Мечта пилота

ДВА АВРАЛА

Экспедиция прибыла на Землю Франца-Иосифа в конце июля – в самом тёплом месяце этих мест. Средняя температура этого "самого тёплого" месяца чаще всего равняется нулю.

Оборудованный радиопеленгатором, ледокол "Иосиф Сталин" без лоцмана вошёл в бухту Тихую и бросил причалы у новенькой пристани советской колонии. На берегу бухты раскинулся целый городок: несколько десятков стандартных деревянных домиков, салотопенный завод, электростанция. Новому человеку бросалось в глаза высокое здание клуба и поднимающиеся в небо мачты правительственной радиостанции с красными флажками. Здесь, добывая моржа, белугу и нерпу, постоянно живут советские колонисты-промышленники. Каждый год они принимают в свою семью группу учёных-зимовщиков, ведущих неустанные наблюдения за капризной погодой Арктики.

Огромная подкова бухты с трёх сторон окружена чёрными, обледенелыми скалами. Кое-где скалы отступают, образуя широкие отмели. В глубине острова скалы переходят в голые, каменистые горы, покрытые грязным, тающим льдом. Ни кустика, ни деревца – суровое, неприглядное место!

Сейчас над островом Гукера ярко сияло незаходящее солнце. Ему недолго осталось властвовать. Через пару месяцев и остров и всю Землю Франца-Иосифа покроет непроглядная тьма долгой полярной ночи, изредка оживляемой чудесными вспышками северного сияния. Наступит зима, суровая и длительная: в году здесь насчитывается всего двадцать безморозных дней! Только что проглянувшая земля снова покроется толстым слоем снега. И над затерявшимся в безбрежном океане льдов клочком земли запоют свою буйную песню штормовой ветер и его верная подруга – снежная пурга…

Долгая полярная ночь не вносила уныния в жизнь самого северного советского городка. Незримыми нитями радио его жители крепко связаны со своей родиной. Они всегда в курсе кипучей и многообразной жизни Большой земли. Днём клуб городка превращался в школу, где впитывали в себя начатки знаний малыши, а вечером сюда собирались взрослые, чтобы почитать, поговорить, послушать радио из далёкой Москвы…

До наступления полярной ночи остались считанные дни, а ледоколу ещё предстояло пробиться как можно дальше на север, чтобы дать возможность группе Иванова совершить несколько экспериментальных полётов. Начальник экспедиции очень дорожил временем, поэтому на ледоколе сразу же был объявлен аврал. Нужно было выгрузить на берег два самолёта лётной группы Бесфамильного, три разборных дома, авиационный бензин и продовольствие.

Весело и энергично работали все – от рядового матроса до капитана, от журналиста Уткина до начальника экспедиции академика Беляйкина. К вечеру на берегу выросла огромная груда ящиков и строительных материалов.

По времени суток должна была наступить ночь, но над бухтой по-прежнему сияло солнце. Светло, как днём! Прервав аврал, эту ночь участники экспедиции провели на ледоколе, оставив дежурных на берегу.

Утром аврал возобновился. Принялись за самое ответственное дело – за выгрузку самолётов. Немало труда надо было потратить, чтобы снять с ледокола фюзеляж четырёхмоторного самолёта "Г-2" – махину весом в несколько тонн. Всё же к полудню фюзеляж покоился на берегу, установленный на подпорках.

Механик Егоров заботливо осматривал тело своей машины, отгоняя назойливых ребятишек:

– А ну, не мешайте!.. Не лезьте!..

Но ребята лезли, и избавиться от них не было никакой возможности.

– Братцы, да здесь кухня! – вдруг закричал один из них.

Воспользовавшись тем, что Егоров был занят, он добрался до иллюминатора и заглянул в него. Вмиг все ребятишки, толкая друг друга, устремились к иллюминатору.

Паренёк не ошибся. В конце фюзеляжа самолёта Бесфамильного была действительно устроена маленькая плита. С помощью аккумуляторов на ней можно было разогреть консервы или сварить кофе. Конструктор предусмотрел эту мелочь, зная, сколько сил сохранит пассажирам самолёта глоток горячего кофе во время полёта над ледяными просторами Арктики, во время длительной стоянки на полюсе…

Кухня быстро надоела ребятам, и, перебираясь от иллюминатора к иллюминатору, они сделали немало интересных открытий. Висящие на резиновых амортизаторах аккуратные лакированные ящики рации на них не произвели особого впечатления. Зато бурю восторга вызвала "спальня" – пассажирская кабина самолёта, оборудованная шестью откидными койками.

Многомоторные самолёты экспедиции были рассчитаны не только на полёты, но и на зимовку в Арктике. Перед тем, как направить машины в экспедицию, их заново переоборудовали по чертежам Бесфамильного и под его руководством. И теперь, представляя собой снабжённые всем необходимым жилища, они обеспечивали участникам экспедиции максимум удобств для работы в любых условиях. Немудрено, что ребята с Земли Франца-Иосифа так восторженно отнеслись к такому самолёту. Да что ребята! Видавшие виды взрослые жители полярного городка с не меньшим удивлением рассматривали самолёт Бесфамильного. Гордый своей машиной, Егоров с видимым удовольствием отвечал на многочисленные вопросы:

– Мощность? – повторял он вопрос и сейчас же отвечал: – Мощность, товарищи, серьёзная – больше трёх тысяч сил. Четыре мотора по восемьсот сил каждый… Поднять сколько может? Около шести тонн…

В это время с берега, где продолжалась разгрузка ледокола, раздался крик. Несколько минут спустя к Егорову подошёл Уткин. Пальцы на его правой руке были забинтованы, и он бережно нёс руку на груди.

– Что с тобой?

– Да вот, первой жертвой Арктики стал – ящиком отдавило.

– Совсем?

– Нет, доктор сказал, что пустяки.

– Ну, раз доктор так говорит, значит дело крематорием не пахнет, – успокоил Егоров. – А как там с крыльями и моторами?

– Уже на берегу…

Как бы подтверждая слова Уткина, из-за угла ближайшего дома показался увязающий в береговой гальке трактор и группа людей, тащивших волоком заключённое в деревянные формы огромное крыло. Люди помогали буксующей машине.

– Ра-азом взяли!.. Ещё взяли!.. – покрикивал Слабогрудов, упираясь плечом в деревянную обшивку крыла.

Рядом с ним трудился худенький Беляйкин. Он ежеминутно поправлял мешавшее пенсне и вытирал обильно выступивший на лице пот.

К вечеру крылья были прочно укреплены рядом с фюзеляжем.

– Покойся, милый друг, до будущей весны, – произнёс Егоров, закутывая брезентом свой любимый самолёт. – Скоро тебя засыплет снегом, и будешь ты спать без просыпу всю долгую зиму…

После бани и ужина участники экспедиции, моряки ледокола и почти всё население городка собрались в зале клуба. Здесь Беляйкин огласил свой приказ №5, от 31 июля 1938 года:

"Объявляю следующий план дальнейших работ нашей экспедиции:

§ 1

На рассвете 1 августа ледоколу "Иосиф Сталин" отправиться на север, приняв на борт экипажи самолётов "З-1" и "П-6". Лётчикам Иванову и Титову подготовить, материальную часть к полетам.

Задача ледоколу: пробиться до максимально высокой широты и, встретив подходящую для взлёта льдину, выгрузить на неё оба самолёта.

Задача лётчикам: имея базой ледокол, совершить первый разведывательно-тренировочный полёт, достичь 85-го градуса северной широты и по ранее выработанному плану совершить посадку, выяснить ледовую обстановку и вернуться на ледокол.

По выполнении поставленной задачи самолётам погрузиться на ледокол, а ледоколу вернуться для зимовки в бухту Тихая.

§ 2

Утверждаю следующий состав экспедиций:

1. На самолёте "З-1": лётчик Иванов (он же командир звена), штурман-радист Фунтов, бортмеханик Дудоров, метеоролог Вишневский и гидролог Семёнов.

2. На самолёте "П-6": лётчик Титов и бортмеханик-радист Киш.

§ 3

Руководить экспедицией буду лично я. Моё местонахождение – борт ледокола "Иосиф Сталин".

§ 4

На остающегося в бухте Тихая лётчика Бесфамильного возлагаю задачу постройки домов, а также разработку плана работ на зимний период".

Зачитав приказ, начальник экспедиции решил, воспользовавшись удобным случаем, изложить и общий план практических работ экспедиции.

– Многие могут задать вопрос, – начал он: – почему, мол, экспедиция не пытается достичь полюса сейчас же, в оставшиеся летние дни? А только потому, – отвечу я, – что мы прибыли сюда не для сенсации, а для серьёзной научной работы. Мы не собираемся изображать из себя "героев на час" и ставить "мировые рекорды". Нет! Нам родина поручила начать серьёзную работу по изучению самого таинственного места земного шара – полюса. Наскоком, в несколько дней такой задачи не выполнишь.

Все вы конечно знаете, что в этих широтах наилучшим в аэронавигационном отношении временем года является весна – март, апрель и начало мая. Несмотря на то, что средняя температура в апреле восемнадцать – двадцать три градуса, а в мае девять-десять градусов ниже нуля, на эти месяцы приходится наибольшее в году количество ясных дней. Летние же месяцы изобилуют туманами. Кроме того именно весной здесь складывается наиболее благоприятная обстановка для работы самолётов: все неровности льдов сглаживаются выпадающим за зиму снегом.

Может также явиться и второй вопрос: "Почему наша экспедиция отправилась на Землю Франца-Иосифа так поздно? Почему мы не могли прибыть раньше, в феврале, например?" Опять же потому, что зимой ледокол не в состоянии пробиться сюда, а без ледокола, без хорошей базы, самолёты не могут хорошо работать. Следовательно, чтобы максимально использовать весну, надо обязательно здесь зимовать, что мы и намерены сделать.

Завтра наш ледокол пойдёт на север. Он поможет лётчику Иванову произвести разведочные полёты на восемьдесят пятом градусе северной широты, выяснить возможность посадки тяжёлого самолёта на случайную льдину и вернётся сюда зимовать. После зимовки, с первыми светлыми днями, Иванов полетит в разведанное им место и организует там базу. Опираясь на сообщения базы, лётчики Бесфамильный отсюда, а Блинов – со Шпицбергена, взяв на борт учёных, спокойно, без излишнего риска, полетят на полюс. Их задача: опуститься на полюсе и сидеть там ровно столько времени, сколько потребуется учёным для их работы. Большие самолёты в это время будут служить им хорошим жилищем, а на маленьких они могут вылетать на ближние разведки…

Все присутствовавшие на этой неожиданной лекции академика Беляйкина с интересом слушали его спокойную, уверенную речь. Даже участники экспедиции только сейчас, находясь на пороге Арктики, до конца поняли величие поставленной перед ними задачи, до конца поняли громадную принципиальную разницу, которая существовала между их экспедицией – экспедицией советской страны – и десятками экспедиций капиталистических стран, уже побывавших здесь. Им предстояло совершить небывалое в истории по размаху научной мысли дело – изучить и освоить северный полюс. И это делалось без барабанного боя, без намёка на сенсацию! Делалось спокойно и хладнокровно. Заранее предусмотрена всякая мелочь, и над всем главенствует одна мысль: чего бы это ни стоило – заботиться о людях, убить в корне самую возможность безрассудного риска, создать все условия для спокойной, а главное – безопасной работы. В применении к подобной экспедиции это звучало парадоксом, и тем не менее это было именно так.

В глубоком раздумьи расходились люди по своим местам.

На рассвете 1 августа 1938 года ледокол "Иосиф Сталин" отправился в тяжёлый путь. Перед ним расстилался широкий, как море, Британский канал. Он был почти свободен от льда. Грудь могучего ледокола легко рассекала его чёрные волны. Вдали, на востоке, словно шпили готических зданий, рисовались серые громады скал. Острова Луиджи, Сальсбюри, Джексон и десятки других уплывали назад.

С каждым часом становилось холодней. Ощущалось, как с севера непрерывно нарастает ледяное дыхание полюса. Вот и первые льдины, как часовые, выросли на горизонте. Ближе и ближе. Вот уже ледокол пробивается через сплошное ледяное крошево. Ледокол упрямо идёт вперёд, ни на один румб не меняя курса. Времени мало, а прямая – кратчайший путь.

Три дня и три ночи в небе бессменно сияло солнце. Три дня и три ночи пробивался ледокол на север. Теперь перед судном стала сплошная отвесная стена векового льда. Ледоколу уже с большим трудом удавалось продвигаться вперёд. Приходилось идти разводьями, то и дело меняя курс. И только 5 августа, достигнув 83-й параллели, он признал себя побеждённым, воткнувшись форштевнем в огромное гладкое ледяное поле. Машина была бессильна.

Тогда начался второй аврал. Люди бросились выгружать и собирать самолёты. Даже только что сменившиеся с вахты кочегары – и те приняли участие в этом аврале. Но Беляйкин сразу же снял с работы Иванова и Титова: им предстоял полёт, и они должны беречь силы.

К утру оба самолёта, готовые к полёту, стояли на ледяном поле. Участники экспедиции переносили на самолёты продовольствие, инструменты и научные приборы. Всё делалось быстро и точно, без лишнего шума и суеты. Беляйкин по записке проверял имущество.

– Где спальные мешки? – спрашивал он внезапно. И, когда руководивший выгрузкой Дудоров находил мешки, Беляйкин просил показать ему полярную одежду и шёлковые палатки, а найдя их, разыскивал примуса, необходимые для подогрева моторов и кабины самолёта на стоянке.

Так вещь за вещью было проверено всё имущество, которое должно находиться на самолётах. Полёт был настолько тщательно продуман, что даже вынужденная посадка с поломкой обеих машин не грозила гибелью людям: они могли вернуться на взятых с собой ездовых собаках.

По часам – раннее утро. На льдине – тихий, солнечный день. Которые сутки продолжается он? Это никого не интересовало. Важно было другое: восточный ветер разогнал последние остатки тумана, и вылетать можно было хоть сейчас.

Начальник экспедиции ещё раз проверил, насколько хорошо усвоил свою задачу весь экипаж, и в десять часов утра дал старт.