Мечник, Вернувшийся 1000 лет спустя. Том 5

Глава 15 Преддверие вершины

Мастерская располагалась в заброшенном промышленном квартале среднего города. Снаружи красовались ржавые стены и выбитые окна, типичное здание из тех, что остались после последней волны модернизации. Внутри же царил совершенно иной мир: высокотехнологичное оборудование, голографические проекторы, стеллажи с артефактами различных эпох.

Зеро стоял у массивного верстака, методично работая над своим боевым костюмом. Черный композитный материал был испещрен глубокими порезами — следы недавнего столкновения. Черные волосы, обычно аккуратно зализанные назад, сейчас падали на лицо, пока он склонился над поврежденным участком брони. Ни маски, ни парика не было, сейчас они были ни к чему.

Красная линия оптического сенсора на его маске, лежащей рядом, периодически мигала, сканируя помещение на предмет угроз. Даже здесь, в собственном убежище, Зеро не расслаблялся полностью.

— Так и что, этот Дарион Торн — тот, кого ты искал? — раздался голос из дальнего угла комнаты.

Там, в тени, сидел мужчина средних лет. Острые черты лица, седеющие виски, взгляд, в котором читалась древняя мудрость. Глаза выделялись — они не соответствовали внешности этого мужчины. Он сидел, сложив руки на груди, и наблюдал за работой Зеро с легкой усмешкой.

— Да, — коротко ответил Зеро, не отрываясь от работы. Специальный полимерный состав медленно затягивал разрывы в броне. — Правда, он совсем не такой. Я не понимаю. Он остался таким же, не постарел ни на день, но при этом его техники… Он изучил много новых, на некоторые из них требуются годы, а то и десятилетия тренировок. Так просто их не отточить.

— Но ты скопировал их за пару недель, — улыбнулся мужчина. В его голосе звучало что-то нечеловеческое, словно эхо из глубины веков.

— Ты знаешь, что это лишь благодаря твоей силе, — Зеро отложил инструмент и повернулся к собеседнику.

На его предплечье виднелась странная татуировка — переплетение линий, напоминающее древнюю руну.

Мужчина усмехнулся, и на мгновение его фигура словно размылась, став полупрозрачной.

— Я не понимаю, как это возможно, — продолжил Зеро, возвращаясь к работе. — Раньше я был младше, а теперь… мы можно сказать… ровесники.

— Ну, ты ведь тоже чужой в этом времени, — заметил мужчина, и его глаза на секунду вспыхнули серым светом. — Тем не менее…

— Нет! — Зеро резко развернулся, его лицо исказилось от ярости. — Я пять лет сражался с тварями в Разломах, потому что тебе недоставало силы! Пять проклятых лет собирал осколки твоей мощи, охотился на других апостолов, чтобы ты мог вернуться! А теперь…

Он осекся, тяжело дыша. Мужчина продолжал спокойно смотреть на него, словно вспышка гнева его нисколько не задела.

— Так что с Торном? — мягко перевел тему собеседник. — Хочешь убить его? Или раскрыть свою личность? Показать, кем ты был для него когда-то?

Зеро помолчал, механически полируя восстановленный участок брони.

— Я пока не решил. Слишком много других дел, — он поднял взгляд на мужчину. — Тебе же нужны апостолы других богов, верно? Я убил уже четверых, сколько еще нужно?

— Много, мой юный нетерпеливый друг, много, — мужчина поднялся со своего места. При движении его тело оставляло легкие послеобразы, словно реальность не успевала за ним. — Каждый павший апостол ослабляет их богов и усиливает меня. Но торопиться не стоит. Никто не должен знать, что за тобой стою я. Пока слишком рано для этого.

— И кто следующий? — тихо выдохнув, спросил Зеро.

— На днях я нашел след одной очень интересной богини, — в голосе мужчины появились ядовитые нотки. — Знаешь, она была среди тех, кто предал меня. Когда-то очень давно, когда боги решили, что я слишком опасен для их маленького пантеона. Тогда даже Азатот играл по правилам. Было бы прекрасно, если бы ты убил апостола этой богини.

Он подошел к верстаку, и Зеро инстинктивно напрягся. Даже будучи его апостолом, он чувствовал исходящую от мужчины опасность.

— Но не спеши, — продолжил собеседник. — Поиграйся. Постарайся выманить ее в тело апостола. Я хочу, чтобы она чувствовала боль. Каждый удар, каждую рану. Пусть вспомнит, каково это — быть смертной.

— Точно так же, как боги предали тебя тогда, — тихо сказал Зеро, — Торн предал меня. Бросил, когда я больше всего нуждался в нем. Оставил умирать, словно я ничего для него не значу и… Даже вернувшись он не попытался отыскать память обо мне.

Мужчина кивнул с пониманием.

— Предательство — худший из грехов, не так ли? Но месть, поданная холодной… она слаще всего.

В этот момент его тело начало тускнеть. Мужчина поднял руку, наблюдая, как она медленно становится прозрачной.

— Мое время на сегодня заканчивается, — констатировал он без особых эмоций. — Появиться в этом мире все еще требует слишком много сил. Но скоро, очень скоро, я смогу вернуться.

— Что мне делать дальше? — спросил Зеро, доставая маску и начиная полировать треснувший сенсор.

— Найди апостола Лисары. Я укажу тебе след через метку, — фигура мужчины почти полностью растворилась, остался лишь призрачный силуэт. — И помни — не убивай слишком быстро. Страдания апостола — это страдания бога. А Лисара заслужила долгую агонию.

Когда мужчина окончательно исчез, Зеро устало потер переносицу. В мастерской воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим гулом вентиляции.

— Торн… — прошептал он, глядя на отполированную маску. — Человек, которого я когда-то называл Мастером. Ты даже не узнал меня тогда, когда маска треснула. Не узнал мальчишку, которого сам же обучал основам фехтования.

Он надел маску, и красный сенсор вспыхнул, активируясь.

— Может, это и к лучшему. Когда придет время, я хочу, чтобы ты узнал меня сам. Прямо перед тем, как я воткну клинок тебе в сердце.

Зеро отвернулся от верстака и направился к выходу. У него была новая цель, новая охота. А вопросы о прошлом… они подождут.

Я медленно двигался вперед по девятому этажу башни Мортиса. Каждый мой шаг вызывал появление новой каменной плиты под ногой. Путь буквально рождался под моей подошвой, словно сама башня была вынуждена признавать мое движение вперед. В абсолютной черноте пустоты не было ориентиров, только эти появляющиеся плиты создавали иллюзию направления.

Отдаленные фиолетовые искры мерцали на периферии зрения, напоминая, что это пространство не совсем пустое. Что-то скрывалось в этой тьме, что-то древнее и голодное.

Я сделал еще несколько шагов, и чернота впереди начала меняться. Сначала появились едва заметные трещины, словно кто-то взял реальность и начал ее медленно ломать. Из трещин проступал тусклый фиолетовый свет, пульсирующий в такт чему-то невидимому.

А потом появились они.

Бледные пальцы, десятки, сотни пальцев, просачивающихся сквозь трещины. Они цеплялись за края разрывов, растягивая их шире, словно пытаясь вырваться из какого-то иного места. Или впустить что-то оттуда сюда.

Металлический запах ударил в нос. Ржавчина, кровь и что-то неописуемо чуждое. Вместе с запахом пришел шепот. Тысячи голосов, говорящих на разных языках, но повторяющих, судя по всему, одну и ту же фразу:

— Стань частью нас… присоединяйся… раствори себя в единстве…

— Заманчиво, — пробормотал я, доставая меч. — Но я пас. У меня аллергия на коллективный разум. Да и вообще, предложение так себе, даже пенсионных не предлагаете, а я, если сложить все года, человек уже возрастной.

Плиты подо мной расширились, формируя узкую тропу над бездной. С обеих сторон уже видны были сотни этих бледных ладоней, тянущихся из тьмы. Пространство вокруг них пульсировало, словно живая плоть. Отвратительное зрелище, надо признать.

Первые твари начали вытекать из расширившихся трещин. «Вытекать» — было единственно подходящим словом. Они не выходили и не вылезали, а именно вытекали, словно жидкость, принимающая форму.

Безликие гуманоиды, в каждом из которых угадывались искаженные останки прежних обитателей башни. Некоторые имели по четыре руки, другие — вывернутые под неправильными углами конечности. Тела были скручены, как мокрая бумага, а на месте лиц зияли рваные отверстия, из которых доносился тот же шепот.

— Часть нас… стань частью…

— Я, вообще-то, индивидуалист, — ответил я, принимая боевую стойку. — Групповые мероприятия — не мое.

Они не нападали хаотично, как можно было ожидать от безмозглых тварей. Нет, они двигались волнами, поддерживая определенный ритм. Каждый рывок сопровождался усилением шепота из глубины. Синхронизированная атака, направляемая единой волей.

Я перешел к Стилю Изгиба Реки. Пусть их собственная инерция работает против них. Первая тварь бросилась на меня, растянув руки-щупальца. Я сместился на полшага влево, одновременно направляя ее движение мечом. Существо по инерции полетело мимо и рухнуло в бездну, его крик затих в черноте.

Следующие трое атаковали одновременно с разных сторон. Окружение, такие всегда стараются держаться одной и той же тактики, если бы не одна деталь — я мог отталкиваться от воздуха. Шаги по Небу подняли меня над их головами, и нисходящий удар разрубил центрального пополам. Густая черная жижа брызнула во все стороны. Та еще мерзость, да уж.

— Фу, — поморщился я, стряхивая субстанцию с клинка. — Могли бы предупредить, что у вас проблемы с гигиеной. Я бы одежду похуже надел. Ария и так беснуется, что на плаще пятна непонятно чего.

Чем больше тварей я рубил, тем ярче становились трещины в пространстве. Фиолетовое свечение усиливалось, а вместе с ним росло и «насыщение» этого места чем-то чуждым. Будто каждая смерть питала само пространство, делая его более реальным.

Или менее. Сложно сказать, когда имеешь дело с вывернутыми наизнанку законами мироздания.

Я продолжал продвигаться вперед, методично прорубая путь сквозь нескончаемый поток искаженных существ. Это напоминало мне те дни в мире демонов — бесконечная резня, шаг за шагом, день за днем. Только там хотя бы было ясно, кто враг. А здесь… здесь были жертвы, превращенные в оружие.

— Бедняги, — пробормотал я, обезглавливая очередную тварь. — Мортис и после смерти не может оставить людей в покое. Типичный некромант, даже собственная смерть его не останавливает. Рабочий до последнего, можно сказать. Восточники бы оценили.

Одна из тварей оказалась особенной. Она двигалась иначе — не как безмозглая марионетка, а с остатками разума. В ее искаженном теле я узнал черты человека. Обрывки одежды мага, татуировки на том, что осталось от кожи.

— Помоги… мне… — прохрипело существо, на мгновение обретя ясность. — Убей… окончательно…

Я кивнул и нанес точный удар в то место, где должно было быть сердце. Тварь рухнула, и на секунду в ее глазах мелькнула благодарность.

— Сколько же ты их здесь собрал, Мортис? — пробормотал я, оглядывая бесконечный поток искаженных тел. — Целая армия подопытных для твоих экспериментов.

Воспоминание накатило внезапно. Тысячу лет назад, еще до вторжения демонов. Мортис тогда только начинал свои эксперименты с границей жизни и смерти. Я помню тот день, когда Аркариус притащил меня в подземную лабораторию, которую они обнаружили.

Сотни тел в стеклянных цилиндрах. Все в разной стадии разложения и трансформации. Мортис пытался создать то, что он назвал — «совершенное существо», способное существовать одновременно в мире живых и мертвых.

Постепенно узкая тропа расширялась. Сначала до нескольких метров, потом больше. Обломки древних плит появлялись то тут, то там, а вместе с ними — фрагменты архитектуры самой башни. Колонны, арки, куски стен — все это материализовывалось из ниоткуда, словно пространство копировало башню из какой-то извращенной и отчасти поврежденной памяти.

Руки по краям тянулись все ближе, некоторые почти доставали до меня. Я рубанул по одной из них, но эффект был временным, рассеченная плоть затянулась за секунды, словно сама реальность здесь обладала регенерацией.

— Не по правилам играешь, — заметил я. — Но ладно, я тоже не святой.

Вскоре пространство расширилось еще больше, и я оказался на краю огромного овала. Своеобразной арены, висящей в пустоте. По периметру располагались десятки застывших ладоней, чьи пальцы вросли в камень, образуя подобие колоннад. Жуткое зрелище, будто кто-то решил совместить классическую архитектуру с анатомическим театром.

Небо — если это искаженное пространство можно было так назвать — было насыщено фиолетовым заревом. Внутри него плавали фантомные отблески различных стихий: всполохи пламени, электрические дуги, снежные вихри. Магическая каша, оставшаяся от экспериментов Мортиса.

Последняя волна существ обрушилась на меня стеной. Сотни искаженных тел, слившихся в единый поток. Шепот превратился в рев:

— СТАНЬ! ЧАСТЬЮ! НАС!

— Отказы для вас пустой звук, да?

Я перешел к Стилю Буревестника. Молнии заплясали по клинку, а каждый взмах отправлял электрические дуги в толпу врагов. Твари падали десятками, но на их место приходили новые.

Минута, две, пять. Арена постепенно покрывалась черной жижей и растворяющимися телами. Шепот слабел, становился тише, пока окончательно не затих.

Я стоял посреди арены, тяжело дыша. Не от усталости — скорее, от отвращения. Резня тварей никогда не приносила удовлетворения, только оставляла неприятный осадок.

И тут пространство содрогнулось.

Ладони по краям арены раскрылись, из них вырвались огромные пальцы, каждый размером с колонну. Они впились в «небо», растягивая его, разрывая фиолетовое зарево. Звук был похож на крик рождающегося мира. Или умирающего, тут уж как повезло.

Из образовавшейся трещины начало вытекать нечто невообразимое.

Существо, если это слово вообще применимо к такой твари, было конгломератом плоти и пустоты. Основу составляли колоссальные кисти рук, десятки их, сшитые вместе серо-сиреневыми жилами. Вместо головы красовалась безглазая маска из гладкой кости, усеянная множеством ртов. Большие, маленькие, человеческие, звериные — все они шептали разные фразы на разных языках, но вместе складывался единый призыв:

— Прими нас… стань нами… раствори границы… откажись от одиночества…

Я усмехнулся, узнав творение.

— Так вот про кого мне рассказывал Аркариус. Венец Падших. Лучшая работа Мортиса Фрауда. Магнум опус некроманта-психопата. Тварь, с которой даже мой товарищ, по совместительству лучший маг пяти королевств, сам не совладал.

Существо медленно опустилось на арену. При каждом его движении пространство вокруг искажалось, словно реальность не могла выдержать его присутствия. Десятки ртов продолжали шептать, и я чувствовал, как эти слова пытаются пробиться в мой разум, найти слабое место в ментальной защите. Они все еще не бросали попытки подчинить меня.

— Знаешь, — обратился я к твари, хотя не был уверен, что она способна на осознанное общение, — обычно гости приходят с подарками. Вино там, конфеты, цветы на худой конец. А ты явился с пустыми руками. Точнее, с кучей рук, но все равно с пустыми. Невежливо это, не находишь?

Венец Падших издал звук, который мог быть смехом, воплем или чем-то средним. Все рты разом раскрылись, и из них вырвался поток черного дыма, быстро заполнявший арену.

Я расстегнул плащ, готовясь к серьезному бою.

— Я, кстати, тоже не с пустыми руками. С подарком, как говорится. В гости без подарка — дурной тон.

Пространственный карман, который Ария зарядила до предела, выпустил свое содержимое. Сорок два меча вылетели одновременно, сверкнув в фиолетовом свете. Они пронеслись мимо меня и воткнулись в каменный пол арены, образуя идеальный круг.

Каждый меч был уникален. Длинные и короткие, прямые и изогнутые, с рунами и без. Некоторые Ария ковала специально для меня, другие были трофеями, третьи — просто качественными клинками, которые могли пригодиться в зависимости от ситуации.

Венец Падших замер, его многочисленные рты затихли на мгновение. Даже искаженному сознанию этой твари было понятно: что-то изменилось. Баланс сил сместился.

— Видишь ли, — сказал я, вытаскивая из ножен свой основной черный клинок, — у меня есть проблема. Я слишком сильный для обычного оружия. Мечи ломаются, не выдерживают нагрузки. А ты, судя по всему, очень прочный. Так что придется использовать запасные варианты.

Я сделал шаг вперед, и все сорок два меча отозвались легкой вибрацией. Воздух вокруг них задрожал от накопленной энергии.

— Аркариус говорил, что Венец Падших — это попытка Мортиса создать существо, способное поглощать души. Не убивать, а именно поглощать, добавляя к своей массе. Каждая поглощенная душа делает его сильнее. Интересная концепция. Посмотрим, сколько ударов ты выдержишь, прежде чем развалишься.

Венец Падших начал меняться. Его аморфное тело пульсировало, перестраивалось. Руки сплетались в нечто похожее на крылья, костяная маска трескалась, открывая новые рты.

— ЗНАЕМ… ТЕБЯ… — прохрипели все рты разом. — ДАРИОН… ТОРН… УБИЙЦА… ДЕМОНОВ…

Я замер. Откуда эта тварь знает мое имя?

— ОН… СКАЗАЛ… О ТЕБЕ… — продолжали голоса. — МОРТИС… СОЗДАТЕЛЬ… ЖДАЛ… ТВОЕГО… ПРИХОДА…

— Мортис мертв, — отрезал я. — Уже тысячу лет как.

— МЕРТВ… НО… НЕ… УШЕЛ… ХОЗЯИН ЗДЕСЬ — Венец Падших сделал шаг вперед, и арена содрогнулась.

Вот как, значит, мои опасения подтвердились и на вершине сидит сам Мортис. Нехорошо. Прямо очень нехорошо.

— И зачем он ждал меня, что он хочет? — спросил я, хотя догадывался об ответе.

— ТВОЮ… ДУШУ… — Венец расправил свои крылья-руки, закрывая половину арены. — СИЛЬНЕЙШУЮ… ИЗ… ВСЕХ… КТО… СТУПАЛ… СЮДА… С… НЕЙ… МЫ… СТАНЕМ… БОГОМ…

— Богом? — я рассмеялся. — Да вы даже договориться между собой не можете, какой из вас бог? Коллективный? Составной? Может, демократически избранный?

Моя неприкрытая насмешка взбесила существо. Волна черной энергии прокатилась по арене. Камень под ней начал разлагаться, превращаясь в ту же черную жижу, что текла из убитых тварей.

— Хватит болтать. Раз уж твой хозяин так тебя ждет, давай покончим побыстрей. Нехорошо заставлять ждать тысячелетнего деда. По себе знаю. А из Мортиса точно уже песок сыпется.

Все рты твари разом взревели. Сотни голосов слились в единый вопль ярости и голода. Венец Падших бросился вперед, его многочисленные руки тянулись ко мне, готовые схватить, разорвать, поглотить.