Магия цвета ртути

11

— Я расскажу вам, что произошло в действительности, — сказал Далиан Карр. Рит, Куч и патриций ехали на мягко подпрыгивавшей крытой повозке Домекса, в которую была запряжена пара гнедых тяжеловозов. Кэлдасон правил, Куч сидел на козлах рядом с ним, а Карр пристроился под навесом, привалившись к груде мешков. Держа путь на юг, к Валдарру, они ехали всю ночь, избегая главных дорог и беседуя на разные темы. Сейчас, когда уже взошло солнце, разговор у них шел о правителях Беальфы.

— Давай, — воодушевился жадный до слухов Куч.

— Вы, наверное, слышали множество самых разных историй о смерти короля Нарбеттона, — не без удовольствия начал свой рассказ Карр. — Официально считается, будто он погиб во время хаоса, воцарившегося лет двадцать назад, когда Гэт Тампур вытеснил Ринтарах с острова и установил здесь свое владычество. Ходили слухи, что король стал жертвой пожара, уничтожившего старый дворец. По другой версии, он пал в бою, возглавив отряд, героически отражавший нападение захватчиков, или принял яд в отчаянии от того, что его государство переходит от одного оккупанта к другому. Но все это ложь. Даже устроенные королю похороны были ненастоящими. Кэлдасон оглянулся.

— Ты хочешь сказать, он еще жив?

— И да... и нет. Перед вынужденным отступлением чародеи Ринтараха подвергли Нарбеттона своеобразному магическому воздействию. Можно сказать, то был их прощальный выстрел, поступки, сравнимые с отравлением колодцев и засеванием полей солью. Может быть, именно это сказалось на умственных способностях королевского сына, Мелиобара. Но так или иначе, захватчикам король достался в бессознательном состоянии: он не жив и не мертв и, насколько можно судить за прошедшие с той поры годы, не стареет. Было ли намерение ринтарахцев именно таково, или же у них что-то не получилось, никому неведомо.

— Куч, ты когда-нибудь слышал о подобных вещах? — спросил Кэлдасон.

— Вообще-то да, — отозвался паренек, удивившись и обрадовавшись тому, что кто-то заинтересовался его мнением. — Есть сомнамбулические чары и магические артефакты, способные привести человека в состояние транса. Но все, о чем мне известно, не отличается столь прочным и длительным эффектом, не говоря уж о том, что разрушить такие чары способен любой мало-мальски сведущий практик.

Вот с этими чарами все маги, состоящие на службе у Мелиобара, ничего поделать не могут, — сообщил Карр. — Правда, по слухам, принц не так уж и настаивает. В конце концов, возвращение отца к жизни лишило бы его власти, не говоря уж о том, что он, похоже, и раньше не питал к старику особой любви. Но тем не менее, именно по этой причине Мелиобар не принимает королевский титул. Возможно, он опасается, что его отец придет в себя. Кто знает?

— А где сейчас находится Нарбеттон?

— Точно этого не скажет никто, но можно поручиться, что его скрывают в недрах движущегося дворца Мелиобара.

— И откуда только ты все знаешь? — заметил Кэлдасон.

Карр улыбнулся.

— Осведомленность — это одно из преимуществ принадлежности к верхам. В политических кругах эта история ни для кого не является секретом.

— Но мне кажется, нынешним правителям было бы выгоднее сообщить народу о судьбе короля. Такой рассказ явно не способствовал бы популярности Ринтараха в глазах жителей Беальфы. Разве это не выгодно Гэт Тампуру?

— Да, но тогда все стали бы спрашивать, почему имперские маги не освободили государя от власти враждебных чар.

— А кстати, почему они этого не сделали?

— Может быть, не могут, хотя империя и располагает могущественной магией. Но не исключено, что им выгоднее иметь дело с сумасшедшим, легко поддающимся влиянию сыном Нарбеттона. Они фактически правят государством, лишь для виду прикрываясь его именем. Хотя едва ли это продлится долго, ибо принц становится все менее предсказуемым.

— Магия такого типа, — заметил внимательно слушавший патриция Куч, — для основателей была обычным делом. Некоторые ученые даже утверждают, будто само Время Мечтаний представляло собой некое могущественное заклятие, обращавшее реальность в своего рода податливую иллюзию. Предполагают, будто основатели могли делать все, что хотели... как может человек во сне. — Он усмехнулся. — Конечно, это лишь гипотеза, но некоторые принимают ее на веру. Насчет всего, имеющего отношение к основателям, существуют разные мнения.

— Но Нарбеттона заколдовали вовсе не основатели, — указал Карр. — Неужели эти чары нельзя нейтрализовать?

— В теории можно, но существует великое множество магических связей, и разорвать иные из них бывает очень трудно, ибо это чревато нарушением баланса. Как в случае с тво... — продолжил юноша, повернувшись к Кэлдасону и явно желая сказать «с твоей проблемой», но осекся и торопливо пробормотал: — С твоим народом. Ведь у квалочианцев магия особая, то есть, я хочу сказать, они не... — Паренек покраснел. Его ощущения были сравнимы с тем, как если бы он, прыгая с горячей сковородки, попал в открытое пламя.

Кэлдасон смерил Куча мрачным суровым взглядом, но неожиданно пришел ему на выручку.

— Это верно, квалочианцы относятся к магии и оценивают ее совсем по-иному. В отличие от вас мы не считаем магию мерилом человеческого статуса.

— Как странно, — задумчиво произнес Карр, то ли не заметивший оплошности Куча, то ли решивший оставить ее без внимания.

— А почему люди так предубеждены против квалочианцев? — спросил Куч и тут же пожалел об этом: вдруг опять с его языка сорвались не те слова?

Однако Рит не стал его укорять.

— Полагаю, — сказал он, — квалочианцу не так-то просто ответить на этот вопрос. Если в наши лица метят сапогом, мы и видим этот сапог. Нам не до причины.

— Полагаю, частично причина коренится в чувстве вины, — осмелился высказаться Карр. — Что ни говори, а квалочианцы были первыми обитателями Беальфы.

— Но ведь это только легенда, не так ли? — заметил юноша.

— Может, для кого и легенда, но не для моих соплеменников, — холодно произнес Кэлдасон, и паренек снова пожалел о том, что не придержал язык.

— Так это или нет, — заявил Карр, — но их лишили гражданских прав и уже на моем веку ликвидировали последние квалочианские анклавы. Думаю, власти Беальфы просто стремились захватить эти земли.

— А вот я так не думаю, — возразил Кэлдасон. — Оглянись вокруг: свободных земель у Беальфы в избытке.

— Ну, а чем бы объяснил подобную нетерпимость ты?

— Нашим свободолюбием. Никто не любит непокорных. Ну и тем, что мы — народ воинов. Когда мой соплеменник появляется на свет, ему в руку вкладывают меч, и каждый из нас мечтает расстаться с этим миром, тоже сжимая рукоять клинка. — На долю мгновения суровый взгляд Рита сделался чуть ли не мечтательным. — Но если ты хочешь знать настоящую причину того, почему нас сторонятся, так это потому, что мы — другие.

— Люди, которые ненавидят вас за это, должно быть, глупы, — решил Куч.

— Никогда не позволяй себе недооценить противника. Порой ему не хватает не мозгов, а совести.

— Хорошо сказано, — одобрил Карр.

Последние несколько часов путь их пролегал по зеленой, изобиловавшей деревьями местности, но теперь растительность поредела. Впереди показалась развилка: дорога похуже — неровная, каменистая — вела на запад.

— Сворачивай туда, — посоветовал Карр. Кэлдасон нахмурился.

— Почему?

— Кое-куда заедем.

— А я думал, что ты торопишься вернуться.

— Так оно и есть, но до Валдарра еще два дня пути. Нам нужны вода и провизия, и все это мы можем получить недалеко отсюда.

— В самом деле — «недалеко»?

— Пара часов езды. Кроме того, там есть то, что мне хотелось бы вам показать.

— Патриций, я не любитель сюрпризов.

— Этот сюрприз кое-что объяснит тебе. И поверь, надолго мы не задержимся.

Кэлдасон промолчал, но с главной дороги свернул.

Боковая дорога, вся в рытвинах и колдобинах, пролегала сначала через поросшую кустами и редкими, чахлыми, почти голыми деревцами пустошь, а потом и вовсе запетляла по унылому мшистому болоту с зеркалами стоячей воды и выступавшими из трясины белесыми камнями. Резкий запах гнили невольно заставлял морщиться.

— Ну и местечко, — пробормотал Куч, оглядевшись по сторонам, когда их повозка поднялась на невысокий холм.

— Да, на эту землю больше никто не претендовал, вот она им и досталась, — отозвался Карр.

— Кому «им»?

— Скоро увидите.

И действительно, спустя некоторое время впереди показалось селение, вернее кучка строений, которые роднило между собой разве что полное отсутствие какого-либо общего стиля. Одни дома были построены из дерева, другие — сложены из камней, с соломенными и тростниковыми крышами. Кое-где высились круглые хижины, такие же, как на родине Рита. Местные жители, насколько было видно, занимались самыми обычными делами.

— Постой, — сказал Карр, приподнявшись на колени и взглянув на селение поверх головы Кэлдасона. — Прежде чем мы явимся туда, вам обоим не помешает кое-что узнать.

Рит натянул вожжи, и лошади остановились так резко, что у них взметнулись хвосты.

— Выкладывай, в чем дело?

— Это община бролиадцев, точнее то, что от нее осталось. Название она получила в честь основателя, организовавшего ее десять лет назад. Он тоже был из числа несогласных с существующими порядками и собрал вокруг себя разношерстную компанию сторонников, которых объединяло только одно — желание быть свободными от вмешательства государства. В народе эти люди более известны как «неповинующиеся».

— Слышал я о таких, — сказал Куч. — Они ведь пацифисты или что-то в этом роде?

— По большей части. Они пытаются противиться имперскому господству ненасильственными методами, а в повседневной жизни стараются ограничить общение с властями, что, конечно, весьма непросто.

— Само собой, — буркнул Кэлдасон, глядя на деревню, — предпочитают сидеть в этом жабьем болоте, а не бороться за свои права.

— Понимаю, — вздохнул Карр. — Тебе, воину, трудно будет понять их требования.

— Почему? Я готов с уважением отнестись к миролюбивым людям, особенно если они действительно придерживаются своих убеждений.

Весьма похвально. Но я не это имел в виду.

— А что ты имел в виду?

— То, что это община пацифистов. Иными словами, на ее территории не допускается ношение какого-либо оружия. Посетителям предписывается сдать его при входе. Исключений не делается.

Выражение лица Кэлдасона напугало Куча — паренек решил, что сейчас патрицию как следует достанется. Рит, однако, ограничился тем, что проворчал:

— Выкинь эту чушь из головы. Просить квалочианца отказаться от оружия, это все равно что... — Он замолчал, пытаясь найти подходящее сравнение.

— А ты обмани их, — предложил Карр.

— Я смотрю, в тебе опять заговорил политик.

— Во мне говорит здравый смысл. Тебе твои обычаи не позволяют расстаться с оружием, им — допустить в селение вооруженного человека. Сдай то оружие, которое на виду, остальное — спрячь, и все будут довольны. Хотя тащить туда оружие столь же бессмысленно, как брать с собой топор, чтобы защититься от новорожденных котят.

— А они не потребуют дать слово, что у меня нет припрятанного оружия?

— С тебя нет. Они возьмут слово с меня, мы ведь знакомы.

— А тебе не кажется, что ты злоупотребляешь их доверием?

— О злоупотреблении можно будет говорить, лишь если оружие будет пущено в ход, но ведь этого не случится, не так ли?

Прежде чем квалочианец успел ответить, Карр повернулся к Кучу.

— А ты, молодой человек, можешь стереть с физиономии свою самодовольную ухмылку. Магия там тоже под запретом.

— Что? — изумился Куч, которого этот запрет потряс больше, чем неприятие жителями оружия. — Без магии? Совсем? Да как же они вообще живут?

— Вижу, эти люди не совсем лишены здравого смысла, — пробормотал Кэлдасон.

— Так или иначе, то, что вы оба считаете главным в своей жизни, у них не в ходу. На то время, пока будете там, постарайтесь с этим свыкнуться.

— А зачем нам вообще туда надо? — осведомился Рит.

— Я поддерживаю отношения с общиной и, так или иначе, собирался к ним заглянуть на обратном пути от Грентона. Мне надо обсудить с ними пару вопросов. Кроме того, нам нужны припасы, а здешние жители охотно снабдят нас ими в обмен на часть содержимого моего кошелька. Ну и наконец, Рит, я хотел, чтобы ты познакомился с одним из способов сопротивления властям.

— Я знал множество способов, по большей части безрезультатных.

— Не стану утверждать, будто способ, избранный бролиадской общиной, намного лучше других. Но для меня встреча с этими людьми является долгом чести, и я был бы благодарен вам обоим, согласись вы посетить их вместе со мной.

— Я не прочь посмотреть, как они там живут, — заявил Куч.

— А мне, патриций, ты не оставил особого выбора, — добавил Рит.

— Ты мог бы уйти. Или даже уехать, забрав с собой фургон и упряжку. В конце концов, Рит Кэлдасон, от человека, объявленного вне закона, можно ожидать чего угодно.

Квалочианец напрягся, его шея и мускулы рук заметно взбугрились.

— Готовы? — буркнул он и, не дожидаясь ответа, ловко щелкнул вожжами.

Повозка с дребезжанием покатилась вниз по склону. Все молчали.

Возле селения им навстречу вышли люди, одетые в непритязательные серые и коричневые рубахи и такие же штаны. Было их чуть больше двух десятков, мужчин и женщин примерно поровну, да около дюжины детишек. Последние высыпали на околицу вместе с собаками, козами и домашней птицей. Похоже, держать животных в загонах здесь никому не приходило в голову.

Заявление Карра о близком знакомстве с общинниками подтвердил оказанный ими патрицию теплый прием: многие из них сочли своим долгом крепко пожать ему руку, похлопать по плечу или заключить в объятия. Рит и Куч были представлены поселянам как его друзья: имен он называть не стал. Обоих спутников политика местные жители приветствовали пусть и не с такой радостью, как его самого, но вполне радушно. И хотя оливковый оттенок кожи и угловатые черты лица выдавали в Рите квалочианца, его происхождение, похоже, никого не заинтересовало.

Передав свою пару кинжалов, Карр повернулся к Кэлдасону:

— Ты должен отдать свое оружие.

Рит отстегнул ножны обоих мечей, снял с пояса нож и вручил все «неповинующемуся», который с улыбкой удалился. Кэлдасон, напротив, сердито хмурился.

— Мне нужно кое-что обсудить с нашими хозяевами. — Карр кивнул в сторону группы общинников, одетых так же, как остальные, но державшихся особняком, что, видимо, и должно было выдавать в них представителей местной власти. — Это ненадолго, а вы пока можете заняться чем угодно. Угощайтесь, отдыхайте, осматривайте селение. Я присоединюсь к вам, как только освобожусь.

Вместе с местными старейшинами патриций направился к круглому дому. Толпа постепенно разошлась, оставив Рита с Кучем в одиночестве.

— Итак, нам скомандовали «вольно, разойдись», — решил Кэлдасон.

Освободился Карр отнюдь не так скоро, как обещал: миновал полдень, дело уже шло к вечеру, а он так и не появлялся. Кэлдасон и Куч убивали время, осматривая деревню. Их первое впечатление подтвердилось: дома пребывали в обветшалом состоянии. Краска на досках облезла, в изгородях не хватало жердей, покосившиеся двери свисали с петель. Скотина выглядела некормленой и неухоженной. Во всем чувствовались упадок и небрежение.

Общинники, такие же исхудалые, как и их живность, предоставили гостям полную свободу. На них порой таращились, но никто не беспокоил. Учитывая бросавшуюся в глаза бедность общины, гости не решались попросить еды. Правда, по прибытии их отвели в общественную столовую, где на грубо сколоченных деревянных столах их ждали водянистый суп, черный хлеб и кислые яблоки. Этого только хватило, чтобы слегка заглушить голод.

Когда вечерние тени удлинились, Куч и Кэлдасон, устав от бесцельных блужданий, вернулись к круглому дому, двери которого оставались закрытыми.

— Эта задержка в пути начинает меня раздражать, — мрачно проворчал Рит. — Сколько он еще собирается оставаться здесь?

— Наверное, им есть что обсудить, — примирительным тоном заметил юноша.

— Я их потороплю.

— Рит, это не слишком вежливо. Может, подождем немного?

— Сколько можно ждать? До утра? Я никому не слуга!

Он повернулся и размашистым шагом направился к двери.

— Рит, не надо! Постой!

Но квалочианец, не дойдя до цели шагов десять, остановился. В сгущавшемся мраке обозначился светлый прямоугольник — дверь отворилась. На улицу, переговариваясь и добродушно посмеиваясь, стали выходить люди. Увидев Кэлдасона, Карр, виновато разводя руками, поспешил к нему.

— Прошу прощения. Мне так неловко, но разговор затянулся дольше, чем я рассчитывал.

— Ничего страшного, — поспешил заверить его Куч, но Рит, похоже, был настроен более язвительно.

— Надо думать, это тоже часть твоего грандиозного проекта?

— Это действительно была важная встреча. Больше я сейчас сказать не могу.

Они направились прочь от круглого строения, и, когда их никто из общинников уже не мог услышать, Карр спросил:

— Как вам это место?

— Да, — хмыкнул Кэлдасон, — мы проторчали здесь достаточно долго, чтобы составить о нем полное представление.

— Ладно, я же извинился. Но каковы ваши впечатления?

— Люди кажутся вполне приличными. Но хозяйство в таком состоянии, что это просто удручает, — заявил Рит.

— А ты, Куч, что скажешь?

— Примерно то же самое. Дела у них идут из рук вон плохо, и если независимость от государства приводит к таким результатам... Сколько лет прошло? Десять?

Карр улыбнулся.

— Полностью согласен.

— Правда?

— Да. Я тоже не нахожу этот способ действенным и никогда не верил, что из подобной затеи может выйти толк. Мотивы у них правильные, а подход — неверный.

— Зачем тогда ты сюда явился? — спросил Рит.

— Потому что обещал. И отнюдь не все, что они делают, неправильно. Но это мы обсудим как-нибудь попозже. — Он покосился в сторону проходившей мимо группы людей. — А сейчас я вот что хочу сказать: время позднее, прошлой ночью мы все глаз не сомкнули, так стоит ли пускаться в дорогу? Нас приглашают остаться и переночевать, и я предлагаю приглашение принять. Встанем пораньше и в путь.

Куч пожал плечами. Кэлдасон ничего не ответил, и его молчание было понято как согласие.

— Надо определиться с местом, — продолжал Карр. — Они живут по несколько семей в одном доме и спят в общей спальне, но для тех, кто привык к уединению, можно найти и укромные уголки.

— Я бы предпочел как раз такой уголок, — заявил Куч. — Если, конечно, никто не против.

— Никаких проблем, только помни о запрете на магию. Будет неловко, если ты переполошишь наших хозяев, начав под покровом ночи творить заклятия.

— Обещаю, никакой магии. А ты где будешь спать?

— В общей спальне.

— Да ну? Вот уж никогда бы не подумал!

— Это потому, что я патриций? — усмехнулся Карр. — Не смущайся, ты прав, я привык к комфорту, но нахожу целесообразным следовать здешним обычаям для упрочения контактов. А ты, Рит, что-то мрачно выглядишь, — заметил он, взглянув на Кэлдасона.

— Я просто устал.

— А где будешь спать?

— На свежем воздухе. Карр растерялся.

— Но тебе предлагают кров и теплую постель.

— Я, знаешь ли, привык обходиться без этого. Звездное небо — вот единственный кров, который мне нужен. Вот там, — он указал на небольшую рощицу за околицей, — самое подходящее для меня место.

Брови патриция слегка поднялись.

— Как тебе угодно. Доброй ночи. Пойдем, Куч. Юноша тоже пожелал квалочианцу спокойной ночи и, чувствуя некоторую обиду из-за того, что не услышал ничего в ответ, поплелся за патрицием к одному из домов. Снаружи строение имело ветхий вид, однако внутреннее убранство отличалось аккуратностью и чистотой. В небольшом закутке Куча ждала прочная с виду кровать. Сообщив юноше, где, если что потребуется, его можно будет найти, патриций ушел.

На служившем вместо прикроватного столика перевернутом ящике стояла свеча, однако юноша не стал с ней возиться. Чувствуя себя слишком усталым, он, не снимая одежды, улегся в постель. По правде сказать, в таком состоянии Куч уснул бы и на голом каменном полу.

Вообще-то куртку, да и сапоги следовало бы снять, и он, конечно же, разденется... вот только немного отдохнет... Обязательно разденется, как положено... через минуту-другую.

Неизвестно, на сколько растянулась эта «минута», но проснулся паренек оттого, что кто-то тряс его за плечи. Над ним нависла неразличимая в темноте фигура. Куч вознамерился было крикнуть, но на его рот легла широкая ладонь.

Фигура склонилась ниже.

— Помоги мне, — прозвучал хриплый голос.