Меч Алдонеса

Глава XIV

Итак, меч Алдонеса в конце концов оказался настоящим мечом; длинное, сверкающее, смертоносное лезвие, превосходно закаленное, — мой собственный меч рядом с ним выглядел просто игрушечной сабелькой. А на его рукояти, прекрасно видимые сквозь изоляционную ткань, сверкали синие самоцветы.

Он мог бы показаться точным дубликатом меча Шарры, но тот ныне выглядел как плохая подделка.

Он вовсе не был бутафорией, всего лишь тайником для хранения матрицы; скорее он был ею. Он как будто обладал собственной жизнью. Мощный силовой поток, отнюдь не неприятный, восходил от него по моей руке. Я крепче сжал рукоять и слегка потянул клинок из ножен…

— Не надо, — немедленно предупредила Каллина, схватив меня за руку. Я секунду сопротивлялся; потом вложил меч обратно в ножны.

— Ну, вот и все, — хрипло произнес я. — Теперь скорей отсюда.

Когда мы вышли на берег, над озером уже занималась заря. Капли росы, точно слезы, поблескивали на стали. Кэти вдруг испуганно вскрикнула: перед нами выросло трое мужчин.

Нет, мужчин было двое. И еще женщина. Кадарин, Дайан, а между ними, тонкая и подвижная, как черное пламя, стояла и улыбалась Тайра Скотт. Насмешливая ее улыбка таила вызов. Ну, смелее, вперед, словно говорила она. Я достал кинжал. Тайра держалась неподвижно, и ее открытое горло нетрудно было бы поразить сталью.

Но рука моя дрогнула, кинжал выпал из пальцев.

— Прочь с дороги, ведьма!

— Что ты сделал с моей дочерью? — в голосе ее звучал металл.

— Во-первых, это моя дочь! — ответил я. — Она в полной безопасности. А во-вторых, к тебе она не вернется.

Дайан сделал было шаг вперед, но Кадарин удержал его:

— Подожди!

— Мы можем договориться, — сказала Тайра. — Отдай мне то, что держит Хранительница, и вы свободно уйдете отсюда.

— Мы и так уйдем, — ответил я.

Кадарин обнажил меч. Можно было и раньше догадаться: тот самый, где была скрыта матрица Шарры.

— Может, все же отдашь? — тихо спросил он. — Лучше бы тебе отдать. Я собирался тебя убить в честном бою, но сейчас ты мне не противник. — И он окинул меня презрительным взглядом.

— Надо полагать, твои головорезы, как всегда, сидят в засаде, чтобы соотношение было по крайней мере двадцать на одного, так?

Кадарин кивнул.

— Они тебя и пальцем не тронут. Ты принадлежишь только мне! Но женщины….

— Пошел к черту! — рявкнул я, обнажив меч. И первым бросился на него. Прикосновение к рукояти меча влило в меня столь мощный поток энергии, что кровь застучала в висках. Я чуть не потерял сознание. Кадарин отбил мой выпад мечом Шарры. И когда клинки соприкоснулись…

Из меча Алдонеса вылетело синее пламя! Словно живое существо, он вырвался из моей руки и со звоном упал на землю, весь от рукояти до кончика клинка исходя синими искрами. Теперь оба могущественных меча, скрещенные, лежали на земле. Кадарин едва стоял на ногах, его шатало.

Я держался. Но оба мы так и не решались приблизиться к упавшим клинкам.

Тут Кэти прыгнула вперед и схватила оба меча сразу — по одному в каждую руку. Для нее, видимо, это были самые обычные мечи. Синее пламя погасло.

— Это вам не поможет, — заявил Кадарин и мрачно добавил: — Не будь идиотом, никому твои жертвы не нужны. Отдай матрицу Шарры и уходи. Мы, вероятно, не сможем прикоснуться к мечу Алдонеса. Но уж забрать меч Шарры мы точно сумеем. Убей, если хочешь, меня, Дайана, Тайру — но со всеми тебе не справиться!

Да, конечно, выбора не оставалось. Надо было защитить женщин.

— Отдай ему тот меч, Кэти, — сказал я. — Пока что схватка закончилась вничью. Настоящий бой будет позже.

— Отдать? Прямо сейчас?

— Герой из меня не получится, — зло сказал я. — Кроме того, ты никогда не видела его головорезов. — Я взял у нее матрицу Шарры. Дайан тут же рванулся вперед, но Кадарин оттолкнул его локтем:

— Да не лезь, сам возьму!

Хорошо, что нам пришлось иметь дело с самим Кадарином. С ним всегда был бой не на жизнь, а на смерть, но бой честный.

— Теперь мы уйдем, — сказал я. — Надеюсь, ты сдержишь свое слово?

Но тут вперед стремительно бросилась Тайра. В

руке ее сверкнул нож. Я не успел увернуться: лезвие вонзилось мне в бок.

Тогда я ударил ее — прямо в лицо — и тяжело осел на землю, зажимая зияющую рану. Между пальцами потекла кровь. Я сквозь туман слышал, как Кадарин что-то злобно орал Тайре и с неистовой силой тряс ее. Потом он швырнул ее на землю. Еще бы! Она нарушила данное им слово!

Я потерял сознание.

Рядом что-то грохотало. Я очнулся. В ушах стоял дикий рев. Голова моя лежала на коленях у Кэти.

— Лежи тихо. Мы едем в Тендару в реактивной машине. — Не давай ему подняться, Кэти.

Я дотянулся до руки Каллины, но почему-то почувствовал ответное прикосновение холодных, острых когтей Ашары. Ледяные серые глаза встретили мой взгляд. Тут я окончательно пришел в себя:

Марджа! Я постарался восстановить контакт с нею, но там, где я оставил девочку, ее больше не было!..

Я куда-то шел…

Чья-то рука поддерживала меня за плечи. Потом голос Кадарина произнес:

— Полегче, полегче… Он может идти сам. Это же просто царапина, нож скользнул вдоль ребер.

Перед глазами плыл туман. Потом я услышал еще чей-то голос:

— Господи, помилуй! Входите же и присядьте! Головокружение внезапно прошло. Туман рассеялся. Мы находились в штаб-квартире космической службы землян. Из окна открывалась широкая панорама космопорта; прямо перед собой я увидел покрытый стеклом стол, возле которого стоял Дэн Лоутон. Он смотрел на меня удивленно и озабоченно. Кадарин все еще поддерживал меня за плечи. Я оттолкнул его. Потом откуда-то появился Реджис Хастур. Он подошел ко мне, крепко обнял и усадил в кресло. И тут увидел Кадарина.

— Кто вы такой, черт возьми? Кадарин слегка поклонился.

— Роберт Рэймонд Кадарин, к вашим услугам. А вы?

Позади нас вдруг отворилась дверь, и Кэти сказала озадаченно:

— Да, но это же… ой, привет, Дэн! Легат помотал головой: ~-

— Еще минута, и я начну сходить с ума! Привет, Кэти. Это действительно ты?

Кэти с сомнением посмотрела на меня:

— Можно ему рассказать?

— Погоди, погоди! Всему свой черед. У меня и так голова перестает варить, а ты мне еще хочешь добавить… Кадарин! Давненько я охочусь за вами! Вы ведь понимаете, что нарушили границу?

— Я требую права неприкосновенности! — хрипло заявил Кадарин. — Лью Элтон мог погибнуть у озера Хали. Я всего лишь охранял его. Его жизнь, в сущности, принадлежит мне, и я мог ею распоряжаться по своему усмотрению. Однако я привез его сюда, хотя мог бы спокойно оставаться там, где был, и позволить ему умереть. Я требую неприкосновенности.

Лоутон крякнул. Но Кадарин действительно имел полное право требовать неприкосновенности.

— Хорошо, — наконец выговорил Лоутон. — Только никаких телепатических штучек! Кадарин горько улыбнулся:

— Я ни на что сейчас не способен. Дайан сбежал, прихватив матрицу Шарры. Без нее я столь же беспомощен, как и Лью.

Внезапно в кабинет ворвался Рейф Скотт. Лицо его прямо-таки окаменело от изумления, когда он увидел нас всех вместе — меня, Реджиса, Кадарина и Кэти. Но обратился он к Лоутону:

— Почему вы приказали запереть Тайру внизу?

— Вы что, знаете эту женщину? — резко спросил Лоутон.

— Это его сестра, — ответил Кадарин. Рейф прямо-таки кипел от ярости.

— Черт возьми! — взорвался Лоутон. — Такое впечатление, что все преступники на планете приходятся вам родственниками! Рейф! Она пыталась убить Лью Элтона, вот и все! Когда ее сюда привели, она бесилась и орала, как безумная! Так что я велел врачу вколоть ей седатив и отправил в камеру, чтобы остыла!

Рейф повернулся ко мне:

— Лью, с чего это Тайра вдруг… Реджис грубо оттолкнул его:

— Оставь его в покое, ты! Я схватил Реджиса за руку:

— Не стоит затевать еще одну свару. Не надо! Секунду он вырывался, потом пожал плечами и сел на ручку моего кресла, с ненавистью глядя на Рейфа.

— А разве Каллина не с вами?

— Доктору пришлось и ее уложить. Она чуть не в обмороке. Совсем ослабела. Все время засыпает — буквально на ходу.

Неужели она опять впала в транс?

Я попытался встать:

— Мне надо ее видеть!

— Но ты же совершенно не в состоянии что-либо предпринять, — заметил Реджис.

— А сам ты что здесь делаешь? За него ответил Лоутон:

— Прошлой ночью я пригласил сюда Регента, и мы с ним беседовали до самого утра.

— Мы дошли до предела. Лью. Комину придется пойти на уступки. Даже дед понимает это. А если Шарра выйдет из-под контроля…

Меч Алдонеса лежал у Лоутона на столе. Кадарин подошел ближе и встал, возвышаясь прямо над ним.

— Это я выпустил Шарру на свободу, — заявил он. — Мой эксперимент закончился неудачей, вот и все. Но этот героический идиот, сидящий перед нами, умудрился еще больше осложнить положение. Это ведь он вывез матрицу Шарры из нашего мира, и за шесть лет его отсутствия все активированные Шаррой зоны полностью вышли из-под контроля. А теперь матрица у Дайана!

Он отвернулся, помолчал, потом продолжил:

— Я был уверен, что Элтон не станет разговаривать со мной. Поэтому я попытался найти кого-нибудь в Комине, кто был бы способен вернуть мне матрицу Шарры. Тогда я мог бы установить контроль за активированными зонами, а затем и уничтожить саму матрицу. И вот, после всех усилий… — Его плечи безнадежно опустились. — Я попал из огня да в полымя, пытаясь договориться с Дайаном Ардисом!

— Значит, это он убил Мариуса, чтоб заполучить матрицу?

— По всей вероятности, да. Не уверен, но, к сожалению, я не проявил большого ума, выбирая себе союзника. А это, — он указал на меч Алдонеса, наш последний шанс. С его помощью мы можем уничтожить Шарру. Уничтожить окончательно. Но это означает, что все, кто настроен на код матрицы Шарры, должны тогда погибнуть…

— Я пока что оставлю меч у себя, — сказал Лоутон.

Кадарин рассмеялся резким, хриплым смехом.

— Лучше и не пытайтесь! После того, как он соприкоснулся с матрицей Шарры, даже я… — Он потянулся к мечу, но едва пальцы его коснулись рукояти, Кадарин с воплем отскочил назад. Он тряс рукой, будто обжегся. Потом посмотрел на Рейфа и предложил:

— Теперь попробуй ты.

— Ни за что! — Рейф даже от стола отошел. Лоутон был вовсе не трус. Он протянул руку, взял меч и тут же в облаке синих искр отлетел в дальний угол, ударился о стену, упал, потом вскочил, потирая голову и явно с трудом соображая:

— Господи ты боже мой!

— Теперь моя очередь, — сказал я и нагнулся к мечу, упавшему на пол. Я сумел поднять его до уровня стола, но в итоге, весь дрожа, все-таки выронил. Я могу до него дотронуться, — произнес я, ощущая во всем теле горячие покалывания. — Но мне его не удержать.

— Этого никто не может, — сказал Реджис. — Но я все же пока сохраню его у себя. — Он легко поднял меч и засунул себе за пояс. — Я все-таки Хастур!

Значит, Дар Хастуров — это, по сути дела, живая матрица!

Реджис кивнул. Матрица наконец попала в нужные руки. Частота волнового излучения мозга и нервной системы одного из Хастуров совпала с ее собственным частотным кодом, и она наконец пришла в равновесие; в таком состоянии ее можно было контролировать. Никто другой, видимо, не мог бы владеть этим мечом, не мог бы даже прикоснуться к нему, не подвергая себя опасности.

А Шарра оказалась всего лишь жалкой, но очень опасной копией этой матрицы.

— Да, — тихо сказал Кадарин. — Я догадывался об этом. Вот почему твоя рука никак не заживала, Лью! Сама по себе рана была вовсе не опасной, но в руке у тебя была эта матрица, а человеческая кровь и плоть ее не воспринимают, отталкивают. Я никогда не прикасался к ней без помощи хотя бы одного телепата…

Внезапно из коридора донесся вопль Тайры. Кадарин вскочил. Я резко выпрямился. То, что привело Тайру в такое возбуждение и заставило кричать, как сумасшедшую, коснулось и меня. Какая-то черная пустота, терзающая, рвущая на части…

— Марджа! — я произнес это имя и чуть не зарыдал.

Кадарин резко повернулся ко мне. Никогда в жизни не видел я такого лица, ни раньше, ни потом.

— Быстро! Где она?

— В чем дело? — спросил Лоутон. Кадарин пошевелил губами, но не произнес ни слова. Потом все же выговорил:

— Матрица у Дайана Ардиса…

— … и он не осмелится использовать ее в одиночку, — закончил я его мысль. — Он тоже знает, что произошло с моей рукой. Ему нужен еще один телепат, а Марджа — она же из Элтонов…

— Гнусный, грязный предатель… — В голосе Кадарина явственно звучал страх, но не за себя. Я смотрел на него во все глаза. Старая ненависть к нему вдруг ослабела. Реджис повернулся, вытащил из-за пояса меч Алдонеса и вручил его Кэти.

— Пусть побудет у тебя, — сказал он. — У тебя к нему полный иммунитет. Не бойся, ни один житель Дарковера не сможет без риска Для собственной жизни отнять у тебя этот меч или причинить тебе какой-нибудь вред.

Он повернулся ко мне. Слов не требовалось, я и так понял, что ему нужно, и протянул пистолет.

— Что это вы… — начал было Лоутон, но Реджис резко перебил его:

— Это частное дело Комина, вам не следует вмешиваться. Каковы бы ни были ваши намерения, помочь вы все равно не сможете. Рейф, идем со мной!

— Болван, что ты стоишь? — хрипло сказал Кадарин. — Это же ради Марджи! Иди с ним!

И они выбежали из комнаты. Пронзительные истерические вопли Тайры продолжали доноситься из коридора. Кадарин стоял неподвижно, словно заставляя себя оставаться на месте; потом вдруг тоже бросился к двери.

— Я тоже пойду! — крикнул он Лоутону через плечо и выскочил вон. Лоутон схватил меня за руку.

— Нет, а вот ты никуда не пойдешь! Будь же наконец благоразумным! Ты и на ногах-то еле стоишь! — Он силой усадил меня обратно в кресло. — Куда это все они? И кто такая Марджа?

Крики Тайры вдруг прекратились, словно кто-то щелкнул выключателем. Воцарилась странная, пугающая тишина. Лоутон выругался и бросился вон из комнаты, оставив меня полулежать в кресле, покрывшегося испариной, яростно проклинающего свою беспомощность, не имеющего сил даже встать. Из коридора доносился шум и чьи-то голоса. Я терялся в догадках. И тут в кабинет ворвалась Дио.

— И они бросили тебя здесь! — гневно воскликнула она. — Что с тобой сделала эта рыжая стерва? Знаешь, они накачали Каллину какой-то гадостью! Ох, Лью, у тебя вся рубашка в крови! — Она опустилась возле меня на колени. Лицо ее стало белым, в тон платью. Громко топая, вернулся Лоутон. Он чуть не лопался от злости.

— Сбежала! Эта ваша Тайра сбежала! Из камеры, окованной сталью! При такой-то охране! Вот что происходит, когда здесь безумствует специалист по матрицам, да еще из Комина! — Тут он наконец заметил Дио, и ярость его еще более возросла: — Я вас знаю! Вы сестра Лерриса. Что вам тут нужно?

— В данный момент, — не менее злобно ответила она, — я пытаюсь понять, насколько серьезно ранен Лью. Потому что всем остальным до этого нет никакого дела!

— Со мной все в порядке, — пробормотал я, сердясь на нее за излишние сочувствие и опеку. Однако я позволил девушке отвести меня вниз, в медицинский кабинет, где маленький толстенький человечек в белом халате ворчал что-то по поводу «этой нецивилизованной планеты», на которой ему приходится терять время на лечение ножевых ран. Он закрыл мне рану пластиковыми накладками, причиняя жуткую боль, затем обработал поле вокруг чем-то вроде ультрафиолетового облучения, заставил меня проглотить какую-то красную липкую гадость, от которой обожгло рот и сразу закружилась голова, но тут же исчезла боль; потом прошло и головокружение, и я вновь обрел способность нормально мыслить.

— Где Каллина Эйлард? — спросил я его.

— Здесь. Спит. Она была почти без сознания и совершенно без сил. Я сделал ей укол гипнала и посадил возле нее сиделку.

— Это случайно не последствия шока?

— Не знаю. — Доктор Форт раскладывал под лампой свои инструменты. — Она видела, как вас ранили, так ведь? У некоторых женщин такая реакция возможна.

Про себя я обругал его болваном. На Дарковере женщины не падают в обморок при виде крови. Чем он тут занимается, если не может поставить простейшего диагноза? Это же типичная картина шока от воздействия матрицы! Если он напичкал Каллину успокоительным, значит, мне ее не разбудить, пока не кончится действие лекарства.

— Может, так оно и лучше, — тихо сказала Дио. — Пока Каллина не проснулась, я расскажу тебе кое-что о ней.

Лоутон между тем запускал в действие весь сложный механизм поиска. Время тянулось медленно; я сидел и ждал. Только однажды он позволил себе проявить мучившее его изумление, безнадежным тоном спросив:

— Черт побери, я так и не могу понять, как эта девчонка Маршалл попала сюда с Самарры. И никак не могу объединить вас всех — в каком вы все-таки родстве: ты, Рейф, Тайра, Кадарин… Братья, сестры, кузены, кузины… А теперь еще эта ваша Тайра куда-то пропала, словно испарилась! Ты что, заколдовал ее?

— И не думал. — На Тайру мне было совершенно наплевать, пусть себе хоть сгниет в камере.

Действие болеутоляющего меж тем кончалось; бок вновь саднило, а душа переполнялась смутным чувством страшной потери. Не хотелось даже думать, откуда это чувство возникло.

Кровавое солнце Дарковера достигло зенита и начало понемногу клониться к закату, когда послышались шаркающие шаги и в кабинет Лоутона ввалились Реджис, Рейф и Кадарин.

Реджис за это время поразительно повзрослел. Кровь на щеке, кровь на рукаве; но более всего изменилось лицо. На нем не осталось и следа былого мальчишества; весь юношеский задор словно выгорел. Теперь передо мной стоял мужчина, да к тому же еще и Хастур. И с горечью смотрел на меня.

— Да ты же ранен! — воскликнул Лоутон с ужасом.

— Не сильно. Рубашка порвана… Я дрался с Дайаном.

— Он мертв? — спросил я.

— Нет, черт бы его побрал!

— Кадарин, — требовательно спросил Лоутон. — Где эта ваша женщина?

На изможденном лице Кадарина явственно отразился страх.

— Тайра? А разве она не здесь? Ад Зандру! Как же мне ей-то сказать?.. — Он закрыл лицо руками. Потом вдруг подошел ко мне. Все остальные словно вообще перестали для него существовать. Он заглянул мне прямо в глаза с такой мольбой и такой настойчивостью, что в моей душе исчезли последние воспоминания о вражде между нами, я словно вернулся в те далекие времена, когда мы были самыми большими друзьями, а не заклятыми врагами.

— Боб, в чем дело? — с трудом шевеля пересохшими губами, спросил я. — Что случилось?

— Это все Дайан, чтоб его Зандру взял! Чтоб его Наоталба покалечила! Он замкнул ее в матрицу, мою маленькую Маргерию! — Голос Кадарина прервался. Эти слова обожгли меня, словно огнем.

Итак, матрица Шарры у Дайана. Марджа еще ребенок, но она из Элтонов. Вот почему я никак не мог обнаружить ее! Вот откуда это ощущение страшной потери!

Но для нее это означает смерть!

Марджори, Мариус, Линнел. А теперь еще и Марджа.

Лоутон больше не требовал объяснений. Он, видимо, понимал наше состояние. Я по-прежнему задавал им какие-то вопросы, словно это еще могло помочь.

— А как Андрее?

— Дайан бросил его, решив, что он мертв, но он, видимо, выкарабкается.

Я почувствовал какое-то странное, жестокое удовлетворение, узнав, что Андрее защищал Марджу до конца.

— А Ашара?

Тут вскочила Дио. Губы ее были решительно сжаты. Мы и забыли, что она в комнате.

— Реджис! Не выпускай их отсюда! Я иду в Башню!

— Зачем? — крикнул я, но она уже исчезла за дверью.

— Во-первых, необходимо захватить Дайана, — мрачно сказал Лоутон. — Если девочка у него…

— Невозможно, — перебил его Кадарин. — Теперь мы не сумеем отнять у него матрицу Шарры! Я достаточно долго владел этой штукой, уж я-то знаю! Дайан смог забрать ее у Мариуса только потому, что не имел ни малейшего понятия, как оградить себя от ее воздействия. Ни один живой человек… ~ Он вдруг вскочил: — Лоутон! И вы все! Будьте свидетелями! Его жизнь принадлежит мне и только мне! Я и только я должен его убить — в честном поединке или из-за угла, неважно. Его жизнь принадлежит…

— … мне! — успел крикнуть я. — Марджа — моя дочь! Тот, кто убьет его, будет отвечать своей жизнью!

— Вы оба спятили! — рассердился Лоутон. — Надо сперва поймать его, а уже потом сколько угодно спорить, кому что принадлежит!

Кадарин с безнадежной яростью махнул рукой:

— Но если он выпустит Шарру на свободу, я пропал! Мне уже нельзя будет верить! Я ведь по-прежнему настроен на ее код! Я тогда тоже буду замкнут в этой матрице!

Реджис повернулся ко мне:

— Итак, Лью, значит, остаешься один ты. Ты, правда, был связан с Шаррой, но ты из Комина, тебя нельзя замкнуть в эту матрицу. Если бы нам удалось вместе сфокусировать свою телепатическую энергию, ты бы мог попробовать сам войти в контакт с матрицей Шарры…

— Нет! — воскликнул я. — Нет! Ни за что! — Пусть хоть все подохнут — ни за что больше не стану делать этого! Пусть эта проклятая матрица хоть весь Дарковер превратит в пепел! Что мне теперь остается? Я выхватил у Рейфа из-за пояса пистолет и сбросил предохранитель: — Да я скорее сам себе мозги вышибу!

Реджис точно клещами сжал мое запястье. Некоторое время мы боролись; но у него все-таки было две руки. Неожиданно пистолет выстрелил, и отдача швырнула меня назад. Пуля, к счастью, попала прямо в окно, разбив стекло вдребезги. Реджис вырвал у меня оружие.

— Ты спятил! — сказал он. И перебросил пистолет Рейфу. — Возьми, он ведь твой, не так ли? И спрячь как следует. Что-то он слишком часто тут стал мелькать. Хватит с нас одного сумасшедшего!

Лоутон выругался, отшвыривая ногой осколки стекла.

— Всех вас надо по камерам рассадить! Рейф, позови кого-нибудь, пусть уберут это. И отведи Элтона вниз, к медикам. У него опять мозги набекрень съехали!

Я с трудом поднялся на ноги, но тут же вынужден был ухватиться за спинку кресла. — Я арестован?

— Да что ты, нет! Просто никуда тебе идти нельзя. Ты же вот-вот в обморок грохнешься! Сам подумай! Ступай-ка лучше к медикам. Мы тебя позовем, когда будет нужно.

Гнев и ярость вдруг улеглись. Я чувствовал себя совершенно опустошенным и каким-то отупевшим. Кадарин встал и подошел ко мне:

— Мир, Лью! — тихо сказал он. — Марджа была и моей дочерью тоже. Сейчас мы не в состоянии ничего предпринять. Ты совершенно выдохся. Может, позже удастся придумать, как мне выйти из контакта с этой дьявольской матрицей, пока Дайан не сжег нас всех к чертовой матери. — Его глаза встретились с моими. Ненависти в них не было ни капли. В себе я ненависти тоже не чувствовал. Вся перегорела. Я пошатнулся и не стал вырываться, когда он поддержал меня.

— Хорошо, — сказал я. — Мир.

Потом именно Кадарин отвел меня вниз, в больничное крыло. В палате я сел на койку, не ощущая никаких эмоций. Полнейшее отупение овладело мною. Все телепатические барьеры исчезли. Я наклонился и стал стягивать сапоги.

— Тебе помочь?

Вместо ответа я спросил его напрямик:

— Ты считаешь, что Дайан выпустит Шарру на свободу?

— Черт меня побери — попробует непременно! Все это казалось совершенно нереальным. Последние шесть лет я только и думал о том, как наконец убью Кадарина. Я тысячи раз представлял себе это. И вот теперь мы сидим и мирно беседуем. Спокойно и рассудительно. Это было не слишком приятно, но все же почему-то казалось довольно разумным. Видимо, мы прибегли к способу землян находить общий язык.

— Тебе ничего не нужно?

— Нет, спасибо, — ответил я неохотно. Потом посмотрел ему прямо в глаза. Я знал, что он не станет лгать, если речь зайдет о Марджори.

— Боб, это по твоему приказу Марджори сгорела в пламени Шарры — тогда… давно? Может, ты пытался таким способом отомстить мне? Когда понял… — я с трудом проглотил комок в горле, — что это убьет ее?

— Да зачем мне было делать это? Неужели ради мести тебе? — Он был так искренне возмущен, что я уже не сомневался ни в чем; хотя этот вопрос огнем жег меня последние шесть лет.

— Лью, я изучил Шарру, как никто из людей. Она ни для кого не представляла опасности, пока я ее контролировал — ни для Марджори, ни для Тайры. Ты же знаешь, я любил Тайру. И она никак не пострадала от матрицы. — В глазах его была горечь. — На всей планете не найдется и десятка людей, кто сумел бы обеспечить столь полную безопасность своей жене. Но я сделал это для Тайры. А Марджори…

На его мрачном лице было написано сейчас Такое отчаяние, что мне стало почти жаль его; сам он тоже практически снял все барьеры, и я, будучи телепатом, ощущал всю силу его горя и вины. Он никогда не сможет от этого освободиться.

— Марджори… Она же была совсем ребенком, так мне казалось. И она никогда ничего мне не говорила! Клянусь, я не знал, что ты ее любишь! Клянусь тебе!

Я повернулся на живот и уткнулся лицом в подушку, не в силах более слушать это. Но Кадарин продолжал говорить, и в голосе его звучала та же боль.

— Она сама пошла туда — и ты знаешь, чем это кончилось. Любая женщина погибла бы! Прямо из объятий любовника — сразу в такое мощное поле! За это я тебя и возненавидел…

В голосе его вдруг появились нотки глубокого сочувствия.

— Мне ведь и в голову не приходило, что ты мог об этом не знать! Черт, ты же сам был совсем мальчишкой! Малые дети, ты да Марджори… А я никогда и не рассказывал тебе ничего особенного о Шарре, не предупреждал… Ад Зандру, и ты еще говоришь о мести!..

Внезапно он успокоился. Успокоился совершенно. Потом ровным голосом четко выговорил:

— Однажды я послал тебе вызов. Я аннулирую его.

Я поднял на него глаза. Да, он поклялся отнять у меня жизнь. Это торжественно взятое на себя обязательство, по законам Дарковера, не имеет обратной силы, пока мы оба живы. Если бы меня убил кто-то другой, по закону именно Кадарин должен был бы выследить и убить моего убийцу. Но законы Дарковера все больше утрачивали смысл. Мы сами становились свидетелями этого процесса. Я не узнал собственного голоса, когда ответил ему:

— Хорошо. Я принимаю твой отказ от поединка. Мрачно, без улыбок, мы пожали друг другу руки.

— Скажи мне только вот что, — устало проговорил я. — Как получилось, что я стал отцом ребенка Тайры?

На его измученном лице появилось ироничное выражение.

— А я думал, ты и сам все понял. Ты же телепат, Элтон!

Проклятье! Сколько же можно! А он продолжал ровно:

— Тайра никогда мне этого так и не простила. А я так любил Марджу, что она буквально бесилась от ревности. И отказалась держать девочку там, где я мог бы все время ее видеть. — Лицо его вдруг снова исказилось. — Я убью Тайру! Я поклялся, что не позволю никому использовать Марджу в гнусных играх. Но я не сумел обеспечить ее безопасность. Тайра так долго притворялась, что ненавидит девочку… О, боги! Великие боги! Я сам уничтожаю все, что люблю! — Я вздрогнул, такое отчаяние прозвучало в этом крике. А Кадарин внезапно повернулся, вскочил и бросился вон, с такой силой захлопнув за собой дверь, что задрожали стены.