Межмировая таможня

Я подавил позыв рвоты: это зрелище мне показалось не менее противным. Однако вампир понял мое судорожное «гл-т!» по-своему:

— Нет, нет, ты не виноват. Нам было бы очень хорошо вдвоем, но ты извини — я сейчас уже не смогу. Само собой, деньги остаются тебе, как я и обещал…

С этими словами он повернулся и, не торопясь, побрел к выходу, изредка останавливаясь, чтобы меланхолично пнуть попадающиеся под ноги следы поспешного бегства посетителей: поваленный стул, пивную кружку и напоследок — здоровенный меч в новеньких ножнах, взятый, наверное, напрокат так же, как и мой дискомет.

Он уходил, а я стоял все так же с оружием в руках и смотрел почему-то не вслед ему, а на продолжающие медленно вращаться в воздухе диски — теперь было хорошо видно, что они имеют размер монеты в пять грошей и зазубрены по краям. Не знаю, сколько времени я на них смотрел, но сначала один остановился и сразу же бессильно упал на пол, потом другой, потом еще парочка: динь, динь, динь, динь… Словно короткий звенящий дождь простучал по каменному полу, и этот звук словно ознаменовал собой прекращение паузы. Одна из крыс зашевелилась и издала звук, который сошел бы за писк, будь она классических крысиных размеров. Вторая тоже шевельнулась, правда молча. Я тоже наконец вышел из ступора и сделал осторожный шаг вперед, к столику, на котором лежали деньги. Не то что бы я жаждал их забрать, но по крайней мере я мог заявить, что это будет оплата за убытки.

— Айше, так тебя и этак! Почему не отвечаешь?! — Голос Ак-Барса ввинтился в мозг, словно шуруп-самокрут в доску.

— Почему не отвечаю? — удивился и даже разозлился я. Вот что бы ему минут пять назад не проявиться!

— Я тебя битых полчаса вызываю, деревенская ты… — Супер-Барсик вдруг замолчал и быстро заговорил совсем на другую тему: — Ладно, это потом. Ты в пивной?

— Да.

— Все спокойно?

— Нет.

— Из-за тебя?

— Да.

— Бьют?

— Нет.

— Тогда так…

— Да, — автоматически вставил я.

— Холера, ты еще издеваться вздумал?

— Нет.

Ну а что мне еще оставалось ответить?

В разговоре возникла пауза — видимо, Ак-Барс собирал остатки самообладания, подорванного разговором с деревенской… кстати, какое конкретно оскорбление он имел в виду? Хоть бы для порядка поинтересовался, а что со мной тут случилось — заботливей хренов! Эко он деловито выяснил, бьют ли меня, а раз не бьют, значит, и говорить не о чем!

— Значит так, бакалаврушка ты наш, — голос мохнонога можно было намазывать на хлеб к чаю, вместо варенья, — сейчас, буквально через пару минут, я зайду в Хуманскую Пивную в компании с одним козлом, очень важным для нашей операции. Если ты, дружок, не сможешь сделать так, чтобы козел испугался тебя до обмоченных штанов, я тебя потом сам поучу. И другие наши тоже участие примут. Все, связь кончил.

Я открыл рот, чтобы спросить Ак-Барса, а что мне, собственно, надо для этого сделать, но не успел: серая туша «официантки», той, которая подергивалась молча, зашевелилась активнее и поднялась на задние лапы, а передними крыса оперлась о столик. Челюсти коротко щелкнули — конечно, ее желтым кривым резцам было далеко до белоснежных вампировых клыков, но впечатление они произвели не менее угрожающее. На заднем плане возникло новое шевеление, и вот уже две огромные крысы в белых передниках стояли передо мной и сверлили меня глазками-бусинками. Глаза не выражали ничего — вы когда-нибудь видели крысиные глаза, выражающие хоть что-то? — но в настроении «официанток» я не сомневался. Похоже, придется вновь пускать в ход дискомет. Я вскинул оружие повыше и не целясь дал очередь. Вернее, попытался дать. Вместо слитного грохота серии выстрелов дискомет издал одинокое «бу-дух» и замолк, а диск воткнулся в деревянное перекрытие потолка. Крыски поняли ситуацию вполне правильно: сначала отшатнулись, а потом, поняв, что выстрелов больше не будет, начали надвигаться на меня, тихонько, но многообещающе шипя. Силы, да где же Барсик?! Он же обещал сейчас прийти… О нет, ведь операция псу под хвост пойдет… Да и пусть, за все потом отвечу, только бы сейчас он пришел, он же обещал — через две минуты!!! Вторая крыса тоже щелкнула зубами, а потом они проделали этот милый трюк вместе. О нет, если Барсик и впрямь придет только через две минуты, для меня это будет не полезнее, если он появится через пару лет! Дискомет? Спусковой крючок безвольно прожался под пальцем. Сейчас бы хоть нож какой… Вот!!! Точно!!! Отбросив бесполезное оружие вправо, я сам прыгнул с места влево. Хорошо так прыгнул, сухожилия аж хрустнули. Крысы среагировали, но по сравнению с вампиром действовали они почти как спросонья: пока они соображали, что к чему, пока разворачивались, я уже приземлился на четыре точки и сразу же схватился за рукоятку меча — того самого, который так презрительно пнул уходящий гурман.

«Только бы это было действительно оружие, а не какая-нибудь декорация!» — взмолился я в душе, обращаясь неизвестно к кому, резко выдернул меч из ножен и, не разглядывая, вертанул им в воздухе, изобразив один из двух известных мне приемов благородного боя. Не потому что посчитал этот стиль более достойным, а потому что приемов боя неблагородного я не знал ни одного вообще. Эффект получился неожиданный, но от этого не менее разительный: меч превратился в веер сверкающих длинных стрел, которые, долетев до какого-нибудь препятствия, тут же возвращались обратно. Часть пробарабанила по стенам и потолку, часть лязгнула по полу, но, по счастью, крысы тоже оказались в плоскости вращения веера. Истошный визг на два голоса огласил пивную, белые передники украсились красными пятнами, и, оставляя за собой прерывистые кровавые дорожки, крысы бросились наутек через входную дверь. Секундой позже за ними с воплями последовали два мирно лежавших до сих пор посетителя — не иначе у них были глаза на затылке, потому что другого объяснения их тонкому пониманию обстановки я не придумал. «Ничего себе ножичек!» — заметил я себе и на всякий случай осторожно попробовал вновь махнуть окровавленным мечом (стрелы возвращались, неся на себе следы того, во что попали). Но ничего не случилось, лишь на гарде замигал красный огонек около надписи «BATT LOW».

Теперь я остался один посреди изгаженного зала, залитого пролитым пивом, украшенного кровавыми следами, да и пятна вампировой слюны тоже заметно выделялись на полу. Что мне делать, я совершенно не представлял, и поэтому не делал ничего — но это продлилось недолго. Скрипнула дверь, и в пивную вошел… ну, козел не козел, но что-то козлиное в этом существе было: длинная, седая борода, мохнатые ноги, оканчивающиеся копытами, и кривоватые рога. Руки у него были вполне человеческие, и лицо тоже — словом, обозвать сатира козлом было бы так же оскорбительно и так же верно, как мохнонога — кроликом. На плечах сатира болтался красный жилет, у пояса висела кобура с кольтом, а на плечах сидел здоровенный нагломордый кот, придерживающий сатира за ухо.

— Привет, Айше! Ты… — начал было кот, но поперхнулся. Ну понятно, уныло подумал я, у него даже слов нет, чтобы оценить мое растяпство. Значит, в бригаде меня ждет нежная встреча.

— Привет, — враждебно ответил я и уже совершенно не думая, какое впечатление произвожу, указал мечом на более или менее чистый стол, рядом с тем, на котором лежали рассыпавшиеся пачки вампировых денег. — Может, пивка хотите?

Сатир остался стоять на месте, словно окаменелый, Барсик тоже молчал. На улице продолжали орать гуляющие орки:

И на фоне песни явственно зазвучало нежное журчание.

Устный отчет об операции Ак-Барс представил на следующий день. Рассказывал он азартно, очень весело и с откровенным восхищением ловкостью стажера.

— …А теперь представьте чувства нашего клиента: мы к пивной только подходим, а оттуда две метровых как порскнут! И бодро так, словно и не с них кровища хлещет. За ними — еще два каких-то урода, с глазами у одного на полвосьмого, у другого девять сорок пять — и я чую, что клиент уже готовчик. Можно даже внутрь и не заходить. Но вошли, надо же где-то разговаривать. А внутри разгром, опять же кровя чуть ли не на потолке, на столах деньги раскиданы, как мусор какой. И посреди всего, как конь на дне морском, стоит Айше с веерным рассекателем, тоже, кстати, в юшке уляпанным, смотрит эдак сумрачно и выдает злобным голосом: пивка, мол, хотите? Клиентиус как представил себе, в каком стиле тут Айше всех пивом поит — ну и дозрел окончательно, прямо под себя.

Первой захихикала Ринель, потом к ней звучно присоединился Лорд, вежливо засмеялся Артуро, и в конце концов сам Ак-Барс присоединился к веселью, вызванному своим собственным рассказом. Не смеялся один я: стоял, как на выставке, посреди комнаты и чувствовал себя весьма неловко: уж кто-то, а я-то знал, что гордиться во всей этой истории мне было нечем.

Первой начавшая веселье Ринель первой же его и закончила, скользнув напоследок по мне взглядом, от которого я чуть было не отшатнулся — взгляд был не то чтобы восхищенный или одобрительный, но весьма заинтересованный: мол чего же это такого нового в парнишке появилось, что начало хоть что-то получаться? У этой-то деревенщины! Парнишка, я то есть, ничего нового в себе не чувствовал и был лишь рад, когда начальница перенесла свое внимание на Ак-Барса.

— Это все очень весело, — произнесла она, — но каков итог?

— Итог такой: информации клиент дал много. Хорошей информации, жирненькой, вкусной. На деньги даже и оценить не возьмусь. Кой-какие старые дела дополнить можно, да и по новым поработать — прямо песня…

— Но? — перебила начальница.

— Ах, Ринель, с вами прям-таки неинтересно, и все-то вы знаете заранее… — манерно засмущался мохноног.

— Не ерничай, дело говори. — В голосе Ринель проскользнула жесткая нотка.

— Хм, дело… В том-то и дело, что по делу ничего дельного сделать не удалось — ну что тут поделаешь!

— Два. «Раз» я уже про себя сказала. — Ринель чуть прищурила глаза. — Одним словом, ни хрена по делу у него не было.

— То есть, само собой, моя подробная запись уже у Лорда, но насколько я разбираюсь в колбасных обрезках — по главной теме ничего оттуда не выцепить.

— Дерьмовые дела, — подытожила эльфиянка. — Ладно, все свободны. Айше, останься.

То, что произошло между нами наедине, я вряд ли когда-нибудь кому-нибудь расскажу. Нет, мы вовсе не слились в экстазе прямо на служебном столе, как я подумал бы, услышав подобное вступление. Ринель устроила мне выволочку по всем огрехам, которые я совершил во время вылазки в Свободную — могли бы и заранее предупредить, что дурацкая серьга в ухе еще и пишет все, что происходит вокруг! Скажу только, что жив я остался и физического ущерба не понес. Что же касается ущерба морального: во-первых, если подходить к вопросу логически, брань на вороту не виснет, а во-вторых, мои познания относительно цензурных и нецензурных оскорблений здорово расширились. Новые знания — ведь это всегда полезно? Однако, когда, выбравшись из комнаты, я глянул в зеркало (обычное), то поимел удовольствие созерцать щеки покрасневшие, глаза несколько расфокусированные и общий вид весьма взлохмаченный. Было и еще одно утешение: скорее всего мои ошибки оказались лишь поводом для разноса, а причиной было общее настроение Ринель. Насколько я понял, ни у Лорда, ни у Артуро дела с мертвой точки не сдвинулись, да и сама наша начальница если что-то и предпринимала, то с тем же успехом — нулевым. Я же оказался наиболее подходящим объектом, на котором можно сорвать злость, и что-то мне подсказывало, что это случится еще не раз. Оставалось только стараться не давать повода, потому что причину — нераскрытое дело — я устранить не мог. Хотелось бы, конечно, но, кроме очередной мечты о гениальном озарении, которое меня посетит сегодня же вечером, ничего путного в голове не появилось, а здравого смысла хватало на то, чтоб понять: мечта так мечтой и останется.

Так оно и получилось. Прошел день, потом другой, потом третий… На агентурную работу меня больше не посылали, хотя Ак-Барс где-то пропадал еще сутки напролет. Лорда тоже я видел нечасто, и это было очень хорошо, потому что каждый раз, глянув на его бледное лицо, я вспоминал вампира из пивной и помимо воли старался убраться подальше. Зато Артуро сидел в архиве не вылезая, его терминал чуть ли не дымился. Один из дней и я потратил на работу с загадочной техникой: с самого утра Артуро показал мне табурет перед компьютером и сообщил:

— Видите надпись?

Я кивнул — действительно, надпись «Скомпилировано: 46.7. Осталось: 669.8» было трудно не заметить, так как на экране горела только она одна.

— Посидите, пожалуйста, немного здесь, у компьютера. Когда он напишет «Компиляция закончена», позовете меня. Это на час, не больше… — И с этими словами он ушел.

Я уставился на машину, которая загадочно гудела, и время от времени в гудение добавлялись еще какие-то шуршащие звуки. В такт им на панели то загорался, то гас, то судорожно мигал красный огонек, и, как свидетельство трудов агрегата, через минуту я узнал, что «Скомпилировано 63.2. Осталось 643.3». В результате я просидел перед компьютером до полшестого вечера, потому что загадочная «компиляция» шла как-то не так и на экране то и дело загорались строчки типа «Некорректная логическая операция, поиск невозможен. Пересчет по троичной логике займет двадцать восемь минут. Пересчитать: да, нет?». Я легко нашел на клавиатуре клавишу «Да» и каждый раз нажимал ее, когда получал очередное сообщение. Таким образом я остался без обеда, но, с другой стороны, когда Артуро вечером пришел сам, он чем-то щелкнул, вывалив на экран кучу непонятной информации, и с восхищением глянул на меня:

— Ну, молодой человек, я восхищен вашим терпением!

Я промолчал: не говорить же, что мое терпение уже давно истощилось. Просто в очередной раз я не сумел выйти из Архива через Зеркало, а дверь оказалась заперта и моим попыткам применить новые знания тоже не поддалась.

— Я и не думал, что моя программа может быть откалибрована на такой точный поиск! — продолжал нахваливать меня Артуро. — Очень здорово, что вы не поленились заняться ручной настройкой. Когда у нас будет посвободнее со временем, вам обязательно надо продолжить освоение вычислительной техники!

Я кивал, а сам бочком-бочком пробирался к двери, потому что хоть и был с утра не евши и не пивши, но видение двери «М/Ж» последний час маячило перед моим внутренним взором прямо-таки неотступно.

Но, как выяснилось, и откалиброванная на сверхточный поиск программа ничем помочь нам не смогла, равно как и дополнительный визит Артуро к В. М. Скракану. Настроение Ринель ухудшалось с каждым днем. На работе это не сказывалось, разве что общее напряжение заметно нарастало. В четверг она вышла из дому пораньше — надо было встретиться с одним клерком из пятого портала Свободной, хотя в глубине души надежды на получение от него чего-нибудь путного почти не было. Ринель спустилась по ступенькам и обернулась. Серебристо-серый, полузримый в рассветной дымке, Вестник опустился на одно колено прямо у подъезда ее Таун-хауза и подал послание. Она, вздохнув и мысленно грязно выругавшись, все-таки протянула руку и взяла неощутимый свиток.

— Ты передал послание, ты свободен.

— Ма-леди, мои государи и ваши родители очень просят вас…

— Ты свободен, — ее голос чуть заметно дрогнул, — я приму решение позже.

Он склонил голову и поднялся с колена.

— Я подожду вас. Радужный мост неустойчив. Ринель подняла голову и бросила взгляд на небо.

— В такое время?

— И об этом государь тоже хотел с вами поговорить.

— А мой брат? — Ехать не хотелось, но было надо. Если уж после всего, что между ними было столетие назад, родители все же решились на разговор, значит, что-то крупное сдохло в Лесу. Кроме того, что ж действительно могло сделать неустойчивым Радужный мост в такое время.

— К светлейшему принцу тоже отправлен гонец. Он должен дождаться его решения…

— Да знаю я, что ответит на такое светлейший принц.

— Государи не теряют надежду, что когда-нибудь он все же сможет понять их…

— Это вряд ли, — она усмехнулась, — но я поеду. Подожди.

Мысленным усилием сплетя в единый жгут двенадцати-цветовую развертку реальности, Ринель дотянулась до Лорда. Как всегда, дохнуло холодом, когда он подхватил свой конец нити.

— Что случилось, Ри?

— Я хочу сходить в Светлые Земли…

— Э-э… а ты действительно уверена, что хочешь этого?

— Гут ты прав, не хочу. Но мое чувство опасности визжит и вырывается.

— Ну езжай, тебе виднее. Только там тебя даже я подстраховать не смогу, до Светлых Земель мне без больших проблем не добраться…

— Не грузись, меня Ронди подстрахует.

— Тогда ладно, только не долго.

— Что для бессмертных время? Оно же стоит.

— Дошутишься когда-нибудь. Ох. Вот только чисто эльфийских проблем нам для комплекта и не хватает. Разгребись там сама хоть бы временно!

— А зачем иначе я туда пойду? — И она разорвала связь. Второй жгутик нашел Айрондира. Тот открылся мгновенно и тепло.

— Привет, малышка!

— Послал уже? Уж больно сияешь!

— Конечно, послал. Около тебя небось тоже стоит весь такой из себя.

— Вестник-то. Да ждет. Но я иду.

— Спятила, — ахнул Ронди.

Ринель неожиданно разозлилась:

— Это ты у нас вольный художник, что хочешь, то и делаешь, а я на государственной службе. И если где-то чую запах дерьма, то имею только одно право — первой сунуть в него руку поглубже, пытаясь заткнуть прорыв. Понял?

— Понял, понял, не искри. А что, в самом деле так разит?

— Есть такое дело!

— Тогда конечно. Только уж извини, я тебя подстрахую своими средствами. Чтоб не заснула прекраснейшая из принцесс навек в Светлых Землях… — последнюю фразу в стиле древних эльфийских баллад на Высоком Квэндэ.

Ринель вздохнула: их почти и не осталось в реальном мире — тех, кто знал Квэнд не как мертвый язык древнеэльфийской письменности. Но смысл сказанного Айрондиром не стал от этого более приятным.

— Думаешь, может дойти до этого?

— Нет, пока я здесь. Потому что я за тобой приду. Я вот только до сих пор не могу понять, почему ты не веришь в свое чутье, если оно тебя еще ни разу не подводило?

— Не знаю, я вообще себе редко верю…

— Слушай, бросай ты эту затею, пока не начала. Посылай своего Вестника хоть на Квэндэ, хоть на орочьем, хоть на тролльем — он поймет. А потом наплюй и забудь. Нельзя с таким настроем в дорогу, сама же знаешь.

— Знаю, Ронди, но я упрямая. До встречи.

Вестник терпеливо ждал, почтительно склонив голову.

— Поехали! — Ринель тряхнула головой, прогоняя ненужные сомнения, и одним движением сломала печать на свитке. Он тут же рассыпался в ее руках мириадами сияющих огней. И над Вельданом во всей своей красоте вознесся ввысь, уходя за горизонт, Эльфийский Радужный мост — зрелище, которое и маги-то видали если раз в столетие, то хорошо. А по Радужному мосту мчались во весь опор два незримых всадника, торопясь за горизонт. Хотя именно теперь в спешке не было никакой необходимости. Время ждало их, оставшись в мире, который они покидали. Оно остановилось в тот миг, когда Ринель привычным, но таким позабытым усилием объединила миры, открывая путь в Светлые Земли. И не было больше вокруг городских улиц. Вечер опускался на маленькую горную долину, наполненную запахом и песней цветущих предсмертников. И тело ее окутал звездный свет, в волосы вплелся ветер, а на плечи плащом легли синие сумерки. Все было как раньше, и Летящий Лист, ее конь, поднял голову и заржал — узнавая.

— С возвращением, Светлейшая Принцесса…

Вестник стоял за ее спиной. Она нахмурилась, припоминая что-то ускользающее, но Летящий Лист уже приглашающе прираскрыл крылья, и она отбросила забытые мысли на потом, благо торопиться было некуда.

А потом их кони неслись по Радужному мосту, и это тоже было прекрасно, и прекраснейшая из песен летела по мосту вместе с ними.

У светлых эльфов не осталось городов во втором мире. Темным еще как-то удалось сохранить два своих самых глубоких, у горячего сердца Мира, которое и питает их своей кровью. Ну и гнумам туда не дорыться, конечно. А вот то, что в мире показывают туристам как эльфийские города, с точки зрения эльфов, вовсе таковыми не являются. Это скорее развалины, в которых позднее поселились люди. Они видят разрушенный окаменевший скелет и называют это живым. В руинах эльфийских городов не было того, что составляет их жизнь — магии. Поэтому собственно эльфы там и не жили — кому приятно селиться на кладбище умертвий. А вот в маленьком доме они уже могли заново наполнить все жизнью. Собственно, всю Эрру делили на три мира — Первый — Истинный, в котором они увидели Свет и который считают домом, Второй — Смертный, который им пришлось делить с людьми, гнумами, орками, троллями и прочими. И Третий, который появился с открытием Свободной зоны. Те из них, кто знал в чем дело, говорили, что сама Зона больше всей Эрры и они обречены стать ее придатком. И это высших эльфов очень беспокоило — они не любили перемен. Поэтому многие уходили в Светлые Земли — последний реальный порог, оставшийся между Истинным и Смертным Миром. Ну или тех случаев, когда такие, как Ринель, Высшие эльфы сами открывали свой порог. И делали через него хотя бы шаг. А Ринель слишком долго жила в Смертном мире, а Смерть, давая свободу, многое и отнимает. Она уже почти забыла, как звучит Мир и как преображает его Живая Магия, которая в Истинном Мире тоже была дома, не знавшая попыток разложить ее по убогим цветам спектра и избавленная от недоучек, пытающихся составлять звуковые колебания, хоть немного связанные с истинной музыкой: которое они называют заклятиями. Эльфы на Эрре были изначально магической расой (магиками), им не требовалось изучать толстые фолианты, содержащие древнюю мудрость. Когда кровь разбавлялась, исчезали и магические слух, зрение, ощущения. Но даже в самом отдаленном потомке эльфийской крови жила эта магия, пусть он сам и не умел ею пользоваться. Ринель же была одной из первых, Высшей из Высших, рожденных в Истинном Мире от чистой крови его Повелителей. Это в Смертном потом их переименовали в Государей. Так как не понимали, что значит повелевать не существами, но Миром, который меняется от одного лишь твоего настроения. И вот теперь эти ощущения снова вернулись к ней, сделав Эрру еще более прекрасной. Что для бессмертного вечность и человечья память за какую-то сотню лет. Это подождет, она слишком давно не была дома… Внимательный взгляд Вестника все также холодно и неотрывно следовал за ней. Их не встречали: кому это было нужно — беспокоить возвращающихся. И она была рада, что набережная пуста, не нужно было спешно придумывать холодные, злые слова, чтобы отгородиться от всех. Летящий Лист, складывая крылья, легко опустился на прозрачно-голубоватый камень набережной, искрящийся темно-синими прожилками. И камень чуть слышно зазвучал под ее ногами, приветствуя и узнавая. Все было правильно и гармонично, ничего не беспокоило, не причиняло боли. Здесь не было нужды в обуви, и камень и песок, и трава с одинаковой охотой ложились под ноги путнику, как не ложатся в Смертном Мире и роскошнейшие из ковров. Город Возвращения на берегу должен был помочь вернуться, и он не оглушал сразу, а лишь постепенно и нежно трогал душу, помогая ей раскрыться и отбросить прошлые беды как ненужный груз, забыть обо всем. Он не был городом в том понимании, какое вкладывают в это слово люди. Тут не было ни улиц, ни домов, но скалы и трава, деревья и водопады, свет и тень, дождь и море были сплетены столь искусно, что каждый нашел бы себе здесь место по душе — и для песен, и для размышлений, и для дружеской беседы, и для любви. Ринель шла, но так как она не хотела никого видеть, она ни с кем и не встречалась — город вел ее своими путями, подсказывая, напоминая, уводя, очаровывая, усыпляя… Она бродила словно во сне, забыв про усталость и во сне она снова была юной и беспечальной. Она заставляла воду в ручье стекать со своих рук каплями — драгоценными камнями роняя их на дно, уже усыпанное подобными детскими игрушками, и радовалась, что ее камни получались красивее. Она подзывала птиц и потом их глазами смотрела с небес на землю, она разрешала цветам в ее венке распуститься и потом бросила семена на землю. Но наступал вечер, и ей захотелось есть и домой, и она повернулась к своему молчаливому спутнику.

— Где мама?

— Государыня ждет вас в саду, принцесса.

Ринель вздрогнула: «Государыня» — никто не называл так маму — она была Повелительницей. Совсем недавно ей объяснили разницу между «повелевать миром» и «править государством». «Государство» — это было не их слово, оно пришло Извне… но чары были слишком сильны… и она так и не проснулась…

Мать действительно ждала ее в саду, который сама заботливо растила много лет, договариваясь с деревьями и цветами.

И теперь в саду царила вечная весна, сейчас там цвели яблони, потом их сменят вишни, потом…

Мать, отец — она не понимала, что удержало ее от того, чтобы броситься, обнять — ведь она так соскучилась… но она просто кивнула. По лицу отца пробежала чуть заметная тень, лицо матери не изменило своего приветливого выражения.

— Ну здравствуй, малышка, как прошел день?..

Сотни лет она искренне пыталась ответить на этот вопрос… попыталась и сейчас.

— Ну, я гуляла, играла, было хорошо… — Она чуть задумалась. — Здесь ничего не меняется.

Мать покачала головой, почему-то укоризненно посмотрев на Вестника (кстати, почему он Вестник?).

— Айлэринель, нам надо с тобой поговорить.

— Я слушаю, мама!

— Ты уже большая, постарайся нас понять.

— Государыня, молю вас не торопитесь, принцесса еще так юна, — что-то, кроме слов, было в словах Вестника, но в это время отец протянул ей пирожное в виде цветка орхидеи, и она опять отвлеклась. Такие пирожные он придумывал для нее часто… но каждый раз разные.

— Она кровь Повелителей и примет все как должно. У нас нет времени ждать.

— А что случилось? — Дожевав пирожное, она вытерла рот и подняла глаза.

— Понимаешь, девочка. Это связано со Смертным миром. Он разделился, и то, что возникает, отнимает магию у них. А они, в свою очередь, чтобы жить, должны брать ее у таких, как мы. — Мать старалась говорить как можно понятнее, но музыка звучала все громче, и почему-то не верилось, что здесь может случиться что-нибудь плохое. Она так и сказала, опуская голову матери на колени и ложась поудобнее — белые яблоневые лепестки так забавно кувыркались в воздухе. Мать машинально провела пальцами по ее волосам.

— Прости, Ри, что мы должны так поступить. Эта ваша Зона, она меняет все, до чего может дотянуться, а мы не хотим меняться. Вы с Ронди — последние из Изменяющих Мир, которые остались по ту сторону Порога, и если мы хотим разрушить Порог, то нашей крови не должно остаться в Смертном Мире…

— Мам, пап, а где Ронди, почему я его сегодня не видела…

— Он ушел в Смертный Мир и что-то задерживается, если ты позовешь его — прекрасно, — живо улыбнулся Вестник.

Не задумываясь, она сплела мелодию и бросила ее в Эрру. Это было проще, чем протянуть руку — непонятно только, почему они сами его не позвали…

— А вот его придется встречать, — вздохнул отец.

— Да, я тоже боюсь, что он попытается уйти, а двоих сразу нам не удержать…

— Ничего, потом он сам поймет, что был не прав. — Голос отца прозвучал чуть резче.

— Твой сын признает, что был не прав? Скорее я поверю в то, что он будет сражаться.

— Это и твой сын. Но тогда он умрет.

— Они оба долго не выдержат здесь. И их сила сольется с этой землей, а не останется там. Она слишком нужна нашему народу.

— Кайрэмил, поставь на пороге Лабиринт и закрой город. Мы сделаем все, чтобы спасти наших детей, но даже мы можем оказаться бессильны! Они сами решили поспорить со своей Судьбой и сделали выбор.

— Но спор они проиграют с нашей помощью.

— С Судьбой не спорят. Мы же смирились. Ринель слушала все это сквозь сон, а тонкие пальцы матери, едва касающиеся ее волос, не позволяли даже открыть глаза, а тем более понять происходящее. Просто маленькая эльфийская принцесса устала от игр и заснула, положив голову на колени своей прекрасной вечно-юной матери.

Мир вздрогнул и раскололся от безумного удара, когда Айрондир перешагнул свой Порог:

— Кайрэмил, не надо закрывать город, я пришел по своей Дороге.

— Принц Айрондир, не делайте ошибок. Так или иначе, вы уже здесь.

— А-а, так это была двойная ловушка. Классическая вилка. Поздравляю, отец, у тебя прекрасные советники.

— Нам приходится быть такими, сын.

— Очень многие вещи легко объяснить, если сказать себе, что их «приходится делать».

— Айрондир, пойми, это для вашего же блага…

— Тогда почему вы не дали ей даже шанса? Знали, что она не согласится.

— Она согласилась!

— Потеряв личность! Она же просто не ждала от вас предательства. Она еще не знала, как вы можете предавать. Отпустите нас, и мы уйдем с миром.

— Ты сошел с ума. Вы никуда не уйдете. Вы слишком долго были людьми и теперь больны этой своей личностью. Что в ней такого ценного, но сравнимого с Миром?

— Свобода выбора! Но тебе этого не понять, ты никогда не меняла миры. Отпусти ее и спроси, что она предпочтет. Ты же сама знаешь, что услышишь. Отец, уйми своего советника, ты знаешь, что я не столь доверчив, чтобы соваться сюда с пустыми руками. Твой план был хорош, но он рассчитан на эльфа.

— А ты кто?

— Сам уже не знаю. — Он устало и невесело усмехнулся. Да, в Истинном Мире он действительно больше не походил на эльфа. Прямые длинные волосы были белы как снег, а кожа потемнела, словно обоженная нездешним огнем, а глаза были ледяной бездной, полной мрака и смерти. Он казался самым старшим, хотя был одним из самых молодых.

— Но если вы не отпустите нас, я открою Порог прямо в те миры, что за Свободной.

— У тебя не хватит на это сил.

— Хватит. Вы все держите Ри. Я не слабее…

— Но тогда вы все равно умрете. Почему бы не умереть на благо своего народа?

— Обойдетесь. Попроси вы по-хорошему, может, мы и договорились бы, что когда-нибудь соберемся сюда.

— Айрондир, вспомни, это же твой народ. Рано или поздно ты станешь Повелителем.

— Будем считать, что моя часть моего народа осталась в Смертном мире. Они хоть не пытались убить мою сестру…

— О чем ты, ее никто не пытался убить, она спит, и она счастлива.

— Уничтожить личность и значит убить, но я же говорю, тебе этого не понять. Но вернувшиеся, такие вот как он, — Айрондир ткнул пальцем в Кайрэмила, — они понимают. И планы свои разрабатывают, понимая. Они здесь счастливы и готовы за свое счастье глотку любому перехватить. Ну что, решайте скорее…

Кайрэмил дернулся.

— Он лжет, государь. Он никогда не сделает этого. Не из-за себя, так из-за нее.

— Мать, я же не закрываюсь, посмотри, и ты поймешь… — Она с минуту вглядывалась в его изменившееся лицо, потом, выпустив волосы дочери, закрыла лицо руками:

— Пусть они уходят. Я не стану больше ее держать…

— Опомнитесь, Государыня. С вами мы выстоим, без вас — нет.

— Они действительно боятся этого больше смерти… Они изменились, и мы больше не вправе повелевать их жизнями.

Ронди внимательно посмотрел на нее, она не отрывала рук от лица.

— Спасибо, мать, ты больше личность, чем те, кто преображался. Может быть, ради того, чтобы сохранить мир, который тебе дорог, я в самом деле перед смертью сумею пробиться к тебе…

В небе быстро темнело, сгущались тучи… Он нагнулся над сестрой, легко поднял ее на руки.

— Прощайте.

Расколовшая небо молния была ему ответом.

— Сволочи, сволочи, сволочи… — всхлипывала Ринель, равномерно стуча кулачком по подушке роскошнейшего многоспального сексодрома. Айрондир сидел в кресле в противоположном углу комнаты и просматривал газеты, изрядно поднакопившиеся в почтовом ящике — в свой коттедж он заезжал не слишком часто. Он отдыхал. Принеся сестренку из-за Порога, он первым делом макнул ее в холодную ванну, потом, вовремя спеленав, бросил на кровать и теперь, передыхая, ждал, когда закончится отходняк. Мокрая, взъерошенная, совершенно несчастная, но изумительно живая Ринель лежала в его постели и грязно ругалась, поминая всех своих родственников до всех доступных родов.

Так продолжалось уже два часа, за которые он узнал четыре новые словесные конструкции (правда, одна из них явно из-за Граней — это не считалось, но остальные три — просто роскошнейшие). Но вроде бы к данному моменту она иссякла, а значит, стала более или менее реагировать на явления окружающего мира. Например, на него.

— Тебе налить?

— Почему ты меня не предупредил?

— Ты ж сама все поняла, только верить не хотела…

— Ничего я не поняла…

— Так тебе налить?

— Опять какая-нибудь травяная настойка с той стороны?

— Угу. На этот раз действительно нечто. Крепкая, но при этом вкуса не теряет. — Он швырнул ей бутылку и бокал, проверяя реакцию. Все было в порядке, то есть она не стала их ловить, а просто взяла из воздуха. Плеснула себе зеленоватой настойки с горьковато-грустным привкусом.

— Действительно неплохо. Но ты тоже сволочь.

— А я-то здесь при чем? — удивился он.

— А ты на себя в зеркало посмотри — вылитый эльф!

— А ты?

— А я, я хуже, чем сволочь. Я — дура!

В пятницу утром я понял, что с Ринелью случилось что-то особенное. Или что она особенно не в духе. В офис она прибыла на машине с вдребезги разбитыми фарами и смятой решеткой радиатора, на которой явственно отпечаталась часть рекламы, украшающей борта трамваев пятого маршрута — что-то насчет зубной пасты, как раз та часть, которая изображала белозубую улыбку. В любой другой день это было бы смешно, но, глянув в лицо эльфийки, даже Ак-Барс воздержался от комментариев.

— Общее совещание, — бросила Ринель на ходу. — Всем быть через пять минут.

Собрались мы не через пять минут, а через три, но такое проявление трудового энтузиазма начальницу не обрадовало. Подперев голову руками, она мрачно смерила быстрым взглядом Лорда, прибывшего последним, и заговорила вовсе не сварливо, как я ожидал, а скорее даже задумчиво:

— Как вы думаете, дорогие мои соратники, а не сменить ли нам профессии? Вот, например, вы, Лорд — я думаю, у вас бы нашлось, о чем побеседовать с Нимом Кравлином и без такого дурацкого повода, как какой-то там спертый грошик.

Лорд обошелся без своей леденящей душу «улыбки», а просто кивнул. Да, мол, ну и что? Ринель этого как не заметила.

— Или, скажем, мессир Артуро. Я краем уха слышала, что вы весьма способный администратор, с хорошим опытом работы — да вам в любом учреждении сразу же минимум восьмой класс дадут! Или даже девятый, не так ли?

Артуро скептически усмехнулся:

— Так уж сразу и девятый?

— Про Супер-Барсика… Извиняюсь — уважаемого Ак-Барса — я и не говорю: с его талантами остаться за бортом жизни просто невозможно.

Ак-Барс очень по-кошачьи фыркнул и очень по-мохноногски улыбнулся, видимо, польщенный.

— Или возьмем, к примеру, Айше: при всей своей молодости он единственный из нас, кто обладает ученой степенью, подтвержденной университетским дипломом. И жизнь знает, и с оружием не промах, и сам по себе симпатяга: что орчанки-балаболки, что вампиры-извращенцы так и липнут на парня как мухи — чуют запах экологически чистого деревенского навоза. И чего он тут свою карьеру губит, а? Ему ж расти надо, выдвигаться, мальчик-то способный!

Наверное, ожидалось, что и я как-то среагирую, так вот фиг вам! Я стоял с каменным лицом, и ни один мускул на нем не шевельнулся. По крайней мере мне самому так показалось. Но Ринель моих героических усилий остаться спокойным и не заметила даже, а говорила дальше, все так же спокойно и даже мечтательно:

— Да и я что-то на месте засиделась, хватит, наверное, наигралась? Родичи уж не чают увидеть, как я заживу нормальной эльфийской жизнью — обрадовать бы их! Выйду замуж в хороший клан, начну ездить на фестивали песен-под-зведами; сама петь тоже буду и даже кайф от этого ловить научусь… — Глаза Ринель прищурились, а потом и вовсе закрылись — наверное, она предалась грезам о песнях под звездами. Губы ее продолжали шевелиться, но ничего слышно не было.

Мы тоже все сидели молча. Не знаю, кто о чем думал, а я, например, о том, что эльфы — существа непонятные. Даже такие своеобразные эльфы, как наша начальница. Дела идут хуже некуда, а Ринель собирает подчиненных и начинает рассказывать им, как бы все было замечательно, если б они с ней не встретились. Так прошло минут пять, в тишине и спокойствии. Затем Лорд поднялся, мягко подошел к Ринель и без предупреждений влепил ей пощечину. Хорошую такую, со всего размаху — голова эльфиянки мотнулась назад так, что я испугался, а не оторвется ли. Ринель вскочила на ноги с шипением, которое сделало бы честь стае взбесившихся кошек, и вскинула руку со скрюченными пальцами… Да так в этой позе и застыла.

— Я полагаю, истерика окончена? — осведомился Лорд и с достоинством проследовал на свое место.

— Ты… я… — И вдруг Ринель обмякла и шлепнулась обратно в кресло. Помолчала немного и признала: — Ты прав. Действительно, что-то я распустила себя. Спасибо.

Она нагнулась, достала из ящика стола небольшую бутылочку, налила из нее полстакана какой-то едко пахнущей жидкости и залпом выпила. Мохноног, стоящий рядом со мной, завистливо сглотнул.

— Прошу прощения у всех, давайте вернемся к делу.

И словно ничего не произошло! Голос вновь уверенный, звонкий и в то же время готовый в любую секунду перейти на сугубую язвительность. Ринель вновь стала сама собой… на горе всем окружающим.

— Итак, мы неделю крутимся вокруг этой несчастной кражи без всякого успеха. Все сходится к тому, что проделать такую штуку невозможно в принципе никак и никому. Артуро, ты полностью уверен в своем железе?

— Именно так, Ринель. Благодаря настойчивости нашего стажера вероятность ошибки в программе сейчас настолько мала, что ее можно не принимать в расчет.

— Благодаря настойчивости нашего стажера мне некого было послать в Департамент и пришлось ехать самой, пока он сидел там у тебя и на кнопки нажимал. Но это так, к слову… В общем, мы продолжаем сидеть в дерьме, несмотря на все трепыхания, и я начинаю бояться, что Кравлин поставит перед правительством вопрос — сами знаете какой, да?

— А мы им ответим! — запальчиво возразил Ак-Барс. — Вот так честно и откровенно ответим: никто не всемогущ, и стопроцентную раскрываемость мы никогда не обещали.

— Найдутся такие, кто пообещает, — заметил Лорд.

— А то мы их не… — Мохноног сделал полуприличный жест.

— Вот ты этим и займешься, — оборвала его Ринель. — Только прививку от ящура не забудь сделать.

Ак-Барс было вскинулся, но с заметным усилием овладел собой и промолчал. Слово взял Артуро:

— Дамы и господа! Мы находимся в неприятной ситуации — на руках имеется дело, которому нет рациональных и правдоподобных объяснений. Так, может быть, забудем о своем рационализме и попробуем что-нибудь неправдоподобное?

Лорд скептически откомментировал:

— Например, что произошел случай спонтанной алхимии и монета распалась на ртуть, мышиную мочу и эктоплазму. И пойдем мы с этим объяснением в Казначейство…

— Погоди, погоди! — перебила Ринель. — Насколько я Артуро знаю, он редко говорит, не подумав. Ведь подумал, а? — Артуро кивнул.

— Тогда давай, выкладывай сразу! Нечего нас тут «морально готовить», чай не смерти любимого дядюшки дожидаемся!

Артуро пригладил волосы, слегка наклонил голову и заговорил:

— Действительно, я уже подумал над тем, какое неправдоподобное решение можно найти. Честно признаюсь, буйностью фантазии я никогда не отличался и поэтому попросту решил подойти к вопросу инверсивно.

— Как подойти? — не понял Ак-Барс. Я, как стоящий ближе всех, в треть голоса пояснил:

— Инверсивно. То есть с точностью до наоборот, как вот если у меня алиби железное, значит, я и виноватый во всем.

Ринель всплеснула руками и сделала умиленно-удивленно-восхищенное лицо, как бы говоря: «Усиньки-агусиньки, да кто же это у нас такой умненький?!» Но Артуро лишь вежливо кивнул и продолжил:

— Да, примерно так, как и сказал Айше. Все наши данные указывают на то, что никто из ныне живущих профессиональных воров не мог совершить такой кражи.

— А если это дилетант? — веско заметил Лорд. — Если это очень удачливый и хитрый дилетант? Ведь мы никогда не сможем понять логику непрофессионала!

— Не спорю. Но версии, заканчивающиеся выводом «никогда не сможем», меня не интересуют, — парировал Артуро. — С вашего позволения, я продолжу?

Лорд чуть заметно пожал плечами, но вслух высказываться не стал.

— Итак, в данном рассуждении мой уважаемый оппонент подверг инверсии положение о профессионалах. Я же решил изменить другую часть утверждения. Итак, мое предложение заключается в том, чтобы отработать версию о профессионалах, ныне не живущих, иначе говоря, умерших. До сих пор мы почти не работали в этой сфере, разве что, Ринель, в деле «Желтого Града» вы вроде бы…

— Да, пришлось поковырять эту вонь подрейтузную. Некромансеры с андедами, жу-жу-зомби… Бр-р-р. — Она нервно передернула плечами, враждебно глянула на Артуро и добавила: — Спасибо, что напомнил — я же вроде на диету сесть хотела, а теперь обедать сегодня точно не буду!

— Прошу прощения. Итак, я навел справки, и на этот раз программа поиска дала некоторые результаты. Прежде всего: за последнее время умерло всего лишь шесть личностей, которые теоретически могли пойти на подобную авантюру. Подчеркиваю — теоретически. Каждый из этих усопших граждан имел свой стиль работы и оставлял характерные, свойственные только ему следы. Возможно, переход в новую форму существования дал ему возможность именно таких следов не оставлять. К сожалению, в вопросах спиритизма я не силен и поэтому не стал продолжать линию самостоятельно, а вынес сейчас свою версию на суд бригады.

— А чего? Мысля как мысля, не хуже других! — с энтузиазмом заговорил Ак-Барс. — Спирита какого подпишем, он нам этих духов вызовет — три пучка за два пятачка. Допрос с пристрастием, и всех делов!

— А чем духов стращать-то будешь? — усмехнулся Лорд. — Может, наоборот, тебя к ним послать на сбор данных? Слабо?

— На тот свет?! Слабо, — без колебаний признал мохноног. — Слабее некуда. Кстати, на этот счет есть анекдот: умирают эльф, тролль и гнум…

— Барсик, золотце, ты помнишь, что было, когда ты последний эльфийский анекдот при мне рассказал? — ласково поинтересовалась Ринель.

— Так тут… Тут эльфийский народ как раз наоборот, будет в положительном свете обрисован! — попытался отговориться Ак-Барс.

— А ты знаешь, как я к эльфийскому народу отношусь? — все так же ласково задала начальница новый вопрос.

— Тьфу ты! — осердился мохноног. — На тебя не угодишь. Так какие анекдоты мне рассказывать?

— А никаких. Мы тут на работе вроде бы?

Мохноног открыл было рот, но ничего возразить не смог и промолчал. Вместо него голос подал Лорд:

— Как вы понимаете, мертвые профессионалы — это не проблема. А Артуро действительно не фантазер.

— И?..

— Ринель, ты же знаешь, что есть люди, очень мне обязанные…

— Ну?

— Без вопросов. Сегодня же приглашу кого-нибудь из Родителей… А уж они посмотрят, кто из их подопечных где сейчас находится.

Лорд говорил вроде бы спокойно и как-то нехотя, но казалось — даже и сам воздух в комнате застыл…

Складывающуюся обстановку Ринель оценила мгновенно:

— Айше, до завтра вы свободны.

— Но!..

— Вы свободны в порядке приказа от вышестоящего начальства. — Она уже поняла, что фразы из учебников оказывают на их малыша прямо-таки неотразимое действие. Она не ошиблась и сейчас — явно недовольный Айше шагнул в Зеркало и исчез до завтрашнего присутственного времени, это как минимум. Ах, да, завтра же выходной. И вслед стажеру донеслось: — Завтра явка обязательна! Аванс за сверхурочные получи сегодня.

Отражение Айше в Зеркале вяло и недовольно кивнуло, и Ринель посмотрела на оставшихся.

— Итак. Отрабатываем версию «Мертвый Мир». Лорд, как я понимаю, тебе и там хватает должников.

— Именно так…

— Тогда, Артуро — готовь кандидатов.

— Каких?

— Ну, тех инверсионных, у которых самое железное алиби — к моменту совершения преступления они уже были трупами.

— Подождите, Ринель, не хотите же вы сказать…

— Именно, Барсик, котик. Я хочу назвать вещи своими именами. И для этого мне понадобятся Лордовы должнички на том свете. И один, но очень Высокий Маг. Очень Высокий Маг — понял, Артуро? Самый лучший из того, что ты можешь достать. Потому что если я права — мы все в очередной раз стоим на краю пропасти. Но только в отличие от прежних эта пропасть касается лично каждого из нас.

— А что ты предполагаешь? — Ак-Барс был несколько напуган почти полным отсутствием язвительности со стороны начальницы.

— То, что я предполагаю, мы либо подтвердим, либо опровергнем до завтрашнего дня. Тур — ты выдал слишком страшную идею, чтоб понять ее смысл. И сейчас я больше всего боюсь, что мы таки найдем укравшего эту проклятую монету…

— Но, Ринель, во-первых, это всего лишь предположение. Во-вторых, вы уже имели дело с мертвыми, и ничего, кроме здоровой тошноты, они у вас не вызвали.

— Тур, не надо… А лучше отправляйся на поиски кого-нибудь из высших. И купи пачки три «Северной Росы» на ночь.

— Ринель, но разве так можно?

— А как еще можно? А, Лорд? Барсик, ставь чифу, если она еще есть, и дай мне наконец прикурить.

— Да что такого, в конце концов, случилось? — Голос Супер-Барсика сорвался на жалобный мяф. Лорд же молча распечатал очередную пачку «Рудничного газа», протянул сигарету начальнице и закурил сам.

— Кажется, все готов отдать, чтобы эта версия не подтвердилась.

— Ты — все?! — Барсик аж взвизгнул. — Да что ж такое-то могло случиться?

Ни Ринель, ни Лорд, казалось, просто не замечали его визгов и метаний.

— Понимаешь, Лорд, чую я, что прав здесь Тур, хоть и сам не понял, что сказал.

— Он великий человек, но он человек, Ринель. Больше бояться следует нам…

— Лорд, мы должны найти этого говнюка, найти и задавить.

— Успокойся, Ри. Мы постараемся это сделать раньше, чем придет наш Час Прощания.

— Да вы что, спятили, друзья и соратники?! Я с вами сорок лет работаю, а подобных речей не слышал…

— Силы с нами — не услышишь больше.

Мохноног застыл посреди комнаты, переводя растерянный взгляд с Ринель на Лорда и обратно.

— Ну грош, ну золотой. Ну из Казначейства у Кравлина, ну непонятным образом… Так ведь это еще не конец света. Ну… разве что для Кравлина.

— Кисик, это как раз, может быть, тот самый конец света, который не только для Кравлина, но и для всех нас, понятно?

Ты совсем сопляк, да и Тур тоже молод, вот вам и не страшно. Пока…

Из всего сказанного Ринель Барсик понял лишь «кисика», безмерно унизившего его всяческое достоинство… Достойно ответить начальству он не мог, поэтому, перевернувшись котом, взмыл под потолок по изящной шелковой «маркизе», закрывавшей окно от прямого солнца. Грохот падающего карниза привел его соратников в чувство. И уже все втроем, грязно ругаясь, они полезли вешать казенное имущество обратно.

Потом Лорд вытер руки о штаны и шагнул в сторонку.

— Ну, до встречи. Я домой, готовить встречу, извиняюсь за столь бездарный каламбур. Ринель, звякни мне, когда приедут Тур и Высокий Маг.

— Хорошо.

— Ну и ладно. — И Лорд исчез.

Барсик завистливо вздохнул — так двигаться он не научится никогда.

— И ты не майся, пойди поброди по окрестным помойкам, а то все мне в последнее время то и дело повторяют, что тебе, видите ли, разрядка нужна. Когда нам Артуро консультанта достанет — свяжусь.

— Ну зачем же так, ма'леди…

— Чтоб до вечера тебя не видела! П-пошел вон! — Ринель подняла два пальца, между которыми проскочила молния, и Ак-Барс исчез, не уступив в скорости Лорду, которому так завидовал.

Ринель сидела, опять пытаясь успокоиться. Разговор с душой умершего любой Высокий Маг предпочтет перенести на ночь. Полдня надо было чем-то занять. Она протянула руку к телефону, но он зазвонил чуть раньше.

— Начальник бригады «У» на проводе, — рявкнула Ринель в трубку.

— Ох, вы меня, конечно, извините, но это вас Тусси беспокоит. Вы с братом на днях у меня обедали.

Голос Ринель чуть потеплел.

— Привет, малышка, ну как там твои пряности?

— Да вот из-за них-то как раз и беспокою.

— Что, неужто не вернули? Заявка по форме, я проверила и поговорила. Мне обещали, что кровь из носу, а при первой переброске — как раз сегодня, кстати — заказ доставят со всеми подобающими такому случаю извинениями. Извинения для меня, учти, я тоже сказала доставить тебе, потом накормишь.

— Конечно, накормлю, только не сегодня и не завтра. Сегодня я с ними связалась, а они сказали, что в эту переброску ничего не получится. Зато в следующую вернут все и в утроенном размере, и с процентами, и с извинениями, и вообще со всем, что пожелаю. Медом растекались, маслом мазались.

— Что это с ними?

— Да то ли сейчас Дырка забита, потому что груз идет особый, то ли там заказ не успели приготовить — словом, ускорить переброску пока нельзя, а вот потом мне сразу все будет втройне и с извинениями. Но следующая аж через три недели.

— Ну а — ты?

— А я фея мелкая, но подумала, что если бы кто-нибудь мне сказал, что обещание Мастера не может выполнить, то я лучше Мастеру об этом сообщу и встревать не в свои дела не буду. А вы — тоже Мастер, как он говорил.

— Правильно рассуждаешь, далеко пойдешь… — В голосе Ринель звенела сталь бормашины. — Получишь ты свои пряности, в увеличенном размере и быстро. Теперь не мешай, мне работать надо…

Ринель грохнула трубку на стол.

Что ж такое могло помешать матросам выполнить ее личное распоряжение? Какой-такой, интересно, груз они переправляют сейчас туда или принимают оттуда, что рискуют испортить отношения с начальницей бригады «У»? Причем через седьмую Дырку — одну из двух, специально оборудованных для переброски живых существ? Лучших подозрений в таком случае не бывает, худшее — только одно. Либо туда, либо сюда сейчас, в данную минуту, точно выдерживая временные и прочие рекомендации, идет не просто контрабанда — любую контрабанду ей бы сдали сразу; нет, сейчас через дырку идет дерьмовое дерьмо — живой товар. И скорее всего от нас к ним, потому как мы не получаем ничего более запрещенного, чем всякую экзотическую фауну, а вот техногенные миры хотят урвать отсюда столь своеобразное… — Она потянулась к стакану с чифом — он был пуст, открыла стол, но Барсик и здесь явно порылся — в любимой бутылке осталось не более восемнадцати капель, а в данной ситуации этого было явно маловато.

— Ненавижу. — Ринель откинулась на спинку стула, обведя мрачным взглядом кабинет.

На пороге кабинета застыл Айше, переводя дыхание, словно только что пропустил хороший удар.

— Извини, Ше, это я не тебя. Ты зачем вернулся?

— Да-а-а, — мальчик уже почти оправился, но голос подрагивал, — да вы же приказали — получить аванс за внеурочные.

— Ну?

— Для получения оплаты за выход в нерабочее время авансом — до выхода — необходим соответствующий приказ по подразделению, заверенный справками по формами 132-бис и 1403. Это мне из бухгалтерии по телефону сказали. — Он посмотрел на ее ставшие бешеными глаза и тихо добавил: — Может, я потом получу… после…

— Кто-нибудь в здании или хотя бы на связи есть? Я из наших имею в виду.

— Нет, — ответил он с плохо скрываемой завистью, — все, наверное, на заданиях.

— Барсик! Барс! Суперкот долбаный! — Ринель тщетно попыталась связаться с Супер-Барсом. — Сказала до вечера не появляться, вот он и отключился. И Тьма с ним, значит, работать придется нам с тобой… Да прекрати ты счастливо улыбаться, мне бы сейчас с Лордом туда нагрянуть. Ну да ладно, за неимением гербовой пишем на простой, как говорил Артуро. Собирайся.

— А?

— Прежде всего форму — она сама по себе защита неплохая, а потом я открою Арсенал.

— Но…

— Заткнись, сама знаю, что нарушаю, но считай, что ты становишься посвященным в мои личные дела. Иди переодевайся, инструктаж будет чуть позднее.

Она подошла к сейфу Ак-Барса и, просияв не только кольцом, но и двумя браслетами, открыла его. И тонкой изящной рукой вытянула полуторалитровую бутыль.

— Не грузись, стажер, мне сейчас надо. А он поймет. Так что допьем вместе… А теперь повторяю — марш переодеваться!

Граненый стакан… Мутная жидкость опалила горло. Но зачисток она не любила. Да и кто в трезвом виде, даже понимая необходимость никого не оставлять в живых, будет радоваться такой работе. Разве что удастся вытащить девочек…

Айше снова возник на пороге, уже переодевшись. Стоял и молчал.

— Ладно, молодец. Пойдем в Арсенал, это этажом ниже.

Голос Ринель звучал настолько необычно, настолько безнадежно устало, что Айше даже и думать боялся о том, что им предстоит.

Нижний этаж, снова серебряные стены полной секретности.

— А здесь-то что прятать?

— Оружие. Оружие, которое убивает, изменяет, превращает, останавливает и т. д., и т. п. Сегодня, я думаю, мы выберем вот это для тебя. — Она показала на стальной узорчатый пояс. — И вот это для тебя. — Меч с алой рукоятью полыхнул алым же, когда рука Айше машинально его поймала — бросок Ринели был точен. — А себе я возьму… — Она, недобро усмехаясь, высветила свое кольцо и открыла витрину, в которой лежали два кинжала — черный и белый. — И будем надеяться, что сил у меня на все это хватит… — Кинжалы устроились в ножнах у нее на поясе. Потом она повернулась к юноше. — Не хочу я тебя на это дело брать. Это всем гнилям гниль. Но придется. Похороны за казенный счет, почести как великому герою, матери — пенсию, какой ваш городок за восемьсот пятьдесят лет рукописной истории не видел. Согласен?

— Нет, конечно…

— И правильно. Я бы тоже не соглашалась. Только знаешь, что самого дерьмового через Дырки протаскивают?

— Оружие, технику, заклятия. — Одиннадцатый параграф учебника ИНО.МАТ.КУЛЬТУР с трудом, но пробивался у Айше сквозь события последних дней.

— Это все так, мелочи. А вот работорговля, стажер, — это то, против чего мы проводим исключительно зачистки.

— Работорговля? Ее же не существует.

— Между мирами-то? Еще как существует. Если бы ты знал, как в техногенных мирах котируются наши органы для пересадки — от гнумов, например. Или некоторые виды крови дварфов. Или сила троллей. Но это еще цветочки. Существуют межправительственные соглашения, по которым они это получают. А вот красота и долголетие светлых эльфов — вот истинно ценный контрабандный товар. Партия эльфийских девочек лет этак тридцати-пятидесяти, проданных на техногенную сторону, стоит… ну, в общем, очень много. А эльфиянки в этом возрасте — как человеческие дети от пяти до восьми лет. Я, естественно, не тело, а разум имею в виду. Разумеется, эти дуры-дети подпишут любой контракт, в котором расписана их будущая счастливая жизнь танцовщицы, певицы, кинозвезды. Но поверь мне, публичный дом для извращенцев — самое легкое, что этих девочек там ожидает. Поэтому ждет нас ой какая драка. И хотя это мне ну очень не нравится, свяжусь я с би-генералом — мы-то, может, и выкрутимся, а вот девчонок те положат — чтобы свидетелей не было.

Она вновь защелкала кнопками фона, а потрясенный Айше опустился в кресло: «Не всегда все так просто, как кажется, — вертелось у него в голове, — ничего никогда не бывает так просто, как кажется…»

— Мои женераль, — голос Ринель был холоден и спокоен, — есть данные, что сегодня через полтора часа на седьмой Дырке начнется передача живого товара… нет, я выражаюсь точно, именно живого… Нет, не санкционированного… Нет! Как я понимаю, это тридцати-пятидесятилетние девочки из светлых эльфов… Есть прекратить истерику. Да, думаю, сотни ваших ребят хватит, чтобы удержать периметр, а внутри мы уж как-нибудь сами разберемся… Да, мон женераль, я постараюсь не очень, но сами понимаете, зачистка есть зачистка. Моя задача любой ценой освободить девочек и получить контракты. А вот уборка трупов — это будет ваша забота. Со мной будет только стажер с Убийцей… Конечно, справимся. Ну все, время пошло. — Она положила трубку и повернулась к Айше. — Слышал? Время пошло.

— А кто такой Убийца, который будет с нами?

— С тобой, мальчик, с тобой! Это твой меч. Там убивать нужно будет с умом — зачем тебе веерный рассекатель или какая другая дрянь? Сам ведь убивать не умеешь, так он научит, главное — из рук не выпускай. Ладно, время пошло, а мы поехали. Спасибо еще, что я хороший водила. Да, теперь о маскировке. Не можем же мы завалиться туда прямо в форме, да и рожи наши всем матросам с Дырок знакомы, как лица любимых тещ. Иди сюда.

Она сама тоже подошла к зеркалу, еще более старому и темному, чем все остальное.

— Вот в него — никогда не ходи. Пока. А теперь помолчим…

Айше замер, а из темной серебряной глубины медленно всплывали два отражения, ну никак не похожие на Ринель и Айше: коротко стриженная темноволосая дама средних лет со слишком белой кожей и молодой атлет со светлыми кудрями с рекламы шампуней и улыбкой с рекламы зубной пасты. Айше невольно поежился. Ринель положила руку ему на плечо:

— Все, малыш, трансформация закончилась. И не роняй ты челюсть так часто.

«Серебряная птица» Ринели как нельзя больше подходила для поездки парочки богатых бездельников в Свободную зону в поисках острых ощущений. И в другое время Айше бы полностью насладился прогулкой, но не сейчас. Ринель была еще более сумасшедшим водителем, чем Лорд, а ее изящная спортивная машинка вовсе не походила на крутой броневик. Но и от этой сумасшедшей машины просто разбегались в стороны, что в другое время его бы тоже порадовало. Но не сейчас… Сейчас Айше смотрел на ее изменившееся лицо и, уже немного зная свою начальницу, мог сказать, что смерть бы ее сейчас не остановила.

Он только сильнее вцепился в рукоять своей тросточки, в которую превратился меч, и успокаивался расхожей мудростью, что, мол, начальству виднее.

Серый купол Свободной зоны сейчас открылся внезапно, из-за поворота, вместе с указателем «Въезд легкового транспорта».

— Да чтоб я не прошла свою защиту, не отведя всем глаза, — сквозь зубы процедила Ринель, и они, почти не снизив скорости, вылетели на эстакаду. — К «Трем Подробным», — небрежно бросила она, сунув кредитку согнувшемуся дежурному.

— Домина ищет развлечений, — понимающе осклабился тот.

— Домина ищет разнообразия!

— А молодой человек? — Полуорк стрельнул эльфийскими глазами в сторону Айше.

— Мой спутник подберет себе там что-нибудь по вкусу, — хмыкнула эльфиянка и под победное рдение стажеровых ушей плавно съехала на территорию Свободной зоны. Все вуали, разумеется, были предупредительно приподняты.

Айше вздохнул.

— Не ной, я не всерьез. — Машина медленно, но неуклонно набирала ход.

— Да я ничего…

— То-то и оно, что ничего, а тебе плясать надо. Только тихо, ну о-очень тихо. Вампирша с ее сосунком развлекаться приехали. И все, и тишина. — Ринель сквозь зубы сплюнула, повторив: — И все. Теперь осталось полторы минуты, ждем сигнала от капитана, не будет — начинаем сами. До открытия портала у нас двенадцать минут. Успеем.

— Что будем делать? — Его голос почти не дрожал.

— Быстро бежать и быстро убирать со своей дороги тех, кто будет нам мешать. Ше, ты готов?

— Всегда готов.

— Смеешься… Это хорошо. Пусть им страшнее будет.

Из машины они выскочили почти одновременно. И сразу услышали вой сирены, с которой, расшвыривая все на своем пути, летел к седьмому порталу от резервных ворот фургон с какой-то надписью.

— Ше, за мной! Цветная вампирья раскраска мгновенно сбежала с эльфийки, и вот уже Ринель серебристой тенью летела к огромному ангару восьмого портала. Черный кинжал в ее левой руке изогнулся дугой полумесяца, белый в правой сиял чистым звездным светом. Вопреки надеждам Айше она не вышибла дверь ногой с криком: «Всем бросить оружие, руки за голову, Бригада „У“!!!» Она просто легко прикоснулась к стенке ангара одновременно двумя кинжалами, и часть стенки исчезла с легким хлопком и вспышкой.

— Меч из ножен! — последнее, что услышал Айше, перед тем как она исчезла в отверстии. Приказ он, разумеется, выполнил тут же, и сколько потом ни старался, так и не смог вспомнить последовательность своих действий. То есть не своих, а меча, который тащил его за рукоятку и убивал, убивал, убивал…

Ровный немигающий свет заливал внутреннее пространство ангара. Тихий скулящий плач заполнял его объем. Скользкая темная густая кровь покрывала пол, а у самой арки сомкнувшейся темноты смертельно спокойная Ринель, приставив оба кинжала к горлу стоящего на коленях бородатого урук-хая, потребовала:

— Сам контракты на этих соплюшек отдашь или сначала помучаешься?

— Слюшай, да? Какие такие контракты, да? Чистый у меня товар, да…

— Он не понял. — Эльфийка вздохнула. — Кэп, зови своих. У нас три минуты до открытия портала, выдави из него бумаги.

Она еще не договорила, а тролли уже заполнили помещение. Те самые, в серо-черной форме Западных Равнин. Казалось, они прошли сквозь стены, так как в ангаре сразу стало значительно светлее. Могучие спины заслонили урук-хая. Потом оттуда донеслось жалобное поскуливание.

— Поздно, да-ра-гой. Раньше надо было. Твоя моя понял, — оскалился капитан. Он передал Ринель кипу помятых бумаг. — Ринель, возьми.

Эльфийка брезгливо сморщилась:

— Вправду, что ли, выдавили?

— Да уж как вышло.

— Ладно, четыре пятерки со мной через рубеж, остальные — гоните этих кисок домой. И чтоб ни один волос не упал…

— А то как же. Только вместе с головой. — Кэп повернулся к зареванным и помятым юным эльфийским красоткам и со всей троллячьей грубостью гаркнул: — Девки, на выход, кудряшки светлые вашу звезду!..

Визгливо всхлипывая, эльфийские красотки толпой рванулись к выходу. Тролли, собиравшиеся было подгонять их легкими шлепками по тугим попкам, едва успели убраться с дороги — выручили воинские навыки.

— Ну они и рванули, — ухмыльнулся Капитан.

— Не скалься, нам еще похлеще сейчас рвануть предстоит. Итак, краткий инструктаж: как только открывается дырка, мы врываемся к соседям, производим захват всех посредников, охранников, да всех, кого найдем в помещении их внетерриториального ангара. И уходим, не наследив, до закрытия портала.

Тролли, переглянувшись, покачали шишковатыми головами:

— Сложно. А что там за мир?

— По графику или предположительно?

— И так, и этак.

— Почти не магичен. Поэтому вы и здесь. У них оружие чаще всего пулевое без дозаправки любого спектра. Хотя если они встречают кого-то от нас, то могут и разжиться.

— Всех брать живыми?

— Только одного-двух главных. Но трупы и прочие вещественные улики забираем все.

— Сомнем, не впервой…

— Ше, идешь последним. Если мы не успеваем, мечом блокируешь дыру. Он это может. И минуты три-пять нам даст. Понял?

— Да.

— Ну вот и ладно. О… мы в ритме…

Низкий пульсирующий гул нежно коснулся, казалось, самого существа всех присутствующих. По бездонно-черной мембране портала пробежала рябь. И медленно-медленно, в такт ударам незримого сердца, в центре этой черноты вспыхнула маленькая радужная звездочка.

— Черная Радуга! — восхищенным шепотом выругался Капитан. — Сколько раз видал, привыкнуть не могу…

— Никто не может. — Голос Ринель был хриплым то ли от ярости, то ли от волнения. А Черная Радуга все ширилась, искажая и истончая контуры, цвета, звуки реальности.

— Три… два… один… разрыв! — с тихим звуком лопнула струна, заставив всех вздрогнуть.

— Пошли! — Голос эльфийки сорвался на крик, и бесформенные клубки рванулись сквозь радужный свет. А на той стороне началась уже просто бойня, когда вместо юных, испуганных эльфиек в открытый портал хлынули смертоносные и стремительные тролли-боевики. Конечно, и здесь было какое-то подобие охраны, но ее растоптали, почти не заметив — мастеров перехода среди них не было, все завороженно пялились на черное сияние. Швырнув посредника на бетон, Ринель прижала к его горлу черный клинок:

— Кто заказчик, ну, говори, слизень задырявый, ну…

Посредник, выпучив глаза, пытался набрать воздуха. Ринель отвела клинок.

— А пошла ты, шкурка драная… — прохрипел он; глаза его были красными и какими-то безумными.

— Ах ты… — Эльфийка вновь занесла ногу для удара.

— Бей, сука, все равно ничего не узнаешь! Я покойник, но и тебя найдут, най… — Он захрипел, давясь кровью. Ринель рванулась добить, он мягкий захват остановил ее.

— Все, Ри, все! — успокаивающе пророкотал над ухом голос Угыт-Джая. — Все, что он скажет — гнилой прыбок, а нам уходить надо. Все… все кончилось. — Би-генерал подхватил эльфийку на руки и гаркнул так, что дрогнули стены: — Отходим, трупы забрать с собой, все до одного!

Портал уже вновь забился, когда ушло где-то две трети, и биение сердца вновь стало наполнять чужой ангар. Ринель, бессильно висевшая на руках генерала, рванулась:

— Стажер, меч!

Айше, не рассуждая, вырвал меч из ножен и всадил в радужную пленку, чуть было не достав задницу нырнувшего туда раньше тролля.

— Ай! — Рукоять он выпустил мгновенно, алые и горячие солнечные зайчики веером разлетелись по серым стенам. Пелена вновь посветлела, и наконец, пошвыряв на свою сторону все трупы, оружие, кучу всякой дряни, последние тролли вместе с генералом, Ринель и Айше снова прошли через портал.

— Дома, — выдохнул Капитан. — Который раз, а все не могу привыкнуть…

— К этому невозможно привыкнуть, — криво усмехнулся Угыт-Джай, бережно ставя Ринель на ноги и осторожно поддерживая за плечи.

— Операция закончена, расследование продолжается, — вздохнула она, с каким-то странным выражением в глазах разглядывая слабо копошащихся пленников.

— Тихо, девочка, тихо. Операция закончена. Капитан, проводи бригаду «У» в полном составе куда-нибудь, где можно выпить и расслабиться. А мы тут немного приберемся.

Как ни странно, Ринель не возразила.

— Каждый раз, когда с операции возвращаюсь, но еще не отошел, иду сюда. — Капитан кивнул на достаточно своеобразную вывеску «На полпути». Самой заметной частью изображения были задницы боевых единорогов и задницы крутых личностей, явно удалявшиеся по этому самому пути.

Ринель хмыкнула, разглядывая вывеску:

— Да, судя по посадке в седле, посидели эти ребята неплохо…

— Присоединяемся. Эти ребята, — капитан-тролль кивнул в сторону гостеприимно распахнутой двери, — понимают толк и в жратве, и в выпивке, и еще в чем-то, из-за чего мы сюда и приходим отдохнуть.

— Гуляете?

— Шутишь, кто ж гуляет сразу после возвращения? Ну, пошли. Сначала я вас напою до полусмерти, потом расслабитесь. Да, Ри, там и жратва, и выпивка все больше контрабандные, так что не заводись, ладно?

— И когда это я мелочилась?

— Вот и славно.

Уже через минуту они сидели за грубым столиком, сколоченным из темного дерева, потягивали «Двойной контрабандный» и ждали, когда принесут горячее. От напитка внутри становилось тепло и спокойно, натянутые, как струны, нервы немного обвисали, и Айше наконец-то смог прикрыть глаза без страха увидеть Меч, прорывающий серо-радужную пленку, и брызги алого света, расплескавшегося о серый камень чужого мира.

— Слушай, Ри, какого тебя сегодня так сорвало?..

Эльфийка мрачно взглянула на Капитана и вскинула руку, подзывая призрака-официантку:

— Еще три двойных, пожалуйста.

— Одну минуту… — Девочка исчезла.

— Кэп! Ты их контракты видел?

— Ну видел.

— А хоть строчку прочел?

— Да не до того было…

— А я успела… в том-то все и дело. Ну не платят столько за шлюх, пусть даже вечно юных и вечно прекрасных. — Она отхлебнула большой глоток.

— А за что платят? — не понял Кэп, и даже Айше недоуменно открыл глаза.

— Ну, как хотите, мальчики. Про шикарную косметическую линию «Эльфийские грезы» вы знаете. Серия омолаживающих средств «Эльфийское долголетие» — наверное, тоже слышали… восстановительные препараты, регенерация и там-сям по мелочам (типа девственности) «Эльфийская кровь». И наконец, последняя новинка — полный восстановитель потенции на долгие годы «Эльфийский жезл», тоже знакомое вам название. Хотя в этой партии мальчиков вроде не было. Значит, только девочки на кремы, омоложение, пересадку органов, ну и там волос всяких… — Она залпом проглотила поданный бокал, швырнув на стол соломинку. — Технократы хреновы, ненавижу! Это ж контрабандой и к нам идет…

Тролль и Айше потрясенно смотрели на нее.

— Ты что, хочешь сказать…

— То, что я хотела, я уже сказала. А если тебя блевать потянуло, то с правдой оно всегда так. Джай откуда-то в курсе был, вот и выехал лично. Может, теперь что-то удастся доказать… Хотя вряд ли. Не меньше восьми первичных миров (я уж не знаю, сколько там перекрестно-встречных контактов) нам за эти поставки ТАКИЕ деньги отваливают, что хватит эти ваши Западные Равнины заново пересоздать.

— И что… ик! — икнул Айше.

— А ничего. Пей и не задумывайся, о чем не надо. И молчи. И делай, что можешь, и надейся, что когда-нибудь что-нибудь изменится. Понял, стажер? О! Кажется, нам несут жратву! — поставила она точку в своем монологе и с такой яростью принялась терзать мясо, что стало ясно — больше она ничего не скажет.

Впрочем, еда была вкусной и сама собой сгладила неловкую паузу. Когда с мясом было покончено, Капитан усмехнулся:

— Конечно, совместная операция — еще не повод для знакомства, но я все-таки представлюсь: Раах-но.

— Айше. — Стажер торопливо дожевал кусок и протянул руку.

— Ну, за знакомство. — Ринель подняла бокал. Даже у нее голубоватая бледность начала уступать место если не здоровому румянцу, то хотя бы просто нормальному цвету кожи.

— Хорошее место, надо будет запомнить: и кормят, и поят, и не мешают — редкое сочетание.

— Именно, — пророкотал сзади знакомый бас, и би-генерал, пододвинув себе скамью вместо стула, опустился рядом с эльфийкой.

Раах-но вскочил и вытянулся.

— Садись, капитан. — Джай вскинул руку. — Три двойных контрабандных и мясо. Я голоден.

Девушка-призрак растворилась, унося заказ, и возникла снова, бесшумно поставив напитки.

— Ну, что? — тоскливо спросила Ринель.

— Да все то же.

— Значит, мы все знаем, но на официальном уровне — ошибаемся?

— А как же.

— И что теперь?

— А ничего, будем работать дальше. Кому легко в наше время? — И би-генерал превратил три двойных в один шестерной. — Тролль я или где, в конце концов? Да, кстати, — он косо взглянул на Айше, — какому э-э-э… уроду пришла в голову мысль открыть портал красным мечом уровня этак сто восемьдесят шестого?! А?!

Айше не понял, в чем, собственно, проблема, но испытал непреодолимое желание забраться под стол.

— Ну, это я дала парню меч. А в чем дело, Джай? Мне нужна была гарантия, что портал не закроется.

Генерал резко выдохнул, словно с трудом проглотил нечто бо-ольшое, перевел взгляд на бледнеющего капитана, растерянного Айше, недоумевающую Ринель…

— Эльфы — блин! Голубая кровь — блин!!! Иногда мне хочется лично удавить вас всех, сколько ни есть. Мальчики, она даже не понимает, а вам всем теперь в ближайшие три дня к целителям подразделения, если, конечно, не хотите кызпыз и остаться импотентами до конца своих дней. Хотя они, — он кивнул в сторону Ринель, — утверждают, что это улучшает голос и музыкальный слух. Вам это надо?

— Завтра у нас работа. — По тону Ринель было видно, что она все равно не понимает, чем целители улучшат состояние Айше. — Так что не опаздывать, Ше. А послезавтра — пожалуйста, хоть сексуальным террористом становись. Ну все, Джай, спасибо за помощь, но я пошла.

Артуро вышел на связь почти через четыре часа после того, как Ринель наконец осталась одна. Или, если точнее, через три часа сорок восемь минут. Зазвонил телефон, и Ринель, швырнув сигарету, схватила трубку.

— Простите, я говорю с руководителем бригады «У»?

— Ты говоришь со мной, Тур. Что там такое?

— Я, собственно, звоню поинтересоваться, где будет проходить сеанс. Высокий Маг Тенсес — из тех Тенсесов, что уже более семисот лет занимаются, если можно так выразиться, анализом существования сущностей. Готов оказать нам посильную помощь.

— Понятно. Сеанс будет проходить у Лорда в Замке.

— Ох. А нельзя ли…

— Нельзя. Спроси своего аналитика, кто, кроме Основателя Гнезда, сохраняет право на его тонкую сущность.

— Понятно. Значит, заезжайте за нами. Это Башня 17, корпус 3, район А-2.

— Цвет?

— Красный.

— Ни фига себе теоретик анализа…

— Теоретик теоретику рознь… Вот он мне уточняет, что некоторые тонкие сущности, пока в рыло не дашь, в теорию не укладываются.

— Ладно, скоро будем… И я посмотрю, как он будет острить в Замке у Лорда.

Как всегда довольная, когда последнее слово оставалось за ней, Ринель положила трубку. У Лорда в гостях она и сама не слишком любила бывать, но не засвечивать же из-за этого бригаду. Она покрутила на пальце кольцо, чтобы срочно вызвать Барсика, и через несколько минут ее машина мчалась по вечерним улицам Вельдана. Улицы были забиты транспортом, и Ак-Барс благодарил все Силы, которые знал, за то, что на переднем сиденье существовала возможность пристегнуться. Вылетев на центральный проспект, Ринель включила сирену — и встречный и попутный транспорт шарахался в сторону, расчищая ей путь, но прибавляя работы Джиннам Дорожного Патруля (ДДП), которые уже достаточно хорошо знали и машину, и ее обладательницу, чтобы не связываться с ними. Их жезлы-молнии и так поражали достаточно нарушителей.

Резко затормозив у красной кирпичной башни этажей этак в двадцать пять — тридцать, Ринель кивнула Ак-Барсу:

— Бегом наверх. Мы ждать не любим.

— Кто это мы? — поинтересовался мохноног, выбираясь из машины.

— Ну, во-вторых, Лорд, а во-первых, я.

— Понял, уже лечу. И почему все Высокие Маги предпочитают башни…

— Традиции замучили, наверное. Ну, пошел, пошел…

Ак-Барс терпеливо вздохнул и направился к мощной бронированной двери из вполне современного сплава, идеально пригнанной к древней полукруглой арке-входу. Но бежать наверх ему не пришлось — дверь бесшумно отъехала в сторону, и на пороге показались собственно Артуро и Высокий Маг Тенсес, если только, конечно, это был он. Молодой (относительно, конечно, для Высокого Мага 80-100 лет — это не возраст), гладко выбритый, в элегантно сшитом сером костюме, белой рубашке, галстуке и очках.

— Э-э… — В голосе Ринель появилось некоторое недоумение.

— Ох, простите, ма'леди. Позвольте представиться: Высокий Маг Тенсес, для друзей, — он бросил взгляд на Артуро, — просто Тенни.

С этими словами он пожал Ринель явно протянутую для поцелуя руку и полез в машину, стараясь поудобнее откинуться на мягких кожаных подушках заднего сиденья. Следом за ним уселся и Артуро. Совершенно спокойный и серьезный, и только уголки губ у него чуть подрагивали, словно он старался сдержать улыбку. Вернулся в машину и Ак-Барс.

— Ну, что же мы ждем? Со слов моего сюзерена я понял, что дело не терпит отлагательств.

Ринель молча рванула машину с места.

— Насколько я понял суть проблемы, мне предстоит присутствовать при взаимодействии с тонкими сущностями, установить их полноценность и… э-э… Выяснить причину, если какой-нибудь вызов не состоится. Я доступно излагаю?

— Абсолютно, — прошипела Ринель сквозь зубы.

— Да, кстати, я забыл уточнить, ваш медиум обладает достаточной связью с сущностью, пребывающей во вне-времени? Потому что если эта связь недостаточна, возможны погрешности, которые я уже не смогу ни отследить, ни исправить. Даже связь на родственном уровне порой бывает недостаточна, я уж не говорю о супружестве. Есть, конечно, профессионалы-посредники, но я не советовал бы вам прибегать к их услугам. В этом случае возможны не погрешности, а искажения, а это еще хуже. Так я повторю свой вопрос: вы уверены в связи медиум-сущность?

— Да, — рявкнула Ринель.

— Позвольте еще раз переспросить, на какой основе построена эта связь — кровное родство, супружеские узы, духовное братство? И еще один момент. Понимаете, оптимального результата, — Высокий Маг достал из кармана белоснежный носовой платочек и тщательно протер очки, потом, побаловав спутников некоторым молчанием, продолжил: — Оптимального результата можно достичь только в том случае, если вызов осуществляется в месте, в котором связь обрела наибольшую, так сказать, полноту и завершенность. Вы это учитываете?

— Мы все учитываем, понял, ты, недоделанная волшебная палочка? — Ринель не выдержала. — Мы все учитываем! И связь, и место, и время. Ты будешь отслеживать связь родителя-вампира с птенцом! В Гнезде! Ночью! Такие условия дадут тебе необходимую точность? — Если бы эльфийка была ядовита, она сейчас могла бы подавиться собственным ядом.

— Ну что ж, я полагаю, все эти условия сведут вероятность ошибки практически к потерянной величине. — Его дружелюбно-любознательное журчание не изменило ни темпа, ни интонации. — А позволено ли мне будет узнать, в какое конкретно Гнездо мы направляемся?

— В Замок. — Ринель, кажется, взяла себя в руки, но еще не настолько, чтобы быть вежливой. Артуро и Ак-Барс вовсю наслаждались ситуацией, если в ней можно было найти хоть что-то хорошее.

— Ах в Замок… Что ж, если Великий Лорд заинтересован этой проблемой настолько, что впустил нас в свое жилище, значит, я недооценил ее серьезность. Примите мои самые искренние извинения и вы, сир, и вы, ма'леди, и вы… э… м-да…

Мохноног было вскинулся, но быстро сообразил, что ругаться с консультантом в ранге Высокого Мага ему не стоит. Загородное шоссе сквозь лес поднималось на Холм, у подножия которого начинался Вельдан, и уже совсем скоро мрачные черные башни старого замка закрыли небо. Поздний вечер был ясен — полнолуние, а у широкого каменного моста через ров-реку уже выстроились рядком пять серебристых лимузинов.

— Ох, Силы! — В. М. Тенсес всплеснул руками с искренним восхищением. — Все Лорды — Родители главных Гнезд прибыли. Вы только посмотрите… Что же это случилось? И что это за душа такая важная?

— Да не волнуйтесь вы так, Высокий Маг. Скорее всего вызовем мы какого-нибудь мелкого карманника…

— Тенни, постарайся понять. — Артуро, как всегда, был вежлив, спокоен и доброжелателен. — Постарайся понять, что дело не в самой сущности, а в процессе ее перехода. Я очень извиняюсь, что не могу рассказать тебе больше, но ты сам поймешь…

Высокий Маг вздохнул, снова протер очки, покачал головой:

— Что ж, постараюсь…

Ринель уверенно вела их вперед. Все они, кроме Мага, естественно, не раз бывали в жилище Лорда, но каждый раз всем им было не по себе. Лорд это хорошо понимал и не злоупотреблял своим гостеприимством — просто сейчас он не видел другого выхода.

Гулко заухала сова, из раскрытых настежь ворот явственно тянуло холодом, а стая летучих мышей, прошелестевшая над головами входящих, завершила общую картину.

— Высшие Силы, какой совершенный антураж! Да на фоне этого все наши Башни выглядят дешевой подделкой для провинциальных туристов! Да и ваш бывший дворец, сир… — Он виновато оглянулся на Артуро. Тот развел руками, а Ринель усмехнулась:

— У вас какая степень посвящения, Высокий?

— Пятьдесят шестая по боевой алой, ну и по информационной двадцать вторая пока.

— Вот и видно, что начальный курс истории вы давно сдали.

— Поясните, пожалуйста?

— Это не Верховный Лорд построил себе Замок возле города. Это Вельдан вырос возле Замка в точке притяжения сопредельных миров. Так что ваши Башни и в самом деле… — Она выразительно замолчала.

Но Высокому Магу Тенсесу было явно плевать на все ее подколки. Вернее, он их просто не замечал, со всем пылом исследователя-теоретика изучающего новую диковинку.

— Прошу вас, господа. — Элегантный молодой человек в черном костюме и со странным светильником в руках, холодный цвет которого только подчеркивал белизну его кожи и рубашки, возник буквально ниоткуда. — Я провожу вас в зал, все уже собрались. Милорд не разрешил зажигать огня или электричества — он говорит, что это собьет настройку.

— Какой умница!

Вампир обернулся почти невидимым движением, но на лице Высокого Мага Тенсеса было написано только искреннее восхищение поведением человека, который, не будучи Высоким Магом, смог оценить и предусмотреть все тонкости сложнейшего эксперимента.

— Тенни, помолчи, пожалуйста.

— Да-да, конечно, Сир…

— Тенни, я сказал — помолчи!

— Ак-Барс, дай ему карамельку, у тебя есть, я знаю, — не удержалась и съехидничала Ринель.

Но дальше свой путь они продолжили молча. Света хватало, чтобы уверенно идти, но этот свет ничего не освещал. И холод пробирал до костей.

Вампир, несущий лампу, тихо проговорил:

— Постарайтесь ни к чему не прикасаться. Милорд активировал Замок.

Ринель, Артуро и Ак-Барс побледнели. Высокий Маг Тенсес, остановившись, беззвучно открывал и закрывал рот. Артуро, приобняв, поддержал Мага, не дав облокотиться о стенку.

— Так надо, Тенни. Держись. Когда все это закончится, ты нам еще спасибо скажешь.

Ринель шла первой — как эльфийка, она видела в темноте и неплохо ориентировалась в Замке у Лорда. Но не сейчас. Сейчас всей бригаде «У» был необходим провожатый, иначе древний Замок просто сожрал бы их, высосал, растворил… Но Ринель понимала, что это необходимый шаг. Родители Гнезд, собравшиеся здесь, позовут своих птенцов из небытия. И те ответят на все их вопросы. Ведь умерший профи должен был принадлежать к какой-нибудь Семье. А Семья управлялась каким-нибудь из Гнезд. И собрав здесь Родителей, Лорд пошел самым коротким и прямым путем. И он был прав. Они всегда должны рассчитывать на худшее. А в худшем случае времени у них не было совсем.

— Друзья Милорда прибыли!

Они остановились, а элегантный юноша, скользнув к столу, поставил на нее лампу и словно исчез.

Лорд сидел один в резном каменном кресле и словно дремал, а пять человек встали при их появлении — четверо мужчин и женщина. Им сиденьями служили невысокие каменные табуреты. Лорд махнул рукой.

— Садитесь все.

Ринель оглянулась (она и не заметила, как всем им поднесли мягкие кресла). Родители Гнезд выглядели — во всяком случае, старались выглядеть — соответственно рангу. Пять Семей поделили этот материк, а они возглавляли Семьи. Ринель подумала, что сейчас и здесь ее сотрудники так же выглядят мелочью. Здесь были только Замок и Лорд… а также этот смешной болтун, Высокий Маг Тенсес. Вот у кого глаза горели не меньше, чем у голодного вампира при виде свежей крови.

— Итак, начнем, — вздохнул Лорд. — Господа, мы собрались здесь, чтобы решить одну маленькую проблему, пока она не переросла в большой геморрой. Я понимаю, что всех вас я оторвал от важных дел, но тем, кто меня попросит, я принесу свои извинения. — Он выдержал паузу. Все молчали. — Итак, объясняю задачу, у каждого из вас есть погибшие птенцы, ушедшие в Безвременье. Там они знают каждого погибшего из Семьи. Сейчас я буду называть имена, а вы, позвав к себе своих птенцов, будете задавать им вопросы относительно местонахождения той или иной души. Артуро, где список?

Артуро протянул небольшую бумажку, которую, взяв у него из руки и не прикоснувшись, передали Лорду.

— Итак, Семья Займ-сс. Принесите кровь.

В другую руку Лорду тут же вложили что-то вроде термоса, а в двух шагах от его кресла замер одышливый толстяк, только что сидевший на табурете.

— Протяни руку!

Тоненькая красная струйка упала толстяку в ладонь. Он судорожно облизнулся.

— Зови!

Толстяк не издал ни звука, просто в зале словно потянуло сквозняком, а напротив зовущего стало собираться темное облако… принимать форму… уплотняться… и вот уже его окровавленной руки касается тоненькая изящная ручка темноволосой женщины в длинном платье, миниатюрной и прекрасной.

— Боже мой, какая чистота эксперимента!

— Тенни, заткнись. — Артуро довольно болезненно пихнул мага в бок.

— Ты звал меня, Повелитель, я пришла… — Голос у женщины был низкий и мягкий.

— По приказу Повелителя Повелителей! Ты ответишь на его вопросы.

— Я сделаю все, что он прикажет… и я смогу.

Лорд сидел собравшись, словно тугая пружина.

— Где находится От-Лу из вашей Семьи?

— В Безвременье.

— Покидал ли он его шесть дней назад по времени?

— Нет, Повелитель Повелителей.

— Где находится Бус-и-со из вашей Семьи?

— В Безвременье…

Прозвучало еще три имени, и Лорд откинулся на спинку кресла.

— Ты можешь отпустить своего птенца. У меня больше нет вопросов к твоей Семье. Семья Ор'дзе…

Новый родитель звал своего птенца. Вопросы звучали прежние, менялись только имена. Третья Семья, четвертая…

Четвертым Родителем была женщина, а на вопросы Лорда отвечал изысканный полуэльф-полу?.. Ринель, легко разбиравшая любую смесь кровей, здесь впервые в жизни была озадачена, а потом, ахнув про себя, вцепилась в кресло, а полуэльф-полумертвяк, влюбленно глядя на женщину, продолжал отвечать на вопросы Лорда.

— Где находится Кой Хрен из твоей Семьи?

— Его нет в Безвременье.

— Когда он покинул его?

— Он покинул его шесть дней назад.

— Ты можешь отпустить своего птенца. У меня нет больше вопросов к твоей Семье.

Пятый Родитель, так ничего и не понимая, позвал своего птенца, тот дал положенные ответы, и Лорд отпустил их. Потом он поднялся с кресла, Повелители Семей поднялись также. Бригада «У» осталась сидеть. Высокий Маг — также.

— Я благодарю вас, господа, за оказанную мне любезность. Вы свободны.

Не задавая вопросов, пятеро покинули зал. Лорд подошел к столу, вынул из лампы холодный мерцающий шар и сжал. Шар словно растекся по его рукам, охватив их сиянием, потом сияние погасло. И уже совсем другим, смертельно усталым голосом Лорд попросил:

— Барсик, ты в темноте хорошо видишь — так сзади на стене выключатель. Зажги электричество.

Переход от полной темноты к яркому золотистому свету был так резок, что, ударив по глазам, заставил зажмуриться всех. Лорд, ссутулившись, добрался до своего кресла-трона, тяжело опустился на сиденье.

Итак…

— Кой Хрен, Семья Васильски?

— Артуро, сядь к компьютеру, вытащи его дело.

— А меня интересует мнение нашего многоуважаемого консультанта. Что скажете, Высокий Маг?

— Я потрясен. Я и представить себе не мог, что непрофессионал может так чисто поставить столь сложный эксперимент…

— Тенни, тебя не об этом спрашивают. — В голосе Артуро звенело напряжение.

— А о чем? Что я должен был отследить?

— Ты специалист или кто? Вот и ответь, может такое быть или нет?

— Простите, я никак не пойму, о чем вы, Сир…

— Тенни, ответь, пожалуйста — те, кого вызывали присутствовавшие здесь лю… э, Родители — это истинные души их погибших птенцов?

— Если под словом «душа» вы понимаете тонкую сущность, то да. Это были на редкость полно и адекватно сформированные во времени тонкие сущности.

— О тех, кто связан с ними обрядом посвящения в Семью, они могли знать, где находится их тонкая сущность?

— Да, мне знаком этот обряд, он дает подобную связь. В любом случае тонкие сущности лгать не могут.

То есть если душа говорит, что другой души в Безвременье нет, значит, ее там нет? И если она оттуда исчезла, значит, исчезла, так?

— Вы совершенно правы.

— Тогда, Тенни, ответь мне вот на какой вопрос: если Душа исчезла из Безвременья, то где она?

— Во Времени, конечно, в теле…

— Тур, — голос Ринель дрожал, — Тур, он не понимает. Тенсес, все, о ком мы спрашивали, то есть все, о ком спрашивал Лорд, это разные умершие в течение этого года.

— Как умершие?

— Так, как умирают. Это все профессиональные преступники, умершие в течение последнего года. И Артуро вас спрашивает: где может находиться душа, если тело умерло, а души в назначенном месте нет?

— Этого не может быть!

— Вы же сами говорили, что души не врут. А, Тенни? Кой Хрен, налогоплательщик без гражданства, темный эльф, вор и мелкий мошенник, был убит пять месяцев и двадцать один день назад. Зарезан столовым ножом в постели одной очаровательницы, муж которой неожиданно вернулся из командировки не вовремя.

— Но это же безумие. Это же не просто преступление — это конец!!! — В. М. Тенсеса спасала от истерической паники только многолетняя система контроля над собой. Впрочем, всех остальных тоже.

Только голос Лорда, почти как всегда, казался спокойным.

— У меня за креслом бутылка этой дряни со второго терминала.

— Это которая горит? — оживился Ак-Барс.

— Именно. Сейчас пускаем ее по кругу и начинаем работать. Прямое зеркало в мой кабинет у меня здесь есть, так что на работе с утра будем. Барсик! Отдай бутылку.

— Закрыта серьезно…

Лорд бережно принял в руки двухлитровую бутыль с яркой этикеткой.

— Это точно. Только головой работать и здесь надо. Кольцо тебе на что дано?

Его кольцо сверкнуло — в воздухе запахло озоном и чем-то еще. Пробка же просто исчезла. Лорд поднес бутыль к губам, глотнул, удовлетворенно кивнул и передал ее Барсику. Тот проявил галантность:

— Ринель, прошу.

Бутылка пошла по кругу, причем не был исключением и Высокий Маг, хотя и уверял всех, что пьет в порядке исключения. После третьего глотка Лорд встал с кресла, подошел и осторожно обнял Ринель за плечи:

— Ну все, принимай командование. Нам бы до завтра хоть немного разгрести, пока живы…

— Да, мы пока еще живы… Ты знаешь, как я не люблю бояться. Очень не люблю. А сейчас я боюсь. Понял? И когда мы найдем эт-ту с-суку…

Пустая бутылка полетела в стену и с грохотом взорвалась сияющим зеленым крошевом.

Не так, не так я представлял себе свое будущее, когда пару недель назад сидел в плавно покачивающемся омнибусе, мчащемся в столицу! То есть мысли у меня были всякие, да только не о том, что в законный выходной день мне придётся с утра топать проторенной дорожкой на работу. Хотя, если честно, идти по городу сейчас было приятно, и не важно, на работу или куда-нибудь еще.

В будни к этому часу по улицам уже валила бы толпа мелких чиновничков, разбавленных студентами и школярами — и как бы я сам перед собой не задирал носа, но на самом деле меня вполне можно причислить к некоей помеси и тех и других.

Вот работяги обычно едут по своим мануфактурам часом раньше, а приказчики и прочие деятели сферы обслуживания выползают на улицу часами двумя позже. Примерно такое же расписание сохранялось по вечерам, и, наверное, это было правильно, потому что иначе город бы просто задохнулся — и так-то каждое утро трамвай приходилось брать приступом.

А вот теперь — почти пустые улицы, редкие машины и тишина… По другой стороне улице прошелестел по тротуару запоздавший квартальный, и когда он убрался восвояси, стало совсем тихо. Так тихо, что, когда извозчик на перекрестке тронулся в мою сторону, надеясь заполучить хоть какого-то клиента, я сначала услышал цоканье подков, многократно отразившееся от стен домов, и лишь потом сообразил посмотреть в конец улицы.

От услуг извозчика я отказался, и вовсе не потому, что хотел сэкономить — Ринель вчера мне таки сама выдала аванс за сверхурочные. Просто приятно было идти прохладным утром по безлюдной улице и воображать, что такое может продолжаться бесконечно.

Без толкотни, криков и суеты Вельдан вдруг показался мне удивительно красивым городом. Например, эти дома… Наверное, многие из них еще помнят Аеннара Второго не лежащим в пирамиде, а проезжающим по улицам под крики восторженной толпы.

Строгие, уступчатые линии стен, равномерный мозаичный узор, опоясывающий верхнюю часть каждого здания, прихотливо изломанные карнизы — вот что должны показывать гостеприимные столичные жители своим гостям, а не тащить сразу на дешевые распродажи. Ведь столица действительно красива, по-настоящему красива!

И как я это только не смог заметить раньше?! Наверное, чтобы понять прелесть любого города, надо родиться в нем, вырасти и видеть его во всех обличиях, а не только той стороной, который он поворачивается к приезжим…

По глухой стене восьмиэтажной громадины доходного дома пробежала туманная рябь, затем туман сгустился и окрасился ядовито-зеленым цветом. Затем добавились струи синего, красного, они завибрировали и превратились в буквы: «Дварфен банк. Мы сохранили лучшие национальные традиции. Наши вклады: сила молота и надежность наковальни!» Наверное, вечером эта реклама сияла совершенно невероятными по красоте красками, но сейчас, смешиваясь с первыми лучами солнца, нераскачавшаяся иллюзия казалась ужасающе вульгарной.

Я вздохнул: сразу все очарование свежего утра пропало. Может быть, стоит все-таки свистнуть извозчику и поехать с шиком? Хотя, если честно, теперь хоть шестерная упряжка передо мной остановись, заново настроение уже не поднимется. Недовольство и досада по поводу пропавших выходных нахлынули с новой силой, и окружающий мир, который еще несколько минут радовал и восхищал меня, теперь вызвал только лишь раздражение. Сразу же вспомнились неприятности в бригаде, и тягостное ощущение собственной бесполезности, и прочие неприятности жизни.

Проклятие! Давно ли я восхищался своей новой формой и лопался от гордости, чувствуя себя причастным к мировым тайнам по третьему допуску? И вот, пожалуйста: мировые тайны с доставкой на дом. В строгом соответствии с допуском я лично ответствен за то, чтобы они как можно скорее перестали быть тайнами! И никого не волнует то, что я всего лишь стажер без году неделя…

Ноги продолжали по инерции нести меня вперед, и, выйдя на проспект, я увидел приближающийся трамвай. Пришлось прибавить шагу, а потом и вовсе перейти на легкую трусцу: в будни следующий вагон пришел бы минуты через три, а сегодня — кто же его знает! Само собой, что необходимость бежать к остановке тоже приятных эмоций не добавила.

Оказалось, что утренний трамвай в выходной день — это что-то особенное. Я оказался единственным пассажиром на остановке, и вожатый посмотрел на меня с неодобрением: ну как же! Ради меня ему пришлось притормозить и на целых полминуты задержать момент, когда он доберется до конечной станции и устроится пить чай… Или что там пьют дварфы по утрам? Пиво?

Скорее всего. И утром, и вечером, и в любое другое время суток увидеть в руке у дварфа кружку с чем-нибудь другим просто невозможно. Причем, что интересно, баночное пиво они не пьют! Люди — да, прихлебывают. Орки, особенно из городских, — так вообще не удивлюсь, если они теперь с банкой в руке рождаются, а вот дварфы, против всех ожиданий, не покупают.

Но думаю, что частник, выкупивший ту дырку, через которую к нам баночное пиво гонят, не унывает — ему вполне хватает и орковского спроса.

Я глянул вперед: за три скамейки передо мной сидела девушка, пусть даже лица и не видно, но, судя по копне жестких черных волос, явно из их породы. Словно специально в качестве иллюстрации к моим размышлениям, она время от времени прикладывалась к золотисто-черной банке. Эко ей с утра приспичило! Меня охватил новый прилив раздражения — но теперь по крайней мере у него был более конкретный адрес.

Нет, я, конечно, не шовинист и особых расовых предрассудков за собой никогда не замечал. Но вот орки мне не нравятся. Вовсе не за то, что они пятьсот лет назад людей ели или сто лет назад короля предали. Это не подобает культурному человеку — ставить в вину народу его историю. Также я не верю утверждениям Радикальной Партии Темных Эльфов о том, что в генетике орков изначально заложена злоба и агрессия, и вообще считаю, что национализм — это неправильно.

Но вот орков не люблю. Даже если это красивая и молодая девушка, все равно не люблю. Нет, вернее будет так — пусть молодая, и пусть девушка, но уж красивой она мне точно не покажется. Ринель как-то сказала, что орчанки на меня клюют и это надо использовать — так я заранее против! Разве только это будет прямой приказ, причем желательно в письменном виде. Но пока этого приказа нет, я волен в своих чувствах. Например, если вот эта черноволосая мадемуазель сейчас обернется и начнет на меня «клевать», она получит такой отлуп, что до конца жизни от людей шарахаться будет! Ишь пиво хлещет… Да пусть только обернется, я даже говорить ничего не буду — просто так посмотрю, что ей стыдно станет за то, что ее предки с гор спустились!

Орчанка сделала последний глоток, подержала пустую банку в руке — я увидел, как смялась тонкая жесть под ее пальцами — и чуть вытянула шею, глядя вперед, в поисках мусорного ящика. Ну да, конечно, назад посмотреть ей никак не догадаться. Сейчас небось швырнет банку в проход, и будет та громыхать и кататься взад-вперед на каждой остановке.

Девушка банку швырять не стала, а обернулась, и ее взгляд встретился с моим… И на лице ее появилась радостная улыбка. Честное слово, только что я твердо намеревался, как это пишут в книгах, «окатить ее холодным потоком безмолвного презрения» — а вместо этого взял, да и улыбнулся в ответ, как дурачок.

Она легко вскочила со своего сиденья и перебралась на то, которое было прямо перед моим.

— Привет! Ну как, нашел свою бригаду?! — дружески спросила она, продолжая улыбаться.

— Да, нашел, — ответил я машинально и лишь секунду спустя сообразил наконец: это же та самая орчанка из Департамента, благодаря которой я смог добраться до конторы… И которой за это Ринель посулила какие-то неприятности. Как она сказала — «Зуфочка у меня получит»?

— Ну и как там? Я Департаменте уже пять месяцев работаю, — в голосе Зуфы проскользнула нотка превосходства надо мной, цыпленочком с двухнедельным стажем, — но ты единственный, кого в бригаду «У» распределили. Наверное, совсем уж тухлое место, раз даже адреса нигде нету?

— Не совсем… — осторожно поправил я. Вдруг разом вспомнились все грозные слова насчет секретности и скрытности работы бригады. А также схема паутины с черной дырой в ней — там, где я ввалился в систему безопасности, ничего такого и не подозревая.

— Да ладно тебе! Всем новичкам кажется, что они жутко важное дело делают. Я вот тоже первый месяц после училища так серьезно к работе подходила! Даже вечерами оставалась, все думала, как бы получше все организовать! А потом посмотрела, подумала и плюнула: кому это нужно? Ну вот разве что тебе мои старания пригодились.

— То есть? — не понял я.

— Ну так адресок-то твоей задрипанной конторы у меня откуда? Я же три дня сидела, служебные записки изучала, выписки делала, а потом наизусть учила. Ну вот и попался мне наряд-заказ годовой давности, к вам столяра вызвали, стулья починить. Бланк по ошибке не в ту папку подшили, вот я внимание и обратила, запомнила адрес.

И она вновь торжествующе улыбнулась, очевидно, гордая своей маленькой победой над департаментовской бестолковщиной. И я тоже — опять против воли — улыбнулся ей в ответ. Уж очень у нее это задорно получалось. Слой грима, сглаживающий орковские черты до общепринятых стандартов, на лицо Зуфа еще не положила, но от этого оно не стало менее эффектным. Резко выделенные скулы, раскосые черные глаза с серыми белками, темные, почти коричневые губы и редкие черные волоски на коже — все это, по идее, должно было вызвать у меня отвращение, но почему-то не вызвало. Каждая из этих черт по отдельности казалась бы уродством, но собранные вместе на живом и веселом лице, они создавали картину вполне гармоничную и… Ладно, будем честными: и красивую.

Зуфа моего взгляда скорее всего не заметила и продолжила:

— И ведь хоть бы слово благодарное сказали! Не говоря уже о премии за инициативу. Вместо этого вот — на планово-сверхурочную смену воткнули.

Ее лицо резко изменило выражение: только что веселое, оно уже было обиженным.

— Говорят, мол, всем когда-то приходится по выходным работать. Да только говорят-то про всех, а назначили меня! И после этого еще намекают, что с отпуском могут быть какие-то проблемы, мол, у всех молодых так. Прямо невезение какое-то!

Я вновь вспомнил Ринель и ее угрозы. Может быть, это — всего лишь начало карательных мер со стороны моей милой начальницы? В таком случае Зуфочке придется еще не раз поразиться своему невезению. А за что? За то, что слишком хорошо сделала свою работу?

— Не переживай, я попробую что-нибудь сделать, — попытался утешить девушку я и в какой-то степени своей цели достиг: она вновь заулыбалась.

— Ой, парень! Ой, хорошо сказал! Я б тебе даже поверила, если бы сама твои бумаги не оформляла. Извини, конечно, но если хочешь на меня своей крутостью впечатление произвести, придумай еще что-то, ладно?

Я открыл рот, а потом снова его закрыл, потому что сказать было нечего. Вместо этого заговорила она:

— Не обижайся, ладно? Просто здесь я уже столько всяких повидала… Как только узнают, что я из деревни, сразу начинается: каждый второй — богатей немереный и каждый четвертый — с третьим уровнем. Ты-то хоть не будешь мне палец показывать, мол, Кольцо Власти на нем, которое не все видят, а только самые достойные?

Я поперхнулся — именно это я сейчас и хотел сделать. И вместо этого сказал:

— Да ладно тебе. Я тоже из деревни…

— Не прибедняйся. Как-никак восемьсот пятьдесят лет истории.

— А ты откуда знаешь? — поразился я.

— Мало ли что я знаю! — Зуфа вновь вернулась к роли умудренной опытом и всезнающей столичной жительницы и заговорила с оттенком превосходства: — Кстати, мне скоро выходить. Всего хорошего, Айше!

— Всего хорошего… — промямлил я вслед ей, и лишь когда двери трамвая с шипением захлопнулись, сообразил: ведь надо было договориться встретиться как-нибудь еще! В кафешку какую-нибудь пригласить…

«А с другой стороны — зачем? — раздумывал я, краем уха слушая, как колеса трамвая погромыхивают по стыкам рельс. — Мало того, что мы с ней принадлежим к разным расам, так она еще на меня и свысока смотрит… Какое уж тут продолжение знакомства! Это только в спектаклях просто, а я… Уж если в родном городке с девушками так ничего путного и не получилось, то здесь, в столице, да с орчанкой… Пусть даже и очень привлекательной — не светит!»

И тем не менее, продолжая думать свои невеселые думы, я продолжал вспоминать разговор с Зуфой, ее постоянно меняющееся лицо, ее голос и акцент, придающий речи особенное своеобразие. Вспоминал, вспоминал — и довспоминался до того, что проехал на одну остановку дальше чем следовало, и пришлось возвращаться пешком.

Продолжая пребывать в расстроенных и растрепанных чувствах, я тем не менее первый раз за все время работы в бригаде попал в свою комнату без приключений и повторных попыток. Наверное, чувствуя мое настроение, серебряные Зеркала пропускали меня сквозь себя, не выкидывая фортелей… Или может быть, все дело было в том, что я на этот раз обошелся без обычного внутреннего трепета, который охватывал меня каждый раз, когда пытался войти в Зеркало?

В любом случае, до рабочего места я добрался, почти не замечая, что делаю, и лишь потом, усевшись за стол, осознал, как здорово и просто у меня сегодня получилось. Может быть, и прав был Лорд, сказавший, что мне потребуется не так много времени, чтобы освоиться?

Хотя какое там! Вон даже с девушкой нормально познакомиться не смог — она ведь даже имени своего мне не назвала. Если бы Ринель его не сказала, так бы и не знал я, как ее зовут. Словом, провинция! Вокруг нее здесь небось такие профессионалы-ухажеры вертятся, и я на их фоне просто никто. Так что нечего о ней и думать, а думать надо о работе…

Как в подтверждение этому, в комнате из пустоты раздался голос Ринель:

— Айше, ты уже здесь? Ко мне, и быстро. — Я повертел головой, пытаясь увидеть посыльного бормотунчика, но, как всегда, потерпел неудачу: Ринель их творила исключительно экономно, и, кроме собственно транспортировки голоса, ее бормотунчики ничем себя не проявляли. Своего рода маленький шедевр прикладной магии, мастерство, которое не пропьешь, не купишь.

Зеркало, еще Зеркало… Тьфу ты! Куда это я вывалился? Открытое для любого случайного посетителя помещение М/Ж плеснуло в мой нос вонью. То, что этот запах был специально синтезирован для создания общего колорита «задрипанной конторы», ничуть не умаляло его противности. Словом, ошибочка вышла — что я там минуту назад о своих успехах в пользовании Зеркалами размышлял?

Я еще раз прижал руку к стеклу, и кольцо на пальце коротко сверкнуло. На этот раз все прошло более успешно, и я оказался в кабинете Ринель. Сегодня она была одета в комбинезон, переливающийся оттенками серебристо-зеленого, и, как всегда, казалась красивой до нереальности. И как я мог всего лишь десяток минут назад с интересом смотреть на какую-то орчанку?! Уж если заглядываться на женщин других рас, то только на эльфиек! И в соответствии с этой мыслью я уставился на Ринель, словно боялся, что вижу ее в последний раз. Но она в ответ на мой преданный взгляд сообщила холодно и официально:

— Восемь минут опоздания к присутственному времени. Штраф в размере десяти процентов от дневной оплаты. И заметь себе на будущее, что каждые полные десять минут задержки — еще десять процентов. Понял, стажер?

— Понял… — изумился я. Опоздание опозданием, но чтобы из-за восьми минут вдруг переходить на подобный тон — нет, наверняка есть более серьезная причина.

Меня вдруг прошиб холодный пот: никакой другой причины, кроме разговора с Зуфой, быть не могло. Точно — его каким-то образом прослушали, и оказалось, что я во время него что-то разгласил… Или она оказалась не просто девчонкой после училища, а агентом какого-нибудь незамиренного клана! Я понял, что пропал, и начал оправдываться:

— Я понимаю, я виноват. Но я никаких инструкций не нарушил и ничего такого ей не сказал! Более того, она до сих пор уверена, что наша бригада — это какое-то совершенно незначительное подразделение. Да и вообще мы встретились совершенно случайно. Ну узнала она меня, и что было делать? Говорить, мол, вы обознались, девушка, — это же гораздо подозрительнее…

— Стоп! — еще более холодно и враждебно оборвала меня Ринель. — Что ты мелешь? Какая девушка? Какая встреча? Вы только гляньте на него! Тут все на ушах стоят, а у него в голове — девушки!

— Я же говорю, что случайно встретились… — опять начал я, но Ринель сузила глаза, в ее вроде бы спокойный голос вкрались шипящие нотки, и мне на секунду показалось, что кончики острых ушей дернулись назад, чтобы прижаться к голове:

— Милый мальчик. Если ты сейчас еще хоть раз заикнешься о своих победах, я сама тебя так оттрахаю, что на всю жизнь импотентом останешься. Ну так как, хочешь эльфийской любви попробовать? — Выждав положенную паузу, во время которой я остолбенело взирал на нее, Ринель кивнула: — Ну вот и чудненько. А теперь я тебе… Нет, так не пойдет. Ты меня сейчас возбуждаешь. Сир Артуро, вас не затруднит ввести стажера в курс дела?

Только сейчас я осознал, что кроме разъяренной до состояния демонстративного спокойствия эльфиянки в кабинете присутствуют и остальные члены бригады «У». И что все они так или иначе пытаются казаться очень спокойными и сдержанными, в какой-то совершенно не свойственной каждому манере. Да что ж такое случилось-то?

— Слышь, Айше! Ты давай сюда, что ли…

О, Силы! Может быть, это я что-то до сих пор не понимал? Артуро, обращающийся ко мне пренебрежительно-панибратски на «ты», показался мне еще более неестественным, чем говорящая официальным тоном Ринель.

Я повиновался, и когда Артуро дыхнул в мою сторону, я понял: ко всему прочему, он еще и пьян. То есть судя по интенсивности запаха, любой обычный человек, выпивший столько, просто обязан быть пьяным вусмерть, а то, что Артуро все еще способен держаться на ногах и связывать слова — всего лишь подтверждение того, что уж он-то человек отнюдь не обычный.

Он словно прочитал мои мысли:

— Да, именно так, Ше… Ничего, что я буду называть тебя Ше? А то ведь ты себе так и не удосужился имя выбрать… О чем бишь я…

Он сделал величественный жест рукой, как бы отстраняя все лишнее, и завершил его очень логично, ухватившись за подоконник.

— Словом, так. Сегодня ночью у нас тут был сеанс… Спиритический, значит.

— Проверяли вашу версию? — вставил я, испуганный длинными паузами между словами. А вдруг он не договорит и упадет? По мне, так уж лучше пьяный Артуро, чем трезвая, но взвинченная Ринель.

— Молодой человек, в своей догадливости вы превзошли самого себя, — произнес Артуро так, как он мог бы сказать и в обычном состоянии, например, вчера, но тут же вернулся в сегодняшний день: — А что же еще можно было так проверять? Ежу ясно, что мою версию. Вот, сидим, значит, столики-блюдечки, свечечки-хренечечки… — Он горько усмехнулся: — Само собой, что на самом деле никаких блюдец не было, но ты понял, да?

Я на всякий случай кивнул.

— Ну вот, допроверялись. — И Артуро надолго замолчал, словно эта короткая фраза все объяснила. — Найти бы эту суку… — сообщил он после паузы и замолчал снова.

Я немного поколебался но, набравшись смелости, спросил:

— Так все-таки, а что случилось? Или, если мне это знать нельзя, может, так и скажете?

Проделав видимое усилие над собой, Артуро отцепил от подоконника руку, произнес:

— Можно знать, можно. Даже нужно. Пойдем-ка посидим у меня. — И направился к Зеркалу.

С тех пор, как мне примеряли новую форму, в этом кабинете ничего не изменилось — все та же строгая атмосфера, все тот же идеальный порядок на рабочем столе, и казалось, что даже пылинки, сонно плавающие в солнечном луче, те же самые.

Артуро подошел к дубовому шкафу, отворил массивную дверцу, покопался на полке и достал оттуда бутыль с длинным горлышком и два стакана. Потом глянул в мою сторону, чуть заметно покачал головой и поставил один стакан обратно. Поняв, что я заметил его манипуляцию, он пояснил:

— Тебе не надо. То есть нет необходимости. — С этими словами Артуро спрятал и второй стакан, а сам с бутылкой в руках уселся напротив меня. — В общем так, юноша. Теперь слушай меня внимательно…