Магия Голоса

Глава 5 В ЭЛЬФИЙСКОМ ЛЕСУ

Три дня я приходила в себя. Отмылась, вдоволь напилась воды, блаженствовала от быстро наполняющегося магического резерва Силы. Радовалась встрече с Такисарэлем, Роном, Маркусом, Жакосом и Доркусом. Выяснила у них, что их путь в степи мало отличался от нашего. Только им, в отличие от нас, повезло один раз остановиться у берега реки. Перезнакомилась со всеми тридцатью, добытыми в Большой Орде, детьми. Расспросила у Эдмунизэля все новости об Еваниэли, Алинаэли и Александрэле, а у воинов Дозора о новостях в Асмероне. Узнала, что та, предыдущая, наша партия орков благополучно переправлена в Асмерон. С чувством заслуженной гордости принимала похвалу Эдмунизэля, восхищение и уважение дозорных, тем, что мы вернулись живыми, пробыв так долго в Орочей Степи, да еще и выполнили миссию, возложенную на нас Советом Старейшин.

Всё то время, пока мы были в Степи, Эдмунизэль во главе двойного отряда дозорных не покидал Дозор и в тревоге ожидал нашего возвращения. Тяжесть этого ожидания усугублялась тем, что он ещё никогда не расставался с Еваниэль так надолго. И хоть у них были и амулеты связи, и парные брачные браслеты, это мало помогало ему пережить длительную разлуку. Долго не видя её, его жизненная энергия слабела. Еваниэль, конечно же, примчалась бы к нему через любые расстояния и опасности, но он скрывал от неё, что с ним происходит. Поэтому, когда я немного оклемавшись, увидела, оценила и ужаснулась, как он побледнел, похудел, осунулся, как потускнели его глаза, как заострились черты лица, и выяснила причину этого, то заторопила всех домой.

На третий день, дозорный, смотрящий в подзорную трубу на тот берег, поднял тревогу. Он сообщил, что там появились орки. Передавая трубу из рук в руки, мы вглядывались в орочий берег. Шесть боевых повозок и тридцать воинов удалось нам увидеть, хотя, конечно, на таком большом расстоянии, лиц и подробностей не разглядеть. Все напряжённо ожидали их дальнейших действий. Останутся ли они на том берегу, или попытаются переплыть пролив Океана? Но нет. Обшарив берег, они, поняв, что опоздали, переночевали и ушли назад, в степь.

Всё это время Горус буквально не спускал с меня глаз, пытался поймать мой взгляд, отслеживал все мои перемещения, старался постоянно быть рядом, по возможности прикоснуться, взять за руку. На ночь, неизменно, раскладывал свой спальный мешок рядом с моим. Нередко, утром, я просыпалась в его жарких объятиях. Я не пыталась отгородиться от него, понимая, как ему сложно и тяжело приходится, оказавшись на чужбине, не зная местности, языка, принятых правил поведения, особенностей быта, и здесь я его единственный якорь.

Пожалуй, Еваниэль тысячу раз права, утверждая, что быть Дармией слишком большая ответственность и трудная ноша. Тут вон, даже не будучи Дармией, с каким-то диким орком, не знаешь, куда деваться от непрошено свалившегося чувства ответственности перед ним.

К пятому дню, всё было готово к нашему уходу в Асмерон. Шесть переправленных из степи ящеров, успевших отдохнуть, запрягли в сделанные, за это время, новые повозки. Эти ящеры представляют огромную ценность для нас. В Эльфийском Лесу таких ящеров нет. Если удастся их размножить, и выяснить у Горуса, как их приручать и обучать, то наши орки и те эльфы, которые не обладают ментальной магией, теперь тоже смогут передвигаться на колёсах.

Загрузили повозки лиофилизированными овощами и фруктами из запасов дозорных, и рыбой, выловленной нами за эти дни. Усадили на повозки детей.

Наконец, стали прощаться с воинами Дозора. Эдмунизэль оставлял здесь весь двойной состав дозорных, опасаясь возможной попытки орков переплыть пролив, и обещал, вскоре прислать им смену.

Двинулись в путь. Нам предстояло несколько дней идти по бездорожью, вдоль пролива на запад, и это самая трудная часть пути, а потом, несколько дней, на юг по хорошей дороге.

Я и Эдмунизэль, не умеющие управлять ездовыми степными ящерами, всегда шли пешком, а остальные взрослые, иногда подменяя друг друга, везли детей. Повозки ехали так неспешно, что не было необходимости специально останавливаться ради охоты или поиска пресной воды, всё это делалось по ходу движения. Еду готовили из запасов, что нам дали в дорогу, и из подстреленной из лука или арбалета дичи. Вечером варили привычную для орков похлебку, утром, жарили мясо. Пили отвар из полезных трав.

Наши цивилизованные лесные орки, по какой-то непонятной причине, безоговорочно приняли лидерство дикого степного орка — Горуса. Советовались с ним по любому поводу и охотно выполняли все его поручения. Дети, вообще, смотрели ему в рот. И даже Такисарэль и Рон прислушивались к его мнению. Это вызывало недоумение у меня и Эдмунизэля. Но, глядя на всё это, невольно согласишься с его орочьим именем — Вождь!

Но самому Горусу, с непривычки, в лесу было не по себе. С одной стороны, он приятно удивлялся изобилию еды и воды. Здорово, когда каждый день можно ополоснуться в ручье, влажный воздух не иссушает кожу, вокруг несметное количество дичи, богатство растительности, комфортная температура и днём, и ночью, нет изнуряющего постоянного ветра и обжигающих прямых лучей солнц. С другой стороны, в густом лесу, где так легко спрятаться, ему казалось, что угроза притаилась за каждым деревом и каждым кустом, заставляя быть всё время в настороженном, изматывающем напряжении. Учитывая, что он не отходит от меня ни на шаг, придётся мне самой учить его понимать лес.

А ещё и перевоспитывать, борясь с агрессивным напором там, где это не нужно. Объяснять, что не всё решается силой, что надо уметь договариваться, а главное — понимать ценность жизни любого разумного. А уж как убедить его в равенстве полов и праве женщин быть самостоятельными, ума не приложу. Насколько легче с детьми, которые воспринимают всё вокруг с безбоязненным любопытством, радуясь сытой жизни, ничуть не страшась всего нового.

При каждой удобной возможности я учила Горуса эльфийскому, используя магию стараясь помочь ему Голосом. Поражалась его отличной памяти при запоминании слов, цепкости в усвоении грамматики, а вот произношение долгое время было носовым, типично орочим.

Наш путь в Асмерон оказался довольно спокойным. Произошло только два непредвиденных инцидента. Один раз, Рон, не так хорошо ориентирующийся в нашем лесу, не заметил притаившуюся черепаху и, наехав на неё колесом, перевернул повозку. Никто из детей серьёзно не пострадал, а треснувший борт повозки быстро заменили тут же срубленным стволом.

И один раз, пострадал Горус, когда во время охоты он с любопытством стал рассматривать невиданное им животное — крокодила. Крокодил, в отличие от Горуса, недолго думая, совершил стремительный бросок вперёд, вцепившись мёртвой хваткой в его ногу, к счастью, не успев перекусить её. Горус, наконец, сориентировавшись, воткнул в глаз крокодила кинжал и руками разжал его мощные челюсти.

Я, промыв рану, оставленную зубами крокодила сквозь прокушенный сапог, наложила лечебную мазь и, перебинтовав, начала урок посвещенный флоре и фауне леса.

— Горус, ты меня слушаешь? — спросила я, заметив, что он затуманенным взглядом неотрывно смотрит на мои губы.

— Конечно, Душа моя, — беря меня за руку и заглядывая в глаза, ответил он. — Я всё запомнил про насекомых, червей, моллюсков, лягушек, рыб, пауков и змей. А вот про растения, извини меня, нет. Съедобные я, наверное, уже смогу отличить, но вот ядовитые — вряд ли. Придётся тебе, ещё раз, повторить мне этот урок.

— Ладно, — вздохнув, согласилась я, хоть и отлично понимала, что он не запомнил, только потому, что думал в это время совсем о другом, — только ты слушай внимательно, это важно.

Когда мы дошли до дороги Древних, Горус был поражён, увидев её. Он уселся на дорогу, разглядывая ее, ощупывая, только что на зуб не пробуя, и засыпал меня дождём вопросов. Пришлось, весь этот день, посветить уроку нашей истории и подробно объяснить возможности магии. А еще, сознаться в собственном Даре.

— Неужели так действует на нас ваша магия? Она может вызвать желание, страсть, любовь, счастье? — пристально глядя мне в глаза, с изумлением и негодованием, спросил Горус.

— Ты подозреваешь меня в принуждении? — возмутилась я. — Во-первых, я не могу внушить то, чему нет никакого отклика в душе, и наоборот, чем сильнее отклик, тем сильнее сила внушения. Во-вторых, зачем бы я стала это делать? Нам нет до вас никакого дела. Не трогайте нас, и мы не тронем вас.

— Я должен подумать над этим, — холодно и отстраненно произнес Горус, впервые за все время нашего общения заговорив со мной таким тоном. Под предлогом охоты, он уединился, углубившись в лес.

Я разволновалась. До чего додумается этот умный, сильный, властный орк? Но мои опасения, что он решит, будто я им манипулировала с помощью Голоса и пересмотрит ко мне своё отношение, а значит и цель пребывания здесь, в Эльфийском Лесу, к счастью, не оправдались. Видимо, проанализировав свои и мои поступки, свои чувства и желания, он понял, что они, все же, его собственные.

Выйдя из леса со змеей перекинутой через плечо, Горус подошел ко мне, и взяв меня за руку, с какой-то не свойственной ему печалью, сказал:

— Я очень люблю тебя. Люблю с первого дня, как увидел. Но всегда чувствовал, что тебе эта любовь совсем не нужна, — тяжело вздохнул он.

Мне, почему-то, стало жалко его, и я, погладив его по щеке, ответила:

— Нет, Горус, я рада, что встретила тебя. И очень к тебе привязалась.

И правда, вынужденно общаясь большую часть времени с Горусом, я с удивлением отметила, что это и мне самой стало доставлять радость. А ещё, некоторое время спустя, с испуганным смущением, стала ловить себя на том, что иногда, с удовольствием рассматриваю его большое, красивое, полное запредельной силы и энергии тело. Его постоянная близость волновала. От его осторожных прикосновений, нежности в глазах, ласковых слов вздрагивало сердце, и жаркая волна пробегала по телу, заставляя меня видеть в нём, привлекательного мужчину.

Так, мы дошли до места, в полудне от которого, в глубине леса, располагалось Озеро с Источником Силы. Эдмунизэль решил, что мы потратим лишний день, но обязательно подойдём к нему, чтобы всем в него окунуться, особенно это важно для орчат, вдруг, хоть у кого-то из них, пробудится Дар.

— В Степи тоже есть такое Озеро, — сказал Горус, выслушав мои пояснения о том, куда мы идём, немного отклонившись от основного маршрута. — Но мы обходим его стороной. Считается, что в нём-то и обитают Духи предков, и негоже нам, смертным, их беспокоить.

Озеро встретило нас искрящейся поверхностью водной глади, в лучах двинувшегося к закату Красного солнца приобретя розовый цвет. Необычайная живописность и красота этого места заворожила всех. Озеро манило, обещая блаженный отдых и возможность набраться сил. Я объяснила всем детям, что долго находиться в Озере нельзя, иначе возникнет перевозбуждение. Горус, со священным трепетом рассматривая Озеро, застыл в нерешительности. Как могла, я подбодрила его и отошла в сторону, давая возможность мужчинам и детям искупаться первыми.

Все, после купания, делясь восторженными впечатлениями, вышли на берег, одевшись, отошли и занялись обустройством лагеря для ночёвки, деликатно повернувшись ко мне спиной.

Теперь, я подошла к Озеру. Разделась, расплела косу и с разбега окунулась в воду. Какое блаженство! Мой резерв стремительно переполнился магией. А разлитая вокруг высокая концентрация магии, наполнила тело кипящей энергией, а душу радостью жизни, настойчиво выталкивая меня выбраться на берег и совершить что-то грандиозное! Но, кроме этого, поразительная ясность мыслей и какая-то прозорливость кристаллизовались в моей голове.

Повернувшись лицом к берегу, я увидела стоящего там, радом с моей одеждой, Горуса. Он неотрывно, беззастенчиво рассматривал меня. В одном килте, с распущенными, мокрыми, распавшимися на отдельные пряди, чёрными, блестящими волосами. Сверкающей белозубой, клыкастой улыбкой большого рта. Раздувающимися ноздрями выдающегося носа. Горящим, восхищённым взглядом чёрных глаз. Великолепным, сильным, ловким телом с бугрящимися мышцами. Гордой осанкой, умного, смелого, уверенного в себе мужчины. Как он красив! Только шрамы и татуировки немного портят это восторженное впечатление. Ну, да ладно, их можно убрать у Целителя, если, конечно, удастся уговорить Горуса, ведь у орков это признаки доблести, мужественности, а татуировки ещё и какой-то смысл несут.

Продолжая восхищённо рассматривать его, я поняла, что не могу остаться равнодушной и не оценить, на что он пошел ради меня. Ощутила, как в груди рождается уверенное, никогда раньше не испытываемое мной острое чувство, что вот он — мой мужчина, моя судьба, моё бремя и моя радость, без которого я уже никогда не буду по-настоящему счастлива.

Улыбнувшись ему в ответ, я крикнула:

— Отвернись! — и, выбравшись на берег, быстро натянула штаны и рубашку. — Можешь поворачиваться.

Он, стремительно обернувшись, хвостом, как арканом, захватил меня за талию, руками притянул к себе за плечи и, опустив голову, мягко, нежно, ласково прижался губами к моим губам. От этой близости и доверия ему, у меня перехватило дыхание, на ногах поджались пальчики, и я, зажмурившись от удовольствия, непроизвольно издала тихий стон. Он среагировал на это в тот же миг. Поцелуй стал страстным, глубоким, жарким, его руки сползли с моих плеч по спине на попу и с силой прижали к себе, в полной мере дав ощутить его желание. Я еле удержала руки, чтобы не забраться ему под килт и, чувствуя, что мне не хватает дыхания, слегка отстранилась. Открыв глаза, увидела его напряжённый пылкий взгляд. И обещающе улыбнулась. Мы бы стояли так, глядя друг другу в глаза, вечность, но нас окликнул Петрос, поторапливая присоединиться к ужину.

Это купание пошло на пользу всем. Эдмунизэль стал выглядеть лучше, парни бодрее, дети веселее. Но мы с Горусом, почему-то, мало замечали окружающих, всё время ловя взгляды друг друга, и глупо улыбаясь. Спать легли как обычно рядом, но в этот раз Горус, сразу же захватил меня в кольцо своих рук и хвоста, прижимая к себе, а я, не отодвигалась и не возражала.

Следующий день был последним днём перед возвращением в Асмерон. Я собиралась посветить его уроку об устройстве эльфийских домов и городов, но Горус настойчиво переключил меня на тему, как эльфы образуют пары.

Я рассказала, что раньше, до появления моей матери в этом Мире, достаточно было, чтобы мужчина, на пороге собственного дома, спросил желанную женщину: «Ты согласна быть хозяйкой в моём доме?» и, если женщина соглашалась и переселялась в дом мужчины, это и считалось брачным ритуалом, а пара — мужем и женой.

Так, многие поступают и сейчас. Но, Еваниэль, которой хотелось иметь какой-либо символ, объединяющий двоих и значимый для окружающих чтобы избегать недоразумений, каким в её мире служат брачные кольца, придумала носить брачные браслеты. Глядя на нее и Эдмунизэля, теперь, нередко, и другие пары поступают так же. Браслеты являются парными, имеют одинаковый рисунок. Если в них впаяны маленькие огранённые кристаллы-накопители, подпитывающиеся магией исходящей от тела носителя, то они ещё становятся и амулетами, помогающими чувствовать, где находится твоя пара и всё ли с ней в порядке.

Приобретает браслеты мужчина и предлагает их надеть женщине со словами любви в романтической или торжественной обстановке. Если женщина согласна надеть браслет, это воспринимается как согласие на брак, но завершается ритуал, конечно, только тогда, когда женщина после ритуальной фразы перейдёт жить в дом мужчины. Такой же ритуал с браслетами, кажется, был и у Древних. Брак может быть расторгнут по осмысленному желанию одной из сторон, и воспрепятствовать этому никто не может.

— Трудно ли приобрести дом? — деловито спросил Горус, выслушав меня.

— Если есть деньги, без проблем.

— Как зарабатывают деньги ваши лесные орки, не обладающие магией?

— Ходят в дозор или охраной торговых караванов к гномам, и тогда получают оплату из Королевской казны. Или охотятся и продают мясо, шкуры, некоторые ингредиенты для зелий и эликсиров. Или собирают овощи, фрукты, ягоды, нектар и эластан в лесу. Ну, а Петрос выполнял особое задание, в Степи, и это было его работой, оплачиваемой из Королевской казны.

— А что ещё орки могли бы делать? — спросил Горус, явно неудовлетворённый перечисленным.

— Не знаю. Лучшую сталь делают гномы, и с ними бесполезно здесь конкурировать, а лучшие изделия делают эльфы, вкладывая в них магию.

— А что у вас стоит дороже всего, не из изделий, а из того, что можно добыть в природе?

— Горные кристаллы, те, в которых можно накапливать магическую Силу, а потом использовать её по своему усмотрению. Мы это подглядели у гномов.

— У вас есть горы? — удивился Горус.

— Да, на северо-западе. Там добывают в небольшом количестве кристаллы. Но занимаются этим только ученики Академии, во время практики. Додраться до гор не быстро, и там надо провести немало времени добывая кристаллы. При этом, далеко не каждый находит хотя бы один нужный кристалл, это редкая удача. Труд этот очень тяжелый и в одиночку не выполнимый, а эльфы не любят, без острой необходимости, ни объединяться, ни надолго покидать город. Так что, желающих самостоятельно заняться добычей кристаллов-накопителей, нет.

— Вот ты всё время говоришь о равноправии, в которое мне так трудно поверить, ведь женщины намного слабее мужчин. Что же, у вас и женщины зарабатывают деньги наравне с мужчинами?

— Женщины работают по желанию. Или если у них редкий востребованный Дар, тогда это их долг перед соотечественниками. Да и сам Дар требует своей реализации, иначе все время грызет чувство неудовлетворенности. Среди работающих женщин есть и лучницы-охотники, и собирательницы, и Зельевары, и Целительницы, но, честно говоря, женщины часто не работают, пользуясь тем, что их охотно содержат мужчины. А вот у гномов, все женщины добровольно работают. Впрочем, как работают и все ваши рабыни, правда, по принуждению. Так что, чему ты удивляешься?

— Тому, что орчанку невозможно сравнить с эльфийкой. Орчанки крепкие, сильные, выносливые, а вы хрупкие, нежные. А ты работаешь? — поморщившись, спросил он.

— Я бы работала, даже если бы не имела редкий Дар. Иначе — скучно! Мой Дар — мой Голос, и я пою, регулярно выступая с концертами, для всех желающих послушать. За это и получаю деньги.

Так, за разговорами, к концу дня мы подошли к Асмерону.

Издали услышав звон колокола, оповещающего жителей о нашем приближении, мы невольно ускорили шаг и подстегнули ящеров.

Как всегда, не стесняясь своего несдержанного нетерпения, к нам на самокате спешила Еваниэль. Эдмунизэль и я, а глядя на меня и Горус, побежали к ней навстречу. Бросив самокат, она ухватила отца и меня за шеи, крепко прижала к себе, и слёзы покатились из её глаз. Конечно, она такая эмоциональная, что плачет даже от радостного облегчения! Она гладила меня по голове, а Эдмунизэль её. Горус неловко топтался рядом. Так мы и стояли, пока остальные догнали нас. На лице Еваниэли слёзы сменились улыбкой, и она, оторвавшись от нас, радостно поприветствовала, вначале Горуса, а потом и всех остальных.

У входа в город нас поджидала толпа. В ней были гномы, которые с криком — «Хой!» бросились к Рону. Орков тоже кто-то обнимал, кто-то хлопал по плечу. Кто-то с интересом рассматривал детей, обступив повозки. Ко мне и отцу бросились брат с сестрой и Юфемаэль с Ариканэлем, стремясь задушить в объятьях. И тут, я краем глаза увидела, что один Горус стоит растерянный, в стороне от всеобщей радости. Быстро закончив обнимания, я подошла к нему и, взяв за руку, сказала:

— Не обижайся, что тебя так бурно никто не приветствует. Орком никого здесь не удивишь, а именно тебя, пока, никто не знает. Вот познакомятся, зауважают, полюбят, и тогда, тоже повиснут на шее, — с улыбкой, постаралась я его приободрить.

— Да мне никто и не нужен, кроме тебя, — ответил он, тоже улыбнувшись в ответ.

— Э, нет! Ты не должен становиться одиночкой, это противоречит твоей сути. Надо подружиться с окружающими, создать комфортный круг общения и, возможно, рабочую группу, ведь одному и дело делать очень сложно. А сейчас, пойдём в гостиницу, где ты будешь жить первое время, там же и Рон живёт.

Я увидела, что окружающие увлечённо обсуждают проблему распределения детей. Подошла к своим, предупредила, что отведу орка в гостиницу и приду домой.

Ещё в дороге, заранее, мы с Эдмунизэлем решили, что поселим Горуса в Центральной гостинице, хозяйкой которой была Миланиэль, вырастившая двух орчанок и знающая об орках всё не понаслышке.

Миланиэль встретила нас приветливо, обрадовавшись моему благополучному возвращению, заявила Горусу, что ему повезло, что она знает орочий, и поэтому он может обращаться к ней с любыми вопросами.

— Зайду к тебе завтра, после сиесты, когда Жёлтое солнце начинает свой путь к закату, и мы подумаем, чем заняться, кроме изучения эльфийского. Согласен? — спросила я Горуса.

— А раньше прийти не сможешь? — просительно заглядывая мне в глаза, не смог он скрыть своего огорчения моим уходом.

— Горус, не обижайся, но я так давно не виделась с родными и близкими. Мне хочется побыть с ними, — ответила я, сама огорчаясь вынужденному расставанию, ведь за многие дни я уже так привыкла, что он всегда рядом.

— Ну, ладно, согласен, — горестно вздохнув, ответил он.

Прощаясь со мной, Горус полностью закрывая меня своей широченной спиной от окружающих, губами нежно скользнул по моему лицу, коснулся губ и, прошептав:

— Я буду скучать… — отпустил.

Вечером, в кругу нашей нестандартно большой семьи, я подробно рассказывала о своих приключениях в Степи. Все охали, ахали, ужасались.

Когда, наконец, к середине ночи, удалось добраться до кровати, от усталости и переизбытка эмоций, я сразу вырубилась.

Утром, все снова собрались за столом на кухне и стали обсуждать, что делать с орчатами, привезёнными из Степи, которых пока поселили в «Доме Путника» под присмотром наших, малочисленных, местных орчанок. Еваниэль убеждала Эдмунизэля, что такое большое количество орков не надо концентрировать в одном месте. Во-первых, это может стать опасным в какой-то момент. Во-вторых, жители Асмерона не единственные эльфы в Лесу, и надо, чтобы эльфы в других городах, тоже приобщались к расовой терпимости, а не понаслышке знали о лесных орках. Чтобы, воочию убедились, какие из них вырастают достойные разумные, способные быть полезными для Леса, во всех отношениях.

Эдмунизэль, который сегодня выглядел просто отлично, как будто и не было всех пережитых им волнений и долгой разлуки с Еваниэль, возражая, утверждал, что у Асмерона большой положительный опыт в воспитании орчат, а как с этим справятся в других городах — неизвестно.

Александрэль предложил отправить в другие города орчат в сопровождении тех эльфов, которые уже имеют опыт воспитания орков. Все согласились, что это самый лучший вариант, но захочет ли кто-нибудь покидать родной город? Всё это Эдмунизэлю предстояло озвучить и обсудить на Совете Старейшин.

После сиесты, нарядившись и красиво уложив волосы, чего я так давно не делала, я отправилась на встречу с Горусом. И у выхода на улицу, неожиданно столкнулась, с поджидавшим меня у калитки в сад, Лазарэлем.

— Здравствуй, Сокровище моё. Я так за тебя волновался и ужасно соскучился, — искренне радуясь встрече, обратился он ко мне, пытаясь обнять, как будто мы снова вместе.

Ничего не отозвалось в моей душе при виде него. Ни любви, ни ненависти, ни радости, ни страха. Я отчётливо поняла, что он меня больше не волнует. Здорово, что мудрый Эдмунизэль отправил меня в Степь. Хоть это был немалый риск, но, зато, там я совершенно забыла о Лазарэле и своих страданиях. Если бы не поход к оркам, неизвестно, сколько бы я ещё мучилась, как я теперь понимаю, из-за по-детски глупого взгляда на возникшие тогда трудности и не менее глупого поведения.

Избегая контакта, я выставила вперёд руку, в отталкивающем жесте, равнодушно ответив:

— Здравствуй, Лазарэль. Я уже давно не твоя. И мы с тобой это неоднократно обсуждали.

— Но я надеялся, что долгая разлука и те опасности, которые тебе пришлось пережить, заставят тебя по-другому воспринимать и вспоминать наши отношения. Что теперь, ты сумеешь оценить и мою любовь, и заботу о тебе, и то, как я оберегал тебя от любых проблем и опасностей. Разве без меня, в Орочей Степи, тебе было хорошо?

— Лазарэль, в Степи плохо независимо от того, был бы ты рядом или нет. Но там, я действительно многое поняла о тебе. Ты больше орк, чем многие степные орки. И я рада, что мы расстались.

— Не понял, о чём ты? Что за глупости ты говоришь?! — помрачнев, неподдельно возмутился он, сжав губы.

— Неважно. Главное, ты должен понять, я никогда не вернусь к тебе. Любовь прошла, да я, теперь, и сомневаюсь, что это было любовью.

— Ты же сама инициировала наши отношения! Сама хотела быть рядом со мной! — с укором воскликнул он.

— Да. Но теперь понимаю, что это было ошибкой, — ответила я, направляясь в сторону гостиницы. — Извини, я спешу.

Он, недоумённо, зло и разочарованно глядя на меня, остановился, а я, не оглядываясь, ускорила шаг.

В саду гостиницы, я застала всю нашу компанию. Рон, Такисарэль, Петрос, Маркус, Жакос, Доркус и Горус сидели на земле и что-то увлечённо обсуждали.

Увидев меня, парни поднялись, радостно приветствуя, а Горус, оглядев сверху донизу горящим взглядом, обвил мою талию хвостом и, коснувшись пальцами моих волос, сказал:

— Не устаю поражаться, какая ты красивая! А твои мягкие волосы нежнее лепестков цветка.

От его слов приятное тепло разлилось в груди, невольно улыбнувшись, я ответила:

— Ты тоже хорош! — и обращаясь ко всем, спросила: — Чем сегодня займёмся?

Парни дружно ответили, что у них дела и быстро разошлись, а мы с Горусом решили погулять вдвоем, и осмотреть город.

— У нас самое посещаемое в городе место отдыха — Королевский Парк. Хочешь посмотреть?

— Конечно, — ответил Горус, не отрывая от меня чувственного, голодного мужского взгляда.

— Тогда пошли, и смотри не на меня, а по сторонам.

Пока шли, я рассказывала Горусу, зачем нужна мебель, как устроены жилые дома, как спланирован город, как поесть в ресторане, как найти торговых мастеров, как что-то купить или продать.

Горус смотрел и слушал внимательно, его поражал продуманный бытовой комфорт нашей жизни.

— Если так потакать расслабляющему удобству, не станет ли тело изнеженным, немощным и беззащитным, а дух ленивым и слабым. Может, именно поэтому орки, закаляясь в трудностях, сильнее эльфов? — озвучил он свои мысли.

— Для наших мужчин, это просто хорошая возможность отдохнуть после тяжёлого труда на охоте, в дозоре, в мастерской. Кроме этого, они, если находятся в городе, в обязательном порядке, каждое утро проводят на Тренировочном Поле. Там, на полосе препятствий, или перед мишенью, или в спаррингах, они повышают своё мастерство владения оружием и, тем самым, тренируют своё тело и дух. Конечно, мало кто из женщин посещает эти тренировки наравне с мужчинами, но каждая из нас начинает утро с комплекса физических упражнений, в саду своего дома. А орки, в большинстве своём, сильнее физически потому, что у вас врожденная большая мышечная масса и это биологическая особенность вашей расы, а не результат тяжелой жизни. Ведь наши лесные орки так же сильны, как степные, несмотря на избалованность, как ты считаешь.

— Ну, может быть. Мне, наверно, надо больше времени, чтобы все увидеть своими глазами, и убедиться в этом, — не стал он спорить.

Цепкое внимание Горуса распространялось на всё вокруг, в том числе и на всех встречных эльфиек, что я отметила с неприятным, ревнивым холодком в груди.

— Нравятся? — гордо, стараясь не показать, как мне это неприятно, спросила я, проследив его очередной такой взгляд.

— Да как тебе сказать? — задумчиво ответил он. — Сердце не замирает от взгляда ни на одну из них, как ты мне это предсказывала. Я поражён, что все они безволосые. Та эльфийка, которую я видел у Владыки, была с тёмными волосами. И ещё, они очень худые, это как-то неженственно. Хотя лица необыкновенно красивые и нежная кожа завораживающе сияет, да. Но ты, твоя мать и твоя сестра внешне очень отличаетесь от них, как я считаю, в лучшую сторону. И все же, хоть я и был, как громом поражён твоей бесподобной красотой, когда увидел первый раз, всё-таки так отчаянно полюбил я тебя, наверное, за другое. Твои ум, смелость, доброта и, берущий сердце в плен несравненный голос, делают тебя единственно желанной.

Услышав эти слова, я успокоилась, а жаркое ощущение внизу живота подсказало мне, что он тоже желанен. Но решив, что нам сейчас не до этого, я стала объяснять, почему он видел эльфийку с тёмными волосами.

— Когда рождается ребёнок от пары орк-эльфийка, если это мальчик, то он будет орком, а если девочка — магически одаренная эльфийка, единственное её внешнее отличие от чистокровных эльфиек — темные волосы на голове, ну и чуть-чуть более мускулистая фигура. Это выяснила моя мать, когда, однажды, она попала в Степь, и встретила там эльфийку. Эта эльфийка случайно оказалась в Степи, и многие годы жила среди орков, родив детей. Вот, наверно, ты и видел кого-то из ее потомков.

— Значит, и наши с тобой дети будут такими? — заинтересованно уточнил он.

— Горус, — засмеялась я, — какие дети?! Ты бежишь впереди ящера! Пока, ты мне даже брачный браслет не предложил, а я не дала своего согласия.

— Душа моя, дай мне хотя бы небольшой срок, понять, что тут к чему, и я буду у твоих ног с этими браслетами. Ведь я быстрый, сильный, смелый, умный, красивый и, всегда добиваюсь чего хочу!

— А еще скромный, — рассмеялась я. — Горус, — поменяла я тему, — мы пришли. Смотри, это Королевская Резиденция, а вокруг Королевский Парк, где обычно устраиваются большие концерты, праздники и собрания.

И забавляясь над его такой непосредственной, эмоциональной реакцией удивления, зависти и восхищения окружающей красотой, продолжила экскурсию по Парку.

Прошло несколько дней. Горус побывал на Совете Старейшин, где ему предложили назначить опекуна, который помогал бы ему освоиться в Лесу, контролировал бы его поведение и отвечал за него перед эльфийским сообществом. Узнав, что таким опекуном не могу стать я, потому что еще не совершеннолетняя и сама нахожусь под опекой родителей, Горус от опекунства категорически отказался. Признавая его заслуги перед эльфами и вполне адекватное поведение, ему пошли навстречу. Но, думаю, какой-то негласный надзор, все-таки, за ним установили, ведь в сознании большинства эльфов, орки остаются непримиримыми врагами.

Мы виделись с ним каждый день, после сиесты. Гуляли, знакомились с городом, посещали торговых мастеров. В первой половине дня, каждый был занят своими делами, я считала, что Горусу надо привыкать к самостоятельности среди эльфов. В это время, я сочиняла новые тексты и музыку, а у него, действительно, образовались какие-то свои дела, в которые он меня не посвещал, отмахиваясь тем, что мне это будто бы неинтересно. Я не настаивала, по собственному опыту зная, как обижает и унижает контроль, недоверие и ограничение личной свободы.

В один из дней, я зашла к Горусу и застала его в саду гостиницы, в окружении большой компании мужчин. Кроме всей нашей группы побывавшей в Степи, там были ещё мой брат, Александрэль, и два молодых воина — Адаминэль и Каризэль.

— А чего это вы здесь делаете? — с удивлением и любопытством спросила я.

Ответил Горус, уже кое-как говорящий на плохом эльфийском.

— Я собрал отряд для похода в горы, к Западному Хребту. Пойдём добывать кристаллы-накопители.

— И когда? — удивилась я.

— Через два дня, — просто ошеломил он меня своим ответом. Не ожидала я ни такой активности, ни такой оперативности, ведь Горус еще плохо ориентируется в Эльфийском Лесу.

— А как же новые музыкальные инструменты, музыка, концерты? — спросила я, переводя недоумённый и обиженный взгляд на своих музыкантов.

— Зеленоглазка, пока нас нет, будешь петь одна. А как только вернёмся, устроим большой концерт, — ответил Такисарэль.

— Нет. Тогда, я тоже с вами пойду, — заявила я решительно. Мне не хотелось надолго расставаться с Горусом. А еще, хоть это и глупо, но казалось, что здесь на чужбине, он без меня пропадет.

— Вот поэтому, никто ничего тебе и не говорил, Душа моя. Мы не возьмём тебя. Опасный путь. Тяжёлая работа. Большой вес рюкзаков с необходимыми инструментами.

— Александрэль, — обратилась я к брату с надеждой, — ну, пожалуйста!

— Ивануэль, не нуди. Во-первых, состав команды определяет Горус, он у нас командир в этом предприятии. Во-вторых, мы все согласны с ним, что тебе там не место. Мы тебя слишком любим, чтобы тобой рисковать.

— Вот, Титанур вам в печень! Мало того, что скрывали всё от меня, так теперь еще и брать не хотите! — гневно крикнула я, топнув ногой.

Парни тихо-тихо начали отползать и сваливать, не желая участвовать в разборке. А Горус, подхватив меня на руки, понёс наверх, в свою комнату, приговаривая на ходу своим завораживающим, бархатным голосом:

— Душа моя, радость моя, красавица ненаглядная, ну, сама посуди, зачем тебе идти с нами? Ты уже там однажды была, нового ничего не увидишь. Снова вокруг одни мужчины. Вспомни, как совсем недавно тебе было тяжело, ведь ты только вернулась из Степи. Тебе надо отдохнуть. Ну, не упрямься! А пока меня не будет, ты напишешь новые песни и выберешь новый дом, где мы будем жить вместе, а я вернусь и куплю его. Р-р-р, — вдруг зарычал он без всякого перехода. — Я так хочу тебя. Уже столько времени держусь на голой воле. Надо, как можно скорее, купить нам дом! Ждать, ещё неизвестно сколько, не смогу! — и опустив меня на свою кровать, улегся рядом, сцепившись со мной всеми конечностями. — Ты такая прекрасная, желанная. Хочется крепко обнимать тебя, но страшно сломать твои хрупкие косточки. Всё время приходится сдерживаться, — зашептал он, прикусив моё ухо. — Такая ароматная, сладкая, хочется целовать, облизать, сосать, кусать.

Тяжёлое, частое дыхание выдавало его крайнюю степень возбуждения. Он расстегнул пуговицы на моей рубашке и, положив ладонь мне на грудь, застонал. Прижавшись пахом к моему бедру, он стал тереться об него. Его губы скользнули по моей шее к груди, посасывающие и покусывающие поцелуи совсем отключили мой разум, заставив тело гореть от проснувшегося неистового желания. Громко сопя, я расстегнула его жилет и стала гладить его грудь одной рукой, а второй, зарывшись в волосах, непроизвольно притягивала его голову к себе сильнее. Крепко стиснув свои бёдра, бессознательно, ритмично сжимала мышцы.

Неожиданная, короткая, но сильная разрядка восторженного блаженства, жаркой волной охватила меня, заставив громко вскрикнуть. А вслед за мной удовлетворённо рыкнул Горус, и я бедром почувствовала толчки его сокращений. Такое, случилось со мной впервые. Не знала, что можно достигнуть удовлетворения, не дойдя до основных действий. Наверно, и правда, мы слишком сильно и слишком долго оба хотели близости.

Мы одновременно расслабились, переводя сбившееся дыхание. Я готова была, отдыхая, погрузиться в тихую дремотную негу, но Горус оказался очень трепетным мужчиной. Он не отвалился от меня в сытой удовлетворённости, как можно было бы ожидать от варвара, а упоительно приятно, ласково поглаживая меня, нежно целуя, тихо нашёптывал:

— Любимая, желанная, единственная, Душа моя. Как я жил без тебя раньше? С тобой весь мир перевернулся, стал таким интересным, ярким, ценным, наполненным смыслом.

— Горус, ты тоже желанный и тоже любимый, — прошептала я в ответ.

— Я боялся об этот даже мечтать, — пробормотал он.

— Как насчёт душа вдвоём? — спросила я, чувствуя, как снова завожусь от его ласк.

— Никогда не пробовал, — ответил он заинтересованно.

— Ну, так давай, попробуй, — с озорной улыбкой сказала я, соскакивая с кровати, направляясь в душ и на ходу раздеваясь. Он ринулся за мной, тоже скидывая одежду.

Мы стояли под струями тёплой воды и с упоением целовались. Он гладил мою грудь, пощипывал соски, а я его живот, опускаясь всё ниже, пока мои пальцы не коснулись изумительно тонкой, шелковистой кожи его мужского органа. Но, опустив вниз взгляд, я в страхе пискнула, увидев размер его возбуждения.

— Не бойся, моя ненаглядная, я буду осторожен, — шепнул он мне в ухо и развернул меня к себе спиной. Я, слегка наклонившись, упёрлась ладонями в стенку. Его хвост бережно поддерживал меня, а пальцы поглаживая двигаясь у меня между ног, касались самой чувствительной точки, вызывая протяжные стоны удовольствия. Осторожно, чуть-чуть войдя в меня, он нерешительно замер. Я, нетерпеливо зарычав, сама смело подалась к нему. Едва дыша, опасливо, потихоньку, он стал продвигаться вперёд, пока полностью не погрузился в меня.

— Духи предков, как же я давно этого хотел, — шумно выдохнул он, и сдержанно, не спеша, ритмично задвигался, не переставая ласкать меня пальцами.

Чувствуя его непреодолимое желание и испытывая нарастающее блаженное напряжение, я ощущала приближение вожделенной развязки и, когда, наконец, долгожданный миг настал, я закричала от взрыва удовольствия и пьянящего восторга, усилившихся от его пульсации.

Я бы упала, от накатившей резкой слабости и дрожи в ногах, но, развернув меня к себе лицом и прижав к груди, его сильные руки удержали меня в вертикальном положении. Постояв так, пока не отдышались, мы не сводили друг с друга заворожённых взглядов.

— Я люблю тебя… — прохрипел он, сглатывая ком в горле.

— И я тебя…

Завернув в полотенце, он отнёс меня на кровать и, вытянувшись рядом, сказал:

— Хочу всегда быть уверенным, что ты моя. Хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой. Хочу детей от тебя. Что для этого надо сделать?

— Любить, и не лишать меня музыки, пения, общения с друзьями и близкими.

— Это трудно, делить тебя, и с музыкой, и с родственниками, и с друзьями. Хочется, чтобы ты была только моя, — озабоченно прошептал он. — Но я буду стараться, и сумею, ведь я же сильный.

— Да, Горус, ты очень сильный и я не сомневаюсь, что у тебя все получится, — с искренней уверенностью в нем, поддержала я.

Покидала я номер Горуса уже ночью, хоть он и не хотел меня отпускать.

— Горус, я обязательно приду завтра, после сиесты. А с утра, тебе надо заниматься делами, раз ты так скоро уходишь в поход.

— Теперь я уже сомневаюсь, что поступаю правильно. Не хочу и боюсь оставлять тебя.

— Не бойся, я буду тебя ждать.

— Правда?! — наклоняясь, чтобы в очередной раз поцеловать меня, спросил он.

— Да, — выдохнула я ему в губы.

И он, наконец, нашёл в себе силы отпустить меня, и проводить домой.

Утром я с удивлением узнала, что и родители, и сестра, оказывается, знают о предстоящем походе Александрэля с Горусом в горы.

— Почему же, вы все молчали, не сказав мне ни слова? — возмутилась я.

— Мы считали, что узнав об этом заранее, ты уговоришь своего орка взять тебя с собой. А поскольку, он тебе не может ни в чём отказать и ты, пользуясь этим, из него веревки вьешь, опасались, что он мог согласиться, даже понимая, как это неправильно, — ответил Эдмунизэль.

— Вы напрасно так считали, он категорически мне отказал. Но почему, мой орк? И почему пойти с ним это неправильно?

— Твой потому, что у нас есть глаза и мы это видим. А неправильно, потому, что предстоящий им и опасный путь, и тяжёлая физическая работа не рассчитаны на женщину.

— Значит мне, женщине, в Орочью Степь можно, а на Западный Хребет нельзя? — возмутилась я.

— В Степь ты отправилась от безвыходного положения, тебя никто заменить не мог. И хватит спорить, лишь бы спорить. Ты же и сама знаешь, что не права, — вступила в разговор Еваниэль. — Так что, дожидайся своего орка дома. Это, вообще, вечная женская доля — терпеливо ждать мужчин, занятых работой, ради нашего благополучия. И это приходится делать тем чаще, чем мужчина более ответственный, достойный, востребованный и незаменимый.

Я заткнулась, ведь и правда, всё то время пока я была в Степи, Еваниэль с тревогой ждала не только меня, но и Эдмунизэля.

После сиесты я отправилась к Горусу. И снова, у калитки, столкнулась с Лазарэлем. Он что, меня караулит, что ли?

— Ивануэль, нам надо поговорить! — решительно попытался он меня остановить.

— Да не о чем говорить, все давно обговорено, — с досадой ответила я, не замедляя шага.

Он схватил меня за руку и попытался развернуть к себе лицом, а я, никак не ожидавшая этого, неловко переступив и потеряв равновесие, упала на колени. И тут же увидела, что к нам, на бешеной скорости несётся Горус, и в мощном прыжке хватает Лазарэля за горло.

— Горус! Только не убивай! Нельзя! — в панике закричала я, вскакивая на ноги и бросаясь к нему. Прижавшись грудью к его спине, я, преодолевая свой испуг, постаралась сказать спокойным Голосом:

— Отпусти его, пожалуйста.

И Лазарэль тут же рухнул на дорогу, хрипя и пытаясь восстановить дыхание.

Горус, обернувшись ко мне лицом, сдерживая ярость, удивлённо заглянув мне в глаза, с недоумением спросил:

— Как же так? Он ведь напал на тебя. Обидел, толкнул, ты упала.

— Горус, как ты меня напугал, — обнимая его за талию, прижимаясь к его груди щекой и пытаясь унять испуганное сердцебиение, сказал я. — Он не хотел ни обидеть меня, ни толкнуть, я упала из-за досадной случайности. Но у нас нельзя убивать, даже если у тебя есть веские мотивы. Иначе, тебя, в лучшем случае выгонят, а в худшем, учитывая, что ты орк — убьют.

— Но как же тогда защитить свою женщину, добиться справедливости или восстановить своё право? — на его лице появилось беспомощное выражение.

— Для этого есть суд Совета Старейшин. Пойдём отсюда, я объясню тебе это подробнее, — взяв его за руку и стараясь успокоить его и успокоиться самой, сказала я.

— Душа моя, я никогда не сумею это понять, — теперь, его лицо исказила гримаса отчаяния.

— Горус, ты же сильный и умный, ты справишься, — постаралась я придать ему уверенности.

— Сокровище моё, — услышала я за спиной ироничный и злой голос Лазарэля. — Глазам своим не верю! Что это значит?! Ты — и рядом с тобой грязный, вонючий, дикий орк! И такая трепетная забота друг о друге. Вас связывает что-то личное? С каких пор ты стала любительницей извращений?

Предупреждающе сжав ладонь Горуса, я обернулась и, увидев, как Лазарэль потирает свою пострадавшую шею, разглядывая нас злобным, ожесточённым взглядом, ответила:

— Лазарэль, я уже много раз говорила тебе, что я не твоя, а сам ты любого дикого орка переплюнешь своей беспощадной бессердечностью, — и, стараясь скорее избавиться от его присутствия, потянула Горуса вперёд.

Горус, неохотно идя за мной, мрачно спросил:

— Кто он?

— Мой бывший муж, — честно ответила я и тут же пожалела об этом.

Взбешенный дикий рык огласил окрестности. Кто-то, шедший впереди нас, с испугу свернул на боковую улицу.

— Горус, Горус, — жалобно заскулила я и попыталась вернуть ему разум, — это было давно, у меня нет к нему никаких чувств, я тебя люблю!

Последние слова он, видимо, услышал, потому что рычать перестал, бешенство постепенно уходило из его глаз.

— Он точно не имеет не тебя никаких прав, и мне не надо его убивать? — хмуро уточнил он.

— Ну, Горус! Я же уже объясняла, никто не может принуждать эльфийку. А убивать нельзя, ни в каком случае.

— Но я бы, никогда не отпустил тебя, — упрямо возразил он.

— Ох, как иногда с тобой трудно, — тяжело вздохнула я. — Давай не будем портить друг другу настроение. Ты надолго уходишь, но после твоего возвращения, мы ещё раз это обсудим. А пока, просто побудем вместе, не думая о плохом.

Но вместе, нам не удалось побыть. У гостиницы Горуса ждал Такисарэль.

— Извини, Зеленоглазка, я забираю у тебя Горуса, нам надо к мастеру, он не понял, какие именно инструменты ты, Горус, хочешь взять с собой в горы. Пойдём, я отведу тебя к нему, сам объяснишь. Завтра утром, мы все завалимся к тебе с картой, надо уточнить маршрут. А после сиесты, нас вызывают на Совет Старейшин. В общем, поспеши, времени нет, — торопливо объяснил Такисарэль.

Горус посмотрел на меня с таким отчаяньем, с такой тоской, что сердце сжалось. Но я, удерживая подступающие слёзы скорой и горькой разлуки, заставив себя улыбнуться, подбадривающее сказала:

— Иди, дело есть дело. А я, завтра вечером, приду к тебе попрощаться.

Он, крепко прижав меня к своей груди, зарывшись носом в мои волосы, поцеловал в макушку. Потом, неохотно выпустил меня из объятий и умчался с Такисарэлем.

Мне было очень грустно. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о скором расставании, я тоже занялась делом и пошла к мастеру, заказывать себе новый бубен. А завтра, пойду закажу новый концертный костюм.

Вечером следующего дня нам опять не удалось побыть с Горусом вдвоём. После посещения Совета Старейшин, парни, в гостиничном номере Горуса, укладывали рюкзаки. Когда я пришла и застала их за этим занятием, то стараясь не мешать и не отвлекать, тепло простилась с каждым, пожелав счастливого пути и удачи в делах.

Вместе с Горусом мы вышли в гостиничный сад. Он, обняв меня и оторвав от земли, долго, молча, прижимал к себе, уткнувшись носом мне в шею, а потом со смятением произнёс:

— А у нас с тобой даже брачных браслетов нет…

— Ничего, и без браслетов о нас с тобой, по-моему, все уже знают.

— Да я не в том смысле, чтобы к тебе никто не приставал, хотя это тоже важно, мне, просто, хотелось бы иметь с собой какую-нибудь вещь, напоминающую о тебе.

Надо же, такая сентиментальность никак не вяжется с его брутальностью.

— У меня ничего такого нет, вот только колечко, но оно тебе даже на шестой палец не налезет.

— Дай, — умоляюще заглядывая в глаза, попросил он, — я шнурок продену и на шею повешу.

— Конечно, возьми, — я отдала кольцо, и он крепко зажал его в кулаке. — Как рано вы выходите? Я приду проводить.

— Очень рано. И ты не приходи, иначе, я буду оглядываться всю дорогу, и это сделает меня слабым. И так, не знаю, как переживу эту разлуку.

— Тогда давай прощаться, — сказала я, крепче обнимая его за шею.

— Угу, — промычал он, ища мои губы.

Крепкие, жаркие, страстные объятия и ласковые, тёплые, нежные поцелуи совсем затуманили мне голову. Я уже не мыслила себе жизни без него. Предстоящее расставание заставляло сердце ныть и чувствовать себя так, как будто мы теряем друг друга, и это наша последняя встреча. Мы всё стояли и стояли, не в силах разомкнуть кольцо наших рук.

Только грозный окрик Александрэля, вышедшего из гостиницы, вынудил нас расцепить объятия.

Держа мои маленькие, узкие ладони в своих огромных, широких ладонях, Горус неотрывно глядя мне в глаза, сглотнул нервный ком в горле и прошептал:

— Я люблю тебя…

— И я тебя… — прошептала в ответ, стараясь удержать слёзы.

— Жди меня…

— Да, я буду ждать…

Такисарэлю оставили амулет связи, побывавший с ним в Степи, парный с амулетом Эдмунизэля. Пока расстояние позволяло, он регулярно связывался с Эдмунизэлем. И мы знали, что, несмотря на все опасности пути, парни двигаются к намеченной цели.

А опасности их поджидали нешуточные. В этих диких местах, удалённых от населённых городов, хищники кишили в огромном количестве. Парням приходилось отбиваться от грозных ящеров, ядовитых змей, гигантских пауков. Даже встретиться со страшным Титануром, охраняющим кладку яиц. Не обошлось без ранений. Выжить пострадавшим помог Александрэль, владеющий всеми видами магии, в том числе и Целительской.

Я, вначале, очень тосковала, чувствовала себя покинутой, одинокой, несчастной. Новые песни не писались, музыка не сочинялась. Потом, постепенно, как-то вошла в привычную жизненную колею, утешая себя тем, что сильный, смелый, умный Горус справится с трудностями и обязательно вернётся, и тогда мы будем неразлучны. Стараясь занять себя чем-то, а заодно, не растерять навыки стрельбы из лука, я каждое утро на Тренировочном Поле стреляла по движущимся мишеням. И иногда, когда предполагалась однодневная охота в окрестностях города, стала ходить с отрядом женщин-лучниц за мелкой дичью.

Зачастила к мастеру-животноводу, рассказывая ему, в каких условиях живут орочьи ездовые ящеры, как их запрягают, как управляют. Мастер, получив в своё распоряжение всех шестерых добытых в Степи ящеров, был намерен их скрещивать и, размножив, после дрессировки продавать всем желающим.

Много времени заняли и мои рассказы Эдмунизэлю о нашем пребывании в Степи. Он требовал, чтобы я, буквально день за днём, описывала ему наш путь, интересуясь даже мелкими подробностями, особенно его беспокоила личность Владыки.

— Зачем тебе такие подробности? — удивилась я.

— Врага надо знать в лицо, — ответил он.

А Еваниэль выспрашивала меня о Горусе. Мы с ней вместе думали, как помочь ему быстрее адаптироваться, обе понимая, что это очень трудно уже взрослому орку. И я, впервые, с полной очевидностью и глубоким сочувствием поняла, как же тяжело было Еваниэль, когда она попала в наш Мир.

А ещё, я, и впрямь, приглядывала для нас с Горусом подходящий дом. Я не умею копить деньги, всё время их на что-то трачу, зачастую, бесполезное. Но раньше, я зарабатывала неплохо, и кое-что всё-таки скопилось в моей денежной шкатулке. Этих денег хватило бы купить дом, но я не могла предложить их Горусу. Как любой мужчина, он воспринял бы это как оскорбление. Мне же, очень хотелось поскорее начать жить отдельно от родителей. Хотя с ними в бытовом плане очень удобно, но психологически некомфортно. Пока живёшь с родителями, и ты сам чувствуешь себя ещё ребенком, и все окружающие тебя так воспринимают. Мне это не нравится. Но до совершеннолетия это удел всех, кроме, как выяснилось, замужних девчонок и я мечтала скорее выйти замуж за Горуса.

Но основное моё время занимала забота о приобретённых в Степи орках, за судьбу которых я чувствовала личную ответственность.

В общей сложности, в Эльфийском Лесу поселилось пятьдесят семь новых орков. Это — двое детей и одна женщина, которых привёл Петрос из своих предыдущих вылазок в Степь, десять детей из первой партии и ещё двое родившихся уже здесь, тридцать детей из второй партии, пять взрослых мужчин, считая Горуса, и семь женщин.

Совет Старейшин посчитал самым лучшим вариантом распределить добытых орчат по разным городам. К счастью, хоть их было и немного, но нашлись асмеронцы, готовые взять на воспитание орчат и уехать с ними в другой город. Причем, брали в семью по двое орчат, чтобы детям было не скучно, и чтобы каждый из них был примером друг для друга, ведь дух соревнования особенно подталкивает детей к освоению нового.

С эльфами, взявшими на себя такую ответственность, я встречалась, чтобы рассказать, в каких условиях жили дети, особенности их питания и воспитания. С ними вместе, я выводила орков на прогулки по городу, помогала осваивать эльфийский язык и знакомить с особенностями быта, а, главное, пела им на орочем, стараясь подбодрить, улучшить настроение и веру в благополучное будущее. Они были довольны своим новым домом, искренне считая, что альтернативой для них в Степи была бы смерть. Всех взрослых орков оставили в Асмероне, под присмотром Басонамэля, отвечающего за внутреннюю безопасность в городе. Эти орки-мужчины уже ходили в составе отрядов охотников в лес за добычей.

Всего из Асмерона вывезли в другие города тридцать два орченка. Детки, привязавшись ко мне, не хотели расставаться, чувствуя мою искреннюю симпатию и заботу о них. Я, прощаясь с ними и провожая в путь, пообещала, что раз в год обязательно буду приезжать в один из четырёх городов по очереди, с концертами. И буду петь, специально для них, на орочем. Так что, мы будем видеться раз в четыре года, а возможно и чаще, если они тоже будут наведываться в Асмерон.