Мемуары торрека

Глава 10

— Слушай Ник… эм… я виноват. Ты извини меня, ладно? — проговорил Крас полушёпотом. Мы не разговаривали три дня, хотя за это время Крас не обронил и пары слов. Я немного испугался, думал, что всё-таки сломал ему челюсть, но всё обошлось. Спустя несколько дней гематома на его подбородке сошла, оставляя после себя только желтеющий синяк.

Близился вечер. Днём палило нещадно, хотя и сейчас косые солнечные лучи насквозь прожигали форму, пропитанную солёным потом. Бани уже затопили, но разогреются они ещё не скоро, так что нам с Красом пришлось ютиться у забора, пока остальные ребята плескались в ведре у колодца.

Пауза немного затянулась, потому что я не торопился ему отвечать.

— Да хватит уже дуться. Ну перебрал я, с кем не бывает? Перед Тири я тоже извинюсь, только переведёшь ей.

— Не стоит. Она не знает, что ты её оскорбил. Думает, мы дрались из-за сапог.

В это мгновение Шева подхватил ведро, запрокинул его над головой и окатил холодной водой стоящего к нему спиной Рыжего. Руслан завизжал как девчонка и начал гоняться за великаном вокруг колодца. Остальные курсанты захохотали. Мы с Красом тоже — эта картина сгладила напряжение между нами.

— Сапог? — удивлённо протянул Крас спустя несколько секунд.

— А что ещё я мог ей сказать?

— Эм… а что ты сказал?

— Что я случайно порвал твои сапоги. Ну… ты выпил… слово за слово… в общем, ты понял.

— И Тири поверила?

— А почему нет? По их меркам наша обувь стоит целое состояние. Да и с чего бы ей сомневаться в моих словах?

Крас задумался.

Тем временем Рыжий, выкрикивая угрозы, рыча и даже немножко сквернословя, гонялся за длинноногим Шевой вокруг колодца. Ребята разделились на две группы поддержки, подбадривая обоих бегунов, пока на очередном круге их не встретил Емеля, окатывая Рыжего новой порцией холодной воды. Рыжий уже задыхался и вот-вот бы остановился, но теперь у бедняги открылось второе дыхание, и он бросился догонять другого обидчика.

— Твоё помешательство уже в прошлом? — спросил я Краса после долгой заминки.

— И не мечтай. Она будет моей.

— Вот же упрямый осёл. Неужели ты ещё не понял, что у нас всё серьёзно?

— Посмотрим. Мы пока не в равных условиях. Я даже поговорить с ней не могу. Отстань от Тири, пока я не выучу язык.

— Ага, точно так всё и будет… вот прямо сегодня же и отстану!..

Крас смерил меня тяжёлым взглядом, но промолчал. Видно, новая потасовка в его планы не входила. Да и сориться со мной ему не с руки. Сейчас Крас в свите торрека, так что во многом зависит от меня.

Продолжать разговор мне не хотелось, потому я встал и потопал к колодцу. Ребята уже закончили плескаться и шумно семенили к дому Нуура. Мы работали целый день лесорубами, так что умыться перед ужином точно не помешает. Я вытащил себе новое ведро, снял рубаху и начал мыться.

Сзади вдруг возник хрупкий силуэт и две нежные ладошки закрыли мне глаза.

— Угадай кто, — весело прощебетал мой любимый голосок. Конечно же, я точно знал кто там стоит, потому зачерпнул двумя руками воды из ведра и плеснул её себе за спину.

— А-а-ах! — вскрикнула Тири, не ожидавшая такого подвоха. — Ах так… ну ты сам напросился, — весело зачастила она, протягивая руки к ведру. Я легко мог ей помешать, но зачем? Я снова обрызгал красотку и отскочил на несколько шагов, чтобы Тири могла окатить меня из ведра.

Затем девушка звонко засмеялась и повисла у меня на шее:

— Где ты так долго был?

— Рубил деревья. Ты ведь сама обед приносила.

— Не мог приказать своим людям рубить лес без тебя? Я тут совсем заскучала, — немного преувеличивая степень обиды, поджала губы Тири.

— Первый дом будет моим, так что работать мне придётся со всеми, хотя с вашими топорами — это настоящая мука.

— А что с нашими топорами?

— Ломаются быстро. Ха-ха! Ваш кузнец нас сегодня убьёт — три топора загубили.

— А почему ты не валил деревья колдовством? Даже броню краала ваши штуки пробили, не то что деревья.

— Не выйдет. У нас есть вещи, от которых деревья в щепки разлетятся, но запас ведь не безграничен, так что лучше уж топорами.

Тири задумалась:

— Так это просто артефакты такие? Это не вы грозу призывали?

— Нет, наше оружие создано руками людей. Просто ваши мудрецы такого ещё не придумали.

Тири как-то странно реагировала на мои слова. Ещё минуту назад она нежно меня обнимала, а теперь смущённо отводила глаза и краснела. Я не стал смущать красавицу ещё больше: выхватил из её рук полотенце, быстро обтёрся и стал натягивать рубаху.

— Подожди… у меня для тебя что-то есть, — проговорила Тири, протягивая мне белую льняную рубаху, расшитую красивыми разноцветными узорами.

— И что это такое? — игриво подмигивая, спросил я.

— Я сшила её для тебя, — тихо ответила Тири, опуская глаза. Её щёки вспыхнули бордовым румянцем.

— Какая прелесть. Я никогда раньше не видел таких красивых вещей.

— Неправда. Ваши рубахи сшиты намного искуснее. Вон какие красивые и ровные швы, мне бы так научиться.

— Не знаю. Мне эта нравится куда больше. Я вообще её буду надевать только по праздникам.

Тири вдруг расцвела, мило улыбнулась, поцеловала меня в щёку и побежала домой, прихватив мою грязную форменную рубаху. Только и успела предупредить меня перед стартом:

— Я постираю. А эту можешь всегда носить, я ещё много тебе таких сделаю.

Я на минутку застыл, провожая красавицу взглядом. Затем развернулся и наткнулся на недовольную мину Краса. Все наши заигрывания прошли у него на глазах, да и подарок он — судя по виду — оценил в полной мере. Ничего не говоря, Крас поднялся с лавки и побрёл домой. Я пошёл следом. Скоро должны были принести ужин.

— Ух ты, я тоже такую хочу, — разглядывая мою обновку, протянул Старый. Почти все ребята сидели за столом и уминали пшеничную кашу с овощным салатом. Только Циркуль, Борис, Медведь и Калаш сидели на шкурах под стеной, потому что места за столом всем не хватало.

— Тогда не робей. С такой сияющей улыбкой ты здесь самый завидный жених, ха-ха-ха! — молниеносно подхватил Емеля.

— Не завидуй. Тебе золотые зубы теперь точно не светят, — отвечал Дед с набитым ртом.

— А нам такие вещи когда раздадут? — наивно протянул Рыжий.

— Увы, мой друг, такое нужно заслужить непосильным трудом, — ответил я.

— А как?

— Ты сегодня лес валил?

— Ну да, конечно, валил.

— Ну вот, когда норму навалишь, тогда и рубаха будет.

— А какая норма?

— Это тебе завтра Емеля покажет, или Шева, они в курсе, так что слушай их и будешь весь в таких вещах щеголять. Все девчонки твои будут — это ведь последний писк моды для нашей деревни, ха-ха-ха! — всё-таки не смог серьёзно закончить я.

Ужин прошёл весело. Ещё один день в новом мире близился к закату. Деревня аборигенов становилась для землян всё роднее, уходить мы пока не собирались — я так уж точно — да и за капитаном нужен был хороший уход.

Игорь Викторович здоровьем не радовал, хотя всё же понемногу шёл на поправку. Порой на капитана нападали припадки, он бредил, сильно потел, лихорадил и пугал нас всех до чёртиков. Кровать в такие минуты подпрыгивала едва ли не до потолка. Мы всё гадали каким чудом койка ещё не рассыпалась в прах, но она держалась.

Как оказалось, когти краала были ядовиты. Аборигены не могли поверить, что после встречи с монстром раненный воин может выжить, но Кэп, будто назло всем невзгодам, с каждым днём выглядел все лучше. Ещё немного и он обязательно придёт в себя.

После ужина я пошёл к Тири. Странное дело, мы вроде бы и виделись не так давно, но я уже успел соскучиться за её голосом, за её доверчивым взглядом и милой улыбкой. Представить свою жизнь без лесной амазонки я больше не мог. Дойдя к её дому, я немного смутился. В этот раз на пороге меня встречал староста Жорес.

— Добрый вечер, господин Жорес, как поживаете?

— Добрый вечер, сир, — улыбнулся Жорес. — Вот, только пришёл с полей. Земля в лесу неважная, но кое-какой урожай собрать всё-таки выйдет.

— Это здорово. А где Тири?

Жорес нахмурился, будто не хотел отвечать:

— Тири помогает Ульме печь хлеб. Не волнуйтесь, скоро она уже должна обернуться.

Дальше Жорес засмущался, будто не зная, стоит ли произносить слова, которые вертелись на языке. Спустя несколько секунд он всё же решился:

— Сир, я бы хотел с вами поговорить о моей дочери, если вы, конечно, позволите?

— Я не против, давайте поговорим.

Мы прошли в дом и сели за стол. Повисла неловкая тишина. Жорес сдвинул брови, как бы решая с чего лучше начать. Сейчас его сходство с Тири было просто поразительным. Спустя несколько мгновений староста таки заговорил:

— Сир… понимаете?.. дело в том… в общем, в раннем детстве моя девочка осталась без матери. Лера — супруга моя — заболела желтянкой и умерла. Я воспитывал Тири один, потому, наверное, она и выросла такой непоседливой. Больше ни одна девчонка в общине не умеет охотиться и ходить по лесу. Она обучена грамоте, прекрасно управляется с хозяйством, вкусно готовит, а как Тири шьёт, вы уже и сами увидели. — Проговорил Жорес, оглядывая мою рубаху.

— Но всё же, Тири всего лишь маленькая девочка, — продолжал староста, нервничая всё сильнее. — Сир… понимаете?.. Тири сильно вами увлеклась и… если вдруг… если вы вдруг… её обидите, Тири этого просто не переживёт.

— Обижу? — недоумевал я.

Староста не спешил отвечать. Жорес опустил глаза, временами бросая на меня испуганные взгляды, и нервно потирал бороду. Казалось, ещё немного и взволнованный отец рухнет в обморок.

— Тири не подходит для утех, — подрагивающим голосом заговорил Жорес после долгой паузы. — Моя дочь очень ранима… бесчестия она просто не вынесет, — выдал он на одном дыхании, наблюдая за моей реакцией.

— Жорес, вы переживаете зря, — поспешил я его успокоить.

— Я не посмею обидеть Тири и никогда не поступлю с ней бесчестно. Наоборот, я отношусь к ней очень серьёзно…

— Но как это может быть? — перебил меня староста, его брови удивлённо ползли к волосам. — Ведь мы вам неровня.

— Все люди равны, и мы с вами тоже.

— Вы… вы не шутите? — буквально взвизгнул Жорес. — Но ведь это… это немыслимо… да я просто не могу поверить своему счастью. Да я… я… сир, я и мечтать не мог о такой радости.

Жорес вскочил и забегал по дому. Его лицо раскраснелось, а глаза лучились таким счастьем, что я чуть со стула не грохнулся. Честно сказать, такого я совсем не ожидал, реакция Жореса меня насторожила.

— Андрей, ну скажите же — когда вы планируете торжество?

— Торжество?.. — ещё сильнее напрягся я.

— Ну да, торжество. Мы всегда отмечаем свадьбы большим праздником.

— Какие свадьбы? — уже в полушаге от обморока обронил я, примерно представляя ответ.

— Ну как же? Вы ведь только что мне сказали, что серьёзно относитесь к Тири.

Вот это залёт…

— Э-э… я… э-э… — Только и смог я промычать под обеспокоенным взглядом Жореса. Затем немного собрался и выпалил на одном дыхании:

— Но ведь ещё рано.

— Да, да, конечно. Тири ещё мала. Не беспокойтесь, я понимаю ваши тревоги. По нашим обычаям невесте должно исполниться шестнадцать, чтобы она могла выходить замуж, так что воля Керита будет исполнена. Ещё целый год придётся ждать, но ничего — я свою милую ждал два лета …

Жорес ещё чего-то там говорил, но я его уже не слышал, с головой нырнув в пучину тревожных мыслей. Отказать ему? И как он поступит? Вдруг завтра же выдаст мою королеву за какого-нибудь прыщавого Арси. Но с другой стороны… свадьба. Мы договорились о СВАДЬБЕ! Это как же меня так угораздило-то?

Улыбаться. Самое главное сейчас — улыбаться.

Солнце сегодня было особенно жарким. Надоедливые лучи считай до красна раскалили мою форму, в то время как от сырой земли тянуло холодом, так что живот даже немного продрог. Другой бы на моём месте давно уже бросил всё к чёртовой матери, но я стоически переносил все невзгоды. Вот уже три часа мы с Тири смирно лежали в кустах и не шевелились.

Я бы, конечно, с радостью перевернулся на бок, а ещё лучше встал и размялся. Но это был бы огромный позор. Ведь Тири лежит точно также и… да Господи!.. она, кажется, вросла в землю и ничего её не тревожит. Я же скоро взвою: всё тело онемело, конечности затекли, а спина вот-вот обратится в дерево.

Всю последнюю седмицу Тири учила меня ходить по лесу и выслеживать дичь. Лучшего повода сбежать от работ и проводить больше времени вместе и не придумать. А что? Я на охоте, считай главный добытчик отряда. Даже мясо домой приношу, так что, выходит, ещё и кормилец.

Хотя с первой охоты я пришёл с пустыми руками. Нам попался кабан, но стрельба из лука не давалась мне легко. Даже наоборот — я сломал грубый лук Тири. Просто порвал тетиву. Ну… ещё плечо немного треснуло во время натяжки. Ну… как немного?.. словом… пополам оно треснуло.

Ой-йой, что тогда было!..

Мне на мгновение показалось, что Тири испепелит меня взглядом. Таиться смысла больше не было, так что она встала надо мной в полный рост, сложила руки по бокам и строго уставилась мне в глаза. До того в гневе я Тири не видел. Ну что тут скажешь, даже тогда она выглядела так мило, что я едва сдержал дикий хохот. Чтобы не разозлить красотку ещё больше, мне пришлось опустить голову к земле и прикрыться руками. Так я смог несколько раз незаметно хмыкнуть, чтобы не расхохотаться на всю округу.

— Я целый лисан за отцом по пятам ходила, чтобы он сделал мне этот лук.

Я виновато поднял руки. Ну что я мог ей тогда сказать? Пришлось пообещать, что заставлю лучшего мастера в посёлке сделать ей лук ещё лучше прежнего.

С того дня я брал на охоту винтовку. Тири не могла нахвалиться таким оружием, а когда она сама сбила белку с вершины млиса, её восторг отозвался звонким смехом:

— Ваши охотники, наверное, самые счастливые люди на свете.

— Наверное, хотя это оружие не для охоты.

— А для чего же тогда?

— Для войны.

Тири ненадолго задумалась, а потом снова продолжила:

— Значит из этой?.. кхм… «винтовки» убивали людей?

— Вряд ли. Наш арсенал хранился в академии для тренировок. То есть в бою наше оружие, скорее всего, не бывало.

Тири облегчённо вздохнула. Община попирала насилие, потому охотнице было неприятно держать в руках боевое оружие.

На том наш разговор тогда и закончился. Теперь же мы который час лежали в засаде в густых зарослях дикого лемеса и ждали «гельена». То есть оленя, вроде того, что капитан подстрелил в первый день, что обязательно должен прийти на облюбованную нами поляну.

Сама просека была ничем не примечательной. Её окружали голубые ели, которые успели мне порядком поднадоесть. Над ними густыми кронами высились краснолистные куи и золотистые млисы. Побеги дикого лемеса усеяли яркие разноцветные цветки, похожие на земные орхидеи. Запах у них был просто божественный. Один такой я сорвал утром и заплёл в волосы Тири возле уха, ну… чтобы охотница лучше сливалась с лесом. Трава на поляне была куда выше и сочнее, чем в остальном лесу. Виной тому был быстрый ручеёк, что протекал по центру и питал всю растительность.

Тири долго изучала следы на звериных тропах, охотница буквально на четвереньках облазила всю поляну, кое-где она задерживалась куда дольше, аккуратно разгребала мох и листву над следами и даже нюхала землю. Её вердикт мне сначала понравился. Тири заявила, что скоро гельен обязательно вернётся на водопой. Ну и что же… я, как последний болван, поддался тогда её чарам и согласился устроить засаду. Жаль, голова не всегда работает так, как должна…

Богом клянусь, последний раз в жизни эта женщина мной помыкала! Ещё несколько минут такой лёжки и я больше никогда не смогу разогнуть свою спину. Это я ещё не упоминал о насекомых, которые облюбовали кожу бедного подкаблучника и упрямо норовили забраться под форму. Словом, если олень не появится, ну и достанется же сегодня моей маленькой охотнице.

Однако Тири оказалась права. Спустя ещё какое-то время я рассмотрел нерешительную поступь большого зверя на другом краю поляны. Оптика показала, что это всё-таки не олень, а здоровенный северный лось. Зверь бесшумно шагал на двухметровых ногах, а его туловище едва пролазило под еловыми ветками. Грузные рога нависали над землёй пышным гнездом. Тяжело, наверное, бегать по лесу с такой оглоблей на голове?..

Видно, лось всё же почувствовал мой взгляд, поднял голову и посмотрел прямо на меня. Пуля попала ему точно меж глаз, так что долго зверю мучиться не пришлось.

— Салих! — восторженно выдохнула Тири, когда подошла к туше зверя.

— А что, лоси здесь редкость? То есть, салихи.

— Нет, они часто сюда забредают, но из лука его трудно взять. Очень чуткий зверь, как и гельен. Такой добычей могут похвастать только лучшие охотники.

Понятно — если бы не винтовка с глушителем и оптикой, не видать бы нам добычи. С луком пришлось бы подбираться вплотную и перед выстрелом высовываться из укрытия. Зверь на месте бы не стоял — в лучшем случае улепётывал бы со всех ног; в худшем — пошел бы в атаку. С таким весом и рогами, он бы доставил много проблем горе-охотникам.

— И что теперь? — с плохим предчувствием спросил я.

— Его нужно освежевать и отнести домой, так что можешь уже приступать, — невинным голоском, будто невзначай бросила Тири и уселась возле туши на землю.

— Я, что ли, свежевать его буду?

— Ну не я же, такая маленькая и хрупкая. И вообще — не женское это дело, — теперь она уже почти прилегла, опираясь сзади на локти и лукаво поглядывая мне в глаза.

— А охота, значит, женское? — пробурчал я, снимая рубаху и доставая нож. Если честно, мне бы и в голову не пришло озадачивать Тири свежеванием лося, но побурчать ведь мне можно? Тири улыбнулась и закатила глаза, будто слышала все мои мысли.

Слава Богу, в этот раз со мной была опытная охотница. Теперь я понял, зачем Тири заставляла меня таскать бухту прочной верёвки. Я обвязал лосю задние ноги, забросил другой конец верёвки на толстую ветку и подвесил тушу. В общем, грязный опыт Тима и Рыжего мне повторять не придётся.

— Слушай, принцесса, когда ты нас нашла, ну… там… возле пещеры — ты ведь на гельена охотилась? — чтобы отвлечься от грязной работы, спросил я. Живот лосю я уже успел вспороть, его внутренности вывалились на землю, а мои руки по локоть измазались кровью. Тири веселилась все больше, глядя как я каждые несколько минут мою руки в ручье.

— Да, хи-хи, он перенёсшего вас грома испугался и убежал.

— А если бы не убежал? Как бы тогда ты его тащила домой?

— Пришлось бы волокуши связывать. Я бы его освежевала, и лишнее, конечно, оставила, но всё равно пришлось бы несладко. Зато Арси точно меня больше не дразнил бы и лопнул от зависти.

— И сколько несчастных гельенов на счету великой охотницы?

Тири вдруг засмущалась и отвернулась. Её щеки запылали огнём:

— Ни одного. Я раньше могла добыть только кролика или крупную птицу.

— И чего расстроилась? Посмотри сейчас на свою добычу.

— Это твоя добыча, а не моя. Я никудышная охотница.

— Ты что такое говоришь? Если бы не ты, со своей засадой, то не видать бы нам салиха, как своих ушей. И вообще — давай скажем всем, что это ты его застрелила. Тогда Арси точно тебя не будет дразнить.

— Арси давно меня не дразнит, и ты знаешь почему, — хихикнула Тири.

— Но от зависти он ведь ещё не лопнул? — хмыкнул я в ответ.

— Но ведь это неправда.

— И кто же посмеет упрекнуть торрека во лжи? Да и никто не виноват, что винтовка была у меня. Ты бы точно не промахнулась, так что это почти правда.

Тири задумалась, затем звонко рассмеялась, вскочила на ноги и повисла на моей шее:

— Спасибо, теперь все точно обзавидуются, — в этот миг её губы оказались так близко, что Тири осеклась. Мы поймали друг друга взглядом и после секундной заминки всё же застыли в горячем поцелуе. Затем я подхватил Тири на руки и закружил её над поляной. Красавица залилась звонким смехом, подняла руки к небесам, пытаясь обнять сразу весь мир.

К сожалению, долго дурачиться было нельзя. Тири боялась, что лось застынет, потому снова запрягла меня на разделку. Хорошо, что к тому мгновению кровь уже стекла, да и шкура была почти содрана. Готовую тушу я разрезал на несколько больших кусков, проткнул их ножом и продел в дыры верёвку, скрепляя куски мяса как бублики на ярмарке. Тири связала волокуши из больших веток. Потом мы вместе обернули мясо содранной шкурой, и закрепили мохнатый мешок и рогатую голову на волокушах. Теперь можно было выдвигаться домой.

Дорога вышла быстрой и весёлой. Тири выбирала самые широкие тропы, а я без труда тащил добычу одной рукой. Второй я удерживал красавицу за руку. Уже на подходе к посёлку я вдруг остановился и тяжело задышал. Голова слегка закружилась, взгляд стал острее и глубже. В висках зашумела кровь, а по груди прокатилась волна жара. На меня нахлынуло какое-то новое чувство: смесь тревоги и возбуждения. Я вдруг отчётливо понял, что впереди ждёт опасность и идти дальше нельзя. Пока Тири осматривала меня взволнованным взглядом, я стал прислушиваться и тут же расслышал кашель автоматной очереди. Тири подпрыгнула от внезапного грома, лес зашумел, а в небо взмыли тучи мелких пичуг.

Я окинул взглядом округу, и решение пришло в тот же миг:

— На то дерево сможешь залезть? — указал я на высокую чисху с густой, непроницаемой листвой.

— Да, но…

— Залезь на верхушку и хорошенько спрячься в кроне. Жди меня там, я разведаю и вернусь за тобой.

Тири кивнула и быстро полезла на дерево. Я дождался пока она устроится на большой ветке и рванул к посёлку. Пройти оставалось немного, и пары минут не прошло, а я уже перемахнул частокол и оказался на площади. Картина мне открылась не из приятных: пустырь усеяли тела. Больше десятка трупов принадлежали незнакомым грязным мужикам в кожаных доспехах, обшитых редкими стальными пластинками. Эти все полегли от огнестрела, кровь из пробитых грудей и животов ещё сочилась и растекалась вокруг грязной лужей.

Среди них белели несколько тел общинников. Смутно знакомый парень уставился в небо стеклянными глазами. Его грудь была разрублена от шеи и почти до живота. Приглядевшись как следует, я вздрогнул и едва не споткнулся. Это был Арси. Там же было тело пожилой женщины, если я правильно помню, то была мать убитого парнишки. Она лежала лицом вниз на его животе и прикрывала сына застывшей рукой. В спине несчастной торчал длинный кинжал.

Трупы незнакомцев осматривал Борис. На его плече висел автомат, из дула которого ещё валил сизый дымок. Все курсанты разошлись вдоль частокола и следили за округой, хотя меня они даже не заметили. Остальные общинники опасливо выглядывали из окон и дверных проёмов своих домов. Обороняться эти люди даже не думали.

— Что происходит? Кто стрелял и что это за люди? — подбежал я к Борису.

— А, охотник вернулся. Эти на нас напали, — указал он рукой на тела незнакомцев. — Я вроде всех положил, но кто его знает, сколько их ещё может быть в лесу?

«Вот идиот! Я же Тири оставил на дереве… вдруг там…» — пронзила мой мозг страшная мысль.

— Старый, Медведь и Калаш — за мной. Остальные здесь. Разбирайтесь по ситуации, Борис старший, — выкрикнул я и бросился обратно.

Слава Богу, Тири так и ждала меня на месте. Мы подождали, пока девушка спустится. Затем я подхватил её на руки, и мы со всех ног рванули обратно в деревню.

— А где мой отец? — нервно спросила Тири, глядя на трупы. Её голос дрогнул, а глаза заблестели.

— Он пошёл к хлеборобам… на поле… а потом… с… с той стороны прискакали эти разбойники и… и… — Прохныкала испуганная Пета.

Тири уже готова была сорваться с места, но я её остановил, схватив девушку за руку:

— Останься в посёлке, — глядя ей в глаза, серьёзно проговорил я. — Возможно, есть раненные. Вскипятите воду, приготовьте настои и все лекарства, какие только найдёте.

Тири кивнула, подхватила Пету под руку и побежала домой. Просто оставить её в посёлке я побоялся, могла обидеться или ослушаться, а так осталась при деле. Логика железная, попробуй оспорить.

— Мы идём к полю, — кивнул я своей части отряда. — С нами пойдут ещё Кос и Шева. Остальные на охране, глядите в оба…

— Я тоже пойду, — перебил меня Борис. — Для охраны ума много не надо, а там могут возникнуть проблемы.

— Хорошо, — кивнул я. Несмотря на мою неприязнь, пренебрегать опытом Бориса я не рискнул. Мы уже готовы были выскочить за ворота, но отряд остановил Тим:

— Подождите, мне нужно с вами, — взволнованно пыхтел парень, дрожащими руками прижимая к груди автомат.

— Тим, сейчас не время для… — Попытался я оставить его в посёлке, но слушать меня Тим не стал.

— Я иду к полю — хоть с вами, хоть без вас! — прорычал он в ответ.

Выяснять что за муха его укусила было некогда, потому я молча развернулся и побежал по тропе. Следом потянулись ребята и Борис. К полю мы добрались быстро. Под огороды общинники распахали большую поляну в километре от селения. Вокруг неё густой стеной стояли заросли кохи — высокий кустарник с зелёной листвой, похожей на листики вишни. Под одним из кустов мы с Борисом и устроились. Ребята прилегли рядом, растянувшись на несколько метров.

Выглянув из укрытия, я обомлел и едва не вскрикнул от ужаса. Живых общинников на поле почти не осталось. Мужчин, так уж точно. Их тела висели на раскидистых ветвях большой куи на удавках, затянутых на шеях. Среди них покачивалось на лёгком ветру и тело Жореса. Его белая рубаха была вся измазана подсохшей кровью, голова опущена набок, а выпученные глаза равнодушно смотрели в пустоту.

Я отвернулся и тяжело задышал, кулаки сами сжались до хруста в костяшках, а глаза потяжелели под навернувшимися слезами. Жорес мне нравился, он был очень хорошим человеком и не заслуживал такой смерти. Её никто из этих добрых людей не заслуживал.

«Господи!.. что же я скажу Тири?.. что же я ей скажу?..» — пронеслось в голове.

Спустя несколько секунд я снова оглядел поляну. Новое зрелище меня ужаснуло не меньше. Впереди паслись несколько десятков оседланных лошадей, а за ними… по краям поляны бородатые животные, похожие на мертвецов, что остались в посёлке, насиловали выживших женщин. Несчастные голосили, рыдали, пытались сопротивляться, но сил женщинам не хватало.

Тогда я взбесился, подскочил в полный рост и уже готов был рвануть из кустов, чтобы разорвать тех подонков голыми руками, но меня осадил Борис. Он схватил меня за плечо и вытолкнул назад — за зелёную стену. Ребята уже были там.

— Ты что творишь, совсем охренел? — прорычал мне в лицо наёмник. — Нам нужно работать тихо и слаженно, куда ты рванул?

— Да ты видел, чем они заняты?.. — Попытался я его образумить, но слушать меня Борис не собирался:

— И что ты сделаешь? Они уже начали. Соберись, лишняя минута ничего не изменит.

— Но… — Задохнулся я в возмущении, но Борис схватил меня за грудки и резко встряхнул, да так, что я едва устоял.

— Андрей, да отбрось ты, наконец, эти сопли и подумай головой. Ты ведь неглупый парень. Хорошенько подумай, что если в суматохе кто-то сбежит? Сколько ещё этих мразей придут потом за нашими головами?

— И что ты предлагаешь? — прошипел я в ответ, сдерживая гнев из последних сил.

— Сначала окружаем, потом истребляем. Быстро, чётко, синхронно. Никто не должен уйти, слышите, никто. Оставим двух языков, тех, что следят за лошадьми, остальных в расход.

— Хорошо, тогда не будем терять время, — проговорил я и снова повернулся к кустам.

— Вот и чудненько, — протянул Борис и отошёл на несколько шагов. Дальше он уйти не успел, потому что Старый заметил неладное:

— А где Тим? — проговорил он, недоумённо разводя руками.

— Ну… грёбанные сопляки, мать вашу, — яростно вскрикнул Борис, выглядывая из кустов. — Весь план коту под хвост. Чего застыли, бегом, бегом, бегом! — взревел наёмник, врываясь на поляну. Вслед за ним поспешили и мы, но сделать ничего не успели.

Тим стоял в самом центре поляны. Его окружили пятеро разбойников и медленно приближались, оголив мечи и прикрываясь щитами. Я вскинул автомат, думал дать длинную очередь, но нажать на спусковой крючок не успел. Спустя мгновение целиться мне было уже не в кого. Тим исчез. Просто растворился в воздухе, а его противники остались лежать на сырой земле. Некоторые ещё подрагивали в судорогах и предсмертных припадках, но встать не пытался никто.

Я остановился, попробовал снова оглядеться. Теперь Тим уже был на левом краю поляны. Он стянул двоих разбойников с пожилой женщины, поднял их над собой и размозжил их головы друг об друга. Тела ещё не успели коснуться земли, даже капелька хлынувшей крови не успела запачкать обезумевшего Тима, как он снова исчез. Размытый образ промелькнул перед глазами, лицо обдало лёгким ветерком, что принёс с собой кисловатый запах смерти.

Тим возник с другой стороны, его руки были по локоть в крови, а лицо превратилось в злобную маску. Он уже готов был разделаться с последней парой разбойников, но его остановил оклик Бориса:

— Саш, постой. Эти двое нужны нам живыми. Мы их допросим, а потом ты поступишь с этими ублюдками так, как они заслужили. Только не убивай их пока.

Тим застыл, вжимая два обмякших, бесчувственных тела в широкий ствол большого млиса. Его руки дрожали, но всё же не выпускали жертв из тисков.

— Тим, не нужно. Мы должны знать кто они такие, и сколько ещё их может быть в округе. — Поддержал я Бориса.

Он ещё несколько мгновений стоял неподвижно. Потом уронил пленников на землю. Оглядел свои руки, измазанные чужой кровью, пошатнулся и упал на спину. Тело его задрожало, а по поляне пролетел отчаянный крик, что перешёл в громкие вопли. Я хотел подойти к Тиму, узнать, что с ним творится, но меня остановил Калаш:

— Пускай побудет пока один, — положив руку мне на плечо, грустно протянул парень.

— Почему?

— Там… под деревом… девчонка его лежит… мёртвая.

— У него здесь была девушка?

— Почти… он за ней ухаживал, и она тоже, вроде, не против… была… но мы так быстро язык не освоили, сам понимаешь, — оглянулся Дед.

— Ник, он что, такой же как ты? Как Тим их всех перебил? — спросил Медведь.

— Я видел не больше тебя, — ответил я, пристально глядя на Тима. Он рыдал ещё минут пять. Потом встал, вытер слёзы, и пошёл на другой край поляны. Там, под большим деревом лежала Ульма — верная подружка Тири. Тим взял её бездыханное тело на руки и с каменным лицом прошёл мимо нас.

Его глаза изменились. В них бесновалось рубиновое пламя, зрачки ярко сияли, завораживая и пугая одновременно. Видно, я теперь такой не один…

Глава 11

Кувшин быстро опустел и пришлось идти в кладовую за следующим. Вино было приятным на вкус, да и крепким, но этого было мало. Чтобы избавиться от металлического привкуса и хоть немного захмелеть, Тиму требовалось что-то покрепче, но серьёзного алкоголя у общинников не нашлось.

А ведь так хотелось забыться. Утопить горе в хмельном бокале, чтобы закрыть глаза, рухнуть на пол и больше никогда не вставать. Ведь без этой милой улыбки и прекрасных, чувственных глаз, Тиму больше незачем жить. Незачем просыпаться и коптить небо никчёмными вздохами. Этот день раскалённым клеймом отпечатался на его душе, разрушая все мечты и грёзы о счастье.

Скупая слеза скатилась по щеке, когда Тим снова вспомнил Ульму. Подавив первый приступ, он вытер мокрые глаза, и тут же налил себе снова. Не пошло. Колючий комок застрял в горле, не пустил хмель в желудок.

Запоздалые чувства нахлынули грузной волной и Тим отрывисто зарыдал. Его руки ослабли, а кружка упала на пол, разбрызгивая вино под столом. Громкие стоны разлетелись по дому, ударялись о стены и вылетали в окно. Тиму было плевать, что услышат, плевать как он выглядит. Горечь утраты испепелила окровавленное сердце и развеяла по ветру.

Тим никогда не мог похвалиться железной волей и крутым нравом. Новый мир показался ему неприветливым и жестоким местом. Кровь на руках и разлука с родными только подливали масла в огонь и скопившиеся тревоги быстро переросли в жуткую депрессию. Однако сломиться окончательно судьба ему не позволила, сведя его с самой прекрасной девушкой на всём белом свете.

Это случилось внезапно. Тим сидел на лавке у гостевого дома. Тот день был особым: солнце одарило землю нежным теплом, лёгкий ветерок гладил щёки, а ароматы девственного леса будто пробудили пришельца от долгого кошмарного сна. Прошлые дни были все серые и угрюмые, но этот запомнился Тиму лёгкой негой и яркими красками. Сердце его вдруг заколотилось, щёки покрыл спелый румянец, а взгляд прикипел к колодцу. Там стояла прекрасная брюнетка с длинными ухоженными волосами, чувственными губами и ясными, точно горсть изумрудов, глазами. На стройном теле поблёскивало белое платье, расшитое разноцветным узором. Красавица невзначай одарила Тима кокетливой улыбкой, и он понял, что пропал.

Девицу звали Ульма. Тим помог ей отнести домой тяжёлые вёдра с водой. У парня внутри тогда что-то щёлкнуло, надломилось. Ульма стала его отдушиной, помогла побороть все тревоги, пересилить свою слабость и двигаться дальше. Спустя седмицу они уже могли сносно общаться, а через месяц Тим уже говорил на керрийском почти без акцента. Почти как Андрей.

Тим хотел поговорить с названным торреком, сравнить их симптомы, но Ник от него отмахнулся. Момент выдался не подходящим: Андрей спешил к своей Тири и остановить его в это мгновение не смог бы даже ураган. Потом он стал пропадать на охоте и разговор по душам так и не состоялся.

Сегодня ничего не предвещало беды. Ульма собралась отнести обед хлеборобам. На самом деле была очередь Тири, но её ухажёра здесь считали посланником Богов, и он нагло пользовался своим статусом, оградив девчонку от всех возможных забот, чтобы проводить с ней всё время. Тим хотел пойти в лес вместе с Ульмой, но она отказалась от компании, потому что проводить её собирался старейшина Жорес. Ульма не хотела лишней огласки для их с Тимом отношений, ведь это мог быть страшный удар по её репутации.

Потом он рубил лес, таскал брёвна, снова натерпелся от выходок Циркуля… Перед атакой Тим только и успел зайти в дом. Он подошёл к столу, хотел набрать в кружку воды из ведра, но в избу ворвался запыхавшийся Борис и едва не сбил парня с ног. Наёмник схватил автомат, наорал на изумлённого курсанта и выбежал на улицу. Тим выскочил следом, но понять ничего не успел.

На площади ютились люди. Около десятка грязных верзил сгрудились над юным пареньком, который лежал на земле и истекал кровью. На коленях перед его телом рыдала женщина. Один из незнакомцев размашисто взмахнул рукой и глубоко всадил кинжал в спину несчастной.

Борис вскинул автомат и двумя очередями расстрелял всех разбойников. Тим никогда ещё не видел такой меткой стрельбы. Сам бы он и парой магазинов вряд ли управился. На шум выстрелов сбежались ребята. Борис заставил всех надеть броню, вооружиться и разделиться по частоколу. Отдалённая тревога всё то время блуждала у Тима в душе, но понять, что же его так грызёт парень не мог. И только когда Андрей ворвался в посёлок с Тири на руках, Тим сообразил, что и Ульма может быть в опасности.

На пути к полю он неистово молился, просил небеса о помощи, но его не услышали. Подмога подоспела в тот миг, когда Ульма страдала больше всего. Её повалили на спину, заломили руки, а белое платье изорвали на лоскуты. Окровавленное лицо занемело, равнодушные глаза больше не молили о пощаде, но дух её ещё не сломился. Над девицей нависло грязное бородатое животное, как две капли воды похожее на разбойников, убитых в деревне. Насильник замахнулся огромным кулаком и изо всех сил ударил жертву по голове. Ульма вздрогнула и затихла.

От этого зрелища Тим обезумел. Что было дальше он помнил частично. Воздух вдруг загустел, придавил парня будто толща воды, поднялось давление, зашумело в висках. В два затяжных прыжка он перемахнул поляну и врезался в разбойника. Удар по силе выдался страшным. Полуголый насильник отлетел на несколько метров и наткнулся грудью на сук засохшего млиса. Несколько мгновений он трепыхался и истекал кровью, но скоро обмяк и затих.

Тим склонился над Ульмой, но она уже не дышала. Пробитый висок кровоточил, лобная кость оголилась, изуродовав такое прекрасное лицо, а волосы слиплись, измазанные красной жижей.

Тим взревел. Он должен был прийти раньше, мог спасти её, но не спас… Ему казалось, что прошла целая вечность, но настал миг, когда обезумевший пришелец очнулся, слёзы высохли и он захотел крови. Дальше всё было будто в тумане. Лица разбойников мелькали перед глазами, закружили кровавые хороводы, до ушей долетали хриплые вопли. Тим бил, рвал, крушил… убивал. Никто в целом мире не способен был остановить тот порыв. Только он сам.

Пришёл в себя Тим от окликов курсантов. Несколько мгновений он стоял и стеклянными глазами оглядывал свои руки: ладони окрасились кровью, она стекала на землю, собиралась крупными каплями и вымазывала траву, мерзко чавкало между пальцев. Ребята ему что-то кричали, но Тим не понимал тогда слов, не знал где он и что происходит. И лишь когда в голове снова всплыли образы изувеченной Ульмы, Тим всё вспомнил и зарыдал. В этот миг его мозг пронзили тысячи спазмов, а голова едва не раскололась на несколько частей. Тим задёргался в припадке и отключился, а когда очнулся мир для него изменился навеки.

Лес преобразился новыми красками. Цвета стали глубже, насыщеннее, палитры задвигались, ожили. Тим видел всё, а слышал, наверное, ещё больше. Чуткий нюх уловил мириады оттенков лесных ароматов, а тело слушалось, как никогда прежде.

Но Тим не обратил внимания на метаморфозы. Он принёс тело Ульмы в посёлок и вернул родным, а сам заперся в гостевом доме и обложился вином. Но забыться в пьяном угаре не вышло. Казалось, что вместо крепкой браги парню подсунули кислый компот. Он опрокинул целых три кувшина, но ничего не почувствовал. Только боль.

Входная дверь скрипнула, отворилась. На пороге стояли ребята: все, кроме Циркуля. Ни слова не говоря, курсанты прошли в дом, каждый подошёл к Тиму и похлопал его по плечу. Кто-то сел рядом за стол, кто-то всё так же стоял за спиной. Крас взял кувшин и налил ребятам вина. Не чокаясь, они выпили. Потом снова… ещё. Тиму стало чуть легче. Возможность разделить горе с друзьями дорого стоит.

— Сань… ты… мы тут… в общем… прими наши искренние соболезнования, — проговорил за всех Ник.

Тим не нашёл слов для ответа. Глаза его снова подвели, веки потяжелели, лицо искривилось. Бороться со слабостью он был не в силах и по комнате вновь разлетелись гортанные стоны. Успокоить его никто не пытался. Ребята молча сидели рядом, но большего Тиму было и не нужно.

Спустя какое-то время Тим сумел справиться с чувствами, вытер глаза, взял в руки кувшин и уже хотел налить ещё вина, но Крас забрал его кружку. Тим готов был возмутиться, но Крас его опередил:

— Вино слабое слишком. Выпей вот это. — Сказал он, наливая в кружку густой зелёной бурды с отвратительным запахом. Тим спорить не стал и осушил посудину в два глотка. На вкус оно оказалось ещё хуже, чем пахло, но Тиму было плевать, он бы выпил и яд.

Крас не соврал — эта гадость была куда крепче вина. Через пару мгновений голова слегка закружилась, веки потяжелели, а по телу прошла волна немой слабости. Ещё через минуту Тим уже спал за столом. Ребята его раздели и перенесли на шкуры под стеной. Сновидения к нему в тот день так и не пришли.

Я сидел у двери и прислушивался. Увидев тело отца, Тири долго рыдала, а потом заперлась в доме. Я боялся, что в таком состоянии она может натворить глупостей, потому уже час караулил её на пороге, готовый в любую секунду вынести дверь.

Внутри послышался треск, что-то массивное упало на пол и покатилось. Долго не думая, я вломился в дом. Тири стояла у стола, её тело дрожало, а ладони закрывали лицо. Я не нашёл тогда слов, молча подошёл и прижал Тири к груди. Долго мы так стояли. Когда она перестала всхлипывать и подрагивать, я подхватил девушку на руки и отнёс на кровать. Тири сильно измоталась, извела себя горем, ей просто необходимо было поспать.

Пришёл я не с пустыми руками. Как только голова Тири коснулась подушки, я заставил её приподняться и выпить настой. Это было что-то вроде снотворного. Лекарство приготовила Пета. Такой же бурдой Крас недавно сморил Тима, и он заснул богатырским сном. Я взял красавицу за руку. Свободной ладонью вытер ей щёки. Тири так и уснула, так и не выпустила мою руку.

— Она спит? — прошептала Пета, стоя за моей спиной.

— Да. Ты побудешь с ней? Мне нужно разбираться с делами.

— Да, конечно. Не волнуйся, до утра она теперь точно не проснётся. — Уже смелее проговорила Пета.

— Если что, пришли кого-нибудь за мной, — прошептал я, аккуратно освобождая ладонь и вставая с кровати. Пета только кивнула и села на моё место.

Выйдя из дома Тири, я поспешил к пустырю. Я ничего не смыслил в местных погребальных обычаях, потому все заботы легли на плечи Нуура. Ребята уже успели перетащить все брёвна, которые мы нарубили для стройки, за частокол, и сложили их пирамидой. В щели затолкали соломы и хвороста, а брёвна пропитали маслом. Завтра одиннадцать мертвецов уложат на вершине конструкции и огонь пожрёт их тела, высвобождая души для путешествия в другой мир.

Пока я пытался утешить Тири, Борис допрашивал пленных. До сегодня я даже не знал, что он успел прилично освоить керрийский язык, хотя фальшивил он страшно и акцент выдавал его с потрохами. Но для пары месяцев результат впечатляющий. Хотя Борис удивляет меня уже не впервые, так что…

Пленников сковали в сарае, рядом со свиньями. Животину загоняли только на ночь, а днем навоз успевали вычистить и вывезти к огородам, собирая компостные кучи для удобрений. Потому хлев выглядел довольно чистым. Но разило здесь жутко, и вовсе не от свиней. От разбойников за милю несло кислой мочой и застарелым потом. Борис и Крас то и дело менялись у двери, чтобы глотнуть хоть немного свежего воздуха.

— Как она? — участливо спросил Крас, когда я зашёл в сарай.

— Спит. Пета дежурит у её кровати.

— Слушай… я могу чем-то помочь?

Я внимательно оглядел лицо Краса. От нашего соперничества не осталось и тени, только сожаление и искреннее участие читались в его глазах.

— Я не знаю… чем тут поможешь?

— Да уж, такого и врагу не пожелаешь, — грустно протянул Крас. — Только время может заживить такую рану.

— Говорят? — кивнул я на пленников. Выжившие разбойники сидели под стеной, их руки связали над головами. Доспехи и походные платья с них сняли, оставив ублюдкам только исподнее. Выглядели они мерзко: сальные волосы слиплись, свисали до плеч непослушными змеями; длинные бороды походили на кустарные метёлки, никогда не видавшие гребня; грязные тела усеяли прыщи и нарывы, серая шкура пестрила шрамами и синяками, хотя вполне могло быть, что это всего лишь присохшие комья грязи.

— Да, только я ничего не понимаю. Лучше с Борисом поговори, он неплохо тут развернулся.

Борис сидел на скамейке перед пленниками, меня он пока ещё не заметил. Я не стал терять время, подошёл к наёмнику:

— Ну, что скажешь? Что-нибудь выпытал?

— Да, есть кое-что. Как узнали, кто их пленил, так запели веселей соловьёв. — Хмыкнул наёмник.

— Ты и этим, что ли, про торрека вдул в уши?

— Ну да, — невинно проговорил Борис, закатывая глаза. — Зато теперь мы всё знаем.

— Ну не томи, что разузнал? — не терпелось мне, да и ароматы, и правда, с ума сводили.

— Давай не здесь, а то глаза режет. Да и повторять для остальных по сто раз не хочется, так что пойдём домой, там я всё расскажу.

Я был не против. Мы втроём тут же вышли на улицу. Сторожить пленников остались двое крепких общинников. Мужчины устроились у двери, один вооружился деревянными вилами, а второй держал в руках серп. На всякий случай я строго-настрого запретил стражникам заходить в сарай, не то мало ли: вера верой, но слишком многие селяне потеряли сегодня родных. Могли не устоять перед соблазном.

Ребята уже ждали нас у порога гостевого дома. Сейчас они не шумели, тихо, почти шёпотом, переговаривались между собой. Когда мы поравнялись, все вместе молча прошли в избу. Борис подошел к столу, подхватил недопитый кувшин Тима и налил себе вина в глиняную кружку.

— Ну что там? — не терпелось Емеле.

— Да тут двумя словами не обойдёшься. Армии у наших ворот пока нет, но… — Борис опрокинул кружку и осушил её тремя затяжными глотками. — Но всё же дела наши плохи, — продолжал он, наливая себе ещё. — На деревню напал отряд разведчиков из какой-то «Угрюмой» крепости.

— Угрюмой? — подключился Медведь.

— Так она называется.

— А где эта крепость находится? — протянул Кос.

— В трёх днях пути на восток, если ехать верхом и по тракту. Ну… по дороге, в смысле.

— Зачем в лесу крепость? Тут же нет никого? — удивился Калаш.

— Её построили очень давно, чтобы отбивать набеги кочевников. На юге, за лесом начинается бескрайняя степь. Когда-то бесчисленные орды каждые несколько лет проходили через Крильис и терроризировали северян. Вот крепость здесь и стоит, чтобы издалека встречать дикарей. Набегов не было уже сотню лет, но гарнизон крепости поддерживают по традиции.

— Интересные у них традиции, — нахмурился Крас. — Какого чёрта эти ублюдки по лесу шастают и мирных людей убивают?

— Ну… разведка всегда нужна. А ещё дикари снова проснулись. На Керрию ожидается крупный набег, вот их и караулят. В общем, скоро здесь станет жарко, даже очень. Мы стоим на пути у орды и лучше бы нам не дожидаться её прихода. А общинники наши вне закона, то есть, и не люди, как бы… Хотя вряд ли есть разница. Посмотри вокруг, в какой заднице мы очутились. Цивилизованным обществом здесь и не пахнет. Даже в нашем продвинутом мире солдаты, порой, когда никто не видит, от разбойников мало чем отличаются, а здесь и подавно. Или ты ждал благородных рыцарей с сияющими нимбами над головами?..

— Разведчики, говоришь? Кхм… и как скоро их хватятся? — задумчиво протянул Медведь.

— Ну вот, хоть кто-то по делу говорит, — хмыкнул Борис, и поставил пустую кружку обратно на стол. — Вернуться они должны через две седмицы. Так что пока можно расслабиться. А потом?.. у нас будут новые гости. — Растянул он губы в неприятной, самодовольной улыбке.

— И что, пусть приходят. У нас столько оружия, что на целую армию хватит. — Вскинулся Рыжий.

— Так может мы тогда сразу всему миру войну объявим? — парировал Старый.

— Борис, а как разбойники поняли, что эти люди вероотступники? Их что-то выделяет? — проговорил Шева.

— Ага, место, которое они выбрали для жизни. Возле Крильиса жить невозможно, даже за пределами леса на несколько недель пути тянутся пустоши, а тут целый посёлок. Да и неважно это. Тебе в казарме женской ласки хотелось?.. так у вас был город под боком: каникулы, увольнения, праздники — гуляй, не хочу. А у этих что есть? Суровая крепость и жутковатый лес с монстрами. Я уверен, что они бы набросились на любых поселенцев. Как я уже говорил — в суровое время царят суровые нравы.

— А что мы будем с пленными делать? — тихо проговорил Крас.

В доме повисла напряжённая пауза. Ребята нервно поглядывали друг на друга, пока слово не взял Циркуль:

— И что тут думать? Еды общинникам и так не хватает, а отпускать их нельзя, так что всё очевидно.

— Ты охренел? Может тогда сам исполнишь? — прошипел я. — На словах-то ты герой, а на деле…

— Тряпки! — прорычал Циркуль. — Другого я от вас и не ждал. Если придётся, то сделаю.

— Ха-ха-ха! — взорвался хохотом Борис. — Я не могу… ха-ха!.. ну вы даёте, душегубы малолетние. Зачем их убивать? Пленники могут быть ещё очень полезными. Это наши заложники, которые, к тому же, могут знатно расширить наш кругозор. Мы ведь так и не знаем, толком, что там за лесом творится?

Борис пододвинул к себе скрипучий табурет и присел:

— Это, кстати, ещё не все новости, — продолжил наёмник, окидывая нас ехидным взглядом. — Где-то в округе бродит ещё один такой же отряд. Пленники говорят, что пересекались со второй группой несколько дней назад, у небольшого озера. Те пошли потом дальше на запад.

— Твою мать! — вскрикнул я, лучше всех знакомый с округой. — Думаешь, там…

— Даже не сомневаюсь. Мимо второго посёлка они пройти никак не могли, так что нам нужно реагировать, и очень быстро.

— Как реагировать? — протянул Рыжий.

— Руслан, соберись. У нас нет на это времени. — Фыркнул Борис.

— Кто пойдёт? Ребят, в этот раз без меня, я не могу оставить Тири одну. — Виновато проговорил я.

— Да это понятно, и сами справимся, — ответил Дед, хлопая меня по плечу.

— Я в деле, — подхватил Шева.

— И я…

— Я тоже…

Словом, идти на перехват второй банды разведчиков вызвались все, так что делил Борис наш отряд наугад. Только Рыжего он оставил осознанно, Руслан сильно обиделся, но Борису было плевать, он на него даже не взглянул. В компанию к наёмнику попали Шева, Крас, Кос, Старый и Емеля. Остальные остались охранять посёлок. Когда с этим определились, Борис продолжил:

— Ладно, собирайтесь пока. Экипировка максимальная, и еды прихватите: кто знает, сколько нам по лесу за теми бородачами гоняться придётся. Найдите ещё толкового проводника: из молодых, чтобы умел бегать быстро и долго, не то не угонится за нами. Занимайтесь, в общем, а мне нужно подумать.

С этими словами наёмник вышел из дома. Я проводил его взглядом. Что-то не нравилось мне в этом плане, но что именно, я тогда так и не понял. Так я простоял ещё несколько мгновений, а затем встрепенулся и выскочил на улицу вслед за Борисом. Все лишние мысли тут же выветрились из головы. Мне срочно нужно было бежать к Тири, не то вдруг она скоро проснётся, а меня рядом нет.

Глава 12

Было очень темно. Борис укрылся в кроне гигантского млиса и просматривал округу через аппарат ночного видения. Частокол вокруг второго посёлка был низким, потому всё, что творилось за ним Борис видел, как на ладони. Общинников здесь не было: ни живых, ни мертвецов. Видно, этим повезло куда больше, чем соседям, успели заметить незваных гостей и скрылись в лесу. По крайней мере, Борис на это очень надеялся. Нет, бездушному наёмнику, конечно, плевать было на судьбы добрых и слабых поселенцев, но для воплощения его замыслов нужны были люди. И чем больше — тем лучше.

Вторая деревня была точной копией поселения, что приютило пришельцев. Те же деревянные избы, укрытые соломенными крышами, та же круговая планировка и вообще, не зная, Борис мог бы и не догадаться, что проводник его привёл не домой. На пустыре горел большой костёр. Вокруг него расселись два десятка воинов. Вели себя разбойники очень беспечно. Сначала Борис осторожничал, ждал подвоха и скрытых секретов, но эти олухи даже часовых не поставили. Разбойники несколько часов упивались трофейным вином и объедались дармовыми закусками. На весь лес разносился грохочущий смех и пьяные песни. Некоторые пытались даже плясать, но земля, видно, уже сильно вращалась, потому танцоры быстро вернулись к костру.

— Мы можем их взять, приём, — голосом Краса прошипела в ухе гарнитура от рации.

Двое разбойников вдруг подскочили на ноги, начали неразборчиво что-то кричать и толкаться. Дело верно шло к драке.

— Нет, ждите указаний, — тихо ответил он в микрофон. Ребяткам не терпелось показать себя в деле, но Борис предпочитал не рисковать. По большому счёту, его позиция была идеальной. Наёмник легко мог перестрелять разведчиков из винтовки, и никто бы даже не вскрикнул. На том бы история и закончилась. Когда Борис пересказывал слова пленников для курсантов, он сильно лукавил. Люди в Крильисе исчезали регулярно, и пропажа двух групп разведчиков, пусть и таких больших, никого бы не удивила. Искать их не стали бы точно. Но тихое решение проблемы не совпадало с планами наёмника. Не в этот раз. Уж больно привлекательным кусочком выглядела заброшенная крепость на Богом забытой земле. Слишком привлекательным.

Задиры, тем временем, перешли от ругани к делу, вцепились друг другу в платья и стали бороться, потом одновременно оступились и покатились по пустырю, валяя друг друга в пыли. Остальные разбойники подскочили на ноги, запрыгали у костра и захлопали в ладоши, подбадривая драчунов.

И это воины? Как-то иначе Борис представлял себе суровых средневековых бойцов. Чудный мир удивлял наёмника всё сильнее. Одни и пальцем не пошевелили, чтобы защитить своих жён и детей, а другие вот-вот сгинут по глупости.

Запала задир хватило ненадолго. Они ещё несколько минут кувыркались, а потом, как ни в чём не бывало, уселись обратно к костру. Веселье закончилось, их друзья уже откровенно клевали носами, а некоторые и вовсе улеглись на сырую землю и пугали зверьё оглушительным храпом.

«Пора», — подумал Борис и начал тихо спускаться с дерева. Внизу его ждали Старый и юный проводник, чьё имя наёмник не потрудился узнать.

— Заходим, только тихо, приём, — проговорил в рацию Борис так, чтобы Дед и парнишка его тоже услышали.

— Первый принял.

— Второй принял, — прошипела в ответ гарнитура.

Проводника Борис оставил у ворот. «Стой здесь, и следи, чтобы к нам никто не подкрался», — проговорил наёмник, вручая парню свой нож. Тот принял оружие дрожащей рукой, но в обморок не упал. Уже хорошо.

Продвигаясь под прикрытием домов, Борис заметил, как две бесшумные тени проскользнули за частокол с южной стороны посёлка, а спустя несколько мгновений ещё два силуэта так же бесшумно перемахнули забор с севера. Курсанты были внутри, можно начинать.

Борис сорвал чеку со свето-шумовой гранаты и, не глядя, бросил её в разбойников. Граната попала в костёр. Грохот взрыва разбудил весь лес. Снаружи завыло зверьё, зазвенели пичуги. Яркая вспышка на мгновенье осветила посёлок. Костёр размело. Тлеющие головешки попали на плащи пары разведчиков, подожгли платья беднягам. Те завыли, будто сирена, начали безумно перекатываться со спины на живот и обратно, силясь потушить жгучее пламя. Остальные бестолково размахивали руками. Кто встал, кто вжался в землю всем телом. Площадь покрыл сизый туман, воздух пропах серой и копотью.

Ребята не зевали. Как только прогремело, тут же набросились на оглушённых бандитов. Кого приласкали прикладом, кого кулаками… спустя несколько секунд положили всех, так сказать: «мордой в пол». Потом связали пленников прочной верёвкой. Троих подготовили для допроса, поставив их на колени перед Борисом.

Наёмник выжидал несколько минут, пока у пленников пройдёт шум в ушах. Первый выглядел скверно. Его глаза потупились в землю. Грязные волосы слиплись, упали на спину. Борис склонил голову, присмотрелся, и тут же поморщился. Два чёрных ручейка вытекали из ушей бедолаги. Кровь подсыхала, вот-вот должна была покрыться коркой. Видно, лопнули барабанные перепонки.

Жаль. Он бесполезен.

Пистолет громыхнул неожиданно. Яркая вспышка раскрасила ночь. Голова невезучего воина запрокинулась, тело обмякло, и он рухнул на землю. Чёрная жижа забрызгала лица двух других пленников. Курсанты всполошились и уставились на Бориса. Наёмник расстегнул кобуру и выхватил оружие так стремительно, что и сам едва понял. Рефлексы за телом не поспевали.

Другие пленники боязливо задёргались, затрепыхались. Глаза заблестели на обезумевших лицах. Борис улыбнулся. Оставшиеся двое переговорщиков испуганно упали на задницы и смотрели на наёмника выпученными глазами. Теперь можно поговорить:

— Кто вы такие?

— Мы… мы… — Заблеял посиневший разбойник. Борис снова поморщился — этот впал в ступор, нужно было встряхнуть.

Наёмник одной рукой ухватил пожилого коренастого воина за куртку и резко притянул к себе.

— Кто… вы… такие? — прорычал Борис в лицо пленнику.

Бедняга обделался. Страх сковал его крепче любых кандалов, руки повисли надломленными ветками, а испуганные глаза едва не выпали из глазниц. Борис решил не тратить время на этого слизня, говорить он точно не смог бы. Наёмник отпустил пленника и в то же мгновение ударил его прямой ногой по груди. Кожаный доспех разбойника не защитил, Борис отчётливо расслышал, как треснули рёбра. Пленника отбросило метров на двадцать, он несколько раз кувыркнулся в пыли и застыл, распластавшись на земле.

— Ты чего вытворяешь… совсем охренел? — прошипел Шева, разворачивая Бориса к себе. — Мы тебе не палачи.

— Не мешайте. Коль нервишки слабые — стойте в сторонке. Я и сам не в восторге, но иначе не выйдет, — грубо ответил Борис и снова повернулся к курсанту спиной. Ушлый наёмник специально выбрал для вылазки ребят, которые хуже всех освоили язык. Такие подарки судьбы использовать нужно по полной, когда ещё такой случай подвернётся?

Борис окинул последнего из троицы переговорщиков придирчивым взглядом. Этого бить было жалко: совсем ещё юный парнишка, выглядел лет на семнадцать, может чуть больше. Парень был высокого роста, но телом ещё не сложился. Подростковая худоба, слабые руки, тонкие ноги — типичный мальчишка. Зелёные глаза блестели слезами, а руки дрожали, будто в припадке.

— Сынок, тебя как зовут-то? — присев на корточки перед пленником, добродушно протянул Борис, глядя мальцу в глаза.

— С-ст… С-ста-арг, с-сир, — заикаясь, ответил парень.

— Ну так что, Старг, ты будешь говорить со мной, либо отправишься вслед за теми невеждами?

— Б-буду, — неистово затряс головой юный пленник.

— Это хорошо. Кто вы такие?

— Мы… мы воины, сир.

— Ха-ха-ха! — не сдержался Борис. — Ты серьёзно? Ха-ха! И с кем же вы воюете?

— Мы… мы… — Замялся Старг, не зная, чем на такое ответить, но Борис решился ему помочь:

— Вы из крепости, верно?

— Да, да, сир. Мы пришли из Угрюмой, там стоит наше войско.

— Войско? — удивился Борис. — А я думал, что вас там всего несколько тысяч.

— Это правда, сир, нас немного.

— Зачем вы пришли в эту деревню? Зачем испугали хозяев, украли их вино и еду? Ты разве не знал, что так делать нельзя?

— Н-но… ведь они вне закона. Общины прокляли жрецы, Керит сам…

— Что?! — не своим голосом взревел Борис, перебивая мальца. — Ты смеешь говорить о воле Керита мне?.. посланнику Кронов?.. верному слуге самого торрека? — разрывался наёмник, подскочив на ноги. Теперь на него безумно глазели все пленники.

— Н-но… н-но ж-жрец-цы!.. — Задохнулся в истерике Старг.

— Мерзкие лжецы и предатели — вот кто ваши жрецы. Ничего, мы очистим эту землю от скверны.

Повисла тяжёлая тишина. Пленники уставились на Бориса и перестали дышать, а наёмник на мгновенье запнулся, вдруг позабыл свою речь, потому решил больше не импровизировать, а снова показать силу:

— Встань, Старг, я хочу на тебя посмотреть.

Парень с трудом поднялся на ноги. Он оказался чуть выше Бориса. Колени его сильно дрожали, глаза бегали по сторонам, а зубы постукивали в такт с дятлом на дереве.

— У меня есть для тебя одно поручение, ты ведь его исполнишь? — лукаво проговорил Борис.

— Д-да, сир, к-конечно.

— Тогда слушай и запоминай, — прошипел наёмник, резко меняя интонации голоса. — Ты сейчас со всех ног побежишь обратно в крепость и расскажешь всем, что здесь видел. Расскажешь о нашей силе, о нашем колдовстве. Ты расскажешь людям о приходе торрека. О том, что мы несём истинную волю верховного Крона и старым порядкам грядёт конец. Ты расскажешь воинам, что мы скоро придём в вашу крепость и сурово покараем всех, кто посмеет встать у нас на пути. Ты понял меня?!

На последних словах Борис уже практически рычал, заставляя парнишку балансировать на грани обморока.

— Д-да сир, — выдавил Старг.

— Хорошо.

Дальше Борис достал из кармана шокер, прислонил его к горлу Старга и ударил паренька током. Тело бедняги выгнулось дугой, задёргалось в болезном припадке, но Борис его не отпускал, пока Старг бесчувственной куклой не рухнул на спину, продолжая биться в судорогах.

Артефакт, бьющий молниями, поразил остальных разбойников. Связанные бандиты замычали и попытались вырваться из верёвок, но ребята быстро их успокоили парой пинков.

Старг лежал на земле секунд десять, потом подскочил, как ошпаренный, и уставился на Бориса безумным взглядом.

— Поздравляю, мой мальчик, — добродушно протянул Борис, хлопая Старга по плечу. — Только что ты переродился. Я выжег все плохие дела, всю скверну, за которую ты держал бы ответ перед Кронами на Той Стороне. Твой дух теперь чист.

— С-спасибо, с-сир.

— Но помни. Если ты не выполнишь моё поручение, метка на твоей шее пожрёт тебя. Ты умрёшь в страшных муках, понятно?

— Д-да, с-сир.

— Тогда беги — время пошло.

В ту же секунду испуганный до смерти парень сорвался с места и рванул к воротам.

— Стой!.. куда?! — закричал ему вслед Старый, вскидывая автомат, но Борис его остановил.

— Успокойся — я его отпустил.

— Что?

— Расслабься, он должен передать послание.

— Какое ещё послание?

— О нашем пришествии.

— Какого хрена? Ты…

— Облегчил нам жизнь. Теперь мы точно знаем, когда их ждать в гости.

Дед тяжело вздохнул, но спорить с Борисом не стал. Да и нечего было спорить. Старг благополучно пробежал мимо проводника и скрылся в темноте дремучего леса.

— Андрею это не понравится, — проговорил Старый, опуская оружие. — Точно не понравится.

Красное зарево осветило поляну. Огонь разгорался стремительно, и минуты не прошло, а буйные языки пламени уже доставали верхушки деревьев. Затрещали подгоревшие брёвна. Густой дым повалил к небесам. Вокруг погребального костра стало жарко и душно. Дети и женщины звучно рыдали, мужчины плакали молча. Держать себя в руках, чувствуя горе этих людей, было невыносимо, но позволить себе слабину я не смел.

Тири прижималась ко мне и громко рыдала. Она стоически держалась весь день, пока женщины готовили мертвецов к погребению, но, когда на её глазах жаркое пламя поглотило отца, Тири всё же сорвалась. Я не знал, чем утешить её горе, мог только обнять Тири крепче и закрыть погребальный костёр своей грудью.

— Бедная девочка, осталась совсем одна, — услышал я за спиной незнакомый женский голос. Тири вздрогнула. Мы остались так стоять до тех пор, пока пламя не ослабло. Когда костёр развалился, люди начали расходиться по домам. Завтра вечером, когда дотлеют последние головешки, всю золу и недогоревшую плоть захоронят в земле и ритуал завершится. И всё: ни могилок, ни склепов — всё просто и скромно.

Когда все разошлись, я вытер слёзы на щеках Тири ладонью и прошептал ей на ухо:

— Ты не одна, я никогда тебя не оставлю.

Глаза её всё так же блестели, два новых ручейка текли по щекам, но взгляд уже не был таким обречённым. Домой мы пришли перед рассветом. Я снова заставил Тири выпить настой. Нуур собрал вещи и перешёл в пустующий дом. Без Жореса мужчины не смели жить под одной крышей с незамужней девушкой, потому его место заняла Пета.

Ребята вернулись ещё через сутки, приведя с собой полтора десятка пленников. Всех сковали в том же сарае. Ещё Борис притащил часть общинников второго посёлка. Остальные в это время собирали пожитки и вот-вот должны были прийти следом. За частоколом уже вовсю звенели топоры, почти все поселенцы были заняты большой стройкой. Чтобы нас больше не застали врасплох, мужчины возводили небольшую крепость, с высоким забором и большим залом на пустыре, где можно уместить бездомных соседей. Нуур решился собрать в одном месте жителей всех трёх поселений. Прокормить такую ораву будет сложно, но выхода нет. Иначе их просто перебьют другие отряды Угрюмой.

Дел было по горло, потому мы с ребятами пересеклись только к полудню. Я застал их дома перед самым обедом. История, что поведал Старый, привела меня в ярость:

— Вы там что, совсем охренели? — ударил я кулаком по столу, когда он дошёл до самого интересного. — Как это отпустили? Какие ещё послания? Ты куда вообще смотрел?

— Туда же, куда и все остальные, — вспылил Дед. — Ты сам его командиром назначил.

— Были кандидаты получше? — прорычал я Старому в лицо. Где-то в глубине души я понимал, что происходит что-то странное, что я перегибаю и Старый может быть прав, но… мне так хотелось его придушить!..

— Где сейчас этот деятель? — вскрикнул я снова.

Лицо Деда переменилось. Глаза расширились, едва не вывалились из орбит. Он глубоко задышал и опустил взгляд. Весь его вид лучился неподдельным страхом, но я уже так разошёлся, что не заметил перемен его облика:

— Я со столбом разговариваю? — встряхнул я Деда, да так, что он едва устоял.

— Ник, твои глаза… — Робко пробормотал Старый, но закончить я ему не позволил.

— Где Борис?.. я тебя спрашиваю!.. — Вновь прошипел я, схватил Деда за грудки и приподнял его над землёй.

— Андрей, ты что творишь? — точно гром в ясный день, прозвучал голос Рыжего. Меня будто ушатом холодной воды окатило. Так и застыл на пару мгновений, пока очнулся и поставил Старого на ноги:

— Ну пойдем, посмотрим, кого вы там притащили.

Не оглядываясь на ребят, я вышел из дома и зашагал к сараю с пленными. Курсанты потянулись за мной. На улице было не протолкнуться. Воздух пропах смолой и рубленой древесиной. Мерный лязг молотов и топоров приглушал разговоры. Общинники работали дружно. У пустыря собралась гора брёвен, которые плотники распускали на доски. В кузнице звенел молот, ковал гвозди и скобы под брусья. Уже на подходе к темнице я не сдержался, и новая порция гнева выплеснулась наружу:

— И куда подевались эти бездельники? — грозно выкрикнул я Нууру, что притаился на лавке у соседнего дома. Новый староста даже не понял, что я имею в виду пару стражников, которых на месте не оказалось.

— Но, вы же сами… эм… — Что-то невнятно протянул Нуур, знатно подкидывая дровишек в искромётный пожар, бушующий в моём разуме.

— Что мы сами? — злобно кричал я в ответ. — Где они, я тебя спрашиваю?!

Нуур побледнел и едва не рухнул под лавку. Он попытался что-то сказать, но ответить внятно с перепугу не смог.

— Ник, ты чего так орёшь? Нуур тут причём? Он, что ли?.. — За спиной послышался голос Шевы. Я тут же развернулся к нему. Под грозным взглядом Шева слегка стушевался, но глаза не отвёл.

— Что-то ещё?

— Да нет, я просто…

— Просто было вчера, а теперь у нас всё сложно, переговорщики хреновы!

Шева ничего не ответил. Я хотел рыкнуть что-то ещё, но вдруг передо мной плюхнулись на колени двое общинников, что сторожили сарай:

— Господин, прости нас, — испуганно зачастил первый.

— Мы отошли ненадолго, ты ведь сам приказал отправить пленников к лесорубам, — добавил второй.

— Что? — взревел я. — Кто приказал?..

— Их два крама назад забрал сир Борис.

— Мы подумали, что пустой сарай можно не сторожить, и…

— Сир Борис, значит… — сжимая кулаки до хруста в костяшках, пробасил я. На крики начали оглядываться строители. Среди них был и Борис. Наёмник спокойно подошёл и смерил меня равнодушным взглядом. На его лице сияла та самая самодовольная улыбка, которая меня часто бесила.

— Чего раскричались? — как ни в чём не бывало, протянул наёмник.

— Ты зачем это сделал? — сдерживая гнев из последних сил, прошипел я.

— О чём ты?

— Дурачком не прикидывайся? Где пленники?

— Отрабатывают кусок хлеба на ужин. Они под присмотром, не волнуйся. Глупо иметь столько рабочих рук и не озадачить их делом.

— А как насчёт твоего посыльного? Ты что о себе возомнил?

— Видно, не больше чем ты, — оскалился снова Борис.

Это была последняя капля. Дальше мой мозг отключился, я взревел и набросился на Бориса с кулаками. Наёмник легко уклонился, сделав коротенький шаг в сторону, и я пролетел мимо. Неудача взбесила меня ещё больше. Потом я атаковал Бориса ногами: бил, бил, нападал, но рассекал только воздух. Борис стремительно перетекал из одной стойки в другую, в безумном танце мы перемахнули пустырь. Наёмник плавно уходил от всех выпадов, пока ему не наскучило. Последний удар он принял на блок и сильно в том просчитался.

Борис позабыл о великой силе, которую пришельцам подарил новый мир. От удара наёмника отбросило на десяток шагов. Он сгруппировался, ловко перекувыркнулся и снова вскочил на ноги, но лицо его всё же перекосилось от боли. Вот тогда-то он уже разозлился.

Наёмник потёр ушибленное плечо, свёл руки в замок, хрустнул пальцами и уверенно двинул ко мне. Я понятия не имею, чему нас учили, к каким боям нас готовили и на какой свалке откопали наших инструкторов-рукопашников. Борис уделал меня, как дитя. Сначала я купился на обманный финт ногой и тут же его кулак расквасил мне нос. Кровь хлынула, как из ведра, но насладиться её вкусом я не успел, потому что поймал грудью тяжёлый сапог. Меня подбросило будто пёрышко в ураган, хрустнули рёбра, дыхание сбилось, а в ушах засвистел разрываемый ветер.

Приземлился я неудачно. На пути оказался тот самый сарай, с которого всё началось. Дверь была заперта, но я проломил её спиной и врезался в заднюю стену. Задрожали балки на крыше, на пол осыпалась глина. Перед глазами промелькнул смутно знакомый силуэт, похожий на незнакомку из старых кошмаров, но осознать это я не успел.

Спустя мгновение свет погас.

В доме было нестерпимо жарко. Крупная капелька прокатилась по лбу, стекла по щеке и упала на пол. Тири готовила ужин. В очаге потрескивало полено, на открытом огне паровал котелок, а изба вся пропахла жиром и жаренным луком. Овощи Тири очистила от кожуры и нарезала мелкими кубиками. Как только вода закипит, всё отправится в чан. Тири уже хотела приподнять крышку на котелке, чтоб взглянуть на похлёбку, но со двора вдруг послышались странные крики. Взволнованная девица тут же выскочила на порог. В лицо пахнуло свежестью, ароматом смолы и древесными щепками. Вокруг звенели молоты и топоры. Повсюду сновали мужчины: таскали брёвна и доски, раскапывали пустырь под фундамент, громко переговаривались — но даже в таком гаме Тири отчётливо слышала раздраженный голос Андрея.

Парень стоял у сарая и ругал дядю Нуура. Андреевы глаза сияли пуще прежнего, зрачки наполнились ярким, бирюзовым светом. Казалось, что ещё немного и они вспыхнут настоящим синим пламенем. Испуганный до смерти дядя Нуур вяло в чём-то оправдывался. Слава Кериту, разгневанный торрек переключился на Диму, а затем под горячую руку попал и Борис.

Дальше и вовсе произошло нечто жуткое, такое, что Тири не приснилось бы и в кошмаре. Андрей и Борис начали драться. Люди, что работали вокруг пустыря, побросали инструменты и начали разбегаться в разные стороны. Площадь вмиг опустела. Андрей и Борис двигались очень быстро, слишком стремительно, чтобы простые смертные могли рассмотреть поединок. Тири застыла, однажды она уже видела драку пришельцев и наблюдать за новой ей было очень страшно.

— Да!.. — Не сдержалась девица, когда Андрей остался стоять посреди площади, а Борис отлетел к дому пришельцев. Тири решила, что Андрей победил и ему ничего не грозит.

Но не тут-то было: Борис быстро оправился, смело подошёл к Андрею и вот уже сам торрек на немыслимой скорости влетел в сарай с пленными. Дверь была заперта, но Андрей проломил её своим телом. Приглушенный треск пролетел над посёлком, Тири на миг захотелось пригнуться.

— Андре-е-ей!.. — закричала в ужасе Тири. — Андрей!.. Андрей, нет!.. Отпусти!.. — Не ведая себя, голосила она, пытаясь вырваться из крепких объятий дяди Нуура. Сердце девы сжалось в груди, лёгкие запылали, а голос дрожал, точно умирающий лист, обрываемый ветром. Тревожные мысли сразили душу, ещё одного горя она бы не вынесла.

Но дядя Нуур держал её крепко, всё дальше оттаскивая от пришельцев, успокаивающе при том приговаривая:

— Не смей туда бежать. Это их дела, девочка, там опасно, не смей!..

Затем на Бориса набросились ещё двое пришельцев. Тири всегда путала их имена: очень высокий Дима и плотный, но чуть пониже, Денис, сорвались с места и атаковали наёмника с двух сторон. Но ничего у ребят не вышло. Борис их напора будто бы не заметил, и спустя удар сердца парни уже без чувств лежали в пыли. За ними вспыхнули остальные, но Борис был готов и к такому. Он быстро отступал к центру пустыря, и с каждым новым шагом на землю падал один из курсантов. Тири даже представить себе не могла, что этот гад такой сильный.

Дальше над посёлком пролетела гроза. Это Лёша — пришелец с золотыми зубами — выхватил пистолет, выстрелил в небо и направил дымящий ствол на Бориса. Тот поднял над головой обе руки, начал миролюбиво что-то объяснять, но не успел проговорить и трёх слов.

Его речи заглушил треск разрываемых досок, сменившийся неистовым грохотом. Сарай за спиной Лёши разлетелся на части, заставляя его и Бориса пригнуться. Брёвна и мелкие щепы размело во все стороны. Слава Кериту, дядя Нуур успел оттащить Тири далеко от пустыря и осколки их не достали. Подняв глаза, Тири в ужасе застыла на месте.

Такого Андрея дева ещё не видела.

Торрек стоял перед грудой обломков. Глаза его теперь не сияли — они пылали необузданной силой и мощью. Воздух вокруг парня мерцал и подрагивал, стремительно разгорался белым огнём. И мгновения не прошло, как силуэт Андрея укрылся огненным облаком. Пылающий кокон всё разрастался, языки белого пламени неистово плясали над головой.

В следующий миг Андрей поднял руку, зачерпнул ладонью немного огня, сдавил его пальцами, точно снежок, и бросил тот сгусток в Бориса. Увернуться наёмник не смог, поймав горячий снежок собственной грудью. Удар вышел жутким. Бориса отбросило назад, он успел только вскрикнуть, перед тем как врезался в стену ближайшего дома, упал и затих.

Ни один мускул не дрогнул на лице у Андрея. Торрек всё также стоял и смотрел в пустоту, а вокруг него продолжало разрастаться облако белого огня.

— Андрей, стой!..

— Проснись, это же мы!..

— А-а-а!

— Стой, стой, стой!

— Нет!.. не надо, постой!.. А-а-а!

Неведомая сила подхватила курсантов, подняла их в воздух на пару ломтей и в безжалостном хороводе закружила сквозь пламя. Белые языки жгли их нещадно, просачивались под кожу, окутывая ребят пылающим саваном.

— Нет, нет, нет…

— Остановись!..

— Пожалуйста!..

— А-а-а!..

Ребята перестали кружиться. Их тела зависли распятыми куклами у Андрея над головой. Боль нарастала, а силы верно их покидали. Звонкие крики постепенно сменялись тихими хрипами, пока все как один не обмякли без чувств.

Вдруг полы Андреева кокона разошлись, и из огня вышла стройная рыжеволосая женщина в рубиновом платье. Её длинные волосы были распущены, точёное тело двигалось грациозно, уверенно, но всё же незнакомка выглядела очень взволнованной. Девица затаила дыхание. Женщина точно шла к Тири. Её большие изумрудные глаза сияли, как у Андрея, лицо выглядело молодо, но мудрый взгляд выдавал её зрелость. Время остановилось. Тири огляделась вокруг, люди не шевелились, застыли соляными столбами и даже не дышали. Никто из них не смотрел в сторону незнакомки, будто её и не было вовсе.

Женщина подошла к Тири вплотную. Девицу в тот миг точно парализовало: она не могла шевелиться, не могла говорить, не могла даже взгляд отвести от очей незнакомки. Та пристально всматривалась Тири в лицо, потом облегчённо вздохнула, улыбнулась, провела тёплой ладонью по девичьим волосам, нежно поцеловала Тири в щёку и растаяла в воздухе, как не бывало.

В то же мгновение в голове Тири прозвучал приятный женский голос:

— Я не могу его остановить, мне нужна твоя помощь.

Тири слушала речи невидимой собеседницы совсем без волнений, будто всю жизнь умела разговаривать с другими при помощи мыслей:

— Но что я могу? Я ведь простая девчонка, — отвечала Тири без слов.

— Больше нет, моя дорогая. Ты должна его успокоить, иначе этот всплеск добром не кончиться.

— Но как, он ведь в огне? Даже воины свиты торрека не смогли устоять, что же я?..

— Поспеши, иначе твой торрек умрёт. Он ещё не готов. Если Андрей прикоснётся к силе так скоро — она его просто убьёт.

Тири тут же взяла себя в руки. Потерять и Андрея она не могла.

— Что мне делать? — уверенно проговорила девица.

— Иди к Андрею и ничего не бойся. Я помогу, его аура тебя не коснётся.

Время снова пришло в движение, люди ожили, залаяли испуганные собаки. Тири освободилась от объятий дяди Нуура. Новый староста пытался её удержать, но увидев глаза, вдруг осёкся и покорно опустил голову.

Тири робко приблизилась к облаку и коснулась пламени. Незнакомка не обманула и огонь Тири вовсе не обжигал. Тогда она смело бросилась к Андрею. Парень стоял в центре облака, его глаза остекленели и смотрели сквозь Тири, будто у безумца. Тири вздрогнула, ей на миг показалась, что она видит лишь пустую оболочку, в которой Андрея больше не было.

Больше всего на свете Тири вдруг захотелось, чтобы Андрей заглянул ей в глаза, но парень был слишком высоким. Дальше девица потеряла контроль над собственным телом, будто кто-то чужой перехватил её руки и заблокировал разум. Белые ладони легли Андрею на щёки и склонили его лицо. Взоры Тири и торрека коснулись друг друга.

Тогда-то всё и случилось. Тири почувствовала в голове чужое присутствие, неведомая сила скользнула наружу и растворилась во взгляде Андрея. Его глаза быстро оживали, наполнялись осмысленным блеском. Буйное пламя вокруг его тела начало угасать и спустя хиску даже воздух уже не подрагивал. Ребята без чувств упали на землю. Следом за ними упал и Андрей. Тири едва успела обхватить его талию и, пыхтя и напрягая все мышцы, аккуратно уложить на спину. На большее силы ей не хватило.

Теперь девица уже не боялась, потому как точно знала, что с Андреем всё будет в порядке, но вот выяснить ещё кое-что Тири всё же решилась:

— Кто ты? — послала она мысленный импульс внезапной помощнице.

— Ты знаешь, моя дорогая. Ты всё прекрасно знаешь сама, — последний раз раздался в голове тот приятный, искренний голос.

Тири вдруг стало так хорошо, так легко, так спокойно, что губы сами растянулись в счастливой улыбке. Теперь она всё поняла…

Глава 13

Столовый нож черкнул о серебряную тарелку, неприятно царапая слух. В покоях командующего Угрюмой было темно: кроме камина и крошечного окошка, немного света ещё давали две дрожащих свечи, что вырывали из мрака мягкую постель и синий родовой гобелен на каменной стене. Зато эта комната была самой тёплой в крепости. За маленьким круглым столом ужинали двое толстых мужчин в богатых красных туниках. Стол ломился от яств, но на лицах трапезников проступало явное раздражение. Очередной кусочек бекона, наколотый на двузубчатую вилку, оказался во рту, и разобрать слова говорившего стало совсем трудно:

— Знафит, ты хововиш, фто… кхм… что пророчество сбылось? Значит, воевода Керита пришёл в наш мир?

— Да сир — это правда, я сам видел, — тихо обронил Старг, не поднимая глаз от каменной плитки на полу. Командующий всегда славился дурным нравом, так что разговор парня сильно пугал.

— Ты видел торрека?

— Нет, сир — лишь его свиту. Это страшные колдуны.

— И чем же они так страшны?

— Каждый из них силён, как сотня воинов. Тот, что отправил меня к вам — убил Марви из громового жезла. Голова бедняги треснула, как арбуз, меня тогда забрызгало его кровью. А потом тот колдун одной рукой поднял Кромира и швырнул его на сотню ломтей. Когда колдуны на нас напали, яркое зарево озарило весь лес. Оно было таким ярким, что мы все ослепли, а под ногами у нас прогремел гром, что до сих пор звенит в моих ушах.

— Сколько их было?

— Шестеро, сир.

— Как они выглядели?

— Как люди, сир. Только одежда была у них странной. Не такой, как у нас: ни плащей, ни доспехов, даже мечей не было. Глаза колдунов закрывали какие-то чёрные трубки. В тех трубках я видел своё отражение.

— То есть, шестеро людей в странной одежде пленили весь твой отряд? — подавился слюной Морди Клот, начиная выходить из себя.

— Д-да сир. Но это не простые люди, это…

— Свита торрека, я слышал уже этот бред. Говори правду, иначе уже к вечеру твоя голова украсит пику на главных воротах.

— Н-но, это правда…

Морди перебил Старга, ударив кулаком по столу. Парню даже показалось, что все блюда на мгновенье подпрыгнули.

— Молчать!.. — Безумно вытаращив глаза, взревел Морди Клот. — Уведите этого храса в темницу. Пусть мастер пыточных дел зайдёт к нему вечером, может ума наберётся.

— Сир пощадите… сир!.. прошу вас… пощады!.. — запричитал Старг. Двое стражников ухватили беднягу под руки и поволокли его в коридор.

— Что скажете, ваша святость? — обратился Морди к жрецу, что сидел от него по правую руку. Тот развёл руками и лукаво оскалился, от чего тройной подбородок задрожал, как желе, а потеющее лицо поймало отблеск свечи:

— А что тут говорить? Этот трус всё придумал. Кроны молчат. Поверьте, о приходе торрека в наш мир они бы предупредили своих верных глашатаев.

— Значит, люди, что напали на моих разведчиков — самозванцы?

— Вы серьёзно верите в то, что торрек стал бы защищать этих проклятых Бостом общинников? Верный слуга Керита сам бы их уничтожил. Кроме того, эти изуверы поставили под сомнение святость жрецов. Это немыслимо!.. — Захлебнулся толстяк возмущением.

— Конечно, конечно, ваша святость. Вы верно правы, — поспешил Морди успокоить властного гостя, тут же наполняя его кубок вином. Хотя на самом деле командующий совсем так не думал. Он с радостью вогнал бы свою вилку в глотку этому жирному борову, да смаковал бы его предсмертную агонию. Морди с детства прислуживал этим мерзким, ленивым, развратным и лживым храсам, что именуют себя жрецами — глашатаями воли Кронов. Кроме как пировать без устали, жрецы никогда ничем заняты не были, а каждый пир обязательно заканчивался мерзкой оргией. И далеко не каждый святоша ублажал свою похоть, пользуя путан и дареных девок. Вот Морди в детстве и натерпелся от этих Бостовых выкормышей.

Но отомстить хотя бы этому храсу было смерти подобно. Гость служил Безымянным, а те жестоко карали всех, кто смел тронуть их слуг. Поющий Элла уже успел вкусить гнева мастеров, что говорить о таком маленьком человеке, как Морди. Вот и стелился командующий перед гостем, как шлюха перед купцом.

— Ну что, Морди?.. — Причмокивая губами, обронил жрец и поставил пустой кубок на стол. — Давайте поговорим о делах?

— Конечно, ваша святость. Мне не терпится узнать о причинах вашего визита в столь убогое место. — Угодливо склонился Морди, подливая в кубок ещё вина.

— С чего бы начать?.. — Замялся вдруг жрец. — Словом, так вышло, что наш новый король — Легис Торт — назначил на ваше место другого человека. Не по своей воле, так сказать… просто так сложились обстоятельства.

— Но чем же я не угодил его величеству? — вскинулся Морди. Люди в крепости его ненавидели. Потерять власть для него было смертельно опасно.

— Ну что вы, друг мой… я же говорю — так сложились обстоятельства. Но ни король, ни братство, ни, тем более, вы, полагаю — не заинтересованы, чтобы новый командующий ступил в крепость, верно? Мастера немного подстраховались, и тот ублюдок сюда доехать не должен. Но в жизни бывают разные курьёзы. Если новый командующий всё же не сгинет в дороге, вы понимаете, что должны сделать?

— Да, кажется, я вас понимаю, — задумчиво проговорил Морди Клот.

— Вот и славно. Как только враг короны отправится на Ту Сторону, его величество тут же подпишет новый указ о вашем назначении. Так что не оплошайте, — смерил жрец командующего холодным взглядом, от которого Морди немного поёжился.

— Конечно, ваша святость, я всё понимаю. А как быть с изуверами, что оскверняют нашу веру?

— Морди, друг мой. Вы меня разочаровываете. Неужели вы не отомстите за своих людей? — хмыкнул жрец, подтаскивая к себе большое блюдо с жареным мясом. Жирные пальцы впились в большой кусок свинины, а по губам и бороде потекла тонкая струйка рыжего сока.

— Конечно, конечно. Я просто искал вашего благословения на столь славное дело. — Нервно потея, отвечал Морди. — Думаю, отряд в три сотни бойцов легко разберётся с общинниками и придуманными ими колдунами. Выпьем же за справедливое возмездие, — помпезно закончил он, поднимая полный кубок вина, стараясь не глядеть на собеседника. Ещё немного и тот Бостов жрец сожрёт всю еду в крепости.

Колона всадников неспешно проезжала по улице. В былые времена их обязательно проводили бы большим праздником: люди выстроились бы живым коридором, кричали и славили героев, бросали бы под ноги скакунам охапки цветов, а шум, гам и праздничное веселье, точно хмельное вино, заполонили бы чашу Алланти до самых краёв.

Но времена нынче были другие. Армия наёмников убралась из города, но оставила после себя разруху и смерть. Большинство домов были разрушены до фундамента, груды мусора и обломков усеяли улицы, а трупы горожан вывозили целую седмицу. Керрия неспешно зализывала раны, что долго будут ещё кровоточить. Всюду слышались молоты и топоры. Мужчин не хватало, потому дома строили женщины: измученные, уставшие — но живые. Кроме них у детей никого не осталось.

Принцессе Лейме повезло больше — к ней не коснулись и пальцем. Её высочество наблюдала за всадниками из окна маленькой комнаты, в которой её заперли больше лисана назад. Говорят, то был приличный гостиный двор, может даже лучший в Алланти, но разве можно его сравнить с покоями во дворце? Комнатка была скромной даже по меркам купцов. Серые деревянные стены нагоняли тоску. От твёрдой кровати, застеленной шкурой какого-то зверя, ломила спина, да и пахла та шкура ужасно. Доски на полах жалобно скрипели каждый раз, как принцесса подходила к окну или круглому столику, для которого хозяева пожалели даже рваную скатерть. У кровати стоял деревянный сундук. Слава Кериту, хоть несколько платьев да одежды для верховой езды принцессе вернули, не то и вовсе была бы, что голой. Последний огарок свечи Лейма дожгла прошлой ночью. Ей тогда не спалось, а темнота знатную пленницу теперь немного пугала. За дверью деву без устали караулили двое наёмников, они же ей приносили еду.

Но Лейма не жаловалась. Роскошная жизнь её была в прошлом, теперь пришла пора привыкать к жизни другой. Принцесса, наследница керрийского престола, первая красавица королевства — теперь превратилась в безродную пленницу. С каждым новым днём Лейма жалела всё больше, что не успела тогда покончить с собой, но горевать о том было поздно. Род её пал, но в чертоги Керита дева не отправилась по собственной воле. В те края прийти можно лишь раз, и уж точно мертвецам не дано отомстить — достать врагов могут только живые.

В свои восемнадцать Лейма была слишком умна для девицы. За то её часто ругали брат и отец. Дело женщины прислуживать мужу, рожать детей, да знать своё место. Но Лейма жизни такой не желала. Конечно, противиться воле отца, воле своего короля — принцесса не смела. Она всегда знала, что замуж пойдёт по расчёту, но быть покорной и смирной женой её высочество не собиралась. И помочь ей в том мог острый разум, который Лейма затачивала годами. Она знала грамоты далёких земель, говорила на трёх языках, разбиралась в делах торговых и королевских, и, бывало, давала отцу советы вернее, чем все советники разом. Жаль, отец думал лишь о пирах да забавах, что и вылилось бунтом.

Лейма ясно видела силу врагов, точно знала, что конец её близок, но, когда в погреб ворвался Бернис, когда увлёк её высочество за собой — принцесса вдруг поверила в чудо.

Как жестоко она тогда обманулась.

Закрывая глаза, Лейма часто видела последнюю битву в том зале, где пали последние верные люди, где пали надежда и вера, где рухнула сама жизнь. Стальной перезвон, ругань, яростный рык, смерть и боль, всюду кровь — Лейма тогда на мгновенье ослабла, едва не сломилась и только Бернис смог вернуть её силу и стойкость. Образ одинокого воина, грозного, бесстрашного льва, окружённого стаей шакалов, без надежд на победу, без единого шанса на жизнь — до конца дней остался в памяти Леймы. Бернис тогда был жуть как хорош. Он двигался, словно демон из бездны, клинок его сверкал, точно керитов хлыст[32], враги падали на пол, а непобедимый титан продолжал пляски со смертью.

Когда Берниса повалили, Лейма готова была отправиться к Кериту. Её руки крепко сжимали подарок от брата — кинжал с золотой рукояткой — остриё было приставлено к сердцу, должно было верно спасти её высочество от позора, но судьба распорядилась иначе.

Принцессу остановил окрик бунтаря, что стоял ближе всех:

— Ваше высочество… постойте!.. постойте!.. хвала Кериту, успел-таки, — запыхался воин.

Выглядел он немного старше самой принцессы: жиденькие усы и бородка, гладкая кожа — ещё парень, не муж. Он поднял руки к груди и медленно подходил к Лейме, осторожно ступая меж телами и красными лужами.

— Прошу вас, ваше высочество, не торопитесь отправиться на Ту Сторону. Керит с радостью примет вас и чуть позже.

Хотя незнакомец и был одет как простолюдин, принцесса сразу поняла, что это не простой солдафон из армии Торта. Гордая осанка, хищный, самоуверенный взгляд и сильный голос — ставили незнакомца куда выше любого из застывших вокруг бунтарей. На какой-то миг Лейма решилась повременить со смертью и выслушать речи наёмника:

— И чего же от меня нужно вам? Не всё ли равно, когда я присоединюсь к моим людям? Стойте там, иначе!.. — Молвила Лейма, крепче сжимая кинжал.

— Да, да, конечно, как скажете, ваше высочество, — остановился наёмник и миролюбиво поднял руки в верх.

— Отвечайте же, — властно прыснула Лейма, пронзая незнакомца холодным взглядом.

— Эх… — Тяжело вздохнул воин, и не думая прятать глаза. — Я бы и рад оставить вам славный выбор, но вы нужны мне живой.

— Это ещё зачем? — опешила Лейма, такой дерзости от простолюдина её высочество не ожидала. — И кто вы вообще такой?

— Простите мою бестактность, ваше высочество, меня зовут Вайри. Я не дворянин и вообще человек очень скромный, чтобы вы слышали обо мне.

— Скромный настолько, чтобы иметь планы на наследницу керрийского престола? Вы, видно, со мной шутите? — сдвинула точёные брови к переносице Лейма.

— Слухи не врут, вы очень умны, ва…

— Оставьте лесть для простушек, — перебила принцесса наёмника. — Меня ждут друзья и верные подданные, — проговорила она, обхватывая рукоять ножа двумя руками. Вайри в тот миг едва не подпрыгнул, лицо его вытянулось перезрелой тыквой, а глаза чуть на лоб не полезли.

«Кхм… испугался?».

— Вы должны остаться здесь, — выдал Вайри на одном дыхании.

— Продолжайте, — невзначай бросила Лейма.

— За моей спиной стоит великая сила. Братство…

— Без имени, — снова перебила его Лейма. — Я знаю, кто стоит за бунтом. Чего ваши хозяева хотят от меня? Прежде, чем вы продолжите, знайте — я никогда не позволю прикоснуться к себе ни одному из ваших животных, — скривилась Лейма, окидывая брезгливым взглядом наёмников за спиной Вайри. — И уж тем более псу, что поднял руку на мою семью.

— Нет, нет, ваше высочество, вы не так поняли. Мастера и не думали выдавать вас за глупца Торта, и мы здесь… кхм… — Вдруг замялся Вайри. — Вовсе не для того, чтоб осквернять столь прекрасный цветок, а, напротив, чтобы спасти вашу жизнь от напастей.

— Ах вот оно что. Кажется, я всё поняла. Вашим мерзким мастерам нужна кукла, чтоб осадить Легиса в час нужды, верно? Что может научить бунтаря покорности лучше, чем вести о живой и здоровой, а главное — законной наследнице трона? Я права?

— Ваше высочество, всё же позвольте мне восхититься столь сильным разумом и смекалкой. Всё так. Что вы решили? Пожалуйста поторопитесь, люди Легиса могут появиться здесь в любое мгновенье.

Лейма снова смерила Вайри пристальным взглядом, сделала вид, что раздумывает над своим положением, но на деле она тогда уже всё решила. Призрачная возможность подарила её высочеству новую надежду, да и по правде сказать, умирать принцессе совсем не хотелось.

— Если я соглашусь, вы обязаны будете выполнить несколько моих условий.

— Условий? — скривился Вайри. — Ваше высочество, будьте благоразумны. Вы не в том положе…

— Ну что ж, — не дала ему закончить принцесса. — Очень жаль, что всё так обернулось. Прощайте! — закончила она и взмахнула клинком.

— Нет, нет!.. — вскрикнул Вайри, размахивая руками. — Постойте, только не делайте глупостей, я вас умоляю. Я сделаю всё, что прикажете, только уберите нож.

— Так уж и всё? — усмехнулась принцесса.

Вайри смотрел на неё с откровенной злобой, но Лейму то веселило. Чем он мог грозить человеку, что и так стоял одной ногой в мире живых, а другой в чертогах Керита? Наёмник всё понимал, но поделать не мог ничего.

— Чего вам угодно? — наконец решился Вайри.

— Вы спасёте моего отца.

— К сожалению, ваше высочество, это не в моей власти. Люди Торта к Элле уже добрались.

— А мой брат?

— Принц Корнис мёртв. Легис сам срубил ему голову.

Голова Леймы вдруг закружилась, руки задрожали, а дышать стало невмоготу. Только Кронам ведомо, каких трудов ей тогда стоило совладать с горем, да не рухнуть без чувств от таких новостей. Одинокая слезинка всё же пробилась на волю, скатилась по щеке, да звонко разбилась о пол. Лейма из последних сил обернула сердце ледяным покрывалом и продолжила говорить, но голос её всё же дрогнул:

— Бернис Моурт, — кивнула она на бесчувственное тело славного воина. — Вы спасёте Берниса, вы его сбережёте, сделаете так, чтоб он доживал век не в темнице, а прожил славную жизнь на свободе.

— Но как я?..

— Мне плевать, — добавила стали в голос принцесса. — Вы исполните всё, что я прикажу, верно?

Вайри хиску буравил Лейму задумчивым взглядом, даже прошёлся несколько раз от одной стены к другой, и лишь потом ей ответил:

— Только ссылка в Крильис. На большее Легис не согласится, решайтесь — это последнее слово.

Лейма пристально вгляделась в глаза наёмника и поняла, что выторговать ещё чего-нибудь уже для себя ей не светит, потому добавила кратко:

— Пусть так, — опустила она руку с кинжалом.

— Ваше высочество, отдайте мне клинок, — обронил Вайри, подходя ближе, но наткнулся на такой ледяной взгляд, что вдруг осёкся и снова остановился в трёх шагах от принцессы.

— Даже не думайте об этом, — строго проговорила Лейма, вставая на ноги. — Это подарок моего брата, последняя память о том, кто я такая и кем была раньше. Не волнуйтесь, если вы нарушите слово, я уйду к Кериту и без помощи стали. Человеческое тело очень хрупкое, а тело принцессы — тем белее.

Вайри тяжело вздохнул, сложил руки на поясе, но спорить даже не пытался. Видно, Лейма здорово его утомила. Наёмник вдруг встрепенулся, огляделся по сторонам и начал раздавать скорые указания своим людям. Троих он отправил в коридор — караулить других бунтарей — а все остальные, вместе с принцессой, вернулись в погреб. Там Лейме вручили мужские штаны и грязную мешковатую тунику. Когда принцесса оделась, её лицо измазали в сажу, волосы она сковала заколкой и спрятала под неприметным чепцом. Даже самые близкие придворные дамы никогда бы не узнали изысканную, блистательную Лейму в таком убогом наряде, не то что грязные бунтари, что и не видели её никогда. Хотя Вайри всё же перестраховался и выводил принцессу из замка перед рассветом, через тот самый проход для прислуги, в котором сражался Корнис.

Увидев разрушенный город, Лейма едва сдержала горькие слёзы. Всё время осады дворца она просидела в палатах. Корнис строго запретил сестрице взбираться на стену, потому её высочество не видела всех тех кошмаров, что обрушились на Алланти. Город наводнили наёмники, они заполонили все улицы, все уцелевшие дома и подворья. Воздух пропах сажей, хмельной брагой и… Лейма была не уверена, но именно так она представляла себе запах смерти. На широких улицах грудились горы окровавленных трупов. Жужжание насекомых вгрызалось в уши, пьяный хохот, крики и нечленораздельные возгласы гремели, что барабанные марши, редкие женские вопли бесследно таяли в том жутком хоре убийц.

Наёмники шли большим отрядом пока не свернули в квартал мастеровых. Там с Леймой остались лишь трое бандитов, да Вайри. Они сопроводили принцессу к постоялому двору. Лейма долго дивилась тому, что двухэтажный деревянный дом устоял, да и столько комнат остались пустыми, видно готовились к такому делу мастера основательно. Принцессу заточили тогда в комнате на втором этаже и будто забыли о её существовании. Двое громил караулили её двери, но поговорить с ними оказалось так же сложно, как подружиться с заморской гориллой, что жила в королевском зверинце. Сколько не пыталась принцесса вытянуть хоть что-нибудь из угрюмых мужланов, так и не выудила у них даже слова.

Следующим утром под рёв бунтарей казнили отца. Хвала Кериту, окошко в темнице выходило на порт, а не на центральную площадь. Вынести ещё и такое зрелище принцессе было не по силам. Хвала Кериту, стражники Лейму беспокоили редко, так что слабину её тогда никто не заметил.

Но сегодня она не таилась. Сегодня Лейме было плевать, что её слёзы могут увидеть, плевать, что услышат частые всхлипывания, да горькие стоны. Под её окном, в тиши да безвестности, проезжала колона всадников. Впереди всех ехал Бернис Моурт — новый лорд-защитник Угрюмой крепости. Радости на лице графа не было. Лейма видела с каким тяжёлым сердцем воин покидает столицу. На сердце у её высочества было ещё тяжелее. Ведь в тот самый миг на край света уезжал последний человек в этом мире, кто был дорог принцессе. Последний друг, что мог спасти Лейму от добровольного заточения.

Собрав последние силы, Лейма вытерла слёзы ладонью, успокоила дыхание и даже сердце её перестало разрываться в груди. Если Кериту будет угодно, они ещё обязательно встретятся. А если нет?.. что ж, по крайней мере он жив. Это самое главное.

— Гошподин, пошмотри щюда. Я такого ширного храша я фшисни не видел, — прошепелявил беззубый наёмник, что просматривал тракт из кустов. Остальные сидели в скромной просеке за густыми зарослями кохи. День только начинался, но в лесу царили сумерки. А ещё комары, да мелкие мошки зудели над ухом, искусали бедного Вайри, заставляя его поминать несносную принцессу каждую хиску.

— Может, подстрелим, да пирушку устроим себе вечерком? — тут же подхватил Одноглазый, мечтательно причмокивая после каждого слова.

Вайри смерил верзилу холодным взглядом. Командир наёмников давно был не в духе, словом, после той самой ночи, когда Лейма его обыграла:

— Мы что, на охоту приехали? — прошипел Вайри, пронзая Одноглазого взором. Зря старался: невозмутимый здоровяк не заметил ни взгляда, ни тона, расплылся в дурацкой улыбке и продолжил, как ни в чём не бывало:

— А то нет… ха-ха-ха! — докончил он скрипучим смехом.

Вайри отвернулся и опёрся о дерево. Сказать по правде, от свежего храсового мяса на ужин он бы не отказался и сам, но кровь на дороге могут заметить гости, да и следов много останется, запах ещё… словом, идея была неважной.

Наёмники караулили тракт уже третий день. Дорога к Угрюмой только одна, так что мимо отряд графа Моурта — краала ему вместо лошади — не пройдёт. Это каким же кретином нужно было быть, чтобы приказать наёмникам брать Берниса живым?.. Ведь столько крови бунтарям не умудрялся попортить никто. Вайри хотел выслужиться перед братством, подарить мастерам знатного керрийского героя на блюдечке, да и с Торта за такого пленника можно было взять ещё больше золота…

Словом, сам себе приключений подкинул. Вместо того, чтобы славно отдохнуть, вкусить всех сладостей поверженной столицы, сполна насладиться плодами победы — Вайри пришлось галопом скакать в проклятый лес, чтоб вовремя обустроить засаду.

Да и с Легисом договориться было непросто. Горе-бунтарь тогда рогом упёрся, и слышать ничего не хотел о новой воле мастеров братства. У них с Бернисом были свои счёты. Хотя, по правде сказать, Вайри понимал Торта, как никто другой. Негоже оставлять за спиной такого врага, да ещё и давать ему власть над крильисовой тюрьмой и всеми ссыльными разом. Слишком любила Берниса чернь, слишком громким слыло прозвище Моурт — это могло вылиться большими проблемами.

Но Вайри на проблемы Керрии уже было плевать. Её высочество Лейма Керрийская наёмнику подкинула новых, вот с ними ему и должно было разобраться как можно скорей. Всех дворянок Вайри знал, как капризных да распутных девок. Кто бы подумал, что сама принцесса окажется столь сильной да смекалистой стервой. Одного взгляда на заледенелые глаза Леймы хватило, чтобы Вайри понял — она не блефует. Не пойди он тогда у принцессы на поводу, она бы без промедлений отправилась вслед за братом. И что было делать потом? Как объяснить мастерам, что он профукал обоих наследников керрийской короны?

Оставлять полюбовников вместе Вайри не рискнул: Бернис слишком сильный воин, нечета всем наёмникам братства, к тому же платить за содержание ещё одного пленника мастера бы не стали. Вот и пришлось Вайри изворачиваться, как крысе над противнем: срочно врываться в покои нового короля, да почти до рассвета доказывать ему пользу скорого плана. Сошлись на том, что до крепости граф не доедет.

Так вышло даже лучше. Вайри одной стрелой убивал сразу двух нуфов: и слово своё перед Леймой держал, и с Легисом проблем больше не будет. А принцессе о кончине её знатного друга знать и вовсе не стоит. Даже если слух когда и дойдёт, то Вайри и мастера тут не причём. Мало ли мест на задворках Крильиса, где мог сгинуть её дражайший Бернис? Место ведь самое гиблое на всём белом свете.

— Гошподин, — снова прошепелявил беззубый. — Дори шигнал подаёт.

— Ну наконец-то, — вскинулся Вайри, подскочил и начал скоро натягивать на лук тетиву.

— Думаешь, наш парень? — лениво зевнул одноглазый.

— Да кто ещё тут станет бродить? — поднял голову Вайри. — Точно он. Сигналь остальным, начинаем.

Старый Тракт тянулся на юг уже несколько дней. За спиной остались керрийские луга, быстрые реки да безлюдные пустоши, что веками сторожили проклятый лес. Дорога была узкой, телеги едва умещались меж густых лесных зарослей. Точно былинные великаны, выше всех стояли древние млисы, мерно покачивали из стороны в сторону величавыми головами, робко шелестя янтарными гривами. Пышногрудые куи раскинули алые кущи у млисов под боком. Красноволосые девы плясали скромнее, ветерок заигрывал с ними украдкой, верно побаивался гнева их заботливых братьев. Низкорослые чисхи, точно дети в саду, шалили под ногами у взрослых: бросались в путников скрипучими шишками, усеяли тракт зелёной листвой да подставляли лошадям подножки вьющимися всюду корнями.

Лес дурманил путников сладким букетом: дикие пчёлы постарались на славу, запах мёда крепко смешался с ароматом цветов и ягод, шишек, травы да подгулявшей листвы. Над головами весело заливались и свистели пичуги, верно радовались новым гостям. Если взобраться на самое высокое дерево, то ещё на много дней пути можно увидеть обычный, ничем не страшный, приветливый лес. Только Бернису было не до красот. Его сердце потонуло в печали.

Граф на мгновение обернулся в седле, грустным взором окинул отряд. Воры, убийцы, да каторжники, чудом избежавшие казни — вот новые спутники славного воина. Как же так могло получиться? Почему он жив до сих пор? Почему?..

Конечно, может не все эти люди виновны в тех преступленьях. Керрийское правосудие — тот ещё бостов питомник. Граф Моурт сам перед бунтом наказывал ленивых да продажных чинуш городской стражи, что вместо дотошного следствия больно любили спустить всех собак на случайных прохожих. Бернису не раз приходилось выслушивать жалобы добрых людей на безмозглых расследователей, что кроме поборов на рынках и главных воротах ничего не умели и знать не желали. Законы принимали знатные лорды, что понятия не имели о жизни за роскошными стенами дворца Поющего Эллы. Где ж тем выродкам знать о проблемах несчастных простолюдинов? Как достойно править умирающим королевством, когда кроме личной корысти дворяне ни к чему не стремились?

Так бездарно проспать страшный бунт, уступить врагам земли всего королевства, и что дальше? Как будет править новый король? Ведь свита его когда-то была верна вечно пьяному Элле. Чего ждать от жалких, ни на что не способных лизоблюдов да взяточников? А как провести расчёт с безымянными? Видно, новый король — Легис Торт — будет гнуть спины несчастных крестьян ещё больше, чем прошлый.

Бернис на мгновенье зажмурился, отвернулся. Его то уже не касается. Он больше не граф, не дворянин и по большому счёту даже не человек. Теперь Бернис каторжник. Его сослали на край света, в древнюю тюрьму, бежать из которой никому не по силам. Были времена, когда Угрюмая была самым знатным местом для закалки чести и поисков славы. Но времена те прошли, славных воинов сменил всякий сброд, а стойкая, неприступная крепость обратилась темницей.

И плевать!.. на кой графу теперь жизнь? Что ему с ней такой делать? Где взять сил, чтоб противиться воле судьбы? Где взять сил, чтоб смириться с позором?

Друзей больше нет. Доблестный Корнис верно пирует в чертогах Керита, а Лейма… милая, славная… любимая Лейма — давно рядом с братом. Говорят, её тело с трудом опознали, а лицо… такое светлое, ясное, прекрасное лицо изуродовали так, что брезгливо морщились даже могильщики.

Кто посмел сотворить такое? Как могла не дрогнуть рука? Кем нужно быть, чтоб осквернить столь прекрасный цветок? Будьте вы прокляты, мерзкие твари. Я ещё до вас доберусь. Я ещё жив, значит…

Бернис не заметил хрустальной слезы, что смочила светлую бороду, да сгинула на кожаном воротнике. Ладони его сжались стальными кулаками, крепко сдавили поводья. Тело напряглось, точно мрамор, а по груди растеклась пустота, что гасила и волю, и силу некогда славного воина. Ему здесь не место, Бернис должен был умереть.

Очнувшись в темнице, граф не сразу поверил, что он ещё жив. Тоска и неведение вдруг поглотили верное сердце, а потом пришла боль. Всё его тело горело огнём, покрылось свинцовыми кружевами да свежими шрамами, но больше всего болела душа. Стражники были добры к знатному пленнику. Они и поведали Бернису о страшной участи Леймы. От жутких новостей поверженная столица гудела, что пчелиный улей. Люди шептались на каждом углу о мерзких наёмниках. Говорят, над её высочеством надругалась целая сотня и каждый ублюдок бил её по лицу до тех пор, пока место прекрасного лика заняла рваная плоть, в которой нельзя было узнать былые черты.

Бессильная ярость прошила тогда насквозь его разум. Бернис рыдал, он кричал, рвал волосы с головы да с нетерпением ждал свидания с палачом. В этом мире делать графу было больше нечего. Но реальность оказалась жестокой. Вместо положенной смерти воина отправили в ссылку. Бернис не слушал судей и лишь с третьего раза понял, что его пощадили. Какой позор. Все близкие пали, а он…

— Сир, ночь близка, нужно подготовить лагерь к ночлегу, — прервал размышления графа верный Пули. Старик ехал рядом, но видя страдания господина, за день не обронил и двух слов.

— До темноты ещё времени много, мы можем провести его в седле.

—В лесу всё иначе, сир. Когда на тракт опустятся сумерки, здесь станет темнее, чем в бездне. К тому же, возвести лагерь — дело хлопотное, сами знаете.

— Хорошо, делай как знаешь, — кивнул старику Бернис.

В тот же миг над трактом пролетел пронзительный свист, а после загремел грубый бас Пули:

— Эй, обормоты, сир Бернис командует привал. Всем спешиться. Вы двое — быстро обшарьте округу, ищите подходящую поляну. Остальные начинайте приготовления.

Спокойная, размеренная езда прекратилась. Люди засуетились, точно муравьи перед дождём. Обустроить ночлег трём десяткам мужчин при трёх телегах с обозом не так-то и просто. С одними только скакунами провозиться придётся несколько крамов, а ещё нужно развести огонь, да сготовить сытный ужин на всех.

Спустя несколько хисок объявились разведчики. Они увели отряд с тракта, в нескольких сотнях ломтей нашлась небольшая просека, что могла уместить их всех разом. Поляна была укрыта высокой подсохшей травой, так что спать на твёрдой, сырой земле сегодня не придётся. Можно было, конечно, приказать людям, чтоб обустроили графу царское ложе, но Бернис был не из этих. В походах он всегда разделял участь своих людей, за то они его и любили.

С обозом пришлось тяжело. На одной из телег отвалилось колесо, потому затаскивать её на поляну пришлось всем скопом. Там уже зазвенел кузнечный молот. Сведущие в том деле мужчины стали прилаживать потерю обратно. Вокруг поляны застучали топоры, подгоняемые басистыми разговорами.

Когда приготовления были окончены, люди собрались у большого костра, о походные котелки застучали деревянные ложки. Главные заводилы затянули свои небылицы. Как ни крути, а такая обстановка лучше всего подходит для баек, и семена лживых сказок обычно знатно прорастают в доверчивых сердцах.

— Сир, как вам наши бойцы? — проговорил Пули, когда его котелок опустел.

— Бойцы? Ты серьёзно? — хмыкнул Бернис, продолжая копаться в котелке ложкой. Есть ему было в тягость. — Да десяток моих пехотинцев легко бы разогнали весь этот сброд.

— Эх… так и есть, — тяжело вздохнул Пули. — Но других у нас нет, и в битву вам придётся вести только этих.

— Битвы не будет — наша история закончится бойней. Халирцы — вояки знатные. Они разобьют нас в два счёта, — не поднимая глаз, равнодушно протянул граф.

— Тот ли это Бернис Моурт, которого я знаю с пелёнок? Сир, не рано ли вы сдались на милость судьбы? Помнится, я никогда не учил вас опускать руки. Да и сир Готри всегда хвалил вашу силу. Негоже славному воину сдаваться так скоро.

Бернис окинул пожилого наставника тяжёлым взглядом, но отвечать не решился. Пули был прав, но легче от его слов графу не становилось.

— Помните, что ваш покойный батюшка любил повторять?

— Пока мы живы — врагам покоя не будет, — повторил Бернис любимую поговорку отца.

— Мудрейший был человек. Вы очень на него похожи, сир. Да — быть может нас мало!.. быть может мы не так сильны, как должно быть защитникам родной земли. Но у нас есть вы. Нас ведёт самый известный керрийский герой. Персонаж песен и сказок — живая легенда. Эти люди… — Пули указал рукой на костёр, да балагуров, что его обступили. — Они идут на верную смерть и не знают надежды на спасенье и славу. Но теперь с ними вы, сир. Потому, каждый пройдоха из нашей маленькой армии знает, что свою жизнь он продаст очень дорого. Вы нужны им. Вы нужны всей Керрии.

От тех слов Бернис загрустил ещё больше. Пули был прав: много невинных ещё остались жить на керрийской земле, их нужно спасти — если не разбить кочевую орду, то хотя бы задержать войско разбойников как можно дольше в Крильисе. Так у людей будет время подготовить знатные укрепления, спрятать жён и детей — сберечь самое ценное в жизни мужчины. Раз Бернису выпало бить варваров первым — так тому и быть. Вся Керрия, да что там — весь север будет смотреть на осаду Угрюмой. Как бы там ни было, а пасть в славной битве куда лучше, чем сгинуть в застенках дворцовой темницы, или на плахе. Кто знает, быть может пришло время для новых песен?

В дорогу выступили с рассветом, хотя светает в лесу куда позже, так что выспались от души. Завтрак готовили на скорую руку. Потом быстро собрали пожитки и вернулись на тракт. Несколько хисок сонные люди шагали в тиши, пока дремота от них полностью отскочила и стали слышны басистые разговоры.

— Сир, а что будет с прошлым командующим? — пробубнил Пули, что ехал по правую руку от графа.

— А что с ним? — обернулся к нему Бернис.

— Ну, это ведь Морди Клот.

— И что?

— Сир, вы разве не помните, кто это? — удивился Пули.

— Нет.

— Кхм… простите за глупость, сир, вы в то время, видно, ещё не вернулись с Мельдинской войны. Морди купец, он приехал в Алланти из какого-то захудалого баронства на севере. Денег у него, говорят, было столько, что и сам король брал взаймы.

— Тот ублюдок задолжал всем подряд, — прошипел Бернис, сжимая поводья.

— Эм… да сир. Так вот: Морди Клот купил большой шпиль по соседству с вашим столичным имением. Как сейчас помню, что слуги его частенько к нашим захаживали. Конюху приглянулась Луна — кухарка — да и просто так, посплетничать девки всегда ведь не прочь… — Подмигнул Пули Бернису. — Так вот, однажды и принесли они сплетни страшные о господине своём: мол… тот в подвале барак пыточный обустроил, и по ночам девок портит в пыточной той. Да каждый раз мучает новых, а утром тела вывозили в телегах с навозом. Сир Готри как узнал про соседа такого, так в ярость пришёл — в городе тогда чуть меньше десятка молодок пропали — так велел схватить Морди и в темницу его заточил до суда.

— Вину его доказали?

— Да, только казни сир Готри так и не добился. Элла просто забрал все деньги того борова, а самого ублюдка выслал в Крильис. Ещё спустя два лисана король подписал грамоту, в которой назначил Морди Клота лордом-защитником Угрюмой крепости. Ходили слухи, что перед ссылкой тот боров успел золотишка припрятать, вот и купил себе тёплое место.

— Я казню его, — спокойно, не оборачиваясь, обронил Бернис. Ни один мускул не дрогнул на лице воина, словно речь шла не о человеке, а о праздничном храсе.

— Эм… сир, нужно бы всё как-то представить для воинов, — заёрзал вдруг Пули в седле.

— Нечего тут представлять. Я новый лорд-защитник. Моё слово — закон. Ни один насильник не будет больше топтать нашу землю, коль я проходить буду рядом. Насажу того храса на копьё тем самым местом.

— Ох… и кто ж меня за язык только тянет? — тяжело вздохнул Пули. — А может…

Что ещё хотел сказать старик Пули Бернис так и не узнал. Громкий треск перебил наставника, испугал лошадей, да и всадников тоже. Невысокая, но пышная и тяжёлая чисха вдруг обрушилась на телеги в хвосте колоны. Что стало с возницами Бернис разобрать не успел. Новый треск раздался уже куда ближе, и графу самому пришлось уклоняться. Хвала Кериту, его конь вовремя отскочил, да понёс хозяина в центр колоны. На то место, где он гарцевал мгновенье назад, рухнула ещё одна чисха. Отряд попал в западню.

— Поднять щиты. Мечи на плечо. Готовимся к бою, — разрывался молодой граф, но окрики его проходили впустую. Каторжники воевать не обучены, люди сгрудились на тракте да бестолково топтались на месте. Кони их громко ржали, гарцевали без продыху, некоторых всадников даже выбросили из седла.

— Не стойте все разом, крааловы дети!.. поднять щиты!.. следите за лесом!.. — Продолжал срывать горло Бернис, но так и не смог добиться послушания. В следующий миг со всех сторон на всадников обрушились стрелы. Люди кричали, падали с лошадей, да заливали тракт кровью. Взбесившиеся скакуны дико лягались, давили павших наездников, добивали несчастных, не давая им шанса подняться.

— Да поднимите же эти бостовы щиты, фурсу[33] вам в жёны!.. — Сквернословил Бернис, безнадёжно взывая к своим провожатым, да только те и не думали его слушать, продолжая глупо подставляться под стрелы врагов. Спустя хиску в седле остались лишь пятеро всадников, остальные лежали в траве: кто корчился в страшных муках, а кто уже не дышал.

В тот миг шальная стрела, миновав щит, впилась Бернису в ногу. Острая боль прошила бедро, кровь хлынула как из ведра, тут же заливая сапог. Бернис вскрикнул, щит на мгновение опустился. Ещё две стрелы впились воину в спину. Бернис утробно застонал, на мгновение выгнулся, да припал кобыле на шею. Из леса выскакивали разбойники с луками, да метко добивали ещё живых каторжников.

— Сир, уходите скорее, мы их задержим… сир… сир… — Кричал Пули, ещё не видя, что граф тяжело ранен. — Сир… вы… — Запнулся он, оборачиваясь к господину.

— Пули… ух-х… хо-ди, — только и смог прохрипеть Бернис. Глаза его уже закрывались, кровавые ручейки окрасили куртку, а тело свесилось вниз. В следующее мгновенье мир замолчал, а на глаза упала тёмная пелена.

Пули не стал слушать господина. Старик ловко выпрыгнул из седла, пересаживаясь на лошадь Берниса. Он подхватил обмякшее тело раненного графа, да изо всех сил пришпорил испуганную кобылу. Два окровавленных всадника прорвали строй головорезов и на полном скаку ворвались в дремучую чащу. Следом за ними потянулась вереница наёмников, начиная погоню. Один из врагов, ещё юный парень с редкой бородкой, разрывался пуще других, подгонял разбойников криком. Далеко беглецам не уйти. Видно, песен больше не будет.

Глава 14

Такой черноты я не видел никогда. Тьма казалась густой и вязкой, моя сущность растворялась во мраке, придавившем меня со всех сторон, словно толща воды давит на дно океана. И чем крепче меня сковывала тёмная масса, тем безразличнее я становился к собственной участи, будто меня больше не было и возвращаться в мир живых мне было незачем.

Времени больше не существовало. Чёрные щупальца впивались в остатки разума и отщипывали моё «Я» по кусочку. Я был похож на маленькое золотистое облачко, которое тускнело и медленно угасало от соприкосновения с тьмой.

Щупальца оставляли чёрные отпечатки, сотканные из мириад пульсирующих песчинок. Тёмные частицы вибрировали, будто магниты притягивали золотистые нити моего облика и поглощали их энергию. Мою энергию. После соприкосновения тёмных и светлых частиц, светлые будто теряли заряд, темнели и вливались в поток чёрной массы. Рано или поздно тьма бы полностью меня поглотила, но вдруг в бесконечном омуте появился кто-то ещё.

Тьму надвое разделил лучик света и ко мне приблизилось другое светлое облачко. Тьма неохотно отступила, чёрные песчинки раздулись, зашипели и лопнули, высвобождая зыбкую энергетическую волну. Меня будто окатило потоком тёплой воды и угасающий разум проснулся.

Облачко впереди соприкоснулось с моим и преобразовалось в нечто до боли знакомое… нечто родное. Спустя вечность я догадался… я вспомнил, что вижу. Это были яркие голубые глаза.

Тьма теперь мне казалась холодной, ледяной. Она обжигала морозом контуры моего облика и причиняла боль. Я заметался, попробовал сбросить с себя пагубный груз. Скоро я полностью освободился от тьмы и бросился под спасительное сияние соседнего облачка. Глаза растворились, позади них выросла белая стена с врезанной в неё золотой дверью. Проход открылся и залил всё пространство ослепительным светом. Я скользнул туда и опасность наконец миновала. Теперь я оказался во сне. Здесь было очень спокойно и тихо. Сновидений я так и не увидел. Мой разум сильно пострадал, ему нужен был славный отдых.

— Ну как он?

— Спит. Я начинаю бояться — вдруг он не проснётся.

— Ну что ты, он крепкий, сама знаешь. Не волнуйся — скоро господин Андрей будет с нами.

Кажется, кроме Тири в доме были ещё два человека. Я слышал и понимал каждое слово, но очнуться пока не мог. Вроде бы это было легко. Стоило только захотеть и глаза бы раскрылись, но я… будто не понимал этого, не мог догадаться, продолжая имитировать сон.

— Девочка, тебе нужно поесть.

— Спасибо, дядя Нуур, но я не голодна.

— Я не спрашивал, так что быстро за стол. Одни кости остались, не хватало, чтоб ещё заболела.

Скрипнул стул, легонько оцарапывая доски на полу. Я тут же представил, как Тири послушно склонила голову и села обедать. Пета накрыла на стол и пропитавшие избу ароматы сводили бедного соню с ума. В животе заурчало, пересохший рот наполнился слюной, так что мне жутко захотелось присоединиться к их трапезе.

В следующий миг я открыл глаза, широко потянулся и устало проговорил:

— Мне бы тоже поесть… можно?

Нуур, Пета и Тири вытаращили глаза. Староста так и застыл, немного не донеся ложку ко рту. Я присел на кровати, огляделся по сторонам — точно, это была изба моей юной охотницы.

— Андрей!.. — Первой пришла в себя Тири, вскочила на ноги и спустя мгновение уже крепко меня обнимала, умываясь слезами.

— Ну и откуда столько слёз? Что-то случилось? — зарыв ладони в густые волосы Тири, спросил я.

Она только всхлипнула ещё громче, так что отвечать пришлось Нууру:

— Сир, а вы… кхм… разве не помните ничего? — нерешительно протянул староста.

— Я… я не знаю, — пожал я плечами, продолжая гладить голову Тири. Рубашка на мне промокла насквозь.

— Совсем?..

— Ну, не совсем, — пытался я отвечать внятно, но в то же время успокоить Тири. Когда девушка немного притихла, я продолжил:

— Кажется… дров я наломал… да?

— Да нет… эм… сарай только, — хмыкнул Нуур. — Дров там не было, вроде. Хотя то что с ним стало — иначе как дровами и не назвать.

— Чего? — удивился я. Последним моим воспоминанием была драка с Борисом и о каких там сараях говорил Нуур я даже не представлял.

Когда староста всё рассказал, я чуть не сгорел со стыда. Щёки вспыхнули жгучим румянцем, уши покраснели, а волосы встали дыбом. Я с трудом заставил себя поверить, что мог такое натворить, а когда Тири успокоилась и подняла глаза, я…

От её взгляда я обалдел.

Голубые глаза моей нимфы теперь засияли бирюзовым огнём, радужка вокруг зрачков стала ярче, выразительнее. В глубине того взора переливались миры: под сладкоголосое пение ангелов яркие звёзды кружились в призрачном хороводе; сияли галактики и туманности; манящий космос, будто на синем холсте, уместился у Тири в глазах, зазывая меня ярким светом, теплом и чистыми красотами рая.

— Тири… что?..

— Что? — улыбнулась красавица.

— Твои глаза… они… они?..

— Да, они теперь как у тебя, — снова улыбнулась Тири.

— А-а… как ты?.. как они?..

— Хи-хи! Это ты, а не я. Такой яркий взгляд теперь у всех, кого ты обжёг.

— Я… я тебя?.. обжёг?

— Ну… нет. Меня твой огонь пощадил, я его вовсе не ощутила. А вот ребята… о-ох!.. им, конечно, досталось, — покачала Тири головой, задумчиво подкатив ко лбу свои большие глаза.

— Как они?

— Не переживай. Уже на следующий день все очнулись, так что живы-здоровы. И керрийскую речь даже освоить успели. До тебя им пока далеко, но говорят уже сносно.

— На следующий день?.. — Только и смог выдавить я.

— Эм… сир, тут такое дело… — Замялся Нуур. — Словом, как вы уснули — две седмицы прошло. Вот почему Тири всю рубашку вам промочила. Мы боялись, что…

— Ничего мы не боялись, — резко повернувшись к Нууру, прыснула Тири. — Я знала, что с тобой ничего не случится, — повернулась она ко мне, — Афира мне так и сказала, что ты скоро очнёшься и свою ауру теперь сможешь держать под контролем. Просто… слишком долго ты спал, и… я волновалась… — Снова опустила Тири глаза.

— Чего я там удержу?

— Ауру… ну… это тот белый огненный кокон, который вырос вокруг твоего тела. Афира назвала его аурой.

— Что ещё за Афира?

— Ну, я ведь рассказывала тебе легенду о ней. Помнишь?.. под млисом? Тогда ещё праздник был.

— Богиня? Дочь Сулаф и Керита?

— Да, — восторженно выдохнула Тири. — Афира говорила со мной, это она помогла усмирить твою силу.

Версия Тири меня доконала. Зря я так торопился, нужно было ещё несколько деньков подремать.

— А ещё капитан ваш очнулся, — добавила Пета, заставляя меня позабыть обо всём на свете.

— Что?.. серьёзно? Как он?

— Всё хорошо, — гордо выпрямив спину, продолжила юная знахарка. — Раны его почти затянулись, слабость прошла, только хромает пока, но он сильный. Верно идёт на поправку.

— Здорово, мне нужно к нему, — проговорил я и попытался встать с кровати. Не вышло. Тело сильно ослабло, совсем не слушалось. Я опёрся о быльцу и кое-как встал на ноги. Тири тут же подставила мне плечо и помогла сесть обратно.

— Тебе нельзя. Я никуда тебя не пущу, — сложив руки на поясе, безапелляционно заявила Тири.

— Ну ладно, ладно, — чуть отдышавшись, согласился я.

Пета и Нуур подтащили стол прямо к кровати, так что подниматься снова мне не пришлось. Тири всё так же нависала надо мной: накладывала мне в тарелку кашу, потом потянулась за мясной подливкой. Я решил ей помочь и подтащил блюдо с подливой с другого края стола — к Тири поближе. Только вот помощь она почему-то не оценила: широко раскрыла глаза и, точно статуя, застыла с ложкой у груди. Нуур и Пета тоже уставились на меня, будто я что-то сломал. Даже мурашки по спине пробежали от их пристальных взглядов.

— Что?.. — Недоумевая, протянул я.

— Сир, я и не знал, что вы так умеете… — Нерешительно проговорил Нуур.

— Что я умею? — удивлялся я всё сильнее.

— Ну как же? — выдохнула Тири. — Раньше ты такого не делал, — покосилась она на блюдо с мясом, подталкивая мой взгляд в ту же сторону.

Миска, словно юла, вертелась посреди стола, но к поверхности не прикасалась — просто висела в воздухе. Примерно так это должны были видеть Пета и Нуур. Я же видел куда больше. Блюдо стояло на двух нитях, сотканных из переплетённых энергетических волокон. Я невзначай сплел два тоненьких прутика из энергии, подхватил ими посудину и перетащил её ближе к Тири. Но самым интересным было то, что я сделал это мимоходом, даже не обратив внимания на свои новые навыки. Даже сейчас я был вовсе не удивлён, будто всегда так умел.

— Ты права, раньше я такого не мог, — задумчиво проговорил я, приподнимая блюдо чуть выше. Энергетические прутики больно вгрызлись в мои пальцы, руки задрожали, а на лбу проступила испарина. Нуур первым сообразил, что мне нужна помощь, подхватил миску и поставил её на стол. Тири и Пета затаили дыхание: девчонки восторженно наблюдали за летающей посудой, а я так измотался, что едва не рухнул назад на подушку. Хоть снова бери да спать ложись.

— Мудрецы в моём мире называли такое «телекинез», — устало выдохнул я, опираясь на руки за спиной.

— Летающие тарелки? — наивно протянула Пета.

— Ха-ха, нет, не совсем. Я переставил тарелку с одного места на другое, при этом к ней не касаясь, понимаешь? — объяснил я девчонке. Пета неуверенно кивнула.

— Вот, это и есть телекинез.

— Но ты ведь к ней прикоснулся, — лукаво улыбалась Тири. — Я видела, как ты заплёл эти ручейки, — указала она пальцем на потоки энергии в доме, — в два прочных стебля, а потом ими же двигал посудину.

— Значит, ты теперь тоже видишь эту энергию? — ответил я вопросом на вопрос. Тири кивнула:

— С того самого дня, — невинно пожала она плечами.

— Как ты прикоснулся к тем ручейкам? Я сколько ни пробовала, ничего не получается. Они всегда просачиваются сквозь пальцы.

В подтверждение своих слов Тири подняла руку и попробовала зачерпнуть ладонью немного энергии, но ничего не вышло. Прозрачные ручейки протекли у девицы сквозь пальцы, не оставляя даже следа на белой коже.

— Видишь?

— Не расстраивайся, — взял я Тири за руку. — Когда-нибудь у тебя тоже получится.

Тири одарила меня кокетливой улыбкой и села за стол. Потом мы начали есть. Я так оголодал, что готов был проглотить всю еду, но сделать это мне помешали. Спустя несколько минут в дом бесцеремонно вломились Калаш, Медведь и Рыжий. Последнего тут же отправили за остальными, и через две минуты в избе уже топтались все ребята и Борис с капитаном. Сначала все бросились обниматься, а потом засыпали меня вопросами о здоровье и самочувствии.

— Ну наконец-то. А то мы уже начали думать, что ты притворяешься, — весело проговорил Старый.

— Ага, от стольких дел увильнул, ха-ха-ха! — подхватил Шева.

— Ребят, вы простите меня… ладно? Я не знаю, что на меня там нашло, — нерешительно отвечал я, пряча глаза.

— Ты издеваешься? Да нам никогда так здорово ещё не было. Ты заметил, на каком языке мы все разговариваем? — продолжил Емеля.

— Ну да, я тоже выучил, — не изменяя традиции, похвастал Рыжий.

Только после этих слов я заметил, что ребята говорили со мной на керрийском языке, почти без акцента. Смотреть на них было жутковато. Глаза пришельцев — кроме Бориса и капитана — засияли новыми красками. Если голубые и изумрудные радужки мне видеть уже доводилось, то вот карие глаза Старого и Емели заблестели перламутром. У двери притаились капитан и Борис. Игорь Викторович непонятливо хмурился, пытаясь разобрать чего это мы там лопочем, а Борис просто не мешал.

В этот раз я поднялся самостоятельно, кое-как добрёл до двери и обнял капитана:

— Рад вас видеть, товарищ капитан. Я не сомневался, что вы будете снова в строю.

— Вот и правильно, — улыбнулся Игорь Викторович. — Наслышан о твоих подвигах. Молодец. Моя школа. Как себя чувствуешь?

— Всё хорошо, отдохнул, теперь снова в бой, — хмыкнул я.

— Ну вот и отлично. Значит теперь можно поговорить о делах.

Я немного напрягся, затем повернулся к Борису. Глаза у наёмника остались прежними. До него пламя моей ауры не дотянулось.

— Ты извини, я вёл себя неправильно, — протянул я ему руку. — Я не знаю, как так вышло, но…

К моему облегчению Борис ни секунды не мялся и в тот же миг пожал мою руку:

— Проехали, — улыбнулся наёмник. — Я сразу понял, что с тобой что-то случилось, так что не бери в голову. Кстати, тебе бы технику боя подтянуть. Могу помочь.

— Договорились, — облегченно выдохнул я. — Раз уж у нас всё так хорошо — проходите к столу. Здесь и поговорим…

— Да что за напасть!.. и нужно мне было сегодня угодить в этот дурацкий наряд. Сколько можно бегать!.. — заканючил Калаш, когда его живот снова забурчал. Последние несколько часов он мучился расстройством желудка и не вылезал из дальних кустов.

— Вызови посёлок, пускай пришлют кого-то другого, — невзначай обронил Тим. Он давно устал подкалывать страдальца, да и смешного теперь было мало.

Тим и Калаш караулили хлеборобов, копавшихся в земле в километре от поселения. Поляна была небольшой, а почва рыхлой и глинистой. Солнце до пашни почти не дотягивалось, потому и будущий урожай выглядел скромно. Если бы не звонкий ручеёк, что пересекал поляну по диагонали, семена бы точно пропали.

Поле огородили плетёным забором до пояса, чтоб мелкое зверьё не шалило, и поставили пугало от пичуг. От края загородки тянуло свиным и коровьим навозом: общинники каждый день вычищали сараи, чтобы собрать у полей компостные кучи. Наравне со взрослыми гнули спины и малые дети. Ребятня прорывала траву на ровных грядках с диковинными для землян овощами. Мужчины таскали воду в кожаных бурдюках и аккуратно поливали очищенные рядки. Работали люди весело: то и дело пели песни, да оглашали поляну заливистым хохотом.

— Не выйдет, — выпалил раздражённый Калаш. — Рация сдохла. Не знаю, кто её должен был заряжать, но в ухо он у меня сегодня схлопочет.

— Ну, тогда просто иди домой.

— Точно? Ты справишься?

— Конечно. Мы и так тут от скуки маемся, так что не велика потеря. Если что, буду палить, не считая патронов… прислушивайтесь там.

— Ну спасибо, Тим. Я твой должник, — обрадовался Калаш, встал и потопал в посёлок.

— Постой, — спохватился вдруг Тим. Калаш остановился и обернулся к нему. — Ты это… только Циркуля сюда не присылайте.

— Ладно, — хмыкнул Калаш и пошёл дальше.

Тим на посту остался один, но это ерунда — до вечера не так много осталось. После выходки Бориса глядеть за округой приходилось в оба. На подходах к поселению обустроили скрытые наблюдательные точки. Там сутками торчали подростки — они должны были заметить врагов издали и просто поднять шум.

Вооружённые курсанты дежурили у ворот. Землепашцев тоже не оставили без присмотра, выделив на каждое поле по двое охранников. Тиму с Калашом ещё повезло — они были рядом с деревней, — а вот Рыжему и Косу досталось самое дальнее поле, до которого приходилось добираться полдня, так что ребята уже несколько дней ночевали в палатках.

Когда Андрей пришёл в себя, споры разгорелись нешуточные. Было много разговоров о крепости. Торрек рогом упёрся, и слышать ничего не хотел об Угрюмой, тогда как остальные ребята, подбиваемые Борисом, уже почти согласились с наёмником, что крепость нужно захватить и установить в ней свои порядки.

«У нас под одной крышей собралось четыре сотни крестьян и ремесленников» — говорил Борис, — «Чем мы их будем кормить? Все надежды поселенцы возлагали на землю, но вы сами видели — в лесу ни черта не растёт. А когда сюда придёт большой отряд воинов, когда они осадят посёлок — кто выйдет на стены? Кто, кроме нас, сможет сражаться? Вы видели наших общинников в деле. Нас ничто не спасёт: ни сила, ни оружие, ни твои фокусы», — кивнул он Андрею, — «Так что другого выхода я не вижу. Если мы не можем одолеть врага силой, придётся взять его хитростью. Иначе погибнут многие… очень многие», — договорил наёмник, невзначай кивая на Тири и Пету, притаившихся в уголке и затаивших дыхание.

Крыть такие доводу Андрею было нечем, да и последнее слово осталось за капитаном. Игорь Викторович согласился с Борисом и началось…

С раннего утра и до позднего вечера Тим и Калаш пропадали в лесу. Дни потекли одинаково скучно. А сегодня и подавно. Калаш отравился ягодами и пришлось его отпустить. Тим забросил в карман бесполезную рацию и устроился поудобнее. Всё же на душе было как-то неспокойно. Лёгкое волнение всё нарастало, собиралось в груди и вылилось наружу нервной дрожью.

Порой в такие моменты Тиму казалось, что он сходит с ума. Все чувства обострялись: зрение, слух, обоняние… но главное — он начал видеть вещи, скрытые от взоров других.

Тим видел Ульму. Призрак девушки приходил к нему уже не впервые. Она всегда появлялась внезапно и смотрела на него печальными глазами. Одета девица была в своё самое нарядное белое платье, расшитое на переднике красно-синими узорами и подпоясанное тонкой лентой на талии. Смоляные волосы были собраны в пышную косу, а изумрудные глаза выглядели очень уставшими. Такой Тим увидел Ульму впервые, такой она приходила во снах — такой же явилась ему и теперь.

Она никогда с ним не говорила. Тим пытался просить прощения, просто заговорить, вытянуть хотя бы слово, но все попытки проходили впустую. Девица молчала. Тим не решился рассказать ребятам о своих видениях. Он предпочитал сохранить эти свидания в тайне и просто любоваться красотой лесной нимфы, которую он так подвёл.

Но сегодня всё было иначе. Силуэт Ульмы несколько раз вздрогнул, пошёл волнами и рябью. Она резко развернулась к лесу и указала рукой на стену деревьев. Тим подобрался и начал всматриваться в ту часть леса. Не прошло и пары мгновений, как из гущи начали выбираться разбойники. Один, два, три… Тим насчитал полтора десятка врагов.

Разбойники выглядели так же скверно, как и предшественники. В сальные бороды набилось мусора и травы, грязные платья походили на лохмотья, а лица казались рваными от прыщей и нарывов. Пока убийцы тихо крались к пашне, беспечные селяне продолжали усердно трудиться, не замечая угрозы.

Всепоглощающая, неистовая ярость обуяла Тима. Вот так же и прошлый отряд застал поселенцев врасплох. Чем тогда всё закончилось напоминать было не нужно. Ему не забыть тот день никогда.

Тим подскочил, припал на колено и вскинул к плечу автомат. Щёлкнув затвором, привёл оружие в боевую готовность и выдал длинную очередь по разбойникам. Но вместо громыхания кучных выстрелов, послышался только щелчок.

Осечка.

Пистолет остался в посёлке, а разбирать автомат времени не было. Тим разочарованно взвыл, отбросил бесполезное оружие, подскочил на ноги и одним прыжком оказался в центре поляны, встав между убийцами и селянами.

— Уходите, скорее, — выкрикнул он, обращаясь к общинникам. — Бегите.

За спиной послышались крики — люди разбегались по лесу. Разбойники уже хотели броситься их догонять, но Тим преградил им дорогу.

— Сначала вам придётся пройти мимо меня, — оскалился пришелец, доставая массивный штык-нож из кожаного чехла. Как ни пытался он выглядеть грозно, всё же получилось не очень. Тим жутко разволновался и его подвёл голос, сменивший тональность в самый неподходящий момент, руки подрагивали, а зубы постукивали так громко, что Тим вообще пожалел, что начал говорить.

Разбойники несколько мгновений изумлённо таращились на внезапного защитника, а потом взорвались диким хохотом:

— Ха-ха-ха! Вебята, вы слыфали это? — скрипучим басом взревел здоровенный детина с тремя гнилыми зубами во рту.

— И как же ты нас остановишь, воробышек? — проговорил другой с прыщавым лицом и рваным шрамом над переносицей.

— Вы только гляньте на этого воина, ха-ха-ха! — кричал из-за спин третий.

— Ох, я не могу, ха-ха-ха, он этим ножичком драться собрался?

Тим не отвечал, лишь покрепче ухватился за пластиковую рукоять и выставил штык перед собой. Один из разбойников — пожилой воин на голову ниже пришельца, но гораздо шире его в плечах — вышел вперёд и обнажил короткий меч — хотя в сравнение с клинком Тима его оружие было втрое длиннее.

Тим был сильнее и быстрее любого аборигена, даже мог похвалиться некими навыками рукопашного боя, но вот драться взаправду, до смерти… ещё и на мечах — он был не готов.

Воин атаковал внезапно и слишком проворно. Резкий выпад едва не проткнул грудь пришельца. Тим чудом успел среагировать и отскочить назад, неуклюже размахнувшись руками. Мечник воспользовался его оплошностью, сделал молниеносный шаг в сторону и выбил штык из ослабшего хвата соперника. Дальше вражеский меч скользнул по предплечью. Острая боль вмиг заглушила все чувства, порезанная рубаха промокла, а по руке потекла тёплая алая струйка.

— Давай, Шори. Покончи скорей с этим червяком. Ну же, чего ты копаешься? — гремели возбуждённые голоса.

Теперь Тим осознал, в какую беду угодил. Шори оказался обученным воином. Каждое движение, каждая стойка, каждая атака — были рассчитаны идеально и, если бы не аномальная скорость пришельца, Тим бы уже давно сложил голову, и всё же за клинком мечника он едва поспевал.

В какой-то миг Тим прозевал новый выпад, клинок скользнул по рёбрам, вымазывая кровью остатки рубашки. Ранение оказалось несерьёзным, но оно всё же вывело пришельца из равновесия. Тим вдруг понял, что это конец, что ему остаётся либо бежать со всех ног, либо умереть на этой поляне. Что какой-то дикарь безнаказанно исполосовал его мечом, а он сам снова оказался неспособен защитить людей, которые были к нему так добры.

Тим взревел и, обезумев от ярости и стыда, бросился в безрассудную атаку. Его движения стали замедленными, слишком плавными. Воздух яростно сопротивлялся, норовил сбить его с ног порывами свирепого ветра, но Тим упрямо двигался навстречу врагу.

Шори будто окаменел. Тим изо всех сил ударил мечника по лицу. Впереди что-то хрустнуло, а кулак будто угодил в мраморную стену. В следующий миг неугомонный Шори исчез и возник уже слева. Тим едва успел увернуться от просвистевшего над ухом клинка, молниеносно развернулся и саданул мечника ребром ладони наотмашь. Теперь его кулак угодил во что-то мягкое и скользкое. Неприятный чавкающий звук долетел до ушей. Шори снова опередил пришельца и набросился сзади, обхватил Тима руками… два других Шори атаковали с разных сторон. Тим вырвался из захвата и…

Он очнулся спустя несколько мгновений. Тим одной рукой удерживал обмякшее тело разбойника, а кулак второй руки вбивал в его раздробленный череп. Кровь забрызгала всё лицо, уже успела подсохнуть и жутко смердела. Тим встрепенулся, отбросил мертвеца и, ошеломлённый и испуганный, отскочил на несколько шагов.

На поляне он оказался один. Под ногами лежали полтора десятка изломанных тел. Тим присмотрелся и облегчённо вздохнул — все мертвецы были врагами. У края поляны под деревом стонал единственный выживший разбойник, но и тот был в бреду. На лбу у счастливчика кровоточило серьёзное рассечение. Увидев подранка, Тим истерично расхохотался. Это был Шори.

Сил для того, чтобы подойти и добить мечника не осталось. Тим устало завалился на траву и уставился в небо, раскинув руки по сторонам, чтобы не чуять смрада свежей крови, впитавшейся в кожу на кулаках.

— Сир, вы в порядке? — подошёл кто-то из общинников.

— Да… кажется… всё в хорошо.

— Вы весь в крови.

Тим присел и попробовал себя осмотреть. Рука всё еще кровоточила, а рана в боку пылала огнём. Его начинало знобить, голова потяжелела, а гнетущая усталость клонила к земле.

— Ты прав, мне нужна помощь, — пошатываясь, прошептал Тим. — Пусть кто-нибудь перевяжет мои раны и…

Договорить он не смог. Силы покинули пришельца и он завалился в траву. Заботливые руки перенесли его на телегу. Тим не чувствовал кочек и тряски в дороге, не слышал взволнованных голосов и женского плача. Весь обратный путь он любовался сереющим небом и держал за руку Ульму. Она не отходила от него ни на шаг.

Глава 15

— Да!.. воистину дух захватывает, — восторженно выдохнул Медведь, когда я подхватил телекинезом бревно малой чисхи. — И насколько тебя хватает?

— Сорок три секунды, если бревно. Что полегче могу удерживать дольше, хотя вес поклажи не особо влияет на продолжительность тренировки. Дольше трёх минут мне и орешек не удержать.

— Как думаешь — мы тоже так научимся?

— Понятия не имею, — натужно отвечал я. Парящая над землёй оглобля меня здорово измотала, чтобы удерживать бревно в воздухе я сплёл два энергетических каната из разноцветных волокон своего кокона… ну, или ауры, как назвала его Тири. Словом, энергия ауры на таких тренировках быстро иссякала и чем меньше её вокруг меня оставалось, тем хуже я себя чувствовал:

— Может и научитесь, — запыхался я и отпустил бревно. — А может… может и нет… — Каждое слово отзывалось задышкой, я сложил руки на поясе, чуть наклонился вперёд и дышать стало легче. — Тири, вон, даже сильнее не стала, хотя память улучшилась и энергию видит. Пока не узнаем, как это работает, разобраться всё равно не выйдет.

— У меня тут теория одна есть, бредовая правда, но мало ли, — нерешительно проговорил Медведь, протягивая мне полотенце. Пот нещадно заливал глаза, так что оно было кстати.

— И что за теория? — уже легче спросил я, присаживаясь на бревно. Сзади залаяла собака. Медведь отвлёкся на шум. Шавка выскочила за частокол и тявкала на нас. Не знаю, что её там взбудоражило, но этот лай меня здорово нервировал. Медведь сразу подметил, как переменилось моё лицо, подхватил камень и швырнул по собаке. Не попал, но шавка взвыла и скрылась за воротами поселения.

— Снова приступ гнева? — участливо спросил парень.

— Да не то, чтобы приступ, но… — Замялся я. — Но я боюсь… я очень боюсь, что когда-нибудь снова сорвусь и натворю дел.

— Да ладно тебе, — хлопнул меня по плечу Медведь. — Не боись, подстрахуем.

— Так что там у тебя за теория? — избегая неловкости, перевёл я разговор в другое русло.

— Ах да, ты сны свои помнишь? Ну, те… кошмары, что донимали тебя в казарме.

— Ага, забудешь такое.

— Помнишь, ты рассказывал, что та женщина тебя постоянно сжигала в белом пламени?

— Ну да, так и было. Сначала за мной ураганы гонялись по разрушенным городам, а следом появлялась та парочка и… ну ты помнишь.

— Выходит, она тебя обожгла, и ты изменился. А потом и ты нас всех обжёг. А пламя твоей ауры, кстати, тоже белым было.

— А Тири ведь гораздо меньше вашего пострадала.

— Вот-вот, возможно, если бы она с нами под горячую руку попала, то и сила пришла бы к ней тоже.

— Сильными вы стали ещё до моего приступа, — возразил я.

— Эм… — Замялся Медведь. — И то так, но что-то в этом есть, правда?

— Да уж, теория твоя хороша, но наверняка бы узнать? Не сами же мы сюда провалились, что-то ведь нас перенесло в этот мир?

— Ну, то что женщина эта с Тири говорила, уже хорошо. Всё-таки мне спокойнее, зная, что за нами присматривают.

— Или следят, — закончил я.

Ответить Медведь не успел. Передышка закончилась, я резко поднялся, сделал несколько пассов руками и снова приподнял бревно до уровня груди. Руки задрожали, энергетические канаты больно вгрызлись в ладони. Аура таяла на глазах, потому пришлось отбросить поклажу и снова тяжело хватать воздух. Силы были на исходе. Несколько дней назад таким же Макаром я перенапрягся и грохнулся в обморок. После того на тренировочную поляну со мной обязательно ходил кто-нибудь из ребят. На всякий случай.

— Ник, а ты не пробовал выплетать что-то другое.

— Другое? — удивился я.

— Ну да. Ты сплетаешь энергию в прутики да верёвки, а если попробовать… ну, скажем, щит?

— Чего?

— Ну, плиту, как на бронике можно сплести? Раз уж ты уплотняешь волокна, так может их можно сделать ещё плотнее?

— А это мысль, — задорно проговорил я и начал уплотнять купол своей ауры возле лица. Я приподнял руки и, легко перебирая пальцами, выплетал разноцветный узор, заводя эфирные нити по кругу. Получалось что-то вроде кружевной паутинки.

— Как красиво, — вздохнул Медведь.

— Нужно проверить, — самоуверенно протянул я, постукивая указательным пальцем по сложившимся кружевам. — Ну ка, стукни сюда, как следует.

— Я? — удивился Медведь.

— Мне не разогнаться, слишком близко к лицу.

— А если не выдержит?

— Я порезвее тебя, уклонюсь, если что.

— Ну ладно, — протянул Медведь и без замаха заехал мне кулаком прямо в лоб. Защита не выдержала, с хрустальным треском кружева разлетелись, а я, как подкошенный, рухнул на задницу.

«Твою мать» — пронеслось в голове.

Лоб вспыхнул огнём, глаза придавило слезами. И ведь сам виноват, но… как же мне тогда хотелось двинуть Медведю в ответ.

— Ха-ха-ха! Ну ты и правда резвый, ха-ха-ха! — взорвался хохотом Медведь.

— Здорово, прям обхохочешься, — пробурчал я, растирая лоб ладонью, чтобы шишка вдруг не вскочила. Потом я упрямо встал и начал плести новые кружева. В этот раз я провозился куда дольше, пока тонкая паутинка не выросла в однородную шайбу.

— Давай ещё разок.

— Андрей, ты уверен? Нет, мне, конечно, не жалко тебе ещё разочек заехать, но может быть ну его… а? — заупрямился вдруг Медведь.

— Ага, размечтался, — осадил его я, убирая шайбу от лица. — Теперь по ладони бить будешь.

На этот раз Медведь размахнулся как следует, вложившись в удар от души. Но как только его кулак встретился с щитом весь пыл куда-то девался. Медведь покраснел, надулся, запрыгал на месте, потрясая ладонью. Я молча следил за возмездием. Спустя минуту Медведь успокоился, а рука его уже не болела. Удар у него поставлен как надо, так что переживать было нечего.

— Ну как?

— Сильно… — Пропыхтел парень. — Нужно попробовать что-то серьёзнее кулака.

— Что? — насторожился я.

— Ну, скажем, нож… или вот — пистолет, — злорадно улыбаясь, расстегнул он кобуру.

— Совсем обалдел? Смерти моей хочешь? — насторожился я ещё больше.

— Да ладно тебе. Попробуй набросить щит на бревно, а я его расстреляю.

— На бревно, говоришь? — задумчиво протянул я, пытаясь приладить шайбу к коре, но ничего не вышло. Когда я выталкивал щит за облако своей ауры, он тут же начинал распадаться на кружевные волокна и спустя половину минуты полностью растворялся в пространстве.

— Не выходит, — натужно пропыхтел я.

— Да я вижу, — ответил Медведь. — Жаль, интересно посмотреть, насколько эта штука крепкая получилась.

— Сейчас посмотрим, — решительно ответил я и начал растягивать энергетическую шайбу щита в продолговатый блин. Получалось не очень удачно, блин выходил корявым и не таким прочным, как было раньше, но лучше уж так. Затем я схватил двумя пальцами поделку за край и прислонил её к бревну.

— Если промахнёшься, я не знаю, что с тобой сделаю.

Медведь не ответил. Прислонил дуло пистолета к блину, взволнованно посмотрел мне в глаза и потом только выстрелил. Пуля пробила щит, разнесла в щепы кусок коры и распласталась на дереве, превращаясь в сплюснутую свинцовую пластинку.

— Тебе не больно? — взволнованно проговорил Медведь.

— Нет, а что, должно быть больно?

— Нет… просто я тут только подумал… это ведь мы твою энергию сейчас дырявим, мало ли?

— Всё в порядке, я ничего не почувствовал, кроме вибрации. Давай ещё разок, теперь просто в бревно.

Медведь кивнул, вскинул пистолет и в упор расстрелял бревно. Пуля глубоко вошла в дерево.

— Здорово, — возбуждённо выдохнул Медведь. — Слушай, Ник, я тут размышлял… может ты меня легонечко стукнешь, а?

— Чего?

— Ну… ты ведь научился касаться к энергии после того, как Борис тебя вырубил? Вдруг и я таким же очнусь?..

— Ха-ха-ха! ну ты и выдал… ха-ха! Нет, я понимаю, если бы это Рыжий просил, но ты!.. ты!.. ха-ха-ха!.. Извини друг, но давай чуть позже!.. сегодня я точно не в форме, ха-ха-ха!

— А чем я хуже Рыжего?.. ха-ха-ха?!

— Вы что вытворяете? — раздался за спиной взбудораженный голос капитана. — Кто стрелял? Что случилось?

— Эм… товарищ капитан, тут такое дело… — Стушевался Медведь.

— Да… да… мы тут… просто… мы тут… — Изо всех сил поддержал его я.

— Долго рассказывать, в общем… всё в порядке, мы тут работали, — собрался Медведь.

— Работали, значит? — прищурил один глаз капитан. — Ладно, потом расскажете. А сейчас пулей в посёлок. Шева и Старый вышли на связь. По тракту прошёл большой отряд всадников. Несколько сотен мечей насчитали. Видно, пленённый Тимом разбойник не соврал. Пора бы встретить гостей.

Старый Тракт был как всегда неприветлив. Хотя, тракт — это, наверное, уже не то название, которое подойдёт для этого перегона. На месте некогда широкой и просторной дороги, мощённой ровным камнем, с боковыми водостоками да пригожей обочиной — теперь на север убегала узкая тропка, вся поросшая травой да мелким кустарником. Люди здесь давно не ходили. Только обозы с провизией, да новые каторжники.

Над головой нависали мудрые млисы, кокетливые чисхи да озорные куи, разбавленные частыми елями и сосняком. Наверное, и других деревьев здесь хватало, но любоваться природой было не к месту. На уши давила мёртвая тишина. Ни пичуг, ни зверья слышно не было. В лесу так не бывает, но, видать, кроме Старга безмолвие никого не пугало.

Вот уже несколько дней трактом шла длинная вереница всадников, что двигалась на верную смерть. Старг точно знал, что торрек их покарает, но кто ж его, Старга, будет слушать? Эти болваны, точно стадо одурманенных храсов, спешили нарушить волю Керита, не ведая об уготованной им судьбе. Над парнишкой воины лишь насмехались. Как же, ведь сам столичный жрец говорит, что Кроны молчат, а значит Старг всё наврал. Испугался, поди, бросил своих на погибель, а историю о пришельцах придумал.

Но парнишка не сдавался. Без конца говорил с теми, кто его ещё слушал. Жаль, таких осталось немного. Глупцы. Старг точно помнил ту страшную ночь, ясно видел силу и колдовство Керитовых колдунов. А ещё он помнил строгий наказ не ставать у них на пути. Старг больше не верил жрецам. Раз уж тот боров проспал появление торрека, значит никакой он не глашатай священной воли Керита. Значит Кроны с ним не говорят. Выходит, вот-вот все погибнут. Хотя смерти Старг уже не боялся. Молния колдуна очистила его дух, выжгла всю скверну, все грехи и проступки, так что Керитов суд больше паренька не страшил.

Тропа резко расширилась, стало светлее. Дорога вывела путников на широкую поляну, окружённую густым кустарником. Впереди, в полусотне ломтей, из земли торчал очень странный куст кохи. Растение насторожило командира и передовых всадников. Колона остановилась. Кохи всегда растёт густыми зарослями, за всю жизнь Старг никогда не видел такого одинокого кустика. К тому же, листья на ветках иссохли, скукожились, вот-вот опадут. Будто кустарник вырвали с корнем и специально усадили на пути у отряда.

— Эй, вы двое, — выкрикнул Дори, командовавший вылазкой, оборачиваясь к двум новичкам. — Посмотрите, что это там такое.

Новички двинули с места, неспешно направили лошадей к центру поляны. Но к кустарнику они не доехали. Перед ним они резко потянули поводья, развернули коней и, что было духу, припустили назад. Но было уже поздно. Страшный, душераздирающий рёв пролетел над поляной. Мёртвый куст разлетелся трухой. Из него вырвалась громадная тень.

Огромная тварь, трёх ломтей в высоту, выпрыгнула на всадников. Один из новичков зазевался, его лошадь жалобно взвыла и рухнула на траву. Наезднику повезло больше: он вылетел из седла, неуклюже перевернулся, подскочил и начал убегать от монстра на своих двоих. Пятки неудачника сверкали, что лопасти ветряных мельниц в ураган. От такой прыти рябило в глазах.

— Краал! Это краал! — перекосило лица остальных всадников. Многие развернули коней, попытались вернуться на тракт, но не успели. Громоподобный треск раздался за спиной. Огромный млис завалился на поляну, перекрывая проход пышной кроной. Большинство всадников остались на тракте, и лишь малая горстка неудачников предстали перед неистовым монстром. Старгу не повезло быть со вторыми.

Краал времени зря не тратил. До монстра было далековато, но Старг видел, как тварь размахивает когтистыми лапами над тушей мёртвой кобылы. Паренёк тут же представил, как острые клыки впиваются в тёплую плоть, как когти беспощадными саблями рвут в клочья несчастную лошадь, а во все стороны разлетаются бордовые фонтаны, щедро орошая землю кровью добычи, и от тех мыслей парню стало нехорошо.

Воины спешились и бросились врассыпную. Многие поспешили к упавшему млису. Старг тоже спрыгнул на землю. Рядом с крильисовыми тварями лошади часто сходили с ума.

— Стать в строй. В строй. Скорее, фурсу вам в жёны, — разрывался Гори. В прошлой жизни он был стражником, но за пьяный дебош его погнали со службы, а потом навесили чужой грабёж. Как и другие, Гори клялся, что невиновен, но то было неважно. Важны сейчас были только навыки строевого сражения, которыми Гори мог похвалиться. Жаль, что остальным хвалиться было нечем. Никто и не думал его слушать. Люди сгрудились у поваленного млиса, вжались в густые ветви и обречённо дожидались своей участи, в надежде, что монстр пройдёт мимо.

Краал выжидал. Окровавленная тварь встала в полный рост и буравила жалких людишек хищным взглядом. Спустя несколько ударов сердца Старгу стало ясно, почему монстр ещё не напал. За его спиной показался молодой воин в зелёных колдовских одеждах. Парень не таился, обходил краала по широкой дуге. В тот миг зыбкая надежда снова ожила в груди Старга. Если кто и способен был совладать с монстром, так это колдуны или может быть даже сам торрек.

Тварь снова взревела, взмахнула лапами и бросилась на нежданного помощника. Затяжным прыжком краал почти настиг воина, но тот не стал дожидаться. Парень вмиг испарился и возник у монстра за спиной. Прыть несостоявшейся жертвы взбесила монстра. Краал утробно зарычал и пошёл в новую атаку. В этот раз воин застыл, будто вкопанный, встречая тварь кулаком.

Эта картина Старга почти доконала. Неистовая, непобедимая тварь, броню которой и копьё не берёт, рухнула как подкошенная от удара кулаком. Воин подошёл к туше поверженного краала, легко приподнял её над собой и швырнул бездыханного монстра через всю поляну — прямо под ноги паникующим стражам Угрюмой.

— Он что?.. дохлый? дохлый?.. — Сотрясаясь всем телом, лепетал Гори, глядя на недвижимого монстра.

— Этого не может быть?.. не может быть?.. — Приговаривал кто-то рядом.

— Опустите мечи, — закричал Старг.

— Чего?

— Скорее уберите мечи в ножны. Это торрек, я же вам говорил. Я же говорил, скорее.

Хвала Кериту, на этот раз Старга послушали. Воины убрали оружие и сгрудились у дерева. Колдун медленно приближался, а за его спиной появились ещё семеро провожатых. Пришельцы выстроились в линию и каждый из них припал на колено. В сторону стражей нацелились волшебные артефакты.

Воин остановился в десятке шагов. Лишь одного взгляда на сверкающие небесно-голубые глаза было достаточно, чтобы понять — это он. Волосы Старга встали дыбом, сердце затеяло безумные пляски, а нервная дрожь прокатилась от шеи и до пят. Торрек смотрел на гостей строго и от его гнева Старгу хотелось бежать на край света.

Пришелец поднял руки до груди, развернул ладони, сделал несколько пассов, и над поляной снова прокатился металлический скрежет. Мечи воинов в первых рядах покинули ножны, на мгновенье повисли в воздухе, а затем перевернулись остриём на хозяев и медленно поплыли вперёд.

— Кто смеет стоять у меня на пути? — проговорил торрек.

В тот миг он невзначай повёл в сторону правой рукой. Мечи перед ним вдруг задрожали, крутанулись и подлетели ещё ближе к хозяевам. Сердце Старга тогда стучало так громко, что он едва расслышал как Гори выдаёт барабанные марши зубами.

Старг не хотел умирать. Пауза слишком уж затянулась, испуганные до смерти стражи и не думали отвечать на вопросы торрека, потому говорить пришлось ему:

— Господин, прошу тебя, молю… не губи нас. Мы твои верные слуги…

— Старг, мальчик мой. Ты ли это? — показался из-за спины торрека колдун в серых одеждах.

— Я!.. я!.. сир… я Старг!.. вы меня помните? — неистово закивал парнишка.

— Я тебя помню. Сир, это тот самый малец, которого я отправил в крепость с вашим посланием. Вы позволите ему говорить? — почтительно заговорил серый колдун, поворачиваясь на мгновенье к торреку.

— Кхм… ну ладно, — ответил торрек.

Мечи тут же упали на землю. Следом за ними клинки остальных стражников выпали из ножен и блестящей кучей сгрудились у ног колдунов. Затем торрек вскинул руки в сторону Старга, неведомая сила подхватила парня за пояс, оторвала от земли и распяла перед колдунами на высоте двух ломтей.

— Говори, — невзначай обронил серый колдун.

— Сир, пощадите нас. Не губите. Мы ваши верные слуги.

— Так вы пришли с миром? — говорил торрек.

— Нет, сир, — не осмелился Старг соврать. — В крепости мне не поверили. Там был жрец из Алланти, он объявил вас самозванцами.

— Что? — не своим голосом взревел серый колдун. — Торрека… самозванцем? Да как смеешь ты произносить такие слова?

— С-сир… я… простите, сир… я лишь говорю правду. Это всё жрец. Это он всех нас обманул. Не губите, сир. Мы будем верно служить вам. Прошу, пощадите.

— Это правда? Вы хотите пристать к святому воинству торрека? Хотите спасти ваши души от Бостовых происков? Хотите заслужить вечный рай в чертогах Керита? — кричал серый колдун. Испуганные люди внятно отвечать не могли, лишь кивали, да глазели по сторонам.

В следующий миг где-то на тракте прогремел страшный треск, будто молния ударила в землю. Следом за громом надрывно закашляли артефакты пришельцев. Видно, там разгорелось сражение колдунов и людей. Тучи пичуг покинули гнёзда, заголосило зверьё, а ветерок принёс с той стороны серный запах. Люди на поляне занервничали, испуганно припали к земле, многие прикрыли головы руками.

— Не бойтесь, — кричал серый колдун. — Это ваши друзья, что остались по ту сторону млиса, хотели бежать. Но от торрека никому не уйти. Слышите? Никому.

Торрек отпустил Старга на землю. Он тяжело дышал, по лицу его растеклись целые гроздья горячего пота. Посланник Керита отвернулся, к нему тут же подскочили несколько воинов святой свиты, протянули господину белое полотенце и взволнованно зашептались.

— Приклоните колени перед вашим владыкой, — снова взревел серый колдун. Противиться люди не стали, тут же плюхнулись на колени. — С этого часа вы больше не те, кем были вчера. Вы больше не простые смертные. Теперь вы воинство торрека, теперь ваши клинки будут петь во славу Керита. Помните вот что — ваша клятва священна. Её освятил сам Керит. Наш все-отец теперь зорко будет следить за новыми слугами, не подведите его. Встаньте же братья, и поздравьте друг друга, ибо на ваши плечи снизошла благодать. Идите на тракт и приведите к нам остальных.

Вставая с колен, Старг широко улыбался. В груди его разгорался жгучий пожар. Все его чувства, все мысли его ликовали. Ещё вчера он был жалким воришкой, а теперь он славный воин — первый из многих, что приветствуют начало больших перемен. Теперь Старг будет частью великой истории, о нём сложат песни и сказы. Он будет верным слугой, и никогда не разочарует своего господина. Чего бы ему это не стоило.

Глава 16

Тропа постепенно становилась всё шире, пока перед взором раскинулась знакомая поляна. Ничего нового мы не увидели: та же пещера, те же два холмика с похороненными пришельцами, что успели порасти высокой травой, та же невидимая стена… хотя нет, стена-то как раз невидимой быть перестала. По крайней мере для тех, кого я обжёг буйной аурой.

Неподвижная Межа была прекрасной. Стена переливалась золотистыми бликами, точно кривое стекло, немного искажала пейзажи Крильиса. Барьер тянулся высоко в небо, легко округлялся вверху, будто купол. Земля под Межой выделялась, трава у подножия иллюзорного барьера не росла, потому вдоль всей преграды тянулась серая пустынная линия.

Снова увидев за Межой зёв пещеры, я вдруг загрустил. В груди защемило. Я вдруг вспомнил, кто я такой и откуда здесь взялся. Перед взором всплыло заплаканное лицо мамы, которая считает непутёвого сына погибшим. Я увидел грустный взгляд отца, держащего цветы у пустой могилки с моей фотографией, из последних сил старающегося быть сильным ради мамы. Лишь на секунду поставив себя на их место, представив их горе, я едва удержался, чтоб не завыть от тоски. Они так верили в меня. Так любили. Столько сил вложили, стараний, заботы, столько терпения и любви. Поддерживали меня в любой ситуации, а теперь…

Что им осталось? Пустая могила? Шаблонная отписка, мол… был герой, родину защищал? Защитил? От кого, зачем? Целый мир для них рухнул в тот день. Целая жизнь.

Как же мне тогда захотелось их снова обнять, прижаться покрепче, утешить… да хотя бы просто посидеть рядом. Я ведь вот он. Я ведь живой. Кто украл мою жизнь?

А сколько других отцов похоронили молодых сыновей? Сколько ещё матерей льют горькие слёзы? Сколько курсантов остались лежать на плацу? Сколько отнятых жизней и сломанных судеб? И ради чего? Чья нездоровая голова лелеет мысль о войне? Каким человеком нужно быть, чтобы отдавать такие приказы? Чьи больные амбиции стоят отнятых жизней? Разве есть в мире выгода, которую можно оправдать слезами и кровью?

Печаль понемногу сходила, сменялась необузданной яростью. Кулаки сжались до хруста, скулы напряглись, а глаза напряжённо выискивали силуэт Бориса в толпе. Только бы не нашли…

Вдруг я ощутил лёгкое прикосновение. Две нежные ладошки сошлись у меня на груди, копна пышных белых волос упала на плечи, а милая улыбка разогнала печали.

И будто гора с плеч свалилась. И стало мне вдруг не так горько. Для Тири мои тревоги были, что открытая книга. В этом мире я многое потерял, но нашёл я не меньше.

— Спасибо, — тихо шепнул я красотке на ушко.

— За что?

— За всё.

Она поняла. Просияв новой улыбкой, Тири чмокнула меня в щёку и обняла ещё крепче. Но на том романтика и закончилась. Нас бестактно прервали:

— Может, попробовать влезть на млис и перепрыгнуть? — невзначай протянул Калаш, будто не видя, что мне не до него.

— Хочешь грохнуться с такой высоты? Ну, вперёд, — хмыкнул капитан.

— Но что-то ведь делать нужно?

— Нужно, конечно, Кос — заряжай, — проговорил Борис.

Кос неторопливо расстегнул подсумок на поясе, достал реактивную гранату и до щелчка вставил её в гранатомёт, прицелился:

— Всем приготовиться. Выстрел, — громко выкрикнул Кос и нажал на спусковой крючок.

Над поляной раздался протяжный грохот. Лес тут же ожил, заголосил на разный манер. Вверху шумно запорхали птицы, в кустах зашуршали зверьки. Тёплый ветерок скользнул по лицу, принеся с собой запах гари и жжёного пороха. Неподвижная Межа ожила, от места взрыва разошлись круговые волны, сотканные из золотистых волокон неведомой энергии, будто от камня, брошенного в тихую заводь.

Если поселенцы успели привыкнуть к нашим причудам, то пополнение выглядело неважно. Старг и несколько десятков его сослуживцев сгрудились на краю поляны, вжали головы в плечи и безумно таращились на раскачанного колдуна и его артефакт. Взрыв испугал стражников не на шутку.

— Похоже, что те кувалды, которые вы притащили, можно выбросить, — хмыкнул Шева, поворачиваясь к поселенцам.

— Жаль, — тяжело вздохнул капитан. — Придётся делать подкоп, начинайте, — кивнул он Старгу и его людям. Те сразу принялись за работу.

— Андрей, а… можно спросить? — нерешительно прошептала мне на ухо Тири, будто смущаясь чем-то очень страшным.

— Ну, да, конечно, — улыбнулся я девице. — Что случилось?

— Я давно хотела узнать, что означает украшение на твоей шее?

— Это? — достал я из-под рубашки золотую цепочку с распятием.

— Да.

— Ну… это что-то вроде оберега.

— Амулет такой?

— Ну да, можно и так сказать. Видишь гравировку? Это изображение Иисуса Христа — сына нашего Бога.

— А почему он распят на кресте?

— Долгая история. Если в двух словах — так он страдал за грехи всего человечества. Его муки стали поворотным моментом для зарождения христианства.

В смущённых глазах я сразу увидел, что Тири ничего не поняла, да и вообще — разбираться в земном христианстве ей было не очень-то интересно.

— Что-то раньше ты не увлекалась нашей религией, — лукаво протянул я, заглядывая Тири в глаза.

— А?.. как ваш Бог?.. покарает людей, что прикасались к таким амулетам без спроса?

— О, Господи! — вскрикнул я, хватаясь за голову. — Ты что?.. Ты держала в руках чужой крестик? И ничего мне не сказала?

— Я… я… — опешила Тири. — Да, — выдохнула она и потупилась в землю. Голос её слегка дрогнул, а глаза заблестели.

— Но что же нам теперь делать?

— Я не знаю, — ещё тише ответила Тири.

— Да ладно тебе, всё в порядке, — как ни в чём не бывало, улыбнулся я. — Это ерунда, не бери в голову.

— Что?.. — встрепенулась вдруг Тири. — Что ты сейчас сказал? — строго уставилась она на меня, да так, что смутился теперь уже я. — Ерунда? А чего ты тогда так испугался?

— Да… я это… пошутил просто.

— Пошутил?.. — сложила она руки на поясе. — Ах, пошутил!.. да я чуть в обморок со страху не грохнулась, а ты пошутил? Тебе весело? Ух!.. — Взвизгнула Тири, взмахнула руками, резко развернулась и уже хотела уйти, но я успел схватить её за руку:

— Постой, я… прости, ладно? Я не думал, что ты так испугаешься. Вот, это тебе.

Чтобы загладить вину, я снял цепочку и попробовал надеть её Тири на шею. Не вышло. Красотка отскочила на шаг и взволнованно зачастила:

— Ты что?.. это ведь твой амулет. Как ваш Бог отнесётся к такому?.. а что скажет Керит?

— Да ничего твой Керит не скажет. Я торрек, или кто? Это ерунда. Пусть распятие напоминает тебе обо мне.

— Я не могу принять такой подарок, — отнекивалась Тири. — Да он стоит целое состояние, а я простая крестьянка… я не достойна таких украшений…

— Ты возлюбленная торрека, — ворчливо протянул я, всё-таки одевая распятие ей на шею. — Ни одна королева на всём белом свете тебе неровня. Чтобы я больше никогда такого не слышал.

От таких слов Тири застыла, не отрывая от меня потрясённого взгляда. Её милая улыбка сгладила неловкость момента. Потом она резко подскочила на носочки, поцеловала меня в щёку и уже хотела сбежать, но не тут-то было. Я снова успел поймать её руку:

— Ну-ка, признавайся, где это ты видела другой такой крестик? Ещё и в руках его подержать умудрилась?

— Ой… я же совсем забыла.

— Ха-ха-ха! Ну кто бы сомневался?

— Да от твоих шуток и умом тронуться недолго.

— Да, да, я помню. Извинился уже.

— Ну хорошо, — поджала губы Тири. — В тот день, когда я вас нашла, наши мужчины раскопали те могилы, чтоб на пришельцев взглянуть. Ну а у них были такие же амулеты. — Покосилась она на свой крестик.

— Вы их с трупов сняли?

— Ну да, — вновь смутилась красотка.

— Игорь Викторович, подойдёте к нам на минутку? — окликнул я капитана, который сидел рядом с Борисом под неприметным кустом кохи. Когда он подошёл, я продолжил:

— Под тем деревом общинники спрятали украшения, что были на трупах. Может… эм… может их стоит забрать?

— А что тебя смущает?

— Да как-то неловко.

— Вот как, в таком случае можешь раскопать могилы и вернуть мертвецам украшения, — хмыкнул капитан. — Андрей, мы не в том положении, чтобы заморачиваться такими мелочами. Наши безделушки здесь будут стоить целое состояние. Кто знает, сколько денег нам скоро потребуется? Не забивай себе голову глупостями. Если хочешь, я сам могу их забрать.

— Это было бы здорово.

— Ладно. Ну что, красотка, показывай, где клад схоронили? — подмигнул капитан Тири. Благо девица наш язык давно освоила, так что даже ответить смогла:

— Вон там, сразу под корнями той чисхи, справа.

Капитан разрыл кучку прошлогодних листьев и горстку земли и тут же наткнулся на схрон. Добыча была знатной: золотое кольцо, четыре цепочки с крестиками и одна цепочка из серебра. Всё было аккуратно завёрнуто в кусочек мягкой коры. Игорь Викторович завернул клад в платок и сунул его в карман на рубашке.

Тем временем копачи не зевали, успели вырыть приличную яму. Только труды их пропадали впустую, потому что барьер сиял золотом и под землёй.

— Не нравится мне это, — грустно потянул Старый. — Видно, подкоп не поможет. Не видать нам оружейки, как своих ушей.

— Не паникуй раньше времени, — осадил его капитан. — Мы только начали.

Спустя четыре часа яма превратилась в глубокий колодец, но барьер никуда не девался. Тири, утомлённая ожиданием, всплеснула руками, и с умным видом проговорила:

— Я же предупреждала, что ничего не выйдет. Сотни лет люди пытались пройти за Межу. И подкопы делали, и наверх пытались забраться, но никто ещё не преуспел. Говорят, что нерушимый барьер ведёт себя как живой. Если пожелает, может стать выше, а если нужно, то уходит глубоко под землю. Пройти его невозможно.

— Но мы-то прошли. Вон, из той пещеры все вышли. — Указал я рукой на вход в подземелье.

— Я всё видела, но это не новость. Все монстры выходят из-за Межи, но назад пройти тоже не могут.

— Всё равно будем копать, — тяжело вздохнул капитан. — Без оружия долго мы не протянем, так что деваться нам некуда.

Спустя три дня мы всё так же топтались на месте. Поляну успели изрыть вдоль и поперёк, в двух колодцах даже до родников докопались. Всё без толку. Стена уходила глубоко под землю. Пора было собирать вещи и двигать обратно в посёлок. Мы и так здесь здорово задержались, да и на душе было неспокойно. Из наших в селении остались Крас, Циркуль, Емеля, Рыжий и Тим. Это им нужно было управляться с непримиримыми общинниками и войском карателей из крепости.

Стражей в поселение не впустили. Для них разбили большой лагерь за частоколом. Наблюдателей всех убрали, скрытые секреты покинули, но на стене теперь всегда дежурили втрое больше мужчин, да и на тракте оставили большой отряд, чтобы никто не мог передумать и вернуться в крепость с опасными новостями. Хоть стражники и напуганы до смерти, да и принесли священную клятву в верности торреку, но доверия к ним пока не было.

В день засады я здорово вымотался. Когда всё закончилось, почти сутки провалялся в постели, пока не восполнилась растраченная энергия ауры. Чучело краала было куда тяжелее бревна, да и удерживать в воздухе сразу десяток мечей — тот ещё сизифов труд. Но хорошо всё, что хорошо кончается. Испуганные стражники приняли все наши хитрости за чистую монету. Даже искусственный рык монстра больше походил на скрип, или даже гулкий треск. Местные умельцы вырезали хитрый рог. Когда Медведь в него дул, над лесом разносились страшные звуки. Словом, повезло, что у страха глаза велики.

— Сир, мы готовы, — прервал мои воспоминания Старг. — Можем выдвигаться в обратный путь.

— Хорошо, выступаем.

Заскрипели доски на бортах кустарной тачки. Нести припасы и инструменты на плечах было бы тяжело, а телегу по звериным тропам не протолкнуть. Зато мелкую одноколёсную тачку без особых усилий могла тащить одна лошадь. Люди растянулись длинной цепью. Я усадил Тири в седло, а сам взял её коня под уздцы. Мы успели пройти всего несколько сотен метров, как колонна вдруг остановилась, а передние путники припали к кустам и взволнованно зашептались.

Я поспешил к голове колонны. Люди разместились на входе в скромную просеку: кто упал на землю, кто зарылся в кусты, но все как один боязливо переглядывались и пытались спрятаться. Я тоже пригнулся и аккуратно выглянул из кустов. Впереди виднелась полянка, посреди которой стоял огромный млис, подпёртый выступающими на поверхность вековыми корнями. У корней пристроились двое мужчин в кожаных доспехах.

Один из незнакомцев был ещё молод, на вид чуть старше меня. Светловолосый, с аккуратной белой бородкой — парень лежал без чувств. Его лёгкая кожаная куртка была перепачкана засохшей кровью и глиной. Зелёный плащ раскинулся по корням, а высокие кожаные сапоги говорили о богатстве хозяина. Его спутник был старше. Длинные седые волосы выпадали из конического шлема, а глубокие морщины избороздили лицо. Но старик выглядел довольно крепким. Он застыл в защитной стойке, прикрылся круглым щитом, поверх которого выставил меч, но его потуги выглядели хоть и смело, но абсолютно безнадёжно. Вокруг странной парочки наворачивал круги жуткий зверь, на пути у которого я бы не хотел оказаться.

Монстр был похож на громадную пантеру. Лощёная чёрная шерсть красиво переливалась на солнце, подчёркивая изгибы мускулистого и очень гибкого тела. На месте ушей у дивной кошки торчали костяные шипы, зубастая пасть пестрила кинжалами острых клыков, а длинный хвост кончался костяным жалом. Размером тварь была больше коровы, но габариты её ничуть не стеснили. Каждый приземистый шаг выглядел грациозно. Нападать образина не спешила, ходила по просеке кругами, пытаясь улучить лучший момент.

— Это что за тварь? — прошептал я подрагивающему Старгу.

— Это фурса, сир, — пролепетал испуганный парнишка.

— На тебя смотрят, — взволнованно прошептал Старый, успевший подобраться ко мне сзади.

— Вижу, — раздражённо ответил я.

Ни один недоумок и не подумал выйти на поляну, чтоб задавить тварь числом. А зачем, когда под рукой есть торрек. Пусть разбирается…

— Готовьте автоматы, — прошептал я Старому. — Я выйду первым, вы следом за мной. Не зевайте, драться с той дрянью мне не хочется, попробую спеленать, а вы в голову цельтесь. Понял?

— Угу, — кивнул Старый, вытащил рацию и передал мои слова остальным.

— Дай мне свой меч, — повернулся я к Старгу. Тот без промедлений протянул мне клинок. Я отложил автомат, в правую руку взял пистолет, а в левую меч и начал выбираться из кустов.

— Ни пуха, — услышал я за спиной голос Деда.

— К чёрту.

— Нужно уходить, — возбуждённо прошептал Одноглазый.

— Подождём ещё хиску, — тихо ответил Вайри. — Мы должны знать наверняка.

— Ты спятил? — прошипел наёмник. — Эта гадина порвёт беглецов в клочья, а следом возьмётся за нас.

— Я сказал нет, — стоял на своём Вайри. — Пусть загрызёт старика, тогда и будем уходить. Я должен это увидеть, мастера оплошностей не прощают.

Одноглазый зло шикнул и отвернулся. Вайри понимал, что наёмник говорил всё по делу, но что-то мешало ему принять верное решение. Слишком везучим оказался приговорённый граф, при таком счастье он и из этой переделки мог выбраться невредимым.

Два дня наёмники гнались за беглецами. Такого тут насмотреться успели. Грёбаный Бернис, мать его, Моурт — никак не сдохнет на радость всей обновлённой Керрии. И засада идеальной была, и две стрелы Вайри сам всадил в спину живучего графа, да только всё без толку. Точно заговорённый, Бернис упрямо отказывался покидать мир живых.

Начиналась погоня неплохо. Беглецы оставляли за собой такой ясный кровавый след, что не заметить его мог только слепой. Оставалось только дождаться, когда силы их покинут и тихо прикончить ослабших врагов. Воспоминания о мастерстве и безумной боевой ярости графа ещё не иссякли, так что терять людей в глупых схватках Вайри не собирался.

Почти так и случилось. Спустя несколько крамов погони наёмники наткнулись на тушу мёртвой кобылы. Тогда-то Вайри занервничал: в боку лошади торчала надломанная стрела, видно, она-то, лошадь, кровью и истекала. По всему выходило, что беглецы знатно оторвались от преследователей.

До конца дня нагнать беглецов не вышло, а бродить в проклятом лесу в темноте Вайри не рискнул. Решили заночевать на укромной полянке, а утром продолжить погоню. Да только ночёвки нормальной не вышло: костёр разводить было страшно, до утра тряслись от каждого шороха, ещё и промёрзнуть успели, точно ледышки. Словом, на рассвете все были злыми, словно бостовы демоны, и истощёнными, будто керрийские крестьяне.

Лёгкая неприязнь к везучему графу сменилась безрассудной ненавистью. Для себя Вайри решил, что убивать его будет сам, никому не позволит прикоснуться к добыче.

Ещё несколько крамов ушло на распутывание следов, и вот наёмники оказались на пороге скромной поляны. Хвала Кериту, что Вайри не бросился на ненавистных беглецов сломя голову, а сначала решил осмотреться. Это спасло ему жизнь.

Наёмник припал к земле, забрался в кусты и осмотрел поляну, прячась в густых зарослях кохи. Беглецы были видны, как на ладони. Бернис выглядел скверно — без чувств лежал на корнях большого млиса, а быть может и вовсе отошёл в чертоги Керита. Его спутник готовился к схватке. Вайри не сразу разобрал с кем старик намеревался сразиться, но потом разглядел фурсу и едва не обделался. Хозяйка Крильиса была воистину устрашающей тварью.

По-хорошему, ему бы бежать со всех ног, да только Вайри вдруг заупрямился, решился рискнуть да понаблюдать за расправой. Фурса долго ходила кругами, подбирая момент для атаки. Вайри даже на миг показалось, что схватка не состоится и фурса просто уйдёт, но тварь не подвела — стремительно бросилась на старика, одним прыжком покрыв расстояние в два десятка шагов. Сердце наёмника затрепетало, он возбуждённо задрожал и хотел уже пятиться к лесу, как вдруг произошло нечто волшебное.

Фурса воителя не достала. Вместо этого она будто врезалась в невидимую стену и отскочила назад, оглушено потрясая головой. Тварь утробно взревела, начала метаться из стороны в сторону и рыть землю когтистыми лапами.

Удивлённый старик вдруг выронил меч, затем подлетел на несколько ломтей и повис на толстой ветке. Следом за ним подлетело бесчувственное тело Берниса. Разглядев колдовство, Вайри едва не вывалился из кустов.

Дальше из-за дерева показался молодой воин в странном зелёном наряде. Незнакомец поднял руку с причудливым коротким жезлом, и над поляной дюжину раз громыхнуло. Перед каждым раскатом из жезла вылетали язычки пламени и сизый дымок.

Фурса взревела и бросилась на колдуна, но движения монстра уже не были столь легки и стремительны, как мгновенье назад. Вайри успел подметить, что чёрная шкура сильно подпорчена, а из груди просочились ручейки крови. Тварь снова прыгнула, взмахнула могучими лапами, но промахнулась. Колдун вдруг исчез… растворился в воздухе и возник позади монстра.

Фурса жалобно взвыла и закружилась, будто пыталась дотянуться до собственного хвоста. Тварь металась по сторонам, перекатывалась с боков на спину и сильно припадала на правые лапы. Вайри присмотрелся и так громко ахнул, что и сам удивился, как его не заметили. Между рёбрами монстра торчала рукоятка меча.

На поляне появились новые лица. Шестеро колдунов, похожих на первого, выбрались из кустов и рассредоточились по просеке. Каждый воин держал в руках длинный жезл, нацеленный на беснующуюся тварь. Как только фурса перестала биться в припадке и выровнялась на могучих лапах, колдовские жезлы загрохотали в унисон. От того звука у Вайри внутри всё сжалось, захотелось бежать и никогда… никогда не останавливаться…

Голова фурсы разлетелась на части. Кровавые ошмётки разбросало в траве, а напрягшееся тело задрожало в последних судорогах. Монстр был повержен.

Когда схватка закончилась, на поляну высыпали люди и, окружив колдунов, неистово закричали:

— Слава торреку! Слава великому воину кронов! Ххорра!.. ххорра!..

Эта картина доконала наёмника. Его отряд чудом избежал встречи с такой многочисленной и сильной группой. Пора было что-то решать…

— Ты слышал, как они его называют? — изумлённо прошептал одноглазый.

Вайри ничего не ответил. Нечего было ему на это ответить.

Тем временем старика и Берниса Моурта сняли с дерева. Над раненным графом начала хлопотать белокурая девчонка, а тушу фурсы погрузили на диковинную одноколёсную тележку.

— Что будем делать? — не мог успокоиться Одноглазый.

— Я не знаю, — пожал плечами Вайри, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. — Давайте пока тихо понаблюдаем, а потом решим, как нам быть. Да… так и поступим. Будем наблюдать.

Глава 17

Этим вечером в Крильисе было очень темно. Лохматые тучи окутали небо, погрузив проклятый лес в омут беспроглядного мрака. В лагере стражников разгорелись большие костры. Несмотря на позднее время, люди и не думали идти спать, потому как сегодня им было чем себя поразвлечь:

— То было невероятно, — пафосно, с выражением, протянул Старг. На лице парня плясали отблески костра. Рядом потрескивало полено, подпевая чудным россказням юного стража. Чтобы добавить истории красок, Старг иногда менял интонации голоса и энергично жестикулировал.

— Он прожёг меня пристальным взглядом: ни страха, ни упрёка, ни смуты — только сила и великая воля жили в том взоре. «Дай мне свой меч» — молвил торрек. И лишь тогда я понял, что он решился схватиться с отродьем Крильиса в смертельном бою.

— А как же фурса? Она что же — вас не почуяла? — возбуждённо протянул Гори, сидевший к рассказчику ближе всех. Остальные трепетно замычали, хоть воины и слушали историю в пятый раз — всё равно хотели подробностей.

— Тогда ещё нет. Фурса была занята стариком и прозевала появление господина. Но это не важно, у чудища не было возможностей одолеть торрека. Он для неё слишком силён.

— А как он вогнал клинок в её тело? На извороте, или сам атаковал? — донеслось от соседнего костра.

— Я… я не знаю, — чуть смутился Старг. — Он двигался точно ветер и выпада я не видел. Торрек просто стоял, а спустя миг испарился. Фурса его не достала, а меч будто всегда торчал у чудища между рёбер.

Дальше Старг медленно, очень пафосно вынул клинок из ножен и поднял его над головой, словно реликвию.

— Вот этим клинком торрек одолел фурсу. Великая честь владеть таким славным артефактом.

— Да, да, ты у нас везунчик. Дальше что было? Ну же, не томи, — загомонили слушатели у костров, подбадривая рассказчика.

— Дальше? А дальше великая магия искромсала фурсу на части. — Продолжал вдохновлённый Старг. — Неистовый гром, молнии с небес, вспышки алого пламени — обрушились на голову бесноватого монстра. Потом подул лютый ветер, обратился безжалостным ураганом, подхватил фурсу и…

Старг на мгновение сбился, во рту у него пересохло, а в горле сильно першило. Пока он поднимал мех с водой и полоскал горло, стражники нетерпеливо ёрзали на местах.

— Так вот… эм… что я там говорил? — смутился парнишка.

— Ураган подхватил фурсу, — напомнил ему Гори.

— Ну да, так и было. Вокруг скрипели и осыпались трухой вековые деревья, звери разбегались, а земля покрылась глубокими трещинами.

— Ну а фурса… фурса что?

— Да что-что? Сдохла, поди, — иронично ответил Старг. — Голову ей разнесло на части. Видать, молния угодила.

Старг снова припал к меху с водой. Потом рукавом обтёр мокрые губы и продолжил:

— Дальше торрек обернулся, дружески похлопал меня по плечу и вернул мне клинок. «Спасибо, Старг, без тебя бы я точно не справился» — молвил он.

— Я что-то не понял, — тут же подхватил Гори. — А ты тут причём?

— Ну как же? Я ведь всю битву прикрывал ему спину.

— Ха-ха-ха! — тут же взорвались зрители. — Ну теперь нам понятно, кто на самом деле фурсу прикончил. Вы слышали, парни, кто торреку нашему спину в бою прикрывал. Ха-ха-ха!

Борис тоже не удержался, прикрылся ладонями и протяжно захохотал. Таиться пока смысла не было: в лагере поднялся такой шум, что там и грозу вряд ли кто смог бы заметить. Наёмник присел в тени частокола и присматривался к стражникам, пытаясь уловить настроения, которые ходили в их лагере, и тем, что он пока видел, Борис был очень доволен.

История с фурсой за два дня изменилась до неузнаваемости и с каждым новым пересказом обрастала всё новыми подробностями. И это здорово. Главное, что в головах аборигенов вырисовывался правильный образ торрека: сильнейший воин и непобедимый колдун, добрый господин, который заботится о своих людях и защищает их от напастей… даже от монстров Крильиса. Страх постепенно сменялся уважением, а там и до раболепной любви рукой подать.

— Ну как тут? — подкрался Рыжий. — Всё в порядке?

— Да, всё отлично. Только и судачат о подвигах великого торрека. Так что можно не переживать — теперь-то они все точно наши.

— Здорово. Тогда пошли в дом. Там все уже собрались, меня за тобой отправили.

— Хорошо, пойдём.

Пройдя в избу, Борис тут же протолкался к очагу. Рядом с ним стояла кадка с водой, наёмник зачерпнул воды деревянным ковшиком и осушил его залпом. За забором пришлось сидеть долго, и наёмник успел пожалеть, что не прихватил с собой полную фляжку.

Пришельцы все были в доме. Стол передвинули к центру избы, за ним присели капитан, Андрей и ещё одно место оставили для Бориса. Остальные стояли позади. Темноту скудно разгоняли несколько потрескивающих лучин. Старика привели через минуту и усадили на стул перед столом. Потолковать с ним времени пока не было, да и выглядел он скверно: очень устал, измотался, да и натерпелся в дороге — потому спасённому старцу дали время на отдых.

— Твоё имя мы знаем. А ты, знаешь, с кем тебе сейчас посчастливится говорить? — начал Борис. Тут же на ухо капитану зашептал Емеля, переводя слова наёмника.

— Да, сир. Для меня великая честь быть среди вас, — отвечал Пули.

— Для меня тоже честь принимать столь прославленных воинов, — взял слово Андрей. — Мои люди рассказали много невероятных историй о твоём господине… или это всё-таки небылицы?

— Нет, сир, — склонил голову Пули. — Сир Бернис великий керрийский герой. О его ратных подвигах ходят легенды, люди души в нём не чают — столько песен и сказов сложили о славном графе Моурте, что слава моего господина будет ещё долго жить после нашей погибели.

— Но вы всё же здесь. Как так случилось?

— Мы ехали в Угрюмую, сир, граф Моурт королевской грамотой был объявлен лордом-защитником керрийских земель. Нам положено первыми встречать орды варваров Великой Степи.

— Чего? — присвистнул Борис, переходя на наш язык. — Это что же выходит, к нам в руки попал новый командир той захудалой крепости?

— Да уж, интересные новости, — кивнул капитан.

— Продолжай, — проговорил Борис, когда страсти немного улеглись.

— Слушаюсь, сир, — ответил старик и затянул длинный рассказ о бедах Керрийского королевства. Долго рассказывал о добродетелях господина и коварстве врагов. Поведал о печальной судьбе города Алланти и неожиданной королевской грамоте, по которой граф Моурт стал лордом-защитником.

— Постой, — прервал старика Борис. — Ты сказал, что бунт устроили какие-то безымянные… это кто вообще? Расскажи подробнее.

— Ещё их называют «Братство без имени», сир, — отвечал Пули. — Говорят, что это шайка богатых купцов, которые скупили почти весь север. Я не ведаю где они живут и какие носят имена. Никто того не ведает. И об истинной подоплёке бунта в Керрии знают только дворяне, да и то, видно, не все. О том мне рассказывал мой господин.

— Почему вас не казнили? — не успокаивался наёмник. — Зачем новый король оставил за спиной такого сильного врага, ещё и крепость ему подарил?

— Я не знаю, сир, — развёл Пули руками. — Мы тоже в это не сразу поверили.

— Ладно, у меня пока всё, — отвернулся Борис.

— Как вы узнали об орде кочевников? — подхватил Андрей. — Почему так уверены, что они нападут?

— Так их правитель о том и предупредил, — недоумённо отвечал Пули. — Весной прислал гонцов, что принесли его волю. Халирцы потребовали, чтоб мы сдавались, чтоб отправили ему дань золотом да серебром, и девиц с мальцами, как рабов.

— И что вы ответили?

— Говорить с Эллой про деньги всегда было плохой затеей. Он отправил головы гонцов обратно в степь.

— Здорово, так он даже поторговаться не пробовал? Время, там, потянуть, пожаловаться на бедность?..

— Если бы они с дарами прибыли, хмельной пир закатили, тогда может и торговался бы, а так…

— Хорошо, Пули, я понял, — проговорил Андрей. — Так кто же всё-таки на вас напал? Сколько их было? Зачем это нужно, кому?

— Я не знаю, сир. Мерзкий пёс, что уселся на керрийский трон, держал нас в руках. Да и если бы погибель сира Берниса была нужна братству, то Легис бы точно казнил графа Моурта, несмотря ни на что. А разбойников было много, я не считал, не до того оно было, но много.

— Удвой стражу на постах и проверь часовых в лагере. Утром ещё нужно будет вернуть наблюдателей по местам. — Повернулся Андрей к Косу.

— Сделаем, — кивнул великан и вышел из дома.

— Недавно в крепость пожаловал богатый жрец из Алланти, — продолжил Борис. — Какая-то большая шишка из ваших. Старг говорит, что такого никогда не было. Возможно ли, что это всё как-то связано?

— Кхм… шишка, сир? — смутился Пули.

— Мм… это значит, что человек этот пользуется большой властью.

— Так все жрецы при власти. Их устами говорят Кроны.

— Нет. Не говорят, — одёрнул старика Борис.

— Но… как же? — ещё больше смутился Пули.

— Это долгая история, — подхватил Андрей. — Так вы со жрецами не враждовали?

— Нет, сир, да и неугодное для Керита дело засады такие устраивать.

— Хорошо, с этим мы разберёмся, — задумчиво протянул Борис. — У меня созрел ещё один вопрос, и от твоего ответа зависеть будет многое, ты понимаешь? — кивнул он старику.

— Да, сир, я не посмею врать великому торреку, — смиренно склонил Пули голову.

— Это хорошо, — улыбнулся Борис. — Так вот, тот жрец, о котором только что говорил сир Андрей, объявил людям в Угрюмой, что мы самозванцы. Этот подлый лжец одурманил их, заставил идти на нас войной. И мы должны им ответить. Когда твой господин очнётся, чью сторону он примет?

— А он очнётся? — молящим взглядом уставился старик на Андрея.

— Да, — твёрдо ответил Андрей. — Раны его не глубокие, их обработали и зашили. Сир Борис его лечит нашими лекарствами, так что о нём можешь не волноваться, хотя в строй он станет не скоро — слишком много крови успел потерять.

— Спасибо… спасибо вам, — разволновался старик. — Я учил графа с пелёнок, он мне как сын. Мы всем вам обязаны.

— И всё же, ответь на вопрос, — добавил стали в голос Борис.

— Для дворянина нет большего счастья, чем служить достойному господину. Когда Бернис Моурт придёт в себя, он с радостью станет под ваши знамёна.

— Хорошо, Пули, мы благодарим тебя за честность и открытость, — проговорил Андрей. — Час уже поздний, можешь идти отдыхать. Если будет нужно, мы пришлём за тобой.

— Да, сир, только… только вот…

— Что ещё? — насторожился Борис.

— Если великий торрек решит брать Угрюмую силой, то я бы хотел дать совет, если позволите? — после тех слов Пули встал со стула, припал на колено и опустил голову.

— Говори, — удивился Андрей.

Старик поднял голову и продолжил:

— Подождите седмицу, не спешите в дорогу. Тогда по старому тракту пойдёт большой отряд подкрепления в тысячу мечей и при обозе. Воинов там не будет, только отребья. Заберите этих каторжников себе, и войско ваше тогда станет заметным.

— Это точно? — удивился Борис. — А сами почему ехали таким малым отрядом? Почему не дождались обоз?

— По королевской грамоте сир Бернис должен был отправляться немедля. У нас не было времени.

— Кхм… спасибо, Пули, ты нам очень помог. Ступай. — Закончил Андрей.

Старик встал, поклонился и вышел из дома.

— Ну что, обсудим? — проговорил капитан, разваливаясь на стуле. — Мысли интересные есть у кого?

— Берниса этого нужно при себе оставлять любыми путями, — тут же отреагировал Борис. — Если у нас будет герой с таким именем, то дело, считай, в шляпе. Лучшей опоры нашему торреку здесь не сыскать.

— Да это и так понятно. Я о другом. Тысяча мечей — это не шутки.

— Разберёмся, за неделю точно что-то придумаем. Захватим обоз и сразу крепость осадим.

— Чего? — удивился Медведь. — У нас в руках теперь лорд-защитник, зачем брать крепость в осаду?

— Во-первых, там есть некий жрец, который вряд ли отступится. Скажет всем, что мы беднягу околдовали, и дело с концом. — Повернулся к нему Борис. — А во-вторых, граф оклемается ещё нескоро. Сильно ему шкурку попортили. Сколько за это время по нашу душу отрядов успеют прислать? Времени нам упускать нельзя. Сейчас эти идиоты чувствуют себя в безопасности, ничего не знают о нас и это преимущество нужно использовать. Думаю, с крепостью проблем не возникнет.

— Хочешь тихо всё провернуть? — прищурил один глаз капитан.

— А ты не хочешь? — колко ответил Борис и растянул губы в своей коронной улыбке.

— Разберёмся, план продумать время ещё есть, так что об этом я пока не волнуюсь.

— А о чём волнуешься? — поднял бровь Борис.

— Где-то в округе бродит большой отряд разбойников. С ними нужно разбираться.

— Я сделаю, — вскинулся Шева. — Возьму лучших следопытов и обшарю округу. Раз уж их так много, то наследить они должны были как стадо слонов.

— Справишься? — вздохнул капитан.

— Да, разберусь.

— Хорошо, но этого мало, — продолжал Игорь Викторович. — Нужно завтра сковать десяток патрулей, пусть прочёсывают лес вокруг поселения. Этим займутся Старый, Калаш, Крас и Циркуль.

— Нам бы и самим в патрулях походить, — добавил Андрей. — Связь бы не помешала, а рации я местным ни за что не доверю.

— Нет, это лишнее, — отрезал Борис. — У нас полно дел, а патрули и без связи обойдутся, главное, чтобы далеко не забредали.

— Борис прав, — поддержал наёмника капитан. — С завтрашнего дня все силы бросим на обустройство новой засады. Если бы не обоз, то обязательно так бы и сделали, но не сейчас, сам понимать должен.

— Ладно, я не спорю, — зевнул Андрей. — Может спать тогда пойдём, а утром продолжим, на свежую голову?

— А вот это уже другое дело, — весело кивнул капитан и задул лучину на столе. В доме стало темно, послышались шорох и тихая возня. Спустя несколько мгновений все звуки умолкли.

— Всем приготовиться, обоз на подходе, приём, — голосом Емели прошипела радио-гарнитура.

— Сколько их? — спросил я.

— Много. Тяжело так сразу сказать, потому что колонна очень растянута. Идут пешими. Вижу несколько десятков груженых телег и дюжину всадников: на командиров похожи, гарцуют взад-перёд, людей всё время торопят. И ещё… — Замялся вдруг Емеля. — Нам говорили о тысяче мечей, но, по-моему, мечами там и не пахнет.

— Поясни, — включился капитан.

— Да пустые они, совсем без оружия.

— Вот-те раз, — хмыкнул в рацию Кос.

— Старг, это возможно? Они могут идти без оружия? — обратился я к пареньку, притаившемуся в зарослях кохи в двух шагах от меня.

— Да, сир, каторга ведь. Оружие должно быть в последних телегах.

— Понятно. Слушайте меня все, — громко заговорил я в рацию. — Если дойдёт до стрельбы, цельтесь под ноги — они не опасны. Емеля, пропускай колонну и заходи с тыла.

— Принял, — отключился Емеля, а я снова нервно взглянул на часы. По всему выходило, что до встречи оставалось минут двадцать, пора было собраться. От того, как закончится день, зависело наше будущее.

— Уверен? — прошептал мне Борис. Капитан пока молча прожигал меня любопытным взглядом.

— Да, я справлюсь.

— Ну ладно, мы прикроем, — хлопнул наёмник меня по плечу.

Драки мы и так не хотели, но управиться одной хитростью с такой силой непросто. Да столь многочисленный отряд даже в одном месте собрать невозможно. Старый Тракт давно захудал, превратился в лесную тропинку, потому для уготованного представления зрителей предстояло ещё разместить.

С местом мудрить не стали. Борис предложил встретить обоз на той самой поляне, где мы захватили карателей, и всем эта идея показалась весьма перспективной. Там было просторно, тракт перекрыт поваленным млисом, а вокруг полно уже готовых, грамотно обустроенных секретов. Идеальное место.

— А вот и гости, — прошептал мне Борис, поднося к губам рацию. — Внимание всем. Следите за первой позицией, скоро начнём.

— Второй принял.

— Третий принял, — подхватили его слова ребята.

На поляну въехали первые всадники. Остановились. Следом показались две кривые колонны бойцов… осмотрев гостей повнимательнее, я понял о чём говорил Емеля. Бойцов там действительно не было. Колонны состояли из обычных людей… очень грязных, усталых, оголодавших, измученных и разбитых людей. Большинство шли босыми, некоторым повезло разжиться рваными туниками или мешковатыми рубахами, но в основном было невозможно разобрать, что за рваньё было надето на каторжниках.

Всадников было четверо. Двое начали гарцевать перед новобранцами, пытаясь построить их большой коробкой на всю ширину поляны. Двое других неспешно двинулись к подрубленному млису — прямо на нас. С каждым ударом сердца людей на поляне становилось всё больше.

— Старг, ты кого-нибудь знаешь? — указал я на всадников, которые были всё ещё далеко. Паренёк встрепенулся и тут же подполз ко мне.

— Да, сир. Вон того здоровяка, что едет на рыжей кобыле, зовут Груви. Рядом с ним Малыш Торси. А позади метаются одноглазый Мерти и Неумеха Вилли. Видите, сир, как кобыла под Вилли скачет и лягается — совсем, сопляк, в седле не сидит. Это всё вербовщики, сир. Когда нужен новый обоз или подкрепление, вести доставить, припасов купить — посылают обычно этих.

— Припасов купить? — удивился я.

— Да, сир. Угрюмая торгует почти со всеми деревнями у пустошей. Самим-то нам прокормиться никак, а обозы слишком малы. Морди Клот, как стал лордом-защитником, первым делом наладил торговлю, потому его терпят. При нём хоть голодать не приходится.

— А чем вы торгуете?

— В основном древесиной. Красное дерево чисхи очень дорого стоит, оно прочное, упругое и красивое. Но валить лес сюда люди не ходят, боятся, потому Морди неплохо тут развернулся.

Тем временем пара вербовщиков остановилась от преграды метрах в двадцати. Здоровяк Груви и Малыш Торси придирчиво осмотрели наш млис и, не заметив ничего страшного, замахали руками для остальных. К ним тут же двинула разношёрстная толпа провожатых.

— Выходит, всем войском сейчас эти четверо заправляют, так? — продолжал я допытывать Старга.

— Ну, нет, сир, вербовщиков там много — эти просто первыми едут. А вообще так и есть. Новобранцы с воинскими порядками пока незнакомы, а что вербовщика нужно слушать — так это и дуракам ясно.

— Почему никто не сбегает в пути?

— Ещё как сбегают, сир. Да только бежать нужно до того, как вошёл в проклятый лес. Здесь уже одиночкам не выжить и назад не вернуться. О том знают и дети. Я больше года в крепости пробыл, но такого большого подкрепления ещё не видел. Обычно привозят по несколько десятков, да и то редко. Тяжело, видно, в сей раз вербовщикам было, вон как носятся по тракту.

— Я думаю — пора, — перебил Старга Борис. Босая армия подошла близко, настолько, что мы ясно расслышали многоголосый гомон и крики вербовщиков.

— Емеля, что там у нас, прием? — протянул я в рацию.

— Они в ловушке. Эти дурни перекрыли выход из поляны своими телегами. Не знаю, что там у вас, но у меня всё готово.

— Принял, начинаем, — продолжил я для всех.

Дальше капитан выхватил из подсумка свето-шумовую гранату, сорвал чеку и швырнул её, гранату, далеко за спину. Громыхнуло где-то на тракте. Взрыв взбудоражил гостей: люди пригибались и падали, кони испуганно ржали и становились на дыбы. Страшно представить, что было бы, взорвись граната у них под ногами.

Не давая каторжникам прийти в себя, Борис выбросил на поляну дымовую шашку. Душная стена белого дыма поднялась над поваленным млисом, полностью перекрывая обзор. Если пророку и стоило предстать перед смертными, то лучше из дымного облака, чем, пыхтя и царапая локти, выбираться из веток. Спустя несколько мгновений я, будто настоящий мессия, едва сдерживая приступ едкого кашля, вынырнул на поляну. Капитан и Борис не отставали. Поляну быстро взяли в кольцо три сотни вооружённых головорезов, ведомых остальными курсантами.

— Что происходит?.. кто вы такие?.. чего хотите от нас? — забухтел здоровяк в седле.

— Умерь свой пыл, Груви, да поскорей, — опередил меня Старг.

Я удивился такой наглости, хотел осадить паренька. Капитан даже подзатыльник ему собрался отвесить, но вдруг передумал, так и застыв позади Старга с протянутой рукой.

— Старг, ты что ли?

— А то, — нахально отвечал Старг, выглядывая из-за моей спины. — Я, конечно, да не один.

— И что всё это значит, задери вас краал? — зычно протянул Торси.

— Вам выпала великая честь. Перед вами сир Андрей, великий торрек, посланник Керита, победитель краа…

— Чего? — перебил его Груви. — Ты там бражки опять налакался? Какого ещё к Босту торрека? Это что же здесь, бунт?

Видно, разговор не сложился. Старг уже был готов излить на голову несговорчивого здоровяка всё своё красноречие, но капитанский подзатыльник всё же настиг адресата. Малец только крякнул, отскочил в сторону и закрыл рот, почёсывая затылок.

— Идём, — сказал я и двинулся к толпе новобранцев. За мной пошли только Игорь Викторович и Борис, остальные остались стоять на позициях.

— Так значит вы двое не верите словам Старга? — бросил я нервничающим вербовщикам, останавливаясь в десятке шагов.

— Эй, это что за-а-а-а-а!.. — Вот и всё, что Груви и Торси успели ответить. Невидимые для обычного глаза щупальца телекинеза опутали вербовщиков за пояса и вырвали обоих из сёдел. Я встряхнул их как следует и подбросил высоко в верх. Когда порядком испуганные мужланы, визжа и завывая будто свиньи в загоне, полетели обратно, я снова подхватил их у самой земли и оставил болтаться в воздухе.

— Эй! — выкрикнул я другой паре вербовщиков. — А вы что думаете обо мне?

После этих слов первая парочка завалилась в траву, а я уже опутал невидимой сетью их напарников.

— Господин… мы… мы…а-а-а-а! — закричали Неумеха Вилли и Одноглазый Мерти, когда я распял их перед собой.

— Сир… простите нас!.. сир!.. мы не!.. пожалуйста сир!.. не губите!.. сир! пожалуйста! — верещали подвешенные вербовщики.

— Вот как? Больше никто не сомневается во мне? — буквально прорычал я, чувствуя, что выхожу из себя. К счастью, энергия ауры быстро таяла, потому мне пришлось уронить и вторую пару вербовщиков.

Я сделал несколько шагов вперёд и вторя моим движениям очумелые новобранцы Угрюмой начали боязливо пятиться и сбиваться в кучу перед телегами. Если первые ряды слышали мои слова и видели фокусы, то задние ничего не понимали, пытаясь вяло сопротивляться натиску. Так и до проблем было недалеко, потому я остановился, чтобы не провоцировать давку.

— Слушайте все, — что было духу, выкрикнул я. — Меня зовут Андрей Загорский. Пророчество сбылось. Крильис отворил скрытую дверцу и позволил мне откликнуться на зов Керита. Бремя миссии моей тяжело, потому я жестоко покараю всех, кто встанет у меня на пути. Всех, кто встанет!.. — Всё больше заводился я от собственных слов.

— Мир погряз во грехе. Я очищу его. А у вас выбор невелик — вы либо со мной… — Сделал я короткую паузу, окидывая строгим взглядом толпу.

— Либо стоите у меня на пути.

Затем я заиграл пальцами по струнам эфира, подхватил мелкий энергетический вихрь, сдавил его, уплотняя и закручивая будто верёвку. Потом раскачал её над головой. Описав несколько кругов над поляной, призрачный канат разогнался почище лопастей вертолёта. Вокруг меня поднялся сильный ветер, закружил, засвистел и подхватил с земли тучи высушенной листвы, которую мы разбросали перед засадой. Листья закружились в бешенном хороводе, скрывая меня от глаз новобранцев. Я стоял в центре растущего смерча, а люди впереди охали, ахали да падали на колени.

Сделав несколько шагов вперёд, я вдруг понял, что русло времени вновь пересохло, что я стою окружённый лишь вялым потоками энергии. Листья остановились, мерцая оранжевыми отблесками, словно звёзды на ясном ночном небе, а все мои провожатые и новобранцы Угрюмой окаменели, будто статуи, высеченные из гранита.

В следующий миг я почувствовал слабость, дышать стало тяжело, в глазах потемнело, и я упал на колени. Что-то происходило внутри моего организма… что-то менялось, но так глубоко, так незначительно и в то же время грандиозно, что я почувствовал перемены в каждой живой клетке. Аура снова разгорелась белым огнём. Парящие листья вмиг вспыхнули и выгорели до серого пепла. Огонь проник в тело, и я едва не свихнулся от боли.

Всё закончилось так же внезапно, как и случилось. В одно мгновение пламя погасло, а боль ушла. По телу прокатилась волна бодрости. Я поднялся, внимательно оглядел себя и округу. Время всё так же стояло на месте, лес и люди выглядели прежними, только вот я теперь был другим.

Аура наполнилась энергией до предела, но это было не столь важно. Теперь я мог выйти за рамки, прикоснуться к энергетическим потокам за пределами кокона, не растрачивая попусту собственные запасы. Я прикрыл глаза, прислушался, попробовал сосредоточиться и… мир откликнулся.

Всюду гудела энергия, будто я стоял под мощной линией электропередач. Воздушные потоки стали ещё глубже, живее и ярче, обрели ясные формы и контуры. Теперь я мог повелевать этой силой.

Я вытянул руку и растопырил ладонь. Затем послал к кончикам пальцев мысленный импульс и энергия подчинилась. Воздушные вихри ринулись к ладони и начали уплотняться, собираясь в разноцветный клубок. Я направил ладонь на землю перед собой, указывая место, где энергии стоило собираться. Мне больше не нужно было прикасаться к волокнам, не нужно плести — достаточно было подумать и энергия собиралась в нужной мне форме.

Я создавал плетение для щита — очень широкого и плотного, ведь в ресурсах я больше был не ограничен. С новыми возможностями пришло понимание. Я вдруг осознал, как сильно рисковал, растрачивая на глупости энергию собственной ауры. Теперь было понятно, почему я так уставал, почему ухудшалось моё самочувствие, почему темнело в глазах. Я тратил энергию собственной жизни, брал взаймы у себя самого и закончиться эта история могла очень плохо.

Внезапно мне в голову пришла очень интересная мысль и я решил опробовать её в деле. Я продолжал набрасывать энергию на землю перед собой. В считанные мгновения щит стал непроницаемым и вырос настолько, что уже больше походил на ступеньку от каменной лестницы. Скоро впереди появилась массивная энергетическая платформа.

Я сделал нерешительный шаг и стал одной ногой на ступень. Платформа слегка прогнулась под весом моего тела, но выдержала. Я пошёл дальше и спустя ещё несколько мгновений уже стоял на следующей ступени на высоте полутора метров над землёй.

Подняв глаза от платформы, я вздрогнул. Время текло в прежнем ритме и на меня уставились тысячи глаз. В их понимании я опирался на воздух. Все аборигены, в том числе и те, что пришли со мной, плюхнулись на колени и затянули молитвы Кериту. Казалось, до массовой истерии оставался всего один шаг, но в дело вмешался невозмутимый Борис:

— Готовы ли вы принести великую клятву? — срывая горло, выкрикнул он.

— Готовы, сир, — поднял голову перепуганный Груви. — Готовы!..

— Тогда повторяйте за мной. Я…

— Я-я-я-я, — разлетелся над поляной рёв тысячи глоток.

— Клянусь верой и правдой служить моему господину, клянусь без жалости разить врагов рода людского, клянусь с честью принять все тяготы, уготованные нам судьбой, клянусь исполнять волю торрека отныне и до окончания времён. Клянусь!..

Когда со словами присяги было покончено, Борис добавил в голос мягкой, дружеской, казалось даже заботливой теплоты:

— Встаньте с колен, братья мои. Великая честь снизошла на ваши могучие плечи. Вы первыми встретили эпоху больших перемен. Вы первыми стали частью великой истории. Клятва, произнесённая вами — священна. Сам Керит её освятил чистым ликом. Сам Керит проследит за тем, как вы чтите новый завет. Сам Керит простил только что все ваши грехи. Не подведите его, ибо спрос будет с каждого — как в этом мире, так и в мире ином. С сего дня вы чисты перед Кронами. С сего дня вы чисты перед нами. Вам выпал шанс всё исправить и возвыситься над всем честным миром. Не упустите его.

— О, как закрутил, — шепнул мне на ухо Кос. — Меня и самого в дрожь бросает. Даже страшно представить, что у этих сейчас в головах.

— Ну да, уже какой раз это вижу, а всё равно мурашки по коже, — так же тихо ответил я.

— Ладно, — проговорил капитан. — Ты молодец. Я, если честно, чуть не обделался, когда ты по воздуху зашагал, но ты молодец.

— Спасибо, товарищ капитан. Думаю, пора возвращаться. Старг — тащи-ка сюда всех своих, пусть поторопятся, у меня для вас есть поручение.

— Слушаюсь, сир, — выкрикнул паренёк и понёсся вокруг поляны, выкрикивая мои распоряжения.

— Что ты ещё задумал? — удивился Шева.

— Да ничего особенного. Пускай каждый «старичок» возьмёт на поруки троих новичков, и глас с них пока не спускает. Так нам будет проще их контролировать.

— А это ведь здорово, — хлопнул меня по плечу капитан. — Ладно, лентяи, — повернулся он к ребятам, — пора собираться в дорогу. Проследите, а мы пока потолкуем о том, что здесь было.

Затем капитан приобнял меня за плечо, и мы медленно двинули к тракту. Поговорить и правда — было о чём…

Глава 18

— Раз… два… взяли. Ещё, ещё немного. Отлично.

— Так, те брёвна туда вон тащите. Да, вот так вот.

— Стоять, храсы беременные. Куда прёте? Совсем ослепли?

Я притаился в тени молодой чисхи и наблюдал за работой. После засады прошло всего несколько дней, а лагерь стражников перед посёлком уже было не узнать. Самый главный враг для воина — это безделье, вот его-то мы и решили бороть в первую очередь. На весь лес звенели топоры да пилы распевали скрипучие песни. Люди валили лес вокруг лагеря, распускали брёвна на доски, а хворост вечерами жгли в кострах. Поляна выросла вдвое, её огородили высокой изгородью, а по всей площади наставили тяжёлых навесов — на случай дождя. Вокруг изгороди натыкали кольев и вырыли несколько глубоких траншей, так что просто так теперь в поселение не проскочишь.

— Кхм… любуешься своими холопами? — подкрался ко мне Шева. Великан тут же протянул руку для приветствия, сбросил на землю рюкзак и плюхнулся рядом.

— Вроде того. Ты где пропадал?

— Ну как же? Со следопытами по лесу шастал. Искал ту шайку, что на Берниса и Пули напала.

— И как успехи?

— Отлично. Считай, они уже попались.

— Любопытно, — заинтересованно подобрался я.

— Мы несколько дней искали следы. Так вот, когда мы фурсу прикончили — они были там. Тири нашла несколько цепочек следов. Эти разбойники никуда не ушли, а, напротив, начали за нами следить. Представляешь, они умудрились несколько точек наблюдательных обустроить вокруг лагеря, в обход наших постов. Места неудобные, много там не рассмотришь, но всё же…

— Что ты сказал?

— Эм?.. всё заново, что ли рассказывать? — смутился Шева.

— Я не понял… — Подскочил я на ноги. — Кто там, чего нашёл?

— Тири твоя следы откопала…

— Да вы совсем обалдели? — вспылил я. — Какого чёрта ты её по лесу таскаешь? А я голову себе ломаю где это она пропадает с утра и до вечера?

— Ты чего кипятишься-то? Я вообще думал, что ты в курсе.

— В курсе?.. а по мне сейчас видно, что я был в курсе? Ты что, на прогулку выходил? Это не те олухи, которых мы одурачили, а отряд настоящих головорезов. А если бы вы с ними случайно столкнулись и бой завязался — тогда что? Если с её головы хоть волосок упадёт, ты хоть представляешь, что я с тобой сделаю?

— Слушай, Ромео, блин, — ты остынь немного. Ничего с твоей Джульеттой не сталось. Знал бы, что ты так отреагируешь, то и разговаривать с ней бы не стал. Но ты сам прикинь — кто здесь лучше неё по лесу ходит? Следопытов нормальных-то нет. Охотники эти и медведя в упор не рассмотрят. Сам знаешь, что лучше Тири кандидатур всё равно не было.

— Ладно, проехали. По делу давай.

Шева на мгновение замолчал, бросил быстрый взгляд на лагерь, а потом уже спокойнее продолжил рассказ:

— В общем, наблюдательные точки сейчас пустуют. Там уже готовы засады — как только появятся наблюдатели, мы их схватим. Этим Борис занимается. А вчера мы вышли к лагерю разбойников. Там десятка три здоровенных горилл с такими физиономиями, что в тёмном переулке мне их повстречать не хотелось бы.

— И сколько у тебя под рукой было мужчин, когда вы наткнулись на лагерь?

Тут Шева замялся. Вопрос и так был неудобным, так ещё и голос мой назвать дружелюбным язык бы не повернулся. Я видел, что Шева всё осознал и сожалеет, что подверг Тири такой опасности, но… кулаки у меня так и чесались.

— Мало… четверо, в общем, — ответил Шева.

Только Богу ведомо, каких трудов мне стоило удержать себя в руках. Глубокий вдох, выдох, и пелена злости постепенно отступила. С каждым разом контролировать приступы ярости мне было всё легче, но тогда вышло очень непросто:

— Вас точно не заметили?

— Да. Сегодня ночью хочу облаву устроить. Ты пойдёшь с нами?

— Не знаю, но вот кто точно никуда не пойдёт — могу тебе рассказать, — прошипел я, поднимаясь на ноги.

— Потом поговорим, — бросил я и пошёл к Тири. Дома её не оказалось. На лавке у двери сидел Нуур и вырезал из деревянных брусков рукоятки для ножей.

— День добрый, Нуур, где Тири? — поздоровался я.

— День добрый, сир, они с Петой скоро придут. Что-то случилось?

— Случилось. Давайте зайдём в избу.

Нуур пожал плечами, отложил работу, встал с лавки и вошёл в дом следом за мной.

— Вы знали? — сразу начал я, усаживаясь за стол.

— О чём, сир? — присел он напротив меня.

— О том, что Тири вместе с Шевой выслеживала в лесу головорезов, напавших на отряд Берниса Моурта.

— Нет, сир. Так вот где она пропадала.

В тот миг дверь отворилась и в дом вошли Тири и Пета. Охотница радостно взвизгнула, подскочила и обняла меня за шею, почти прогоняя мой гнев своей милой, невинной улыбкой. Но не тут-то было. Разговор я затеял серьёзный, так что сбить меня с толку так легко нечего было и думать.

Я строго глянул на Тири, аккуратно отстраняя её от себя:

— Ничего не хочешь мне рассказать?

— Не знаю. Что-то случилось?

— Случилось. Расскажи мне, пожалуйста, чем ты вчера занималась?

— Я… я Диме помогала следы в лесу разбирать.

— Ну здорово. А ты знала чьи это следы? По-твоему — это игра?

— Но… я хотела помочь. И чего это ты раскричался? Говоришь будто мой отец.

— Мудрый был человек.

— А я значит глупая, да? — без всякой заминки подхватила Тири.

Твою мать! Ну разве я это сказал? Просто поразительная женская суперсила — молниеносно перекручивать слова так, что мужчина сразу неправ. Так мне ещё и извиняться придётся…

Ну уж нет.

— Да в этом грёбанном лесу и шагу ступить невозможно, чтобы не встретиться с каким-нибудь монстром или головорезом, а она шастает там дни напролёт. Мало мне тут забот, ещё и за тобой присматривать, чтобы в историю не попала?

— А тебя никто и не просит присматривать. Сама как-нибудь справлюсь. И вообще — воинами своими командуй. А я буду ходить там, где нужно.

— Ах так! Значит я тебе не указ? Хорошо. Теперь из этого дома и шагу не сделаешь.

— Так уж и не сделаю. Я тебе не рабыня и слушаться не обязана.

— Ну тогда и не слушай. Нуур!..

— Да, сир, — испуганно подал голос новый старейшина.

— С этой хиски вы с Петой будете следить, чтобы Тири и носа за порог не совала — это понятно?

— Но… — Попыталась возразить Пета, но взглянув в мои глаза тут же осеклась.

— Это приказ.

— Да… сир, — пискнула она, опуская глаза.

— Ты не посмеешь, — возмущалась Тири. — Да что же это такое? Стой. Куда ты уходишь? Да как ты можешь? — кричала мне в спину разгневанная охотница, но я не стал останавливаться и вышел из дома.

Пройдя несколько десятков шагов, я остановился и нерешительно оглянулся. Тири стояла на пороге и, сложив руки на поясе, смотрела мне вслед. «Вот идиот. И что это было?» — мысленно ругал я себя, но пути назад пока не было. Палку я перегнул, но исправляться было ещё не время. До вечера осталось совсем немного, там мы оба остынем и сможем нормально поговорить.

Не задерживаясь, я пошёл к дому Нуура:

— Какой у тебя план? — бросил я Шеве, что сидел за столом и обедал. Других дома не было.

— Ты про облаву? Да просто окружим их ночью, да тихо захватим всю шайку.

— Кхм… простота — залог успеха.

— Ты против?

— Не знаю. Что-то меня смущает.

— Да расслабься ты. Всё будет в порядке.

— Кого возьмёшь с собой?

— Никого. Я тут подумал… это ведь моя операция. Возьму сотню аборигенов, а наши пусть отдыхают. Сам справлюсь.

— Шева, ты уверен? Это довольно опасно.

— Да. Мой отряд в три раза больше, да и автомат при мне будет. Не переживай. Ты себя уже показал, дай и другим отличиться.

— Ладно. Давай только без фанатизма. Лишний раз не рискуй. Ни к чему это. Тише едешь — дальше будешь.

— Я понимаю. Не боись, командир — уже завтра на допросах пропадать будешь.

— Хорошо. Я прикажу кому-нибудь отобрать для тебя толковых вояк, а ты пока отдыхай. Попробуй поспать. Ночь будет длинная.

Ночь казалась особенно тёмной. Все воины спали, даже часовой прикорнул, опершись о ствол толстого дерева. Впереди отряд ожидало долгое и утомительное путешествие по Старому Тракту. Людям нужно было набраться сил, и только Вайри одолевали тревоги. В душе наёмника поселились страх и смятение. С каждым днём Вайри всё больше проникался пророчеством. Сила и чары торрека его впечатлили. Ещё несколько дней назад под его началом было всего несколько сотен мечей, а теперь собралось целое войско. Если так пойдёт дальше, то Керрия… да что там Керрия — весь север не устоит под натиском армии Кронов.

Впервые в жизни Вайри всерьёз задумался о смене хозяев. Он думал покаяться, хотел начать всё с начала, оставить все прегрешения в прошлом и примкнуть к воинству торрека, да только решиться не мог. Бернис Моурт наверняка успел оклематься и поведать новому господину о бедах Керрии. Вайри боялся, что торрек не примет смутьяна, убийцу и вора, боялся кары и не мог себя пересилить.

Так в смятении проходил крам за крамом. Лес перед рассветом притих, костёр почти прогорел, а на небе всё же появился просвет. Вдруг Вайри разобрал шорох от дальних кустов. Лагерь размещался на скромной поляне, со всех сторон окружённой густыми зарослями кохи, увитыми побегами дикого лемеса. Для верности на подступах ещё хвороста набросали, так что тихо подобраться к наёмникам было невозможно.

— Одноглазый, слышишь меня? — прошептал Вайри.

— Да, — также тихо ответил тот. Невозмутимый головорез в Крильисе всегда спал очень чутко и тоже успел насторожиться.

— Подними всех, только тихо. Кажется, у нас гости.

Одноглазый тут же перекатился в сторону, начиная тормошить остальных, а Вайри подтащил к себе лук и достал стрелу. Уже через хиску наёмники были готовы встречать неприятности лицом к лицу.

«Только бы люди… только бы это были люди» — думал Вайри, под ускоренную чечётку своего сердца. Крильис не прощает дураков, злоупотребляющих гостеприимством. А Вайри давно осушил колодец везения.

— Они слева и сзади — окружают нас, — шепнул одноглазый.

— Слышу. Дай знак остальным. Через пять ударов сердца стреляем на звук. Нельзя позволить кольцу захлопнуться. Три, два, один — БЕЙ! — больше не таясь, выкрикнул Вайри, пуская стрелу в темноту ночного леса. Спустя хиску захлопала тетива и на шум полетели ещё десятки стрел. Из-за кустов послышались стоны и крики. Хвала Кериту, это были всё-таки люди.

— Стреляйте, стреляйте.

Ещё три залпа угодили в кусты. Потом показались первые нападающие. Прямо из зарослей выскочили десятки воинов, каждый из которых держал в руках короткий меч и прикрывался круглым щитом. Яростно заревев, они бросились на наёмников.

— Поднять щиты. Выставить стену, — выкрикнул Вайри.

Наёмники двигались быстро: тут же отбросили луки, подхватили щиты и стали строем, пока враги всё вываливались из кустов. Спустя несколько ударов сердца первые клинки добрались до стены и забарабанили по щитам, пытаясь задавить наёмников числом. За это и поплатились.

— Выпад, — выкрикнул Вайри, когда натиск на стену немного ослаб. Щиты на миг разомкнулись, за ними блеснули клинки. За стеной жалобно взвыли, кто-то упал и растянулся на сырой земле, заставляя новых нападающих спотыкаться и терять равновесие.

— Выстрел.

Четверо лучников взобрались на плечи мечникам, возвышаясь над строем, и пустили стрелы по врагам. Боевой азарт схватил Вайри за шиворот, вскипятил ему кровь. Победа была в кармане, ещё немного и наёмники бы разбили внезапных врагов, но в дело вмешалась сила, тягаться с которой смертные не могли.

Оглушительный раскат грома ударил в стену щитов, полыхнуло, белая вспышка ослепила глаза, а земля будто треснула под ногами. Воинов Вайри разбросало по всей поляне. Самого командира отшвырнуло назад и со всего размаху впечатало в ствол векового млиса. Лёгкие вмиг опустели, затрещали кости, из груди вырвался придушенный стон, а по голове потекла тонкая кровавая струйка.

Но страдать и разлёживаться было некогда. Смертельная магия всё ещё грозилась достать выжившего врага. Бросив быстрый взгляд по сторонам, Вайри онемел от ужаса. Поляну затянуло стеной едкого дыма, воняло серой, копотью и свежей кровью. Наёмники были разбиты. Повсюду лежали тела, кровоточили глубокие раны, его люди ревели, кричали… умирали. На входе в просеку застыл самый высокий колдун из свиты торрека и без жалости разил уцелевших наёмников из колдовского жезла.

«Керит всемогущий, помоги мне пережить эту ночь» — взмолился Вайри. Ни о каком сражении он больше думать не мог. За ним пришли Кроны. За ним пришёл сам торрек. Бежать. Скорее бежать и не оглядываться.

Из последних сил, превозмогая страшную боль, Вайри поднялся на четвереньки и в суматохе юркнул в кусты. Ему бы оторваться на несколько тысяч ломтей, а там… только бы не упасть.

Наконец эта бесконечная, тревожная ночь исчерпала час своего превосходства и небосвод осветила Сулаф. Тири даже на хиску глаз не сомкнула. Столько волнений обрушились девице на голову, столько тревог. Так сильно они с Андреем не ссорились никогда.

— Да как он мог меня запереть? — не сдержалась Тири, бросая пустую миску на стол. — Что он себе думал?

— Угу, — снова промычала Пета. Так они с Тири переговаривались уже крам. Девицы стояли у стола и обдирали перья со старой гусыни, что давно перестала нести яйца к столу.

— Ничего. Вот придёт… вот тогда-то я ему устрою.

— Угу…

— А что, в чём я перед ним виновата, а?

— Угу…

— Нет, ну я, конечно, тоже не сдержалась, отвела душу, но ведь по делу же всё, правда?

— Угу…

Тири задумалась. Скоро Андрей придёт мириться, будет просить у девы прощения за свою глупость. Тири сначала его пожурит, а потом, если будет хорошо стараться, его будет ждать награда за труды. Андрей всегда не мог нахвалиться её стряпнёй, но вот жаркое из гуся ему ещё пробовать не доводилось. Девица даже растянула губы в блаженной улыбке, когда на мгновенье представила счастливое лицо своего милого, увидела, как он её снова хвалит, как улыбается ей, как сияют счастьем и нежностью его бирюзовые глаза, как… Тири даже подумала, что потом она обязательно сменит гнев на милость и позволит Андрею поцеловать себя в щёку, а может быть даже…

Нет! Только в щёку!

— Да как он мог меня запереть? — в третий раз вернулась Тири к началу.

— И правильно сделал, — хмыкнула Пета, подхватила лукошко с гусиными перьями и понесла его к двери, чтобы перебрать потом пух для подушек. Тири опешила от такого ответа, замерла и уставилась на подругу большими глазами.

— Что так смотришь на меня? — прыснула Пета, возвращаясь к столу. Затем черноволосая знахарка подхватила тушку гусыни и начала промывать её от застывшей крови и остатков пуха.

— Так ты за него? — взвизгнула Тири. — А я-то думала, что ты моя подруга, а не…

— Твоя, и что?

— Как это что? — дивилась Тири всё больше.

— А вот так это. Раньше подруг у меня было больше. Помнишь Ульму? — ударила Пета кулачком по столу, глаза её заблестели, а голос дрогнул.

— Забыла, что с ней сталось? А я помню, и всегда помнить буду, — отбросила она миску и отвернулась, закрывая лицо ладонями. Тело её задрожало, а по избе разнеслись девичьи всхлипы. Тири тоже не удержалась, подскочила к Пете, обняла её за плечи и подружки заревели уже на пару.

— Думаешь, там безопасно? Приключений тебе мало? А обо мне ты подумала? Как я буду справляться одна, как буду жить, когда всех подруг схороню? — хныкала Пета. Тири молчала, уткнувшись лицом ей в плечо. — Правильно он тебя здесь закрыл, нужно было ещё стражу поставить.

— Так он и поставил, — улыбнулась Тири, вытирая последние слёзы. Пета тоже успела успокоиться и девицы вернулись к работе. Теперь расчиняли тушку гусыни в тишине.

Прошло немного времени. Девицы успели разрезать гусыню на мелкие кусочки и даже прибраться на столе, как вдруг дверь легко скрипнула, распахнулась. В доме стало светлее. Сквозняк прошёлся по дому, подхватил несколько пёрышек из корзины и прокатил у Тири перед лицом. На пороге стоял Андрей.

Одного взгляда на парня хватило, чтобы Тири сразу позабыла все свои планы. Андрей выглядел очень грустным, очень уставшим, даже измотанным, будто сутки зерно из амбара таскал. Лицо его немного припухло, осунулось, надулись мешки под глазами, а очи так покраснели, что в темноте могли бы светиться.

Ничего не говоря, Андрей подошёл к столу и присел. Потом взглянул на Пету и тихо проговорил:

— Ты не оставишь нас на минутку? Пожалуйста.

Пета улыбнулась, тут же кивнула, подхватила миску с кусочками гусыни и вышла из дома. Тири вдруг захотелось подойти к Андрею поближе, обнять его, приласкать, расспросить, что случилось, но гордость ей того не позволила. Она облокотилась о стол с другой стороны и опустила глаза.

— Злишься на меня? — тихо спросил Андрей.

— Нет, — нерешительно ответила Тири. — Больше нет.

— Ты, правда, пробыла весь день в доме? Я думал тут же сбежишь обратно в свой лес.

— Не сбегу, — так же тихо ответила Тири.

За спиной скрипнул стул, послышались неуверенные шаги. Андрей подошёл к Тири, обнял её за плечи и прошептал деве на ухо:

— Прости, я виноват. Я больше никогда так не поступлю.

Тут Тири не сдержалась, резко развернулась и уткнулась Андрею в грудь:

— И ты прости, я больше не стану тебя волновать, обещаю.

Андрей зарыл пальцы в густые волосы, распрямил несколько подскочивших прядей, потом приподнял пальцами её подбородок и заглянул Тири в глаза, в саму душу. Таких взглядов Тири выдержать никогда не могла. Спустя удар сердца они с Андреем коснулись друг друга губами, забывая обо всём на свете.

Когда они отстранились, Андрей опустил голову и вернулся обратно на стул, застучал пальцами по столу, бросая грустный взгляд из стороны в сторону.

— Андрей, что стряслось? Что тебя гложет? — заволновалась вдруг Тири.

— Да… это… Шева. Воевал вчера с теми бандитами, которых ты нашла.

— И как всё прошло?

— Плохо. У нас пятнадцать мертвецов и десяток раненных. Ещё пятеро в лесу заблудились. Сам Шева поймал три стрелы. Повезло, что две угодили в броню и застряли в обшивке. Третья прошила ему насквозь плечо. В рубашке родился. Ни кость, ни сустав не задело. Только мягкие ткани.

— И как он сейчас?

— Спит. Его рану обработали, сделали пару уколов и уложили отдыхать. Толку от него всё равно было мало. Крови потерял он прилично и сильно ослаб…

«О Керит всемогущий» — думала Тири, — «Как же такое возможно? Как же это их угораздило?».

Тири вдруг ясно увидела насколько сильно на самом деле переживает Андрей. Каких трудов ему стоит держать себя в руках. Она вдруг поняла, что в той трагедии Андрей винит только себя. И что вина эта грызёт торрека изнутри.

Вдруг Тири самой себе показалась такой глупой. Такой нелепой и отвратительной. Вместо того, чтобы поддержать возлюбленного в трудную минуту, она собиралась устроить ему скандал, ждала от него извинений, строила планы, хотя и сама была хороша. Тири спохватилась, подошла к Андрею и положила ему руки на плечи.

— Ты ни в чём не виноват. Это не твоя вина.

— Я должен был идти с ним.

— Нет. Ты никому ничего не должен. В смерти твоих людей виноваты те разбойники. Ты не причём, ты хотел, как лучше.

— Да там тоже наказывать некого — всех положили, — уже спокойнее проговорил Андрей. Тири положила ладошки Андрею на щёки, повернула парня к себе и уже хотела его поцеловать, как дверь снова скрипнула. Теперь на пороге стоял Руслан:

— Ник, нужно идти. Шева проснулся.

— Я понял, — подскочил Андрей. — Ты пойдёшь со мной? — повернулся он к Тири.

— Конечно.

— Тогда поспешим.

Выйдя из избы, ребята направились в дом дяди Нуура. Там, на кровати, где раньше в бреду лежал капитан, теперь положили раненного Диму. Все курсанты и Борис с Игорем Викторовичем уже топтались у постели больного. Хоть самое страшное осталось позади, настроение у всех было паршивым.

— Как ты себя чувствуешь? — подойдя к кровати, спросил Андрей.

— Кхм… лучше всех, — отвернулся Дима к стене. — Пристрелите меня уже кто-нибудь.

— Это ещё зачем?

— Я прокололся. Здорово прокололся. Эти люди шли за мной и смерть их на моей совести.

— Эй, здоровяк, ты это прекращай. Всякое в жизни бывает.

— У тебя не бывает. Нужно было послушать и самому не лезть на рожон. Нашёлся тут… герой. Себя хотел показать. И вот — показал.

— Так-то, оно так, — тяжело вздохнул капитан. — Хорошо, что ты всё понял. Эта история будет всем нам уроком. Но о твоей неудаче знаем только мы. Остальные же люди тебя просто боготворят.

— Это как? Столько людей ведь погибли.

— Тот отряд был гораздо сильнее твоего. И не только мы это поняли. Твои воины тоже всё видели: они уже умирать приготовились, как вдруг ты своим колдовством перебил всех головорезов. Это то, что я от них слышал. И все остальные в лагере судачат только об этом. Так что готовься к награде — ты у нас теперь новый герой.

— Хорош герой.

— Ладно, хватит себя упрекать, — твёрдо проговорил Андрей. — Расскажи нам лучше о своём колдовстве. Ну и вообще… всё давай, по порядку рассказывай.

— Эх… да рассказывать особо и нечего. С проблем всё и началось. Воины так сильно грохотали доспехами, громко переговаривались, так неловко ступали, спотыкались и падали, что нас заметили издали. Мы только начали окружать их лагерь, как из темноты вылетел рой стрел и здорово проредил наши порядки. Мне, вот, тоже несколько подарков досталось…

Шева опустил взгляд на грудь, а потом перевёл глаза на забинтованное плечо:

— Пришлось идти напролом, но разбойники так лихо построились, что атака тут же увяла. Мы наткнулись на непроходимую стену, воины один за другим падали на землю, а остальные бестолково пятились назад, пока их рубили и отстреливали из луков. Метко, гады, стреляли, — поёжился Шева.

— Словом, делать мне было нечего — я забросил в строй головорезов две гранаты, а уцелевших расстрелял из автомата. Вот и вся история.

— Не кори себя, — положил руку ему на плечо капитан. — Вот и проверили наших солдатиков в реальном бою.

— Да уж, армия нам досталась интересная, — протянул Борис. — С такими олухами много не навоюешь. Мы ещё толком нигде и не были, а патроны испаряются на глазах. Так дело не пойдёт. Нужно что-то с оружием думать. Да и тренировки начинать как можно скорее.

— Крепость захватим и сразу начнём строить войско, — решительно проговорил Андрей. — Я думаю, хватит нам отсиживаться в поселении, пора разобраться с проблемой.

— План сыроват, — заметил капитан.

— Я всё продумал, подкорректировал недочёты — должно получиться.

— А подробнее? — улыбнулся Игорь Викторович.

— Как скажете, — хитро подмигнул всем Андрей. — Можно и подробнее…

Глава 19

Ночь была очень холодной и тёмной. Тяжелые грозовые тучи затянули небосвод, спеленали луны и звёзды, отбросили густые тени на лес. Тири пообещала, что после полуночи обязательно хлынет дождь, да не простой, а подгоняемый раскатами грома и ветвистыми молниями. Я не знаю, что у них тут вместо гидрометцентра, но с прогнозами Тири пока ещё не ошибалась.

Я вышел перед обозом и рассматривал крепость через аппарат ночного видения. А посмотреть там было на что. Огромный замок, сложенный из ровно обточенных каменных блоков, вырастал прямо на тракте и вызывал противоречивые чувства.

С одной стороны, крепость была очень мощной, массивной. Каменные стены росли прямо из скалы, что уходила на восток громадным горным массивом, так что окружить Угрюмую со всех сторон было невозможно. Стены возвышались над землёй метров на пятнадцать, может и больше. Каменные зубцы бывалых пилястр давали надёжную защиту для стражи, а бесчисленные бойницы и смотровые щели обещали целый воз неприятностей для врагов. Через каждые метров двадцать из стены вырастали величавые сторожевые башни, увенчанные скрытыми смотровыми окошками да секретами. По центру стены тракт упирался в тяжёлые деревянные ворота, скрытые за решёткой подвижной клети. Глядя на мощь древней защитницы, сердце невольно затрепетало в груди, отдавая должное силе и былому величию народа, что смог построить столь грозное сооружение в самом сердце Крильиса.

Но вот с другой стороны… даже отсюда я ясно видел, что мощь древнего исполина верно сходит на-нет. Стену усеяли ветвистые трещины, а одна из башен и вовсе покосилась и вот-вот развалится грудой обломков. Обитатели цитадели совсем не озадачивались даже косметическим ремонтом, а за стенами никто не следил и подавно.

Крепость стояла в самом удачном месте, какое только можно придумать. На запад тянулись Холодные Горы. При виде их белоснежных верхушек у меня дух захватило. Именно там, на высоких хребтах, рождались почти все реки и ручьи запертого леса. А на востоке, примерно в километре от стены, начиналась Неподвижная Межа, так что крепость врагам не пройти. Без сражения — так уж точно.

— Старг, — снова подозвал я мальца. — Взгляни ещё разок. Ты точно ничего не забыл?

— Нет, сир. Я описал все проходы.

Ещё в поселении на протяжение многих часов парень рисовал для нас план, расписал внутренний двор со всеми постами и значимыми постройками. По всему выходило, что для любого более-менее толкового противника взять Угрюмую будет раз плюнуть. Нет… построена крепость была с умом и, если организовать оборону правильно, замок окажется не по зубам любому противнику, да только не было там толковых воителей. Наблюдательные посты раскинули так бездарно, что половина секторов на стене обзавелись огромными слепыми зонами, за которыми никто не следил.

В былые времена гарнизон крепости насчитывал около десяти тысяч воинов. Вот на столько защитников её стены и были рассчитаны. Но времена те давно позади. Сейчас в крепости собрались около двух с половиной тысяч мечей. Почти все они уместились в ближайших от ворот казармах. Все посты разместили только на ближних участках стены, поближе к тёплым кроватям. Заднее крыло вообще пустовало и следить за округой в той части цитадели было не принято.

Мы без проблем могли подойти с нежилой стороны и, не прячась, забраться на стену. Никто бы и не подумал мешать. Но я решил лишний раз не рисковать и всё же придерживаться плана. По всем прикидкам, люди в крепости уже давно должны были спать крепким сном, так что пора было начинать операцию:

— Поджигайте факелы, выдвигаемся, — бросил я назад, накидывая на голову капюшон от красивого зелёного плаща, который Тири сшила мне из лучшего войлока, какой только откопался в посёлке. Все пришельцы получили по такому плащу, чтобы мы не бросались в глаза своей формой.

Следом за мной неспешно двинулась колонна с обозом. С каждым шагом я нервничал всё больше. Часовые вели себя странно: я ожидал, что они зазвонят в колокола, будут трубить в рог, поднимут тревогу, зажгут много факелов на стене, но они просто спали. Когда до ворот оставалось пройти метров двадцать, Груви сам подбежал к калитке и забарабанил по ней рукояткой кинжала:

— Эй, вы там, храсы безмозглые, отворяй ворота.

Ответа не последовало, потому Груви стал тарабанить ещё громче.

— Ну чего раскричались там? — послышался заспанный голос часового из ближней сторожки. — Кто такие? Чего нужно?

— Грид, ты что ли? Открывай ворота скорее, здесь все свои.

— Груви? Это ты?

— Да нет. Это к вам в гости менестрели из столицы пожаловали. Лицедейство заказывали? Конечно я, кто же ещё по этому проклятому лесу может шастать в такую пору?

— Грид, мы очень устали, так что давай, ворота нам открывай поскорее, — подхватил Торси. — У нас на хвосте краал, ещё и фурса где-то бродит неподалёку. Пятнадцать новичков порвали несколько крамов назад. Скорее открывай, а не то сам будешь перед Морди Клотом отчитываться, если ещё кого задерут.

— Краал, то серьёзно. А если я ворота открою и тварь в крепость ворвётся?

— Если ты сейчас же эти Бостовы ворота нам не отопрёшь, то я не знаю, что с тобой сделаю, — начал закипать Мерти. Видно, вредный часовой его немного побаивался, потому как тут же пошёл на попятную:

— Да ладно, ладно. Сейчас открою. Чего кипятишься-то?

Спустя три минуты ржавые петли неприятно заскрипели. Клеть неспешно поднялась, а узкая калитка, врезанная в ворота, слегка приоткрылась. Из неё показались четверо бойцов караула:

— Ух ты, я смотрю, вы тут новобранцев набрали. Красивый плащик. Мне в самый раз подойдёт. Откуда будешь, остолоп? — беззаботно надо мной насмехаясь, протянул здоровенный детина и попытался панибратски хлопнуть меня по плечу. Видимо некая дедовщина в крепости существовала, только вот с жертвой для грабежа и издёвок этому чудаку сегодня не подфартило. Я перехватил руку здоровяка, ухватился за локоть и, двигаясь по инерции, заехал ему лбом в переносицу. Хрустнула кость, глаза верзилы закатились, а из носа хлынула кровь. Спустя миг он рухнул на траву, как подкошенный.

Не останавливаясь, я заехал в челюсть его соседу справа, а следующего наградил мощным пинком. Доспехи бедняге не помогли. Ноги неудачника подлетели до уровня головы, он опрокинулся назад и сбил своим телом последнего часового. Спустя три секунды от начала знакомства все четверо стражников лежали у моих ног в глубоком нокауте.

Заглядывая в калитку, я невольно поморщился. Запах за стеной был столь силён, и столь ужасен, что руки суматошно зашарили по карманам, разыскивая платок. Но, к сожалению, от спасительной тряпочки пришлось отказаться. Выглядеть этой ночью я должен был властно и очень строго. С прикрытым лицом это вряд ли могло получиться.

Толщина стены была около четырёх-пяти метров, внутренний двор начинался глухим приземистым коридором. Разглядеть обстановку в сумраке было почти невозможно, но меня снова выручил аппарат ночного видения. Массивные стены внутри казались ещё больше, через каждый десяток метров опускались хлипкие лестницы и дорожки. Впереди раскинулась просторная площадь, окружённая каменными пристройками казарм и конюшен.

Тревогу снова поднимать никто не торопился, так что можно было не суетиться:

— Заходим. Пока не шуметь. Все помнят, что делать?

Ответом мне было нестройное мычание. Задача у стражников была крайне простой: запомнить своего командира — то есть одного из курсантов — следовать за ним, куда скажут, и делать всё, что прикажут. Ничего сверхъестественного. Каждый из ребят получил свой пост. Роли распределены. Спектакль отрепетирован. Пришла пора для оваций.

Я первым ступил за калитку и тут же нарвался на новый сюрприз. Внизу противно захлюпало, ноги по колено затянуло трясиной из навоза и грязи. Я поскользнулся и лишь чудом устоял на ногах. Вот было бы здорово, если бы торрек вывалялся в грязи на глазах у всех своих воинов.

Следом за мной шли ребята. Не поворачиваясь, я небрежно взмахнул рукой. В тот же миг из-за спины показался Емеля: прижимая к плечу автомат, он, словно ветер, пронёсся мимо и вскарабкался на стену по ближайшей лестнице. Следом за ним потянулась вереница бойцов. Они беспечно гремели железом, зычно гудели, рычали и даже переговаривались, но нас по-прежнему никто не замечал. Емеле достался оружейный склад. Спустя три секунды он его захватил. Склад охраняли трое часовых, которые благополучно проспали атаку. Емеля даже не соизволил разбудить горе-охранников, так и повязав их во сне. Доступа к оружию у гарнизона больше не было.

Пройдя ещё несколько метров, я взмахнул другой рукой. Из-за спины теперь выскочили Крас, Старый и Калаш. За ними шло куда больше бойцов. Ребята заняли левую стену. Крас выломал дверь в дальней смотровой башне и в считанные секунды уложил часовых прикладом автомата. Затем он занял позицию над левой казармой.

На правой стене Медведь, Кос и Циркуль проделали то же самое. Всё. Крепость была нашей. Вся площадь внутреннего двора теперь простреливалась сверху, как в тире.

В запасе оставили только раненного Шеву и Тима. Ребята остались на тракте, дожидаясь своей очереди вступить в бой.

— Поджигайте факелы, — проговорил я в рацию.

Спустя минуту стену усеяли неровные огоньки. Двор слегка посветлел. Ребята подхватили разноцветные фаеры: красного, зелёного и синего цветов. Они давали света куда больше, чем все факелы вместе взятые.

— Крас, поднимай тревогу — пора пошуметь, — продолжал я командовать.

— Принял, — ответил мне парень. Спустя миг тревожный колокол затрезвонил из его башни.

— Тревога, крааловы дети. Подъём. Тревога, — кричали сотни наших людей на стене, точно так, как им было велено.

Спустя несколько мгновений показались первые защитники крепости. Их сонные лица были перекошены страхом и недоумением, на многих было надето только исподнее. Люди топтались у входа в казармы, начиналась лёгкая давка.

— Вам конец, предатели!.. Отступники!.. Возмездие кронов сейчас вас настигнет!..

— О да!.. смерть!.. смерть предателям!.. слава великому торреку!

— Торрек вас всех покарает!

Панические нотки внизу нарастали. Ещё бы: как сразу понять, наяву это происходит, или во сне? Откуда на стене взялась целая армия вооружённых незнакомцев? Ещё и кричат обидные вещи на сонных защитников. Глядя на начало концерта, я улыбался. В той суматохе меня, Бориса и капитана пока не заметили. Пора было это исправить.

Делая несколько шагов навстречу растерянным стражникам, я быстро начал сплетать платформу для левитации. Шагающий по воздуху человек впечатляет незнакомцев куда сильнее, чем даже убийца краала, так что пренебрегать такими декорациями я и не думал.

Когда призрачные ступени были готовы, я поднял правую руку, требуя тишины. В то же мгновение воины на стенах замолчали и резко развернулись ко мне. Внезапное безмолвие взбудоражило стражников и они, наконец, заметили главных лицедеев.

— Всем молчать, — выкрикнул Борис, делая шаг из-за моей спины. — Великая радость снизошла на ваши жалкие головы. Сейчас вы узрите чудо. Сейчас ваша жизнь переменится. На колени перед великим торреком.

Каково же было удивление на перекошенных лицах, когда я воспарил над землёй без всякой опоры. В тот же миг неразборчивые стоны и мычания многоголосым гулом наполнили двор.

— Чего уставились, грязные вероотступники? Я сказал на колени перед посланником Керита.

Борис, как и всегда, говорил убедительно. Но созерцание чуда повергло людей в небольшой ступор, потому подчиниться незнакомцу они не спешили. Пришлось их немного взбодрить.

— Приём, — тихо проговорил в рацию капитан. — Всем приготовиться, бросаем на «три». Один, два — три.

Далее семь свето-шумовых гранат полетели в обескураженную толпу. Семь сногсшибательных взрывов, подкреплённых ослепительными световыми вспышками, сделали своё дело. Такого подвоха люди не ожидали. Многие упали и растянулись в грязи. Другие прижимали ладони к ушам и растирали пострадавшие глаза. Крики, стоны и отчаянные вопли разлетелись по крепости. Несколько минут мы просто стояли, выжидая, пока оглушённые зрители смогли снова реагировать на слова. Только потом Борис продолжил:

— Я сказал на колени, жалкие насекомые. Перед вами великий торрек. Посланник Керита, что пришёл в этот мир с великой миссией. На колени перед вашим владыкой.

— Где жрец? — громко и пафосно перебил я Бориса. К тому моменту на коленях не стояли лишь те, у кого ноги подрагивали так сильно, что бедолагам пришлось прилечь.

— Где жрец из Алланти, что объявил меня самозванцем? Где этот боров, что именует себя глашатаем воли богов? Где он, я вас спрашиваю?

Но вразумительного ответа мне дать не смогли. Да я, если честно, на это вовсе и не рассчитывал. Кем нужно быть, чтобы осмелится говорить со страшным колдуном, низвергающим праведный гнев?

Тем временем Старг, заручившись поддержкой десятка помощников, выволок из дальней постройки полуголого толстяка. Пленник был настолько тяжёлым, что бедным стражникам пришлось тащить его вчетвером. Жрец что-то возмущённо кричал, пытался сопротивляться, но, увидев меня, вдруг осёкся и побледнел. Стражники непочтительно бросили борова в грязь у меня под ногами.

— Сир, это тот самый жрец, что оскорбил вас, — проговорил Старг. — Я говорил ему, что великий торрек пришёл в наш мир, но этот самозванец приказал меня наказать. Я им всем говорил, но мне никто не поверил. — Возмущался малец, обиженно охватывая рукой весь внутренний двор, но выслушивать его жалобы было не к месту.

— Это жрец? — взревел я, перебивая парня. Затем подхватил толстяка тисками телекинеза и распял его перед собой. — Этот сын храса, что всю жизнь купался в роскоши и пороке, смеет называть себя жрецом? Глашатаем воли богов? Примером и опорой для простого народа?

Жрец побледнел. Его тело жалко задрожало, а тройной подбородок пошёл рябью и волнами.

— Твоё имя, червь? — прошипел я ему прямо в лицо.

— Г-ги-р-рис, с-сир.

— Так значит, я самозванец? — продолжал я кричать. — Ну же, Гирис. Все эти люди ждут твоего ответа. Поведай им слово Керита. Кто же я такой?

— С-сир, я-я р-рад приветствовать в-вас, — заикаясь, продолжил жрец. — Б-братья. В-великая радость снизошла к нам в д-дом. Великий т-т-торрек стоит перед в-вами.

— Ах вот оно что? Так значит я всё-таки торрек? А что же ты тогда говорил этим людям раньше? Как же ты мог проморгать приход посланника кронов в ваш мир? Ведь вы ждали этого дня столько веков.

— Я… я… я ошибался, сир.

— Значит ты всё-таки жрец?

— Д-да, сир. Я жрец. Я жрец из храма Керита в Алланти.

— Ложь! — заревел я на весь двор. — Разве может настоящий жрец выглядеть так, как ты? Покажи свои руки. Они чисты и нежны, будто ладони младенца. Ты когда-нибудь обрабатывал поле? Когда-нибудь помогал бедняку строить дом? Хотя бы раз в жизни ты путешествовал по миру без свиты своих подхалимов, неся людям слово Керита? Нет. Ты всю жизнь провёл в богатстве и роскоши. Грех и порок пропитали твой дух. Нет. Ты не жрец. Больше никогда не смей называть себя так.

Говоря эти слова, я снова завёлся и начал выходить из себя. Всё было настолько серьёзно, что я готов был пустить кровь, готов был прикончить жреца, мне хотелось его задушить, раздавить… сокрушить…

Взять себя в руки оказалось очень сложно, но я справился. Спустя миг лицом в грязь бросили ещё одного толстяка. Морди Клот тут же подскочил на колени и начал целовать мои сапоги. Он раболепно ползал у меня под ногами и бормотал невнятную тарабарщину. Я подхватил и его, распяв рядом со жрецом.

— Так это ты послал три сотни мечей, чтобы извести меня со свету?

— Сир!.. пощадите, это всё жрец. Это он. это он вас назвал самозванцем. Это он достоин страшной смерти.

— Так, значит, ты не причём?

— Я виноват, сир. Виноват перед вами. Сир, вина моя в том, что я поверил этому грязному храсу, но… но… сир, пощадите. Я ведь не знал. Он ведь жрец. Как я мог его не послушать? Он ведь из безымянных…

— Это правда? — тут же вмешался Борис, поднеся факел к лицу Гириса.

— Д-да, сир. Я вам всё расскажу. Не губите… прошу.

Я невзначай взмахнул рукой. Оба толстяка плюхнулись в грязь. Приближалась кульминация всего представления. Нужно было закрепить успех, пока эмоции у людей были на пике.

Я вскинул обе руки к небесам и уставился в небо, словно собрался говорить с Богами:

— Что же мне делать, отец? — печально, даже страдальчески протянул я. — Как поступить? Ты отправил меня в этот мир, чтобы я спас людей. Но разве их можно спасти? Разве этого они заслужили? Да они все погрязли во грехе. Погрязли настолько, что даже меня пытались убить. Отец. Как мне быть? Как поступить с этими отступниками, лжецами и грешниками? Как их спасти, если уже сейчас я всем сердцем жажду их крови. Отец… не молчи. Дай мне свой знак.

Далее по сценарию Борис должен был связаться с Шевой и Тимом, которые оставались на тракте, и передать им приказ «действовать». Ребята бы выпустили в небо пару ракетниц с таким расчётом, чтобы те пролетели над крепостью. Но тратить ракетницы нам не пришлось. Как и всегда, Тири точно определила погоду.

Я чудом успел договорить свою речь. На последнем слове чёрные небеса надвое поделила ветвистая молния. Оглушающий раскат грома пророкотал над Крильисом. Затем небеса низвергли на землю настоящий потоп. Стена воды обрушилась на внутренний двор, вмиг потушив все факелы и светильники. Подул сильный ветер, сбивая с ног воинов на стене.

В первое мгновение я и сам испугался. Буря накатила настолько неожиданно и настолько вовремя, что голова пошла кругом. Дважды в жизни человеку такой удачи не встретить.

— Это слёзы Керита. Кроны плачут по нам. — Вмиг наполнили двор озабоченные, испуганные голоса.

Что тогда началось.

Люди рыдали. Взрослые хмурые и неотёсанные мужики были похожи на сумасшедших в минуты припадков. Они падали на колени. Катались по грязной земле и молили прощения у богов. Они рвали волосы и вскидывали грязные руки к небесам.

Я в ужасе осознал, что вели себя так не только обитатели крепости. Обозники, что пришли сюда вместе со мной, выглядели не лучше. Было жутко. Такой массовой истерии я не мог себе даже представить.

Я не знаю, сколько времени продолжалось это безумие. С каждой секундой я всё больше боялся, всё больше сожалел, что так поступил с этими людьми. Мне не давала покоя мысль, что они все сойдут с ума. Что люди превратятся в бездумные овощи, или ещё что похуже. Но всё оказалось не так страшно, как выглядело. Дождь прошёл, а вместе с ним прошло помешательство. Стражники прекратили вести себя как безумцы и смотрели на меня вполне осмысленными, хотя и бесконечно напуганными и в то же время восторженными глазами.

— Что прикажете, сир? — нарушил неловкую тишину Борис.

— Керит верит в своих детей. Кроны сегодня благоволят этим смертным. Но благоволят ли они Кронам — вот в чём вопрос?

— Готовы ли вы примкнуть к свите торрека?

— Да-а! — раздался нестройный гул во дворе.

— Тогда приклоните колени и повторяйте за мной.

И снова слова клятвы разнеслись по двору точно также, как мы уже видели:

— Кхм… знаешь, в третий раз это выглядит не так уж и круто, — прошептал Кос, притаившийся у меня за спиной.

— Ну не скажи. Посмотри в их глаза — настоящие фанатики. Час назад такими стражники не были.

— И то так. Ну, что, поздравляю. У нас получилось.

— Спасибо. Теперь бы не облажаться.

— Не переживай, всё будет в порядке. Кстати, что с этими теперь делать будем? — тихо проговорил здоровяк, указывая на двух толстяков, которые неистово повторяли за Борисом слова присяги.

— Морди Клота просто разжалуем. Будет у нас на подхвате. Всё-таки человек он образованный, а остальные даже читать не умеют. А вот жрец?.. кхм… слушай, Кос. Ты ведь у нас качок, верно? Половину жизни в спортивном зале провёл.

— Ну… я бы сказал, большую часть жизни, а не половину. А что?

— Сможешь толстяка привести в форму? Чтобы он исхудал. Сильно исхудал.

Кос окинул жреца презрительным взглядом, немного поморщился, а затем, сплюнув себе под ноги, тихо продолжил:

— В принципе, да. Но будет сложно. А зачем тебе это?

— Да есть у меня на него планы. Думаю, он сам того не желая, поможет нам укрепиться в этом мире.

— Знаешь, меня всегда удивляло, как ты умудряешься заглядывать так далеко. Тем более в такие минуты. Хорошо, через несколько месяцев будет словно тростинка. Хотя нет, скорее через год. Слишком тяжёлый случай.

— Да я тебя не тороплю. Просто сделай, а там уже будем решать.

Тем временем Борис закончил с присягой, и все стражники дожидались моего слова. Пора было подвести пафосную черту устроенного нами спектакля:

— Поздравляю вас, братья. Сегодня вы все родились заново. Сегодня ваш истинный день рождения. Сегодня вы стали частью свиты торрека. Несите с честью это высокое звание. Добро пожаловать в наше новое братство. Добро пожаловать в нашу семью.

Дальше Борис всё же связался с Тимом и Шевой и небосвод осветили две красных кометы. Люди затаили дыхание, глядя на последнее знамение Кронов.

— Керит вас принял. Кроны приветствуют вас в новом мире, — закричал во весь голос Борис.

— Да! Ххорра, торрек! Ххорра, ххорра, ххорра! Да здравствует новый мир! Да здравствует новый день! Ххорра!

Это была очень холодная и тёмная ночь. Но, несмотря на погоду, я взмок тогда не на шутку. Вот она — сила слова. Переоценить её невозможно. Все арканы захлопнулись. Добыче теперь не уйти. Это было очень легко и от того слишком опасно. Но кто не рискует, как говорится, тот в новом мире не выживает.