Марргаст. Первое семя тьмы

Глава первая

«Выбрав путь сражения с Тьмой, забудь имя Рода.

Потому как нет больше у тебя ни семьи, ни тени.

Отныне ты смаг»

Начало Кодекса Братства Тишины

Их было двое в пустой сырой комнате. Пожилой мужчина и заплаканная девица. Расставленные по углам свечи не давали достаточно света, но было видно, как ветхий договор вяло шевелился на столе между ними, словно отрубленное щупальце. Когда нет пути назад, многое перестает казаться страшным.

Или странным.

− На что ты готова, чтобы вернуть суженого?

− Н-на все.

− Не торопись. Выбор сложен. Каждый раз открывая ту дверь, я впускаю не одну сущность, а две. Таков закон равновесия. Я спрошу еще раз и подумай старательно − на что ты готова, чтобы вернуть своего возлюбленного?

В ее голосе звучала почти материальная боль:

− Смеешься, да? Я не отрекусь от своих слов, делай, что нужно. Я… я принимаю все условия. Эти земли не дали мне ничего, кроме боли. Плевать, что будет с ними дальше! − Блеск ножа. Капли крови упали на пергамент, моментально впитавшись. − Пусть мой дорогой Зар вернется!

Горький вскрик должен был разнестись по всему дому, но отчего-то этого не произошло. Он словно бы увяз и растворился в скрипучем, как треснувшая половица, смехе незнакомца.

− И впрямь дорогой. Но кто теперь позволит жалеть о цене, срединное дитя?

***

В поздний час солнце было подобно раскаленной головешке, которая медленно тонет в изумрудных тенях леса. Колючие кроны сливались в одну бесконечную полосу. Скучнейшее зрелище, особенно спустя несколько недель путешествия.

− Допустим, ты прав. Но тогда где доказательства, хотя бы одно? − спросил я, поочередно выдергивая ноги из сугроба.

− Может, оно скрыто от людских глаз? А?

− Хорошо. Тогда ответь: ты хоть раз видел или чуял эту самую бесовскую силу? Анчутку с рогами? Волшебство, ведьм? Я уже молчу про божью кару, под видом которой некоторые волхвы вытягивают у простаков значительную часть их сбережений. Уверяю тебя, это выдумки невежественных крестьян. Все, что мы видим, имеет материальную природу и вполне объяснимо наукой.

− Какой же ты твердолобый, фу! − Селио тяжело дышал.

Мы брели, утопая в снегу по колено, а со стремительно темнеющего неба продолжали падать белые крупицы холода. Я не ахти какой путешественник, признаюсь честно. Так что вернуться обратно, если передумаем, мы уже вряд ли сумеем.

Утешало одно. Бобровые дворы встретили нас весьма дружелюбно, пополнив наш кошель целой горстью серебряных монет. И я надеялся, что в Фензино выйдет не хуже. Везде, куда еще не добралась вера Един-бога, сохранялся спрос на заговоренный янтарь, зубы Мыколы и прочие бесполезные обереги. В ином случае идея покинуть защищенные стены родного города становилась дурнее, чем предполагалось изначально.

− Ну нельзя же отрицать существование таинственных явлений! − Мой напарник упрямо продолжал давний спор, облизывая нос горячим языком. − Не в наших краях, где живут бок о бок с русалками и домовыми… Тебе с такими мыслями надо в Епископархию идти, а не по дремучим поселкам шляться!

− Не сравнивай мою жажду наживы с жаждой наживы служителей веры, а виды нежити с мистицизмом, − воскликнул я. − Волшебства не бывает! Факт в том, что утопившись с горя, русалкой ты не станешь. Разве что кормом для них.

− Мне и не нужно. Чего хорошего, рыбиной стать?

Он устало вильнул хвостом.

Для обычного волка Селио был чересчур нескладным. Массивное туловище, а так же осмысленный взгляд выдавали в нем перевертыша. Лапы его походили на человеческие конечности, только изогнутые и покрытые длинной шерстью пепельного цвета. Именно такими созданиями славились Кумельганские леса и изощренные детские сказки.

Хорошо, что простой люд не привык разглядывать диких зверей. Их невнимательность частенько бывала нам на руку.

− Даже если нас не превратит в лягушек обманутая тобой старушка и не проклянет за кощунство Мерун, стоит быть осторожнее, − сказал Селио, принюхиваясь. − Чуешь? В воздухе так и веет тоской.

Я поежился, словно тулуп из овечьей шерсти совсем не грел. Пойти в Фензино нам посоветовал староста Дворов, уверяя, что в тамошней речке поселилось недоброе лихо.

Отчего-то оно повадилось воровать домашнюю живность, особенно выделяя кошек. Сперва думали на лесной народец, но потом стало очевидно, что дело не в них. Не могли они животных съедать, а головы рядком вдоль улицы ставить. Списали на злого духа. А значит, срочно требовалась помощь колдуна, которым по определенным причинам все считали меня.

Честное слово, я бы отказался от этого заманчивого предложения!

Ярких ощущений мне по роду деятельности хватало. Но после продажи жене старосты молодящего зелья, почти целиком состоящего из грязи, нам срочно требовалось отправиться дальше. И ближайшим островком жизни, к сожалению, являлось злополучное Фензино.

− Ты просто устал, − сказал я, ободряюще трепля оборотня по холке. − Вот дойдем до деревни, а там теплый угол, мясо на углях, свежий квас. Все как ты любишь.

Когда мы нашли нужную тропу, уже совсем стемнело.

Вдалеке мигали слабые огоньки, должно быть, окна деревянных срубов. Направившись к свету, мы вышли на поляну и столкнулись с жутковатого вида идолом, выстроганным в теле засохшего дуба. Из самого его сердца на нас скалилась Мать Макошь. Ее лицо спокойно совмещало в себе женские и паучьи черты. Староверы, значит. Н-да, таких вокруг пальца обвести непросто.

В прежние времена люди верили: чтобы их мольбы были услышаны, богам нужно особое подношение. Не мед, сдоба, ленты и цветы, а кое-что более ценное. Например, баранья кровь.

Глядя на губы деревяшки, перемазанные чем-то бурым, я невольно почувствовал подступающий к горлу ком. Что же увидели жители деревни? Они явно напуганы, раз прибегают к старым методам защиты.

Селио подумал о том же и глухо заворчал. Из его глотки вырывался пар.

– Прости, дружище. Этот крепкий орешек необходимо расколоть, даже если зубы болят.

Я решил достать из наплечной сумки все необходимое и начать подготовку к представлению. Если повезет, кровожадным чудищем окажется обыкновенный мальчишка, излечить которого сможет хорошая порция отцовского ремня, а не «колдовские знаки» на отсыревшей бумаге.

Надев черный плащ с рунами поверх своей одежды, я завязал шнурок у шеи и оправил загибающиеся полы. Натянул остроконечную шляпу. Все почему-то считали, что у колдуна обязательно должен быть такой наряд − не только нелепый, но еще и крайне неудобный. Напоследок я пририсовал себе золой из специальной баночки темные круги под глазами и заострил нос, чтобы казаться старше. Семнадцатилетнему пареньку деревенские точно доверять не будут.

– Ну как я?

– От твоей красы шерсть в глотке комом, – усмехнулся друг.

Верно. Существуй колдуны на самом деле, думаю, они бы сгорели от стыда. Со стороны казалось, будто огородное пугало обрело жизнь и ломится сквозь сугробы. Но раз мазь для мужской силы чаще покупают у чудака в плаще, чем у такого же чудака, но без него – кто я такой, чтобы спорить?

***

Мы вошли в деревню. Как обычно первым делом все обратили внимание не на меня, а на старину Селио. Воплями: « Это волк, волк!» и «Несите колья!» приветствовал нас мирный народ Фензино. Когда я приблизился, собираясь встать в отрепетированную позу, один из селян подбежал и схватил меня за рукав.

− Беги, дурень!

− Куда? − опешил я, немного выходя из образа.

− Туда, где спина заканчивается! Что ж ты?.. Шевелись! Или хочешь, чтобы тебя сожрали?

Чудак попытался оттащить меня в ближайшую избу. От неожиданности я позволил на миг утратить контроль над ситуацией. Селио неуверенно рычал. Его быстро окружила враждебно настроенная толпа, в руках у многих были тяжелые дубинки, вилы.

Вот это прыть! Обычно хватало пары резких фраз и самого наличия ручного волка, как доказательства моей силы, чтобы остальные спешно освобождали лучший дом и несли еду. А тут такое…

– Да пусти ты! – вырвав, наконец, свой рукав из цепкой хватки доброхота, я ринулся обратно. Не хватало еще, чтобы моего друга покалечил какой-нибудь сиволапый медведь!

Селио крутился на месте, избегая ударов. Один раз неслабо так куснул самого воинственного мужика за запястье, отчего тот начал кричать грязные слова про матерей всех присутствующих и мать Селио в частности.

Мне потребовалось немалое усилие, чтобы попасть в центр круга. Край плаща застрял в чьей-то пряжке, так что пришлось повозиться, прежде чем я добрался до волка. Сунув ладонь в карман, бросил вниз шепотку горюч-порошка. Когда он коснулся снега, пространство вокруг заполнилось дымом и треском. Нападавшие в испуге шарахнулись прочь.

Представление началось, хоть и с небольшой задержкой.

− Как смеете вы поднимать руку на священного фамилиара того, кто пришел вам на помощь? − загрохотал я. − Или ваш край не постигла беда, или я здесь не желанный гость? Иль смерти вы не боитесь, ничтожные?!

От дыма першило в глотке и щипало глаза, но это того стоило. На меня обратили внимание. Вонь и следы гари на щеках предавали моему образу еще большую внушительность. Особенно, когда пола злополучного плаща начала тлеть.

Толпа отпрянула. Затем молча расступилась, пропуская вперед сутулую женщину. На ней был тулуп с оторочкой, а под ним традиционное шерстяное платье. Седые волосы, собранные в три косы, свободно лежали на спине. Темное лицо обрамляли массивные височные кольца.

− Кто ты, странник? И почему пришел с диким зверем?

− Я не странник, а Селио не дикий зверь. Вы имеете честь видеть носителя семи Знаков, укротителя нежити, того, кто окунулся в реку Смородинку и выжил, – Я отчаянно пытался не закашляться прямо посреди выученной речи. – Слышал, вам помощь нужна.

Она окинула меня тяжелым взглядом.

− Верно. Нужна. Ты можешь нас спасти?

Ко мне устремились взоры всех жителей деревни. Сотни горящих безумных глаз. Пугающе много. Волк под моей рукой хрипло выдохнул, предостерегая от необдуманных решений.

− И от чего же вы все желаете спастись?

− От зла, сударь, − Женщина горько усмехнулась, поглядев куда-то в сторону. − От абсолютного зла.

Для отдыха нам предложили дом волхва. Тот сбежал, как только начались странности. Как рассказала Года, старейшина, занявшая этот пост после смерти мужа, первыми их покинули птицы. Жители заметили, что вокруг больше не слышно ворон, и что снегири и даже совы − все куда-то исчезли.

Поначалу в деревне думали, что чем-то прогневили Мать Макошь. Но подношение в виде козленка не помогло. Затем на улицах стали появляться отрезанные головы. Когда Года описывала их, на ее лице читался ужас: глаза у несчастных кошек были выколоты, языки разорваны, а сами головы покоились на тщательно сложенных позвоночниках, не сохранивших и куска плоти.

Вскоре в Фензино не осталось мышеловок, и лихо переключилось на собак. А потом пропала младшая дочка гончара Олега. Ее не было несколько дней, а когда вернулась − вся в ссадинах и синяках, − то стала совсем другой. Злой, угрюмой, сулившей всем мор и голод…

Люди начали бояться спать по ночам. Они рассчитывали на помощь из столицы, но гонец так и не вернулся с подмогой.

Я раскладывал фальшивые реликвии и обереги на столе, обдумывая услышанное. Продавать мусор под видом спасения не хотелось. Среди этих людей, вымотанных морально и физически, завелся безумец, развлекающийся похищением детей и осквернением святынь. Все слишком серьезно, не как раньше.

Может, нам стоило уйти?

Я осторожно нащупал разрез в подкладке тулупа, проверяя тайник. Монеты лежали в кошеле, бережно обернутые в войлок, чтобы заглушить звон. С каждым годом добывать их становилось труднее. Люди переставали верить в старых богов и их защиту, из-за чего таким, как я, приходилось уходить все дальше и дальше на Север.

Когда я уже собирался лечь спать, в дверь тихо постучали.

Селио поднял голову со скрещенных лап и рыкнул. Внутрь осторожно вошел мужчина. Он был абсолютно седой, с выцветшими глазами, похожими на ледяную корку. Он покосился на волка, но не боясь его, а как бы отстраненно удивляясь присутствию в жилище лесного зверя.

Я молчал, ожидая, когда тот сам заговорит. Но незнакомец просто стоял, медленно моргая, пока Селио не решился гавкнуть на него. Тогда он снял с шеи что-то тяжелое и положил передо мной на стол.

Массивный золотой перстень. Судя по размеру ободка – женский. Такой просто не смог бы налезть на широкий мужской палец. Оправу в виде лица, раскрывшего рот в немом крике, украшал крупный рубин. Яркий, как капля крови. Блики от пламени свечи жадно скользили по изгибам перстня, но попав в глубину драгоценного камня, сразу гасли.

Похоже, это сокровище долгие годы носили под одеждой, не снимая. Кожаный ремешок засалился и пропах потом.

− Мой дед нашел его, когда странствовал по землям Славии. Это было у порогов Кейбы. Возьмите.

− Зачем? − спросил я осторожно. Происходящее мне сильно не нравилось.

− Он дорогой, очень.

− Это я вижу. Чего от меня хотите? Чтобы я нашел убийцу ваших кошек?

− Верните мою дочь. Ее схватило лихо. Она ушла вниз по реке и вернулась вместе с кем-то другим внутри… Эта сущность не дает ей жизни! Вы же укротили волка, значит, и его сможете!

Ясно. Все еще хуже, чем казалось.

− Понимаю ваше горе, − Я старался не думать о цене подношения и даже не смотреть на него. − Но здесь я бессилен. Эфемерные сущности не способны поселиться в теле человека. Вы с вашим ребенком стали жертвами иного недуга. Идите спать, а утром я…

Внезапно ночь пронзил крик, полный нечеловеческой ярости. Я вздрогнул, Селио вжался в угол, а наш гость безжизненно улыбнулся.

− Если бы я мог, колдун. Если бы мы все могли.