Маска Вайла

Глава третья Гробница Ветров

Ольтанир Йегара пробирался по переполненному газону обратно к Гробнице Ветров. Он бросил лишь один взгляд назад, когда охота поднялась в воздух. У него было мало времени. Он искренне надеялся, что Кассаис и Вайл погибнут в лесу. Там была масса опасностей, и не последнюю из них представляли собой их собственные опасные и темпераментные ездовые звери. К несчастью, вероятность того, что Лорд-Сорокопут умрет в результате какого-то несчастного случая, была невелика. Комморриты были слишком живучими и осторожными, чтобы пасть жертвой подобных вещей. Они еще вернутся.

У всех комморритов, казалось, были глаза на затылке и неприятная способность в любой момент времени проникать в то, что происходило у него в голове. Ольтаниру Йегаре пришлось потратить немало времени, чтобы понять, в чем дело. Поначалу это казалось некой формой телепатии или эмпатии, отголоском психических сил, которые им каким-то образом удалось сокрыть от Той, что Жаждет. Через какое-то время он осознал, что комморриты полностью умертвили эту часть себя, даже более тщательно, чем клан Йегара. Иначе им ни за что не удалось бы пережить Падение — или, точнее, только тем из них, кто смог отвергнуть собственную врожденную психическую натуру, суждено было оказаться среди выживших.

Когда он приблизился к крепости, двое вассалов, стоявших на посту перед внешними дверями, распахнули створки перед ним. Оба они были верными слугами клана, но теперь их кожу терзали ливреи Лорда-Сорокопута. Йегара кивнул вассалам, проходя мимо, и отметил, как тщательно они проигнорировали жест. Слишком много миньонов Лорда-Сорокопута могло их увидеть, а кроме них, были еще и предатели среди тех, кто считался верными Йегаре. Он подобрал свои складчатые юбки и торопливо вошел внутрь.

Прочные, толстые деревянные двери с грохотом захлопнулись за спиной, и он на миг почувствовал иллюзию безопасности. Перед ним простирался вестибюль, уводящий в глубины крепости. Вдоль всех стен тянулись нависающие над полом стрелковые галереи, по которым расхаживали стражники Лорда-Сорокопута. Галереи были украшены рядами антикварных доспехов, которые виднелись между узорчатыми колоннами, так что казалось, будто высокие шлемы стражников движутся посреди безмолвной застывшей толпы. Ниже, на стенах зала, висели многочисленные абстрактные гобелены и древние картины в рамах. Несколько полос дневного света косо падали вниз из узких высоких окон, высвечивая пылинки, танцующие в теплом застоявшемся воздухе.

Все это было просто фикцией, усыпляющей бдительность посетителей, пасторальным камуфляжем, которым клан Йегара начал пользоваться еще тысячи лет назад, когда прибыл в Траурную Марку и построил Гробницу Ветров. Истертые квадратные каменные плиты под ногами Йегары как будто были неровно уложены, но выглядели так только потому, что одна из четырех таких плит являлась люком, который отправлял жертв прямиком в подвал, где находился котлован, полный едкой слизи. За гобеленами располагались потайные двери, через которые можно было быстро сбежать или незаметно впустить помощников-убийц. В зале имелись и более продвинутые ловушки. Узорчатые колонны содержали излучатели силовых полей, которые могли оградить вестибюль куда надежнее, чем впечатляющие с виду резные деревянные двери. Подобная хитрость и мастерство позволили Йегарам править Траурной Маркой на протяжении веков, невзирая на то, что многие бросали им вызов.

Для комморритов,для Вайла Меншаса, Лорда-Сорокопута, все эти оборонительные устройства были просто детскими игрушками, шутками, которые могли только смешить, но не представлять опасность. Для них клан Йегара был кучкой простаков — слабых, вырождающихся и изнеженных. Ольтаниру казалось, что за много столетий воспоминания его клана о великом портовом городе Комморре стали разрозненными и во многом приукрашенными по сравнению с реальностью. Конечно, он не был готов к тому, что на самом деле представляли собой его жители, а когда он это понял, было уже слишком поздно, чтобы предотвратить их вторжение.

Комморриты были суровы и бескомпромиссны, и Йегары давно забыли, когда были такими. Пока их клан правил своей маленькой вотчиной, великий город Комморра переживал бесконечную череду чисток, революций, вторжений, погромов и смен режима. Ольтанир теперь понимал, почему ему казалось, что они способны читать мысли. На самом деле комморритам, особенно архонтам вроде Вайла и его родственника Кассаиса, пришлось научиться читать выражения лиц и язык тела и добиться в этом поистине удивительной точности, так как от этого зависело их выживание. В Комморре перфекционизм, которым была одержима эльдарская раса, был нацелен на то, чтобы засекать малейшие колебания, способные указать на ложь, или трепет в глазах, что мог означать мысль о предательстве.

Йегара спешно побежал через вестибюль, чисто по привычке избегая плит с ловушками. Все ямы, так или иначе, были закрыты и заперты по настоянию Вайла, но в прошлом немало членов клана обнаружило, что замки могут проржаветь — или просто остаться открытыми, невзирая на приказ. Йегара тяжело дышал и слегка вспотел к тому времени, как достиг восьмиугольного помещения в дальнем конце холла, которое было известно как Слияние. Слияние находилось в центре между вестибюлем и семью другими флигелями крепости.

По традиции каждый флигель именовался по цвету, который преобладал в его убранстве: Сапфировый, Аметистовый, Изумрудный, Янтарный, Хрустальный, Фиолетовый и Ониксовый. На протяжении столетий клан Йегара, руководствуясь своими прихотями, украшал флигели в подобающей расцветке. Со временем это привело к тому, что, к примеру, все предметы в Сапфировом флигеле имели исключительно синий цвет. Мебель, светильники, драпировки, орнаменты, фрески, инструменты, зеркала, щетки для волос — все было окрашено в тысячу различных красок и оттенков синего. Таким же образом, Янтарный флигель стал пристанищем тысяч разных оранжевых тонов, и так далее.

Они стали значить для клана больше, чем просто декор. Возникла традиция, согласно которой те, кого обуревали смены настроения, бродили из одного флигеля в другой, пока не находили тот, который, по их ощущениям, лучше всего гармонировал с их душевными склонностями. Охваченные тягой к самоанализу устремлялись к Сапфировому флигелю, желающие творить — к Аметистовому, подъем жизненных сил соответствовал Изумрудному, неистовство — Янтарному, превосходство — Хрустальному, стяжательство — Фиолетовому. Тех, кого преследовало отчаянье, тянуло к Ониксовому флигелю, даже после того, как самосожжение Ку'изала Йегары зачернило его еще сильнее и обрушило часть крепости в море.

В упорядоченном существовании Ольтанира Йегары эти флигеля были успокаивающим символом контроля и означали, что клан способен выстраивать все, как ему хочется. За пределами крепости, в ревущем хаосе островов, цвета каждый день мешались как попало, но внутри все было иначе. Внутри крепости клан поддерживал идеальный порядок, столь ровный и неизменный, что века текли мимо практически незаметно. Ольтанир на миг остановился и вздохнул. В некоторой мере он все же тосковал по своим сородичам. Быть последним выжившим членом клана оказалось труднее, чем он думал.

И все же Гробница Ветров хранила много секретов, которые еще не открылись ни Лорду-Сорокопуту, ни его миньонам. Последний Йегара украдкой огляделся и решил, что у него остается более чем достаточно времени, прежде чем придется заняться другими делами. Он направил свои стопы к черному флигелю и вскоре исчез в его закопченной темноте.

В один миг они неслись над травой, а в следующий уже пересекли тенистую границу леса и нырнули в его зеленый океан. Мимо мелькали толстые стволы деревьев, извивающиеся тела аркотевров расшвыривали в стороны цепкие ветви. Кассаис угрюмо держался за седло своего скакуна и старался не отставать от Лорд-Сорокопута, который не слишком тонко демонстрировал, насколько превосходит его в умении управлять этими лентообразными животными.

По воле случая или замысла, все придворные и стражники отстали от двоих архонтов. Через какое-то время Вайл замедлил своего аркотевра, и тот, свернувшись кольцами, остановился на полянке, где недавно рухнуло дерево-великан. Слабый солнечный свет сочился сквозь кроны над их головами; алчные соседи уже заполняли освободившееся пространство, протягивая туда ветви. По всей колоссальной длине упавшего ствола прорастали лозы и грибы.

Теперь, когда они остановились, Кассаис смог расслышать треск, с которым всюду вокруг них сквозь лес летели другие наездники, но буйная листва, окружающая поляну, не позволяла разглядеть ни одного из них. Он многозначительно прочистил горло.

— Ну что ж, дорогой кузен, собираешься ли ты разъяснить мне ситуацию? Хотелось бы знать, насколько огромную ошибку я совершил, прибыв сюда, — подтолкнул Кассаис.

Лорд-Сорокопут подозрительно разглядывал деревья, но, кажется, не мог точно определить источник своего дискомфорта. В конце концов он повернулся к Кассаису и заговорил.

— Когда Асдрубаэль Вект послал меня сюда, он дал мне две задачи, которые я должен выполнить, прежде чем смогу назвать это место по-настоящему своим, — сказал он. — Первая — это установить контроль над популяцией туземцев. Йегары позволяли им размножаться без всяких ограничений, и само их количество стало… проблемой.

Кассаис моментально просветлел при мысли о старом добром прореживании рабских рядов. Вайл прочел выражение его лица и покачал головой.

— Это не так-то просто. Они прячутся в воде и плодятся, как орки. Я сделал все, что можно было сделать прямыми методами. Чтобы завершить дело, мне нужно было больше воинов, и именно поэтому я послал за тобой.

Кассаис сделал огорченный вид и ответил:

— Боюсь, я привез с собой ровно столько воинов, чтобы обеспечить безопасность на время визита, их не хватит для войны.

Вайл просто пожал плечами.

— Это время все равно уже миновало. Я сам предпринял дополнительные меры.

Лорд-Сорокопут на миг замолк и рассеянно пошевелил копьем-стимулом, чтобы его беспокойный аркотевр оставался на месте.

— А какую вторую задачу установил для тебя наш возлюбленный Верховный Властелин? — наконец спросил Кассаис.

— Он приказал мне утроить экспорт протеина, вывозимого из Траурной Марки в Комморру, — без обиняков ответил Вайл. Кассаис надул щеки от удивления. Алчная жестокость Векта, похоже, не знала границ.

— Я с нетерпением ожидаю услышать твой план, как совершить этот чудесный двойной подвиг — уменьшить рабочую силу и одновременно повысить производительность.

Вайл наградил Кассаиса натянутой улыбкой.

— Я отравил океаны, — заговорщицким тоном сообщил Лорд-Сорокопут. — Не пялься на меня, как на идиота! Пойми, этим я уничтожил источник пищи аборигенов, так что скоро они вымрут от голода. В то же время я собрал в крепости достаточно провизии, чтобы выжить до тех пор, пока моря не восстановят свое плодородие. А когда они это сделают, нам не придется отдавать много добычи, чтоб прокормить местных жителей, потому что они все будут мертвы. Когда врата снова откроются, я привезу новых рабов и удостоверюсь, что поставки достигнут требуемых объемов.

Брови второго архонта по-прежнему были приподняты, говоря, что эти слова его не убедили.

— Все мы в Хай'кране были очень взволнованы тем, что ты вознесся до положения сюзерена этой субреальности. Теперь же начинает казаться, что она стала чашей с ядом. Ты не думал, что туземцы могут постучать в твои двери в поисках ужина?

— Пусть попробуют, — высокомерно выплюнул Вайл.

— Хм, может быть, перейдем к тому, что случилось с вратами, дорогой кузен? Почему я застрял в этом отсталом субцарстве и как долго это может продолжаться?

— Мои мастера не в силах объяснить это, — раздраженно ответил Вайл. Этот феномен явно досаждал ему куда больше, чем аборигены и заготовки. — Они говорят, что с этой стороны порталы неактивны. Они не могут объяснить, почему порталы могут на краткий срок активироваться, чтобы впустить что-то внутрь, но при этом ничто не может выйти отсюда. Меня уверяют, что подобные временные помехи случались и в прошлом, и что рано или поздно Комморра решит эту проблему.

— Это мне кажется не очень удовлетворительным ответом, — заметил Кассаис.

— Согласен. Некоторые из мастеров теперь украшают крепость снаружи, чтобы воодушевить остальных на большие усилия. Мало что поменялось.

— Так как же ты намереваешься проводить время, пока врата не открылись, а туземцы не вымерли с голоду?

— Я собираюсь устроить банкет, — с подлинным удовольствием улыбнулся Вайл.

Кассаис тоже улыбнулся, оценив шутку, и открыл рот, чтобы ответить. Только в этот миг он разглядел уголком глаза какое-то белое мелькание. Это было что-то крупное, похожее на кошку, и оно быстро становилось все больше.