Марсианский стройбат

Глава 2 Подземный город

Колонну забетонировали. Технику вытащили, и главный механик Гусев принялся над ней колдовать. В условиях жесточайшего дефицита запчастей и вообще – даже металла, его работа походила на чудеса фокусника. Он из ничего собирал разбитую технику, как хирург – человека после ДТП. Самое интересное, что она работала. Аварийный участок завалили породой, сделали пробку, принялись прокладывать туннель в другую сторону и сразу же наткнулись на двухметровый пласт самого настоящего угля марки «антрацит», что указывало совсем не на общепринятую картину истории Марса. Но это было ещё не самой лучшей новостью.

Утром старший геофизик Мартисов позвонил генералу Зуеву и голосом, в котором не было никаких эмоций, сообщил, что колонна не регистрируется приборами.

– Как это так? – удивился Зуев.

– А вот так. Накануне была магнитная аномалия, а сегодня нет.

Зуев грязно выругался, не стесняясь жены, которая прихорашивалась у зеркала.

– Поставьте датчики в этой точке!

– Уже…

– Что, уже?

– Уже поставили. Всё что можно облепили!

– Хорошо, а я попрошу орбиту регулярно снимать аномальную магнитуду, хотя вряд ли это поможет, если она так часто пропадает.

– Добро, – согласился Мартисов.

На этом и порешили. Всё равно мы большего сделать не можем, подумал Зуев. Лезть внутрь колонны и изучать её слишком опасно. Наша задача строить городок. Оставим эту загадку следующей партии. Зуев, как и все, втайне надеялся улететь на Землю после окончания контракта, но понимал, что это пустые мечты. Слишком старым он был для этого – аж сорок пять лет. Поэтому, стиснув зубы, он и работал и работал. Хорошо ещё, что Светка держится, думал он, поглядывая на жену, а не закатывает скандалы. На Земле у них остались сын, невестка и внук, которого в честь деда назвали Пашкой.

– Ну что, милый, идём, завтрак на столе, – позвала она.

Генерал – единственный, кто пользовался привилегией питаться в домашних условиях. Все остальные посещали столовую.

Генерал надел армейский свитер и вошёл в столовую. Низкое марсианское солнце как раз светило в окно. До самого берега убегала гористая равнина озера с резкими чёрными тенями от малейших неровностей. К полудню тени сглаживались. Даже небольшой кратер без названия, с залежами голубого «теллурия» по краям выглядел зловеще, как дыра в земле. За высокой береговой линией виднелись ещё более высокие пики вулканов, которые торчали на фоне почти чёрного горизонта. Раз в полгода налетал марсианский шторм. Тогда всё затягивала рыжая хмарь и в окна стучали мелкие камушки.

После Москвы и долгого полёта на звездолёте, Зуевы вначале никак не могли привыкнуть к такому пейзажу, но постепенно стали находить его красивым и даже пытались предсказывать погоду, но пока ещё ошибались: то нежданно-негаданно налетали вихри, которые с лёгкой руки ученых называли «дьяволами», то внезапно поднимался ветер, который нёс, как позёмку, мелкий марсианский песок, и воздух становился мутным, как вода в протухшем аквариуме.

– Ты знаешь, дорогой, что у твоего Марфина ранение было нанесено термическим оружием?

– Извини, я не успел почитать твой отчёт.

– Ничего, Павел, я тебя прощаю, хотя последнее время ты стал очень невнимательным.

Светлана Андреевна потянулась за мармеладом. Она слишком хорошо знала своёго мужа, чтобы утруждать себя лишними разговорами.

– Что поделаешь… – думая о своём, возразил Павел Федорович, – живём в отсутствие магнитного поля…

Слабое магнитное поле Марса приводило к психическим расстройствам. Этот феномен назывался «психопараболой», потому что четко вписывался в соответствующий график. В фокусе «психопараболы» учащались «болезни души», как любила выражаться Светлана Андреевна, а цикличность фокуса была напрямую зависела от времени года.

Павел Федорович был крупным мужчиной. Голову он брил и находил это очень удобным. Его все боялись. Боялись его грозного баритона. Жена же помнила его высоким и худеньким юношей с курчавой шапкой волос, которая редела по мере того, как их семья моталась по военным спецобъектам. Павел Федорович всю жизнь строил шахты для ракет и подземные коммуникации различного назначения.

– Погоди, погоди… – удивился Павел Федорович, – ты хочешь сказать, что его подстрелили?..

– Да, милый, его ранили из лазерного оружия или из чего-то подобного.

– Слава богу! – воскликнул генерал. – А я уже грешным делом решил, что у нас криминал завёлся. Значит, это не наши архаровцы?!

– Конечно, не они, милый, – подтвердила жена. – Хочешь ещё сыра?

– Погоди, погоди… – остановил её генерал. – Тогда это ещё хуже?!

– А я тебе, о чём толкую уже битых полчаса!

Генерал снова грязно выругался.

– Павел!.. – укоризненно покачала головой жена.

Павел Федорович в сердцах отодвинул чашку с чаем:

– Час от часу не легче!

– Павел, держи себя в руках.

– Я уже думал, что проходчики просто гонят самогон из табуретки, а они учудили чёрт знает что!

– Учудили, милый, учудили, – поддакнула жена.

– Так! – произнёс генерал. – Надо принимать серьёзное решение!

– Правильно, милый, правильно. Но чай свой допей и бутерброд доешь, а то к обеду проголодаешься.

Генерал пил чай и думал. Если я не приму никаких мер, то на Земле меня не поймут. Если же я приму хоть какие-то меры, которые могут и не дать положительного результата, я всегда смогу оправдаться. Он позвонил своёму заместителю по безопасности полковнику Бастрыкину и назначил совещание на восемь часов утра местного времени.

Снова потянулись безрадостные дни, наполненные однообразной работой. Снова капитан Чернаков орал, как укушенный шершнем. Снова лопались шланги, рвались гусеницы и цепи. Снова Гусев проявлял чудеса изобретательства. Только все чего-то ждали и курили, курили, курили. В боксах всё чаще повисала напряженная тишина. Никто не качался в спортзале, не играл в шашки, домино или нарды. Не было слышно обычного смеха. Даже балагур Мамиконов прекратил отпускать свои шуточки насчёт бритья Есени на ночь. А сам Есеня бриться забывал. Вовка Жуков ежечасно не расчёсывал, как обычно, свой есенинский чуб, а Мишка Кораллов бросил чистить зубы. Всё равно это никому не нужно, рассудил он. Потом Есеня сцепился с Денисом Бурко из первой бригады. Их едва растащили.

Напряженность разрядилась самым неожиданным образом. Из Городка-Два прибыло два человека: капитан Николай Ермолаев и рядовой Петров, которые собрались искать Марфина. Жора Генацаревский построил бригаду и словно невзначай спросил:

– Добровольцы есть?..

Сергей неожиданно для себя сделал шаг вперёд:

– Я!

– Так… молодец! – обрадовался бригадир, хотя ему было жать расставаться с ловким парнем. – Кто ещё?

Он надеялся, что больше никто не вызовется, ведь, судя по всему, дело нешуточное. Ещё никто никогда ни за кем не гонялся по Марсу. И тогда он властью, данной ему, выберет кого-нибудь из нелюбимчиков, например, Вовку Жукова, которого считал дюже умным.

– Я тоже! – отозвался Мамиконов басом.

– Большой, тебя потянуло на гульки? – удивился Жора.

По бригаде пробежал смешок. Жора и Мамиконов по кличке Большой дружили, и Жоре не хотелось отпускать его. С кем он будет травить анекдоты за украинское сало и дуться в преферанс на щелчки?

– Да нет, – признался вальяжный Мамиконов, – просто надоело сидеть в забое. Хочу прогуляться, кости размять.

– Ладно, твое право, Большой – согласился Жора. – Но смотри, без подвигов. Ты ещё должен здесь вкалывать.

По бригаде пробежал смешок погромче.

– Есть, вкалывать! – обрадовался Мамиконов.

И они стали собираться.

Неожиданно позвонил капитан Чернаков и поручил Сергею Бабуре доставить образцы породы главному вулканологу. Это его взволновало. Правда, он не разобрался, что его больше волнует: сам факт прогулки под открытым небом или Мила Дронина, в которую он целых восемь месяцев был влюблен. Приказ исходил от капитана Чернакова, а не от бригадира Жоры Генацаревского. Это значило, что вулканолог Дронина не хотела огласки и действовала в обход непосредственного начальства Сергея: то ли для того, чтобы он избежал насмешек со стороны сослуживцев, то ли она была страшно занята и ей было всё равно, кто принесёт образцы. Вот сержант и подвернулся под руку. Хотя всё это могло быть плодом возбужденного воображения Сергея. Может быть, не было ни того и ни другого, а просто чистая случайность, как обычно бывает в жизни. Тем не менее, когда он выскочил из лифта и миновал последний шлюз, его охватило волнение. Тёмно-синее небо было бездонно-глубоким, несмотря на то, что марсианское солнце висело в зените. Оно будет висеть так долго-долго, на целый час дольше, чем на Земле. К такому «долгому» солнцу трудно было привыкнуть. От холмов и скал тянулись короткие тени, в разреженной атмосферы они были не такими, как на Земле, а резкими, как день и ночь, как «да» и «нет», как чёрное и белое в своей сути.

Командный пункт находился в трёх километрах в скале, хрупкой, как стекло, но не менее надежной на этой инертной планете. По крайней мере, она считалась инертной, и все так думали.

Сергей не взял рабочую тележку, которые стояли в гараже у входа в кессон, а решил прогуляться пешком. Когда ещё выпадет такая возможность, услышать марсианский ветер, подумал он, выбираясь из косой тени бункера.

Он спустился по металлической лестнице, с удовольствием ощущая, как решётка – самая простая защита от вездесущей марсианской пыли, позванивает под ногами. Было тепло, градусов пятнадцать, и РС[2] работал тихо и надёжно, обогащая дыхательную смесь и контролируя температуру внутри скафандра.

Как только Сергей вышел из тени, стекло шлема потемнело, и на нём зелёным цветом высветилась индикация жизнеобеспечения и курсор маршрута. Впрочем, он его отключил, потому что видел, куда надо идти. В отличие от рыжей окружающей местности, тропинка была белесой и без камней и кристаллов магнетита. И вообще, вся равнина озера давно была изъезженна думперами во всех направлениях, так что в этом отношении ничем не отличалась от любой мало-мальски огромной земной стройки. Куда ни кинь взгляд, везде торчали вешки и кучи сграбленной породы, на скалах – реперные знаки с маячками, которые приятно светились в темноте и создавали иллюзию обжитого места. Так что с орбиты сразу было видно, что здесь строится Городок-Один.

Озеро Феникса располагалось в самой северной части плато Солнца, почти на экваторе, совсем недалеко от долины Маринера. Собственно, эта долина и была основной целью после строительства Городка-Один. Генерал Зуев даже один раз на свой страх и риск закинул туда группу из пяти человек. Так велик был интерес к этой долине, где, вероятнее всего, сохранилась марсианская жизнь. Они действительно что-то нашли, но не сочли нужным довести до сведения рядового состава. Об этом судачили ещё до прилета Сергея, пока Пашка Марфин не ушёл в загул. Видать, это было самой большой тайной экспедиции, а может, и не было никакой тайны, а был один бункерный трёп? Кто его знает? По крайней мере, Сергей считал, что ничего там не нашли, ну, может, какую-нибудь плесень. Тоже мне открытие, пренебрежительно думал он. Вот если бы – марсианина, это другое дело. А плесень я и сам могу найти, если очень хорошо покопаюсь хотя бы вон в той куче, где сохранился лед.

Как только Сергей достиг командного пункта, на западе стали заметны верхушки трёх вулканов: Арсия, Павлина и Аскрия. Они дрожали в разряжённом воздухе и казались огромными, мрачными тенями, тянущимися к Солнцу.

Над скалой торчали антенны и пункт слежения, в котором, как божок, восседал капитан Чернаков. Сергей вошел в кессон, потом миновал ещё два и только после этого, откинул стекло шлема. Эти гравитационные скафандры в отличие от рабочих, были напичканы электроникой и предназначались для работы при низком атмосферном давлении, в них можно было гулять по планете. Снимались такие скафандры при соответствующей команде компьютера. Нано-ткань теряла упругость, и скафандр сползал с тела, как чулок с ноги.

Сергей поднялся по лестнице на третий этаж и постучал в дверь лаборатории.

– Войдите, – услышал он, вошёл и поставил сумку у двери.

Мила Дронина сидела перед компьютером за столом.

– Принеси сумку сюда, – велела она, взглянув, как ему показалось, весьма строго.

У Сергея сладко ёкнуло сердце, но он решил сделать вид, что её чары больше не властны над ним. «Я люблю Вареньку, я люблю Вареньку», – твердил он сам себе. На самом деле, стоило Дрониной появиться в забое или, как сейчас, взглянуть на него – внутри у него пели все трубы и били литавры, а ещё он слышал небесную музыку ангелов. Чёрти что! – думал он, но поделать с собой ничего не мог.

– Ну чего ты молчишь? – спросила она.

Вулканолог Дронина была красивой и самоуверенной женщиной. Чего её потянуло на этот Марс? – отчуждённо думал Сергей. Таким место где-нибудь на Рублевке, с каким-нибудь богачом, а не здесь, в богом проклятой дыре.

– Я не знаю… – сказал он со вздохом.

Единственное, что он себе позволил, тайно вдохнуть запах её волос – такой знакомый, что сердце у него бешено заколотилось. Сидела бы себе на Земле и не соблазняла бы никого, подумал он со зла.

У Дрониной были карие глаза, блестящие каштановые волосы и лицо вечного подростка. Сложена она была изящно и грациозно. Такие женщины обращают на себя внимание. В обществе они служат шапкой раздора среди мужчин. Впрочем, то же самое происходило и здесь. Поговаривают, что Гусев и Звонарёв пару раз схлестывались из-за неё. В результате она никому не досталась. Звонарёв небезуспешно переключился на биолога Аллу Веселову и даже собирался на ней жениться. А Гусев вообще остался с носом и завел себе подругу за две тысячи километров – в Городке-Два. Говорят, что она была толста и неопрятна, но на Марсе теперь на это мало кто обращал внимание.

Мила Дронина была одета в легкомысленный белый халатик, и её изящные стройные ноги были спрятаны под столом. Сергей так давно не видел Милу, что даже игра теней под столом и светлая, изящная шейка с завитками волос сотворили с ним чудо под названием напрасные надежды. Ах, как хорошо он знал эту игру, но неизменно в неё проигрывал, потому что был нетерпелив и горяч.

– Ты уходишь в эту чёртову экспедицию? – спросила Мила и подняла на него глаза.

У него тут же отнялся язык, а злость испарилась, как утренний туман:

– Да… – ответил он и добавил, – нет… я не знаю… мне кажется…

– Так нет или да? – спросила она с чарующей усмешкой и встала.

Ему пришлось сделать шаг назад, иначе бы они прикоснулись друг к другу, и тогда мог вспыхнуть пожар. Оказалось, что в скафандре он гораздо выше, и что находиться в скафандре ему безопасней со всех точек зрения. Но боже мой, мелькнуло у него, она сводит меня с ума! Сердце у него билось, как птица в клетке.

– Да, Сереженька, – сказала она, – я знаю, – и очень пристально посмотрела ему в глаза. – Прошу тебя, будь осторожен. А я буду тебя ждать!

– Что?! – удивился он. – Что? – и схватил её за руки.

Даже сквозь перчатки скафандра он ощутил, какая она тонка и грациозная. Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы и прошептала, всё ещё кокетничая:

– Что слышал…

– Ты сказала, что будешь ждать меня?

– Буду, – она смотрела на него смело и требовательно, но те искорки в её глазах, которые сводили его с ума, так и не пропали.

Тогда он решился:

– А… он?

– Кто, он? – удивилась она.

– Ну… полковник?..

Он боялся посмотреть ей в глаза и увидеть в них правду.

– Господи, какой ты глупый, Сереженька. Все мужики на этой чёртовой станции считают долгом преследовать меня, словно им больше делать нечего.

– Ты хочешь сказать?.. – На этот раз он не отвёл взгляда.

– Я хочу сказать, что мне стоило больших усилий отшить всех ухажеров.

– А почему ты мне ничего не сказала?

Глаза у неё были чёрными и бездонными, он утонул в них.

– Ещё раз глупый. Ты сержант, они бы тебя сгноили при первой возможности. Съели бы без соли. Теперь, когда всё позади, я хочу, чтобы ты вернулся живым и здоровым.

– А ты?..

Этот глупый вопрос вертелся у него в голове, как юла. Но он так хотел услышать на него ответ, словно в этом заключался весь смысл его марсианской жизни.

– А я буду ждать тебя, – она поправила что-то из экипировки у него на шее. – Вернешься, и мы что-нибудь придумаем.

– Повтори! – потребовал он, вцепившись в неё взглядом.

Но вместо ответа она нежно поцеловала его в губы.

– Вернешься, и мы переведемся на станцию-три. Там мало народа, и нам не будут мешать.

– Ладно! – ошалело сказал он. – Я вернусь! А ты дождись!

– Беги, – сказала она. – Тебя уже, наверное, ищут.

– Да, да… – бормотал он, погружая лицо в её волосы и вдыхая их запах.

– Беги, беги… – она подтолкнула его к двери.

– Да, да… – он выскочил в коридор, как на крыльях.

Единственное, всё было сделано не по его натуре. Лично он пошёл бы напролом, и пусть кто-то попробовал бы его остановить! Но пока дошагал до жилого отсека, пришёл к выводу, что Мила права: и не таких героев обламывали, тем более в армии.

Вначале Сергей сгоряча хотел отказаться от участия в экспедиции, но когда увидел в жилой зоне полковника Бастрыкина, незнакомого капитана и белобрысого незнакомого рядового, то понял, что отступать некуда – никто не поймёт и даже понимать не захочет, а положение в бригаде, которое он заработал с большим трудом, можно было потерять в одно мгновение.

– Тебя за что сюда? – спросил Сергей у рядового, копаясь в груде снаряжения.

– Не за что, – буркнул рядовой. – Так надо.

Сергей понял, что он вовсе не рядовой, а гражданский специалист, просто выглядел молодо, лет на восемнадцать. Позже выяснилось, что он спортсмен, альпинист, каратист и так далее, и что его взяли, потому надо лазать в горах и потому что у экспедиции практически не было оружия, не считая пистолетов АПС[3] у полковника и капитана. Ну да, успокоил себя Сергей, на кого здесь охотиться? На мамонта, что ли? Так, по крайней мере, объяснил им полковник Бастрыкин, когда Мамиконов обиженным голосом спросил насчёт оружия.

– В нашей экспедиции оружия нет, кроме личного, поэтому попрошу быть внимательными и докладывать обо всех происшествиях.

– А куда мы идём? – спросил Сергей.

Ему казались странным обстоятельства появления и исчезновения Пашки Марфина. Где это видано, чтобы человек испарялся из практически закрытых помещений. Интересно, знает ли об этом начальство? Лично он никого ни в чём просвещать не собирался. Армия его научила не совать нос в чужие дела – себе дороже.

– Аэроразведка обнаружила недалеко пещеры и следы, сообщил полковник таким будничным тоном, словно речь шла о заблудившейся кошке.

– Чьи? – удивился Гоша Мамиконов.

– Полагаем, сержанта Марфина.

– А-а-а… – произнёс поражённый Мамиконов.

На его лице отразилось недоумение. Он тоже сообразил, что эти следы могут быть вовсе и не Пашкиными. Чёрт, какая здесь ещё зверюга бродит? – подумал он и едва не перекрестился.

– Да, собственно, – продолжил распространяться полковник Бастрыкин, – мы обследуем берег озера и вернёмся. Экспедиция рассчитана на три дня. Если найдём Марфина раньше, естественно, вернёмся раньше.

– А если вообще не найдём? – спросил Сергей.

Вопрос полковнику не очень понравился, и он промолчал.

– Тогда, – вмешался в разговор капитан Ермолаев, – будем считать, что боец пропал без вести.

– А почему нельзя воспользоваться «планшетником»? – никак не мог угомониться Сергей.

– Понимаете, товарищ сержант, – веско сказал полковник Бастрыкин, – эти следы мы видели и с помощью «планшетника», но они уводят в пещеру, а там темно.

Ага, сообразил Сергей, значит, следы человеческие. А ещё он подумал, что с «планшетником» так не бывает. «Планшетник» есть «планшетник» – это 3D карта. Её только можно глушануть и закрыть информацию. Так у них просто копия! – сообразил Сергей. Дрянная земная копия. А с копией много не навоюешь.

– А откуда тебе известно о «планшетнике»? – спохватился полковник. – Это государственная тайна!

Сергей только тихо хмыкнул на его наивность. Если бы полковник Бастрыкин знал, что Сергей был самым молодым сталкером и три года до армии провел в Чернобыльской Зоне, то ничего не спрашивал бы, а посадил бы Сергея под замок, потому что сталкеры Чернобыля вне закона. Особенно, после третьего взрыва, который разнёс Зону в пух и прах и заразил радиацией огромные территории. Считалось, что это дело рук чёрных сталкеров, что они сделали в отместку за преследование, а их как раз выслеживали и уничтожали как террористов. А если бы он ещё и знал, что Сергей с малолетства ходил в группе с легендарным Калитой, то вообще достал бы свой огромный АПС и с огромным удовольствием продырявил бы Сергею башку. Но ничего этого полковник не знал, а видел перед собой ловкого, порывистого юношу с угловатыми чертами лица и пронзительно-чёрными глазами, в которых сквозила ранняя уверенность, если не наглость.

– Смотри, что я на всякий случай взял, – похвастался Мамиконов и показал Сергею длинный штык от АКМа.

– Откуда?

– Места знать надо, – хитро ответил Мамиконов. – Но тебе, как другу, скажу, покопался в мастерской у главного механика Данилы Михайловича Гусева. Чего там только нет!

– А для меня ничего не нашёл?

– А как же, обижаешь. Ты пока к своей Милке бегал, я тебе вот что надыбал, – и сунул в ладонь Сергею кастет.

Сергей был настолько обескуражен тем, что бригаде известно, куда и зачем он ходил, что даже не расстроился из-за кастета, которым можно было драться разве что в ближнем бою.

– Чудак человек, – стал увещевать его Мамиконов. – Да с таким оружием не пропадёшь. Один удар – и голова с плеч. Ты его спрячь подольше от глаз полковника, а то он у нас дюже правильный, гляди, как он тебя завернул насчёт «планшетника». А в самом деле, откуда ты знаешь о «планшетниках»?

«Планшетники» были самой большой тайной России. Впервые их нашли в Тунгусской Зоне и больше нигде в мире не находили. Из-за этого даже разразилась маленькая локальная война. Все валом попёрли в эту самую Зону: и китайцы, и пиндосы[4], и немцы и даже арабы разных мастей. Так что за Зону пришлось вначале повоевать, а потом сделать вокруг неё укрепрайон, так что ни одна мышка не могла проскочить внутрь или выскочить наружу. Зато с помощью «планшетников» можно было путешествовать в любых масштабах, по любым мирам, какие были заложены в них. По сути, «планшетник» – это 3D карта всех миров, в том числе и Марса. С «планшетником» ходили по Чернобыльской Зоне и по всем другим Зонам, которые открылись после третьего взрыва. Поэтому Россия и сделала колоссальный рывок на Марс, сэкономив время и ресурсы на исследованиях. Но оказалось, что даже с «планшетником» не все тайны открыты и что на всё требуется время. У Калиты тоже был настоящий «планшетник», даже не один, а целых два. Поэтому Сергей и был сведущ в этом деле. Полковник некоторое время косился на него, а потом вроде как забыл о его существовании.

– Как-нибудь расскажу, – ответил Сергей Мамиконову и спрятал кастет в карман скафандра.

Может, в самом деле пригодится? – подумал он.

Они последний раз, как белые люди, пообедали в столовой, попрощались и вышли. Кое-кто на них глядел, как на покойников. Капитан же Чернаков, похоже, был только рад, потому что последние дни у него со старшим сержантом Мамиконовым вообще не заладились отношения. Не переваривал его Большой на дух.

Перед тем, как они поднялись на поверхность, Гоша Мамиконов наклонился к Сергею и сказал ему на ухо:

– Я бы от такой бабы ни в жизнь не ушёл! Понесла тебя нелегкая! Оставайся, скажи, что у тебя понос.

Сергей глянул в глаза Гоше, в которых плавали искры смеха, и ответил:

– Пошёл ты знаешь, куда?!

– Куда? – хихикнул Мамиконов.

– В жопу с такими советами!

– И то правильно, – согласился Мамиконов и, защёлкнув шлем, лукаво подмигнул Сергею.

По земным меркам прошло уже часа четыре, а по марсианским – всего два, и солнце как висело над головой, так и продолжало висеть. Только стало теплее. Они взяли рабочую тележку и покатили на север.

В центре озеро Феникса выглядело, как почти земное – если смотреть с тележки. Если же встать, то различие становилось очевидным. Белая соленая корка, припорошенная рыжим песком, кое-где – рыжими дюнами. А вот заросли угольных «деревьев», похожие на чахлые ёлки без иголок, привели всех в лёгкий трепет. Даже полковник снизил скорость, чтобы все налюбовались на замёрзший углекислый газ, который выдавливался под давлением и вырастал, как земные деревья.

Они с трудом перевалили через каменную гряду с волнами песка поперек и покатили вниз. На мгновение мелькнули тени трёх вулканов, и пейзаж снова стал однообразным: полоски песка, полоски твёрдой, как асфальт, почвы, усыпанной камнями, очень похожими на стволы окаменевших деревьев. Сергей, который сидел позади всех, да ещё спиной к движению, стал задрёмывать. Он то видел лицо Милы, то Мамиконова, который ему внушал какие-то глупости с абсолютно честным видом. Мила же ничего не говорила, а смотрела грустными-грустными глазами. Тележку тряхнуло. Сергей очнулся и увидел следы. Они начинались ниоткуда – посредине пустыни и убегали в тень. Полковник правил вдоль них. Сергей чуть повернулся, насколько позволял скафандр и увидел цель их движения – огромную столовую гору. Она возвышалась в центре равнины, со стороны солнца, а когда тележка перевалила песчаный нанос и въехала в тень, сразу сделалось прохладнее. РС заработал в интенсивном режиме. Следы были хорошо видны благодаря тому, что белый кварц, который обычно лежал под слоем красного песка, очутился на поверхности. Это и в самом деле были человеческие следы. Но Пашкины ли? Сергей сомневался. Через несколько минут он оценил предусмотрительность полковника – казалось бы, какой смысл ехать в тени? Но когда Сергей увидел «дверь», он понял, что бережёного бог бережёт, мало ли кто наблюдает сверху. Трудно было понять, была ли «дверь» рукотворной, или игрой природы. Но от такой «двери» бросало в дрожь, словно её строили циклопы.

«Дверь» находилась на освещенном торце столовой горы. В прямом смысле слова это была, конечно, не «дверь», а просто-таки гигантский проём прямоугольной формы. Чтобы попасть к «дверь», надо было вскарабкаться по стометровой осыпи. Пашка Марфин оставил ясные недвусмысленные следы – мол, топайте за мной, и всё будет хорошо.

– Каждый осё несёт свою шкуру на базар, – пробормотал Мамиконов, с изумлением разглядывая «дверь» в бинокль. – Товарищ полковник, и мы тоже туда пойдём?

– Всенепременно, – отозвался Бастрыкин, возясь с «планшетников», прикрывая его от любопытных взглядов корпусом и локтями.

– А не больно будет?

– Не больно.

Гоша Мамиконов не удержался и с любопытством заглянул ему через плечо, но капитан оттёр его, произнеся что-то вроде того, что когда надо, тогда и пригласят.

Мамиконов расстроился и пересел к Сергею.

– А ты чего?

Мамиконов только покривился.

– Большой, да видел я такие карты, – поморщился Сергей. – Даже гулял по ним!

– Где, сержант? – живо среагировал полковник сугубо официальным тоном.

– Да из Чернобыльской Зоны приносили, – соврал Сергей.

Он совершенно забыл, что по локальной связи всем всё слышно. На самом деле, у них был настоящий иноземный «планшетник» из Тунгуской Зоны. Только с его помощью они и проходили Чернобыльскую Зону и Дыру за ней и даже проникали в Сердце за ней. Никто не мог угнаться. А какой хабар там был! Мечта любого сталкера. Копии «планшетника», конечно, научились делать очень быстро, но это было жалким подобием оригинала, поэтому полковник и не увидел ничего в темноте. Оригинальный «планшетник» не давал таких дефектов. С ним можно было гулять где угодно, в любое время суток, с любым увеличением. Экспедицию могли бы снабдить получше, подумал Сергей, экономят на нас, экономят. А если не смогли достать настоящий «планшетник», обратились бы ко мне. Чего мне, для родины жалко, что ли?

– Вернётесь на базу, напишете рапорт: где видели, когда и при каких обстоятельствах.

– Есть написать рапорт, – отозвался Сергей.

– Ну и отлично, – сказал полковник, сворачивая «планшетник» в шарик и убирая его в карман. – Так, Петров, поднимешься и пройдёшь вдоль стены. Бабура ты его страхуешь.

Сергей спрыгнул на землю и размял ноги. Не успел он пару раз присесть, как увидел, что его напарник несётся к горе, как полоумный. Пришлось Сергею бежать следом. Спортсмен, что с него возьмёшь, с усмешкой думал он, всё больше отставая от Петрова. Только идиоты бегают на Марсе, потому что то жарко, то холодно. Он нагнал его на подъёме, где требовались крепкие ноги и выносливость.

Чем страховать-то?! – зло думал Сергей, карабкаясь вслед за Петровым. – Этим, что ли? – и сунул руку в карман.

Кастет пребывал на месте. Этим не навоюешь. Даже не напугаешь никого. Полковник или дурак, или ничего не смыслит в военном деле. Но оказалось, что страховать надо совсем не от мнимых врагов, а на подъеме у самой «двери». Она только издалека казалась доступной. На самом деле, путь внутрь преграждала отвесная скала метров десять-двенадцать. Однако, похоже, Пашка Марфин преодолел её с легкостью горного козла даже без всяких альпинистских приспособлений, которые стал навешивать Петров. Сергей терпеливо ждал, разглядывая однообразную равнину и тележку с полковником, капитаном и старшим сержантом Мамиконовым по кличке Большой, которые в свою очередь разглядывали их с Петровым. Если бы не полковник и капитан, Сергей перебросился бы с Большим парой ничего не значащих фраз, которые только укрепляют мужскую дружбу. Но полковник чтил субординацию, а капитан ему подпевал.

Полковник Бастрыкин был самым молодым лейтенантом в чеченскую войну. Он командовал ротой разведчиков ГРУ, и карьера его сложилась успешно. Но в мирной жизни он почувствовал себя не удел, лишним в армии и, несмотря на тепленькое местечко в штабе управления Таманской бригады, попросился на Марс. С женой он развёлся ещё будучи майором, а новой не завёл. Понял, что женщины уже не главное. Карьера его интересовать перестала, но ему было очень интересно, что делается в других мирах. И такая страсть его охватила, что он плюнул на земное благополучие. Ведь подобный случай выпадает раз в жизни. Когда весть о том, что он завербовался в марсианскую экспедицию, разнеслась по бригаде, многие за его спиной вертели пальцем у виска – мол, с ума сошел Афанасий Петрович. Вместо обжитой пятикомнатной квартиры, дачи на Ахтубе и непыльной службы, которой завидовали недоброжелатели, а также любимой Верочки, с которой у полковника был ни к чему не обязывающий роман, он отправился на Марс, и неизвестно, вернётся назад или нет. Скорее всего, нет. Потому что и дураку ясно, что с Марса никто ещё не возвращался.

Полковник благоразумно молчал и не командовал под руку. Как всегда, беспрестанно дул ветер и горизонт был затянут пеленой. День плавно переходил в вечернее марево, солнце садилось за горизонт, и его лучи подсвечивали атмосферу, как огромное размытое пятно.

Рыжая равнина была волнистой, как берег моря, только волны были реже, а между ними лежали большие и маленькие ноздреватые камни и стволы окаменевших деревьев – тоже большие и маленькие. Волны упирались перпендикулярно в гору, как строгий геометрический рисунок. Тот, кто оставил белые следы, пересекая их, нарушал гармонию мёртвой планеты. Почему он убежал? – думал Сергей. Должно быть, он стремился к свободе? Он не раб обстоятельств, как все мы, привыкшие подчиняться. Потом он поймал себя на мысли, что думает о Пашке Марфине, как о возвышенной натуре, и выругался. Не был таким Пашка, никогда не был, и нечего на него равняться.

– Вы что там уснули? – наконец раздраженно спросил полковник. – Ночь на носу!

– Работайте побыстрей! – поддакнул капитан.

Сергей словно очнулся и вернулся в реальность. Петров стучал молотком так, что если кто-то и был внутри скалы за «дверью», то давно сообразил, что к нему ломятся непрошенные гости.

– Эй! – нагло позвал Петров. – Чего спишь, давай лестницу!

Петров ещё немного постучал, навешивая лестницу, а потом, скользнул, как ящерица, осыпав Сергея песком и мелкими камнями, и исчез в темноте пещеры.

Сергею не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Он никогда не лазал по альпинистским лестницам, но это оказалось совсем несложным делом.

– Осторожнее там! – ограничился полковник напутствием. – Шею не сломайте. И доложитесь побыстрее.

Мамиконов, который по субординации не имел права голоса, тоже вставил реплику:

– Серёга, мы с тобой всей душой! – и хихикнул.

Как же, подумал Сергей, с нами, и тут же забыл обо всём. Предусмотрительный Петров вбил на входе несколько клиньев, и Сергей, ухватившись за них, нырнул в пещеру.

Он представлял её внутри такой же геометрически правильной по форме, как и «дверь», но глубоко ошибся. После широкой «прихожей», выложенной тесаными камнями, пещера стала узкой и труднопроходимой, подобием ушной раковины, с огромными наплывами на стенах, и чем дальше они с Петровым углублялись, тем больше были эти наплывы, которые ограничивали видимость двумя-тремя метрами, и только там, где между наплывами виднелся просвет, можно было разглядеть новые наплывы. Странный сероватый отблеск от стен позволял вполне сносно ориентироваться. Не надо было даже включать фонари. Почему у полковника не сработал «планшетник»? – удивился Сергей. Поверхность наплывов была покрыта то ли пылью, то ли налетом, похожим на тонкие волоски. К тому же над полом висела то ли паутина, то ли слоями плавал дым. Хорошо было видно, где прошёл Пашка. И ясно было, что он знал, куда идти, потому что Сергей и Петров наконец поняли, что очутились в настоящем лабиринте. Сообразительный Петров оставлял на стенах метки, сдирая перчаткой вековую корку вместе с тонкими волосами. Под коркой обнажалась белесая поверхность кварца и вездесущего гематита.

– Ну чего молчите?! – подал голос полковник Бастрыкин. – Доложите обстановку!

Петров забубнил:

– Проникли внутрь, двигаемся неизвестно куда.

Сергей едва не рассмеялся. Ему показалось, что Петров злит полковника.

– Как неизвестно?! – заволновался полковник. – А ну, Бабурин, подай голос!

– Так-х-х-х… – хмыкнул Сергей, – идём по следам человека, то есть Марфина. – Лабиринт сужается… Через пару минут определимся и доложим обстановку…

– Ладно, – отозвался полковник. – Но через пару минут, не больше. Осторожней там!

– Есть осторожней… – ответил Сергей и замолчал на полуслове.

– Что случилось?! – забеспокоился полковник. – Включите камеру. У вас же камеры есть!

То, что они с Петровым увидели, больше всего походило на стальную дверь. Она была замаскирована особенно большим наплавом горы. Но именно за этот наплыв и привели следы Пашки.

Петров оглянулся и поднял руку с растопыренными пальцами, что означало потенциальную опасность.

Сергей дернулся туда, где должен был висеть автомат, и мысленно выругался. Отправляться в такую экспедицию без оружия он считал верхом глупости. Если в долины Маринера нашли одну плесень, то это не значит, что её никто не ест. А вдруг это какие-нибудь гигантские лягушки? – подумал Сергей, не смея даже прислониться к стене.

– Нашли… – доложил он, включая камеру.

– Что нашли? Не вижу! – голос полковника доносился, как из древнего репродуктора. Должно быть, пещера экранировала.

– Похоже, вход в лифт или в шлюзовую камеру. Только какое-то всё не наше. Не пойму, в чем дело.

– Ничего не предпринимайте! – скомандовал полковник Бастрыкин. – Мы идём! И включите свет. Ничего не видно!

– Не стоит… – сообразил Петров. – Мало ли что…

– И то правда, – неожиданно согласился полковник Бастрыкин. – Мало ли что!.. Тоже верно. Молодец!

Фу, Сергей аж вспотел.

– Тебе не кажется, что нас сюда нарочно привели? – с подозрением спросил Петров, косясь на дверь.

Дверь была старой. Металл на ней выглядел так, словно побывал в топке. В середине он был прогнут, словно в дверь били ногами.

– Кажется… – согласился Сергей. – Только какое это имеет значение?

– Согласен, никакого, – философски изрек Пётров. – Просто не люблю подставы. – Он достал что-то похожее на железную дубинку и поиграл ею в воздухе. И так это у него ловко получилось, что Сергей понял – с Петровым не пропадёшь, не тот он человек, тоже втихаря вооружился, не доверяя суждениям полковника Бастрыкина о мамонтах.

Сергей не стал вытаскивать кастет, который против железной дубинки выглядел жалко. Если их кто-то ждёт за этой дверью, то кастет окажется самой последней вещью, которая нужна в такой делах.

Потом они услышали, как полковник, чертыхаясь, преодолевает осыпь, вздохи и ахи Мамиконова, которого заставили тащить амуницию, и почтительные советы капитана Ермолаева, как правильно ставить ногу.

Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем они ввалились в пещеру. Полковник дышал, как загнанный зверь. Видать, он засиделся в штабных кабинетах и забыл, что такое маршброски с полной выкладкой. Худеть надо, думал он, ох, худеть!

– Ну, где ваша дверь?! – самоуверенно произнёс он и включил фонарь.

Сергей напрягся в ожидании чего-то страшного, но ничего не произошло. Марс оказался предсказуемым.

Больше всего Сергей удивило настоящее дерево, хотя оно было таким старым и ржавым, что его легко можно было спутать с камнем или железом. Но это было дерево, которое стояло частоколом, подпирая плиту-потолок. Деревом же были обложены стены справа и слева от двери. Такое дерево Сергей видел в Зоне и в древних крепостях Крыма. Только это дерево было ещё древнее.

Всё это промелькнуло перед ним, пока они опускались. Двери лифта распахнулись, и они ступили в туннель. Полковник Бастрыкин подталкивал впереди себя вольнонаемного Петрова. Наверное, он у него смертник, с сарказмом подумал Сергей.

– Чего столпились! – вдруг скомандовал полковник Бастрыкин. – Рассредоточиться!

Капитан Ермолаев сразу куда-то пропал. Мамиконов, чертыхаясь, прятался за тремя тоненькими стволами.

– Говорила мне мама, не ходи, Гоша, на Марс! Я, дурак, не послушался!

Сергей нашёл себе придорожный камень. Вряд ли он был хорошей защитой, но, по крайней мере, уж от стрел спасал точно. Две или три, выбив искры, расщепились с ужасным треском, третья – вонзилась в дерево чуть повыше пятой точки Сергея, и оперение дрожало, как на лист на ветру.

Полковник выстрелил, не целясь куда-то впереди:

– Отступаем к лифту!

Сергей стал отползать по всем правилам солдатского искусства. Однако к ним с флангов вдоль стен и снизу уже бежали странные серокожие люди с копьями в руках.

Мамиконов орал благим матом:

– Ах, суки! Ой, гады! – и боролся, боролся.

Полковник стрелял: «Бах! Бах!» Почему капитан молчит? Сергей оглянулся: у капитана Ермолаев была дырка в шлеме, из неё хлестала кровь. Капитан успел только выхватить свой АПС. Рядом валялось копье со здоровенным каменным наконечником, обмотанным какими-то перьями. Сергей дернулся было к АПС, но на него выскочил ушастый серокожий человек с копьем в руках, и Сергею не оставалось ничего другого, как треснуть его со всей силы в рыло. Человек то ли хрюкнул, то ли взвизгнул и отвалил в сторону. Вместо него на Сергея навалились двое. Причём один из них со всего маху ударил Сергея по голове дубинкой, но стекло шлема выдержало. Зато уж Сергей приложился кастетом ото всей души – так, как он дрался в армии, когда был черпаком. «Бах!» Должно быть, у того перехватило дыхание, и он исчез из поля зрения быстрее собственного визга. Не было времени разбираться. Зато второй оказался настоящим бойцом – ловким и сильным. И хотя Сергей явно был сильнее, ему никак не удавалось свалить противника. Сергей ударом кастета в щепки разбил его дубинку, а попасть посильнее никак не мог, потому что противник вертелся ужом и всякий раз отскакивал в сторону или уклонялся, как заправский боксёр.

«Бах! Бах!» – стрелял полковник.

Сколько же у него патронов? – мелькнуло у Сергея в голове, и он попал ушастому как раз между глаз – да так удачно, что тот схватился руками за голову и отлетел ничком. После этого Сергей прыгнул ласточкой, сграбастал капитанский пистолет и из положения лежа стал всаживать пулю за пулей во врагов, которые лезли, как тараканы со всех сторон. На Мамиконове они висели гроздьями. Сергей боялся попасть в него. Он развернулся и так поддел ногой одного, что тот расцепил руки и отлетел к стене, а Мамиконов прогудел откуда-то из-под тел:

– Спасибо, Сережа, да я сам с ними справлюсь!

Сергей подхватил капитана и рывком затащил его в лифт. Потом выстрелил в особенно ретивого нападавшего и побежал искать Петрова.

– Всё! – закричал полковник. – У меня патроны кончились.

– Петров пропал!

– Как пропал?! Мать его за ногу! – выругался Бастрыкин. – Иди ищи! – закричал он, подволакивая ногу. – А я к Мамиконову!

Сергей дернулся туда-сюда. Возле стены, с наружной стороны частокола валялась железная дубинка Петрова. Однако враги словно растворились в темноте. Несомненно, они сидели за грудами камней и, высовываясь, стреляли в Сергея. Пару стрел черканули по скафандру, не причинив особого вреда. Хорошо хоть скафандр был из мягкой брони – «булата», а то бы дело вообще было бы дрянь.

С АПС в одной руке и железной дубинкой в другой Сергей взбежал на один из таких холмов. Серокожие попытались оборониться деревянными копьями и дубинами, но, увидев в руках Сергея пистолет, стали разбегаться кто куда. За грудами камней местность выровнялась, и Сергей замер, пораженный. А мы-то самонадеянно решили, что делаем историю на этой мёртвой планете, с удивлением подумал он.

Перед ним в низине раскинулся ржавый город. Огромный, древний, он выплывал из сумерек, как необъятный кусок железного айсберга, такой древний, что большинство домов походило на рыжие утесы. Однако тот из них, который примыкал к холму, оказался вполне крепким, и когда Сергей прыгнул в разбитое окно без рамы и стекол, то, понял, что дом собран из железобетонных плит и что он большой, необъятный, а главное – высокий, потому что стоило Сергею миновать анфиладу пустых комнат и выглянуть в окно с другой его стороны, как у него закружилась голова – потому что далеко внизу, словно ущелье в тумане, лежала улица, засыпанная обломками, а между этими обломками вились тропинки. Не фига себе, подумал он.

Всё это он разглядел в доли секунды и отпрянул за стену, потому что услышал шаги. Они особенно гулко разносились в пустых помещениях. Человек крался, но каждый звук песчинок выдавал его движения.

Сергей оказался в ловушке: выход из комнаты был один, а спрятаться было негде, разве что за горой слежавшегося мусора. Человек двигался профессионально. Два-три шага, и слушал. Два-три шага, и слушал. Он даже правильно засек место, где находился Сергей, потому что его шаги неуклонно приближались к комнате.

Сергей встал справа от двери и прицелился так, чтобы поразить человека, если он надумает впрыгнуть внутрь. Однако стрелять не пришлось. В наушниках раздался шепот:

– Серёга… Серёга… это я!..

– Слава богу… – сказал Сергей, опуская пистолет.

Он не заметил, как по его лицу катится пот. Ведь я же чувствовал, что это Мамиконов, потому что только Мамиконов может двигаться, как слон в посудной лавке, радостно подумал Сергей

В проёме двери появилась напряженная физиономия Мамиконова с выпученными глазами. В руках он держал копье, которое по сравнению с его габаритами казалось спичкой.

– Фу-у-у… ну ты даёшь… – пожаловался он.

– А ты?! – безмерно удивился Сергей.

На Мамиконове не было шлема. Его осколки торчали над ободом скафандра. К тому же у Большего под глазом наливался синяк и кровоточила нижняя губа.

– Разбили, черти! – пожаловался Мамиконов.

Было не понятно, о чём он больше сокрушается, то ли о шлеме, то ли о лице.

– И что, можно дышать? – удивился Сергей.

– Вполне прилично, – засмеялся довольный Мамиконов, но тут же спохватился и прикрыл ладонью рот.

– Похоже, здесь никого нет, – успокоил его Сергей.

– А где Петров?

– А чёрт его знает, где этот Петров. Утащили. Тоже мне каратист! Ты лучше посмотри туда.

– Ого!!! – отозвался Мамиконов, выглянув в окно. – Аж, голова закружилась! Да мы в небоскрёбе?! Красота!!! Вот она, древняя цивилизация. – Кажись, он даже понюхал воздух, как старый пес. – Да опусти ты стекло! Не парься!

Сергей опустил стекло и осторожно сделал вдох. Конечно, это был не тот земной воздух, к которому он привык, а с привкусом железа, что ли, словно он находился в трюме старого корабля, и ещё чего-то непонятного, но дышалось вполне сносно. Да и давление было почти в норме. Если не очень быстро двигаться, то жить можно, подумал Сергей. В данный момент ему пригодились знания и навыки водолаза и всё то, что им читали о методах выживания на Марсе.

– Что с полковником? – спросил Сергей.

– Возится с капитаном. Ему башку проломили. Но уже мычит.

– Вот чёрт! – выругался Сергей, поняв, что они здесь застряли надолго.

– Одно к одному. Связи нет… Из лекарств, анальгин, – пожаловался Мамиконов.

– Ладно, – сказал Сергей. – Всё, как всегда. Пойдём искать Петрова? А где твой штык?

– Полковнику оставил.

– На хера он ему?

– Вот и я о том же, – согласился Мамиконов.

Они, тихо переругиваясь по внутренней связи, стали искать выход из здания. Их удивило отсутствие противника. Вначале они ещё остерегались на каждом этаже засады, прикрывая тылы друг другу, осматривали ближайшие помещения, но потом пошли быстрее, потому что здание оказалось пустым.

– Как-то они быстро сдались, – ворчал Мамиконов. – Я чувствую злой умысел – заманивают нас, заманивают!

– Ничего ты, Большой, не понимаешь. Это же дикари! А у них своя логика, – возразил Сергей, отдавая ему железную дубинку Петрова.

– Я уже думал, мне капец придёт, – жаловался Мамиконов. – Они как кинутся всей толпой… Как кинутся…

– Похоже, они нас просто отвлекали от Петрова. А вот и его запчасти.

На лестнице в луже крови лежали осколки шлема и альпинистский молоток. Мамиконов засунул его в петлю на поясе.

– Неужели убили?! – воскликнул он, и они побежали вниз.

Чтобы спуститься с небоскрёба, им понадобилось минут двадцать. Капли крови указывал путь.

– Ну, бляди, если поймаю, порву! – ругался Мамиконов, воинственно размахивая дубинкой.

Сергей понимал, что теперь им никого не победить, что врагов может оказаться гораздо больше, чем в первый раз.

Лестница казалась бесконечной. На каждом этаже открывались пустые холлы и комнаты с проваленными потолками и покосившимися стенами, на которых были начертаны непонятные надписи, похожие на местные ругательства. Кое-где были заметны следы огня и кала. Ну и пахло соответствующе. Всё, как на Земле, думал Сергей. Всё, как дома. Стоило для этого тащиться за тридевять земель?!

Наконец они выскочили в вестибюль и увидали: поперек его лежал скелет гиганта. Его череп размером с колесо «КрАЗа» утопал в мусоре, руки же походили на ковши снегоуборочной машины. Кости белели, как снег в ложбине, правда, там, где они соприкасались с полом, на них осела ржавчина.

– Вот с ним мы точно не справимся! – почесал затылок Мамиконов, обходя скелет стороной. – Дюже большой.

– А ты обратил внимание, как он сюда попал?

– Не-е-т…

– Вот и о том же, – согласился с ним Сергей.

– Должно быть, на карачках?

– Похоже, заполз и держал оборону. Но всё равно его завалили, как мамонта. Вот и нам надо быть осторожными.

И в самом деле, вестибюль хранил следы от какого-то оружия. Стены были оплавлены, словно лазером.

– Вот и разберись с этими аборигенами. То у них палки, то плазменные ружья. Ничего не пойму, – ворчал Мамиконов. Что ты думаешь, Серёга?