Межгалактическая Академия Псиона Курсантка по приказу

Глава 5.4.

Уже запрыгнув во флайер, я обернулась. Навсегда оставшийся мальчишкой герой рвался к небесам. А на сердце отчего-то было муторно.

Про героев хорошо читать в фантастических романах и исторических хрониках, но вряд ли их близким легче от того, что их дети в реальности стали героями. Куда лучше, если бы они просто остались живы. Беда в том, что настоящий герой – чаще всего мертвый герой.

Несмотря на не самые радужные раздумья, доехала я до отеля удивительно быстро — хотя и в воздухе порой случались пробки. Отель “Пайрам” находился в элитной части города, здесь было много зелени, мало дорог и округа радовала в это время практически сонной тишиной. Ключ от номера был с собой, так что звонить не пришлось.

Странно. Слишком тихо. Неужели Шаэл ещё не вернулся? Вот развернуться бы сейчас — и бежать прочь, да только поздно. Связь. Эта странная связь между нами, пугающие видения, ниточка, уходящая в Империю. Цветы, Таэру, прошлое… Стыдно и грустно, но без него я, всю жизнь уверенная в себе и своих действиях — сейчас не справлюсь.

— Каэртан, вы здесь? Капитан? Прошу прощения, что немного опоздала…

Скинула обувь, с наслаждением пройдясь босиком по ковру.

В голове было пусто. Наверное, слишком много впечатлений за последние дни.

В гостиной никого. В спальне — тоже. Кровать супруга ровно застелена, ни следа присутствия. Вообще ничего. Ничего — вплоть до того, что никаких вещей псионика я не нашла. В сердце поселился неприятный склизкий комок. Надоело помогать? Пошутил и бросил? Решил таким образом подставить?

Глупости. Это вряд ли бы ему что-то дало, но…

Факт один — Каэртан Шаэл в отель не вернется, судя по тому, что я вижу.

Вызвать портье? Привлечь внимание? Спрошу завтра, когда буду уходить.

Сердце тяжело бухало в ушах, пальцы судорожно сжались.

Ничего. Я же уже привыкла решать свои проблемы сама — так не стоит от этого отвыкать. Сейчас лучше всего поужинать, лечь спать — ах да, и будильник на комме поставить.

На всякий случай набрала внесенный в память номер — “абонент не подключен к гала-сети, перезвоните позже”.

Что ж, на другое и не рассчитывала. Лазать по инфопространству настроения не было и в лучшие времена. Разве что полезное найти?

Например, “20 способов придушить нежно любимого супруга”, “Как выяснить отношения и никого не угробить” или “Жениться или убиться”.

У лапши был на редкость пресный вкус, а сыр казался слипшейся массой. Наверное, просто аппетита нет. Отбили такими новостями.

Только набив желудок хоть какой-то едой, и, баюкая в ладонях чашечку горячего ароматного чая, я прикрыла глаза, сосредотачиваясь.

Да, резкого скачка дара не будет, но… я была на многое способна и без этих псионических штучек.

Сконцентрироваться.

Есть только тьма вокруг — но её покров легко разорвать. Кто умеет видеть — всегда увидит даже едва заметный след. Я и увидела. Линии вероятностей пусть медленно и неохотно, но повиновались. Привычная, немного, быть может, скучная, но нужная работа. Под рукой есть знакомый холод пластика и стило.

Вот так. Я все выпишу. Выстрою. Смогу.

Пальцы чертили схемы, высчитывали результаты, рисовали графики и таблицы. Где-то, интуиция вдруг начинала бунтовать против очевидного — и приходилось все резко менять. Это дар?

Я не видела знакомой алой цепи — не смогла сейчас вызвать это странное состояние.

Но хватило и того, что успела узнать. Было уже за полночь, когда я, зевая, крепко-накрепко заперла дверь и окна. Устроилась спать в гостиной номера — благо, диван там был довольно широкий, а вот окон не было. Все остальные двери тоже заперла, не забыв активировать защитный контур. Было ощущение, что этой ночью все будет спокойно.

Каэртан жив и здоров, но далеко отсюда. Ушел по собственной воле, и решение это принято было ещё до того, как мы сюда вселились. Чем было продиктовано подобное решение — неясно, но и я не девочка-фиалка — фу, не вспоминать эту гадость! — чтобы истерить, что меня бедную бросили. Завтра в Академию — и выбить комнату в общежитии.

А с супругом дражайшим мы встретимся — и довольно скоро. Для этого достаточно продолжать оставаться в Академии. Что ж — поживем, увидим, доживем — узнаем, выживем — учтем.

Осталась в легкой майке и нырнула с головой под одеяло. Отрубаться мгновенно и где придется я уже давно научилась. Спину обожгло жаром — и я провалилась в беспокойный сон.

— Ну здравствуй, человечка!

Темнота расцветилась огнями, вспыхивая ярко-ярко. Раздался знакомый резкий шелест, сменившийся скрежетом.

Огромные крылья распахнулись прямо перед носом, обдавая потоком воздуха.

— Вы?!

Сделала шаг назад. Сон во сне? Видение?

— Нет, это всего лишь моя реальность. И здесь я господин и владыка. Все, кто попадают сюда, не могут выйти без моего разрешения.

Хотел напугать? Только я уже свое отбоялась.

— Так что вы хотели? — Усмехнулась криво. — Сделать из меня новую игрушку, господин ар-ани?

Крылатый в лице не изменился, но от него прилетело неуловимое ощущение раздражения от моей иронии.

— Слишком смела стала, смертная?

Крылья сомкнулись вокруг тисками. Одно чиркнула по руке — и я вдруг ощутила совершенно реальную боль.

Дрогнула. Неужели это действительно не мой сон, не дурацкое воображение?

— Нет, — космический демон успокоился быстро. Холодная строгая красота, как и в первый раз, ударила под дых, заставляя любоваться им почти против воли.

Медово-янтарные волосы. Лицо — совершенное творение скульптора, словно вырезанное из камня умелой рукой. Тонкие сильные пальцы, оканчивающиеся когтями.

— Нравлюсь? — Спросил без капли самодовольства.

— Вами можно любоваться вечно, господин, — уважительно склонила голову, — но полюбить — невозможно.

Думай, кому и что говоришь! Вот же, так и не научилась держать язык за зубами.

Меня цепко ухватили за подбородок сильные пальцы хищной птицы.

— Мне нравится, твоя честность, — глубокий голос древнего звенел тысячью осколков, вонзаясь в сердце. Слушая его, я словно забывала себя, — и нравится, что ты любуешься мной. Однако, в одном ты не права, человечка. Скоро ты полюбишь меня. Как своего создателя. Как своего отца. Так, как будет правильно…

У него была ядовитая улыбка. Опасная, как стилет, направленный в сердце.

— О чем вы? И что все это значит?

Я дернулась — но разве мои силы сопоставимы с могуществом демона? Если это, тем более, действительно его реальность.

Тьма расступилась, сползла клоками, отдергивая свою завесу, и я сжала зубы, глядя на темнеющую лабораторию с множеством установок и яркими синими лампами, придающими всему вокруг оттенок мертвечины.

Этот сон становится совсем невеселым.

— Не буду говорить, что это будет не больно, — пропел крылатый. Крылья его исчезли. Тело болезненно ныло, а глаза — слипались вопреки всему.

— Пока можешь поспать, — милостиво разрешили, укладывая на стол.

Если это сон — почему спине так холодно? И куда делись все мои вещи?

— Чтоб вам…

— Не говори того, о чем пожалеешь, — рассмеялись в ответ, добавляя надменно — я делаю тебе великое одолжение.

— А предоставить меня самой себе не пробовали, господин? — Яростно сверкнула глазами.

Я не привыкла сдаваться!

— Красавица, — острый коготь почти нежно прошелся по щеке, а потом… — но мне жаль, что ты так медленно соображаешь. Не будь меня — и тебя бы хоронили в тот день, когда ты упала в древние тоннели, переполненные чуждой тебе пси-энергией. Не будь меня — вы никогда бы не ушли от погони. Хочешь знать, что тебя ждало? — Прошипели мне в лицо.

Вспыхнул экран. Казематы. Тяжелые цепи, блокирующие энергию, энерго-оковы и миска воды на полу. Никакой одежды, кроме робы. Никакого личного пространства. Редкие прогулки под надзором тюремщиков, адская боль под скальпелем ученых, пытающихся усилить дар пленницы для Таэру.

В голове помутилось от какого-то слепящего животного ужаса.

— Хватит! - Закричала.

— Нет, ты все ещё не понимаешь, — спокойный шелест древнего.

Новая картина. Совет. Я — в бесцветном серебряном комбинезоне с плотной металлической лентой ошейника на шее, в которую встроен индикатор самоуничтожения в случае попытки побега.

Я — на шаг позади высокого седого инопланетянина, равнодушно смотрящая на то, как пытают рыжеволосого псионика, оказавшегося имперским шпионом. Янтарные глаза с дикой яростью смотрят на пленителей — он сражается до последнего, не позволяя себя подчинить, а меня заставляют ломать его волю. Его — и других заключенных.

Поощрительный обед в дорогом ресторане. Собственная комната. Почти всесильная рабыня Совета.

Я очнулась, чувствуя, что по щекам впервые за долгие годы текут слезы. Самое ужасное, боялась я не за себя — в жизни всякое бывало. За других. И ещё — в душе подняла свою безобразную голову злость. И ярость.

— Вот теперь ты действительно поняла, — глаза-воронки уставились на меня, — это будущее, которого не будет — благодаря мне. Умей быть благодарной, — в негромком голосе прозвучала очевидная угроза.

— Так чего вы хотите от меня? — Омерзительное чувство беспомощности!

— Не бойся меня. И… не закрывайся. Может быть больно, может быть ужасно, мерзко, отвратительно. Но помни — ради чего ты живешь. Я не самое доброе существо. Не самое порядочное. В нашей жизни было много жестокости и крови. Но никогда мы со своими же не обращались вот так. Мы и с врагами так не обращались, кроме кровников.

Удивительно, что он снизошел до объяснения. Был непривычно серьезен и… открыт?

И я решилась. Лучше уж принимать все изменения с удовольствием. Как говорится — расслабьтесь, и…

— Хорошо, — голос звучал чуть хрипло. Спросить или нет? — а вы не знаете?

— О твоей крови? Знаю. Но нет смысла сейчас об этом говорить. Пока это не имеет значения, — он снова тихо рассмеялся.

Я кожей ощущала азарт экспериментатора с почти безграничной силой. Сказать, что было не по себе — значит, ничего не сказать.

— Хорошо. Хорошо, я поняла, ар-ани аэрто, — чужая ладонь почти нежно утерла мои слезы.

— Не плачь, девочка. И ничего не бойся. Я не позволю тебе пострадать.

Воодушевляющее обещание. Мир погрузился во тьму.

И он был прав — это действительно было не слишком приятно. Что бы со мной ни творили. Но все когда-нибудь кончается — и закончилось и это, принося в ответ отблеск чего-то нового. Невероятного. И загадочного.