— Позови кого-нибудь из взрослых, скорее! — бросил я ему, продолжая ползти.

— Ты с ума сошел? Ты зачем? — донесся до меня растерянный голос брата, но я уже его не слушал. Фигурка Софьи была уже близко, но в этот миг позади нее вдруг выросла огромная черная тень. Та самая тень.

Я не мешкая создал светоносный шар, сил было слишком мало и вокруг слишком темно, чтобы черпать стихию света, в руке пшикнуло искрами и потухло.

Тень медленно положила руки на плечи Софьи.

— Не тронь! — заорал я, ускоряясь. — Не смей!

— Мечены-ы-ый! — оглушительный визг словно из самого загробного мира ударил по ушам. — Меченый! — теперь раздалось грубо, утробно, на так же оглушительно.

Я почти дополз, осталось только протянуть руку, схватить Софью за ногу, притянут к себе и скорее утащить отсюда.

Но тень резко ударила сестру по плечам, раздался угрожающий треск и в мгновение ока лед под ногами Софьи разошёлся, и она рухнула вниз.

Мешкать нельзя, я скорее подполз к краю, в ушах продолжало верещать:

«Меченый! Меченый! Ты принадлежишь господину! Тебя ему пообещали».

Я слышал, но не слушал. Черт со тьмой, с этим я потом разберусь, сейчас меня заботило только одно — спасти сестру.

— Софья, — бормотал я, шаря руками в ледяной воде. В ужасе осознавал, что ни всплесков, ни попыток всплыть сестра не предпринимает. Течения в пруду нет, ну не могла же она уйти камнем ко дну.

Я пытался призвать силу рода, сделать хоть что-то, но все тщетно. Время шло на секунды, поэтому я бросился за ней. Холодная вода обжигала, подо льдом слишком темно, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Я расслабил тело, и пошел ко дну, если Софа там, я ее найду.

Очень быстро ноги коснулись дна, я крутился на месте, шарил руками пытаясь ее нащупать. Тело быстро замерзало и немело, но неожиданно где-то вверху появился свет, его было не слишком много, но этого хватило разглядеть, что сестры тут нет.

Воздух быстро заканчивался, нужно было наверх. К тому же Аркадий очевидно кого-то позвал, а подмога мне не помешает. Быстро перебирая ногами, я направился туда, где виднелся свет. Оказавшись на поверхности, я сразу сделал глубокий вздох и в этот же миг чьи-то сильные руки рванули меня и потащили на поверхность. Я открыл глаза и увидел отца.

— Софья, там Софья, — пытаясь отдышаться, сбивчиво сказал я.

Отец словно бы не слышал, он ползком продолжал тащить меня к берегу. И тут, меня словно мешком огрели. С берега на меня таращились перепуганные глазенки Софьи, которую держал на руках Олег. Она целая, совершенно сухая, укутанная в тёплый плед смотрела на меня испуганно. Это была не она. От души как-то сразу отлегло, но отец мне не дал расслабиться.

— Чем ты думал, Ярослав?! — его голос не предвещал ничего хорошего. Но я понял, что теперь мне все же придется рассказать про шрам. Сам я с этой тьмой явно не справлюсь.

Глава 6/1

Я сидел возле камина в кабинете покойного деда и кутался в плед. Уже почти отогрелся, как мне казалось, но зубы все еще выстукивали дробь. Я уже переоделся в сухое, получил от отца несколько порций нравоучений и выговоров, которые он перемежал с потоками согревающего воздуха, беря силу от камина. Мать сходила на кухню и принесла большую кружку горячего чая, и в ней явно был не только чай, запах спиртного я почувствовал, стоило только поднести кружку ко рту.

Вокруг меня собралась почти вся семья: суетящаяся мать, хмурый отец, недоумевающий Олег и Святослав, обеспокоенная Наталья с уже начавшей дремать у нее на плече Софьей, Аркадий и Андрей неодобрительно, где-то даже разочарованно зыркающие на меня. В кабинете были все кроме бабушки, которая не могла бросить гостей. Праздник уже подходил к концу, и гости начали разъезжаться, а ей, как хозяйке, необходимо было их проводить.

Но она уже успела высказать мне свое неодобрение, полчаса назад влетела в кабинет, окинула меня разъяренным взглядом и воскликнула:

— Совсем сдурел?! — а потом, недовольно поджав губы, бросила отцу: — Хорошо, что гости этого не заметили.

Поделившись свои мнением, она тут же вылетела прочь. Другого я от нее не ожидал. Все что ее волновало, что я не опозорил нас. В юности меня бы это задело, но не сейчас. Да и теперь я даже кое в чем был с ней согласен. Нам удалось войти в особняк с черного входа и сразу оказаться в кабинете, никто из гостей нас не заметил. А значит, и сплетен о том, что княжич чуть не утопился на празднике бабки, не будет.

Во время всех этих согревающих процедур я попутно пытался объяснить, что произошло на пруду. И стоило мне показать отцу проявившуюся метку, как он быстро смекнул, что дело дрянь, и выпроводил из кабинета Наталью с детьми. Андрей сопротивлялся больше всех, так как ребенком себя не считал, но стоило Олегу как следует гаркнуть на него, как брат, понурив голову, тут же убрался прочь. Перед уходом кинул на меня полный обиды взгляд, и по этому взгляду я понял, что при первом удобном случае Андрей будет выпытывать все подробности. Только сейчас я был всецело солидарен со взрослыми — незачем Андрею об этом знать.

Мы остались впятером. Я, мать, отец, Олег и Святослав. Последний здесь присутствовал исключительно для того, чтобы после быть отправленным обратно в бальный зал и доложить обо всем бабуле.

— Там была черная тень, она меня заманила на пруд, — объяснял я. — Все выглядело так, словно Софья выскочила на лед, я просто пытался ее спасти. Но все что я видел на пруду — иллюзия. И я уверен, всему виной метка оставленная чернокнижником. Вот только одного не пойму, почему и метка, и тень появились только сейчас.

— Ритуальный кинжал вчера похитили, — мрачно сообщил отец. — Поэтому и метка проявилась только сейчас.

— Что значит похитили? — Олег от удивления даже с места привстал.

— Утром я говорил с Крапивным, — начал пояснять отец, — похитили все улики, в том числе и оба ритуальных кинжала, которые вез в Китежград его помощник. Он до столицы так и не доехал, он даже из княжества не уехал, помощника нашли мёртвым в туалете на нашей станции гиперпетли.

— Почему ты нам раньше об этом не сказал? — возмутился Олег.

Отец устало мотнул головой, напряженно посмотрел на Олега:

— Не знаю, не хотел обсуждать это сегодня, не хотел портить матери праздник и заставлять волноваться. Крапивин позвонил мне, потому что теперь еще больше убедился в том, что-то кто-то помогает чернокнижникам из наших. Под подозрением весь следственный отдел Варганы и мы в том числе. О чернокнижниках, а также том, что вещдоки повезут в Китежград знали немногие.

В комнате все замолкли, мрачно поглядывая друг на друга.

— Будем надеяться, что этих преступников вскоре найдут, — прервала молчание мама, — нас должно сейчас больше заботить другое, — она требовательным взглядом указала на меня, как бы напоминая, почему мы здесь собрались.

Снова повисла тишина, никто не решался заговорить, потому что никто не знал, что с этим делать. В прошлой жизни, особенно в последние годы мне приходилось нередко сталкиваться с тёмной магией, но подобное я видел впервые. Хотя это и было похоже на подселение человеку темной сущности, например, беса или суккуба — те тоже могли сводить с ума, вызывать странные желания и показываться только носителю. Но эта тень несомненно что-то куда мощнее беса. И те слова в голове: «Тебя пообещали господину», явно наводили на мысль, что чернокнижник с помощью кинжала создал метку, которая и призвала тень. Теперь все сходилось. Когда кинжал пропал, тот, кто его украл, завершил ритуал. Кажется, я разозлил этих чернокнижников не на шутку.

О своих догадках я поспешил рассказать остальным, хотя это и так все уже понимали. Но и молчать я не мог, нам нужно было думать, что с этим делать.

— Думаю, ты прав, Ярослав, — сказал отец, когда я закончил говорить, — пропажа кинжалов и то, что эти знаки так быстро проявились сейчас без сомнения связаны между собой. Но все же сейчас нам стоит дождаться мать, чтобы она взглянула на метку. Кстати, кто-нибудь знает, почему родовое древо ослабло? — как-то резко переключился отец. И этот вопрос предназначался не мне, папа смотрел то на Олега, то на Святослава.

— Я тоже это заметил, — пожал круглыми плечами Святослав, — думал, вы на связь с предками выходили. Все хотел спросить, но вы все время с кем-то беседовали, — в его голосе скользнула обида, потому что он на сегодняшнем торжестве, как, впрочем, и всегда, был мало кому интересен.

— Я выходил на связь, — подал я голос.

— Ты? Зачем? — удивился отец.

— Они сами вышли на связь, — начал я лгать, — ночью меня Гарыч к древу позвал. Я спустился вниз, а там дедушка появился.

— Отец?! — все трое сыновей Богдана Гарвана удивлённо уставились на меня.

— И зачем же он тебя позвал? — недоверчиво спросил отец.

— Хотел предупредить об опасности, сказал, что у нас есть враг, что это все из-за виноградников. — Ну да, сейчас я откровенно хитрил. Утверждать, связано это с виноградником в Хорице или нет, наверняка я не мог. Но обратить внимание взрослых на это был обязан, предкам-то в отличие от меня они без сомнений поверят. Поэтому я просто ухватился за отличную возможность направить их туда, куда мне нужно.

— Странно, раньше предки не предупреждали нас об опасности, — сказал отец.

— Возможно отец знал что-то, чего не знаем мы, — предположил Олег.

— И почему же он связался с Ярославом, а не с Игорем? — недоумевая, с плохо скрываемой завистью спросил Святослав, уставившись на меня.

Я пожал плечами.

— Почему ты утром ничего не сказал? — в голосе отца снова скользнуло недоверие.

Тут он меня застал врасплох, по-хорошему, если бы это и вправду произошло, я бы рассказал отцу еще утром. Ну, или хотя бы точно не смог промолчать, когда мы сегодня всей семьёй обсуждали этот злосчастный виноградник в Хорице. Но я все же нашел как выкрутиться:

— Я не был уверен, что это происходило на самом деле. Утром почему-то решил, что это вообще был сон. А когда вы сказали про силу древа, понял, что все было на самом деле.

Отец сузил глаза, он, кажется, почувствовал ложь, а вот Олег и Святослав купились без лишних сомнений.

— И что предки еще сказали? — спросил Олег. — Отец не назвал имя того, кто именно представляет опасность? Это Вулпесы?

Я мотнул головой:

— Нет, не сказали. Вулпесов это я сам лично подозреваю.

В этот миг дверь отворилась и в кабинет влетела бабуля: на лице недовольство, взгляд — сердитый.

— И что это ты устроил, Ярик? М-м? Это так по-твоему выглядит вести себя хорошо? Это ты на зло мне решил утопиться в пруду?

— Стой, мама, все не так, — прервал ее возмущения отец.

Бабушка явно не желала слушать объяснения, ей хотелось только одного — скорее выплеснуть на меня гнев. Но все же, после короткого, но ёмкого объяснения, бабуле пришлось сменить гнев на милость.

— Показывай, — плохо скрывая беспокойство, сказала она мне.

Я распахнул плед, задрал рубашку, бабушка вцепилась взглядом в метку, и чем больше она смотрела, тем мрачнее становилось ее лицо. Затем она провела по метке пальцами, повторяя очертания символов. Я почувствовал ее силу, ощутил, как символы, словно бы ожили, сопротивляются её касаниям. В отличии от нас, бабушка сил не растеряла из-за ослабшего родового древа, и скорее всего, даже внимания на это не обратила. Как и другие женщины чародейки, бабуля могла черпать и силу рода мужа и ту, что получена по праву рождения.

Бабушка резко одёрнула руку, словно бы метка обожгла ей пальцы. Она обеспокоенно закачала головой, ее грудь тревожно вздымалась, и наконец она сказала:

— Я здесь ничего не смогу поделать. Это не проклятье, не порча и даже не близко к тому. Это что-то древнее и настолько темное, что мне не по зубам. Здесь темная ведьма нужна, а лучше колдун. Я не смогу помочь.

Так тихо стало, что кроме тяжелого дыхания бабушки, я больше ничего не слышал. Неприятное молчание, мы еще ничего не предприняли, а казалось, что все присутствующие уже мысленно похоронили меня.

— Если та тень снова вернётся, — подала голос мама, — она ведь может снова попытаться убить Ярослава.

— Очевидно, что так, — ответил я. — И очевидно, сама она не может убить, только с помощью иллюзии может заставить это сделать меня.

— Не стоит на это рассчитывать, мой мальчик, — возразила бабушка. — Боюсь, что, связав тебя и заперев, мы не сможем тебя уберечь. То, что ты описал, похоже на слугу темного бога. Кто-то из сильных темных сущностей, а не какой-то бес. Вероятнее всего оно может питаться твоими страхами, пока не окрепнет, и его главная цель забрать твою жизнь, которую чернокнижник обещал его господину. Что это за господин, думаю не сложно догадаться. Тебя пообещали одному из тёмных богов. А это очень, очень плохо.

Снова повисло это мрачное молчание. Мать резко подалась ко мне, положила руку на плечо, подбадривающе похлопывая:

— Мы избавимся от этого, мы справимся, найдём лучшую тёмную ведьму или колдуна и избавимся от метки. Все будет хорошо, — мать говорила спокойно и уверенно, тоном, не терпящим и намека на возражения.

— Утром свяжусь с Верховным ковеном, — сказала бабуля, которая на ряду с другими сильнейшими ведьмами империи входила в его состав, — Узнаю, что нам делать, попробую договориться с Зариной Дробус, чтобы она приняла и посмотрела Ярика как можно скорее.

Зарина Дробус была единственной темной ведьмой в составе Высшего ковена. Хоть это и большая редкость, когда темная ведьма рождалась в семье родовых чародеев, и все же такое случалось. Ведьмы с родовой силой в Славии на вес золота, многие даже за деньги не работают, как наша бабуля, только если этого потребует император или империя. Но такие как Зарина, зная, что она единственная в Славии отлично это использует, и к старости сколотит такое состояние, что хватит ее потомкам на пять поколений вперёд. Мне эта идея едва ли понравилась, но пока других вариантов я не видел.

Отец с благодарностью кивнул бабуле, сам же сказал:

— А я обращусь к чародейскому совету, попрошу данные о темных колдунах высшей категории. Мы справимся.

— Справимся! — слишком бойко подхватила мать. Я знал, что это маска, сейчас она до смерти напуганная, но ни за что этого не покажет, чтобы не пугать меня. И это бы было действенно, если бы я был юношей, но сейчас едва ли, я и сам прекрасно понимал, что вляпался по самое не балуй.

Вернувшись в Вороново гнездо, я сам попросил родителей закрыть меня на ночь в подземелье. Там было несколько камер для заключённых, которые остались в поместье еще с тех древних времён, когда в них была необходимость. Как бы я не хотел ночевать в подземелье, но сейчас понимал, что это разумно. Если тень снова объявится, и снова попытается обмануть меня иллюзией, там я буду в безопасности.

Родители согласились, но отец не рискнул оставлять меня там одного, поэтому решил спать в подземелье со мной. Я на раскладушке и матрасе за закрытой решеткой, а отец по ту сторону, на спущенной сюда Савелием кровати. Условия для сна были более чем удобные. В военных походах нам обоим приходилось спать и не в таких условиях.

Когда мы остались одни и уже улеглись, я завел разговор:

— Почему ты не сказал про письмо императора?

Отец не сразу ответил:

— Наверное, опасался, что ты пожелаешь согласиться на его предложение.

— Да с чего ты это взял? — усмехнулся я.

— Не знаю, — отец нервно мотнул головой, — подумал, что из-за этого даже беспокоить тебя не стоит. Но императору Михаилу это не понравится, он не любит, когда ему отказывают. Поэтому и князя Григория сюда присылал нас переубедить.

Отец был прав, наш отказ мог всерьез обидеть его императорское величество, и еще неизвестно, что взбредёт ему в голову, чтобы на нас надавить. При мне он не раз из-за какой-то незначительной промашки мог изгнать из двора целый род. Как-то он выгнал семью Флуверов только из-за того, что их дочь не захотела ложиться с ним в постель. И больше Флуверов при дворе я не видел никогда.

В нашем случае также не стоило рассчитывать, что он так просто сдаться. Благо, я слишком хорошо знал императора, и в случае чего все же смогу выкрутиться, по крайней мере я на это очень рассчитывал. Совсем ссориться с ним и отказываться от возможной поддержки императора и было бы глупо. Осталось придумать, как выкрутить все так, чтобы извлечь из этого пользу для себя и семьи.

— Все никак не пойму, почему отец пришел к тебе, а не ко мне, — вырвал меня из размышлений папа.

— Может быть потому, что я в этот момент не спал, — подкинул я ему предположение и тут же добавил: — Гарыч за мной прилетел, может быть он и к тебе прилетал, но не смог разбудить.

Отец задумчиво уставился в потолок:

— Нет, сомневаюсь, — протянул он, — такое обычно всегда чувствуешь, если род сам призывает. И вообще они редко призывают сами, чаще мы живые к ним обращаемся.

— Видимо опасность не шуточная, что сами предки обратились.

— Возможно и так, — нахмурился отец, и больше не сказал ни слова.

Я хотел еще спросить его о разговоре с Виктором Вулпесом, но отец закрыл глаза, давая понять, что он намерился спать. Да и я сам за этот день так вымотался, что мгновенно отключился, стоило только закрыть глаза, и так и проспал мертвецким сном до самого утра.

А утром, стоило только очнуться, увидел, что отец уже на ногах. Он стоял у клетки и торопливо поворачивал ключ, отпирая меня. Здесь уже была и мать, и судя по взволнованному выражению лица, пока я спал, они что-то уже успели выяснить.

— Мать связалась с Высшим ковеном ведьм, — без всяких приветствий сразу перешел к делу отец, — Зарина примет нас сегодня вечером у себя Паборском графстве, но она сразу предупредила, что магией и знаниями чернокнижников не владеет и сомневается, что сможет избавить тебя от метки.

— Тогда какой от нее толк? — сонно поинтересовался я.

— Может толку и не будет, но у баронессы есть много связей и знакомств с темными чародеями. В совете чародеев мне отказались давать личные данные темных. Даже слушать не захотели по какой причине они мне понадобились. Сказали — только по официальному запросу, а это как минимум три дня. Не думаю, что у нас есть на это время. Я конечно мог связаться с генералом Тарасовым, он бы их потряс, но…

Отец не договорил, но я и так понял. Генерал Тарасов был выдающимся полководцем, знаменитым на всю Славию. Но когда-то они были с отцом сослуживцами, в ту пору еще простыми офицерами, а также хорошими друзьями. Отец оставил службу, как только миновал обязательный срок службы, Тарасов же пошел дальше и добился немалых высот. Мне даже удалось повоевать под его командованием, он нередко вспоминал отца и сожалел о том, что он бросил военную карьеру ради княжества. И кажется, на этой почве у них возникли размолвки. И теперь обращаться к нему за помощью отцу не позволяла гордость и что-то еще, о чем знали только они вдвоем.

— А может всё-таки обратимся к генералу? — вкрадчиво спросил я.

Тащиться в центральную часть Славии ради сомнительных связей баронессы Дробус, мне совсем не хотелось. Да и она наверняка с нас за этот визит сдерёт немалую сумму якобы за консультацию и, видимо, только за тем и зовет, хотя прекрасно знает, что ничем помочь не сможет. В отличие от Зарины, генерал не возьмёт с нас ни копейки и все сделает по старой дружбе, и в отличие от темной ведьмы, его информации я мог доверять без оглядки.

Отец мне так и не ответил, отпер замок решетки, выпустив меня.

— Так как? — напомнил я ему, что все еще жду ответ, и тут меня поддержала мама:

— Правда, Игорь, позвони ему. Мне тоже не нравится идея ехать в Паборское графство. Эта Зарина просто хочет стрясти с нас денег, хотя могла бы и Матильде сразу сказать имена колдунов, которые могут помочь Ярославу.

Отец нахмурился, я видел какая сейчас внутри него происходила борьба.

— Он занятой человек, — буркнул он, потом на выдохе произнес: — Ладно, вы правы, сейчас же свяжусь с ним.

Генерал сработал на отлично. Через час после того как отец с ним связался, он дал нам координаты одного из старейших, а также сильнейших колдунов в империи. Который как раз-таки успел еще повидать магию чернокнижников, а еще этот колдун был приобщен к родовому древу Хорриев, древнего чародейского рода горцев. Простолюдинов редко принимали в род, но видимо этот колдун неспроста удостоился такой чести.

Быстро позавтракав, мы отправились с отцом в новый город. Мать хотела отправиться с нами, но отец настоял на том, чтобы она оставалась дома. Здесь я был с ним согласен. И хоть мать не из робкого десятка, а также не из тех барышень, что грохаются в обморок при виде крови, но встречаться с колдуном ей все же не стоит.

Мы отправились сразу на станцию гипрпетли, к счастью, отправление капсулы на Восток должно было произойти через пятнадцать минут. Вот только до княжества Хоррийского прямого отправления от нас не было, и поэтому мы сразу настроились на то, что дорога займет немало времени, да еще и с пересадками. К тому же еще и сам колдун жил в каком-то захолустье в заброшенной деревне, а не новом городе.

Отец хотел выкупить все билеты на капсулу высокого комфорта, не то чтобы ему некуда было девать деньги, просто обыкновенная предосторожность — отца беспокоило, чтобы во время поездки снова может явиться слуга темного бога. Я бы и сам на его месте так поступил, лишние свидетели нам не нужны. Аристократы и богатые люди сразу начнут судачить о том, что мы зачем-то отправились на Восток. А так как эта поездка неофициальная, начнут выдумывать невесть что. Но один билет уже был куплен, а значит без попутчиков не выйдет уехать.

На станции, пока мы ожидали прибытие капсулы у трубы гиперпетли, ко мне подошла девчонка лет десяти. Точнее даже не подошла, а как-то робко, словно бы невзначай, приблизилась, практически крадучись. Я даже вначале решил, что она или деньги будет клянчить, или начинающая воришка и приближается не ко мне, а к моим карманам. Да и вид у нее был подобающий: растянутая, весьма заношенная шерстяная шапка, плохенький тулуп и с пуговицами в разнобой явно ей не по размеру, ссадина на щеке.

Но девчонка что-то нервно вертела в руках, и когда я обратил на нее внимание, взгляд не отвела, как это бы сделал воришка, а наоборот, кажется даже обрадовалась и слегка подалась вперёд, словно бы желая что-то сказать, но не решаясь.

Девчонка вдруг выронила спичечный коробок и носком ботинка подтолкнула в мою сторону. Затем, выразительно вскинув брови, указала взглядом на коробок и торопливо скрылась в толпе.

Отец ничего этого не заметил, в это время, задумавшись, он смотрел в другую сторону. Я же присел, якобы поправить застежку на ботинке и, незаметно подобрав коробок, засунул его в карман.

Глава 6/2

Мы заняли места у входа, пристегнулись, приветливая и милая девушка проводница предложила нам напитки, снотворное и журналы. Элитный отсек занимал половину транспортной капсулы, имел отдельный вход и отделялся от экономотсека толстой дверью. В салоне элитного отсека имелись шесть удобных кресел со столами и театральные зеркала, которые удобно было поворачивать к себе.

— Может тебе принять снотворного? Поспишь до конца поездки, вдруг тень снова вернется? — предложил отец.

Я, соглашаясь, кивнул. Хотя спать не хотелось, да и не всякое снотворное меня берет. Но судя по тому как выглядел отец, для него эта ночь выдалась крайне бессонной, и ему бы поспать точно не помешало.

В этот миг в отсек вошла девушка. Вся в черном, похожая на метрополийскую вдову: черное облегающее платье, кожаные перчатки до локтей, она была одета совсем не по погоде — ни шубки, ни пальто, в такой мороз только меховой воротник на плечах и черная совершенно неуместная шляпа с широкими полями и темной вуалью, сразу же выдающую с потрохами нашу спутницу.

Мне хватило одного взгляда, чтобы ее узнать. Еще не увидев ее лица, я знал, кто прячется под вуалью. Точеная фигурка, глубокое декольте с крупной треугольной родинкой на правой груди — эту родинку я не мог спутать ни с чем. Графиня Фонберг, старейшая из вурд, которую неофициально именуют королевой вурд.

Вурды быстрее, проворнее, выносливее. Вурды не любят жару и практически не ощущают холод, а солнечный свет для молодых вурд невыносимо ослепительный и обжигающий. Они практически идеальные в физическом плане, и слишком уязвимы в эмоциональном. Все что они испытывают, усилено в несколько раз. Эмоции куда ярче и интенсивнее чем у людей: любовь, преданность, обида, ненависть, горе. Это относится и к физическим ощущениям: зрение, слух, осязание, обоняние. Но и физическая боль куда сильнее человеческой.

Графиня откинула шаль, опасным блеском сверкнули черные большие глаза, в легкой улыбке растянулись ярко-красные пухлые губы.

— Князь, княжич, — слегка склонила он голову, приветствуя нас.

Отец был удивлён не меньше моего такому соседству. Что забыла в Варгане королева вурд?

— Графиня? — не скрывая удивления, сказал отец. — Какими судьбами вы здесь, Инесс? Проездом или были дела в Варгане?

Графиня Фонберг холодно, но вежливо улыбнулась:

— И то и другое, Игорь, — она таинственно и волооко посмотрела на него, покосилась на девушку проводницу. Та, поймав на себе взгляд графини, поменялась в лице и, буркнув: «Пожалуйста пристегнитесь, скоро отправляемся», — поспешила убраться из отсека. Простой народ аристократов кровососов жуть как боялся.

Довольная такой реакцией Инесс усмехнулась и снова повернулась к отцу.

— Я здесь была по поручению императора, разбиралась с вашей проблемой, — выделив последнюю часть фразы, графиня уставила на отца немигающий взгляд, явно желая, чтобы он сам задавал вопросы.

По натуре хищница и интриганка, Инесс любила подобного рода игры, но больше всего она любила коллекционировать любовников, которым и меня когда-то угораздило стать. Но сейчас она явно нацелилась на отца.

— И что же, что-то сумели найти? — невозмутимым тоном поинтересовался отец. Он явно не знал, что в княжестве орудуют вурды, но старался этого не показывать.

— Мои люди искали след чернокнижников и кажется мы на него напали, — скучающим тоном протянула графиня.

— Странно, что меня не оповестили о вашем прибытии, — словно бы невзначай удивился отец, но конечно он был возмущен, что все происходило у него за спиной, хотя и старался это скрывать.

— Мы действовали неофициально, так сказать — инкогнито, князь. Полагаю, вы ведь знаете, что у следствия есть подозрения, что кто-то из знати Варганы им помогал?

Отец коротко кивнул, после небольшой паузы спросил:

— И что же, удалось выяснить, кто помогал?

Графиня неоднозначно пожала плечами:

— Простите, Игорь, но этими сведениями я не могу с вами поделиться, — она обворожительно улыбнулась, затем наигранно зевнула, — что-то я вымоталась, прошу меня простить, но я хотела бы немного вздремнуть, — и накинув вуаль обратно на лицо, дала нам таким образом понять, что разговор окончен.

Несомненно, спать она едва ли хотела, вурды могут по несколько дней не испытывать потребности ни во сне, ни в еде, а такая старая вурда как Инесс, поди и месяцами могла находиться на ногах. Но все что хотела, она уже озвучила. И скорее всего последняя ее фраза значила, что никого кто бы помогал чернокнижникам, они не нашли. Только и смогли напасть на след, но графиня со своей любовью интриговать, решила заставить нас гадать.

Правда, на месте отца, я бы еще ее порасспрашивал, возможно удалось бы узнать что-нибудь еще. Но отец был слишком осторожен и деликатен.

Отец издал тяжелый вздох, мрачно посмотрел на меня, ему сейчас явно хотелось многое сказать, но не при графине. Поэтому он проглотил таблетку снотворного, запил водой и закрыл глаза, готовясь отойти в царство сновидений.

В этот миг послышался шум задраивающихся дверей капсулы, а через несколько секунд почувствовался сильный толчок, послышался гул, тело с силой вдавило в спинку кресла, и мы понеслись по гиперпетле. Совсем скоро давление в капсуле выровнялось, и все снова пришло в норму, словно бы мы и не ехали на сумасшедшей скорости, а еще продолжали стоять на станции.

Снотворное я принимать не стал, близость вурды всколыхнула мои волчьи инстинкты, и я в принципе бы не смог уснуть.

Какое-то время мы просто ехали. Я чувствовал на себе взгляд Инесс, хотя вуаль плотно скрывала ее лицо, но я знал, что он смотрит и чего-то ждет. И кажется я даже знал, чего именно она ждет.

Как только отец мерно засопел, Инесс грациозно откинула вуаль, соблазнительно мне подмигнув, затем сняла шляпу, положив на столик.

— Княжич, а вам смотрю не спится? — игриво спросила она.

— Пожалуй, как и вам, графиня.

— Верно, — скорбно вздохнула она, надула губы: — в этом саркофаге совсем не могу расслабиться.

— А куда вы направляетесь? — спросил я.

Инесс хищно улыбнулась, сверкнув глазами, решительно отстегнула ремень безопасности и подалась вперед, демонстрируя глубокое декольте:

— Ты ведь оборотень? От тебя пахнет волком.

— Верно, — согласился я, прекрасно понимая, что Инесс попросту сменила тему.

— Оборотень-чародей — занятно, — усмехнулась она, — таких у меня еще не было, жаль только, что ты слишком мал, — она снова надула губы и откинулась на спинку кресла с любопытством изучая меня. Инесс откровенно развлекалась. Думала, сможет смутить юного княжича, вогнать в краску, но я конечно же и глазом не моргнул, и это ее раззадорило.

— Так куда вы направляетесь, графиня? — повторил я свой вопрос.

Она снова подалась вперед:

— Почему тебя это так интересует?

Я пожал плечами.

— Об этом не сложно ведь догадаться, — изобразила она разочарование, — Я направляюсь на Восток, также, как и вы.

— И что вы там забыли на Востоке? Туда ушел след чернокнижников?

Инесс расплылась в довольной улыбке, пересела подальше от входа и призывно похлопала на место рядом с ней. Снова эти игры, но я все же поддался, отстегнул ремень и пересел к ней.

Инесс окинула меня оценивающим взглядом, довольно улыбнулась:

— Из тебя должен получиться весьма интересный мужчина.

— Вы не ответили, графиня, — улыбнулся я в ответ.

— И не отвечу, — улыбнулась она, положив мне руку на колено. — А вы зачем едете на Восток?

— По делам, — усмехнулся я и почувствовал, как рука графини скользнула вверх по ноге, я резко остановил ее: — И не стыдно вам, Инесс? Вы ведь мне в прапрабабушки годитесь.

Инесс обижено надула губы и отстранилась:

— Да ты грубиян, княжич.

Я не ответил на замечание, в эти игры я тоже умел играть. Конечно Инесс не собиралась меня совращать, наверняка надеялась понаблюдать, как я сконфуженно краснею, до смерти смущаясь, и что-то бессвязно бормочу.

— Что вы узнали в Варгане? — невозмутимо, словно бы ничего только что не произошло, спросил я. — Чернокнижники покинули княжество?

— Это ведь ты убил тех чернокнижников, которые убили дочь Вулпесов?

Я кивнул, хотя в этом не было необходимости, Инесс и так все прекрасно знала.

— Мы не узнали, кто им помогал, — резко перешла она на деловой тон. — Но мои ищейки уловили их след и да, он ушел на Восток. Но тебе, милый, лучше в эти дела не лезть. Ты и так теперь в большой опасности, после того как убил их жреца. Они могут начать мстить, а может уже начали.

По поводу метки она не могла знать, и я конечно говорить не стал. Инесс любую информацию, даже на первый взгляд незначительную, могла выкрутить в свою пользу. И раз она вдруг так разоткровенничалась, нужно додавить ее, она явно знала куда больше, чем говорила.

— Они пытаются призвать темного бога, — сказал я, — возможно отправились на Восток продолжить этот ритуал.

— А ты смышлёный малый. Откуда узнал про ритуал?

— Да так, — уклончиво ответил я.

— Знаешь, что это за ритуал? — Инесс с любопытством уставилась на меня.

— Нет, расскажи.

Инесс растянула губы в довольной улыбке, продемонстрировав аккуратные клыки, которые во время жажды быстро трансформировались в длинные и острые иглы.

— А что мне за это будет? — заинтересованно и игриво усмехнулась Инесс.

Я задрал рукав пальто и протянул запястье. Инесс жадно сверкнула глазами. Пить кровь по согласию владельца вурдам разрешалось, но пить можно было только определенное, допустимое количество. Обычно вурды платили за еду, и в общем-то, нередко они принимали кровь в дар за какую-нибудь услугу. А кровь детей, как мне сказала когда-то сама Инесс, самая вкусная и самая мощная по отдаче силы. Но вот только пить кровь несовершеннолетних было запрещено законом.

— Сколько тебе лет? — спросила Инесс, не отрывая голодного взгляда от моего запястья, даже кончики иглообразных клыков показались.

— Четырнадцать, ты ведь знаешь.

Инесс раздражённо фыркнула:

— Нет, мне проблемы не нужны.

— Об этом никто не узнает, я обещаю.

Я с интересом, не без насмешки за ней наблюдал, видел ее жажду и желание. И для меня, если она бы решилась, это бы было весьма выгодно. В таком случае она бы стала моей должницей, и я мог стрясти с нее все что угодно. Но графиня, пусть и не имела высоких моральных принципов, далеко не была дурой.

— Будешь моим должником, — сказала она, мягким движением опуская мою руку, — правда не знаю, зачем тебе эта информация.

— Просто любопытно, графиня. Да вы ведь и сами сказали, что я должен быть осторожен и чернокнижники могут начать мстить. Любая информация может мне помочь.

— Это сложный ритуал. Когда-то я уже видела подобное, только не таких размеров и не такого размаха. Для того, чтобы вызвать темного бога, необходимо совершить не одно жертвоприношение. Я пока не могу сказать, какое количество, но обычно это либо тринадцать, либо тридцать три жертвы, либо шестьдесят шесть. Три круга, — Инесс взяла свою шляпу и провела пальцем по краю поля, — сначала большой, здесь принесут в жертву большего всего людей, — она перевела палец к округлой стенке шляпы, очерчивая ее, — затем средний и малый, — палец уткнулся в верхушку шляпы: — А здесь произойдет призыв.

— Они делают эти круги с помощью жертв по всей Славии, — понял я.

Инесс кивнула:

— Все здесь имеет значение: место каждого ритуала и сама жертва. Чем сильнее божество, тем требовательнее оно к жертвам. Например, чернокнижники убили в Варгане ведьму, значит именно там должна была принесена в жертву ведьма и, полагаю, что именно девственница. То есть представь, что ты рисуешь круг призыва на огромной площади, только не с помощью краски, а с помощью жертв, где каждая жертва точка, от которой тянется нить рисунка призыва.

— Синее пламя, — вспомнил я. Пламенная дорожка действительно, я это точно помнил, уходила на Восток. Значит я знал о том, куда ушли чернокнижники, еще задолго до того, как их след обнаружили ищейки вурды, вот только я этого не понимал.

— Ты видел его, — утвердительно произнесла Инесс, видимо догадавшись о моих мыслях.

Я не ответил, я смотрел на королеву вурд: по ней редко можно понять, что у нее на самом деле на уме, но сейчас я увидел то, что мне не понравилось. Она не осуждала действия чернокнижников, скорее напротив — восхищалась, пусть не косвенно их поддерживала, но однозначно — их идея ей нравилась.

— Ты знаешь, какая у них цель? — резко перешёл я на «ты», не испытывая никакого дискомфорта, и сама Инесс не обратила на это внимания. Ее больше заинтересовал сам вопрос, но отвечать графиня явно не хотела, хотя я знал, что ей было что сказать. Поэтому я решил ее подтолкнуть, я-то уж точно знал ответ на этот вопрос.

— Зачем они пытаются призвать в явный мир темное божество? — спросил я.

— Знаешь историю про слишком любопытную лису, которой оторвали хвост? — в голосе Инесс послышались угрожающие нотки.

— Они хотят наполнить мир тёмными, — вздохнул я, сказав это так небрежно, словно бы рассуждал о погоде.

Инесс нахмурила тонкие черные брови, еще дальше отстранилась от меня.

— Тебе пора на свое место, Ярослав. Вряд ли твоему отцу понравится, что ты пересел, — холодно отчеканила она.

Я покосился на отца, который запрокинув голову, спал.

— Вы вурды их поддерживаете, — утвердительно сказал я.

В глазах Инесс сверкнула злость и раздражение.

— Княжич, вы слишком многое себе позволяете в своих предположениях. Опасные вещи говорите. Вурды имеют тёмную суть, но это не значит, что мы поддерживаем всех темных и их методы.

— Да, конечно, — загадочно улыбнулся я и все же решил, что пора и вправду отсесть от нее. Лучше без повода не злить королеву вурд.

Я пересел обратно, Инесс проводила меня полным подозрительности настороженным взглядом. Все-таки мне придется привыкать, что окружающие будут обращать внимание, что я веду себя не как подросток. Но и прогибаться и изображать из себя юнца, я тоже не намеревался.

— Ты мой должник, княжич, не забывай, — произнесла Инесс с какой-то неуверенностью.

Я насмешливо усмехнулся, кивнул, а Инесс отвернулась от меня, хотя я видел, как напряжена ее спина и даже мог предположить, о чем она сейчас думает.

Я прекрасно помнил, как Инесс, выпив лишнего на балу, — кажется, это была третья или четвертая бутылка вина, так как вурду не так ужи и просто напоить, — разоткровенничалась и начала болтать, что законы Славии недальновидны и ущербны, что они уничтожают равновесие. Сетовала на то, что раньше мир был гармоничен, что в нем был порядок, была свобода, а тёмных было столько же сколько и светлых. Говорила о том, что ни к чему хорошему геноцид тёмных не приведёт.

Инесс так в действительности считала, это не просто пьяные бредни, это были ее истинные мысли. Графиня Фонберг почему-то мне доверяла, хотя за одни эти слова она могла в один миг лишиться всего, в том числе и жизни. Я конечно не стал бы ее выдавать, мне незачем было подставлять свою любовницу. К тому же дружба с ней была весьма полезна мне в других делах. Но сейчас эти воспоминания меня насторожили и заставили задуматься: а не помогают ли вурды чернокнижникам?

В кармане у меня все еще лежал спичечный коробок, который как раз сейчас можно и открыть. Поэтому, как только над дверью туалета загорелась вывеска «свободно», я направился туда.

Царь всё-таки не подвел. В том, что внутри спичечного коробка будет записка, я не сомневался. И так и оказалось. Свернутый до маленького тугого квадрата листок, на котором был написанный от руки плохеньким почерком текст с ошибками и. Вряд ли его писал сам Царь, записка наверняка состряпана кем-то из его ребят под диктовку.

«В княжиство приехало несколько вурд. О цели пребытия ни чего не удалось узнать. Севодня утром они покинули город.

В городе появился человек из Капроса. Мои люди в нем опазнали Бесцветного. По слухам он связан с подпольным рынком. Гостиницу в которой он астанавился посещяла графиня Диана Вулпес.

Советую избавица от записки. Продалжаем наблюдать и ждем оплаты».

Я изорвал записку на мелкие клочки и спустил в унитаз, невольно улыбаясь. Кажется, ее писала та самая девчонка, которая и подкинула коробок.

Но Царь однозначно молодец, ответственно подошёл к делу. И информация им предоставленная была прелюбопытнейшая. По поводу вурд, правда, уже было неактуально, а вот насчет Дианы Вулпес — весьма. Теперь оставалось придумать, что с этой информацией делать и как разузнать, зачем именно графиня встречалась с этим Бесцветным. А также, что тоже достаточно затруднительно, придумать, где раздобыть денег, чтобы заплатить Царю. С Олегом на этот раз вряд ли удастся провернуть прошлый трюк.

Глава 7/1

Время до конца поездки я провел в размышлениях. Придумывал, как в моем юношеском положении выведать необходимую информацию. Будучи бледным тщедушным юношей это довольно затруднительно. Будь я постарше хотя бы на пару годков, будь бы моя категория силы хотя бы средней — вломился бы к этому Бесцветному и вытряс из него все, что меня интересует.

Но как это сделать сейчас? Здесь нужно думать. Считается, что все в жизни решают три вещи, порой неотделимые друг от друга: власть, деньги и чародейская сила. К сожалению, я ничего этого пока не имею и на силу ни физическую, ни чародейскую я рассчитывать не могу.

Поэтому все, на что остаётся полагаться, это мозг и знания о будущем. Но, правда, есть еще кое-что — чародейство непривязанное ко мне — артефакты.

Как и любой уважающий себя чародейский род, за столетия нашего существования мы накопили немало артефактов. В Вороновом Гнезде в отцовском кабинете есть потайная комната где хранятся артефакты, редкие зелья и ингредиенты, вроде мертвой ойры. Комната под родовой защитой — никто кроме Гарванов туда войти не сможет, ключ от этой комнаты у отца, но думаю, проблем его стащить не будет.

Но одно препятствие все же есть — тот артефакт, который мне нужен, работает в прямой связке с родовой магией. И проблема даже не в том, что родовое древо временно ослабло, на это чар должно хватить. Проблема заключалась в том, что моя низкая категория не позволит использовать Вороново око больше двадцати минут — мне просто не хватит сил. А вот отцу использовать родовой артефакт было бы под силу. Но как его на это уговорить?

Я так задумался, что и не сразу понял, что капсула уже остановилась, Инесс незаметно успела уйти, и мы теперь с отцом остались вдвоем.

Я его поспешил разбудить, и мы так же покинули капсулу.

Мы прибыли в Житодар — столицу Востока. Этот край славился своей богатой металлургической отраслью, бескрайними, величественными горами, и главное — добычей огненной ойры. Именно здесь были идеальные условия для возникновения огненной ойры. Так как ее зачастую, как и любой другой камень, добывают в горной местности. Да и сам огненная ойра выглядит как камень, но от обычного камня отличается тем, что всегда теплая на ощупь. Огненная ойра уникальна тем, что время горения ее так продолжительно, что она может гореть от нескольких недель до нескольких месяцев, сохраняя необходимую температуру. Огненная ойра легко воспламеняется от огня, и так же легко гаснет от воды. Поэтому ее используют как в качестве обогрева помещений, так и в промышленных масштабах.

Но восток славился не только металлургией и огненной ойрой, а еще и завидной сплочённостью местной знати. Восточные чародейские семьи еще в начале тысячелетия объединились в два сильных родовых клана, которые спустя время стали родственными. А те союзы, которые они заключали давным-давно, действовали по сей день. И эти кланы, в отличие от нынешнего большинства знатных чародеев, не чурались принимать в род незнатных.

Гарваны также принимали в род только аристократов, с которыми создавали брачные союзы, либо в качестве особого доверия и расположения. Принятые в род получали чародейскую силу от древа, а их собственная сила возрастала в несколько раз. Взамен эта семья должна дать клятву верности и присягнуть роду.

Отец, например, в скором времени начнет задумываться о том, чтобы принять в род Арнгейров, но решит отложить это до нашей помолвки с Миланой. В прошлом этому так и не будет суждено случиться, в нынешней реальности я собирался это исправить.

В Житодаре, в отличии от Варганы, оказалось заметно холоднее. Здесь уже вовсю лютовал мороз, дул промозглый ветер, а рабочие едва успевали расчищать сугробы, которые так и норовили заново вырасти, стоило их только убрать.

Мы с отцом поспешили зайти в небольшой ресторан у станции геперпетли, чтобы не мёрзнуть, перекусить, а заодно и решить, как и на чем добираться до Хоррийского княжества.

— Можно отправиться на монорельсе, — предложил я, вертя в руках меню, есть почему-то не хотелось, а вот отец наоборот, тщательно его изучал горящим взглядом, и явно был голоден.

— На монорельсе мы точно не поедем, — буркнул отец, — поищем водителя тетраходом, а возможно нам повезёт, и мы найдем проводника, который знает где проживает этот колдун. Как я понимаю, в Хоррийском княжестве он должен быть знаменитостью.

Я кивнул, конечно колдуны и так редкое явление — на сотню чародеев, которые используют магию стихии, рождался один колдун или ведьма. Их сила и знания имели другой толк. Она давала возможность видеть духов, темные сущности, общаться с ними и управлять, но главное: ведьмы и колдуны имели доступ к родовой памяти предков от истоков зарождения чар у людей — такая сила звалась ведающей. Ведающая сила открывала доступ к древним заклинаниям, ритуалам и обрядам. Эти знания возникали в их голове сами собой, в зависимости от уровня силы, возникали вспышками в те моменты, когда они необходимы. Тёмные же колдуны так и вовсе рождались редко. Точнее, светлых и темных всегда в мире напополам, только вот мало кто из темных колдунов мог совладать с тёмной силой, большинство из них отправились в навью обитель еще молодыми.

Отец заказал себе большую говяжью вырезку и запеченные овощи с обилием специй, которыми так славилась восточная кухня. Я же, только для того, чтобы поддержать компанию, заказал рыбу. Фигуристая смуглая девушка очень быстро накрыла на стол и теперь мы, ожидая заказ, пили горячий ароматный чай, согреваясь. Я же решил, что сейчас самое время для того, чтобы обсудить беспокоящие меня проблемы.

— Ты не думал о том, чтобы приставать кого-нибудь приглядывать за Вулпесами? — спросил я, грея руки о горячую кружку с чаем.

Отец удивлённо поднял брови, вопросительно уставился на меня:

— Зачем, Яр?

— Затем, что они ведут себя подозрительно. Затем, что нас предупредил род и мы должны отреагировать. И еще — они мне не нравятся.

— Нельзя устанавливать слежку за людьми, просто потому что они тебе не нравятся, — с осуждением взглянул на меня отец, потом вздохнул и начал говорить размеренным, поучающим тоном: — Предки прямо не указали на Вулпесов. К тому же Виктор не дурак, и его люди слежку сразу заметят. А кто именно за ними следит, ты должен понимать, им будет догадаться несложно. У нас и так в последнее время не лучшие отношения. Вулпесы это не только Виктор и Диана, это большая и влиятельная чародейская семья. А они, несмотря на наши с Виктором разногласия, все же остаются нашими союзниками и заинтересованы инвестировать деньги в Варгану. Олег попробует все уладить, и возможно, когда мы сумеем договориться, Виктор и Диана наконец вернутся восвояси. В новом городе они оставались ни сколько из-за дел, сколько из-за учебы Элеоноры, теперь их держит только сделка.

Я медленно закивал, показывая отцу, что внимательно слушаю и все понимаю, хотя меня несколько раз подмывало возразить.

— И все же, — сказал я, когда отец закончил. — Я не говорю о том, чтобы приставить к ним человека. Мы можем использовать Вороново око. Глупо не воспользоваться родовым артефактом — идеальным средством для слежки.

— Вороново око было не затем создано, — нахмурился отец.

— А зачем же еще? — изумился я, раздражаясь неимоверной правильностью и честностью отца. — Ночной Эрик создал око, чтобы с помощью воронов патрулировать территории княжества и знать заранее о вторжении врагов. Сейчас в этом нет необходимости, так почему бы нам не использовать артефакт, для того чтобы узнать, что на уме у Вулпесов и зачем им виноградники в Хорице?

Отец нахмурился еще больше:

— И как ты себе это представляешь, Ярослав? Мне бросить все дела и сидеть денно и нощно в восточной башне, подглядывая за Виктором и Дианой?

— Я бы мог этим заняться, — предложил я, — правда, моей категории силы недостаточно. Может быть Олег смог бы или Святослав? Хоть делом займутся.

— Тема закрыта, следить за Вулпесами мы не будем, — слишком категорично отчеканил отец. — И я бы на твоем месте лучше занял голову учебой, а не этими глупостями. Артемий Иванович говорит, что ты в последнее время на уроках витаешь в облаках. И как ты собираешься в следующем месяце вернуться в школу? Будешь самым отстающим в классе?

— В следующем месяце я возвращаюсь в школу? — удивился я, не понимая, в чем подвох.

Отец сдержанно улыбнулся и кивнул:

— Да, мы со Златой решили, что так будет лучше. Но для начала, конечно же, нужно разобраться с меткой.

На этом мы закончили наш разговор, так как уже принесли еду, и отец по большей части жевал, лишь изредка размышляя вслух о том, как нам добраться до колдуна.

Я же молчаливо злился, что зря вообще завел разговор с отцом о Вороновом оке. Ведь знал же, что его на такое вряд ли удастся уговорить без веских оснований. Рассказывать о том, что Диана Вулпес встречалась с человеком, связанным с черным рынком — и вовсе бесполезно. Слишком долго придется объяснять, откуда я об этом узнал, и почему я так уверен, что она в гостинице встречалась именно с ним.

Решение напрашивалось само собой — нужно просто раздобыть ключ от потайной комнаты и следить за Вулпесами самостоятельно. Наверняка среди семейных чародейских запасов найдется что-нибудь, что поможет мне увеличить силу для работы с артефактом.

Но, я также прекрасно понимал, почему именно я предложил сделать это отцу. В глубине души мне хотелось, чтобы отец, наконец, обратил внимание на угрозу и начал хоть что-то предпринимать. А также это бы изрядно упростило мне задачу, если бы отец сам убедился, что с этой семейкой не все так просто, как он думает.

Теперь мне оставалось придумать, где раздобыть денег, чтобы заплатить Царю. Конечно, я мог стянуть что-нибудь из дома и продать, чтобы разжиться деньгами, но опускаться до такого мне совести не позволяла. Первым делом подозрения падут на ни в чем неповинных слуг, на учителя, гостей, но, в конце концов, выяснится, что это моих рук дело. Слишком много проблем сулит подобное мероприятие. По крайней мере, пока я не испробовал другие варианты, к воровству я прибегать не стану. Правда, лгать все равно придется. И когда мы покинули кафе и отправились на поиски водителя, я все же решил попробовать:

— Отец, — начал я самым серьезным тоном, настраивая его на нужный лад: — я бы хотел попросить у тебя денег. Точнее, я считаю, что мне уже пора иметь личные деньги.

Отец удивленно, с плохо скрываемой насмешкой, взглянул на меня:

— Хорошо, Ярослав. Думаю, что это не проблема. Сколько же ты хочешь получать на карманные расходы?

— Пять-шесть тысяч, — ответил я, прекрасно понимая, какая за этим последует реакция.

— Это сумма на год? — вкрадчиво спросил отец.

— Можно и на год, — легко согласился я. — Но желательно все и сразу.

— И зачем же? Разве тебе чего-то нахватает? Я думал, ты ни в чем не нуждаешься. Это ведь немалые деньги, Яр. Зачем тебе столько?

— Хочу сделать подарок одному человеку, — я опустил глаза, принялся теребить пуговицу пальто, изображая смущение. Моя игра принесла нужные результаты, отец заулыбался, толкнул меня шутливо плечом:

— Этот человек девушка, как я понимаю?

Я не ответил, только кивнул, продолжая изображать смущение.

— Неужели мой сын влюблен? — весело поинтересовался отец. — А ведь твоя мать раньше заметила, что с тобой что-то не так — как всегда оказалась права. И кто же она? Она из твоего класса? Или та, с которой ты вчера танцевал?

Я рассеянно пожал плечами. Предпочел оставить отца в неведении, для того чтобы в дальнейшем не попасть впросак. О том, что Милана останется без подарка, родители быстро узнают. Начнут искать и выдумывать другую кандидатку, покорившую сердце сына.

Мои родители были сторонниками современных взглядов, считали, что брак нужно заключать по любви, а не ради связей и денег. Но при этом, старые традиции никто не отменял, и многие аристократы спешили заключить союз поудачнее, пока дети в том возрасте, когда все чувства обострены, и можно без проблем влиять на сознание отпрысков. Такие помолвки нередко расторгались, когда вырастали сами помолвленные и находили куда более приятных сердцу или карману кандидатов. Но и все же, многие умудрялись за те несколько лет до расторжения помолвки, выжать для себя максимальную выгоду от такого шаткого союза.

Я же, как наследник рода, был под наибольшим вниманием. И теперь бабуля и родители, — хоть у них и разные взгляды на цели помолвки, — наверняка от меня так просто не отстанут, но об этом я решил подумать потом.

— Хорошо, — неожиданно согласился отец, — но предлагаю для начала не покупать слишком дорогих подарков. Вы ведь с этой девушкой не в настолько серьезных отношениях? Посоветуйся с матерью, она тебе поможет что-нибудь выбрать.

Я мысленно выругался. Конечно, единственный сын влюбился — какое событие! Я даже не подозревал, что мне придется так сложно решать дела с родителями. Теперь они от меня не отстанут. Да и денег просто так не дадут, мать наверняка отправиться выбирать подарок со мной, а заодно и доведет до белого каления, выпытывая имя возлюбленной. Родители в буквальном смысле не оставляют мне выбора. Теперь я всерьез размышлял о том, что есть лично у меня такого, чтобы я мог продать и выручить денег.

Водителя мы нашли довольно быстро, и он согласился отвезти нас в Хоррийское княжество, правда, денег запросил немало, но спорить с ни никто не стал. Дорога предстояла непростая и неблизкая, к тому же снег начал сыпать еще пуще прежнего, так, что наверняка заметет все дороги.

Времени поездка заняла немало, к тому же солнце в этих краях садилось куда раньше, чем у нас. А когда мы прибыли в новый город Хоррийского княжества уже наступила глубокая ночь. Улицы давным-давно опустели, дул пронзительно холодный ветер, благо, перестал сыпать снег.

— Вас куда, в гостиницу? — спросил водитель, когда мы въехали в новый город.

— Нет, нам нужна деревня Ардай, — нехотя ответил отец.

— Знакомое что-то, но где это, не могу сказать, — озадачено произнес водитель свернул к обочине, заглушил двигатель, повернулся к нам:

— Здесь я вам вряд ли помощник, господа. В этих местах я редко бываю. Но в Хоррийске шурин у меня живет, если хорошо заплатите, он вас хоть в Ардай, хоть к черту на кулички отвезет. А по-другому — в такое время водителя вы здесь вряд ли найдете. Лучше тогда в гостиницу до утра.

Выбора у нас особого не было, задерживаться здесь мы не собирались, поэтому пришлось соглашаться. И уже через полчаса Житодарский водитель, получив оплату за работу, передал нас в руки своему заспанному, еще плохо соображающему ото сна шурину.

Мужик, услышав про Ардай, сразу смекнул, что нам нужно к колдуну. Окинул нас оценивающим взглядом, и как-то весь сразу собрался, стал вежливым и учтивым. Его тетраход оказался громоздким, неуклюжим, с большими колесами, и довольно старым. Но как сказал сам хозяин этого тетрахода, другой транспорт по той дороге к Ардаю и не пройдет. Пришлось поверить на слово.

Ехали мы долго, и приехали лишь к утру. Мужик привез нам к воротам из частокола, да и сам забор из высокого частокола уходил куда-то так далеко, что несложно было догадаться, что весь Ардай обнесен таким забором. У ворот с ветки заснеженного дерева свисал большой колокол, а на самих воротах большая надпись красной краской: «Опасно! Звонить, без спроса не входить!»

Я вылез из терахода, провалившись по колено в снег, осмотрелся — местечко довольно мрачное, и что там за забором, сложно разглядеть. Этот колдун, похоже, не слишком любит гостей.

— Колдун всю деревню выкупил? — отец видимо подумал о том же о чем и я.

Мужик медленно кивнул, прицыкнул зубом:

— Да что тут выкупать? Он тут как поселился, все жители сами разъехались. И, как тут написано, без спросу лучше туда не лезть. Вон, в колокол звоните.

— Почему? — отец покосился на мужика.

— Очень уж наш Демьян не любит названных гостей, и там, — он кивнул на забор, поднял руку на уровне глаз, — вот такие волкодавы, глазом не успеешь моргнуть, как разорвут на куски.

— Волкодавы? — отец нахмурился.

Эти чудовища были выведены несколько сот лет назад темными ведьмами, по сути те же собаки, но размером с приличного волка, а еще они отличались особой агрессивностью — там, где простая собака будет лаять на чужака, волкодав молча сожрет. Мало кто в своем уме захотел бы держать при себе такую зверюгу, а тут, как я понял, их еще и несколько.

— Колдун тут сам живет? — снова спросил отец.

— Да кто его знает? Говорят, бабы там у него какие-то, но они особо не показываются. Демьян у князя на особых условиях, ценный, так сказать экземпляр. Князь ему многое позволяет, волкодавы, вон, деревня — вся ему. И не называйте его колдуном, он это очень не любит. Лучше — Демьян Акимович. Ну, удачи, — мужик уже собирался уйти, как отец его задержал.

— Оставь тетраход, я хорошо заплачу, верну к вечеру или завтра. А хочешь, подожди.

Мужик задумался, потом спросил:

— А вы надолго?

— Кто знает? — развел руками отец. — Но заплачу хорошо за ожидание.

Мужику явно не хотелось здесь торчать, он с какой-то опаской покосился на ворота, почесал бороду:

— Хорошо, это сколько? — неуверенно спросил он, явно еще сомневаясь, что здесь вообще стоит оставаться.

— Триста даю сейчас, как залог, потом еще столько же получишь.

Глаза у мужика загорелись, он сразу же осмелел.

— По рукам, — согласился мужик, потом как-то нерешительно добавил: — Только я чуток отъеду, метров на двести, и там вас подожду.

Я вновь оглянулся на забор, отчётливо услышав скрежет когтей по забору, тяжелое звериное дыхание.

Отец достал три сотни, протянул мужику, но отдавать не спешил:

— Обманешь, шкуру сдеру, — хладнокровным тоном сказал отец.

— Да что вы, господин! — ужаснулся мужик. — Что я, дурак совсем?

И забрав деньги, то и дело оглядываясь, торопливо пустился обратно к тераходу.

Отец взглянул на меня, тяжело вздохнул, попытался подбадривающе улыбнуться — получилось неубедительно, а после зазвонил в колокол. Звон тревожным эхом разнесся по всей округе, за забором послышался угрожающее утробное рычание, зашатались ворота.

Отец, инстинктивно пытаясь меня защитить, встал впереди, быстро соорудив ледянее иглы, зависшие у нас над головами. Но вдруг все резко стихло.

Послышался старческий сварливый голос, скрипящие по снегу шаги:

— Кого там принесло, ни свет, ни заря?! — негодуя, крикнули из-за забора.

— По делу мы к тебе, открывай! — крикнул ему отец в ответ.

— По делу, все вы по делу, — забурчали за забором, но послышался скрип, и ворота открылись. Но не совсем, а лишь на столько, чтобы можно было высунуть голову.

Сморщенное, смуглое старческое лицо с жидкой длинной седой бородой и крючковатым носом, с недовольством уставилось на нас.

— Чего? — неприветливо буркнул он и вцепился в нас взглядом, внимательно изучая. Мне он уделил особое внимание, на миг мне показалось, что он даже усмехнулся.

Отец только собрался ему ответить, как колдун скрипуче заворчал:

— Ай, ладно, заходите, давайте уже! Сейчас только, собачек своих загоню.

Последнюю фразу он произнес с неприкрытой насмешкой и вновь запер ворота. Вернулся колдун скоро, и что-то в нем переменилось. От былого недовольства не осталось и следа, теперь он, хитро поблескивая глазами, то и дело косился на меня. Словно бы он знал про меня что такое, о чем я и сам не догадывался.

Глава 7/2

Территория всей деревни и вправду оказалась обнесена высоким частоколом. Сама деревня была откровенно заброшенная: старые покосившиеся, а то и вовсе разрушенные дома, некоторые переделанные под хозпостройки. Но хозяина разруха вокруг кажется мало заботила, потому что посреди деревни высились большие архаичные хоромы из сруба, с высоким теремом, резными наличниками на окнах со ставнями. Из трубы валил густой дым, в окнах терема сквозь плотные занавески пробивался свет, ставни нижнего яруса плотно закрыты — ничего не разглядеть.

Возле дома расположились клетки с волкодавами — довольно хлипкие клетки, как по мне, для таких зверюг. Громадные собаки разных мастей и пород с угрожающей настороженностью поблескивали глазами сквозь металлические прутья клеток. Завидев меня, они начали остервенело рвать глотки, некоторые, те что помоложе, испуганно пригибали морды к земле и скулили.

Колдун бросил в мою сторону быстрый насмешливый взгляд.

— А паренек-то оборотень, — протянул он будто-то бы осуждающе.

— Верно, — холодным тоном ответил отец, — ты имеешь что-то против, колдун?

— Нет, не имею, — ворчливо проговорил он — просто псинки мои его вмиг почуяли. Молодняк, вон, аж перепугался, как духом волчьим повеяло.

Один из волкодавов, самый крупный, разъярённо лая, бросился на решетку так, что весь вольер ходуном заходил. Мой волк внутри напрягся, настороженно приготовился в любой миг завладеть мною и наброситься на противника. Я поспешил его успокоить, оборачиваться сейчас я точно не собирался.

— Чужаков они конечно не любят, но волк — это их заклятый враг, — скрипуче рассуждал колдун, жестом указав нам на крыльцо и призывая следовать к дому. — Значится, в венах вашего сына течет кровь ромалов, а также чародейская сила, — он снова окинул меня хитрым взглядом. — Мальчонка ваш очень необычный. Вы пришли ко мне за чем? Хотите избавить его от проклятия? Ему это не надо, — он категорично взмахнул рукой, — для него это дар, а не проклятие!

— Нет, мы не за тем приехали, — холодно отчеканил отец.

— Ошибся значит, — проскрипел старик, нехорошо посмотрел на меня, но почему-то дальше не стал расспрашивать о целях нашего визита, а резко сменил тему: — Знаете откуда взялось проклятие ромалов?

И я, и отец прекрасно знали эту легенду, но старика останавливать никто не стал, к тому же, судя по ему поблескивающему взгляду, рассказать ему очень хотелось, поэтому он начал дребезжащим голосом:

— Это случилось давным-давно: ойра тогда еще была настолько дивным явлением, что он ней мало кто знал, а родовых чар не было и в помине. Сильные чародеи рождались повсеместно, как темные, так и светлые. Тогда в мире еще царило равновесие.

Последняя фраза резанула меня по ушам. Видимо, все темные считают, что чародейские семьи сломали какое-то призрачное равновесие, не позволив им спокойно творить свои чудовищные обряды. И откуда они только берут эту ересь про равновесие?

Тем временем колдун продолжал говорить: размеренно, с расстановкой и интонацией, и этот рассказ ему явно доставлял немалое удовольствие, как будто бы он хранил эту историю всю жизнь, и вот ему наконец выдался случай ее кому-то поведать:

— Произошло это одном маленьком княжестве, здесь, на востоке. Маленькое селение у реки, промышляли рыболовством, животину разводили, поля сеяли — все при работе. Жил в том селении трудолюбивый и беззлобный мужичок со своей женой и сынишкой десяти лет отроду. Главной гордостью мужичка была его отара овец. Лучшая шерсть в княжестве, самая мягкая и шелковистая, даже портные княжеской семьи покупали у него и шерсть, и руно. Но как-то у того селения остановился табор ромал.

Колдун отворил дверь в дом, жестом пропуская нас вперед. Отец вошёл первым, а когда входил я, колдун резко подался вперед, принявшись торопливо меня обнюхивать. Первое желание было, врезать ему промеж глаз, но я остановил себя. Колдуны для работы используют все имеющиеся органы чувств.

— Так вот, — колдун резко отпрянул, выпрямился, и как ни в чем не бывало продолжил: — значиться, повадились ромалы у этого мужичка овец воровать. А отару эту сынишка их пас. Но ромалы, всякий знает их брата, придут собак задобрят, глаза мальчонке заморочат, он все думает, на пастбище никого постороннего нет. А сами ромалы тем временем овцу уводят. Ни мужичку, ни его жене это конечно не понравилось, когда они на вечер не досчитались пары овец. Жена сразу смекнула, кто виноват в пропаже и отправила мужа с ними разобраться. Мужичок поехал ругаться, но старейшина ромал вину, конечно же, не признал. Сказал, что никаких овец они не крали, и что скорее всего их похитили волк, которого как раз накануне видели в лесу. Мужичок вернулся домой ни с чем, а на следующий день все повторилось. Мальчонка вернулся с отарой и снова не досчитались двух овец. И тогда мать, которая к слову была ведьмой, сделала для сына амулет. Непростой амулет, сложный, такой, что защищает от морока, чтобы ромалы не смогли сынишку больше заморочить.

Колдун задумчиво закивал головой, на какое-то время замолчав. Я обратил внимание, что он добавляет в эту историю подробности, которые отличаются от той легенды, которую я знал. И то ли колдун сочинял на ходу, чтобы добавить в историю красок, то ли и вправду знал больше других.

— Так вот, значится, малец как обычно выгнал отару, но уже с маменькиным амулетом, и когда ромалы снова пришли и попробовали навести морок у них ничего не вышло. Тогда они решили обмануть мальца и один из парней ромалов надел волчью шкуру, выскочил из леса, схватил овцу…

— Малец этот, видимо, совсем дурачком был, раз волка не смог от ряженого ромала отличить, — раздражённо перебил его отец.

Мне и самому всегда многое в этой истории казалось неправдоподобным, да и слушать эту историю в который раз не было желания. Хотелось скорее приступить к делу и наконец-то покончить с меткой. Но колдун на замечание отца разочарованно вздохнул и махнул рукой:

— Не дурачком он был, но вы всей истории поди и не знаете, — обиделся он. — Но раз не хотите знать правду, так и не буду говорить.

— Мы к тебе по важному делу приехали, — раздраженно напомнил он ему, затем немного смягчился, видимо, не желая зря злить колдуна. — Послушаем твою историю потом, после того, как моего сына посмотришь.

— Знаю, что по важному делу, — скривился колдун. — Знакомиться-то хоть будем?

— Мы бы хотели, чтобы наш визит к тебе остался в тайне.

— Тоже мне тайна! — крякнув, усмехнулся колдун. — Южане — судя по внешности и акценту, чародеи — силу почуять, это мне раз плюнуть, перстень на пальце родовой с вороном. Значится, передо мной князь и княжич Варганы. Ну, а меня вы знаете — Демьян Акимыч. Вот и познакомились. Что там у вас за проблема, я уже почуял. Возьму дорого, а за молчание вдвойне дороже. Времени у вас немного, поэтому, полагаю, торговаться не будете.

— Не будем, — согласился отец.

Колдун повелительно махнул рукой на очередную полусумрачную комнату и велел:

— Вон, в горницу шагайте, а малец твой пусть, одежку верхнюю снимает и на лавку укладывается.

Жилище колдуна выглядело как музей старославийских времен. Большая печь с лежанкой, стол с вышитой скатертью, лавки у стен, сухие травы под потолком, какие-то обереги и символы по стенам. Множество полок в темном углу, заставленных всяческими банками, горшочками, коробками — видимо рабочий инвентарь колдуна. Никаких намёков на ойру: дрова трещат в печи, хорошо трещат, в горнице тепло; из освещения лишь пару свечей — сумрак, а еще здесь резко пахнет можжевельником и полынью, и чем-то еще — приторно-сладким.

— Ты что ли цивилизацию вообще не признаёшь, колдун? — окинув обстановку взглядом, спросил отец.

— От чего же? Бабы мои наверху при светильниках, при приблудах этих ваших: для стирки, для шитья, для готовки, а тут моя обитель, моя отдушина, спасение от этой вашей скверна.

Скверна из уст колдуна звучала особенно забавно, но заинтересовала меня другое — бабы. Что за бабы тут с ним живут? Неужели у колдуна есть семья или он по старой восточной традиции организовал себе гарем. Мне показалось это забавным, потому что старику был явно за сотню годков. Видимо, об этом подумал и отец, потому что мы с ним одновременно и озадаченно уставились на потолок, и в этот миг сверху донеслись чьи-то шаркающие шаги.

— Чистоту люблю и баб, — коротко пояснил колдун, еще больше нас озадачив. — Так, что стоишь? На скамейку давай, и одежду до пояса снимай, там у тебя на боку эта зараза.

Я разделся до пояса, улегся на скамейку, колдун долго и задумчиво смотрел на меня. Потом резко начал растирать ладони, притопывая на месте, словно бы замерз. Он плюнул себе на ладони и вдруг набросился на меня, схватив меня за бок так, точно пытался его оторвать.

И так же резко, как ухватился, он вдруг с невообразимой прытью отскочил на несколько метров в другой конец горницы и безумными глазами уставился на меня. Все вокруг зашаталось: заскрипели половицы, задребезжала склянки на полках, закачались сушеные веники трав под потолком.

— Чур! Чур! — заорал колдун, что-то схватил со своих полок у печи и окатил меня какой-то липкой зловонной жижей.

Колдун закрыл глаза, воздев руки к потолку, начал выкрикивать что-то нечленораздельное. Он взвывал, устрашающе размахивая руками, казалось, что он то умоляюще хнычет, то яростно ругается.

Колдун вдруг резко замолчал, тяжело и натужно вздохнул, словно бы собирался снова запеть или вскричать, но так и ничего и не сделал. Я его поведению не удивлялся, все темные с эдакой придурью. Видимо тьма слишком бьет по мозгам.

В комнате резко все стихло, я взглянул на свой бок и увидел, как он дымит, а кожа вокруг метки покраснела, походя на ожог. Хотя боли я совершенно не ощущал.

— Все? — неуверенно спросил отец, с надеждой глядя на колдуна.

Вместо ответа, колдун зло и безумно вытаращил глаза, раскинув руки в стороны так, словно собирался ловить кого-то невидимого. А затем как-то резко успокоился, сник, мрачно посмотрел на отца:

— Покойник твой мальчонка, — сказал он. — Его пообещали Радоху, древнему чернобогу, повелителю тьмы. За сыном твои пришел его охотник и вскоре он заберет его жизнь и душу.

— Ты должен его спасти! — с нажимом сказал отец. — Я не верю, колдун, что ты не знаешь, как это сделать.

На лице колдуна появилась хитрая улыбка:

— Я-то знаю, князь. Но провести такой ритуал — нарушить закон Славии.

— Говори, — велел отец.

— Можно обмануть охотника, совершить подмену, — гадко заулыбался колдун. — Метку можно перенести на другого, а затем сразу же его убить, принести в жертву, так сказать, чтобы охотник не успел заметить подмену. Но жертвоприношение запрещено в Славии, — с наигранным сожалением вздохнул он.

— Я хорошо заплачу, если ты спасёшь моего сына, — твёрдо сказал отец.

По лицу колдуна скользнула злая, предвкушающая улыбка. Не нравилось мне все это.

— Жертву будет найти непросто, — не переставая усмехаться, сказал колдун, — нужна равноценная жертва.

— О чем ты? — нахмурился отец.

— Твой сын безжалостный убийца, таких Радох любит, его душа тёмная, хоть он и мнит себя светлым. В точь как ты! — колдун ткнул на отца крючковатым пальцем.

— Что ты имеешь в виду, колдун? — угрожающе повысил голос отец. — Мой сын убил нескольких темных, спасая ведьм. Я защищал империю. Мы не убийцы!

— Все одно и то же, — безразлично протянул старик, — и на счету твоего сына куда больше трех смертей, на-а-амного больше. Таких мерзавцев, впрочем, найти не проблема. Но вот загвоздка — у твоего сына душа убийцы, а тело невинное, как у дитя.

Я напрягся. Колдун видел меня, может быть не понимал, в чем дело, но видел истину.

— Говори чётко и ясно, — разозлился отец, — какая именно нужна жертва?

— Я все сказал, а ты все понял, — ворчливо проговорил колдун. — Только толку не будет, я законов не нарушаю.

— Ты знаешь, что я готов на все, чтобы его спасти. Говори! — рявкнул отец.

Глаза колдуна сверкнули:

— Только если что, преступление берёте на себя, — на распев, весело протянул колдун. — Скажу, что вы меня заставили, опоили зельем подчинения.

— Я согласен, — выпалил отец, прежде чем я попытался его остановить.

— Клянись на имени истинном, клянись на роду, — неожиданно зычно велел колдун.

— Я не согласен! Нет! — я вскочил со скамейки, зло уставившись на колдуна.

Отец нахмурился, колдун окинул меня разочарованным взглядом.

— Ты не умрёшь и точка, — решительно сказал отец.

— Не вздумай! — я попытался остановить его, но не успел. Отец сложил два указательных пальца, резко развел их в стороны, в воздухе красным вспыхнула руна ворона, и без раздумий отец приложил к ней руку.

— Я, Анидад, клянусь на роду, клянусь на истинном имени, если сие преступление будет раскрыто, я возьму всю вину на себя.

Я не смог сдержаться и разразился громкими ругательствами. Отец лишь на миг окинул меня рассеянным взглядом, но кажется мое поведение сейчас его мало заботило.

Колдун себя сразу обезопасил, его выгоды в ритуале жертвоприношения будет не меньше нашей, поэтому он так охотно согласился, это я прекрасно осознавал. Но для нас все слишком рискованно. Он вынудил отца поклясться на роду, а эту клятву он не сможет нарушить. Отец сказал колдуну свое истинное имя — и это тоже ничем хорошим не сулило. Если мы не вернемся, если передумаем, колдун знает теперь его имя и неизвестно, что может взбрести ему в голову.

Темному колдуну нельзя доверять. Но отец сейчас был готов на все, я видел в каком он отчаянии. Но где гарантия, что когда мы вернемся сюда с жертвой для подмены, нас не будут ожидать защитники Хоррийского княжества?

— Собирайся, Ярослав, нам нужно обратно в город, — сказал отец.

Я без возражений тут же начал одеваться, мысленно продолжая клясть на чем свет стоит все происходящее.

— Лучше мальчонке здесь остаться, — резко возразил колдун. — Я потревожил охотника, и он может в любой миг вернуться. И он будет очень зол, зная, что вы пытаетесь от него избавиться.

Отец замешкался, я видел, что он очень не хочет меня здесь оставлять с колдуном, но и рисковать не хотел.

— Нет, я с тобой, — отчеканил я.

— Иди, иди, только ты уже не вернёшься, — скрипуче и зловеще проговорил колдун. — Некого будет спасать.

Отец встревоженно уставился на меня, я сердито посмотрел на колдуна, потом схватил отца под руку и решительно потащил на улицу.

— Не нравится он мне и оставаться я с ним не хочу, — решительно сказал я отцу. — И ты сам — что ты наделал?! Зачем поклялся? Зачем сказал свое истинное имя?!

— Любой отец так бы поступил, — грозно возразил он. — Вот когда появятся свои дети, тогда и скажешь, правильно я поступил или нет?

На какое-то время мы замолчали, потом я уже спокойнее спросил:

— И что теперь? Поедешь в новый город, схватишь первого попавшегося несчастного? Обречешь его на смерть, чтобы я жил? И ты слышал, что сказал колдун? Девственник — убийца! Да мы на поиски подобного кандидата можем недели убить!

— Отправимся в отделение защитников и попробуем выкупить подходящего преступника, — сказал отец.

Я, соглашаясь, кивнул. Выбора особо не было, от моей жизни зависела жизнь родителей и всего рода, и чтобы их спасти, я готов был принести в жертву темному богу хоть всех убийц княжества.

В этот миг я увидел, как один из волкодавов вдруг оказался снаружи.

— Стоять! — крикнул я на него, попутно пытаясь призвать волка, но волкодав мчался прямиком на нас.

Я, быстро схватив отца за руку, рванул обратно к дому колдуна.

— Ты чего? — неожиданно встряхнул меня отец.

— Волкодав, — неуверенно сказал я и вдруг облик отца растворился в воздухе, а на его месте оказалась тень.

— Ярослав! — теперь голос отца донёсся откуда-то сзади, а тень продолжала неподвижно нависать надо мной.

Черт, снова иллюзия. Но охотник мне ничего не сможет сделать, нужно просто не обращать на него внимания.

— Тень снова здесь, — сказал я отцу как можно спокойнее.

— Где? — отец оказался совсем рядом, завыли истошно волкодавы, залаяли. Тень начала медленно протягивать ко мне руки.

Я взмахнул кулаком, пытаясь ударить охотника. Кулак скользнул по воздуху, не развеяв тёмную сущность и не причинив никакого вреда, а черные неосязаемые руки почти ухватили меня за горло.

— Ярослав, — отец крепко схватил меня и потянул внутрь жилища, тень последовала за нами.

— Я же говорил, что охотник теперь не отстанет, — скрипуче и осуждающе заворчал колдун, глядя аккурат туда, где теперь стоял охотник.

— Поторопись, долго я его сдерживать не смогу, — сказал колдун отцу, начав суетиться, то и дело косясь на неподвижного охотника.

Я видел тревогу на лице отца, но как бы неприятно было это осознавать, колдун прав. Появление охотника, его способность дурачить мне мозг иллюзией ни к чему хорошему не приведут, и я буду только мешать отцу.

— Тебе же придётся подождать меня здесь, рисковать мы не можем.

Я кивнул, теперь выбора не было.

— Если что, держи наготове зеркало связи, — сказал отец.

— И ты держи, если что вдруг, — сказал я, заставив отца грустно улыбнуться.

— Скорее же! — ворчливо прикрикнул колдун.

Он тем временем суетливо задрал половик и, выхватив из печи горящее полено, дунул на него, вмиг потушив, и начал прямо на полу головешкой чертить круг.

— Держись! — отец хлопнул меня по спине, окинул встревоженным взглядом и ушел.

Я оглянулся на охотника, он все еще был здесь, но теперь почему-то ничего не предпринимал. Бабка говорила, что они питаются страхами, они придают слугам тьмы сил, значит от меня ему ничего не перепадёт. Я его не боялся.

— Сгинь, — зло сказал я охотнику и отвернулся.

«Меченый!» — грохнуло у меня в голове шипящим голосом. Темная сущность, значит, еще и огрызаться умеет.

Повеяло холодом, запахло гарью, голос охотника бухал в голове как громадный молот по наковальне.

Что-то говорил мне колдун, хихикал, радостно пританцовывая на месте, но я его не слышал.

Закружилась голова, закачался под ногами пол, колдун тянул меня куда-то за рукав, и я поддался. Мне хотелось поскорее избавиться от этой дряни.

Я, словно в тумане, следовал за колдуном в начерченный на полу круг с рунами. Символы, рисунок, руны — все в точь повторяло метке на боку.

Меня словно из ведра ледяной водой окатили. Что-то было не так. Почему рисунок, начерченный на полу — в точь, как метка? Может быть так и надо, но внутренне чувство опасности не позволило мне войти в круг.

— Ты что творишь?! — безумно взревел я на колдуна, замахнулся, пытаясь ударить, зашатался, словно пьяный.

Колдун что-то грозно ответил и тоже показал мне кулак.

«Ты принадлежишь господину. Ты принадлежишь! Господину! Меченый!» — не прекращая грохотало в голове.

Охотник уже держал меня за плечи, это он все делал, это из-за него сознание резко помутнело. Я, едва не упав, развернулся, махнул по охотнику рукой, пытаясь его прогнать — но все тщетно.

И колдун — он не нам помогал, он помогал охотнику. Он его призвал. Все из-за него.

— Давай, ложись в круг, иначе хуже будет, — сквозь устрашающий ор донесся до меня противный голос колдуна.

Вдруг руны на полу вспыхнули синим светом, тем самым, который я уже видел в лесу. И с лестницы, ведущей в терем, начали спускаться люди в черных балахонах.

— Старший Гарван уехал, — услышал я безразличный мужской голос.

— Можно начинать, он готов, — бросил между делом колдун, надевая на голову неизвестно откуда здесь появившийся головной убор с бычьими рогами.

Я призывал волка, готовясь наброситься на них, и понимая, что времени слишком мало.

Все изначально было подстроено. Они знали, что мы приедем именно сюда, ждали нас здесь. Я в ловушке. И мы сами пришли в эту ловушку.

Глава 8

Их было трое в балахонах, не считая колдуна. Вчетвером они двинулись на меня, медленно подступая и что-то бормоча. Меня загоняли в круг.

Ну уж нет! Не для того я вернулся, чтобы так бездарно стать жертвой темных фанатиков.

Я призывал волка, тянулся мыслями к звериной сущности, но не ощущал его. Волк как сквозь землю провалился, словно проклятия и не было никогда. Колдун что-то сотворил со мной, он спрятал волка.

Чернокнижники нападать на меня явно не собирались, и очевидно рассчитывали загнать меня в ритуальный круг устрашением и чарами. И пока в ход не пошла магия, я ударил ближайшего чернокнижника изо всех сил кулаком в подбородок.

Меня еще пошатывало, но сконцентрироваться на ударе удалось, правда, я слегка смазал и отправить в отключку, как я рассчитывал, противника не удалось. Чернокнижник неуклюже завалился на спину, капюшон слетел с его головы, про себя отметил, что он совсем молодой. Лицо парня мне почему-то показалось смутно знакомым: светлые волосы, голубые глаза. Глаза — он мне кого-то напоминал. Но размышлять об этом сейчас я точно не мог.

Попытался ударить еще одного, но меня огрели воздушным молотом, опрокинув на пол. Рядом оказалась нога в ботинке, за нее я и ухватился, заваливая еще одного чернокнижника. Захват, упор, я вывернул ему пятку — по горнице пронесся вопль боли. Обычно я ломал врагам ноги этим приемом, но сейчас мне не хватало ни сноровки, ни координации, ни сил. Зато наверняка порвал ему сухожилия и теперь этот чернокнижник на ноги точно не встанет.

Пока они мешкали, я подскочил и рванул в сторону двери. Но неожиданно дорогу мне перегородила тень, и еще более неожиданным оказалось то, что она обрела силу. Тень схватила меня мощными черными лапами и потащила обратно, и как тряпичную куклу и швырнула прямо в центр сияющего круга.

Почувствовал, как резко прояснилось сознание, как ушел из головы гул. Мне стало легче, но лишь на несколько секунд, на смену тут же пришло другое — меня полностью обездвижило.

Я не мог повернуть голову, весь обзор заслонила громадная тень охотника, нависающая надо мной. Горло сдавило, и теперь его стискивали не руки охотника, а черные дымчатые лоскуты тьмы. Охотник распластался по мне связывающим коконом совсем потеряв очертания человеческой тени. Сковал меня намертво по рукам и ногам.

Мне нужен волк. Колдун не мог связать его полностью, слишком сложный ритуал, слишком много сил необходимо для этого действия. Скорее всего он просто спрятал волка от меня, поставил ментальную стену, который отгораживал меня от звериной сущности.

Я постарался отстраниться от всего происходящего, погружаясь внутрь себя в попытках отыскать волка. И, кажется, я его чувствовал. Он рвался ко мне, чувствовал серьёзную опасность, я ощущал его злость и ярость, но как-то отдаленно, словно через толстую стену.

Это бесполезно. Пока охотник сковывает меня, пока я в жертвенном кругу, волку ко мне не пробиться.

Надо мной навис колдун — видимо, он у них, судя по бычьим рогам, очередной жрец. Перед ним парила в воздухе увесистая в жуткой кожаной обложке книга. Другой чернокнижник, тот самый, молодой, которого я ударил в челюсть, стоял рядом со жрецом и держал в руках уже знакомый мне ритуальный кинжал.

Я их новая жертва. Теперь и меня, как Элеонору, убьют ради призыва темного бога. Но меня почему-то сейчас даже не это беспокоило, а то, что колдун узнал истинное имя отца. Как только я освобожусь, а другой мысли я даже не допускал, прикончу его в первую очередь.

Нужно было пробовать призвать силу рода, пусть древо и ослабло, но я должен был попытаться. Родовая магия тоже не поддавалась, я невольно начал думать, что колдун использовал «паука», чтобы сковать все чары во мне. Только вот «паука» я вряд ли бы пропустил, да и он не мог сдержать проклятие оборотня.

Я изо всех сил дернулся, попытавшись подняться на ноги. На миг мне даже удалось немного оторвать тело от пола. Значит, сковывает охотник меня не намертво, что ж, уже радует. Понял, что шевелю рукой и могу дотянуться до кармана, где у меня лежало зеркало связи. Но эту мысль я сразу отмел. Чернокнижников слишком много, сила колдуна слишком сильна, если уж мне здесь и суждено умереть, то незачем это делать вместе со мной отцу.

Молодой чернокнижник встал рядом на колени, занес надо мной кинжал, крепко стискивая рукоять обеими руками. Лезвие оказалось напротив груди. Колдун начал громче проговаривать заклинания на незнакомом языке, угрожающе размахивая руками и выписывая в воздухе темные руны.

Я дернул свободной рукой, вдруг черный кокон, совсем на мгновение ослаб, и я смог высвободить и вторую руку. Чернокнижник держал кинжал надо мной, явно готовясь проткнуть, его губы подрагивали в безмолвной молитве, глаза застелила тьма.

Я схватил его одной рукой за запястье, а второй ухватился прямо за лезвие кинжала. На боль я не обращал внимания, слишком захлестывал адреналин, слишком велико было желание жить. Я выворачивал руку чернокнижнику, одновременно пытаясь выдрать кинжал рук. Моя собственная кровь капала на лицо, чернокнижник задергал рукой, но я держался так крепко, что он не мог его отобрать, а только сильнее ранил мою ладонь.

Меня снова огрели чарами. На этот раз в ход пошла темная магия ослабления. Тут сомневаться не стоило — ослабил меня колдун. Силы начали покидать меня, и как бы я не силился остановить это, призывая к родовым чарам, руки затряслись от бессилия, а острие кинжала начало неумолимо приближаться к лицу.

Но внезапно хватка чернокнижника ослабла. Что-то случилось, боковым зрением я увидел, как нечто мелькнуло серой полосой, и один из чернокнижников рухнул с на пол. Секунда замешательства, но я не терял время. Пусть заклинание колдуна и ослабило меня, но сил хватило, чтобы выхватить кинжал, который едва не царапал мне лицо.

Чернокнижник только намерился забрать кинжал обратно, как его шустро скрутили и, повалив, прижали к полу, выворачивая руки.

Горницу заполонили вурды. Два, три, четыре. Я насчитал как минимум четверых. Но они так быстро мелькали, что я не успевал уследить.

Одного из чернокнижников убили сразу же, следом добили того, что все еще лежал на полу с поврежденной ногой. Вурды попытались схватить колдуна, но он оказался не такой легкой добычей. В ход пошли боевые чары.

Колдун разрезал одного из бросившихся на него вурд воздушным клинком. Тот в буквальном смысле развалился на части, куски тела, грохаясь, посыпались на пол, словно бы парень был не из плоти, а из воска. Заклинание «воздушный клинок» такой мощности я видел впервые, это уже не клинок, это настоящая мясорубка.

Нужно было выбираться из-под охотника, меньше всего хотелось погибнуть вот так, прикованным к полу, когда тебя ненароком зацепило каким-нибудь чудовищным по силе боевым заклинанием. Но тьма прилипла ко мне, как паутина к мухе, чем больше я дергался, тем сильнее она закутывала меня.

Тем временем резня в горнице продолжалась. Кровь, крики, грохот, треск ломающейся мебели и звон бьющейся посуды. Колдун успел положить по меньшей мере троих. Вурды хоть и были куда быстрее людей, но молодняку попросту не хватало сноровки и сил атаковать колдуна.

В ход пошли артефакты, точнее один единственный, который свалил колдуна в неподвижности на пол — «сеть». Артефакт далеко не мощный, один из простейших, одноразовых боевых артефактов, лишь ненадолго сковывающий силу и движения противника. А учитывая силу колдуна, он избавится от него, не пройдет и минуты.

Но кровососы не мешкали, молниеносно скрутили его, а один из вурд вонзился клыками в плечо колдуна — сделано это было явно для того, чтобы использовать магию крови и ослабить силу темного.

Колдун тоже сдаваться не собирался, он вдруг вырвался и с удивительной прытью, ничем не уступая вурдам, рванул вперед, прямиком в окно. Со звоном вылетело стекло, а самого колдуна откинуло обратно. Он с характерным хрустом упал на спину, взвыл от боли, и его тут же снова схватили вурды.

Я снова попытался освободиться от сковывающей тьмы. Подумал, что раз колдун ослаб, то и я теперь свободен, но не тут-то было. Несмотря на то, что руки я смог освободить, туловище и ноги по-прежнему были прикованы к полу. Попробовал подняться, дернулся, но снова все тщетно.

Со стороны крыльца хлопнула парадная дверь и в комнату неспешно вошла Инесс. Графиня Фонберг в облегающем платье, шляпке и кожаных перчатках до локтей — такая идеальная и безукоризненная, смотрелась совершенно неуместно на фоне этого жуткого бедлама и кровавого побоища. Но ее это совершенно не заботило. Меня она удостоила лишь коротким взглядом и сразу переключилась на колдуна:

— Демьян, старая ты рухлядь! — радостно всплеснула она руками. — Так и знала, что ты во всем этом замешан.

— А коль знала, что ж не выдала меня светлым?! — с вызовом бросил ей колдун, попытавшись вырваться из рук двух крепких вурд.

Инесс хищно улыбнулась, подошла к нему, хрустя каблуками по битому стеклу. Приблизившись, остановилась, насмешливо рассматривая старика. Колдун в ответ окинул ее ненавистным взглядом, плюнул, едва не попав на лаковые ботиночки Инесс, но та ловко убрала ногу.

— Книга здесь? — вопрос она задавала своим ребятам, но смотрела неотрывно на колдуна.

— Да, здесь, — вмиг доложили ей.

— Кинжал? — Инесс ликующе улыбнулась, Демьян же как-то резко сник, опустил глаза.

— Да, тоже здесь, — ответили ей. — У княжича.

— Отлично! — радостно воскликнула Инесс, потом снова переключилась на колдуна: — И как ты собирался это провернуть? Как собирался принести в жертву княжича так, чтобы никто не заподозрил тебя?

— Какая теперь разница, кровососка? Давай уже, убивай. Живым я вам все равно не сдамся.

— Ты всем заправлял? Твоя идея была призвать чернобога? Какая у вас цель?

— Иди в сраку, шлюха! — с жаром выплюнул колдун. — Ничего тебе не скажу! Ты предала свою природу!

— Предала свою природу… — протянула насмешливо Инесс, резко подалась вперед, руками схватив колдуна за лицо, заглянула ему в глаза.

— Со мной твои штуки не пр-р-р-ойдут, — разъяренно рыкнул на нее Демьян, покраснев как рак от напряжения, попытался отвернуть лицо. — Кишка тонка! Не дамся! Сгинь, шлюха!

Инесс, надменно улыбаясь, подняла его за подбородок, на ярко-красных губах показались иглы-клыки. Она медленно наклонилась к шее колдуна, ласково убрала бороду, словно бы собиралась его поцеловать.

Демьян задергался, начал сыпать ругательствами, кажется, даже попытался произнести какое-то защитное темное заклинание, но Инесс не позволила ему воздействовать. Магия вурд отличается от чародейской, имеет совсем иную природу, поэтому наверняка она сейчас обвешана защитными от темных чар артефактами.

Инесс впилась клыками в шею колдуна, тот взвыл так, словно ему руку только что отрубили, хотя насколько я помнил по себе, укус вурды практически безболезненный.

Но выл колдун не из-за этого. Инесс, как древняя вурда обладала магией крови в совершенстве, и могла с помощью крови жертвы подключиться к его памяти. Без согласия жертвы — это сложно сделать, к тому же колдун непростой чародей. Но и, даже малая часть информации, которую ей удастся вырвать из головы колдуна, может оказаться полезной.

Отпрянув от шеи старика, Инесс брезгливо сплюнула, достала белый платок, вытирая тщательно рот.

— Какой же ты мерзкий на вид и на вкус, Демьян!

— У-у-у-у! Кровососка проклятая! — угрожающе воскликнул колдун. — Ничего ты не получишь! Ничего!

— Кто за всем этим стоит, Демьян? Кто всем заправляет? Я знаю, что это не ты. Не пытайся убедить меня в обратном. Ты умом не вышел, чтобы такое провернуть.

Она безотрывно смотрела в глаза колдуна, тот зажмурившись, мотал головой, взвывая:

— Нет! Нет! — брызжа слюной, яростно заорал он. — Ничего тебе не узнать, кровососка!

Внезапно вокруг колдуна из-под пола хлынул темный густой туман, колдун истерично захохотал, Инесс сердито воскликнула:

— Не смей!

— Один черт, прикончишь меня, что уж там! — хохоча, воскликнул старик. — К имперцам я не пойду! Лучше уж я сам.

Колдун проклял себя, этот густой туман я сразу узнал. Во время стычек с темными те, попадая в плен, нередко предпочитали быструю смерть. Проклинали самих себя, так как боевого мага практически невозможно проклясть таким образом, да и само проклятие легко снимется, но только не в том случае, если темный наложил его сам на себя. Через полчаса, максимум через час колдун умрет. А попытка Инесс влезть к нему в голову с помощью магии крови, кажется, практически не принесла успеха.

— Что ж, — раздраженно выдохнула Инесс, — я ведь и так знаю, что вы хотели породить темных. И ритуал ваш сразу узнала, и тебя, старый хрен, сразу в этом заподозрила. Мы знали, что где-нибудь вы наверняка проколитесь. И вот — метка Радоха у княжича Ярослава.

— Ты не могла знать про метку, — зло процедил колдун.

— Верно, не могла и не знала. Но теперь знаю, — Инесс улыбнулась, неожиданно мне подмигнула.

Все-таки кое-что ей наверняка удалось вырвать из памяти колдуна.

— Вы не слишком-то умеете заметать следы. Мы сразу выяснили, что вы ушли на восток. И когда мои ребята сказали. Что след обрывается здесь, я сразу подумала о тебе, Демьян. И чуйка меня, как видишь, не подвела. Правда, кое-кто чуть все не испортил, — Инес сверкнув глазами, посмотрела на меня.

— О чем ты? — спросил я.

— О том, что вы приехали слишком рано. Мы едва успели. Еще бы немного, и ты бы отправился в чертоги Радоха. Было бы очень жаль потерять такой экземпляр, — Инесс многозначительно улыбнулась.

— Вы знали?! — возмутился я, вновь попытавшись встать.

И когда эта черная дрянь уже отцепиться? Разве неясно, что жертвоприношение сегодня уж точно не состоится?

— Не знали, — потянувшись всем телом, нараспев протянула Инесс. — Но, сопоставив все факты, я все же решила проверить. След чернокнижников ушел на восток, и тут вдруг Матильда Гарван звонит Зарине Дробус и говорит о темной метке у молодого княжича, и просит о помощи.

— Откуда об этом узнала ты?

— Не я, эту информацию мне предоставил буквально несколько часов назад Федор Крапивин. А ему об этом доложила Зарина Дробус. Все знатные темные сейчас под прицелом из-за этого происшествия. Некоторые сильные темные привлечены к сотрудничеству. Та же Зарина, например, должна была осмотреть тот ритуальный кинжал, который ты сейчас держишь. Когда ей позвонила Матильда, она сразу смекнула, что к чему. По-хорошему, она бы сразу отправила вас к Демьяну, потому что этот хрыч единственный в Славии, кто еще помнит и знает, как избавляться от подобной заразы. Но Зарина решила перестраховаться и взглянуть на метку сама, чтобы убедиться в своих догадках. И вы должны были поехать к Зарине, а не сюда, тогда бы у нас было больше времени. К вашему счастью, мы все успели. Теперь ты вдвойне мой должник, княжич.

Инесс хищно улыбнулась, перевела взгляд на скрюченного Демьяна, который сверлил ее исподлобья злым взглядом.

Я устало закрыл глаза. Теперь все сошлось, теперь я и сам понял, как это произошло. Когда пропал кинжал, проявилась моя метка, чернокнижники знали, что мы приедем сюда и им оставалось только дождаться. И у них бы все вышло, если бы не Зарина и вурды.

Я открыл глаза, теперь меня беспокоило другое — отец. Колдун явно не просто так отправил его за жертвой для обмена, и наверняка это не только ради того, чтобы выпроводить его подальше.

— Как ты собирался избавиться от моего отца? — спросил я. — Куда ты его отправил?

Колдун словно бы не услышал мой вопрос. Инесс повернулась к Демьяну, скрестив деловито руки на груди:

— Отвечай, Демьян!

Колдун зло усмехнулся и отвернулся, явно не собираясь отвечать.

— Черт! — громко выругался я и потянулся к зеркалу связи, отец не мог далеко уехать.

— М? — Инесс заинтересованно перевела взгляд на меня.

Я от нее отмахнулся, и принялся быстро набирать отца, потому что понял, что в новом городе его наверняка ждала засада из защитников. Чернокнижники все продумали заранее. Скорее всего Демьян уже доложил в городское отделение, что Игорь Гарван принуждает его совершить запрещенный темный ритуал. Как только бы отец явился в отделение защитников и попытался выкупить кого-нибудь из убийц, его бы схватили. Одно дело дать взятку и вытащить на свободу преступника, тут бы мы еще могли отделаться, другое — попытка свершить запрещенное жертвоприношение, которое явно заинтересовало бы следствие. И даже моя смерть отлично вписывалась в легенду, меня бы попросту не нашли, я бы сгорел в синем пламене, как и Элеонора, и все бы повесили на отца. И поэтому колдун взял клятву с отца. Он бы даже не смог отрицать свою непричастность, так как поклялся на роду взять всю вину на себя.

Отец ответил не сразу. Его лицо в темном салоне терахода выглядело обеспокоенным, я же наоборот, облегчённо выдохнул, убедившись, что он в порядке. Зато он, когда увидел меня с кровью на лице, буквально заорал в зеркало:

— Что случилось?! Ты в порядке?!

— Я — да, но тебе нужно срочно возвращаться.

Без лишних вопросов отец кивнул и бросил водителю:

— Едем обратно. — На этом мы закончили разговор, и я закрыл зеркало связи.

— Может расскажешь? — все еще ждала от меня пояснений Инесс.

— Это уже не имеет значения. Мне бы избавиться от этой дряни, — указал я взглядом на метку, которую все еще скрывала тень. — Пусть колдун уберет метку.

— Уберешь метку? — насмешливо поинтересовалась Инесс.

— Да пошли вы! — в сердцах, с обидой в голосе бросил колдун.

— Значит я сама, — улыбнулась Инесс, протянула руку, требуя у меня кинжал, я отдал. Затем взмахом руки, потребовала поднести ей черную книгу. Какое-то время Инесс, ловко крутя в руках ритуальный кинжал, увлеченно изучала древнюю книгу, которую учтиво держал открытой перед ней один из вурд.

— Есть! — радостно воскликнула Инесс, обратилась ко мне: — Оказывается, княжич, для твоего спасения и колдун-то не особо нужен. А нужен был только этот кинжал. Правда, тут еще жертва нужна, но это я уже достала из памяти Демьяна. Он как раз подойдет.

Графиня подала знак своим ребятам, те быстро притащили старика и уложили в ритуальный круг, прямо рядом со мной.

— Повезло тебе, княжич, поживешь еще, — ворчливо, но уже беззлобно сказал колдун, а потом безразлично так добавил: — Правда, недолго, это все равно уже не остановить. Равновесие должно восстановиться.

Старик натужно закашлял, проклятие уже перешло в активную фазу.

— Откуда ты столько знаешь о проклятии ромалов? — зачем-то спросил я его.

Колдун довольно усмехнулся, хитро уставился на меня.

— Понравилась история? Знаешь, чем она закончилась?

— Конечно, знаю. Ведьма прокляла ромалов, привязала их кровь к волчьему духу, за то, что они приписывали свое воровство зверю.

— Верно, — вздохнул старик, — ромалов прокляла моя прабабка. Я бы тебе больше рассказал, но времени, сам видишь, мало.

Инесс подошла к нам, кровожадно улыбнулась, обращаясь к колдуну:

— Ну что, Демьян Акимыч, готов отправиться к своему господину?

— Готов, — смиренно кивнул колдун.

Инесс подлетела ко мне, склонилась, на миг застыв. Сковывающую меня тень она наверняка не видела, потому что смотрела на метку. Резко взмахнув рукой, Инесс всадила кинжал мне в бок, заставив дернуться всем телом от боли. В глазах на миг потемнело, бок обожгло, хлынула кровь.

Я судорожно задышал, концентрируясь на лице Инесс, пытаясь использовать технику отвлечения от боли. Немного самовнушения, немного веры в то, что вскоре все закончится, и боль постепенно начинает утихать. К боли я был привычен, но зачастую ранения я получал в бою, когда адреналин так разгонял кровь, что многие раны оставались незамеченными. Сейчас же, когда я был прикован к полу, а тело было не настолько крепким, боль ощущалась куда значительней.

Инесс звонко выкрикнула какие-то слова на древнем языке. Тень неожиданно начала уползать прямиком в кинжал, который все еще был воткнут в мой бок. Словно бы сам кинжал засасывал эту тьму внутрь себя.

Инесс вынула из меня кинжал, снова заставив вздрогнуть. Она не слишком осторожничала, но в ней я был уверен, она знала, что делала. Ее удар пришелся ровно в прошлый шрам и без сомнения она не задела органы.

Я ощутил, наконец, свободу. Больше меня ничего не сковывало, я мог спокойно шевелиться, но ритуал еще не был завершен. Когда охотник окончательно исчез, вместе с ним испарилась и метка.

Инесс быстро всадила кинжал в бок колдуна, тот натужно застонал от боли, выругался, и резко замолк, тяжело задышав. Его рубаха быстро взмокла от багряной крови. Из меня кровь так же хлестала. Еще несколько трупов чернокнижников, убитых вурдами, кровь была повсюду. Я видел, как занервничали вурды — здесь слишком много крови, и им все сложнее себя сдерживать, не все имеют такую же выдержку как графиня. Инесс это тоже заметила.

Инесс торопливо вытащила кинжал из колдуна, занесла над его головой.

— Прощай, Демьян, — сказала она, в ее голосе я уловил едва заметную печаль.

— Прощай, встретимся в чертогах тьмы, — ослабшим голосом ответил он ей и Инесс воткнула кинжал прямо в лоб колдуну.

Он надсадно выдохнул и застыл, уставив застывший взгляд в потолок.

Инесс какое-то время смотрела на колдуна, потом вытянула кинжал, скривившись, вытерла его о рубаху колдуна.

— Теперь ты мне должен втройне, Ярослав Гарван, — без тени игривости, с которой она обычно говорила, очень серьезно сказала Инесс, и начал перечислять, загибая пальцы: — За ту информацию, что я тебе раскрыла, за спасение, и за то, что избавила от темной метки.

Я не ответил, кровь хлестала из меня слишком быстро, в голове шумело, а перед глазами все плыло.

Увидел, как ее ребята уводят единственного выжившего чернокнижника. Того самого, голубоглазого, который должен был всадить в меня кинжал.

— На допрос его отвезете? — спросил я. Собственный голос показался чужим и донесся словно через толщу воды.

— Нет, — настороженно протянула Инесс, рывком опустилась рядом, заглядывая мне прямо в глаза. Я понял, что она пыталась сделать, поэтому резко поставил ментальный блок. Удивительно легко получилось, значит, колдовство Демьяна наконец оставило меня.

— Ты мой должник, Ярослав, впусти, — с нажимом протянула Инесс.

— Ну уж нет, память я тебе стереть не дам, — усмехнулся я. — Зачем он вам? Вы его ведь явно не на допрос забираете.

— Хорошо, — Инесс недовольно поджала губы. — Сейчас сюда приедет твой отец и Хоррийские защитники. Завтра прибудет и команда Крапивина. Скажешь, что чернокнижников было трое, не считая Демьяна. А этого ты никогда не видел. За это прощу тебе должок.

— Весь? — попытался усмехнуться я, вышло слишком натужно.

— Нет, один из, — закатила глаза Инесс, и рывком поднявшись на ноги, явно уже собиралась уйти, но я ее остановил.

— Зачем он вам?

— Считай, что забираю в качестве трофея. На твоем бы месте я не лезла во все это. Теперь ты свободен и можешь благополучно забыть об этой истории и надеяться, что чернокнижники больше не станут тебя трогать.

— Значит, с ними не покончено? Но черная книга ведь теперь у нас.

— У нас, — согласилась она. — Но ритуал они уже узнали и запустили, это не остановить. Их оказалось куда больше, чем полагало следствие.

— Их цель семья императора, — сказал я.

Инесс с подозрительностью уставилась на меня:

— Откуда ты знаешь? Это они сказали?

— Да, — солгал я.

Инесс какое-то время задумчиво смотрела перед собой, потом кивнула:

— Скажи об этом Крапивину, — кивнула она и решительно направилась на выход.

Какое-то время я лежал, пялясь в потолок, потом подумал, что неплохо бы залечить раны, и единственный сейчас доступный для меня способ — обратиться в волка. Мысленно потянулся к нему, к облегчению обнаружил, что волк снова на месте, виновато смотрит на меня из глубин сознания. Кажется, корит себя, что не пришел на помощь, когда я его звал.

Обернуться я не успел. Меня отвлекли. На улице послышался лай волкодавов, заурчали моторы тетраходов, в окне блеснул свет. Быстро комнату заполонили защитники, началась суета. Надо мной склонилось широкое мужское лицо:

— Как вы, княжич? — спросил он.

— Живой.

Защитник махнул кому-то рукой, рядом оказался врач, который поспешил сделать укол живицы, и тут же принялся заниматься ранами.

— Где мой отец? — спросил я, сейчас меня больше ничего не интересовало.

Врач не успел ответить, громкий взволнованный голос отца донесся откуда-то издалека:

— Ярослав!

Я почувствовал облегчение.

— Яр, — отец уже был рядом. Бледный, растерянный, взгляд блуждающий по трупам, отец явно восстанавливал в голове картину произошедшего и теперь очевидно корил себя за то, что бросил меня.

— Все хорошо, — выдавил я слабую улыбку, пытаясь успокоить отца. — Хорошо, что ты уехал.

Кажется, я улыбался, потому что этого мне только и недоставало — убедиться, что отец в порядке. А после я начал медленно проваливаться в бессознательное.

Глава 9

В больнице Хоррийского княжества я провел недолго. Как только врач позволили мне вставать, мы с отцом тут же уехали домой, так как единственным действенным и быстрым лечением от ранений было обращение в волка. А здесь, конечно же, я себе этого позволить не мог.

Утром следующего дня, после нападения чернокнижников, ко мне пришел Крапивин. В этот раз он слишком не наседал и беседа была довольно короткой. Я быстро рассказал о произошедшем, благополучно умолчав, с какой целью отец отправился в город. Следствию не нужно было знать об условиях избавления от темной метки, это было чревато большими последствиями для нас. К счастью, Крапивина вполне устроила версия, что отец поехал за необходимыми для ритуала ингредиентами.

Так же я умолчал о количестве чернокнижников, как и пообещал Инесс. Да и наверняка вурды уже дали показания, предоставив сведения о произошедшем, поэтому меня особо не трогали. Что они собирались делать с тем парнем, меня едва ли интересовало. Скорее всего вурды надеялись вытрясти из него информацию о других участниках культа, чтобы выдать ее императору лично. Инесс как никто другой понимала, какую ценность имела подобная информация, и так просто не пожелала дарить ее следствию. Конечно, я мог и ошибаться, но сейчас меня это мало заботило. И все же меня не оставляла мысль о самом парне. Почему он мне показался знакомым? Где я его видел?

Были и приятные новости — теперь Крапивин со своими ищейками переехал сюда в Хоррийское княжество продолжать расследование. Это радовало, потому что они наконец покинули Варгану и оставили нас в покое.

Раны зажили довольно быстро после обращения. К своей и к еще большей радости родителей, я избавился даже от шрама на боку.

Мать всю неделю пыталась вытащить меня в город за подарком, но я всячески отнекивался, изображая смущение, уклоняясь от вопросов, но при этом настаивая на том, что деньги мне нужны. Это была единственная доступная мне тактика для получения желаемого. Сейчас родители испытывали чувство вины из-за произошедшего, беспокоились о моем психическом состоянии. И я без зазрения совести использовал это. В конце концов родители сдались и выдали мне три тысячи рублей, на что и был расчет. Теперь оставалось придумать, как передать их Царю, но и здесь у меня уже было решение.

После произошедшего я взялся за тренировки с усиленным рвением. Быть слабым я себе позволить не мог. Да и без прежней чародейской силы я себя чувствовал практически калекой. И если сначала меня это не так сильно заботило — я рассчитывал, что времени на повышение категории у меня достаточно, то недавний инцидент в Хоррийском княжестве показал, что все далеко не так.

Теперь помимо физических нагрузок, я начал совершенствоваться в боевых чарах. Несмотря на то, что боевыми заклинаниями я владел более чем отлично, мой уровень силы едва ли радовал. И единственный способ повысить силу хотя бы до среднего уровня — ежедневные регулярные тренировки.

Каждый день в течении недели я просыпался на час раньше, выходил на пробежку и тренировался на улице, решив больше не скрывать от родителей свое рвение к развитию. Я ожидал, что они начнут препятствовать и ограничивать меня, дабы я ненароком не покалечился и не навредил себе. Но, к моему удивлению, они этого делать не стали. Наоборот, мать осторожно интересовалась моими успехами, а отец сдержанно хвалил.

Видимо, случавшееся и их заставило пересмотреть свое отношение к моей физической подготовке. Не всегда ребенка можно уберечь от опасности, и поэтому легче научить его обороняться самостоятельно.

И теперь, когда я всерьез задался целью повысить силу, я решил, что и мне бы неплохо узнать свою точную категорию по шкале чаромера. Мне необходимо было знать, куда стремиться, и заодно и делать подобные замеры регулярно, чтобы отслеживать результат.

Категорию силы измеряли с помощью артефакта — чаромера. Его использовали в школах и чародейских академиях, для того чтобы определять категорию силы учеников. Этот артефакт походил на весы, имел шкалу в тридцать делений. Низшая категория — десять делений, средняя — десять, и высшая десять. Правда, мало кто в простой жизни пользовался цифровым обозначением категории. Но в личное дело или табель ученика всегда заносили категорию чародейства строго по чаромеру.

Для измерения силы существовало тестовое задание. На весы клали какой-нибудь фрукт или овощ, и проверяемому необходимо было заморозить или сжечь этот фрукт в зависимости от времени года. Стихия льда и огня считается в использовании более сложной, чем к примеру, стихия воды, ветра или света.

Например, человек с низшей категорией силы сможет лишь охладить яблоко, максимум слегка подморозить. Чародей со средней категорией заморозит яблоко полностью. С высшей — яблоко не только превратиться в ледышку, но и скорее всего рассыплется на осколки.

В будущем при последнем измерении моя сила была средняя-восьмая. То есть, чуть больше средней. Большинство чародеев с родовой силой имели среднюю-пятую, но имея силу рода, при должном упорстве повысить до высшей-первой не составляло труда. Простолюдины же редко достигали средней без родовой силы, чаще всего она колебалась в диапазоне от низшей-первой до низшей-шестой.

По моим подсчетам я имел сейчас низшую-восьмую. Далеко не самые впечатляющие результаты. Большинство моих одноклассников уже имели среднюю-первую. Та же Элеонора Вулпес, будучи самой сильной ведьмой-чародейкой в классе, имела среднюю-пятую.

Дети чародеи до двенадцати лет зачастую не поднимались выше низшей-пятой, которую в народе зовут попросту «пяткой». И только в период полового созревания сила начинает расти. И растёт до двадцати пяти лет. Некоторые, правда, умудряются и в старости поднимать силу, но, во-первых, это довольно сложно, а во-вторых, обусловлено исключительно природным упрямством и жаждой к развитию, которую к этому возрасту большинство чародеев утрачивают.

Высшей категорией считается высшая-десятая, в народе ее зовут «небеса». С такой категорией в империи на моей памяти не было ни одного чародея. Самым сильным чародеем считался полководец генерал Байдаков, он был сильнейшим боевым магом за последние сто лет и чаромер зафиксировал его силу как высшая-восьмая.

Чаромер у нас в поместье имелся, это я точно помнил. Поэтому я отправился сразу к Анфисе, которая заведовала у нас кладовой и знала наверняка, где и какой бытовой артефакт лежит. Артефакты делятся на бытовые, боевые, защитные и еще одна категория — запрещённые. Для использования боевых выше второго уровня нужно иметь лицензию или разрешение. Бытовые же и защитные позволяется использовать всем без исключения. А чаромер как раз относился к бытовым артефактам.

Домработница без вопросов выдала мне чаромер и снова отправилась на кухню готовить обед. Я же расположился прямо в гостиной, установив артефакт на журнальном столике. Наш чаромер довольно старенький, но, наверняка, должен работать исправно.

На золотистого цвета чашу я и поместил яблоко, которое прихватил из столовой. Сзади артефакта имелся длинный металлический столбец с шкалой и золотистой стрелкой, которая поднималась вверх при измерении силы.

Для заморозки яблока никакого заклинания знать не нужно, это простейшее применение силы на неживой малый объект. Но чтобы замер было более точным, и я смог в полной мере выяснить свою нынешнюю категорию, я открыл окно, для того чтобы беспрепятственно использовать холод.

Я сосредоточился, почувствовал, как дует морозный ветерок из окна, потянул его к себе и направил на яблоко, наблюдая, как медленно поднимается шкала.

Увидел я на шкале: «низшая-пятая», та самая пресловутая «пятка». Можно было смело накидывать еще три-четыре пункта — родовое древо ослабло, а значит и моя нынешняя сила ослаблена.

Но работать однозначно было над чем. Чаромер я решил не возвращать, предупредив Анфису, утащил его в свою комнату.

Помимо тренировок и учебы у меня имелась еще несколько важных задач. В первый же день, как только отец покинул Вороново Гнездо, я, выждав, когда все домашние будут заняты, поспешил в отцовский кабинет.

Найти ключ от потайной комнаты оказалось несложно, отец его не очень-то и прятал. Ключ оказался в письменном столе в ящике с двойным дном, где он лежал всегда, сколько я себя помню.

Дверца в комнату была хитро замаскирована. Она маскировалась под третью книжную полку, которые тянулись вдоль всей стены. Замочная скважина находилась за книгой «История Славии, Том третий».

Без проблем открыв комнату, я начал с интересом изучать содержимое полок нашего тайника. Вороново око я на шел сразу же в старинной шкатулке. Коснулся серебряной диадемы с черным матовым камнем, почувствовал, как отозвалась родовая сила, покалывая кончики пальцев. Вороново око я спрятал за пазуху и продолжил изучать другие предметы на полках.

В тайнике оказалось немало артефактов и зелий разного пошиба: как простых, так и редких, и дорогих. Имелся у нас даже пузырек с мертвой ойрой — стоимость подобного пузырька составляла больше тридцати тысяч имперских рублей, далеко немалые деньги. Удивился, что отец вот так просто хранит пузырек в тайнике на полке, а не в магическом сейфе. Хранение мертвой ойры требовало соблюдать определенный свод правил — она не должна находится в доступном месте. Также, купивший мертвую ойру, должен был отчитываться раз в три месяца о ее использовании, и ожидать проверок в любой миг. Но все эти правила работали, если только мертвая ойра не была куплена на черном рынке. И почему-то наличие пузырька с черной тягучей жидкостью натолкнуло меня на мысль, что отец купил его именно там. Вот только зачем? Этот вопрос я решил оставить на потом, и продолжил осматривать полки.

Ничего, что бы могло увеличить мою силу, я не нашел. Зато отыскал несколько баночек с живой ойрой из которой я смог бы сделать зелье «подъема» для временного увеличения силы. Да и остальные ингредиенты для зелья наверняка имеются в доме. Усиление будет действовать не больше часа, и больше чем раз в три дня «подъем» принимать нельзя — чревато для мозгов, а еще он вызывал привыкание. Но попробовать стоило.

С Вороновым оком и баночкой с живой ойрой, попутно стащив у отца из кабинеты бутылку водки, я стараясь не попасться на глаза домашним, вернулся в комнату. Пропажу ойры отец конечно заметит, но это случится нескоро, да и свою вину я скрывать не собирался. Скажу, как есть. А если мне еще им удастся поймать Вулпесов на горячем, он узнает об этом еще до того, как обнаружит пропажу.

Для изготовления зелья мне недоставало еще одного ингредиента — кофеина. Годилось как кофе, так и чай, поэтому я спустился на кухню, где Нана с Анфисой занимались ужином. На меня они не слишком обращали внимание, лишь Нана поинтересовалась:

— Ярослав Игоревич, не желаете перекусить?

— Нет, я только выпью кофе, — буркнул я в ответ, не позволив им готовить его мне.

Они-то наверняка сварят мне слабый кофе, еще и сахара с молоком туда добавят, что класть в зелье никак нельзя.

Сварив целую турку кофе, я, перелив все в большую чашку, быстро покинул кухню и вернулся в комнату, заперев дверь.

«Подъем» готовился из трех ингредиентов где половину занимала живая ойра, и еще четверть алкоголь и четверть крепкий кофе. Это зелье мы нередко готовили самостоятельно буквально на поле боя, если предстояла серьёзная стычка с чародеями.

Простых солдат с низшей категорией некоторые командиры и вовсе регулярно накачивали этим зельем, пренебрегая правилами дозировок. Среди своих подчинённых я такое жестко пресекал, но едва ли в других войсках так делали. Все это влекло за собой плачевные последствия. Солдаты быстро подсаживались на эту дрянь, некоторые и вовсе находились под ней регулярно. А через пять-десять лет систематического употребления человек попросту лишался и человеческого вида, и рассудка. Но империю это едва ли заботило, империи нужны были сильные бойцы, бесстрашные воины, проблемы простых вояк мало кого интересовали. Выжать и выкинуть — война всех прожуёт и переварит, во имя победы, во имя Славии.

Быстро смешав все ингредиенты, я сделал «подъем». А потом поспешил в восточную башню, где находилась воронятня.

Вороны жили в башне всегда, с самого момента появления дозорных башен и осадной стены. Птицы, чувствуя силу рода, сами слетались сюда со всей округи. Обычно здесь жила одна стая, но таких редкие говорящие вороны как Гарыч, попадались редко. Сейчас он был такой один.

В башне было прохладно, ветер задувал в узкие окна, пахло прелой листвой и вороньим пометом. Вороны меня восприняли спокойно, я бы даже сказал прохладно. Несколько молодых с интересом взглянули на меня, но быстро потеряли интерес, продолжив клевать из кормушек сырое мясо, мешанку из тертых овощей и каш, которое каждое утро им приносил Савелий. Обычно здесь обитало не больше десяти воронов, но чаще куда меньше. Большинство прилетало лишь подкрепиться, а затем вновь убиралось восвояси.

Главным, можно даже сказать — царем башни, сколько я себя помнил, был Гарыч. Он никогда не покидал башню и гнездился прямо здесь со своей подружкой. И когда приходило время выводить потомство, Гарыч больше никого из собратьев не впускал в башню. До тех самых пор, пока подросшие птенцы не становились крепче.

Гарыча я узнал сразу, выделив из всей стаи. Он, склонив голову набок, с интересом наблюдал за мной сидя на длинной жерди. Как только я достал Вороново око, Гарыч встрепенулся, перелетел поближе, оживлённо задергав крыльями.

— Понадобится твоя помощь, дружище, — усмехнулся я, глядя как он возбудился от вида родового артефакта.

— Помощь! — с готовностью подхватил Гарыч.

Я выпил подъём залпом, кривясь от резкого вкуса алкоголя и горькой, как полынь, живой ойры. Зелье начнёт действовать через несколько минут, поэтому я поспешил надеть диадему.

Для активации артефакта мне нужна была привязка с вороном. Гарыч словно бы сам знал это, и стоило мне вытянуть руку, как он сразу же перескочил на нее.

Сила рода во мне слабо пульсировала, но я чувствовал, что она постепенно увеличивается. Я осторожно погладил пальцем Гарыча, затем коснулся камня на ободе, и артефакт тут же активировался.

Мир вокруг резко переменился. Теперь я видел собственное бледное лицо с остекленевшим взглядом, увидел мерцающий черный камень на лбу. Я стоял остолбенев, находясь в состоянии транса, весь мой контроль был прикован к управлению вороном. Будь моя категория силы повыше, я бы мог одновременно контролировать и собственное тело, но сейчас был рад уже и тому, что удалось просто активировать родовой артефакт.

Вороново око позволяло мне не только видеть глазами ворона, но и управлять птицей. Взмыв, я устремился в окно, ринулся в небо, чувствуя, как перехватило дух от скорости и высоты. Удивительное ощущение. Использовать Вороново око мне приходилось лишь единожды и то ради забавы. Но это ощущение полёта и свободы поистине незабываемое.

Я направил Гарыча к новому городу, времени у меня было немного — всего пару часов, прежде чем иссякнут силы. К счастью, прилетел я куда быстрее, чем ожидал, и так же быстро отыскал особняк Вулпесов.

На то, что у меня получится застать Вулпесов дома или сразу же что-то узнать, я не рассчитывал. Слежка — такое дело, требует много терпения и времени. Поэтому я сразу настраивался на то, что проделывать такие вылазки мне предстоит еще не раз.

Какое-то время я кружил вокруг двухэтажного особняка, заглядывая в окна и пытаясь отыскать хозяев. На втором этаже наткнулся на Диану, притормозил, осторожно приземляясь на подоконник и заглядывая в окно. Нельзя было допускать, чтобы Диана меня увидела — о нашем родовом артефакте они могли знать. Поэтому я вел себя осторожно. И хотя черный ворон не такая уж неприметная птица, я прятался в тени штор, готовясь вспорхнуть и улететь в любой миг.

Диана сидела в кресле-качалке, таращась в стену потухшим безжизненным взглядом. В руке она сжимала бусы лимонного цвета, бездумно перебирая в пальцах крупные бусины. Вид у нее был болезненный, глаза воспаленные и припухшие от слёз, графиня явно еще не оправилась после смерти дочери. Немного понаблюдав за ней, я понял, что тут меня ничего не ждет, продолжил облет особняка, надеясь увидеть в окнах Виктора.

Кроме Дианы в доме были ещё кухарка и домработница. Но Виктора дома не оказалось. Еще раз заглянул в ту комнату где была Диана, снова застал ее на том же месте в том же кресле и решил, что пора сворачиваться.

Торчать здесь и тратить время попросту я не собирался. Неизвестно, когда в следующий раз выпадет шанс использовать артефакт. У меня появилась идея получше.

Я разорвал связь с Гарычем, надеясь, что ворон успеет вернуться в башню поскорее снова поспешил в свою комнату. Написал письмо для Царя, добавив новое задание положил в конверт необходимую сумму и заторопился обратно.

Гарыч прилетел через двадцать минут, но другого ворона я использовать не хотел, решив все же его дождаться. Ворон приземлился на окно и словно бы вопросительно уставился на меня.

— Еще есть работа, — сказал я ему.

— Работа! — каркнул с готовностью ворон.

С удивительным спокойствием и выдержкой Гарыч дождался, пока я приматывал к нему конверт. С тем же спокойствием он дождался, пока я надевал Вороново око. Времени теперь было не так ужи и много, но я надеялся, что мы все же сумеем передать письмо и деньги.

Гарыч, подгоняемый мною, летел как ветер. Ворон долетел до жилого сектора довольно быстро, благо погода сегодня стояла безветренная и ясная. Оставалось надеяться только, что Царь окажется дома.

Прилетев на окраину жилого сектора, увидел, что здесь возле полупустой стойки капсульного дома сегодня безлюдно, в отличие от прошлого раза. И внизу кроме как уже знакомого черного тетрахода больше ничего. Наличие тетрахода обнадёживало, значит, скорее всего, Царь на месте.

Проблема капсульного жилища в том, что окна здесь не имели внешних подоконников. Да и большинство окон здесь отрывались внутрь и только наполовину для проветривания. Мне пришлось достаточно долго и неудобно маневрировать и стучать во все окна, чтобы привлечь внимание. Заметил, что окна на кухне открываются полностью, и решил, что разумнее будет стучаться здесь. Но на кухне, кроме сердитого кота, которого весьма разозлило мое появление, никого не было.

Но так мне только показалось. На самом деле внутри были люди, и шум, который я учинил, их не мог не насторожить. Пока я тарабанил клювом в окно, к кухне уже крались вооруженные ребята Царя.

Увидев меня, один из них заржал и опустил пистолет — видимо я их знатно напугал. А второй, оглянувшись, начал кого-то звать.

На кухне появился Царь в своем подбитым мехом халате на голое тело и шелковых пижамных штанах. Он озадаченно заулыбался, глядя на то, как я бьюсь в окно, но видимо, заметив конверт, сразу смекнул, в чем дело.

Торопливо схватив кота, который разъярённо царапал окно, и всучив его одному из своих ребят, Царь распахнул окно, впуская меня внутрь.

— Царь! — протянул низко и гортанно Гарыч по моему мысленному велению и добавил: — Посылка!

Царь так обрадовался — ну, точно ребенок. Весело рассмеялся, захлопал в ладоши, оборачиваясь на своих парней и явно ожидая, что и те поддержат восхищение главного.

Ребята неуверенно усмехались, переглядываясь, и явно не понимая, что происходит.

— Княжич наш, вон какой смышленый! Смотрите! Говорящего ворона прислал!

Царь аккуратно, где-то даже опасливо отвязал письмо, быстро пробежался глазами, расплывшись в широкой довольной улыбке. Заглянул в конверт, достав пачку купюр, пересчитал. Закивал каким-то свои мыслям.

— Эй, тащи бумагу и ручку, — велел он одному из своих мордоворотов.

— Так говори! — каркнул я, поняв, что Царь собирается писать мне письмо.

Царь удивленно моргнул и снова весело расхохотался.

— Вы что? Слышите меня, княжич? — изумленно поинтересовался он.

— Да, — каркнул я, заставив озадачено переглядываться ребят Царя, а его восторгаться еще пуще прежнего.

Быстро взяв себя в руки, Царь посерьезнел и сказал:

— Хорошо, княжич, задание принято. Но денег маловато, неплохо бы накинуть еще тыщенку, и тогда, уверю вас, за графом начнут следить уже сегодня же и будут докладывать о каждом шаге.

Царь в буквальном смысле выкручивал мне руки, так как будучи птицей я едва мог торговаться. Но дело того стоило, поэтому я ответил:

— Хорошо! Завтра!

Царь, довольно улыбаясь, сказал:

— Значит буду ждать завтра вашу удивительную птичку, это окно будет для нее в открытое, только к Пушку ее не подпускайте, — он кивнул на кота, весело хохотнул: — он у нас яростный зверь.

И резко сменив тон на твердый, он повернулся к своим ребятам:

— Приставить кого-нибудь к Виктору Вулпесу, но только чтобы нас не засекли. Докладывать о каждом шаге.

Я чувствовал, что силы покидают меня и связь вот-вот разорвется. Все что я успел сделать — выпорхнуть в окно. Но главное было сделано — теперь, помимо того, что люди Царя будут следить за обстановкой в городе, они будут приглядывать и за Виктором Вулпесом персонально. Об этом я попросил Царя в письме. Рассчитывать только на себя и Вороново око я не мог.

У меня были все основания подозревать их. Я буквально нутром чуял, что они что-то задумали, а в таких делах я привык себе доверять. Осталось только подождать. Я не сомневался, что вскоре Вулпесы выдадут себя со всеми потрохами. И тогда им конец. А если все выгорит, и я не ошибся, возможно, моим родителям больше не будет ничего угрожать. А значит, я изменю судьбу нашего рода, исполню то, ради чего меня вернули предки.

Глава 10/1

Утром следующего дня я проснулся раньше всех домашних, еще солнце не взошло, а я уже был на ногах, с крайне решительным настроем продолжить тренировку. Через две недели я вернусь в школу и к тому моменту я намеревался поднять свою категорию на несколько пунктов.

Цель не самая простая, и две недели довольно короткий срок, но я рассчитывал, что родовое древо вскоре напитается силой и категория повысится сама собой на две-три шкалы, а если постараться, то можно вытянуть и до средней-первой.

Да и сейчас самое продуктивное для повышения и раскачки силы время — с момента полового созревания и лет до двадцати пяти — это делать проще всего, поэтому именно сейчас нужно уделить этому наибольшее внимание.

Я начал с разминки, потом бег вокруг поместья. Сначала бежал медленно, постепенно наращивая темп, и дальше, ускорившись до предела — выжимал из себя максимум. Я знал, что мое тело способно на многое, к тому же несколько месяцев тренировок не прошли напрасно, теперь я стал куда выносливее и быстрее. Я наматывал круги вокруг поместья: один, второй, третий… Пульс разогнался до предела, поэтому я сбавил темп, пришёл на трусцу, выравнивая дыхание. Ноги уверенно ступали на промозглую землю, в некоторых местах было скользко и, чтобы не упасть, требовало от меня большей координации.

Погода выдалась безветренной, но пасмурной, тяжелое серое небо грозилось снова застелить улицы сугробами. Вчера только было солнце и сошел снег, а ночью стукнул мороз и теперь улицы кое-где покрылись ледяной коркой.

Я был сосредоточен на дыхании и не сразу заметил, как на девятом или десятом круге ко мне присоединился отец. Он со мной поравнялся, придерживаясь моего темпа бега:

— Доброе утро, Яр! — весело улыбнулся он.

— Доброе, пап, — отозвался я, мысленно напрягшись и ожидая подвоха. Не то, чтобы отец мне мог запретить заниматься, судя по тому, что и он был в тренировочном костюме, он вышел составить мне компанию. Но я опасался, что он начнет тормозить процесс, будет ворчать, требовать, чтобы я отдыхал, не спешил, вел себя осторожнее.

Но отец ничего не говорил, он просто бежал рядом, чем удивил меня.

— Ничего не скажешь? — осторожно спросил я, снижая скорость и переходя на шаг.

— Скажу, — улыбнулся отец, тоже зашагав рядом. — Ты меня приятно удивил. Савелий говорит, ты уже несколько дней подряд встаёшь раньше всех и занимаешься. Сказал, что ты тренируешь не только тело, но и боевые чары.

Я кивнул:

— После произошедшего я решил, что я не могу себе позволить быть слабым.

— Это так, — неожиданно спокойно согласился отец. — То, что там случилось, заставило и нас с матерью пересмотреть свое отношение к твоему развитию. Учеба и знания — это хорошо, безопасность — это хорошо, но мы не сможем тебя всегда оберегать от всех опасностей. Уже не смогли. Ты должен научиться сам себя защищать.

Я удивленно улыбнулся, даже не нашелся что ответить.

— И, — продолжил говорить отец, — твое рвение меня не только приятно удивило, но и заставило кое о чем задуматься. Я должен тебе помочь. Я буду тебя тренировать.

В тренере я не нуждался. Я знал не менее, а может и поболее, чем отец. Мне только и нужно было что натаскать это тело и повысить уровень чародейства до приемлемого. Но отказывать отцу я конечно же не стал, для него это было важно. Да и я просто радовался тому, что мы сможем проводить больше времени вместе.

После пробежки, мы перешли к силовым тренировкам. Отец, кстати, использовал ту же технику, которую и я сам. Это был комплекс упражнений, которым обучали первокурсников в боевой академии. К моему удивлению, отец не давал мне поблажек, как я ожидал. Напротив, он требовал от меня больше, чем то, на что я был способен. И за это я был ему благодарен. А еще я увидел, что он больше не относится ко мне как к ребенку, что тоже не могло не радовать.

Затем мы отправились с отцом на задний двор, где располагалась небольшая конюшня, амбар и прочие хозяйственные постройки, большинство из которых давно уже не использовали.

— Анфиса сказала, что ты взял чаромер? — спросил отец, пока мы шли.

— Да, хотел проверить свою категорию.

— И какой результат? — с интересом взглянул он на меня.

— Низший-пятый, — вздохнул я.

Отец кивнул:

— Когда древо вернется в прежнюю силу, категория повысится на несколько пунктов сама собой, — попытался подбодрить меня отец, потом добавил: — Низшая-восьмая уже неплохо для твоего возраста.

— Я должен достичь средней-первой, — твердо заявил я.

Отец снова задумчиво кивнул:

— Это несложно, Яр. Твой потенциал по меньшей мере средней-третьей. Думаю, за первые годы обучения в академии чародеев ты достигнешь этого уровня.

— Я бы хотел повысить категорию до поступления и как можно скорее. Быть слабым сейчас — непозволительно.

— Почему ты так сказал? — насторожился отец. — Больше ведь тебе ничего не угрожает? Или?…

Отец недоговорил, а резко замолк, видимо решив, что этого не стоит мне говорить.

— Речь о предостережении предков, — решил я объяснить. — Деда Богдан ведь явился с предупреждением не просто так.

— А разве опасность не миновала? — вкрадчиво поинтересовался он. — Мне кажется, дед пытался предупредить именно тебя, потому что именно тебе грозила опасность. Но теперь все позади.

Отец поразил меня своими умозаключениями.

— А как это связано с виноградниками в Хорице? — спросил я. — Дед ведь говорил об этом.

Отец устало вздохнул, смерив меня снисходительным взглядом:

— А ты уверен, что правильно истолковал предупреждение деда? Может быть он имел в виду что-то другое?

Я начал раздражаться.

— Вы совсем не собираетесь проверять виноградник? С ним ведь точно что-то не так! И Вулпесы — они что-то скрывают. Я не исключаю, что виноградник засох по их вине.

— Зачем им это делать, Ярослав? — сдержанно поинтересовался отец. — Если виноград погибнет, какой толк им от этой земли?

— Это я и хочу узнать! — возмутился я. — Элеонора ничего не увидела, но мы им не можем доверять. Нам нужна другая ведьма.

— Там уже были наши городские ведьмы. Я отправлял их туда несколько дней назад, и ни одна из них ничего не увидела.

— Вулпесы не идиоты, — возразил я. — Если они испортили виноградник, то вряд ли бы не учли, что мы отправим туда городских ведьм. Их категория силы недостаточная. Нужна сильная ведьма.

Отец закивал:

— Нужна, и мы ее найдем в скором времени. Как только уплатим налог в имперскую казну. Сейчас же оплатить услуги ведьмы высшей категории мы не в состоянии.

Я устало выдохнул, закачал головой. Отец снова перестраховывается, я не верил, что у нас нет несколько десятков тысяч для оплаты услуг ведьмы. Но у отца была своя стратегия ведения дел. Он считал, что непозволительно тратить на ведьму и сомнительную проверку даже пять процентов от годовой прибыли с виноградника. Скорее всего он просто надеялся, что весной виноградник зацветёт и все решится само собой — так же, как он считал и в прошлый раз.

— В любом случае, Ярослав, виноградник я продавать не буду, — сказал отец, после небольшой паузы. — Так что — не переживай об этом. И советую тебе и вовсе выбросить эту проблему из головы, у нас все под контролем. Виктор покупает другую землю для завода, у нас уже все решено. А по поводу виноградника, эта земля их заинтересовала именно тем, что там рос голубой виноград, который не приживается больше негде. У них есть специалист, который хочет скрестить менее прихотливый виноградный сорт с голубым. Но главное — их интересует земля. Они хотят выяснить, почему виноград растет только здесь.

— И почему мы не можем сделать то же самое самостоятельно?

— Потому что у нас нет таких специалистов и денег, — отчеканил отец, давая понять, что больше не хочет об это обсуждать.

— И все же к Вулпесам…

Отец не дал мне договорить, категорично взмахнул рукой, показывая, что эта тема закрыта.

— Сегодня погода располагает к ледяным заклинаниям, — резко смягчил тон отец. — Как насчет ледяных стрел?

Я кивнул, соглашаясь.

Отец быстро определился с мишенями — из сарая Савелий вытащил несколько тренировочных старых чучел.

— Полагаю, что объяснять тебе, как использовать стихию холода не нужно, — размеренным поучительным тоном начал отец. — Ледяные стрелы одно из эффективнейших боевых заклинаний. Оно подходит как для поражения одного противника, так и для группы. От тебя требуется сосредоточиться на морозе и подключить стихию воды и холодного воздуха, чтобы создать стрелы. Ну и еще — необходимо знать заклинание. Ты знаешь? — отец пытливо уставился на меня.

Я с готовностью кивнул:

— Айс та рес.

— Верно. И одно из важнейших правил боевого чародея…

— Не произносить заклинание вслух, — закончил я за него.

Отец изумлённо вскинул брови, окинул меня довольным взглядом.

— Ты что-то сейчас изучаешь по этой теме? — спросил он.

— Да, уже месяц как читаю: «Основные приемы чародейской боевой обороны и нападения», — соврал я.

— Похвально, только будет с этим осторожнее и не применяй вне дома без лишней необходимости, подумав добавил, — и дома будь с этим осторожнее, лучше тренироваться на улице.

Я закатил глаза, но спорить с отцом смысла не было.

— Итак, приступай! — велел отец.

Я сосредоточился, почувствовав на коже мороз, выдохнул, наблюдая, как выходит облачко пара изо рта. Холод и влага — я зафиксировал сознание на этих стихиях.

«Айс та рес» — мысленно произнёс я.

После задрал голову, глядя как надо мной зависло несколько маленьких ледяных игл, заметил разочарование на лице отца, хотя он и старался не подавать виду. Конечно, подобными зубочистками я не то, что не смогу дать отпор противнику, я даже муху не прогоню.

— Теперь кидай, — сказал отец таким тоном, словно там было что кидать.

Я направил стрелы на чучело. К моему разочарованию и сам удар вышел таким слабым, что большинство стрел даже не вошли в тряпичную обивку чучела, а попадали на землю, и лишь одна встряла, зацепившись острием.

— Еще раз, — неунывающим голосом, потребовал отец.

Больше часа я создавал ледяные стрелы и швырял в чучело. Отец оказался отличным учителем, терпеливым и одновременно не дающим мне расслабляться.

К концу тренировки у меня обозначился прогресс. Стрел стало больше, они стали крупнее, а сила удара увеличилась до приемлемой. По моей оценке, эти ледяные стрелы уже тянули как минимум на низшую-восьмую категорию. Это меня насторожило и одновременно удивило. И не менее поразило отца.

— Прогресс впечатляющий, — сдержанно произнес он, по выражению его лица я видел, что он крайне озадачен и сейчас пытался найти происходящему хоть какое-то объяснение.

Я и сам озадачился. Что изменилось за этот час? Возросла сила родового древа? Нет, так быстро это не происходит. Здесь явно было нечто другое. Возможно из-за того, что вчера выпил «подъем»? Но это вряд ли, так долго эффектно держаться не мог. Значит причина в другом.

— Может случайность? — предположил я. — Просто скачок силы.

— Может быть, — медленно и настороженно протянул отец, с интересом взглянул на меня: — Ты сейчас чем собираешься заниматься?

— Пойду измерять силу конечно же! — усмехнулся я.

— Точно! Идем! — с готовностью воскликнул отец, который явно собирался предложить мне то же самое.

Пока мы шли через гостиную, папа выхватил апельсин из вазы с фруктами, энергично перекидывая его из руки в руку. Он так торопился, что я едва за ним поспевал. Отцу явно не терпелось измерить мою категорию силы больше, чем мне. Я-то же уже знал наверняка, что она повысилась, и пока мы поднимались в комнату, пытался понять, почему так произошло.

Без всяких расшаркиваний отец положил апельсин на чашу чаромера:

— Ну, приступай, — велел он.

Я открыл окно, вновь сосредоточился на стихиях, ощущая, как сила теплым потоком проходит через меня, как покалывает на кончиках пальцев, желая поскорее вырваться. Направил чары на апельсин, с удивлением наблюдая, как он покрывается ледяной коркой.

Застыв, мы напряженно уставились с отцом на медленно поднимающуюся вверх шкалу. Низшая — пятая, шестая, седьмая… Стрелка застыла, мы с отцом озадаченно переглянулись. Шкала замерла ровно на средней-первой.

Какое-то время мы молчали. Не бывает таких скачков силы. Чтобы преодолеть пять пунктов, даже самому смышлёному чародею с хорошим потенциалом и родовой подпиткой пришлось бы потрать по меньшей мере полгода, а то и год.

— Может древо вернуло силу? Или чаромер испортился? Он довольно старый, — предположил отец, и не дожидаясь от меня ответа, ринулся из комнаты явно желая поскорее проверить свои предположения.

Вернулся он через несколько минут на этот раз с яблоком. Быстро убрал замороженный апельсин, дождался, когда шкала обнулиться, положил яблоко, и так же быстро заморозил его.

— Средняя-четвертая, — с еще большей озадаченностью произнес отец. — Дело не в родовом древе.

Я уже кажется догадался в чем дело, но отцу я это озвучить не мог, поэтому пришлось идти на попятную:

— Наверное, я в прошлый раз неправильно померял, — пожал я плечами.

— Но я видел своими глазами, как за час ты из слабых стрел смог сделать куда более сильные. Скажи честно, Яр, ты что-то принял для повышения категории?

— Не-е-ет, — озадачено протянул я, прекрасно понимая, куда клонит отец.

— Ты знаешь, что такое «подъем»?

— Не-е-ет, — снова протянул я, изображая растерянность.

— И, если я сейчас пойду в кабинет и открою тайник, пересчитаю пузырьки с живицей, все они будут на месте? — с нажимом спросил он.

— Разумеется, — оскорблённо сказал я и фыркнул.

Отец окинул меня недоверчивым сердим взглядом и ринулся прочь. Я же был невозмутим и спокоен. Еще вчера я заполнил пузырьки с живой ойрой обычной водой и запечатал. Вряд ли отец станет проверять каждый пузырек, наверняка убедиться, что все на месте, почувствует вину, за то, что обвинил меня без причины, после сделает вид, что ничего не случилось и только спустя время, как-нибудь невзначай, вспомнит про этот случай и скажет, что был не прав.

Меня же занимал сейчас только скачок силы. Я задумчиво ходил вокруг чаромера, внутри все бурлило от возбуждения и понимания того, что произошло. Моя категория силы зависит не от тела, а от души и сознания. И это сулило мне куда большее, чем то на что я мог рассчитывать. Вскоре я верну ту же силу, которая у меня была в будущем, а после смогу превзойти ее в разы.

Глава 10/2

Первую половину дня я провел на уроках с Артемием Ивановичем и все никак не мог дождаться, когда уедет отец. Мне нужно передать деньги Царю, и я рассчитывал сделать это куда раньше, еще утром. Но отец почти все время провел в кабинете, и у меня даже возможности не было взять Вороново око.

Но как только я услышал за окном рокот двигателя монохода, и понял, отец уехал из поместья, я, сославшись на плохое самочувствие, слинял с уроков и поспешил в его кабинет. Теперь учитывая, что сила поднялась до средней, мне даже подъем не нужно было принимать, к тому же делать это два дня подряд плохая идея. Молодой неокрепший организм куда быстрее привыкнет к этой дряни.

Забрав артефакт, я поспешил в воронятню, Гарыча на месте не оказалось, и я сначала даже растерялся, но то, словно чувствуя, что он мне нужен, влетел в окно, усаживаясь мне плечо.

— Здра! — каркнул он мне прямо в ухо, заставив рассмеяться.

— Здравствуй, дружище, — весело приветствовал я ворона, гладя по крылу и одновременно к нему подключаясь.

Скоро я прилетел на место, к окну капсулы Царя. Как он и обещал, окно оказалось открыто, и я беспрепятственно забрался на кухню. Из другой комнаты доносился голос Царя, он кажется говорил с кем-то по зеркалу связи. Я, желая привлечь к себе внимание, громко каркнул на всю кухню:

— Царь!

Голос настороженно притих, а потом появился и сам хозяин капсулы, прикрывающий рукой зеркало связи.

— Княжич, вы? — радостно и довольно заулыбался он. — Сейчас-сейчас, иду. А у меня как раз для вас первые сведения. Мои ребята уже начали слежку.

— Что? — потребовал я ответа, клювом указал на бок, где свисал маленький конверт с обещанной суммой.

Осторожно отматывая от Гарыча конверт, Царь начал рассказывать:

— Виктор сегодня утром уехал из нового города.

— Куда? — спросил я.

— А вот тут любопытно, — хитро усмехнулся Царь, — его тетраход остановился на трассе и там к нему в машину подсел человек. Ненадолго — сел и сразу же вышел.

Я внимательно смотрел на Царя, ожидая, что он начнёт говорить дальше. Но он не спешил, решив придержать информацию до пересчета денег. И только когда он пересчитал купюры и с довольной улыбкой спрятал их в карман, продолжил:

— Мой человека не мог долго находиться на трассе, его бы сразу засекли, сам понимаете. Поэтому он уехал вперёд и решил проследить за этим человеком, выяснить — кто такой и откуда.

Я кивнул. Прекрасно, что человек Царя догадался проследить за тем, с кем встречался Вулпес, а не продолжил слежку за Виктором.

— Этот человек живет в Хорице, — деловито сообщил Царь, — сейчас выясняем остальное.

— Еще? — спросил я.

— Пока больше ничего, продолжаем наблюдать, княжич.

Я мотнул головой, каркнул что-то на прощание и поспешил покинуть капсулу Царя.

Эта информация еще больше убедила меня в моих подозрениях. Зачем Виктору было встречаться с кем-то из Хорицы, а главное, к чему такая конспирация и встречи на пустой трассе?

Я еще чувствовал в себе достаточно сил, поэтому связь с Гарычем разрывать не стал, а решил слетать к особняку Вулпесов. Возможно удастся ещё что-нибудь узнать.

Виктора дома не оказалось, а Диана, как и в прошлый раз сидела в той же комнате, на том же самом кресле-качалке, словно бы и не покидала это место со вчерашнего дня.

Какое-то время я ожидал, кружил вокруг особняка, заглядывал в окна, но ничего решительно не происходило. И только я собрался покинуть особняк, как вдалеке показался чёрный лаковый тетраход, который я сразу опознал, как тетраход Виктора.

Я спикировал на ближайшее заснеженное дерево, заранее выбрав место поближе к въезду в подземный гараж, и притаился.

Виктор выглядел взвинченным, он быстро покинул тетраход и торопливо зашагал в дом, на ходу доставая зеркало связи.

Кто-то ему ответил, голос был мужской, но слов я не смог разобрать.

— Все сделано, — ответил Виктор собеседнику.

Ему снова невнятно ответили. Я вспорхнул с ветки, желая перелететь поближе, пока летел, услышал, как Виктор сказал:

— Нет, никаких свидетелей, наш человек остался незамеченным, — а после Виктор дошел до крыльца и скрылся в доме.

Желая услышать дальнейший разговор, я подлетел к окну первого этажа, но Виктор тут же скрылся из виду, взбежав по лестнице наверх. Я перелетел на второй этаж, объект слежки снова оказался в поле зрения, но к моей досаде, с улицы ничего не было слышно.

Что-то еще ответив, Виктор закончил разговор, торопливо убрав зеркало связи в карман. Виктор направился в ту сторону, где находилась Диана. Не сложно было догадаться, что он идет к ней, поэтому я сразу перелетел к окну той комнаты и спрятался в углу окна, которое из комнаты прикрывала штора.

— Здравствуй, дорогая, — донесся до меня приглушённый голос Виктора. К счастью, звукоизоляция в этой комнате была не идеальной, и я, затаившись, продолжил подслушивать.

— Ты опять ничего не ешь? — спросил Виктор.

— Я не голодна, — сухой голос Дианы.

— Все готово, — сказал Виктор возбуждённо. — Теперь осталось дождаться весны, эта земля будет наша.

— Ты обещал, что мы уедем, я больше не могу здесь находиться! Я не могу ждать весны, я схожу здесь с ума!

— Отец велел завершить сделку, и только тогда мы вернёмся, — ласково сказал Виктор, словно бы уговаривая Диану.

— Я уеду одна, я так больше не могу, ты обещал, — явно собираясь разрыдаться, дрожащим голосом заговорила Диана. — Я сделала, все что ты хотел. Встретилась с тем человеком… Я все сделала! Ты обещал!

Я очень внимательно слушал. Разговор явно касался Хорицы, и я буквально чувствовал, что еще немного, всего пару фраз мне не хватает для общей картины — и тогда я пойму, что они сделали или собираются сделать.

— Мы вернёмся вместе, Ди, — сказал Виктор, — мы должны вести себя спокойно и лишний раз не дёргаться. Я уже договорился с Олегом, он клюнул, теперь осталось только подождать, когда сдастся Игорь. Домой мы вернемся только победителями, нельзя отступать сейчас, когда мы так близки к цели.

— Ты обещал! — с обидой, уже рыдая, воскликнула Диана. — Я пошла к тому человеку, я все сделала, я не могу больше здесь находиться. Ненавижу! Ненавижу это место, ненавижу твою сделку! Ненавижу Гарванов и Варгану! Ненавижу тебя! Все из-за вас! Зачем мы только сюда приехали? Ничто, никакие деньги не вернут мне дочь, Виктор! Никто не вернет мне ее!

После Диана зарыдала в отчаянии. Виктор что-то говорил, но я не мог услышать из-за плача. Может он просто ее успокаивал, в может говорил именно то, зачем я сюда прилетел.

Но и, в общем-то, я уже услышал достаточно, для того, чтобы начать действовать.

Как взлетел, поскорее покидая особняк и сразу же разорвал связь с Гарычем.

Меня немного пошатывало сеанса использования артефакта, двоилось в глазах, но сейчас это едва ли заботило. Я достал зеркало связи, коснулся пальцем камня у основания, представляя Олега.

Дядя ответил не сразу, вид у него был растрёпанный, он явно находился в постели и что я тоже сразу отметил, не смотря на двоение в глазах, он был не в своей постели.

— Что случилось, Яр? Что-то срочное? — судя по интонации, я его отвлек, и он желал поскорее закончить разговор.

— Что тебе предложил Виктор Вулпес? О чем вы договорились? — в лоб спросил я его.

— Ты… ты о чем? — возмущённо вскинул он брови.

— О чем вы договорились, Олег? — угрожающе и настойчиво спросил я, давая понять, что все крайне серьёзно.

— Я…да…я…, — Олег явно растерялся, начал тереть мизинцем бровь. — А что, собственно, случилось, Яр? Откуда ты про это узнал? Я даже Игорю еще ничего не успел рассказать.

— Просто ответь — о чем вы договорились?! — проговаривая каждое слово спросил я.

— Вулпесы предложили нам помощь. Виктор готов оплатить любую ведьму, которую мы сами выберем, для осмотра виноградника в Хорице. Он хочет загладить то недоразумение, которое возникло между нашими семьями. Их тоже можно понять, они потеряли дочь и тоже на взводе.

— Что за скудоумие, Олег?! — не смог я сдержаться. — Ты серьезно? Помощь? Да они у нас виноградник хотят отжать!

— Ярослав, — рассердился Олег, но я не дал ему договорить.

— Ты должен сейчас же приехать за мной. Сейчас же, слышишь?!

— Да что, мать твою, взбрело тебе в голову?! — еще больше распалялся Олег.

— Это очень серьёзно, от этого зависит жизнь и благополучие нашей семьи, — смягчил я тон, понимая, что перегибаю палку. — Никому ничего не рассказывай, просто приезжай сейчас. Матери скажем, что ты везёшь меня в новый город за покупками. Нужно действовать сейчас, я более чем уверен, что Вулпесы что-то задумали. Все расскажу, когда приедешь.

— Игорь знает?

— Пока ему не нужно знать, он занят, сами справимся.

Это кажется убедило Олега, он устало уткнулся лицом в ладонь:

— Ладно, скоро буду, — буркнул он нехотя, потом отнял руку и серьёзно добавил: — Но, если это что-то несерьёзное, Яр, я тебе шею надеру.

— Договорились! — раздраженно бросил я и разорвал связь.

Я поспешил вниз, теперь оставалось договориться с мамой, чтобы она меня отпустила. Сейчас впервые за все время пребывания в прошлом, я сокрушался тому, что я четырнадцатилетний подросток, которому без ведома родителей и шагу ступить нельзя.

Мать я нашел в малой гостиной, натирающей вместе с Анфисой столовое серебро.

— Мам, — изображая робость, позвал я. Это было довольно сложно, потому что сейчас меня распирало от злости на Вулпесов и желания действовать.

Мать обернулся, нежная улыбка появилась на лице, она вопросительно вскинула брови.

— Я с дядей Олегом в город до вечера.

— Отец знает? — спросила мама.

— Нет, я не говорил, — изображая смущение, почесал я затылок. — Мы так, по магазинам просто.

Мать поджала губы — расстроилась, она сразу поняла, куда я веду. Решила, что я еду за подарком, но не с ней, хотя она настаивала, а с Олегом.

— Но я бы могла с тобой поехать, — мать старалась не показывать обиды, да и мне сейчас едва ли приятно было ее огорчать.

— Ну у нас свои мужские дела, — начал я оправдываться, — Мам, ну честно, я чувствую себя некомфортно, когда ты…

Мать с пониманием кивнула, снисходительно улыбнулась:

— Хорошо, Яр, я понимаю, ты уже взрослый. Тебе стыдно ходить с мамой, — она грустно улыбнулась, покосилась на Анфису. Домработница в ответ тоже грустно улыбнулась, разведя руками.

— Нет, я не это имел в виду, — попытался я его успокоить, она же в свою очередь поспешила успокоить меня:

— Я знаю, что ты имел в виду, — снисходительно улыбнулась она. — Просто мой мальчик вырос. Как же быстро летит время….

Иногда я решительно не понимал, что творится в голове у женщин. Например, как сейчас. Но одно я точно понял, мать на меня не обижается и готова отпустить с Олегом. И что-то еще изменилось, как в поведении матери, так и отца. Они больше не переживали за то, что я могу обернуться волком в любой миг, и кажется немного успокоились хотя бы по этому поводу.

Олег приехал через полтора часа, хотя я ожидал, что он приедет куда раньше. Ждать я умел, но сейчас терпение было на пределе.

Дядя легенду мою поддержал и справился на отлично — у мамы никаких сомнений не возникло. Особо не задерживаясь в Вороновом гнезде, мы сразу же двинулись в новый город. Но ехали недолго, как только поместье осталось немного позади, Олег заглушил двигатель и уставил на меня пытливый взгляд:

— Объясняй, — велел он. — Объясняй немедленно или я отправлю тебя домой еще и родителям расскажу о твоих бредовых идеях.

— Моих родителей вскоре убьют, — начал я, чувствую, как накатывает дежавю. — Это случится летом, и у меня есть все основания полагать, что их убьют Вулпесы из-за виноградника в Хорице.

— Как это понимать? Только не говори, что об этом тебя предки предупредили.

— Нет, не предупредили, просто я вернулся из будущего.

В этот раз мне пришлось убеждать Олега куда дольше чем в прошлый раз, пришлось действовать куда жестче, выдавая не самые приятные подробности его жизни, которые он не смог отрицать. Но в конце концов он сдался. А после я рассказал то, что подслушал с помощью Воронового ока в особняке Вулпесов.

— И?! — тяжело вздохнул Олег. — Что ты предлагаешь? Какие наши действия? Ворвемся к Вулпесам и прижмем Виктора к стенке?! Потребуем, чтобы он во всем сознался? Будем пытать? — Олег явно был на взводе, и я знал прекрасно, откуда эта агрессия. Сейчас он злился на себя в первую очередь, потому что именно он едва не попался на удочку Вулпесов, а теперь не знал, как действовать. И конечно все его предложения на эмоциях были более чем неразумными и даже опасными. Нам нужно действовать осторожно, чтобы вся эта ситуация в дальнейшем не обернулась против нас.

— У меня есть другой план, — сказал я спокойно, но Олег меня словно не слышал — сидел, бормотал ругательства, то и дело тянулся к зеркалу связи, но останавливался.

— Игорю нужно позвонить и рассказать, — устало проговорил он.

— Позвоним, но потом, — отрезал я. — Сейчас же езжай к бабуле.

— Не-е-ет, тебе не удастся ее убедить, — замотал головой Олег, нервно хохотнув. — В эту историю про будущее она ни за что не поверит.

— Мы расскажем ей про слежку и Вулпесов. Но для начала, я бы ей ничего не говорил.

Олег нахмурился, явно не понимая, куда я веду. Я указал взглядом Олегу, намекая, чтобы тот ехал:

— Мы не скажем, куда мы ее повезём, — хладнокровным тоном ответил. — Считай, что мы ее похищаем.

— Не нравится мне это, — мрачно сказал он, тяжело выдохнул и все же завел двигатель.

Глава 11/1

Бабуля растерянно и настороженно улыбалась, переводя взгляд с меня на Олега:

— Мальчики, говорите, что вы задумали. Вы же знаете, я не люблю сюрпризов.

— Ба-а-а, — загадочно улыбаясь, протянул я, — идем, это ненадолго.

Я придерживал бабулю за локоть, настойчиво подталкивая ее в сторону парадного входа. Олег тем временем держал ее соболиную шубу, готовый в любой момент накинуть ее на бабку.

— Ярик, — бабушка выпучила на меня глаза, не переставая растерянно улыбаться. — Что вы задумали, мальчики? Какой ещё сюрприз? Именины давно прошли, какие еще сюрпризы?

— Узнаешь, — снова растянул я рот в загадочной улыбке.

Несмотря на то, что бабушка упиралась, я все же бережно дотолкал ее к выходу.

Взглядом подал Олегу знак, резко отстранился, тот оперативно накинул на бабулю шубу, и мы, взяв ее под руки, почти потащили на улицу.

— А вы куда? — раздался за спиной голос Святослава.

Я раздражённо втянул воздух через зубы. Еще не хватало, чтобы он все испортил.

— На прогулку, — натянув на лицо, веселую улыбку, повернулся я к нему.

— На прогулку? — удивлённо моргнул Святослав, потом спохватился: — Я с вами, подождите.

Мы с Олегом переглянулись, тот сжал сердито рот, но было ясно, что от Святика нам не избавиться и придется везти с собой.

— Так значит мы на прогулку? Или все же сюрприз? — бабуля с подозрением окинула меня взглядом.

— И то, и другое.

— Ну смотрите, — бабуля пригрозила нам пальцем, — не знаю, что вы задумали, но мне это не очень нравится. И если что — оторву уши обоим.

Олег нехорошо посмотрел на меня, демонстрируя своим видом, что ему это все очень не нравится. Я и сам прекрасно понимал, что как только бабка смекнет, что мы едем в сторону Хорицы, закатит истерику. Но другого выхода я не видел. Я был уверен, что мы должны действовать без замедления. Если удастся узнать, что происходит, сразу прижмем Вулпесов к стенке. А если будут неоспоримые доказательства, то по горячим следам сможем и выдвинуть им обвинения в порче виноградника.

Наконец-то вернулся и Святослав в своем персиковом пальто, с напускной серьёзностью на лице, которая в его исполнении смотрелась нелепо.

— Куда поедем? — поинтересовался он.

Мы с Олегом его проигнорировали и поспешили вывести всех на улицу и усадить в тетраход, пока бабуля не передумала. Характер у нее мог переменится в любой миг. И из настороженного любопытства мог резко перерасти в раздражение. А если она упрется и начнет требовать правду, нам тогда ни за что ее не вытащить из дома.

Мы с Олегом сели спереди, а бабушка со Святославом на задние сидения. Я наблюдал за ними через зеркало в салоне. Бабуля, возбужденно сверкая глазами, начала с какой-то затаённой гордостью в голосе рассказывать Святославу:

— Мальчики приготовили мне какой-то сюрприз, — похвасталась она.

На лице Святослава быстро менялись эмоции: удивление, раздражение, зависть. Так и хотелось влепить ему затрещину, чтобы мозги встали на место. Маменькин сыночек Святик не вызывал уважения ни в кругу семьи ни в высшем обществе. Не знаю, осознанно ли бабуля держала его возле своей юбки, или попросту боялась остаться одна. Но ему это все явно не шло на пользу, в конечном итоге он так и не женился, не обзавелся наследниками. С одной стороны, бабуля пыталась найти ему невесту из рода побогаче да повыше статусом, но подобные невесты воротили нос от с каждым годом толстеющего Святика, который своим поведением и манерой общаться, больше напоминал капризного ребенка, чем потенциального главу семьи. А с другой стороны — невесты из семей победнее, которые бы вышли за него хотя бы из-за княжеского титула, не устраивали бабулю.

Тетраход тронулся, и мы выехали на главную дорогу элитного сектора, очень скоро Олег свернет в сторону промышленного кольца, и это вызовет вопросы. Я решил завести разговор, чтобы отвлечь бабулю и Святослава.

— Свят, — позвал я его, — а ты чего не женишься-то?

Святослав замялся, занервничал, смущённо опустил глаза, затем покосился на бабулю, ища поддержки. И та конечно же поспешила ответить вместо него:

— Нет подходящей для нас партии, Ярик, — скорбно вздохнула она.

— А, Свят? Так почему? — сделал я вид, что не услышал бабушку, потому что ответ я хотел услышать именно от него: — Неужели тебе никто из барышень не нравится?

— Ну-у-у, — сконфуженно надул он щеки, опустил глаза, принявшись нервно теребить край пальто. — Я не знаю, может быть несколько…Но не так чтобы…

— А вдова Кузнецова? — спросил я. — Мне показалось, что она с заинтересованностью смотрела на тебя на бабулиных именинах.

Я наблюдал за ним в зеркало, и видел, как у Святослава от удивления взлетели брови, как порозовели щеки.

— Пф-ф-ф, баронесса Кузнецова, вдова, да еще и с довеском от покойного мужа, совсем не пара нашему Святику, — поспешила пренебрежительно высказаться бабуля. — Зачем Святику обременять себя чужими детьми? Кузнецова на не чета! Это опозорит нас. Нашей семье уже достаточно на несколько поколений того позора, который навлек на нас свои браком твоей отец.

Свят сразу сник, сдался, закивал, соглашаясь с бабкой. Я же считал иначе. И даже знал, что Кузнецова пыталась соблазнить Свята, а может ей это даже удалось. К тому же она женщина с характером, и при этом не глупая — именно такая и нужна неуверенному и нерешительному Святику.

Сейчас злить бабушку плохая идея. Я видел, как смотрит на меня Олег, точно сжигая взглядом, требуя, чтобы я замолк. Но я уже не мог остановиться:

— Бабуля, — елейно начал я, хотя получилось слишком ядовито. — Святик уже большой мальчик, может ему пора решать самому? Или так и будет до старости по шлюхам бегать, рассказывая тебе про свой книжный клуб?

Олег невольно заулыбался, всеми силами пытаясь сдержать смех. Святослав покраснел как рак, а бабуля вперила в меня полный негодования взгляд:

— Да что ты такое говоришь, Ярик?! — возмутилась она.

— Неправда это все, мамуля! Яр клевещет на меня! — закудахтал Святослав с таким видом, словно собирался заплакать от обиды.

— Взрослеть уже пора бы, Свят, — неожиданно поддержал меня Олег. — Мама, это конечно святое, но и свою голову нужно иметь на плечах, да и личную жизнь пора обустраивать. Не дело это.

— За своей личной жизнью следи, — зашипел на него Святослав, — весь город галдит о том, как ты изменяешь Натали. Лучше уж одному, чем так как ты!

Ссора грозила перерасти в серьёзную перебранку, и я уже пожалел, что попытался переубедить его в том, что он вправе сам решать, как распоряжаться жизнью.

Бабушка же, видя, как нарастает градус спора, резко взмахнула рукой, угрожающе гаркнула:

— Та-ак! — и отвесила нам всем воздушных подзатыльников. А затем, быстро что-то прошептав, еще и в довесок заткнула нам рты заклятием безмолвия.

Мы с Олегом обменялись унылыми взглядами. Ну все, сейчас начнётся. Это любимый метод воспитания Матильды Гарван, заткнуть всем рты и отчитать по полных нерадивых детей.

— Ярослав, — сердито начала она, — я тебе уже говорила, и повторю еще раз — мне очень не нравится твоё поведение в последнее время. Ты забываешь, что говоришь не со сверстниками, а со старшими родственниками. Где, спрашивается, твое уважение?

О, эти нравоучения надолго, поэтому я сразу же перестал ее слушать, как только она начала говорить — выработанная за годы общения с бабкой защитная реакция.

Но я заметил, что даже это принесло свою пользу — бабушка так была увлечена нравоучениями и вправлением мозгов непокорным детям и внуку, что не заметила, как мы проехали промышленное кольцо, переехали через мост кольца водохранилища. Теперь осталось техническое кольцо, и мы будем на трассе выезда из города.

В зеркале я видел бегающие глаза Святослава, его робкие попытки жестами обратить на себя внимание матери — он понял, что мы покидаем город. Но бабуля так распалилась, теперь уже отчитывая Олега, что ничего вокруг не замечала.

Может мы так и до Хорицы доедем? Зная, как бабуля любит всех поучать и сколько оно может уделить этому времени, я бы не удивился и такому раскладу. Олег видимо тоже об этом подумал, потому что поглядывал на меня, усмехался и качал головой.

И вот мы уже проехали зелёную зону — густонасаженную лесополосу, остались и позади отопительные ойра станции, чьи большие широкие трубы исторгали столпы дыма. И когда мы уже выехали на широкую трассу, и вот-вот должны были покинуть новый город, бабуля резко замолкла.

— Ой, а куда это мы, мальчики? — растеряно спросила она.

Олег мрачно посмотрел на меня, но попятную уже дать было нельзя, поэтому он вдавил шар управления, и тетраход на всей скорости рванул вперед.

— Олежа? Ярик? — растерянно вопрошала бабуля, словно бы это не она навесила нам заклятие безмолвия.

— Та-ак! — угрожающе протянула она, взмахнула рукой, заклятие спало, я тут же почувствовал, что вернулся голос, хотя и я, и Олег наверняка предпочли бы еще помолчать.

— Рассказывайте сейчас же, — велела она, — куда мы едем и зачем?

— Рассказывай, Яр, — поспешил спихнуть на меня всю ответственность Олег.

Я изобразил на лице разочарование, мол, мог бы и помочь, но Олег закачал головой, нехорошо усмехаясь и явно давая понять, что раз я сам это заварил, мне и объясняться с сердитой бабкой.

— Ну-у-у! Я жду, — явно теряя терпение грозно протянула бабуля.

— Мы едим в Хорицу, — невозмутимо ответил я, наблюдая, как затрясся от негодования второй подбородок бабушки. — Это ради нас, ради семьи, — я повернулся к ней, выглядывая из-за спинки кресла. — Ты должна посмотреть виноградник, ба.

Она издала тяжелый, полный драматической скорби полувздох-полувскрик. В детстве все эти ее манипуляции пробирали до глубины души, а порой наводили неподдельный ужас. Что-что, а манипулировать она умела. Будь бы я и вправду юнцом, мучился бы угрызениями совести, сгорал от стыда, за то, что так довел бабушку. Сейчас же я еле сдерживал улыбку.

— За что мне это? — трагично вскрикнула она. — За что боги послали мне таких непослушных детей?! Без моего согласия, обманом, заманили в место, где уважающей себя даме даже проезжать зазорно, ни то что разгуливать, как деревенская девка.

Я вздохнул, сейчас она явно переигрывала. В молодости наверняка и не в таких местах бывала, выполняя поручения империи или частные заказы, хотя в последнем она не слишком усердствовала, иначе бы наш род был куда богаче, чем сейчас.

Святослав схватил ее за руку, пытаясь успокоить, меня окинул взглядом полным презрения.

— Ба, — дружелюбно позвал я ее, пытаясь отвлечь от роли мученицы. — Вулпесы что-то сделали с нашим виноградником, и ты должна посмотреть.

Бабушка, медленно, явно нехотя, отняла руку ото лба, уставила на меня недоверчивый взгляд:

— Да с чего ты взял? — возмущенно развела она руками и пожала плечами.

— Вороново око. Виктор сегодня утром встречался с человеком из Хорицы на пустой трассе. Все это выглядит более чем подозрительно. Я следил за Виктором и Дианой и слышал их разговор, и могу с уверенностью сказать — они приложили к этому руку.

— Так, остановись, Ярик, — резко перебила меня бабушка. — Ты использовал Вороново око, следил за ними, подслушивал разговоры Виктора и Дианы, да еще и на трассу летал, а потом выяснил, что человек, с которым встречался Виктор из Хорицы. И все это за один раз? Ты ври, да не завирайся! Древо ослаблено, а твоя сила не позволила бы тебе так долго использовать артефакт!

В салоне тетрахода повисла тишина, Олег кинул в мою сторону укоризненный взгляд.

— Так! Немедленно разворачивайтесь, и везите меня домой! — напористо потребовала бабушка.

— Мы должны проверить виноградник сегодня, — твердо сказал я. — Вулпесы испортили его. Виктор во что бы то ни стало намерился купить эту землю даже с испорченным виноградником. Это уже должно навести на подозрения! Почему ты так отрицаешь очевидное?!

— Так, Олег, разворачиваясь, — раздражённо велела она, игнорируя меня.

— Нет, — отчеканил Олег.

— Да что же это такое?! Ладно Ярик, не знаю, что у него с головой, но это явно проявилась дурная материнская порода, но ты-то! Ты-то как на это купился, Олег?

— Не смей оскорблять мою мать, — не выдержал я, резко перебив ее. — Речь идет о благосостоянии всей нашей семьи! Я уверен в том, что к этому причастны Вулпесы, и Олег так же уверен. Просто посмотри виноградник, просто сделай то, что от тебя требуют и помоги семье.

Бабушка, непривыкшая, что с ней говорят в таком тоне, от возмущения начала задыхаться, открывать судорожно рот и тараща в крайнем негодовании глаза.

Святик инстинктивно отодвинулся от нее, чувствуя, что сейчас рванёт, и даже Олег напряжённо вжал голову в плечи. Я же смотрел на нее хладнокровно и уверенно.

— Ярослав! Ты!.. Ты!.. — Кажется, от возмущения у бабки иссяк словарный запас.

— Да-да, я неблагодарный, невоспитанный грубиян, я тебя обидел, разочаровал, мое поведение вопиюще непозволительное, хамское, и так далее, — быстро протараторил я, желая поскорее перескочить момент с истерикой и перейти к сути. — Я это все знаю. А теперь давай-ка вернемся к Хорице. Потому что мы в любом случае уже едем туда и, если мы не попытаемся что-нибудь сделать, Вулпесы нас уничтожат. Не важно, обманываю я или нет. Мы не можем доверять никому, только друг другу. Поэтому мы обязаны все проверить.

Видимо последние слова оказались достаточно убедительными, потому что снова повисла тишина, на лице бабули появилось пусть и раздражённое, но теперь задумчивое выражение. На столько же насколько она была вспыльчива, настолько же и отходчива.

— Зачем Вулпесам мертвый виноградник? — спросила бабушка, прервав молчание и, наконец, перейдя к обсуждению. — В этом нет никакой логики.

— Если только они не знают способ, как его восстановить, — мрачно предположил Олег. — Виктор говорил, что у них есть специалист — ученый, который мог бы вывести менее прихотливый сорт голубого винограда. Но для этого они желают изучать почву в Хорице и лозу, даже сухую.

— Разве они не могли ее изучать, не покупая землю? — нерешительно подал голос Святослав. — Мы ведь можем им дать пробы просто так.

— Вот именно! — возмущенно воскликнула бабуля.

— Я предлагал ему, — вздохнул Олег, — и он согласился. К слову, сначала их виноградники не слишком интересовали, они искали землю для постройки нескольких заводов. Но после того, как стало ясно, что виноградники погибает, предложил его выкупить. Вулпесы считают, что на его месте можно построить органика-перерабатывающую фабрику, так в Хорице достаточно рабочих рук. И если виноградник погибнет, многие из них лишатся работы так, как и винный завод придется закрыть.

— Мы там можем производить другое вино. Остальные виноградники ведь в порядке, — снова сказал нерешительно Святослав

Вещь вполне очевидная, но завод в итоге все равно пришлось закрыть, так как дела наши ухудшились, и с каждым годом лучше не становились, даже несмотря на продажу земли в конечном итоге. Доход с обычных виноградников, четверть которых сжирал имперский налог, едва покрывал расходы на содержание нашей семьи.

Святославу никто не ответил, Олег прекрасно понимал, что нас ждет, лишись мы основного дохода, и мог просчитать ситуацию на несколько лет вперёд.

Продажа земель в будущем помогла нам продержаться еще с десяток лет. А при разумном вложении денег, если бы этим занимался отец, мы бы сумели встать на ноги. Без отца же семейка быстро все спустила.

— Все равно не понимаю, — раздосадовано повела плечами бабушка. — Мы столько лет сотрудничали с Вулпесами, я считала, что у нас сложились не просто партнерские, а дружеские отношения. Диана не раз говорила, как бы было хорошо, если бы мы сосватали Элеонору за Андрюшку или Ярика. Нет, я не понимаю, зачем им так поступать…

Бабуля замотала головой, я едва сдержался, чтобы не вылить на нее очередной поток негодования. Ну как в таком возрасте можно быть такой наивной? Конечно, еще со времен магической академии она дружила с матерью Виктора и просто не могла поверить, что подруга ее предала. Но, когда дело касается денег и власти, о дружбе мало кто вспоминает. К тому же за всем этим стоит по большей части мужская половина рода Вулпес, а женская вряд ли что-то решает.

Глава 11/2

Мы достаточно долго молчали. Просто ехали, мрачно глядя в окна. Я же все думал о Вулпесах и гадал, что именно они могли сделать с виноградником.

В будущем виноградник они не восстановили, а построили на этом месте фабрику, как и говорил Олег. Я там ни разу не был и особо не вникал, но, вспомнилось вдруг, что она тщательно охранялась, а все рабочие были привезены из графства Вулпесов и никто из наших там не работал.

В дальнейшем Вулпесы скупили или арендовали у нас немало земель, если ее подводит память почти четверть. Это позволяло нам держаться наплаву, но и с другой стороны все без исключения Гарваны прекрасно осознавали, что еще немного, и Вулпесы без зазрения совести отхватят у нас кусок Варганы и присоединят к графству на основании правововладения землями. Подобная аннексия в империи не была законной, но при желании, связях и деньгах все это можно было провернуть, выплатив пострадавшей стороне сумму равную стоимости земель повторно. И Вулпесы это все имели и могли устроить. Куда выгоднее владеть землей в составе графства, чем платить нам немалый налог за ведение бизнеса в Варгане. На долгую перспективу затраты окупались с лихвой.

В будущем этого не произошло, потому что случилась катастрофа на Материке Великих. Все производство встало, все пошло под откос, мир слишком изменился. Возможно именно катастрофа и спасла на какое-то время Варгану.

— Сколько наших земель уже куплено или сдано в аренду Вулпесам? — спросил я Олега, желая поделиться с ним своими догадками.

— Достаточно, — мрачно произнес Олег. — Но мы с Игорем не отдаем приграничные земли, все прекрасно понимают, чем это чревато.

— Я вижу во всех этих действиях определенную стратегию, — сказал я. — Голубой виноградник позволяет нам держаться на плаву, когда мы его лишимся, это нас значительно ослабит, мы будем вынуждены продавать больше земель и сдавать в аренду. И все это приведет к тому, что мы останемся без земли, а княжество уменьшится до размеров первого нового города и Воронова Гнезда. Если они его уничтожили безвозвратно, нам нужна стратегия на будущее. Почему, кстати, вы не думаете о том, чтобы заниматься самостоятельно производством. Мы могли бы делать все то же, что и Вулпесы, но сами.

— Да где нам взять на все это деньги? — закачал головой Олег. — Если ты окажешься прав, а наши партнерские отношения с Вулпесами полетят к чертовой матери, я вообще боюсь предположить, что мы будем делать.

— Ох, — грустно вздохнула бабуля, — получается, что хоть так, хоть так — мы обречены…

— Мы можем взять заём в имперском банке, — предположил я.

— Это слишком рискованно, — категорично возразил Олег. — Банк берёт в залог землю и другое имущество, так мы и вовсе можем лишиться всего. Вижу только выход в том, чтобы искать других инвесторов.

— Давайте не будем нагнетать раньше времени, — тревожно попросила бабушка. — Может Ярик ошибся. Сейчас я все проверю: и землю, и сами растения, а тогда уже и будем паниковать.

Я облегченно выдохнул — наконец-то и до бабушки дошло, что необходимо действовать.

— Но то, что обманули меня и заманили каким-то сюрпризом, — заворчав, добавила она, — я вам не прощу, — и отвернувшись к окну, нарочито-обиженно поджала губы.

Смысла не было объяснять бабушке, что по-другому она бы и не поехала. Какие бы доводы я не привел, как бы ее не уговаривал, она бы не поехала и скорее-всего сразу бы закрыла тему, еще и отцу нажаловалась на то, что я без спросу взял Вороново око. Позже, скорее всего, мне за это еще влетит, но об этом я думал меньше всего.

Вдалеке показался новый город Хорицы, он был не такой большой, как новая Варгана, но являлся одним из наиболее экономически значимых городов княжества. До самого нового города мы не доехали, свернули на дорогу, вдоль которой тянулся мост монорельса. Эта дорога вела к виноградникам и винному заводу.

Хорицкий виноградник занимал не самую большую часть плантации, а лишь четверть. На других участках росли другие сорта, и тем не менее только голубой сорт приносил нам наибольшую прибыль и когда говорили виноградник в Хорице, всегда имели в виду именно эту часть плантации.

Летом здесь очень красиво: ярко-зеленые кустарники аккуратными рядами тянутся вдаль. Сейчас же все серо и уныло — сырая земля, обрезанные кусты, укутанные в утеплитель.

Мы проехали шлагбаум и скоро приехали к самому винограднику. Олег остановил тераход, навстречу нам выбежал сторож, вероятно увидел нас еще издалека.

— Был здесь сегодня кто? — даже не дослушав приветствий мужичка в тулупе, спросил Олег.

— Нет, что вы, господин, никого, — с жаром заверил сторож, — я о таких вещах сразу докладываю князю.

Олег поджал губы и взмахом руки велел сторожу убраться:

— Посиди пока в сторожке, — велел он.

Сторож покорно закивал и поспешил убраться в сторожку, напоминавшую огромное продолговатое яйцо на сваях-ножках с окнами и дымоходной трубой.

Мы уже все покинули тетраход и только бабуля сидела внутри и дожидалась, когда уйдёт сторож. А когда тот скрылся, она кряхтя вылезла из транспорта.

Вид у нее был мрачный, словно мы не на виноградник приехали, а на могильный курган. Тяжело расправила она плечи, вздохнула полной грудью, собираясь с духом, затем подобрала край длинного платья, и решительно зашагала по полю. Белые ботинки бабули утопали в сырой грязи, она морщила брезгливо нос, выражение лица у нее было такое, будто бы не по земле шла, а по навозу.

Мы сменили следом.

Бабушка шумно втягивала воздух ноздрями, закрывала глаза, прислушиваясь к себе, осторожно и брезгливо подносила руку к укутанным на зиму кустарникам, и то и дело пожимала плечами.

Мы терпеливо ждали, не смея ей мешать.

Бабуля начертила руну в воздухе, та вспыхнула и погасла. Еще одну руну, эту я узнал — руна богини Матери Земли. Белая руна ярко вспыхнула и погасла. Бабушка нахмурилась, закачала головой, медленно произнесла:

— Порчи нет, проклятия нет, я ничего не вижу.

— А виноград? — с надеждой в голосе спросил Олег.

— Мертв, — мрачно констатировала бабуля. — Ни капли жизни. И я не пойму в чем причина. Но одно могу точно сказать — магического вмешательства здесь нет: ни темного, ни светлого — ничего.

— Да что ж такое? — с безысходностью в голосе проговорил Олег.

Святослав понурил плечи и уткнул печальный взгляд в землю. Я устало закинул голову назад, уставившись на небо. Не может этого быть. Вулпесы причастны к гибели винограда — я в этом не сомневался, но что именно они сделали? Почему даже бабушка ничего не увидела? Мысль о том, что виноградник отравлен не чародейским способом я сразу отмел. Яд бы пришлось распылять на все кустарники, а такое сложно не заметить, да и виноградарь наверняка бы обнаружил. Нет, здесь должно быть что-то еще, но что?

— Нужно возвращаться, — отрешённо сказал Олег.

Бабушка издала тяжелый, полный скорби вздох, закачала головой, еще создала одну руну, которая тут же погасла.

Мое внимание привлек ворон в небе, он наворачивал круги вокруг поля, словно бы пытаясь привлечь внимание. Это был знак.

— А разве мы не удобряли аграрной живицей это поле? — спросил я.

— Удобряли, — растерянно сказал Олег, не понимая куда я веду.

— А разве бы бабушка не почувствовала магический фон живой ойры? — снова задал вопрос, теперь переведя взгляд на бабулю.

— Осенью удобряли, времени прошло много… — сказал Олег, но я увидел сомнения на лице бабушки, которая с подозрительностью заозиралась, нюхая воздух. Она бы почувствовала чары с её-то уровнем силы, хотя бы слабый фон, но должен был остаться.

В возбуждении я начал снимать пальто, рубашку, нагло вешая ее на ничего непонимающего и возмущённо глядящего на меня Святика.

— Ну зачем это, Яр? — укоряюще воскликнул Олег.

— Он что?! — охнула бабка. — Он что?! В волка собрался…здесь прямо…сейчас средь бела дня?!

Олег не ответил, а только продолжил сверлить меня неодобрительным взглядом, Святик, вздрогнув, ещё больше вытаращил глаза, когда я закинул ему на плечо штаны.

— Яр, что ты собираешься делать? — спросил Олег.

— Буду искать, — бросил я.

Снял ботинки и носки, ступил голыми ступнями на холодную землю, ощущая, как ноги утопают в грязи, трусы решил оставить, дабы не смущать бабулю.

— Ярик, может не стоит? — попросила бабушка, но я ее уже не слышал, я призывал волка.

Зверь выглянул из глубин сознания, откликнувшись на мой зов. В этот раз он не сопротивлялся, не упрямился. Волк чувствовал возросшую силу, и я увидел, как он ей подчиняется. Больше между нами не было препятствий, но мы еще не стали единым целым. Волк ещё не научился приходить на зов мгновенно, не научился понимать эмоцию призыва, и ещё не готов был отдавать мне контроль полностью. Для этого нужно больше времени. Но результат определённо был, за последнюю неделю волк лишь единожды приходил, отбирая у меня ненадолго контроль.

Обращение прошло куда быстрее, чем в прошлые разы, да и менее болезненно — это все тоже заслуга возросшей силы. Я обратился в волка почти так же быстро, как в будущем, что не могло не радовать.

Я мягко ступил на грязь передними лапами, покрутил головой, привыкая к изменившимся ощущениям и восприятию.

Бабуля и Святослав боязливо прятались за спину Олега, а тот им пытался объяснить, что все в порядке, что я их не трону. Я почти их не слушал, был занят другим — я должен понять, отыскать причину. И мой звериный нюх мне в этом поможет.

Вдыхая запахи, я прислушался к себе. Запахов здесь было много, как и следов. Видимо, за последнюю неделю народу здесь было немало, так по всем рядам на грязи оставались отпечатки обуви — женские и мужские.

Я засеменил вдоль рядов кустарников, принюхиваясь. Я надеялся унюхать яд, или что-то, что могло уничтожить виноград, но ничего пока не попадалось. Запах сырой земли, сухой лозы, едва ощутимый аромат аграрной живицы и больше ничего.

Я шел по следам, проверяя каждый в надежде увидеть что-то подозрительное. В основном проверял мужские следы, женские наверняка принадлежали нашим ведьмам, которые здесь были недавно.

Проверил несколько следов, не нашел ничего подозрительного. У самого края плантации кое-что отыскал. Запах незнакомый — его я не проверял, и след явно свежий, он шел с обратной стороны виноградника, так, словно бы человек не хотел, чтобы его заметили. В нескольких местах след был глубже, человек явно останавливался, возможно приседал, прячась. А после он шел обратно, буквально рядом, и еще возвращаясь, он торопился, возможно даже бежал. Кажется, это именно то, что я искал.

Я прибег к чародейству, сосредоточился на родовой магии. Будучи волком использовать заклинания я конечно же не мог, но волчья шкура давала мне определённые способности, которые недоступны человеку.

Я увидел след иначе, выделив его среди остальных. Дорожка засветилась слабым белым сиянием, обозначая его по всей плантации.

Человек дошёл до середины виноградника, остановился, а после ушел обратно через все поле к дороге. Значит, сторож его проворонил.

Я направился туда, куда пришел человек. Обнюхал, почувствовал отчетливее незнакомый мужской запах — он касался земли, и даже больше — земля была рыхлой, он что-то закопал на поле.

Торопливо я принялся разгребать лапами землю. Показался острый кусок темного металла, подцепил его зубами и вытянул. Металлический ромб, с каждого края руна, по центру черный аметист. Очень похоже на артефакт, только опознать я его не смог. Надо показать бабушке.

Я быстро вернулся к своим, шлепнул артефакт к ногам бабушки и вопросительно уставился на нее.

— Что это? — озадаченно спросил Олег.

Бабка вытаращила в ужасе глаза:

— Немедленно уберите эту гадость! — зло воскликнула она. — Скорее!

— Что это? — снова спросил Олег, теперь встревоженно.

— Ведьмина слепота, — зло произнесла бабушка. — Запрещённый темный артефакт. Он не позволяет мне видеть чары. Это редкий и дорогой артефакт, а учитывая радиус его действия, это очень дорогой артефакт. Ну, Вулпесы! Они ответят за это!

— Свят, бери это и вези прямо сейчас же в следственный отдел, — начал раздавать указание Олег, потом повернулся ко мне: — Яр, давай обратно. И я звоню Игорю.

Я быстро обернулся в человека и принялся одеваться. Олег тем временем звонил отцу и объяснял, что произошло. Бабуля нервно и возбуждённо ходила туда-сюда, нетерпеливо поглядывая на Святослава. Тот в свою очередь достал носовой платок и осторожно взял ведьмину слепоту, завернув артефакт в ткань, а после поспешил к тетраходу. Послышался мягкий рокот двигателя, тетраход тронулся, быстро отъезжая.

— Сейчас, — приговаривала бабушка, которая явно была на взводе. — Сейчас Святик отъедет подальше, и мы узнаем, как эти гады испортили наш виноградник.

Олег, не находя себе места от злости и тревоги, рванул к сторожке видимо потрясти как следует сторожа и выяснить, как на плантации оказался тёмный артефакт.

Мы с бабушкой переглядывались она нетерпеливо рисовала руну, проверяя, перестала ли действовать ведьмина слепота. Руны вспыхивали и гасли, и вдруг, бабушка, словно оцепенев застыла. Ее занесенная рука, которой она собиралась вывести очередную руну, так и зависла в воздухе.

— Что? Что ты почувствовала? — не выдержав этой странной паузы, спросил я.

Бабушка настороженно начала озираться, непонимающе вертеть головой, судорожно втягивать ноздрями воздух.

Потом она ошеломлённо вытаращила глаза, присела, начав трогать грязь руками без тени былого отвращения. В какой-то момент она и вовсе встала на колени, совершенно не переживая по поводу испачканного платья и рук, и начала ползать по кругу, изредка останавливаясь и прислушиваясь к себе.

Я уже начал всерьёз переживать за нее, казалось, что бабка спятила, как вдруг она как заорет:

— Здесь столько чар, Ярик!

— Что ты имеешь в виду?

— Это удивительно, просто невероятно, столько чар, — почти шепотом, словно бы боясь, что ее кто-то услышит сказала она.

Она поднялась на ноги, словно бы пьяная, пошатываясь, зашагала по полю.

— Что это значит? О чем ты говоришь? — я шел за ней по пятам.

— Здесь, под землёй, — сказала она рассеяно, — очень много. Невероятно!

Она резко остановилась, с какой-то безумной усмешкой уставилась на меня.

— Ба, что ты увидела? Что здесь?

— Мёртвая ойра, — словно бы сама себе не веря, сказала она. — От начала, — она ткнула пальцем в конец виноградника, и до того места. Огромный бассейн, прямо здесь у нас, под землёй! — от возбуждения последнюю фразу бабушка прокричала.

— Ты уверена? — после небольшого замешательства, спросил я, эта новость ошеломила меня не меньше, чем ее.

— Да, Ярик, я уверена! — радостно воскликнула она. — Даже ведьма средней силы не могла бы не почувствовать столько мертвой ойры! И эта мелкая дрянь Элеонора сразу увидела! Вот, почему Вулпесы так хотели его купить и спрятать от нас правду.

Я уже и сам это понял, теперь все сошлось, теперь все встало на места. Правда кружила голову, правда приводила меня в бешенство. Все это время у нас под носом, на нашей земле была мертвая ойра! Мы были богаты и не знали этого! Мы могли стать самой влиятельной семьей в Славии, а Вулпесы нас всего этого решили. И теперь я был более чем уверен, что они убили отца.

— Ты понимаешь, Яр?! — обезумев от радости, бабушка хваталась за голову, пачкая пепельные волосы руками. — Мы теперь богаты! Яр, ты понимаешь? Олежа, сынок! Иди сюда, скорее!

Я не отвечал бабушке, радость от новости затмевала бурлящая в груди ярость. Вокруг началось какое-то сумасшествие, бабушка плача от радости, объясняла Олегу про мертвую ойру, чрезмерно эмоционально выражая свои чувства. Олег, открыв рот, качал головой, не в силах поверить.

Я же отошел от них подальше, сейчас я ждал отца и едва ли мне хотелось так ликовать. Владеть источником мертвой ойры — это не только богатство, но и большая ответственность и опасность. Нельзя было допустить, чтобы другие кланы и знатные семьи узнали об этом, нас попросту уничтожат, не успеем и моргнуть. Сейчас мы должны были действовать незамедлительно. И первым делом нужно разобраться с Вулпесами и заставить их ответить за все.

Глава последняя 12/1

Пока мы дожидались отца, у меня появилась идея как отомстить Вулпесам. И пока ополоумевшая от радости бабушка бегала по винограднику, пытаясь высчитать размер источника с мёртвой ойрой, я отвел Олега в сторону и быстро ввел его в курс дела.

Олег сомневался, видел по его лицу, как колеблется, просчитывая риски. И риски в моей затее определённо были, я это понимал. Но в то же самое время чувствовал, что сейчас именно тот самый решающий, можно сказать — судьбоносный момент. Нам нужно действовать незамедлительно.

Пришлось слегка надавить на Олега. В итоге он сдался, не в силах противостоять натиску моих доводов. Конечно же и ему хотелось вывести эту семейку на чистую воду. Олег прекрасно понимал, что отец на такое не согласиться, но и другого варианта, прижать их и заставить ответить за все, у нас не было. Стоит немного помедлить и шанс будет упущен. Хотя и я, и Олег прекрасно знали, чем это чревато в случае неудачи.

Олег сделал несколько звонков, все решив и подготовив, а через полчаса приехал отец вместе с десятком защитников.

Защитники, разумеется, не знали в чем дело и что они именно здесь охраняют, но приказы князя не обсуждаются. Отец их привез сюда до приезда городских следователей, и в общем-то все сделал правильно — именно так, как я от него и ожидал.

Вчетвером на отцовском тетраходе мы покинули Хорицу. Всю дорогу бабушка не умолкала, строя грандиозные планы на будущее, пока отец, уставший от ее голословной болтовни не выдержал и сказал:

— Мам, мы еще ничего не знаем. Давай пока не будем делить шкуру неубитого медведя.

— Как это? Почему, Игорёк? — удивленно моргнула она.

— Все может быть далеко не так радужно, как ты расписываешь, — начал объяснять Олег вместо отца. — Пока ни о каком богатстве не может быть и речи. По закону мы обязаны первым делом сообщить о находке императору. И как он отреагирует сложно предугадать. Такой прецедент случился впервые за полвека.

Бабушка нахмурилась, помрачнела:

— Вы же не хотите сказать, что его величество Михаил Алексеевич может у нас и вовсе отобрать источник, наплевав на законы?

— Нет, — ответил отец, — так наверняка не произойдет. Но все же не стоит раньше времени радоваться. И еще — все мы без исключения должны молчать о источнике.

Мы все замолчали, бабуля тоже перестала галдеть, наконец и до нее дошло, что все далеко не так просто. Наивно полагать, что император позволит нам свободно распоряжаться мертвой ойрой, так как продавать ее имело право только государство, а мы же могли только ему поставлять.

На территории Славии последний источник с мёртвой ойрой иссяк более пятидесяти лет назад, а все, что мы имели сейчас — это импорт из Циньской Империи и Материка Великих. Все легальные запасы находились в руках государства, а нелегальные — ясное дело, на черном рынке.

Для нас было две стратегии действий. Законный — сообщить императору, в лучшем случае добиться лицензии на добычу и продажу непосредственно самому государству. И разумеется второй — незаконный, где вся бы прибыль была бы наша. Скрыть источник с мертвой ойрой от императора и продавать ойру на черном рынке. Этот способ слишком опасный, да и теперь он для нас, в общем-то, невозможен, так об источнике знают Вулпесы.

Интересно, как именно в будущем спрятали источник Вулпесы и знал ли об этом император? Или они, прикрыв все фабрикой по переработке органики, добывали мёртвую ойру и сбывали ее за границу и черный рынок? Но продажу такого объёма ойры продавать незаметно довольно трудно, значит, император знал, а возможно даже догадывался, почему именно убили моих родителей. От этой мысли стало гадко на душе.

Мы завезли бабушку домой и теперь ехали втроем к Вулпесам. Отец хотел оставить меня у бабули, но я всеми правдами и неправдами с поддержкой Олега все же поехал с ними.

— Что будем делать с Вулпесами? — спросил отец Олега, вырвав меня из размышлений. — Они ведь наверняка не сознаются. Доказательств в их причастности к темному артефакту у нас нет.

— У них были все мотивы, — влез я в разговор, — к тому же еще остаётся человек из Хорицы, который и подкинул ведьмину слепоту.

— И как мы его найдём? Ты его запомнил? — спросил отец. — Ты знаешь, где он живет?

— Почти, мне нужно больше времени, — уклончиво ответил я. Конечно же я не мог сказать отцу, что уже завтра эту информацию раздобудут для меня люди Царя.

— Мотивы мотивами, — тяжело вздохнул отец, — но никаких неоспоримых доказательств у нас нет. Наше слово против слова Вулпесов. В любом случае расследованием будет заниматься городские следователи, а учитывая обстоятельства, скорее всего нам стоит снова ждать гостей из столицы.

— И что ты предлагаешь? — раздраженно спросил Олег. — Зачем мы тогда вообще к ним едем? Пожурить и пальцем пригрозить?

— Я поговорю с ним сам, а вы останетесь в тетраходе, — резко заявил отец. — Я попытаюсь добиться от них признания. Следствию они конечно же не сознаются, но мы должны им дать понять, что мы все знаем, и что прежних партнерских отношений между нами быть не может. Вулпесы должны покинуть Варгану.

— Они не признаются и сам ты туда не пойдёшь, — резко возразил я, — мы идем с тобой.

Отец повернулся ко мне, удивленно уставился, но резко переменившись, помрачнел.

— Ты так точно остаёшься, — заверил меня отец. — То, что ты устроил и взял без спроса Вороново око…

— А если бы я этого не сделал, па? — перебил я его.

Отец не ответил, но я видел, как напряглась его шея, как заходили желваки на скулах. Он понимал, что я прав, но это не отменяло того, что я ослушался и действовал у него за спиной.

Но отец мог испортить весь мой план. Да и я опасался, что обстановка слишком накалиться. Мало ли на что Вулпесы способны в гневе. За отца я тоже не ручался, вид у него был решительный и устрашающе хладнокровный.

Мы должны действовать в рамках закона, и если и убирать врагов, то либо тихо и без свидетелей, либо обдуманно. Вскоре сюда явится наши защитники. И здесь у нас было огромное преимущество, так мы на своей территории — глупо было этим не воспользоваться.

— Мы должны все идти, — твердо сказал Олег, поддержав меня. — Яр заслужил, присутствовать при разговоре. По сути он нас всех спас и ведьмину слепоту именно он нашел. Сам подумай, что бы могло случиться, если бы Яр не распутал все это.

Отец бросил в его сторону сердитый взгляд:

— Да ничего бы не случилось, — зло проговорил он. — Я бы все равно не продал виноградник, а летом в конце концов мы бы убрали мертвые кустарники, и тогда бы и нашлась ведьмина слепота, а мы узнали, что это именно мертвая ойра убила растения. Просто на это ушло бы больше времени.

— У тебя бы не было этого времени, — сказал я.

Отец снова повернулся, сердито свел брови, требуя пояснений.

— Тебя бы убили, ты единственный, кто отделял Вулпесов от мертвой ойры. А когда тебя бы не стало, семья без раздумий продала бы бесполезную землю.

— Снова твои догадки или ты слышал, как они об этом говорили? — настороженно спросил отец.

— А ты как думаешь? — зло усмехнулся я, решив не отвечать.

Отец неодобрительно закачал головой и отвернулся, тем временем мы подъехали к особняку Вулпесов. Олег заглушил двигатель у высоких кованных ворот, возле которых прячась в голых кустах и опасливо озираясь, затаился Святослав. И как его только охрана не засекла с такой-то маскировкой?

— Ты что здесь делаешь, Свят? — накинулся на него отец, вылетев из тетрахода. — Ты ведь должен был в следственном отделе.

Святослав возмущённо, где-то даже с обидой вытаращил глаза, только открыл рот что-то сказать, но Олег его перебил:

— Он уже там был и все сделал. Я его попросил тут покараулить, пока не приедет следствие или мы. Вдруг Вулпесы решили бы сбежать.

Отец возмущённо уставился на Олега:

— И как бы их остановил Свят?

— Задержал бы как-нибудь, — отмахнулся Олег, — больше я ничего не смог придумать. Но и упустить мы их не могли.

— Так, ясно, — недовольно бросил отец. — Не знаю, что вы задумали, но разбираться в этом у меня нет времени. Свят, Яр, вы остаётесь в тетраходе, мы с Олегом идем сами.

Я только хотел возмутиться, но отец резким взмахом руки не дал мне и слова молвить. А после решительно зашагал в сторону особняка, а за ним, растеряно пожав плечами, зашагал Олег, едва заметно мне подмигнув. Теперь был мой черёд действовать.

Как только они отошли от нас подальше, Свят растеряно уставился на меня:

— Я что-то не понимаю, зачем Олег… Он же сказал…

— У нас нет времени. Давай, — я требовательно протянул руку.

— Тебе? Почему тебе? — опешив, закачал головой Свят.

— Да быстрее же! — раздражённо проговорил я, и без всякого стеснения начал шарить по карманам сопротивляющегося Святика.

— Ярик! — возмущенно воскликнул он, пытаясь отвертеться от меня. — Ну мы же так не договаривались, Олег сказал…

Я нащупал артефакт, завёрнутый в платок, и резко выдернул его из кармана Свята.

— Обстоятельства изменились, — торопливо пряча ведьмину слепоту в карман, сказал я. — Ты все сделал правильно, а теперь возвращайся домой и объясни бабушке — мы никогда не находили на поле ведьмину слепоту. Никогда ее не видели — ты понял?

Испуганно и неуверенно Свят закивал:

— Что вы собираетесь?…

— Свят, сделай все, как я говорю, иначе нам всем конец. Ты понял?

— Конец, понял, — нерешительно закивал он.

— Когда ты позвонил защитникам?

— Несколько минут назад, как только увидел Игоря тетраход, как и велел Олег.

— Все, молодец, теперь отправляйся домой. И еще, не называй меня Яриком, я этого не люблю. Понял?

— П-понял, — пробормотал он и хотел еще что-то сказать, очевидно чему-то возмутиться, но я ему не позволил, кивнул на тетраход, велев уезжать. Не дожидаясь, когда Святослав скроется из виду, я после поспешил в особняк Вулпесов — времени было не много.

Парадная дверь была приоткрыта, и я слышал доносящиеся возмущения отца и Виктора.

— Вздор, Игорь! Полнейший вздор! У вас нет доказательств!

— Вы знали про мёртвую ойру, знали и хотели нас обмануть!

— О чем ты? О какой мертвой ойре речь? Ты спятил, Игорь! — в голосе Виктора звучала явная насмешка и издёвка.

Я влетел в холл, озадачив присутствующих своим появлением.

— Ярослав, — уставил на меня сердитый взгляд отец, — я сказал тебе дожидаться в тетраходе! Немедленно вернись обратно.

Я проигнорировал отца, окинув присутствующих изучающим взглядом.

Недовольный Виктор, скрестив руки на груди зло, надменно, с вызовом глядит на отца — он взвинчен, но при этом не глуп и осторожен — трудная добыча.

Охранник Виктора бдительно следил за каждым нашим движением, предусмотрительно держа руку у пояса с пистолетом — весьма бесполезная вещица против боевых чародеев, но при должной скорости и навыках может и успеть кого-то убить, правда сейчас у него не будет для этого повода. К тому же охранник меня совершенно не интересовал.

И Диана — с отрешенным видом, потухшим взглядом, казалось, она не замечала, что происходит вокруг, а на мое появление и вовсе никак не отреагировала. У Дианы давненько сдают нервы, она разбита и подавлена, графиня Вулпес знала то, что нам нужно — она слабое звено.

— Вам конец, Виктор, — спокойно заявил я.

— Что? Конец? — возмущённо усмехнулся он, насмешливо покосившись на отца.

— Яр, не лезь, — вмешался отец, но я продолжал его игнорировать:

— Элеонора увидела источник с мертвой ойрой, поэтому вы решили у нас его отобрать, слишком лакомый кусок, чтобы его упускать, верно? — спокойно и размеренно начал я говорить.

— Вздор! — воскликнул Виктор.

— Да, конечно, вздор. Вот только я слышал ваш разговор с Дианой о том, что вы пойдёте на все ради этой земли. Можешь не врать, Виктор, — усмехнулся я.

Диана окинула меня затуманенным безразличным взглядом, словно бы не понимала, о чем речь, а Виктор взорвался:

— Что? Ты следил за мной? Игорь, он следил за нами?! Да как вы посмели?!

Отец хотел было ответить ему что-то резкое и злое, но я продолжил говорить, заставив его придержать слова.

— Не просто следил, а еще и многое услышал и узнал. Вы перешли черту. Запрещённые артефакты — это перебор, — я нарочито неодобрительно закачал головой.

— Вы ничего не докажите, — зло прошипел он. — У вас ничего на нас нет, кроме своих догадок и предположений. Убирайтесь из моего дома немедленно!

— Ты сказал, что вы бы пошли на все, — не обращал я внимания, продолжая говорить: — В том числе и на убийства, верно? Ты ведь собирался убить моего отца, так как он единственный, кто мешал вам заполучить источник.

— Вздор! — разъярённо воскликнул Виктор, содрогая гневным эхом холл. — Это полная чушь! Я никогда не говорил такого и не помышлял.

— Это пока не помышлял, — вздохнул я.

— Необоснованные обвинения, могу поклясться на роду, что не собирался убивать никого из вас, — зло уставился на меня Виктор, чем весьма удивил.

Зачем он это предложил? У Виктора явно сдавали нервы, что было нам весьма на руку, но зачем он сказал, что готов поклясться на роду, после всего того, что мы уже знали?

— Клянись! — потребовал я.

— Да пошел ты! — бросил он мне, явно поняв свою оплошность и решив дать попятную.

— Клянись! — с нажимом повторил я.

— Яр, — пытаясь угомонить, окликнул меня отец. Я взглянул на него, он осуждающе закачал головой, очевидно желая, чтобы я не накалял обстановку.

— Проваливайте из моего дома! — немного успокоившись, но все же не в силах сдерживать гнев, сказал Виктор. — Никогда больше здесь не появляйтесь.

— Ты забываешься, граф. Твой особняк в моем княжестве, — холодным тоном отчеканил отец. — Вы должны покинуть Варгану. Следствие разберётся, имеете ли вы отношение к темному артефакту или нет.

Сказав это, отец решительно развернулся, кивнув нам, что мы уходим. Но мы конечно не спешили покидать особняк, и тут нам на помощь пришел сам Виктор:

— А может вы сами спрятали на своем поле артефакт? — злым, стальным тоном проговорил он. — Может это вы хотели скрыть от всех мертвую ойру?! Может вы хотели утаить ее от империи и императора? Как вам такая версия для следствия?

Я видел, что отец теряет самообладание и вот-вот в ход пойдут боевые чары. Этого нельзя было допустить. Уж точно не тогда, когда вот-вот приедут защитники. Олег придержал отца за плечо, пытаясь успокоить. И как раз в этот миг на улице послышалось журчание подъезжающего тетрахода.

Глава последняя 12/2

— Что там ещё? — плохо скрывая беспокойство бросил охраннику Виктор.

Тот, достав пистолет и держа дверь на прицеле, бросился к приоткрытой двери.

Отец хмуро посмотрел на Олега, бросил в мою сторону вопросительный взгляд, я едва заметно качнул головой, намекая ему чтобы он ничего не делал.

— У нас все под контролем, — тихо сказал ему Олег.

— Там защитники, — доложил охранник, — как действовать, господин?

— Ничего не делай, — злобно процедил Виктор, повернулся к отцу: — У вас нет против меня ничего! Вы не сможете меня арестовать! Это незаконно!

С улицы послышались приближающиеся шаги защитников.

— Эй, Виктор! — окликнул я его, тот непонимающе уставился на меня.

— Лови, это твое! — крикнул я в и швырнул ему завернутый в платок артефакт.

Ничего непонимающий и неподозревающий Виктор поймал его. И в это же время в холле появились четыре защитника в облегченных боевых панцирях во главе с начальником городского отдела.

Виктор сообразил, что я ему бросил, но было уже поздно, он замахнулся чтобы бросить ведьмину слепоту мне обратно, и в это самое время я закричал:

— У графа темный артефакт!

Все как один защитники выхватили оружие и наставили на Виктора.

— Граф, немедленно опустите на пол то, что у вас в руках! — заорал начальник защитников.

— Это не мое, княжич мне его подбросил! — зло процедил Виктор, но все же осторожно положил на пол ведьмину слепоту.

— Как не ваше? — спокойно удивился я. — А разве это не подкупленный вами человек подкинул нам его на плантацию в Хорице?

В глазах Дианы проскользнул страх. Я видел, как задрожали ее руки, как затравленно смотрела она на защитников — точно зверь, загнанный в угол.

— Ложь! Этому нет никаких доказательств! — возмутился Виктор, пытаясь взять все под контроль. Но было поздно, игра началась.

— А как же ваш охранник, граф? Он ведь был за рулём тетрахода, он ведь наверняка должен был видеть, как вы передавали артефакт? Допросите его, начальник!

Начальник защитников с мрачной серьезностью подал взглядом знак задержать охранника.

— Вы не имеете на это никакого права! — зло возмутился Виктор.

Начальник подошёл к Виктору, держа его на прицеле, осторожно носком ботинка убрал платок, глядя на ведьмину слепоту.

— Вызывайте следственный отдел! — мрачно велел он своим подчиненным.

— Это княжич! Он его принес, задержите его! — продолжал настаивать Виктор.

— Сколько стоил этот артефакт, графиня Диана? — спросил я, не обращая внимания на крики Виктора. От моего вопроса Диана вздрогнула и с ужасом уставилась на меня.

— Вы же его купили, графиня. Встречались с неким Бесцветным, с человеком, связанным с черным рынком в гостинице. Так во сколько он вам обошелся? — я непросто задавал вопросы, я использовал технику допроса пленных, которой нас обучали на последнем курсе. К каждому нужен свой подход, с Виктором без пыток и чародейских приспособлений у меня бы не вышло. А вот Диана — довести ее до отчаяния и убедить, что лучше сознаться, не так уж сложно — всего-то правильная интонация, безотрывный зрительный контакт и правильно заданные вопросы.

Графиня Вулпес отрешённо закачала головой, ее губы шевелились в безмолвном «нет-нет-нет». Она не отвечала, но и совсем не пыталась отрицать того, что я говорил.

— Бесцветным, княжич? — с заинтересованной настороженностью взглянул на меня начальник защитников. — Откуда вы знаете о нем? Это один из самых разыскиваемых подпольных торговцев в империи.

— Это не у меня спросите, а у графини. Она купила у него артефакт.

Диана потупила в ужасе глаза, ее руки затряслись еще больше.

— Мы не обязаны ничего говорить, — прошипел Виктор. — Не отвечай им, Ди. Они действуют незаконно.

— Незаконно, — повторил я, оскалив рот в злой усмешке. — Работников гостиницы все равно ведь опросят, и наверняка вспомнят и вас, Диана, и мужчину, с которым вы там встречались. Лучше сознаться, вы не должны их покрывать. Диана, вы ведь племянница императора, подумайте, какой это позор для вашей матушки и отца.

— Яр, — отец позвал меня, изумленно вытаращил глаза, он не понимал, что я делаю, или наоборот — слишком хорошо понимал, и сейчас требовал остановиться. Я же в ответ мотнул головой, давая понять, чтобы он не вмешивался.

Испуганный растерянный взгляд Дианы уставился на меня, я видел, как она пытается быстро придумать оправдание, но из страха совершить ошибку, сказать что-то не то, попросту открывает безмолвно рот. Ей нужно еще немного, чтобы решиться.

— Вы встречались с человеком по прозвищу Бесцветный в гостинице и купили у него этот артефакт? — холодным тоном поинтересовался начальник.

Диана отрицательно закачала головой, покосилась на Виктора. Тот сердито сверлил начальника взглядом, выказывая всем видом презрение и ненависть.

— Вам обоим все равно придётся проехать в отделение до выяснения обстоятельств, — сказал начальник. — Тёмный артефакт — это очень серьёзно.

— Его принесли сюда Гарваны! Их задерживайте! У меня есть свидетели! Лаврентий, скажи им! — крикнул он охраннику, которого уже выводили из особняка. — Все обвинения не имеют доказательств! Вы не имеете права! Вы за это ответите!

Начальник покосился на Олега, тяжело вздохнув — да, он понимал, что действия не совсем законные, но отказать князю, которому присягнул, он не мог, к тому же Олег наверняка пообещал ему неплохое вознаграждение, поэтому он продолжил подыгрывать.

— Диана, — дружелюбно позвал я ее, видя, что она уже на грани истерики, — вы ведь знаете, что все что я говорю — правда, вам необязательно идти на казнь за ним, я знаю, что он вас заставил. Подумайте о своих родителях и их добром имени.

Диана закачала головой по лицу побежали крупные слезы:

— Это не я, это не я, — едва слышно зашептала она.

Тем временем защитники обступили Виктора и Диану. Графиня Вулпес не сопротивлялась, Виктор же в раздраженно и брезгливо дернулся, не дав защитниками до себя дотронуться.

— Я сам иду, — бросил он, зашагав в сторону выхода: — Вам конец, Гарваны, — прошипел он проходя мимо. — Вы ответите за все.

Диана же еще больше засопротивлялась, защитники пытались взять ее под руки, но она начала дёргаться, пытаясь сдержать рвущийся наружу плач. Защитники ее скрутили, она сильно подалась вперед, выгибаясь, пытаясь вырваться. По холлу пронесся полный отчаяния крик, переросший в рев:

— Это не я! — закричала она, захлебываясь в рыданиях.

Виктор застыл на полпути.

— Не я! Это он, он меня заставил! Я не знала, что это за человек, я не знала, что меня отправили купить тёмный артефакт.

Виктор медленно повернулся, уставив на нее оторопелый взгляд.

— Это из-за тебя все! Ненавижу! — выкрикнула она, перестав сопротивляться. — Ты нас сюда привез! Из-за тебя моей девочки больше нет!

— Все, что сказал княжич Ярослав правда, графиня? — осторожно, но громко спросил начальник.

Диана перевела на него обезумевший взгляд:

— Да! — яростно выкрикнула она. — Правда!

— Нет, Ди, не делай этого, — Виктор, опешив, смотрел на жену, качал головой, пятясь медленно к выходу, но защитники тут же схватили его под руки.

— Вы готовы дать показания, графиня? — спросил начальник.

— Готова! — выкрикнула она, переведя безумный взгляд на Виктора, обдав его призрением.

— Это неправда! — гаркнул Виктор, пытаясь вырвать из цепких хватки защитников. — Она спятила! Моя жена не в себе, она не знает, что говорит!

— Знаю, Виктор, знаю, — злобно проговорила Диана, пытаясь рукавом утереть дорожки из слез с лица. — Я все знаю! Ты должен был искать Элеонору! Ты должен был спасти нашу девочку! Где ты был в это время? Почему ты ничего не сделал, Виктор? Тебя волновали только деньги!

— Она сумасшедшая! — истерично засмеялся Виктор, растеряв остатки самообладания

— В этом будет разбираться следствие, граф, — кивнул начальник, взглядом велел своим выводить Виктора.

Во взгляде Вулпеса плескалась звериная ярость. Он понял, что это конец. Понял, что, имея показания Дианы, они получат все доказательства преступления и он отправится на казнь. И теперь ему уже не смогут помочь ни связи отца, ни деньги рода.

Все произошло слишком быстро. Во взгляде Виктора искрой вспыхнула решительность, он вскинул руки, губы едва заметно произнесли заклинания, которое я сразу же распознал.

Отец ухватил меня за рукав, оттягивая с траектории полета ледяных стрел, брошенных Виктором. Олег создал воздушный щит, швырнув его к Диане и защитникам, но не успел.

Один из защитников рукавом боевого панциря успел прикрыть грудь графини, куда и были нацелены стрелы. Но несколько острых попали ей в шею и лицо.

Раздались выстрелы. Виктора защищал какой-то артефакт — скорее всего одноразовая «броня» от огнестрела, пули отлетели, выбив из пола мраморную крошку.

Защитники продолжили стрелять, Виктор создал два воздушных щита, стремительно закрывшись от пуль.

Отец и я, практически одновременно среагировали, увидев слабое место противника, неприкрытые щитом щиколотки.

Мое и отцовское воздушное лассо схлестнулись в одно, хлёстко ударив Виктора по ногам и опрокидывая на пол.

Виктор молниеносно развеял щиты, сорвал с груди еще один артефакт, ударив им об пол. К потолку взметнулся вихрь. В артефакт была заключена стихия ветра, позволяющая со стремительной скоростью переместиться на несколько метров.

Очередные выстрелы защитников улетели в опустевший пол.

Мы все крутили головами, ища Виктора. Отец, к которому я стоял спиной, вдруг дернулся, сипло рыкнул и начал заваливаться на меня.

Я ничего не успел понять. Снова выстрелы. Навалившейся на меня отец. Что-то закричал Олег, над его головой в мгновение ока возникли ледяные стрелы и улетели в дверной проем гостиной.

А потом все резко стихло.

— Он мертв, — мрачно констатировал кто-то из защитников.

Но я ничего не слышал вокруг, я осторожно опускал раненного отца. Левую руку и грудь до кости рассекло. Виктор использовал заклинание карающего меча, которое можно создать только в момент огромного эмоционального всплеска ярости или ненависти. Раны довольно тяжёлые, но не смертельные — отец справится, он сильный. От сердца тут же отлегло, Виктор его не убил, казалось тяжёлая невидимая рука еще секунду назад крепко стискивающая мое сердце, резко ослабла. Я шумно выдохнул:

— Сейчас, — проговорил я, — сейчас вызовут врача. Нам нужна живица! — заорал я уже защитникам.

Вокруг началась суета. Рядом появился Олег, быстро осмотревший отца:

— Будешь жить, братец! — попытался он улыбнуться, плохо скрывая ужас.

Отец, закрыв глаза, попытался улыбнуться в ответ. Слишком много крови, она хлестала из него — такая горячая, стекала на пол, заливая красивую голубую как небо рубашку отца. Мои руки задрожали, я не мог его потерять сейчас, такого страха я не испытывал очень давно, но я быстро взял себя в руки. Отец будет жить — и точка!

Я быстро оценил последствия произошедшего.

Первое, что я увидел — мертвый Виктор, истыканный ледяными стрелами, которые Олег предусмотрительно запустил в самое незащищённое место — горло.

Диана была тоже мертва, лицо графини изрядно изрезало. Она лежала на ступенях лестницы в неестественной позе вывернув руки, лиф нежно-розового платья залит кровью. Сила удара стрел была так сильна, что горло Дианы прошило насквозь. У Виктора явно имелся еще где-то усиливающий чары артефакт, он явно был всегда наготове.

Я знал почему так поступил Виктор. Вовсе не потому что разозлился на жену, у которой сдали нервы. Он знал, что ему уже не спастись после ее признания, он просто хотел спасти семью. Диана бы выдала всех Вулпесов, кто был в этом замешан, всех, кто незримо управлял ими, давал указания и отсиживался в родном графстве Лис-Обереге.

Я не заметил, как в доме появились следователи.

— Князь, — прозвучал мужской хриплый голос где-то над головой. — Смерть аристократа, тёмный артефакт, причина конфликта — мертвая ойра на ваших землях. Я вынужден доложить в Китежград о произошедшем незамедлительно.

— О мертвой ойре мы должны первыми доложить, Олег. Император должен узнать от нас, а не от следствия.

Олег понимающе кивнул, быстро покинул особняк, выскочив на улицу.

Наконец, кто-то из защитников принес живицу, сделал отцу укол.

— Медики уже в пути, княжич, — сказал он мне.

Я только кивнул, даже не взглянув на него, почему-то я не мог отвести взгляд от отца. Казалось, стоит мне на секунду оставить его без внимания, и случится что-то непоправимое.

Отец поднял на меня взгляд, скривился от боли, натужно улыбнулся:

— Ты пугаешь меня, Ярослав, — сказал он.

— Почему же? — я попытался улыбнуться в ответ.

— Ты говорил с Вулпесами… — снова гримаса боли исказила лицо, — ты не просто говорил, ты их допрашивал, ты использовал технику допроса пленных. Откуда ты о ней узнал, Яр?

Я видел, как отец слабеет, как вместе хлещущей кровью его покидают силы, как начавшая действовать живица забирает боль, приносит расслабление. Вот-вот и он потеряет сознание.

— Я тебе уже рассказывал, — медленно произнес я, улыбнувшись. — Я вернулся из будущего, чтобы спасти нас. И я это сделал, па. Теперь я знаю правду. Вулпесы в этот раз не убьют ни тебя, ни маму. А еще у нас есть мертвая ойра. Теперь заживем, па. Заимеем деньги, расположение императора, вернем свои земли… Все будет хорошо.

Я думал, отец уже без сознания, так как лицо его было умиротворенно застывшим, я только хотел начать тревожиться, но он вдруг криво усмехнулся:

— Боюсь, сынок, Ярослав из будущего, теперь нам нужно крепиться. Вулпесы нам этого не простят, они будут мстить, — сказал он. — И мертвая ойра… я не знаю, Яр. Не знаю, чем это все обернётся…

Я знал, что отец имел ввиду. Такой большой источник — это не только опасность от других семей, здесь нам наверняка удастся заручиться поддержкой императора, открыто никто не посмеет на нас нападать, но исподтишка, всадив в спину нож — этого нам не избежать. Теперь мы должны быть осторожны как никогда.

Отец отключился. Я призвал стихию воздуха, связав себя с отцом, чувствуя вибрации, слушая, как слабо бьётся его сердце. Он справится, он сильный, скоро приедет помощь.

Олег влетел в холл с безумным взглядом, он бросил быстрый взгляд на отца и вопросительно уставился на меня:

— Медики уже здесь. Как Игорь?

— Он без сознания.

В холле появились врачи, Крюген сразу поспешил к отцу, велев нам отойти и принявшись быстро извлекать из своего врачевательского ящика шприцы, ампулы, зелья, а его помощник готовил носилки.

— Что случилось? Ты дозвонился секретарю императора? — спросил я Олега, неотрывно наблюдая за действиями Крюгена.

— Нет, я звонил князю Григорию. Он подключил меня к своему зеркалу связи на именинах матери. Решил, что так будет правильнее.

— И? Что он сказал?

— Завтра они с императором будут в Варгане, — словно бы сам себе не веря, сказал он. — Приедут сюда. Сами. Лично. Нам велели, чтобы об источнике с мёртвой ойрой не знала ни единая душа. Следствие и защитники, разумеется, дадут клятву о неразглашении.

— Вулпесы тоже знают, — заметил я.

— Полагаю, их сам император возьмет на себя, — неуверенно сказал Олег.

Я в отрешенности смотрел, как отца уносят из особняка, как мертвые тела четы Вулпесов досматривает следственный отдел, как осторожно погружают в герметичный ящик ведьмину слепоту. Кто-то велел нам ехать с защитниками в отделение:

— Княжич, нужны ваши показания, — словно через стену из ваты донеслось до меня. В ответ я только кивнул и бездумно зашагал на выход, покидая особняк Вулпесов.

Я все изменил. Теперь Вулпесы не убьют моих родителей, теперь моя семья не будет продавать земли княжества, мы не будем бедствовать. Мой род не погибнет, а родовое древо не сожгут. Я изменил судьбу.

Я прокручивал эти мысли в голове, но что-то мне не давало покоя. Что-то все равно тревожило. Я не мог быть уверен в том, что сумел все исправить.

Слова Виктора, он сказал, что готов поклясться на роду, что не собирался убивать отца. Я решил, что он блефовал. Но что если это правда? Что, если это не Вулпесы наняли убийц?

Возможно, я сумел изменить прошлое, но чувство тревоги не оставляло меня. Впереди меня ждало еще немало того, что я собирался предотвратить. Но теперь я был не уверен, что знаю, как играть в эту игру со временем. А значит — мне ещё не раз придётся сразиться с судьбой, но теперь я был к этому готов как никогда.

Интерлюдия

Конец