Глава 3

Резкий приступ панического страха выдернул из сна, заставил суматошно дёрнуться, тут же ещё раз дёрнуться, но уже от навалившейся боли, и через выступившие слёзы быстро осмотреться. Зародившийся было болезненный стон так и остался глубоко внутри, на корабельном кладбище посторонние звуки не приветствуются. «Где мой шалаш?!» – не поверил своим глазам и только потом навалились воспоминания.

«Уф-ф», – облечённо выдохнул, успокаивая выпрыгивающее из груди сердце, а глазами продолжал обшаривать узкую палубу небольшого катера, который дал мне временный и неожиданный для меня приют.

Потянулся рукой – ощупать многострадальную голову. Огромная мягкая шишка на затылке, а спина, ноги? Опять резкий приступ паники заставил неаккуратно дёрнуть ступнями, тупая волна боли прокатилась по ногам, поднялась по позвоночнику, заколола иголками затёкшее тело, успокоилась в районе плеч. Опомнился. Что я паникую? Ночью же всё работало, через боль, с трудом, но шевелилось. Сильно, видать, головой навернулся, что соображалка выключилась.

Огляделся ещё разок, заодно разминая шею. Жаркое солнце давно высушило одежду, о ночном ливне ничто не напоминало.

«Бр-р», – вспомнив о крысах, неосознанно потёр горло, ощупал пальцами. Вроде ран нет, повезло. Ненавижу их. А где рюкзак? Облокотился на правую руку, наклонился, заглянул в дверной проём. Затёкшее тело мгновенно отреагировало на движение, снова закололо иголками, закрутило мышцы, поплыла голова. Отдышался. Ага, вот он лежит. Чуть дальше, у стены, валяется сабля с почерневшим от крови изогнутым клинком, так выручившая меня ночью. А это всё, что осталось от проигрывателя? «Раздавил его, когда упал вперёд», пришло воспоминание. А что меня так напугало? «Ой-ё. Я ж сигналку не выставил». Напрягся, переждал очередной приступ резкой головной боли, бросил вокруг магическую сеть. Вот оно что! Чужие. Бродяги. Внизу шарятся, пытаются разобраться в произошедшем. Повезло мне, что ночной дождь смыл все запахи. И меня отмыл. Иначе бы точно обнаружили. И вдвойне повезло, что не стал копошиться и поднимать шум. А на такую верхотуру не полезут, забоятся, да и никому не придёт в голову, что я могу тут находиться.

Наконец-то окончательно проснулся. Мозги всё ещё плавали, глазами не моргнуть, веками, такое ощущение, что этот корабль, на котором нашёл неожиданный приют, поднять пытаюсь. Чуть пошевелился, вроде мышцы начало отпускать. Опять потянулся к затылку. А ведь мог и голову расколоть. Спас набитый рюкзак за спиной и то, что прогнившее железо рубки расслоилось и вспученные пласты ржавчины и старой краски немного смягчили удар. Но всё равно больно. Да сейчас вот пришлось помагичить. Теперь нужно как-то осторожно убраться в рубку, там хоть солнце не печёт, и защита какая-никакая. И не на виду у всех. Душно, конечно, будет, но зато не на пекле. Самое главное – с открытого места уберусь. Внизу затихли, похоже, ушли отсюда. Собрался с духом, сжался. Понимаю, что больно будет, а надо убедиться, что бродяги ушли. Придётся потерпеть, надо сеть раскинуть. Точно, ушли, никого. Отпустил заклинание, закрепив на себе самый кончик, расслабился.

Успокаивая хаотично прыгающие мысли и вчерашние воспоминания, медленно пополз на четвереньках в тень, на всякий случай стараясь не шуметь. «Работают конечности, ничего не повредил, не сломал», – снова торкнулась равнодушная мысль, пробилась через волны тошноты и боли.

Кое-как перевалился через высокий порог, осторожно примостил многострадальную голову на рюкзак, выбирая местечко помягче, отдышался, дрожащей рукой смахнул с лица крупные капли пота. Душно, зато тень, солнцем не жарит, уже легче. Надо отлежаться. И попить бы, да нечего. Жаль. Придётся помучиться.

Просыпался часто, судорожно хватался за кончик сторожевой сети, проверялся и падал в забытье. Или сон, сам не понял. Очередное пробуждение принесло некоторое облегчение. Ночь, прохладно. Пить хочется. Сполз с рюкзака, потянулся лицом к холодному железу, лизнул распухшим языком. Ржавчина. Только хуже стало. И сплюнуть нечем. Тихо вокруг, никого. Осторожно попытался встать на ноги, преодолевая предательскую слабость мышц, боль и круговорот мира вокруг моей многострадальной тушки.

Медленно двинулся вниз по накренившейся палубе, цепляясь за металлические поручни, уткнулся в ребристый борт, осмотрелся. Побрёл вправо – ничего, влево… В самом конце поблёскивает звёздами знакомая манящая чернота. Сломались колени, ударился руками о холодное железо палубы, хрустнула вспученная краска; перебарывая приступ головокружения и боли, пополз вперёд. Подобравшись вплотную к пятну, упал на живот и потянулся губами к тёплой воде. Так и думал, что где-нибудь в тени стараниями ночного ливня останется дождевая лужа, которую жаркое дневное солнце не успеет высушить. Оторвался, полежал, отдышался и снова присосался к живительной влаге, напрочь игнорируя металлический привкус. Окунул голову, с удовольствием ощущая, как успокаивается, затихает звенящая круговерть в мозгах.

Так и пролежал в этом углу до самого утра. Несколько раз прибегали крысы, косились, пили и исчезали по своим делам. Уже в бледных предрассветных сумерках собрался с силами, вернулся к своему рюкзаку, взял пустую флягу и вернулся за водой. Повторения мучений прошедшего дня не хотелось. За ночь полегчало, но ещё бы денёк отлежаться. Мелькнувшая мысль о еде тут же вызвала сильный приступ тошноты. Да ну её. Не в первый раз голодать, потерплю.

Наконец-то смог по нормальному осмотреть своё пристанище. Небольшой аккуратный кораблик, весь какой-то округлый, прилизанный. Потому-то и забросило его на самый верх, что лёгкий. Искатели постарались, ободрали всё, что можно. Спуститься вниз, в кубрик? Может, там прохладнее будет? Потянул за собой рюкзак, подхватил саблю. А где ножны? Испуг пробежался мурашками по спине, прогнал ноющую боль и принёс мгновенное облегчение. Голова перестала гудеть. А-а, вот и ножны, я же их сам отбросил, когда от лямок рюкзака освобождался. Успокоился, тут же вернулась боль. Подобрал потерю, стараясь особо не наклоняться, а аккуратно приседать, подошёл к тёмному проёму двери, посмотрел на уходящий вниз трап, шагнул через высокий порог.

Небольшое помещение, стол посередине, даже занавески на четырёх круглых иллюминаторах сохранились. Пусть висят, не буду трогать, ещё рассыпятся. Прилёг на узкий диван, привычно умостив рюкзак под голову. Саблю с ножнами на стол положил. Закрыл глаза, расслабился, потянул на себя ниточку сигналки, проверил обстановку вокруг и спокойно заснул.

Да, внизу было не так жарко и душно как наверху. Если бы ещё иллюминаторы открыть… Пролежал до вечера, вода за день закончилась, надо выбираться. Голова уже почти не кружится, болит сильно, но это можно терпеть. С сомнением посмотрел на рюкзак, оставить или нет? Потом вернуться и забрать? Да ни за что! Помру, но утащу! А то запросто приберёт его какой-нибудь заблудший бомж, и прощай мои надежды на другую жизнь.

Долго спускался с покорёженных остовов, но кое-как выбрался. Тихо вокруг. А мусору-то, мусору сколько навалило… Это что, почти весь хлам из трюма схлопнувшегося сухогруза через пробоину выдуло? Похоже на то. А мой ящик с инструментом? Вспомнил, как предательски разжались пальцы, выпустив железную ручку. Поискать? Нет, потом вернусь. Если его завалило, то надо копать, а сил нет. И нести не смогу, рюкзака достаточно. А если его обнаружили кладбищенские бродяги, то тратить последние силы на пустую работу не хочется. Потом, всё потом. Побрёл потихоньку, шаркая ногами, нещадно потея, хотя, чем потеть-то? Воды в организме не осталось. Даже по маленькому за всё это время ни разу не сходил.

К счастью, никто навстречу не попался, сигналка не дрожала, живых в округе не было. Но расслабляться не стоит, на открытое место лучше не высовываться, вдруг где-нибудь в стороне наблюдатели сидят. Через заросли выбрался на склон, побрёл в сторону шалаша на подрагивающих ногах, часто останавливаясь и отдыхая.

Выкатившееся на небосклон солнце застигло на полпути к временному пристанищу. Остановился в очередной раз, надо отдышаться. Оглянулся назад. Лежащая вдали свалка дрожала в потоках прогреваемого воздуха. Подтянул лямки, поправил тяжёлую ношу за спиной, упрямо полез дальше. Уже на самых подступах ещё раз остановился, осмотрелся. Тихо вокруг, птички поют, море синеет далеко внизу и… никого. От пряного смолистого запаха разогретой хвои отступила головная боль. Это хорошо.

На входе всего осыпало пожелтевшими иголками. Попавший за воротник мусор начал колоть вспотевшую шею. Ведь собирался настил менять да не успел, а теперь и сил нет. Надо уходить, жёлтое пятно шалаша будет издалека видно. Кто-нибудь да заметит.

Присел на лежанку, обессиленно бросив рюкзак под ноги, выцарапал из-за шиворота прилипшие к мокрой коже иголки. Впрочем, зачем уходить? Проще будет сам шалаш убрать. Ничего со мной не случится, полежу под открытым небом. Ночи тёплые, если дождь пойдёт – не размокну.

Так и сделаю. Старые, осыпающиеся при любом движении высохшие ветви можно спрятать под плотную крону стланика. Только сначала надо поесть. И поел. Кое-как. Ракушки не лезли в горло, уже начиная попахивать, резиновая масса противно скрипела на зубах, проглотил с усилием. Остатки трепангов пошли лучше. Теперь можно поработать.

Закончив разборку шалаша, остановился, огляделся. А что я переживаю? Можно и мне вот так же залезть под плотный полог зелёных ветвей и отлежаться. Надо только в другое место перебраться, чуть в стороне. Так и сделал, затащил лежак в удобную неглубокую вымоину, перенёс сюда же все свои припасы, завалился под ароматную колючую крону, закрыл глаза. Устал.

Так и провалялся весь очередной день, отлёживаясь и подъедая запасы. Чистый морской воздух, насыщенный ароматами кедровой хвои, сделал своё целебное дело, и к заходу солнца я чувствовал себя гораздо лучше. А уже после спокойно прошедшей ночи можно было начинать заниматься первоочередными делами.

Для меня сейчас самое главное осторожно пробраться к месту разрушения и поискать свой, а я уже считал этот ящик своим, набор инструментов. Удастся найти его или нет, но на обратном пути обязательно надо заглянуть в нашу с дедом берлогу, забрать кое-что и хотя бы просто попрощаться с тем местом, что столько лет давало мне приют. А после этого хорошо бы было наведаться в знакомую бухту и восполнить запасы ракушек. Если останется свободное время до прилива, то можно будет и рыбки наловить.

За рассуждениями незаметно прикончил остатки ощутимо припахиваюших ракушек, запил остатками воды из своих запасов, посмотрел на неразобранный рюкзак. Ну не было у меня сил заниматься найденным добром. А сейчас вроде бы силы появились, так времени не стало. А спрячу я его подальше в кусты, так, на всякий случай. И саблю оставлю. А самострел, один из двух, возьму с собой. Само собой, и нож из найденных, самый удобный для меня, который мне понравился своей завораживающей простотой. Как-то раньше я особо не заморачивался со своим снаряжением. Для ползания по кладбищенским остовам хватало и любой плохонькой железяки, лишь бы она была более или менее заточена. Это уже гораздо позже, когда начались конфликты с кланом бродяг, а потом и с бандосами, тогда и пришлось задуматься об оружии, сожалея об упущенных в своё время полезных находках.

Потянулся к твёрдым ножнам, ободрал плотный целлофан упаковки, потянул за бочкообразную рукоять. Почему не выходит? Приржавела? Да нет, тут фиксатор стоит, нажать надо. Разобрался. Глазами прикипел к чёрному матовому лезвию с лёгким рыжим налётом ржавчины, покрутил в руке, выложил на ладонь. Ногтем большого пальца осторожно шаркнул по лезвию, полюбовался на результат, тихонько сдул с клинка мелкую пыль. Открутил круглую заглушку на рукояти, внутри пусто. Закрутил, повертел ножом – ух, как нравится. И удобно. Небольшая крестовина не даст руке соскользнуть на лезвие при сильном ударе. А лезвие хорошее, в две моих ладони и в меру широкое. Клинок в ножны, щелчок фиксатора, и на ремень. Удачно сходил. Если бы не проклятые бродяги, может, удалось бы ещё что-нибудь вынести. Вынюхали всё-таки. Как ещё сюда не добрались? Тут же укусил себя за глупый язык – разболтался, ещё притяну врагов глупыми словами.

Перепрятав и замаскировав своё имущество, собрался в дорогу, огляделся вокруг внимательно, подхватил заряженный самострел и осторожно заскользил вниз по склону, пригибаясь в меру своего самочувствия и стараясь не потревожить колючие ветви.

Что сказать? Сегодня мне и повезло, и не повезло вдвойне. Почему? Ну, во-первых, свой ящик с инструментами я нашёл. И, наверное, слишком обрадовался своей удаче. И от этого расслабился. Иначе чем можно объяснить тот факт, что забыл раскинуть сигнальную сеть на обратном пути? Вот и во-вторых. Были наблюдатели, были. А я сдуру, на радостях от находки, обо всём позабыл, попёрся прямо к своей берлоге и потащил их за собой. Уже на самом подходе опомнился, бросил заклинание и покрылся холодным потом. Вот он, вход передо мной, а на хвосте враги. И делать что-то уже поздно, чувствую приближение подмоги к немногочисленным пока бродягам. И не вещей жалко, самое ценное я давно вытащил и спрятал на сопке, а то, что по нашему с дедом жилищу будут грязные и вонючие бомжи ползать, трогать своими лапами наши вещи, сидеть на наших лежаках и за столом. Жаль, что затупил, одно только оправдывает, голова до сих пор болит.

Нет, берлога всё равно никому не достанется! Кривым извилистым проходом проскользнул к замаскированному жилищу, откинув в сторону разнообразный хлам на входе. Раздавшийся грохот уже никакого значения не имел, незачем прятаться и скрываться, поздно. Двумя быстрыми движениями раскрутил проволоку на двери, распахнул настежь. Ловушки за порогом даже не стал снимать, пусть остаются. Может, кто и попадётся из моих преследователей. Бросил прощальный взгляд внутрь и сразу же, не раздумывая, метнул один за другим два сильных потока огня. Поваливший из всех щелей дым и треск весело разгоравшегося пламени подтвердили успех задуманного. Потом переживать буду, а теперь ходу отсюда. Оставив дверь открытой для лучшей тяги, бросился вперёд, в короткий тупичок, сдвинул в сторону тяжеленный кусок толстой водоустойчивой фанеры, задержался в открывшемся низком проходе, обернулся, поднял самострел. Ждать долго не пришлось. Первый же выскочивший из-за поворота бомж получил остро заточенный стержень и завалился назад, хватаясь за грудь и что-то сдавленно хрипя. Следующего ждать не стал, нырнул в тёмный зев запасного лаза, всей спиной ощущая нарастающий шлёпающий топот, через десяток прыжков потянул за проволоку над головой, повис всем телом, услышал грохот обвалившегося мусора позади и сдавленную яростную ругань, затихающую по мере нарастания завала. А вы что думали? Всё будет так просто? А нифига! Сколько я времени угрохал, готовя ловушку и стаскивая разнообразный хлам наверх. Пригодились мои труды.

Извилистым тёмным лазом ушёл подальше, перезарядил самострел, вынырнул в неприметном месте, отодвинув в сторону точно такой грязный и тяжёлый лист. Никого вокруг. В соседнем проходе чувствуется суета, а впереди пока тихо. Пока пробирался по лазу, прикинул ,что возвращаться на сопку мне сейчас никакого резона нет. Лучше уйти в противоположную сторону, к бухте, всё равно надо пополнить запасы продовольствия. Ящичек только поглубже припрячу. Если бы не сигналка, не выбрался бы. Не кладбище, а разворошенный муравейник. И разворошил его я. Никогда столько бродяг не видел, все выползли на охоту за мной. И бандиты подтянулись. Мало того, что наблюдателей выставили почти на всех перекрёстках, так и мелкими группами туда-сюда ходят. Только не учли, что я в этой части кладбища все проходы знаю, все щели, разломы и пробитые кем-то давно дыры, и по проходам мне ходить совсем не обязательно. Так что я ушёл. Времени это заняло практически до самой темноты. Несколько раз чуть было не вляпался, чудом от стрельбы удержался. Как меня не обнаружили, сам не понял. Просто повезло. Ушёл.

Ночью к морю лучше не соваться, придётся заночевать. И не на кладбище, а чуть в сторонке, в кустарнике. Нашёл небольшую промоину, завалился на жёлтую глину, закрыл глаза. Спал тревожно, даже не спал, а дремал вполглаза, чутко держась за кончик сигнальной сети.

Этой ночью окончательно утвердился в своём решении уходить с острова. Надо навестить торговца, сдать товар и договориться с кем-то из фермеров. Надеюсь, мне повезёт – они в поселковые дрязги не вникают, живут сами по себе. Осталось подождать, когда немного схлынет острота моих поисков. А хорошо бы было, если бы все решили, что я в том лазе после обвала хлама сгинул. Мечтатель. Не решат.

К полудню я уже был в знакомом месте. Уединённая бухта обрадовала безлюдьем и пустотой в округе, море после дождя успокоилось, муть осела, в светлой и прозрачной воде можно было рассмотреть тёмные силуэты рыбин. За камни не выходил, попусту рисковать нельзя, там вода сразу резко темнеет, глубоко. А если глубоко, то и морские твари вольготно себя чувствуют. Выпрыгнет из воды харя величиной с рубку того катерка, где я отлёживался, и за один раз схарчит. От них можно отбиться, если готов к нападению и есть куда отступить. Очень хорошо огонь помогает, как я уже говорил. Один раз, как-то давно в детстве, я попробовал молнией тварь ударить. Морское чудовище я отогнал, но этого уже не увидел. Повезло, что не один был. Как дед меня после этого откачал, не знаю, но с тех пор в воде я разрядами не пользуюсь. И вообще не пользуюсь, опасаюсь, одного раза хватило…

Достал снасти, сковырнул с камня морскую улитку, тут же её разбил, насадил на крючок, забросил. Ждать почти не пришлось, резкий рывок, такая же подсечка, и на галечнике трепыхается неплохая рыбина. Дед называл её навагой. Оглушив добычу, повторил заброс и скоро вытянул ещё одну тушку. Достаточно. Костёрок разводить не буду, мало ли кто дым учует, придётся есть сырое. Впрочем, не в первый раз. Напластал тонкими пластинами, присолил, посыпал перцем, можно есть. Уж соль и перец всегда со мной, ношу небольшой пакетик, плотно завёрнутый. Торговец так и продаёт, в целлофановой упаковке. Так и приговорил одну рыбину, вторую оставил на потом. Потроха выкинул в воду, налетели мальки, весело засверкали серебристыми боками. Присел на камень, засмотрелся на задорную круговерть.

Тревожно задрожала сигналка, спохватился, поднял голову, отскочил назад, разбрызгивая воду, судорожно зашарил рукой по поясу, стараясь выдернуть нож. Забыл про фиксатор. Какой нож, самострел надо хватать! Отбежал под скалу, хрустя галькой, подхватил оружие и обернулся, в полной готовности помочь себе потоком пламени. Морской крокодил почти вылез на камни, медленно двинулся ко мне, проваливаясь между валунами в накатывающие волны, на миг застревая и тут же всплывая. Может, окончательно застрянет? Ну, лапа провалится или хвост, к примеру? Это хорошо, что шучу, значит, не всё так серьёзно. На камнях у него шансов нет. Это на ровной поверхности от него не отбиться, и в воде тем более, а тут я сильнее. Хотя бы убежать смогу. Но и подпускать близко нельзя, прыгнуть может. Мелкими шажками иду вперёд, выпускаю тонкую струю пламени в морду зверюге, вынуждая его остановиться и раззявить зубастую пасть. Вот теперь пора. Острый стержень самострела проскакивает между огромными кривыми зубищами. Крок замирает на секунду и… начинает судорожно вертеться, лупит бронированным хвостом по воде и камням, щёлкает мощными челюстями. Веером летят во все стороны солёные брызги. Слышу отчётливый хруст костей, значит, лапа точно сломана, а может, и не одна… если повезёт. Перезаряжаю самострел и замираю. Куда стрелять? Эта туша сейчас слишком подвижна, надо выждать. И отойти подальше, под скалу.

Похоже, мой первый выстрел оказался удачным. Постепенно агония затихает, судорожно подёргивающееся тело замирает. Взбаламученная вода успокаивается, и я делаю шаг вперёд, отрываюсь от нагретого за день камня.

И тут же отпрыгиваю назад, под защиту скалы. Кровь из поломанных и порванных лап приманила более сильного и здорового хищника. С разгона на камни вылетает длинная блестящая туша, проскальзывает по мокрым водорослям прямо к замершему чудищу и вцепляется зубастой пастью. Широкими плавниками с острыми когтями упирается в валуны и мощным рывком уволакивает крокодила в воду. Перед самым погружением пристально вглядывается большим круглым глазом в мою сторону, но меня уже не видит. Меня там уже нет, я распластался на гальке, слился с местностью, я камень, водоросль, не живой совсем. Только так можно отвлечь от себя злобное голодное внимание.

Напоследок мутант с грохотом бьёт хвостом по воде, поднимая высокую волну и смывая остатки крокодиловой крови с камней. Брызги чуть-чуть не долетают до скалы, под которой я так и лежу, судорожно продолжая одной рукой стискивать самострел и почему-то другой рукой мокрую чёрную гальку. Через миг ничто не напоминает о только что произошедшем сражении. Кроме медленно высыхающих под жарким солнцем камней и моих дрожащих конечностей. Связываться с мутировавшей акулой себе дороже. Ни разу не видел, чтобы они из воды выпрыгивали. Что-то день сегодня богат на события.

И как-то сразу пропало желание немного задержаться на знакомом берегу. Через раз озираясь на волны, быстро насобирал ежей и моллюсков, завернул в широкий мясистый лоскут морской капусты-ламинарии пойманную рыбину, попутно забросил в котомку большого краба, растопырившего длинные колючие и когтистые лапы, так и норовившего вцепиться в руки своими мощными клешнями, и, прижимаясь к скале, поспешил выбраться с негостеприимно настроенного сегодня берега. Дотемна надо уйти в глубь острова, найти укромное местечко и переждать пару дней.

Вынужденный отдых помог распрощаться с головной болью. Если бы не переживания об оставленном без присмотра добре, то вообще можно было бы тут сидеть до посинения. Поселковые по острову не любят бродить. Кладбищенские бродяги за пределы своей свалки не выбираются, а остальные… А кто его знает, чем они занимаются. Который день меня занимает один вопрос, почему к моим поискам не привлекут какого-нибудь умельца? Есть же маги в посёлке? Неужели бандосы не могут с ними договориться? Или считают, что никуда я с острова не денусь и рано или поздно, а попадусь в расставленные сети? Может быть. Пока меня спасает отличное знание корабельного кладбища, кое-какое знание магии и… везение. И если на первые два ещё можно как-то рассчитывать, то на последнее уповать не стоит. Что-то последние события заставили резко повзрослеть. Или очень сильно башкой ударился, вон как научился вперёд думать. Потёр рукой медленно спадающую шишку на затылке, чешется, зараза.

На исходе третьих суток пробрался к своему схрону и выгреб всё имущество. По пути заветный инструментарий забрал. Сверху со склона сопки осмотрел в большой бинокль раскинувшееся подо мной кладбище, обрадовался снижению активности моих поисков и тут же себя охладил очередной умной мыслью: если их тут мало, значит, все меня на подступах к посёлку караулят.

Полежал на склоне пару часов, понаблюдал, нового ничего не заметил. Надо убираться отсюда. Куда? А через остров к противоположному берегу. Вряд ли меня там искать будут. Как бы нечего мне там делать, да и нет там ничего. Вся местная жизнь к посёлку привязана и к свалке. И основной вопрос перед уходом – нужно ли мне к торговцу пробираться? Весь затык только в деньгах, точнее, в их отсутствии. Может, ну его? Еда для меня не проблема, это поселковые на всём готовом живут, кроме рыбалки. А по берегу они стараются не шастать. Как и бродяги. Те вообще дальше границ свалки не выходят. Решено. Торговца побоку, берём направление на противоположный край острова и вперёд. Только вещи собрать и переложить. Унести бы всё… Оставлять жалко, с таким трудом добывал. Тут же оборвал свои мысленные причитания. Ноги бы унести, а я о старом барахле думаю. Ну, да, денег оно стоит, а моей молодой жизни? Нет, не стоит. Поэтому беру самое ценное для меня и, не спеша, осторожно ухожу.

Перевалив гребень сопки, пригибаясь на всякий случай, остановился, выпрямился уже на обратном скате и обернулся, прощаясь с прошлой жизнью, знакомыми, но так и не ставшими родными местами, с дедом, который заменил мне родителей и учил меня всему, что знал и умел сам. Поправил лямки рюкзака, саблю, бинокль и шагнул вниз по склону в распадок. Тяжело, да не привыкать. Рюкзак битком набит, сверху пристёгнуты одежда и одеяло. Много набралось разной мелочёвки. На всякий случай прихватил с собой один проигрыватель. Может, удастся заинтересовать какого-нибудь фермера на северном побережье и заплатить ему за провоз до архипелага? Посмотрим.

Загрузка...