Масштаб проблемы

2. ОБРАЗЫ ПРОШЛОГО 5903 год эры Гедонизма

Любимая выбрала для пленэра юго-западную оконечность Гедонизма. Мольберт стоит на парапете, окаймляющем крышу города-мира, над почти километровым рукотворным «обрывом», а далее — бескрайний океан. Водная гладь, до самого горизонта испещрённая тёмными точками танкеров и сухогрузов, сейнеров и плавучих платформ, обеспечивающих город необходимыми ресурсами. Ещё дальше за горизонт опускалось солнце — большое, алое. И океан из-за этого казался алым. «Зловещий оттенок» — отчего-то пронеслось в голове. Антон невольно передёрнул плечами.

Лада сидела перед мольбертом, скрестив ноги. Белая туника испачкана краской, в трёх руках зажаты кисти, четвёртая держит палитру. Смотрит то ли на полотно, то ли сквозь него.

— Интересно, почему вода не выливается за край? Или там тоже есть парапет? — спросила, не оглянувшись.

Корвин стушевался. Не мог привыкнуть к способности подруги задавать неожиданные вопросы.

— Согласно общепринятой гипотезе, наша планета имеет форму шара.

— Да? А выглядит плоской. Посмотри, — художница отклонилась, позволяя рассмотреть картину. — Тебе нравится?

Антон подошёл ближе и замер поражённый. Уверен был, что увидит на полотне тот же пейзаж, что расстилался перед ними. Алое солнце над горизонтом там действительно имелось. Однако океан был иным. Неподвижный, затвердевший, местами гладкий, блестящий, местами — растрескавшийся, вспучившийся торосами.

— Что это? Откуда? — только и смог спросить.

— Не знаю. Может быть, из прошлого? С тех времён, когда я была живой? Мы ведь все были живыми — давным-давно, до Гедонизма. Иногда я пытаюсь вспомнить, чем занималась эти тысячи лет, что видела. Не могла же я всё это время писать дрянные картины?

— Они не дрянные... — попытался возразить Антон, но Лада отмахнулась, продолжила:

— Не получается вспоминать! Но когда сажусь за мольберт, накатывает такое. А ты? Помнишь, что делал раньше, где жил, кого любил?

— Я тебя люблю!

— Знаю. А до меня? Мы всего месяц знакомы. Чем ты занимался до того, как приехал в Эсперанс? Неужели всегда был сыщиком?

Вопрос на засыпку. Корвин знал, что ответа у него нет. Полицейским дознавателем он заделался в Эсперансе: надо чем-то развлекать себя, а быть сыщиком показалось интересным. Потому что всегда любил читать старинные детективы о Шерлоке Холмсе и Эркюле Пуаро. Правда, в их время профессия «сыщик» означала несколько иное, они ловили грабителей и убийц. Мало кто из жителей Гедонизма даже значение слова «грабёж» поймёт, об убийстве и говорить смешно. Но сыск есть сыск, тут главное — распутать клубок, докопаться до истины. Кстати, сегодняшняя заявительница сказала что-то важное на прощанье, а он это упустил...

Девушка рассмеялась.

— Не можешь вспомнить, да? Ладно, не тужься. Поехали домой.

Проснулся Антон Корвин на рассвете. Рассвет на седьмом жилом ярусе — понятие условное. Но освещение фальш-окон квартиры было синхронизировано с положением светила на долготе Эсперанса, поэтому всё-таки это был настоящий рассвет. Несколько минут он лежал неподвижно, не открывая глаз, — пытался удержать призрачную тень сна. Знал: стоит шевельнуться осмысленно, да хоть подумать о чём-то рациональном, и призрак исчезнет.

Во сне рядом с Антоном была женщина. Они шли по тропе сквозь огромный парк, запущенный так, словно дроиды-садовники не подозревали о его существовании. Он говорил, а женщина слушала, в широко распахнутых глазах — удивление и восторг. Странно маленькая, хрупкая, может быть, поэтому он держал её за руку. На Ладу женщина ничуть не походила: две руки и лицо какое-то незавершённое, асимметричное из-за родинки в уголке рта. Не отлитый по готовым лекалам образ, а самоформирующийся, живой. Конечно, она живая! Не женщина, а юная девушка, подросток. Спутница не была подругой Антона, их связывали иные узы. И хоть имя память предательски скрывала, видел он её много раз: то ли в прошлой жизни, то ли во снах...

Лада заворочалась, руки её скользнули по груди, животу Антона, и сон пугливо шарахнулся, теряя детали и краски. Последнее, что помнилось: он рассказывал спутнице, как Шерлок Холмс уличил преступника, сопоставив...

Корвин открыл глаза. Освежённый ночной перезагрузкой мозг работал чётко. Вчерашняя заявительница сказала: «Возможно, я не одна пострадала». В случае внезапной гибели воскрешение выполняется в ближайшем рекреатории. То есть помимо полицейских серверов данные о координатах последнего ID-импульса поступают и в рекреационную систему. А не сохраняются ли они там?

Корвин аккуратно высвободился из объятий любимой, прошёл в кабинет. Тот занимал дальний угол их просторной квартиры-студии: стол, кресло, терминал подключения к информационным сетям. Хорошо, когда ты дознаватель, — не требуется никаких дополнительных манипуляций, чтобы получить доступ. Прислонил к ридеру руку с напечатанным на ней полицейским жетоном, и готово.

Догадка подтвердилась с лихвой, координаты «предсмертного» импульса хранились в журналах рекреационной сети бессрочно. Вернее, какой-то срок наверняка имелся, — дат, начинающихся не с пятёрки, Антон не заметил, но такая древность его и не интересовала. И это было лишь первой удачей. В дистрикте Эсперанс двенадцать рекреаториев. Естественно, Корвин начал проверку с того, где воскресили заявительницу. Тут же нашёл ещё двух внепланово воскресших за последние пять дней. И ни одного — за предыдущий месяц. Это попахивало нарушением нормального распределения. Для чистоты эксперимента он проверил остальные одиннадцать рекреаториев, — всего пять случаев за месяц, притом четыре из них снабжены кратким комментарием о причинах смерти.

Следующим шагом он наложил координаты подозрительных импульсов на карту дистрикта. Все три — в одном секторе верхнего яруса. У каждого из этих людей могла быть собственная причина оказаться там. Но совпадение надлежит проверить.