Маска леопарда

1

Куда ни кинь взор, над головою повсюду простиралось ясное синее небо. После недавнего пожара земля все еще оставалась горячей. Воздух щекотал ноздри, наполняя их запахом свежести, сменившим после дождя запах гари.

Близнецы, как обычно державшиеся за руки, молча наблюдали за приближением тридцати или более всадников Гохры. Все их одеяние: шлемы, доспехи, плащи — было черным. Как и кони, медленно двигавшиеся среди обуглившихся деревьев. Те всадники, что ехали впереди, держали в руках взведенные арбалеты, готовясь в любую секунду пустить стрелу прямо в грудь. Прятаться было негде, поэтому оставалось только молча ждать.

Впрочем, всадники не спешили схватить добычу. Ринда и Ремус по-прежнему казались яркими жемчужинами, лесными духами, несмотря на перипетии минувшей ночи. Гуин, напоминавший звероподобное божество, стоял молча, скрестив руки на могучей груди. Даже близнецам, сроднившимся с ним после пережитого, он казался порождением неких таинственных демонических сил.

При утреннем свете в нем появилось нечто царственное. Засохшая кровь и грязь, покрывавшие его при первой встрече с близнецами, исчезли. Доспехи и меч, взятые у убитых врагов, делали Гуина похожим на легендарного древнего воина. Теперь никто бы не догадался, что еще сутки назад он лежал колодой возле ручья, в одной набедренной повязке. Боевое снаряжение прекрасно шло к его фигуре, выглядевшей изящно, несмотря на свою массивность. Маска леопарда сверкала золотом на фоне сгоревших деревьев, а глаза светились звериной отвагой.

Всадники медленно пробирались среди поваленных стволов, во все глаза уставившись на странное зрелище, открывавшееся перед ними. Бойцы Гохры славились своей мощью, в битве каждый из них стоил сотни. В Приграничных Землях им доводилось сталкиваться со множеством таинственных явлений. И все-таки они опасливо держали оружие наготове. Тридцать здоровенных мужиков были готовы к битве и ждали только приказа своего командира, который следовал впереди отряда. На его шлеме развевался плюмаж из черных перьев.

Кажется, предводитель был удивлен больше остальных. Он во все глаза глядел на путников, будто бы явившихся сюда из непонятного сновидения. Наконец командир воскликнул:

— Ну-ну, вот это сюрприз! С утра я получил приказ выяснить причину пожара и отыскать два пропавших отряда, а вместо этого нашел юных принца и принцессу Парроса. Видимо, все дело в них. Сперва нам попались обгоревшие кости наших товарищей, а теперь Парросские Жемчужины. Но… — он сделал паузу и поглядел на Гуина расширившимися глазами, — я никак не ожидал встретить на пепелище Крестового Леса чудовище, напоминающее самого Сиреноса. Что это еще за тварь?

Он указал на Гуина своей изукрашенной плеткой и сделал странный жест, которым гохрцы отгоняли злых духов.

Гуин окинул взглядом всадников, и его глаза вспыхнули яростью.

— Ребята, — прорычал он полузвериным голосом, непривычным для гохрцев. — Эти мерзавцы отправятся вслед за первыми. При счете «три» кидайтесь в стороны. Лишь скорость может спасти вас от стрел. А я сделаю щит из командира.

— Постой, Гуин! — воскликнула Ринда, хватая его за руку обеими ладонями. — Тридцать арбалетов — это слишком много! Нам не спастись!

— Этот зверь что-то сказал? — спросил командир с сомнением.

Прежде чем Гуин успел ответить, Ринда переглянулась с братом и шагнула вперед.

— Гохрские собаки! Наследники Парросского дома не собираются бегать или прятаться от вас. Давайте же, отвезите «Жемчужины» к своему лорду в Стафолос и похваляйтесь, что справились с детьми! Но этот воин здесь ни при чем. Я прошу вас отпустить его!

Командир поерзал в седле и поднял забрало. Хотя Ринда была довольно высокой для своего возраста, с высоты седла она казалась совсем маленькой и беззащитной. Но во всем облике девочки чувствовались врожденные мужество и гордость. Лишь на эти качества и можно было сейчас надеяться. Командир даже невольно зауважал ее. Но вскоре отвел взгляд и снова повернулся к Гуину.

— Мы, монгаулы, опустошим ваши земли, принцесса Парроса, — продолжал командир, не глядя на девочку. — Я поймаю вас с принцем и получу награду от Черного Графа. Но если я приведу этого человека, то есть зверя, мой господин обрадуется еще сильнее. Странно, что мне не приходилось слышать о столь могучем воине. Просто гора мускулов! Какая ужасающая морда! Если это смертное существо и такое же могучее, как кажется, то хозяин достойно вознаградит меня, а коли это демон Доал, мой хозяин сумеет его усмирить. Кстати, интересно узнать, откуда у сей твари костюм стафолосского патрульного… Слушайте! Я обязан привести вас на Заставу целыми и невредимыми. Бросьте мечи, садитесь на коней добровольно или же вас придется уложить поперек седла. Решайте сами.

— Вы собираетесь привязать наследников престола к седлу, словно презренных рабов? — воскликнула Ринда возмущенно.

Брат нервно сжал ее руку. Гуин неожиданно шагнул вперед и положил ладони им на плечи.

— Ладно, — произнес он, тщательно выговаривая слова, чтобы воины поняли его речь. — Мы бросим мечи и отправимся с вами на Заставу. Но вы обязаны относиться к этим детям с подобающим уважением.

Затем, с неожиданной грацией, Гуин вынул свой меч из-за пояса и бросил его в золу.

Командир выкрикнул приказание, и несколько всадников направились к пленникам. Воины заметно нервничали и держали пальцы скрещенными, чтобы отогнать демонов. Поспешно подобрали оружие с земли, потом помогли близнецам подняться в седло и привязали их кожаными ремнями. Дети оказались на одном коне, а Гуина усадили отдельно. По бокам от него ехали двое самых сильных воинов, которые протянули от его седла к своим толстые кожаные шнуры.

— Гуин, — прошептала Ринда, как только они двинулись в путь. — Прости нас. Если бы не мы, тебя бы не схватили.

— Не стоит извиняться, — голос Гуина раздавался из-под маски глухо. — Я все равно враг. Ведь я перебил их товарищей. Кстати, — он покосился на ехавших рядом воинов, — просветите-ка меня, а то все на свете позабыл. Что такое Гохра? Какая это страна? Где она находится, велика ли она, могущественна ли? Почему она на вас напала?

— Гохра — это варварская страна, расположенная рядом с великой и высокоразвитой Срединной Землей, — ответила Ринда негромко. — В Приграничье пытаются использовать каждый клочок земли. Из трех королевств лишь ей приходится часто сталкиваться с обитающими здесь демонами, поэтому ее армия прославилась своей мощью и отвагой. Гохра представляет собой скорее альянс, чем королевство, состоящее из трех частей. Герцогу Олу принадлежит Юлания, герцогу Тарио — Кумн, а герцогу Владу — Монгаул, где мы и находимся. Земли все время враждуют между собой, но если бы время от времени не объединялись в военный союз, давно исчезли бы. У Гохры есть также общий правитель — император Сохл, последний представитель королевской династии. Но даже дети знают, что это всего лишь марионетка в руках герцогов. Паррос был мирной страной, самой богатой и прекрасной в Срединных Землях. Он обладал многовековой историей и развитой культурой, поэтому и называется Жемчужиной, или Цветком Срединных Земель… Все города страны соединяли мощеные дороги, а во времена Третьей Династии построили Высотный Путь для защиты странников…

— Гохра давным-давно освоила все Приграничье, — вмешался Ремус, — и стала строить планы нападения на Срединные Земли. Министр Лунан рассказывал нам, что три герцога долго спорили об этом, и в конце концов Влад Монгаульский собрал войска и двинулся на Паррос. Его армия состоит из ветеранов, закаленных в приграничных битвах. И против них Паррос…

— Нападение было столь вероломным, — перебила его Ринда, — что мы слишком поздно заметили приближение противника. Часть войск монгаулов двигалась прямо по нашим дорогам, но основные силы обошли страну кругом и напали на столицу со стороны парросско-чейронийской границы. Королевскую семью перебили во сне…

— Кроме вас, верно, Ринда?

— Да, кроме нас. Я до сих пор не понимаю, как все это могло случиться. Чейрония и Паррос всегда считались друзьями. Мы давно подписали договоры, и мир между нашими странами сохранялся столетиями. Именно поэтому северная граница была укреплена слабее остальных. Монгаульский герцог не мог напасть на нас без соглашения с Чейронией. Видать, тамошний император продал душу монгаульским дьяволам!

— Значит, столица пала, — Гуин поглядел на нее с любопытством. — И как же вам удалось оттуда выбраться?

Ремус собирался было ответить, но сестра шикнула на него, потом, оглянувшись на черных всадников, прошептала:

— С наследниками парроского трона происходили и более удивительные вещи.

Вскоре сгоревший лес закончился, и показалась Стафолосская Застава, возвышавшаяся на единственном во всей местности холме.

Откуда-то доносился шум реки, с каждым шагом становившийся все громче. Через некоторое время показался и сам бурный поток. Вдалеке, на горизонте, виднелась горная гряда.

Теперь, поднимаясь по склону, путники могли как следует осмотреть местность. За рекой уже не было леса и даже кустов, там тянулась безжизненная каменистая равнина, заселенная варварскими племенами Сем. И если лес таил в себе множество опасностей, то в нем хотя бы можно было спрятаться. Здесь же такой возможности не предоставлялось.

Ринда невольно поежилась, припомнив жуткие рассказы о диких племенах, услышанные в мирное время в Хрустальном Дворце Парроса. Единственное, что мешало им перебраться в цивилизованные земли, была река Кес и голая безжизненная пустыня. Даже жестокие гохрцы казались меньшим злом, чем дикари. Девочка быстро сотворила оградительный знак и стала разглядывать крепость, к которой они приближались.

Это было массивное каменное сооружение, будто воплощавшее в себе могущество монгаулов. В каменных блоках виднелись пробитые бесчисленные бойницы для арбалетов, напоминавшие глаза, следящие за путниками. Внешняя стена окружала несколько башен, не лишенных некоторого изящества. Над крепостью развевалось два флага — Черный Лев Гохры и стяг монгаульского герцога.

Крепость стояла в конце длинной широкой дороги, ведущей через темный лес. На холме деревья были вырублены, чтобы расчистить обзор на долину и реку. Строение возвышалось над местностью мрачным холодным гигантом.

По мере приближения к конечной цели маршрута путников все больше охватывал безотчетный ужас. Лошади шли медленным шагом, а люди ехали затаив дыхание. Дорогу пересекла черная змея. Странная птица взмыла над лесом, закричав совсем по-человечески… Но этого как будто никто не заметил. Дорога обрывалась у тяжелых дверей. Путь закончился, а вместе с ним иссякла и надежда на спасение.

— Эй, стража! Открывай ворота! — Голос командира отразился от стен гулким эхом.

Из амбразуры показался часовой, потом двери начали отворяться с громким скрежетом. Черные кони направились в ворота, и тут…

— Нет! Я сюда не войду! — разнесся в воздухе отчаянный крик Ринды.

Ремус схватил ее за плечи, пытаясь успокоить, но девочка стряхнула его руки. Ее глубокие фиолетовые глаза наполнились ужасом при виде крепости.

— Тихо! Это что еще значит? — выкрикнул командир, подскакивая к ним.

— Здешний воздух наполнен чумой! Запахом гниения! Это козни Доала! Разве вы не чувствуете? Крепость обречена! Нет, я не войду в ворота и ни к чему здесь не притронусь!

Воинов охватила дрожь. В их суеверные сердца закрался страх. Лесной пожар и встреча со странным звероголовым существом показались им дурным знамением. Они знали, что члены королевской семьи Парроса были главными жрецами Дзаноса и что среди них встречались величайшие провидцы в истории. А значит, горе захватчикам, пролившим монаршью кровь!

По толпе нарушивших строй всадников пробежал ропот, некоторые стали делать оградительные знаки, даже не поднимая забрал.

— Это проклятие королевского дома! — раздавалось все громче и громче.

— Молчать! Что вы такое несете? — закричал командир, выезжая вперед. — Разве не отсюда мы выступили сегодня утром? Мы на своей территории, и здесь нам ничто не угрожает! Если что-нибудь и может случиться, то лишь потому, что вы станете слушать этих полоумных близнецов. Вперед! Господин ждет нас!

Всадники переглянулись, потом медленно направили коней к воротам. Гуин поглядел на девочку с любопытством, но та хранила молчание. Она держала брата за руку, уткнувшись подбородком в кожаный воротник своей жилетки. Ее глаза светились из-под упавших на лицо серебристых волос каким-то загадочным светом. Но вскоре Ринда опустила лицо еще ниже, и их не стало видно.

Отряд въехал на Стафолосскую Заставу.

2

— Ринда! — прошептал Ремус, оглядываясь по сторонам. — Как думаешь, нас убьют?

— Откуда мне знать? — огрызнулась она, потом добавила более спокойным тоном: — Нет, сейчас вряд ли. Нас должны отправить в монгаульскую столицу, к самому герцогу. Крепись, братишка. Мы — последние из королевской семьи, и нам уготована своя роль.

Потолки в крепости были сложены из того же желтого камня, что и стены. Маленькие окошки находились так высоко под потолком, что даже в яркий солнечный день в помещении царил холодный полумрак.

— Здесь пахнет плесенью, — скривилась Ринда, шагавшая рядом с братом по длинному коридору. Один из охранников сильно толкнул ее. — Плесенью и колдовством. Я бы лучше умерла, чем осталась здесь жить.

Гунн глухо заворчал, выражая согласие.

— Никто из монгаулов не хочет служить здесь, — сказал один из воинов.

— Я в этой крепости уже три года, и уж поверь мне, тут испугаются даже самые отчаянные. Говорят, что монгаулы приходят в Приграничье мальчиками, а уходят отсюда мужами, но никто не хочет задерживаться. Те, у кого рукава[1] набиты монетами, могут купить себе место на Тальфской заставе, от которой до столицы скакать всего один день, или в каком-нибудь Форте Эйем, где станут всю жизнь собирать налоги с купцов. Ну а безродные бедняги вроде меня попадают в Стафолос или в Альвон, где плюнешь — попадешь в духа, а семы могут напасть, когда им вздумается.

— Держи язык за зубами, если не хочешь его лишиться! — Перед ними неожиданно вырос командир и с громким треском огрел бойца по плечу плеткой. Воин ничего не сказал и дальше продолжал путь молча.

Коридор был длинным, таким длинным, что Ринде казалось, будто он никогда не кончится. Среди темноты и сырости звуки шагов гулко отдавались под сводами. Стены украшали барельефные изображения богов. Казалось, они находились здесь еще до начала времен. Возможно, за барельефами скрывались потайные двери.

«Переночевать здесь ничуть не лучше, чем в кустах васьи», — подумала Ринда, обхватив себя руками, чтобы унять дрожь, сотрясавшую все тело.

Они свернули за угол, потом еще раз. Стояла такая тишина, что казалось, будто кругом пустыня. И вдруг коридор вывел к большому залу с каменными колоннами. Там было множество мужчин и женщин, вероятно, слуг, сновавших туда-сюда.

Отряд прошел через зал и оказался у ниши, сделанной в дальней стене. Ее отгораживали от зала тонкие колонны. Внутри виднелся стол и несколько стульев. Они тянулись вдоль всей стены. На столе стояли глиняный кувшин, каменный кубок и такое же каменное блюдо. Да и мебель оказалась сделанной из камня, только прикрытой мехом для удобства. За столом сидел какой-то долговязый тип.

— Разрешите доложить, ваше превосходительство! — Командир всадников остановился перед ним, снял шлем и прижал к груди. — Этих троих я задержал на пепелище Крестового Леса.

— Вижу, эти дети — парросские близнецы, — вяло откликнулся человек, сидевший за столом. — А что это за странное создание с ними?

Пока длился доклад, Ринда постаралась как следует его разглядеть. Человек сидел на самом большом стуле, напоминавшем трон. Стулья за столом делились на пары, причем каждая была по размерам меньше предыдущей. Может быть, помещение предназначалось для официальных приемов, а может, для обычных попоек. Но сейчас за столом находился всего лишь один человек.

Даже в сидячей позе было видно, что он довольно высок. Точно нельзя было сказать, сколько ему лет и на кого он похож, поскольку человек предавался трапезе, не снимая черного шлема, как и всей прочей амуниции. От простых воинов его отличал лишь серебристый герб, сверкавший на груди.

Мало того, под шлемом этот человек носил маску из черной ткани, закрывавшую почти все лицо. Лишь по голосу можно было сказать, что «превосходительство» — мужчина среднего возраста. А холодные глаза не говорили ничего.

— …и вот, мой господин, я привез это создание, чтобы вы лично увидели его.

Закончив доклад, командир поклонился и отступил на несколько шагов. Очевидно, человек, сидевший за столом, был в крепости главным. Командир отряда ждал его приказаний, но тот молчал.

Рука в черной перчатке протянулась над столом и взяла кубок. Ринда ожидала, что сейчас маска будет сброшена. Но человек снова поставил кубок и хлопнул ладонью по столу.

— Таких тварей я еще не встречал! Объясните-ка мне, почему он носит форму стафолосского патруля?

— Мой лорд, я думаю, это существо отобрало ее у кого-то из пятого отряда.

— Понятно. — Рука в перчатке снова хлопнула по столу. — Снимите с него доспехи, а потом и эту маску, если сможете. Проверим, божество это или нет.

— Да, мой лорд.

Ринду охватила паника: вдруг Гуин забудет, где они находятся, и решит, будто их все еще окружает лес. Но тот держал себя в руках. Лишь глухо зарычал, но пока его раздевали, стоял спокойно.

Вскоре Гуин выглядел почти так же, как в момент встречи с близнецами. На нем осталась лишь набедренная повязка да перевязь через плечо. И хотя ему связали руки за спиной, он стоял, гордо глядя на лорда.

И все же выполнить приказ до конца не удалось. Была ли леопардова морда лишь маской или нет, она так плотно держалась на голове, что даже несколько здоровых мужиков не смогли ее снять. Один из воинов достал короткий меч, и Ринда невольно вскрикнула.

— Нет, постойте, — приказал лорд, подняв руку. — Довольно. Это действительно человек-леопард. Даже не знаю, что с ним делать дальше. Не думал, что подобные создания бывают существами из плоти и крови, а не бесплотными духами. Любопытно. Нужно будет как следует изучить его, но не здесь, а внизу. Ну, а что же эти дети? Они и есть Жемчужины Парроса?

Человек в черной маске повернулся к близнецам. Ринда вздрогнула всем телом, и брат взял ее за руку, чтобы успокоить.

— Я — граф Ванон, назначенный управлять Стафолосской Заставой указом его светлости герцога Влада Монгаульского.

— Ванон? Черный Граф Монгаулов? — воскликнула Ринда. У нее подкосились ноги, и она упала на руки ближайшего воина.

Человек за столом рассмеялся. Его смех был резким, будто ветер, завывающий внутри доспехов.

— Вижу, слухи о Черном Графе Монгаулов и чуме, которую он несет, распространились по всему Парросу, — сказал он и снова рассмеялся. — Не бойтесь. Я закутываю свое тело так, что его не касается ни воздух, ни людские взгляды. По этой причине герцог Влад считает, что я не годен для его дворца. Он отправил меня руководить этой заставой. А может быть, ему кажется, что один мой вид испугает дикарей и они не осмелятся пересечь Кес.

Хотя Ринда и не могла видеть сквозь маску, ей почудилось, что на губах графа заиграла жестокая улыбка.

— Скажи-ка, крошка, хочется ли тебе увидеть лицо Черного Графа? Будет о чем после рассказать. Твой спутник грозен на вид, но даже он с большим правом, чем я, может называться человеком. Из-за этого я и попал на границу. — Граф опустил руки и снова засмеялся.

— Не волнуйтесь, — сказал он через мгновение. — Я никогда не снимаю покровов, чтобы не заразить своих воинов, хотя это причиняет страшную боль. А теперь, мои близнецы…

Граф поднялся со стула. Из-за сильной боли его движения были замедленными. И он действительно оказался довольно высоким.

— В этой глуши почти ничего не происходит, поэтому я был очень удивлен, узнав, что наследники Парросского престола оказались в моих владениях. При этом столица страны пала всего четыре дня назад. Мне бы хотелось узнать, как можно проделать путь от хрустального города до Приграничья за такой срок? Конечно, смертные на это не способны. Значит, все дело в древней черной магии. Мне доложили о том, что наследников так и не нашли в столице. Поскольку я хорошо осведомлен о происходящем в ваших краях, то сразу же понял, что это правда. Паррос существует много веков, он раза в три старше Чейронии и в десятки раз старше Гохры. Должен признать, долголетие государству обеспечило мудрое правление. Но, несмотря на это, Паррос пал всего за сутки. — Граф сделал паузу, потом сказал: — Близнецы Парроса, отправляю вас в столицу монгаулов Торус. А поскольку мне посчастливилось захватить вас живыми, получу двойную награду и узнаю секреты хрустального города!

— У Парроса нет секретов! — воскликнула Ринда, побледнев.

— А я говорю, есть.

— Да нет же!

— Тогда как же вы смогли попасть в Крестовый Лес так быстро? Может быть, летели по воздуху?

— Ты же сам упомянул о магии.

— Тогда покажите мне ее!

— Ни за что! — Ринда гордо приосанилась.

— Глупая девчонка, — сказал Черный Граф и снова рассмеялся. — На свете есть люди, которые способны добиться своего любыми способами.

— Ты собираешься нас пытать? — воскликнула Ринда, неожиданно успокоившись. — Можешь делать все, что хочешь. Нас не испугаешь ни огнем, ни водой. Мы — последние оставшиеся в живых члены королевской семьи Парроса и не уроним ее честь! Я скорее откушу себе язык, чем проговорюсь под пытками. И умру счастливой, зная, что со мною умирает слава и мудрость моей родины!

— Ты рождена, чтобы быть королевой, — сказал Черный Граф.

Девочка откинула назад свои платиновые волосы и гордо выставила вперед подбородок.

— До тех пор, пока не умру от пыток, я останусь принцессой Парроса, обладательницей святой королевской крови, дочерью великого Алдросса Третьего, Риндой-Провидицей. А Ремус, наследный принц, стал законным правителем страны с тех пор, как копье монгаула проткнуло нашего отца. Взгляни же нам в глаза и устыдись!

Она произнесла это твердым голосом и подтолкнула брата вперед, чтобы он поддержал ее.

— В-верно! — сказал Ремус дрожащим голосом. Рядом со своей царственной сестрой он казался обычным ребенком.

Черный Граф расхохотался:

— Кажется, одна из двух Жемчужин Парроса выросла в мягкой раковине! Выведать у нее секреты будет легче, а у более твердой — интереснее. Уверяю, у меня есть средства, которых вы себе и представить не можете.

Он двинулся к детям, припадая на одну ногу, будто был ранен.

— Подумай об этом гниющем теле, скрывающемся под плотной одеждой. Как ты себя почувствуешь, девочка, если оно навалится на тебя, если мои разлагающиеся губы прикоснутся к твоим губам?

Ринда зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть.

— Уверен, что ни огонь, ни железо, ни кнут не смогут сломить такую душу, как твоя, принцесса Срединных Земель. Но как ты станешь жить дальше, если будешь гнить заживо? Ну так что же, ты все еще собираешься запираться?

Граф шагнул к ней и протянул руку. Девочка закрыла лицо руками и закричала:

— Прекрати! Прекрати! Прекрати!

Мгновение граф стоял неподвижно, разглядывая ее побелевшую, как мел, гладкую кожу и тихо смеясь.

— Вот видишь, существуют вещи, против которых даже ты не сможешь выстоять. Конечно, детям о них не говорят. Но так или иначе, я вырву у тебя секреты Парроса. Ты скажешь все. Лишь я один узнаю тайны побежденной столицы. Да, но что-то я заговорился. Мне противопоказан солнечный свет, воздух и даже громкие звуки. Большую часть дня я провожу в черной башне, построенной специально. Моим подчиненным это нравится. Но на короткое время спускаюсь сюда, чтобы отдать приказания. Эй, командир третьего отряда!

— Слушаю, мой лорд.

— Заприте этих троих в башне, только не в моей, а в белой, где содержатся остальные пленники. Дайте им наесться и напиться и приставьте усиленную охрану, чтобы не сбежали. Передаю их целиком в ваши руки. А что, этот человек-леопард заинтересовал вас не так сильно, как меня?

— Так точно, мой лорд.

— Я собираюсь задать ему множество вопросов. Кто он такой, откуда явился, какое волшебство наделило его такой мордой? Так ли он силен, как кажется, и скрывается ли под этой маской звериное сознание? Может быть, заработаю на нем в десять раз больше золота, чем он весит. Вы слышали о том, что герцог Влад устраивает все больше турниров с крупным вознаграждением для победителей. Так что следите за тем, чтобы ненароком не ранить это существо или не уморить его голодом. Человек-зверь — только подумать, сколько публики соберется на него поглазеть! Скоро мы это выясним.

Черный Граф повернулся, потом вдруг зашатался и схватился за стол. Воины, стоявшие вокруг, встрепенулись, но ни один из них не приблизился, никто не кинулся на помощь своему господину. Ванон закашлялся, потом отдышался и сказал:

— Я возвращаюсь в свою башню. Уведите этих троих и приготовьте все, что нужно. Вечером, в нижних покоях, мы увидим, как дерется человек-леопард. Все.

Командир отряда отдал ему честь. Черный Граф снова пошатнулся и схватился за стол. Очевидно, он запустил какой-то потайной механизм. Едва Ванон опустился на стул, как стена позади него начала отодвигаться, а участок пола вместе со столом стал поворачиваться на невидимой оси. Вскоре граф исчез за каменной стеной.

Что ж, с точки зрения гигиены, это была разумная мера. Все, к чему прикасался граф, скрылось вместе с ним. Никто не подходил к нему слишком близко, у него не было личных слуг. Становилось понятно, почему крепость выглядела такой безлюдной. Опасаясь чумы, воины и слуги без особой необходимости не показывали носа из своих комнат.

— И еще кое-что…

Странный, резонирующий голос донесся словно бы из-под земли. Воины не выказали ни малейшего удивления, а Ринда огляделась по сторонам, пытаясь понять, откуда он исходит. Вскоре она заметила отверстие между плитами пола. Оттуда и доносился голос:

— Принцесса Парроса, кажется, утомилась. Выделите ей отдельную комнату.

— Что? Вы не вправе разлучать меня с братом! — воскликнула Ринда, но никто не ответил.

Пленников снова вывели в коридор.

— Сестренка, неужели мы не останемся вместе? — закричал Ремус, пытаясь вырваться.

— Не дергайся, это бесполезно, — произнес Гуин. — Благодари судьбу, что до сих пор жив, и береги силы.

— Но мы еще ни разу не разлучались, с самого рождения!

— Смирись, — ответил Гуин.

Их повели вверх по лестнице, ведущей в башню. С каждым шагом тревога все возрастала.

Башня тоже была сложена из камня, ее заполнял такой же холодный воздух. Винтовая лестница оказалась настолько узкой, что по ней едва можно было идти вдвоем. Вскоре она вывела к коридору, по сторонам которого виднелось несколько каменных дверей. Командир приказал открыть камеру, предназначенную для Ремуса и Гуина.

После этого появился тюремщик в тюрбане, кажется, калека. Он отпер ближайшую дверь. Гуин спокойно вошел в камеру. Ремус кинулся к сестре, но стражники оторвали его от нее, втолкнули в камеру и закрыли дверь. Близнецов разлучили впервые в жизни.

Командир приказал отвести Ринду в противоположную комнату.

— Мне это не нравится, — возразил тюремщик. — Там ожидает казни молодой демон.

— И все еще не дождался? — удивился командир. — Ну, а что другие камеры?

Тюремщик улыбнулся, демонстрируя желтые зубы.

— Для этой девчонки осталась лишь одна камера на самой вершине башни.

— На вершине? — переспросил командир и задумался, потом снова двинулся по лестнице.

Его колебания и смех тюремщика привели Ринду в недоумение. Что же ее ждет впереди? От этих неотесанных варваров можно ожидать все, что угодно. Девочка остановилась и уставилась вверх, так что ее пришлось подталкивать.

Дверь в маленькую камеру, находившуюся на самой верхней площадке, отворилась со скрипом. Внутри было темно и пахло плесенью. Прикусив губу, Ринда шагнула туда и закрыла глаза. Дверь захлопнулась с громким стуком, потом повернулся ключ.

— Довольно сильная девочка, — донесся из-за двери приглушенный голос.

— Но проведя здесь всего одну ночь, она будет плакать и просить пощады. — Раздался громкий смех, затем удаляющиеся шаги. Ринда решила, что ее просто пытаются запугать. Обхватила себя руками и открыла глаза.

Внезапно девочка почувствовала чье-то дыхание. Кровь отлила от лица, по спине пробежали мурашки. Из темноты на нее глядели чьи-то глаза, горевшие дикой яростью.

3

Ремус моргнул от тусклого света. Единственное окно находилось слишком высоко. Когда глаза привыкли к полумраку, стала видна убогая обстановка — стулья, застеленные шкурами, и маленький столик с кувшином воды. Кое-как тут можно было освоиться.

— Гуин! — позвал мальчик. Он слышал, как задвинулся тяжелый засов и раздались удаляющиеся шаги. — Гуин, почему нас с сестрой разлучили? Как думаешь, она уцелеет?

Гуин смог дотянуться до окна, но ничего интересного не увидел. Кругом тянулись унылые строения крепости, вдалеке поднималась гряда фиолетовых гор. Равнину делила надвое чернильная лента реки Кес. Вид был довольно унылым, картину усугублял сгоревший накануне лес.

— Не знаю, — ответил воин, отворачиваясь от окна.

— Но… — У Ремуса защипало глаза, и он нервно потер их.

— Если будешь дергаться, ничем ей не поможешь, — сказал Гуин. — Твоя сестра очень храбрая и сможет многое вынести.

— Но этот жуткий Черный Граф… — начал Ремус, но неожиданно зажал себе рот руками.

— Что такое?

— Я слышу какой-то шум.

— Должно быть, это ходит охрана, — предположил Гуин.

— Нет, это что-то еще! — покачал головой мальчик, напряженно прислушиваясь, потом указал на левую стену. — Звук доносится оттуда. Послушай-ка хорошенько!

Гуин ничего не расслышал и пожал плечами. Но Ремус снова указал на стену.

— Слышишь? Как будто кто-то скребется.

— Хм-м, — протянул воин, теперь тоже уловивший странный звук.

— Что это такое?

— Должно быть, крысы.

— Но…

Гуин задумался, глядя на него. Хотя наследники Парросского трона были близнецами, они внутренне совсем не походили друг на друга. Сестра всегда стремилась к главенству, а брат напоминал еще неоперившегося птенца, опасающегося покинуть гнездо.

— Конечно, крысы, — усмехнулся Гуин и вдруг замолчал.

Скрежет прекратился, кто-то начал стучать в стену. Глаза Гуина засверкали.

— Нет, это не крыса, — произнес он таким тихим голосом, что Ремус едва расслышал. — Если только здешние не обладают разумом и не превосходят обычных размерами. Эти твари, конечно, могут грызть стену, но вряд ли они способны подавать сигналы.

— Гуин, — прошептал мальчик, — должно быть, в соседней камере кто-то есть.

— А… — произнес воин, и в этот момент из стены начал выдвигаться камень.

Гуин успел поймать его, чтобы шум не привлек внимания стражника. Из образовавшегося отверстия донесся приглушенный смех.

— Наконец-то, — произнес мужской голос, довольно молодой и бодрый. — Вот теперь можно как следует поговорить.

Ремус хотел что-то ответить, но Гуин положил руку ему на плечо и отвел от стены. Кто знает, может быть, это какая-то уловка Черного Графа?

Не услышав ответа, человек, находившийся в соседней камере, произнес с сомнением:

— Эй, есть там кто-нибудь? Вы бы могли ответить, что никого нет, но ведь это бессмысленно. Я слышал сквозь дрему шаги множества ног и то, как дверь открылась. А захлопнув ее, меня окончательно разбудили. В общем, я знаю, что вы там!

Гуин и Ремус переглянулись. Гуина вновь посетили подозрения, но все же голос незнакомца показался ему приятным.

— Эй, вы слышите? Или так напуганы, что боитесь разговаривать? Или вас так замучили, что вы не в силах шевелить языком? В таком случае ответьте хоть стоном! Или ждете, пока я представлюсь? Я совсем забыл о манерах. Торчу здесь уже давно, с тех пор, как высказал этому прогнившему графу все, что о нем думаю, и схватился за меч. Меня зовут Иставан Валачский. Я прослужил в Торусе всего несколько дней, и после этого меня отправили в этот склеп. Ведь вся Стафолосская Застава не подходит для живых, верно?

— Что это значит? — спросил Гуин, забыв об осторожности. Но услышав ответ, снова заволновался.

— Ага, кто-то все-таки есть! Но что за голос! Может быть, ты из талуанских великанов, живущих на севере? Или лагонских варваров, или носферусских демонов? Ты разговариваешь так, будто твой рот набит сырым мясом врагов! Но кем бы ты ни был, тебе не хочется здесь оставаться. Спрашиваешь, почему здесь склеп? Да потому, что этот гниющий граф — живой мертвец. Я служу наемником с двенадцати лет, видывал множество крепостей и часто бывал на поле битвы, а зачастую жил в свинарнике, но в подобное место еще не попадал. Итак, я представился, теперь ваша очередь.

— Меня зовут Гуин, — выговорил тот как можно четче. — Меня поймали в лесу. Кажется, Черный Граф хочет, чтобы я сражался для него на турнирах.

— Охотно верю, — откликнулся Иставан по-прежнему дружелюбно. — Этот старый мерзавец всю жизнь наживался за счет невольников. Мы, наемники, немногим отличаемся от них. Ты не предлагал свой меч герцогу монгаулов?

— Насколько знаю, мой меч принадлежит лишь мне одному.

— Вот как? Тогда открою тебе один секрет. Я собираюсь выбраться отсюда сегодня ночью, и если хочешь, можешь бежать со мной. Даже если тебе ничто не угрожает, лучше не оставаться тут ни единой секунды.

— Почему? — Гуин положил руку на плечо Ремусу, чтобы успокоить его, потом пододвинул стул к дыре и уселся, положив ногу на ногу.

— Эта крепость проклята, вот, почему! — ответил Иставан. — Я жил в военном лагере с четырех лет, а с двенадцати сам стал сражаться и превратился в настоящего мужчину. Так что у меня выработались инстинкты, позволяющие выживать в любой обстановке. Уж поверь. Из-за этой способности меня прозвали Колдовским Мечом. И я говорю тебе, что тут обитает злой дух. Даже в этот момент над крепостью висят черные тучи несчастья. Может быть, все дело в чуме, терзающей графа, а может, тут замешано куда большее зло. Словом, это место проклято. Все казармы наемников полны слухами. Никому не ведомо, что происходит в черной башне. К ней не приближается даже личная графская охрана. Но что-то точно происходит. И мне совсем не хочется выяснять, что именно!

— А доказательства есть? — спросил Гуин заинтересованно.

— Есть, и я услышал о них от графской охраны, — ответил Иставан. — Незадолго до того, как наш отряд прибыл сюда, исчезли три молодых охранника, по одному в неделю. Всех их в последний раз видели у входа в черную башню. Потом пропало несколько лошадей и слуг, а также старик, прислуживавший графу много лет подряд, еще с той поры, когда тот жил в столице. После того как пропал старик, поползли слухи, а черные всадники начали отправляться на какие-то секретные задания, по несколько отрядов сразу. Они уезжали на рассвете и возвращались на закате, и с ними появлялось по трое незнакомцев, закутанных в черные плащи. С тех пор исчезновения прекратились, но никто так и не может во всем разобраться. Гуин молчал.

— Знаешь, я как-то слышал от чародея из Торуса, — продолжал Иставан, — что лишь одна вещь может облегчить страдания, причиняемые черной чумой. Это теплая плоть и кровь живых людей.

На некоторое время повисло молчание, потом он снова заговорил:

— Может быть, я простой наемник, но чувство опасности досталось мне не в дар от демонов. Я способен видеть то, что многие не могут или не желают видеть. И если подозрительных фактов становится слишком много, выстраиваю их в стройную цепочку. Откуда я узнал, что над этой заставой витает смерть? Я догадался: граф приносит в жертву окрестных жителей. Когда всадники отправились на секретное задание в последний раз, с ними приехали пятеро или шестеро… людей, если их можно так назвать. Один из них свалился с лошади, с него упала шапка, и я слышал, как он закричал: «Альфетто! Альфетто!»

— Что еще за Альфетто?

— Бог пустынных земель, — прошептал Ремус. — Ему поклоняются дикари, живущие в Носферусе.

— О великий бог равнин Мос! — воскликнул Иставан. — Вас там что, двое?

— Тише! — прошипел Гуин. — Не буду вдаваться в подробности, но со мной заперт маленький мальчик. А его сестру увели куда-то. Если хочешь, беги, а я должен сперва освободить девочку.

— Гуин! — воскликнул Ремус, хватая его за руку. Через некоторое время из дыры снова донесся голос.

— Девочку увели одну? — спросил Иставан.

— Да, кажется, ее собирались запереть в одиночку.

— Тогда ее готовят.

— Для чего? — воскликнул Ремус испуганно.

Снаружи постучали в дверь тупым концом копья. На некоторое время воцарилась тишина, потом разговор продолжился более тихими голосами.

— Знаете, что я думаю? — сказал Иставан. — Думаю, девчонку увели в отдельную комнату, чтобы использовать… ну, понимаете, для чего.

— Нет! — воскликнул Ремус, содрогаясь. — Я не позволю демонам выпить кровь моей сестры!

Гуин снова положил руку ему на плечо, а Иставан продолжал как ни в чем не бывало:

— В таком случае, у нас гораздо меньше времени, чем мне казалось. По правде говоря, я сильно дергаюсь. Понятно, что рано или поздно племена Сем придут отомстить за всех, принесенных в жертву, и устроят большой набег. Я придумал план. Выложил проклятому графу все, что накипело, полагая, что меня отправят судить в столицу. Ведь я — наемник в монгаульской армии. Но, кажется, перестарался, а может быть, Черный Граф не привык соблюдать военные законы. Вместо того чтобы отправить меня в Торус с первым же почтовым конвоем, он объявил меня преступником и заточил сюда. Наверняка собирается принести в жертву. Но я ничуть не напуган — бывал и не в таких переделках. Иставан Колдовской Меч рожден в рубашке. Мне даже нагадали, что в один прекрасный день приберу к рукам все королевство. Это судьба, и я в нее верю. Сейчас я простой наемник, но когда-нибудь буду править всей этой страной, и ни один демон-кровопийца не встанет на моем пути. Ну а пока мы с вами сбежим отсюда до завтрашнего рассвета.

— У нас тоже есть то, ради чего стоит выбраться отсюда живыми, — сказал Гуин задумчиво и наклонился поближе к отверстию, чтобы его голос слышался яснее. — Ты, наверное, повидал мир. Так вот, не знакомо ли тебе слово «Аурра»?

Ремус нервно прикусил губу, глядя на него. Казалось, они с сестрой путешествовали с этим странным человеком всю жизнь. И лишь теперь вспомнилось, что память гиганта сохранила только одно слово, связывавшее его с прошлым.

— Аурра, говоришь? Вряд ли это название города или страны. Скорее похоже на женское имя, — ответил наемник. Потом неожиданно тревожно вскрикнул: — Во имя двуликого Дзаноза! Во имя мудрости стариков и желаний молодых! С кем я разговариваю?

Гуин сообразил, что тот разглядел через дыру маску леопарда.

— Во имя трех с половиной завитков на хвосте Судьбоносного Дзарна! С каким же чудовищем я разговариваю? Может быть, это болотный демон или бог Сиренос? Ничего подобного я не видел, даже служа в патруле. Был в Городе Уродов, но и там не встречалось таких тварей!

— Я… я… — Гуину никак не удавалось вставить слово, но Иставан сам неожиданно замолчал, потом заговорил уже другим тоном:

— Стража идет! Кажется, несут ужин. Буду очень признателен, если запихнешь выпавший камень на место. Как только они увидят, чем я занимаюсь, меня принесут в жертву раньше срока, и мой план побега пойдет коту под хвост.

— Ладно. — Гуин быстро поднял камень и заткнул дыру. Как раз вовремя. Как только он опустился на лавку, тянувшуюся вдоль стены, в коридоре раздались тяжелые шаги. Один из охранников направился к камере Иставана. Было слышно, как окошко в двери отворилось и грубый голос прокричал: «Ужин!» Потом лязгнул засов на двери их камеры, и дверь распахнулась.

На пороге появились люди в черной форме патрульных, державшие в руках факелы. Только теперь узники поняли, что наступил вечер. Они даже не заметили, как за маленьким окошком потемнело. Все, находившиеся в камере, отбрасывали на стены длинные тени.

— Ты пойдешь с нами, — приказал командир, указывая на Гуина. Его забрало было опущено, поэтому пленники не поняли, тот ли это, кто привел их сюда. — Мой лорд собирается испытать твою силу.

Двое других охранников схватили Гуина за руки.

— Гуин! — закричал Ремус, вскакивая, но командир пихнул его обратно.

В камеру вошел тюремщик и поставил на стол миску с вареным мясом и чем-то, напоминавшим печеные овощи, а также кувшинчик с гохрским вином. Это была порция на одного.

— Нам нужен только человек-леопард, — сказал командир и сделал воинам знак удалиться.

Гуин вышел из камеры со своей обычной невозмутимостью. У него как будто было два лица — одно спокойное, другое яростное, и он надевал их попеременно. Как и настоящий леопард, Гуин мог тихо сидеть в течение нескольких часов, не пошевелив ни единым мускулом, и вдруг молниеносно кинуться в схватку, а потом так же быстро успокоиться.

В общем, он ушел с воинами и даже глазом не моргнул. Тяжелая каменная дверь захлопнулась за ним, лязгнул засов, и Ремус оказался один в холодной камере. Стражники оставили факел, воткнув его в подставку на стене, и теперь повсюду плясали устрашающие тени, напоминавшие о демонах.

Могучего друга и защитника увели, неразлучную сестру забрали еще раньше. От горя наследный принц Парроса свернулся клубком на лавке, даже не притронувшись к еде. Шаги стражников затихли, наступила мертвая тишина. Но вскоре снова раздался скрежет — за стеной вновь выталкивали камень.

— Подхвати его со своей стороны, слышишь? — донесся сквозь щель голос Иставана.

Мальчик проворно поднялся и едва успел подхватить падающий камень. Теперь Ремус мог разглядеть в свете факела два блестящих черных глаза. Потом стало видно и все лицо молодого человека.

— Что случилось, малыш? — прошептал тот, вытирая губы после ужина. — Они увели человека-леопарда?

— Да, — ответил мальчик дрожащим голосом. — Ч-черный Граф хочет заставить его сражаться… чтобы проверить силу.

— Ах да, верно. — В голосе Иставана тоже чувствовался некоторый страх, но вместе с тем и любопытство. — Во всяком случае, его не собираются убивать, верно?

Он напряженно вглядывался в полумрак сквозь узкое отверстие.

— Эй, малыш, да на тебе лица нет! Поешь, уверяю тебя, пища не заражена чумой. Если нас решат убить, то сделают это мечом. — Иставан улыбнулся и указал изуродованным пальцем в сторону стола.

— Ты одет совсем не так, как местные жители, — продолжал он. — Как же ты спутался с таким страшилищем и почему тебя схватили, если всадникам понадобилось это чудовище? Клянусь задницей Доала, я не думал, что в Приграничье живут подобные существа, хотя и понимал, что тут гнездятся всякие демоны. Кто же он такой?

— Он добрый, — ответил Ремус, пристально глядя на собеседника.

А тот продолжал, будто и не слышал его слов:

— На твоем месте я бы как следует подкрепился. Тебе нужны силы. Если не хочешь, чтобы тебе пустили кровь, то должен помочь мне. Я уже вытащил из стены достаточно камней, чтобы выбраться из камеры, но вниз просто так не спуститься. Просунь через отверстие простыни. Из них получится веревка, по которой можно спокойно добраться до земли. Конечно, я бы мог сделать из своей простыни полоски потоньше, да боюсь, они не выдержат.

— И что ты собираешься делать внизу? — спросил Ремус, начиная пропихивать простыню в отверстие.

— Пока еще не знаю, малыш, — ответил Иставан, прищелкнув языком. — Мне известно лишь то, что прямо под окнами этой башни текут черные воды реки Кес и что мне необходимо поскорее отсюда выбраться. А ты все-таки поешь. Наемник прежде всего должен запомнить: нельзя браться за дело с пустым брюхом.

Мальчик послушно перекусил, а после прильнул к дыре и стал смотреть, как Иставан разрывает простыни руками и зубами, а потом связывает из них веревочную лестницу. Попутно он проклинал стражников, не оставивших ему факела. А Ремус думал о том, как тяжка его собственная жизнь. Всего несколько дней назад он был наследным принцем, живущим в теплом и уютном Хрустальном Дворце, а теперь оказался узником этой сырой башни. По щеке скатилась невольная слеза.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, луна посеребрила кроны деревьев, а Гуин все не возвращался. Иставан закончил работу, сказал, что ему нужно набраться сил, и завалился спать. Мальчик вспомнил о своей сестре. Как-то она сейчас? За стенами башни был приграничный лес, в котором они провели две ночи. Над ним поднимались таинственные тени.

Ремус тоже лег на лавку, готовясь впервые в жизни провести ночь в одиночестве. Ему представился Судьбоносный Дзарн — с длинной бородой, лошадиными копытами, хвостом, закрученным на три с половиной оборота, и единственным глазом, способным видеть конец времен. Куда он повернет колесо своей прялки? От того, какой гобелен соткет этот бог, зависят все людские судьбы.

Гуин по-прежнему не возвращался, а Иставан, словно забывший о предстоящем побеге, вовсю храпел за стеной. Над крепостью плыли черные тучи, предвещавшие большую бурю, и в сон воинов закрадывался неосознанный страх.

4

Итак, Ринду разлучили с друзьями и бросили в крошечную камеру на самой вершине башни. Тяжелая дверь захлопнулась с громким стуком. Снаружи донесся резкий смех удаляющихся воинов. И только через несколько секунд девочка поняла, что она не одна.

Ее камера, как и та, в которой заперли Гуина и Ремуса, была сложена из крупных камней. Только здесь не было даже маленького окошка, и девочка оказалась в полной темноте.

В воздухе пахло сыростью и плесенью, от чего взведенные нервы напряглись еще сильнее. Девочке казалось, что она, как никогда, приблизилась к миру духов. Стоит только сделать неверный шаг, и назад уже не вернешься.

Поэтому Ринда до сих пор так и не сдвинулась с места. Она стояла, прижавшись спиной к двери, вглядываясь во мрак, из которого смотрели два зеленых немигающих глаза. Они замерли над низким столиком.

Эти глаза были слишком большими для крысы и по размерам почти приближались к человеческим, но сидели слишком близко друг к другу. В сознании девочки проносились картинки одна страшнее другой — то огромная сороконожка-людоед, то призраки, которых они встретили прошлой ночью.

Ринда все стояла, обхватив себя руками за плечи, чтобы унять дрожь. Потом ее посиневшие губы зашептали имя Дзаноса, и она принялась чертить в воздухе оградительные руны.

Оцепенение прошло так же внезапно, как и наступило. Вглядываясь в эти зеленые глаза, девочка вдруг поняла, что их обладатель напуган так же, нет, даже больше, чем она! Ринда не могла бы сказать, как она это поняла. Может быть, помогли врожденные способности.

Девочка сделала глубокий вздох и, набравшись храбрости, шагнула вперед.

— Эй ты, не бойся! — произнесла она. И теперь, когда молчание было нарушено, ей стало намного легче говорить. — Ты тоже пленник?

Тишина. Неподвижные глаза продолжали глядеть на нее. Девочка произнесла еще пару фраз, но существо, кажется, не понимало ее языка. Наконец ее звонкий юный голос все же подействовал. Существо встало перед нею в полный рост.

Ринда уставилась на него расширившимися глазами. Сперва показалось, что это ребенок, поскольку он доставал ей лишь до пояса. Но существо обладало мощным туловищем и длинными руками обезьяны. Да, скорее всего это и была обезьяна. Лицо круглое, тело не совсем человеческое… Но светящиеся зеленые глаза показывали, что это не дикий зверь.

Шерсть на шее существа свалялась клочьями, а на голове виднелся капюшон из звериной шкуры.

Было очевидно, что оно совсем не старое, скорее, наоборот — маленькая девочка. Она носила меховую накидку, а на шее и запястьях — цветочные венки. Лепестки, опавшие с них на пол, окончательно успокоили Ринду.

— Тебя тоже поймали, верно? — сказала принцесса. — Мы одинаковые. — Она указала на малютку и на себя. — Должно быть, ты из племен Сем, живущих за рекой Кес. Я много о вас слышала, но ни разу не видела!

Зеленые глаза моргнули, будто малютка пыталась понять сказанное. После этого она что-то залепетала высоким голосом. Как Ринда ни вслушивалась, она так ничего и не смогла понять. Можно было разобрать лишь: «Суни, суни! Ссем-лакундра-лику».

— Как же ты могла сюда попасть, если живешь на другом берегу? — спросила принцесса, как будто ни к кому не обращаясь. — Должно быть, спасалась от пожара. Пожалуй, надо нам с тобой познакомиться. Я Ринда. Ринда!

Маленькая дикарка оказалась сообразительной — тут же ткнула пальцем себе в грудь и произнесла намного медленнее:

— Суни.

— Ринда, — снова указала на себя принцесса, потом на новую знакомую: — Суни.

Та, кажется, обрадовалась.

— Суни из племен Сем, — произнесла Ринда. Дальше их разговор вряд ли мог продвинуться, но все-таки они совершили громадный прорыв. Малютка была сильно напугана — ведь она совсем недавно увидела цивилизованных людей.

Ринда опустилась на скамью осторожно, будто боясь нарушить возникшую между ними атмосферу понимания. Суни отшатнулась, но вскоре поняла, что принцесса не причинит ей вреда. Глаза малышки блестели, словно у загнанного зайца. Но увидев, что Ринда больше не движется, она уселась на пол в дальнем углу.

Принцесса — юная и довольно сильная — за последние дни слишком вымоталась. Уж больно беспокойными оказались две предыдущие ночи. И вот теперь, думая о брате, она постепенно погрузилась в сон.

Она спала так, как должна спать здоровая, но очень уставшая девочка. Ее не могли потревожить ни демоны, ни солнечные лучи. И все-таки вскоре Ринду разбудил отчаянный крик существа, боровшегося за жизнь. Она вскочила и увидела, что Суни сражается с двумя здоровенными крысами, выбравшимися из дырок в стене в поисках ужина.

Их острые клыки впивались в тело малютки — в плечо и в бедро. Они напоминали скорее разъяренных кошек, чем грызунов. Для малышки, рост которой не превышал метра, они были так же опасны, как для обычного человека бешеные собаки, тем более что каждая весила почти столько же, сколько Суни.

— Хиииих! Хиии! — выкрикивала она, стараясь освободиться от их клыков. — Альфетто! Хииих!

Ринда быстро сориентировалась в обстановке. Она принялась лихорадочно оглядываться в поисках какого-нибудь оружия, но, ничего не найдя, подскочила к крысам и голыми руками схватила ту, что впивалась Суни в плечо. Преодолевая отвращение, оторвала тварь от жертвы и со всей силы шарахнула о стену. Раздался громкий хруст, и безжизненное тело крысы свалилось на пол.

Другая оставила Суни и прыгнула на Ринду. Та подхватила ближайший стул и огрела летящую тварь. Потом принялась колотить ее до тех пор, пока она не испустила дух.

Принцесса быстро огляделась по сторонам в поисках других крыс. Не заметив их, поставила стул и отдышалась. Затем подняла с пола всхлипывавшую Суни и прижала к груди.

— Все хорошо. Их больше нет, — Ринда погладила малышку по голове. Считалось, что племя Сем было очень грязным и неприятным, но Суни вовсе не казалась такой. От нее пахло высушенными цветами и дубленой кожей.

— Альфетто! Альфетто! — всхлипывала она.

Сжимая ее в объятиях, Ринда чувствовала себя большой и сильной, настоящей героиней.

— Ничего, ничего, я их прикончила, — приговаривала она, поглаживая Суни по спине.

А та неожиданно вырвалась из ее рук, упала на колени и начала целовать босые ноги принцессы, приговаривая:

— Семама, ракулани ини… Суни, имикул рику!

— Что это значит? — прошептала пораженная Ринда. — Я не понимаю.

Впрочем, все можно было понять и без слов. Малютка сняла свой цветочный венок и накинула его на шею Ринды. Затем отступила, преданно глядя в глаза, и прижала руки к груди. На ее дрожащем лице было написано все, что она пыталась сказать.

Ринда улыбнулась и поднесла венок к губам. Поцеловала в знак того, что принимает дар. Потом помахала рукой, приглашая Суни сесть рядом на скамейку.

Они устроились бок о бок, чувствуя, что их отношения продвинулись еще дальше. На время забылось о бедственном положении. Девочки начали разговаривать, изо всех сил пытаясь понять друг друга. Так незаметно время зашло за полночь. Как вдруг неожиданно в камере появилась окутанная мраком фигура.

Воины, одетые в черное, вели Гуина вниз по ступеням, но не в большой зал, где их принимал Черный Граф, а в какое-то подвальное помещение. Каменные ступени неожиданно сделались крутыми. Из щелей в стенах струилась вода, и внизу образовывались небольшие лужицы. Наконец лестница закончилась, и начался темный коридор с тянувшимися по сторонам колоннами.

— Поверни направо.

Командир указал факелом в сторону ответвления. Его голос дрожал во влажном воздухе. Воины шагали медленно, чтобы не поскользнуться. Было слышно, как стучат капли. Факел освещал коридор, отгоняя крыс и летучих мышей.

Было ясно, что стражникам этот путь нравится не больше, чем пленнику. Они шепотом произносили имя Дзаноса, когда мышь пролетала прямо над головой, или же выкрикивали проклятия, натыкаясь на толстую паутину. Командир их даже не одергивал.

Гуин спокойно шагал вперед, как будто ничего не замечая. Он чувствовал себя даже увереннее, чем стражники.

Командир подтолкнул пленника в ответвление и сделал оградительный знак Дзаноса. С этого места коридор начинал подниматься вверх. Сапоги стражников все также гулко грохотали по каменному полу. Неожиданно из тени выдвинулась мужская фигура в черном плаще, напоминавшая привидение. Воины с трудом смогли подавить крик ужаса.

— Сюда, — раздался замогильный голос Ванона.

Он сдвинул черный капюшон. Стали видны металлические пластины, покрывавшие его голову и руки, словно бинты. Граф двинулся вперед неуклюже, словно железная кукла. Остальные последовали за ним, соблюдая безопасную дистанцию. В полумраке он выглядел еще более зловещим.

— Придержите человека-леопарда. Я должен кое-что подготовить.

Они продолжали путь по мрачному коридору. Вскоре открылось просторное помещение. Здесь не было ничего, кроме поддерживавших свод колонн. И за исключением нескольких вещей в дальнем конце зала, наводивших трепет на всех живых.

Там находились дыба, огромная жаровня, резервуар с водой, ворот, служивший для подвешивания людей вниз головой, плети, «железная дева»[2] и многие другие орудия пыток. Они стояли, словно на выставке. Рядом застыли трое прикованных невольников, ожидавших своей участи. Их лица не выражали ровным счетом ничего: ни страха, ни надежды.

Черный Граф глядел на все это с гордостью. А Гуин смотрел на устрашающие орудия совершенно равнодушно. Его не выводил из равновесия даже стоявший в воздухе запах запекшейся крови. В глубине души он радовался, что сегодня ему вряд ли придется вплотную соприкоснуться с игрушками Ванона.

Граф приблизился к дальней стене, остановился возле каменного лица и нажал на него. Стена раздвинулась, открывая проход в другое пустынное помещение.

Там не было пыточных инструментов, но нашлось кое-что более ужасное. За толстыми стальными прутьями клетки бесилось огромное животное, яростно сверкавшее глазами.

— Это серая обезьяна-гигант из Габула! — объявил командир почти что шепотом и украдкой сделал защитный знак Дзаноса.

Если бы Гуин не потерял память, он понял бы, насколько опасны серые габульские обезьяны. Они могли разорвать человека на клочки своими огромными лапами или искромсать клыками. Поговаривали, что их жилища сложены из человеческих голов. Как и все порождения Доала, эти звери были людоедами, причем любили потешиться с жертвой прежде, чем убить ее.

Но благодаря своему несчастью Гуин сохранял невозмутимость. Перед ним было всего лишь животное, хотя и довольно крупное. Даже если он все-таки испугался, маска леопарда скрывала это от зрителей. Некоторые воины сделали знаки Дзаноса, а остальные с нетерпением ожидали начала поединка и насмехались над своими трусливыми товарищами. Кто-то плюнул на пол.

Черный Граф, похоже, был доволен реакцией своего пленника.

— Пройди туда, узник, — указал он на узкую лестницу, ведущую вниз, к клетке.

Гуин медленно огляделся по сторонам, размышляя, то ли подчиниться, то ли сразиться с двадцатью воинами. Граф отступил назад, а стражники стали подталкивать пленника копьями. Он повел своими широкими плечами, уворачиваясь от острых наконечников, потом стал спускаться по ступеням.

Как только Гуин спустился, граф снова надавил на определенный камень, и лестница убралась в стену, отрезав путь к отступлению. Затем нажал на другой камень, и перед ним выросло небольшое ограждение, создавая что-то вроде трибуны.

— Узник, я собираюсь открыть клетку через несколько мгновений, — объявил Ванон, устанавливая перед собой песочные часы. — Если продержишься до тех пор, пока песок пересыплется трижды, я брошу тебе короткий меч. Если продержишься, пока песок пересыплется еще дважды, брошу длинный. Я — великий повелитель, и мне нужен сильный боец. А теперь вот что: если одолеешь серую обезьяну голыми руками, я заплачу столько серебра, сколько ты весишь. Ну так покажи мне, как ты умеешь сражаться, человек-леопард!

Он нажал еще один потайной рычаг, и стенка клетки начала медленно подниматься.

Обезьяна сперва замешкалась, не веря в свою свободу. Потом взревела и заметила противника. Ее глаза вспыхнули яростью.

Тяжело дыша, тварь двинулась к Гуину. Он знал, что отступать некуда. Придется сражаться.