Магия Драконов

Сирруш-ло

— Пусть лежат, как и сказал Сигурд. Проклятие Фафнира пусть лежат…

Слова эти эхом отдались в пыльной и темной комнате. Сиг поднял голову. Он держал руки перед собой, ухватившись за край стола с такой силой, что они ныли от боли. Он ведь должен держать посох… и куда делась река… горы… Грейкелл и остальные кони? Мальчик тряхнул головой, пытаясь избавиться от иллюзий сна. Неужели это был сон? Такой реальный… такой реальный! Во сне же нельзя есть, уставать или чувствовать. Сигурд был по-настоящему реален, как и Мимир, и Фафнир…

А перед ним по-прежнему красовался Фафнир, серебристый, яркий. Сиг поднял руку, чтобы ударить по картинке-головоломке, которую он с таким трудом собрал, — по серебряному дракону. Но почему-то мальчик не смог коснуться его. Он же… он же почувствует… НЕТ!»

Он так торопливо рванул назад стул, что тот с грохотом упал на пол. Снаружи сверкнула молния, и Сиг окончательно понял, в каком месте находится, хотя еще не был до конца уверен, что же произошло с ним. Он только знал, что ему нужно выбираться отсюда… идти домой…

Сиг пробежал из комнаты обратно в старую кухню. Капли дождя проникали через открытое окно. Но он не забыл, что нужно сделать еще одно дело… тот стол… Рэс…

Мальчик постоял в нерешительности несколько секунд у окна. Меньше всего ему хотелось еще одной драки. Однако он не мог, никак не мог оставить Рэса запертым в подвале. Сиг бросился к столу, приваленному к двери, и яростными толчками, прилагая все силы, оттащил его от двери. А потом не стал ждать и бросился к окну, в дождь и темноту.

Кусты неухоженного сада буквально схватили Сига, когда он ринулся сквозь них по самому кратчайшему пути к выходу во внешний мир, в который он верил. Но еще один, другой мир по-прежнему оставался какой-то его частью. Он видел мысленно кузницу с Сигурдом Королевским Сыном, выковывающим могущественный меч, лесной дворец Мимира-Регина, и то дол гое путешествие к ужасной истерзанной земле Фафнира.

Драгоценности! Это слово, всегда такое волнующее теперь означало для него нечто совершенно иное. Фафнир завладел ими и превратился из человека в чудовище, поглощенное своей алчностью. Мимир, который был учителем Сигурда и хорошим другом, тоже превратился в чудовище, когда драгоценности предстали перед ним, хотя и несколько другим способом. А потом Сигурд сделал свой выбор, и оставил то зло, и поэтому вернулся героем.

Сиг снова и снова прокручивал в памяти все эти воспоминания, когда бежал домой. Должно быть, уже очень поздно. Папа вернулся домой, и он захочет знать, куда это сын запропастился. Но если он расскажет эту историю, ему никто не поверит! И в то же время мальчик не мог придумать ничего более подходящего. Сиг Клешнерукий не лгал, чтобы выпутаться из затруднительной ситуации. Если папа все же задаст вопрос, придется рассказать часть правды — что он проник в дом и нашел ту головоломку. Но рассказать об остальном… нет уж, увольте!

А дома-то никого и не оказалось. Сиг бросил взгляд на часы на полке у кухонной двери и недоверчиво уставился на них, а потом подошел поближе и встряхнул. Половина шестого! Его не было дома всего полчаса!

С трудом признав этот факт, Сиг стянул с себя мокрый плащ. В конце концов он пришел домой раньше папы, и ему теперь не придется ничего рассказывать. Но мысли его постоянно возвращались к Рэсу.

Он не слышал никаких звуков из подвала, когда оттаскивал от двери стол, которым перегородил выход. Что, если там, в темноте, Рэс разбился или поранился? Никто ведь не знает, что он там, никто, кроме него, Сига. И он будет виноват, если Рэс лежит сейчас там, у подножия лестницы в темноте, возможно, со сломанной ногой, и никто не знает…

Сиг снова посмотрел на часы, думая о поступке, который ему меньше всего хочется совершать, — вернуться в тот дом, чтобы убедиться, что с Рэсом все в порядке. Папа, конечно, скоро придет домой, и если Сиг сейчас уйдет, ему точно придется потом все объяснять.

Рэс — крепкий парень, он, вероятно, уже выбрался из подвала и на пути к дому. Но что если нет? Сиг вновь надел плащ. Потом поднял записку, которую оставила его мать, достал авторучку и добавил несколько слов. По крайней мере папа будет знать, что он был дома и скоро вернется назад.

Не смея больше задерживаться (на случай, если он не сможет заставить себя вернуться туда, к тому дому, в этот дождь и в темноте), мальчик вышел на улицу.

Рэс сидел в темноте. Он уже обшарил руками все вокруг и знал, что находится на лестнице. А что внизу, ему вовсе не хочется знать. Сначала он сердито кричал, а потом гнев прошел, словно холод, поднимавшийся снизу, вытряхнул из мальчика злобу и остался только страх. После этого Рэс просто звал и стучал по двери. Но вокруг по-прежнему стояла тишина, и он понял, что Сиг, наверное, ушел из дома и оставил его одного!

Что же было в той коробочке такого, что так изменило Сига? Странно, но почему-то Рэсу без труда удалось найти ее, словно Сиг оставил какой-то знак для него, совершенно четкий на этом пыльном полу, ведущий к тому листку бумаги, слегка выгнувшемуся кверху над шкатулкой.

В коробочке не оказалось ничего такого особенного — просто картинка-загадка. После всех россказней Сига насчет спрятанных драгоценностей Рэс ожидал обнаружить что-то по-настоящему ценное. Он попытался избавиться от страха, поразмыслив о чем-нибудь другом. Рассуждай логически, всегда говорит Чака. Жаль, конечно, что он ничего не рассказал ему прошлой ночью. Брат ушел на собрание, а когда вернулся домой, они с отцом сильно повздорили. Мама плакала. Неприятности! Одни неприятности в последние дни, когда Чака говорит одно, а отец — другое.

Никто не знает, что он здесь, никто не станет здесь его искать. Он действовал по собственной инициативе, и теперь ему придется выбираться отсюда тоже самостоятельно. Рэс упрямо вернулся к двери, хотя, похоже, в этом не было никакого толку. Однако он не отказался от попыток открыть ее, и в любом случае маленькая полоска света, пробивавшаяся с краев, лучше темноты, окутывающей все вокруг.

А затем он услышал топот ног человека, бегущего по старым половицам. Мальчик напряженно вслушивался в эти звуки. Сиг… Сиг возвращался — и в страшной спешке — из передней части дома. Что он делал все это время? Рэсу в сплошной темноте казалось, что он находится в доме по меньшей мере несколько часов.

Он прижался к двери. Сиг должен выпустить его! Он не может просто так взять и уйти, оставив Рэса запертым здесь… или может? Это всего лишь еще одна уловка белых. Чака велел никогда им не верить… Рэс открыл рот, чтобы закричать. Но вот шаги приблизились к двери. Сиг не должен узнать, что он готов воззвать к нему о помощи — никогда не должен! Ничего не говорить, просто навалиться на него, когда он откроет дверь.

Рэс услышал скрежет двери по полу и, затаившись, стал ждать, пока та не откроется. Но вместо этого раздался какой-то новый звук, заглушённый грохотом грома, звук удаляющихся шагов. Рэс бросился к двери. Она открылась больше, чем до этого, потом снова натолкнулась на стол, но в этот раз щель оказалась достаточно широкой, чтобы Рэс смог протиснуться в нее. А секундой спустя он уже был в кухне.

Что же делал Сиг все это время в доме? Окно все еще открыто, и через него на веранду проникают капли дождя. Уже поздно, Рэс понимал, что лучше бы вернуться домой. Но он никак не мог преодолеть любопытство: он должен узнать, что же задержало здесь Сига. У него с собой собственный фонарик, поменьше, чем у Сига, но его света вполне достаточно. Эта коробочка с кусочками составной картинки-загадки, почему она так важна для Сига? Что если Сиг провел все это время, пытаясь спрятать ее в другое потайное место?

Рэс направился в переднюю комнату. Чехлы с мебели никто не снимал, казалось, что большей ее части никто не касался уже долгое время. Мальчик прошел по коридору к двери в следующую комнату, и там луч фонарика осветил стул, опрокинутый на бок. А на столешнице яркими красками что-то сверкало…

Он быстро пересек комнату и направил луч фонарика, прямо на стол. Тот казался подозрительно ярким. Но там находились только кусочки составной картинки-загадки, и часть из них была сложена вместе, так что получился серебристый дракон. Неужели именно этим и занимался здесь Сиг? Какого черта ему понадобилось сидеть в этой темной комнате и пытаться сложить части старой картинки-загадки, заперев тем временем Рэса, словно это какая-то запретная тайна?

Картина действительно выглядит странно — Рэс видел множество картинок-загадок, но ни одна из них не была настолько красочной. И этот дракон, когда смотришь прямо на него, казалось, шевелится. Но только нельзя быть уверенным, что ты видишь это в действительности, нет, просто чувствуешь это.

И ради этой головоломки Сиг подрался с ним. Однако потом он ушел отсюда, оставив дракона лежать. Рэс протянул руку с намерением смахнуть все картинки в пустую шкатулку. Так Сигу и надо, он сам возьмет ее с собой домой.

Только мальчик вдруг понял, что почему-то не может коснуться этих кусочков и сдвинуть их с места. Внезапно он повернулся и вышел из комнаты. Пусть останется здесь. Кому нужна эта старая картинка-загадка? Она ничего не стоит.

Рэс торопливо пробрался по дому и наконец вылез в окно. Он преодолел уже полпути, когда заметил освещенного уличными огнями Сига, возвращающегося назад. Рэс нырнул в кусты. Неужели Сиг возвращается за своей драгоценной картинкой-загадкой?

Когда Сиг направился прямо к окну и пролез через него внутрь, Рэс, петляя, бросился за Сигом, и, когда тот спрыгнул на пол, он уже был на крыльце и увидел, как тот освещает фонариком дверь в подвал. Потом он исчез за этой дверью. Должно быть, он спускался по лестнице в подвал. Но того, что ищет, он там не обнаружит.

Рэс побежал домой. Пусть белый остается там и охотится — ему это только на пользу. Но почему Сиг вернулся — чтобы снова драться с ним? Рэс был сбит с толку.

Удача была на его стороне, ему удалось пробраться в дом и в свою комнату так, что никто этого не заметил. Из передней части дома доносились голоса Чаки и мамы. Мама казалась рассерженной, что с нею случалось часто в последнее время, когда Чака заводил разговор о действиях его и таких же, как он, борцов за права черных. После того как Чака бросил колледж, мама с трудом выносит их. Как и когда Чака перестал ходить в церковь и начал говорить плохие вещи о том, что проповедник пытается сделать с учениками начальных классов.

Рэс уселся на край кровати и посмотрел на афиши, которые ему дал Чака, чтобы он наклеил их на стену. На одной — огромный черный кулак на красном фоне и множество непонятных иностранных слов под ним. Чака сказал что это суахили, их собственный язык, и им следовало бы научиться разговаривать на нем. Его теперь преподают в школах африканцев, которые Чака помогает открывать.

Но сейчас Рэс вряд ли видел эту красно-черную привычную афишу, и голоса, доносившиеся снизу, стали для него бессмысленным бормотанием. Он теперь думал лишь о картинке-загадке, оставшейся лежать на столе, о том серебристом драконе, который, казалось, шевелится, когда прямо не смотришь на него, но стоит лишь задержать на нем свой взгляд, как он застывает.

На стенках шкатулки изображены четыре дракона. Красный дракон, желтый и синий. Синий дракон… едва Рэс подумал об этом драконе, как больше не мог выкинуть мысли о нем из головы. Хотя сейчас он вообще не мог четко представить его мысленный образ — просто ярко-синее пятно.

Сиг, вернувшись, спустился в подвал, чтобы посмотреть, там ли Рэс, мальчик в этом не сомневался. Но заберет ли он оттуда и картинку-загадку? Внезапно Рэс почувствовал беспокойство. В чем дело? Эта головоломка, в ней нет никакой ценности. Но… он не хотел, чтобы Сиг забирал ее! Ему, Рэсу, тоже необходимо снова увидеть ее!

Завтра — пятница, и после занятий мама хочет зайти за ним и отправиться покупать ему какие-то новые ботинки. И отвертеться от этого нет никакой возможности. Утром в субботу… но мальчик был уверен — это слишком долго.

Его мысли прервал громкий хлопок двери — пришел Чака. Он всегда хлопал дверью, когда был в гневе. Теперь мама будет весь вечер раздраженна, а отец, когда придет домой, будет еще в худшем настроении, чем мама: он по-настоящему злится на Чаку. Рэс покачал головой и встал, чтобы снять пиджак. Ему так не хотелось, чтобы начинались снова эти споры, однако в словах Чаки есть какой-то смысл. Посмотрите на папу, он всю свою жизнь вкалывал, но никогда у него не было приличной работы — и все только потому, что он черный. В нынешнее время людям и не нужно работать непременно на приличной работе — нет, в самом деле не нужно.

Однако все же отец говорит, что неправильно пытаться предпринимать что-то против закона. Чака же утверждает, что существуют два закона: один — для белых, а другой — для черных, и чернокожим нужно что-то делать с этим.

— Джордж? — раздался голос мамы от подножия лестницы.

— Да, я здесь, — торопливо ответил он. Бесполезно было пытаться просить родителей, чтобы они называли его Рэсом.

— У тебя есть полчаса перед ужином, чтобы выполнить домашнее задание. — Она всегда таким вот образом считала время. А когда папа придет домой и поднимется по лестнице в столовую на ужин, он заглянет к нему в комнату, чтобы посмотреть, какие книги Рэс принес домой.

Они хотят, чтобы он был в числе лучших учеников класса, а затем поступил в колледж. Однако Чака говорил… Рэс подвигал лежавшие на столе школьные учебники, которые дал ему папа. Да, конечно, в теперешние времена трудно уживаться внутри одной семьи. Когда он слушает отца, его слова кажутся разумными, но то же самое — и когда он слушает Чаку. Различие лишь в том, что они говорят совершенно противоположные вещи.

Мальчик пролистал страницы в дневнике, на самом деле не занимаясь поисками домашнего задания, а снова размышляя над складной картинкой-загадкой и серебристым драконом, которого сложил Сиг. Почему Сиг сделал это прямо там? Любой бы решил заняться этим дома.

Рэс вздохнул. Слишком много вопросов, и он редко находил ответы, которые устраивают всех, в том числе и его самого. Интересно, что скажет или сделает Сиг завтра утром на автобусной остановке. Если Сиг попытается сделать что-нибудь… пусть побережется! Рэс еще должен поблагодарить его за темноту и холод, в которых он ждал его возвращения на лестнице в подвале — этого он вовсе не собирался быстро забывать.

И Рэса настолько занимал вопрос о непонятных действиях Сига, что на следующее утро он даже пришел на автобусную остановку раньше обычного. Парнишка-китаец, Ким Стивенс, снова прижимался к стене, словно не мог обойтись без опоры. Между ног у него портфель, и он читает книжку в мягком переплете. У этого парнишки нос всегда уткнут в книгу. А у Арти Джоунса в руках новый футбольный мяч, и он похлопывает по нему, насвистывая и не обращая на Кима никакого внимания. Однако Сига не видно. Ага — вот и он идет сюда почти бегом, в распахнутой ветровке, нахлобучив кепку на самый затылок, так что она едва не падает.

Сиг уставился прямо на Рэса с каким-то странным выражением на лице. Он пошел помедленнее, а потом бросил быстрый взгляд в сторону. Когда Сиг остановился рядом с Арти и принялся что-то быстро болтать, подошел автобус, и их унесла толпа ребятишек. Ким держал палец между страницами книги, отмечая место, где читал. И едва они сели, продолжил чтение, словно Рэс, сидевший рядом с ним, был для него невидимкой. Арти, сидевший напротив, говорил о футболе. Рэс считал Арти болтуном. Он бегает за бандой Росса, но им он не нужен.

Рэс еще больше съехал вниз на сиденье и задумался. У него свои планы на субботу. Конечно, обычная работа по дому. Ага, ему нужно побывать в прачечной. Он может оставить одежду стирать, а сам тем временем удерет оттуда. Прачечная находится лишь в двух кварталах от того старого дома, а там уж он разберется с этой картинкой-загадкой.

Мальчик не знал, почему ему так хочется посмотреть на нее, однако почему-то был убежден в необходимости этого. Хотя, конечно, если Сиг уже забрал головоломку оттуда, то, разумеется, он никогда снова не увидит ее.

На следующий день все складывалось как нельзя лучше. Рэс отправился в прачечную. И вот у него в запасе двадцать пять минут, так что если он будет бежать, то времени вполне хватит, чтобы добраться до старого дома и вернуться назад. Торопясь по улице, Рэс поискал взглядом Сига. Чуть дальше, в квартале от него, Арти бил футбольным мячом о стену. Никого поблизости не было. И Рэс скользнул за кусты, чтобы как можно быстрее добраться до таинственного дома.

Он остановился и подождал целую минуту, наблюдая, прежде чем поднялся на крыльцо и, приподняв окно, подставил под него тот же самый кирпич, что и Сиг. Оказавшись внутри дома, он встал и прислушался. Снаружи доносился какой-то шум, однако в доме царила тишина.

Стараясь производить как можно меньше шума, Рэс начал пробираться по комнатам, двигаясь к той, где находился тот стол. Полоска света, проникавшего через открытые внутренние ставни, падала на стол и стул.

Картинка-загадка все еще находилась там, Сиг не забрал ее с собой. И она в том же самом состоянии, как и в последний раз, когда Рэс ее видел: серебристый дракон, свернувшийся клубком и вставший на задние ноги так, что кажется живым.

Неожиданно Рэс понял, что сидит и внимательно рассматривает частично собранную картинку-загадку. Он видел, что нужно сделать — сложить воедино еще одну ее часть. Мальчик поднял шкатулку, провел кончиком пальца по разделяющими ее на четыре части линиям — серебристый дракон сверху на крышке, красный — с левой стороны, золотисто-желтый — с правой, и странный, синего цвета, совершенно не похожий на остальных трех, еще более непреклонный и незнакомый, в нижней части. Потом мальчик отложил в сторону все красные и желтые картинки, сосредоточившись на собирании в одну кучу всех синих.

И торопливо занимаясь сортировкой, он совсем забыл о времени и месте, где находится, лишь одно владело его мыслями — подогнать один кусочек картинки к другому, потом следующий, и так далее. И вот у дракона уже выстроилась синяя нога, оба бедра, а теперь — и две передние лапы с когтями как у птиц, хвост, длинный и тонкий, вздымающийся под углом к длинной, похожей на змеиную, шее. А теперь — вот этот кусочек лапы… зачем этому созданию иметь лапы как у льва спереди и птичьи когти сзади? Ага, вот и вторая нога! Нет — это скорее часть шеи. Рэс остановился на несколько секунд, чтобы более внимательно присмотреться к рисунку на шкатулке.

Голова дракона слегка откинута назад, как у лошади, и со лба к носу спускается конусообразный рог. Голова уже почти вся сложена. Вот еще несколько кусочков от верхней части шеи…

Хватая кусочки, выбирая, складывая их друг с другом, отбрасывая неподходящие, Рэс чувствовал растущее возбуждение. Что-то в этом странном образе было такое, что он уже знал, видел прежде — только не мог вспомнить, когда и где. Мальчик нахмурил брови, когда искал кусочек, чтобы соединить голову с телом. Внезапно он закрыл глаза и попытался представить весь облик этого существа, а не думать о нем как о головоломке. Где же он видел его? Что-то такое, что показывал ему Чака? Рисунок в книге? Что-то слегка шевельнулось в памяти.

И вот сложено все, кроме одного кусочка когтистой лапы Рэс остановился на несколько секунд в нерешительности снова пытаясь припомнить, каким образом… когда… где… Должно быть, вот нужный кусочек, но он лежит перевернутый другой стороной. И странные отметины на пластинке кажутся мелкой клинописью в теперь уже разрушившемся узоре.

Он вспомнил! Письмена! Он видел такие письмена в учебнике по истории — записи шумеров! Та клинопись была выдавлена палочкой на глине, которую потом обожгли, чтобы глиняные таблички стали книгами! Рэс был удивлен ясностью, с какой в нем поднялись эти воспоминания. Он осторожно взял два кусочка, которые сложил перед этим, и перевернул их. Каждый пересекала какая-то клинопись, однако письмена были разными. Шумеры жили очень-очень давно. Зачем эти письмена здесь, с обратной стороны кусочков головоломки?

Нужно что-то сделать с этим драконом, мальчик был уверен в этом. Кирпичи! Да, кирпичи! Он вдруг увидел в своем мозгу картину, которую искал, — стену и на ней — странную фигуру, сложенную из разноцветных кирпичей.

— Сирруш-ло!

Рэс вздрогнул, оглядел эту затемненную комнату. Кто произнес это? Он… он сам, наверное! Но каким образом… и почему?

Сирруш-ло. Мальчик посмотрел вниз на свое произведение, теперь законченное. Это его имя. И дракон пронзительно сверлил его глазами, словно ослепительными лучами горячего солнца.