Медленное угасание

Глава десятая

Утро наступало медленно, омывая пляж волной янтарного света. Рис постепенно просыпался, медленно переходя из состояния глубокого сна к бодрствованию, что заняло у него почти целый час – на него постоянно наваливалась дремота, но в конце концов он пришёл в сознание, открыл глаза и перевернулся на спину, уставившись в потолок.

Утро и бессонница прогнали дремоту. Он пытался хвататься за неё, но всё, что он получил – обрывки эмоций и изодранные картинки. Он припомнил, что там было что-то о том, как он был беременным: он шатался по квартире, огромный и неуклюжий, сшибая вещи с полок. Это был странно. Даже в состоянии полусна он понимал, что не стоит рассказывать об этом Гвен; вопрос о том, заводить ли детей, пока не поднимался, и он пока не хотел говорить об этом. И ещё там были фрагменты истории о бобовом стебле или виноградной лозе, которые росли быстрее, чем он мог взобраться на них, хотя у него было ощущение, что на верхушке бобового стебля находится что-то нехорошее, что-то, что он не хотел бы видеть. Может быть, это был великан. Одному Богу известно, о чём был тот сон. Гвен, наверно, сказала бы ему, что этот сон означает, что Рис выбрал дорогу, в правильности которой он не уверен. Но насколько он сам понимал, это означало, что он съел слишком много сыра накануне вечером.

Мысли о сыре и прошлом вечере неожиданно вызвали поток воспоминаний, которые были спрятаны в глубине подсознания, пока он спал. Рис вздрогнул, вспомнив, как после ухода Гвен они с Люси съели ужин, потом десерт, а потом тосты с сыром в качестве закуски, пока они смотрели «Ньюснайт»[44]. И ещё они выпили две бутылки вина. Господи, и он ещё собирался похудеть! Проблема была в том, что он постоянно чувствовал себя голодным. Люси ничуть не помогала; она могла уничтожать еду так же быстро, как и он. И самое прискорбное заключалось в том, что она оставалась тощей, как жираф.

Рис осторожно переместил руки с груди на живот, ожидая обнаружить, что он раздулся от обжорства. К его большому облегчению и удивлению, его пресс был более плоским, чем он помнил ещё с времён окончания колледжа. Под жиром оказались даже следы накачанных мышц. Он сложил руки на животе и заулыбался. Чем бы ни была эта таблетка из «Клиники Скотуса», похоже было, что она работает. Троекратное «ура» амазонским орхидеям!

Кто-то пошевелился в кровати рядом с ним. Рис повернул голову, не убирая рук с живота. Всё, что он увидел – горб под пуховым одеялом. На подушке не было головы. Из-под постельного белья не выбивались волосы. Его неожиданно охватила паника. Гвен ушла по своим полицейским делам до того, как он лёг спать, и он не помнил, когда она вернулась. Господи, пожалуйста, пусть это будет не Люси в постели с ним! Хотя она милая, и часть его — наиболее примитивная и бессовестная часть – хотела бы трахнуть её без обязательств, но сейчас ни время, ни место не были подходящими. Только не в их с Гвен постели, Христа ради! Только не сейчас, когда между ними всё наладилось! Конечно, не мог же он до такой степени напиться?

Желая проверить свою догадку, он сунул руку под одеяло и нащупал бедро. Судя по тому, какие изгибы он ощутил под своими пальцами, обладательница бедра лежала спиной к Рису. Он мягко погладил его.

Бедро было таким же тёплым, как у Гвен, и по форме оно было похоже на бедро Гвен, но слишком много времени прошло с тех пор, как Рис спал в одной постели с кем-то другим, чтобы помнить, отличаются девушки в постели чем-нибудь друг от друга, или они все одинаковые. Он хотел повернуть эту девушку – кем бы она ни была – так, чтобы увидеть её лицо, но, если это была Люси, он не хотел этого знать. Это могло бы привести ко всевозможным неприятностям.

Он снова погладил бедро. Появившаяся словно ниоткуда маленькая рука сжала его пальцы.

— Я устала, — произнёс сонный голос. — Поздно пришла. Хочу спать.

Ощущение облегчения окатило его, словно водопад. Это была Гвен! Слава Богу, это была Гвен. Это означало, что Люси спит на диване. И, поскольку сегодня суббота, ему не нужно вставать и идти на работу. Бог был у себя на небесах, и всё в мире было прекрасно.

Он выскользнул из-под одеяла, стараясь не разбудить Гвен, и надел свой старый облезлый халат. Это было не то, в чём он хотел бы, чтобы его видела Люси, но он не хотел привычно разгуливать по квартире голым, пока она живёт с ними. Это могло бы быть опасно. Он осторожно приоткрыл дверь и выглянул.

В гостиной было темно, но тонкий луч света, пробивавшийся сквозь щель между занавесками, освещал диван. На диване было постелено двуспальное одеяло, так, что одна его половина лежала на подушках, а вторая была сложена и прикрывала тело лежащей Люси. Из-под одеяла виднелись лишь спутанные чёрные волосы и кусочек бледного лба. Она всё ещё страдала от шока, который перенесла накануне; она всё ещё переживала ту странную попытку похищения. Та примитивная и бессовестная часть его задумалась, как Люси выглядит под одеялом; были ли на ней трусики и футболка, или она спала голой? Теперь, когда она сбросила так много веса, как её тело выглядело без одежды? Каковы были шансы на то, что она повернётся, одеяло сползёт, и он сможет увидеть её обнажённую спину и задницу? И действительно ли её грудь выглядит так феноменально вблизи?

Он быстро переключил мысли на другую тему. Пройдя мимо дивана, он направился на кухню, вытащил две кружки, сполоснул металлическую чашу кофеварки, взял молотый кофе из морозильника, где они хранили его по настоянию Гвен, и насыпал три полных ложки в загрузочный лоток кофе-машины. «Натуральный хинный кофе», — было написано на пакете. Рис понятия не имел, хороший это кофе или нет, но на вкус он был крепким и насыщенным. Кофе медленно капал в чашу, распространяя великолепный аромат, тёмный, сложный, острый. Рис чувствовал, что с каждым вдохом всё больше просыпается.

Он нацедил чашку себе и ещё одну – для Люси, добавив туда молока из коробки в холодильнике и стараясь, чтобы винные бутылки на дверце – опустевшие после прошлой ночи – не зазвенели, когда он закрывал холодильник. Судя по голосу Гвен, ей нужно было выспаться; он всегда сможет подогреть для неё чашку кофе в микроволновке позднее. Должно быть, она вернулась домой только на рассвете, хотя в последнее время это стало чем-то само собой разумеющимся. Чем бы ни был этот Торчвуд, он пожирал её. Сводил с ума. Она никогда раньше не работала так упорно, ни на одном из своих полицейских дел.

Или, может быть, это была не работа. Может быть, это был её загадочный босс.

Джек. Это имя она упоминала время от времени. Может быть, он чем-то её притягивал.

Рис принёс кофе Люси в комнату. Нагнувшись, он поставил чашку на журнальный столик достаточно близко, чтобы она могла до неё дотянуться, но достаточно далеко для того, чтобы случайно её перевернуть. Со своего места он мог видеть её одежду, сложенную аккуратной стопкой на полу. Джинсы. Блузка. Чёрный кружевной лифчик, с застёжкой спереди, на косточках. Рис не мог судить о его размере, но от одного вида этого предмета ему стало жарко. Ещё там была пара кед, скромно приткнувшихся рядом с одеждой. Рис всегда считал кеды большими и неуклюжими, но эти были маленькими, с розовыми и серебристыми вставками. В них было что-то такое невинное, такое девичье, что он почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он никогда не замечал, чтобы Люси носила эти кеды. Он так много не замечал в Люси.

— Доброе утро, — послышался голос. Он поднял взгляд, испуганный, смущённый. Лицо Люси было приблизительно в двух футах от него. Она немного приподнялась на диване, так, что одеяло соскользнуло с её плеч до самых бёдер. Глубокие тени делали её тело более эротичным, более загадочным. Он почувствовал, как у него замерло сердце.

— Вот кофе, — сказал он, запинаясь. — Я приготовлю завтрак.

— Я жутко хочу есть, — сказала она.

— Что ты хочешь съесть?

Она улыбнулась, сонно и с намёком.

— Тебя?

— Или бекон, — быстро произнёс Рис. — Бекон и яйца, ты не против? Люси надулась, глядя на Риса из-под опущенных ресниц.

— Если это всё, что ты можешь мне предложить. — Она завернулась в одеяло, выпрямившись на диване, внезапно переключившись с чувственности на практичность, что, как заметил Рис, умели делать только женщины. — И можно мне побольше этого? С тостом? Рис уже собирался выпрямиться, когда вдруг заметил на столике тарелку, которой вечером там не было. Судя по липким потёкам на краях, там было мороженое. Внезапная боль сковала его желудок, как будто кто-то сжал его в кулак и перекрутил. Мороженое.

Сладкое и холодное, тающее у него во рту и стекающее в горло.

Люси уловила его взгляд и по-своему истолковала его мысли.

— Прости, — сказала она. — Я проснулась среди ночи и почувствовала, что мне нужно перекусить. Надеюсь, ты не против...

— Всё в порядке, — сказал он. — Я просто задумался, считается ли мороженое завтраком.

— На самом деле... — Люси играла краем одеяла. — Думаю, я его всё съела.

— Никаких проблем – я всегда могу пойти в супермаркет и купить ещё.

— Хорошо, что тебе не понадобилось в туалет или ещё куда-нибудь, пока я ела мороженое, — сказала она, улыбаясь Рису. — Я совершенно забыла, где нахожусь, так что оказалась у холодильника голая и ела мороженое прямо из коробки.

Образ Люси, чьё красивое тело освещалось лампочкой на дверце холодильника, Люси, слизывающей мороженое с губ, поразил воображение Риса.

— Я... я сейчас приготовлю тебе тост, — выдохнул он.

— Какие планы на сегодня? — крикнул он из кухни, засовывая кусок хлеба в тостер.

— Думаю, я попытаюсь снова позвонить в полицию, вдруг у них есть какие-нибудь новости.

— Хорошо. Гвен сказала, что тоже сделает несколько звонков, чтобы проверить, не знают ли что-нибудь её друзья.

— Гвен везёт, — Люси покачала головой, и чёрные волосы рассыпались по её обнажённым плечам. — Прости, это как-то стервозно прозвучало. Вы оба были так добры ко мне. Я не могу остаться здесь навсегда, я знаю, но я не хочу возвращаться в свою квартиру – на случай, если там меня кто-нибудь поджидает. Наверно, мне нужно поискать другое жильё. Мне всё равно придётся когда-нибудь это сделать, просто чтобы уехать от Рикки.

— Если тебе нужна помощь, я пойду с тобой, — предложил Рис.

— Я была бы очень благодарна.

Тостер щёлкнул. Аромат горячих тостов наполнил кухню. Люси повернула голову.

— На самом деле, — произнесла она с деланной беззаботностью, — вместо того, чтобы остужать тост, я лучше съем его сейчас, пока ты будешь готовить бекон и яйца...

Джек созвал в Хабе военный совет.

— Прошлая ночь была потрясающей, — сказал он. — Очевидно, «Эвертон» обыграл «Ливерпуль» – потрясающее выступление, которое позволит им закрепиться в Премьер-лиге. И я вижу заметку мелким шрифтом на странице восемь о том, что вчера у нас появилась кое-какая загадка. Хорошо сработано, между прочим. Надеюсь, все чувствуют себя бодрыми и оправившимися после хорошего сна этой ночью.

— После того, что от него осталось, — пробормотала Гвен. Она чувствовала себя словно во сне, когда ехала домой по пустым улицам – что было удачно, потому что дважды она поймала себя на том, что едет по белой полосе в центре дороги – а потом рухнула на кровать, пройдя мимо лежащей и храпящей на диване Люси. И слава Богу, что она была на диване, а не в постели Гвен.

— Тошико, — продолжал Джек, как будто никто ничего не сказал, — как твоя голова?

— Я отлично себя чувствую, спасибо, — сказала Тошико. — Оуэн зашил меня вчера вечером.

— Надеюсь, он зашил рану, а не что-нибудь ещё. Хотя от Оуэна всего можно ожидать, — Джек повернулся в ту сторону, где чуть поодаль сидел Оуэн, с негодованием глядя на него. — Оуэн, что мы узнали из образцов крови этой леди?

Рот Оуэна скривился в небольшой гримасе, которую, как заметила Гвен, он корчил, когда был озадачен, но не хотел этого показывать.

— Высокий уровень сахара и липидов в крови, что естественно для человека, который недавно ел, и уровень кортизола у неё также повышен, что указывает на стресс, как будто она бежала или дралась. Кроме того, анализ крови показывает, что она совершенно здорова. Если бы она страдала от какого-либо заболевания, я ожидал бы увидеть у неё до хрена лейкоцитов, что-то такое, но у неё всё чисто.

— И она человек?

— Простите – я что, не сказал? Да, она такой же человек, как и я. Джек бросил взгляд на Гвен.

— Ты хочешь этим заняться, или мне взяться?

— Давай не будем его расстраивать, — ответила Гвен. — Я сегодня добрая.

— Ладно, — Джек посмотрел на Тошико. — Тош, я знаю, что у тебя было мало времени, но какова вероятность того, что мы можем увидеть снимки внутренностей Марианны? Я хочу посмотреть, нет ли там чего-нибудь, чего не должно там быть.

— Большинство неинвазивных методов визуализации требуют сотрудничества с пациентом, — ответила Тошико. — Либо по их согласию, потому что они хотят помочь, либо без согласия, потому что они без сознания. Полагаю, что проводить сканирование этой молодой женщины – всё равно что делать рентген находящемуся в сознании тигру: нельзя ожидать, что она останется неподвижной, и если попытаешься, можешь погибнуть. В идеале я бы предпочла, чтобы она находилась под воздействием большой дозы седативных препаратов, но вчера вечером мы видели, сколько успокоительного потребовалось, чтобы она стала сонной, не говоря уж о том, чтобы усыпить её на некоторое время. И, как я поняла из слов Йанто, она пришла в себя очень быстро, как только осталась одна. Поэтому я всё ещё работаю над вариантами удалённого сканирования. Вероятно, мне придётся разобрать один из сканеров, которые у нас есть, и снова собрать его по обе стороны камеры. Это достаточно сложная разработка, и это нельзя сделать быстро.

— Есть какой-нибудь способ ускорить это? Тошико пожала плечами.

— Я могу попробовать что-нибудь, что не требует методов передачи – возможно, односторонний рентген. Качество изображения может быть хуже, зато это будет быстрее.

— Сделай что-нибудь, что даст хороший результат и не займёт много времени. Спасибо, Тош. Йанто, в каком настроении наша гостья?

Йанто вышел из тени в дальней части Хаба. Гвен даже не знала, что он там стоит. Как обычно, на его спокойном лице играла лёгкая улыбка.

— Она голодна. Она уже съела несколько пицц, и всё ещё хочет больше. Чем больше она ест, тем менее раздражённой становится. Кроме того, она разговорчива, но сильно смущается. Она не знает, где находится и что происходит. Я сказал ей, что её арестовали после вчерашнего происшествия. И ещё я сказал, что в напитке, который она выпила, мог быть рогипнол[45], поэтому она ничего не помнит и поэтому ей могли чудиться разные странные вещи.

— Хорошая работа. Это даёт нам немного времени. Гвен?

— Сегодня утром было заявлено об исчезновении Марианны Тилл. Её мать сообщила, что Марианна пошла поужинать с друзьями накануне вечером; друзья сказали, что она отбилась от группы в самом начале. Она заявила, что плохо себя чувствует и хочет пойти домой.

— В данный момент на это мало шансов, — сказал Оуэн. — Мамочка и папочка появятся в меню в течение получаса, а вслед за ними – бабуля, собачка и ближайшие соседи.

— Полиция не будет этим заниматься, — продолжала Гвен. — Я очень часто сталкивалась с такими ситуациями раньше. Каждый год в Великобритании заявляют об исчезновении более чем двухсот тысяч людей. Большинство из них возвращаются целыми и невредимыми в течение семидесяти двух часов, но остаётся пара тысяч людей, которые не возвращаются. Проблема в том, что полиция не станет активно искать этих людей, если только они не являются исключительно уязвимыми либо очевидными жертвами преступлений.

— Похоже, ей придётся задержаться здесь на какое-то время, — сказал Джек. — Отель «Торчвуд».

— Но её семья о ней беспокоится, — настаивала Гвен. Она слышала мольбу в собственном голосе, но ничего не могла с собой поделать. — Её мать все глаза выплачет, и невозможно будет это остановить. Её отец будет пинать от расстройства стены и кухонные шкафы. Я была там. Я видела, как это бывает. Они напечатают листовки с её фотографией, организуют поиски в тех местах, где её в последний раз видели, по большей части для того, чтобы чем-то занять себя, не надеясь, что это поможет. Мы можем всё это остановить. Мы можем облегчить их страдания. Всё, что нам нужно сделать, – это...

— Это что? — спросил Джек. — Сказать им, что она у нас, но мы не можем вернуть её им? Это будет похоже на требование выкупа. Что бы мы ни сделали, это привлечёт к нам внимание. И, между прочим, по-прежнему предполагается, что Торчвуд – секретная организация.

Гвен не испугал покровительственный тон Джека.

— Мы могли бы отправить им анонимное сообщение, — сказала она с подозрительным спокойствием в голосе. — Тошико может фальсифицировать всё, что угодно. Мы можем отправить им письмо от её имени о том, что она, не знаю, встретила итальянского официанта и уехала с ним, чтобы пожениться в Сент-Люсии.

Мгновение Джек пристально смотрел на Гвен. Она выдержала его взгляд, не моргнув. Некоторое время между ними продолжалась своеобразная борьба, состязание взглядов, может быть, борьба между состраданием и действием. Гвен не была уверена и не хотела, чтобы Джек думал, что она бросает вызов его авторитету в Торчвуде, просто потому, что он пожертвовал небольшими сражениями, чтобы выиграть долгую войну. Но на сей раз она намеревалась победить.

— Тош, — сказал Джек. — Отправь электронное письмо родителям Марианны. Сделай так, чтобы оно пришло как будто из какого-нибудь интернет-кафе на – о, я не знаю – Ибице или ещё где-нибудь. И удостоверься, что Марианна заранее заказала билет на самолёт на Ибицу сегодня рано утром. Подделай записи миграционной службы и посмотри, не можешь ли ты добавить её изображение на записи камер видеонаблюдения. — Он обернулся к Гвен. — Ты довольна?

Она задумалась над саркастическим ответом, но Джек изменил свой план ради неё, и поэтому он имел право в какой-то мере праздновать победу.

— Спасибо, — просто сказала она. — Её семья это оценит.

— И они не будут создавать нам помехи, разыскивая её на улицах, — добавил Джек. — У меня есть отчётливое ощущение, что сейчас там не слишком безопасно.

Гвен нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду? — сказала она. — Марианна у нас.

— Почему ты думаешь, что она единственный в городе человек с таким зверским аппетитом? — спросил Джек. — Что напомнило мне: ты вытащил из её камеры корки от пицц, как я тебя просил?

— Да, — ответил Йанто. — Это было нелегко. Она была готова съесть всю пиццу полностью, с корочками и всем остальным, но мне удалось спасти несколько кусочков с помощью пары длинных щипцов. Между прочим, щипцы она тоже пыталась съесть.

— Отдай корки Оуэну.

— На самом деле, — сказал Оуэн, — сегодня я взял с собой бутерброды.

— И пока ты их не съел, я хочу, чтобы ты сопоставил форму следов зубов Марианны на корочках от пиццы с фотографиями мёртвого долгоносика, которые ты сделал. Проверь, можно ли сказать, кто съел его лицо – Марианна или кто-то другой. — Джек покачал головой. — Кажется, в последнее время этот город полон женщин, которые всё время хотят кусать людей за лица.

— Ты не можешь съесть это прямо здесь! — воскликнул Рис. Он огляделся по сторонам в надежде, что никто из сотрудников «Asda»[46] на них не смотрит.

— Это еда, — сказала Люси. Она держала у рта наполовину съеденный рогалик.

Вокруг её губ прилипли крошки.

— Это не твоя еда. Не твоя, пока мы за неё не заплатили.

— Но я хочу есть. Я скажу девушке на кассе, что не смогла удержаться. Она ведь отсканирует их штрих-коды, так что всё будет нормально.

— А если кто-нибудь заметит, что ты съела это до оплаты?

— Рис, люди постоянно это делают! Дети отрывают виноград от гроздей, родители кормят своих малышей булочками! Однажды я видела, как какой-то тип в костюме прикончил банку «Special Brew»[47] в аптеке. По крайней мере, я собираюсь откровенно признаться в этом!

Рис покачал головой. Этот поход за покупками превращался в кошмар. Они с Гвен редко ходили по магазинам вместе – их графики работы совпадали нечасто, и когда такое случалось, последним, чего им хотелось, было совместное времяпрепровождение в гастрономическом отделе супермаркета – поэтому, когда Люси упомянула, что чувствует себя виноватой из-за того, что съела всю их еду и предложила пойти в «Asda», Рис охотно согласился. И он, и Гвен в конце концов ходили по магазинам в одиночку, чаще всего – в такое время вечером, когда нормальные люди сидят дома, и единственными кроме них посетителями супермаркета становятся работники ночной смены и одинокие люди, надеющиеся встретить свою половинку у маринованного филе лосося в рыбном отделе. Он немного скучал по уютным домашним спорам о том, купить ли сыр «Чешир» или сыр «Уэнслидейл», комфорт обсуждения достоинств натурального оливкового масла по сравнению с рафинированным. На это он надеялся, отправляясь в магазин с Люси, но, когда она не флиртовала с ним, она только с весёлой энергичностью бросала еду в тележку. Там были представлены все основные группы продуктов, насколько Рис мог судить. Она набрала множество самых разных тропических фруктов: манго, ананасы и какие-то маленькие острые жёлтые плоды, которые были ему незнакомы – вместе с килограммовым мешком картошки, тремя пакетами риса для ризотто, несколькими большими плитками шоколада, экономичного размера коробкой малинового мороженого с кусочками ягод, тремя кусками замороженной ягнятины и двумя буханками хлеба из непросеянной муки. А теперь она просто разорвала пакет с рогаликами и начала их жевать. Это было всё равно что ходить в магазин с пятилетним ребёнком.

Проблема состояла в том, что от одного взгляда на груды различных продуктов в тележке он начинал чувствовать себя зверски голодным, несмотря на большое количество бекона, яиц, грибов и жареного хлеба, съеденных им и Люси этим утром. Гвен присоединилась к ним чуть позже, но ей хватило времени лишь на сухой тост, а потом она снова заторопилась на работу. Его желудок неожиданно сжался.

— У нас есть какой-то план относительно всего этого? — спросил он, пытаясь отвлечься. — Или мы просто бросим еду на сковородку и посмотрим, что получится?

Люси выглядела уязвлённой.

— Я собиралась приготовить... тушёное мясо, — неубедительно закончила она. — Тушёную баранину с луком и картофелем. По-ирландски. — Она смотрела на тележку так, словно никогда раньше не видела её содержимого. — С манго. И всем остальным. — Она растерянно посмотрела на рогалик в своей руке. — Рис, — тихо произнесла она. — Что со мной происходит?

— Может быть, это шок. Ты пережила ужасное происшествие. Думаю, можно было ожидать каких-то последствий. Может быть, твоё сознание празднует тот факт, что ты выжила и осталась невредимой после попытки похищения, и устраивает пир, или что-нибудь в таком духе. Не знаю, я не психолог. Я только знаю, что пройдёт какое-то время, прежде чем всё наладится. — Он потянулся и взял у неё рогалик. — Нам нужно записаться на приём к врачу. Пусть тебя посмотрят.

Она с яростью покачала головой.

— Нет. Я в порядке. Честно, всё хорошо.

— Ладно, тогда давай пойдём домой. Ты немного перекусишь.

— Это звучит... Рис!

— Что?

Мгновение он не мог понять, почему ему так трудно говорить, а потом он осознал, что только что откусил кусок рогалика.

— Извини. Давай, пойдём отсюда.

Продолжая жевать, он покатил тележку к кассе – так быстро, что Люси удалось добавить туда всего один или два дополнительных предмета. Сканирование и оплата покупок прошли относительно безболезненно, несмотря на то, каким взглядом посмотрел на него парень на кассе, увидев открытый пакет рогаликов. К счастью, Гвен оставила Рису машину, так что они вернулись домой за десять минут.

— Кофе? — предложил он, когда дверь за ним закрылась. — Или распакуем покупки и что-нибудь приготовим?

— На самом деле, — сказала Люси, — я бы хотела кое-чего другого. Он оглянулся на неё. Её взгляд был уверенным и опасным.

— Слушай, Люси, нам нужно...

— Молчать, — сказала она и направилась к нему, виляя бёдрами.

Его взгляд метался между её лицом, её невероятной грудью, покачивающейся из стороны в сторону, и её промежностью в форме округлой буквы Y, вырисовывающейся в под узким денимом. Как могло быть что-то близкое к эротическому сну быть в одном шаге от ночного кошмара? Он поднял руки, не уверенный, хочет ли он её оттолкнуть или прижать к себе, к своей груди. Она продолжала идти, её грудь прижималась к его ладоням, соски затвердели под тканью блузки и тем чёрным кружевным лифчиком, который он видел утром рядом с диваном.

— Ты мне нужен, — простонала она. — Мне нужно, чтобы ты был у меня внутри, Рис. И, повернувшись к нему лицом, она подалась вперёд и впилась зубами в его щёку, желая отгрызть кусок мяса.

Последним, что помнил Рис, была его собственная кровь, забрызгавшая её щёки, словно алые веснушки.