Часть вторая Юрген Гартхаус — императорский исполнитель, бывший имперский «ученый-историк»

Пролог

Дрались мы отважно, но, увы, бессмысленно. Не вышло у Зигмунда фон Карса прорваться через Ниины в Виисту, а после — в Салентину. Не помог и мой коллега из службы фон Геллена, кажется его звали Чейд, не сумел помочь. Не пошли разбойники Вильгельма Телля к нам, да на это никто особенно и не надеялся. Вот и пришлось нашему корпусу, куда меня послали шпионить, прорываться самим. Мы перешли Ниинские горы более-менее сносно, даже и без помощи местных трапперов, но вот стоило нам спуститься к их отрогам, как на нас налетели полки виистских гвардейцев, их поддерживали салентинцы, все сильнее бравшие власть в этой небольшой горной стране, их лучшие во всем мире пушки буквально смешали наш корпус с грязью. И не боялись же палить по нам в горах! Мы отходили обратно, думая лишь о том, как бы выжить, а вокруг рвались снаряды и палили из винтовок виистские гвардейцы. Снаряд взорвался совсем рядом со мной — осколки брызнули в лицо, конь рванулся куда-то, окончательно теряя остатки своего лошадиного разума. И я полетел вниз, вниз, вниз…

Может быть, тогда поседели мои волосы, может быть, немного позже, когда Горная ведьма (я не знал ее имени, она всегда просила назвать себя так — Горная ведьма) творила надо мной свои заклинания или как это там зовется, вытаскивая меня с того света. Я прожил у ее несколько месяцев, приходя в себя после полученных ран. Ведьма выхаживала меня, поила какими-то настоями, из которых я лично знал только маковый — для облегчения боли, думаю, без него я бы просто свихнулся; меня повязки на многочисленных ранах, а когда достаточно оправился и смог вставать довольно-таки невежливо отправила на двор — колоть дрова. Я не обиделся. За время, проведенное в обществе Горной ведьмы, я понял, что характер у нее неуживчивый и, скорее всего, от не слишком-то сладкой жизни. Поэтому подчинился не прекословя и впредь выполнял всякую работу, какую она мне поручала. А после того, как по ее мнению я был полностью здоров, она не сказав ни слова, выставила меня за порог с небольшой котомкой еды, указав направление до ближайшего нашего, билефелецкого, города.

…Через этот город, не помню уже, если честно, как он назывался, я проезжал многие годы спустя. Мог бы свернуть, поехав по более короткой дороге, однако из чисто сентиментальных соображений. На свою беду. В городке, как раз был небольшой праздник местного значения. Жгли на костре ведьму. Горную. Не мог же, «ученый-историк», пропустить такой праздник, должен же я знакомиться с обычаями местного населения.

Народ радостно тянул к высокому столбу, к которому была привязана Горная ведьма, вязанки хвороста и небольшие полешки, кое-кто тащил баклажки, видимо, с горным маслом. В общем, население как могло принимало участие в веселье. Быстро же позабыли они, как бегали к той же Горной ведьме со всякими своими проблемами — ребенок ли захворал, скот ли болеет, огород ли захирел совсем; коротка же ты память людская. Не тощий же клирик помогал им тогда, вон тот, что сейчас распинается прямо под столбом, то и дело пытаясь разорвать ворот холщовой рясы.

Я глядел на это действо с высоты седла, раздумывая прикрыться мне официальным статусом или же изобразить посланца Долины мук, примчавшегося прямиком из Пекла за Горной ведьмой. Пока глядел, кто-то ухватил меня за штанину и настойчиво подергал, я скосил глаза вниз и увидел самого тривиального человека.

— На казнь поглядеть пришли, да? — бросил он. — Ведьму жечь ща будем — нечасто такая потеха нам выпадает. Ее наш священник прихватил на горячем, кода она ворожила чего-то.

Само его появление и реплика, брошенная как бы невзначай, решили дело.

— Дорогу! — выкрикнул я, одновременно освобождаясь от хватки мужика и толкая коня пятками. — Прекратить, именем императора!

Развеселившийся, почуявший скорую расправу, народ как-то разом затих. Мне показалось, что все головы повернулись в мою сторону, даже тощий клирик с безумными глазами замолчал. Все ждали.

— Отпустите эту женщину! — не разочаровал всех я. — Я — забираю ее!

— По какому праву? — возмутился клирик. — Это — ведьма. — Он для уверенности ткнул длинным хрящеватым пальцем в Горную ведьму. — Она подлежит церковному суду, мирянам здесь не место.

— Шел бы ты, подобру-поздорову, мил человек, — бросил какой-то здоровый мужичище, заросший бородой до самых глаз, — пока цел. Не то мы ж и спросить могем, с чего это ты за ведьму заступаешься.

— Я — имперский ученый! — воскликнул я, незаметно кладя правую руку на эфес палаша, каким очень удобно орудовать в такой толпе, а левую — на ручку пистоля, выстрел на этих, во всех отношениях «темных», людей действует весьма отрезвляюще. — Всякое действие против меня — прямое противостояние власти императора! — Подобные слова также весьма отрезвляют, иногда даже лучше выстрела.

— Уходи, мирянин! — рявкнул, ничуть не смущенный моим статусом клирик. — Нет здесь твоей власти.

— Власть — не моя, — возразил ему я, — власть — императора, а она — всюду. И именем его, я приказываю — подчинитесь. Отпустите ведь… женщину, немедленно.

— Сказано же те: уходи, — буркнул бородач, вытягивая из-за пазухи зловещего вида нож. — Покуда цел.

Я ударил его не то, чтобы сильно — так, даже с ленцой, основанием клинка, широкой его частью, более тупой. Господь свидетель, я не хотел его убивать. Он покачнулся, выронив нож и прижал руки к окровавленному лбу. Я же вырвал из кобуры пистоль — и всадил пулю под ноги клирику.

— Злоумышляете против власти! — выкрикнул я, как можно более грозным голосом, мало даже задумываясь о том, что именно говорю. — Карателей захотели! Всех на шибеницу пущу! Снять ее! — Я даже коня на дыбы поднял, стараясь, не задеть копытами кого-нибудь из окруживших меня людей.

Люди попятились, они отступали и лишь клирик остался на месте, незыблемый, как скала. Надо сказать, очень тощая скала. Я медленно подъехал к нему, поигрывая палашом, обратился и не подумав вылезти из седла:

— А вы, милейший служитель культа, что же. Не боитесь императорского гнева?

— Выше всех владык мирских — Господь, — процитировал священник Книгу Всех Книг, — и лишь ему я подчиняюсь.

Я тронул поводья коня, попросту подвинув клирика, и парой быстрых ударов освободил Горную ведьму.

— На вас падет кара Господня, — бросил мне в спину священник. — Вы познаете вся мощь Его гнева.

Я пропустил мимо ушей эти слова, слишком часто их бросали мне в лицо или, как сейчас, в спину. Хотя раньше кар Господних меня настигли вполне мирские.

Я отпустил Горную ведьму там, где она сказала, и отправился дальше, и лишь по возвращении узнал, что тощий клирик оказался не последним человеком в хоффской Церкви. Поэтому меня в один миг выперли из университета, под каким-то насквозь надуманным предлогом. Так я стал безработным.

Глава 1

Я едва не скатился с кровати от ужаса, пронзившего сердце раскаленной добела иглой. Сна не запомнил и мне отчего-то казалось, что так оно лучше. Мне часто снились разные жуткие сны после того, как побелели волосы. Проклятье! Как же мне надоели эти кошмары, надо что-то делать, по крайней мере, начинать. В конце концов, у меня и выходное пособие заканчивается, скоро за квартиру будет платить нечем.

Я сполз с кровати, именно сполз, поглядел на свое, так сказать, лицо в зеркале. Девушки уверяли, что у меня красивое лицо, мне же оно всегда казалось более чем заурядным, сейчас же оно — помятое и малость затекшее (я славно праздновал свою отставку) было совершенно непривлекательным. От созерцания этого душераздирающего зрелища меня оторвал настойчивый стук в дверь.

— Не заперто! — бросил я, уже зная, кто там. — Входи, Мариус.

Дверь отворилась, на пороге стоял высокий человек, одетый только в черное, это был Мариус Штауффен — мой старинный друг из службы императорских исполнителей. Я не имел никаких предубеждений тех, кто выполняет столь деликатные поручения нашего императора. Чем они, в конце концов, хуже тех же наемных бретеров, а ведь последних на каждом углу воспевают менестрели за их отвагу и прочее.

— Славно-славно, — бросил он свою любимую фразу, — и как наши дела?

— Твои — не знаю, — ответствовал я, — а мои — хреново. А ты как?

— Рублю потихоньку, — бросил Мариус вторую коронную фразу.

— И как рубиться? — теперь я бросил свою «коронку».

— Попробовать не хочешь? — О, что-то новенькое! — Я же знаю, что ты остался без работы и с такой репутацией, как сейчас тебя никто не возьмет. Даже фон Геллен, хотя еще месяц назад с руками бы оторвал. Все бояться этого бесноватого Майнца — он близкий друг нашего кардинала Карла Либерра, тот использует его направо и налево в своих клириканских махинациях.

— А ты, значит, не боишься? — заинтересовался я.

— Чего бояться палачу, — пожал плечами Мариус, — я имею дело со смертью и мучениями едва не каждый день, так что давно перестал бояться чего-либо. Так что ты думаешь, насчет моего предложения?

— Ничего не бояться — это, конечно, хорошо, — буркнул я, — да и с Вечной странницей мне не впервой дело иметь… — Я понял, что уговариваю самого себя. — Согласен, — кивнул я, отворачиваясь от зеркала, — где подпись ставить?

— Не с Баалом договор заключаешь, — усмехнулся исполнитель. — Если согласен, то отныне ты — императорский исполнитель. И перво-наперво тебе надо бы убраться подальше отсюда, значит, ты отправишься в Богемию, там на развалинах крепости Вышеград обозначилось какая-то подозрительная активность. Ты с этим должен разобраться.

— Что-то моя новая работа мало отличается от старой, — недоверчиво заметил я.

— Тебя это не устраивает? Могу организовать тебе неплохое местечко на площади Плахи, не желаешь? Нет. Тогда слушай дальше. Недавно отсюда в Кралов был вызван один молодой и весьма амбициозный адвокат, который должен помочь одному богемскому нобилю — графу Тибальту Горну; приобрести недвижимость в Хоффе. Это весьма насторожило старину Фитца.

— Богемская разведка, — едва не рассмеялся я, — что это такое? Не надо так смешить меня, Мариус.

— Ну, богемская разведка тут не при чем, — отмахнулся исполнитель, — я, вообще, не слышал о ней. Тут дело куда сложнее. Этот граф Горн — дальний родственник Рихарда Гогенштауффена, претендовавшего на престол при прадеде нашего кайзера. Его потомки так и не отказались от этих претензий, не смотря на прошедшие годы. Вполне может иметь дело заговор.

— По мне, это еще смешнее богемской разведки, — пожал плечами я, незаметно настраиваясь на свой обычный деловой тон.

— Согласен, но проверить мы обязаны, а это дело — в самый раз для тебя. Ты же великий спец по подобным операциям, как-никак бывший «ученый-историк». Прибьешься к этому адвокату, его зовут Дитер Фогель, он отбывает из Хоффа через несколько дней — дилижансом отправляется в Терниц, а оттуда кораблем в Штирию. Срывать сделку ты не должен. Просто разберись, что к чему и возвращайся. Ясно? — по-военному поинтересовался он.

— Ясно, — так же четко отрапортовал я, вытягиваясь в струнку, как на плацу, на императорском смотре.

— Ну, а раз ясно, — хлопнул он меня по плечу, — то пошли поправлять здоровье.

* * *

Я стоял на станции дилижансов, исподтишка разглядывая адвоката Дитера Фогеля. Самый, надо сказать, тривиальный человек. Довольно молод, лет двадцать пять — не больше; физиономия довольно слащавая, как у меня много лет назад (это я только выгляжу лет на тридцать с хвостиком, не забывайте я — полуэльф и век куда длиннее человеческого), но внутренняя сила в его чертах есть. Он упрям, но не глуп, и своей настойчивостью может добиться очень и очень много в этой жизни, если только не столкнется с кем-либо более упрямым чем он сам.

Дилижанс представлял собой здоровенную карету на несколько десятков человек, вещи помещались прямо на крыше ее и за дождь, снег или иные капризы природы перевозчики ответственности не несли, — о чем сообщала латунная табличка над дверью. Забравшись внутрь, я намерено сел рядом с Дитером, ненавязчиво оттеснив смазливую блондинку, явно положившую на него глаз. Он с благодарностью покосился на меня, я усмехнулся в ответ.

— Могу и отсесть, если вам моя компания не по нраву, — усмехнулся я.

— Нет-нет, — тихо рассмеялся Дитер, так чтобы не услышала блондинка, переключившая внимание на молодого гвардейского офицера, польщенного ее вниманием, — я оставляю здесь, в Хоффе, невесту.

— Ха, — снова усмехнулся я, — так это же последняя возможность пожить в свое удовольствие. Радуйтесь.

— Я люблю ее, между прочим, — едва не обиделся Дитер, — так что попросил бы воздержаться от комментариев, герр… — Он замялся, поняв, что не знает моего имени.

— Гартхаус, — представился я. — Юрген Гартхаус.

— Фогель, — ответил он. — Дитер Фогель. Приятно познакомиться, — не смотря ни на что добавил он.

— Взаимно, — кивнул я. — И куда же влечет вас долг, заставляя бросить любимую невесту?

— В Богемию, — вздохнул мой новый знакомый, — в бывшие эльфийские земли.

Я присвистнул, изображая недоумение, хотя отлично знал, куда направляется герр адвокат. Правда, Мариус не упомянул, что замок родственничек Гогенштауффенов держит не где-либо, а в отвоеванных не так давно у эльфов землях. Адранда, Салентина и Иберия собрали мощную армию, обрушившуюся на Эльфийские леса, в те времена простиравшиеся на куда как большие пространства, занимая почти половину территории современных Вольных княжеств, за исключением, конечно же, Мейсена, отгороженного Алым анклавом. Война, названная Конкистой, длилась много лет, потери с обеих сторон исчислялись тысячами, что особенно губительно сказалось на моих родичах по отцу, ведь дети у них рождаются очень нечасто, не смотря на долгий век Старшего народа. Но со временем политические разногласия и угроза со стороны Фиарии и моей родины свели все военные достижения на нет, а отвоеванные земли перешли к Вольным княжествам.

— Далековато, — заметил я, — но и меня несет туда же, только поближе. Я — ученый, меня пригласили на раскопки в Вышеграде.

— Не боитесь, у этого замка дурная репутация. Говорят, там вампиры водятся.

— Вампиры водятся в Алом анклаве, что по соседству. Остальное — пустопорожние байки, научно выражаясь, фольклор. Меня же интересует исключительно информация о событиях времен последних Походов за Веру. Именно из Богемии и Сибиу шло рыцарство на халинцев, через них же возвращались они, разгромленные халифом Измаилом.

— Я знаю историю не хуже вас, герр Юрген, но спасибо за экскурс.

Так за неспешной беседой под стук колес дилижанса я выведал у Дитера имя его возлюбленной невесты и историю с контрактом, погнавшую жениха прочь от невесты за тридевять земель. Человеком Дитер был небогатым, а, согласно традиции, свадьбу должен был устраивать жених. Невеста была, напротив, из очень богатой семьи, которая, естественно, была против свадьбы и ей родственники вполне могли, согласно той же традиции, отказать устроившему неподобающую для дочери свадьбу жениху. Традиция была давным давно отжившая свое и жених и невеста могли послать родню подальше, но жить без благословения, неправильно. По крайней мере, так считал Дитер. Вот и отправился он в далекую и «дикую» по мнению многих подданных моей родины и особенно обывателей Хоффа Богемию, чтобы улаживать сделки с землей тамошнего графа. А сделки эти сулили неплохой барыш многим и многим, включая и скромного адвоката, занимавшегося всего лишь «бумажной стороной».

На корабле, отплывшем из Терница, мы свели довольно близкую дружбу. Причиной ее стала жесточайшая «морская болезнь» несчастного Дитера, то и дело кидавшая его иллюминатору и каюты или борту быстроходного клипера, совершавшего регулярные рейсы по Внутреннему морю, перевозя ценные партии грузов и пассажиров. Благодаря острым обводам, корабль буквально резал волны и шел, практически не сбавляя скорости в любую погоду, что лишь добавляло мучений Дитеру. Я выводил болезного на палубу, что называется, под ручку, уговаривал съесть хоть маленькую миску жидкого бульона, который не должен был немедленно попроситься наружу, по идее. За несколько недель плаванья молодой адвокат сильно осунулся и похудел, став похожим на собственный призрак. Но, наконец, мучения его подошли к концу — клипер пристал в Дарлове, юго-западном порту Вольного княжества Штирия, там его уже ждали.

Огромная угольно-черная карета размерами не уступала дилижансу, в котором мы добирались до Терница, на козлах ее устроился высокий тип, затянутый в того же цвета сюртук, на поясе он носил разбойного вида саблю, хотя видом этого оружие здесь, в Штирии никого не удивишь — каждый второй дефилировал с такой же, шпаги на востоке, вообще, не в чести. Настораживало то, что он носил широкополую шляпу, полностью скрывающую лицо, хотя солнце отнюдь не было ярким. Осень, как-никак.

— Дитер Фогель, — осведомился прямо с козел кучер, поигрывая длинным хлыстом. — Прошу. — Он махнул кнутовищем на дверь.

И тут я понял, что особенно насторожило меня — кучер был вампиром. Вот так, так. Дела. Что-то тут попахивает не эфемерным заговором или богемской разведкой, тут дело ближе к епархии моего тощего друга, как бишь его, Майнц. Надо будет выйти на нашу агентуру здесь или, по крайней мере, в Кралове, сообщить Мариусу о таком повороте дела. Может быть, удастся поскорее вернуться домой, ведь не наша епархия, как я уже говорил, даже с точки зрения моей предыдущей работы.

Попрощавшись с Дитером, неохотно забравшимся в жутковатую карету, я направился в небольшую контору под названием «Скобяные изделия Збылютова и сыновья». Этот самый Збылютов был не только славным слесарем, но и шпионом, завербованным в незапамятные времена. На нашу разведку — и я подозреваю, что не только нашу — работали и его многочисленные сыновья. Из-за того, что он был слишком жаден до денег Збылютова использовали только для передачи не очень важной информации в Хофф. Такая, как моя, вполне подходила под «не очень важную».

Я обрушил на дверь под вывеской «Скобяные изделия Збылютова и сыновья» град ударов. Хлипкая, сработанная из тоненьких досок, дверь содрогалась, однако выдерживала все, скрипя и жалуясь на тяжкую жизнь. Наконец, распахнулась, на пороге стоял незнакомый мне человек. Я отлично знал и самого старого Збылютова и всех троих его сыновей, поэтому первым делом поинтересовался:

— Ты кто такой?

— Племянник, — ответил тот, четко, как «легенду».

Ни братьев, ни сестер у Збылютова не было. Ловушка!

Я отступил на шаг, роняя руку на палаш. За спиной моей матерелизовались двое дюжих парней с карабеллами в руках. Такая же как по волшебству возникла и у «племянника». Он первым схлопотал пулю в живот — я умел стрелять «от живота», хоть и может быть довольно опасным для неопытного стрелка. Я же крутанулся на каблуках, парируя выпады стоявших сзади молодцов. Они были не слишком готовы к столь яростному отпору, первый отлетел, получив удар ногой в живот, второй яростно ударил меня карабеллой, я парировал его и приложил дюжего парня полусферой гарды по зубам. Одного следовало брать живым.

Получивший по зубам не утратил боевого задора, но и мастерства это ему, конечно, не прибавило. Мне надоело возиться с ним. Парировав мощный, но совершенно бестолковый удар, я отбил клинок его сабли далеко в сторону и продолжением движения широко рубанул его через грудь. Захрипев, здоровяк медленно осел на землю, а ко мне уже устремился отброшенный несколькими минутами раньше к стене. Я скрестил с ним клинки, сделал шаг вперед и резко рванул руку назад и вверх. Он сумел удержать карабеллу, но я и не думал оступаться, не для того начал эту заваруху. Мы вновь скрестили клинки, на сей раз я был еще на полшага ближе, так что сцепились они ближе к основанию, что устраивало меня как нельзя больше. Новый рывок — теперь гораздо сильней предыдущего. Сабля летит мне за спину, а клинок палаша останавливается в полу дюйме от вражьего горла.

Я уже собирался задать ему несколько вопросов, как вдруг за спиной моей грянул выстрел. Пуля пробила навылет грудь обезоруженного здоровяка, как его «коллега» он медленно осел на землю вдоль стены, оставляя на ней широкую багровую полосу. Я обернулся и увидел лжеплемянника Збылютова, привалившегося к дверному косяку. Левой рукой он зажимал раны на животе, а в правой держал разряженный пистоль. Он был полностью и безоговорочно мертв и мне оставалось только гадать — дрогнула ли его рука перед смертью или же он прикончил своего товарища, чтобы он не смог ответить на мои вопросы. Последнее, впрочем, маловероятно.

Оттолкнув плечом труп «племянника», я вошел-таки в «Скобяные изделия Збылютова и сыновья». Никаких следов как самого Збылютова, так и его сыновей, скорее всего, их вывезли куда подальше, на кладбище, к примеру. Выходит, и в Штирии завелась контрразведка. Плохо, очень плохо. Теперь до самого Кралова не выйдет отправить весточки Мариусу.

Покидать «Скобяные изделия» пришлось через окно в задней комнате. На выстрелы и звон стали изволила явиться стража, а мне иметь с ней дело совершенно не хотелось. И так забот полон рот, надо догонять карету, увезшую Дитера, и как можно скорее.


Несколько недель в седле, при довольно быстрой скачке окончательно испортили настроение. Я мчался в Кралов, то и дело подгоняя коней, которых менял на каждой почтовой станции и постоялом дворе за немалые деньги, каждый раз оставляя там старую лошадь. При каждом удобном случае я расспрашивал о черной карете, едущей из Дарловы, и каждый раз люди, с которыми я говорил, будь то битые жизнью трактирщики и смотрители почтовых станций или же простые крестьяне — холопы, по-местному, — творили знаки Господни, услышавшие об этом женщины инстинктивно укрывали собой детишек, а мужчины своих жен, однако никто ничего не говорил. Не развязали языков ни дармовая выпивка, ни прямые посулы денег. Местные, похоже, боялись даже думать о черной карете и ее владельце. Я, в общем-то, их понимал — раз уж на козлах сидел вампир, то кем может быть ее хозяин, мне даже думать не хотелось.

Однако на одном постоялом дворе я едва не обознался, приняв за черную карету странного вида экипаж, обшитый сталью, напоминающий боевую колесницу древности, в который были запряжены четыре отличных вороных жеребца. Их как раз распрягал, не доверяя, видимо, местной прислуге, тощий парень с длинной рыжей косой, небрежно заброшенной за спину. Бросалось в глаза, что пояс его оттягивала не обычная карабелла или иная сабля, а два пары длинных кинжалов. При таком телосложении этот тип мог бы стать очень опасным врагом. Я прошел мимо него, когда спешился и бросил скучающему слуге повод своего коня, и заметил, что рыжий мазнул по мне оценивающим взглядом, словно примеряясь ко мне, как к возможному противнику, точно также как я несколькими минутами раньше.

Внутри постоялого двора обнаружилась преинтересная компания. Двое мужчин и молоденькая девушка. Мне почему-то сразу показалось, что это — товарищи того рыжего, что распрягал коней. Действительно, не один же он на этой «боевой колеснице» приехал, а здесь, кроме этих троих сидели лишь явно местный холопы, мерно тянувшие пиво из деревянных кружек.

Я сел за свободный столик, заказав пива и какой-то нехитрой снеди, и принялся исподтишка разглядывать странную компанию, к которой, действительно, вскоре присоединился рыжий. Верховодил тут явно приземистый широкоплечий человек с развитой мускулатурой, то и дело поглаживавшим короткую бороду или потиравшим гладко выбритую верхнюю губу, одевался он преимущественно в светло- и темно-зеленое, а вместо обычных сапог носил полуботинки на шнуровке, почему-то именно эта деталь особенно бросилась мне в глаза. Звали его Боргофф. Но, не смотря на упомянутую мускулатуру, он совершенно не шел ни в какое сравнение со здоровяком, которого все звали Нольт. В том было не меньше семи футов роста, а мышцы так и бугрились по всему его телу, грозя порвать не только легкую безрукавку, которую он носил, не смотря на осень и порядочный холод с промозглостью, но толстую кожу гиганта. Перед ним к столу был прислонен здоровенный боевой молот, не современный чекан-недомерок, а самый настоящий martel de fer на длинной рукоятке, какими орудовали в доисходные времена на материке Предтеч. Еще я обратил внимание на то, что он наголо брил голову и носил на лице не то татуировку, не то рисунок в виде белого креста, вроде тех, что носили рыцари Странники во времена Походов за Веру. Девица, сидевшая с ними за одним столом одевалась по-мужски во все красное и вызывающее и вела себя с остальными, как равная, чем вызывала тихую зависть у всех забитых мужами баб, находившихся здесь же. Она была молода и красива, особый шарм ей добавляли коротко остриженные волосы соломенного цвета. На крепких бедрах красовались по кобуре с пистолями и даже не знаю, что меня больше интересовало — оружие или все же бедра. Звали ее Лейла.

Очень интересно. Боргофф, явно или мой соотечественник, или, по крайней мере, мейсенец, Нольт — имя эребрийское, да и говорит он с характерным тягучим акцентом, Кайл и Лейла — страндарцы, не иначе, внешность и, опять же, акцент (разговаривали все на билефелецком). Какой-то интернационал получается. Я прислушался получше.

Из их разговоров я понял, что они принадлежат в вымирающей ныне профессии охотников на демонов, вольных охотников. Вот уже много лет это дело считается прерогативой Церкви с ее охотниками на ведьм, но раньше было совсем не так. Цех истребителей всяческой нечисти и нежити был весьма силен, пока клирики в Ферраре не решили, что такая работа должна осуществляться исключительно священниками и Церковь принялась со свойственными ей активностью и размахом подминать его под себя. Где-то все прошло тихо, как, к примеру, у нас, в Билефельце, где-то, как в Адранде и самой Салентине, вспыхнули настоящие восстания и дело закончилось большой кровью. Напуганные этим клирики в Иберии и Коибре объявили всех охотников на демонов вне закона — и запылали костры баалоборцев. Жгли и правых, и виноватых, вне зависимости высказали они желание присоединиться к церковным охотникам на ведьм или нет. Говорят, в этом деле особенно усердствовали те, кто успел принять сан, желая выслужиться перед новыми хозяевами. Но не смотря на это, остались и вольные охотники, ни в какую не желавшие присоединяться к бывшим гонителям.

В данный момент эта троица работала на некоего престарелого графа из Штирии, у которого похитили любимую дочь, любимую не менее оттого, что она была приемной. Имени самого графа они не упоминали, называя только титул, а вот приемную дочь звали Анна. Почему-то мне запало в память это имя. Но, главное, в их разговоре фигурировала черная карета с возницей-вампиром и, кажется, я знал о какое именно карете идет речь.

Поняв, что ничего путного от них больше не услышу, я направился в свою заранее снятую комнату. Как только за моей спиной закрылась дверь, горлом я тут же ощутил ледяную сталь клинка, приставленного к кадыку. Шустрый ты парень, Кайл, интересно каким образом ты узнал, где именно я остановился. И ведь в общей зале же сидел, когда я понимался.

— Ну и долго мы будем так стоять? — нарочито лениво поинтересовался я. — У меня с дороги ноги болят, полежать очень хочется, ты б знал как.

Тут открылось окно моей комнаты и в него ловко забрался Боргофф, следом, казалось бы, просто перешагнул подоконник Нольт, последней лихо запрыгнула Лейла, поигрывавшая небольшим пистолем отличной работы. Это я разглядел даже в полутьме летнего вечера.

— Отлично, Кайл, — кивнул Боргофф, без чинов плюхаясь на кровать и вытягивая ноги. — Отпусти нашего нового приятеля, теперь ему уже никуда не деться. А ты садись, мил-человек, у нас тобой разговор будет долгим.

Он кивнул громадине Нольту, пристроившемуся в углу комнаты, который легким движением подтолкнул ко мне неказистый стул, едва не развалившийся от его толчка. Я присел на него не без опаски, однако он выдержал мой вес и я расслабился, вытянув свои длинные ноги почти на половину комнаты.

— Я, собственно, ждал вас, господа охотники, — произнес я, — поэтому и интересовался вами столь откровенно. Крем уха я услышал, что вы преследуете некую карету с возницей-вампиром.

— Тебе-то она зачем? — глаза Боргоффа сузили, в них блеснуло подозрение. — Или граф нанял еще кого-то для поисков дочери?

— Об этом я ничего не знаю, — с совершенно честным видом пожал плечами я, — но в ней был увезен из Дарловы, что в Штирии, один весьма интересующий меня человек.

— Видимо, это произошло раньше, чем была похищена Анна, — буркнул Боргофф, хотя, скорее всего, он мне не поверил ни на грош. — Но мы-то тебе для чего, в таком случае?

— В том же разговоре вы говорили о стае волков, следовавших за каретой по лесам. Раз на козлах вампир, то прирученные кто же животные? Оборотни отпадают, остаются гангрелы. А со стаей гангрелов мне никак не сладить в одиночку.

— Умен ты, незнакомец, и кто ж такой будешь, а?

— Я ученый-историк, — ничтоже сумнящеся соврал я, — из Билефельце. Еду на развалины Вышеграда, говорят, там нашли что-то интересное.

— Развалины, говоришь, — усмехнулся Боргофф, а простоватый Нольт, так и вовсе расхохотался во все горло. — Несколько недель назад на месте руин проклятого замка тзимицу возник прежний Вышеград. Огромная крепость черного базальта, каким он, наверное, был до пожара — и это неспроста. Ты ведь знаком, наверное, с пророчествами демонов, ученый, насчет их Патриарха — Вукодлака.

— Не слишком вдавался в тонкости вампирской мифологии, мало с ними общался. Они все же по вашей части.

— По нашей, — согласился Боргофф, — однако я вижу, как ты насторожился, услыхав о восстановлении Вышеграда. Да и вампирской каретой интересуешься, не спроста это. С гангрелами, опять же, сладить хочешь, зачем спрашивается?

— Оно вам так сильно надо. — С какой стати он взял, что я насторожился, услышав о Вышеграде. Хотя новость, и вправду, заслуживает особого внимания, надо будет в ближайшей резидентуре сообщить об этом. — Я к вам не с расспросами в окно не лез, — добавил я, сам не зная для чего.

— Мы залезли, вот мы и спрашиваем, — снова хохотнул Боргофф, — да и не советовал бы я тебе сильно выпендриваться, у меня-то терпение ангельское, а вот Лейла у нас — девушка нервная. Ей может твое слово не понравиться — и прости прощай жизнь молодая.

— Не такая и молодая, Боргофф, — теперь уже я усмехаюсь, — ты не мог не заметить, что я — полуэльф.

— По вам возраст не угадаешь, хотя седой полуэльф. Это наводит на определенные размышления, особенно, по поводу Братства Шпаги, к примеру.

Я лишь пожал плечами, меня его слова мало интересовали, пусть говорит, что ему угодно. Боргофф долго глядел мне в глаза, пытаясь что-то вытянуть таким образом, я лишь усмехнулся ему прямо в лицо. Боргофф кивнул и поднялся.

— Если хочешь, — сказал он на прощание, — можешь продолжать дорогу с нами. Конкуренты в этой дороге нам не нужны, а хороший палаш, никогда еще лишним не бывал. Особенно такой, как твой, Юрген Гартхаус, один из знаменитых Четырех Шпаг. Коня своего здесь продай, а если хочешь, можем взять его с нами — заводным, есть у нас собой несколько. Пошли, братья!

Не смотря на сугубо мужское обращение «братья» среагировала и «сестра» Лейла, так и не убравшая своего изящного пистоля норбергской работы. Они и покинули мою комнату также, как и вошли, через окно.

Я же завалился на постель и почти мгновенно отключился. Работа научила.


Коня я решил продать на этом же постоялом дворе, дали за него не так и много, хотя хозяин был явно радо такому приобретению и уже мечтал сбагрить его подороже какому-нибудь заезжему шляхтичу или какому другому дворянину. Покончив с делами, я не глядя ссыпал серебро, полученное от хозяина постоялого двора, и подошел к жутковатому экипажу охотников на демонов. При свете солнца он выглядел еще более устрашающим — вытянутая карета с окнами, закованными стальными ставнями с прорезями в виде крестов, производила достаточно угнетающее впечатление. На козлы забрался Кайл, покосившийся на меня недовольно, однако слову Боргоффа перечить не стал, он у них тут явно безоговорочный лидер. Сам он вместе с Нольтом уже сидел внутри, хотя я никак не мог представить себе, как же этакий гигант, как Нольт мог поместиться туда. Однако ж залез и на тесноту не жаловался, то ли привычен был, то ли просто неприхотлив. Лейла, похоже, находилась во втором помещении экипажа, который был разделен надвое стальной перегородкой, опять же с крестом. Пригнув голову пониже, я шагнул туда — никто мне не мешал и даже слова не сказал, Боргофф с Нольтом делили вяленое мясо, купленное на постоялом дворе в дорогу. Второе помещение было повыше и побольше, его явно использовали как спальню и нечто вроде комнаты отдыха. По краям ее были установлены две жестких койки, на одной из которых сидела Лейла, а вот вторую занимал весьма интересный субъект. Тощий, как скелет — воистину, кожа да кости, — человек с длинными спутанными седыми волосами, вытянутым лицом с заостренными скулами и запавшими щеками, глаза его, глубоко запавшие, были черны, что твоя ночь, и вообще, лишь угадывались во впадинах. И вообще, он больше напоминал узника модинагарской каторги, к тому же страдающего тяжкой формой тамошней лихорадки.

Я покачал головой, глядя на несчастного страдальца, которого сейчас сотряс жуткий приступ кашля, тонкую ткань его рубашки на груди, под которой угадывалась профессионально наложенная перевязка, начала стремительно набухать от крови.

— Помоги, — коротко бросила мне Лейла, подходя к седому, — надо сменить повязки и корпию.

Она достала и то и другое, передала мне и расстегнув на несчастном рубашку, коротким ударом ножа срезала старую перевязку, практически пропитавшуюся кровью. Бинты, которые она мне дала, забрав чистые, практически слиплись с корпией, представляя из себя жутковатый комок багрово-коричневого цвета, неприятно липнущий к пальцам. Я открыл один из железных ставней и поспешил выкинуть этот ком из экипажа — прямо в пыль дороги, ложившейся под копыта коней. Кайл погонял и погонял их, торопясь вперед — за черной каретой с вампиром на козлах.

— Кто это? — спросил я, присаживаясь рядом с Лейлой, когда она закончила перевязывать седого страдальца.

— Мы зовем его Вик, — ответила она, старательно оттирая кровь с ладоней чистой тряпицей. — Ни кто он такой, ни откуда — не знаем. Мы подобрали его буквально на дороге, он лежал едва живой на обочине и тихонько стонал.

— И Боргофф подобрал его? — удивился я. — Не думал, что кто-либо из вас страдает избытком человеколюбия и сострадания к ближним.

— И не страдаем, уж поверь. — В помещение вошел Боргофф и сразу стало жутко тесно, он без церемоний плюхнулся на пол, на специально для этого, видимо, предназначенный коврик. — Этот парнишка эспер высшего класса. Не знаю уж, где он в наше время получил образование, но он сумел прикончить баалову уйму гулей, которые устроили засаду на нас. Вик случайно влез в нее — и тем спас нам жизни.

— Так уж и спас, — бросил из переднего помещения Нольт, слышимость тут, похоже, была отличная, не смотря на стальную перегородку, — мы б расправились с той толпой в два счета. Как в том городке, где мы повстречали данпила, как бишь его — Ди, что ли?

— Потише, Нольт, — оборвал его Боргофф, — не стоит болтать о наших делах направо и налево. А вообще, там, в Бяльско-Бале, гулей делали наспех, делал их явно неопытный вампир и целую кучу зараз. Они были практически лишены разума — чистые рефлексы и жажда крови. А вот там, где мы нашли на дороге Вика, были совсем другие гули — их душевно делали, сила и разум в равной пропорции, несколько сотен таких от нас не оставили бы и лужицы крови. Всю бы вылакали, гады.

— Данпил по имени Ди, — задумчиво протянул я, — знавал я одного такого. — Я откинулся на холодную стенку экипажа. — Хорошо мы покуролесили когда-то у одного графа, который был вампиром и терроризировал весь свой лен, требуя оброк кровью. Вернее, живыми девицами от двенадцати до двадцати лет.

— Да этой истории лет семьдесят с лишним! — воскликнула Лейла. — И там с данпилом был какой-то билефелецкий инквизитор высокого ранга.

— Именно так, — кивнул я, — я тогда работал под легендой баалоборца. Изучал быт и нравы вампиров, так сказать, изнутри.

Беседа наша длилась и длилась, говорили не о чем, избегая лишь тем нашей работы, ибо у каждого свои секреты в том числе и профессиональные, равно как и личные. Кайла сменил на козлах Нольт, оказавшийся отличным возницей, когда он правил экипажем нас почти не трясло на ухабах и рытвинах, из которых практически состояла дорога. Одна из многих дорог Вольных княжеств, похожих, как близнецы.

Глава 2

До Кралова мы добрались без каких-либо происшествий. Мы ехали, останавливались на постоялых дворах, где платили каждый за себя, то есть я за себя, а Боргофф — за своих подчиненных, звавшихся братство Маркуса, по имени его основателя. Я не стал говорить охотникам, что знал его лично и, более того, самолично прикончил во время бунта, где я сражался на стороне салентинских войск по заданию тогдашнего императора нашей стране. На подъезде к столице Богемии я вылез на козлы — поглядеть на город и обновившийся Вышеград. Действительно, черная громада вампирского замка не была похожа на то, какими его изображают его писатели современных романов ужасов про «ужжжжастных кровопийц» — не рвущаяся к небу ажурная готика со шпилями и изящными арками; самое тривиальное укрепление — донжон, ни красоты, ни изящности, только мощь и гранитная — базальтовая, в данном случае, — уверенность в своей силе.

— Там сейчас под его стенами такое твориться, — усмехнулся Кайл, с которым я успел почти подружиться за это время дороги, он, вообще, был человеком неплохим и общительным. — Собрались почти все работники нашего цеха — и церковные и, как мы, вольные. Слышал же, мир здесь между нами установлен. Временный. Знать бы еще, надолго ли.

— Вряд ли, надолго, — пессимистично заметил я. — Клирики не захотят нарушать монополию на столь прибыльное и одновременно богоугодное дело.

Въездную пошлину, как обычно, уплатили раздельно, бросив доблестным стражам, скучавшим у ворот несколько больше чем положено. Надо же им хоть немного развеять скуку от длительного дежурства, а переплаченных нами денег хватило на пару кружек доброго пива каждому из служителей закона и порядка. Традиция.

Мы проехали по главным улицам почти через весь город, мало изменившийся со времен моего последнего визита. Где-то на середине дороги я спрыгнул с козел, едва не угодив в глубокую отвратительного вида лужу.

— Я к своим, — бросил я Кайлу, недоуменно покосившемуся на меня, — надо переговорить с учеными по поводу феномена замка Вышеград. Встретимся у его стен, думаю, там будут все охотники.

Кайл лишь пожал плечами и тронул поводьями почти остановившихся лошадей — экипаж поехал дальше, чуть ли не цепляя стальными боками стены тесно стоявших домов. Я же вошел в небольшой дом без какой-либо вывески над дверью — краловская резидентура, у меня к ним много вопросов, да и сообщить надо кое-что.

Встретил меня один из охранников резидентуры — тощий тип с вечно небритым лицом, сидевший в глубоком кресле, закинув ноги на небольшой столик. Я точно знал, что сейчас точно в район моего… пояса нацелен небольшой арбалет и сам Шиш, так все называли тощего охранника (его полное имя было Кшиштоф), раздумывает — стоит ли нажимать на скобу или подождать чуток.

— Оставь в покое свой самострел, — бросил я ему, — и скажи Яромиру, что я пришел.

— Сам зайди к нему и все скажи, — отмахнулся Шиш, демонстративно запрокидывая руки за спину. — Я тут охранник, а не мальчик на побегушках.

Я поднялся на второй этаж и без стука вошел в комнату нашего здешнего резидента Яромира. Шиш явно копировал его непринужденную манеру сидеть в кресле, вольготно развалясь, закинув руки за голову, а ноги — на столик; и копировал весьма неудачно. По-моему, тут нужна врожденная грация, как у кошки, и, не смотря на внушительные размеры и объемистый живот, Яромир ею обладал в полной мере.

— Ну, заходи, коли пришел, — не пошевелившись бросил Яромир. — С чем пожаловал?

— Насчет Вышеграда хочу узнать, — сказал я, — и сообщить о провале Дарловского скобаря. В его лавке меня ждала засада.

— Про Вышеград знаю не больше, чем обыватели Кралова, — произнес Яромир, — а именно, вечером — не было, а утром — вот он, на те, жуйте не обляпайтесь. Тут же понабежали клирики всех мастей, в основном, конечно, баалоборцы, но несколько рот крестовиков пригнали, но они больше народ гоняют от Вышеграда. Хотя, если честно, люд туда не больно-то и суется — боятся они этого места и правильно, в общем-то, бояться. Проклятое оно.

— А вот со скобарем дело еще более странное, — продолжал он. — Я знаю о его смерти, сообщили уже, да вот только не штирийских спецслужб это рук дело. Им занимался один мною прикормленный человечек, я сдал ему нескольких салентинских и мейсенских шпионов, тем самым обеспечив продвижение по службе и платил неплохую мзду за то, что он не трогает наших людей. Также с его помощью я избавлялся от попавших в наше поле зрения шпионов других стран. Он давно работал над делом скобаря без каких-либо сдвигов, хотя и знал о нем все. Он сообщил, что скобаря прикончили ночью, причем весьма профессионально, не подкопаешься, а наутро в префектуре уже объявились законные наследники с нотариально заверенным завещанием по всей форме. Вот такие пироги.

— С котятами, — согласился я, поворачиваясь к выходу, делать здесь мне было больше нечего, хотя… — Я воспользуюсь одной из комнат.

— Они все в твоем распоряжении.

Спустившись обратно на первый этаж, я прошел в ближайшую комнату, провожаемый тяжелым взглядом Шиша. Охранник явно гадал зачем это я направился туда, вместо того, чтобы сразу покинуть резидентуру. В небольшой комнатке я вытряхнул из своего дорожного мешка аккуратно сложенную во много раз форму императорского исполнителя. Раньше там всегда лежал симпатичный костюм, сразу выдававший во мне «ученого-историка» — для знающих людей, конечно, теперь же его сменила фиолетово-черная униформа с длинным плащом до пят — черным с алым подбоем и воротником, закрывавшим нижнюю часть лица. Дорожный мешок я оставил в резидентуре — ничего интересного там не было, а вот образ «жуткого палача» он будет портить; палаш вместе с ножнами положил поверх него, повесив на пояс пару кинжалов, смазанных смертоносным ядом, точнее им были пропитаны ножны, так что можно было не опасаться того, что слой яда сотрется после первого же удара. В общем, из комнатки вышел уже не тривиальный шпион, а императорский исполнитель во всей красе. Проходя мимо несколько опешившего Шиша, я подмигнул ему и бросил:

— Пригляди за моими вещами. Ежели что… — Я выразительно замолчал и вышел.

На улицах Кралова на меня обращали внимание скорее из-за странной одежды, нежели зловещего смысла, скрывавшегося за ней. Мало кто так далеко от Билефельце знал о форме императорских исполнителях, да и о них самих, вообще. А вот крестовики, стоявшие в оцеплении на узкой улочке, ведущей к Вышеграду, отреагировали мгновенно, оба схватились за мечи, но и обнажать их не торопились. Судя по всему они были салентинцами, поэтому я обратился к ним на этом языке — и не ошибся.

— Никого не велено пропускать туда, — ответил мне правый крестовик, не убирая руки с эфеса.

— Но у меня дело именно там, — настаивал я. — Я должен поговорить с охотниками на демонов, ведь их пускают за оцепление.

— Ты ведь не охотник, — вполне резонно возразил крестовик, — а представитель иностранных спецслужб, да еще и обнаглевший до того, что расхаживает по чужой стране прямо в униформе.

— Положим, вы тут тоже не у себя дома, — усмехнулся я, начиная жалеть, что переоделся — обывателем быть как-то легче, чем «представителем иностранных спецслужб».

— Мы здесь на службе Матери Церкви, — с гордостью заявил Рыцарь Креста, — а она, как и Вера не знает границ.

Последователи Мегберра могли бы с этим и не согласиться, ну да говорить об этом крестовикам я, конечно же, не стал.

— Я также при исполнении, — вместо этого произнес я, — и долг обязывает пройти меня к Вышеграду.

— А мой долг обязывает — не пустить тебя.

Железная логика. Непрошибаемая.

— Пропустите его. — Из-за спины моей выступил человек в черном сюртуке с белым воротничком клирика и звездой Предателя. Короткие темно-каштановые волосы, самое обычное лицо и кобура с пистолем на поясе. — А заодно и меня. Идемте, герр исполнитель.

Мы практически рука об руку прошли мимо крестовиков, когда же они скрылись за поворотом, клирик начал разговор.

— Позвольте представиться, брат Вебер, — обратился он ко мне по-билефелецки. — С кем имею честь?

— Юрген Гартхаус, — не стал я скрывать своего имени, потому что не был точно уверен в том, что он не знает моего имени. — И почему вы решили пропустить меня к Вышеграду?

— Сразу допрос, — усмехнулся брат Вебер, — узнаю манеру исполнителей кайзера Билефельце. Дело в том, что вы все равно так или иначе пройдете за оцепление и не факт, что в этом деле не обойдется без потерь со стороны рыцарей Святого Креста. Ни Господу, ни Вере, ни Матери Церкви от этого лучше не станет. Моя очередь задавать вопрос: что привело вас сюда, в этакую глушь?

— Казенная надобность, — пожал я плечами, — я должен разобраться с одним небольшим делом, непосредственно касающимся нашего кайзера. Дело в том, что некто Тибальт Горн — дальний родственник Рихарда Гогенштауффена, хочет приобрести землю в пределах империи, что наводит на определенные размышления. Ерунда, скорее всего, но — приказ отдан и я обязан подчиниться.

— Скажу вам предельно честно, герр Гартхаус, — серьезно произнес брат Вебер, — ваше дело очень дело очень сильно пахнет «липой». Особенно в свете последних событий. К примеру, с чего это вы полезли сюда, к Вышеграду?

— Очень просто, — усмехнулся я. — На козлах кареты, увезшей нотариуса, занимающегося оформлением этой сделки сидел вампир и когда здесь вырос замок, иначе как вампирским не назовешь, я решил, что надо узнать побольше здесь — быть может, это как-то поможет в расследовании дела Тибальта Горна.

— Карета с вампиром на козлах, — протянул брат Вебер, — она, действительно, проезжала через Кралов, но вблизи восстановившегося Вышеграда не появлялась. Мы послали за ней нескольких человек, но все погибли — были убиты волками-оборотнями. — Он внимательно поглядел мне а глаза, видимо, ожидая, что я поправлю его, сказав, что это были не вервольфы, а вампиры клана Гангрел. Не дождался.

— Воистину бааловы козни, — кивнул я, не хватает только демонов Долины мук.

— Не стоит вспоминать их, — вполне серьезно вздохнул клирик.

Мы подошли к самому проклятому замку, там собралось крайне интересная компания. Несколько охотников на ведьм недовольно косились на своих вольных конкурентов, стоявших тут же, я узнал своих знакомцев из братства Маркуса, но вида не подал по понятным причинам. Среди охотников особенно выделялись двое — высокий данпил (я сразу почувствовал это) с бледным лицом, одетый в черное, через плечо шла широкая кожаная перевязь, к которой крепились ножны с длинным узким мечом, изящная крестовина его едва не цеплялась за наплечники с изогнутыми шипами, и предводитель охотников на ведьм, отличавшийся бледноватым лицом и отсутствием интонаций в голосе, я опознал в нем мистика, что неудивительно, представители этой расы самые страшные враги вампиров. Данпила, скорее всего, звали просто Ди и именно о нем нечаянно упомянул в разговоре Нольт, а вот мистик куда интереснее, я лично знал лишь одного мистика такого высокого ранга, чтобы командовать охотниками.

— Брат Гракх, — представил его брат Вебер, развеяв мои последние сомнения, — они руководит всей операцией, а не только командует охотниками на ведьм.

Ну да, конечно, чего еще можно ожидать после историй с Брессионе, где он сопровождал будущего Отца Церкви Симона VIII, тогда еще просто отца Симоэнша, епископа Альдекки, в его путешествии по только что разрушенному городу и особенно после того, как он практически руками одного адрандского авантюриста прикончил знаменитого на всю страну и за ее пределами Нимского зверя и раскрыл заговор Братства Зверя, осмелившегося угрожать самому Пресвятому Престолу. Но сейчас это явно его лебединая песня — Отец Церкви стар и дышит на ладан, очень скоро он отправится давать отчет Господу о проделанных делах, а приемник Хитрого коибрийца навряд ли оставит при себе столь опасного мистика, посвященного, без сомнения, во многие секреты Церкви.

— А вот и последнее действующее лицо нашей драмы, — усмехнулся брат Вебер, инстинктивно поправляя кобуру на поясе, — полномочный представитель Алого анклава. — Он кивнул на вампира, щегольски разодетого во все черное, щедро украшенное золотом, лишь подбой плаща мерцал алым, будто там тлели угли догорающего костра, на поясе пристроилась тонкая шпага с позолоченной крестовиной, украшенной самоцветами явно магического свойства.

Он подошел к брату Гракху и поздоровался, как со старым знакомцем. Они, похоже, на самом деле были знакомы и суда по кислому выражению лица мистика это знакомство на доставляло ему ни малейшего удовольствия. Примерно также смотрели на него остальные охотника, их взгляды напоминали о волках, в непосредственной близи от которых разгуливает заяц, а сожрать его нет ни малейшей возможности. Хотя у этого зайчика весьма острые зубки.

— Эльген, — представился нам, всем остальным льняноволосый вампир, коротко кивнув, — полномочный представитель Алого анклава.

Мы представились в ответ. При этом Боргофф не назвал не одного имени, сказав лишь, что братство Маркуса приветствует «полномочного представителя», охотники на ведьм и вовсе промолчали, демонстративно игнорируя вампира, что ничуть его не смутило, а мне напомнило фразочку из басни энеанского раба-поэта-философа Эсола «зелен виноград».

— Итак, — произнес своим обычным, «мертвым», голосом брат Гракх, — раз все собрались, начнем.

— Я собрал вас всех, — продолжил он, — чтобы сообщить, что в скорейшем разрешении вопроса с Вышеградом заинтересованы иерархи Церкви, включая Отца Церкви. Всем, кто отважится забраться в этот Господом проклятый замок, будет уплачена сумма в сорок тысяч золотом в любой валюте, от страндарских фунтов до халинских цехинов, она будет либо выдана вам по возвращении, либо — переданы его семье или тем людям, кого они укажут.

Отличная перспектива, однако невиданная щедрость Матери Церкви вызывает определенную настороженность — платить по сорок пять тысяч золотом за одно лишь участие в деле. Это если считать на всех, здесь присутствующих, хорошая сумма выходит, на несколько жизней хватит — это если одному и все. Интересно, где они деньги держат, хотя держу пари, охраняет их не меньше роты крестовиков, рангом не меньше Защитника Веры, об упертости которых уже несколько сотен лет складывают легенды.

— У меня один вопрос, — удивительно спокойным, хотя и не таким безжизненным, как у брата Гракха, голосом произнес Ди. — Верно ли, что в Вышеград уже вошел один человек? И до сих пор не вышел.

— Да, — кивнул охотник на ведьм, — это б… — он осекся и продолжал в настоящем времени, — Рихтер Бельмонд из семьи, издревле следившей за руинами Вышеграда и лично Вукодлаком, погребенным под ними. Он, действительно, еще не вышел, однако я верю в то, что он жив — слишком уж непросто сжить со свету Господнего такого человека, как Рихтер.

— Хорошенькое дело, — протянул Боргофф, — но ведь Вукодлак мертв вот уже пять с лишним сотен лет. Или я ошибаюсь?

— Ошибаешься, — усмехнулся Эльген, — Патриарха прикончить практически невозможно, только загнать в вечный торпор, таково их свойство. Так что Вукодлак сейчас спит где-то под Вышеградом, копя силу и злобу на весь белый свет. И если он вышел из торпора, а это время близко, суда по восстановлению замка, то ни один из нас, ни все мы вместе не сумеем отправить его обратно.

— Что же это анклав прислал такого слабого полномочного представителя? — не удержался от «шпильки» Боргофф.

— Я — виконт Алого анклава, — произнес с неподражаемым достоинством Эльген, — и шуточек в свой адрес более не позволю…

— Позволите, — оборвал его брат Гракх, — мне драки не нужны. Убивать нас будут там. — Он ткнул рукой в сторону громады Вышеграда. — А свар среди нас я не допущу. Либо подчиняйтесь, либо — извольте проваливать к себе в кровавый вертеп!

— Я вам не подчиняюсь, — усмехнулся Эльген, — и проваливать к себе домой не собираюсь, особенно по твоему приказу, мертвоголосый. — Последнее слово он произнес с особенно издевательской интонацией.

Брат Гракх без слов проглотил это почти оскорбление, лишь прожег вампира, как выяснилось виконта, взглядом. Тем временем ко мне подошел Ди.

— Я помню тебя, Юрген, — произнес он, — мы работали в свое в паре.

Для него это было аналогично предложению продолжать в том же духе и сейчас. Я и сам хотел обратиться к нему с подобным, вот только не знал с чего начать, чтобы не выдать себя перед братством Маркуса, а тут этакая оказия.

— Думаю, я и сейчас не ударю лицом в грязь. Так ты берешь меня в компаньоны?

Ди кивнул. Он всегда был скуп на слова.

Мы подошли к брату Гракху, поскольку ни у меня, ни у Ди, не было семьи, а равно и тех, кому мы могли бы отдать причитающиеся деньги. Он кивнул двоим Защитникам Веры, стоявшим в воротах внешней стены Вышеграда, те разошлись в стороны, пропуская нас данпилом. За нами последовало братство Маркуса в полном составе — все взяли оружие наизготовку, в частности правое запястье Боргоффа украсил странное подобие арбалета, ложем которого правое предплечье Боргоффа, лично я не мог себе представить каким образом такое может стрелять, однако в навыке предводителя братства в обращении с подобным оружием я не сомневался. Ни брат Гракх, ни Предатель, ни остальные охотники не поспешили за нами. Оно и понятно, я бы тоже не полез, если бы мое неуемное любопытство не подтолкнуло меня.

Изнутри замок не представлял из себя ничего особенного или же сверхъестественного. Самая тривиальная крепость, разве что достаточно большая, куда больше чем может показаться снаружи. В остальном же… Вот только ни пыли, ни мух, ни паутины, нигде не видно, такое впечатление, что тут только что поработала целая армия фанатиков-уборщиков, задавшаяся целью извести последнюю пылинку в замке. Хотя после восстановления из руин и пропажи Рихтера Бельмонда, это не столь уж великая странность.

Коридоры и помещения замка были темны и пустынны, ни окон, ни факелов на стенах, лишь тусклый свет исходит от капителей многочисленных колонн, так что казалось, что вокруг царят сумерки без луны и звезд. Мы с Ди скользили по многочисленным теням, стараясь скрыться в них, слиться с их чернотой, думаю, в силу профессиональных навыков и долгого жизненного опыта, у нас это получалось достаточно неплохо. Братство Маркуса шло в нескольких шагах позади, производя, скорее всего, намерено чудовищно много шума и, вообще, всячески афишируя свое присутствие. Мы не сговаривались заранее о подобной тактике, однако лично я против нее ничего не имел. Правда плодов она не принесла ни малейших…

Я шагнул в очередную тень прямо под портретом какого-то человека (или вампира) в одежде времен Каролуса Властителя — и понял, что остался один. Во тьме…


Тень окутала братство Маркуса в один миг, однако Боргофф не растерялся, слишком опытным командиром он был.

— В круг! — крикнул он. — Кайл, Нольт, прикрываете! Лейла, пистоли наизготовку!

Сам он вскинул свой остов арбалета, наложив на тетиву стрелу (не болт, а именно стрелу, хоть и цельнометаллическую), зажав целый пучок ее родных сестер в кулаке. И тут тьма рассеялась…


Ди замер, почувствовав, что ноги его почти по щиколотки погрузились в какую-то вязкую жидкость, все его вампирье чутье кричало, что это кровь и вместе с тем нет. Он втянул носом ее железистый запах, щекотавший ноздри, и тут раздался удивительно знакомый голос…


Далее мне пришлось шагать на ощупь, прижимаясь спиной к стене. Клинки я обнажил еще когда только вошел в замок и теперь был готов всадить их куда угодно, стоит только услышать малейший звук. Но сейчас почти мертвую тишину вокруг нарушали лишь мои шаги, дыхание да тихий шелест одежды. Дернул же Баал нацепить парадную форму, в ней двигаться бесшумно практически невозможно. Сколько времени я так прошел, не представляю, может час, может сутки, а может, и вовсе целую неделю или месяц или год…

Предплечье мое неожиданно наткнулось на что-то выступающее из стены. Будь я в обычной одежде, ничего бы не произошло, однако широкий рукав зацепился за нее какой-то складкой — раздался зубодробительный скрежет, я почувствовал движение вокруг себя и полетел куда-то вниз, раз за разом ударяясь об углы и изгибы тоннеля…


Врагов не было. Некуда было всадить стрелу или пулю. Коридор был пуст, ни Ди, ни билефелецкого выездного палача не было. Боргофф кивнул остальным, чтобы продолжали двигаться вперед, соблюдая предельную осторожность — куда пропали спутники было не понять, а значит и враг мог выскочить из любой щели. Так они вошли в небольшой зальчик, оканчивавшийся большой лестницей, по которой легко прошли бы пять человек в ряд, и двумя дверьми под ней. Боргофф ни секунды не сомневаясь кивнул на лестницу, ведущую к длинной галерее. Наверху обнаружились практически невидимые снизу двери. К тому же, галерея позволяла им идти лишь двумя парами — Кайл шел с Лейлой, а Нольт с Боргоффом, хотя от его боевого молота было не так много толку на узкой галерее, он скорее бы своих покалечил, нежели достал им возможных врагов.

Все двери на галерее оказались заперты, а галерея заканчивалась поворотом, ведущем в столь же узкий коридор. Теперь шли тем же порядком, только спиной к спине. Боргофф и Нольт впереди, Кайл и Лейла — прикрывали тыл. И вот, когда руки у всех уже дрожали от постоянного напряжения, глаза почти слезились, выискивая цель, а нервы звенели, как натянутые струны, враги таки появились…


Кровь, которая вовсе не кровь, плескалась под ногами, от ног волнами расходились круги, Ди старался делать каждый шаг как можно более аккуратно, потому что обладатель знакомого голоса находился совсем рядом. Разобрать слов, произносимых им было пока нельзя, хотя Ди отлично знал его обладательницу, лишь боялся признаться себе в этом. Он до сих не мог толком разобраться в своих чувствах к ней, не смотря на то, что прожил уже не одну сотню лет. Ведь…

— Что бы ни говорили обо мне, но я любила тебя, любила всегда и люблю сейчас.


Спас меня последний угол вертикального коридора и громадная гора досок, сваленная на полу комнаты, куда я провалился, под оглушительный треск и грохот. Я скатился с нее, изорвав в клочья плащ и большую часть униформы императорского исполнителя и потеряв второй кинжал. Первый я выронил еще когда летел по коридору. Я поднялся на ноги, вытряхивая из волос щепки и выдергивая особенно глубоко засевшие из рук и ног, одна засела в боку — гадкая такая, почти с дюйм длиной, когда я вырвал ее из раны, она на три четверти была окрашена моей кровью. Наклонившись, я принялся обшаривать пол в поисках второго кинжала, но наткнулся лишь на обмотанную кожаным ремнем рукоять длинного меча. Тут вокруг вспыхнул ослепительно яркий свет, я инстинктивно дернулся, принимая оборонительную стойку, и споткнулся о кинжал, едва не рухнув на пол снова. Помянув отдельно сам кинжал и его предков, включая гномов, выковавших его, и руду, из которой он был выкован, я подобрал-таки кинжал и огляделся, наконец, по сторонам. Кроме груды досок, высившейся прямо посреди комнаты, в углу ее стояло несколько громов, заколоченных, обмотанных цепями и исписанных различными символами, начертанных преимущественно кровью. Скорее всего, в них покоятся погруженные в торпор вампиры, судя по символам, очень и очень сильные. И один из них как-то подозрительно сотрясался, символы, покрывавшие его поблекли и не светились более тем зловещим багрянцем, как на остальных гробах.


Толпы зомби полезли на них со всех сторон одновременно. Стены вокруг пропали, превратившись в сплошной мрак, буквально извергавший из себя мерзких тварей. Боргофф с Лейлой крутились, как заведенные, их оружие плевалось стальными стрелами и пулями, пороховая гарь то и дело била в нос, разъедала глаза девушки и так уже слезящиеся. Нольт с Кайлом также работали в поте лица. Кинжалы страндарца буквально сливались в стальные круги, а молот здоровяка сшибал по несколько зомби за один взмах. И хотя враги почти всегда вставали после полученных ударов, даже пробитые пулями или стрелами, с отсеченными головами и руками, которые то и дело пытались ухватить жертву. Однако бывалым охотникам было к подобному не привыкать, они и не такого навиделись за свою полную опасностей жизнь, и не с таким привыкли справляться. Справились и на сей раз.

Все завершилось в одно мгновение, как, впрочем, и началось. Охотники оказались посреди небольшого зала, хотя до того шли по коридору, все стены которого были испещрены следами от ударов молота, пуль и ножей, а также, буквально, утыканы стальными стрелами.

— Что за Баал? — пробурчал Нольт, опуская молот. — Мы что же, выходит, воевали с… — Он не нашелся, что бы сказать и добавил через несколько секунд. — Ни с чем.

— Похоже на то, — кивнул Кайл.

И тут в оглушительной, звенящей в ушах тишине раздались тихие хлопки ладони о ладонь.


— Да, я сделала это намерено. Я подставила горло вампиру, твоему второму отцу, но сделала я это, чтобы ты стал куда более совершенным существом, нежели я или он. Ты обладаешь силой, ловкостью и магией вампиров и, одновременно, не подвержен их слабостям. Тебя не жжет свет солнца, осина и серебро не убийственны для тебя, символы Веры не причиняют тебе вреда, ты можешь и не пить кровь, по крайней мере, для поддержания жизни она тебе не нужна…

— Но, благодаря тебе, я ни то ни се, — в обычно спокойном голосе Ди звучали стальные нотки, что для обычных людей равнялось предельной степени ярости. — Моя двойственная природа губит меня. Я должен выбрать путь — стать более человеком или более вампиром, мне придется отказаться от части себя, идти против собственной природы, ты должна это понять, ведь ты пошла против нее, подставив шею моему «папаше». — Он никогда не называл женщину, подарившую ему жизнь, матерью с того самого дня, когда она поведала ему о том, что сотворила с собой и им. Да и какая мать в здравом уме пойдет на подобный поступок, однако сыскалась ведь, на беду одного мальчишки, который был обречен до конца жизни метаться между человеком и вампиром, между миром дня и ночи, миром крови и…

* * *

С жутким треском кулак пробил крышку гроба, цепи разлетелись дождем ржавых звеньев и из гроба восстал — дурацкая метафора вышла — вампир в рваной кольчуге и котте с едва угадывающимся красным крестом замковиков. Я отступил на шаг, поднимая меч и кинжал, хотя вампир был безоружен и я отлично понимал, что почти ничего не могу противопоставить ему. Даже если он пролежал в торпоре несколько сотен лет, судя по кресту на котте. Вампир рванулся ко мне с просто чудовищной быстротой, я даже не заметил его движения. Я каким-то чудом всадил ему кинжал под ребра, одновременно закрываясь широкой крестовиной меча от его отрастающих клыков, которые казалось сами собой тянулись к моему горлу и мешала им лишь покрытая ржавчиной крестовина, о которую они отчаянно клацали в опасной близости от моих пальцев. В то же время пальцы вампира в почти полностью сгнивших перчатках сомкнулись на моем горле. Приток воздуха в легкие резко оборвался. Спасаясь от смертоносной хватки я рухнул на пол, пытаясь рывком сбросить с себя вампира. Подсунув ногу ему под живот, я изо всех оставшихся сил уперся, пытаясь ее распрямить, и перекатываясь через спину. Прием удался во многом благодаря тому, что вампир, пролежавший в торпоре несколько сотен лет, изрядно потерял в весе. Он отлетел прямо на кучу досок, на которую упал я незадолго до того, но вместо того, чтобы тут же вскочить и кинуться обратно на меня, он принялся кататься по груде, обхватив себя за плечи и с истерическими воплями, раздирая плоть. Я усмехнулся. Часть, а то и все доски, были осиновыми.


— Кто здесь? — рявкнул Боргофф, обводя зал взглядом и никого не замечая. — Кто здесь, спрашиваю?

— Ты желаешь получить ответы на все вопросы, — произнес неприятно гнусавый и одновременно очень высокий голос, — не кажется ли тебе это слишком… э-э… безумным. А?

Боргофф с Лейлой среагировали на этот голос мгновенно, последние слова потонули в грохоте выстрела и звоне стальных стрел. В ответ раздалось не то покашливание, не то — сдерживаемый смех. И тишина.

— Кто же это, Баал побери? — прошептал Боргофф, вновь натягивая тетиву своего «арбалета» и в уме перечитывая оставшиеся стрелы — результат выходил неутешительный.

Рывка почти неразличимой глазом тени не заметил никто, кроме Нольта, крутанувшегося на месте, нанося удар молотом, однако тяжелое навершие martel de fer'а пробило стену замка, лишь на мгновение опоздав. В образовавшуюся дыру хлынул свет заходящего солнца. Лучи его вытянули тени охотников, превратив их в удлиненные пародии на человеческие фигуры.

— Тени, — в обычной флегматичной манере произнес Нольт. — Следите за тенями.

— Что? — повернулся к нему Боргофф, как раз собиравшийся спросить зачем это он проломил стену. — О чем это ты?

Нольт молчал, по лицу его, выделяясь резким контрастом на фоне белого креста, текла кровь. Поток ее становился все медленнее и шире.

— Вот и ответ на твой вопрос, охотник, — произнес все тот же голос. — Я — смерть. Смерть из теней.

И небольшой бугорок рванулся по тени так и оставшегося стоять Нольта к стене. Лейла выстрелила по нему, но в воздух взметнулись лишь клочья черной ткани. Тварь растворилась в тенях.


Ди сделал шаг к фигуре в белом платье залитом кровью, чтобы положить ей руку на плечо, сам не зная для чего. Его просто влекло к ней, влекло как-то противоестественно и вместе с тем он не мог противостоять этому влечению. Кровь, которая не кровь делалась все более вязкой, будто шагал он по медленно замерзающему болоту. И вот ладонь уже потянулась к плечу женщины в белом, которую он очень давно не называл своей матерью, некая сила рванула его назад, вырывая из плена чар и вязкой жидкости под ногами. Он отлетел на полфута, ударившись о пол, на котором к его удивлению не было и следа крови, что и не кровь вовсе, а, как он понял только сейчас, простая иллюзия. Женщина в белом обернулась…


— Помоги, — прошипел вампир. — Помоги мне. Хоть каплю.

— Нет, приятель, — усмехнулся я, — моей крови ты не получишь. Я не столь глуп.

— Я могу прикончить тебя даже в таком состоянии, — усмехнулся вампир, не смотря на боль и коротким движением выдернул из-под ребер мой кинжал, отшвырнув его подальше, — и выпить твою кровь, полуэльф. Мог бы гордиться тем, что я прошу тебя. Но больше не стану. — Он вынул из-под груды досок меч с вычурно украшенной крестовиной, выглядевший ровесником того заслуженного ветерана, что я держал сейчас в руках, но по времени выковки, а не состоянию. — Проверим насколько ты хорош, как фехтовальщик.

Я закрылся своим, понимая, что практически ничего не сумею противопоставить вампиру с мечом в руках. Его выпад был молниеносен, я едва успел парировать его, отпрыгнув на полшага и попытавшись перейти в контратаку. Зря. Вампир куда как лучше владел мечом, я все же больше привык шпагам, вытеснявшим мечи все сильнее за последние несколько десятков лет. Широкий удар отбросил мой меч далеко в сторону, я едва сумел удержать его в руке, а в следующий миг клинок оказался у моего горла.

— Да уж, — покачал головой вампир, — и как ты только сюда добраться сумел? Так плохо владеешь мечом, тебя бы паралитичный малкавианин прикончил без особого труда.

Я не стал объяснять ему, что времена изменились и меч устарел, он просто посмеется мне в лицо. Доказательство обратного у меня прямо перед кадыком. Однако вампир не спешил меня убивать и пить мою кровь, а это наводит на размышления.

— Я могу продержаться без крови какое-то время, — протянул вампир, — но не очень долго. Выведи меня отсюда и я оставлю тебе твою кровь.

— Рад бы помочь, — усмехнулся я, — но я и сам не знаю как отсюда выйти. Я свалился сюда вон оттуда. — Я дернул подбородком, указывая, насколько позволяла сталь у горла, на отверстие в потолке.

— Меня сюда затащили не через потолок, так что должна быть дверь.

— Не представляю где она может быть, — пожал плечами я, понимая, что подписываю себе смертный приговор.

— Ты отважный полуэльф. — Вампир неожиданно убрал меч. — Грех было бы убивать тебя. К слову, мое имя Кристоф, Кристоф Ромуальд из клана Бруджа.

— Юрген Гартхаус, — кивнул я, — императорский исполнитель.

— Билефелецкий выездной палач, хорошая компания для рыцаря Замка.

Я рефлекторно потер горло. Интересно, представляет ли вампир, который сейчас год и знает ли, что рыцарей Замка уже давно нет? Навряд ли, в торпоре никто ничего не осознает и полностью теряет чувство времени, так, по крайней мере, мне одни… знакомые рассказывали.

— Странный ты вампир, — произнес я, — любой другой, выйдя из торпора, прикончил меня без раздумий, а потом занялся розыском гипотетической двери.

— До того, как меня загнали в торпор, — объяснил вампир, — я был вампиром не больше полугода. К слову, а что за год на дворе?

Ну, что я говорил.

Я назвал ему точную дату и добавил:

— Замковое братство было уничтожено адрандским королем Карлом Свирепым, около ста лет назад.

Реакция вампира была вполне сдержанной, он лишь опустил меч с вычурной гардой и как-то тяжко вздохнул.

— Почти полтора века в глухом торпоре, — протянул он, — как же сильно за это время изменился мир. Хотя до него еще надо добраться. Пошли искать дверь, герр Юрген.

— Пошли, шевалье Кристоф, — кивнул я.

Двери, как таковой, не было, лишь проход заложенный черными базальтовыми кирпичами, такими же из каких был «сложен» обновленный Вышеград. Кристоф поднял свой меч и с размаху ударил по стене. Клинок отлетел назад, едва не вырвавшись из рук вампира, как-то недовольно завибрировав.

— Магия, — пробурчал Кристоф, — очень сильная магия.


Они шли по замку вампиров со стойким желанием отомстить за Нольта. Братство Маркуса было основано Боргоффом не так давно и он еще не привык терять в битвах друзей, так что потеря одного из братьев, бывшего с ним с самого начала. Теперь он будет мстить и никому не избежать его гнева, равно как и гнева Кайла с Лейлой. По крайней мере, так думал сам Боргофф.

Более расчетливый Кайл понимал, что с противником, атакующим через тени им не сладить также легко, как с толпой тупых гулей или зомби. Поспевая за разогнавшимся Боргоффом, он обдумывал стратегию борьбы с таким врагом и пока мало что приходило ему на ум.

Лейла же не думала практически ни о чем. Месть за Нольта мало занимала ее, она недавно присоединилась к братству и мало знала здоровяка и не могла при всем желании найти в сердце хотя бы каплю сострадания для него. Лейла полностью сосредоточилась на ходьбе, почти беге, за Боргоффом, которого подгоняла кипевшая в жилах ярость.

Следующий зал, в который они вошли, больше напоминал лабиринт из-за разбитого витража, заменявшего некогда крышу. От него остались лишь железные «ребра» остова, к которым крепились стекла витража, и сейчас свет предвечернего солнца избороздил пол зала длинными полосами теней от них.

Короткий вскрик знакомого охотникам голоса послужил для них сигналом. Все трое вскинули оружие. Щелкнул затвор пистоля, натужно зазвенела тетива арбалета, клацнули друг о друга рукоятки кинжалов.

— Проклятье, — прогнусавил голос.

— Держитесь подальше от теней, — прошептал Кайл, — не давайте своим пересекаться с тенями от металлических основ наверху.

— Рассыпаемся, — бросил Боргофф, — пусть подумает, тварь. Погоняется за одним из нас, тогда остальные ее прикончат.

Наставления были излишни. Охотники одновременно прыгнули в разные стороны, перекатываясь по полу. А уже через несколько секунд все трое замерли посреди неравных многоугольников света на полу. Тварь над их головами извергла поток ругательств.

— Она наверху, — прошептал Кайл. — Надо спровоцировать ее, пусть обнаружит себя.

Боргофф кивнул Лейле, та навскидку выстрелила на звук гнусавого голоса. Пуля с визгом ушла в небо, одновременно все трое снова перекатились. При этом тень головы Кайла краем пересеклась с тенью железной рамы. Тварь наверху, несколько испуганная выстрелом, заметила это и кинулась туда, не подумав о последствиях. Она вскинула свой нож с зазубренным клинком над тенью Кайла, но тут до слуха ее донесся визг стрел. Тварь подняла взгляд и увидела целый рой стрел, выпущенных Боргоффом за считанные секунды. Она рванулась обратно, скользнула обратно наверх по тени, но было поздно. Кайл метнул в нее один из кинжалов, пригвоздивших тварь где-то на полпути. Она повисла на своем угольно-черном плаще, представлявшем из себя, на самом деле, один из древнейших артефактов, Плащ Теней, считавшийся потерянным долгие и долгие годы.


Она была прекрасна и манила всем своим существом, однако вампирская часть существа Ди буквально взвыла, почуяв в существе, принявшем облик его матери, суккуб. Демона Долины мук, завлекающего своей бааловой красотой самых стойких мужчин и женщин и выпивающего из него жизнь и душу.

— Неплохая ловушка, — произнес Ди, кладя ладонь на длинную рукоять меча за спиной, — но слишком простая.

— Не такая и простая, — усмехнулся за его спиной Эльген, вырвавший его только что из плена чар суккуб. — Тем более, что ты в нее с блеском угодил.

Ди не стал спорить с вампиром из Анклава, не до того. С характерным шипением длинный меч вышел из ножен. Шпага Эльгена была куда короче, но не менее смертоносным. Суккуб поняла, что ее чар не хватает и на одного вампира той силы, какой обладал Эльген, а уж о Ди, чьей матерью она обернулась, она и думать не хотела. Когда вампир и данпил молниеносно сорвались с места, она выпустила клыки, несколько превосходящие длиной вампирьи, ухоженные ногти стали длинными крючковатыми когтями. Суккуб и не думала отступать, она ринулась навстречу врагам, ибо существа, подобные ей, страха не знали в принципе. Отросшие за спиной суккуб кожистые крылья придали ей ускорение, одновременно широким взмахом их она пыталась зацепить вампира с данпилом, сбить их с ног.

И Ди, и Эльген отлично умели работать в паре, поэтому суккуб была обречена. Длинный изогнутый меч данпила лязгнул о когти демоницы, заставив ту вскрикнуть от боли, шпага Эльгена легко распорола черную кожу крыла, перерубив тонкие кости. Суккуб, однако, продолжала атаковать, не смотря на боль и кровь, сочащуюся из-под когтей. Новая сшибка была более удачной для нее. Веер кровавый брызг ожег глаза данпила — суккуб, как и все демоны, умела поджигать свою кровь по желанию. Эльген сорвал плащ, швырнув его в лицо противнице, и тут же сделал выпад, распарывая ткань и плоть демоницы. Клинок прошел прямо под идеальной формы обнаженной грудью суккуб. В следующий миг атаковал Ди, хотя его зрение восстановилось еще не до конца. Широкий вертикальный удар с оттяжкой распластал суккуб надвое — клинок прошелся от левой ключицы до правого бедра. Затрещав, лопнул кожаный корсет, сменивший белое платье, когда суккуб приняла свой обычный облик, демоница осталась совершенно обнаженной, но это ни в коей мере не взволновало сердца и иные органы ее врагов. Оба давно не испытывали чувственных удовольствий. Два клинка пронзили ее одновременно, пронзив ей грудь с обеих сторон и выйдя из спины. Суккуб не успела даже произнести предсмертного проклятья, которое обрушилось бы на головы ее убийц.

Когда тело демоницы опустилось на пол замка, вампир и данпил отступили на шаг и Эльген произнес:

— Хозяин Вышеграда подкидывает нам всем испытания. Мы прошли свое, теперь надо направляться в его покои, они отсюда недалеко.

— А каким было твое испытание? — недоверчиво спросил его Ди.

Тот в ответ лишь усмехнулся.


Кружат в небе гарпии с мерзкими криками, кровь стекает по ладоням из вскрытой шеи, а вместо Эшли к нему шагает медленно и размерено граф в алых доспехах, ведя под уздцы своего кошмара.

— Законы Анклава весьма обтекаемы, юноша…


На удары вампирского меч заложенная черным базальтом дверь реагировала равнодушным визгом, на ней не оставалось даже малейших зарубок. Это начинало выводить нас обоих из себя. Кристоф бил все чаще и чаще, лицо его кривилось все сильнее и сильнее. Я отступил на несколько шагов от него, поудобнее перехватывая меч и кинжал. Я понимал, что он вот-вот выйдет из себя и тогда мне не поздоровиться. Жажда крови и Зверь возьмут верх над всем человеческим в нем. К счастью, этого не случилось.

Когда после очередного удара Кристоф отступил от казавшейся несокрушимой стены, прямо напротив него, в том самом проеме, заложенном базальтом, возникла подозрительно знакомая фигура человека с длинными серебристыми волосами, однако исходящее от нее сияние не давало разглядеть ее как следует и я никак не мог понять кто это.

Сделав короткий жест, фигура велела Кристофу отойти подальше от заложенной двери, а затем взмахнула бесплотными руками — и базальтовые блоки исчезли, а следом за ним и сияющая фигура. Мы поспешили пройти в образовавшийся проход, и не зря, потому что он закрылся буквально за нашими спинами.

— Кто бы это мог быть? — поинтересовался Кристоф.

— Он смутно знаком мне, — произнес я, — но точно не помню откуда. Такое впечатления, что я видел его где-то, но вот где и когда? — Я лишь пожал плечами.


В огромный тронный зал Вышеграда мы вошли практически одновременно, хотя и несколько изменившимся составом. Охотников было трое и судя по выражениям их лиц, я понял, что здоровяка Нольта больше нет в живых. А вот Ди сопровождал полномочный представитель Алого анклава, Эльген. Правда на это мало кто обратил внимание, равно как и на Кристофа. Всех нас более занимал трон с высокой спинкой, стоявший у северной стены зала и человек развалившийся в нем, закинув ногу на ногу, но тем не менее внимательно глядевший на нас.

Я не был лично знаком с Рихтером Бельмондом, но сразу понял, что это именно. А кто же еще это мог быть? Он был человеком жилистым, по которому видно, что у него нет ни грамма лишнего веса, что давало его немалое преимущество в бою, ибо он предпочитал, как рассказал мне Боргофф, боевой кнут или цепь, превращая его в смертоносное оружие. Одет он был довольно странно — в длинный синий сюртук полувоенного образца, светлые штаны и невысокие сапоги с отвернутыми голенищами, сильно болтавшимися когда он болтал туда сюда ногой. Правая рука в кожаной перчатке подпирала подбородок, указательным пальцем ее он тои дело теребил локон длинных каштановых волос, левая же — покоилась на резном подлокотнике трона, неосознанно поглаживая ее.

— Неплохо, очень неплохо, — произнес Рихтер, отпуская многострадальный локон, — вас даже больше стало. Приветствую тебя, сэр Кристоф Ромуальд из Замкового братства.

Все обернулись, ища глазами того кого приветствовал Рихтер. Все сильно удивились, увидев рядом со мной вампира в рваной котте с едва видимым крестом замковиков.

— Что это значит, Юрген? — спросил Ди.

Еще больше удивились охотники, узнавшие в таинственном императорском исполнителе своего попутчика Юргена Гартхауса. Однако от вопросов они до поры воздержались, понимая, что сейчас на них нет времени.

— Позже, Ди, — покачал головой я. — Я и сам-то мало что понимаю во всей этой истории.

— Вы ведь пришли по мою душу, — усмехнулся Рихтер, покачивая ногой, — а теперь стоите тут и препираетесь.

— Рихтер, что с тобой стряслось?! — воскликнул Боргофф. — Почему ты сидишь тут на этом проклятом троне и разговариваешь так, будто ты вампир, которому лет двести, как минимум?!

— Кретин! — рассмеялся человек на троне (человек ли?), который явно не был Рихтером Бельмондом или был не совсем им. — Ты еще не понял, что это не твой смертный приятель-охотник!

— И кто же ты? — невозмутимо поинтересовался Ди.

— Мое имя Вольф, — ответил сидящий на троне человек (да, определенно, это был человек, хоть и не совсем). — Я епископ Шабаша и я здесь для того, чтобы несколько запутать вас, господа. — Он рассмеялся.

— Ты неплохо справился со своей задачей, — произнес Эльген, — в Анклаве уже ходят самые разные слухи о восстановлении Вышеграда. Но ведь не ты его восстановил, а значит, и Вукодлак вышел из торпора. И главное, его здесь нет, я не чувствую его присутствия в этом замке. Но самое важное то, что благодаря тебе стало известно о том, что в этом деле замешан Шабаш. Это развяжет нам руки. Мы ударим по вам совместно с вампирами Маскарада. — Он эффектно щелкнул пальцами.

Однако епископ Шабаша Вольф продолжал смеяться столь же беззаботно, словно и не слышал слов Эльгена.

— Ты так уверен, что выйдешь из этого замка, анклавец. Как же ты жалок в своем заблуждении. — Он поднялся с трона и потряс руками. — У меня в руках все нити заклятья, держащего этот замок единым целым. Я могу разрушить его когда пожелаю.

— Но ведь и сам погибнешь! — воскликнул Боргофф.

— Я — погибну! — еще громче рассмеялся Вольф. — Да ты еще глупее, чем я о тебе думал. Я всего лишь подчинил себе этого столь же глупого охотника и взял контроль над его телом, сломив его волю. Я далеко отсюда и падение Вышеграда мне ничем не грозит. Прощайте!

Но не успел он договорить, как в зале вновь появился знакомый сияющий призрак. Он метнулся к Вольфу, так и не успевшему оборвать баалова хохота, и словно прошел сквозь него и исчез. Тот мгновенно оборвал смех и в недоумении замер, оглядываясь по сторонам. Он явно не понимал где и как оказался, а значит, Рихтер Бельмонд вновь обрел контроль над своим телом и навряд ли помнил, что же с ним приключилось за то время пока он им не владел.

— Не знаю, как долго продержится этот замок без Вольфа, — произнес Ди, — но, думаю, нам надо поскорее убраться отсюда.

Кайл с Боргоффом подхватили под мышки мало чего соображающего Рихтера и все мы поспешили последовать совету данпила.

Когда мы вышли из ворот Вышеграда на небольшую площадь перед ним, где все еще находились баалоборцы во главе с братом Гракхом, черная громада замка за нашими спинами начала медленно оседать с грохотом и треском. На инквизиторов это произвело мало впечатления, они тут же накинулись на нас, не успела еще черная пыль осесть на землю там, где только что стоял Вышеград. Лишь Ди с Кристофом удалось избежать их внимания благодаря усилиям Эльгена, прикрывшегося полномочиями представителя Анклава. Спорить с ним никто не стал, нас же увели в одно из неприметных зданий, где стали допрашивать по одному в отдельных комнатах. Чего они хотели добиться от нас, не представляю, однако допрашивали хорошо, с пристрастием, правда не били, не пытали и признаний против себя давать не принуждали.

Глава 3

Эльген, Ди и Кристоф сидели в номере одной из гостиниц, не самой дорогой, но и не дешевой. Солнце зашло и вампиры и данпил, в полной мере подверженный вредоносному действию дневного светила, чувствовали себя гораздо комфортнее, не смотря на то, что двое провели на ногах сутки, а третий проспал последние полторы с лишним сотни лет. Именно о событиях этих лет и шел у них разговор.

— Падение Вышеграда спровоцировало людей, — говорил Эльген. — Непосредственно перед ним, как ты еще должен помнить, в Кралов прибыли инквизиторы, они, по идее, должны были расследовать бесчинства, устроенные тзимицу, однако бой за крепость демонов, в котором погибли многие из них, стал началом первой из Алых войн. Баалоборцы атаковали домены Маскарада, выжигали капеллы тремере, повсеместно началась охота на гангрелов, их убивали как диких зверей, хоть это и стоило людям многих и многих жертв. В настоящую войну это переросло после того, как за Маскарад вступился Алый анклав. Войны продлились несколько десятков лет, закончившись лет сто пятьдесят назад, прерываясь недолгими перемириями, которые нарушались направо и налево. Исход решили мистики, вставшие на сторону людей, но не только они.

— Во времена Алых войн, — переведя дыхание, продолжил вампир, — ближе, естественно, к их концу, грянул Великий мятеж отступников. Многие юные вампиры, привыкшие убивать и недовольные ограничениями на убийство людей, наложенными Внутренним кругом и Бдящими из-за желания руководства Маскарада прекратить, наконец, войны. А для этого пришлось, естественно, бороться с бесконтрольными убийствами. И войну с людьми сменила война внутри нашего сообщества, настоящая гражданская война. Анклав устранился от событий, запершись внутри границ и принимая всех вне зависимости от принадлежности к Маскараду или Шабашу, так назвали отступники свою организацию — если это можно так назвать. Можно сказать, война продолжается до сих пор, хоть и идет она не совсем по правилам. Она больше напоминает войну партизан в тылу общего противника, готового прикончить и тех и других. Они творят друг другу мелкие пакости, приканчивают десяток другой вампиров, громят города, и Шабаш отличается при этом отличается особенной жестокостью по отношению, как к вампирам Маскарада, так и к людям.

— Кланы разделились? — спросил Кристоф. — Или некоторые встали на сторону Шабаша полностью?

— Ты проницателен, Кристоф, — усмехнулся Эльген. — Произошло и то, и другое. На сторону Шабаша перешли кланы Ласомбра и Тзимицу почти полностью и практически вся молодежь гангрелов, тореадоров и твоего клана, Кристоф, вентру в куда меньшей степени. Про тремер ничего сказать не могу, потому что побег их юных представителей очень напоминает спланированную акцию, слишком уж сильна у них организация, тем более, что никто из регентов не ушел в Шабаш, а вот гангрелы или тореадоры высокого ранга бежали к отступникам. О малкавианах молчу, о них, вообще, мало кто чего знает. Независимые, вроде ассамитов или каппадоцо, так независимыми и остались, а ваали не принял даже Шабаш. Там заправляют ласомбра, а они не потерпят никакого соседства с поклоняющимися Баалу.

— Много, — протянул Кристоф, — очень много изменилось с тех пор, как я попал в торпор. А что с Вукодлаком, где он?

— Одно я знаю, — бросил Ди, — его здесь нет, я бы почувствовал его.

— Но где он тогда? — задал почти риторический вопрос Кристоф и уже гораздо тише, для себя, добавил: — И где Анечка?

Ни вампир, ни данпил не стал спрашивать, кто такая эта Анечка, личную жизнь уважали все.

— Остается только одна зацепка, — вместо этого сказал Эльген, — черная карета с вампиром на козлах. Она заезжала сюда незадолго до того, как восстановился Вышеград. Но вот куда она направилась, я не знаю, однако не думаю, что она уехала далеко. Вот только один вопрос: мы станем преследовать ее вместе?

— Я работаю один, — бросил Ди, — и в мое задание входило лишь расследование дела с восстановлением Вышеграда, а за идею я не работаю.

— Я поеду, — кивнул Кристоф, — за Вукодлаком должок передо мной.

— Ди, — обратился к данпилу Эльген, — может быть, изменишь решение? Я, как представитель Анклава, располагаю кое-какими средствами и могу оплатить твои услуги. Сколько ты берешь?

— Сто пятьдесят тысяч золотом, — равнодушно ответил Ди, — желательно, в билефелецких марках или халинских цехинах. Ни одну из здешних валют не принимаю.

— Неплохо, — усмехнулся Эльген, — но с учетом платежного поручительства, выданного мне клириками, вполне хватает.

— Половину вперед, — добавил Ди.

— Вполне разумно, — кивнул Эльген, доставая то самое поручительство, что передал ему брат-кастелян, состоявший при баалоборцах, за участие вампира в рейде на Вышеград. — Остальное — завтра, когда откроются банки и я смогу получить у них деньги по поручительству из Анклава.

Ди ничего не сказал, однако бумагу взял, что означало, что он согласен и для него лично было равноценно подписанию контракта.


Отпустили нас на следующее же утро, вручив внушительного вида платежное поручение без указания банка, зато снабженное Большой Церковной печатью, что давало гарантию того, что оно будет оплачено в любом из банков вне зависимости от страны. Разве что где-нибудь в халифате его не примут по понятным причинам.

— Можем гордиться, — усмехнулся я, — выбрались живыми из застенок инквизиции.

— Не до гордости сейчас, — буркнул Боргофф, — Вышеград оказался обманкой и никакой Анны там нет, а черная карета уехала уже далеко.

— Тогда у нас прямой резон поспешить, — заметил я. — Надеюсь, я еще не лишний в вашей компании?

— Скорее всего, уже нет, — отрезал Боргофф, — по крайней мере, пока не расскажешь кто ты такой на самом деле.

— Ты и так все знаешь, — пожал плечами я.

На лицах всех троих охотников я прочел самое искреннее недоверие к моей персоне. В общем-то, вполне оправданное.

— Как хотите. — Я понял, что мне нет больше места среди этих охотников. — Но за каретой я все равно поеду. Я должен узнать, что к чему в этой истории, а до дочери штирийского графа мне дела нет. Так что я вам не конкурент.

Не думаю, что эти слова много что значили для них, однако они были не столь уж безразличны мне после событий в Вышеграде, может быть, я становлюсь сентиментальным на старости лет.

Переодевшись у того же Яромира и забрав палаш, с которым я чувствовал себя гораздо лучше, я направился на постоялый двор, где собирался купить коня для дальнейшего преследования черной кареты. Однако до двора я не дошел, на полпути меня перехватили вампиры и данпил, как обычно одетые в черные плащи, почти полностью закрывающие их от света солнца, правда капюшонов ни один не носил. Ди и Эльген ограничивались шляпой с узкими полями и высоким воротником каждый, а Кристоф и вовсе ничего на голове не носил, гордо демонстрируя всем и каждому свою каштановую шевелюру, затянутую в тугой хвост.

— Чем могу быть полезен? — поинтересовался я, когда мы все вместе отошли в тень.

— Ты ведь отправляешь за черной каретой, — не спросил, а заявил мне в лоб Эльген, — и знаешь, куда направляется.

Я лишь пожал плечами, подчеркивая тем самым, что не понимаю, что им нужно от меня.

— Скажи нам, — бросил Кристоф. — Мне… нам очень нужно это знать.

— Да с чего вы взяли, что я знаю что-то про эту карету? — возмутился я, даже не очень наиграно. — Я сюда приехал, чтобы порыться в руинах Вышеграда, а теперь, когда от него вообще почти ничего не осталось, мне здесь делать нечего. Я возвращаюсь в Хофф, — не моргнув и глазом, соврал я.

— Ерунда, — отмахнулся Эльген, — не смейся над нами, Юрген. Я знаю, что ты преследовал эту карету от самой Дарловы, где угодил в ловушку, подстроенную, если тебе интересно, Шабашем. Вот только не знаю, для чего они устроили ее. Ты расспрашивал о карете на всех постоялых дворах, где останавливался, менял там лошадей, тратя приличные суммы казенных денег, и мчался дальше, стараясь догнать ее. Держу пари, ты и в Вышеград залез, чтобы побольше разузнать о ней.

Поймал. Классически. И откуда только он все это знает? Так что отпираться теперь бессмысленно, но всю правду говорить не стану, хотя…

— Ты мне не поверишь, Эльген, — усмехнулся я, — но в этом деле, с моей стороны, по крайней мере, никакой мистики нет. Меня послали разобраться в истории с покупкой недвижимости в Хоффе неким графом Тибальтом Горном, дальним потомком Рихарда Гогенштауффена. Оформлением всех необходимых бумаг занимается адвокат по имени Дитер Фогель, я пристроился следить за ним от самого Терница до Дарловы, где он сел в ту самую черную карету.

— Тибальт Горн, — протянул Эльген, — хорошее имя. У него поместье на северо-западе, на бывших эльфийских землях. Хочешь узнать тайну вашего двора? Думаю, хочешь. Слушай же. Тибальт Горн — это родной брат Рихарда Гогенштауффена, Манфред. Он здешний кардинал Шабаша, отвечает за всю Богемию в целом примерно со времен разгрома Рихарда.

— Честно скажу, — признался я, — мне от этой информации не горячо, не холодно. На престол этот вампир претендовать не станет, однако и на твои слова я сослаться не могу, сам понимаешь, так что продолжу преследовать черную карету.

— Мы составим тебе компанию, если не возражаешь. Можем помочь с лошадьми. У меня есть несколько ни к кому не привязанных кошмаров.

— Это, конечно, очень хорошая новость, но как она поможет мне. Я — не вампир, кошмар мне не подчинится, да он просто разорвет меня на части.

— При желании и некотором умении можно привязать кошмара и к тебе. Хотя определенный риск есть.

— Что же, я готов рискнуть. Никогда не ездил на кошмаре.

— Если повезет, — заметил Ди, молчавший до того, — обзаведешься одним из лучших коней, о каком многие короли и императоры и мечтать не могли. — Сам он сколько я его знаю ездил только на кошмарах, хотя где он их доставал оставалось для меня загадкой.

Ровно в полночь мы собрались в полумиле от Кралова, в наиболее тихом и безлюдном месте в окрестностях богемской столицы, так было нужно для ритуала, как объяснил мне Эльген. Мы просидели в тени раскидистого дуба с самого заката, именно тогда закрывались ворота города, после захода солнца войти и выйти из Кралова можно было лишь по специальному разрешению, если ты, конечно, не княжеский курьер или, в крайнем случае, благородный рыцарь. Хотя в последнее время таковых становилось все меньше и меньше.

Каким именно образом Эльген определил, что наступила полночь, не представляю. Это свойство, присущее лишь вампирам. Он один плавным движением поднялся с земли и оглушительно свистнул, так что у меня даже зубы онемели. На свист примчались три великолепных вороных жеребца с пламенными гривами и копытами, глаза их ярко светились в темноте.

— Начнем с тебя, Юрген, — бросил Эльген, — с тобой будет сложнее. Подойди к кошмару, одному из двух, тех что стоят дальше от меня.

Я кивнул и несколько опасливо (оно и понятно!) подошел к вампирскому коню. Оба захрапели, однако не отступили, подобно обычным лошадям, а наоборот, уставились на меня весьма нехорошими взглядами, плотоядные они были очень. Но тут моей спиной вырос Эльген.

— Поймай глазами взгляд одного из них, — прозвучал в моей голове его голос, — и удерживай его. Я помогу тебе, чем сумею, однако все зависит от тебя. Это сражение воль. Твоей и его.

Я последовал его совету, перехватив плотоядный взгляд кошмара. Это было прямо как смотреть на горящую свечу, но через мгновение я буквально утонул в его глазах. Я словно погрузился в алый водоворот, который метал и швырял меня туда сюда, стараясь разорвать на куски. Когда же эта экзекуция завершилась, я без сил рухнул на колени в полной уверенности, что провалил испытание и вот-вот по моей спине пройдутся копыта кошмара. Однако же когда сумел-таки поднять глаза на Эльгена, в его взгляде светилось искреннее уважение.

— Впервые в истории, — произнес он, — ни единому не вампиру, не удавалось привязаться к кошмару полностью. Раньше связь была слабой и чтобы разорвать ее хватало лишь нескольких дней друг без друга.

Я поднялся наконец с земли и огляделся. Один из кошмаров все еще плотоядно косился на меня, но буквально через секунду его с характерной для этих коней злобой отогнал от меня тот, с которым мы обменивались взглядами. Набравшись храбрости, я положил ему ладонь на холку, он доверчиво потерся большой головой мне о плечо, заставив меня вздрогнуть. Я отвел своего (Господь всемогущий, у меня свой кошмар!) кошмара, чтобы дать Кристофу привязать своего коня.

Он управился с кошмаром куда быстрее меня, судя по тому, что на востоке уже занималась заря, я провозился с огненногривым жеребцом не меньше трех часов, а Кристоф своего привязал за пять минут, не больше. Мы вскочили на спины кошмаров, Ди подозвал своего коня пока я занимался своим, и помчались к дороге на запад.

— Послушай, Эльген! — крикнул Кристоф. — Если эта карета ехала из Штирии, то зачем было заезжать в Кралов? Ведь поместье этого Тибальта Горна на северо-западе, туда есть дорога куда короче.

— Я и сам над этим думал, — бросил в ответ Эльген, — их явно что-то интересовало именно в Вышеграде.

— Тут может быть только один ответ! — встрял я. — Вукодлак. Карета забрала его и рванула в поместье Тибальта Горна, или как его там, а вся история с восстановлением проклятого замка — фикция для отвода глаз и для того, чтобы потянуть время. И все мы на нее с блеском купились.

— Это значит, что Вукодлак либо уже проснулся, — резюмировал Эльген, — либо, скорее всего, очень скоро выйдет из торпора. Нам надо спешить.

— А стоит ли? — неожиданно спросил Ди. — Старый клан Тзимицу и Тал'махе'Ра разделаются с ним, рано или поздно.

— Вот именно, что поздно, — усмехнулся Эльген. — Моя, а значит, теперь и твоя работа состоит в том, чтобы не допустить пробуждения Вукодлака, либо расправиться с ним до того, как он сотворит нечто непоправимое. Ты думаешь, что Истинная Черная Рука успеет прикончить его до этого. Я конечно не буду против, если они опередят нас, но и сидеть сложа руки не намерен.

Мы мчались быстрее ветра, свистевшего в наших ушах, солнце вставало и садилось несколько раз, а мы гнали и гнали кошмаров, обогнав в первый же день экипаж Братства Маркуса, как стоячий, лишь цветистые ругательства Кайла, сидевшего на козлах, полетели нам вслед. Никто из нас не хотел уступать остальным, поэтому и спустя четверо суток мы точно также подгоняли кошмаров, которые похоже не знали, что такое усталость, в отличии от нас. Не знаю, как вампиры или данпил, но я, не смотря на свое полуэльфийское происхождение, начал выдыхаться, однако гордость не позволяла мне попросить их об остановке. Спасло то, что кошмары оказались не такими двужильными, как мне представлялось по весьма скромным представлениям об этих огненногривых конях. Они начали спотыкаться и даже их пламенные гривы несколько приугасли. Заметив это, Эльген сделал нам знак и сам первым натянул поводья.

Я с непередаваемым удовольствием спрыгнул с седла, ноги задеревенели, зад горел, словно я уже сидел на сковороде в Долине мук. Вампиры же с данпилом выглядели до отвратительного нормально, как будто и не провели в седле почти пять дней. Садилось солнце, а значит наступала время вампиров, они отправились на охоту в ближайшую деревню, оставив усталых кошмаров нам с Ди. Данпил, видя мое поистине плачевное состояние, сказал, что я могу спать, а он покараулит. Возражать ему я не стал — слишком сильно слипались глаза.

Мои предки по отцу практически не нуждались во сне, но и я спал гораздо меньше простых людей. Я проснулся ближе к полуночи, хотя любой человек на моем месте продрых бы часов до двух следующего дня. Все тело ныло, под задницей лишь немного пригасили пламя, однако жить уже было можно, хоть, как говориться, недолго. Я сел, потянулся, оглядевшись по сторонам. Вампиров пока не было, что и не удивительно после стольких дней воздержания, они еще долго будут утолять жажду, Ди же сидел, прислонившись спиной к стволу дерева и надвинув шляпу на самые глаза. Казалось, он спал, однако я был на все сто уверен, что и во сне он сторожит столь же неусыпно, как если бы стоял тут же с открытыми глазами.

— Не думаю, что уместно было бы говорить тебе с добрым утром, — подтверждая мои слова, сказал Ди, — так что просто с пробуждением.

— Спасибо, — ответил я, присаживаясь поближе к нему. — А ты, вообще, нуждаешься во сне?

— Как и все, — передернул плечами под плащом Ди, — я спал в седле, думал, ты тоже умеешь.

— Только не в седле кошмара, — усмехнулся я. — Я слишком боялся плюхнуться на землю, от меня бы не осталось и кровавой каши. А сколько нашим кошмарам отдыхать? — Мне было скучно и я продолжал задавать вопросы.

— Они уже рвутся в бой, осталось лишь дождаться, когда господа вампиры закончат свой пир. Как только они вернуться, нам стоит поторопиться, — места здесь глухие и малонаселенные — каждая смерть на виду. Вполне могут с дрекольем накинуться, осиновым.

— Слушай, Ди, — неожиданно даже для себя спросил я, — а зачем тебе все это? Почему ты стал охотником на вампиров? Ты ведь, как-никак, убиваешь себе подобных.

— Ты убил мало людей, — мрачновато усмехнулся он, — или эльфов? Со мной та же история. Все мы такие, Юрген, смертью мы зарабатываем себе на жизнь. Если наше существование можно назвать жизнью. И главное, мы не можем завязать с этим.

— Ну я то ладно, — пожал я плечами, — я — полуэльф служивый, но ты — вольный данпил, что мешает тебе?

— Юрген, — еще мрачнее усмехнулся Ди, — ты так просто говоришь, что мешает? Я ничего больше не умею, кроме как убивать. Меня не примет ни один из миров. Ни люди, ни вампиры. Для них я в лучше случае полукровка, в худшем — урод, достойный лишь плевка в спину, чаще, в лицо.

— Не стану жаловаться тебе, но, поверь, моя жизнь не лучше. Пойти в «ученые» было для меня практически единственным шансом выжить.

— Довольно плакаться друг другу! — рассмеялся подошедший, как и любой уважающий себя вампир, бесшумно, Эльген. — По коням. Если продолжим в том же темпе, завтра будем на месте.

Проигнорировав слышный, естественно, лишь мне жалобный вопль моего зада, я забрался в седло и мы рванули дальше. Как говориться, с места в карьер.

Замок графа Тибальта Горна, как я теперь узнал Манфреда Гогенштауффена, брата бунтовщика императорских кровей, был практически воплощением мощи Билефельце, развившегося давным давно на юго-восток. Именно такие крепости строили розенкрейцеры, шедшие в авангарде этой экспансии, прикрываясь защитой от безбожных халинцев, эльфов, вампиров и каганов, последние, как раз начали двигаться на запад, не удовольствовавшись захватом Цинохая и пускай и формальным, но подчинением Карайского царства, бывшего в те далекие времена набором постоянно грызущихся между собой княжеств. Стены высотой ярдов тридцать с лишним и толщиной футов пять с четырьмя башнями, внутренняя крепость-донжон, выглядела более парадно, его явно украшали намного позже построения и явно расширяли с целью улучшить комфортабельность аскетичного замка, предназначенного более для обороны нежели для жилья. Как не странно ворота его были открыты, в них даже обнаружился престарелый слуга с потертой ливрее.

— Его сиятельства нет в замке, — сказал он, когда мы подъехали к нему. — Он отбыл и я не знаю, когда он вернется.

— Черная карета, — бросил с седла Эльген, — заезжала в замок?

— Не ведаю. — Коротко и ясно.

— Как это не ведаешь? — склонился к нему Эльген. — Ты же здесь за привратника, так?

— Так.

А он не из любителей поболтать.

Эльген склонился над ним прямо из седла и грубо повернул его голову. На шее обнаружились две характерные метки от вампирьих клыков.

— Зомби, — резюмировал анклавец, рывком сворачивая ему шею. — Внутри нас могут ждать. — Он отбросил нежить и выхватил шпагу.

Мы с Кристофом последовали его примеру, Ди же ничего не сделал, однако я отлично знал, что он может обнажить свой длинный меч в одно мгновение, куда раньше чем большинство из его противников успевал хоть что-либо сделать. Так вот, четырьмя молчаливыми фигурами, мы въехали в замок графа Тибальта Горна. Донжон занимал большую часть внутреннего двора, поэтому нам пришлось почти сразу спешиться, чтобы войти внутрь.

— Магия, — первым делом заявил Эльген, — как и Вышеград, этот замок изнутри больше чем кажется снаружи, однако сработан он куда лучше. Не развалится, по крайней мере.

Было и еще одно отличие. Этот замок был пустым. Абсолютно пустым, брошенным и покинутым всеми его обитателями, живыми ли или же мертвыми. Даже самого завалящего зомби или гуля. Мы методично обыскивали комнату за комнатой, не находя ровным счетом ничего.

— Так может продолжаться до бесконечности, — буркнул наконец Эльген, — мы даже не представляем насколько велик замок. А уж о том, есть ли тут кто, скорее всего, ничего не узнаем.

— Одно мы знаем точно, — бросил Ди, — черной кареты здесь нет.

— Надо поискать хоть какие-то зацепки, — в обычно невозмутимом голосе Кристофа прорезались странные нотки. — Иначе выходит, что мы сюда приехали зря.

— Может подскажешь еще, что искать?! — рявкнул на него Эльген.

— Знал бы, сказал! — в том же тоне ответил Кристоф.

— Успокойтесь, — оборвал обоих ледяным голосом Ди. — Мы все равно не знаем, где выход.

А ведь он-то прав. Мы бродили по замку без какой-либо системы и не запоминали, куда идем, по крайней мере, я.

— Замок невелик снаружи, — заметил Эльген, — а значит, мы можем просто найти окно и спуститься во двор.

— Все равно рискуем переломать ноги, — отрезал Кристоф, — надо двигаться дальше.

Эльген лишь пожал плечами и последовал за Кристофом, припустившим не хуже хорошего жеребца. Интересно, что его так подгоняло? Не иначе, сила любви.

Через несколько минут мы добрались до крыла замка, занимаемого одними роскошными спальнями. Здесь можно было разместить хороших размеров бордель, какому позавидовала бы любая из столиц нашего мира. Не прошло и нескольких минут, как до нашего слуха донеслись характерные для такого места стоны, преимущественно женские. Однако буквально через мгновение их оборвал жуткий крик ужаса и следом стоны прервались диким хохотом.

— Снова суккубы, — резюмировал Эльген. — Похоже у этого Горна пристрастие к этим тварям.

Мы поспешили не звуки возобновившихся стонов, готовя к бою оружие. Дверь слетела с петель под могучим ударом ног Кристофа и Эльгена и нашим взглядам предстала роскошная, как и все в замке спальня, на шикарной кровати возлежали трое суккуб и обнаженный молодой человек, над которым они «трудились», не жалея сил. Бедняга изредка приходил в себя после их ласок, дико вскрикивал, и пытаясь освободиться. Бесполезно. Я узнал его почти сразу. Это был молодой адвокат Дитер Фогель, которого я, по идее, должен был сопровождать сюда.

Одна из суккуб обернулась к нам и, узнав в Эльгене или, возможно, Кристофе, вампира высокого ранга, спрыгнула с кровати, подобострастно поклонившись.

— Чего изволят, господа?

— Изволят забрать этого юного человека, — ледяным тоном, как и положено благородному вампиру общаться со своими жалкими подобиями из Бездны.

— Анклавец, — усмехнулась, показав коротенькие клыки суккуб, — хоть бы подумал, прежде чем блефовать. Сестры, — обратилась она к остальным демоницам, — оставьте эту сыть, у нас есть кое-кто повкуснее.

Обе твари кинулась на нас прямо с кровати, расправив крылья. Ди прыгнул, опередив всех на какую-то долю секунды, но ее хватило, чтобы рассечь одну из суккуб надвое. Я лично заметил лишь короткий проблеск стали, словно разделивший демоницу на две части, а еще через мгновение, данпил уже развернулся, чтобы поразить вторую тварь. Та, однако, подставляться под его меч не собиралась, она вовремя отпрыгнула, но лишь для того, чтобы попасть под шпагу Эльгена. Она несколько секунд подергалась на клинке ее чудовищной чернокрылой бабочкой и рухнула на пол, подтянув рефлекторно колени к подбородку и накрывшись крыльями. Последняя суккуб не растерялась и решила продать свою жизнь подороже. Быстрый прыжок — и она взвилась почти под высокий потолок спальни, откуда через секунду атаковала нас, целя отрастающими когтями в нас. Но шансов у нее не было никаких. Я даже палашом взмахнуть не успел, как ногами моим упала изрубленная на части суккуб.

Когда с последней тварью было покончено, я первым делом подошел к кровати, на которой лежал Дитер. Герр Фогель выглядел не очень хорошо, но и не так уж плохо. Он сильно исхудал и почти полностью поседел, грудь его пятнали следы укусов суккуб, он тяжело дышал и, похоже, мало осознавал, что происходит вокруг него. Одежды в спальне не было никакой и я просто завернул беднягу в простынь, на которой он лежал, и поднял его на руки. Каким же легким был адвокат, в чем только жизнь держалась?

— Надо найти место поприличнее, — сказал я своим спутникам, — и поговорить с Дитером. Это тот человек, с которого все началось, по крайней мере, с моей стороны.

— Парень едва жив, — заметил Эльген, — и нескоро сможет хоть что-то сказать нам. Время слишком дорого.

— Куда мы отсюда поедем? — возразил я, вынося Дитера из злополучной спальни. — Только Дитер может хоть что-то сказать нам об этом Тибальте Горне и вообще обо всем том, что здесь твориться.

— Он прав, — добавил свой веский голос Ди. — Других источников информации у нас нет.

Я опустил несчастного Дитера на столь же шикарную кровать в соседней спальне и, завернув его в чистую простынь, отбросил ту, на которой суккубы «развлекались» с ним, вытерев руки и стараясь не думать о происхождении липких пятен на ней. Вытащив из-за пояса плоскую флажку с коньяком, я сунул ее под нос адвокату, а когда он пришел в себя и закашлялся, вложил ему горлышко в рот, разжав зубы. Он сделал несколько судорожных глотков, едва не захлебнувшись, и я убрал флажку.

— Что стряслось с тобой, Дитер? — спросил я его.

— Граф, — прохрипел адвокат, — он демон Долины мук. Ему подчиняются воистину бааловы твари. — Он зашелся каркающим кашлем.

— В общем, верно, — язвительно заметил Эльген, сложив руки на груди, — но нас интересует все, что произошло с тобой после того, как ты сел в черную карету.

От этих слов Дитер побледнел, хотя казалось бы куда уж бледнеть дальше и так — полотно полотном, и задрожал всем телом, как кролик, услышавший шипение удава.

— Осади коней, Эльген, — остановил его Кристоф. — Нам надо лишь узнать куда направился Тибальт Горн. Если он вообще покинул замок.

— Он уехал, — судорожно закивал Дитер, — в Билефельце, в Хофф. Я оформил ему все бумаги на покупку необходимой ему недвижимости в нашей столице. Теперь ему осталось только найти нотариуса, чтобы завершить сделки.

— Очень мило, — буркнул Эльген. — Теперь нам гнать кошмаров на северо-запад. Это же верных пять недель скачки.

— Больше, — пессимистично заметил Ди. — Бросить кошмаров мы не можем, как и тащить их на корабль, так что придется ехать в обход моря. И, конечно, Эльфийских лесов, — усмехнулся он.

— А что будет со мной? — как-то безнадежно спросил окончательно пришедший в себя Дитер.

— Извини, но взять тебя с собой мы не можем, — сказал я. — Через несколько дней сюда приедут охотники на вампиров Братство Маркуса, они займутся тобой.

— Нет, — воскликнул Дитер, — я не могу больше оставаться здесь. Я сойду с ума один. Пожалуйста, я… я… прошу вас.

— Мы не можем, Дитер, — покачал я головой, — никоим образом. Мы слишком торопимся, слишком много надо сделать.

— Но я же сойду с ума. — Казалось, несчастный адвокат готов расплакаться. — Я умру здесь от страха, что они вернуться. — Сколько же боли и страха было в этом слове «они».

— Не на кошмара же его сажать, — воскликнул Эльген, понявший, что сейчас именно эта просьба и последует с моей стороны. — Да и нет у меня их больше.

К счастью, Дитер не обратил внимания на слова вампира о кошмаре, а то бы точно подумал, что попал из огня да в полымя, к таким же «бааловым тварям», что и граф.

— Он все равно не выдержит скачки. — Иногда, я готов был придушить Ди за его убийственную прямоту. — Слишком истощен и просто умрет на полпути, если не раньше.

— Вы все равно никуда не поедете без меня, — неожиданно резко сказал Дитер. — Граф забрал все документы, а где именно в Хоффе расположены дома, купленные им знаю только я.

— Вот это уже воистину адвокатская хватка, — рассмеялся Эльген, — но лучше тебе сказать все нам сейчас. Поверь мне, если я возьмусь за дело «ласки» суккуб покажутся тебе настоящим блаженством.

— Я не дам тебе пытать Дитера, — покачал головой я.

— Да брось ты, Юрген, — отмахнулся вампир. — Нас трое, а ты — один. Тебе нечего противопоставить нам.

— Я нанялся только для розысков Вукодлака, — равнодушно заметил Ди, — драться с Юргеном я не стану.

— Я — тоже, — прибавил свой голос Кристоф. — Пытки более присущи баалоборцам, я не могу одобрить их, как и угрозы беспомощному человеку.

— Да что же это такое! — Эльген был вне себя. — Можно подумать, мне одному надо остановить Вукодлака.

— Остановить его хочу и я, — кивнул Кристоф, — но не таким способом.

— Хорошо, — спокойный тон дался вампиру очень тяжело, — но что вы предлагаете?

— У графа навряд ли был только один экипаж, так что если пройдемся по двору замка, то найдем их.

— Делайте, что хотите, — отмахнулся Эльген, — но кошмары очень плохо идут в упряжи. Мы будем лишь терять время.

— Если перегрыземся сейчас, — вновь весомо заметил Ди, — то потеряем много больше.

Эльген лишь пожал плечами.

— Нужно зайти еще в кабинет графа, — сказал я. — Там можно найти что-нибудь интересное. Дитер, проводишь нас.

Адвокат кивнул и попытался подняться — с него тут же упало покрывало. Он покраснел и, подхватив его, замотался с ног до головы, став похожим на изображение древнего энеанца. Смеяться, однако, совсем не хотелось. Я подставил ему плечо, потому что адвокат покачивался, ноги еще плохо держали его. Дитер подвязал свое «одеяние» на плече и оперся на меня, с благодарностью кивнув.

До того, как зайти в кабинет, мы завернули в одну из жилых комнат замка, где в платяном шкафу обнаружился целый ворох самой разнообразной одежды. Дитер быстро переоделся, став похожим на какого-то вельможу или нувориша, старающегося показаться таким. Эльген усмехнулся, пригладив полы длинного камзола с золотой оторочкой, который неким странным образом не пачкался, ни при каких обстоятельствах.

Кабинет графа был не очень большим и выдержан в стиле времен жизни Манфреда Гогенштауффена, ныне Тибальта Горна. Ничего путного внутри не было, ровным счетом никаких бумаг или документов. Мы лишь зря потеряли время, Эльген начинал закипать. Он таким быстрым шагом двинулся впереди нас, когда мы вышли из кабинета, что мне с Дитером было достаточно тяжело удержать его хотя бы в поле зрения, не то что угнаться. Однако и уходить далеко вампир не хотел, потому что именно Дитер давал указания куда нам идти. Адвокат был единственным, кто знал дорогу.

Когда мы вышли из замка на двор, Дитер проводил нас в пристройку, куда по его словам заехала черная карета. Там, действительно, обнаружились несколько похожих экипажей, такого же «жизнерадостного» цвета. Подозвав свистом своих кошмаров, мы не без труда запрягли их, огненногривые жеребцы, неприветливо косились на Дитера, не очень хотели лезть в упряжь, однако ослушаться приказов своих хозяев просто не могли.

Несколько шокированный нашими конями Дитер хотел задать нам несколько не самых приятных вопросов, однако делать этого не стал, справедливо рассудив, что меньше знаешь — крепче спишь. Мы с Ди сели на козлы, а Эльген с Дитером — внутрь. Но прежде чем запрячь кошмаров, мы наткнулись еще кое на что.

— Интересные следы, — произнес Эльген. — Понял чьи, Ди?

Данпил склонился над отчетливо видимыми отпечатками не то львиных, не то еще чьих лап явно зверя семейства кошачьих. С чего бы им быть здесь?

— Дело становится все интереснее, — ответил Ди, выпрямляясь. — Коньблед — и не один.

— Коньблед, — повторил я. — Почему-то мне кажется, что нам здесь очень нужен клирик и лучше всего баалоборец.

— Я же говорил вам, что этот Тибальт Горн — демон Долины мук, — напомнил нам без надобности, впрочем, Дитер.

Никто из нас на его слова никоим образом не прореагировал. Демон — не демон, это мало что, на самом-то деле, меняет, лишь делает нашу задачу еще сложнее. Как хотелось спихнуть эту почти неподъемную ношу на чужие плечи, например, того же Мариуса, но нельзя. Я в нее ввязался по самые уши и деваться мне уже некуда, такой уж я полуэльф, если брошу все сейчас, завтра уже не смогу спокойно спать. Это мне не дает спокойно жить вот уж несколько десятков лет.

Глава 4

Когда мы наткнулись на перевернутый, лежащий на боку, экипаж братства Маркуса, то не сговариваясь решили выяснить в чем дело. Хоть они были нашими практически конкурентами, правда дело наше не сулило нам особенных дивидендов. Оставив Дитера, как самого малобоеспособного, у кареты, снабдив его парой пистолей, купленных в ближайшем к замку приличном городе, и хорошей карабеллой, мы двинулись в сожженную деревню, на окраине которой и лежал экипаж братства. Лошади валялись тут же, все с разорванными горлами. Мне отчего-то припомнились слова о карете, сопровождаемой стаей волков.

Мы рассыпались широкой шеренгой, чтобы не мешать друг другу во время боя. А уж в том, что он сейчас последует, я был уверен на все сто.

Через несколько минут мы наткнулись на раненного Кайла, вернее, не раненного, а уже мертвого. Светловолосый страндарец лишь подергивался в посмертных судорогах, что издалека можно было принять за попытки подняться. Живот и грудь Кайла были разворочены когтями и явно не волчьими.

— Гангрелы. — Ди хватило беглого взгляда на раны, чтобы определить их происхождение.

Я нервно облизнул губы. Хорошо, конечно, узнавать, что ты был прав, однако в данном случае, я предпочел бы ошибиться.

Лишь одно здание пощадил огонь, в многом потому что оно было сложено из камня, а не из дерева, как остальные. Это был здешний постоялый двор, названия которого разобрать было невозможно — так сильно доска над его входом заросла грязью. Стены его были покрыты копотью, окна — выбиты, как и дверь, однако прочно забаррикадированы мебелью и столами изнутри. Обороняющиеся оставили лишь небольшие бойницы, откуда, стоило нам подойти поближе, тут же вылетела очень знакомая стальная стрела. Ди легко поймал ее налету и сломал, сжав кулак. Обломки упали на землю с характерным звоном.

— Боргофф! — крикнул я. — Это я, Юрген! Со мной тут Ди, Эльген и Кристоф!

— Я вижу всех вас! — донесся изнутри постоялого двора голос лидера братства Маркуса. — Откуда нам знать, что не заодно с этим ублюдком Горном и его сучкой!

— Оставь, Боргофф, — усмехнулся Эльген. — Я — анклавец и тореадор, мне не по пути с тзимицу, беззаконно пьющим кровь людей.

— То что ты из дегенератов, я и так понял, — крикнул в ответ Боргофф, — но верю я тебе от этого не больше. Как и всем вам.

— Мне, в общем-то, на это наплевать, — пожал плечами под плащом Эльген. — Мы уходим, а вы, если так хотите, сидите на этом дворе и дальше. Знай одно, гангрелов здесь больше нет.

— Вот ты и попался, кровосос! — рассмеялся Боргофф. — Откуда ты узнал, что здесь были именно Дикари? Лейла, пристрели его!

Однако выстрела не последовало. В раму забаррикадированного окна со стуком вонзился в длинный метательный кинжал без рукоятки.

— Осади коней, Боргофф! — Из-за одного из полусгоревших домов вышел Рихтер Бельмонд, поигрывая костяной рукояткой своего боевого хлыста, свернутого кольцом на поясе. Я знал, что если его скрутить таким образом, хлыст можно освободить в одно мгновение. — Они не враги нам.

— Рихтер, ты остался жив. — Похоже, Боргофф был сильно удивлен. — Каким образом?

— Гангрелы подпалили деревню и ушли вслед за каретой Горна, — пояснил Бельмонд. — И хватит трепаться через баррикаду, Баал подери. Вылезайте оттуда!

Раздался грохот и здоровенный стол, перегораживавший дверной проход рухнул куда-то в сторону, а из постоялого двора вышли Боргофф и Лейла, державшая на руках измученного Вика. Несчастный эспер был без сознания и что-то невнятно бормотал о рыцарях и предательстве, а потом неожиданно четко и ясно попросил прощения у некоего Зига Весельчака. Лейла держала его почти как родного сына, прижимая его к груди.

— Я думаю, нам лучше всего поговорить внутри этого постоялого двора, — заметил Эльген. — В округе не более пристойного помещения.

Боргофф буркнул нечто нелицеприятное в адрес «баалова дегенерата», однако в постоялый двор все же вернулся, а за ним и все мы. Совместными усилиями вернув на законное место здоровенный стол, недавно загораживавший вход, мы уселись вокруг него на стулья разной степени целостности и надежности и лидер братства Маркуса начал свой рассказ.


— Другой дороги здесь нет, — сказал Рихтер, кивая на небольшую деревеньку. — Можешь поверить мне, Боргофф, я вырос в этих местах.

— Я люди? — спросила Лейла. — Мы ведь будем рисковать их жизнями.

— Холопы, — отмахнулся Рихтер, хоть и билефелец по рождению вырос в Богемии, где крестьян за людей не считали, — велим им убираться пока мы тут работаем.

Каким бы диким это не казалось братству Маркуса, но так оно и вышло. Стоило им въехать в деревню, как перед их экипажем словно прямо из воздуха возник местный солтыс и принялся так усердно пресмыкаться перед «вельможными панами», что Лейла, не выдержав плюнула на землю и скрылась в экипаже.

Уже через полчаса все холопы ушли из деревни, забрав с собой всю скотину. Многие недовольно и злобно косились на них, однако молчали. Еще спустя столько же времени, Боргофф с Кайлом основательно заминировали дорогу купленными у гномов пороховыми бомбами, начиненными для верности острыми кусками железа. Детонировали хитрые гномьи бааловы машинки от определенного слова, либо при давлении на них, что делало их особенно опасными. Сами охотники скрылись в единственном во всей деревне каменном здании — постоялом дворе.

Черная карета влетела в деревню словно призрак смерти — и тут же перед носами лошадей взорвалась первая мина. Бледные жеребцы взвились на дыбы, лишь вампир, сидевший на козлах сумел, удержать их железной рукой и не дал им сорваться и понести. Какие-то странные это были кони, непохожие на тех великолепных вороных животных, что несли карету через Кралов в поместье графа Тибальта Горна. Но думать сейчас об этом Боргоффу было некогда, пора было действовать, пока не пропал эффект неожиданности.

Он вышел в дверной проем, опершись на косяк левой рукой.

— Ну, привет, нежить, — бросил он. — Как тебе наш сюрприз? Нравится? Мне тоже. Вся дорога заминирована. Если твои лошади хоть копытом шевельнут, вы — покойники.

— Чего ты хочешь? — раздался из недр кареты глухой голос.

— Отдайте мне девицу Анну, — сказал Боргофф, — что везете с собой. Нас нанял ее отец.

На сей из до слуха охотников из кареты донесся женский смех.

— Передайте моему «папочке», что я тронута его заботой, но более не нуждаюсь в ней.

— Значит, даже так, — помрачнел Боргофф, — но у нас есть инструкции и на этот счет…

При этих словах кучер прыгнул прямо с козел, перекидываясь в волка прямо в воздухе. Широкополая шляпа полетела на развороченную землю. Боргофф выкрикнул несколько слов для детонации остальных мин, но взрывы уже никому не повредили, бледные кони подались назад, выводя карету из-под ударной волны. Охотник слишком поторопился, потому что за одним гангрелом последовали еще несколько. Громадные волки всех расцветок кинулись к постоялому двору по развороченной земле. Стоявший в засаде Кайл не успел и пальцем шевельнуть, его едва не разорвали клыками и когтями, Боргофф видел это — и нырнул обратно в постоялый двор, выпустив для острастки несколько стрел в подбегающих гангрелов. Об оставшемся снаружи Рихтере он ничего не знал.


— Как, говоришь, звали ту девицу, что вы должны были вернуть отцу? — переспросил Кристоф после того, как Боргофф закончил.

— Анна, — ответил охотник.

Тот задумчиво покивал, но ничего более спрашивать не стал.

— Как будем дальше жить? — поинтересовался Эльген. — Враг силен, а вас осталось мало, нам проще объединить усилия.

— Либо вам, — добавил Ди, — бросить это дело. Эта Анна не желает возвращаться к отцу, вы сделали все, что могли.

— Да хоть понимаешь, что говоришь, полукровка! — воскликнул Боргофф, вскочив от избытка чувств. — Я должен довести дело до конца, должен отомстить за Кайла и Нольта!

— Ты ничего не добьешься, — столь же ровным голосом произнес Ди, — только сам погибнешь и утащишь за собой в могилу остальных своих людей.

— Боргофф, успокойся, — осадил его Рихтер. — Ди, в принципе, прав. Ты еще можешь бросить все и заняться другим делом, тем более, что перед графом у тебя обязательств больше нет. А для меня Вукодлак, которого вывезли из Вышеграда, дело семейное. Наша семья следит за Патриархом тзимицу со времен разрушения замка, и когда он выйдет из торпора, один из нас должен отправить его к Баалу, либо загнать обратно в торпор, желательно, навечно.

— Нет, — твердо заявил Боргофф, садясь обратно. — Братство Маркуса никогда не бросает начатых контрактов, такова наша репутация. Граф знал, что его приемную дочь могли сделать вампиром и он дал нам четкие инструкции — убить ее, если это случится.

— Очень мило, — кивнул Эльген, — но мой вопрос остался открытым. Как жить дальше будем?

— Я не против объединиться с вами, — поняв вампира, кивнул Рихтер Бельмонд, — но только до того момента, как мы покончим с Вукодлаком.

— Кстати, — вспомнил я одну очень интересную деталь, — а откуда вы узнали, что черная карета уже направляется назад? Нам она навстречу не попадалась.

— Я ехал по северной дороге, — ответил Рихтер, — опережая экипаж братства на пол дня, и когда обнаружил карету Горна, вернулся к Боргоффу и сообщил об этом.

— Даже если мы объединимся, — Боргофф, похоже, смирился с этой мыслью, — то нам за вами, все равно, не угнаться. Наших коней гангрелы сожрали, экипаж придется бросить, не волочь же его за собой до города, не бежать же нам за вами.

— Наши кони уже привыкли к упряжи, — усмехнулся Эльген, — запряжем их в ваш экипаж, если только он еще может двигаться.

— Надо проверить, как там наш адвокат, — заметил Ди, — он там один остался, у нашей кареты.

Мы вышли из постоялого двора и направились к карете. Испуганный нашим долгим отсутствием Дитер едва не выстрелил в нас, увидев, что к нему приближаются незнакомые ему люди. Мы успокоили его и мы, все вместе, занялись приведением в должное состояние экипажа братства Маркуса. По окончании, Боргофф с Лейлой отправились хоронить Кайла, препоручив так и не пришедшего в себя Вика нашим заботам. Уважая их желание попрощаться с другом, никто из нас не последовал за ними. Вернулись мрачные охотники почти через полчаса, тогда я сел на козлы, где обычно сидел Кайл, остальные забрались внутрь и я тронул спины кошмаров поводьями. Наш путь продолжался.

* * *

Преследовать черную карету мы не стали. Торопиться не стоило. Да, мы скорее всего, справились бы со стаей гангрелов, охранявших ее, но очень возможно там были не только они, ничто не мешает Тибальту Горну спрятать в своей карете парочку тремере, и тогда от нас останется лишь горстка пепла. Мы решили перенести войну в Хофф, где и я, и не только я, могли бы заручиться необходимой помощью в борьбе с Вукодлаком. К примеру, я мог бы обратиться к своему «хорошему знакомцу» отцу Майнцу, повиниться и сдать ему Тибальта Горна со всеми потрохами, а Кристоф, к примеру, вполне мог обратиться к князю хоффского Маскарада. Ну да, это дело десятое, нам бы до столицы добраться.

Добрались, впрочем, без проблем. Хоть и потеряли изрядно времени, как и говорил Эльген, потому что ехал вокруг моря. Нечто вроде оперативного штаба устроили прямо на моей квартире, за которую теперь платило ведомство Мариуса, правда сарай под экипаж братства Маркуса и отдельные стойла для кошмаров пришлось снимать за отдельные деньги, однако Эльген, похоже, не был стеснен в средствах, потому что платил за все именно он.

Оставив всех на своей квартире, я, естественно, первым делом отравился прямиком к нынешнему начальнику с уже готовым рапортом обо всех событиях, правда очень сильно «выхолощенным» по части всех дел с восстановившимся Вышеградом, вампирами и реальным родством Тибальта Горна с Рихардом Гогенштауффеном. К счастью, Мариуса не оказалось на месте, я не стал выяснять, куда он отправился, просто отдал рапорт в канцелярию и вернулся на квартиру. Даже в финансовый отдел не пошел — вдруг Мариус вернется и станет расспрашивать о деле. Как говориться, от начальства подальше и жить легче.

На квартире уже царила вполне рабочая обстановка. Вампиры, люди и данпил оккупировали все стулья, стол и единственную кровать, стараясь как можно сильнее размежеваться. Боргофф с Лейлой и Дитером сидели на кровати, Эльген и Кристоф — на стульях за столом, а Рихтер — ближе к остальным охотникам, на последнем стуле, Ди же расположился прямо на столешнице, опершись на нее обеими руками. Для меня посадочных мест не осталось, но данпил передвинулся ближе к стене, прислонившись к ней спиной, и я заскочил рядом с ним, стараясь держаться лицом ко всем.

— Итак, — произнес Эльген, похоже, все ждали только меня, — я вновь поднимаю свой вопрос: как дальше жить будем?

— Я уже отдал вам список всех домов, что купил через меня Тибальт Горн, — сказал Дитер.

— Это понятно, — кивнул Эльген, — но там перечислены восемь домов в центре Хоффа, проконтролировать все эти дома. Элементарно, сил не хватит.

— Нам навряд ли хватит даже объединенных сил, — мрачно усмехнулся Рихтер. — Я имел дело с черным епископом Вольфом. Я не успел и пальцем пошевелить, как оказался у него в плену. Ну или, как это еще назвать…

— Этот епископ, скорее всего, ласомбра, — пояснил Эльген, — а они очень сильны в Доминировании. Он просто подчинил себе твой разум. К тому же, он — не последний вампир и иерархии Шабаша, просто так отступники не называют себя подобными титулами, в их обществе это чревато.

— Спасибо за консультацию, — кивнул я, — но с чего ты взял, что этот Вольф — ласомбра, да еще обязательно из Шабаша. Доминирование доступно не им одним.

— На самом деле, — отмахнулся Рихтер, — это не так уж важно. Однако дело мы имеем именно с Шабашем. Только они могут желать возрождения Вукодлака.

— Не факт, что все, — покачал головой Кристоф, — но дело не в этом. Мы все ходим вокруг да около, а надо решать, что делать.

— Тут он прав, — кивнул я. — Надо попытаться выяснить, в какой именно дом из восьми привезли Вукодлака.

— Каким именно образом, хотел бы я знать, — усмехнулся Боргофф. — Будем ходить вокруг них и расспрашивать всех: вы не видели случайно здесь Патриарха тзимицу?

— Тзимицу, — протянул Эльген, — тзимицу, тзимицу, тзимицу. Чимиски, Баал побери! Любому демону необходимы по крайней мере две горсти земли, с места его рождения или Становления или иного очень важного для него, так ведь? Они кладут их по сторонам своего гроба, когда ложатся спать, в противном случае им становится очень и очень плохо при пробуждении. А Патриарх ни парой, ни четырьмя на все стороны света, не обойдется, ему надо лежать по самые уши в «родной» для него земле.

— А значит, — сделал вывод Кристоф, — землю должны были привезти вместе с ним. Теперь надо лишь выяснить в какой именно из домов.

— Легко иногда иметь дело с тзимицу, — буркнул Боргофф.

— Покуда не столкнешься с ними лицом к лицу, — добавил Рихтер. — А отсюда второй вопрос: откуда нам ждать помощи?

— Клирики и Маскарад, — коротко бросил Ди. — Правительство или службу Юргена, думаю, мало заинтересует пробуждение Вукодлака. Их интересы насквозь мирские.

— Небогатый выбор, — усмехнулся Боргофф, — и не слишком приятый.

— К священникам пойду я, больше некому, — сказал я. — Сами понимаете, с вампирами или данпилами, будь они хоть из Анклава, хоть из Маскарада, они и разговаривать не станут, как и с неприсоединившимися охотниками. Остаюсь только я, хотя после кое-каких инцидентов, меня тоже могут отправить на костер, едва ли скорее чем вас. Но я готов рискнуть. За Патриарха тзимицу, они простят мне одну Горную ведьму.

— В Маскарад обращусь я, — бросил Кристоф. — Я был когда-то знаком с главой здешних вентру, по совместительству Князем домена. Это доставило мне мало удовольствия, но кое-чем стоит поступиться в сложившихся обстоятельствах.

— Вот и решено, — кивнул я. — Остальные, думаю, будут действовать по обстановке. А пока лично я хочу спать, так что прошу освободить мою кровать.

— На ней будет спать Вик, — безапелляционным тоном заявила Лейла. — Ему надо отдохнуть куда больше чем тебе.

— Это, конечно, мило, но где спать мне. Не забывай, это моя квартира.

— Я получил дополнительные ассигнования, — вмешался Эльген, — так что вполне могу снять для всех комнаты в доме напротив. Не стоит стеснять герра Юргена, да и в одной комнате нам всем как следует не отдохнуть. Так что оставляем тебя, Юрген, но собираться и впредь лучше все же у тебя.

Такой расклад меня вполне устраивал, хотя стоило бы подумать кое о чем, но в тот момент мне хотелось лишь одного, чтобы все убрались с моей квартиры, как можно скорее, и я мог бы наконец завалиться спать.


Взять меня попытались профессионально, как говориться, без шума и пыли. Мне ловко накинули на шею удавку, кто-то попытался сесть на ноги, еще двое захватили руки. Но не на того наткнулись. Я вовремя подтянул колени к животу, помешав сесть мне на ноги, и тут же изогнулся всем телом, что человеку было попросту недоступно, вжавшись спиной в кровать и ударив человека с удавкой ногами. При этом плечи словно огнем обожгло, руки мне держали крепко. Мне пока было не до этого. Я опустил ноги на плечи встающему человеку, пытавшемуся сесть на меня. Он рухнул обратно — и специально на этот случай подпиленные ножки кровати подломились. Мы все вместе полетели на пол. В неразберихе противники выпустили мои руки, чем я не преминул воспользоваться, откатившись в сторону и подхватив висевший на спинке кровати палаш. Самого клинка в ножнах не оказалось, как я и предполагал, профессионалы все же работали, но и сами ножны могут стать неплохим оружием.

Глаза уже достаточно привыкли к полутьме раннего утра и я заметил, что нападающие уже поднимаются с пола. Первого я ткнул в лицо окованным сталью концом ножен, второй прыгнул на меня, пытаясь захватить мои руки. Одновременно, меня атаковали оставшиеся двое, правда между нами стояли остатки кровати и ворох простыней с одеялом, задержавшие их на несколько секунд. Я дал противнику поймать мои руки, так что между нами осталось расстояние не больше пары дюймов, и я ударил его коленом в пах. Противник согнулся пополам, увлекая мои руки вниз, воспользовавшись этим, я опустил ножны ему на голову. Враг обмяк — и разжав руки, осел на тело своего соратника, получившего первым.

Я отступил к стене, стараясь сократить врагам место для маневра, выставив перед собой ножны. А на полу уже начали шевелиться временно выведенные из боя противники. Я отошел еще на полшага, теперь уже в сторону, к окну. Пошарив под подоконником, я нащупал свой кинжал, один из отравленных, выданных мне в ведомстве Мариуса. Вот теперь поговорим, господа налетчики.

— Довольно! — сказал некто, входя в комнату с зажженной лампой в руке. — Хватит. — Незнакомец открыл створку лампы — и комнату залил яркий свет.

Я увидел, что это не кто иной, как мой нынешний начальник собственной персоной. Мало что понимая, я рефлекторно поднял отравленный кинжал для обороны. Противники мои мялись вокруг, помогая подняться приходящим в себя коллегам.

— Успокойтесь, — вновь бросил Мариус. — Опусти кинжал, Юрген.

— Что все это значит? — спросил я, подчиняясь. — Какого Баала на меня нападают твои люди, мои, можно сказать, коллеги?

— Это люди фон Геллена, — ответил Мариус. — Поверь, мои люди, твои, как ты сказал, коллеги, не стали бы брать тебя живым. Пошли прочь, неучи, — бросил он моим противникам, выглядевшим очень и очень виноватыми. — Не мозольте мне глаза!

Все четверо, похоже, были только рады убраться подальше от гнева жуткого начальника службы императорских исполнителей. Он сам закрыл за ними дверь и, поставив лампу на стол, сел за него, сделав мне приглашающий жест. Я подчинился.

— Итак, во что ты ввязался, Юрген? — задал мой нынешний начальник вполне закономерный вопрос.

— Не знаю, за что ко мне привязался фон Геллен, — совершенно честно сказал я, стараясь ненавязчиво увести разговор со скользкой темы, — рапорт мой у тебя на столе.

— Брось, Юрген, — отмахнулся Мариус, — мы с тобой не первый год знакомы. Что стряслось со Збылютовым, зачем ты встрял в историю с Вышеградом, где, в конце концов, Дитер, что с Тибальтом Горном?

— Ну ладно, — вздохнул я, — вот только обещай, что не упечешь меня тут же в Дом скорби. — Я снова вздохнул, тяжелее прежнего, и выдал ему все, как говорится, от и до.

По окончании рассказа, Мариус лишь покачал головой и произнес:

— Может для тебя и лучше было бы отсидеться в Доме скорби, подальше от всех этих вампиров и демонов.

— Не скрою, я и сам задумывался об этом. Но не могу, Мариус, понимаешь, не такой я полуэльф.

— Знаешь, — помолчав, произнес Мариус, — от фон Геллена я тебя прикрою, твоим новым друзьям из дома напротив это и не нужно. Они перебили людей Фитца и скрылись в неизвестном направлении. — Он поднялся. — Можешь, им передать, что этот дом теперь будет неприкосновенен для всех, именем кайзера. К слову, все комнаты этого этажа свободны, а новую кровать тебе завтра привезут.

Он двинулся к двери, на пороге внезапно остановился, повернулся ко мне и спросил:

— А этот трюк с ножками ты сам придумал или узнал от кого?

— Не помню уже, — пожал плечами я и сам задал интересовавший меня вопрос: — А как фон Геллен узнал о нас?

— Очень просто, — усмехнулся Мариус. — Ты думаешь, его люди ничего не заподозрили, когда сразу по возвращении свежеиспеченного императорского исполнителя у него на квартире собираются подозрительные личности — охотники на вампиров, сами вампиры и даже данпил, а после вся эта веселая компания селится в доме напротив.

Он усмехнулся и вышел.


Дворец кардинала Билефельце его высокопреосвященства Карла Либерра был не то, чтобы бедно украшен, он был выдержан в достаточно скромных тонах, но лепнина на Господни темы была сработана настоящими мастерами. Конечно, кто же откажется работать по приглашению первого клирика империи. Тем более, что строился он в те времена, когда за такой отказ можно было и на костер загреметь. Я прошел мимо молчаливых стражей из ордена Святого Креста и двинулся прямиком по направлению к кабинету кардинала. Естественно, меня перехватили почти на самой середине обширного холла дворца. Ко мне подошел суетливый клирик в чистой рясе и попросил отойти в сторону, чтобы поговорить, не мешая остальным.

— Что же за дело привело тебя, сын мой? — поинтересовался он.

— У меня весьма срочное дело к его высокопреосвященству, отче, — ответил я. — И изложить его я могу лишь ему одному.

— Но ты понимаешь, сын мой, что его высокопреосвященство весьма занятой человек, — голос клирика прямо-таки источал сочувствие, непонятно правда ко мне или же к кардиналу.

— Отче, — выложил я последний козырь, — я из службы императорских исполнителей, вот мои документы. — Я протянул ему бумаги, полученные в ведомстве Мариуса. — Поэтому я настаиваю на личной аудиенции у его высокопреосвященства. Мое дело не терпит никаких отлагательств, отче.

Клирик долго и внимательно изучал бумаги, потом вернул их мне и кивнул.

— Я провожу тебя, сын мой, — сказал он, — но тебе придется подождать определенное время. Как я говорил, его высокопреосвященство весьма занятой человек.

Похоже, так оно и было, потому что в приемной я просидел не меньше двух часов, любуясь на красивую потолочную роспись и небольшие витражи, украшавшие окна. Все они изображали сцены на различные религиозные темы. Спустя это время, из кабинета кардинала вышел не кто иной, как наш министр внутренних дел и вид у него был такой, какой бывает у нашкодившего ребенка после порки. Я поднялся и с тяжелой душой вошел в кабинет, у меня не было никакой определенной стратегии поведения и разговора. И от этого легче не становилось.

Кабинет был небольшой и словно пропитанный Господним духом, как, собственно, и положено кабинету первого клирика одной из мощнейших империй нашего мира. За столом, укрытым толстым слоем разложенных во множество стопок бумаг, сидел Карл Либерр собственной персоной, а не поодаль стоял знакомый мне отлично знакомый мне отец Майнц. Стараясь не обращать внимания на ледяной взгляд своего старого недруга, я подошел к кардиналу и склонил голову под благословение. Его высокопреосвященство сотворил знак Господен и велел мне подняться.

— Так что же за архиважное дело привело тебя, сын мой, ко мне? — поинтересовался кардинал.

— Дело в том, — начал я, — что в нашу столицу несколько дней назад прибыл Патриарх вампирского клана Тзимицу. Он все еще пребывает в состоянии вампирской летаргии, который они называют торпор, и пока не опасен, однако весьма скоро он проснется и тогда…

— Не стоит продолжать, — кивнул кардинал, — последствия я вполне представляю. Однако хотелось бы узнать, сын мой, откуда тебе стало известно об этом?

Взгляд отца Майнца так и говорил мне: как ты вывернешься теперь, мерзкий еретик?

— Волею судеб и по приказанию непосредственного начальника я отправился в Вольные княжества, а именно, в Кралов, где я участвовал в рейде на восстановившийся замок Вышеград. — Я вынул из поясного кошелька платежное поручение, соответственным образом погашенное сегодня, однако его украшала Большая Церковная печать, что придавало моим словам куда больший вес. — Это плата за тот рейд, выданная братом Гракхом, этот рейд инициировавшим по распоряжению Отца Церкви. Тогда-то я и узнал о Вукодлаке, Патриархе тзимицу. Вместе с, — начиналась самая сложная часть разговора и я мысленно вздохнул, — моими товарищами, которые также участвовали в рейде, мы преследовали черную карету, в которой увезли Вукодлака, до самого Хоффа. Карета эта принадлежит богемскому графу Тибальту Горну, приобретшему незадолго до этого несколько домов в нашем городе. Я располагаю полным списком этой недвижимости. — На стол кардиналу легла вторая бумага.

Кардинал покивал, оглядывая бумаги, после чего убрал их в ящик своего стола. Хорошо, что я заблаговременно перевел все деньги на свой счет, с которого я получал свою зарплату, как когда был имперским «ученым-историком», так и сейчас, когда перешел на службу к Мариусу.

— Этот еретик, — встрял отец Майнц, — вступил в сговор с богомерзкими кровососами и теперь морочит нам голову. Необходимо заключить его в тюрьму и подвергнуть пытке, дабы узнать цели, с которыми он провоцирует нас.

— Я чист перед Господом, — как можно ровнее произнес я, — и был должным образом допрошен клириками, занимавшимися Вышеградом, сразу по возвращении.

— Что же, — кардинал, казалось, пропустил мимо ушей и мою реплику и слова отца Майнца, — сей факт весьма прискорбен. Каких же действий ты ожидаешь от нас, сын мой?

Я лишь пожал плечами в ответ и произнес:

— Я сообщил вам об этом, ваше высокопреосвященство, и большего я желать не могу.

— Хорошо, — кивнул кардинал. — Ступай, сын мой. Благодарю вас за предоставленную информацию, мы не оставим этого дела.

— Отпустить этого еретика! — возмутился отец Майнц. — Да где это видано?! Сначала он спасет Горную ведьму и уходит от суда, а теперь когда он вступил в прямой сговор с вампирами и вновь десница Господня не карает его!

Кардинал сделал мне короткий и недвусмысленный знак и я поспешил убраться, на ходу размышляя о странной роли бесноватого отца Майнца, которого Карл Либерр держит при себе, хотя ничуть не прислушивается к его словам. Ну да, это не мое дело.


Особняк благородного вентру Орси, продолжавшего называть себя графом и распоряжаться своими многочисленными имениями, преумножая и так немалые богатства, был все так же шикарен, как когда-то. Кристоф без труда отыскал его в сильно изменившемся Хоффе и со смешанными чувствами поднялся по ступенькам к входу. Слишком недавно — по его внутренним часам — прошло с тех пор, как тогда еще очень молодой вампир шагал точно также по этим же ступенькам и крохотные снежинки падали ему на лицо. С ним были друзья, да сейчас, по прошествии стольких лет он мог это сказать, и дикий гангрел Квентин еще был… Кристоф усмехнулся, поймав себя на том, что думал о Квентине, как о живом, хотя и до гибели от его с Вильгельмом рук, гангрел был давно мертв.

Дверь особняка оказалась открыта, прямо за порогом его встретил одетый в черное толстяк с коротко остриженной бородкой, казавшийся благодушным добрым дядюшкой. Память крови Екатерины Мудрой и князя Конрада молчали, они никоим образом не могли подсказать к какому именно клану относится этот вампир, хотя чутье не обманывало замковика — перед ним был один из Детей ночи. Очень странно, раньше с ним ничего подобного не случалось.

— Приветствую вас, герр, — произнес добряк, улыбаясь во весь рот. — Меня зовут Пьетро, Пьетро Джованни. С кем имею честь?

Говорил он по-салентински и настораживало то, что он не назвал своего клана.

— Кристоф, — кивнул Кристоф. — Кристоф Ромуальд из клана Бруджа. Я хотел бы поговорить с графом Орси, если все еще владеет этим особняком.

— Увы, — покачал головой назвавшийся Пьетро Джованни, — до недавнего времени так оно и было, однако три ночи назад он продал особняк. Я распоряжаюсь в данный момент данной недвижимостью. Вы желаете купить его?

— Нет, — покачал головой Кристоф. — Я ищу самого Орси. Вы не знаете, где он?

Джованни вновь покачал головой, просто излучая сожаление.

— Очень жаль. Тогда я откланяюсь.

— Постойте, герр Кристоф. Или вернее называть вас, шевалье Кристоф, вы ведь адрандец по рождению. Вам и вашим друзьям очень советовали не вмешиваться в это дело.

— Кто?! — Кристоф сам не заметил, как оказался вплотную к Джованни, сжав в кулаках отвороты его богатого камзола. — Кто сказал вам это, синьор Пьетро?

— Своих секретов я не выдаю, шевалье Кристоф, — все тем же ровным тоном произнес Джованни. — Прошу вас отпустить меня.

— Я вытрясу из тебя все твои бааловы секреты! — воскликнул Кристоф, которому до боли в клыках надоел этот вечно ухмыляющийся тип.

Но он оказался куда как не прост. Боль пронзила живот Кристофа. Он отлетел на несколько шагов, скрючившись на полу. Однако уже через несколько секунд боль отпустила и он смог подняться на ноги. Джованни все так приветливо улыбался ему, словно ничего не произошло.

— Если вы, шевалье Кристоф, не желаете покупать этот особняк, — произнес он, — то я просил бы вас покинуть его.

Тот также делая вид, что ничего не было, двинулся к выходу, но стоило ему выйти из особняка, как ему буквально на плечи свалился здоровяк с целой гривой нечесанных волос непередаваемого цвета, одетый в столь же немыслимую одежду. За спиной его была прикреплена здоровенная секира-бабочка, чем он отчасти напомнил Кристофу Квентина, однако, как не странно он чувствовал в этом взбалмошном даже с виду вампире бруджа, хотя этого, казалось, просто не могло быть.

— Ха! — воскликнул здоровяк. — Кто это тут у нас?! Брат, да ты же один из нас, как ты выглядишь?! Бруджа уже лет сто так не ходят. Эти тряпки больше подходят какому-нибудь дегенерату!

— Потише, — осадил его Кристоф. — Утро скоро.

— И что же? — пожал плечами тот. — Мне плевать на эту сыть, что сейчас вылезет из своих домишек.

— Так значит ты из Шабаша, — улыбнулся Кристоф, ему очень хотелось отыграться на ком-нибудь за унижение, причиненное ему проклятым Джованни.

— Осади, осади, — мгновенно сбавил тон немыслимый тип. — Я законопослушный вампир из Маскарада и соблюдаю все Шесть Традиций, будь они неладны. Я — честный бруджа и мне совсем не по душе быть отступником и жить по правилам, диктуемым демонами и хранителями. Не-е-т, это не по мне. Кстати, мне зовут Терний, но все называют меня просто Терн.

— Кристоф, — почти машинально представился Кристоф, едва не добавив «к вашим услугам», вовремя поняв, что в такой компании эти слова будут абсолютно лишними.

— Интересуешься нашим беглым князем, — усмехнулся Терн. — Тот джованни из особняка ничего не знает, иначе бы обязательно предложил поторговать своим секретом. Можешь поверить мне, уж я знаю этих торгашей-некромантов.

— Погоди, Терн, некроманты — это ведь каппадоцо. — Так значит ему не показалось, что этот взбалмошный тип произнес джованни, именно как название клана. — И кто, вообще, такие эти джованни?

— Ты что вчера с континента Предтеч вернулся? — рассмеялся Терн. — Каппадоцо были уничтожены этими самыми джованни лет пятьдесят назад. Джованни атаковали их прямо в убежище теней, в Мейсене, и совершили Диаблери над всеми, кто был там. Может быть, кто-то из них и остался, но они больше не полноценный клан, а так — сборище одиночек, бродящих по миру и предающихся воспоминаниям о былом величии. Так жалкие торгаши получили величайшее могущество, какого совершенно не заслужили.

— Видимо, я слишком долго пролежал в торпоре, — пожал плечами Кристоф. — Но как же тогда найти Орси или хотя бы информацию о нем?

— Есть два ответа а твой вопрос, Крис. Нужны либо деньги, либо сила. Можно купить главу здешних джованни, но не думаю, что всех денег в этой стране хватит для этого. Так что проще ворваться к ним в убежище — это банк, один из филиалов Барлетского банка Джованни; и вырвать из Джузеппе Джованни все, что нужно вместе с его продажным сердцем.

— Стоп, я что-то не совсем понял. Джованни назвали свой банк именем клана? Или эта просто совпадение?

— Да уж, торпор твой был очень долгим, хорошо хоть ты про Мятеж знаешь. Все джованни — члены одной бо-о-ольшой салентинской семьи, издавна баловавшейся некромантией. Банковское дело — их основной бизнес, которым занимаются, как живые члены семьи, так — и нет.

— Ясно, — кивнул Кристоф. — Спасибо за информацию, я обязательно наведаюсь в этот банк.

— Как соберешься, свистни мне, Крис, — усмехнулся Терн, — меня можно найти в любою ночь в «Двух лягушках». У меня с Орси свои счеты, да вот только в одиночку мне к Джузеппе не прорваться.

Кристоф про себя улыбнулся. Можно подумать, что вдвоем это сделать намного проще.

Глава 5

— И как же кардинал отреагировал на твои слова? — поинтересовался Боргофф.

Не успел я вернуться из кардинальского дворца, как тут же попал под допрос со стороны охотников и вампира с данпилом. Кристоф, как мне сказали, еще не вернулся с ночной прогулки, они с Эльгеном вместе насытились в нищих кварталах Хоффа и Кристоф ушел налаживать отношения с местным Маскарадом.

— Мне там делать нечего, — пожал плечами анклавец.

— Откуда им знать, что ты из Анклава? — удивился я.

— Они чуют, — улыбнулся одними губами Эльген, — Голконду, то что я, как и все в Анклаве, подчинил себе Зверя.

Я пожал плечами, не очень-то поняв о чем он. Никогда не вдавался в анатомию вампиров.

— Понятия не имею, — честно ответил я на вопрос Боргоффа, заданный им после того, как я окончил свой рассказ о визите к кардиналу. — Я рассказал им все, не упомянув только, с кем именно я ходил в рейд на Вышеград и дальше. — Все покивали, понимая, что клирикам об этом знать не стоит. — Однако, думаю, что не отреагировать на мои слова он просто не может. Что настораживает, в кабинете, когда я обо все рассказывал, присутствовал один бесноватый клирик, с которым я знаком давно, и не скажу, что знакомство доставило мне особого удовольствия. Если за дело возьмется именно он, плохо придется не только Горну, но и нам.

— И скорее всего, нам, — мрачно усмехнулся Боргофф, покосившись на Дитера, — потому что весь список домов, якобы купленных Горном, полная чушь. Они пусты, некоторые, заколочены и многие уже не один год. Мы, — глава братства Маркуса кивнул на Лейлу и Рихтера, — расспросили обитающих по соседству людей, и выяснили, что никто не въезжал в эти дома, не то что за последние месяцы, а несколько лет.

Я потер подбородок, также непроизвольно покосившись на Дитера, сидевшего в углу комнаты с видом, ясно говорившем о том, что он и сам мало что понимает в сложившейся ситуации.

— Значит, вся эта история, — произнес я, — полнейшая мистификация. Еще одна ловушка, в которую мы угодили, точно также, как с Вышеградом. Мы вновь почти ничего не знаем, вернее совсем ничего, даже в Хоффе сейчас Вукодлак или нет.

Тут дверь комнаты отворилась и в нее вошел Кристоф. Он прошел к креслу и плюхнулся в него.

— Кое-что у нас все-таки есть, — сказал он, видимо, слышал о чем мы говорили еще из коридора. — Орси, глава здешних вентру и князь домена, теперь уже бывший, продал свой особняк через клан Джованни, а сам покинул город, скорее всего. Думаю, его ищут те же Архонты клана Вентру или их доверенные лица, беглые князья — нонсенс и с подобным Внутренний круг мирится не станет. А уж когда узнают, что в этом деле замешаны тзимицу и их Патриарх, можете не сомневаться, начнется один Баал знает что.

— Вот этого Баал знает чего, — мрачно заметил Эльген, — мы и не должны допустить. Наши Прорицатели сообщили Совету графов о том, что в случае пробуждения Вукодлака сюда — или туда, где он проснется, они сказали, что таких мест несколько, но все, в пределах Билефельце — прибудет не только Тал'махе'Ра, но и карательные части Маскарада и Шабаша. Это спровоцирует новую серию войн, куда более разрушительных чем Алые. Они грозят нам практически полным уничтожением, как Анклаву, так и Маскараду с Шабашем.

— Дожили, — буркнул Боргофф, — боремся за выживание вампирьего рода.

— Вас в это никто за уши не тянул! — резко огрызнулся Эльген.

— Вы еще подеритесь, — одернул обоих Рихтер. — Значит, следующие на повестке дня у нас джованни. Где их искать?

— Их Убежище в Хоффе, филиал Барлетского банка Джованни, — сказал Кристоф. — Я хочу наведаться туда этой ночью. Кто хочет составить мне компанию?

— Днем надо туда лезть, — бросил Боргофф. — Ночью у них будут стоять на страже не только гули, но и полноценные вампиры. Нам сквозь их оборону не прорваться.

— Каким образом ты днем попадешь в охраняемые помещения банка, — усмехнулся я. — Джованни не понадобятся охранники-гули или вампиры, они просто вызовут стражу — и нас, в лучше случае, запрут в кутузку, в худшем же, быстренько осудят — и отправят куда-нибудь на рудники в Ниины. Правосудие у нас иногда очень и очень скорое, особенно если заплатить кому надо.

— Не сгущай краски, — отмахнулся Эльген. — Джованни не тягаться в финансовой мощи с Анклавом, мы сумеем перекупить кого надо, однако и лезть в банк среди бела дня — глупость.

— Факт, — кивнул я, — однако прежде чем лезть в логово некромантов вампиров, стоит наведаться к одним моим очень старым знакомым. Я пойду один — и никому не советую следить за мной.

— К кому это ты собрался? — поинтересовался Боргофф, внимательно глядя на меня.

— Говорю же, — невозмутимо ответствовал я, — к старым друзьям. Они посторонних не любят и в этот раз все может обернуться не так легко, как в прошлый раз. Я предупреждаю всех и за последствия для вас и нашего дела ответственности нести не собираюсь. Те, к кому я собираюсь, шутить не любят.

Все пожали плечами с разной степени равнодушия, хотя не во всех я был уверен. Особенно в Боргоффе и Эльгене. Однако против некромантов-вампиров могут помочь некроманты-люди. Я говорил вам, что у меня очень широкий круг знакомств.

* * *

Трое сошли с дилижанса, ехавшего из Мейсена, они были, как один одеты в длинные зеленые камзолы, перетянутые ремнями, но это была не единственная их странность. Эти трое были вампирами и их ничуть не смущало то, что на небе светило яркое солнце, по идее, смертоносное для ночного племени, как считали люди, смертельное для них заблуждение. Однако и вампиры могли бы несколько смутится их внешним видом. Предводитель их был представителем клана тзимицу и, пожалуй, единственный из них выглядел так, как и положено демону. Высокий, светловолосый (хоть волосы его и имели несколько зеленоватый оттенок, но этот факт терялся на фоне «боевой раскраски» остальных), с невозмутимым лицом, общее впечатление портило лишь кольцо в нижней губе, подлинный тзимицу во всей красе. А вот его спутники. Тощая девица с выкрашенным в нелепый розовый цвет волосами, почти безумными глазами и блуждающей по лицу полуулыбкой принадлежала к кайтиффам и Становление ей дал благородный вентру в порыве Безумия, поглотившего его, хотя ее вполне можно было принять за малкавианку. Третий принадлежал к тремере, хотя принять его можно было за кого угодно, но только не за колдуна, он то и дело издавал нечто среднее между смешками и всрюкиваниями, приглаживая растрепанные волосы ядовито-синего цвета.

Встречал из тзимицу, на сей раз вполне похожий на классического демона, одетый в черное и с саблей на боку. Он коротко кивнул прибывшим, сказав лишь одно короткое и непонятное большинству смертных в этом мире слово: «Тал'махе'Ра». Тзимицу с зеленоватыми волосами кивнул и последовал за своим братом по клану.


Охотники думали, что я не сумею уйти от них. Да, Хофф не мой родной город, но я прожил здесь столько лет, сколько ни Боргофф, ни Лейла не жили на этом свете. Я скользил по вечерним улицам столицы Билефельце, которые помнил еще совсем не такими, ну да не время сейчас для воспоминаний. Я специально оделся в форму императорского исполнителя, дабы никто не мешал мне ходить по улицам, да и в сгущающихся сумерках я в нем был куда менее приметен, чем в любой другой одежде. Мне стоило определенных трудов уговорить Кристофа отложить рейд на банк Джованни на следующую ночь, тем более, что я не мог точно сказать куда иду и чего ждать от этого визита.

Оторвавшись, наконец, от охотников, я свернул в неприметный переулок — маленький такой отнорок от Внешнего кольца, давно потерявшего свой зловещий статус приюта убийц и грабителей всех мастей — Хофф очень сильно разросся с тех пор. В этом аппендиксе цивилизации помещался небольшой магазин под названием «П. Шайлер и сыновья». На самом деле, это был приют билефелецких некромантов, как не странно принадлежавших к одной семье Шайлер. Я вежливо постучался в ветхую дверь магазина, оттуда тут высунулась морщинистая морда бессменного слуги Шайлеров, Финча, от которого за версту разило чесночным духом, который в свою очередь маскировал сладковатый запах тления — Финч был зомби, очень старым зомби.

— Че надо? — изрек он одну из доступных его простенькому мозгу фраз.

Я просто оттолкнул его с порога и вошел. Финч рассыпался на глазах, при каждом его движении на пол в прямом смысле сыпался песок, он никак не мог мне помешать. А вот кто вполне мог, так это их распорядитель Герман, фамилии его я не знал, хотя очень сильно подозревал, что он был одним из младших сыновей Петра Шайлера — нынешнего владельца магазина.

— Что привело вас к нам? — вежливо, но очень холодно поинтересовался он. Его, похоже, весьма смущала моя одежда императорского исполнителя.

Я оттянул повязку, скрывавшую лицо, и подмигнул Герману.

— Мне надо поговорить с Петром Шайлером или кем-либо из его сыновей.

Герман кивнул и пропустил меня к задней двери магазина, ведущей в небольшой заклинательный покой, используемый, как правило, для приема клиентов, зашедших в магазин не случайно. Я прошел туда и понял, что в этом мире ничего не меняется. Петр Шайлер сидел в кресле, у подлокотников которого стояли двое с длинных черных плащах с капюшонами, наброшенными на лицо. П. Шайлер и сыновья во всей красе.

— Юрген, — никогда не мог понять кто же из них говорит, — что тебе нужно?

— Я думаю вы почувствовали активность вампиров в Хоффе, — начал я, — в частности, прибытие сюда Вукодлака — Патриарха тзимицу.

— Да.

— О том, где сейчас находится Вукодлак, скорее всего, знают джованни. Я со своими друзьями собираемся проникнуть в их Убежище и вызнать все, что нас интересует. Уверяю вас, мы — достаточно сильная команда, можно сказать, вместе прошли через Вышеград, восстановившийся и рухнувший, у нас получится воплотить задуманное в жизнь. Однако с вашей помощью сделать это будет намного проще.

— Иными словами, против некромантов проще использовать некромантов же.

— Использовать вас, — усмехнулся я, — покажите мне того, кому это удалось. Вы ведь всегда интересовались ритуалами джованни, так почему бы вам ни воспользоваться нашим рейдом для того, чтобы выяснить что у них к чему.

И тут свершилось небывалое. Заговорил сам Петр Шайлер, хотя до того сколько раз я не бывал здесь, он всегда сидел молча, не подавая никаких признаков жизни.

— Не суйся в это дело, Юрген, — сказал он лишенным каких-либо интонаций — воистину мертвым! — голосом. — В Хофф этим вечером приехали эмиссары Тал'махе'Ра — это исключительно сильные в вампиры, они сами разберутся с Вукодлаком.

Я потрясенно молчал несколько секунд и только собрался открыть рот, чтобы возразить Петру, как он заговорил снова.

— Вижу, тебя не изменить, ты слишком сильно желаешь во всем разобраться сам. Помни, любопытство кошку сгубило, может погубить и тебя. Я не могу в сложившихся обстоятельствах рисковать своими детьми, но и не помочь тебе просто не имею никакого права, после того, как ты уладил наши проблемы с Советом Праха и Пепла, натравив на его эмиссаров этого бесноватого Майнца. — (Ну да, было дело, я тогда ее хотел перед Церковью оправдаться, не вышло, а потом меня выперли из «ученых-историков» — и завертелось) — Проникнуть в Убежище джованни можно через подземелья из бывшей обители розенкрейцеров, разрушенной во время войны. Они ведут прямо в подвал банка джованни, торгаши таким образом хотели обезопасить себя на случай новых гонений со стороны инквизиции или других кланов. — Он также сухо и безжизненно рассмеялся и вновь замер.

— Запомни эту ночь, — произнес один из сыновей Петра, как всегда, непонятно какой из двоих, — наш отец и при жизни говорил мало с кем, а после смерти — и того меньше. Советую прислушаться к его совету.

Так значит Петр Шайлер — покойник, хоть и не умерший окончательно, что не удивительно для некроманта.


Четверо вампиров мгновенно насторожились, тзимицу из Старого клана схватился за эфес сабли, хотя все они понимали, что против вышедшего прямо из стены вампира в красном кардинальском плаще и широкополой шляпе, на красном шарфе, завязанном вокруг его шеи была вышита маленькая черная рука и два белых крыла. Этот костюм выдавал в нем Серафима Черной руки, никакого отношения к Тал'махе'Ра не имевшей.

— Что привело вас сюда? — почти с ненавистью спросил тзимицу Старого клана.

— Остыньте, — усмехнулся вампир, демонстрируя в улыбке практически все зубы, среди которых особенно выделялись, естественно, клыки. — Драться нам сейчас совсем не с руки. Тем более, что я здесь не как частное лицо, а как официальный представитель Шабаша. Будь вы хотя бы из Маскарада, вас еще можно было б понять, но вы ж независимые.

— Ты один из тех, кто присвоил себе наше имя, — произнес тзимицу с кольцом в губе, — и нам это не нравится на вполне законных основаниях.

— Для чего ты пришел к нам? — решил не продолжать перебранку тзимицу из Старого клана. — Ведь не только затем, чтобы поиздеваться, хотя, зная тебя, Георгиу, этой возможности исключить нельзя.

— Вот уже сто восемьдесят лет мое имя Метцингер, — показно усталым тоном произнес Серафим, — но ты, Вульфвуд, все еще продолжаешь называть меня старым именем, от которого я отрекся сразу после Становления, что ты мне дал.

— Может закончим на этом ночь воспоминаний, — встрял тзимицу с кольцом в губе. — Что привело тебя сюда, Серафим? Ты так и не ответил.

— Я уже сказал, что являюсь официальным представителем Шабаша в деле, касающемся пробуждения Вукодлака. Просто мне очень не хочется, чтобы мы столкнулись и по непониманию начали потасовку, в которой можем погибнуть все мы. И еще я хотел предупредить, что здесь присутствует еще один член нашей… организации, также выдающий себя за посла. Не верьте ему, он предатель нашего дела и жалкое отребье. Советую прикончить его, как только увидите. Хотя особой опасности он не представляет.

Закончив это тираду, Метцингер отступил на шаг и растворился в тени. Тзимицу Старого клана и солдаты Тал'махе'Ра переглянулись и тот, что носил в губе серьгу сказал:

— Я бы лучше прикончил этого ублюдка, — первым нарушил тишину, повисшую после ухода Метцингера, тзимицу с кольцом в губе. — Он ничего не сумеет противопоставить нам всем сразу.

— Некоторых он бы все же прикончил, — покачал головой Вульфвуд. — Поверь мне, Штраер, Георгиу вполне может вести себя так, сил ответить за свои слова у него вполне хватит.

— А я бы заставил его за них ответить! — хохотнул тремере, несмотря на принадлежность к древнему и могучему клану колдунов так и не избавившемуся от привычек уличной шпаны, кем он был до Становления.

— Притуши огонь, Юнг, — осадил его Штраер, — у нас другая цель.

Девушка-каитифф по имени Марлин по своему обыкновению рассмеялась неизвестно над чем.

— Кстати, о цели, Штраер, — напомнил Вульфвуд. — Что с домами, о которых мы узнали?

— Пустышка, — отмахнулся тот, — как мы и думали. А вот Орси, другое дело. Он продал свой особняк и на эти деньги устаивает вечеринку, на которую приглашает только избранных по непонятному признаку. Место мы уже знаем, состоится она через две ночи, явно ждут наступления какого-то события.

— Пробуждения Вукодлака, чего же еще, — отмахнулся Юнг.

— Скорее всего, — кивнул Вульфвуд, — что еще известно об этой вечеринке?

— Орси не изменяет себе, — пожал плечами Штраер, — в дом, где устраивают вечеринку, свозят сыть в больших количествах, как обычно, молодых мужчин и женщин. Больше, собственно, ничего не известно. Кто гости, сколько их и кто уже прибыл — не знаю.

— Этого более чем достаточно. Думаю, Орси не будет против того, что мы наведаемся к нему.


От замка розенкрейцеров остались лишь руины, жалкие остатки былой мощи обители ордена Креста и Розы. Вокруг них возникла своеобразная «полоса отчуждения», где никто не селился, не строил домов, складов или магазинов. Люди косились на нас, когда мы прошли к этим руинам, но ничего говорить не стали, ведь мы ничего не нарушали, даже стражи, провожая нас глазами, лишь пожимали плечами. Хочется людям лезть в это проклятое место — их дело, не наше, нам туда совсем не хочется, — так и читалось в их взглядах.

Не обращая внимания на них, мы спустились по сильно обгоревшей лестнице в подвал. Кристоф усмехнулся каким-то своим воспоминаниям и вышел вперед, добровольно став нашим проводником. Лестница закончилась здоровенной, окованной сталью дверью с массивным замком, явно поставленной тут после пожара и разрушения обители.

— Магия, — резюмировал идущий впереди Кристоф. — Магия смерти, — уточнил он.

— Работа джованни, — кивнул Эльген. — Дай пройти, Кристоф, посмотрю, что там.

На узкой лестничной площадке было не развернуться двоим. Эльген подошел к двери, повел над ней руками — под ладонями заклубился серый дым, в котором угадывались черепа с отверстыми ртами, словно пытавшиеся укусить вампира за пальцы. Через несколько секунд Эльген кивнул и отошел.

— Запечатано на славу, — сокрушенно произнес он. — Куда выше моих сил и мастерства.

— Что, пойдем банк штурмовать? — усмехнулся Боргофф.

И тут я вновь ощутил присутствие знакомого духа. Он пролетел сквозь нас к двери, на которой вновь возникли серые черепа, но теперь они были искажены ужасом. Вспышка на мгновение ослепила всех нас, а когда глаза вновь обрели способность видеть, Эльген подтвердил, что магия, защищавшая дверь рассеялась.

— Я не ошибся в Вике, — снова усмехнулся Боргофф. — Он может снести любую стену на нашем пути.

— Вот только сил у него все меньше с каждым днем, — заметила Лейла. — В конце концов, это убьет его.

— Мы навряд ли переживем эту неделю, — мрачно заметил Эльген, — а вместе с нами и едва ли не все население Хоффа. Если, конечно, не остановим Вукодлака, желательно, не дав ему проснуться.

А Кристоф уже повел нас дальше, отворив дверь и широко шагая в видимо очень хорошо знакомом ему коридоре. Подземелья вывели нас в бывшую тюрьму розенкрейцеров, отлично сохранившуюся не смотря на пожар и разрушение цитадели ордена. Мы шли мимо камер с выломанными решетками, на стенах вокруг можно было еще увидеть темно-алые пятна, кое-где валялись обломки клинков, секир, куски разбитых доспехов, кольца кольчуг. Здесь явно шли бои и нешуточные — защитники держались до конца и дорого продали свои жизни. Джованни на наше счастье пока не было, видимо, охраняли они непосредственно подземный ход к банку. Так что нападение можно было ожидать в любой момент.

Мы были готовы — и джованни, выскочивший из одной из камер, на ходу шепча заклинание, не успел даже договорить. Кристоф молниеносным ударом снес ему голову, при этом клинок его меча с вычурной гардой окутался алой дымкой, мгновенно перетекшей ему в руку. Эльген, увидев это, задумчиво покачал головой, но ничего не сказал. Мы продолжили путь.

Подземный ход охранялся по всем правилам военного искусства. Узнав о нашем приближении по звону клинков и выкрикам (охранялись, естественно, и подходы к подземному ходу, и охранялись достаточно хорошо), джованни заблаговременно забаррикадировали его несколькими деревянными столами, из-за которых при нашем приближении открыли просто-таки ураганный огонь из арбалетов и огнестрельного оружия. Одновременно в нас полетели самые разнообразные заклятья магии смерти и даже несколько призраков, с воем понесшихся в нас. К счастью, Эльген с Кристофом среагировали почти мгновенно. Призраки рассеялись еще на подходе под ударом магии наших союзников, а мы смогли вовремя укрыться от летящих в нас болтов и пуль. Хотя повезло не всем. Боргофф схватился за левое плечо, по руке потекла кровь, он выронил свои цельностальные стрелы, прижался спиной к стене и оскалился словно хищный зверь. Лейла спрятала свои пистоли в кобуры и принялась перевязывать его рану. Следом к нам за угол, где мы укрылись, нырнули вампиры.

— Мы вас прикроем, — бросил Эльген. — Постарайтесь прорваться. У нас только один шанс.

— Лучше пусть Лейла с Боргоффом прикроют нас, — возразил Кристоф. — Мы Быстротой ворвемся к джованни, за нами атакуют Юрген, Ди и Рихтер. Так риск для всех куда меньше.

Я кивнул и вампиры сорвались с места, расплывшись в почти невидимые глазу шлейфы, в которые не могли попасть ни пули, ни болты, ни магия джованни. Мы втроем кинулись следом под прикрытием выстрелов Лейлы и целого потока стрел, посылаемых разъяренным Боргоффом. Я прыгнул вперед, перекатившись через спину, прыгнул снова, на сей раз, через один из полуперевернутых вампирами, опередившими нас, столов-баррикад. За ними уже шло форменное побоище, в которое я не преминул включиться. Еще не поднявшись с пола, я подсек ноги гулю и тут же, вставая рубанул его по животу. Меня мало волновало остался ли гуль с выпущенными наружу кишками жив или же подох на месте — моим новым противником стал полноценный вампир. Кривой кинжал рванулся мне в лицо, перехватывать руку было бесполезно — Могущество страшная для смертных дисциплина. Я вовремя ушел в сторону — из-за комплекции джованни двигался несколько медленнее чем все вампиры; и следом ударил врага под ребра. Инерция собственного весьма широкого замаха просто бросила его на клинок. Я рванул руку на себя, разворачиваясь и добавил твари в основание шеи. Розовощекая, что весьма удивительно для вампира, голова покатилась по полу. Я оглянулся в поисках нового противника, но было поздно — два вампира, данпил и один из лучших охотников нашего мира разделались с джованни в считанные мгновения.

Рана Боргоффа оказалась куда опаснее, нежели казалось сначала, из нее постоянно вытекала кровь и никакая перевязка, накладываемая на скорую руку, не помогала.

— Баал с ним! — отмахнулся тот, скрипя зубами. — Идем дальше.

— Ты постоянно теряешь кровь, — возразила Лейла. — Тебе лучше вернуться в город и обратиться к врачу.

— Плевать! — крикнул Боргофф, борясь с болью и переплавляя ее в ярость. — Я смог сейчас пострелять к проклятых джованни, значит, и дальше смогу. Пошли же скорей!

Подземный ход был абсолютно прямым и больше охраны в нем не было, мы спешили по нему, стараясь поспеть за нетерпеливыми вампирами, то и дело отрывавшимися на несколько футов. И если мне это вполне удавалось, особенно если вампиры не увлекались и вовремя оглядывались, то Боргофф и следившая за ним Лейла все чаще отставали и их приходилось ждать. Загорелое лицо охотника бледнело все сильнее, кровь буквально пропитала левый рукав его куртки и капала на пол — менять повязки было особенно некогда.

— Они не случайно выбрали это место для своего банка, — заметил на ходу Кристоф. — Здесь раньше была главная капелла тремере, здесь заседал Совет Семи, оно все еще напитано силой.

— Джованни никогда дураками не были, — усмехнулся в ответ Эльген, — и выгоду ловить умеют на лету.

В подтверждение его слов на нас налетел небольшой отряд джованни. Один тут же метнулся прочь — сообщать о нашей численности, остальные, видимо, остались проверять нашу боеспособность. Их было четверо — все, не смотря на клановую принадлежность, великолепные бойцы, как и те, на баррикаде. Первого свалил Ди, разрубив от плеча напополам. Второй упал пронзенный насквозь мечом Кристофа. До третьего добрался я, скорее из желания опередить вампиров, раскроив череп палашом. Последний оказался вампиром очень сильным, он отбросил шпагу Эльгена и метнулся к более уязвимым Боргоффу и Лейле. Выстрел из обоих пистолей переубедил его, но было слишком поздно, потому что вслед за пулями грудь вампира пробили цельностальные стрелы.

Дальше ли не так быстро, постоянно опасаясь нового нападения. И они последовали, да еще какие! Призраки выли грешниками в Долине мук, впиваясь в нас бесплотными зубами, в нас летели вытянутые клубки смертоносного дыма, затягивавшего какой-то черной пленкой, пившей жизнь и существенно замедлявшей движения, джованни атаковали нас со всех сторон, пользуясь сложной системой тайных ходов, проделанных ими в бывшей капелле тремере. Я сбился со счета коротких и длинных схваток, из которых мы раз за разом выходили победителями, хотя это стоило нам весьма недешево. Боргофф уже едва стоял на ногах, то и дело сплевывая на пол кровью. Лейла проверяла запасы пороха и пуль. Мои мышцы болели, кости трещали и глаза заливал пот, постоянно приходилось стряхивать промокшие волосы с лица. Даже вампирам пришлось очень туго, хоть по ним это заметить было почти невозможно. И лишь Ди с Рихтером казались вырезанными из камня, понять как они еще держатся я лично не мог.

Одна из схваток едва не стала для нас последней. Нас окружили в круглом зальчике, на каждого приходилось по крайней мере пятеро джованни, и хоть половина из них были гулями, а остальные из-за тесноты не могли в полной мере использовать свои магические дисциплины, я почувствовал, что смерть уже заглядывает нам через плечо. Однако и сдаваться никто не собирался.

Я рубанул толстощекого вампира по голове, снеся большую часть черепа. На его место спланировал из-под высокого потолка еще один, как не странно подтянутый и худощавый, его салентинская скьявона метила мне прямо в сердце длинным хищно-узким клинком. Приняв выпад на прочную гарду палаша, я, не обращая внимания на резкую боль в ладони, повернулся и ткнул все еще парящего противника кинжалом. Вместо обычного яда его лезвие было покрыто раствором серебра с мелкими осиновыми щепками — я знал против кого шел и подготовился соответственно. Вампир зашипел, отлетев подальше, но радоваться было некогда. Врагов вокруг было более чем достаточно и от ловко использовали свою численность, сменяясь после нескольких минут боя, отступая за спины своих товарищей или же, как мой противник ускользая куда-то к потолку. У нас такой возможности не было. Боргофф уже сидел на залитом кровью полу, его прикрывали Лейла, лихорадочно стрелявшая и заряжавшая оружие в немыслимом темпе, и Рихтер, крутивший своей цепью, хлеща любого, кто осмелился подойти к ним — посеребренная цепь, оканчивающаяся цельно серебряным навершием, напоминающим оголовье шестопера, оставляла на телах врагов страшные, но, увы, не смертельные раны. Этого хватало лишь на то, чтобы держать вампиров подальше. Ди и Эльген работали очень похоже, размахивая длинными плащами, набрасывая их им на головы, пронзали и рубили джованни, делавшихся беспомощными в эти краткие мгновения, слишком краткие. Кристоф рубился — именно рубился, а не фехтовал — с прямолинейностью рыцаря прошлого, хотя как еще орудовать тем мечом, что был у него. Но, трижды Баал, всех наших усилий было мало, слишком мало!

Мы сбились тесной группкой, отбиваясь от наседающих врагов, однако еще и мешая друг другу, как из-за тесноты. Ди и Рихтеру было не размахнуться своим длинным оружием. Зато Кристофу было раздолье, он перехватил меч двумя руками и азартно размахивал им направо и налево. Лейла выстрелила в последний раз, выхватила из-за пояса пару кинжалов, принадлежавших Кайлу, и встала плечом к плечу с нами. Боргофф уже несколько минут не стрелял, и я искренне надеялся, что у него просто закончились стрелы.

Отвратного вида кинжал джованни распорол мне руку, я едва не выронил свой, зато сумел достать врага палашом. За распоротую почти до плеча руку он заплатил своей, его правая рука рухнула на пол вместе с кинжалом, ранившим меня. Джованни на мгновение замер, уставившись на свою конечность, валяющуюся в луже крови, а следом его жизнь оборвал клинок Ди. Но на освободившееся место встал новый вампир, полный решимости отомстить за павшего товарища. Левая рука повисла плетью, но что самое неприятное, по ней вверх начало распространяться онемение, будто меня отравили, хотя сейчас я, скорее всего, имел дело с магией.

Хуже всего было то, что я постепенно терял контроль над немеющими частями тела, не только рука и плечо, но левая сторона груди, включая легкое и, когда до него дойдет, сердце, начинали отказывать. Дышать становилось все труднее, все медленнее билось сердце, я так долго держался лишь из-за природного упрямства, эльфийской крови и, наверное, еще остаткам магии Горной ведьмы, но в последнем я не был до конца уверен. Я и сам не заметил как упал на колени, не чувствовал железных пальцев Ди, схвативших меня за воротник и отшвырнувших в тыл наших весьма ненадежных позиций, — все тонуло в каком-то сером тумане, или это я тонул в нем…


Магия клинка джованни взяла верх над Юргеном и, когда он рухнул на колени, Ди без каких-либо церемоний отшвырнул исполнителя за спину — к Боргоффу, встав на его место. Теперь данпил вдвое быстрее работал своим длинным мечом, размахивал плащом, стараясь набросить его на голову зазевавшемуся джованни, правда таких почти не было. Рядом также крутился Эльген, одновременно атакуя врагов боевыми дисциплинами, хотя таковой и владел не очень хорошо, тореадоры не были специалистами в этом виде магии. Кристоф же сражался практически не сходя с места, так он привык во многих и многих боях, через которые он прошел за свою — еще смертную — жизнь. Рихтер умудрялся каким-то невероятным образом хлестать врагов через головы своих товарищей по оружию, изредка запуская в них серебряный кинжал, как правило ни один из них не проходил мимо цели, застревая в черепах джованни. И лишь Лейла чувствовала себя никому не нужной, она стояла в тылу, прикрывая — как она сама себя уверяла — Боргоффа, и в бою реального участия не принимала. Это тяготило ее, но глава братства Маркуса приучил несдержанную прежде охотницу, что каждый хорош лишь на своем месте, она была стрелком — и хоть и владела кинжалом достаточно неплохо, но в том бою, что шел сейчас, стала бы лишь обузой для остальных, чего Лейле совсем не хотелось.

И бой этот закончился, хотя кое-кто и не верил в то, что этот момент настанет. Последний джованни, поняв, что остался один, бросился наутек, скорее всего, неся остальным защитникам весть о гибели защитников, преследовать его ни у кого не было сил. Но тут с потолка свесилась пара крепких ног в кожаных штанах и сапогах, они ловко обхватили шею вампира и рывком свернули ее. Через минуту из отверстия в потолке спрыгнул вампир с невообразимой одежде яркой расцветки, с растрепанной гривой волос, приземлившись, он потянулся обратно в отверстие и вынул оттуда здоровенную секиру-бабочку.

— Привет, — усмехнулся он, помахав секирой.

Первыми отреагировали Ди с Эльгеном, однако Кристоф остановил их, окликнув странного вампира.

— Терн! — крикнул он. — Ты все же пришел?

— Я же просил свистнуть меня, когда отправишься к торгашам, — ответил он, — и вот, ты этого не сделал и я пришел незваным. Вы, к слову, обеспечили мне довольно легкую дорогу, так шумели, что я тараканом проскочил по потайным ходам джованни. Спасибо, — шутовски поклонился названный Терном.

— А что это с вашими смертными друзьями? — поинтересовался он, выпрямившись и подойдя к все еще не до конца расслабившимся вампирам, людям и данпилу. — Бородатый мертв, — резюмировал он. — А седой хорошо получил магией джованни, она зацепила легкие и сердце, так что очень скоро он отправится вслед за бородатым.

— Можешь помочь? — спросил Ди.

Терн лишь покачал головой, подергав себя за длинную прядь волос непередаваемого цвета. Зато из тени бесшумно вышел высокий вампир с сероватым лицом, одетый в длиннополый черный кожаный плащ.

— Я могу, — сказал он, опускаясь на колени перед Юргеном.

— Ну просто встреча старых друзей, — усмехнулся Кристоф, — только Вильгельма не хватает, а, Кристиан?

Один из последних каппадоцо ничего не сказал, он занимался лечением, хоть и на свой манер, Юргена, выводя из его тела магию его смертельных врагов — клана Джованни, на самом деле, позаимствованную у его собратьев, над которыми жалкие торгаши совершили Диаблери. И вот полуэльф закашлялся, в его легкие вновь хлынул воздух и сердце забилось уже без помощи магии Кристиана. Через несколько секунд он пришел в себя и попытался встать. Ди помог ему, подал меч с кинжалом, который держал очень осторожно — зловещее покрытие клинка было опасно и для данпила, хоть и в меньшей степени, как для вампиров.


Туман рассеялся и первым, что я увидел было сероватое лицо вампира. Тот поднялся, давая мне встать, и я встал, хоть и не без помощи Ди, подавшего мне оружие. Оглядевшись, я понял, что бой закончился, нам каким-то невероятным образом удалось-таки перебить джованни, а еще в нашем полку прибыло. Кроме серолицего вампира в зале среди трупов стоял еще один, вооруженный секирой-бабочкой, он как раз сейчас отступал к ближайшему к нему выходу.

— Куда это он? — поинтересовался я, махнув рукой на отступающего вампира.

Все разом повернулись в его сторону, а сам он метнулся к выходу со всех ног, используя Быстроту, так что размазался в невообразимого цвета полосу. Преследовать его никто не стал — у большинства не было на это сил, а серолицему, которого, как я слышал сквозь туман, назвали Кристианом, до него было никакого дела.

— Не нравится мне этот тип, — усталым голосом заметил Эльген. — Зачем он сбежал, хотя мы ничего не против него имели?

— Меня испугался, — усмехнулся Кристиан. — Я почуял его природу, но не до конца. Одно могу сказать точно, он не тот, за кого себя выдает.

— Что привело тебя сюда, Кристиан? — спросил его Кристоф, с которым они были, похоже, давно и хорошо знакомы.

— Месть, — ответил тот. — Я пришел, чтобы поквитаться с торгашами. Такую клятву я дал сразу после возвращения в наше Убежище в Мейсене. Спасибо, что помогли мне в этом.

— У нас схожие цели, — заметил Эльген. — Только мы пришли потолковать с Джузеппе Джованни прежде чем прикончить его. Не желаешь присоединиться к нам?

— Можно, — кивнул Кристиан, оглядывая наше сильно потрепанное воинство. — Идемте, до покоев самого Джузеппе осталось не так долго, потому тут вам такую засаду и устроили.

— Как идти? — непонимающе уставилась на нас Лейла. — Куда идти? А Боргофф, что с ним?

— Он умер, Лейла, — сказал ей Ди.

— Нам негде и некогда похоронить его, — продолжил Кристоф. — Так бывает на войне, а сейчас идет настоящая война. Мы должны торопиться. Прикончим этого Джузеппе и в клане Джованни начнется смута и борьба за власть, это даст нам возможность бежать. Мы должны торопиться.

Лейла сглотнула комок, вставший у нее посреди горла, и поднялась, потом, будто вспомнив о чем-то, наклонилась и закрыла Боргоффу глаза. Повернулась к нам и кивнула.

До кабинета Джузеппе Джованни — главы хоффского отделения клана Джованни и председателя филиала Барлетского банка Джованни мы добрались без каких-либо приключений и боев. Видимо, джованни не успели переметнуться с других мест обороны Убежища, а здесь сражаться было уже не кому. Мы вломились в кабинет в лучших традициях специальных отрядов министерства внутренней безопасности, снеся массивную дубовую дверь с петель. Обставлен кабинет был шикарно и со вкусом, за столом с резными ножками и украшенной изящной резьбой столешницей сидел сам Джузеппе с расшитом золотом камзоле. Он поднял глаза от кипы каких-то документов и на лице его отразилось непередаваемое отвращение, направленное на нас.

— Что вы здесь забыли, господа? — не смотря ни на что, голос его был ровным и уверенным.

— Мы пришли… — начал Эльген, но не договорил.

За спиной Джованни в вихре черных искр матерелизовался вампир, который бежал от нас не так давно, как мне сказали, он назвался Терн. Он что-то шепнул на ухо Джузеппе и тут же впился зубами ему в горло. Джованни задергался в стальных объятьях Терна, но поделать ничего не смог, просто не успел. Покончив с ним, Терн слизал с губ кровь и подмигнул нам.

— Так и знал, — усмехнулся Кристиан. — Ассамит.

— Именно ассамит. — Из потайной двери в задней части кабинета вышел невысокий вампир со светлыми волосами и простоватым лицом.

— Вот теперь точно встреча старых друзей, — заметил Кристоф. — Привет, Вильгельм.

— Это очень мило, — бросил Эльген, — но этот гашишиин прикончил нашу единственную зацепку в деле Вукодлака.

— Для того меня и наняли, — не без профессиональной гордости ответствовал Терн. — Абдулла ибн Заккавей за все свои восемьсот семьдесят лет не провалил ни одного дела. Прощайте. — И он растворился в таком же вихре, что и возник.

Мы же остались смотреть на вновь прибывшего вампира, которого Кристоф назвал Вильгельмом. Первым заговорил Кристиан, двинувшийся к двери, которую мы снесли с петель.

— Я пошел, — бросил он. — Джузеппе мертв и мне здесь делать больше нечего.

— Может поможешь нам с Вукодлаком? — спросил Кристоф. — По старой дружбе.

— Здесь осталось еще много джованни, — покачал головой Кристиан, — они раздроблены и деморализованы вашей атакой. Они станут легкой мишенью для меня. Прощайте. До Вукодлака мне дела нет, я следую за своей клятвой. — И ушел.

— Хороший размен, — буркнул Рихтер. — Одного вампира на другого.

— Ушедший был более редким, — усмехнулся Эльген. — Он — один из последних каппадоцо, возможно, вообще, последний, а пришедший — бруджа.

— Именно, — кивнул светловолосый вампир и представился, коротко поклонившись: — Вильгельм, бруджа, представитель Шабаша.

Все мы — включая Кристофа — в одно мгновение напряглись, подняв оружие. Но Вильгельм вскинул руки и помахал ими.

— Я понимаю, что вы сражались с чимисками и считаете, что весь Шабаш спит и видит, как бы пробудить Вукодлака, — сказал он, — но это не так. Регент и Консистория против пробуждения и Екатерина, она теперь кардинал Шабаша и отвечает за все Билефельце, послала меня разобраться с этим делом. Самое неприятное, что сюда также прибыл Метцингер — Серафим Черной руки, он один из тех, кто желает вывести Вукодлака из торпора, вместе с епископом Вольфом и Урбаном Горном. Однако, чтобы замести следы и отвести от себя подозрения он утверждает, что предатель я. Расчет прост, поверят скорее Серафиму, нежели простому воину.

— Что-то ты многовато болтаешь для простого воина, — заметил Рихтер, поигрывая цепью.

— Надо объясниться, — пожал плечами Вильгельм, — да и, вообще, я болтлив, как все старики.

— Хватит, — оборвал их перепалку Ди. — У нас дело. Надо искать место, где укрывают Вукодлака.

— Джованни мертв, — пожал плечами Эльген. — Так что здесь ловить нечего.

— Не совсем, — вышел вперед я, подойдя к столу, за которым сидел Джованни, до того как обратиться в горстку пепла. — Для любого торговца, а уж салентинского и подавно, бумаги — это главное. Если Орси был каким-то образом связан с ними, то этот факт должен быть каким-то образом ими зафиксирован. — Я продолжал говорить, копаясь в бумагах на столе. — Ха, — усмехнулся я, — что я говорил? — Я торжествующе потряс договором купли-продажи. — То что нам надо. — Я передал его Эльгену.

— Три сотни особей обоего полу, — прочел он. — Ясно. Держи, Кристоф.

Тот проглядел договор и кивнул.

— Из-за того, что Орси подался в бега, — сказал он, — он был вынужден бросить свою торговлю людьми, а пища, — он извиняющимся взглядом покосился на нас, — ему и его присным нужна. Надо поискать приложение, где говориться о доставке.

— Вот он, — бросил я, проглядывая новый договор. — Тут указан адрес и время. У нас будет почти полтора суток на подготовку.

Глава 6

Подготовка много времени у нас не заняла. Проверить и перепроверить оружие, залечить раны у травников, промышляющих магией невысокого пошиба, закупить пороха и пуль для Лейлы — и все в том же духе. Так что уже к полудню мы были полностью свободны и устроились на отдых. Смущало только одно обстоятельство — за время нашего отсутствия пропал Вик. Лейла недоумевала, как он мог куда-то деться, ведь беспомощный эспер и пальцем пошевелить был не в состоянии, да и рана на его груди не переставала кровоточить — без постоянной перевязки он бы просто умер. Но факт оставался фактом — эспер Вик пропал куда-то из запертой комнаты и никаких следов чужого пребывания там не наблюдалось. Думать об этом нам было когда, однако делать это никто не хотел, мы сидели на стульях и кровати, разговаривая о сущих пустяках и тем пытаясь скрыть владевшее всеми волнение. Лишь раз разговор зашел о серьезных делах. Мы пытались отговорить Лейлу идти с нами.

— Зачем? — спросил у нее Ди. — Для чего тебе ввязываться это дело?

— Оно почти безнадежно, — поддержал его Рихтер. — Нас будет ждать Серафим Черной руки Шабаша — это страшная сила, поверь мне. Несколько лет назад мы пытались прикончить одного, он рвался к Вышеграду. В том бою погибли семеро охотников, еще пятеро остались калеками, а я — единственный кто сумел до конца оправиться от него. И мы так и не смогли убить Серафима — он ушел, потому что едва держался на ногах и не знал точно сколько нас осталось. Рискнул бы проверить, я б с тобой не разговаривал.

— Я хочу отомстить, — ответила нам Лейла, — за Нольта, Кайла, Боргоффа, а может и за Вика, возможно, это они его… Я должна, должна это сделать ради них.

— Не стоит, — покачал головой я.

— Как это не стоит, — воскликнула Лейла. — Ты считаешь, что мои друзья, моя семья, не стоят… не стоят…

— Ты не так поняла меня, — пожал я плечами. — Понимаешь, месть — дело пустое, убив виновных, а уж, тем паче, сложив при этом голову, ты не вернешь их к жизни. Смерть — за смерть, глупее девиза быть не может, особенно если умираешь ты.

— Если вы не надеетесь остаться в живых, — задумчиво произнесла Лейла, — там, в у этого Орси, то зачем же, вообще, идете туда. На верную смерть, а ведь ты, Юрген, только что…

— Мы идем не за местью, — покачал головой Ди. — Это — наша работа. Убивать и умирать ради того, чтобы обычные люди спали спокойно.

— Какой пафос, — рассмеялся Рихтер. — «Спали спокойно», — процитировал он. — Но по сути верно. Иного выхода у нас нет.

— У меня тоже, — отрезала охотница. — Я такая же, как и вы.

— Почему же? — усмехнулся я. — Ты — молодая, красивая девушка, у тебя впереди вся жизнь и у тебя есть реальные шансы прожить ее так, как тебе захочется, а не так, как придется.

— Как ты не можешь понять, Юрген, Боргофф, Кайл, Нольт, даже Вик, они были мне все равно, что семья. Шабаш напал на мой родной город. — При этих словах Вильгельм сделал вид, что его тут нет. — От него остались одни руины, потому что жители не пожелали сдавать его вампирам и объединились с нашим Маскарадом. Я видела только урывки боя, когда родители прятали меня и остальных детей то в одном подвале, то в другом. Но и то, что увидела было… — Она запнулась. И я ее отлично понимал: сражения вампиров с людьми и друг с другом мало кому удается описать словами, даже если он останется жив после него. — В общем, кое-кому удалось спастись, не ведаю уж каким чудом. Шабаш недолго праздновал победу, через несколько дней в город вошли баалоборцы. Они убивали всех без разбора, считая, что никто из выживших недостоин быть более сыном Господа и Матери Церкви, а выжить нам удалось лишь благодаря тому, что мы вступили в сговор с Баалом и вампирами. Охранявший нас человек, он, кажется, был стражем, попытался остановить их, но получил шестопером по голове. Из рук его выпал пистоль, которым он не успел воспользоваться, я подхватила его — и выстрелила прямо в лицо наклонившемуся надо мной охотнику на ведьм. Потом я ничего не помню, я пришла в себя в куче трупов детей и взрослых, их лишь слегка присыпали землей прежде чем уйти. Я закричала изо всех сил — и меня услышал Боргофф, он вытащил меня, я все еще сжимала в руке пистоль. В общем, как-то так. Он заменил мне отца, а Кайл с Нольтом — братьев. Я должна… У меня нет другого пути, как и у вас.

— Наивная девушка, — усмехнулся Рихтер. — Выбор, поверь мне, есть всегда. Даже я мог отказать от фамильного ремесла, но продолжил его уже по своей воле, а не по принуждению родителей. Я — не мщу, а делаю свое дело, которое люблю, как бы жестоко и неблагодарно оно не было.

— У кого не было выбора, — продолжил Ди, — так это у меня. Я обречен мотаться между двумя мирами, нигде не находя пристанища. И смертные и вампиры плюют мне в след, лишь из-за одного моего происхождения. Поверь мне, я был бы счастлив обменяться судьбами с любым из вас. — Данпил замолчал также неожиданно, как и заговорил, и откинулся спиной на стену.

— Не стану жаловаться, — бросил я, — но ты в куда более выигрышном положении, чем все мы. Не так ли, господа вампиры и нет?

Все, кто был в моей комнате, покачали головами. Лейла смотрела поочередно на каждого из нас, на лицах каждого читая сожаление и согласие со мной.

— Никто не заплачет о нас, — произнес Эльген, — никто не придет на могилу любого из нас. Ты хочешь такой участи?

— Может заключим договор, — неожиданно предложил Кристоф. — Те, кто останется в живых, придет на похороны к тому, кто умрет раньше. Чтобы хоть кто-то был на этих похоронах, а?

— Поддерживаю, — сказал я. — Неплохое предложение.

Все остальные кто с усмешками, а кто — вроде, Вильгельма или Эльгена — вполне серьезно, кивали. Славный вышел договор, глуповатый, правда, но, наверное, именно такие обещания и положено давать друг другу, когда идешь на верную смерть.


Судя по элегантной одежде и высокомерной манере держаться двое вампиров, стоявших на страже дверей особняка, были из клана Вентру. Они поигрывали короткоствольными карабинами армейского образца и их нисколько не смущало, что такие было разрешено иметь только офицерам драгунских полков.

— Это закрытая вечеринка, — заявил один из них, как только мы подошли к дверям. — Вам там делать нечего.

Можно подумать его кто-то спрашивал. Лейла и Вильгельм выстрелили одновременно. Пули разнесли головы вентру, а мы переступили через их тела и вошли в особняк. Однако стоило дверям его закрыться за нашими спинами, как вспыхнули все светильники в холле, и мы увидели четверых вампиров. Они стояли точно напротив нас, не делая никаких угрожающих движений, но было понятно с какими именно намерениями они здесь.

— Вот видишь, Штраер, — произнес вампир с резкими чертами лица, явно главный среди них, — ловушка с «документами» у Джованни сработала на все сто. Кстати, идея одновременно послать к Джузеппе этого ассамита была превосходна.

— Хватит трепаться, — отмахнулся вампир с зеленоватыми волосами и кольцом в губе. — Покончим с ними и займемся, наконец, Вукодлаком, мне до Окончательной смерти надоел этот город.

— Мы здесь для того же, — воскликнула Лейла. — Мы пришли сюда, чтобы отправить Вукодлака в Долину мук!

— Нам наплевать на это, — отмахнулся вампир с кольцом в губе. — Тем паче, что я вам не слишком верю. Среди вас, наверняка, присутствует лжеэмиссар Шабаша.

— Я — подлинный эмиссар, — возразил Вильгельм. — Я здесь по приказу кардинала Шабаша, Екатерины Мудрой, чтобы уничтожить Вукодлака. А вот Метцингер — Серафим Черной руки, всего лишь возжелал власти.

— Вольно же вам обвинять друг друга, — бросил предводитель вражеского отряда. — Нам некогда разбираться с вами.

— Может ты и не помнишь Вильгельма, но меня-то ты должен помнить, тзимицу из Старого клана. Мы оба были в Высоком замке, когда мой меч вонзился в сердце князя Конрада.

— Так это ты, бруджа…

Его слова оборвало появление знакомого призрака, сияющего словно святой на картине. Это был не кто иной, как пропавший приятель охотников на вампиров, эспер Вик. Он встал между нами и вампирами, раскинув руки, загораживая нас от них, на губах его играла улыбка.

— Это же, — потрясенно произнес тзимицу Старого клана, — сила Килтии. Но откуда?

— Этого просто не может быть, Вульфвуд, — воскликнул вампир с кольцом в губе. — Конклав магов запер все источники ее, разогнав последователей по норам.

— Но это именно она, я чувствую это.

— Лейла, — обратился тем временем призрак эспера к охотнице, — шагни в меня. Ты очень нужна мне. Я умираю. Помоги мне.

Мы просто не успели остановить ее. Лейла просто шагнула вперед — и вот уже нет ни ее, ни призрака. В холле остались лишь мы и вампиры, замершие напротив нас.

— Ну и приятели у вас, — усмехнулся названный Вульфвудом. — При желании этот тип мог бы обратить всех нас в прах за несколько мгновений.

— Так что, драки не будет, — сказал Рихтер, поигрывая цепью, — или все же будет?

— Я так понял, что у нас общий враг, — заметил Вульфвуд, — однако стоит ли нам объединять с вами силы.

— Тал'махе'Ра помощники не нужны, — отрезал вампир с кольцом в губе. — Мы и сами в состоянии покончить с Вукодлаком и его присными.

— Но и драться сейчас, по крайней мере, глупость, — возразил ему Вульфвуд. — Мы лишь зря растратим наши силы.

Выстрел разорвал повисшую на мгновение тишину. Пуля разнесла на осколки стекло холла, но на полпути к нам она замерла в воздухе, словно упершись в невидимый, но очень плотный барьер. Когда она со звоном упала на пол, из небольшого уголка тени в углу выступил еще один вампир, на сей раз в красном кардинальском плаще и широкополой шляпе. Он держал в руке странного вида пистоль, который как раз сейчас перезаряжал.

— Твой маленький обман рухнул, Георгиу, — усмехнулся Вульфвуд, — но я считал тебя более умным вампиром, нежели ты себя выставляешь сейчас.

— Я только предупредил вас о своем появлении, — ответил Серафим Черной руки Шабаша. — Кодекс чести у нас с вами один.

— Вы многое переняли у нас, — усмехнулся вампир с кольцом в губе, поведя плечами словно перед банальной кабацкой дракой.

Из ниоткуда выступили еще двое вампиров. Первый, одетый в длиннополую рясу, перетянутую простой веревкой чем-то напоминал подвижника с церковных витражей.

— Это ты! — воскликнул Рихтер, молниеносным движением раскручивая над головой цепь. — На сей тебе не поймать меня, как ты сделал это в Вышеграде!

Из этой его реплики я сделал вывод, что это — черный епископ Шабаша Вольф, однако узнал его не только Рихтер.

— Отец Венцеслав! — Это уже Кристоф. — Но ведь вас же…

— Да, ты прикончил меня тогда, в Соборе, — ответил вампир, — но прежде чем я умел, мне дал Становление мой бывший Сир Александр из клана Ласомбра, погибший в Мятеже.

Второй вампир был одет так, как было принято у нас почти пятьдесят лет назад, на груди его фиолетовой куртки красовался герб Билефельце, видимо, это и есть тот самый Урбан Горн, он же Манфред Гогенштауффен.

— Отступайте, — бросил вампир с кольцом в губе. — Мы остановим этих отступников. А тебе, как раз пригодятся союзники, Вульфвуд.

Три вампира в зеленых плащах шагнули навстречу врагам, закрывая нас от них. Вульфвуд же кивнул не то нам, не то вампиру с кольцом в губе, и повернувшись лицом к стене с дважды рубанул ее крест накрест.

— Прошу вас, — усмехнулся он, указывая нам на открывшийся проход. — Нам туда.


Ее словно несло через пустоту. Как только она шагнула навстречу Вику время и пространство словно перестали существовать, осталось лишь движение, как будто она оказалась в стремительном горном потоке и не было ни единой возможности вынырнуть из него. Оставалось лишь отдаться на милость течения и молиться о том, чтобы на пути не попались острые камни. К счастью, их не было — Лейлу выбросило из этого потока на холодный пол. Она больно ударилась о камень локтями и коленями, зрение еще не восстановилось после абсолютной тьмы, царившей в пустоте, поэтому она чувствовала себя беспомощной перед любым врагом. Опять же, на ее счастье, врагов не было.

Лейла поднялась на ноги, потрясла головой, чтобы несколько прояснить ее содержимое, огляделась. В небольшом подвале кроме нее были двое — Вик, распростершийся на полу, и… некто в открытом гробу. Кто он такой, Лейла поняла сразу, хотя ни разу в жизни не видела Вукодлака — Патриарха клана Тзимицу.

Лейла, — прозвучал у нее в голове голос Вика, — видишь алтарь?

Она огляделась и увидела небольшой алтарь, грубовато сработанный из черного базальта или какого-то похожего камня, на верхней грани которого распростерся человек с благородными чертами лица. Только через несколько секунд Лейла поняла, что это — изваяние, сделанное очень и очень хорошо, в отличие от самого алтаря. В груди его, напротив сердца, зияла основательная дыра.

Поднеси меня к нему, — продолжал Вик.

Лейла послушалась, подняв почти ничего не весившего эспера на руки, она шагнула к алтарю, но до того, как она подошла к нему, отворилась незаметная дверь и в подвал вошла женщина в старомодном платье с пистолем в руке.


Шестеро вампиров замерли друг напротив друга, пытаясь на взгляд оценить противников. Первым не выдержал Юнг — неистовый тремере метнул в Метцингера огненный шар, тот взорвался у его груди, отшвырнув тзимицу на несколько шагов, хоть и не причинив ему особенного вреда. Тут же Горн выхватил свой меч, но Марлин лишь усмехнулась ему в лицо:

— Убери свой ковыряльник. Это слишком примитивное оружие.

И действительно меч в руках скрутился, словно бы на краткий миг стал не полосой стали, а живой змеей, да так и застыл, непередаваемо перекрученным. Горн отшвырнул его и метнулся к Марлин, на лету изменяя свое тело в Образ ужаса, такой, какой подсказало ему его в высшей степени извращенное и испорченное воображение. Однако в Тал'махе'Ра трусов и слабых духом не держали. Марлин легко изменила направление полета жуткого монстра, заставив его врезаться лбом, оканчивающимся полуфутовым рогом, в стену.

Ласомбра Вольф заступил дорогу надвигавшимся на Метцингера Юнгу с Шртаером. Несколько щупалец из чистой тьмы вырвались из пола, попытались схватить воителей Истинной Черной руки, но епископ недооценил тремере с безумно-веселыми глазами. Колдун сумел поджечь даже тень, из которой были сотканы щупальца, и даже швырнуть в хранителя несколько огненных шаров, сбивших его с ног. Однако из-за спины Вольфа атаковал Метцингер. Рука в белоснежной перчатке, украшенной пентаграммами в кругах и неизвестными символами, идущими по кругу, рванулась к груди Штраера. Однако тот легко перехватил запястье противника — и впился взглядом в глаза Серафима Черной руки Шабаша.

Юнг же продолжал атаковать Вольфа, поливая его потоками пламени, но тот почти постоянно пребывал в виде тени, которой огонь повредить не мог, хотя и сам он контратаковать не мог — все силы уходили на поддержание теневого облика. Тремере же от души веселился, хохоча и отпуская шуточки в адрес «никчемного попишки». Он уже праздновал очередную победу.


Видимо, с помощью своей сабли Вульфвуд открыл своеобразный портал, который вывел нас прямо в бальную залу, где вовсю шла та самая вечеринка, на которую мы так старались попасть. Вампиры сновали по зале, переговариваясь и сцеживая кровь прямо из людей подвешенных к потолку за ноги в свои бокалы. Некоторые не утруждали себя этой процедурой и пили прямо, что называется «из горла», притягивая к себе несчастных. Наше эксцентричное появление было встречено сдержанным приветствием и одобрением, как хорошая шутка, но не более.

— Вы не подскажете, где нам найти графа Орси? — поинтересовался Вульфвуд у ближайшего вампира.

— Как обычно, — пожал плечами тот. — На террасе, на втором этаже. Да, вот он, — вампир махнул рукой наверх и влево, — как обычно, смотрит на всех.

Поблагодарив вампира, Вульфвуд уверенно двинулся к ближайшей двери. Улучив момент и оглянувшись, я заметил, что стена за нашими спинами была ровной, как ни в чем не бывало.


— Я не дам тебе сделать это, — сухо и ровно произнесла женщина в старомодном платье. — Эта сила предназначена только для него. — Не нужны были пояснения для того, чтобы понять, для кого.

Она подняла пистоль и нажала на курок. Но тот лишь сухо щелкнул — не было искры, порох не воспламенился, а все благодаря тающим с каждым мгновением сила Вика. Эспер дал Лейле шанс и она воспользовалась им как нельзя лучше. Опытный стрелок она всегда держала наготове заряженный пистоль, сейчас же он был у нее в правой руке, что не мешало ей держать на руках Вика. Лейла нажала на курок, но и на сей раз пуля не вылетела из ствола. Даже в торпоре Вукодлак сохранил возможность влиять в мир, хоть и в очень малых масштабах.

* * *

По угольно-черному небу бежали кроваво-красные облака, под ногами противников хлюпала вязкая багровая жидкость. Метцингер и Штраер схватились в Мире Тьмы — нейтральной территории для всех вампиров (как предполагали некоторые, их родине), стиравшем все межклановые различия. Местом для дуэли его выбирали лишь очень отважные — или попросту глупые — вампиры, ибо выбраться оттуда удавалось не каждому, особенно ослабленному поединком.

Ни одну из дисциплин в Мире Тьмы использовать было нельзя, поэтому вампиры просто дрались, используя приемы самых разных боевых искусств, как изученных ими еще при жизни, так и после Становления, на рефлексы оно влияло лишь улучшая имеющиеся. Они взвивались в воздух, наносили удары руками и ногами, швыряли противника в кровь текущую по земле. Однако выяснить кто же побеждает было невозможно.


Могучие мышцы Урбана Горна трещали от напряжения, он изо всех сил пытался противостоять магии каитиффа Марлин. Она швыряла тзимицу о стены, била об пол и потолок, его жутковатый гребень, выросший вдоль спины, был сломан, длинный рог на лбу треснул вдоль и грозил вскоре расколоться, белесая плоть — покрыта самыми различными ранами, из некоторых торчат обломки костей. Однако чимиск и не думал сдаваться, раз за разом он поднимался и прыгал на Марлин, пытаясь достать ее когтями, все время бесполезно.

…Собравшись с силами, Вольф начал готовить еще одну дисциплину, кроме постоянно применяемой Превращения в Тень — это были Тени. Несколько смутных образов — копий самого епископа — заплясали вокруг них, сбивая с толку Юнга. Тот снова рассмеялся и, сосредоточившись, создал целую стену пламени, накрывшую все тени. Кроме одной.


Мы поднялись на второй этаж, подошли к Орси, стоявшему все на той террасе. Над ним висела красивая некогда девушка с разрезанным горлом, по лицу ее стекала в его бокал кровь. Граф обернулся к нам и, видимо, узнал кого-то, потому что осклабился, отсалютовав нам бокалом.

— Итак, ты нашел меня через века, — усмехнулся он. — Что же, я ждал от тебя чего-то в этом роде, Кристоф. Но ты и твои приятели опоздали. Вукодлак готов пробудится, но перед этим Анна, помнишь такую, Кристоф, уложит его на капище древней богини Смерти Килтии. Представляешь, какую силу он получит тогда. Хотя откуда бы тебе знать? Вот, к примеру, этот древний чимиск, он понимает, не так ли?

Вульфвуд кивнул.

— Где они?! — прорычал Кристоф. — Проклятье, Орси, где Анечка?! Отвечай или, клянусь кровью, прикончу тебя!

— Как страшно, — рассмеялся Орси, — ты пугаешь меня, бешеный бруджа. Проваливайте отсюда. Здесь, — он указал вниз, — полная зала моих союзников. Все они, там внизу, только и ждут пробуждения Вукодлака, тогда они выйдут на улицу вслед за ним… — Он снова рассмеялся от переполнявших его чувств.

— Геенна, — произнес Вульфвуд, — или ее предзнаменование.

— Может и так, — ответил ему Орси, — но не для нас, а для сыти. — Он ткнул девушку, висевшую над ним — и струйки крови побежали в его бокал быстрее.

Рихтер не выдержал этого — его цепь обвила горло графа. Короткий рывок — и голова вампира падает к нашим ногам.

— Ты поторопился, — мрачно произнес Вильгельм. — Он еще не сказал нам, где Вукодлак.

— Не мог больше терпеть, — пожал плечами Рихтер, при моей помощи спуская девушку с потолка и перевязывая рану на ее горле.

— Это не так важно, — усмехнулся за нашими спинами Кристоф. — Тут есть кому сообщить об этом нам.

Мы обернулись и увидели двух вампирш.


Вены и артерии Штраера словно взорвались кровью, залившей его зеленый плащ. Воин Тал'махе'Ра осел на землю, рассыпаясь в прах, а Метцингер огляделся. Вольф сидел на полу, безумного тремере уже не было — от него осталась такая же горстка пепла, как от Штраера. А вот у Горна дела обстояли куда хуже. Он стоял на коленях перед девчонкой каитиффом, через мгновение голова его дернулась, хрустнули шейные позвонки и он рухнул, утрачивая Облик ужаса и рассыпаясь пеплом. Метцингер вытащил из кобуры на поясе свой пистоль. Словно почувствовав угрозу, Марли обернулась к нему, но было поздно — у нее не хватило ни сил, ни крови, чтобы отклонить пулю, летевшую ей в лицо. Голова каитиффа разлетелась на сотню осколков и кровавых ошметков. Метцингер же, не обращая на нее внимания, подошел к Вольфу.

— Я был вынужден подставиться, — слабеющим голосом произнес епископ, — иначе он попросту сжег бы меня. Я достал его, но… Как говорится, сгорел на работе. Дальше ты уж как-нибудь справишься и без меня. Прощай, Метцингер.

— Прощай, Вольф, — сказал Серафим, протягивая ему руку для последнего рукопожатия.

Две ладони в одинаковых перчатках соприкоснулись. Вот только на перчатке епископа Шабаша Вольфа, некогда звавшегося отцом Венцеславом, епископом Краловским, а до того, сэр Вольдемар, было написано «De profundis clamavi ad Te, Domine». Через несколько секунд Окончательная смерть пришла к нему.


Ситуация сложилась патовая, бросить Вика Лейла не могла, а драться в старомодном платье, в какое была одета Анна, было невозможно — оно слишком стесняло движения. Они так и замерли друг напротив друга, прожигая взглядами, но предпринять ничего не могли. И тут из-за спины Анны выступил Метцингер.

— Мня не остановят твои уловки, Делакруа, — произнес он. — Слишком мало у тебя осталось сил.

— Он, может, и нет, — раздалось уже из-за спины Лейлы, — а вот мы — да.


Мы едва не опоздали, хотя и «дочерям» графа Орси хватило и полуминуты, чтобы перетрусить и рассказать нам все, и неслись мы со всех ног, едва поспевая за вампирами, и никто из прогуливавшихся по зале не посмел заступить нам путь к подвалу. И все равно, еще секунда — и было бы слишком поздно. Не знаю, что случилось со спутниками Серафима Черной руки и Вульфвуда, однако кроме Лейлы и еще одной женщины в старомодном платье, которой я не знал (в отличие от Кристофа, назвавшего ее Анечкой), в небольшом подвале находился тот самым Серафим. Ну и эспер Вик, лежавший на руках у Лейлы.

— Прости, — шепнула Анечка, выхватывая из складок платья кривой нож, но вместо того, чтобы вонзить его в Вика или Лейлу, стоявших всего в паре футов от нее, она ударила им в грудь Серафима, при этом на лице ее отразилось крайнее изумление.

НА АЛТАРЬ!!! — прогремел у нас в головах голос Вика, полный какой-то жуткой силы. Лейла буквально кинула его на грубо сработанный алтарь, стоявший посреди подвала. На него же рухнул и Метцингер, поливая его своей проклятой кровью…

Больше я не помню ничего.

Загрузка...