Меж двух огней (СИ)

Глава 11. Исаев

В понедельник Елизарова пришла на первую пару как ни в чем не бывало и села на свое обычное место. Как будто это не она позавчера брала у Марка за щеку в пустом кабинете.

Ну правильно, одернул он себя, разве теперь это должно быть на ней написано?

За воскресенье Марк почти смирился с тем, что Елизарова сосала у кого-то до него.

И что сам он не может сопротивляться ей.

Елизарова — со своими яркими глазищами, бесконечными волосами, горячими губами и голыми сиськами — делала с ним что хотела.

Эта мысль чесалась где-то в затылке, но Марк успокаивал себя тем, что он мужчина, и желание вставить красивой девице — это нормально. Гордей тоже так считал.

На эликсирике уже третье занятие подряд изучали теорию любовных снадобий. Парни изнывали от скуки, зато девчонки писались от восторга и увлеченно строчили в тетрадях.

— Сегодня мы наконец приступаем к практике, — потер руки Залесский минут за двадцать до удара колокола, и девки восторженно завздыхали.

Елизарова со скучающим видом что-то чертила на белом листе.

— Но у нас же теория! — подал голос Ветроградов, которому явно не хотелось нахлебаться приворотного. Впрочем, Влада Меркулова вцепилась в него так давно и крепко, что вряд ли подпустила бы к нему кого-то еще.

— Теория бесполезна без практики, — изрек профессор. — Но не беспокойтесь, дорогие мои. Ничего недозволенного не случится.

— Это вы так думаете, — хохотнул Гордей.

Залесский загадочно улыбнулся и выставил на стол малюсенький котелок с серебристым эликсиром. Большинство очнулись и стали тянуть шеи.

— Прошу-у. Специально для нашего занятия я приготовил одно из самых сложных, сильных — и самых популярных — любовных зелий. Позвольте вам представить — господин Истомный эликсир.

По подземелью пронеслось затаенное «ах», и несколько девчонок раскраснелись.

Елизарова продолжала притворяться отсталой.

— Ита-ак, нам нужна юная леди, которая пожертвует свои волосы по имя науки.

Катя с Каэрмунка чуть приподнялась на стуле, чтобы Залесский ее заметил, но тот, само собой, выбрал Елизарову:

— Ева, можно вас попросить… — Он ее обожал. Он бы на ней женился, если бы не боялся скандала и Новемара. Именно в таком порядке: сначала скандала, а уже потом тюрьмы.

— Нет, пожалуйста, профессор, — Елизарова оставила свою писанину и умоляюще посмотрела на Залесского, — можно не я?

— Ну-ну, моя дорогая, — подбодрил ее тот, — вам, верно, не привыкать к вниманию. Выручите старика, лучшие должны подавать пример.

Конечно, не привыкать, подумал Марк. Минет в исполнении Елизаровой был не самым лучшим в его жизни, но понравился он больше, чем все остальные.

Меркулова громко фыркнула — она всегда так делала, и никто не обратил внимания. Несколько девок поерзали на стульях: видно, не терпелось оказаться на месте Елизаровой, а признаться — ссали.

А Залесский молодец: и комплимент сделал, и своего добился. В молодости поди кучу девиц перетрахал.

— Твой выход, Эмиссар, — шепнул мне Псарь, качнувшись на стуле, пока Елизарова с вымученным видом встала, подошла к котлу, выдернула у себя пару волос и бросила туда. — Сейчас Горацию потребуется доброволец.

— Вот теперь снадобье полностью готово, — Залесский восхищенно принюхался, когда она быстро прошла мимо и заняла свое место у стены, не глядя по сторонам. — Осталось снять пробу…

— А что будет, если не добавить туда волосы? — спросила Валя Рауф, подняв руку и выпучив без того большие глаза.

— О, в таком случае Истомный эликсир останется всего лишь изумительно ароматным варевом, — радостно заявил Богдан.

Гордей отклонился чуть больше и строго поинтересовался у Рауф:

— А вы с какой целью интересуетесь, собственно?

— Не волнуйся, Чернорецкий, твоя задница останется нетронутой, — съязвила подружка Вали Женя Талли. Она была намного симпатичнее, и Псарь явно был не против принять эту серебристую муть, приправленную ее ногтями.

— Да на мою задницу очередь стоит, — беззлобно огрызнулся Гордей.

— Ну-те-с, — Залесский качнулся с пятки на мысок, заложив руки за спину. — Молодые люди, кто из вас мне поможет?..

Марк съехал на стуле и ударил ботинками по ножкам стула впереди сидящего Севы. Тот, собиравшийся поднять руку, впечатался в стол и чуть не упал.

— Не лезь, — процедил Марк и сам встал на ноги. — Давайте я, профессор. Как вы там сказали? Во имя науки, да.

— О, великолепно, Марк, прошу вас.

Елизарова сделала вид, что ей все это жутко не нравится. Она откинулась на спинку стула, положила ногу на ногу и заправила волосы за ухо.

Марк в три шага миновал проход между столами и ступил на небольшое возвышение у преподавательского стола. Все взгляды устремились на него.

Залесский зачерпнул небольшую чашку эликсира и подал ему.

— Чернорецкий, Истринский, прошу вас, приготовьте, на всякий случай палочки. Эм, во избежание неловких ситуаций.

— А что, бывали неловкие ситуации, профессор? — с искренним интересом уточнил Псарь, вынимая палочку.

Все поржали. Я представил, какой херни натворю под действием Истомного эликсира.

— То есть Исаев сейчас начнет на Елизарову бросаться? — с отвращением протянула Маркова. — Ой, можно я выйду тогда? Не то меня стошнит.

— Нельзя, — занудно протянул Гордей. — Сядь, возьми пустой котел и смотри до конца. Не боись, Елизарова, мы тебя защитим.

— Ой, спасибо, Чернорецкий, — подала голос она. — Что бы я без вас делала? Может, вы меня и после пары охранять будете…

Снадобье пахло ветром и грозовым дождем.

Марк ни разу ничего такого не принимал, несмотря на многочисленные попытки болельщиц завладеть его вниманием хотя бы на день.

Он ухмыльнулся и разом опрокинул в себя содержимое склянки.

Зелье было вкусным, сладковатым, как мороженое. Марк ощутил, как оно скатилось в желудок, и прислушался к себе.

Он ожидал, что захочет срочно выебать Елизарову на глазах изумленных однокурсников. Или полезет сосаться. Ну или, на крайний случай, станет вести себя как Кирсанов, рассыпаясь в комплиментах.

Но ничего не происходило. Как будто он просто сожрал рожок мороженого — и все.

В аудитории повисла тишина.

Марк видел, как настороженно прищурилась Елизарова, он даже глянул на Харю. Эти двое точно знали, через какое время эликсир начнет действовать.

— Э-э… уже должно что-то произойти? — спросил он у Залесского.

Тот встрепенулся и ошеломленно посмотрел на него, как будто Марк мигом покрылся чешуей.

— Как вы себя чувствуете? Эйфория? Радость? М-м… физиологические реакции тела?

Нет, у меня не встал, если старик об этом, подумал Марк. А если и встал, то явно не из-за эликсира, добавил он про себя.

— Я чувствую себя как обычно.

Марк еще раз оглядел однокурсников. Елизарова то ли ехидно, то ли недоуменно улыбалась, Рома выглядел растерянным, Маркова раскраснелась от радости. Анька Смирнова выглядела довольной, будто ее срочным указом Селиверстова назначили старостой академии.

Зорин по прозвищу Харя смотрел на Марка со смесью ужаса и отвращения — наверное, не верит, что его любимый декан и профессор лажанул с приготовлением эликсира.

— Какой поразительный результат, — без тени улыбки прошептал Залесский.

— Вернее его отсутствие, — съязвил Марк.

— Профессор, — несмело предположила Женя, — может быть, вы забыли добавить какой-нибудь незначительный ингредиент. Ну, самый маленький.

— Ага, как член у Меркулова, — громко шепнул Псарь. — Незначительный и маленький.

Но Залесский, кажется, всего этого не слышал.

Он рассеянно взмахнул рукой под бой колокола:

— Садитесь на место, мой мальчик.

— Так что не так с эликсиром? Он испортился или что?

— Нет-нет, эликсир как всегда превосходен… — Он начал приходить в себя и внимательно поглядел на Марка, словно до этого ни разу не встречал. — Я просто не ожидал… Сколько вам лет, мой мальчик?

— Двадцать, — настороженно откликнулся Марк. — А при чем здесь мой возраст, профессор?

— О, абсолютно ни при чем, — замахал руками в своей обычной манере Богдан. — Это я так, для статистики. Должно быть, я забыл добавить перышко колибри, оно всегда вылетает из головы… До свидания, до свидания, — рассеянно прощался он со студентами.

— Может быть, эликсир с волосами приблудных не работает, — услышал Марк голос Ветроградова. — Ну, чтобы они не могли спариваться с нами и все такое…

Он сунул руку в карман за палочкой, но Ветроградова спас Верейский, который ворвался в подземелье, подскочил к Залесскому, пожал Марку руку мимоходом и зачастил:

— Богдан Владимирович, профессор Разумовская просит вас провести семинар у третьекурсников сейчас, а не после обеда. Антонина Тимофеевна слегла с волдырчатой ветрянкой.

— О, конечно-конечно, мой мальчик, что за вопрос, — закудахтал тот. — Куда я подевал свой саквояж?

— Профессор-то наш того, стареет, — шепнул Верейскому Марк, пока Богдан рылся в ящиках. — Сегодня показывал нам эликсир, а сам забыл в него что-то добавить.

— Да ладно? — искренне расстроился Никита. — Ему же еще семидесяти нет. Жаль, если теряет хватку. Хотя он давно о пенсии поговаривает, но в ближайшие два года точно никуда не уйдет. Пока Еву не выпустит, — пояснил Верейский в ответ на вопросительный взгляд Марка и помахал проскочившей мимо Елизаровой. — А точно он ошибся?

— Сам попробуй.

Верейский махом выдул подсунутую Марком порцию из котла и только после этого спросил:

— А что это? Вкусно, кстати. Хотя погоди, — он потянул носом, — это же…

— …должно было быть Истомным эликсиром, — кивнул Марк. — Но как видишь… ты тоже ничего не чувствуешь?

Никита помотал башкой и задумчиво сообщил:

— В прошлом году с навыками Богдана все было нормально, кстати. Я на практической хлебнул этого варева и стал грязно приставать к Изабелле прям при всех. Но она была не против, так что все закончилось хорошо. Трахнул я ее, короче, — он задумчиво почесал затылок, и Марк заржал. — Или это не очень хорошо?

— Профессор, — сказал Исаев Залесскому, который вынырнул с небольшой сумкой, — Верейский вот тоже говорит, что эликсир не работает. Все-таки не доложили вы это свое перо.

— Я принял целый черпак, — закивал Никита, и профессор совсем сник.

— Ему двадцать один, — для статистики уточнил Марк.

— В декабре двадцать два, — вставил Верейский.

— Я не удивлен, — бормотал бедняга Богдан, переводя взгляд с одного на другого и затравленно поглядывая на дверь, — что-то я в последнее время… Я не удивлен…

Марку, напротив, казалось, что он не просто удивлен, а раздавлен собственной ошибкой.

— Да не переживайте, Богдан Владимирович, ну забыли вы это перо, ну и Странник с ним. — Верейский почти по-дружески похлопал Залесского по плечу и направился к выходу. — Даже с самыми лучшими из нас случаются конфузы, профессор.