Малфой

Глава 15 Дебет-Кредит

Хогвартс-экспресс быстро набирал скорость и уже через десять минут за окном проносились поля. В купе, где находился я, Забини, Крэбб, Гойл и еще куча народу было тесно и душно — всем хотелось услышать из первых уст, что же произошло в том самом Дурмстранге. Кто-то из семикурсников махнул палочкой — сидячие места удлинились, потолок стал выше, а купе просторнее. Эх, я тоже так хочу, но сил на это еще не хватает. Дождавшись, пока школьники рассядутся, я начал свой рассказ:

— Давным-давно не было ничего и в то же время было все, — началось повествование, — бытие познало себя…

— Кончай уже заливать! — меня нагло перебил Пьюси, — Философ доморощенный.

— Эй, я же как интереснее хочу!

— Малфой, не выделывайся, мне в вагон к старостам нужно, давай быстрее уже, — пробасил Нотт.

— Ну, если совсем коротко, то араб перепил спиртного, перепутал номера и ввалился ко мне в комнату. Рассвирепел от того, что постель занята каким-то мужчиной, кинул в меня кучу заклинаний, а затем его утихомирил директор школы.

— И все? — разочарованно спросил какой-то третьекурсник.

— Все. А вы ожидали героической дуэли?

— Мы думали, что Лавгуд замешана, ты ее героически защищал, — хмыкнул райвенкловец Голдштейн, — а ты все веселье испортил.

— Ну извините, что не оправдал надежд. Могу рассказать о самой школе и жизни в ней. Может, кто захочет туда пойти учиться.

Время летело незаметно — за описанием Дурмстранга, его окрестностей и госпиталя Святого Патрика пролетел весь путь. Луна так и не появилась в купе — видимо, у девочек интереснее.

Станция Хогсмит освещалась несколькими фонарями, а недалеко от платформы нас ждали кареты, запряженные фестралами. Первокурсников, коих насчитывалось около пятидесяти человек, забрал Хагрид и повел малышей к лодкам, которые покачивались у причала.

— Луна, — крикнул я, — ты едешь со мной?

— Можно я с тобой поеду, о мой повелитель? — томно произнесла Астория Гринграсс, покачивая грудью третьего размера.

— Лучше с Хагридом на лодках, — пробурчал я, отходя подальше от озабоченной девушки. Подлили ей что-то в еду или приколоться решила? Скорее всего, последнее.

В карету ко мне и Луне залезли Блэйз Забини и семикурсник, Энтони Дрейк с Райвенкло, который так же будет сидеть и считать вместе с нами.

— Я смотрю, — начал Блейз, — все аудиторы в сборе.

— Да какие из нас аудиторы! — сказал Дрейк. — Так, пародия.

— Есть идеи с чего начать? — спросил я.

— Начните с детей, — пространно ответила Луна.

— С чего? — не понял Блейз.

— Полагаю, что нужно начать с проверки обеспечения детей в школе. Конкретно: дети сироты, малоимущие и на попечении опекунов, — ответил я, глядя, как мимо окна проносятся ворота школы.

— Когда приступим? — это уже Дрейк.

— Как приедем. Мама сказала, что после пира нас вызовут. Кто, что искал по школе? — спросил Забини.

— У Малфоев довольно много отчетов и документов по закупкам с шестнадцатого века по настоящее время включительно. Я в сундук накидал, но пристально не рассматривал — хватал все, где есть слово «Хогвартс».

— Мать мне тоже дала кучу платежек и переводов для школы от ее предыдущих мужей и родственников. Точно знаю, что позапрошлый отчим дарил школе растение-корову. Оно плотоядное, но дает «молоко», по свойствам похожее на единорожье.

— Я один тут вообще бесполезен? — задумчиво протянул Дрейк.

— Нормативные документы волшебной Англии смотрел?

— Смотрел. Особых различий с маггловской нет.

— Привез акты, законы?

— Обижаете.

— Тогда чего ноешь? — завелся Забини.

В этот момент карета остановилась напротив входа в замок.

— Я не ною! — огрызнулся парень.

— Давайте, вы оба заткнетесь, — слушать ругань парней не хотелось. — После пира встречаемся у Амбридж, там все обсудим.

В этот момент двери кареты распахнулись, и мы направились к дверям, а оттуда в большой зал. Школьники постоянно пялились на меня и мою трость, которая гулко стучала по каменному полу. Луна дошла до слизеринского стола вместе со мной, да так и осталась. Надо сказать, что никто не воспрещал представителям других факультетов кушать под чужими знаменами, просто это не приветствовалось, но довольно часто будущие супруги сидели вместе. Слизеринцы прибытию Лавгуд не удивились — помолвлены мы давно, а меня часто видят на площадке перед входом в райвенкловскую башню.

Сев на самый край скамейки, я огляделся. Все было как обычно — толпа малышей, песня шляпы, преподаватели и директор. У Дамблдора левая рука была почерневшая и высохшая. Амбридж представляла собой полненькую дамочку лет сорока-сорока пяти в ярко-розовом костюме и бледно розовой кофте с розовой ленточкой на голове. Эдакая Барби на пенсии. Правда, хватка у нее бультерьерская — вцепится и не отдаст. Поговаривали, что красивой она не была никогда и свое место под солнцем выгрызла сама. Странный внешний вид и поведение никак не вязалось с тем, что я знал и слышал об этой женщине. Во время ее выступления, после сытного ужина, школьники не слушали, болтали и не воспринимали нового профессора всерьез. Зря — тетя злопамятная, а еще ни разу не педагог и о поблажках можно забыть сразу. Все точки над «i» Долорес Амбридж расставила в своем кабинете, куда я, Забини и Дрейк, пришли после отбоя.

— Здравствуйте, молодые люди, разрешите еще раз представиться, я — Долорес Джейн Амбридж, заместитель министра и аудитор министерских учреждений.

- Драко Малфой, наследник Малфой. Неофициальный финансовый аналитик, правда, с государственными предприятиями не работал.

— Блейз Забини, наследник Забини. Неофициальный бухгалтер предприятий моей матери.

— Энтони Дрейк. Мой отец доктор экономических наук и заведующий кафедрой экономики в Кембриджском университете, а мама заместитель ректора…

— Вы в вопросе разбираетесь? — перебила его женщина.

— Курсовые и дипломы проверяю я, а также пишу лекции и некоторые статьи, авторство которых принадлежит родителям, — спокойно ответил парень.

— Короче, теоретик, — сказал Забини.

— Итак, господа, как вам известно, в Хогвартсе будет проведена аудиторская проверка, — начала говорить Амбридж, — правда, есть нюансы. Самое первое — ни директор, ни преподаватели об этом не знают. Мы подозреваем огромные финансовые махинации, и если об аудите станет известно, то большую часть реального положения дел от нас скроют. Работать будете здесь, под видом отработок. Так что на лекции я жду от вас нарушения дисциплины и оскорблений моей персоны. Далее — вы уже решили, с чего начнете?

— Начнем с того, что принесем вам кучу документов, — ответил я, — затем предлагаю посмотреть информацию по сиротам и малообеспеченным. Потом провести инвентаризацию, только тут нужна ваша помощь — вы отвлекаете, а мы сверяем и записываем. Затем просмотреть список закупок с подарками и сверить с фактическим наличием, ну и напоследок — заработная плата.

— Предлагаю совместить инвентаризацию и факт по закупкам, — сказал Забини.

— И как мы это по-тихому провернем? — спросил Дрейк.

— Думаю, что я проинспектирую уроки преподавателей, — ответила Амбридж.

Обсуждение стратегии и плана проверки затянулись почти до утра.

Хорошо, что второе и третье сентября выпали на выходные дни, и мы смогли выспаться, собраться и отнести документы в кабинет к профессору ЗОТИ, которая лихорадочно штудировала учебник по защите. Нам даже было некогда обращать внимание на школьные слухи и сплетни, которые, в большей части, касались семьи Уизли. Краем уха я слышал, как Джинни хвастается колечком с бриллиантом и новой сумкой, а в мужском туалете только и были разговоры о Роне Уизли, попавшем в ученики к самому Виттельбаху… Н-да, знали бы они, куда на самом деле попал рыжий, завидовать бы перестали. Даже мою трость и приключения в Дурмстранге практически не обсуждали, все разговоры были только об Уизли — как же ей «повезло-то»! Нам это было на руку — школьники почти не обращали внимания на нас, и мы спокойно перенесли документы, добавив их к тем, что достала Амбридж, и подготовили место для будущей работы.

Утро понедельника было хмурым. Потолок в большом зале заволокли тучи, а на улице шла противная морось. Сегодня мы начинаем работу по изучению денег и финансов Хогвартса. Чувствую, будет жарко. Нарваться на отработку было легко — стоило чуть-чуть похрапеть на уроке и:

— Мистер Малфой! Да как вы смеете!

— Смею и буду, — вместо меня сонно ответил Забини с последней парты.

— Сегодня в моем кабинете! — Амбридж взревела как раненый бизон.

— Презервативы брать? — съязвил я.

— Я вам мозг и без презервативов вытрахаю, — зло ответила женщина.

Слизеринцы и гриффиндорцы боролись с желанием заржать и зажимали рты ладошкой. Поттер сравнялся по цвету со знаменем своего факультета, закрывая рот обеими руками, Томас сполз под парту, Нотт положил голову на учебник — его трясло от смеха. Только один человек не принимал участия в этом балагане — Гермиона Грейнджер. Девушка недоуменно смотрела то на меня, то на Забини. Наблюдательна, знает, что такое поведение нам не свойственно. Занятие продолжилось, Амбридж что-то вещала про нормы и преподавателей, а затем велела читать и конспектировать учебник.

— Простите, — привлек к себе внимание герой магического мира, — в учебнике рассказана теория. Когда будет практика?

Школьники примолкли, следя за разворачивающимся диалогом.

— Какая практика? — не поняла Амбридж.

— По защите от темных искусств! — горячо воскликнул Поттер. — Мы должны уметь себя защищать!

— От кого?

— От Волдеморта! Он вернулся. Понимаете?! Вернулся!

— Мистер Поттер, прекратите нести этот бред. Вы попали под чары портала и вам это привиделось…

— Ничего мне не привиделось! Вы не понимаете! Он вернулся!

— Гарри! Гарри! — шептала, сидящая рядом с парнем Грейнджер. — Перестань. Ты ничего не докажешь.

— Прекрати, Гермиона! Разве вы не понимаете, что он собирает армию? А мы вместо того, чтобы учиться сражаться книжки читаем!

— Мистер Поттер, — сказала Амбридж, вынимая из кармана мантии небольшой свиток, перевязанный розовой лентой, — передайте пожалуйста вашему декану эту записку.

— Но…

— Мистер Поттер! — с нажимом произнесла женщина.

— Хорошо, — ответил гриффиндорец.

Как только за черноволосым героем захлопнулась дверь, женщина вернулась к прежнему занятию — смотрела, как мы конспектируем учебник.

Ей бы в обычный университет — методистом, цены бы ей не было. Спустя какое-то время Амбридж снова начала вещать о важности чтения, а я медленно погружаться в сон.

— Мистер Малфой, — раздалось над ухом.

— А? Да! Я! — пришлось просыпаться и изображать великое раскаяние.

— Если вам уже назначена отработка — это не значит, что вы вправе игнорировать мои занятия, — прошипела профессор прямо в ухо.

— Извините, больше не повторится.

— Что не повторится?

— Храп не повторится.

— Мистер… — преподаватель не успела закончить фразу, так как прозвучал удар колокола, означающий, что занятие окончено. — Мистер Малфой, мистер Забини я жду вас сегодня на отработку.

М-да, похоже, что вечером выговор мне сделают самый строгий и запрут на отработке до конца года, ну, по крайней мере, со стороны это выглядит именно так. Главное, на остальных уроках сидеть тихо и не показывать свой нрав. Хорошо, что другие предметы проходили в более интенсивном ритме, чем ЗОТИ и бороться со сном мне не пришлось.

— Что это было? — спросил Нотт во время обеда.

— Ты о чем?

— Что вы с Забини устроили у Амбридж?

— Тебе не понравилось?

— Малфой! — вышел из себя однокурсник, — заканчивай придуриваться! Зачем ты оскорбил ее?

— Перебрал вчера немного, ну и…

— Алкоголик! — фыркнула Паркинсон

— Видимо, пил ты под одеялом с Забини вместе? — ехидно поинтересовался Теодор.

— Отстань, — огрызнулся я. — Выпили, голова болит, нагрубили преподавателю.

— Драко, — ответил Нотт, — мы, конечно, сделаем вид, что все так и было, но не держи за идиотов всю школу. Ваши отлучки и нарочитые конфликты все-равно бросаются в глаза. А я не уверен, что ты еще что-нибудь выкинешь в этом духе…

— Проще говоря, — перебила в разговор Гринграсс старшая, — получи отработку и у МакГоннагал за то же самое, и тогда вопросов не возникнет.

— Я вас понял.

А что еще сказать? Видимо, актеры из нас никудышные и отлучки к Амбридж в выходные заметили, так что сегодня придется нарваться на еще одну отработку.

Идею о том, как получить наказание у декана грифов придумал Дрейк — мы просто пили огневиски в одной из многочисленных ниш недалеко от кабинета трансфигурации и обсуждали верхние и нижние девяносто своих однокурсниц. Да, нагловато конечно, но легенду о том, что два слизеринца и райвенкловец в воскресенье вечером напились, а в понедельник решили похмелиться, нужно поддержать. А почему возле этого кабинета — так ниша самая большая, все влезаем! Естественно, нас нашла декан Гриффиндора:

— Молодые люди, что здесь происходит?

— О, добрый вечер, ик, — пьяненько ответил Забини, — а валерьянки нет, только огневиски.

— Минус пятьдесят баллов с каждого и отработка до рождества! — ответила женщина, невербально призвала почти пустую литровую бутылку и гордо удалилась.

— Ну все, — грустно сказал Энтони Дрейк, глядя на удаляющуюся МакГоннагал, — теперь меня Флитвик убьёт.

— Представь, что с нами сделает Снейп, — с трудом сказал я, заплетающимся языком, — и как завтра будет болеть голова.

— Парни, — перебил Блейз, — нам пора по кроваткам. Работу никто не отменял.

— Для начала, нужно до них дойти.

Мы кое-как выбрались из-за гобелена и, с трудом передвигая ноги, поплелись в сторону подземелий. Как ноги донесли нас до гостиной я помню смутно. Сил на то, чтобы подняться в спальню у нас не хватило, и мы втроем (башня воронов далеко, подземелья ближе) приземлились на диван в гостиной, правда, он был желтого цвета, но на такие мелочи пьяный мозг внимания не обратил. Как оказалось, наше трио забрело в гости к барсукам. Поскольку нам море по колено и горы по плечу, то каким-то образом мы без приключений добралась до входа в виде бочки, миновали ее и легли на ближайший диван. Добрые барсуки не стали выгонять чужаков, накрыли нас пледом и дали протрезветь до пяти утра. А потом разбудили, напоили горячим чаем и отправили восвояси, пояснив, что в это время Филч и преподаватели уже не патрулируют. Сказав спасибо Диггори, Боунс и МакМиллану мы покинули приветливых хаффлпаффцев, которые даже мою трость вернули, направились в сторону холодных подземелий Слизерина, а Энтони в башню Райвенкло. Пора мыться и собираться на занятия.

Весь учебный день голова раскалывалась, и никто помогать трем студентам-алкоголикам не хотел. Такими темпами я до совершеннолетия сопьюсь — похмелиться-то хочется! Спасение ко мне пришло перед ужином в виде Луны, которая вздохнув, приложила руки к вискам, пробормотала про мозгошмыгов, поцеловала в лоб и удалилась к хихикающим девочкам-четверокурсницам. Голова болеть перестала, но жрать захотелось зверски.

— Поздравляю, Малфой, — пафосно сказала Паркинсон за ужином, наколдовывая заглушающие чары, — вы Поттера переплюнули. Он у нас только Амбридж в коридоре жабой обзывает, а вы не только этой министерской крысе насолили, но еще и нашей кошке валерьянку предложили!

— Панси, — зло ответил Блейз, — сделай одолжение: заткнись!

— Сам затыкайся, идиот! Вас Снейп к себе ждет после отработок. До восьми вы у МакГоннагал, потом к Амбридж, затем декан.

— Ясно, — хмуро сказал я.

— Школа только и говорит о том, что вы МакКошке предложили с вами выпить, — хихикнула Гринграсс.

— Дафна, — ответил Забини, — я не думал, что ты собираешь сплетни.

— Да во всех коридорах и туалетах судачат о том, что вы напились, нарвались на заместителя директора и ночевали у барсуков, — парировала девушка.

— Правдоподобно хоть? – мрачно поинтересовался я.

— Вполне, — ответила она, — но не стоит претендовать на славу близнецов Уизли.

— Короче, нам необходимо раскаяться.

— Малфой, — взял слово молчавший Нотт, — мы все прекрасно понимаем, что у вас свои цели и не лезем с вопросами. Но и переигрывать не стоит. Ты, Блейз и Энтони, не отбитые на голову, как Поттер или Флинт. Поведение у вас странное. Вариантов тут два — пубертатный период и закулисные игры. Учитывая то, что ты помолвлен, то скачки гормонов тебе не особо грозят, значит…

— Значит нужна причина такого поведения, — мрачно закончил я.

— Короче, думай, как ты это преподнесешь, — сказал Нотт и махнул палочкой. Чары тишины, которые наколдовала Паркинсон исчезли, и мы услышали равномерный гул голосов Большого Зала.

Ну что опять сказать — сам дурак! Все-таки окружение на меня влияет очень сильно, так как я большую часть времени провожу с подростками, то и веду себя так же, сам того не замечая. Придумать из-за чего у нас троих такое поведение труда не составило — спор. Версия так себе, но почему-то Грейнджер, которая вежливо (или не очень), приперла меня к стенке по пути на отработку, поверила, презрительно фыркнув: «Мальчишки!».

МакГоннагал, к которой пришли мы втроем, пара каких-то семикурсников и один второкурсник, выдала нам щетки, швабры и тряпки, заставив мыть кабинет вручную. Драить полы я не могу — трость мешает (честно говоря, она почти и не нужна, но зачем кому-то об этом знать?), так что мне досталась тряпка, паста «Суперчисто» и работы по отмыванию парт, с которой я и провозился весь час, а затем я, Забини, Дрейк и еще три человека отправились к Долорес Амбридж. Женщина заставила их писать строчки, а нас отправила «наводить порядок в архиве». Одного часа на работу было мало, и мы втроем просидели почти до полуночи, сверяя списки малообеспеченных, сирот и тех, кто получает материальную помощь. Ситуация была неприятная — стипендию, как малоимущие получали все Уизли (до сих пор!), включая Джинни, несколько человек, которые уже выпустились с пятого курса и двое ребят с Райвенкло. Вот только Дрейк сказал, что никаких денег у его софакультетников не было — дети работали летом и на полученную зарплату купили школьные принадлежности.

Далее шли сироты, которых насчитывалось в школе более пятидесяти человек. Вот уж точно уверен, что Поттеру никакая выплата не поступала — он пользуется деньгами из сейфа родителей. Слизеринцев в этом списке было семь. Хм, я знаю, что троих из них обеспечивают родственники и никакую стипендию они не получают.

Чем дальше мы углублялись, тем противнее становилось. Деньги на таких детей приходили директору, а уж он рассылал или вручал лично каждому ребенку. В год около двух тысяч галлеонов на всех. Сумма для магического мира немаленькая. Думаю, что около половины растворялось в небытие. Еще больше возмутил абсолютно случайно попавшийся под руку документ о выделении денег на разведение волшебных существ для Турнира Трех Волшебников в сумме двенадцати тысяч галлеонов. Вопрос, где разведенные существа? Что-то кроме соплохвостов Хагрида я никого не помню. Остальное — доставлялось из других стран. Ну не могут тварюшки лесника двенадцать штук стоить. Ну тысячу, ну две, но никак не двенадцать! Так же местонахождение этой бумажки, которую мы нашли в списках студентов сирот, добавило вопросов.

В полночь Амбридж проведала нас, выслушала наши соображения, выдала ценные указания и отправила по спальням.

Черт, а про декана мы и забыли! Но он о нас помнил.

— Мистер Малфой, Мистер Забини, — тихо начал Снейп, как только мы вошли в гостиную Слизерина, — я вас внимательно слушаю.

— Были у Амбридж на отработке. Нас держали очень долго, — бодро отрапортовал Блейз.

— Меня мало интересует ваша деятельность у преподавателя ЗОТИ, — все так же спокойно сказал крестный, — я хочу услышать очень правдоподобный ответ о том, почему хитрость слизеринца изменилась на гриффиндорское безрассудство.

Декан явно намекал на наше странное поведение у нового учителя, а также конфликт с МакГоннагал.

— Поспорили, — буркнул я первое, что пришло в голову.

— С кем спорили?

— С Дрейком, — тут же сообразил Забини.

— Свидетели?

— Полумна, — ответил я.

— Где происходил спор?

— В карете. Спорили на желание — сможем ли мы оскорбить преподавателя, не употребив нецензурных выражений. Мы с Блейзом выиграли. А потом играли…в карты на желание…

— И вы, мистер Малфой, — декан говорил медленно и холодно, — не нашли ничего умнее, чем загадать мистеру Дрейку точно такое же желание, но для профессора МакГоннагал.

— Э-э-э, да.

— Огневиски зачем?

— Для храбрости, — ляпнул я.

— Идите спать, молодые люди, — сказал мужчина и, резко развернувшись на каблуках, вышел из гостиной. Видимо, ответы, точнее отмазки, его устроили, а значит, устроят и остальных преподавателей, и студентов. Скорее всего, пойдут слухи и сплетни по поводу подросткового бунта и юношеского максимализма.

— И это все? — задал вопрос Блейз, глядя на закрывающийся дверной проем.

— А ты хотел, чтобы он орал? — послышался голос возле входа в женские спальни.

— Доброй ночи, мисс Гринграсс, — ответил парень. — Что потревожило ваш чуткий сон?

— Два придурка, у которых мозгов нет! — ответила девушка.

— Дафна, — устало отозвался я, — заканчивай играть в истеричку и скажи толком, что случилось?

— Видишь ли, Малфой, не только тебе любимые родители выдали ценные указания, но и большинству слизеринцев, части райвенкловцев, нескольким пуффендуйцам и даже парочке гриффиндорцев тоже дали инструкцию по поведению. Я пытаюсь понять, как нам вести себя, чтобы не задевать ничьи интересы.

— Сидеть тихо и не переходить дорогу Амбридж, а когда она будет появляться на уроках, усиленно делать вид, что в кабинете присутствуют все ученики и не мешать нам с Забини и Дрейком.

— А Поттер?

— Врет, — коротко ответил Блейз. — Спокойной ночи, Дафна, мы устали.

— Спокойной ночи, мальчики, — ответила девушка, и удалились к себе.

Мы с Забини тоже ушли в мужскую спальню — завтра нам предстоит много работы.

***

Так потекли дни — уроки, отработка у Амбридж и сон, даже прогулки (с тростью не побегаешь) по утрам забросил — сил не было, выспаться никак не удавалось. Жесточайший недосып напомнил мне время, когда в доме появилась Илона. Мать часто писала письма и присылала ее колдофото. Сестренка подрастала, активно интересовалась миром вокруг, а также демонстрировала отсутствие магических способностей. В письмах мать жаловалась, что ребенок легко сбрасывает любые чары, уничтожает зачарованные вещи и не поддается большинству заклинаний — они на нее не действуют. Однофакультетники очень интересовались младшей сестрой и возможностью жениться на ней в будущем. Я отговаривался ее малым возрастом и слабым здоровьем, но чаще просто сбегал от разговора, стараясь лишний раз в гостиной не появляться, а в перерывах между уроками гулять с Луной. Данные отлучки не прошли незамеченными, но школьники списывали все на самодурство Генерального инспектора, которая загрузила меня отработками, часть которых приходилось делать еще и днем. Школьники поговаривали о том, что женщина «неровно дышит» по отношению к моей персоне и мое предложение про презервативы явно не лишено смысла.

Кстати о новом преподавателе. Амбридж забрала нас у МакГоннагал, так что теперь с шести вечера и до полуночи мы сидели за работой. Результаты удручали — деньги «отмывались» по полной. Начиная с детей-сирот и заканчивая ремонтом школы. По документам в Хогвартсе крышу над всем зданием перекрывали год назад, а по факту — как текло с потолка в северной башне, так и течет. Сколько ни латал Филч и Флитвик, ничего не помогало. Ремонт туалетов у нас, оказывается, каждый год проводится. Вот, в прошлом году, общий туалет у гриффиндорцев чинили. Только МакЛаген сказал, что разбитый унитаз в шестой кабинке никуда не делся, а два душа не работают. На мой вопрос, почему они не починят чарами, парень ответил, что хватает на час, потом опять разваливается.

Самое большое воровство было на кухне — продукты по завышенным ценам, которые поставлял Аберфорт Дамблдор. Множество закупленных деликатесов обосновывались специальными диетами для некоторых учеников. Грейнджер была удивлена, когда я спросил ее, а ел ли Поттер в прошлом году мясо убитого им дракона, которое было выкуплено специально для него за семь тысяч галеонов?!

Считая все это, мне было обидно — вроде такой дед умный, а ворует у детей. Ну как так?! И это мы прошлись только по верхам! Честно говоря, я со страхом ждал инвентаризации — вот там уж точно полная задница, но реальность оказалась намного хуже, чем мы думали.

В середине сентября Долорес Амбридж назначили Генеральным инспектором Хогвартса. Теперь она могла посещать уроки, а мы считать, что же на самом деле находится в кабинетах.

Первая проверка состоялась в начале октября в пятой теплице. Преподавательница ЗОТИ притащилась на сдвоенный урок с Райвенкло.

— Кхе-кхе, здравствуйте дети.

— Здравствуйте, профессор Амбридж, — поприветствовали мы.

— Здравствуйте, профессор Спраут, — женщина обратилась к декану барсуков. — Как вы знаете, я здесь с проверкой. Скажите, как часто вы проводите занятия в этой теплице?

— О, довольно часто. Понимаете, в третьей и шестой течет крыша, а в девятой расплодились…

Спраут начала жаловаться, Долорес записывать, а мы с Забини, оставив Дрейка выслушивать диалог двух теток (вдруг что полезное скажут), начали сверять списки:

— Лютик одноглазый, двенадцать горшков, — сказал я, заглядывая в список предметов, которые должны храниться в этой теплице.

— Девять, — ответил Блейз, пересчитывая цветочки с человеческим глазом вместо пестиков и тычинок.

— Система полива на триста семь растений теплицы.

— Эй, начал с цветов, давай дальше по ним! Не прыгай, — прошипел одногруппник, выкручивая на максимум вентиль полива. — Похоже, что не работает.

— Мистер Забини! — окрикнула Спраут. — Не ломайте оборудование! Оно и так на последнем издыхании!

— Простите, больше не повторится, — ответил Блейз, возвращаясь к цветочкам.

— Что значит «на последнем издыхании»? — тут же вцепилась Амбридж.

— Понимаете, — тихо начала преподаватель, — трубы ржавые, и механизм не исправен. Я директору каждый год список необходимых работ передаю, но денег мало, работаем на том, что есть.

— Интересно, — усмехнулась «барби в возрасте», и что-то зашептала на ухо нашей преподавательнице.

Судя по плотоядным улыбкам, завтра, в крайнем случае, послезавтра, у нас будут списки планируемых работ от всех преподавателей.

Следующим уроком был уход за магическими существами, который вела Граббли-Дерг. Женщина подробно описала методику преподавания и пожаловалась на нехватку корма, недостаток пособий и отсутствие нормального загона для животных. Мы же, в свою очередь, пришли в тихий ужас от того, что обнаружили, точнее не обнаружили: навес с партами, три загона с животными, среди которых числились единороги и магические коровы с лошадьми… И так на каждом уроке. Даже у МакГоннагал и то недостача! Снейп нагло пожаловался на нехватку ингредиентов, котлов, парт и аудиторий. Флитвик не остался в стороне и просто вручил генеральному инспектору пергамент с перечнем материальных ценностей, которые отсутствовали по факту.

Итоговую ведомость по результатам тайной инвентаризации мы сводили почти полторы недели, сверяясь со списками, предоставленными преподавателями, попечительским советом и фактическим наличием. В итоге недостача составила почти сто тысяч галеонов! Это еще кастрюли на кухне не считали и заброшенные классы не смотрели — все по верхам, осмотр только того, что лежит на виду. Флитвик раскусил нас сразу и сдал директора и все документы, что он подписывал. Со Спраут декан Райвенкло договаривался как-то сам, и женщина лично впихнула мне кучу документов под видом дополнительной литературы. Предоставить копии документов, которые он подписывал, Снейпа вежливо попросил рара. И только декан львов была в блаженном неведении. Ну, по крайней мере, впечатление было именно такое. Заместитель директора перестала лютовать и отнимать баллы у всех и вся, занимаясь, в основном, научной работой. В принципе, ее можно понять — на Гриффиндоре, да и в Хогвартсе наконец-то стало тихо. Практически полное отсутствие рыжей семейки очень положительно сказалось на обитателях школы: малыши перестали толпами посещать больничное крыло, отсутствовали сладости с подвохом, можно было не бояться заклинания в спину. Конечно, приходилось нет-нет, да оглядываться, но таких масштабных гадостей, как делали близнецы, в Хогвартсе больше никто не делал. Джинни Уизли, теперь уже Виттельбах, хоть и была на виду, но до изобретательности братцев и бесцеремонности шестого Уизли ей далеко. Девушка кичилась своей помолвкой, дорогими шмотками, украшениями и всем рассказывала о том, как летом отдыхала на Мальдивах, пока ее брат Рон постигал магическую науку и ходил в учениках у ее мужа. Знала бы она, где на самом деле он находится, точнее то, что от него осталось… Я не думаю, что все так радужно, как описывает Джинни, но кто согласится рассказать правду о том, как именно достались ей бриллианты в ушах и мантия на соболином меху? Грейнджер, ох, миссис Крам, пыталась ее образумить, но рыжая прилюдно высказала ей, что она завидует, а вступившийся за подругу Поттер был послан далеко и надолго. Кстати о шрамоголовом — парень все же послушал старосту своего факультета и, после недели отработок у Амбридж, перестал орать на каждом углу о возрождении Темного Лорда. Честно говоря, он (Поттер) меня пугал — тихий, задумчивый, что-то читающий. Это нехарактерно для него. Народный герой даже в квиддич стал хуже играть, постоянно пропуская снитчи на тренировках.

Луна сказала, что ей сказала Падма, а той Парвати, а она узнала от Уизли, а та подслушала разговор Грейнджер и Поттера, что директор дает ему индивидуальные уроки, поэтому Гарри такой задумчивый. Наверное, ему рассказывают о том, как убивать Темных Лордов. Сплетня была интересная, вот только насколько она правдива? Если поведение «Избранного» было странным, то директор беспокойства не вызывал — Дамблдор постоянно куда-то отлучался, отговариваясь научными исследованиями, какой-то оставшейся работой в МКМ и Визенгамоте, посещением аврората. Я бы поверил, но по информации от отца, директор в этих заведениях не появлялся. Хм, и куда это он уходит? Неясные дела за пределами школы не помешали директору присутствовать на матче Гриффиндор-Слизерин в ноябре. Шрамоголовый поймал снитч, но наш факультет выиграл с перевесом в десять очков. Неудивительно — близнецов Уизли и Оливера Вуда в составе нет, а новые игроки были не готовы к жесткой игре: МакЛаггену, стоявшему на воротах, прилетело бладжером по голове три раза, а новые загонщики - второкурсники, весили как котята (их просто таранили, отбирая мяч). Гриффиндорцы были, мягко говоря, расстроены, обвиняя Поттера в неудаче на матче. Жаль парня, все шишки на него свалили, но герой магического мира этого не замечал, ходил задумчивый и мало обращал внимание на окружающих

Но каким бы странным не было поведение героя, сидеть тихо он не может. Подтверждение этому был очередной декрет об образовании, запрещающим деятельность незарегистрированных кружков и сообществ на территории школы, появившийся через день после матча.

— Какая муха ее укусила? — тихо спрашивала третьекурсница-райвенкловка, читая новый документ.

— Черная такая, — ответила Чжоу Чанг, — со шрамом на лбу.

— И каким образом это произошло? — влез в разговор Нотт.

— Поттер хочет собрать нелегальный кружок, чтобы изучать ЗОТИ и противостоять Тому-Кого-Нельзя-Называть. Вчера в Хогсмиде людей собирал, агитировал.

— И ты согласилась?

— А почему спрашиваешь?

— Интересно же…

— Интересно, какое зелье пьет Гринграсс, что у нее грудь большая? Выясни, а? — парировала китаянка, глядя на Тео. — Расскажешь, тогда и я расскажу, что там было на собрании.

Оказывается, полезно иногда немного задержаться у окна и послушать сплетни. Чанг выдала очень интересную информацию — Гарри Поттер собирает кружок и тут же выходит декрет о запрете. Шрамоголового слили. Интересно, кто? Хотя, парень особым умом не отличался, мог и сам проболтаться. Насколько я помню из кинофильма, он собирал какое-то общество и учил всех патронусу. Ах, да, еще с каким-то шариком бегал и на фестралах летал, потом было озеро с покойниками, ограбление Гринготтса и большая битва…. Н-да-а-а, я стал забывать многие детали из прошлой жизни. Часть событий я помнил хорошо, но многое стало передергиваться белесой дымкой: фильмы, книги, имена, улицы, фамилии. Самая отчетливая вещь, которую я помню — это запах табака. Невестка высаживала его в палисаднике, чтобы отгонять насекомых. Насекомые… Табак… Рита! Черт-черт-черт! Я же помнил о том, что Скитер анимаг, а потом как-то забылась эта информация. С памятью однозначно что-то нужно делать! Записывать и перечитывать? Ежедневник? Ладно, разберусь по ходу пьесы, тем более, что она (пьеса) становилась все более интригующей.

Холодный ноябрь сменился еще более холодным и снежным декабрем. Преподаватели в преддверии каникул обрушили лавины домашних заданий и работ, что очень мешало нашей тайной проверке. Ну как тайной — кому надо и так об этом знали. Тот же Флитвик и Спраут по-максимуму себя обезопасили, предоставив кучу бумаг о том, что не виноватые они –это нехороший директор все подстроил. Снейп не отставал от своих коллег, приклеивая чарами к моим эссе чеки и списки ингредиентов, которые он покупал за свой счет, а затем варил зелья из этого на благо школы. Не то, что бы декан страдал скупердяйством или ему для детей жалко. Он просто прикрывал свою, гх-м, задницу от выявленных фактов отсутствия предметов и некоторых дорогостоящих ингредиентов, за которые крестный расписался не глядя. Бюрократия великая вещь! С ее помощью можно выиграть войну, не произведя ни одного выстрела. Министерство и старшее поколение не желали кровопролития, а хотели сделать все тихо и юридически правильно, вот только в бюрократическую машину попали простые маги, не имеющие отношения к власти и ее дележке. Тот же Снейп не хотел быть раздавленным «локомотивом власти» и пытался защититься, как мог, насколько это вообще возможно, оправдывая каждый кнат недостачи. По нашим подсчетам, практически все профессора оказались в такой ситуации, даже Филч с Хагридом поставили закорючки под списком материальных ценностей, которые никогда не видели. Кстати о лесничем — полувеликан появился в окрестностях замка только в начале декабря. Где он был до этого никто, включая Грейнджер, не знал. Честно говоря, мне было абсолютно плевать на это — пусть предъявит все, что на нем числится и никаких вопросов не будет. Выполнять миссию по поиску подотчетного имущества у великана мы отправили Дрейка — к райвенкловцам Хагрид относился спокойно. От лесника парень пришел злой и минут сорок нам выговаривал за то, что ему пришлось в компании Поттера и Грейнджер выслушивать байки о Франции и мадам Максим. А вот это уже было интересно — значит, лесник был вместе с директором другой школы. Зачем? Влюблен? Или что-то еще? В этот же день сова с подробным донесением о приключениях Хагрида и моих умозаключениях улетела в Малфой-Мэнор. Пусть о том, что делать с полукровкой-лесником думают другие, а у меня своей работы полно, еще заработную плату проверять.

Первая половина проверки уже подходила к концу, когда вышел очередной декрет о пройденной всеми преподавателями, кроме Трелони, проверки у Генерального инспектора. Профессор прорицания оставлена в школе с испытательным сроком.

По словам Забини, который посещал прорицания, теперь Амбридж присутствовала на каждом уроке школьной прорицательницы, едко комментируя все ее действия. Нам троим это было на руку –внимание сместилось на преподавателя и Генерального Инспектора, оставляя нас и наши «отработки» в тени. На мой взгляд Амбридж переигрывала — доводила до слез Трелони, скандалила с Хагридом, доставала вопросами Дамблдора и МакГоннагал, пыталась поймать нелегальный кружок Поттера. Проще говоря — вела себя как истеричка, акцентируя внимание на собственной персоне, и только просматривая проделанную нами работу, она сбрасывала маску «крашенной блондинки», превращаясь в расчетливую стерву, которая точно знала куда посмотреть и где искать. Судя по всему, у нее были свои информаторы, сливавшие ей информацию. Один из них — Филч. А как иначе объяснить то, что документы у старого сквиба волшебным образом стали полностью в порядке? Энтони точно помнил, как старик бегал по классам, ища раритетное кресло восемнадцатого века, которое так и не нашел. Но перед рождественскими каникулами в документах стояла подпись и печать Генерального инспектора, снимающая все подозрения со старого сквиба. Коррупция, однако.

Перед отъездом на Рождественские каникулы мы сводили отчетности и еще раз перепроверяли спорные моменты. Работа затянулась, часы показывали половину третьего ночи, но мы понимали, что нужно доделать сегодня

— И чем он ее купил? — спросил Блейз, вновь и вновь рассматривая заверенный отчет и объяснительную от завхоза.

— Может, он доносит ей? — предположил Энтони.

— Наверное, — неуверенно согласился Забини. — Филч знает все ходы в школе.

— Все равно странно, — вмешался я. — У него проблем почти на тысячу галлеонов. С того же Хагрида можно стрясти больше. Лесник может достать редкие ингредиенты для зельеварения, даже кровь единорога! А тут какой-то сквиб.

— Не какой-то, — послышался голос «начальницы» от двери, — а очень даже опасный.

— То есть? — не понял Дрейк. — В чем опасность?

— Я отвечу на ваш вопрос и очень надеюсь, что вы не скажете от кого узнали информацию, — ответила женщина.

— Обещаю, — сказал я.

— Обещаю.

— Обещаю.

Воздух в комнате будто бы сгустился, а затем запахло озоном. Малая магическая сделка совершена. Я читал об этом –данные соглашения предполагает не менее трех участников, двое из которых должны быть магами. Необходимо на прямое требование ответить «обещаю» или «даю слово». Нарушение уговора будет неприятным — небольшая физическая травма или плохое самочувствие, ну и плюсом к этому прилагалась подмоченная репутация, так как метка на ладони в виде большой черной кляксы продержится от нескольких часов, до нескольких суток. Недаром многие аристократы носили перчатки, скрывая свои руки. Амбридж воспользовалась самым безобидным видом уговора, а могла и клятву взять.

— Мистер Филч является представителем инквизиции.

— Значит, это не шутки? Она до сих пор работает? — спросил Блейз.

— В каждой школе магии есть их представитель. Здесь — двое.

— Толстый монах? — наугад предположил я.

— Верно. Мистер Филч и привидение Хаффлпаффа следят за соблюдением Статута Секретности и соглашения о запрете.

— Что за запрет? — тут же спросил Дрейк.

— На школьном уровне запрещено преподавание некоторых предметов, обучение некоторых полукровок. А также при выявлении некоторых способностей у учеников они сообщают о таких детях в Ватикан.

— Некроманты, маги крови, сильные малефики? — предположил я.

— Не совсем, но близко, — ответила женщина. — Я не могу раскрыть детали соглашения.

— Ну, с Филчем понятно, а привидение? Он же к замку привязан. Как Толстый Монах кому-то что-то сообщит?

— Вы верно подметили, — медленно сказала Амбридж, — он монах. У завхоза своя работа, у призрака своя. И, я вас очень прошу, не пересекайтесь с данными личностями.

— Мы вас поняли, — хмуро ответил Энтони.

— Вам еще долго? — поинтересовалась начальница.

— До шести утра точно, — сказал я, погрузившись в очередной документ.

До отъезда необходимо было сформировать отчет в черновом варианте и отдать Амбридж на проверку. Возвращение домой было назначено на одиннадцать утра. Крестный отказался переносить меня камином, так что пришлось тащиться на поезде. Хорошо хоть никто не трогал, и я благополучно проспал всю дорогу, проснувшись только тогда, когда прозвучало сообщение от машиниста о скором прибытии.

— Выспался? — спросила Луна.

— Не особо, — ответил я.

— Привет, Полумна, — послышался голос Забини со второй полки.

— Привет. У тебя мозгошмыги уставшие.

— Кто?

— Мозгошмыги, — ответил я. — Если совсем по-простому, то ты много думал и твой мозг устал.

— Не знаю, как у вас, а моя голова точно устала, — простонал Дрейк, держась руками за виски.

— Какие вы все-таки глупые, — ответила Луна и, подойдя к Энтони, приложила свои руки к его вискам. — Тебе нужно поесть и снова спать лечь.

— Спасибо, — ответил парень.

— Поезд прибыл на платформу 9 ¾, — раздалось из динамиков. — Не забудьте свой багаж.

— Еще бы спал и спал, — проворчал Забини, слезая с полки. — Малфой, фунты есть?

— Тебе зачем? — спросил я, набрасывая на себя зимнюю мантию.

— Колы хочу купить и пожрать.

— А дома? Не кормят?

— Дома супчик из сельдерея и курочка на пару. Мама следит за фигурой.

— Сочувствую, — сказал Дрейк. — До встречи, я пошел.

— Пока.

— Удачи, -попрощался я, протягивая двадцать фунтов.

Следом за Дрейком ушел Блейз, а затем и мы с Луной.

Платформа была забита школьниками и встречающими. Грейнджер быстро отправилась в сторону разделительного барьера. Наверное, на той стороне ее ждут родители. Забини рванул следом, прячась за тележкой с сундуками (чтобы мать не увидела). Джинни Уизли шаркающей походкой шла к мужу, который разговаривал с бабушкой Невила.

— Драко, Луна! — послышался голос Лавгуда.

— Папа! –крикнула девочка и бегом направилась к мужчине.

— Приветствую, — поздоровался я с будущим тестем.

— Мы на две недели уедем в замок к родственникам Зибилле, — виновато сказал Ксено. — Извини, что не предупредили, все так неожиданно… Твой отец просил передать тебе портключ.

Лавгуд протянул статуэтку собаки, взятую из отцовского кабинета.

— Спасибо. До встречи, — я обнял Полумну, пожал руку будущему тестю и повернул железную голову.

Рывок и портал перенес меня в Малфой-Мэнор.

***

Кабинет Главы Рода Малфой совершенно не изменился — темный, мрачный и тусклый.

Люциус Малфой второй раз перечитывал промежуточный отчет по школе, попутно задавая уточняющие вопросы и делая пометки.

— Значит, вам осталось только заработную плату проверить? –спросил он.

— Да. Думаю, месяца за три справимся, — ответил я. — Можно вопрос?

— Задавай.

— Я не понимаю. Зачем директору все это? Воровать у детей, отмывать деньги? Он неплохо зарабатывает и, если он займется наукой, то заработает еще больше, чем здесь указано.

— Что тебе известно об организации «Орден Феникса»? — спросил Люциус.

— «Орден Феникса», известен под названием «Курятник», был создан Дамблдором в противовес организации Темного Лорда «Пожиратели смерти», известные как «Обжоры». Курятник отличался большим количеством плохо подготовленной молодежи и большими потерями при стычках с Обжорами. — ответил я все то, что помнил из книг, а также повторил сплетни и слухи, курсировавшие в Хогвартсе.

— Как и любая организация «Орден Феникса» требовал финансирования, — начал объяснять Люциус. — Изначально, Дамблдор содержал его на свои деньги, потом добавились средства его членов, а затем молодые и глупые птицы начали гибнуть и галлеонов стало не хватать. Но руководитель уже вошел во вкус — зелья, артефакты, мантии с защитой, помощь семьям погибших. Это все стоит денег и денег немалых. Молодняк умер или слег в больницу, тратить свои не хочется. Что делать?

— Он стал тянуть из школы…

— Да, верно. Сначала это были безобидные вещи, вроде стипендий детям его соратников и покупка продуктов у брата. Но затем аппетиты росли и растут до сих пор.

— Зачем ему такая сумма? Ордена больше нет, спецопераций тоже.

— Аппетит приходит во время еды, — философски заметил Малфой. — Дамблдор вырос в бедной семье, комплекс неполноценности у него развит очень сильно, как и у Темного Лорда. Тому тоже подавай подороже, да побольше. Также у директора есть любовь, которая сидит в Нурмерганде. И, прошу заметить, очень хорошо сидит — тепло, сухо, газеты, трехразовое питание. Это тоже не бесплатно.

— В Азкабан его, — мрачно сказал я, — вспоминая состояние Блэка, после тюрьмы.

— Кого? Дамблдора или Грин-де-Вальда?

— Обоих. Других-то на прокорм дементорам бросил. Кстати, что там с арестованными?

— Пока это не оглашается, но Кэрроу выпустили еще в октябре. Долохов и Трэвес вышли месяц назад. Беллу с ее мужьями перевели в Мунго, в специальную палату. Остальные пока в аврорате, но, думаю, что к весне выйдут.

— Что значит с мужьями? — переспросил я. — Насколько я помню, бывают гаремы из женщин, но никак не из мужчин.

— Рабастан и Рудольфус погодки. Разница в возрасте одиннадцать месяцев. Внешне они очень похожи. Братья делили все пополам. Вот и жену разделили тоже.

— И Блэки спокойно к этому отнеслись?

— Их не спрашивали. Мне сложно сказать, каким образом Рудольфус и Рабастан уговорили своего отца на заключение такого брака. Этот факт стал известен только на суде. Поэтому они и выжили в Азкабане — чары триады сильнее, чем у двоих.

— Но разум у них пострадал.

— Да, никто не спорит с этим. Но Лейстренджи смогли выйти оттуда живыми.

— Можно еще вопрос?

— Да.

— Какие договора у волшебников с инквизицией?

— С чего такой интерес?

— Просто спросил.

— Не знаю, откуда ты взял информацию, но инквизиция существует и по сей день. Остальное ты узнаешь лет через десять, не раньше, — ответил Люциус.

— Тогда можно, я выскажу свои предположения? — спросил я и, не дожидаясь ответа, продолжил, — инквизиция следит за соблюдением Статута, устройством маглорожденных и набирает себе что-то вроде боевых монахов. На мой взгляд, легендарные монахи ШаоЛиня поголовно волшебники, которые следят за соблюдением законов в Китае.

— Практически… — начал отвечать Малфой, но был перебит детским воплем.

— А-а-а-а-а, па-а-а-а, дя-я-я-я, — раздалось возле двери. Подросшая Илона требовала внимания.

— Поговорим в другой раз, — обреченно сказал Люциус и открыл дверь.

— Папа? — на пороге возникла младшая сестра.

— Папа, — отозвался Малфой.

— Аю! Ия! Аю! — потребовал ребенок.

— Хотел сестру, вот и возись с ней! — сказал отец и, подняв Илону на руки, передал мне.

— Дяо?

— Драко.

— Дяо!

— Брат.

— Ать!

Малышка пыталась повторять за мной все слова и не желала слезать с рук. Ей было плевать на то, что сегодня Йоль, что мне необходимо принимать участие. Девочка абсолютно спокойно отнеслась к жертвоприношению в виде барашка, с интересом следила за сжиганием полена, а ночью отказалась оставаться одна, требуя впустить ее ко мне в комнату.

Все Рождественские каникулы я работал нянькой для сестры. Нарцисса, Люциус и Гарфилд вздохнули с облегчением — ребенок достал их капитально. Мое утро начиналось не с кофе, а с вопля «Гу!», что означало «Гулять!». В отличие от старших членов семьи, которые уже устали от непоседливой малышки, мне было в радость — играть, кормить, переодевать, укладывать спать, читать сказки. Пару раз мы мотались в маггловский Лондон на рождественские представления и детские центры, гуляли по заснеженным паркам и с удовольствием кормили почему-то не улетевших на юг лебедей. Один раз заглянул Доджен, спросил про самочувствие, выдал кучу флакончиков, поумилялся с Илонки и сказал, что смотримся мы как папа с дочкой. Впрочем, не он один так считал — в обычном мире я часто слышал шепотки за спиной, мол такой молодой, а уже отец. На этом фоне у меня часто проскакивали мысли: «А как будут выглядеть, если все сложится удачно, наши дети, то есть мои и Полумны?».

Несмотря на заботу о маленькой сестренке, я все же сумел немного покопаться в библиотеке Малфой-Мэнора. Тема инквизиции была довольна интересна, а книг на эту тематику — аж четыре штуки, которые датировались IX–XVI веками нашей эры. За что я «люблю» Люциуса –он никогда не прятал книги и не скрывал сведений. Все было в открытом доступе. Хочешь про некромантию — иди в тот угол, а хочешь про ритуалистику — топай в другой. Только потом не жалуйся. Прочитанное мной охотно обсуждалось и дополнялось. С одной стороны, глава семейства вроде, как и ничего не рассказывал своему наследнику, а с другой, мои самостоятельные поиски снимали с него всю ответственность. Про ту же инквизицию я, согласно какого-то там договора, должен был узнать от него еще не скоро, но непоседливый мальчик Драко нашел все сам и сам обо всем догадался. Записи, прочитанные в книгах, были интересны. Боги — реальны, ангелы и демоны — тоже. Триединый, Будда, Аллах, Один, Ганеша, Кали, Бог Солнца и еще много кто вполне себе неплохо живут в этом мире. Чем больше верующих, верующих-магов и намоленных мест с местами силы — тем сильнее Бог. На момент написание книги, в XVI веке самым сильным считался Триединый, затем принц Гаутама, а потом Аллах с Пророком. Та же война Израиля с Палестиной никогда не прекратится — получивший Гроб Господень становится на ступень могущественнее других. Войны между Богами шли постоянно. У каждого из них была своя Инквизиция, просто христианская была самой известной и придумана с целью найти магических слуг Господа. Ну, если по-простому, магов, согласившихся служить на благо церкви. В их арсенале были не только выученные в школе заклятия, но и личные наработки церкви. В книге описывалось, как напустить одну из «кар Египетских» — мерзкая штука с жертвоприношением. Христиане отнюдь не брезговали некромантией и ритуалистикой. Судя по описанию некоторых ритуалов и чар — церковь активно развивалась в этом направлении. Видимо Филч и Толстый Монах ищут одаренных с яркими талантами, чтобы переманить на сторону церкви.

Малфои чтут и чтили кельтских богов, а с церковью заключен какой-то договор, суть которого — вы не лезете к нам, мы не лезем к вам.

Люциус подтвердил мои догадки по поводу Филча, Богов и войны в мире:

— Об этом я тебя должен был бы просветить, за год до твоего вступления в право Главы.

— А если не просветил бы?

— Тогда это сделала бы Королева.

— То есть?

— Королева в Англии не просто красивая витрина и сквиб, а довольно влиятельная фигура на магической арене, сотрудничающая с христианской церковью. Каждый Великий Род заключает договор с Английской Церковью, Советом муфтиев, Синагогой, представителями Буддистов и главным жрецом малых божеств о невмешательстве в дела Инквизиции в период воззвания, соблюдении Статута и принадлежности к определенному верованию. Мы относимся к Кельтам, как и наши предки. Магия Рода завязана на кельтских Богов. Чем больше мы им отдаем, тем больше получаем.

— Что значит невмешательство в период воззвания? — спросил я.

— Как только маггл или маг испросит помощи у Инквизиции — это будет считаться воззванием к защите. В страну стянутся воины Церкви или еще какой веры, чтобы защитить тех, кто страдает от несправедливости…

— А под шумок увеличить число верующих, разграбить неугодных и увезти к себе побольше артефактов, — закончил я.

— Верно, — ответил Люциус, потягивая коньяк в кресле своего кабинета, — именно поэтому мы предпочли уничтожить Темного Лорда заранее, чтобы не спровоцировать новую эпоху костров.

— А как происходит воззвание?

— Одно из видов — молитва на святой книге и окропление ее своей кровью. Мне сложно сказать, как именно это происходит. Но церковь, буддисты и мусульмане довольно четко дали понять, что не допустят нарушение Статута и уничтожение людей как магов, так и магглов. Или ты думал, что за Темным Лордом и директором никто не приглядывает?

— Как я понимаю, Лорд желал начать повальный террор, а Дамблдор — упразднить Статут?

— Лорд ничего не желал — он марионетка, ведомая Дамблдором, который желает под шумок вытащить своего любовника. В первый раз у него не вышло, решил еще попробовать. А мы, по глупости, влезли в эту игру.

— Это как? — а это натуральный шок.

— А что не ясно? Директор хочет обрушить Статут и, пока все будут разбираться с последствиями, он заберет из Нурменграда Грин-де-Вальда, чтобы отправиться в теплые края.

— Как-то все странно… Я не понимаю. Зачем? Не проще ли его просто выкрасть? Инсценировать смерть? Зачем такие сложности с Темным Лордом? Статутом? Игры с Инквизицией?

— А сам как думаешь?

— Ну… могу предположить, что не было никакой дуэли. Дамблдор просто спрятал своего друга от разъярённых русских. Вполне возможно, что сам Нурмерганд построен как убежище, а не как тюрьма. Значит, директор держит его там и, по какой-то причине, не может забрать. Он придумывает многоходовую комбинацию, чтобы отвлечь на нее весь мир, а сам сбегает с Грин-де-Вальдом.

— Суть ты уловил.

— Тогда причем здесь Поттер? Он никак не вписывается в схему.

— Вариантов с Поттером несколько. Первый — отвлечение внимания. Второй — новый Темный Лорд.

— А третий есть?

— Нет, но выслушаю твое предположение.

— Существуют ли ритуалы, переносящие сущность в чужое тело? — спросил я, вспомнив сцену встречи Дамблдора и Поттера в фильме. Ведь, если бы киношный Гарри сел в поезд, то, вполне возможно, что Дамблдор занял бы его место.

— Существуют… — задумчиво ответил Люциус.

— Может быть, Дамблдор, каким-то образом перенесет свою душу в тело Поттера, уничтожит Темного Лорда и будет героем.

— Гипотеза не лишена смысла. Вполне возможно, что ты прав частично или полностью. В любом случае, твоя задача сейчас — это проверка в Хогвартсе. То, что вы уже нашли, тянет лет на десять Азкабана.

— И кого посадят? Директора? Или деканов?

— Я уже говорил, что задача дискредитировать директора. Летом выйдет материал от Риты Скитер, а ваша проверка должна подорвать авторитет до этого.

— Чтобы ни у кого не осталось сомнений в двуличности директора, — сказал я. — А Поттер?

— Что Поттер?

— Ну, что с ним делать?

— А зачем что-то с ним делать? — поинтересовался Люциус. — Пусть живет. Как все закончится — объяснишь ему про крестражи, часть Лорда в нем и игру Дамблдора.

— Я понял. Можно идти?

— Да, иди.

Разговор вышел странный. Получается, что Дамблдор, желая спасти любовника, развязывает первую магическую войну, но неудачно. Директор не отчаивается и пытается развязать вторую войну, втянув в нее верующих и, под шумок, умыкнуть своего друга. Остается один вопрос — причем здесь Поттер? Хотя еще второй вырисовывается — зачем такие сложности?

За ответом я обратился к невесте, написав в письме, чтобы она рассказала, что связывает Дамблдора и Поттера в будущем. В ответе Полумна написала только, что если волосы Гарри выкрасить в белый цвет, то он будет похож на Геллерта, а еще у них такие созвучные имена.

Хм, а что если не Дамблдор желает занять тело Поттера, а Грин-де-Вальд? Логично, но не стыкуется. Директор ведь умер в киношной версии и встретились они только в голове пацана. Может старик для возрождения выбрал кого-то другого? Кого? Да, хрен его знает! Ответы Луны вносили еще больше сомнений в мои умозаключения, рассказывая о красоте директорского феникса. Ну не в птицу же он вселится?!

Луна писала письма. Длинные, даже очень. Их приносили птицы, вернее, их скелеты. Люциус пожал плечами, сказав, что у сильных мира сего свои причуды. Нежить не нужно было кормить, они сбрасывали письма и улетали обратно, махая костлявыми крыльями.

Полумна рассказывала, что находится в Германии у родственников мачехи. Ей очень нравится это место — здесь никого нет: ни мозгошмыгов, ни морщерогих кизляков. Только тишина и покой. Можно не бояться, что из-за угла выскочит какой-нибудь «путешественник» и проскочит через тебя. Честно говоря, меня пугали такие откровения. Луна видела много и это было мне недоступно. Порой я жалел, что не могу видеть ее глазами, но чаще был этому рад, поскольку рисунки, присланные невестой, заставляли вздрагивать и оглядываться — существа, которых она рисовала, были не всегда дружелюбны и выглядели так, словно над ними поработал доктор Франкенштейн вместе с доктором Моро. Полумна воспринимала все философски и ее они совершенно не пугали. За сутки до отправления Хогвартс-Экспресса Луна прислала коротенькую записку о том, что задержится в Германии на месяц в связи с делами у мачехи и отца, которые не желают отпускать ее одну через пролив. Нарцисса подозревала, что Зибилле беременна и поэтому сидит у родичей, а Полумну не желает отпускать нервничающий отец. Так что в Хогвартс я прибыл камином через кабинет крестного в аккурат за час до начала занятий.