Межмировая таможня

— Теперь можете прочитать. Не вслух, конечно. — Артуро перестал быть торжественно-строгим и улыбнулся. Все остальные тоже зашевелились. Ринель хмыкнула.

— Могу поспорить, что теперь его любимыми словами не меньше чем на полгода, станет «согласно третьему уровню»!

— Ладно, ребята, давайте накрывать стол, парень еще не скоро очухается.

И все, переглянувшись, улыбнулись.

А Айше так и стоял, не в силах оторваться от своего именного закона. Знакомых статей здесь почти не было. То есть совсем не было. И если раньше он только упоминания слышал, что есть те, кто «живет по другим законам», то теперь сам угодил в эту странную категорию. И пока не видел в этом ничего хорошего. По сути дела, теперь он мог все, но теперь он столько всего был должен, что просто не представлял, как будет жить дальше. По сути дела, он теперь лично отвечал за существование и безопасность окружающего мира. И хотя права ему были даны соответствующие, такая ответственность просто раздавливала его в лепешку. Это вот оказалось не так уж просто — понять, что теперь за все плохое отвечает не какой-то там дядя наверху, а он, стажер Айше, лично. И то, что с ним эту ответственность делит еще какое-то количество разумных, душевному равновесию восстановиться не помогало.

Ак-Барс тронул его за локоть вовремя, не дав сломаться.

— Наплюй. Делай все, что сможешь, и пусть, кто сможет, тот сделает лучше, малыш. Пойдем лучше жрать. Ринель готовит редко, но когда готовит… Все повара лучших ресторанов могут уходить на пенсию.

— А как же?..

— Так и живем, стажер! Отвечаем лично! Но на этом не заморачиваемся, а то работать станет совершенно невозможно.

Дальнейшее Айше помнил слабо. Да, он ел что-то чрезвычайно вкусное, пил что-то потрясающе редкое, хохотал над какими-то совершенно непереводимыми таможенными хохмами вместе со всеми и, пихая локтем Лорда, все повторял фразу Ринель о кримналоге на одну сто двадцать пятую слитка, чем приводил того в веселое изумление — не шуткой, а фамильярностью. Лорд и отвез его потом в гостиницу на служебной машине со всеми мигалками и гуделками, помог подняться в номер и, не раздевая, уложил в кровать. Внизу бросил портье:

— Разбудите юношу в 6.00, пожалуйста. — И вышел на улицу.

Артуро ждал его, прислонившись к дверце машины.

— Как ты думаешь, выдержит?

— Думаю, справится. Люди, конечно, народец хлипкий, но он выдержит. С утра только голова болеть будет.

— Прости, Лорд, но если ты знаешь другой способ снять стресс от Посвящения, так почему молчишь…

— Да нет, не знаю я, — вздохнул Лорд. — Но он паренек ничего. Вот меня, например, не боится. Ты многих таких видел?

— Мало. И все у нас работают.

— Вот и я о том. — Лорд внезапно взметнул руку вверх и перехватил в воздухе кота, который вознамерился было приземлиться ему на плечи. Потом тряхнул его за шкирку и опустил Ак-Барса на мостовую уже в двуногом состоянии.

— Ну, Лорд, ну какой темной Силы ты…

— Да просто мне не хотелось. Прыгал бы на кого другого.

— Так другие меня поймать не могут…

— А ты и обижаешься. Все мечтаешь, что я утрачу бдительность…

— Когда-нибудь… Ну а как там мальчик?

— Ничего мальчик. Плохо ему, конечно, но Ринель и так сделала, что смогла. И «Звездная пыль», и «Весенние сумерки», и хохотунчики…

— Хохотунчика он, по-моему, перебрал. Все хотел меня за хвост дернуть! Я ему раз восемь объяснял, что, когда я мохноног, у меня хвоста нет…

— Да ладно, вспомни, что сам творил! — усмехнулся Артуро.

— Когда это было!

— Да почти вчера. Сорок лет — разве это время?

— А не выдержи я Посвящение, кто у вас с агентурой бы работал? Ты или Лорд?

Лорд демонстративно облизнулся.

— Наверное, я… А впрочем, пора по домам.

— Я еще к Ринель заскочу, сообщу, что так, мол, и так, у него все в порядке.

— Да зачем заскакивать-то? Свяжись по радио или по Зеркалу.

— Угу… И сливочек она ему тоже по Зеркалу нальет, и колбаску по радио передаст. Любит наш агентурист эльфийскую кухню.

— А ты видел того, кто ее не любит?

— Видел. И сейчас вижу. Лорда вот цветочная пыльца совершенно не интересует.

— Это верно, — вздохнул Лорд, — что там говорить. Так что мы с Королем на машине, а ты, кисонька, за сливками и своим ходом доберешься.

— Маленького обидеть всякий норовит.

— Тебя обидишь! Как же!

— Я же не говорю, что обидит. Я говорю — норовит.

— Все, хватит беседовать, поехали, господа. Кому как, а мне завтра на работу.

— Да, завтра будет тот еще денек.

— Это ты к чему?

— А к тому, что сегодня уж слишком все спокойно прошло, не считая этого грошика.

— Вам смешно, господа. А вот представьте, как вы такое дело вести будете или как наша эльфийская принцесса постарается его списать.

Теперь уже дружно ржали все трое.

Когда на следующее утро стажер в форме вышел из Зеркала в Архиве, все были уже в сборе и лица у всех были мрачные.

— Добрый день, господа.

— Это кому как.

— А что стряслось-то, могу я поинтересоваться? — Айше оттянул пальцем тугой воротничок.

— Да вот, — Лорд всей пятерней поскреб лысину, — стукачок раньше нас появился.

— И что?

— А то, что стучит он, негодяй…

— Не понимаю! — Еще вчера вечером сослуживцы вдруг показались такими милыми людьми, с которыми легко и приятно будет работать и общаться.

— Э-э, Лорд, лапушка, не дави на него, видишь, у парня отходняк. Я сам после Посвящения неделю в себя прийти не мог. А еще месяц — на работу. Помнится, тогда такой март стоял… Так вот, юноша, стукачок этот сообщает нам, что будут у нас сегодня превеликие неприятности от начальства. Какие еще не знаем, но явно немалые, иначе бы не стучал.

— Ничего, — ухмыльнулась Ринель. — Вот приедет к нам мон женераль Угыт-Джай, и всем все сразу поставит на места. Или поотрывает — это как сочтет нужным…

— Но, Ринель, это вы уж чересчур. Зачем же сам-то Джай?..

— В самый раз. Стукачок стучит — раз. Телефон молчит — два, факс и не пискнет — три. И даже Зеркало помутнело. Вывод один: к нам по соображениям высшей секретности направляется лично Би-женераль Угыт-Джай, потому как только он способен переносить нашу команду в полном составе.

— Еще бы, — мило улыбнулся Лорд. — У него и не такие оболтусы работали.

— А почему должны молчать телефон и тускнеть Зеркала? — В данный момент именно это казалось Айше самым непонятным.

— Да из соображений секретности, дитя. Наш женераль — из тех, кто спас страну на Западных Равнинах. Ты хоть гражданскую-то помнишь?

— Ну?

— Так вот. Раскрываю тебе государственную тайну, но теперь можно. Там впервые был приведен в действие Фактор!

— Фактор?

— Фактор — это многоуровневый бесструктурный дестабилизатор магического воздействия. Знаешь, когда в древних эльфийских преданиях тебе попадется что-нибудь вроде: «И когда он умер, на ночном небосводе засияла новая звезда», то можешь смело считать, что кинул боты деятель, знавший заклятие Фактора. Умер и унес с собой весь свой мир… или не весь — в общем, как повезло. Короче, по-настоящему — штука слишком страшная, чтобы пускать ее в действие, да и знать, в общем-то, не стоит — куда ты его перед смертью денешь? Знаешь ведь, есть такие поганые заклятия, что как раз с гибелью владельца выходят на свободу… Но там дошло до практики. И любая магия потеряла смысл. То есть на входе ты имеешь какое-то количество магопойнтов разных цветов и их развертку — заклятие, на выходе обычно — результат. А тут и магопойнты, и заклятие на входе есть — а вот что на выходе! Да! — с каким-то мрачным удовлетворением произнес Лорд. — Они тогда такого наворотили… В общем, что было — даже я пересказать не берусь, вон в архивах поройся, а только бывшие противники, объединившись, стали пытаться хоть как-то со своими творениями справиться.

— И как?!

— Можно сказать, что справились. Лично Угыт-Джай и его две тысячи троллей-смертников попросту всех там положили. Вглухую.

— Как всех?

— А вообще всех. Вовремя. Пока Фактор не набрал критическую массу. Полная зачистка, чтобы никто не дернулся. Да они там все уже были на голову бахнутые — такое даром не проходит…

— Но История…

— А зачем ей подробности, твоей Истории? Ее уже после печатали. Ну, а Угыт-Джая долго не знали, куда девать. Умен, троллюга, куда там дварфу, хотя прикинуться может рожей из любого боевика. Наградить-то наградили, а к делу приставлять боязно: вдруг он снова по-своему решит в критической ситуации? Ну и поставили его над нами начальником. Ну не начальником, а как бы куратором. Мы, конечно, не тролли-смертники, но кое-что можем.

— И как?

— А вот сработались. Так сказать, назло врагам, на радость нам. Он теперь в верхах морду палицей держит — не подойти: как же, герой Западных Равнин, да и сейчас секретным спецподразделением третьего допуска командует. И по-моему, не одним, хотя сам понимаешь, это не афишируется. А к нам приезжает отдохнуть… так сказать.

— Ну, сегодня он явно не отдыхать сюда пожалует.

— Это верно, красавица. Сегодня день тяжелый будет.

— Но ведь на Западных Равнинах и невинные были, как же можно так вот, всех…

Лорд скривился, Ринель цыкнула зубом, и даже у Ак-Барса с лица куда-то исчезла такая естественная улыбка. Артуро печально посмотрел на всю команду, потом на Айше.

— Да не было там невинных, молодой человек. Это все называется большой политикой. А все эти благородные герои, спасающие красавиц… Была драка за власть и деньги. И не обычная, а магическая. Так что бедных израненных солдатиков, которых гнусные тролли добивали прямо на поле боя, тоже не было. И Угыт-Джай был совершенно прав — за что его сейчас и боятся. У нас же сейчас кто в Вооруженных Силах служит в основном? Правильно, тролли. Это их поприще, их возможность сделать карьеру. А Джай их национальный герой. Так что если его прижмут, то в казармах такое начнется — хорошо, если только вооруженным восстанием обойдется…

— Ты, как всегда, все смягчаешь, Тур. — Лорд покачал головой.

Артуро смущенно улыбнулся:

— В общем, сейчас он прибудет, и вы все поймете сами.

Именно в этот момент и взвыла ало-синяя сирена. Ринель, мгновенно отключив сигнализацию, поднялась, одергивая короткую юбку:

— А вот и он!

— А вот и я, умники. Что, не ждали! — Тролль прошел сквозь Зеркало как-то уж чересчур элегантно, — для тролля, конечно. Был он невысок и не слишком широк, зато на удивление большеголов — для своей расы. Однако би-генеральский мундир сидел на нем, словно Угыт-Джай в нем родился и вырос — как вторая кожа, в общем. А так тролль как тролль — морда явно из кирпича, которых просят другие. Вот только маленькие синие глазки, почти не заметные под мощными кустистыми бровями, смотрели на всех хитро и весело.

— О, мон женераль, — томно опустила ресницы Ринель, — Разумеется, ваш визит полнейшая, хоть и желанная, неожиданность для всего нашего скромного коллектива.

— Врете, конечно, — усмехнулся «мон женераль» и смачно шлепнул эльфийку пониже спины, а потом, той же лапой подхватив за то же место, усадил на стол прямо перед собой. — Значит, все в сборе! Хвалю.

— В сборе, но в растерянности…

— Понятно. Как всегда, не хватает чуткого руководства. Сейчас я вам его обеспечу. — С этими словами он опустился в кресло и, сунув в рот «Троллий корень», чиркнул зажигалкой. Да, до подобного шика Ринели с ее «Рудничным газом» было далеко. — Вот собрались вы здесь и гадаете, зачем это я явился. Так ведь… — Взгляд генерала замер на Айше. — А-а. Новенький! В форме! Это хорошо. Ну?

— Так точно, — брякнул Айше, потому что ничего более подходящего просто не смог придумать.

— Вот именно. А кто из вас, господа, вчерашнюю сводку читал? — Он выпустил клуб дыма истошно-зеленого цвета.

— Все читали, разумеется.

— А кто из вас, позвольте узнать, громче всего ржал над вчерашней сводкой?

Четверо переглянулись, и Лорд кивнул, словно подтверждая общую догадку:

— Грош.

— Молодцы! Умеете ведь, когда захотите. Все умеете, даже думать.

— Да что это за грош такой? Его что, у ма'дамы Президента кто-то на сувенир стянул?

— Хуже, Барсик, хуже.

— Ну, не сама ж ма'дама его — у Президента.

— А вот инсинуации попрошу оставить. На самом деле дело обстоит еще хуже, я извиняюсь за столь самобытный оборот.

— Ничего, мои женераль, мы привыкли.

— А ты, красавица, помолчи пока, попозже у тебя будет время язычком поработать. — Голос генерала вдруг стал жестким. — Этот самый грош, на который кто-то вчера анонимно, разумеется, уплатил кримналог, похищен, между прочим, из подземного деньгохранилища государственного казначейства. Вот так. Ну, у кого есть что сказать, говорите.

— Это же невозможно!

— Невозможно, не спорю. Но это факт, а факты, да будет вам известно, вещь упрямая. И искать объяснение этому факту будете вы, господа. По личному распоряжению Президента. Ну и я так тоже считаю, потому что все остальные еще хуже.

— Откуда данные?

— Финансовая проверка.

— Почему именно этот грош прошел в кримналоге?

— А вы можете себе представить кого-нибудь другого, кому после такой операции так сильно нужны все законные гарантии? — Ринель, вскочив со стола, прямо-таки забегала по Архиву. — Значит, какой-то… э-э… роется в казначействе как у себя в э-э… забирает оттуда всего один грош, а потом еще и платит на это налог, чтобы обеспечить своей э-э… персоне нормальное расследование, адвокатов, приличную камеру и все законные гарантии гражданина и налогоплательщика. Вот это наглость. Вот это… э-э… — Сквернословить в присутствии би-женераля она не решалась, и речь ее изобиловала многозначительными паузами. Ак-Барс встрял в одну из них:

— Вот это класс! Век живи — век учись. — И хихикнул. Угыт-Джай поднялся, и все замолчали.

— Ну, я пошел, господа, а вы работайте. Для разнообразия жизни полезно иногда испытывать новые ощущения.

Он вздохнул и исчез в Зеркале почти мгновенно. Айше раньше и в голову не приходило, что тролли могут так быстро двигаться.

Несколько секунд все в молчании созерцали дымящийся на столе толстый окурок «Тролльего корня».

— Да, приехали. Ничего святого не осталось в этой стране… — хмыкнул Лорд.

— Под святым ты, конечно, понимаешь ведомство Кравлина, — съехидничала Ринель.

— Знаешь, у каждого свои ценности…

— Но какой наглец, а! Вы оценили, какой наглец!

— Барсик, мы все разделяем твое восхищение, но нам этого умника ловить.

— Я свяжусь с Казначейством. Думаю, они не будут тянуть. — Лорд уже нажимал кнопки телефона…

— Да, конечно, разумеется, каким бы необычным дело ни выглядело, расследование всегда надо начинать с осмотра места преступления.

— Короче, ребята, готовьте снаряжение! Лорд, что там у Кравлина?

— Минуточку, Ринель. — Лорд негромко и неспешно продолжал беседовать по телефону.

Артуро и Ак-Барс куда-то исчезли, а вот Ринель, достав из одного из многих сейфов опечатанный всеми магическими печатями кейс, вскрыла их и теперь старательно копалась в содержимом. Бормоча себе под нос:

— Так, так, порядок… а это подстроить бы, но сойдет, а здесь разрядничек подсел… А какой урод попер у меня новый маг-спектрометр?! — вдруг заорала она.

— Ринель, душка, только не волнуйся, вот он, почти как новенький, такой же чистенький и красивенький. — Барсик, казалось, прямо-таки материализовался на крик с толстым белым жезлом в руках. Ринель выхватила жезл и швырнула его в кейс, пробурчав в адрес Ак-Барса что-то уж совсем особенное: что-то о привычках его родителей. Как ни странно, тот смолчал — видно, и в самом деле знал за собой какую-то вину.

— И если еще раз печати подделаешь, я ж тебе, человеко-кролик, ножки побрею. А Тур с Лордом еще и подержат.

— Но ведь не заметил никто!

— Твое счастье. Если бы кто другой заметил, просто так ты, моя прелесть, не отделался бы.

— Ладно, молчу, раскаиваюсь, осознал и готов исправиться.

— Да уж, придется.

— У меня вот только один вопрос по делу.

— У тебя по делу? Задавай!

— Что мы со стажером-то делать будем?

— Ох, да! Айше, ты еще живой в форме-то?

— Кажется, да.

— Ну ладно, тогда в казначейство поедешь с нами, там форму уважают. А потом, на будущее, запомни: надевай ее только тогда, когда кто-нибудь из нас тебя об этом попросит. И купи себе какую-нибудь сумку поприличнее.

— Да чем вам моя сумка не нравится! — Айше даже не крикнул, а пискнул от возмущения.

— Нравится, нравится, нам всем она очень нравится, — успокоительно заурчал Ак-Барс. — Только теперь с этой сумкой ты будешь выходить на спецзадания. А значит, не имеешь права таскать ее попусту. У тебя есть же сейф?

Айше непонимающе взглянул на мохнонога.

— Фи, Ринель, как это по-эльфийски, пренебрегая материальным, забыть выделить стажеру сейф. А может, у него еще и кабинета нет?

— Не трещи, Барсик. ЧП — оно и есть ЧП.

— А я что, я о своем, о бренном. Значит, иди сюда. Айше подошел к почти невидимой металлической двери в стене.

— Клади на нее обе руки. Так. А теперь командуй: «Открыться!». Ох, да не вслух же.

Массивная металлическая плита с легким шелестом вдвинулась в стену, и Айше получил в свое распоряжение металлический же шкаф с отделениями, ящичками и полочками где-то под два метра высотой и по метру на глубину и ширину.

— Теперь это твой личный сейф. Хранить можешь что угодно, он абсолютно недоступен… да… пожалуй, почти всегда. — Ак-Барс виновато глянул на Ринель. — Ну, ставь сюда свою сумку и готовься.

— К чему?

— К выезду на место преступления, разумеется.

— Это он верно подметил. Выезд нам Кравлин обеспечит. — Лорд наконец положил трубку. — Ну, я тоже собираюсь.

— Что, опять казначейская шестерка?

— А ты думала, он ради твоих прекрасных глаз транспорт сменит? — усмехнулся Лорд. — Да и к тому же чем тебе шестерка не годится? Престижно, орки головы поворачивать вслед будут.

— Они и так поворачивают, — брезгливо отмахнулась Ринель. И спохватившись, что ее выражение лица Лорд может принять на свой счет: — Дело не в этом. Просто ох уж мне эти банкиры со своими традициями!

— Зато какие у них светлые головы, — улыбнулся Лорд.

— Особенно у некоторых. Ладно, собираемся. Кравлиновская карета и так едет не шибко, а если еще ее ждать заставить, то и рабочий день успеет кончиться.

— Значит, по коням!

— Ну где-то так.

— Ох и люблю я конные погони в сериалах.

— Ты знаешь, жизнь без них лучше, так что, Барсинька, собирайся поскорее. Минут через двадцать карету нам подадут.

В моем воображении госказначейство рисовалось чем-то средним между угрюмой крепостью и роскошным замком кого-нибудь из древней аристократии. Ну и само собой, самые современные средства защиты, толпы охранников в форме, магические пологи один за другим… Нет, на самом деле я, конечно, понимал, что все должно быть несколько прозаичнее, но не настолько же — когда карета остановилась перед небольшим одноэтажным строением и Ринель сообщила, что «приехали», я завертел головой в поисках чего-нибудь более подходящего на роль казначейства. Но справа вдоль улицы шла ограда парка для народных гуляний, а слева красовался «Универсальный магазин готового платья» — универсальность подтверждалась вывеской-мувес, на которой неторопливо брели куда-то вдаль разодетые человек, дварф и светлый эльф, а рядом топал их тролль-охранник, тоже, само собой, облаченный с иголочки. Иллюзия когда-то была неплоха, но теперь картинка время от времени подергивалась, что свидетельствовало о нехватке ресурсов. Похоже, у «Универсального магазина» дела шли неважно. Я перевел взгляд на одноэтажное строение и задал вопрос вслух:

— Значит, казначейство и есть вот этот домишко?

— Разуй глаза — вывеску видишь?

Настроение Ринель если и улучшилось по сравнению с утренним, то ненамного. Я, чтобы не сердить ее, послушно прищурился, пытаясь разглядеть, что написано на доске у двери, но на это она среагировала еще раздраженнее:

— И долго пялиться собрался? Не на экскурсии! Давай, помоги ребятам разгружаться.

«Помоги ребятам» — это было сказано хорошо. Артуро и Лорд уже взяли свои чемоданчики, мохноног перекинул через плечо сумку, и на мою долю остался контейнер размером с два хороших чемодана и зверски тяжелый. Хотя у него на одной стороне оказались колесики, а на другой — пара ручек, все равно уже через несколько шагов у меня возникла мысль — а не предложить ли поменяться? Я возьму вещи у всех троих, а они пускай волочат мою ношу, как хотят. Но высказать это предложение вслух я не решился и продолжал переть этот проклятый сундук, искоса поглядывая на Ринель, которая двигалась рядом с ленивой грацией прогуливающейся кошки. Впрочем, будь она кошкой, ее хвост, наверное, метался бы из стороны в сторону, как метла в руках рьяного дворника.

Ни бюро пропусков, ни охранника у входа в одноэтажный домик не оказалось. Я вновь усомнился, а туда ли мы попали, но шедший вперед Лорд решительно толкнул дверь, и мы вошли внутрь. Большой безлюдный холл, крашенные в казенный желто-коричневый цвет стены, указатели «Комната переговоров», «Туалет», «Лестница», «Лифт 1», «Лифт 2», «Лифт без номера»… Стоп. Какая лестница, какие лифты — здесь же всего один этаж?

— Нам нужен безномерной, да? — прервал мои удивления Лорд. Артуро кивнул, а Ринель, не говоря ни слова, направилась туда, куда показывала стрелка указателя. Идти оказалось не долго: небольшая ниша в стене заканчивалась раздвижными дверями с табличкой «Проникновение в шахту лифта опасно для жизни!», и ниже любезно пояснялось почему: «Запретная зона. Стреляют без предупреждения».

Никто на кнопку вызова не нажимал, да и не было здесь никакой кнопки, но тем не менее при нашем приближении раздалось тихое «Пш-ш-ш…», и двери разъехались в стороны, открыв взору кабину. Окованная блестящим металлом и освещенная зарешеченной лампочкой, она производила мрачное впечатление. Однако делать было нечего. Я, поднапрягшись, вкатил контейнер внутрь, и кабина ощутимо просела, а между ее полом и полом холла образовалась ступенька. В оставшееся место втиснулись остальные. Бедро Ринель прижалось к моему, да и плечо тоже — но я уже был достаточно хорошо знаком с ней, чтобы на сознательном уровне не воспринять это как намек, а списать все на тесноту. Что касается безусловных рефлексов… Впрочем, когда я задумался о том, как буду вытаскивать контейнер обратно, все рефлексы как-то сразу увяли. С таким же шипением двери закрылись, и вкрадчивый голос откуда-то из-под ламповой решетки прошелестел:

— Уважаемые посетители…

Кабина дрогнула и плавно двинулась вниз и вбок.

— Прослушайте, пожалуйста, правила поведения в безномерном секторе Государственного Казначейства.

К горлу подкатила тошнота. Лифт потянуло в одну сторону, потом в другую, и вдобавок пол на секунду ушел из-под ног, слово оборвался трос, на котором мы висели — если мы, конечно, висели на чем-нибудь. Голос же, ни на секунду не запнувшись, продолжал свой рассказ:

— Государственное Казначейство — объект повышенной опасности, и некоторые права и свободы граждан и налогоплательщиков могут быть ограничены. Посетители должны быть готовы к…

Движение вроде бы установилось, и я смог слушать дальше, лишь изредка отвлекаясь в моменты каких-то уж очень замысловатых маневров лифта. Словно его привязали к лапкам стрижа, охотящегося за мошками в пасмурный день. Рассказ бесплотного информатора рисовал довольно безрадостную картину: посетитель мог двигаться по территории только рядом с сопровождающим, не далее трех шагов от него. Магией не пользоваться, об увиденном не рассказывать, и даже сам факт посещения «безномерного сектора» полагалось всячески скрывать. Под конец голос мягко предупредил о нежелательных последствиях, успокоил, что жизнь каждого посетителя застрахована на время нахождения в Казначействе, и вдруг ни с того ни с сего завел:

— Надежные бронированные лифты повышенной секретности, не требующие магии и электропитания, изготавливает только Квеиларианская Мануфактура, самое лучшее из предприятий, зарегистрированных в…

Ринель зло глянула наверх и сделала пальцами движение, будто бы кидая что-то в сторону решетки. Заметить, что это было, я не успел, по мне — так и не было ничего, но голос подавился и замолчал, так и не завершив панегирик Квеиларианской Мануфактуре.

— А с нас не вычтут? — поинтересовался мохноног.

— Может быть, — согласилась Ринель с таким выражением, что никто дальше обсуждать тему не стал.

Еще несколько минут мы ехали молча, а затем кабина застопорилась, и под шипение воздуха дверцы открылись вновь, и к свету желтой лампочки добавилось бесцветное сияние светового тумана, змеящегося под потолком коридора, уходящего вдаль. Теперь стало понятно, почему там, наверху, не было никакой охраны. Не знаю, как в других секторах, а в безномерном ее вполне хватало внизу: выйдя из лифта, мы были вынуждены пройти по длинному ходу, стены которого были усеяны маленькими и большими отверстиями. Некоторые были чистой декорацией, за некоторыми угадывалось движение чего-то живого, а еще кое-откуда демонстративно торчали наконечники арбалетных пироболтов. На протяжении сотни шагов, которые тянулся коридор, нас трижды остановили рослые гоблины с внушительными кинжалами у пояса и два раза — гнумы с короткоствольными автоматами на груди. Не то что бы они все дрожали от напряжения, готовые в любую секунду броситься в бой, но проверять их бдительность не очень-то хотелось. Особенно если вспомнить лекцию в лифте. Когда я поднял голову к потолку и присмотрелся, то понял, что не все его плиты закреплены намертво, да и пол коридора тоже наверняка таил под собой какие-нибудь сюрпризы. Вкупе с охранниками это производило должное впечатление — а ведь это только то, что было, так сказать, специально видной частью системы безопасности. И кроме этого, наверняка должно быть и что-то, столь же специально незаметное. Совершенная здесь кража на сумму в один грош теперь представлялась еще более безумным предприятием, чем до сих пор.

У конца входного коридора нас ожидал пожилой гнум, длинная седая борода которого была вставлена в специальные петельки на ярко-красном жилете. Морщинистое лицо казалось безучастным, лишь за почти сомкнутыми веками угадывались внимательные и зоркие глаза.

— Добрый день, ваше превосходительство! — сухо поздоровалась Ринель. Мы все поклонились, а я — ниже всех. Потому что если превосходительство — значит, перед нами не кто иной, как сам Ним Кравлин, руководитель всей финансовой системы страны. Бросивший все свои важные государственные дела ради нас, а значит, и меня в том числе. Это который у меня день в столице? Третий, четвертый? А с кем я встречусь через неделю?

— Не очень добрый, но что день, то день, — ответил гнум, и его глаза вдруг широко распахнулись, как у ездовой совы, когда ее будят. Теперь он и сам немного напоминал сову, только бородатую. У человека такое выражение лица соответствовало бы крайнему удивлению, а у грума? Предупреждение о том, что разговор он продолжит сам… Или же аналог вежливой улыбки… Проклятие — почему знания улетучиваются сразу после того, как получаешь оценку в диплом?

— Ну, пока что ничего по-настоящему неприятного не случилось. И вы должны это знать, — заметил Лорд.

Гнум прикрыл глаза до половины и с ностальгической ноткой заметил:

— Да уж знаю. Если я не ошибаюсь, во время нашей предпоследней встречи вы значительно расширили мой кругозор насчет разнообразных неприятностей, правда, к сожалению, в основном физического плана.

— Ну а если вспомнить последнюю, то вы тоже помогли мне узнать нечто новое о некоторых нюансах финансового обращения… — в тон ему ответил Лорд.

— Я извиняюсь, — вмешалась в разговор Ринель, — но, может быть, мы приступим к делу? А вечер воспоминаний устроим как-нибудь потом…

Я похолодел, но ничего не случилось. Похоже, что руководящий гнум действительно здорово нуждался в помощи.

Несмотря на свой ранг, Ним Кравлин оказался неплохим мужиком — по крайней мере он заметил, как я надрываюсь, и вызвал подмогу. Теперь вместо меня ящик катила пара крепких грумов с бородами такими же длинными, как и у его превосходительства. Жилеты, однако, у них были темно-синие, из чего я заключил, что это — молодые, в общем, ребята. Клерки какие-нибудь. По дороге до собственно деньгохранилища бригада потеряла три пятых личного состава. Сначала Лорду было предложено ознакомиться с документами, дабы он уверился в том, что исчезновение гроша не есть ошибка в отчетности. Потом Ринель в сопровождении еще одного клерка отправилась беседовать с личным составом охраны и смотреть технику. Мохноног по собственной инициативе направился с ней, пообещав Кравлину «посмотреть свежим глазком систему в целом, может, какая дырочка и найдется». Таким образом, до святая святых добрались лишь мы с Артуро — он заверил, что его квалификации вполне хватит. О талантах моей скромной персоны речь не шла вообще: лишившись работы по перетаскиванию контейнера, я окончательно превратился в безмолвного и бесполезного статиста. Безмолвности моей хватило только до хранилища, вход в который украшала надпись «Применение ЛЮБОЙ магии категорически воспрещено. Карается без предупреждения» — теперь уже о примитивной «стрельбе без предупреждения» и речи не шло. Карается, и все тут — похоже, шутки закончились… Если они вообще тут в ходу. Когда же толстенная плита после нажатия на простую клавишу отъехала в сторону (никаких тебе кодов или жутко сложных заклинаний не понадобилось), я не сдержался и воскликнул:

— Ой, мама!

На самом деле маме здесь появляться не стоило: она бы просто упала в обморок. Наше небогатое житье и мне привило трепетное отношение к деньгам, но у меня-то нервы покрепче… Денег в хранилище было не много. И даже очень не много. Их было… В общем, говорят, что в эльфийском языке слов в восемь с половиной раз больше, чем в человеческом — вот у эльфов и надо поискать подходящее слово для того количества денег, которое я увидел. А пока это слово не нашлось, придется говорить описательно: вот представьте себе небольшой город, спрятанный под высоким куполом известняковой пещеры. Город с улицами и переулками, спланированными геометрически правильно. Только вместо домов в нем — стеллажи с пачками купюр, пирамиды из золотых слитков и стены из сеточек с мелочью. Столбы с указателями и вывески с названиями известных фирм и компаний на некоторых из пирамид и стеллажей дополняли впечатление. Улицы «города» не были мертвыми — по ним семенили гнумы, кто с мешочком, кто с тачкой; где-то вдалеке мелькнула самая настоящая телега, которую тянули четверо. Пещеру заполнял тихий, но непрерывный шум — мягкие шаги, позвякивание перекладываемых монет, шелест и похрустывание купюр… Каждый из этих звуков был почти не слышен, но вместе это создавало ощущение осторожной, тайной, но могучей и хищной жизни. Почему хищной? Не знаю, может быть, это я сам себе так придумал, а может быть, дело как раз в этой нарочитой аккуратности и тихости…

Ним Кравлин, не обращая внимания на мои переживания, повернулся к Артуро и сообщил, указав рукой:

— Вот в той части и находится место инцидента. Проводить?

— Да, если не трудно. И еще — я бы хотел узнать, как вы, собственно, обнаружили пропажу?

Ним кивнул и поманил нас за собой в другую сторону. Клерки, не получив специального приказания, остались вместе с контейнером на месте, и я от души за них порадовался. А потом еще раз порадовался и погордился за себя — вот ведь, сам Ним Кравлин оставляет своих доверенных ребят покорно ждать, а я иду следом и продолжаю созерцать лысину его превосходительства! Ради одного этого уже стоило приехать в столицу!

Мы же втроем обогнули прямоугольный штабель из золотых слитков, по тысяче слитков каждый (вот такие каламбурчики рождает инфляция), и оказались на городской площади — по крайней мере это широкое открытое пространство вызвало у меня именно такие ассоциации. Площадь делилась пополам жирной белой чертой, а по обе стороны от нее черточки поменьше делили ее на квадратики, прямоугольники, круги и овалы.

Еще более тонкие линии покрывали каждый из них еле заметной сеткой. Картина, которую они образовывали, казалась одновременно очень логичной и выверенной, но понять ее или даже охватить разумом было очень сложно — по крайней мере, для меня. Да и для любого человека вообще, если только в нем нет хотя бы половинной доли гнумской крови и воспитания.

Ним сделал повелительный жест рукой и щелкнул пальцами. И тотчас картина ожила, словно на нее в мгновение ока высыпали ровный слой разноцветного песка и каждая песчинка была живой. То тут, то там возникали струйки, некоторые из них сливались в мощные потоки, а некоторые, наоборот, дробились, иссякая и смешиваясь с другими… Забыв обо всем, я присел на корточки и прищурился — нет, это были не песчинки. Это были крошечные разноцветные полусветлячки-полумуравьи, бегающие с умопомрачительной скоростью. Для меня эта картина была просто необыкновенным зрелищем, для финансиста же в ней заключался некий смысл. Он вновь распахнул веки так, что я испугался, как бы глазные яблоки не выпали на пол, и медленно повел головой слева направо. На середине движения он вдруг замер, несколько секунд глядел неподвижно в одну точку на постоянно передвигающиеся струйки всех цветов, а потом задрал голову вверх и негромко произнес:

— Восьмой отдел, немедленно проверить счета группы «Гоблинвест»!

Оттуда, сверху, донесся такой же негромкий голос:

— Уже работаем, ваше превосходительство!

— Быстрее. Я вижу утечку в четыре килослитка в минуту.

— Ожидаемые потери не больше полусотни килослитков. В пределах нормы.

— Мало ли что нормы, — недовольно бросил Ним Кравлин, обращаясь все к тому же участку высокого свода. — А повышенные обязательства? Чтоб не больше тридцати было.

— Постараемся, ваше превосходительство! — ответили сверху.

Я не выдержал, и тихонько спросил Артуро:

— А как же запрет на любую магию здесь? Вместо него снизошел до ответа Ним:

— Это не магия. Это звуковые линзы в потолке. Дварфы сработали на славу, и неудивительно — они нам как-никак сродственники. Но я отвлекся. Итак, система контроля… Смотрите! — И он снова щелкнул пальцами, а затем скомандовал повелительно: — Контроль!

Вторая половина площади, до сих пор пустынная, заполнилась муравьями, нарисовав в точности такую же живую картину. Затем так же мгновенно она вся исчезла — вернее, почти вся. Пульсирующий круг из ярко-красных насекомых окружал какую-то точку на схеме. Ним подошел к ней и указал на что-то в ее центре. Я прищурился. В кольце красных муравьев, выстроившихся как для некоего странного парада, сидел одинокий и растерянный желтый муравьишка. Один, без целеустремленной толпы своих сородичей, он казался несчастным и жалким, словно никому не нужная монета в одну сотую гроша в огромном и пустом кошельке. Хотя нет, не в одну сотую, а просто в один грош — ведь именно эту пропажу и символизировал собой этот муравей?

— Информация надежная? — задал вопрос Артуро.

— Да. Каждое насекомое имеет непосредственную связь со своей монетой или купюрой. Связь постоянную, которая прекращается только после отслеженного ухода денежной единицы. Если движение денег происходит внутри казначейства, то связь не прерывается вовсе. Этих насекомых мы выводили веками, и сейчас система устойчива и к магии, и к большинству материальных воздействий. Воздействий, к которым она не устойчива, не зарегистрировано.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. Если бы они были, то нас бы тут не было. Вообще «тут» не было бы. Вы еще хотите каких-то заверений?

— Пока нет. Но все же я бы посоветовал вам…

— Мы уже проверили это. Более тщательную проверку невозможно провести при всем желании.

— Хорошо, — согласился Артуро, — оставим пока что эту версию… Но возможно, к ней придется еще вернуться. А теперь я действительно хотел бы начать работать непосредственно на месте происшествия.

Ним Кравлин коротко кивнул и вновь сделал движение пальцами, теперь даже без щелчка. Красный круг исчез. Гнум внимательно посмотрел вниз, потом поставил ногу туда, где был центр круга, и энергично подвигал ею, словно что-то растирая в прах. Конечно, там сидел всего лишь одинокий и ненужный теперь муравей, но весь мой восторг от общения с финансовым гением страны испарился напрочь. Теперь хотелось, чтобы он как можно скорее вернулся к своим невероятно важным государственным делам или услал меня куда-нибудь подальше. Потому что с высоты его ранга разница между мной и муравьем не так уж и велика, а как он обходится с муравьями, я уже видел…

Место происшествия оказалось ничем не примечательной грядой сеточек с монетками, выстроившихся ровным рядком. Сетки имели достаточно крупную ячею, и при желании содержимое оттуда можно было выковырять по грошику — было б достаточно времени, так что чисто техническая сторона процесса кражи никаких загадок собой не представляла.

Артуро немного наклонил голову и задал вопрос:

— Отпечатки пальцев, шлейф ауры, анализы пыли?

— Проделаны неоднократно, — заверил Кравлин.

— Хорошо… Айше! — впервые обратился Артуро непосредственно ко мне. — Пожалуйста, забери у молодых людей контейнер и подкати его сюда.

Я повиновался. Гнумы есть гнумы, и по их лицам редко можно угадать эмоции, но этот случай был как раз из тех, редких: ребята явно были рады избавиться от нашего сундука.

— Хорошо, — продолжил рыцарь. — А теперь установи его вертикально и следи, чтобы он не упал. И прошу, мой юный друг, отнестись к этому делу серьезно.

Я выполнил просьбу и занял позицию рядом с контейнером, а сам мысленно пожал плечами: с чего это вдруг ему заваливаться?

Артуро тем временем присел на корточки рядом с оказавшейся вертикально крышкой, потыкал пальцами в кнопочки, набирая код, а потом потянул ее на себя, открывая, словно дверцу. Я вытянул шею, пытаясь разглядеть, что же такое тяжелое я таскал сегодня весь день. И — не увидел ничего. То есть внутри контейнера было попросту пусто! А чему же тогда столько весить? Пока я удивлялся, Артуро встал и отступил назад, широко расставив руки. Ним Кравлин обеспокоено заговорил:

— Вас предупреждали, что магия здесь… — И осекся, увидев властный жест.

— Здесь не магия. Вернее — не-магия, — сосредоточенно произнес Артуро и медленно начал сводить руки.

Вроде бы ничего не произошло, но я вдруг почувствовал, что пол под ногами мягко покачнулся, словно я вновь оказался там, в лифте, совершающем невообразимые пируэты в пространстве. Причем покачнулся как-то странно: чувство равновесия подсказывало мне, что повело нас вправо, а ощущения в ногах свидетельствовали, что влево. В глазах немного поплыло, но не настолько, чтобы перестать различать окружающее, да и мысль работала вполне трезво — первым делом я решил, что это просто у меня башка с перенапрягу закружилась, и испугался, как бы тут не сомлеть при всем честном народе. Но контейнер, на котором я продолжал держать руку, тоже ощутимо пошатнулся! А у него головы нет, кружиться нечему! Я вспомнил наказ Артуро и напрягся, подпирая покосившийся железный бок сундука. Тот сначала начал наваливаться на меня всей своей тяжестью, но потом вдруг напор ослабел, и контейнер снова стал устойчивым, зато меня самого чуть было не качнуло вперед, в полном соответствии с клинической картиной асфальтовой болезни — это когда асфальт поднимает и бьет по морде. Да что же это такое творится? Землетрясение, что ли — но почему так тихо и ничего сверху не валится?! Пока я пытался сообразить, что происходит, последовал еще один мягкий, но мощный толчок снизу наискосок, но порученный моим заботам сундук на этот раз остался стоять как влитой, а вот я сам чуть было не сверзился, а желудок короткой судорогой предупредил, что ему это начинает надоедать. Я усилием воли сдержал порыв тошноты и мужественно приготовился к новым испытаниям — и вдруг все кончилось. Артуро, заметно более бледный, нежели обычно, стоял, сведя ладони вместе, словно зажав между ними что-то невидимое.

— Поймал? — выдохнул я радостно и восторженно: банковские бились-бились, а наш рыцарь сделал все на раз-два. Профессионализм бригады «У» — вот так-то!

Однако Артуро вовсе не выглядел радостным. Аккуратным движением он водворил невидимое что-то в контейнер, быстро убрал руки, захлопнул крышку и лишь потом устало проговорил:

— Нет, сожалению, я ничего не поймал. Скажу больше — тут и нечего было ловить. Ни сейчас, ни год назад.

— Что вы сказали? — переспросил Ним Кравлин. Артуро выпрямился, сделал секундную паузу, видимо, формулируя ответ, и заговорил официальным тоном:

— Если не вдаваться в подробности, ваше превосходительство, то мы сейчас получили убедительное свидетельство: кража не была связана с применением магии. Ни нашей, ни перемещенной. Есть вероятность, что более детальное изучение результатов проверки может вскрыть какие-либо нюансы, но я уже сейчас уверен, что их не будет.

— Что ж, я вам верю. Но видите ли, возможностей что-то подобное проделать без помощи магии тоже нет… — Кравлин начал говорить по-прежнему тихо и бесстрастно, но вдруг его губы затряслись, а голос сорвался чуть ли не плач: — И вообще никаких возможностей нет! Нет… Это немыслимо!

— Я согласен с вами, — ответил Артуро, тактично не обращая внимания на проявление эмоций его превосходительства. — Но для нас это достаточно привычная ситуация, поверьте. Работа только начинается.

— Да, конечно.

Лицо Кравлина вновь стало неподвижным, и лишь пара-тройка морщин двигалась, когда он говорил:

— Само собой, что я распоряжусь оказывать вашей бригаде всю возможную поддержку. В любое время обращайтесь ко мне или к… — Он черкнул несколько слов на бумажке и отдал ее Артуро. Тот кивнул и попросил:

— Прямо сейчас этой помощью можно начать пользоваться?

— Конечно! — удивился гнум.

— В таком случае нельзя ли снова позвать тех молодых людей, которые так любезно помогали моему ассистенту? — Артуро глянул на меня и чуть заметно подмигнул.

Утром следующего дня бригада «У» в почти полном составе сидела в кабинете Ринель. «Почти» относилось ко мне — я стоял, подпирая спиной стену, считая, что уж за сегодняшний день насижусь вдосталь. С утра Ринель приказала мне «покопаться в материалах», но потом вдруг переменила решение и громким, на весь коридор, голосом объявила общее совещание. Для меня это было в какой-то степени спасением, потому что в каких материалах надо копаться, я не знал, а спросить было боязно. Дождавшись, когда Ак-Барс прикроет дверь, Ринель без обиняков начала:

— Вчера мы вернулись слишком поздно, чтобы как следует все обсудить. Но общую идею я поняла: мы имеем на руках полное… Словом, давайте-ка все по новой. Лорд?

Лорд погладил себя по молочно-белому черепу, улыбнулся — то есть раздвинул губы так, чтобы мелькнула часть зубов — и начал:

— Насколько я понимаю в бухгалтерской документации, ведомство Кравлина держит все под контролем. Конечно, государственное учреждение — оно и есть государственное учреждение, воруют там… чтоб я так мог — но это-то как раз учтено и расписано на две недели вперед. Ним и раньше профессионал был высокой пробы, а теперь, когда непосредственно у руля постоял, превратился в настоящего маэстро. Но грошик действительно нигде не проходит, хоть ты в пять книг считай, хоть в девять.

— А по шестнадцатиричной системе они проверяли? — деловито поинтересовалась Ринель.

— Сейчас бухучет в шестнадцать книг даже Кравлин не знает, — снова ощерился Лорд.

— А уж я тем более. Можно, конечно, попробовать вызвать дух кого-нибудь из старых спецов, но ведь он месяц копаться будет. И похоже, с тем же результатом.

— Ладно. Оставим как вариант. Твои предположения?

— Никаких. Через дырки в учете деньга не уходила.

— Допустим… — Ринель задумчиво глянула на Ак-Барса. Тот понял намек и соскочил со стула, то ли надеясь, что стоя он будет выглядеть более солидно и внушительно, то ли просто отсидев ягодицы.

— Ну, это, в общем… Нормально у них там, — сообщил он и весело улыбнулся. Ринель заинтересованно наклонила голову, и улыбка мохнонога увяла, сменившись обиженной гримаской. — А я что? Я докладываю!

— А я что? Я слушаю! — многозначительно отозвалась эльфиянка, и Ак-Барс демонстративно скучно забубнил:

— Визуальная проверка проведена, результат отрицательный. Проверка на проникновение животных форм, результат отрицательный. Проверка на проникновение инсектоидных форм, результат отрицательный. Тест на… — Он мученически вздохнул: — Так мне что, и дальше продолжать по табелю чесать? Это ж на два часа говорильни, а толку все равно никакого: результат отрицательный, и все дела. Единственный канал утечки, который я нащупал, годится только для бумажных денег, и тот одноразовый. Знаешь, у меня даже мелькнула мысль цапнуть облигацию в пятьсот слитков и посмотреть, что получится…

— Надеюсь, не цапнул? — спросил Лорд голосом, не предвещающим Супер-Барсику ничего хорошего, если выяснится, что Лорд в своих надеждах все-таки обманулся.

— Да что я, ворюга какой, что ли?! — гордо заявил мохноног. — Чай своя работа есть, и зарплату платят исправно. Вот если бы я с частным банком поработал…

— Думай, что несешь! И это при живом-то начальнике, а?! уж я тебе поработаю с частным банком, я тебе, хоббит драный, такое устрою, что орать будешь громче, чем в марте!!! — взорвалась Ринель.

— Я попросил бы без оскорблений! — озлился Ак-Барс, и я его мысленно поддержал. Кому приятно, если тебя обзовут помесью человека и кролика. Тем более обидно, что слово чужое. И еще обиднее, когда ты действительно на такую помесь чем-то похож…

— Прошу прощения, — вмешался Артуро, — наверное, пришел мой черед отчитаться?

Ринель, настроившаяся было сорвать злость в грандиозном разносе, метнула в его сторону молнию из глаз. Но гром, к моему удивления, так и не прогремел. Ринель ограничилась лишь тем, что показала Супер-Барсику кулак, и повернулась к Артуро:

— А что, есть о чем?

— Если честно, то нет, — признался Артуро. — Пустышка.

В комнате наступило тягостное молчание. Очень хотелось, чтобы у меня в мозгу вдруг молнией вспыхнула гениальная догадка. И тогда я бы очень тихо, но уверенно пробормотал что-то, и кто-нибудь — ну, например, Артуро — попросил бы повторить погромче, и все бы с удивлением воззрились на меня… Что и говорить, красивая картина нарисовалась в воображении, не хватало одной лишь мелочи: той самой гениальной догадки. Да и негениальных тоже не наблюдалось. Впрочем, возможность высказаться у меня вскоре появилась. Ринель вдруг заявила:

— Говорят, что свежий взгляд всегда лучше. Ну-ка, Айше, скажи, что ты думаешь по поводу всего этого?

И вместо того чтобы претворять в жизнь честолюбивые мечты и демонстрировать способности к гениальному озарению, пришлось мямлить:

— Ну, я не знаю… Может быть, это такое… — Поток моей фантазии иссяк, не успев хлынуть, и я беспомощно замолчал. Тут такие зубры ничего придумать не могут, чего от меня-то ждать?!

— Мудро. Действительно, это именно такое, — вежливо согласилась Ринель и прикрыла свои яркие глаза частоколом из длинных ресниц. — Тайна и загадка, — добавила она через минуту молчания. Судя по лицу эльфиянки, больше всего на сей момент ей хотелось послать все тайны и загадки мира далеко и надолго, а самой засесть за любимое вышивание. Или чем светлые эльфы занимаются, когда нечем заняться?

— Может быть, посмотрим на ситуацию с другой стороны — вяло спросил Лорд. — Например, попробуем решить, кому это выгодно?

— Ну и кому? — без интереса спросил Ак-Барс. Опять молчание. Лорд, отработав свою долю обязанностей по заполнению тишины хоть какими-то звуками, вновь браться за это благородное дело не спешил. Теперь не выдержал я:

— Ну так надо разузнать! Выяснить! А вдруг этот грош — какая-нибудь особая монета, например, неразменная? Или, скажем, первая монета, которую Кравлин заработал в жизни, и на нее завязано все его богатство?! Некто хочет завладеть ею и таким образом получить власть над остальными деньгами.

— Погоди, погоди… Точно. «Селезень-скряга и его племянники». — Название, когда его произнес Лорд, прозвучало… как диагноз. А я, похоже, покраснел — только теперь сообразив, что всего лишь пересказал одну из сюжетных линий детского сериала.

— Ничего, ничего, — подбодрил меня Артуро, — по крайней мере версия ничуть не хуже любых других.

— Хуже, — отозвалась Ринель. — Будь грош особой монетой, неужели Кравлин бы нам не сказал, а?

Мохноног, который до сих пор не садился на место, остывая после стычки, наконец подал голос:

— Вот ведь толчем воду в ступе, а? Надо делать что-то!

Ринель саркастически подняла брови:

— Есть предложения?

— Да. Есть. Я хочу предложить одной прекрасной леди, которая очень хорошо умеет ругаться, вспомнить о своих прямых обязанностях. Это ты должна командовать, а не мы себе дела придумывать — как тут только что кое-кто выразился, при живом-то начальнике!

— Ах вот так, да? — Похоже, что Ак-Барсу удалось выбить Ринель из состояния подавленной апатии. Но вот к добру это или к худу? Для самого Барсика точно не к добру!

— Хорошо. Лорд, Артуро! Вам действительно приказы нужны или сами решите, в какую сторону копать?

— Я решу сам, с вашего позволения, леди, — галантно поклонился Лорд. Я мысленно предложил сам себе пари: сто против одного, что ему вряд ли вообще для чего-нибудь нужно чье-то позволение, и сам же отклонил его: слишком явная победа.

— Наверное, стоит поинтересоваться в Семьях, хотя бы для профилактики. После этого я засяду за компьютер и как следует поработаю с базой. А потом — решим по результатам.

— Тогда я… — поднялся следом Артуро, — сделаю несколько официальных запросов, и один неофициальный тоже. В. М. Скракан, я думаю, не откажется дать нам информацию. Параллельно подключусь к работе Лорда — у меня давно есть мысль опробовать один любопытный алгоритм.

— Теперь я, да? — Мохноног всем своим видом излучал деловитость и разумную инициативность. — Я займусь…

— Нетушки, — оборвала его Ринель. — Вот как раз ты будешь выполнять именно мои указания. — Она выдержала паузу и добавила: — Живого начальника, да?

«Два — один в нашу пользу», — прокомментировал я про себя, глядя, как Барсик сник. Я понимал, что сейчас Ринель выберет ему работенку не самую полезную, а самую неприятную, в воспитательных целях. Но честное слово, если бы я был на ее месте, я бы поступил так же. Авторитет руководителя должен поддерживаться, в том числе и непопулярными методами — так говорилось в учебнике по спецкурсу «Искусство заставлять». Ринель смерила мохнонога взглядом и сообщила:

— Значит, ты, мой дорогой, займешься сбором слухов в Свободной. Самая что ни на есть будничная для тебя работа.

Я про себя усмехнулся, глядя на вытянувшееся лицо Ак-Барса: похоже, что работа в Свободной зоне его не радует. Ринель тоже мстительно улыбнулась и добавила:

— И кстати, возьми с собой Айше. От него проку тут все равно нет, так пусть тебе поможет, заодно попрактикуется. И учти — за него с тебя спрошу!

Я ощутил себя так, как будто прямо с потолка на мою макушку свалился хороший такой кирпич, а затем обрушилось ведро холодной воды. Конечно, Ринель таким образом продолжала поступать в полном соответствии с «Искусством заставлять», но вот мое восхищенное одобрение жесткого стиля руководства вдруг куда-то запропало.

— Рот прикрой, ворона залетит, — подбодрил меня Ак-Барс и направился к выходу. Мне ничего не оставалось, кроме как направиться за ним.

Выйдя из конторы, Артуро и Лорд на мгновение остановились на обшарпанном крылечке.

— Не нравится мне все это — вздохнул Лорд, застегивая молнию своей дешевенькой куртки.

— Вы имеете в виду похищение этого гроша? — уточнил Артуро.

— Да Сила с ним, с грошом, и Сила с ним, с Казначейством, не о том речь. Мне просто не нравится, когда дело начинается так.

— Как именно?

— Вот так. Тихо, беззаботно, можно сказать — безмятежно.

— Вы неисправимый пессимист, Лорд. По-вашему, было бы лучше, если бы мы уже в отправной точке имели кучу изуродованных трупов, Истинное Зло и магию какого-нибудь запредельного цвета и степени?

— Да. Тогда бы я хотя бы понимал, как с этим всем работать…

— Не усложняйте. Сейчас Ринель свяжется с братом, Барсик проверит Свободную, вы наведете справки по Семьям. А я предельно уточню степень магичности в этом деле. И хотя это все будет сделано неофициально, мы получим необходимый результат.

— Вы еще слишком молоды, Тур. И даже работа в бригаде не сделала из вас реалиста. А уж пора бы понять, что такие тихие дела и заканчиваются обычно самой большой кровью. И Угыт-Джай это знает.

— А он-то здесь причем?

— Он тоже чует грозу… и кровь. У нашей девочки в папочке по делу «Грош» лежит разрешение на свободный поиск. За всеми необходимыми подписями и печатями.

— Вы шутите, Лорд?

— Я так похож на неумного шутника?

— Нет, конечно. Но свободный поиск по делу «Грош» — не понимаю… Кравлин, конечно, силен, и руки большинству министров он выкрутить может, но свободный поиск подписывает Президент.

— Президент тоже не дурак, Тур. И неплохо может отличить Джая, ломающего комедию, от Джая, для которого цель становится выше средств.

— Тем более.

— Это для вас «тем более», Сир. Это вы готовы были до последнего соблюдать закон. И что это дало? А для живых (нормальных живых вроде Президента) запах смерти — это ЧП. И не важно, что именно пахнет — гора трупов или маленькая монетка, спертая у Кравлина. Так что давайте разбираться по полной программе, невзирая на лица и личности.

— Не уверен, что все обстоит именно так, как вы описываете… но так или иначе, разбираться — наша работа. И никто другой ее делать за нас не будет. Вы сейчас куда?

— Я — домой. Мне там лучше работается.

— Понимаю. Я тоже кое-кому кое-что хочу напомнить. Но, Лорд… давайте не будем без нужды беспокоить девочку. Ей и так живется несладко.

— А когда ей жилось сладко, а? У Высоких Светлых Эльфов есть, на мой гнусный взгляд, одна прескверная привычка — для выполнения особо грязных дел они обычно нанимают исполнителя со стороны. Не перебивайте — именно нанимают: у меня есть привычка так же называть вещи своими именами. А наемникам за сделанную работу надо платить. Кто чем платит — кто деньгами, кто драгоценностями, кто Силой, кто Бессмертием. — Он усмехнулся. — А вот эльфы почему-то платят своими женщинами. Каково шестьдесят лет быть замужем за обезьяной?

— Ну почему — обезьяной. — В голосе Артуро прозвучала плохо прикрытая обида. Лорд осклабился:

— А ты на себя в зеркало посмотри — как ты выглядишь с точки зрения Высокого светлого эльфа? А тем более эльфийки? Да в тебе одного мяса килограммов восемьдесят, не считая прочего барахла. А они ж у нас все из музыки и света…

— Музыка разная бывает, — хмыкнул Артуро.

— Эльфы тоже. Знаешь, сколько раз нашей светлейшей принцессе еще при ваших предках приходилось оплачивать грязное решение чистых проблем ее народа?

— Знаете, я как-то не рассматривал это под таким углом…

— А я рассматривал. И даже считал. Семнадцать!

— Что?!

— Я говорю, что ее персоной семнадцать раз оплачивали услуги высококвалифицированных профессионалов со стороны. Я уж не говорю о последнем столетии всеобщего равенства…

— А она это понимает?

— А как же. И ее брат тоже это понимает.

— Тогда не удивительно, что они так ненавидят свой народ.

— Да нет, пожалуй, уже не ненавидят. Их просто тянет блевать.

— Закурить не найдется?

— Держи.

— «Полнолуние»? Шикуешь.

— У каждого из нас есть свои маленькие слабости. Кому, как не вам, учитывать это, Сир.

Артуро рассмеялся, потом, уже спокойнее, закурил.

— Ладно, пора работать, хватит копаться в воспоминаниях…

— Что ж, спасибо… теперь я по крайней мере понимаю, почему она с нами… Мы сами делаем грязную работу.

— И сами за нее платим, — закончил фразу Лорд.

Слова Лорда об эльфах задели Артуро гораздо сильнее, чем он постарался показать. В свое время некоторые довольно серьезные государственные проблемы ему тоже предлагалось решить посредством межрасового брака. И он был почти согласен… эльфийки вообще чрезвычайно красивы, а уж Истинные Высокие — Древней Крови — эх, да что теперь вспоминать… Только если рассматривать это так, как говорил Лорд, предопределение таки хранит их род — людей он не предал.

И нынешний Президент — человек и… Он щелкнул пальцами, подзывая извозчика — надо было работать, а не рефлексировать. Значит, так, и он продиктовал адрес башни В. М. Скракана. К Скракану он предпочел обратиться в данном случае именно потому, что тот был гениальным практиком. И кроме того, он уже знал об Артуро, так что это не могло шокировать старика. Вообще-то Артуро был почти уверен, что все Высокие Маги в стране, не считая новичков, получивших право на башню менее ста лет назад, а потому не приносивших присяги бывшему Верховному Королю… От престола-то Король тогда отрекся, а вот магов от присяги не освобождал — никому в голову не пришло этого потребовать. А Высокий Маг эту присягу нарушить не может — сущность магии не позволяет. Или может, но тогда он перестанет быть магом… Так вот, Артуро подозревал, что пережившие все те сложные времена Высокие Маги прекрасно все знают и насчет усопшего, и насчет пирамиды. Просто гораздо удобнее принимать всеобщую версию за правду, пока лично тебя не возьмут за жабры. М-да. Он расплатился с извозчиком и, вздохнув, внимательно осмотрел синюю двадцативосьмиэтажную башню. Всего в Вельдане обитало тридцать два Высоких Мага, и каждый силой магии возводил себе эти разноцветные фаллические символы. И каждый старался, чтобы его был повыше, хотя все как один жаловались на неудобства жизни в подобной конструкции. Собственно, когда-то это было и безопасностью, и необходимостью, и высшим шиком — жить в башне, не зависящей от внешней среды, в этаком маленьком мирке, существующем по замкнутому циклу. В такой башне и любую осаду можно было выдержать, не жалуясь ни на голод, ни на жажду. Не роскошь, конечно, но все необходимое есть… Хотя теперь они, то есть Высокие Маги, почему-то предпочитали покупать и воду, и еду, и многое другое. Не нравился им чем-то замкнутый цикл. Артуро усмехнулся и легко прикоснулся к двери. Та узнала его, распахнулась, радостно бренча колокольчиком. И уже через несколько минут Артуро, сидя на груде ковров и подушек, излагал свое дело седенькому, мелковатому, но очень подвижному старичку.

— Значит, говорите, никаких следов магического проникновения?

— Никаких…

— А позвольте спросить, какого уровня детектор вы использовали, Сир?

— ЗТ-18а/14'68 бис.

— Ого, детектор у вас серьезный. И он ничего не показал?

— Ничего.

— Но в таком случае, может быть, было применено что-либо из антимагических репеллентов и тому подобного для заметания следов?

— Так ведь фон же есть…

— Значит, фон есть! Проникновение есть, результат есть, а следов нет. Так?

— Именно.

— Понимаете, Сир, когда-то я лично консультировал систему магической защиты данного объекта.

— Даже так!

— И если я сейчас пойду на небольшое нарушение должностной инструкции, вы меня простите?

— Ну не я же составлял инструкцию.

— Тогда ясненько, тогда понятненько… — И старичок, примурлыкивая что-то себе под нос, стал доставать из воздуха свернутые рулоны бумаги. — Так, это не то! Это не здесь… ага, вот, нашел, еще нашел…

— Что это такое?

— Чертежи системы защиты, разумеется.

— Разве их не уничтожили?

— А разве я похож на идиота? Сир, прошу вас, не лезьте в то, в чем не разбираетесь. Я сказал, что я вам помогу, и я вам помогу. Только имейте немного терпения, быстро только кошки родятся. Ага… Значит, нам нужны В. М. Вольсан, Ки-Суун, Дрюид и Зутман. Остальные цвета мы сложили из имеющихся. Вот так. Завтра утром будет готово.

— Что готово?

— Экспертный анализ, разумеется. По всевозможным степеням и цветовой гамме. Если мою защиту можно было обойти, с помощью магии мы это сделаем. Хотя я лично сомневаюсь что в ней были дыры. Но задачка красивая. Шахматные задачи решаю часто, а вот всерьез попытаться обыграть самого себя — это поинтереснее будет. Ну ладно. Сир, я побежал, а вы спускайтесь потихонечку — дверь вас выпустит, — последние слова он договаривал, будучи уже почти прозрачным.

На последней, конечной остановке «Заповедник. Загородное шоссе» Лорд не спеша вышел из почти пустого трамвая, который тут же направился на круг. Собственно шоссе ему было не нужно, а вот небольшое ответвление дороги с указателем «Музейно-архитектурный комплекс „Замок“ 300 м» вывело его на смотровую площадку, где толпились туристы различных рас и народов — в основном из-за грани, из других миров. Пожилой человек-экскурсовод что-то вещал, тыкая указкой то в холм, то в лес, то собственно в мрачный Замок из черного камня, венчающий вершину холма. Грозная надпись на шлагбауме «Проезд и проход категорически запрещены. Ведутся археологическо-реставрационные работы с высокой степенью магичности» преграждала дорогу, вверх по склону холма через лес поднимавшуюся к Замку. Про себя Лорд выругался, но делать было нечего — это не экскурсантов привезли в неурочное время, это он пришел изрядно раньше… Туристы были серьезные — насколько он успел услышать, речь шла об основании Вельдана, — эту программу могли себе позволить очень немногие. Поэтому он не стал прерывать представление, а просто, нагнувшись, пролез под шлагбаумом и двинулся дальше по дороге. За спиной загомонили. Он улавливал только отдельные слова: «Ходят!.. Платим!.. Почему нельзя?!.. Безобразие!» Наконец все перекрыл голос экскурсовода: «В чем дело, господа? Это работник музея, у него допуск…»

Возмущение улеглось, и человек продолжил рассказ, а Лорд — свой путь.

Когда-то дорога через этот безмерно древний лес была шикарной подъездной аллеей, а среди обросших серым мхом древесных гигантов были те, кто помнил его еще молодым.

Лес и сейчас умел его успокоить — Лорд всегда любил возвращаться домой.

Чистая прохлада Замка после полуденного путешествия по жаре помогла сосредоточиться, и он сразу же направился в кабинет. Техники тут было не меньше, а то и больше, чем в конторе — немагическое и неживое иномирное оборудование никак не нарушало взаимодействия Замка с Миром, не сбивало настройку, не отвлекало и не раздражало. Удобно устроившись в прохладном пластиковом кресле, Лорд набрал на пульте видеофона рабочий код кабинета Кравлина. Тот подключился почти сразу.

— Какого… а-а, это ты, прими извинения.

— Принимаю.

— Ну что, есть что-нибудь новенькое?

— Отрицательный результат — тоже результат.

— Ним, это не твоя утечка.

— А что я тебе говорил сначала!

— А что было бы, если бы я каждый раз верил тому, что ты говоришь?

— Ладно, я сам понимаю, что завожусь по пустякам, но ведь причина-то существует.

— Ты не со своими банкирами разговариваешь, и не с криминальными инвесторами…

— А откуда ты?!..

— Работа у меня такая — все знать. Поэтому прекрати морочить мне голову.

— Но грош-то пропал.

— Вот ты мне и скажи, грош — в любой системе стандартный?

— Силы с нами, мне моя голова еще дорога, чтобы на такое идти.

— Голова дорога, а кресло дороже? Или нет? Я тебя уже пару раз ловил, будет надо, и впредь поймаю, согласен.

— Да будет тебе, все мы грешны. Но про этот грош — чистый он, понимаешь? Совсем чистый. Я тебе клянусь, я такой монетой не побоялся бы и Перевозчику заплатить, понял?

— Это серьезно. И заметь, я тебя за язык не тянул. Соврал — заплатишь.

— Не соврал… и выходов у меня из казначейства никаких нет.

— Это-то мы уже проверили. Ладно, тогда больше у меня к тебе вопросов нет.

— А может, на мой ответишь?

— А?

— Откуда ты звонишь? У меня по всем определителям одни нули… Интересно все же. Или секрет? Лорд улыбнулся:

— Ну какие у меня от тебя могут быть секреты? Из Замка я звоню…

— О-о, ах ты… Так вот кому он принадлежит, бороду тебе в мясорубку! А налоги где? Где налог на недвижимость, историческую ценность, магический ценз-предел? Не платишь ведь налогов-то? — Ним Кравлин тихонько хихикнул.

— Так ведь я могу и заплатить, — голос Лорда стал опасно мягок, — мне что, грошиков для тебя жалко? Только вот тогда мне, понимаешь, к делам возвращаться придется. Не хотелось бы, но придется. Чтобы твоя финансовая полиция меня по миру не пустила.

— Я пошутил!

— Я тоже.

— С тех пор как ты от дел ушел, ни соперников, ни соратников достойных…

— Ничего, подрастут.

— Зато, опять же, работать спокойнее. А я уже не мальчик, покой ценю.

— Не прибедняйся.

— Нет, правда. Давай, как вы это дело свалите, сходим в какой-нибудь тихий ресторанчик, посидим, молодость вспомним.

— Обязательно. И я тебе все расскажу по старой дружбе.

— Все?

— Ну, что не составит служебную тайну.

— А-а, тогда опять одни анекдоты травить будешь. Ну ладно, до встречи, а то ты канал заблокировал, а у нашей службы безопасности и так штаны почти полные.

— Ну-ну. — Лорд погасил экран. Ним был редкой умницей и то, что сказал сейчас ему, означало, что грош таки ушел наружу.

Теперь нужно было убедиться, что за этим не стоит какая-либо из Семей, хотя зачем Семье лезть в такое дело, он не понимал. Номера пяти Повелителей Гнезд у него были. Пять лиц быстро сменили друг друга на экране. Разумеется, все они были в курсе. Их словам Лорд мог доверять без всяких проверок, поэтому, когда через несколько часов все они снова связались с ним и уверили в непричастности к этой краже, как членов Гнезд, так и членов Семей, и поручились за это, ему оставалось только ждать результатов от остальных сотрудников бригады. Если Семьи были ни при чем, и государственные финансовые махинации тоже, то оставались одиночки. Одиночек-профессионалов проверит Ринель. А Артуро, будем надеяться, сможет уточнить свои результаты по магическому анализу. Что касается Свободной — это работа Барса, и он с ней справится. И если все результаты у всех будут отрицательные, как и предполагалось, надо будет начинать думать серьезно. Что-то столь новое, немагическое, неживое и способное обходить все ловушки казначейства могло в принципе прийти только из-за портала. Технических гениев своего Мира в их бригаде знали поименно. Кстати, это не значит, что их не надо проверять. Впрочем, все это завтра. Лорд поднялся из кресла, потянулся, разминая кости. А сегодня, собственно, осталось только поужинать и выспаться.

Раздав всем рабочие задания или попросту избавившись от всех, Ринель несколько мгновений наслаждалась изумительно приятными тишиной и покоем. Пусть иллюзорными, но от этого не менее восхитительными. Больше всего она злилась именно в ситуации, в которой ничего не могла изменить. Вытряхнув из пачки последнюю сигарету, она затянулась, положила ноги на стол и постаралась расслабиться, отложив обязательный звонок на время перекура. Звонить Айронду не хотелось — но эта была та часть работы, которую никто, кроме нее сделать не сможет. Она в последний раз затянулась, вышвырнула окурок, набрала номер — телефон, как всегда был на автоответчике. Подождав, пока ее же голос объяснит, что никого нет дома и что сообщение можно оставить после звукового сигнала, она, проглотив про себя многоэтажную конструкцию, рявкнула:

— Ронди, паршивец, сколько раз я тебе говорила — смени ему голос!

— Ох, Ринель, вот уж кого не ожидал услышать. Ты извини, но я сейчас не могу разговаривать…

— Ронди, я звоню по делу, понятно? И уже достаточно много времени, чтоб ты смог объяснить ей, что у тебя возникли кое-какие проблемы.

— А они у меня возникли?

— Могут…

— Что ж, судя по твоему голосу, тебе в самом деле нужна помощь, малышка…

— Не смей меня так называть, понял?!

— Но это ведь правда, я старше…

— На полминуты максимум…

— Ну, тебе виднее. Где встретимся?

— В любой приличной забегаловке. Я сегодня не завтракала и еще не обедала.

— Так вот почему ты такая злая. Ну хорошо, не фырчи, через час в «Матросе и фее». Я верну тебе радость жизни.

— Почему именно там? Это ж притон!

— А тебе впервой?

— Нет, но нам надо поговорить.

— Именно поэтому. Меня там знают и неплохо кормят. Неплохо на мой вкус, так что ты будешь просто в восторге.

— Иногда я жалею, что ты не стал поваром…

— А ты уверена, что моя работа сильно отличается от разделки и доведения до готовности различных тушек?

— Изумительное сравнение. Только кулинария — это искусство.

— Как и моя работа! Ладно, пока — до встречи.

Ровно через час машина Ринель резко притормозила у многоквартирной высотки. На шикарной голографической витрине могучий мужчина в тельняшке взасос целовал миниатюрную, но безумно роскошную фею из тех, кого называют малым народом. Малышка сидела на его мускулистой, согнутой в локте руке.

Конечно, в Вельдане к подобным связям относились куда легче, чем в любой провинции, и большую часть населения города составляли лица смешанной крови. Ринель так и не привыкла, что подобные извращенные пристрастия так открыто демонстрируются окружающим. Собственно к чистоте крови она относилась безразлично, но зачем так смаковать процесс ее смешивания? Впрочем, Ронди никогда не пригласил бы ее туда, где плохо готовят — тут она могла положиться на его вкус. Она захлопнула за собой дверцу, включила сигнализацию, огляделась и прямо-таки столкнулась с его смеющимся взглядом. Она могла поклясться, что еще миг назад место под аркой входной двери пустовало, но его появления она, как обычно, не заметила.

— Ну ты нахал, братец.

— Стараюсь соответствовать вам. Позвольте предложить вам руку, ма'леди? — И он неуловимо быстрым движением, обняв ее за талию, притянул к себе и чмокнул в щеку, успев отпустить раньше, чем она на него замахнулась.

— Когда-нибудь я все-таки прибью тебя!

— Когда-нибудь. — Он согласно кивнул. — Да и то если воспользуешься служебным положением. Но давай наконец войдем — что-то ты мне раньше не казалась любительницей публичных семейных скандалов?

— Негодяй. — Она, улыбнувшись, шагнула в арку. — Кто бы спорить стал, а я ведь соглашусь.

Его ехидное обаяние было совершенно неотразимо, и он это знал. Она, впрочем, тоже.

Несколько каменных ступенек вели вниз, в приятный полумрак и прохладу. А еще оттуда совершенно изумительно пахло — кухня малого народца всегда считалась одной из самых вкусных в мире. А здесь, видимо, еще не окончательно забыли старинные рецепты. Да и вообще, все в этом ресторане говорило о том, что малый народ на полном основании прибрал к рукам вельданскую сферу обслуживания. Мягко светился каменный мох под ногами, в зале застыли вечные летние сумерки, а на каждом столике, в маленькой вазочке, играл, переливаясь, лепесток живого огня. Что ж, место и в самом деле было неплохим, вот только… Та самая фея, изображенная на голографии у входа, прервала наконец свое щебетание с огромным троллем-охранником, нежно поглаживающим ее голую ступню, и посмотрела на новых посетителей. Радужные крылышки у нее за спиной аж распахнулись от радостного изумления:

— Какие люди, и без охраны! И к нам! Мастер, когда вы не появляетесь здесь хотя бы раз в неделю, я начинаю беспокоиться за ваш желудок. Ой, — она испуганно охнула, зажав себе ручками рот, получилось почти натурально, — я и не заметила что вы с леди…

— Прекрати, Тусси, это моя родная сестра.

— А она тоже Мастер?

Айрондир непристойно заржал, услышав подобное предположение. Ринель тоже не смогла сдержать улыбку.

— Ну, в некотором роде тоже… только на государственной службе. Это я в семье эгоист, предпочитаю работать на себя. Зови ее Ринель — она не обидится.

— Я не обижусь, деточка. — Ринель мило улыбнулась.

— Один-один, — констатировала Тусси. — Вижу, вы не любите оставаться в долгу.

— Именно…

— Стоп! Мы пришли сюда завтракать, обедать и, возможно, ужинать, так что не будем портить себе аппетита!

— Как скажете, Мастер. Ваш столик свободен. И вообще сейчас тихо и скучно. Вот к вечеру придет всякий интересный народ — это да…

— Тусси, до вечера еще очень много времени, мы успеем и поговорить, и поесть, если ты, конечно, не откажешься нас обслуживать. — Он усмехнулся.

— Ох, Мастер, вы и эту историю уже знаете?

— А как же? Только ты зря погорячилась, послала бы мне лучше сообщение — обошлось бы без последствий.

— Так вы мне совсем репутацию испортите.

— Зато от туристов отбою не будет — только вот сделай рекламку поярче. Тусси смутилась.

— Ладно, поговорим потом. Значит, вам, как всегда?

— Именно. Мясо и грибы. Садись, сестренка. И не злись на Тусси — она просто чем-то похожа на тебя, правда, в отличие — изумительно готовит.

— Она называет тебя Мастером?!

— Лингвистическая шутка, основанная на разнице между Высоким эльфийским и их бытовым. У них очень своеобразные представления о профессионализме. «Мейстар» — специалист по деланию чужих дел. Для кого-то киллер — нужный специалист по улаживанию чужих дел. Ну, выкладывай, что еще грозит потрясти основы нашего королевства.

— Республики.

— А, какая разница, столетием больше, столетием меньше… — Он заразительно рассмеялся, и Ринель, отстраненно посмотрев на него, снова поразилась, как он сумел за все эти сотни лет сохранить свое мальчишеское обаяние, не раз помогавшее ему выходить из самых сложных ситуаций. И уж во всяком случае, еще дома, в детстве, когда они ночами воровали варенье с дворцовой кухни и их ловили с поличным, наказывали всегда ее… никогда она не была образцом поведения для истинной эльфийки. И чем все кончилось: она в бригаде «У», а юный прекрасный принц стал, как он сам говорил, не хвастаясь, одним из самых выдающихся наемных убийц последнего столетия. И свою работу он превратил в высокое искусство — он никогда не оставлял следов, собственно, по этой примете его и узнавали. Хорошие отношения он из всего их клана поддерживал только с ней — а она его не осуждала. Слишком часто они оказывались по одну сторону баррикад… Да что там говорить — многих его «пациентов» она шлепнула бы лично из соображений государственной безопасности. Но так элегантно — никогда. Они часто встречались — иногда она выручала его доступом к информации, иногда он помогал ей. Собственно, если бы в Казначействе при полном отсутствии следов обнаружили свеженький труп — хоть Кравлина, хоть того муравья, — она бы знала, с кого спросить. Но трупа не было — значит, это не он. И вкратце изложив ситуацию она задала свои вопросы.

— Говоришь, Семьи вроде ни при чем и магии не замечено… Хорошо, красиво… — Он задумчиво перекидывал лепесток огня с пальца на палец. — Только слишком много выпендрежа, я имею в виду, для профессионала. Либо он дешевый пижон — но тогда я не понимаю, как ему удалось попасть в подвалы Казначейства и, что еще важнее — уйти оттуда. Либо он профессионал высочайшего уровня — но тогда я не понимаю, зачем ему эта монета. Со своей точки зрения, я соединил бы эти два варианта, как то: работал профессионал, но по заказу дешевого пижона. Знаешь, какой-нибудь «новый» заказал такую навороченную казначейскую фенечку-грошик. Но чтобы профессионал такого класса стал работать на причуды «нового» в обход Семьи — не верю… Хотя, для собственного спокойствия, поинтересуюсь у всяких вольных художников. Но интересно все же… Ладно, потом расскажешь, как все повернется. Тусси, лапушка, давай сюда свои шедевры…

Перед Тусси по воздуху плыли к столу полные тарелки и бокалы. На некоторое время за столом воцарилось молчание. Ринель постепенно оттаивала — может, у этой малышки и были нетрадиционные сексуальные пристрастия, но ее готовка компенсировала все.

Набитые резаными грибами в соусе нежнейшие мясные трубочки, похрустывая обжаренной внешней корочкой, прямо-таки таяли во рту.

— Еще немного, и я начну радоваться жизни, — пробормотала Ринель, пододвигая к себе вторую порцию. Ронди доедал третью.

— Не спеши: ее пирожки — это тоже нечто!

— И давно ты откопал это местечко?

— Достаточно. Правда, обычно я сюда захожу в одиночестве…

— И поэтому она так на тебя смотрит? А как же матрос?

Айрондир аж подавился грибами, а Тусси, мгновенно оказавшаяся рядом, с силой долбанула его по спине, гневно глядя на Ринель.

— А матрос плавает, понятно тебе, леди? Все они, коты мартовские, в некотором смысле матросы. Поматросят, а ты потом отдувайся, как дура. Понятно? Только вот лезть в мою личную жизнь не советую — глаза выцарапаю. А лучше объясни мне леди, как ты можешь быть таким же вот Мастером на государственной службе? Из спецподразделений, что ли?

— Да где уж нам уж выйти замуж, мы уж так уж как-нибудь… Такой Мастер у нас на весь клан один, так что корми его как следует. А я Мастер Порядка при Дырках — вот и все дела. Ну ладно — это он может о своих подвигах вешать, а нам, госсотрудникам, молчать велено.

— Почему?

— А фиг его знает, но клятву дают все.

— Слушай, леди, если ты при Дырках состоишь, может, поможешь?

— А что за дело?

— Ринель, порядочные эльфы вопросом на вопрос не отвечают. — Ронди наконец продышался и смог говорить.

— Ты порядочный, ты и молчи. Так что такое?

— Мне для кухни кое-какие пряности нужны…

— А что, Мастер помочь не может?

— Мастер сказал, что помочь может его сестра, если захочет. А их не достать, невыгодно.

— За деньги?

— Так ведь это ж не партия. Я же не крупный оптовик. А протаскивание всяких мелочей — это как раз при таможне отслеживают. Заказ-то я оформила, и три шкуры они с меня сняли, вон, почти голая хожу, но теперь говорят, что-то там с настройкой, а рожи так кирпича и просят.

— Какие рожи?

— Да у тех ребят с восьмого Тампера. Как я понимаю, они мой груз получили, и то ли зажали, то ли кто повлиятельнее перекупил. Ну, из тех, кто может себе позволить одного из наших поваров держать… Только мне от этого не легче… Поможете?

— А заявка была оформлена?

— Ну… зуб даю, была!

— По всей форме? И налог на контрабанду уплачен?

— И налог на контрабанду, и страховка на случай нерасчетного взаимодействия немагических сущностей в секторе и добровольное пожертвование в фонд помощи ветеранам Таможни.

— Ладно, если была оформлена, они тебе твою кулинарию завтра сами доставят. — Голос Ринель звучал мягко, только давно прошли те времена, когда матросы с Дырок покупались на ее ласковый голос. Сейчас уже все знали, что сотрудников бригады «У» лучше не видеть, а если все же видеть, то подальше от своего терминала. — Хотя если они в самом деле загнали куда-то твой заказ, то завтра смогут принести разве что свои головы повинные с отступными. Или отступные повинные с головами.

— Нужны мне их головы или отступные! Я их в гребешковое суфле не добавлю.

— Тогда… Когда там следующее открытие Дырки в тот мир?

— Через девять дней. Так ведь еще снова заказать надо, при следующей переброске заказ передадут, потом пока его в том мире выполнят…

— А вот это уже не твое дело. Или возвратят то, что уже получили, или за свой счет закажут Высокому Магу открытие виртуальной дырки для передачи сообщения и передадут заказ с очередной переброской. А у В.М. с лицензией работы на таможне за срочную работу такие расценки…

— Ну ладно, сестренка, сможешь это уладить — уладь. Хотя бы для меня. А если сама сюда приезжать думаешь, то тем более. Я бы и сам мог…

— Лучше не надо! — хором сказали Ринель и Тусси и, переглянувшись, рассмеялись.

Еще вчера я гордо рассуждал про себя о том, что с каждым проведенным в столице днем я воспаряю все выше и выше — вон, даже с самим Государственным Казначеем лично пообщался. Но, с другой стороны, чисто профессиональной, мои дела, наоборот, идут все хуже и хуже. На первое задание я летел на завывающей и сверкающей оперативной машине, вчера в Казначейство нас везли на служебном развозном экипаже, и наконец сегодня все вернулось на круги своя. Для полицейского сериала, это, наверное, был бы нестандартный ход: супергерой и борец за справедливость отправляется на операцию, стоя на одной ноге в переполненном трамвае.

Когда я в офисе заикнулся о машине, мохноног меня поднял на смех: «Ты бы еще себе транспарант над головой соорудил. Дескать вот он я, опер легавый, подходи по одному, кто смелый! И будь спокоен, подойдут. Чему вас только в ваших университетах учат!..»

Вопрос отпал сам собой. После получасового инструктажа и короткой экскурсии в арсенал мне под расписку был выдан недельный проездной, и теперь я имел дополнительные полчаса на обдумывание задания и приведение себя в нужное состояние духа — насколько это вообще возможно в трамвае. Моя роль в операции оказалась проста до чрезвычайности: войти в Свободную, пройти сквозь рынок, найти Хуманскую Пивную и, уничтожив от двух до шести кружек, выйти обратно. В разговоры не вступать, конфликтов избегать, покупок не делать. Внимания к себе не привлекать, кольцом не размахивать, а просто сидеть и на часы поглядывать, словно кого-то ожидая. Супер-Барсика не выискивать, а он связь со мной будет держать по коммуникатору, выполненному в виде серьги в моем правом ухе. Я было возмутился, дескать за кого меня так примут, но оказалось, что именно с такой серьгой — всего лишь за дурака провинциала, который слепо подражает первой же увиденной столичной моде. Потому что на «лесбиянку, уже нашедшую себе пару и не желающую дополнительных приключений» я ну никак не тяну.

— Ну разве пальцем покажут пару раз, — успокоил Ак-Барс и хихикнул: — У нас эту штучку все больше Ринель пользует, да и то не для работы, а чтобы просто не приставали.

Ничего более подходящего для скрытной связи в конторе сейчас не оказалось. Замаскированная под дешевую иллюзию «Звук вокруг — Твой добрый Друг» переговорка не пожелала работать даже как простой плеер, а Говорящего Мотылька уже месяца два как забыли вовремя покормить, и он, решив что пришла зима, завалился в спячку. Словом, пришлось соглашаться на серьгу, и пока Ак-Барс ее подцеплял, я наконец задал главный свой вопрос: а вообще какого результата от меня сегодня ждут? Мохноног ответил очень туманно, из чего я заключил, что оправдываются мои худшие подозрения: каких-либо результатов от меня вообще не ожидалось. Впрямую сказано ничего не было, но я понял: вся эта программа была им выдумана исключительно ради того, чтобы выполнить приказ Ринель о моем участии в работе, но при этом не слишком забивать себе мозги заботой о младшем товарище. Я очень постарался не обидеться, но нехорошее чувство в душе все-таки затаилось.

В очередной раз взвыл мотор, колеса загрохотали по стрелке, трамвай затрясся, и пробирающийся к выходу дварф в выходной робе с силой пихнул меня в бок, освобождая дорогу. Как я уже успел понять, в трамвае такое поведение считается вполне нормальным и даже где-то вежливым — он по крайней мере старался не наступать на ноги. Однако я чуть не взвыл от боли: прикрепленная под плечом кобура вдавилась мне в ребра и, наверное, оставила там вмятину. Я судорожно подергал рукой, сдвигая кобуру на другое место. Вот тебе и оборотная сторона медали — а как я был горд, когда полчаса назад Артуро вручил мне оружие! Внутри кобуры лежал спелл-револьвер системы «Уж», теоретически относящийся ко второму гражданскому классу. Но, уверил меня рыцарь, в каждый заряд Ринель вбухала не меньше десяти зеленых, и теперь работать с «Ужиком» будет на три порядка веселее. Я стоял тогда счастливый и гордый, пока не сообразил, что раз меня снаряжают такой серьезной пушкой, значит, есть вероятность, что и против меня будет применено нечто сравнимое.

Из нагрудного кармана раздался тихий голос: «На следующей остановке выходим…» — подарок темного эльфа на самом деле оказался даже еще более классной штучкой, чем я сначала думал. Ориентироваться с этой картой в городе было прямо удовольствие, конечно, когда она знала то место, куда я правлюсь. Я протиснулся к дверям, и как только они с шипением разъехались в стороны, с наслаждением вывалился на улицу. Потратил несколько секунд на то, чтобы просто отдышаться, и лишь затем оглянулся по сторонам. Задавать карте дополнительные вопросы было бессмысленно: стена Свободной и серый полог над ней уходили вверх почти что рядом, а указатель «Пешеходные ворота» не оставлял возможности заблудиться. Собственно, улица в них и упиралась, а трамвайные рельсы в последний момент уходили вправо, в объезд. Народу было довольно много — как идущих туда или оттуда, так и стоящих на месте лотошников с немудреным товаром: сумки, пирожки и одноразовые пугалки, из тех, что можно продавать без разрешения. Большой и примитивный рекламный плакат во всю трехэтажную стену ближайшего дома уговаривал «не спешить в Свободную, а заглянуть на Пригорный!», потому что «удовольствия столько же, а риск минимальный». На всякий случай оглянувшись, я, как и ожидал, увидел за спиной ограду и ворота Пригорного Рынка. «Рынок этот — можно сказать, придаток Свободной, причем придаток достаточно похабный. Сюда выползает большинство незаконных и полузаконных вещей, которые можно легко добыть на самой Зоне, но трудно сбыть в городе, — вспомнил я слова мохнонога. — Полиция старается держать Пригорный под контролем, но не очень-то получается. Паршивое место, его давно закрыть пора, но у Семей там большие интересы».

— Э, парэнь, продать-купить хотим, да? — Крючконосый орк, как бы случайно остановившийся рядом со мной, произнес это с небрежной уверенностью, что мне деваться некуда, кроме как прямо сейчас изложить ему все свои дела.

— Нет, спасибо, у меня встреча, — ответил я, памятуя указания Ак-Барса. Хотя совет «в разговоры не вступать» относился к поведению в самой Свободной, здесь, наверное, себя тоже надо вести так же.

— Конечно, конечно, молодому человеку нужна встреча…

А это еще откуда? Рядом с орком словно из ниоткуда возник рыжеволосый полуэльф не совсем ясного пола, и его негромкий, посвистывающий шепот лез в уши, заглушая остальные звуки:

— Желаем своего вида или, наоборот, интересуемся экзотикой? Хороший набор специальных программ, со стимуляторами и без, имеются лицензионные копии…

— Да нет, я не про это… — попытался отбиться я.

— В таком случае можно предложить интересную встречу другого плана…

— Паслушай, лохматый, ты уважаемому господину не мешай! — Орк попытался перебить полуэльфа, видимо, испугавшись, что в борьбе за потенциального клиента «лохматый» возьмет верх. Я хотел было воспользоваться ситуацией и объяснить обоим, что на самом деле не нуждаюсь ни в каких услугах, но вдруг сообразил, что это и будет именно тем, от чего предостерегал Ак-Барс: вступлением в разговор. Фактически я уже это сделал, и надо было срочно исправлять ситуацию. Однако молчание мое было истолковано обеими сторонами весьма своеобразно. Орк властно, хотя и внешне дружески, положил мне руку на плечо и со словами: «Ай, пошли, зэмляк, пусть он тут остается!» попробовал двинуться со мной в сторону Пригорного. Полуэльф тут же вцепился в мой локоть с другой стороны и потянул примерно в ту же сторону, но под другим углом, словно стараясь оторвать себе кусок на память. Я уперся, и тут же сзади раздался троллячий рык:

— Гым, твоя заказа делал, теперь брать не хочет?

И тогда я рванулся посильнее и, почувствовав, что наглые руки на секунду отпустили меня, побежал. Позорно, недостойно, но я попросту побежал вдоль улицы — ничего другого не пришло в голову. Полуэльф с орком на полуслове прервали ругань, и один засвистел мне вслед, а другой присел и захохотал, одной рукой держась за живот, а другой показывая пальцем. Прохожие сочувственно повернули головы в мою сторону, лотошники дружно заржали, и я пристыженно перешел на «деловой, ускоренный» шаг, всем своим видом показывая, что совершенно не представляю, над кем это тут забавляются. Это сработало. Наверное, здешние завсегдатаи довольно часто забавлялись подобными ситуациями, и ничего принципиально нового они сейчас не увидели. Когда я подходил к внешней стороне ворот Свободной, на меня уже никто никакого внимания не обращал — кроме меня самого, конечно. Это ж надо так попасться! Хорошенькое начало конспиративного задания. Как там Ак-Барс сказал: «Ты бы вывеску еще над головой повесил!»

Интересно, что он сейчас скажет…

— Здорово сыграл! Очень натурально, молодец, теперь тебя точно никто за шпика не примет! — Голос Ак-Барса в коммуникаторе был очень тихим, но одобрение, звучавшее в нем, ощущалось весьма явственно. Я пошарил глазами по округе: мохнонога нигде не было. Скорее всего он уже в котовом обличье двигался по известным только ему маршрутам, но не забывая при этом следить за мной. Так. Значит, он считает, что хитрый я все сыграл нарочно? Ладно, разубеждать не будем… Себя бы еще убедить в этой хитрости!

Тем временем Пешеходные Ворота приближались, и вскоре я оказался в хвосте недлинной и быстро продвигающейся очереди. Я знал, что это такое, и обошелся без глупых вопросов. Вот человек, которому я упирался в спину, исчез в дверях, я следующий…

— Спецконтроль, пройдите в кабину номер семь… — ненатуральный бесплотный голос бормотунчика раздался прямо над моим ухом.

Ну что ж, семь — так семь, вполне счастливое число! Темнота, потом ослепительный свет и ощутимое сопротивление, которое пришлось преодолеть, словно разрывая что-то вещественное. Ага, понял я, это была первая вуаль, начальный этап входа под полог. За ней последовали вторая и третья. Кроме того, меня дважды сфотографировали в полный рост, сняли отпечатки пальцев, спектрограмму ауры и просветили лучами, которые заставили коммуникатор нагреться так, что уху стало больно. Я знал, что то же самое ждет меня при выходе, и материалы потом придут, среди всего прочего, и к нам в бригаду. Более того, одним из авторов системы контроля посещений Свободной зоны была самолично Ринель, и поэтому, проходя через вуали и прочие процедуры, я, наверное, должен был бы себя чувствовать как дома. Но не чувствовал. Новые двери… И я оказался напротив стола, на котором лежали листок бумаги и ручка.

— Подпишитесь напротив крестика! — вновь ожил голос. — В случае если вы неграмотны, поставьте крестик напротив подписи!

Я послушно протянул руку и поставил подпись там, где напротив уже напечатанной фамилии пульсировал красный крестик. Листок сам собой заскользил вдоль стола и нырнул в прорезь. Здесь на магии не экономили, и строго говоря, даже моя подпись была лишней — все сведения, что были собраны обо мне за время прохождения спецконтроля, значительно явственнее устанавливали факт моего добровольного вхождения в Свободную, нежели какие-то там чернильные линии на бумаге. Однако «факт» к делу не подошьешь, и поэтому каждый входящий в конце процедуры расписывается: ознакомлен, предупрежден, от претензий отказываюсь заранее и безоговорочно.

Дверь в противоположной стенке кабины раскрылась, и я сделал несколько шагов вперед, ожидая… ну, например, ожидая наткнуться на валяющийся поперек дороги труп. Однако внутренность Свободной зоны оказалась вполне цивилизованной: на гору, которую накрывал собой полог, вела ступенчатая асфальтовая дорожка, вдоль нее стояли ряды торговых палаток, чем выше, тем чаще прерывавшиеся более капитальными строениями. Кроме того, другие дорожки гору опоясывали, образуя террасы, и общий вид горы я бы даже назвал красивым, особенно ее вершину, сплошь застроенную островерхими домами и домишками. Народу было довольно много, но давки не было, более того, посетители были все как один преувеличенно вежливы друг с другом — будешь тут вежливым, когда у каждого второго в руке то пистолет-пулемет, то спелл-револьвер, а то и тяжелый метатель с инициирующим файрболом, пляшущим над выходным каналом. «Неужели это все они с собой притащили?» — поразился я, но ответ пришел сам собой: один из ближайших ларьков оказался лавкой проката оружия. Причем такого, за которое в городе обладателя сразу же взяла бы за жабры либо полиция, либо какая-нибудь из Семей, в зависимости от того, кто первый наткнется. Я пробежал глазами список, обращая в основном внимание на места изготовления, и понял, что ни разу не слышал о трех четвертях всех дырок, которые здесь использовались. Похоже было, что старатели, открывавшие новые порталы, первым делом перемещали к нам именно оружие.

— Брать что-нибудь будете? — Профессиональный взгляд пухленького темного эльфа за стойкой сфокусировался на мне. То есть он, конечно, уже давно исподволь оценивал меня, но пока что ожидал, когда клиент созреет.

— Нет пока что, — отозвался я.

— Напрасно, молодой человек, напрасно. Вы все-таки в Свободной зоне, и похоже, впервые? Я бы не рисковал на вашем месте, тем более что сейчас здесь опять завелись метровые — вы, наверное, слышали о гигантских крысах, которые способны выдерживать перемещение, не пользуясь помощью Высоких Магов? Да, они опять тут, и уже есть жертвы. Против них довольно хорошо работает дискомет известнейшей фирмы «Ладягин & К». — Хозяин любовно пробежался пальцами по линиям и выпуклостям дискомета. Я завороженно следил за его движениями. — Кроме повышенной точности и режущего эффекта зазубренной кромки, это оружие оказывает на метровых еще и психологическое действие за счет визжащих звуков, которые издают в полете вращающиеся диски.

— И сколько это стоит? — поинтересовался я, с уважением глядя на дискомет.

— Аренда будет всего две десятки в час, ну а с собой… — На лице у темного отразилась задумчивость, хотя наверняка у него все было подсчитано заранее. — С собой, меньше чем за девять слитков, не отдам.

— Залог, значит, оставлять?

— Не надо, молодой человек. Обычно я верю на слово.

— И не ошибаетесь? — поразился я.

— Иногда ошибаюсь. Но на этот случай на каждой моей игрушке есть заклятие… Нет, не скажу какое. Если захотите, сами попробуете разгадать, только за последствия не ручаюсь. Итак, вы берете с собой или в аренду?

— В аренду, конечно, — ответил я и, расплатившись за два часа, получил напутствие:

— Просто сдайте при выходе после первой вуали, и все. Счастливо!

Можно было двигаться дальше. Дискомет приятно оттягивал руку, и я вдруг задумался: а ведь я же могу попробовать пострелять хоть прямо сейчас. Здесь же Свободная зона, кто что мне сделает? Я глянул вправо: за стойкой со скромной табличкой «Скупка краденого: золото, серебро, аппаратура, магопойнты» восседал орчище весом в три меня, а сзади возвышался тролль-охранник, вооруженный метательной каменной булавой. Слева в окошечке бронированного ларька на редкость сморщенный гнум предлагал к обмену фальшивые монеты по безумному курсу, а под декоративным козырьком киоска подмигивали огоньки инициаторов. «Вот и ответ на вопрос: и кто, и что», — решил я и потопал вверх по асфальту. Спрашивать дорогу не потребовалось, потому что моя карта, оказывается, в Свободной тоже вполне ориентировалась и даже знала Хуманскую Пивную.

Идти пришлось около четверти часа, и за это время я уже почти освоился. Ужасы Свободной зоны, которые я себе представлял и на которые смутно намекали коллеги по бригаде, оказались не такими уж ужасными. Никто никого не убивал прямо поперек дороги, никто не отбирал деньги, ну а всякого рода торговля совершенно невообразимыми вещами шла как-то очень корректно, так что в конце пути я почувствовал себя даже спокойнее, чем у ворот Пригорного Рынка — по крайней мере здесь мне никто ничего не навязывал. Конечно, не все было так уж спокойно и цивильно, но по-настоящему напугался я всего лишь один раз, когда из полуподвального помещения на улицу вдруг вынесло изможденную, тощую и вонючую фигуру с глазами, сверкающими так, что смотреть было больно. За всю свою жизнь я лишь один раз воочию встречался со светлым эльфом, пристрастившимся к ядовитым грибам, но и этого раза мне хватило. Одно только «сияние-в-глазах», обычно золотистое, еле угадываемое, и вдруг превратившееся в мощные лучи желтого света, способно напугать кого угодно! Я отшатнулся к стене и на всякий случай полез за пазуху: спелл-револьвер здесь был бы более полезен, чем дискомет, действующий сугубо материально. Но грибной постоял всего несколько секунд, обводя окружающее своими прожекторами. Тут же из полуподвала выскочили какие-то серенькие личности и, подхватив эльфа под белы ручки, с ласковой скороговоркой увлекли обратно. Он не сопротивлялся, хотя в таком состоянии эльф должен любое ощущение воспринимать усиленным тысячекратно — в этом собственно и есть весь кайф и все проклятие грибных. За несколько лет непередаваемых чувств, великих озарений и прочего форсированного наслаждения жизнью, они пережигают все, что дано от природы сроком на вечность, и после этого в течение нескольких дней дохнут, словно мухи в холода. Опасливо обойди подвал, я отправился дальше. Не хотелось бы попасть под взгляд грибного — кто его знает, что он поймет про меня такого, чего я и сам не знаю? А если это притон для таких, так и вовсе не стоит рядом задерживаться.

Хуманская Пивная порадовала добротно сделанной вывеской, изображающей всю древнюю технологию приготовления пива. Отказавшись от услуг гардероба — не для того деньги за дискомет платил, чтобы оставлять его на вешалке, я занял маленький столик и заказал первую кружку. К ней за счет заведения полагалась немудреная закуска — блюдечко моченого гороха, и я принялся за вторую часть задания. На самом деле намерения у меня были несколько более решительные, чем просто сидеть и заливать в себя пенистую жидкость, пусть даже и за счет конторы. В конце концов, если от меня каких-то полезных сведений не ждут, то это совсем не значит, что мне и не стоит пытаться их добыть! Я оглядел залу: соответственно с названием заведения здесь сидели только люди, причем только мужчины. Располагались они по двое, по трое за столиком, и я был единственным, кто сидел в одиночестве. Однако по зале грациозно порхали две симпатичные толстушки в кокетливых передничках, с легкостью удерживающие в руках по четыре кружки пива сразу. Ну что ж, можно начать и так… Я торопливо дохлебал остатки своей первой порции и подсмотренным жестом поднял руку. Официантка среагировала сразу и через мгновение ока оказалась рядом.

— Еще кружечку? — с легкой томностью поинтересовалась она. Вблизи она выглядела так же миловидно, но легкий муар на бархатистой коже подсказывал, что это косметика, и отнюдь не самая дорогая. Однако отступать было некуда.

— Да, пожалуйста. А что, крошка… — как же все просто выглядело в сериалах! И как по-дурацки, наверное, звучит такое обращение, когда сам его говоришь! — А что, крошка, вы тут только на разнос работаете, а подсесть-поговорить никак?

Официантка оскорбилась:

— Это вы, молодой человек, не туда попали. У нас тут люди… — Она сделала паузу и со значением провозгласила: — Пиво Пьют! — большие буквы прозвучали довольно отчетливо.

— Так я тоже…

Она смерила взглядом меня, единственную мою пустую кружку, но высказывать мнение вслух не стала, а лишь коротко бросила:

— Заказывайте.

Пришлось заказать. Наверное, то жалкое впечатление, которое я произвел на официантку, лишь усугубилось тем, что я не стал выбирать, а ткнул в первую же попавшуюся строчку. Наверное, в этом сорте были какие-то особые нюансы вкуса и букета, но для меня это было самое обычное пиво, единственным достоинством которого было то, что официантка от меня отстала. Я сделал осторожный глоток и, изобразив на лице наслаждение, прикрыл глаза, одновременно пытаясь вычленить из висящего в зале негромкого говора что-нибудь полезное. Но единственное, что удалось более-менее разобрать, была доносящаяся откуда-то с улицы старинная орочья песня. Хор в меру пьяных голосов старательно выводил:

Да уж, Свободная зона — она и есть свободная. Попробовали бы эти горячие парни спеть такую песню на улицах столицы… Да хоть бы и моего городка. Живо угодили бы в кутузку, во-первых, за разжигание расовой ненависти, а во-вторых, за несанкционированное цитирование запрещенной литературы — тех самых книг, которые все знают чуть ли не наизусть, но которых, по официальной статистике, во всей стране четыре экземпляра. Если же строить обвинение на комплексном подходе к правонарушениям…

Стоп. Я ведь сюда зачем пришел — информацию собирать, а не воображать себя на прокурорском месте! Пусть первая попытка заняться этим кончилась провалом. Значит надо предпринимать вторую! Я окинул залу взглядом: единственным, кто, кроме меня, сидел в одиночестве, был парень чуть старше моих лет, в щегольской одежде — особенно меня поразили лацканы его блестючего пиджака, торчавшие в стороны и такие острые, что возникало опасение обрезаться. Лицо парня, обрамленное черными бакенбардами, было бесцветным, хотя до меловой бледности кожи Лорда ему было явно далеко. Впечатление общего пижонства дополняли темные очки, которые он не снял даже здесь. Такой пижон должен быть глуп и словоохотлив — истинная находка для меня! Я встал, поправил висящий на плече дискомет и вместе со своей кружкой перебрался за столик к пижону. Уже поставив свое пиво на стол и почти присев, я как бы спохватился:

— Вы не возражаете?

— Нет, пожалуйста…

Вот что значит тонкий психологический расчет! Стой я с кружкой как проситель, ему ничего не стоило бы отказать, а сейчас пижону ничего не оставалось делать, как признать свершившийся факт: я за его столом. Все же есть какой-то прок и от образования!

— Ну и как вам здесь? — Бархатные интонации пижона опять заставили меня вспомнить Лорда, и я на секунду подумал, уж не родственники ли они? Но размышлять на эту тему сейчас было некогда: пижон и впрямь оказался словоохотливым, надо было ковать железо, пока горячо.

— Неплохо, вполне неплохо, — отозвался я и продолжил: — Но все-таки я ожидал чего-то большего. Знаете, у нас в провинции говорили, что в Свободной зоне есть все, что только ни пожелаешь. А я пока что не встретил ничего такого, чего нельзя было бы найти на том же самом Приторном Рынке.

— И что же вы ищете? — Пижон немного оживился и даже чуть наклонился вперед.

«Монету, сворованную из казначейства!» — наверное, так бы напрямую и ляпнул ничего не соображающий дилетант и на этом наверняка засыпался бы. Действовать предстояло тонко: пусть он сам заговорит о том, что меня интересует!

— Если бы я знал чего! Чего-то такого, что ну как бы совершенно невозможно, но тем не менее есть… — Я сделал мечтательные глаза. Выражение глаз пижона за очками не просматривалось, но, кажется, ему тоже пока не скучно? Я продолжил: — А вот вы сами, например, тоже ведь здесь ищете чего-то необычайного?

— Скорее — самого обычного, правда, в необычной форме. Знаете, примерно как вот бывают… скажем, любители нестандартных сексуальных ощущений — ну так вот, а я люблю ощущения гастрономические, и не совсем обычные. — Он мечтательно направил очки чуть вверх, немного наклонив голову, и продолжил все тем же убедительным, бархатистым голосом: — Я понимаю, вам в это трудно поверить, но чувства, которые вызывает дерзкое единение с источником жизни, нарушающее все каноны и правила — ах, что значит самый виртуозный секс по сравнению с этим! Жалкое подобие! Вряд ли вы сможете это когда-нибудь понять…

— Мне на самом деле трудно это понять, но я могу постараться… — Что-то мы не в ту степь удаляемся! Надо срочно сворачивать обратно, к теме расследования. — Я же больше предпочитаю материально выраженную необычность.

— Но это может стоить больших денег, а вы, похоже, человек небогатый?

— К сожалению. Но так будет не всегда! — пылко воскликнул я.

— В таком случае наши интересы совпадают. Вы ищете свое, а я — свое. Но поскольку материально я обеспечен явно лучше вас, мне получить свое гораздо проще, не так ли?

Я на всякий случай кивнул.

— Но и вы получите средства достижения своей цели, правда, в свою очередь. Вы согласны?

Я снова кивнул, хотя уже с некоторым сомнением: что-то не вовремя потенциальный источник информации ударился в философию. Или он хочет предложить мне что-то конкретное? Времени ведь в обрез — в любую секунду Ак-Барс может выйти на связь и испортить мне всю работу.

Но оказалось, что пижон тоже не собирается затягивать беседу. Его бледное лицо утратило мечтательность, а темные очки оказались строго напротив моих глаз. Голос приобрел жесткость, когда он, подавшись вперед, проговорил:

— Четыре слитка. Прямо сейчас. — Он хлопнул пачкой денег об стол. — Ну?

— А… а что от меня потребуется? — Я вдруг почувствовал, как где-то между сердцем и животом начинается мелкая, поганенькая дрожь. Кажется, я во что-то вляпался! Силы, во что же?

— Потребуется вести себя естественно. Бояться. Кричать. Сопротивляться. Убегать. — С каждым словом его голова наклонялась все ниже, а губы растягивались все шире, обнажая все новые и новые зубы. — Можешь даже пострелять, боеприпасы оплачу отдельно. Но я повторяю — прямо с-сейчас-с-с… з-с-с-сдес-с-с-сь… — И он наконец взглянул на меня поверх темных очков. Глазами, из которых исходило яркое красное сияние.

Я взвизгнул и начал вести себя естественно. Запустив кружкой с недопитым пивом в бледное лицо вампира, я кувыркнулся набок и попытался броситься наутек, но ремень дискомета зацепился за тяжелый стул, и в результате я грохнулся на пол, а стул оказался на мне верхом. Любитель острых гастрономических ощущений с очками, висящими на одной дужке в виде экзотической серьги, неторопливо надвигался, обнажив клыки, — теперь его улыбка простиралась от уха до уха. Я в полной панике забрыкался, ни на что особо не надеясь, но стул наконец отцепился и, более того, очень удачно полетел прямо в надвигающегося вампира. Обычного человека такой снаряд сбил бы с ног, но вампир принял его на сжатую в кулак руку, и этот кулак пробил толстое фанерное сиденье, словно бумажный круг. Он вдруг сделал молниеносный шаг, оказался поблизости, начал медленно нагибаться надо мной… Я заорал и, извиваясь червяком, отполз назад так быстро, как, наверное, не ползал ни один червяк, тем более на спине и локтях, так что медаль скорости в этом виде спорта теперь останется за мной. Я бы не отказался замахнуться и на рекорд по дальности, но почувствовал за спиной стенку и вскочил, прижавшись к ней спиной.

Вампира это не смутило, он даже не стал за мной гнаться, а лишь отвернулся, стряхнул с руки останки стула, а потом вновь нарочито неторопливо повернулся ко мне. Проклятие, гурман, чтоб ему провалиться… Да и я тоже хорош! Хоть бы Супер-Барсик обозначился… Краем глаза я заметил небольшую толпу, клубящуюся у двери, — сразу у всех посетителей пивной вдруг нашлись срочные дела еще где-то. А где грозная официантка? Может, она вызывает полицию или представителя Семьи и надо всего лишь продержаться до… Проклятие дважды, какая полиция, здесь же Свободная!!! Вампир сделал жест руками, словно раздвигая воду перед собой, и придвинулся еще на пару шагов. Сделал он это так быстро, что мне показалось, будто он просто телепортировался: только что был там, и уже тут, настолько близко, что я разглядел свисающую с одного из клыков капельку анестезирующей слюны. Я вжался в стену, понимая, что бежать нет смысла — он все равно сможет меня догнать тогда, когда захочет. Что-то жесткое и неудобное уткнулось в ребро… Так у меня же есть дискомет, а я тут ползаю на карачках! Ну что ж, гурман, ты вроде бы этого сам хотел? Рукоятка сама легла в ладонь, а плоский ствол описал дугу и нацелился вампиру в грудь. Ну как, мы все еще голодны, или остановимся поразмыслить? Я решительно взглянул ему в глаза… И понял, что он не просто «все еще голоден», а более того, каждая секунда промедления распаляет его жажду крови. Он глядел, его зрачки мерцали, словно два уголька в пламени костра, и я почувствовал, как это мерцание лишает меня воли, завораживает — еще секунда, и под взглядом этих красных глаз я замру, застыну и буду покорно ждать, пока он не подойдет и не насытится… Нет!!! И собрав всю оставшуюся волю, я нажал на спусковой крючок.

Помещение наполнил грохот, смешанный с отвратительнейшим визгом, словно сотня взбесившихся пробок устроили танцульки на стеклянной площадке. Этот визг не смолк, даже когда я отпустил курок и выстрелы смолкли: с десяток дисков, вылетевших из ствола, висели перед вампиром, словно наткнувшись на невидимую преграду, висели и бешено вращались, издавая этот самый режущий ухо звук. От него по всему телу прошла противная судорога, и, похоже, вампиру он тоже не понравился, но самое неожиданное действие визг оказал на официанток. Они, само собой, не побежали кого-то там вызвать, но и покидать помещение не спешили, в отличие от посетителей — с того момента, как все началось, прошла буквально пара десятков секунд, но от толпы в дверях не осталось и следа, зато несколько человек, видимо понявших, что вовремя не смоются, грамотно лежали под столиками в положении «лицом вниз, руки за голову, ничего не видел, а что видел — забыл». Эти две дородные тетки заняли было позицию у дальней стены, видимо, чтобы рассмотреть все подробности представления, и вот теперь, сжав руками уши, оседали на пол. И я, и вампир посмотрели на них одновременно, а официантки не смотрели уже ни на что: их глаза были страдальчески зажмурены. Звук начал менять тональность: висящие в воздухи вращающиеся диски теряли скорость, перебирая все более и более низкие ноты — одновременно с этим лежавшие на полу тетки теряли форму. Головы вытягивались, на обнаженных руках и плечах появлялась шерсть, сквозь кожу туфель продрались наружу когти.

— Тьфу ты, пакость! — Вампир аж сплюнул, глядя на завершение превращения официанток в огромных серых крыс, по-прежнему облаченных в средней белизны ажурные переднички. — Весь аппетит перебили, с-скоты. — Теперь его «с-с» звучало не зловещим шипением голодного кровососа, а благородным презрением аристократа. Он повернулся ко мне и поправил очки. Насчет аппетита, наверное, стоило поверить: его клыки на моих глазах укорачивались, возвращаясь к повседневной форме. Неиспользованная слюна капала из сокращающихся канальцев частыми каплями, заляпывая щегольской костюм.