Масштаб проблемы

12. БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ 71 год Новой эры — 1223 год эры Вечных — 5903 год эры Гедонизма

— Они проголосовали за наше убийство, подготовили оружие и испытали его, — тихо произнёс Тадеуш Ванев.

Никто не возразил против очевидного. Возможно, в эту самую минуту рои дроидов-убийц мчатся к Гедонизму, расстреливают беззащитных обитателей, взрывают рекреатории, сжигают запасы адамита.

— Нет, они не голосовали! — воскликнул Бартоломей. — Смотрите: «По требованию члена Планетарного Совета Дины Парсеваль референдум о судьбе Гедонизма отложен до завершения расследования обстоятельств гибели Антона Корвина». Ого, уже гибель! А вот самое свежее: «Убийство Президента Корвина организовано при помощи перепрограммированных дроидов»!

— Может, не всё так плохо? — Неуверенно предположил Ванев. Повернулся к Антону: — Когда обнаружится вина твоего заместителя...

— Ты слишком долго был вечным, — оборвал его Шабен. — Забыл о биологической природе человека, лживой и жестокой. Это расследование — всего лишь подготовка «правильного» врага. А кто на этой планете должен стать врагом живых? КолИн им необходим, значит, ещё день-два — и в нападении на Планетарный Совет обвинят Гедонизм.

— Но это ложь, полный бред! — возмутился инженер. — Даже если бы Гедонизм планировал такое, он не может...

Осёкся. Антон поспешил поддержать его:

— Мы должны сообщить правду! Я расскажу, кто меня убил на самом деле.

— Разумеется, — саркастически согласился Шабен. — Как только мы себя обнаружим, сфабрикованная ложь сделается правдой: Гедонизм МОЖЕТ вмешиваться в дела внешнего мира. Во всяком случае, живые получат подтверждение, хотя в реальности мы потеряем эту возможность очень быстро. Нет, нам не остановить живых. Но мы можем ответить ударом на удар. Они не осознают, насколько зависят от КолИна, его знаний, когнитивного потенциала. Интересно, как скоро, лишившись всего этого, они начнут деградировать? Воевать друг с другом за ресурсы, продовольствие, самок? Они свалятся в каменный век, и это справедливо: хотят построить собственную цивилизацию — пусть начинают с нуля.

В бункере повисла тишина. Логика Шабена была безупречной: если не можешь победить, то, умирая, убей врага. Страшная человеческая логика. Или нечеловеческая? Разве вписывались в неё четырёхрукая художница, рисующая не приснившиеся сны, и живая девочка с котёнком на руках? Мечта о звёздах разве вписывается?

— Нет, это неправильно! Взаимное уничтожение — не то, чем должна закончиться человеческая цивилизация!

Шабен насмешливо посмотрел на него:

— И с кем же ты вознамерился побеседовать? С Коллективным Интеллектом? Вот уж кого не удастся разжалобить! У КолИна единственный приоритет — когнитивный прогресс. Гедонизм, искусственно стабилизированный на тысячелетия, не даст ему новых знаний, зато дальний космос предоставит с избытком. Если ради второго надо пожертвовать первым, то КолИн возражать не станет. У нас нет союзников во внешнем мире!

— Есть! Люди, такие же, как мы. — Корвин обернулся к Бартоломею: — Можешь устроить сеанс связи с Диной Парсеваль?

— Да, но не гарантирую, что его не отследят...

— Это бессмысленно и опасно! — запротестовал Шабен.

Но Ванев неожиданно поддержал Антона:

— Мы должны попытаться остановить это безумие.

— Ах так? Хотите поиграть в демократию? Ладно, ставим на голосование. Глория, твоё слово?

Энергии, доступной телу женщины-воина, хватало для жизнеобеспечения мозга и работы сенсоров, но было слишком мало, чтобы воспользоваться динамиками. Шабен это знал наверняка, резюмировал:

— Ты всегда меня поддерживаешь. Два против двух. — Ткнул пальцем в Кукиша: — Твоё слово решающее!

Он не сомневался, каким будет ответ: семьдесят лет «страшила»-хакер был послушным инструментом «волшебника». Однако услышал другое:

— Я могу поставить маячки. Мы узнаем, когда КолИн начнёт заделывать брешь, и успеем... эээ... принять меры.

Ошеломлённый таким поворотом, Шабен заговорил не сразу. «Подводить итоги голосования» он не стал, спросил холодно:

— Сколько времени у нас будет в запасе?

— Точно сказать не могу, но не меньше минуты.

Будь у Шабена человеческое тело, он бы пожал плечами, но у дроида подобный жест не предусмотрен. Поэтому он просто отвернулся от сообщников.

Дина Парсеваль ответила спустя три минуты. Лицо женщины на экране выглядело заспанным, помятым — в её часовом поясе стояла глубокая ночь.

— Кто это? — спросила настороженно. Мало того, что время неурочное, так вдобавок её экран остаётся пустым. Обеспечить видеорежим Корвин не мог, да если бы и мог, что бы увидела его дочь? Голову дроида, таращащего на неё глаза-сенсоры?

— Дина, это я. Твой отец.

Он сам понял, как неубедительно прозвучало. Женщина нахмурилась.

— Глупая шутка.

— Не шутка! «Если ради самой большой, самой светлой мечты нужно убить тридцать миллиардов...» — ты сказала это в нашу последнюю встречу!

Женщина молчала минуту, другую. Раздражение на её лице сменилось удивлением, растерянностью. Губы задрожали, приоткрылись наконец.

— Папа? Но... Ты где?!

Осознавая, что времени у него в обрез, Корвин заговорил торопливо, стараясь передать самую суть, не задерживаясь на деталях: о своём убийстве, о Гедонизме, о людях, обитающих там, — настоящих людях, несмотря на тысячу лет бессмертия. Дина Парсеваль слушала внимательно, не перебивая, и лицо её вновь менялось. Давным-давно она перестала быть девочкой из его снов. Член Планетарного Совета, Председатель комитета, она умела быстро овладеть эмоциями в любых, самых немыслимых обстоятельствах.

— Моё обвинение испортит карьеру Накамуре, но не станет решающим доводом для референдума, — объяснила, когда Антон замолчал. — Людям нужна мечта, КолИну — новые знания. На пути и того и другого стоит Гедонизм. Никто не будет его защищать. КолИн объяснил, что ради экономии пространства алгоритмы ММО не только урезают воспоминания, а упрощают личности. Обитающих в Гедонизме квазиживых кукол нельзя считать не то что людьми, но и разумными существами. Разве что «квазиразумными».

— Неправда! Пусть подавляющее большинство действительно пожертвовало интеллектом ради удовольствий, но не все! Я знаю, я вижу!

Дина Парсеваль нахмурилась, размышляя.

— КолИн отбраковал гедонийцев давным-давно, он не станет повторно тестировать каждого... Но КолИн ничего не решает. Отец, ты можешь подключиться к вещательной сети, обратиться ко всем людям?

— По этому каналу? Вряд ли мне позволят.

— Тогда я прилечу за тобой и привезу сюда физически! В каком месте Гедонизма ты находишься?

— Мы сейчас в анклаве Тасмани...

Шабен и Ванев бросились к нему одновременно. Инженер успел первым, отключил звуковой контур на голове дроида. Антон замычал негодующе, высвободился, уставился на спутников, требуя объяснений. И сам понял: он рассекретил местоположение отряда.

Дина помедлила, кивнула. Она была очень умной, его дочь.

— Я поняла. Вылетаю.

— Флажок... — пробормотал Бартоломей, когда сеанс связи прервался. — Первый флажок падал. А теперь снова стоит.

— Что это значит? — быстро спросил Шабен. Уточнил поспешно: — Надеюсь, ты микрофоны выключил?

— Да, конечно. По флажкам: или мне показалось, или... КолИн обнаружил их и пытается обойти. Закрыть дыру незаметно для нас.

— Не хочет вспугнуть, — тихо добавил Ванев.

— Он понимает, чем рискует? Что мы можем его уничтожить?

Вопрос Шабена повис без ответа. Молчание становилось всё более мрачным, гнетущим. Чтобы прервать его, Корвин вернул себе голос, напомнил:

— КолИн больше не управляет искинами и дроидами напрямую. Даже если он вычислил наше местоположение, ему потребуется связаться с Накамурой, объяснить. Пока тот примет решение, пошлёт сюда дроидов, — нет, Дина успеет раньше!

Минут десять они молчали, переминались с ноги на ногу, поглядывая на экран, транслирующий активность канала. Геометрические фигуры вращались и меняли цвет с неизменным постоянством, — КолИн не делал попыток блокировать пришельцев. Антон прикинул, сколько времени нужно суборбитальному ракетоплану, чтобы долететь до Тасмании. Ждать предстояло часа полтора, не меньше.

— Выходит, всё зависит от Дины, — нарушил молчание Ванев. — Бартоломей, посчитай вероятность успеха нашей миссии...

Ответить Кукиш не успел. Отто Шабен взревел внезапно, заорал:

— Ноль! Вероятность — ноль! Идиоты! Как, по-вашему, где собирают армию дроидов для атаки на Гедонизм? Самое удобное, самое близкое место? Дошло?! Им не нужно лететь сюда с другого континента!

Подтверждением его догадки над головой грохнуло, заскрежетало. Массивная дверь бункера покатилась по ступеням. В проём сунулось хищное, оскаленное раструбами орудий рыло дроида.

Тело неподвижно сидящей в кресле Глории Торн отвлекло внимание пришельца от бросившихся врассыпную коротышек. Первый плазменный залп попал ей в голову. Композитная броня затрещала, но выдержала. Дроид выстрелил вновь, с большим успехом. Но заминка позволила Тадеушу Ваневу добраться до встроенных в предплечья женщины-воина орудий, перевести их в ручной режим, прицелиться. Ответный выстрел вспорол кожух на головогруди дроида, разрушил его ганглии. Машина для убийств, успевшая забраться в подземелье почти целиком, опрокинулась, загрохотала по ступеням вслед за дверью. Увы, она пришла не одна.

— Убей! — заорал Шабен. — Убей его сейчас же!

В первый миг Антон решил было, что он кричит инженеру. Потом понял.

— Нет! — крикнул тоже. — Стой!

Подскочил к Кукишу, оторвал от пульта, не заботясь о сохранности нервных окончаний, оттолкнул в сторону.

— Ты что творишь?! — Шабен бросился к нему, споткнулся о корчащегося хакера, упал, дотянулся-таки, схватил за ногу.

Времени на драку не было. Решение блеснуло в голове мгновенно, как залп плазменных пушек. Оставалось успеть его выкрикнуть:

— КолИн, слушай меня! Гедонизм — это не кладбище ресурсов, это их ценное хранилище! «Корабли поколений» не нужны для заселения Галактики!

За спиной шёл бой, безжалостный и безнадёжный. Перестала отвечать пушка Ванева, коротко и обречённо взвизгнул Бартоломей, капли горящего адамита брызнули на сенсоры панели. Антон понимал, что каждый следующий выстрел может оказаться для него смертельным. Но боялся не этого. Жутко было от мысли, что все микрофоны в самом деле отключены и его не слышит никто, кроме безмозглых убийц.

Проверить это он уже не успевал. Только выкрикнуть последнюю фразу:

— Люди могут не лететь к далёким мирам, а родиться там!

Потом в затылок ударило коротко и больно. Впрочем, Антон Корвин не мог знать этого наверняка.