Мечом и сердцем

- Вы будете драться одноручными мечами из арсенала эль Дарго, своё оружие сдадите. Сходитесь, сталкиваетесь клинками, и лишь после этого начинаете бой. Можно использовать приёмы борьбы, но никакого другого оружия, в том числе метательного. Побеждённый переходит в полное распоряжение победителя, - тихим, но чётким голосом произнёс отец; и, после короткой паузы, добавил. - В бою можно использовать только один меч.

Возникла небольшая пауза, в ходе которой пара стражников метнулась в дом и притащила оттуда целую охапку мечей. Мы с "братцем" подошли к куче и стали примериваться к предложенному оружию. Мечи были вполне приличного качества, разной длины и формы лезвий, так что было из чего выбрать. Я остановился на привычных мне шпагах, подобрав только клинок пошире и поувесистей. Мой противник предпочёл обзавестись клинком с саблевидным изогнутым лезвием. На мой взгляд, его выбор был не слишком удачным. У сабли выше режущая способность, зато шпага лучше работает на укол, что против кольчуги более эффективно.

Ко мне подошёл знакомый уже стражник, и в коротком поклоне протянул руки за моими клинками. Я поклонился в ответ, но отрицательно покачал головой; нашёл взглядом свою возлюбленную, подошёл к ней, поцеловал в поклоне ручку и протянул на ладонях пару клинков ей. Женщина аккуратно приняла их, тут же воткнув один из мечей перед собой в землю. Рукоять второго меча легла ей в левую руку; его клинком она провела по ладони правой руки, мягко поглаживая хищный металл. Взгляд, которым она меня при этом одарила, был предельно красноречив. Мы поняли друг друга без слов и мысленной речи: я готовил даме путь отступления на случай поражения или ловушки; гладя же мой клинок, она выражала мне тем самым благодарность и обещание.

В поединок мы с противником сорвались синхронно, сошлись, и ураганом движений заметались по площадке. После первого традиционного соприкосновения клинками, мы не спешили атаковать. Он неплохо знал заповедь любого фехтовальщика: сначала нужно изучить противника. Пришлось подстегнуть "братика", и несколькими обманными движениями я вынудил его пойти в атаку. Смертоносная игра началась. Режуще-рубящий удар в плечо я "слил" по шпаге, одновременно переходя в контратаку. Для этого оказалось достаточно лишь выпрямить клинок, и отправить его вперёд в колющий удар. Однако сабля на месте, отводит удар в сторону. На это и рассчитано. Следуя за рукой, я делаю шаг вперёд-влево, и пытаюсь подсечь ногу противника; его сабля отделена от меня моей шпагой, поэтому удара я не опасаюсь. Самозванец в последний момент отпрыгивает в сторону, и подсечка не удаётся. Можно воспользоваться потерей им равновесия, но я не спешу.

Вот его сабля целится мне в шею, но запутывается в гарде шпаги; пользуясь свободным клинком, я наношу встречный удар, целя в лицо. Одновременно со шпагой моя нога устремляется в коленную чашечку противника, но он успевает согнуть ногу в колене, и получает только сильный удар в голень. От шпаги он также успевает уклониться. Почти. На щеке самозванца расплывается глубокий порез, кровь течёт по лицу, ручейками проникая под кольчугу. Порез безобидный, но неприятный для его самолюбия.

Я не спешил переходить к более активным действиям, аккуратно изучая его; мне интересна эта игра, я всегда пользуюсь ею, чтобы лучше отработать какие-то приёмы, отметить особенности ведения боя врага, и, в итоге, закончить поединок красивой связкой ударов, не оставляющей ему никаких шансов. Самозванец же просто дрался, дрался за выживание, так, как его долго учили. Он владел лишь стандартной техникой, пусть и разбавленной неплохим мастерством и знанием разнообразных хитрых обманок-финтов. Да, обо всём об этом мне сказали первые минуты боя.

Самозванец не имел опыта боевых действий, разве что несколько дуэлей; поэтому он плохо владел борцовскими приёмами, не мог использовать мельчайшие особенности местности, в данном случае - неровности земли. Мне достаточно было завалить его на землю, например, кинувшись ногами в его ноги, опутывая его ноги своими; мой клинок в броске вполне мог меня защитить от его сабли, если вдруг противник успеет нанести ею удар. Хотя вряд ли, слишком будет занят отражением моих ударов. Дальше - смерть. Он может наткнуться на свою саблю, на мой меч, сломать шею от неожиданного падения, а могу и я достать его глаза свободной рукой, или нажать несколько точек на теле. И это только один из возможных нестандартных вариантов.

Спустя пять минут боя самозванец обзавёлся парой царапин на лице и одним глубоким порезом бедра, от которого не смогли предохранить кожаные штаны гвардейской формы. Я глянул на старика отца, и по выражению его лица понял, что он уже видит исход боя. Заметив мой взгляд, эль Дарго показал знак боевого языка: "не убивай". Пришлось гонять парня ещё минут пять, пока, наконец, я не повалил его на землю, поймав на слишком глубоком выпаде, и заставив проследовать за клинком до самой земли. Противник попытался откатиться в сторону, но мой сапог с хрустом размозжил ему кисть руки, сжимающую меч, так что далеко он уйти не смог. Так и лежал, придавленный к земле моими сапогом и коленом, и орал. Вторая рука из-за кольчуги просто не доставала до лежащего под телом меча, да и вытащить его было не так-то просто.

- В подвал его. Руку не лечить, пока не скажет, кто его послал. Если будет упираться, присыпьте рану солью. Пока не пытать, - тихо распорядился отец.

Я стоял и смотрел вслед охранникам, уносящим самозванца. Они просто подхватили его под руки, и тащили по земле, а он уже сейчас молил о пощаде. Да, ему действительно не повезло. Только начал входить в доверие, а тут угораздило появиться настоящего сына. - "Мразь", - сплюнул я ему вслед. - "Скольких я убил на дуэли для защиты своей чести, чести своего рода, сколько лет жил на грани выживания, готовя себя к чести быть эль Дарго, а этот появился, и хотел просто всё получить".

"Не спеши с выводами. Его могли специально готовить враги твоего рода", - моя альта подошла ко мне, протягивая клинки.

Я закинул мечи в ножны, встал на колени перед своей дамой и поцеловал ей ручку, заглядывая в глаза. Это не была игра, во мне вдруг проснулось всё, вбитое годами воспитания, обучения и общения с противоположным полом. Теперь передо мной была дама моего сердца, облачённая в изящное платье с роскошной юбкой; её белокурые волосы были уложены в замысловатую причёску; драгоценности на закованной в корсет платья груди сверкали, отражаясь в глазах и серьгах. В общем, внешне она ни капли не походила на мою альту, с которой всё было предельно просто. Соответственно, всё теперь было предельно сложно, так, как того требовал этикет Веронской империи.

"Ты слишком увлекаешься этикетом. Мне не привычно, я знаю его только в теории", - призналась дама на мои замысловатые ухаживания.

"Ничего, милая, привыкай. Теперь нам долго придётся общаться в такой манере. Или она тебе неприятна?"

"Ну почему сразу неприятна? Скорее... непривычна. У драконов свои правила поведения, и показного в них гораздо меньше, чем в поведении человеческих дворян".

Я оторвал взгляд от возлюбленной и подошёл к отцу. Ему я только поклонился; мы же воины, целовать руку главы рода считается не совсем правильным. Старик улыбнулся мне, склоняя голову в ответном поклоне.

- Представь меня, пожалуйста, своей даме, сын, - попросил он, делая ударение на последнем слове.

"Его очень тронула сцена с мечами и твоё трепетное ко мне отношение. Он заинтригован", - прокомментировала Виктория.

- С удовольствием, отец, - я подвёл даму под его очи. - Лилия эр Альянти, моя невеста.

Альта отвесила старику барону глубокий реверанс, выполненный с потрясающей грацией, и сопроводила его обворожительной улыбкой, так что у старика заблестели глаза.

- Барон Арвес эль Дарго, к вашим услугам, миледи, - поклонился в ответ глава рода; при этом старческого в его движении не было ни на йоту.

- Рада нашему знакомству, господин барон.

- Прошу вас обращаться ко мне по имени, миледи.

- Почту за честь, господин Арвес.

Дальше последовала церемония знакомства уже с остальными участниками семейной разборки. Здесь следует отдать должное отцу: практически все присутствующие на дуэли принадлежали к роду эль Дарго. Только двое были наёмниками, но наёмниками проверенными; такие обычно со временем становятся равноправными членами рода. Кстати, встретивший меня воин, Натан эль Дарго, как раз и оказался из бывших наёмников, и сейчас добросовестно командовал охраной, подменяя моего дядю. Как он признался, сам вышел встречать "гостей" из-за кареты и появившейся из неё дамы; иначе меня встречала бы пара простых воинов, и вообще неизвестно, чем бы кончились переговоры с ними.

Были в нашем роде и маги; ровно три штуки. Они принадлежали к другому роду, который принёс вассальную клятву крови лично отцу, после чего эти трое влились в наш род. Двое присутствовали во время боя, один, старший, находился где-то в отлучке по делам рода. Альта вновь взялась меня просвещать, и пояснила, что эти маги - осколок некогда влиятельного большого рода, полностью вырезанного в борьбе за власть. Старший был очень дружен с моим отцом, это его с сыновьями и спасло, когда отец имел силу.

Все остальные были воинами во многих коленах. Если в общих чертах, то у отца был дядька, ныне покойный, и здесь присутствовали его внуки. Было у него и трое братьев, и теперь можно было лицезреть среди воинов моих двоюродных братьев. Конечно, были и женщины, но их никто никогда не считал за костяк рода; они выступали, скорее, разменной монетой в династических союзах и занимались не войной и выживанием семьи, а домашними делами. Бывали исключения, одно из которых, опять же, я мог наблюдать сегодня: моя двоюродная сестра оказалась чрезвычайно упёртой девочкой; настолько упёртой, что смогла преодолеть патриархальный дух моего времени, и теперь щеголяла в лёгких доспехах, при шпаге и длинном хищном кинжале на поясе.

После знакомства, мы проследовали в здание поместья, где меня встретила мать. Она посмотрела на меня как-то странно, ничего не сказала, только обняла. Говорить действительно было нечего: всё было уже сказано самозванцу, повторяться же никому не нравится. Отец подтвердил эти мои мысли сразу, как только мы с ним уединились в кабинете, распустив по местам несения службы остальную ораву родственничков. Мать при этом быстро подхватила под ручку Викторию, и повела её показывать наше дворянское гнездо.

- Отправляя тебя учиться военной службе с семи лет, я заботился об интересах рода. Надеюсь, ты это понимаешь, - говорил он, откинувшись в кресле с явным облегчением. Неожиданное вечернее происшествие сильно утомило его.

- Я уже не маленький, не нуждаюсь в ласке и поддержке, отец. Мне самому уже пора поддерживать и ласкать, - с оттенком иронии ответил я, уже серьёзно добавив. - Могу тебя только поблагодарить за науку, которой не смог бы научиться нигде, кроме веронской границы.

- Твой... самозванец был более эмоционален, - отец улыбнулся, и эта улыбка была подобна оскалу какого-нибудь ястреба.

- Потому что самозванец. Эль Дарго слюней не пускают.

- Я понял, что это ты, как только ты первый раз ко мне обратился. Натан, когда пришёл докладывать, тоже был в этом уверен, - отец немного помолчал, затем продолжал, переходя на деловой тон. Вернее, я думал, что тон деловой изначально, но понял, что ошибался; до этого он был доверительно-романтичным; максимально возможным для старика эль Дарго. - Должен тебя поблагодарить, сын, за столь своевременный приезд и разоблачение предателя.

После последней фразы он встал, низко мне поклонился. Я также вскочил, кланяясь в ответ.

- Не буду говорить, что это мой долг. Всё получилось по варварской прихоти.

- Чьей прихоти? - приподнял бровь отец, уже вновь опустившийся в кресло.

- Так говорят у нас на границе. Те, кто не верит в бога, но верит в случай.

Мы вновь помолчали.

- Смотрю, ты не очень уважаешь авторитеты, сын. Это... хорошо для будущего главы рода эль Дарго. Рад, что смог привить тебе правильное видение жизни. В нашей столице ты бы научился лишь тихо ненавидеть магов, и больше ничему.

- Не надо отец; давай больше не будем возвращаться к вопросу моего воспитания. Скажи лучше, кто мог так над тобой подшутить?

Старик не спешил с ответом. Он думал. Полагаю, думал не об ответе, а о том, как лучше его преподнести.

- У нашего рода много врагов. Но самозванца взяли под крыло уже давно, его специально готовили, а это под силу далеко не всякому роду. У меня есть только два варианта; надеюсь, он сможет дать зацепку, какой из них верный.

- Значит, пока следует отложить этот вопрос на потом?

- Да, - твёрдо сказал отец. - Давай лучше обсудим цель твоего приезда. Ты ведь хотел просить согласия на брак с этой дамой?

- Да, - теперь пришёл мой черёд отвечать на вопросы. - Ещё я хотел сыграть свадьбу в нашем фамильном гнезде.

- А дальше? Будешь продолжать служить?

- Нет. Император отправил меня в отставку в чине лейтенанта гвардии с сохранением права ношения формы и регалий.

- Значит ли это, что ты пришёл получить положенные тебе по праву рождения привилегии?

- Нет, - честно признался я. - Для своего рода я сделаю всё, что будет в моих силах. Однако сейчас возглавить его не могу: у меня есть незаконченные дела за границей Глации.

- Спасибо за откровенность, сын. Ты уедешь сразу после свадьбы?

- Ещё не знаю. В Глации у меня тоже есть некоторые дела. Ещё нужно разобраться с родом, приславшим самозванца.

- Честь? - коротко спросил отец, понимая меня с полуслова.

- Да. Слишком многие умерли за попрание чести рода от моего клинка, чтобы я спускал оскорбление живым.

- Хорошо. Скажи только, откуда у тебя гномские клики? Или вместе с невестой тебе достался замок древнего рода?

- Я оказался замешан в одну интригу в империи. Их мне подарили альты.

Отец ощутимо напрягся. На этот раз молчание затянулось, и всё это время он внимательно меня разглядывал, словно увидел впервые.

- Сейчас в Глацинии не принято хорошо отзываться об альтах и их друзьях. Надеюсь, ты это понимаешь, сын?

- Да, мне немного знакома политическая ситуация в Глации. Я буду аккуратней. Но без таких мечей здесь не выживу, слишком много в Глацинии спесивых магов, на которых нет управы, как в Ариниссандре.

- Советую тебе быть с ними аккуратнее. К владельцам подобного оружия относятся с подозрением, сейчас маги лютуют, как никогда.

- Спасибо, отец. Я прислушаюсь к твоему совету, и постараюсь лишний раз их не извлекать.

- Ну, вот и поговорили, - старик эль Дарго опять улыбнулся, на этот раз значительно мягче. - Когда у меня будут новости от самозванца, я тебя приглашу. И ещё. Тебе нужны деньги? Оружие? Драгоценности?

- Деньги. На офицерское жалованье можно только хорошо пить в компании гвардейцев, - пошутил я, и встретил понимающую улыбку отца.

- Род эр Альянти древний и богатый. По крайней мере, был таким, - отец опять криво улыбнулся. - Тебе досталось приданое? Или только эта роскошная дама?

- Она для меня дороже всех денег и привилегий мира, отец.

- Я вижу. И ни в коем случае не хочу тебя оскорбить. Она действительно интересная дама. Мечом она владеет лучше твоей сестры?

- Я не видел сестру в бою, но видел Лилию. Ни одна из знакомых мне женщин так не дралась; даже воительницы варваров с ней не сравнятся.

- Хорошо. Тогда приданое тебе действительно без надобности. Наш род всегда ценил боевые качества родственников выше всех материальных благ, потому до сих пор и жив.

Я понял, что разговор подходит к концу, и поспешил подняться для прощания. Отец встал мне навстречу, мы поклонились друг другу, и расстались. В выделенные мне апартаменты меня сопровождала одна из горничных, какая-то дальняя родственница. При этом она с откровенным любопытством стреляла в меня глазками, так и норовя что-то спросить, но так и не решилась.

Мне же было откровенно не до неё. Разговор с отцом оставил странную тяжесть в сердце. Конечно, я не ждал лирики, но и такого делового подхода тоже. Только теперь я понял, что вообще не знаю своих родных. Ближе всего мне была нянька, воспитывавшая меня до семи лет, мать же и отец всегда были какими-то недостижимыми высотами, на которые следовало лишь любоваться и молиться издалека. Они всегда были в заботах о роде, а не о сыне.

Поразила и информированность отца, его способность мгновенно схватывать мысль, вычленять ценную информацию. Он сразу понял всё про альт, понял про статус Лилии, оставшейся осколком некогда великого рода; уловил её умение обращаться с оружием. Он не дал мне согласия на брак, но высказал несколько наводящих и гораздо более важных мыслей, и это согласие подразумевалось. Он был политиком, политиком высшей пробы. Мне было до него ещё далеко, хотя общение с альтами обещало сделать продвижение по пути понимания политических интриг очень быстрым. И столь же смертоносным, подобно полёту альтовского клинка.

Мне было неприятно обманывать его и прочих родственников относительно Виктории. И хоть я делал это исключительно ради их же собственного блага, оправдания для себя не видел. Поэтому я старался отвечать на вопросы предельно откровенно, пусть и не говоря главного. С другой стороны, всегда можно было найти себе оправдание, ведь уничтоженный в кровной мести род становился по неписаным законам своеобразной "добычей" победителя. Тот приобретал право пользоваться всеми регалиями уничтоженного рода, пусть и неофициально. Альты, тем самым, были по человеческим традициям в своём праве, назвав свою связующую эр Альянти, а значит и в моих словах вранья было минимум, скорее - недосказанность. Но и этого хватало с лихвой, чтобы основательно подпортить впечатление от возвращения домой. А тут ещё и этот самозванец, окончательно разрушивший очарование момента.

Мучимый тяжкими думами, я коротко поблагодарил горничную, и, как был, завалился на кровать. По-хорошему, следовало осмотреть апартаменты, полюбоваться видом из окна на родной сад, привести в порядок немного заляпанную кровью и порезанную одежду, вымыться в купели, наконец. Но ничего этого делать не хотелось, хотелось лишь побыстрее забыться всепрощающим и всеочищающим сном. Именно в таком положении меня и застала проскользнувшая в окно альта.

Просто неожиданно лёгкая тень легла на лунную дорожку, порыв ветра мягко прошёлся по волосам, и вот уже надо мной стоит моя воительница, обнажённая и крайне соблазнительная. Лунный свет словно бы обволакивает её стройные формы, вызывая призрачное свечение, делая тело неестественно прозрачным. Мягкий изгиб бедра, рельефно выделенный чуть отставленной ножкой, особенно врезался в моё сознание, мигом выбив из головы лишние мысли.

- Ты ещё никогда не появлялась так эффектно, - вынужден был признать я, немного справившись со своими эмоциями.

- Одно удовольствие ощущать этот самый эффект в твоих эмоциях, - нежно проворковала женщина, и устремилась ко мне, а в следующее мгновение уже прижималась всем телом к моему боку, настоятельно требуя сосредоточить всё своё внимание на её теле.

- Вспомнила свои привычки, побывав в альтовском лесу?

- Скорее, познакомилась с твоей мамой, - фыркнула альта.

- Никогда бы не подумал, что она заставит тебя приходить к суженному обнажённой, да ещё и через окно, - мне стало весело. Все тяжёлые мысли остались далеко, там же, где и моё плохое настроение.

- Всё ещё хуже, котик. Она просто недвусмысленно намекнула на нежелательность ночных встреч до свадьбы, и заперла меня в комнате, по-соседству, - дама беззвучно смеялась. - Можно подумать, замок способен удержать желающую получить своё альту!

Виктория в считанные секунды взгромоздилась на меня, занимая свою излюбленную позицию. Её глаза встретились с моими, и я на несколько минут утонул в них, растворился в её и своих эмоциях.

- Баронесса жёсткой рукой правит нашими женщинами. Тебе ещё только предстоит отвоевать себе место в её табели о рангах, - ответил я возлюбленной после короткого острого поцелуя.

- Не вздумай сам ко мне заходить или пытаться помочь. К тебе буду ходить по ночам только сама, а с ней мы найдём общий язык.

- Боишься, что мама устроит мне взбучку? - догадался я. - Но зачем сама подставляешься под удар?

- Так надо. Это наши чисто женские разборки. Она должна понять, что я кошка, которая ходит сама по себе, и тогда мы с ней быстро договоримся.

- В который уже раз поражаюсь твоему знанию человеческих отношений, - вынужден был признать я, несколько обескураженный начавшейся за моей спиной семейной вознёй.

- Главное, доверяй мне и не пытайся вмешиваться. Только когда я попрошу. Обещаешь?

- А куда я денусь, милая? Ты же занимаешь сейчас самую стратегически важную позицию, - намекнул я на нашу позу, и всю бесперспективность моего сопротивления в ней, чем вызвал новый приступ беззвучного смеха женщины.

- Я готова уступить стратегическую инициативу тебе, котик, - нежно прошептала на ушко моя альта, так что следующие несколько минут мы просто возились, кувыркались и делали ещё много чего, чтобы получить максимум удовольствия от взаимной близости.

- Хочу тебя попросить об одной услуге, милый, - немного переведя дух, начала новый виток разговора Виктория.

- Проси, - коротко отвели я, заглядывая в её глаза.

- Попроси отца, чтобы самозванца не пытали, когда я буду в поместье.

- Тебе тяжело слышать его эмоции?

- Да.

- Отец заподозрит неладное.

- Скажи, что я очень чувствительная натура, и, зная о пытках в подвале, не могу спать.

- Он предложит успокоить тебя.

- Нет. Он даст слово и его сдержит.

- Ты знаешь старика лучше меня? - полувопросительно, полуутвердительно поинтересовался я.

- Я ему симпатична, он пойдёт на уступки. Если же что-то и заподозрит, ничего страшного в этом нет: своих сдавать он точно не станет. Поговорим, расставим точки над "и", и получим ещё одного сильного союзника.

- Хорошо. И... спасибо тебе за поддержку сегодня. Меня сильно переклинило, если бы не ты, ранил бы кого-нибудь из членов семьи.

- А тебе спасибо за доверие и готовность слушать... старших.

- Обычно я слушаю только мальчиков..., но в твоём случае делаю исключение, - дурашливо признался я, буквально лучась иронией.

В этот момент новый порыв ветра принёс лёгкий шелест, вскрик и почти неслышный лязг клинка о ножны. Мы с женщиной вскочили синхронно, и она, коротко указав на окно, растворилась в ночной тьме за ним. Последним пришёл образ, в котором я выпрыгиваю из окна, а она облачается в лёгкую броню и сразу следует за мной. Стремительно облачившись в штаны, сапоги и кольчугу, закинув на спину перевязь с ножнами, я выскочил в сад. Прыжок со второго этажа закончился перекатом, да и то только из-за моего стремления уйти с возможной линии атаки.

Пара теней мелькнула в кустах, но уже в следующее мгновение в сознании вспыхнуло привычное уже ночное восприятие, передаваемое мне альтой, и я опознал в тенях вооружённых людей, тихо продвигающихся к окнам первого этажа. Короткая стычка, вскрик умирающего, и два трупа оседают к моим ногам: гномские клинки прошли сквозь лёгкие доспехи как сквозь рубашку, преодолев и сопротивление маломощных защитных амулетов. Убийцы просто ничего не успели сделать, не ожидая столь молниеносной атаки, и вооружённые лишь короткими клинками, мало пригодными для противостояния настоящему оружию.

Рядом пронеслась тень атакующей альты; мы распределили остальные цели, которые женщине были видны, как на ладони. Бойня длилась буквально пару минут, вражеские воины не выдерживали нашего напора. Над садом раздавался уже ничем не скрываемый звон хищного металла, звучали стоны умирающих, ругань застигнутых врасплох ночных охотников. Что-то мне всё это напоминало, что-то, оставшееся в Ариниссандре.

Магический удар пришёл справа, и я на рефлексах подставил ему скрещенные клинки. Странный теневой сгусток разлетелся безобидными каплями, оставив по себе лишь тепло в рукоятях мечей, и новую порцию смертельной влаги на моей одежде.

"Прикрой, я поговорю с деревьями", - приказала альта, и я тут же занял оборону. Ещё пара заклинаний разбилась о мои клинки, одно я словил боком, и спас меня только защитный амулет. А потом засверкали уже разрываемые мечами защитные пологи тройки чародеев: альта вступила в бой. В сознание ввернулись подробнейшие образы её противников, я словно бы стоял на её месте. Потом произошло что-то странное. Я впервые почувствовал направление магического удара не на себя, а на мою возлюбленную; почувствовал на расстоянии. Отбив атаку, она настоятельно потребовала, чтобы я стоял на месте и продолжал её прикрывать, чем я и занялся.

Виктория носилась между магами, подобно смерчу, неуловимая и неуязвимая, разрывая своими клинками одно ударное заклинание за другим. В бой вступили ещё два чародея, до того прятавшиеся в засаде, но повлиять на исход сражения не смогли. Спустя пять минут целый участок сада оказался залит огнём, кислотой и ещё какой-то гадостью, от деревьев остались лишь обгорелые головешки, в земле зияли воронки от ударов магии земли. В живых остался лишь один из чародеев, и он, не выдержав напряжения схватки, бросился бежать. Прикрывая побег, маг выпустил в нас синтезатор, целая вереница огненных шаров обрушилась в то место, где ещё секунду назад билась с другим магом Виктория.

Связующая была вынуждена отступить под напором огненной стихии; я оказался гораздо ближе к магу, чем она, ещё и не будучи отделён от противника стеной огня. Упускать представившуюся возможность было глупо. Стремительный прыжок, хруст костей, и чародей без сознания падает к моим ногам: его защитное поле было пробито гномским клинком, а удар эфесом другого клинка в область шеи сделал нападающего калекой на всю оставшуюся жизнь. Но что неизмеримо важнее, живым калекой.

На моё плечо легла ладошка альты, а на неё - острый подбородок. Женщина с любопытством выглядывала из-за меня, любуясь делом моих рук.

"Лучше было его убить: он догадался, на кого нарвался".

"Мы должны узнать, кто противостоит роду. Они наверняка шли за самозванцем".

"Быстро же они сориентировались. Не иначе, ваше поместье под наблюдением или кто-то помогает врагу изнутри".

"Пусть отец с этим разбирается. Скажи лучше, довольна ли ты ночной охотой?"

"Вполне. С тобой всё интересней и интересней охотиться. Ещё немного, и я просто не смогу без тебя обойтись".

"Ты про ощущение магии?"

"Да. Сегодня ты был на высоте, я не ожидала столь стремительного развития нашей ментальной связи".

"Давно хотел спросить", - начал я после небольшой паузы. - "Тебе тяжело чувствовать эмоции пытаемого. Но на охоте ты сама гонишь человека, и он фонтанирует негативными эмоциями, а ты нормально это переживаешь. В чём разница?"

"Когда я на охоте, некоторые чувства притупляются. В бою происходит то же самое, пусть и не так сильно", - женщина говорила так, чтобы я понял, хотя могла сказать и посложнее, что недвусмысленно продемонстрировала целой вереницей образов. Всё было значительно сложнее, существовало множество нюансов заглушаемых эмоций, возникающих эмоций; что-то исчезало в этих состояниях, что-то, напротив, появлялось. Меня буквально пригвоздило к земле этими образами, чуть не раздавив собственные чувства.

Неожиданно на меня накатило совсем другое чувство. Я расправил плечи, поднял один из клинков, и крикнул, обращаясь к возможным наблюдателям.

- Наконец-то драка! Обожаю ваш б... город! Я научу вас уважать воинов, ё... чароплёты! - что-то толкнуло меня выразить свои эмоции, а заодно отвести внимание от альты, переведя его на себя. Пусть они доложат своим, что я кричал, пусть думают, что именно я отбил атаку вражеских магов, женщина же рядом мне только помогала.

Тяжёлая хватка рода

Едва мы с Викторией вылезли из купальни, пришёл гонец от отца: старик срочно хотел видеть нас обоих. Говорить ни с кем не хотелось, хотелось побыстрее завалиться спать после пережитых треволнений, но армейская закалка заставила быстро подобраться. Альта же собранности и не теряла. Всё время наших водных процедур она больше заботилась о приведении в порядок моей скромной персоны, нежели о себе. Мне очень тяжело далась ментальная связь и исполнение роли чувствующего, настолько тяжело, что из сознания долго не хотел уходить комок ваты, а из эмоций - полная апатия. И возлюбленная выполнила роль любящей жены до конца, расшевелив и взбудоражив моё затухающее сознание.

"Ну вот, сама ему про пытки и скажешь", - лениво пошутил я, пока мы шествовали по многочисленным переходам и лестницам к дверям отцовского кабинета. Для меня было очевидным дальнейшее развитие событий. Сейчас отец станет выводить нас на чистую воду, заставит женщину признаться, откуда её мастерство владения клинком и противостояния магам. Да, никто из родственничков не видел боя вблизи, только одни из наших магов и Натан успели на финальную сцену, но и они не видели ничего кроме моей прочувственной речи и финишного удара. Зато они видели присутствие на поле боя моей возлюбленной; если сопоставить это с показаниями чародея, наверняка уже вытянутыми из него, добавить громкую фамилию Виктории-Лилии, гномские клинки и кольчуги у нас обоих, то выводы напрашиваются сами собой. Даже для такого дилетанта, как я, они очевидны, что уж говорить об отце. Всё это я и поспешил довести до своей альты в сопутствующих мысленной фразе образах.

"Не спеши с выводами. Это - косвенные соображения, нет ни одного прямого указания. Вопрос в лоб он задавать не станет, отвечать ему прямо я также не хочу, а догадки... За догадки ещё никого не убивали, а вот за сокрытие важной информации...", - неспешно отвечала моя женщина. - "Ему просто невыгодно раскрывать истину. Готова поспорить, что захваченный тобой чародей уже мёртв".

Кабинет отца встретил нас острым запахом алкоголя и мягким полумраком. Горела только одна лампа, расположенная не на письменном столе даже, а на невысоком столике, в левой от входа части кабинета. Сам хозяин восседал на небольшом креслице у того же столика, смакуя из ажурной рюмки коричневую маслянистую жидкость, явно алкогольную. Жестом хозяина он указал нам на такие же небольшие креслица, выжидательно жавшиеся к столику.

Только мы расселись, уже другим жестом отец предложил присоединиться к нему. Я инстинктивно протянул руку за рюмкой, и даже альта не отказалась от угощения, чем вызвала у меня откровенное недоумение. Барон плеснул нам, и мы с ним на несколько минут выпали из реальности, предаваясь изысканному пороку. Виктория отпивала с гораздо меньшим энтузиазмом, зато с живым любопытством, замешанным на лёгком осуждении, наблюдала за нами.

- Не пьянства для, здоровья ради, - продекламировал отец, подмигивая женщине. - Слишком много всего сегодня навалилось, без этой божественной жидкости мне не заснуть.

- Спасибо, отец, очень кстати. Лилия, вон, уже с час пытается привести меня в порядок, но так до конца и не преуспела. Именно коньяка моему организму не хватало для полного оздоровления, - женщина на моё замечание промолчала, недовольства в ней не было и в помине. Скорее, чувствовалось какое-то выжидательное напряжение.

- Вы молодые, вам эта жидкость нужна для бодрости, а мне, старику - для успокоения.

- С маминым подходом нам вечером бодрость без надобности, - намекнул я на не совсем приличный предмет, но мы были не на приёме, а в неформальной обстановке, так что можно было позволить себе некоторую толику откровенных высказываний.

- Тут я тебе не помощник: все женщины в нашей семье в её воле, - отец говорил ровно, лишь слегка улыбнувшись одними губами.

- Не придавайте излишнего значения словам моего возлюбленного, господин Арвес, - он лишь иронизирует. Я сама решу эту щекотливую проблему, - дипломатично, но с оттенком жёсткого металла в голосе вступила в разговор моя альта, чем заслужила заинтересованный взгляд отца.

- Ни на секунду в этом не сомневаюсь. Этой ночью вы продемонстрировали выдающие способности решать проблемы, миледи, - склонив голову, ответил отец.

- Сегодня я как раз не сделала ничего выдающегося; просто была рядом с любимым в момент опасности и прикрывала ему спину. Хотя... Если бы все проблемы можно было решить клинком, мы бы с госпожой баронессой нашли общий язык значительно раньше, - они поулыбались друг другу, констатируя ничью.

- Ладно, дети мои, нас неуклонно влечёт к обсуждению дел насущных, так что не будем этому противиться. Сразу скажу, что от мага я ничего вразумительного добиться не смог, он умер в самом начале... разговора. Твердил только что-то про альт, - отец сказал последнюю часть фразы как бы мельком, но интерес к нашему ответу я почувствовал, даже не будучи альтой.

- Наши, веронские, маги гораздо умнее местных. И причина лично для меня очевидна: их есть, кому учить уму-разуму, - я притворно вздохнул; зато всё время моего короткого монолога на губах играла самодовольная ухмылка.

Отец оценил пассаж, и ответил мне лёгкой улыбкой.

- Ты ведь чувствуешь магию? - полувопросительно, полуутвердительно спросил он, переходя к следующему пункту допроса.

- Последний раз этот вопрос мне задавал императорский сыскарь, и он был очень удивлён ответом. Ты же, отец, не спрашиваешь, а утверждаешь. Почему?

- Потому что это наша фамильная черта, благодаря которой я в своё время занимал высокий пост в одной весьма специфической структуре. Если бы не она, я бы тебя не отправил в Веронскую империю.

- Да?

- Да. Слишком там много бессмысленных рисков для рядового гвардейца. Ни один глава веронского рода не отправляет своих наследников в гвардию без протекции.

- Чего ты хотел добиться? - сказанное для меня было откровением, я не знал о таких порядках в империи, а равно и о расчёте отца.

- Я этого добился, о чём красноречиво говорит сегодняшний бой. Вижу, что ты развил в себе это чутьё выше всяких похвал, раз смог свалить четверых чародеев и взять живым пятого. Прими мои поздравления, сын, - отец поднялся, взял меня за руку, и крепко пожал её. Не так, как альты, но так, как иногда делают гвардейцы, чтобы выразить благодарность к спасшему жизнь или честь сослуживцу.

- Без Лилии я бы не выстоял, - принимать поздравления за несуществующее достижение было неприятно. Тем более, от отца. Даже Виктория не проявила недовольства, услышав мою реплику. Она вообще в последней части разговора вся превратилась в слух, впитывая крупицы бесценной информации. Не исключаю, ей уже представлялось наше совместное потомство, поголовно чувствующее магию.

- Не сомневаюсь, но об этом мы поговорим несколько... позже, - прозрачно намекнул отец на более глубокое понимание ситуации и нежелание углубляться в тему, чем полностью подтвердил недавние слова Виктории. - Сейчас я хотел бы услышать о ваших планах более конкретно.

Возникла пауза, я откинулся на спинку кресла, отправив женщине вопросительный посыл. Такого напряжения я не испытывал даже на допросе в Башне, отец явно был профессионалом словесной игры. Получив инструкции, снова открыл глаза и поймал пристальный взгляд старика.

- Сделаем несколько визитов, подготовимся к свадьбе, - пожал я плечами. - Убьём ещё несколько чародеев, найдём твоих врагов. Кстати, почему в нападении принимало участие столько магов? Они же могли просто задавить нас.

- Ты не единственный чувствующий магию в семье. Они, должно быть, подстраховывались, либо... Дело связано с моим прошлым, и в игре задействованы большие фигуры, для которых пятёрка магов - обычная разменная монета. Но прошлого мы сейчас касаться не будем: ни моего, ни вашего, дети мои, - ещё один намёк привычно лёг на стол переговоров.

- Я понял, отец, - склонил я голову в поклоне. - Мы можем быть свободны?

- Да, идите, - и, когда мы с возлюбленной уже подошли к двери, добавил. - И Лилия, платье вам идёт гораздо больше мужского наряда.

Виктория на секунду остановилась, подарила отцу ослепительную улыбку, а потом мы с облегчением покинули его кабинет.

"Барон мне нравится всё больше и больше. Намёки, намёки, намёки, и никакой однозначности. Зато там, где нужно, всё предельно чётко и откровенно. Почему ты молчал, что у тебя такой отец?"

"Я его не видел с семи лет. Считай, я так же, как и ты с ним только знакомлюсь. Кстати, как коньяк?"

"Альты не пьют и не убивают. Без надобности", - достаточно жёстко ответила дама.

"Думаешь, отец устроил проверку?"

"Такие люди могут устроить проверку и не специально. Просто воспользоваться подвернувшейся возможностью".

"Пойдём спать? Надоела уже эта политика".

"В этот раз нам не по пути".

"Да?"

"За завтраком всё поймёшь".

"Ладно. Тогда спокойной ночи", - сказать, что я был недоволен, ничего не сказать. Хотелось убить прервавших наше воркование воинов и магов ещё раз.

"Не расстраивайся. Мы ещё наверстаем. Обещаю", - попыталась утешить меня возлюбленная, подарив глубокий поцелуй. Как ни странно, это помогло, и меня отпустило. По крайней мере, смогу спокойно поспать; впервые за две недели пути.

Помня о предостережении возлюбленной, встречи с ней с утра я искать не стал, и отправился на разминку в гордом одиночестве. В поместье было много мест, где можно обнажить клинок, но я отдал предпочтение тренировочной площадке в саду. С ней у меня были связаны самые тёплые воспоминания. Именно на ней меня учили держать в руках меч, прививали терпение, выдержку, и именно на ней я чаще всего виделся с отцом в неформальной обстановке. Он лично натаскивал меня, он приучал к ежедневным тренировкам, которые в Академии стали неизменным утренним ритуалом. Когда отца не пускали на тренировку дела, со мной занимался наш начальник охраны, - мужик крайне молчаливый и жестокий, несмотря на седые волосы сохранивший навыки первоклассного мечника, ветеран многих родовых войн. Каждая такая тренировка была ещё и упражнением на выносливость, ибо проходила на улице в любую погоду. Учителя резонно полагали, что воин должен быть готов драться в любую погоду, а не пережидать дождик в тепле и комфорте тренировочного зала поместья.

С площадкой были связаны и наказания. Мой взрывной, непоседливый темперамент в те годы был помножен на молодость и ветер в голове, поэтому доставалось мне часто. Сначала пороли ремнём, но постепенно, когда я душой и телом привык к порке и начал сразу после неё назло делать то же самое, воспитатели одумались. Меня стали выгонять на тренировочную площадку и заставлять часами отрабатывать удары. За особенно отвязные выходки могли и хорошенько погонять по поляне клинками, да ещё и не тренировочными, а боевыми, оставив несколько порезов или синяков. Так моё упорство пустили на благое дело, заодно приучили отвечать за свои поступки кропотливым трудом, закалили характер и развили боевую злость. Когда тебя гоняют как кутёнка, невольно начинаешь злиться сначала на тренера, а потом на самого себя, тренируешься упорней. Бывало, я по пол дня проводил с клинком в руках. После такого было уже не до проказ, хотелось завалиться прямо на поляне и спать до следующего утра.

Наказания всколыхнули во мне такую волну протеста и упорства, что, бывало, я без разрешения брал тренировочные мечи и шёл на поляну упражняться вместо ночного сна. Когда отец первый раз застал меня за этим делом, он даже слова против не сказал, только потребовал впредь тренироваться с кем-то из воинов рода, мол, нечего без толку клинками махать. Он резонно рассудил, что мальчик начал взрослеть, и только поощрял подобные инициативы.

Сейчас, спустя столько лет, воспоминания о былых переживаниях вызывали улыбку. Отцовские воспитательные приёмы мне потом сильно помогли в гимназии и Академии. Там всякое бывало. Были те, кто учился или дрался лучше меня, и мне приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы сравниться с ними и превзойти их. Были стычки со сверстниками и со старшими, но упорство и озорство и здесь выручили меня, быстро выведя в число лидеров. Со временем бессмысленное упорство и жажда деятельности обрели вполне разумную форму, оказались направлены на самосовершенствование, самодисциплину и безапелляционное требование к другим соблюдать установленный порядок. Так появился гвардейский офицер Вереск эль Дарго, верный друг и опасный противник, побеждавший и выживавший там, где другие пасовали и умирали. И у истоков моего "я" была вот эта тренировочная площадка, ставшая символом первых моих шагов на пути самосовершенствования.

Сначала я просто немного погулял по саду, обошёл площадку по кругу, прикасаясь к деревьям, вспоминая те или иные сцены из прошлого. Затем немного пробежался по садовым дорожками. Финалом разминки стал небольшой комплекс разминочных упражнений с клинками и без них, и я вплотную приступил к бою с тенью. Именно в этот момент моё одиночество было нарушено: к воображаемым клинкам тени добавились вполне материальные, но столь же тёмные альтовские мечи.

Тренировка сразу пошла веселей. Бой с реальным противником был для меня всегда ценнее противника вымышленного; та памятная фраза отца навсегда запечатлелась в сознании.

"Ты сегодня какой-то странный, не такой как обычно. Грустный, умиротворённый. Воспоминания?" - первой нарушила мысленное безмолвие моя альта.

"Да. С этой поляной связано очень многое в моей жизни. Вроде бы был пацаном, а навсегда впитал многое из того, что мне здесь дали", - ответил я, проводя особенно заковыристую комбинацию с множеством обманных выпадов.

"Ха! Да ты ещё и в ударе!" - последний выпад почти достал хрупкое женское тело, и возлюбленной пришлось спешно разрывать дистанцию, извернувшись ужом. Или драконом?

Ещё с полчаса попрыгав по поляне, мы остановились возле раскидистого дерева. Возлюбленная скользнула в мои объятия, и крона скрыла наш поцелуй от лишних глаз.

Потом мы купались в ледяной воде небольшого родничка, заключённого в плен каменной чаши. Женщина обнажилась по пояс и со смехом выливала на себя уже второе ведро воды, наслаждаясь её кристальной чистотой и сводящей зубы свежестью. Я от неё не отставал. Однако наши водные процедуры были грубо прерваны появлением охранника. Выскользнув на небольшую лужайку с родником, он сразу хотел что-то сказать, но наткнулся взглядом на мою женщину и слова застряли у него в горле. Всё-таки у нас не принято даме вот так без всякого стеснения обнажаться, да и обтягивающую одежду ей носить не полагалось. Исключения делались лишь для охотничьего костюма или кожаных доспехов, но удел носить подобные наряды выпадал далеко не каждой женщине. Я нахмурился и повернулся к стражнику, загораживая своей спиной возлюбленную. Тот тут же отвёл взгляд, сделав вид, что ничего не заметил; наши глаза встретились, я отрицательно покачал головой, на что он коротко кивнул. Смысл беззвучного общения свёлся к его обещанию не распространяться об увиденном даже внутри рода.

- Господин баронет, миледи, отец приглашает вас на завтрак.

- Скажите..., - сделал я паузу, вопрошая имя посланника.

- Альберт, - коротко кивнул тот.

- Скажите, Альберт, а как вообще принято завтракать в семье сейчас? Простите моё невежество, но я последний раз был в поместье почти двадцать лет назад.

- Обычно отец сам решает, кто будет завтракать вместе с ним и баронессой, - воин сделал паузу, и пристально посмотрел мне в глаза. - Во время завтрака он благодарит и определяет наказания, иногда раздаёт поручения.

- Спасибо за откровенность. А как завтракают остальные?

- Приходят в столовую в любое время после завтрака барона, зовут женщин и те приносят кушанья с кухни, - пожал плечами стражник.

- Ну, хоть для остальных не всё так сложно, - усмехнулся я, расслабляясь. - И... давайте без господина баронета. Просто Вереск.

- Хорошо. Мне вас проводить?

- Нет. Где столовая я знаю. Спасибо.

Мы раскланялись, и разошлись в противоположные стороны. Всё время короткого разговора женщина за моей спиной одевалась, когда же мы с посыльным раскланялись, взяла меня под руку. До здания поместья мы шли вместе, не говоря ни слова, и просто наслаждаясь близостью друг друга, а потом разошлись: я сразу направился в гостиную, моя же альта отправилась в свои покои переодеваться. Не зря отец вчера намекал ей на нежелательность ходить в мужском костюме без надобности. Думаю, он всё же взял на себя некоторую ответственность за мою леди, стремясь прикрыть её от пристрастного внимания баронессы.

Идя на завтрак, я, не переставая, думал, как бы ощущал себя на месте Виктории. Возможно, она и опытный переговорщик, но она, прежде всего, воительница, привыкшая к свободе поведения. Она сама может за себя постоять и призвать к ответу любого, ей подходит мужская модель поведения с окружающими. Сейчас же ей придётся смирить свою гордость, ограничить свободу какими-то нелепыми обычаями, в которых сам я до конца не разбирался. На ум почему-то пришёл один вид лошадей, с когтями и острейшими зубами, хищный вид, почти не поддающийся приручению. На нём могли себе позволить ездить только высшие маги, да и то были случаи тяжёлых травм. Так вот, мне живо представился такой скакун, которого настойчиво пытаются втиснуть в стойло обычной конюшни, пасти с простыми лошадьми и приучать к человеку. Если бы этот хищник мог соображать, он бы точно застыл в недоумении от подобного обращения, а потом бы пошёл убивать. Застывать он, конечно, не застывал, зато убивал на славу. И вот этот хищник вдруг начинает нормально пастись среди лошадей, начинает с любопытством обнюхивать человека, брать у него сахар и хлеб, позволяет нацепить на себя седло и упряжь. Очевидно, у такого поведения есть предел, который наступит, стоит только хищнику проголодаться или почуять добычу. Интересно, где предел у моей возлюбленной? Обязательно нужно быть рядом, когда он наступит, - узнаю много интересного об альтах и своих соотечественниках. Да и весело должно быть.

Завтрак начался вполне обыденно, лёгкими поклонами и кивками, дежурными словами и расстановкой блюд. Виктория появилась спустя несколько минут, немного опоздав к началу. Она уже ощутимо нервничала, и по мысленному образу я понял причину недовольства: непривычное платье упорно не желало одеваться. После недолгой борьбы оно оказалось порезано в нескольких местах, что красноречиво показывало суть моей любимой хищницы. Но это было только начало. По пути её попытались привлечь к каким-то женским делам после завтрака. Отказываться она не стала, но пара кинжалов ждала своего часа под роскошным одеянием, а хищный оскал прятался под обаятельной улыбкой.

Как только дама появилась, отец сразу перешёл к делу. В зале присутствовали оба мага, Натан, сестра и ещё пара воинов при оружии, но с минимумом доспехов. Первым получил Натан, затем наказующий перст отца пал на магов, начавших было уже радоваться, что их сия чаша миновала. Барон не орал, не оскорблял, но несколькими словами буквально втаптывал в грязь провинившегося. К концу разбора вчерашнего происшествия они совсем поникли, и готовы были сделать что угодно, лишь бы прекратилась эта психологическая экзекуция. В конце концов, отец сказал, что вовсе не хочет их оскорблять или унижать перед родом, иначе бы поднял вопрос ответственности на совете рода; он мягко подвёл к возможности искупить своё недостаточное рвение, и маги уцепились за предложенную им возможность. Они были готовы землю грызть, но найти следы врагов рода. Натан оказался более сдержан, но и ему было неприятно получать нагоняй. Правда, его ещё и похвалили за рассудительность во время встречи меня у ворот, но похвалили в самом конце, чтобы не умалять накачки негатива. Потом были благодарности. На них отец был куда более скуп, поздравил меня ещё раз с возвращением, поставил в пример нерадивым родственничкам, опять опустил их ниже плинтуса, отвесив парочку многозначительных комплиментов Виктории, мол, женщины у нас в роде растут не в пример более мужественными, нежели мужчины. А потом попала двоюродная сестричка. Её распекали не за недостаток мужества, а за его избыток. Попала не от барона, а от баронессы. Что-то она такое натворила, по женской части; а потом ещё и чуть не прирезала дворянина, которому должна была помогать в чём-то. Слабая попытка возразить, что дворянин слишком уж распустил руки, упёрлась в убойный аргумент: скромнее нужно быть. В конце экзекуции мама прошлась и по одежде сестрички, поставив ей в пример мою возлюбленную: мол, несмотря на ночной бой и утреннюю тренировку (!) она выглядит как настоящая леди. Знала бы мама про наши водные процедуры, так бы не говорила. Закончив разбор, отец живо перешёл к делу. К этому моменту основные блюда были уже съедены, и мы приступили к сладкому.

- Ну что, господа чародеи, рассказывайте. Надеюсь, вы хотя бы смогли установить, как враг проник за ограждение, не побеспокоив сигнальную сеть?

- Мы нашли следы заклинаний высшего круга. Они просто перелетели через ограду с сигнальным контуром, и скрывались в саду.

- Контур реагирует и на летящих людей, меня в этом уверял ваш отец, - спокойно возразил глава рода, указав на ещё одного возможного виновника.

- Чтобы обмануть контур, они напустили очень хороший морок, представившись птицами, даже вес лишний убрали, - заторопились с объяснениями чародеи.

- Это ваши предположения или были чёткие следы?

- Предположения, - замялся старший из магов. - Мы нашли следы странных плетений, которые остаются, когда снимаются мороки.

- Хорошо. С этим разобрались. Вернётся ваш отец, будем ставить ловушки в саду.

- Отец, простите, что вмешиваюсь, - я внимательно слушал и оценивал факты. - Могу ли я высказать предложение?

- Если оно будет уместно, Вереск, - без тени недовольства отозвался барон, поощрительно мне улыбаясь.

- Зачем нужны магические ловушки? Мы ставили обычно капканы или рыли волчьи ямы, когда нужно было подстраховаться от шибко умных магов или когда у нас не было своих под рукой. Они работают ничуть не хуже магии, зато чародеи их не чувствуют.

- Смотрю, граница тебя научила не только драться, сын, - улыбка отца стала шире. - Мы, в самом деле, слишком полагаемся на магию, - слишком уж много в Глацинии чародеев. Не хочется, конечно, перерывать сад, но ничего не поделаешь: раз прозевали одно нападение, нужно быть готовым к следующему. Возьмёшь Натана, сын, и вместе распланируете, где лучше рыть ямы, а где - ставить капканы. Всё нанесёте на карту, затем, под прикрытием магического полога, возьмёте столько людей, сколько потребуется. Сегодня ночью всё должно быть готово. - Отец сделал эффектную паузу, затем, словно спохватившись, добавил. - Обязательно возьмите господ чародеев на земляные работы.

Я коротко поклонился, принимая приказание отца к исполнению. Он, между тем, перешёл к следующему пункту разбора.

- Наш раненый стал совсем плох. Вас, господа, я пригласил, чтобы поручить доставить его к Таисии, - отец обратился к двоим скромно сидевшим в уголке воинам.

При последних словах отца моя возлюбленная напряглась, потребовав от меня вступить в разговор и добиться передачи этого дела нам. Я не знал, кто такая Таисия, но быстро сообразил, что альте нужно с ней переговорить, а такой повод просто уникален.

- Отец, прошу вас поручить это дело мне, - вопросительный взгляд потребовал объяснений, но я быстро выкрутился. - Всё равно нужно будет подобрать капканы, а так я ещё и город посмотрю.

Барон на секунду задумался, побарабанил пальцами по столу, но вынужден был согласиться, сопроводив одобрение странным напутствием.

- Ладно, так тому и быть. Мне знакомство с этой женщиной спасло жизнь, возможно, тебе оно также пригодится. Особенно, когда возглавишь род.

Альта была довольна, как сытая кошка. Она послала мне недвусмысленный обещающий образ, а заодно пообещала, что у Таисии нас будет ждать самый тёплый приём.

- Только возьми с собой Стауна, - добавил барон, когда мы уже поднимались из-за стола.

- И сын, я бы хотела с вами переговорить наедине, - без особых эмоций в голосе обратилась ко мне баронесса. Мне её предложение не понравилось с самого начала, заголосило чутьё на людей и исходящие от них неприятности. Но матери не откажешь, и я только покорно склонил голову, направляясь за ней следом.

- Встретимся у ворот, господин баронет, - бросил мне вдогонку Стаун. - Я подам карету и погружу в неё раненого.

Я обернулся, благодарно кивая, и поймал сочувственный взгляд хмурого вояки: он не хуже меня предвидел самые неприятные последствия разговора с баронессой. Он недвусмысленно намекал, что сам лучше сделает всю основную работу, чем окажется с ней лишний раз наедине. Странно. Раньше мама была очень милой и отзывчивой женщиной, хотя и весьма характерной. Или это было, потому что тогда я сам был ещё совсем мальчишкой?

Для разговора мы расположились на небольшой веранде, сильно выдвинутой в сторону сада. Вся она была уставлена цветами, зелень же сада только дополняла впечатление уюта и красоты этого сказочного уголка. Тем контрастней выглядел наш отнюдь не мягкий разговор.

- Рада, что вы вернулись живым из Веронской империи, сын. Никогда не разделяла желания барона отправить вас туда закалять характер, - издалека начала разговор баронесса, взирая поверх моей головы на застеклённые стены веранды. Мы сидели на удобных стульях со спинками, друг напротив друга, разделённые лишь низким столиком.

- Я тоже рад вас видеть, мама. Хотя, должен признаться, все мои воспоминания о семье очень туманны, - намекнул я на бездну времени, прошедшего с момента нашего "знакомства", а равно попытался дистанцироваться от возможных упрёков в недостаточно тёплых сыновних чувствах. Но она хотела поговорить о другом, посему пропустила мой намёк мимо ушей.

- Понимаю, что вы, как мужчина, ближе отцу, чем мне. Поэтому материнское сердце не позволило мне самой распознать самозванца, - мать явно приуменьшала разделяющую нас бездну. Сердце могло что-то подсказать лишь нянечке, мать я почти не видел и не чувствовал. Но я благоразумно промолчал, хотя именно сейчас впервые почувствовал, насколько чужими стали для меня все мои родственники. Пришла и ещё одна важная мысль: отец, как политик, мог специально отлучить меня от семьи, чтобы разум не заслоняли родственные чувства. Он же готовил главу рода, а не сиделку. Как всё сложно в родственных отношениях! И как всё было просто в армии.

- Ничего страшного, мама, проблема решилась, и вам не стоит себя винить. В конце концов, не вы нашли самозванца, а он сам пришёл.

Мать коротко кивнула, принимая мой формальный ответ за данность. Мы немного помолчали.

- Скажите, сын, давно ли вы с леди эр Альянти вместе? - теперь она говорила по существу, но я пока до конца не понимал, к чему она ведёт.

- Несколько месяцев.

- Вы часто появлялись с ней вместе на публике? - эта фраза расставила все точки над "и".

- Мама, если вы боитесь осуждения общественного мнения, то напрасно: нашим обществом были исключительно воины и маги, и мы совместно с ними не развлекались, а дрались за наши жизни и нашу честь.

- Вы должны понимать, сын, что, как будущему главе рода, вам следует быть безупречным во всём, - на последнем слове она сделала ощутимое ударение. Я откинулся на спинку стула, прекрасно поняв намёк.

- Лилия, конечно, леди, но, прежде всего, она воин. Она - моя надёжная опора и поддержка. Для будущего главы рода важны, прежде всего, эти качества в окружающих людях.

- Я говорю не о том. Понимаю, что вы с ней очень близки, понимаю, что много раз рисковали вместе жизнью. Я лишь прошу вас не переступать нормы приличия, принятые в обществе. Леди эр Альянти кажется мне весьма здравомыслящей и ответственной женщиной, надеюсь, вы не станете злоупотреблять её доверием, и умалять свою и её честь.

После этих слов, я просто выпал в осадок. Оказывается, я склоняю Викторию к близости до свадьбы! При этом она заявляется ко мне сама среди ночи, при этом она приходит составить мне компанию на тренировке! Бедная девочка. Знала бы мама, как эта девочка орудует мечом и как её уважают альты! Впрочем, всё это не существенно. Гораздо существенней то, что кто-то пытается лезть в наши отношения.

- Мама, я, вроде бы, не давал повода сомневаться в своих серьёзных намерениях, - мягко начал я наступление, но был жёстко остановлен непробиваемой женской логикой.

- В обществе достаточно одного нехорошего слуха, или появления детей раньше срока после свадьбы, чтобы поставить пятно на репутации рода.

- Мама, вы посмотрите вокруг! Какое общество! Здесь все друг друга готовы сожрать! На мою карету напали на улице, хотя не нападали даже в лесу. Вечером напали на наше поместье. И это уже не простые разбойники. Здесь понимают только силу. Любое пятно я смою кровью пустившего слух, и после того, как его голова украсит банкетный стол, будьте уверены, желающих насмехаться окажется значительно меньше, - меня прорвало. Это было уже чересчур.

- Есть бандиты и среди родовитых воинов и магов, а есть семьи, придерживающиеся традиций, - упрямо крутанула головой баронесса. - Бандитов вы склоните на свою сторону пролитой кровью, но настоящие роды - никогда! Так что потрудитесь соблюдать все возможные нормы приличия. Рано или поздно в Глацинии воцарится порядок, и именно тогда будет важна репутация в приличном обществе.

- Я приложу все усилия, чтобы не запятнать честь рода, мама, - поняв, что монолит убеждений матери мне не преодолеть, вынужден был пойти на попятный я. Хотелось побыстрее разделаться с этим неприятным разговором.

- Вереск эль Дарго! Очень надеюсь, что ваши слова не станут расходиться с делом, как того требует долг сына нашего рода, - и, уже поднимаясь, мама тихим голосом припечатала. - Надеюсь, больше не повторится того позора, свидетелем которого стали ночью ваши братья по роду.

- Позора? - переспросил я, буквально подавившись от неожиданного удара.

- Думаете, никто не понял, что вы не просто так оказались в саду с леди вдвоём в одно и то же время? Я не хочу знать деталей. Просто потрудитесь не повторять подобных ошибок впредь, сын, - и мать, встав, гордо прошествовала к выходу. Я же так и остался сидеть, выжатый, как лимон разговором, и окончательно раздавленный последней репликой. - "Умеет же мама надавить! Вот уж точно подлинная баронесса. Такую ни с кем не спутаешь, в отличие от баронета".

Я сидел, уставившись в окно, и пытался придти в себя. В голове шла лихорадочная борьба между здравым смыслом и семейными "ценностями", и последние ну никак не желали окончательно сдаваться, слишком уж многое в моей жизни было связано с фамилией рода, ставшей для меня своего рода символом собственного достоинства. Не имело значения, что я почти не помнил родителей, не знал родню, почти не общался с ней даже письмами (какие на границе письма, особенно, при постоянных переводах из гарнизона в гарнизон?). И как мне, спрашивается, быть в сложившейся ситуации? Самым разумным было начать подготовку к свадьбе как можно скорее, и вести себя с возлюбленной поаккуратней. Но всё моё естество возмущалось против бессмысленной скрытности в отношениях, казавшейся просто комичной. В самый сложный момент в противостоянии здравого смысла и семейных ценностей, когда последние уже было начали издыхать, меня отвлёк от размышлений новый голос.

- Что, досталось тебе, братик? - на меня участливо смотрела двоюродная сестра, примостившаяся на краешке столика, и так и норовившая заглянуть в глаза.

Я, всё ещё не совсем придя в себя, поднял на неё полный недоумения взгляд.

- Я Рыся, если забыл, братик, - снова подала голос девушка.

- Вереск эль Дарго, - на автомате ответил я, отвешивая лёгкий поклон одной головой.

- Знаю. Уж поверь. Только на тебя и надеялась.

- Что? - новая порция недоумения отразилась на моём лице, вызвав ухмылку сестры.

- Надеялась на тебя, говорю. Отец давно уже не лезет в женские дела семьи, а ты - новый человек, вольного нрава, не зажатый семейной... дланью, - пояснила девушка, и в её взгляде поселился вопрос.

- У тебя проблемы? - аккуратно поинтересовался я, уже понимая, что буду вовлечён во внутрисемейные разборки.

- А то ты не видел! - фыркнула молодая бестия, снова ухмыляясь совсем не по-женски.

- Ладно. Чего ты хочешь?

- Вот это уже нормальный разговор. Хочу получить сильного союзника в твоём лице.

- Союзника в чём?

- Во всём, - на мой скептический взгляд сестрёнка вынуждена была добавить. - Особенно, в противостоянии с матерью.

- И давно вы на ножах?

- С рождения, - фыркнула дама. - Она не хочет понимать, что я никогда не сдамся. Я эль Дарго, и этим всё сказано. Помоги вырваться из-под этой дурацкой опеки, и я никогда этого не забуду.

- Ты думала над способами?

- Не только думала. Ничего не помогает. Скоро мне придётся их резать.

- Кого? - опять недоумённо вопросил я.

- Ну ты, братик, даёшь! Неужели ничего не понимаешь!?

- Нет, - коротко бросил я, начиная закипать.

- Ладно, ладно, - сестра выставила перед собой руки, уловив моё состояние. - Она хочет выдать меня замуж, и скинуть проблему на другого. Надеется, что уж муж-то меня точно объездит.

- А где манеры? - жёстко поинтересовался я.

- Ещё поучать меня вздумай! - но, увидев мой взгляд, поспешно добавила. - Какие манеры, мы же в бою.

- Хорошо. Что ты предлагаешь?

- Я? Ты же у нас баронет. Вот и сделай что-нибудь.

- Например? - но девушка вопросительно молчала. - Так понимаю, говорить с матерью бесполезно...

- Ну, хоть это ты понимаешь!

- Нет, замуж тебя такую никто не возьмёт, маркитантка! - с угрозой в голосе возопил я, теряя остатки терпения.

- Как ты сказал? - глаза девушки вспыхнули. - Этого я ещё не пробовала.

- Чего? - опять опешил я.

- Ничего. Сам шевели мозгами. И... не вздумай прогибаться под неё. Подставишь под удар возлюбленную, - неожиданно серьёзно и жёстко припечатала сестрёнка.

- Вы что, все тут сговорились? Тоже будешь меня поучать?

- Просто настоятельно советую на правах сестры, - теперь угроза появилась в голосе Рыси. - Если захочешь трахаться, сам к ней иди, иначе ей попадёт.

- Ты совсем ошалела! - мне захотелось врезать девушке, и я сдержался только в последний момент. Она уловила мой настрой и, на всякий случай, отпрянула прочь.

- Не строй из себя ангела. ОНА тебе из-за этого выговаривала, - во всём облике девушки сияла какая-то бесшабашная смелость. Она была готова к удару, готова его принять и ответить на него.

- Исчезни, - коротко бросил я, вновь уставившись в окно. На душе стало ещё поганей, чем было. Сестричка послушалась, напоследок бросив: "Удачи". - "Вот бестия! Совсем не помню, что у меня такая сестра, пусть и двоюродная. Или тогда её ещё не было? Нет, должна была быть. Наверное, жила у дяди, а, может быть, мы несколько раз и пересекались". - Думать дальше было некогда, и я, отбросив все душевные метания, отправился на выход. В голове уже формировалось решение, а весь мой облик выражал готовность драться до конца. Они все меня достали, и теперь пощады не будет никому. Я - баронет эль Дарго, и я наведу порядок в этом вертепе, именуемом семьёй. Баронесса явно заигралась в королевы.

Карету я нашёл уже собранной и готовой к отбытию. Возле ступеней прохаживался давешний воин, и, при моём появлении, любезно распахнул дверцу.

- Стаун, моя дама ещё не появлялась?

- Нет, - воин в недоумении поднял на меня взгляд. - Разве мы едем не вдвоём?

- Нет. Должна подойти леди эр Альянти.

- Но в карете только одно место!

- Ничего, я поеду на облучке или на козлах.

- Как скажете, господин баронет.

- Просто Вереск. Мы же родственники? Так к чему эти церемонии.

- Так принято, - пожал плечами воин. - Но если вы желаете...

- Желаю, Стаун. И... Мы же на войне. Вы меня понимаете?

Родственник только утвердительно кивнул, по другому взглянув на меня. Аргумент сестры мне понравился, а, самое главное, он работал; и соответствовал действительности во всех смыслах, не только в смысле внутрисемейных конфликтов, но и в смысле родовых войн, у истоков одной из которых мы сейчас стояли.

Виктория появилась спустя пять минут. Она шла, подобрав юбки, внешне спокойная и величественная, а внутренне... Она готова была убивать. Я понял, что если мы немедленно не уедем, может случиться самое страшное. Это стало ещё более понятно, когда из дверей выскочила какая-то дама с хорошим таким синяком на пол-лица, и остановилась на пороге, сверля спину моей возлюбленной странным взглядом. К ней тут же подошёл стражник, и что-то спросил. Началось!

Оценив диспозицию с одного взгляда, я подскочил к альте, взял её под ручку и, галантно поклонившись, усадил в карету; Стаун был оттеснён в сторону, и получил приказ немедленно отъезжать. Он вскочил на облучок, карета тронулась; я запрыгивал на козла уже на ходу. У входа в дом осталась недовольная дама, что-то настойчиво втолковывающая стражнику, тот же только сочувственно качал головой.

"Извини, котик, я, кажется, слишком сильно толкнула твою родственницу", - в мысленной речи женщины не чувствовалось раскаяния, зато присутствовала растерянность. Она была удивлена происходящим безобразием, явно не ожидала его.

"Что она сделала?" - мне нужна была конкретика. Я намеривался в ближайшее время устроить разнос своей семейке, и копил такие вот случаи.

"Она хотела показать мне комнату, где, как я поняла, занимаются рукоделием".

"Ну, посмотрела бы".

"Очень настойчиво хотела. Я даже не поняла, что она хочет на самом деле: то ли усадить меня за рукоделие, то ли поговорить наедине. Но моего мягкого отказа она не приняла. Я её толкнула, потом помогла подняться, извинилась и отправилась к тебе".

"Правильно сделала. Если не понимают слов, прикладывай их посильней".

"Ты... Так жёстко настроен к своей семье?" - к растерянности примешалось недоумение.

"Только к женской её части. Пока мы не виделись, я имел разговор с баронессой и с двоюродной сестрой. Баронесса здесь совсем затиранила женщин, наводит какие-то странные порядки, пытается отвадить сестру от пути воина, насильно выдав замуж. Сестра попросила вмешаться. Думаю, мне придётся устроить хороший скандал, иначе тут порядка не навести".

"Вот как. Никогда не касалась женской возни в родах. Обычно я имею дело с мужчинами, и с ними всё гораздо проще".

"Ещё сестра советовала не подставлять тебя, а впредь самому ходить к тебе в гости по вечерам".

Переварив мою реплику, альта несколько оправилась от собственных переживаний, и фыркнула.

"Посмотрим. Мне больше нравится всё делать самой. Кстати, ты не хочешь ко мне в карету? Или боишься уронить достоинство рода?" - многозначительно и озорно заявила возлюбленная.

"Там раненый. Пусть отдыхает, нечего лишний раз рисковать его здоровьем".

"С ним всё будет нормально. Ладно. Но впредь я очень надеюсь, что ты будешь ездить со мной. Договорились?"

"Да, милая", - покладисто согласился я. Уговаривать меня лишний раз не требовалось.

Фамильное привидение

Карета грохотала по вымощенной камнем мостовой, минуя улицу за улицей. Город уже проснулся и встречал утренних путников безразличным гомоном и суетой. Неблагоразумно вышедшие на центр мостовой горожане отскакивали в стороны, подгоняемые дробным стуком копыт и колёс; конные путники время от времени то обгоняли нас, то проносились в противоположную сторону. В общем, обычная городская суета.

От Ариниссандры город отличался отсутствием фонтанов, небольшим количеством зелени и массивным обликом городских построек. Он чем-то напоминал рыцаря, закованного в полный доспех, только роль доспеха играл серо-белый камень. Вместе с тем, камень не был совершенно бездушным, то и дело попадались весьма интересные архитектурные композиции домов, площади украшали статуи, изображавшие воинов или магов, а геометрическая выверенность, аккуратность всех линий в городе окончательно дополняла общий гармоничный вид городской архитектуры. Один раз мой взгляд зацепился за необычные, острыми углами сходящиеся к центру площади, дома. Приглядевшись, я понял, что это - очередная каменная композиция, чем-то напоминающая колесо. Так что посмотреть в городе было на что, но взгляд упорно не желал останавливаться на архитектурных изысках, перескакивая на людей.

Город сразу создавал впечатление растревоженного улья. Среди прохожих больше половины были в воинском облачении, то и дело мимо нас проплывали патрули городской стражи, и их громкий шаг перекрывал дробные звуки кареты. На одной из площадей мы чуть было не застряли в толпе ожидающих публичной казни зевак. На подступах к другой мы натолкнулись на пятёрку магов в оранжевых плащах, расположившихся боевым построением в нашу сторону; они надёжно перекрывали движение, отправив нас в объезд в один из переулков. Вся эта суета казалась бессмысленной, ничем не обоснованной, если бы то и дело до нас не доносились крики и звон мечей, а то и вовсе услужливый ветер не доносил запах горелого мяса. Человеческого мяса.

"Очищающее пламя гражданской войны", - пришло неожиданное объяснение происходящего от Виктории. Ментальный канал был наглухо закрыт, и по нему я безошибочно, как мне казалось, определил состояние души возлюбленной.

"Опять хочешь уничтожить источник своих треволнений?"

"Нет, Вереск. На этот раз я хочу оказаться отсюда как можно дальше".

"Но ведь ты всегда стремишься нырнуть в самую гущу событий. Или я не прав?" - в сознании всплыло недоумение.

"Не прав. В этом конфликте правы обе стороны, просто у всех своя правда. Обе стороны убивают, обе несут грязь ради чистоты будущего".

"Но ведь есть сторона, на которой стояли и стоят альты. Так чего же ты сомневаешься?"

"Я... Не уверена, что наша сторона права, Вереск. Мы опять победим, принесём ради выживания драконов человеческие и свои собственные жертвы, и наша цивилизация проживёт ещё сколько-то времени. Но я уже не уверена, что это принесёт благополучие людям. Возможно, они должны сцепиться друг с другом, чтобы в этом огне пожара родилась сначала самоотверженная власть в их государстве, а затем эта власть сама стала развивать всё лучшее в своём народе, не прибегая к помощи альт. Развивать не ради чего-то непонятного, а ради собственного выживания, и чтобы победить другие народы в борьбе за это самое выживание. Мы же не даём людям пойти по этому пути, и не знаем, что ждёт их в его конце".

Мне рассуждения возлюбленной показались слишком непонятными, оторванными от реальности. - "Зачем она переживает из-за какой-то Глации? Я понял бы, если бы она стала переживать из-за Веронский империи... Хотя, в чём разница? - В моём собственном отношении к империи. Поэтому переживания о ней я воспринимал само собой разумеющимися, а вот переживания за извечного противника империи - как нечто неправильное. Для альты же все человеческие государства находились в совершенно одинаковом положении, она думала о них обо всех, думала со стороны". - Почему-то вспомнились слова Кирии, обронённые ею во время нашей скоропалительной дуэли, но додумать мысль мне не дали. Карета резко остановилась, и я соскочил с козел, осматриваясь по сторонам.

Мы оказались на площади, похожей на те, что миновали до этого, только обставленной домами побогаче. Эти дома имели выходы не на улицы, а на саму площадь, и некоторые из них даже отделяли от площади небольшие ажурные оградки. Возле одной из таких оградок, прямо на мостовой, стоял большой шатёр, сшитый из серой ткани без особых украшений. У шатра было не протолкнуться от народа самых разных сословий, образующего бурлящую и шумную очередь к занавешенному входу в шатёр.

Карета остановилась на приличном расстоянии от временной постройки, с другой стороны площади. Ближе подъехать просто физически было невозможно: некоторые из толпившихся здесь людей сидели или лежали на мостовой, не делая даже попытки подняться. Я сначала подошёл к человеческому морю с намерением протолкнуться сквозь него к входу и применить силу, если потребуется, но только покачал головой и вернулся назад. Да, я бывал местами наглым, напористым, но с совестью у меня всё было в порядке. Расталкивать же калек было последним делом. Срочно нужно было придумать что-нибудь более гуманное.

Странно, но проблема решилась сама собой. Просто из шатра вдруг вышла пара мужиков, облачённых в серо-белые балахоны, по цвету и фактуре очень напоминавшие шатёр, и направилась в нашу сторону. Людское море перед ними раздавалось в стороны, не создавая препятствия. Более того, люди смотрели на них даже с некоторым благоговением, заглядывали в рот, ожидали чего-то. Компания подошла к нашей карете, и один из мужиков коротко и сумрачно бросил: "Где раненый?". Мне оставалось лишь указать на карету. Ребята подхватили носилки, и направились обратно, только теперь следом за ними шли и мы с Викторией, которая как-то незаметно оказалась рядом со мной и подхватила под руку.

"Твоя работа?" - поинтересовался я, когда мы поравнялись с шатром.

"Ну, не всё же тебе помогать любимой решать проблемы без лишней крови?" - немного иронично отвечала моя альта. Что ж, всё было сказано предельно откровенно, и дополнительных пояснений не требовалось.

Следом за вошедшими я откинул полог в сторону, вежливо пропустил Викторию и сам проскользнул внутрь. В помещении стояло четыре походных кровати; все они были заняты. Над одной из них сейчас что-то колдовал низенький пожилой человек, облачённый в знакомый уже мне балахон. Он поднял глаза на вошедших, и по пронзительному взгляду я безошибочно угадал чародея, не из слабых. Что-то у них было в глазах, что-то, чего не было у прочих смертных. Точно также и нас, гвардейцев, всегда безошибочно узнавали те же маги или сановники, а равно все, когда-либо с нами пересекавшиеся. Мы обменялись короткими кивками, а дальше он впился взглядом в мою альту, словно разглядел в ней нечто такое, чего не замечали обыватели. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, и устремился следом за Викторией вглубь шатра, где обнаружились полотняная перегородка и ещё один откидной полог.

Моему взгляду открылось совсем небольшое помещение, с ещё одной походной кроватью в центре. На ней уже лежал раненый член моего рода, а над ним склонилась седовласая женщина в серо-белом балахоне. Она не подняла взгляда, не обернулась, но я готов был поклясться, что ощутил на себе её взгляд.

"Я так тебя и представляла, воин", - подтвердила мои подозрения женщина, буквально ворвавшись своими мыслями в моё сознание.

"Как?" - немного недоумённо поинтересовался я.

В ответ пришёл неопределённый мысленный образ, сотканный из невероятного количества смысловых нюансов; такие я ещё читать не научился, посему просто ничего из него не понял.

"Когда попадёшь ко мне в следующий раз, у нас будет больше времени пообщаться, и я развею твоё недоумение", - "пояснила" пожилая альта.

"Нам нужно будет зайти ещё раз?" - наверное, я в глазах женщины демонстрировал просто феноменальную тупость.

"ТЫ обязательно ко мне попадёшь", - повторила целительница, и больше не обращала на меня внимания, полностью сосредоточившись на лечении.

"Пойдём, не будем мешать Таисии", - на этот раз ко мне обратилась возлюбленная, и я решил воспользоваться представившейся возможностью исчезнуть: рядом с этим странным существом я ощущал себя неуютно.

Когда мы покинули шатёр, я откровенно перевёл дух. Даже в бою, даже по молодости, я никогда не испытывал подобного психологического напряжения, каковое испытал рядом с целительницей Таисией. Чтобы окончательно прогнать наваждение, огляделся вокруг, оценивающим взглядом обводя толпу. Теперь я смотрел на собравшихся людей несколько иначе, а ещё заметил то, чему не придал значения с самого начала: между больными сновали другие люди, облачённые в те же бело-серые балахоны, что-то выясняя, отвечая на вопросы, изучая поражённые части тела. Вокруг же самого шатра, я мог поклясться, стояла самая настоящая охрана, раскинувшаяся жиденькой цепью. Пристальное изучение людей в балахонах подтвердило моё неожиданное предположение, так как клинки всегда немного топорщатся из-под плаща, каковым, по своей сути, был и балахон.

"Она сказала, что я должен буду ещё раз сюда приехать", - пребывая в глубокой задумчивости, я всё же решил обратиться к возлюбленной.

"Она сказала не так. Она сказала, что ТЫ к ней ещё раз обязательно попадёшь. Знаешь, что это значит?" - женщина выглядела предельно сосредоточенной, в её душе поселилась такая же задумчивость, как и у меня.

"Что мне нужно будет заехать за раненым", - полуутвердительно ответил я.

"Нет. Всё сложнее. Она... очень хорошо чувствует людей. Наверное, это часть её дара целителя".

"Тогда что это значило?" - я напрягся, уже понимая, что именно услышу в ответ.

"Это значит, что ты обязательно во что-нибудь вляпаешься, и уже тебя придётся нести к целительнице Таисии. Но я смотрю, ты и сам всё понял, Вереск", - оказывается, женщина уже несколько секунд смотрела мне в лицо, пытаясь уловить мои эмоции.

"Понял, понял", - пробурчал я в ответ. Подобные предсказания мне совершенно не нравились. Да и кому они понравятся?

"Но заехать за раненым нам всё же придётся. Где-нибудь к вечеру".

"Ты с ней обсудила всё, что хотела?" - мой тяжёлый взгляд заставил женщину напрячься.

"Да".

"Тогда за раненым поедет Стаун с кем-нибудь из рода", - мои тяжеловесные слова заставили альту кивнуть в ответ и отвернуться.

Но встреча с целительницей не давала мне покоя, даже когда мы сели в карету. Её пророчество требовало хоть каких-то пояснений.

"А как она лечит?" - не выдержал я наконец напряжённого молчания. Возлюбленная неожиданно пришла в благодушное состояние духа, и, улыбаясь, уселась мне на колени.

"Ты, наверное, думаешь, что она это делает как-то так?", - с этими словами альта облизала почти рассосавшийся шрамик на шее, на котором я впервые почувствовал целительную силу этих созданий.

"А разве нет?" - моё недоумение было совершенно искренним, и женщина тихо засмеялась мне на ушко, а потом больно укусила за мочку, демонстрируя остроту своих зубов.

"Нет, глупый. Альта не станет облизывать всех людей без разбора. Неужели ты этого не понимаешь?"

"Ну...", - здравый смысл подсказывал, что она права, хотя я по-прежнему многого не знал. - "Разве она лечит всех без разбора? Альты же очень придирчивы к человеческим душам".

"Она лечит ВСЕХ без разбора. Она считает это своим долгом перед разумными, это смысл её жизни вот уже более века. Даже самые гнусные люди, думая о ней, становятся на время чище. За неё готова умереть половина населения Глации, а вторая половина, как минимум не готова причинить ей вред, даже под угрозой смерти. Люди считают её чуть ли не богиней, и вполне заслуженно. Она спасла столько народа, что все политические игры альт с огромными жертвами окупаются одной лишь её жизнью".

"И как она их лечит?"

"Своими эмоциями, исцеляющими человеческие души, и своими руками, проводя сложнейшие операции, сшивая ткани, заращивая повреждённые органы. Я... Сама не знаю, как у неё всё это получается, но она лечит абсолютно всё, и даже изгоняет из человека застарелые болезни, отгоняет на время дыхание старости. Она... необычная даже для альт, и мы сами преклоняемся перед ней".

Весь дальнейший путь до кузнечных лавок мы провели в молчании, погружённые в свои мысли. И даже наша физическая близость не могла разрушить этого странного впечатления от скоротечной встречи с альтой Таисией.

- Уважаемый мастер, меня устроил бы ваш товар..., если бы не одно "но", - ответил я на увещевания кузнеца, с пеною у рта расхваливающего капканы на животных.

- Что не нравится уважаемому господину баронету? Я готов подогнать товар под ваш, безусловно утончённый, вкус, - заглядывая в глаза, ответил кузнец.

- Правда, готовы? - с сомнением ответствовал я, заглядывая в лицо мастера. Он был старше меня, раза в полтора шире в плечах, но от моего взгляда весь вдруг как будто сдулся, и даже отвёл взгляд.

- Я... постараюсь, - тихо сказал он.

- Это всё - куски железа. Мне нужны капканы с гномскими рунами, - последние слова заставили кузнеца ещё и втянуть голову в плечи.

- Они... запрещены... новой властью, - он говорил уже не просто тихо, но шёпотом, аккуратно подбирая слова.

- Уважаемый мастер. Вы не хуже меня знаете, что новая... власть ничего не контролирует не только в стране, но даже в этом городе. Пока здесь не будет порядка, я намерен сам защищать свой род всеми доступными мне средствами. Вы меня понимаете? - следом за кузнецом я понизил голос, и мы стали похожи со стороны на заговорщиков.

Наверное, мастер не стал бы вообще обсуждать столь щекотливый вопрос, но он в который уже раз кинул взгляд на мою даму, стоящую чуть в стороне, и изучающую аккуратный кинжал великолепной работы. Женщина в очередной раз вселила в окружающих доверие к моей персоне: вряд ли дознаватель или шпион стал бы во время рейда выгуливать свою родственницу или даму сердца. Все люди это чуяли своим нутром, и шли даже на вот такие опасные разговоры.

- Я вас хорошо понимаю. Надеюсь, вы сможете сохранить в тайне имя продавца?

- Я готов принести вам клятву крови, если потребуется.

- Думаю... это излишне. Достаточно будет только вашего слова, господин баронет, - мастер окончательно проникся ко мне доверием, и смотрел теперь с известной долей любопытства. Я решил быть с ним максимально откровенным, стремясь развить его расположение ко мне ещё более.

- Моё слово дворянина и офицера, мастер, - я коротко поклонился. Он поклонился в ответ, принимая слово.

- Простите за любопытство, но я... имею право знать. Зачем вам капканы? - кузнец, как я и думал, не смог совладать с природным любопытством.

- Буду охотится на врагов моего рода, если у них хватит наглости появиться в моём саду, - я смотрел в глаза мастеру, и тот, судя по лёгкому утвердительному кивку, всё хорошо понял.

- Слово мастера, господин баронет, что никто не узнает о вашем заказе.

- Приятно иметь с вами дело, мастер. Вы всегда можете рассчитывать на благосклонность моего рода.

- Это огромная честь, господин, - склонился в глубоком поклоне кузнец. Как я недавно узнал, род эль Дарго был маленьким, но широко известным... в узких кругах.

- Мне нужно четыре десятка. Можно на десяток-два больше, - перешёл я к обсуждению деталей.

- Это вполне... возможно, - что-то продумывая в уме, ответил кузнец.

- Когда я смогу получить заказ?

- Вы хотели бы, чтобы его доставили в поместье, или получить сами?

- Не хочу подставлять вас, мастер, поэтому предлагаю произвести обмен в каком-нибудь нейтральном месте, на ваш выбор.

- Хорошо. Тогда через... четыре часа, или, может быть, пять, подъезжайте на улицу Зелени.

- Буду там через пять часов. А вы будьте готовы быстро перегрузить товар. Сами лучше не подставляйтесь, пришлите кого-нибудь нейтрального.

Мы раскланялись, и я захватил с собой понравившийся Виктории кинжал. Просто, чтобы отвлечь внимание возможных соглядатаев. Потом мы ещё походили по кузнечным лавкам, в некоторых останавливаясь надолго, из других выходя практически сразу. Пришлось и мне приобрести несколько обновок, чтобы не вызвать подозрений. Когда же мы сели в карету, я долго благодарил свою женщину за её столь полезное общество и бесценные советы по конспирации, которыми она щедро делилась со мной до и во время разговора с мастером. В довершение я пожаловался, что кузнец заломил слишком много, и неизвестно, захочет ли отец нести такие расходы.

"Котик, про деньги не думай: у меня этого добра хватает", - и женщина открыла крышку в одной из скамеек кареты. В открывшееся отверстие не понадобилось даже заглядывать, так как блеск золота в свете дня был виден издалека.

"Я не хочу обращаться к тебе за деньгами", - возразил я, лишь взглянув на золотой блеск.

"Вереск, очнись! Я втянула тебя в это рискованное предприятие, ты уже не один раз помогал мне в нём, и кем я буду после этого, если не постараюсь хоть как-то компенсировать доставленные проблемы!?"

"Деньги не могут измерить моего к тебе отношения. Дело в другом".

"И в чём же?" - моя альта продолжала давить, желая разрешить щекотливый вопрос раз и навсегда.

"Я не могу просить деньги у женщины; особенно, у своей женщины".

"Опять твоя гордость? Это не тот вопрос, где уместно её проявлять".

"Даже у нас в гвардии были некоторые... дворяне, желающие удачно жениться. Мне они были противны, и я не одного из них убил на дуэли. Не предлагай мне уподобляться им, женщина", - я не собирался поддаваться давлению. Не на того напала.

"В таком случае, я сама буду рассчитываться за некоторые услуги и вещи. И начну с капканов", - жёстко ответила возлюбленная.

"Это будет тем же самым, - уловкой перед совестью. Извини, я не могу с этим согласиться", - сухо возразил я.

"Вереск, давай начистоту. Альты зарабатывают на торговле с людьми очень много денег. Гномам они нужны для закупок продовольствия и некоторых нужных им для жизни товаров. Альтам деньги не нужны. Вообще. У нас другая структура общества, вернее, у нас его вообще нет, нет товарно-денежных отношений. Все деньги, которые мы зарабатываем, мы тратим на политику; реже, на ресурсы для самореализации некоторых альт, как та же Алисия с её фонтанами. В любом случае, каждая альта может рассчитывать на финансовую поддержку её творческих устремлений, и просто на деньги для проживания среди людей. Тебе, как члену нашего рода, также открыт доступ ко всем нашим ресурсам. Для меня деньги - просто куски металла, совершенно негодного в оружейном деле. Всё. Ты предлагаешь мне создавать финансовые проблемы для твоего рода, в то время как эти проблемы для меня вообще таковыми не являются?"

"Понимай, как хочешь", - пожал я плечами, не спеша проникаться прочувствованной речью моей альты.

"Тогда давай так. Ты женишься на мне по человеческим законам. По этим же законам женщина приносит с собой приданое. Вот здесь", - она похлопала ладошкой по крышке ящика-кресла, - "моё приданое, и ты не можешь его не принять просто по обычаям, которые приняты в твоём государстве и твоём роде".

"В таком случае, отдай их старику барону", - мне оставалось только пожать плечами. - "Приданое уходит роду".

"Как же с тобой тяжело иногда разговаривать, Вереск!" - всегда предельно выдержанная Виктория не смогла сдержать эмоций. Она была не первой "жертвой" моего ослиного упрямства, даже сослуживцы иногда предпочитали плюнуть и не спорить. - "С таким подходом к жизни ты точно скоро окажешься в гостях у Таисии".

"Извини, я не могу по-другому. Иначе просто не смогу себя уважать".

Всю дальнейшую дорогу мы молчали, обдумывая пережитые события и разговоры. Зато в поместье оба сразу направились к барону: я - обсуждать финансовый вопрос, альта - вручать ему приданое. Стоит ли говорить, что отец посмотрел на нас, как на ненормальных, но короткого пояснения хватило, чтобы тот разразился смехом.

- Вижу, вы стоите друг друга, дети мои. Наверное, вы долго поливали своим упрямством друг друга? Не волнуйтесь, я решу эту маленькую проблему без ущерба для гордости обоих.

И он действительно решил. Деньги перекочевали в родовое хранилище, а на моём плече повисла сумка с семейным золотом для кузнеца. Все были довольны, разве что Виктория казалась более задумчивой, чем обычно.

"Дорогая, ты поедешь со мной за капканами?"

"Нет. Мне надо разрешить некоторые недоразумения с твоими родственниками".

Мне оставалось только пожелать ей в этом всяческих успехов, а самому отправляться седлать лошадей. По пути на конюшню я нашёл Натана. Тот стоял в саду, прислонившись спиной к дереву, и что-то задумчиво чертил на куске холста. В паре метров от него, с высунутыми от напряжения языками, трудились двое молодых чародеев. Я на несколько мгновений замер, умилившись той редкой картине, когда маги работают не языками, а руками. Лопаты в их руках сновали с поразительной быстротой, в каждом движении угадывался недюжинный опыт. Не знаю, как в магии, но в рытье ям они точно преуспели - это я мог сказать, как опытный военный, которые, как известно, собаку съели на рытье всевозможных убежищ и ловушек.

- Здравствуйте, господин баронет! - помахал мне рукой начальник охраны, отрываясь от своего чертежа. - Я тут, как видите, уже начал рыть ямы. Вы уж извините, что не дождался, но время не терпит.

- Здравствуйте, Натан. С таким количеством работников мы за ночь не управимся. Где остальные? - я уже ранее предлагал ему обращаться ко мне по имени, но воин имел свои собственные представления об этикете, посему спорить с ним оказалось бессмысленно.

- Все при деле. Только чародеи, как обычно, бездельничали, благо, отец в этот раз высказался предельно чётко. Но я, как только закончу схему, также подключусь, да и ваша помощь не помешает.

- А где Рыся?

- Наверное, опять собачится с баронессой на женской половине. Зачем она вам?

- Идите и пристройте её к работе. Раз желает во всём быть как воин, пусть и ямы роет вместе со всеми.

Моё предложение начальнику охраны понравилось; он сразу оценил мою военную смекалку, в немом восхищении цокая языком. Сразу было видно, что подобная мысль ему самому в голову не приходила, да и статуса баронета он не имел, чтобы её претворить в жизнь.

- Решили взяться за её воспитание?

- Её уже поздно воспитывать. Хочу, чтобы она заняла то место в роде и жизни, которое ей подходит больше всего, - с этими словами я подошёл к воину и заглянул в схему предполагаемых ловушек. - Раз у меня выдалось несколько минут, давайте сразу расчертим периметр.

Мы принялись за работу, по-деловому обсуждая детали, и даже несколько раз прибегли к советам трудящихся неподалёку чародеев. Общими усилиями схема была составлена, причём учла не только ямы, но и капканы. Полагаю, враждебно настроенным пришельцам, будь то воины или маги, будет гарантирован самый тёплый приём уже на подступах к поместью. На всё про всё нужно было выкопать двадцать семь ям и установить сорок четыре капкана.

А ещё через десять минут через ворота на галопе выехали трое воинов, и горохом рассыпались по городу, петляя по улицам и запутывая возможных соглядатаев. Спустя некоторое время один из них, с гербами баронета на плаще, вернулся назад, остановился у ворот и скинул капюшон, лучезарно улыбаясь притаившимся шпионам. Грива каштановых волос на крупной голове никак не подходила к брюнетистому облику настоящего баронета, выдавая в воине молодого члена рода Альберта эль Дарго. Вернувшимся следом за ним соглядатаям оставалось только скрежетать зубами, сетуя на хитрость эль Дарго, взявших противников рода их же оружием: поддельной персоной Вереска эль Дарго. Но унывали соглядатаи недолго: спустя ещё минут десять к воротам вернулись ускользнувшие от наблюдения всадники, с притороченными к лошадям плотно набитыми массивными мешками. Теперь шпионам предстояло гадать, что же такое они привезли под покровом тайны? Что ж, рано или поздно они должны будут это узнать. На своей собственной шкуре.

Рытьё волчьих ям заняло весь оставшийся день и весь вечер, так что устанавливать капканы мы со старшим из чародеев отправились уже за полночь. В мышцах поселилась приятная усталость, голова работала на удивление чётко, и ночная миссия под магическим покровом казалась простой прогулкой. Немного прогулялся, остановился, закрепил цепь от капкана за ствол дерева или за вбитый в землю металлический штырь, раздвинул хищные стальные челюсти, присыпал дёрном или землёй для маскировки сами челюсти и цепь, и так сорок четыре раза. Магу же предстояло всё это время держать над нами полог иллюзии, изображая для возможных наблюдателей наше рандеву как невинную прогулку. Протяжённостью эдак в пол ночи.

Не то, чтобы не было никого, кто бы ещё мог взять на себя столь ответственное дело. Просто мне вдруг захотелось пройтись по самым дальним уголкам сада, который в молодости казался настоящим лесом. С грустью я вспоминал свои детские шалости, игру в прятки, в войну, в разбойников, и каждое укромное местечко имело в этом смысле свою собственную историю, вызывая всё новые и новые воспоминания. С губ не сходила грустная улыбка, я словно заново переживал детские впечатления. Как жаль, что они уже никогда не вернутся. Теперь у меня хватает впечатлений иного рода, и особенно яркими из них со мной поделилась армия. Армия. Вот уж где вдоволь можно наиграться в разбойников, а равно и в прочие, популярные у детворы игры, которые при ближайшем рассмотрении напрочь лишаются детской романтики.

Тенью следующий за мной чародей не мешал моим воспоминаниям, словно чувствуя всю излишность разговора, и я был ему за это благодарен. Он не удержался, только когда мы ставили последние капканы.

- Господин баронет, до... последних событий я не придавал значения вашей фамильной черте, благодаря которой вы чувствуете магию, но теперь... Скажите, а что именно вы чувствуете?

Вопрос чародея оказался неожиданным; он заставил меня отвлечься от воспоминаний, - как говорят, спуститься с небес на землю. Отвечать в любом случае было нужно, ведь вопрос задавал, пусть и не родной брат, но проверенный и надёжный член моего рода.

- Ничего особенного. Вы владеете техникой боя в полумраке? Впрочем, не важно. В темноте противник плохо различим, поэтому приходится ловить любые звуки и малейшее движение, а дальше работают голые рефлексы. Так и с магией. Словно закрываешь глаза и реагируешь на звук, издаваемый магическими плетениями. Не звук даже, а... не знаю, сложно объяснить; словно какой-то дополнительный орган чувств срабатывает.

- Как интересно. А я вижу плетения, все маги видят, но... не чувствуют ничего особенного. Как можно почувствовать написанную маслом картину?

- По запаху, - ухмыльнулся я.

- Ну... Для этого нужно иметь очень развитое обоняние.

- У меня было много практики.

- Охотно этому верю, - неожиданно поклонился чародей, обозначая завершение разговора.

Больше до самого поместья мы не сказали друг другу ни слова, только у входных дверей вежливо обменялись прощальными поклонами. Оказавшись в комнате, я по-кошачьи потянулся, и начал разоблачаться. Именно в этот момент из-за двери пришёл странный звук. Знакомый звук. Я весь обратился в слух, стремясь различить ещё хоть что-то, а ещё через мгновение распахнул дверь и высунулся наружу, сжимая в руке рукоять клинка.

По коридору, мимо моей двери, плыло нечто, лишь отдалённо напоминающее человека. Оно было словно бы соткано из света и белой материи, невесомым облаком занимая всё пространство между полом и потолком. При этом нечто не стояло на месте, оно двигалось, и в настоящий момент как раз проплывало мимо двери. Больше всего в порождении магии меня потрясло необычное движение: оно именно плыло, не касаясь ни пола, ни потолка, и колыхалось при этом, будто бы пронзаемое движениями ветра. Особенно яркий из-за полутьмы коридора и комнаты свет слепил глаза, заставлял жмуриться, так что разглядеть создание более подробно не было никакой возможности.

Единственное, что заставило меня не впасть от увиденного в ступор или не запаниковать была даже не многолетняя привычка к различным порождениям магии, а странный звук, сопровождавший движение существа. Я отчётливо различал звон металла, и навскидку определил его как звон цепей, либо удары ножен о цепь пояса. Этот звук сделал странное существо гораздо менее загадочным, свёл на нет все прочие эффекты, сопровождавшие его появление. Я тут же подобрался и ринулся в атаку, резонно рассчитав, что гномские клинки вполне способны преодолеть сопротивление любого сотканного из магии предмета. Моё напрочь лишенное веры в потустороннее сознание в очередной раз подошло к проблеме вполне себе материально, не оставив противнику шанса, и не дав ему преимуществ от внешне пугающих проявлений колдовства.

К моему удивлению, клинок напоролся на что-то твёрдое, послышался лязг металла, теперь уже вполне узнаваемый. Так соприкасаются хищные клинки среднего размера в руках опытных мечников. Ещё через мгновение уже мне пришлось отбивать выпад меча, неожиданно возникшего из яркого свечения, и столь же резко исчезнувшего, чтобы появиться вновь.

- Тихо ты, весь дом перебудишь! - я готов был ручаться чем угодно, но вместо лязга металла из таинственного свечения пришли вполне различимые слова, хотя и сказанные очень тихо.

- Кто ты такой, и что делаешь в поместье моего рода? - без тени пафоса вопрошал я, опуская оружие. Свечение также не пыталось атаковать.

- Давай сначала зайдём куда-нибудь, где нас никто не услышит, и где можно поговорить с глазу на глаз.

Я пожал плечами, и недвусмысленно распахнул дверь своих апартаментов. Свечение резко уменьшилось в размерах и без особых сложностей просочилось сквозь дверной проём. Мне даже показалось, что по дверному косяку прошелестела тонкая ткань. Ещё раз пожав плечами, я вошёл следом, притворяя дверь и за спиной закрывая её на засов.

В комнате магическое создание издало странный звук, то ли сдавленно засмеявшись, то ли попытавшись откашляться. Мои глаза от этого звука полезли на лоб, а затем сузились. Я извлёк второй клинок, и начал обходить свечение по периметру, примериваясь для нового удара. Создание почувствовало изменение моего настроя; в следующее мгновение свечение сначала вспыхнуло до непереносимой для глаз яркости, а затем погасло, и мы погрузились в привычный полумрак комнаты. Вернее, привычным он был до встречи с магическим созданием, теперь же мне пришлось щуриться, чтобы увидеть хоть что-то. Инстинкты бойца сработали безукоризненно, убирая тело с возможной линии атаки, если противник запомнил моё местонахождение до вспышки света. Сменив диспозицию, я замер в низкой стойке, ловя любые шорохи или переливы теней: биться в темноте я умел неплохо, видеть противника во всей красе мне для точного удара не требовалось.

- А ты совсем не плох, воин! Если бы я не знал всех гвардейцев, посчитал бы тебя одним из нас... из них, - пришёл всё тот же голос, который минуту назад доносился из загадочного свечения.

- Ещё раз спрашиваю: кто ты такой? - повторил я свой вопрос, начиная закипать. Кто-то или водит меня за нос, или ведёт совершенно непонятную игру.

- Не надо нервничать, воин. Я не хочу проблем ни тебе, ни себе. Опусти оружие, и я выйду на свет, - очевидно, что он имел в виду свет двух ночных светил, льющийся из окна с достаточной яркостью, чтобы можно было различить даже самые мелкие детали человека или нелюдя.

- Сначала выйди на свет. Если ты не будешь делать резких движений, тебе нечего опасаться, - предложил я совсем иной вариант развития событий, но пришельца он вполне устроил.

На свет вышел... человек, закутанный в странный белый саван. Ничего потустороннего в нём не было и в помине. Молодой мужчина, на первый взгляд младше меня, с мягкими чертами лица и озорным блеском в глазах. Я запоздало оценил и его голос. Он был мягким, бархатистым, с тягучими нотками, - в общем, очень обаятельный голос.

- Ты человек, - спокойно констатировал я, и только теперь опустил оружие. Клинки с лёгким шелестом вернулись в заплечные ножны. Почему-то я сразу успокоился, вся подозрительность, ещё недавно жившая применительно к порождению магии, растворилась без следа, натолкнувшись на вполне привычное существо.

- Как ты можешь видеть, воин, - склонился в лёгком поклоне пришелец.

- Но ты не ответил на мой вопрос, - продолжал наседать я.

- Не волнуйся, я пришёл с миром.

- К кому пришёл? - почему-то именно этот вопрос возник в сознании первым, не иначе интуиция сработала.

- Перед тем, как отвечать, я должен знать, с кем имею честь общаться.

- Вереск эль Дарго, баронет, - коротко представился я, и замер в ожидании ответного представления.

- Кальвес эр Гастана, малый лейтенант гвардии Совета Магов, - поклонился в ответ пришелец.

Услышав про Совет Магов, я сначала нахмурился, но затем до меня дошёл смысл выражения "малый лейтенант гвардии", и оно полностью затмило вторую часть выражения.

- И что гвардеец благородного рода делает в моём поместье в столь... странном облачении?

- Это крайне щекотливый вопрос. Он касается чести дамы, - уклончиво ответил офицер.

- Так, так..., - я, кажется, начинал понимать, что здесь происходит. Теперь я сопоставил молодость гвардейца с направлением движения магического создания... аккурат на женскую половину поместья. - Вы пользуетесь столь экзотическим облачением, чтобы свободно проникать на женскую половину?

- Да, господин баронет. Надеюсь, вы не станете из-за этого устраивать скандал? Я слышал, вы также служили в гвардии, так что..., - но я не дал ему договорить.

- Всё будет зависеть от того, к кому именно вы наведывались, а также от того, как далеко зашли ваши отношения, и нет ли оснований к бесчестью моего рода.

- Сейчас вы говорите, словно баронесса, господин баронет, - фыркнул гвардеец.

- Интересно, а как бы вы заговорили на моём месте? - на моё конкретное замечание пришелец подавился своей последней фразой.

- Простите, господин эль Дарго, но я не могу назвать имени, иначе рискую поставить под удар честь дамы.

- В противном случае вы рискуете поставить под удар честь моего рода, и я вынужден буду убить вас на дуэли, - холодно бросил я, протягивая руку за спину, за клинком.

В этот момент диспозиция в комнате снова изменилась. За спиной гвардейца возникла тень, и в следующее мгновение он оказался прижат лицом к полу, а его рука затрещала в болевом захвате.

- Никаких дуэлей, котик. Если будешь упираться, я постараюсь сделать твою смерть максимально болезненной, - моя альта, как всегда, была на высоте.

- Кто.. вы... такая!? - прохрипел гвардеец, дугой выгибаясь от боли, и с трудом выдавливая из себя слова, а не настойчиво рвущийся из глотки сдавленный стон. В конце концов, стон тоже прозвучал, увенчав собой короткую реплику.

- Лилия эр Альянти, суженая молодого баронета, мальчик. Так что ты можешь быть со мной максимально откровенным, я женщина, а значит, не смогу стать причиной бесчестья своей без пяти минут сестры по роду.

- Ослабь... хватку... я... скажу..., - после серии стонов прохрипел бедолага.

Женщина пошла навстречу просьбам своей жертвы, и немного приотпустила офицера.

- Рыся эль Дарго, - тихо сказал тот, а затем поспешно добавил, - но если из-за вас она пострадает, я вынужден буду вызвать баронета на дуэль.

- Боюсь, котик, эта дуэль будет последней в твоей недолгой жизни. Господин баронет старше тебя по званию и более опытен в дуэлях.

- Откуда вы это знаете, госпожа эр Альянти?

- Я много чего знаю. В частности, знаю, что ты, котик, - один из самых распоследних бабников в местной гвардии.

Теперь пришло время хмуриться уже мне. Я навис над поверженным гвардейцем, присел на корточки возле него и заглянул в глаза.

- Если ты причинишь сердечную боль моей сестре, лишишься органа, которым прелюбодействуешь. Понимаешь меня?

- Это значит, что вы не будете устраивать скандал и вызывать меня на дуэль, господин баронет? - мальчишка схватывал налету.

- Это ничего не значит, - обрубил я. - Насколько у вас серьёзные отношения?

- Мы любим друг друга больше жизни! - возопил офицер, и я в недоумении поднял взгляд на возлюбленную. По беззвучному смеху альты было понятно, что отношения с Рысей для офицера были чем угодно, только не любовью.

- Отпусти его, дорогая. Пусть идёт по своим... делам, - я принял решение и поднялся, отходя к окну.

Гвардеец с недоверием поднялся, осмотрелся по сторонам; его взгляд почти сразу упал на мою альту, и он, сглотнув образовавшийся в горле комок, поспешно отвернулся. Если он такой ловелас, то реакция была вполне понятной: вид обнажённой хищницы, моей хищницы, мог потрясти куда более сдержанного мужчину. Однако парень поспешил ретироваться, впрочем, не забыв от дверей отвесить прощальный поклон. Моя же альта подошла ко мне сзади, обняла за талию и поинтересовалась на ушко:

- Почему ты не стал давить на него дальше?

- Ты правда не понимаешь?

- Нет.

- Он ещё не знает, с кем связался. Если попробует рыпнуться, Рыся его в бараний рог согнёт.

- Ты так уверен в своей сестре?

- Более чем, дорогая. Она мне чем-то напоминает Стасю.

- Ну, если так, то точно согнёт. Он не слишком силён духом... по женской части, - вынуждена была согласиться возлюбленная, и, отбросив лишние сейчас мысли, потащила меня в кровать.

Люди или зубастики - кто кровожадней?

Утро выдалось великолепным. Солнце заливало своим светом поляны и лужайки, играло на матовых клинках тысячей бликов, улыбалось и пело переливами птичьих трелей и звоном разгорячённой стали. Сегодня мы с Викторией были в ударе, буквально летая по тренировочной поляне. Тонкие комбинации ударов и блоков, эффектные связки, прыжки и увороты, - всё это слилось в сплошной калейдоскоп, со стороны хаотичный, но при вдумчивом рассмотрении - геометрически строгий, логичный.

Я уже почти продавил оборону возлюбленной, оставался последний, самый заковыристый и сложный в исполнении штрих, когда на поляну вышел Натан эль Дарго, и громко кашлянул, привлекая внимание. Мы с альтой разлетелись в разные стороны от взаимного удара, встали, как вкопанные, обратив свои пылающие взоры на пришельца. Несмотря на свою природную выдержанность, я матерился сквозь зубы, альта же, напротив, сыто потягивалась, обжигая меня насмешливым взглядом: стечение обстоятельств позволило ей вывернуться из моей ловушки.

- Прошу прощения, что прерываю вашу тренировку, господин и миледи. Отец приглашает вас на завтрак, - склонился в учтивом поклоне начальник охраны.

- Как не вовремя, Натан! - хоть я и упустил возможность претворить на практике давно разрабатываемую тактику против моей альты, меня всё равно так и подмывало продолжить тренировочный бой. Есть совершенно не хотелось, хотелось двигаться, хотелось изливать энергию в физических упражнениях, напрягать голову, выискивая прорехи в обороне возлюбленной.

- Простите ещё раз, господин баронет, но слова главы рода для меня - закон, - намекнул на необходимость подчинения учтивый воин. - Однако немного времени, чтобы ополоснуться после тренировки, у нас есть.

Я первым разделся до пояса и с фырканьем начал обливать себя ледяной водой. Затем пришла очередь возлюбленной, мы же с Натаном тактично отошли за деревья.

- Скажите, Натан, вам говорит что-нибудь имя Кальвес эр Гастана?

Воин странно посмотрел на меня.

- Рискну предположить, господин баронет, что вы встретили этого молодого человека сегодня ночью.

- Вы совершенно правы, Натан.

- Мы здесь уже привыкли к его визитам. Мы - это мужчины рода эль Дарго. Даже господин барон в курсе.

- Значит, он уже давно состоит... в отношениях с Рысей?

- Да. Уже, наверное, года полтора.

- Тогда почему никто не ставит вопрос о замужестве?

- Замужество? С Кальвесом эр Гастана? Этим кабелём?

- Почему же он тогда всё ещё жив?

- Видите ли, господин баронет, господин барон считает, что его дочери полезно иметь отношения с мужчиной. Он не оставляет надежды выдать её замуж, и, как тонкий политик, использует для этого весьма утончённые средства.

- Простите, уважаемый Натан эль Дарго, но я не совсем понимаю, какие именно средства.

- Господин барон давно оставил надежду сломить миледи Рысю эль Дарго силой и своим авторитетом. Он надеется лишь на природную тягу любой женщины к мужчине, - закончив говорить, начальник охраны выжидательно посмотрел на меня, словно проверяя, понял ли я ещё один тонкий намёк.

Намёк я понял и немного опешил от отцовского подхода. Получается, он желает, чтобы сестра хорошенько прочувствовала, что значит быть с мужчиной, и отнеслась к замужеству, гарантирующему регулярные половые отношения, спокойно и даже с энтузиазмом. Нет, такого от барона эль Дарго я не ожидал. Хотя... А что я вообще знаю о своей сестре? Возможно, избранный путь не слишком нравится барону, но ничего иного просто не остаётся. Не силой же принуждать Рысю к замужеству!? Она же всю жизнь бьётся за свой путь воина, и такую преграду попытается снести в первую очередь. Но превращать сестру в похотливую шлюху? Чтобы она с удовольствием восприняла близость мужчины только из-за регулярных половых отношений!? Нет, это слишком. Неужели она, в самом деле, не воспринимает других методов?

Я тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие эмоции. Нет, нужно оценивать подобные вещи разумом, а не сердцем. Итак, Рыся - воительница, жестокая и упрямая стерва. Как Стася. Нет, не совсем. Скорее, как воительницы варваров. О них я знаю немало. Характеры у них, как правило, были не подарок, но мужчин они не сторонились. Напротив, любили поиграться, правда, только на равных. Никакого принуждения, никаких длительных отношений, только устраивающий обоих временный союз для вполне плотских утех. Рыся не далеко ушла по характеру от варварш и, значит, сможет воспринять только такой же временный союз. Главное, чтобы она хотела этого самого союза, не чуралась мужчин. В таком случае подход отца может быть весьма разумным, единственная сложность в том, чтобы подобрать Рысе достойного мужа, удовлетворяющего её как временный равноправный партнёр. На мой взгляд, отец затеял даже чересчур сложную интригу, но он глава рода, и он в своём праве.

Всю дорогу до гостиной я обдумывал ответ начальника охраны и ситуацию вокруг сестры. Мне было чрезвычайно интересно, сколько подобных интриг отец ведёт в своей собственной семье, только ради сохранения взаимопонимания всех её членов и поддержания уважения к нему самому, как к главе рода. Это же к каждому нужно найти свой подход! Зачем вообще это ему нужно? Играется отец так, что ли, на старости лет?

В гостиной не было никого, кроме барона с баронессой. Только Натан составил нам компанию, расположившись в самом уголочке стола.

- Сын, я бы хотел, чтобы вы с миледи эр Альянти всегда составляли мне компанию на утренней трапезе. Как вы, должно быть, заметили, я утром всегда раздаю поручения и иногда обсуждаю важные для рода события. Ваше участие будет в такие моменты не лишним.

- Как вам будет угодно, отец, - ответил я без лишних эмоций, наклоняя голову в жесте подчинения.

- Вижу, ты не очень рад моему предложению?

- С утра я предпочитаю не есть, а тренироваться, отец. Благодаря миледи эр Альянти, бывает, тренировки сильно меня затягивают, и совершенно не хочется отрываться на трапезу, - признался я, не желая ничего скрывать.

- Что ж, похвальное увлечение, Вереск. Но не воспринимай завтрак как обузу: часто здесь вам представится возможность потренировать ум. Ну, а что скажете вы, миледи? - обратился барон к моей возлюбленной.

- Должна признать, господин Арвес, что мне интересно общение с вами. Я вижу в вас опытного политика и просто умного собеседника, посему с удовольствием составлю вам компанию. С Вереском же мы сможем потренироваться и вечером.

Отец кивнул, довольный её достойным ответом.