Малфой

Глава 12 Турнир четырех. Часть вторая

«Па-а-а-а-паровоз умчится, парабарабам,

пря-я-я-я мо на границу, тыщ-тыщ тыдыдыщ,

Та-а-а-ак что аты-баты, туц-туц-туц

мы-ы-ы-ы теперь солдаты пара-ба-бам!»

Лежа на второй полке, я напевал популярную песенку из моего прошлого со вставками собственного сочинения себе под нос. Именно с творением Агутина у меня ассоциировался Хогвартс-Экспресс. Крэбб и Гойл поедали припасы, взятые из дома, Луна убежала к подружкам, Поляков и Доджен о чем-то тихонько спорили, а Крам ушел искать Грейнджер.

Я лежал и думал о том, что произошло вчера — Люциус меня раздел-уложил-накрыл. Лед тронулся. Можно немного расслабиться и не бояться получить удар в спину. Все это и было затеяно с одной целью — избежать или оттянуть смерть от «папочки». Он легко убил собственного отца, так что ему мешает грохнуть меня, когда он узнает, что я не его сын (точнее брат), а левый дядя из другого мира? В том, что рано или поздно Люциус узнает, я не сомневался. Сейчас на некоторое время стало одной заботой меньше.

Сегодня утром, перед отъездом, я узнал, что события с Уизли решено было ускорить. Позавчера вечером дом рыжей семьи сгорел. Близнецы Фред и Джордж проводили очередной эксперимент, который и стал роковым — дом загорелся. Миссис и мистер Уизли, Фред и Джордж погибли. Тел не нашли — адское пламя не оставляет следов. Мюриэль Пруэтт, у которой в этот момент, ну совершенно случайно, гостили Джинни, Перси и Рон, взяла на себя опеку над несовершеннолетними.

— Малфой, — громко сказал Винсент, — бутерброд будешь?

— А с чем?

— Вроде тунец, — сказал Винс, протягивая мне надкусанный кусок.

С Крэббом всегда так, сначала сделает — потом думает. Особенно смешно это выглядит с Булстроуд — сам оденется, дойдет до выхода, а только потом вспомнит, что девушке нужно было руку подать, помочь верхнюю одежду надеть и дверь придержать. Со вздохом возвращается назад, берет одевшуюся и красную как рак Миллисенту за руку и тянет к выходу, опять забывая придержать дверь. Вам смешно, а каково девушке?

— Спасибо, я дома поел.

— Ну, ладно, — сказал Винс и продолжил поедать бутерброд дальше.

Кое-как устроившись на верхней полке, я задремал. Перед отъездом выяснилось, что я раздался в плечах, вытянулся, потяжелел. Вся одежда мне стала мала. Чары подгонки уже не действовали. Мантии и костюмы не безразмерны — подгоняются на плюс-минус один размер. Заказ на новые вещи отправлен, но получу я их только завтра утром. Мантия была еще впору, а вот вместо костюма пришлось надеть школьную форму, которая откровенно маленькая. Еще у меня начался ломаться голос. Те, кто не знает, может решить, что я жутко простужен.

Из блаженного состояния дремы меня вывел Гойл — он на повышенных тонах что-то доказывал Полякову. Крэбб и Доджен просто следили за бесплатным представлением. Еще бы попкорн, и можно считать, что я на заседании родимой кафедры юриспруденции — там тоже, в поисках правоты, почтенные доктора и профессора наук орали друг на друга.

— Они воруют магию! Как ты не понимаешь?!

— Бред. Это просто бред сумасшедшего!

— Темный Лорд не сумасшедший!

Видимо, Грегори решил провести агитацию среди дурмстрангцев. Зря. Школа-то в бывшем СССР находится. Как бы волшебники не отгораживались, но магловское общество накладывает свой отпечаток. Классовые различия сведены к минимуму.

— Грег — не ори. Ты мне всю рыбу распугаешь! — вспомнил я фразу Карлсона из мультика.

— Не распугаю. Что?

— Говорю, рыбу распугаешь на бутерброде. Она от шока сама в рот к Винсу прыгнет, — Гойл завис.

Грегори напоминал мне боксера из анекдота: «А еще я туда ем». Нет, это не было результатом «чистокровности» и генетических отклонений. Парень он смышленый, но соображает медленно. Ему бы в детстве к невропатологу и логопеду походить, да глицинчику с пантогамом попить — глядишь и соображал бы быстрее.

— Малфой, ну хоть ты ему скажи! — опять начал «боксер».

— Что сказать?

— Что грязнокровкам не место в Хогвартсе!

— А что ты вкладываешь в понятие грязнокровка, Грег? Ты уверен, что те, кого ты так назвал, таковыми являются? Вот я точно уверен, предки Грейнджер — волшебники. Но об этом никто не знал, пока она проверку не сделала. Где гарантия, что те же Криви не являются потомками сквибов или слабых волшебников? — продолжал рассуждать я. — Думаю, но это только мое мнение, что те, кого мы считаем маглорожденными, скорее всего, потомки изгнанных из рода или бастарды. Ни в жизни не поверю, что наши отцы до свадьбы монашествовали и предохранялись. Вполне возможно, что кто-то из тех, кого считают грязнокровками, внебрачные дети наших же родителей.

— Э-э-э, — только и смог сказать Доджен.

— Знаете, библиотека у нас большая. Так вот, Слизерин, чьи труды у нас затесались, считал грязнокровками потомков людей и волшебных существ. То есть, по его классификации Флитвик, Хагрид, Делакур, МакКлайвер — грязнокровки.

— А кто такой МакКлайвер? — спросил Поляков.

— Парень из Райвенкло. Его отец — кентавр. Там генетика по материнской линии наследуется. Если вынашивала женщина, то будет обычный ребенок. Если кентавриха с обычным человеком — родится кентавр.

— А ты откуда знаешь? — спросил Винсент.

— Столкнулся с ним на опушке леса.

— А что ты там делал?

— Траву для Снейпа собирал.

— Трава у дома — мечта наркомана, — ухмыльнувшись, по-русски, сказал Поляков.

— Вот там я его и увидел вместе с отцом. Он не скрывается. Весь Райвенкло знает и часть Хафлпаффа. Со Слизерина, по-моему, семикурсники знают. Короче, у него дар ясновидения, причем сильный, ну и в травах он хорошо разбирается. Да и МакКлайверы такой связью новые магические дары получили.

— Это ты сейчас рекламу сделал или утопить пытаешься? — спросил Доджен.

— Я факты сказал, — а глаза-то загорелись. Еще бы! Такая интересная генетика. Скоро кто-то из многочисленных Додженов станет МакКлайвер.

— А Слизерин не хотел учить маглорожденных из-за того, что они приходили с промытыми мозгами на тему греха, колдовства и инквизиции. Как ты думаешь, кто входил в состав карательных отрядов? Маглорожденные, которые учились в Хогвартсе! Из-за религиозной угрозы Салазар не хотел связываться с ними. Церковь тоже искала юных волшебников, и сама обучала их во славу Господа. Толстый Монах, привидение Хафлпаффа — не закончил Хогвартс, попал в школу Инквизиции, помогал бежать пойманным волшебникам. После смерти вернулся в первую школу, переубеждать маглорожденных.

— А как же Темный Лорд? — спросил Гойл.

— Что?

— Он же не мог…

— Конечно мог! Он же человек. Все люди ошибаются. А если не человек, то либо волшебное существо, либо нежить.

— То есть ты… — начал Крэбб.

— То есть я думаю своей головой, а не иду как баран на заклание, — разозлившись, я слез с полки и отправился искать Луну. Надоели со своей чистокровностью — сил нет!

Девушка нашлась в купе Райвенкло–Хафлпафф–Гриффиндор. Лавгуд, Аббот, Лонгботтом, Боунс мирно пили чай и обсуждали довольно тяжелые темы из «Придиры». «Пророк» не печатал данный материал.

— Именно из их палочки были выпущены заклинания, — говорила Боунс, — они не отрицали.

— Папа лично брал у них интервью, — говорила Луна, — он никогда не лжет.

— Значит, Крауч ошибся? Вообще, все это странно, — сказала Ханна.

— Привет, девочки, — сказал я и протянул руку Невиллу, — Здравствуй. Что обсуждаете?

В ответ мне кивнули на свежую «Придиру», где Ксено опубликовал интервью всех пожирателей, сидящих в камерах аврората — Лейстренджи, Долохов, Мальсибер, Джагсон, Трэверс, Руквуд, Кэрроу.

Лейстренджей обвиняли только в пытках четы Лонгботтомов. Они не отпирались, но всячески отрицали, что довели их до сумасшествия. По словам Рабастана Алиса и Фрэнк были вполне вменяемы, когда они покинули дом.

Мальсибер, Джагсон и Руквуд обвинялись в массовых убийствах и пытках. Те признали только три эпизода — по одному на каждого.

Долохову и Трэверсу вменяли убийства братьев Пруэтт. Они так же не отпирались. Рассказали историю об убийстве семьи Долохова Гидеоном и Фабианом Пруэтт. Женат Антонин был на родственнице Трэверса. Для того было делом чести помочь родственнику. Произошло это до того, как Дамблдор наложил вето на кровную месть.

А вот брат и сестра Кэрроу вообще не получили обвинения и сидели за наличие метки как таковой. Люциус говорил, что они занимались бумажной работой. Всех ведь нужно одеть-обуть-накормить-спать уложить и еще куча всего. На это нужны деньги-сметы-проекты.

Как я понял, из обрывков разговоров на вечерних «посиделках» коллег Люциуса по оппозиционной партии, выпустят Лейстренджей, Долохова, Трэверса и Кэрроу. Остальных переведут на верхние этажи тюрьмы и скостят срок. Они пробудут в Азкабане месяца два-три, валить все будут на Крауча и Дамблдора. В большей части на директора.

— Как ты думаешь, — спросил меня Невилл, — их отпустят?

— Не знаю. Сложно сказать. Если они ушли, и твои родители были нормальными, тогда встает вопрос, а что там произошло-то? По-моему, напоминает попытку кривого «обливэйта» как у Локонса, только посильнее. С Кэрроу вообще интересная история. А Долохов и Трэверс действовали в рамках мести. Если докажут — их отпустят.

— Дамблдор не даст, — начала Ханна.

— С директором вообще все странно, — начала Сьюзен, — тетя говорит, что под всеми делами с сомнительным обвинением стоит его подпись. Сейчас все пересматривают.

— Похоже, что он своей властью просто убрал неугодных, — предположил Невилл, — тот же Крауч из-за сына подал в отставку. А ведь как председатель он был хорош.

— Скорее всего так и есть. Я думаю, что ему что-то было нужно от старых родов. Ведь в этой заварушке пострадали, в основном, старинные рода. Лонгботтомы, Поттеры, Блэки, Мальсиберы. Да и вся эта история в континентальной прессе преподносится как бандитская разборка.

— А это и есть разборка, — спокойно сказала Луна.

Ее способности были с ней, но после того, как Лавгуд старший все же обручился с Зибилле Линдеманн и провел с дочерью какие-то ритуалы-обряды (я не вдавался), проваливаться в другие миры она практически перестала. Если раньше раз в сутки по часу-два Луна была недоступна, то теперь это поддавалось контролю, и пропадала она раз в две-три недели, правда, на весь день. Это очень положительно отразилось на девушке — она стала спокойней, собранней, перестала вздрагивать от каждого шороха. Сейчас моя невеста спокойно пила чай с котлокексом.

— То есть? — не понял я.

— Пока старые рода были живы, он не мог получить власть.

— Ты думаешь, что он это сделал из-за любви к власти.

— Из-за любви, но не ко власти.

— А к чему?

— Не знаю. Через неделю скажу, если получится.

— Во всем виноват Дамблдор? — прищурился Невилл.

— Я думаю, — сказала Боунс, — виноваты все. Старые рода не хотели меняться, большое количество маглорожденных не хотело жить по правилам магического мира. Взрыв неизбежен. Темный Лорд и Дамблдор просто возглавили то, что уже давно назревало. Не они, так другие.

— Вы Крама не видели? — я решил сменить тему.

— Видели, — ответила Ханна, — последний вагон, последнее купе.

— И что они там делают? Сексом занимаются? — решил пошутить я.

— Нет, — ничуть не смутилась Ханна, — ругаются. Лучше не ходи, а то «История Хогвартса» в голову прилетит.

— Пойду, посмотрю. Может каким редким экземпляром обзаведусь, — я открыл дверь.

— Редким экземпляром проклятия, — пробурчал Невилл.

— Я все слышал.

В последнем вагоне было тихо. Чары? Или уже закончили? Или он ее… Бр-р-р. Дверь не поддавалась. Заперто. Произнеся десяток заклинаний, я уже хотел плюнуть и уйти, как в этот момент купе открылось. Моему взору предстала всхлипывающая Грейнджер, сидящая на коленках у Крама, и сам ловец болгарской сборной с рассеянным взглядом.

— Эм-м, — начал я, — а что у вас случилось?

— Малфой, — сказала Грейнджер, — иди куда шел!

— Так я сюда и шел, — и расположившись на сиденье, продолжил, — Крама искал. Что ты ревешь? Мама с папой замуж не пускают?

— Иди ты, знаешь куда?

— Знаю, в Слизерин! Давай, красавица, рассказывай.

А рассказ был банален. Грейнджер не скрывала своей «дружбы» с Виктором (а то, что они уже телами дружат, это знать другим ни к чему). И ей этого не простил ни рыжий, ни Поттер. Разругались в пух и прах. Ее обвинили в симпатиях к пожирательским детям (то есть ко мне), в продажности врагам (то есть Виктору), лицемерии (из-за артефактов и кота), зазнайстве и еще много в чем. Даже Дамблдор вызывал на душещипательную беседу про то, какие мальчишки бывают глупые, и ведь это они не со зла. Видимо, с Поттером тоже была беседа, так как он извинился. Рыжие, к этому моменту, отбыли в Пруэтт-холл. Гермиона прорыдала все время нахождения в Хогвартсе. После Нового года девушка просто сбежала к родителям. Встретившись с Виктором, она вспылила. Обвинила его во всех грехах и неудачах, размолвке с друзьями. Орала, кидалась книжками и мелкими заклинаниями. Краму уже исполнилось девятнадцать, так что женскую истерику он перенес стойко. Итог закономерен — сопли и слезы.

— И чего ты ревешь? Ну показали твои, так называемые друзья, свое лицо. С кем не бывает? Радуйся, что это произошло сейчас, а не в самый неподходящий момент.

— Но, мы же друзья… — всхлипывая, сказала Грейнджер.

— Уверена? Хочешь, расскажу, что будет, если ты сейчас останешься с этими двумя? Вырастешь, выйдешь за одного из них замуж. Пока муженёк будет искать приключения на задницу, тебе придется тащить на себе весь быт и работать, плюс решать все проблемы. А твои кровно заработанные Поттер или Уизли будет пропивать в ближайшем баре.

— Почему пропивать?

— А кому они нужны? На сколько эта парочка сдала экзамен без твоей помощи? Куда они после школы пойдут? Тот же Поттер вообще к жизни не приспособлен — мозгов не хватает у Малкин повседневную одежду купить, что уж про остальное говорить. А Уизли? Грейнджер, он моется раз в месяц! От него несет так, что мухи дохнут. Куда они там хотят? В Аврорат? Да все преступники об их приходе за час знать будут — амбре вперед них бежит. Плюс Рон ленивый. Нет денег — иди работать. В то же Фортескью летом всегда кто-то требуется. Но нет. Будет сидеть на заднице и ждать подачки от Поттера, — выдав все, что накопилось, я отвернулся к окну.

Мимо проплывали поля-поля-поля. Хоть бы парочка коров встретилась, что ли!

Грейнджер всхлипывала на руках у Крама.

— И что мне делать? — спросила она минут через десять.

— Жить.

— Я не хочу терять друзей.

— Гермиона, — я впервые навал ее по имени, — это твоя жизнь и готового ответа тебе никто не даст. Ты сама решить должна. Вить, а где остальные?

— В первом купе. Пьют, — хмуро отозвался Крам.

Миграция малых народов национальности Малфой, в Хогвартс-Экспрессе, продолжилась.

Дурмстрангцы и Шарамбатонцы расположились в двух смежных купе, убрали перегородку и пили все вместе. Я был единственным хогвартцем, представленным здесь.

— Яву, Яву взял я на халяву! — пьяно надрывались парни. Девушки не изъявили желания кататься на поезде.

Выпив пару рюмок водки (или не пару…) и закусив родными солеными огурцами, я отбыл в купе к Луне, где и проспал до самой станции. Лавгуд отнеслась философски к моему состоянию, только попросила не храпеть. Невилл хмыкнул, но промолчал.

В Хогсмиде, пьяных в зюзю парней, Крама и Полякова, забрали недовольные представители школ. А мы, усевшись в карету, запряженную фестралами (вы знаете, что они не любят пьяных? А я теперь знаю — кусаются больно), отбыли в Хогвартс.

***

В гостиной Слизерина было шумно и весело — старшекурсники разливали огневиски, малыши делились впечатлениями о прошедших каникулах.

— Малфой, — крикнул Монтегю, — будешь?

— Буду! — похоже, я до совершеннолетия не доживу — сопьюсь.

Водка, выпитая в поезде, давала о себе знать — хотелось песни петь и на столе плясать. Я бы так и поступил, но верные Грег и Винс, после второго стакана огневиски, сопровождавшегося приставанием к Забини, с криком: «Ты меня уважаешь?», отволокли меня в спальню, где я благополучно проспал…до обеда. А первыми стояли зелья. Интересно — Снейп меня на ингредиенты пустит или просто прибьёт?

После ужина, разобрав прибывшие заказы одежды, я пошел в покои декана, «сдаваться» добровольно.

— Мистер Малфой, — тихо начал крестный, — объясните мне причину вашего прогула.

— Проспал, — буркнул я.

— Мистер Малфой, чем же вы таким занимались, что проспали? Вы поздно легли?

— Лег в одиннадцать.

— И вам не хватило времени что бы выспаться?

— Нет.

— Мистер Малфой, а чем вы занимались до одиннадцати?

— Пил.

— Что пили?

— Водку, — и ведь не соврал.

В ответ мне прилетел, как обычно, подзатыльник. Люциус на меня орет, а руки распускать — это прерогатива Снейпа. Видимо, крестный решил совместить обе функции.

— Значит я, бегаю по всему замку, рассказываю другим учителям о том, что наследник Малфой заболел, прикрываю чью-то белобрысую за, — он осекся, — гх-м, голову, а он просто напился! Драко, скажи пожалуйста, твоя фамилия Поттер? Тебя директор лично покрывает?

— Э-э-э, нет. А причем тут Поттер?

— В башне Гриффиндора вчера была попойка. Герой и его рыжий друг отличились. Директор лично приносил извинения родителям Патил, Браун и Вейн — он отошел от стола и уселся в кресло, — ты же умный парень, а творишь черт знает что!

— А что они натворили?

— Что могут натворить два малолетних идиота в пубертатном периоде налакавшись огневиски? Ничего хорошего. Завтра в семь — отработка в классе зельеварения. Свободен!

Я пулей вылетел из покоев декана. Видимо, достали мужика. Хм, интересно, что же такого вытворили эти два дебила?

Ответ на этот вопрос был получен следующим утром. На «Истории Магии» Невилл громким шепотом поведал мне, и всем желающим, что случилось в башне Гриффиндора. После истории с сорванной сделкой парень недолюбливал их.

Поттер и Уизли, так же, как и многие другие, выпили алкоголя. Посидели и разошлись по спальням. Рыжий решил выпить еще, так сказать, за упокой семьи своей. Шрамоголовый сбегал в Хогсмид по тайному выходу и принес бутылку. Нажравшихся до зеленых соплей, парней потянуло на подвиги. Они не придумали ничего лучше, чем проникнуть на половину девочек. Как у них это получилось — история умалчивает. Девчачья половина отличается от мужской наличием общего коридора-гостиной с диванчиками и креслами, где и коротали вечер за сплетнями дамы в полуголом виде. Хорошо, что Лаванда подняла визг, когда Уизли и Поттер, возникшие прямо из воздуха, схватили девочек (отнюдь не с целью защитить от дракона). Выскочившие семикурсницы быстро надавали по передницам (прим.автора — есть задница, а есть «передница») обоим героям и выбросили их в гостиную. Браун, Патил и Вэйн тут же связались с родителями. Скандал вышел знатный — Дамблдор извинялся лично.

— Силен Гриффиндор идиотами, — сказал я, — уж извини Лонгботтом.

— Эх, предлагала же шляпа Слизерин, — вздохнул он.

— Тебе? — подал голос Симус.

— Да. Что тебя удивляет? Чистокровный, с деньгами. Прямая дорога к Снейпу.

— И ты только теперь понял, что у нас не так плохо.

— По крайне мере, если кто-то напился, то ведет себя прилично, — сказал Нотт и многозначительно посмотрел на меня.

На занятиях Грейнджер сидела с Невиллом и усиленно делала вид, что обижена на «друзей». Насколько я знаю, у нее был долгий разговор с Крамом, одним из итогов которого стало сокращение общения с Поттером и Уизли.

Два дебила продолжали ничего не делать на уроках. Похоже, что Поттер даже не собирается разгадывать загадку яйца. Крам уже прислал мне и Грейнджер письмо с просьбой рассказать, что водится в озере. Почему мне? В окнах гостиной Слизерина водяной город виден. Пришлось одолжить колдофотоаппарат у Криви.

В конце января я гулял с Луной по Хогсмиду. Мы уже не скрывали того, что помолвлены. Я провожал ее на занятия и до гостиной. Не таясь, ждал ее у входа в башню Райвенкло, подсказывая первокурсникам ответы на вопросы. Наглости чтобы зайти в гостиную, у меня не набралось, так почему бы не поиграть со сторожем?

— Это все они! Они виноваты! — слышался голос Уизли.

— Сказали, что это был несчастный случай, — говорила что-то Грейнджер.

— Ты на их стороне — это уже Поттер, — предательница! Что ты делала в совятне с Малфоем?

Оу, тут и мое имя прозвучало. Мы стояли на углу кафе Паддифут. Рядом кричало друг на друга «золотое трио».

— Ты следишь за мной? — голос был полон гнева.

— Да, то есть нет! Я случайно… — начал оправдываться Поттер

— Гарри Джеймс Поттер, — громко произнесла Грейнджер, — ваше поведение омерзительно. Вы мне противны!

— Да что ты ее слушаешь? — сказал Уизли. — Все понятно, продажная маглокровка!

— Поттер, Уизли и Грейнджер, — сказал я, выходя из-за угла, — вы орете так, что стекла в Хогвартсе трещат. И отвечая на твой вопрос Потти, как сказал твой дружок, Грейнджер — маглокровка, а я чистокровный. Мараться не буду. И вымойся, Потти, от тебя воняет.

Взяв Полумну за руку, мы зашли в кафе. Видимо, «трио» трещит по швам. Но, как говорят в России: «Человек предполагает, а Господь располагает». И я, в очередной раз убедился в этом.

Скоро вышла статья Риты Скитер о падении нравов национального героя, о его ненормальности и о том, как влияет на это Гермиона Грейнджер. На бедную девушку были свалены все промахи и неудачи шрамоголового. Ох, и торчит белая борода из этой статьи, торчит. Каждый день совы атаковали Грейнджер. Большую часть писем сжигали на подлете Уизли и Поттер, но девушке все равно доставалось. Гной какого-то цветка, проклятия, сглазы, громовещатели — это неполный перечень того, что ей присылали. «Золотая троица» вновь сплотилась. А теперь вопрос: Зачем это нужно Дамблдору? Для чего ему Грейнджер? А Поттер? Свои предположения я подробно изложил Люциусу, на что получил ответ ни во что не лезть, с иностранцами не пить, в конфликты не встревать. Письма с таким же наказом получили другие дети, чьи родители были пожирателями. Видимо, что-то затевается.

***

Второго февраля (а именно на этот день назначили второе испытание) на трибуне было холодно. Нет, не так. Было о-о-о-очень холодно! Несмотря на теплый костюм под мантией, зубы выбивали чечетку. Большая часть райвенкловцев и слизеринцев не пошли — минус семнадцать на улице. Луна тоже осталась в башне. Я с завистью смотрел на иностранных гостей, которые, не скрываясь, пили спиртное. Неугомонный гриффиндорец разгадал загадку яйца, спер у нашего декана жабросли и нырнул в озеро. Он с честью и мужеством прошел испытание. Очередной рев толпы возвестил о том, что последний участник Турнира выбрался из воды. Гарри Поттер прибыл первым со своим пленником — Роном Уизли. Затем была Делакур, а потом Крам и Диггори.

— А Поттер нормальной ориентации? — спросил я сидящего рядом Нотта.

— С какой целью интересуетесь? — ответил Теодор.

— Просто рассуждаю. Диггори и Крам спасали своих девушек, Делакур — жениха. То есть, спасали любимых людей. А Поттер спасал Уизли…

Сидящие рядом со мной неприлично заржали. А я что? Я ничего. Диггори спасал китаянку Чанг. Крам — Гринграсс, с которой был на балу. Делакур — жениха. Вроде как из Борджиа. Другого объяснения, что делает это семейство на трибуне в Хогвартсе, у меня нет.

Испытание закончилось, и все с большим удовольствием отправились по гостиным — греться.

На следующий день в «Ежедневном Пророке» вышла статья о, возможной, нетрадиционной ориентации героя магической Британии. Интересно, как она узнала про разговор? Скитер ведь и рядом не было!

Большая часть студентов уже потеряла интерес к Турниру. Иностранных гостей в замке не было. Жизнь текла своим чередом.

***

В Валентинов день школа была взбудоражена. Повсюду летали Валентинки, девочки хихикали, мальчики дарили подарки прекрасной половине. Милостью директора занятия отменили и всем, кто старше второго курса, разрешили посетить Хогсмит.

А вот за завтраком случилось неожиданное — замок содрогнулся, как будто кто-то очень сильный топнул ногой. Я о таком только в книге читал. Когда очень сильный волшебник желает попасть туда, где ему не рады, он выпускает магию, требуя впустить его. Это предупреждение — мол открывайте добровольно, или я сам зайду.

Школьники заволновались.

— Ти-и-и-хо-о-о, — крикнул Дамблдор, — все под контролем!

Заскрипели отворяемые ворота. Этот звук был слышен даже в большом зале. Обычно все двери и створки открываются бесшумно, но не в этот раз. Волшебный замок как мог, сопротивлялся незваному гостю, и только разрешение директора удерживало полуразумный Хогвартс от объявления осадного положения. Школа может существовать автономно, пользуясь только своими ресурсами, около трех-пяти лет. При этом все, кто находятся в замке, могут пережить хоть авиа бомбардировку. Основатели были воистину великими магами, раз смогли сотворить такое волшебство.

Школьники повставали из-за столов и прильнули к окнам. По заснеженной дорожке, неспешно, в черном офисном костюме, шел мужчина. Под руку он вел Мюриэль Пруэтт. Они зашли в школу, и через минуту дверь большого зала с противным скрипом отворилась.

— Герр Виттельбах, миссис Пруэтт, — холодно начал Дамблдор, — что привело вас в Хогвартс?

Не удивлен такой реакции. Дамблдор прекрасно понимает, что тот, кто стоит перед ним, способен разнести Хогвартс и Запретный лес парой взмахов палочкой.

— Доброе утро, герр Дамблдор, — с акцентом произнес мужчина.

— Директор Дамблдор, — начала Пруэтт, — я, как опекун Рональда и Джиневры, забираю их из Хогвартса на неопределенное время. Дети, пойдемте.

Пока велся этот диалог, я рассматривал Виттельбаха. Теперь мне понятно, почему Ксенофилиус не хотел отдавать дочь. От мужчины веяло ужасом, страхом, смертью. Мне хотелось убежать подальше от этого отглаженного костюма, начищенных туфель, бриллиантовых запонок и дорогих перстней. Он был богат и очень опасен. Вроде как Лавгуд говорил, что ему уже больше пятидесяти, но по внешнему виду — тридцать. Я с трудом сдерживался, чтобы не забраться под стол. Впрочем, судя по лицам других школьников — они тоже.

Брат и сестра Уизли, ни слова не говоря, встали из-за стола и направились к тетушке. Хогвартс они покидали через ворота, до которых дошли пешком. Волшебный замок захлопнул ворота школы за незваными гостями так сильно, что стекла задрожали.

— Бр-р-р, — сказал Монтегю, прильнув к окну, — ну и ужас! Я чуть в штаны не наложил.

— Кошмар, — вторила Гринграсс старшая, — боевой некромант в школе. Непостижимо!

— Сочувствую Уизли, — сказал Седрик, — который стоял рядом с нами и наблюдал отбытие у окна.

— Кто это? — спросил Поттер.

— Это Николос Виттельбах. Наследник Виттельбахов из Германии, — принялся объяснять Невилл.

— И? — не понял Поттер.

— Некромант, — ответила Вейн, — страшный некромант. Поднимает мертвых, проводит эксперименты на живых. Магистр некромантии. Гриндевальд пытался привлечь эту семью на свою сторону. Таких как они всего четверо во всем мире. Виттельбахи, Васильевы, Йокоруми и Сильва. Эта семья занимается исключительно тем, что связано с миром мертвых.

— Почему они еще живы?

— Потому что, Поттер, — встрял я, — они, как ядерная бомба, пока не трогаешь — все хорошо. Тронешь — снесет.

— Что ему нужно от Рона и Джинни? — спросила Грейнджер

— Как придут, — ответил Невилл, — расскажут. Ханна, пойдем в Хогсмит.

— Хорошо, только переоденусь, — ответила девушка.

Такова жизнь — мы смотрим на проблемы других, а затем возвращаемся к своим делам.

***

За окном было пасмурно, скорее всего, пойдет снег, но школяров это не остановило от похода в деревню. Мы с Луной тоже отправились в Хогсмит. Идти к Паддифут не хотелось, «Три метлы» — переполнены. Прогулявшись по деревне, накупив всякой всячины, зашли в маленький канцелярский магазин. Я и Полумна стали выбирать перья, пергамент и прочую мелочевку.

— Ой, — сказала Луна, когда я расплачивался на кассе, — снег!

— Красиво, — ответил я, — пойдем?

Серые тучи заволокли небо. Снег падал хлопьями. Огромные, белые они ложились на землю и ближайший магазинчик. Несмотря на это, было тепло и тихо. Жители деревни попрятались от непогоды, а школьники уже спешили в замок. Мы и не заметили, как на деревню спустились сумерки. Фигурка Луны в черной мантии казалось такой маленькой и хрупкой на фоне окружающего снежного пейзажа.

— Ай, — вскрикнула девушка, когда я обнял ее и приподнял над землей, — пусти меня!

— Сейчас, только до сугроба донесу, — пробасил я.

— Драко! Пусти!

— Сейчас отпущу, — сказал я, и мы повалились в огромный сугроб.

Снег попал за шиворот, в рукава и сумку.

— Холодно же! — воскликнула Луна, когда я, не дал ей встать и опять свалил в снег.

— Весело же! — сказал я, когда мы упали на бок.

— Заболеем, — ответила она, но попытки встать не предприняла.

— Вылечат, — ответил я, прижимая девушку к себе.

Ее лицо раскраснелось, шарф валялся в снегу, перчатки утонули в сугробе, шапка съехала. Я поднялся на ноги, рывком поставил девушку возле себя. Головной убор упал. Наши лица оказались близко-близко. Так близко, что можно пересчитать каждую ресничку, видеть свое отражение в глазах, слышать дыхание. Я протянул руку и коснулся ладонью ее лица, а второй притянул за талию. Луна доверчиво прильнула ко мне и взглянула в глаза. Сердце замерло. Взяв ее лицо в свои ладони, приблизился к ней и наши губы сомкнулись в первом поцелуе. Мне не нужно никакого зелья, чтобы почувствовать любимый, пьянящий аромат корицы и яблок исходящей от нее. Девушка двумя руками обнимала меня за талию, а я держал ее лицо, целовал в губы и сходил с ума от эйфории. Снег валил и валил хлопьями, грозя перерасти в метель. А мы, без шапок, шарфов, потеряв перчатки, целовались, стоя по колено в снегу на окраине Хогсмита. В этот миг мир для нас не существовал — только мы.

Я с трудом оторвался от ее губ. В паху штаны стали тесные. Боюсь, что, если продолжу — сорвусь прямо здесь. Нужно что-то решать с этим. Обнял ее за талию и сказал.

— Моя? — утвердительно спросил ее.

— Твоя, — уверенно ответила она.

— Гхм! — послышался рядом голос полугоблина, — Не хочу прерывать, но девушка замерзнет.

— Ой, профессор Флитвик! — пискнула Луна и спряталась за моей спиной.

— Молодые люди, вам пора идти в замок, если не хотите опоздать, — весело пискнул маленький профессор и, хихикая, отошел от нас.

— Ой, как неудобно, — начала невеста.

— Можно подумать, он молодым не был, — ответил я.

Призвав заклинанием потерянные вещи, высушил мантию и ботинки. Мы с Луной отправились в школу. По дороге нагнали Крэбба, Гойла, Паркинсон и Булстроуд.

— Привет семейной паре, — попыталась уколоть Паркинсон.

— Привет, — ответил я.

— Вы у Паддифут были?

— Нет. Не успели.

— Там та-а-а-кое было! — сказала сплетница Бултсроуд.

— Что?

— Поттер подрался с Диггори.

— Что-о-о?

— Поттер подрался с Диггори, — повторила Милисента, — из-за Чанг. Он ей что-то сказал, она ответила, потом он опять что-то сказал, и на него налетел Седрик. Как последние маглы кулаками махали. Три столика снесли.

— Уважаю Диггори.

— В чем? — не понял Гойл.

— Сколько заклинаний знает Поттер? Два? Три? Пять? Я насчитал восемь, пять из них — бытовые. Да Седрик размажет его по стенке, и не будет у нас героя Британии. А он вон как благородно поступил — уровнял шансы, в рукопашную пошел.

Девочки захихикали, парни заулыбались.

— А ты не знаешь, — осторожно спросил Крэбб, — что там с заключенными?

— А что с ними будет? — спросил я, — Сидят в аврорате, в камерах. Это лучше, чем дементоров кормить. Сухо, тепло, еда хорошая, одежда, колдомедики. Раньше, чем через год не выйдут. Пока следствие, допросы, свидетели. Даже Кэрроу не выпускают. А на них вообще ничего нет.

Показались шпили Хогвартса. Мы, всей компанией, замолчали. Я довел Луну до входа в гостиную Райвенкло, а затем направился в свои подземелья — спать.

Утром Полумны не было на завтраке, и это было странно. Она очень любит гренки. Их готовят только на завтрак, добиться на кухне гренок в обед или вечером — невозможно. Проспала, что ли?

От этих дум меня отвлекла возня в львятнике. За столом Гриффиндора гордые Уизли восседали в новых одеждах — дорогая школьная форма и дизайнерская хогвартская мантия. Она отличалась от простой наличием красивых рун, дорогим материалом и меховой отделкой. Стоит — восемьсот галлеонов. Даже я не могу себе позволить. То есть могу, но тогда придется покупать самую дешевую форму и костюмы. Бюджет Малфоев не резиновый. Мне ежегодно выделялась определенная сумма на школу.

На Джиневре красовался комплект бриллиантовых артефактов. Хм, красиво. Украшения — помолвочные. Она выйдет замуж за Виттельбаха? Я бы на ее месте с астрономической башни спрыгнул. Для некроманта Джинни будет подопытным кроликом. В книгах Малфой-Мэнора была описана парочка некромантских ритуалов, от которых хотелось блевать. Как сказал Люциус — это самые безобидные.

На Роне так же были дорогие артефакты и одежды. Даже голова чистая. Поттер, на его фоне, смотрелся бедным родственником. Да, мантия дорогая, а вот остальное… Может, хоть сейчас мозгов хватит целые джинсы заказать?

Интересно, почему так рано приехали? Пруэтт боялась, что племянница заартачится и решила перестраховаться?

Доев завтрак, хотел было направиться на поиски Луны, но меня отвлек Нотт с какой-то фигней, потом что-то там надо Доджену, затем Гойл с Крэббом потащили делать уроки, в обед опять что-то там. Короче, освободился я к ужину.

— Падма, — окликнул я девушку, — где Луна?

— Ты не знаешь? В больничном крыле.

— Где?

— Ей утром плохо стало. Мы ее к Помфри отвели. Она нас не пускает и не говорит ничего.

Круто развернувшись на пятках, я сорвался в сторону больничного крыла. Лестница, лестница, поворот, дверь, лестница, дверь, школьный госпиталь.

— Мистер Малфой, — строго сказала Помфри, — сюда нельзя!

Ага, так я тебя и послушал. Луна лежала на дальней койке. Маленькая, хрупкая, бледная. Белые волосы разметались по подушке, а лицо было розовым. Я прикоснулся– лоб горячий, руки ледяные, дыхание хриплое, сон беспокойный.

— Что с ней? — вопрос был задан для проверки честности медперсонала.

— Ничего страшного, просто простуда.

— Издеваетесь? Она вся горит! Вы температуру почему не сбили? Спазмолитик дать нельзя было?

— Что, простите, дать? — не поняла женщина. — Организм мисс Лавгуд не воспринимает зелье. У нее аллергия на некоторые компоненты.

Мне еще никогда не хотелось прибить медиковедьму, как в этот момент.

— Ее отца оповестили?

— В этом нет необходимости…

— Нет необходимости? — перебил ее я, — Или вы просто боитесь оповещать, зная, что сюда Линдеманны заявятся? Или вы просто не знаете, что с ней делать? Или вы настолько тупы, что не можете вызвать колдомедиков из Мунго?

— Мистер Малфой! — вспыхнула женщина.

Во мне все кипело. Да у Луны температура под сорок, мраморность по всему телу, вот-вот судороги начнутся, а мне тут задвигают о том, что не о чем беспокоиться! Прибью!

Я быстро пересек помещение с койками, дошел до камина и взяв горсть летучего пороха крикнул «Малфой-Мэнор»!

В чем плюс быть Малфоем? В том, что даже при заблокированном камине, все-равно, доставка в малую гостиную обеспечена.

Люциус и Нарцисса точно никого не ждали. Разбросанная по всей гостиной одежда и два голых тела на столе, говорила прямо, что я не вовремя.

— Драко? — начал было Малфой-старший.

Я не обратил на это внимание. Мой путь лежал в комнату Илоны. Там, в нижнем ящике комода, находился заветный зеленый рюкзак с медицинской укладкой. Да, я параноик, полагаться на волшебство, когда в доме маленький ребенок — это немного не разумно. Сколько было споров и криков о том, что этому магловскому набору тут не место. Пригодился, правда, не Илоне.

Схватив сумку, я бегом направился обратно к камину. Оба родителя в голом виде, с шоковым выражением лица наблюдали, как я, с рюкзаком в обнимку и криком «Хогвартс, больничное крыло», исчезаю в зеленом пламени камина.

Вернувшись в школу, бегом направился к Луне. Над ней стояла Помфри, накладывая кучу диагностических чар. Нахрена? И так понятно, что-либо бронхит, либо воспаление. Сейчас нужно температуру сбить.

Надев перчатки и набрав лекарств из ампул в шприц, сделал девушке укол. В прошлой жизни я научился делать инъекции и в мышцу, и в вену, когда супруга заболела. Сейчас меня посетило чувство дежавю, как будто опять в прошлое вернулся.

— Мистер Малфой, что вы делаете? –ошеломленно спросила Помфри.

— Вашу работу, — зло ответил я. И ведь молчала, пока перчатки надевал, ампулы открывал, шприц набирал, девушку переворачивал. Чего же раньше не возмущалась?!

— Что значит, мою работу?

— Мадам Помфри, скажите пожалуйста, какая сволочь решила избавиться от невесты наследника Малфоев?

— Мистер Малфой, что вы такое говорите?!

— Какого, извините, Мерлина, моя невеста целый день здесь провела, а диагностические чары вы начали накладывать только сейчас? Если у вас не хватает ума, так вызовите колдомедика из Мунго! — я был в бешенстве.

— Мистер Малфой, — послышался за моей спиной голос Дамблдора, — зачем вы кричите?

— Добрый вечер, директор. А я вот, решил колдомедиком поработать. Представляете? Ни образования, ни диплома, а получается!

В этот момент камин полыхнул зеленым, и из него вышел сиятельный Лорд Малфой в костюме и мантии. И когда успел?

— О, а вот и отец пожаловал. Папа, — меня несло, — представляешь, а мы чуть невесты не лишились.

— Мистер Малфой все не так понял, — сразу начал директор.

— Директор Дамблдор, — перебил его Люциус, — кто и что понял, мы обсудим с вами позже. Что произошло?

— Мисс Лавгуд стало плохо, и она обратилась в больничное крыло, — начала Помфри, — я дала ей зелье и уложила на кровать. Затем ворвался мистер Малфой с обвинениями в моей некомпетентности.

— Вот только неувязочка, — я опять начал заводиться, — вы забыли сказать, что из-за аллергии на зелье помощь так и не была оказана! Пришлось мне срочно домой бежать за лекарствами.

— Колдомедика вызвали? — отрывисто спросил Люциус.

— В этом нет необходимости, — начал Дамблдор.

Малфой не стал слушать, что вещал старик, а отправился прямиком в дом к Лавгудам. Я присел на край постели, где лежала Луна. Температура начала спадать, руки потеплели, дыхание немного выровнялось, но было хриплым.

— Герр Дамблдор, меня не интересуют ваши оправдания. Мы забираем ребенка немедленно! — послышался женский голос. Зибилле Линдеманн, точнее Лавгуд, пожаловала. Женщина была лучшим магом-менталистом и врачом-психиатром в Европе.

— Миссис Лавгуд, вы не имеете права…

— Не забывайтесь! Ребенок пока не поправится, едет домой!

К кровати подошла Зибилле — низенькая и хрупкая женщина, но от нее веяло такой мощью и силой, что хотелось поклониться. За ней, бледный как моль, плелся Лавгуд.

— Что колол? — спросила мачеха Луны.

— Анальгин, Димедрол, Папаверин, — отчитался я.

— Руки?

— Были ледяные. Сейчас уже теплые.

— Молодец. Сообразил.

— Ее домой?

— В Мунго.

Лавгуд подхватил спящую дочь на руки и ушел камином в больницу. Дамблдор, если и был напуган, то виду не подавал. Линдеманны не те люди, которые спустят директору эту выходку.

— Предлагаю пройти в кабинет директора и уладить все вопросы, — сказал Люциус.

Я не стал дожидаться каких-либо слов, собрал сумку с лекарствами и направился в подземелья. Пока шел — материл себя на все лады. Идиот! Дебил! Романтик хренов! Доромантизировался в холодном снегу? И ладно бы сам заболел, но Луна! Ведь знал же, что у нее аллергия на кучу волшебных компонентов и здоровье слабое. Про ее здоровье еще Михалков писал: «Как растение Мимоза в ботаническом саду».

— Благодаря тебе весь Мунго на ушах, — сказал Доджен, едва я вошел в гостиную Слизерина.

— А что я такого сделал?

— Нашел выход из ситуации. Врачи вообще не представляют, чем ее лечить — аллергия почти на все.

— Откуда знаешь?

— Отец уже связался со мной по сквозному зеркалу. Если бы Дамблдор не заблокировал камины, то тут уже половина Мунго была бы.

— Почему?

— Во-первых с претензиями. Ты в курсе, что в больницу отправляют только по распоряжению директора? Так что медиковедьму нашу не обижай.

— А второе?

— Линдеманн.

— Она здесь при чем?

— Она врач. Практикует у маглов, заодно и опыты проводит. Ее много раз приглашали хотя бы лекцию прочитать, да что там лекцию! Хотя бы доклад! Уговоров было много.

К нашему разговору прислушивались все присутствующие. Время-то вечернее. Половина факультета точно здесь.

— А я читала Вернера Линдеманна, про животных, — сказала второкурсница-полукровка.

— Это не то. Хотя, возможно, что родственники. Линдеманны — старинный германский волшебный род. Помнишь Виттельбаха? — дождавшись кивка я продолжил, — Эти такие же сильные, но повернутые на человеческом мозге.

— Дай посмотреть укладку, — попросил Доджен.

— Хорошо.

После совместных обещаний и клятв не портить медикаменты, я отдал рюкзак с лекарствами другу и отправился спать.

***

Утро было отвратительным. Хмурое серое небо, хмурые школьники, чем-то озабоченные преподаватели. В плохом настроении я принялся за завтрак — тосты и яичница. Фу, гадость! Какая скотина сделала их с чесноком?!

— Я утром все вернул, — обратился ко мне Доджен.

— Знаю. Видел.

Доджену уготована участь колдомедика. Он не упускает возможности узнать о любой медицине побольше, как магической, так и магловской.

— Что с Луной? — спросил я у него. Все равно все уже знают.

— Лежит в госпитале Святого Томаса.

— Магловский?

— Он самый. Весь персонал больницы — сквибы. Твою невесту придется лечить магловскими лекарствами.

— Не понял. А почему?

— Способы лечения не смешивают. Может плохо отразиться в дальнейшем. Ты сделал инъекцию обычными препаратами. Пользоваться магическим лечением, пока не закончится действие препарата, опасно. Маглы из натуральных компонентов почти ничего не делают — синтетика. А на такое либо магия не действует вообще, либо действует непредсказуемо.

— Все равно не понял.

Будущий колдомедик вздохнул и принялся разжевывать.

— Препарат попал в кровь и начал свое действие. Если дать зелье, то оно будет действовать на изменения, вызванные препаратом, то есть никак, или совсем не так как нужно. А когда эффект того же парацетамола закончится, то зелье, которое уже в крови, эффекта не даст. Но и снова его дать нельзя — передозировка будет. И это в лучшем случае.

— А почему не подождали, пока закончится?

— У нее воспаление легких. Иммунитет слабый. Плюс аллергия на перец майя, корень мандрагоры, рог единорога и еще целая куча ингредиентов, которые входят во многие медицинские зелья. Короче, лечат ее цефотаксимом, если тебе это о чем-то говорит.

— Говорит. Антибиотик нового поколения с широким спектром действия.

— Э-э-э, — подала голос Эмма Фарли, — из всего того, что вы сказали, всем понятно только то, что у твоей невесты аллергия, и из-за этого ее лечат в магловском госпитале, где персонал сквибы.

— Ну да, — пожал плечами Доджен, — правильно. У отца случай был. Один маг принял магловскую таблетку, чтобы у него в штанах все было отлично, — народ за столом ухмыльнулся, — затем решил, что этого мало, и принял зелье для тех же целей. Кровь начала сворачиваться прямо в вожделенной конечности. За десять минут развилась гангрена и расползлась от паховой области на нижнюю конечность. Мужское достоинство и ногу ампутировали.

— Ногу?

— Угу, — сказал друг, и скосил глаза на преподавательский стол, — но сказать кто это был, я не могу — врачебная тайна. Таких случаев много. Наложат швы, а потом принимаются кожу магическим способом сращивать — получают наслоение кожных покровов. Вылечить магически не получается — только под нож.

— Все-все, — сказал Монтегю, — мы поняли, что смешивать магловскую и магическую медицину — нельзя.

— Ну-у-у, не то, что бы нельзя… Простому магу лучше не надо. Хотя в случае с Лавгуд — это был выход.

— Подожди, — начал я, — если я пластической операцией уберу свой шрам. Чисто теоретически! То магическими мазями пользоваться никак?

— С тобой вообще все сложно, — вздохнул он, — здесь обсуждаем?

— Все равно не отстанут.

— Ты получил травму от магической твари. Если заживший шрам убрать пластической операцией, то потом любое магическое воздействие на твое лицо, и он начнет проявляться опять. Если бы тебя волк или тигр отделал — магия убрала бы шрамы.

— Как это, магическое?

— Засветят тебе Люмосом в глаз, и получишь свой шрам назад. Да и он у тебя все-равно почти не виден.

— Спасибо за консультацию.

— Не понял с тем мужиком, — начал Забини, — ему же ногу ампутировали выше колена? А вырастить ногу заново?

Парень выразительно посмотрел на поедавшего пирог Грюма.

— Невозможно вырастить конечность из ничего. Если часть кости осталась, то именно из этого остатка и будут выращивать. А вырастить новое или прирастить от другого человека — это к некромантам. Даже ящерица новый хвост из воздуха не берет. С тем мужчиной — смогли запустить процесс деления клеток, и нога отросла до колена. Хрящевую ткань и голень выращивать не из чего. Мышцы и кровеносные сосуды можно протянуть, а вот кость — нет. Нужен остаток хотя бы в два дюйма. И кстати — гангрена магически не лечится. Если интересно, могу дать справочник по магловским болезням, которые не берет магия.

— А маглы используют волшебные зелья? — спросила девочка-первокурсница.

— В чистом виде — нет. Вся магловская жизнь — это куча синтетических препаратов. Даже в молоко что-то добавляют, что бы не скисало, какую-то присадку. А в мясе куча антибиотиков. И это все искусственно сделано. Для маглов используется гомеопатия.

— Что-что?

— Гомеопатия — это когда на сто литров воды одна капля зелья. Маглы принимают такую воду по одной-две капли в сутки.

— А эффект?

— Малозаметен, но есть. Если принимать месяца три-четыре, то тогда можно о чем-то говорить.

Сидящие за столом начали забрасывать Доджена вопросами, а я, доев завтрак, тихонько ушел в библиотеку. Домашнее задание все же делать нужно.

Луна пробыла в больнице чуть больше полутора месяцев. К ней не пускали. Дамблдор отлучался из школы часто. Линдеманны портили ему нервы знатно. Видимо, на наше еще нерожденное потомство уже строят планы. Иначе — с чего такая внимательность? С того, что Лавгуд женился на Зибилле? Она могла просто забрать падчерицу и отправить на лечение. Все же, за жизнь и здоровье Луны, в большей степени, теперь отвечают Малфои. А тут такое великое семейство высказало свою заинтересованность. Странно. Борьба с германскими родственниками Ксенофилиуса съедала почти все время директора. Старичок даже не был в курсе, что он больше не председатель Визенгамота и Международной Конфедерации. А ему никто и не говорил — в течение девяти месяцев можно оспорить решение. И все молчали об этом.

Я уже успел извиниться перед Помфри, написать письма невесте, выслушать нотацию от Люциуса и получить по шее от Снейпа. От крестного я получал теперь часто. Мои отработки в классе зельеварения сводились к приготовлению зелий для медицинского крыла. Поттер и Уизли, постоянно зарабатывающие наказания, даже сочувствовали (точнее злорадствовали) при звуке очередного шлепка по моей многострадальной голове. Их-то он не бил. Хотя, если эту парочку по голове стукнуть — последние мозги вылетят.

За это время вышла еще одна статья о шрамоголовом мальчике — драка в кафе не осталась незамеченной. Теперь гневные письма писали Поттеру, Диггори и Чанг. Сжигали послания еще на подлете, но четвертый чемпион все же обзавелся бараньими рогами. Диггори — ушами-лопухами, а Чанг осталась без волос. Это были самые яркие эпизоды из кучи мелких — чесоточный порошок в письме, громовещатели, любовное послание, пропитанное слабительным зельем. Дамблдор ввел запрет на получение писем в школу. Отправить — пожалуйста, а принять почту нельзя. Раз в сутки староста школы ходила в почтовое отделение Хогсмита и забирала корреспонденцию.

Рон и Джинни Уизли все больше задирали нос. Теперь их одежда была одной из самых дорогих в школе. Брат и сестра сорили деньгами направо и налево, скупая все, что ни попадя в Хогсмиде, и заказывая по каталогам. Смотрелось это комично. Правильно говорят, что можно вывезти человека из деревни, но нельзя вывезти деревню из человека. Как, простите, воняло от Рональда, так и воняет. Как была голова немытая, так и осталась. Джинни Уизли все больше оголялась — короткая юбка, полупрозрачная блузка, расстегнутые пуговички. И ведь не тронешь! Виттельбах закопает. Поттер все так же щеголял в дорогой мантии и рваных кроссовках.

Мое настроение все падало и падало вниз. Присутствие Луны всегда действовало на меня успокаивающе. А теперь, мое «успокоительное» уехало лечиться. Я стал часто срываться и злиться. Малыши разбегались, едва завидев меня. Боюсь, что с этим надо что-то делать.