13

Руиз услышал Геджаса с некоторым облегчением: по крайней мере, язык не подбирался к нему сзади.

Низа повернула к нему свое лицо в маске шлема. Он покачал головой и сделал ей еще один предостерегающий жест молчать. Он продумал все альтернативы, которые у него были, и обнаружил, что вариантов поведения у него не так много. Он вздохнул и приготовился. Он подкатился поближе к Низе и ослабил застежки ее шлема, так, чтобы образовалась щель, способная пропустить дуло осколочного ружья.

– Ты умираешь, но пока еще не совсем померла. Может быть, твой язык ценит твою тощую падаль, – грубо сказал Руиз.

Он надеялся, что Низа поймет все без еще каких-либо намеков, и что Геджас, если он поблизости и слушает, встревожится еще больше.

Он перенес передатчик из сапога к затылку шлема Низы, где он мог пользоваться им так, чтобы Геджас этого не видел.

– Вставай-ка, – сказал он, поднимая ее, обняв ее рукой за талию. Когда они поднялись над травой, он всунул дуло ружья в щель ее броне и так развернул ее, чтобы она защищала его от прицела Геджаса.

Она замечательно сыграла свою роль, повиснув у него на руках, словно едва была в сознании, словно не могла сама держаться на ногах – хотя на самом деле она сама несла практически весь свой вес.

– О чем ты хотел бы поговорить со мной, Геджас? – прокричал Руиз веселым, звенящим голосом.


– Посмотри! – сказала Кореана, уставясь на экран с изумлением и восторгом. – Он каким-то образом поймал гетмана. Ну и вредное же он существо! Посмотри, теперь его удача и везение помогают НАМ. Наверняка любое предательство, которое они для нас готовили, теперь потеряно. Планы их точно нарушены.

Мармо скептически посмотрел в ответ, хотя смотрел на происходящее он с таким же интересом, как и она.

– Может быть, – сказала он, – хотя все происходящее не всегда бывает таким, как кажется.


Геджас почувствовал множество смешанных эмоций. С одной стороны, Желтый Лист была жива. Но как мог он освободить ее от безумного убийцы? Было абсолютно ясно, что Руиз Ав способен на все.

Чтобы выиграть время, он прокричал:

– Ты сам не понимаешь, что делаешь. Если ты отпустишь Желтый Лист и бросишь свое оружие, я пообещаю тебе легкую и быструю смерть. Если нет, то ты вечно будешь жить в аду. Раз в год, в Наивысший День мы будем вытаскивать тебя оттуда, чтобы ты своими криками давал наглядный урок людям, как не стоит становиться поперек дороги Родериго.

Безумец рассмеялся звенящим сдавленным смехом.

– Ты рисуешь очень убедительные картинки, язык. Но у меня есть свой собственный билет в беспамятство, и он как раз тут, у меня в руке. После того, как я превращу в кисель башку гетмана, я всегда смогу сделать то же самое для себя.

– Тогда мы станем терзать твои клоны!

– Ты так и делаешь, язык! Я ничего меньшего от Родериго и не ожидал. Но я человек без воображения, поэтому эта мысль не пугает меня нисколечко.

Геджас почувствовал, что это правда. Он прикусил губу.

– Что ты примешь в обмен на жизнь Желтого Листа?

– Я не знал, что у тебя есть что-то, чего мне хотелось бы больше, чем ее смерти, – сказал весело убийца.

– Но ведь должно быть что-то! – завизжал Геджас.

От страха глаза его заволокло, и он почти ничего не мог разглядеть.

Последовало молчание. В темноте, которая царила на вершине холма, он не мог разглядеть выражение лица безумца, но он понял, что тот раздумывает, поэтому в сердце Геджаса зажглась надежда.

– Ну хорошо, – сказал Руиз Ав. – Я все еще хотел бы распрощаться с Сууком. Хотя эта мысль теперь кажется мне просто слабой прихотью… Посмотрим. Кажется, я диктую условия. Поэтому брось-ка свой огнемет.

– Как я могу это сделать? Ты просто убьешь меня, – ответил ему Геджас.

– Нет! Скажи своему человеку у орудийной арки, чтобы он сжег нас всех, если я это сделаю.

Геджас задумался. Где-то в таком плане был изъян. Вполне возможно, что безумцу надо было только увериться, что он сможет безнаказанно убить и гетмана, и языка. Но разве в таком положении у него был выбор? Он почти физически воспринимал ярость безумца, она пульсировала в ночи черным давящим пламенем. В любой момент ему может прийти в голову добить Желтый Лист, или она может сломаться под тяжестью тех ран, которые он ей уже нанес.

– Хорошо, – ответил Геджас, – дай мне минуту.

Он наклонился над коммуникатором.

– Ирсунт. Желтый Лист взяли заложником, и я должен разоружиться, чтобы к ней приблизиться. Прежде чем я успею ее спасти, направь все орудия на безумного убийцу. Если он нападет на меня, немедленно его сожги. Если он отведет оружие от шеи Желтого листа, немедленно прожги его игольчатым лазером.

Потом он встал и вышел из своего укрытия за камнем.

– Брось огнемет, – сказал его противник. Теперь голос Руиза Ава звучал уже не столь безумно, он стал холоднее и критичнее. Словно он еще крепче взял себя и ситуацию в руки.

Геджас взял огнемет за дуло и разбил механизм о камень, прежде чем выбросить его на песок.

– Что теперь? – спросил он, заложив руки за голову. Он почти ожидал, что его перережут надвое очередью из ружья. – Что теперь будем делать?


Руиз был приятно удивлен, когда язык выступил из своего укрытия и разбил свой огнемет. Вероятно, на теле у Геджаса было спрятано и другое оружие, но родериганец казался поразительно сговорчивым. Возможно, Руиз недооценил преданность языка своему гетману.

Он вздохнул. Потом пересчитал охранников у орудийной арки. Все остальные родериганцы были там, вероятно, доверяя вооружению арки и прикрытию землеходов.

Теперь он подошел к той части своего плана, где ему приходилось полагаться на свое везение. Хотя естественно было предполагать, что всякий, кто имел дело с Родериго, будет недоверчив и придет на встречу вооруженный до зубов. Он должен на это надеяться, и еще на то, что обещанная подводная лодка не окажется все же родериганской. Он настроил код передатчика и услышал тоненький бесполый голос.

– Да? Нам высылать автолодку к берегу?

– Нет, – прошептал Руиз Ав. – Родериганцы планируют предательство. Их похвальба о том, как ваша лодка укрепит их флот, а ваш экипаж пополнит их откормочные, заставляет меня настораживаться. Если вы хотите их перехитрить, то я устроил так, что их вооружение в настоящий момент нацелено вглубь острова. Немедленно разрушьте орудийную арку!

Как только он закончил говорить, он толкнул Низу перед собой по тропинке к языку, который терпеливо ждал.

Кореана наклонилась над своими экранами, а сосредоточенность проложила глубокую вертикальную складку на лбу.

– Что ты думаешь, Мармо?

Киборг смотрел, как Руиз Ав вел пойманного гетмана перед собой к берегу.

– Не знаю. Арка действительно нацелена вглубь острова. Это-то правда. Но я все еще боюсь его везения – и его хитрости.

– Да, – медленно сказала Кореана. – Но ты ведь и предательства Родериго боишься не меньше?

Старый пират вздохнул и отвернулся.

– Разумеется, разумеется. Предательство – это просто второе имя для Родериго, и с самого начала этой безумной авантюры я предупреждал тебя, что они никогда не станут честно поступать с тобой.

– Тогда, я полагаю, мы поступим так, как он нас просит.

Кореана почувствовала, что в ней все перевернулось при этой невыносимой мысли. Ей показалось таким неестественным, таким странным и непривычным, что Руиз Ав все-таки нашел способ заставить ее действовать так, как он считал нужным.

Но она разомкнула ключом панель управления вооружением и зарядила орудия.

– Всплываем, – сказала она.


Там, на море, заря уже настолько взошла, что Руиз смог рассмотреть кипение белой пены там, где подлодка вынырнула из моря.

Было все еще слишком темно, чтобы он мог ясно разглядеть корабль, но в этом силуэте было что-то зловеще знакомое – хотя это не была та подлодка, которая высадила их на остров Дорн. Однако он успел только кратко подумать, что что-то неладно, когда большие огнеметы лодки вспыхнули и стали стрелять.

Геджас повернул голову, рот его открылся от изумления. Он стоял неподвижно, пока орудийная арка и оставшиеся охранники горели, объятые оранжевым пламенем. Руиз попробовал вырвать осколочное ружье из щели между шлемом Низы и воротником.

На один миг, такой важный и драгоценный, ружье зацепилось за воротник мушкой и не хотело вырваться из щели.

Геджас пришел в себя и рванулся в укрытие за камень. Как раз в это время Руиз наконец выдернул ружье и дал первый залп. Вращающиеся проволочные осколки высекли искры из камня и отбросили назад ноги Геджаса, но Руиз не мог быть уверен, что серьезно ранил языка, а теперь Геджас был надежно укрыт за камнем.

Руиз толкнул Низу так, что она упала, прижал ее к земле, а сам укрылся за ее телом в прочной броне.

Он чувствовал глубокое сожаление. Видимо, он не смог убить языка. Как только мог он быть таким неловким?

Он прислушался. Он ничего не слышал, кроме стона взрывающегося в огне металла и шипения пламени.

Его терзала нерешительность. Пойти и посмотреть, что с языком? Или ему надо подождать, чтобы раны родериганца ослабили его потерей крови? Видимо, лодка и впрямь не была с Родериго, но мог ли он теперь верить, что они выполнят свое дело? Не посчитают ли они более безопасным умертвить и остальных свидетелей? Они нарушили свой контракт с Родериго, что было делом крайне опасным. Он рискнул посмотреть поверх высокой прибрежной травы. Трое выживших пленников все еще сидели возле воды, видимо, не раненные. Это был хороший знак.

Он протянул руку и застегнул шлем Низы, чтобы он давал ей по-прежнему ту защиту, которую можно было от него ожидать.

– Слушай, – сказал он ей шепотом, – нам придется действовать как можно скорее, прежде чем родериганцы пришлют подкрепление. Но я не уверен, что попал в Геджаса.

– Ты что-то часто промахиваешься, – сказала она сухо.

– Правда, похоже на это? Я обвиняю в этом нечеловеческую ловкость моих противников, – Руиз улыбнулся ей и представил себе, что она улыбается в ответ.

Он снова настроил коммуникатор и сказал:

– Высылайте автолодку. Я спускаюсь вниз с ценным родериганским пленником. Один из десанта родериганцев, который высаживался здесь вчера, мог уцелеть. Убейте его, если только он покажется.

– Как скажете, – согласился нейтральный, неузнаваемый голос.


Геджас смотрел на пылающие руины лагеря, глубоко потрясенный. Он не мог себе представить, почему все так стремительно пошло прахом. Он посмотрел на черную подлодку, которая лежала теперь на поверхности моря, как раз за линией прибоя. Как мог такой мощный корабль принадлежать незначительной работорговке Кореане? Необъяснимо, думал он.

Его поразила волна тошноты и слабости, и он снова обратил внимание на свои раны. Он оттянул изорванные клочья ткани на правом бедре и увидел пульсацию артериальной крови. Он сжал в нерешительности медицинскую прилипалу. Он собирался использовать прилипалу для Желтого Листа, но если он сам не воспользуется ею в ближайшие несколько секунд, он потеряет сознание и потом умрет. А кто тогда поможет Желтому Листу, если он умрет? Он сдернул упаковку с прилипалы и положил ее на рану. Он установил параметры так, чтобы исключить седативные или анестезирующие средства, и включил ее. Немедленно ее щупы скользнули в рану и пережали артерию.

Он осмотрел свое вооружение – нож, пару парализующих гранат, одноразовый игольчатый лазер ближнего боя, гарроту из мономолевого углерода, аптечку химических средств для допроса с пристрастием. Он проклял свою непредусмотрительность. Как он мог надеяться, раненый и с таким жалким арсеналом, победить такого могучего противника, как Руиз Ав?

Он едва мог удержать сознание. Ему подумалось, что лучше бы ему спрятаться, а не то Руиз Ав найдет его здесь беспомощным, как кролик. Он заскрипел зубами и прополз, извиваясь, через камни, стараясь не попасть в поле зрения перископов подлодки.

Он наконец нашел место под осыпью выветрившегося бетона, откуда он мог наблюдать за берегом. Он лежал там на грани обморока, глядя на происходящее и думая, какие еще новые напасти на него обрушатся.

Клапан на бронированном боку лодки поднялся, чтобы обнажить маленькую автоматическую бронированную лодку. Она помчалась к берегу, прорываясь сквозь прибой с высоким султаном пены и брызг, а потом заскребла днищем в нескольких метрах от песка у берега.

Геджас увидел Руиза Ава и Желтый Лист, которые бежали по берегу к остальным пленникам.

Тут он понял, как его провели. Черноволосая женщина с примитивной планетки надела броню Желтого Листа. Она бежала неуклюжим, спотыкающимся шагом – совсем не похожим на ловкие длинные броски гетмана. Видимо, броня плохо сидела на ней.

Желтый Лист была мертва – как еще могли извлечь из ее мозга локатор-радар, который показывал ее передвижения? Это была его последняя отчаянная мысль, прежде чем тьма окутала его и он потерял сознание.

Руиз чувствовал себя так, словно был гол. Пока они бежали, он пытался держаться так, чтобы своим незащищенным телом быть между телом Низы и теми камнями, за которыми укрылся Геджас. Пусть тело Низы было лучше защищено, но все же… И к тому же, если он погибнет, может, ей удастся спастись…

Но ничего не случилось. Они добежали до остальных, и Руиз прокричал:

– Все в лодку, живо!

Мольнех и Дольмаэро разинули на него рты, ошеломленные тем, что страшный Желтый Лист послушно бежит трусцой возле Руиза, но Гундерд подпрыгнул и стал пробираться по воде поближе к лодке.

– Вперед! – подгонял их Руиз, схватив Низу за руку. Он бросился в воду и стал пробираться в лодку.

Остальные наконец зашевелились, как раз когда Гундерд перевалился через борт в лодку. Бывший ученый повернулся и протянул руку, чтобы помочь взобраться Низе, а Руиз бесцеремонно подтолкнул ее.

Дольмаэро было немного труднее приподнять, но Руиз и Гундерд, помогая друг другу, смогли сделать и это. В тот же миг, когда Мольнех сам сумел забраться в лодку, а Руиз влез и устроился на металлической скамье, лодка вздрогнула и снялась с прибрежной мели с противным скрежещущим звуком.

– Куда мы направляемся? – спросил Дольмаэро.

– Не знаю, – сказал Руиз. – Но я почти уверен, что это будет лучше, чем Родериго.

Гундерд потер подбородок уже знакомым жестом.

– А что мы еще можем сделать? Даже если мы окажемся сейчас в руках обыкновенного работорговца, это все же лучше, чем родериганские чудовища.

Он заметил, что Низа борется с застежками своего шлема, и отложил в сторону свое осколочное ружье, чтобы ей помочь.

Она стянула шлем с сочным вздохом облегчения.

– Там была такая вонь, – сказала она.

Неузнаваемый голос прозвучал из решетки, встроенной в носовую часть лодки.

– Добро пожаловать на борт, – голос был чуть менее анонимный, словно говорящий немного уменьшил фильтрацию звука. Может быть, подумал Руиз, тот, кто хорошо знал этого говорящего, мог бы легко догадаться, кто именно разговаривает.

– Нам придется забрать вас на борт как можно скорее. Родериганцы успели отправить сигнал бедствия прежде, чем мы смогли разрушить их коммуникаторы. Их корабль прямо у горизонта и быстро приближается к нам.

Тот, кто говорил, разговаривал без угроз и деловым тоном. Но Руиз почувствовал, как беспокойство завязалось жестким узлом внизу его живота. В этом искаженном голосе что-то было ему мучительно знакомо.

Они уже преодолели половину расстояния до подводной лодки, двигаясь с приличной скоростью. Руиз опустил руку, пытаясь нашарить свое ружье, но его там не было.

Он медленно поднял глаза. Двумя скамьями впереди него сидел Мольнех и держал его ружье в руках. Руки его не дрожали. Крестовина прицела смотрела прямо на Руиза, не колеблясь. На черепообразном лице Мольнеха играла странная улыбка, выражение лица сочетало в себе сразу и счастье от хорошо выполненного долга, и слабое смущение, и осторожность.

Дольмаэро ошеломленно покачал головой.

– Мольнех! Что ты делаешь?

– Свою работу, как полагается, – ответил ему голос из решетки.

Мольнех удовлетворенно кивнул, но внимание его ни на миг не отрывалось от Руиза.

Руиз наконец узнал голос.

– Это Кореана, – сказал он, – на подлодке Кореана.

От шока у него перехватило дыхание. Каким образом его так легко перенесли из неверной реальности покинутого странного библиотечного острова в этот знакомый до боли кошмар? Его мысли потекли вяло, внимание заполонили мелочи.

– Мольнех? – спросил Дольмаэро.

– Теперь Мольнех принадлежит Кореане, – сказал Руиз Дольмаэро слабым голосом. – Генчи переделали его.

Дольмаэро приложил руку к губам и посмотрел на Мольнеха с выражением завороженного омерзения.

Руиз посмотрел на Низу и увидел, что она очень бледна. Рот ее стал тонкой линией, глаза огромными. Он почувствовал нечто вроде нелепого облегчения, что она по-прежнему была человеком, оставалась сама собой. И в то же самое время его охватило острое сожаление. Надо же было такому случиться, что они вместе мучительно пробирались через весь Суук, только для того, чтобы вернуться к Кореане… Это казалось таким печальным, а их усилия – такими тщетными. На несколько секунд он потерял волю к сопротивлению и к жизни.

Гундерд, который сидел напротив Руиза, впереди, посмотрел на Мольнеха, и лицо его не отразило ничего, кроме академического интереса. Вечный ученый, горько подумал о нем Руиз.

Лодка была не более чем в пятидесяти метрах от подводного судна и замедляла ход, чтобы пришвартоваться к ней, когда по воде разнеслось пневматическое шипение. Клапан лодки приподнялся, и показался старый киборг-пират, Мармо. Мармо размахивал огнеметом почти приятельски и приветственно.

Руиз чуть не помахал ему в ответ.

Гундерд повернулся к Руизу, так, чтобы Мольнех не видел его лица. К изумлению Руиза, ученый улыбнулся и подмигнул ему.

Гундерд посмотрел вперед и показал пальцем. Потом он заговорил голосом, полным восхищения от неожиданного открытия.

– Так, значит, это и есть такая прекрасная Кореана!

Мольнех повернулся, словцо его притянули магнитом.

Руиз рухнул за борт.

Когда он нырнул в вихре пузырьков, он услышал гудение выстрела из осколочного ружья.


Низа закрыла глаза, когда клочья левой руки Гундерда забрызгали ее, а несколько осколков отлетели от ее покрытой броней груди.

Гундерд завопил страшным, надрывающим горло воплем, а этот крик потонул в грохочущем из усилителя голосе Кореаны.

– Идиот! – ревела она. – Скотина! Ах ты, ничтожество скотское с грязной планетки!

Низа медленно открыла глаза, боясь того, что она может увидеть. То, что она увидела, и так было достаточно скверно. Гундерд, белый как полотно, от шока, судорожно зажимал культю руки, пытаясь остановить кровь, которая лилась из нее.

Но Руиз исчез. Когда она попробовала наклониться к носу, откуда скатился в воду Руиз, и посмотреть, нет ли крови на воде, Мольнех перевел на нее ружье и прошипел:

– Тихо сидеть!

Глаза его совершенно перестали быть человеческими. Он перевел на нее ружье и держал ее на прицеле тщательно и любовно. Видимо, он болезненно воспринял критику своей хозяйки.


Руиз плыл как можно ближе ко дну в черной воде, пытаясь забраться настолько глубоко, насколько это было возможно. Он сам не знал, почему так поступает. Вскоре он вынужден будет вынырнуть, и Кореана наверняка его захватит. Он только откладывал неминуемое.

Он черпал малое утешение в том, что он, по крайней мере, вел себя решительно. Его старая натура никуда не исчезла, видимо, даже если принять во внимание, что в этом случае он принял не самое лучшее решение.

Когда он врезался в древний кусок плавленого камня, он настолько больно ушиб запястье, что из его и так напряженных легких вырвалась целая цепочка пузырьков. Он беспомощно бултыхал руками и ногами, дезориентированный и ослепший. Но потом его рука снова наткнулась на камень, и он продолжал держаться. Его руку резали ракушки. Он оказался под таким углом, что холодная соленая вода внезапно заполнила его ноздри. Но древние тренировки позволили ожить рефлексу, который позволил ему прочистить нос без того, чтобы потерять весь свой воздух, и он смог удержать свой камень и не всплыть.

Он стал чувствовать, насколько холодна вода. Ушам было больно, и он сглотнул, чтобы выровнять давление. Грудь у него уже тупо болела от необходимости сделать вдох, и в нем поднималась мрачная уверенность, что он продлевает свою свободу только на несколько мучительных моментов. Он попробовал исследовать нижнюю сторону камня, чтобы проверить, не сможет ли он забраться под него и отложить миг своей поимки до того, как окончательно утонет, но рука его наткнулась на что-то неприятное и упругое, волокнистую массу чего-то, и он поспешно убрал руку. Потом он задумался над тем, насколько солона была вода на Сууке. Если она немногим солонее, чем вода на Старой Земле, он немедленно утонет, как только его плотное, мускулистое тело наберет в легкие воды. Нет, он, скорее всего, все равно всплывет на поверхность. Суук был очень старым миром, воды его были полны таинственных древних останков… Руиз понял, что мысли его начинают путаться, и постарался сосредоточить внимание на том, что происходило.

Он прислушался. Сперва все, что он слышал, было гудение его собственной крови, а потом странный скрипучий звук. Он понял, что это его собственное горло пытается приоткрыться и впустить внутрь, в его легкие, море.


Кореана смотрела на свои экраны внешних мониторов в знакомом уже остолбенении. Сколько раз Руиз Ав будет убегать от нее, прежде чем он сдастся, прежде чем осознает, кому он принадлежит?

– Он далеко не уйдет, – сказала она сама себе. Она посмотрела на свои инфракрасные детекторы и быстро обнаружила убийцу – агента Лиги в пятнадцати метрах под собой, тело его было жарким кроваво-красным силуэтом на фоне холодного голубовато-зеленого дна, забросанного мусором. Он плавал головой вниз, цепляясь за камень, словно устрица в человеческом обличье.

Она улыбнулась, глядя на эту картинку.

– Я могу подождать больше, чем ты, пока потеряешь свое последнее дыхание, – сказала она.

Она посмотрела на экраны верхнего обзора и увидела, что Мармо торопит выживших пленников на борт. Раненый попытался забраться в клапан вместе с остальными, но старый пират небрежно спихнул его в море и загнал в нишу лодку.

Кореана коснулась переключателя, который подавал ее голос на палубу через усилитель.

– Подожди, – сказка она, – мы поймаем наемника, когда он выплывет подышать. Приготовь проволоку-ловушку и парализатор.

Мармо посмотрел в камеру и только устало слегка покачал головой. Все же он начал выполнять ее указания, хотя без малейшего энтузиазма.

Взвыли сирены тревоги, и большая часть мониторов Кореаны повернулась в ту сторону, где родериганская подлодка вырвалась из-за горизонта. Почти сразу же она увидела сияние лазеров боевых пушек с палубных орудий родериганцев.

Они окликнули ее. Грубый голос потребовал, чтобы она сдалась.

Она ударила несколько раз по консоли управления, закрывая броню на клапаны и люки, заряжая свое самое страшное оружие, выстраивая наверху оборонные щиты.

Один последний взгляд, исполненный тоски, она бросила на Руиза Ава, который все еще держался за свою скалу. Ни одно из имеющихся в ее распоряжении орудий не было столь точным и нежным, чтобы расправиться с ним, именно с ним. Вода была слишком мелка в этом месте: отраженная энергия могла поразить ее собственный корпус. Кроме того, это была не та смерть, которую она уготовила Руизу Аву. Она хотела, чтобы он умер от ее руки, чтобы в ушах у него звенел ее смех. Она, наверное, на сей раз выпустит его. Ах, как это грустно, подумала она.

– Не умирай пока! – сказала она ему почти нежно, прежде чем она разогрела моторы и умчалась прочь.


Сознание Руиза сократилось до жара в груди. Его затухающая воля боролась за то, чтобы не открывать глотку морю. Он почти решил открыть рот и сознательно вдохнуть море, попытаться умереть намеренно, пусть лучше так, чем в неосознанной спазме… когда он услышал рокот моторов. Он только частично был в сознании, но ему показалось, что этот звук что-то значит, что можно попробовать пожить еще.

Он отпустил камень и с мучительно медленными движениями поднялся на поверхность, все еще посеребренную нарастающим светом дня. Он попытался облегчить жжение в легких тем, что немного выпустил из них воздух, и это чуть не оказалось фатальной для него ошибкой. К тому времени легкие его были уже почти пусты, а он все еще был в нескольких метрах от поверхности. С потерей плавучести замедлился и его подъем. В глазах у него потемнело, и он пробился к поверхности остатками сил.

Он прорвал пленку воды, и сладкий воздух со свистом втянулся в его легкие.

Из всех вдохов, какие ему пришлось сделать за свою жизнь, этот, он был уверен, был самым лучшим вдохом. Он удивился тому, что никогда прежде не замечал, какая это замечательная штука – дышать. Просто дышать.

В этот момент все остальное по-настоящему было ему безразлично.

Но после первых блаженных моментов к нему вернулся здравый рассудок, и он крутнулся в воде, пытаясь найти глазами подлодку Кореаны.

К западу от него нарастало какое-то зарево, привлекшее его внимание, и там он увидел довольно крупное родериганское судно, которое преследовало подлодку Кореаны, оба судна мчались к открытому морю на подводных крыльях в брызгах пены, разбрасывая воду под самое небо. Время от времени между двумя противниками поблескивали лучи орудий, однако они не причиняли никакого видимого вреда.

Кореана, видимо, первой добралась до какой-то подводной впадины, потому что она пропала из виду в волнах, мгновенно убрав подводные крылья. Секундой позже за ней последовало родериганское судно.

Руиз плавал один, в двухстах метрах от берега.

Один ли он был? Он услышал странный задыхающийся звук, и его ум немедленно вспомнил про маргаров и прочих морских хищников. Но потом он увидел голову, которая вздымалась над волнами в нескольких метрах от него. Минутой позже он понял, что это бывший ученый Гундерд.

У Руиза заняло три минуты подплыть к нему. Ученый, который был еще на Родериго лишен своих золотых цепочек, без особого усилия держался на воде.

Когда он подплыл к Гундерду, то с ужасом заметил, что вода вокруг тела Гундерда окрашивалась кровью, которая сочилась из рваной культи левого плеча ученого.

– Гундерд? – спросил Руиз.

Гундерд поднял глаза, и Руиз увидел, что человек почти мертв. На его лице застыло то самое выражение спокойного сожаления и смирения, с каким лучшие солдаты уходят в небытие.

Руиз подумал о том, сколько же раз он видел это выражение на человеческих лицах.

Слишком много раз, подумалось ему.

Он подплыл поближе к Гундерду, не обращая внимания на то, что кровь может привлечь хищников. Он обнял Гундерда под грудью, чтобы поддержать его в воде.

– Руиз, – сказал Гундерд еле слышным голосом. – Я рад, что тебе удалось выжить.

– Пока что выжил, – сказал Руиз и стал грести свободной рукой к берегу.

Гундерд стал слабо сопротивляться.

– Нет, – прошептал он. – Не тащи меня… глупая трата сил.

– Я просто пытаюсь вытащить тебя из самой гущи крови, – сказал Руиз. – Не хочу, чтобы нас съели маргары.

А может быть, подумал он про себя, ты проживешь достаточно долго, чтобы я проволок тебя до берега, где ты сможешь умереть не такой страшной смертью. Он вспомнил разговор, который он вел с Гундердом на «Лоракке», когда бывший ученый объяснял, почему он хотел бы умереть быстро, если когда-нибудь его сбросят за борт. Долгое медленное падение в тьму из света… Так тогда сказал Гундерд.

– А-а-а… – сказал Гундерд. – Для наемного убийцы у тебя доброе сердце.

И тут он умер.

Руиз почувствовал переход от жизни к смерти, внезапный вес, ставший таким тяжелым, неожиданное расслабление. Он перестал плыть, повернул Гундерда к себе лицом, увидел пустоту в глазах ученого.

– Что ж, – сказал он бессмысленно и отпустил тело. Оно поплыло лицом вниз, кровь потекла гораздо медленнее.

Руиз поплыл к берегу так быстро, как только мог.

Когда он добрался до того места, где мог плыть уже по пояс или вообще встать на ноги, он услышал за собой кипенье воды и шлепанье чего-то огромного по волнам. Он оглянулся и увидел, как что-то чешуйчатое утащило тело под воду. Это зрелище наполнило его почти паникой, и он пробежал, как мог, последние метры по воде, высоко поднимая ноги.

Оказавшись на суше, он бежал до тех пор, пока не оказался под защитой булыжников у линии максимального подъема воды.

Загрузка...