ГЛАВА 16

ЯЗЫК ЧЕРЕПАХИ НЕМНОГО ПРОСЕДАЛ ПОД НОГАМИ, СЛОВНО МОКРАЯ ГУБКА. Темнота впереди означала начало глотки. Я пригнулась, чтобы не задеть нёбо, и направилась дальше.

Позади чихнул Дерек.

— Всё-таки решил пойти с нами?

Снова чих.

— Я бы этого точно не пропустил.

Глотка медленно уходила вниз, её нижняя часть была заполнена мутной жидкостью. С длинных нитей, напоминающих водоросли и свисавших с потолка глотки-туннеля, что-то капало. Я надеялась, что это не желудочный сок: пахло ничем иным, как обычной озерной водой и немного — рыбой. Я вытащила метательный нож, нагнулась и окунула его кончик в жидкость: никакого изменения цвета. Потрогала мокрое лезвие: палец остался цел. Очень хорошо.

Я шагнула в воду, поскользнулась и приземлилась прямо на задницу. Ну почему именно я?

Вампир прошмыгнул мимо, лишь мельком взглянув в мою сторону:

— Как обычно, ты просто воплощение изящности и грации.

— Заткнись.

Мои сапоги наполнились черепашьей слюной.

Вампир сделал шаг и исчез под водой.

Я поднялась на ноги.

Голова кровососа показалась на поверхности.

— Там немного глубже, чем я предполагал, — предупредил Гастек.

Ха! Так тебе и надо.

Вода доходила до талии. Я пробиралась через туннель в полной темноте, ориентируясь лишь на тихие всплески от идущего впереди вампира. Чихания Дерека наконец прекратились.

Туннель поворачивал. Я прошла немного вперёд и остановилась.

Я оказалась в мелком пруду, сплошь покрытом листьями кувшинок, кремовые бутоны которых светились.

Передо мной виднелся огромный купол. Высоко над нами, на самой верхушке, карапакс[20] становился прозрачным, и сквозь него пробивался слабый свет, озарявший щитки черепашьего панциря. Стены постепенно темнели: светлые вверху, ниже они зеленели, под цвет травы и кудзу, обволакивающих панцирь снаружи, и книзу становились совсем темными, словно черно-зеленый мрамор. Тут же были вырезаны большие прямоугольники, каждый со своим символом, выгравированным на золотом листе, и именем. Всё это казалось очень знакомым, но мозгу понадобилось время, чтобы понять: что к чему.

Я стояла в крипте[21].

Шум за спиной заставил меня обернуться. Прудик заканчивался в нескольких футах впереди, а за ним, на противоположной стороне широкой площадки внутри черепашьего панциря, находилась прямоугольная платформа. На ней ждали три женщины.

Та, что располагалась справа, легко могла бы претендовать на центральное место на семейном портрете в пять поколений: сморщенная, худая, хрупкая. Ей было уже глубоко за семьдесят. Жиденькие волосы на голове казались облаком чистого хлопка, а чёрное шёлковое платье ещё больше подчеркивало возраст. Но взгляд был острым и невероятно умным. Она сидела так, словно аршин проглотила, балансируя на огромном кресле, больше похожем на трон, и напоминала старого хищника, готового напасть при первом запахе крови.

Рядом полулежала на диване романского стиля женщина по возрасту немногим старше Джули. Чёрный шёлк струился вокруг неё складками и изгибами: его было так много, что казалось, девушка вот-вот утонет в нем. Желтоватая, почти полупрозрачная на фоне этого шёлка, она положила голову на согнутую руку. Скулы сильно выделялись, а шея была немногим толще моего запястья. Светлые волосы, в противоположность этому, были заплетены в две одинаковые косы, роскошные и густые.

Последняя женщина сидела в кресле-качалке и вязала непонятный предмет одежды из коричневатой пряжи. Она выглядела так, словно вобрала в себя ту плоть, которой не хватало двум другим. Пухлая, здоровая на вид, с густыми каштановыми волосами, заплетенными в косу, она смотрела на свое вязание c хитрой полуулыбкой.

Дева, мать и старуха. Классика. «Пламя, взвейся и гори! Наш котел, кипи, вари![22]»

Я посмотрела наверх — туда, где большая фреска затемняла стену. Над платформой возвышалась женщина, нарисованная простым, но эффектным стилем, словно это сделал какой-нибудь талантливый ребёнок. От тела поднимались вверх три руки: первая держала нож, вторая — факел, а третья — чашу с обвивающей её змеёй. Слева сидели черный кот и жаба. Справа лежали ключ и метла.

Перед женщиной находился огромный котёл, поставленный на пересечении трёх дорог. Чёрные псы бежали по стенам в обоих направлениях, смотря прямо на него.

Оракул поклонялся Гекате, Королеве Ночи, Матери всех Ведьм. Несмотря на то, что известна она под греческим именем, история этой женщины куда древнее. Её культ растянулся на два тысячелетия, а его корни были скрыты в плодородной фольклорной почве Турции и Азии. Греки слишком уважали эту богиню, чтобы игнорировать такое древнее наследие и соблазнительную силу. Они сделали Гекату единственным Титаном, которого Зевс допустил в свой пантеон, отчасти из-за того, что влюбился в неё. Богиня выбора, победы и поражения, медицинского и магического знания, защитница границы между загробным миром и земным, а также свидетельница всех преступлений против детей и женщин.

Недооценивать Оракула, поклоняющегося Гекате, было бы крайне неразумно.

Я ощущала, что Дерек в ожидании стоит за спиной. Вампир выбрался из прудика и присел на берегу. Я поклонилась.

Старуха заговорила:

— Подойди ближе.

Я медленно двинулась вперед. Ноги нащупали каменные ступеньки, и я вышла на твёрдую поверхность.

— Ещё ближе, — сказала старуха.

Я сделала ещё один шаг и почувствовала границы заклинания, ожидающего своего часа. Опустила ногу. Дерек тоже остановился, но вампир, ничего не замечая, последовал дальше.

Ведьма вытянула в нашу сторону руку с похожими на когти пальцами. Белые линии заскользили из-под камней, словно поддуваемые ветром, и я обнаружила, что заперта в круге из символов. Впереди упал вампир, пойманный в такую же ловушку. Дерек зарычал: мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять — он также был схвачен.

Старуха ухмыльнулась.

Я изучила заклинание. Сильное, но сломать можно. Так должна ли я стоять здесь просто из уважения или лучше разомкнуть круг? Находиться в нём было очень вежливо с моей стороны. А если бы я разорвала заклинание, то, скорее всего, спровоцировала бы ведьм. Но станут ли они вообще разговаривать со мной, если могут держать меня прикованной к месту?

— Выпустите меня, — голос Гастека эхом отозвался под сводом, — я пришёл сюда с миром.

Старуха переместила свою руку вправо. Круг зашевелился, волоча за собой вампира, и с глухим звуком врезался в стену. Глаза ведьмы загорелись надменным удовлетворением. Понятно почему.

— Это возмутительно, — вампир поднялся на ноги.

— Замолчи, мерзкий слизняк.

Круг сдвинулся влево. Гастек попытался побежать, заранее определив направление, но заклинание сбило его с ног и откинуло на камни. Старуха была уж слишком довольна собой. Она ничего не говорила, значит, нас поймало уже существовавшее заклинание. Если бы я могла почувствовать тот тип магии, который использовала ведьма, появились бы предположения, где искать заклинание, но в этом круге я вообще ничего не чувствовала.

Дерек сел, скрестив ноги, и принялся ждать, когда всё закончится.

Я дотянулась до ремня, вытащила пробку из пластиковой бутылки и бросила щепотку порошка в заклинание. Полынь, ольха и рябина, растертые в мелкую пыль, вместе с железной стружкой упали на пол мелким облачком, крошечные металлические частицы поблескивали на свету. Меловые линии потускнели. Я вышла из круга и поклонилась.

Старуха оскалилась и вытянула обе руки в мою сторону, сжав их в кривые кулаки.

Волна меловых линий проскользила по камням, чтобы сомкнуться вокруг меня. Тройное кольцо. В основе — магия земли. Железо и древесина не сработают, значит, придётся выложиться по полной.

— Попробуй теперь это сломать! — старуха откинулась на спинку кресла в котором сидела, торжествуя.

Я занесла свой меч и воткнула его в кольцо, собирая в себе столько магии, сколько это было возможно, и отдавая её клинку. Зачарованное оружие запотело. Лёгкий дымок скользил с металла. Магия сжимала мой меч.

Первая линия символов исчезла.

На лбу проступил пот.

Вторая линия символов дрогнула. Мои руки тряслись от напряжения, я наклонилась вперёд, направляя ещё магии в клинок.

Второй круг исчез, и я чуть не упала.

Старуха подскочила, хватая руками воздух. Белые линии снова появились у моих ног. Ещё три кольца. Вот дерьмо.

Я могла бы использовать слово силы, чтобы освободить себя, но не хотела, чтобы Гастек узнал об этом. Круг ухудшал не слух, а лишь способность чувствовать магию.

Я отодвинула меч назад, становясь спиной к вампиру, и уколола свой указательный палец. На нём появилась крошечная красная капля. Я присела и нарисовала линию прямо через все четыре кольца. Заклинание рассыпалось как разбитое стекло.

Старуха отпрянула.

Я вышла, поклонилась и продолжила стоять в такой позе.

Краем глаза я увидела, как ведьма после недолгих колебаний подняла руку, но в её глазах читалось отвращение. Старуха не знала, сможет ли удержать меня.

Она запирала меня три раза, и три раза я вырывалась. Тройка была священным числом. Я не хотела показывать Гастеку всю свою силу.

Пальцы старухи сжались.

— Пожалуйста, Мария… — заговорила дева. Её голос был слабым и увядшим, но всё равно отдавался эхом от стен.

Ведьма с фырканьем опустила руку.

— Пока я пощажу тебя, но лишь потому, что она просит.

Я выпрямилась и вложила Убийцу в ножны.

— Я знаю тебя, — мать посмотрела на меня, а её руки продолжали вязать, а спицы методично щёлкали. — Ты ребёнок Ворона. По-русски то говоришь?

Я перешла на русский:

— Да.

Ведьма щёлкнула языком.

— Как же у тебя слышен акцент. Ты не говоришь по-русски каждый день, не так ли?

— Мне не с кем практиковаться.

— И чья же это вина?

На этот вопрос у меня не было ответа, поэтому я вернулась к английскому:

— Я пришла за информацией.

— Спрашивай, — сказала дева.

Это был единственный шанс.

— Два дня назад исчез любительский ковен ведьм, называемый Сёстры Ворона. У одной из ведьм, Джессики Олсен, есть дочь Джули. Ей всего тринадцать, и мать значит для неё всё, кроме нее у девочки никого нет.

Они молчали. Я продолжила:

— Морриган как-то связана с этим. Я знаю, что на месте сборища Сестёр есть бездонная яма, а ещё одна поменьше — в трейлере их главной ведьмы Эсмеральды. Эсмеральда жаждала силы и проводила древние ритуалы друидов, но я понятия не имею зачем. Теперь же фомориане под предводительством Пастыря Болгора рыщут по городу. Им нужна Джули. А она всего лишь ребёнок, и, хотя её мать состояла в любительском ковене, но она ведьма, как и вы. Пожалуйста, помогите мне понять, что тут происходит. Помогите собрать все паззлы в единое целое.

У меня перехватило дыхание. Либо они сейчас помогут мне, либо отправят обратно, и если скажут «нет» — уговоры будут бесполезны.

Ведьма-мать поджала губы.

— Морриган, — произнесла она с лёгким отвращением, словно обсуждая соседку, которая давно не мыла окна. — С ней всегда рядом Пёс.

Я застыла:

— Собака?

— Нет. Человек. Мерзавец. Вор и разбойник.

Я чуть не щёлкнула пальцами.

— Высокий, темноволосый, с арбалетом, исчезает в тумане, не может держать свои руки при себе?

Мать кивнула мне с улыбкой:

— Да.

— Я видела его.

Она улыбнулась шире.

— А дальше?

Когда ты хочешь впечатлить собеседника умом, констатируй очевидные факты. Великолепна. Я была просто великолепна.

Голос девы перешёл на шёпот, такой близкий, словно она сейчас дышала мне прямо в ухо, а не находилась на расстоянии шестнадцати футов.

— За то знание, которое ты хочешь, мы попросим кое-что взамен…

Старуха откинулась на спинку кресла Она подняла и широко развела руки. Вокруг вспыхнула магия, похожая на тёмные крылья.

Пол затрещал. Длинная трещина, из которой исходил мускусный запах, отделила меня от Дерека. Из нее вылилась блестящая розовая жидкость и устремилась к оборотню и вампиру.

Дерек содрал с себя одежду, его спина выгнулась, кожа на груди порвалась. На мгновения я увидела голые кости, перемещающиеся и непрерывно двигающиеся, а потом и мускулы разорвались над ними, прорезались ворсинки, превращаясь в волчью шерсть, и вот передо мной уже стоял вервольф. Ростом шесть с половиной футов, с когтистыми руками, достаточно большими, чтобы обхватить мою голову, и челюстями, способными расколоть мой череп как яйцо. Наполовину человек, на половину зверь — настоящий ночной кошмар. Воин-оборотень.

Я не поняла, в какой момент достала Убийцу, но меч был в руке.

— Мы не причиним им вреда, — заверил меня вялый голос девы.

Красная волна разбилась о магический круг вокруг Дерека, и он поднял голову вверх, клацая пастью. Из горла вырвался длинный жуткий вой — скорбный плач, песня охоты, и преследования, и горячей крови на языке. Моё сердце начало стучать быстрее, и я сжала свой меч.

— Если хоть один волос упадёт с его головы, вы все умрёте. — Эта грёбанная старуха не остановит меня.

— Мы не собираемся причинять ему вред, — пообещала дева.

Красная жидкость окружила Дерека и поднялась к потолку, полностью закрывая его. Ну что за фигня.

Через мгновение такая же колонна спрятала и вампира.

— Они нас не увидят и не услышат, — сказала дева.

— Что вы хотите взамен?

— Пса… — она немного зашевелилась.

— Принеси нам его кровь, — сказала старуха.

— … и на все твои вопросы… — добавила мать.

— … мы дадим ответ, — кивнула дева.

Хор ведьм. Миленько.

— Зачем вам нужна эта кровь?

Старуха усмехнулась:

— Не важно.

— Для меня — важно.

— Тогда ты ничего не получишь!

Тьфу ты. Я поклонилась.

— Спасибо, что приняли меня. Отпустите моих компаньонов, и я уйду.

— Почему тебе это так важно? — спросила мать.

— Потому что я не собираюсь приносить вам кровь, наполненную сильной магией, пока не пойму, как её будут использовать.

Я знала: ведьмы могли её применить, чтобы заговорить Пса или создать какую-нибудь эпидемию, которая поразит весь город. Но они бы не солгали мне. В современном мире магии и технологии репутация значила буквально всё.

— Это твоё последнее слово? — спросила мать.

Это было бы неправильно. Даже ради Джули и ее матери. Некоторые вещи нельзя делать, и неважно, насколько ты хочешь достичь цели.

— Да.

— Тогда уходи! — рявкнула старуха.

Я развернулась.

— Подожди, — голос девы подействовал на меня своей магией. Я повернулась к ней лицом.

Карга посмотрела на неё:

— Нет!

— Да, — прошептала дева, — другого пути нет.

Она встала с дивана и распустила волосы, открывая лысую голову. Складки ткани мягко соскользнули с тела, и теперь дева стояла голая, в одних только трусах, дрожа так сильно, что на секунду я подумала, что она сейчас упадёт…

На этих рёбрах можно было бы сыграть, как на ксилофоне. У неё совершенно не было груди. Коленки, непропорциональные, слишком большие по сравнению с тонкими, как спички, ногами, сильно выступали вперёд. Скопление бесформенных уродливых шишек занимало всё левое бедро.

Дева выпятила подбородок. От нее исходили потоки магии, а голос наполнил всё пространство вокруг, проникая в мои уши и мозг.

— Мы — Оракул. Мы служим ковенам. Они полагаются на нас, на нашу силу, мудрость и предсказания. Мы поддерживаем мир. Мы охраняем их. Посмотри на стены, и ты увидишь наши тела, погребённые и защищённые в чреве черепахи. Обратившись в прах, мы перерождаемся в новой плоти, ибо когда кто-то из Трёх умирает, — рождается ребёнок, чтобы занять опустевшее место.

Дева прожигала меня сияющим взглядом. А над ней возвышалась трёхрукая Геката, черная на серой стене.

— Мы — рыцарь, знание и факел, отгоняющий темноту.

Старуха была рыцарем, ведьма-мать, скорее всего, — знанием, а факел сейчас стоял прямо передо мной. Факел, отгоняющий темноту… Она единственная обладала даром провидения.

— Я предвидела, что кто-то придёт. Я не знала, кто это будет, но я предвидела само прибытие. — Она глубоко вдохнула. — Я умираю. Моё тело полно опухолей, и магия с медициной тут бессильны. Я не боюсь умирать. Когда это произойдёт, родится еще одна ведьма-оракул, чтобы занять моё место. Но ей понадобится несколько лет, чтобы набрать силу. Я слишком больна, а Мария слишком стара.

В течение нескольких следующих лет Оракул может сократится до одного человека. И с таким составом он останется на десяток лет, пока новые ведьмы не покажут себя. Для подтверждения я посмотрела на мать, которая прикрыла рот рукой и с исказившимся от печали лицом наблюдала за девой.

— Мы не пытаемся пойти против природы, мы не можем изменить возраст Марии. Но есть способ вылечить меня, — дева качнулась, — есть зелье — мой последний шанс. Кровь Пса Морриган исцеляет всё. Ты хочешь спасти ту юную девочку? У тебя есть возможность сделать это. Спаси меня. Принеси мне кровь, и я скажу тебе всё, что ты хочешь знать.

Дева снова откинулась на кушетку. Мать встала и укутала её хрупкое тело в мантии. Чёрный шёлк, прежде роскошный, теперь приобрёл вид похоронного савана.

— Сколько нужно крови? — спросила я.

Мать выпрямилась и вытащила из рукава пластиковую пробирку.

— Вот столько. Зажми здесь и потяни наверх: выдвинется иголка. Когда ты нальёшь кровь, иголка задвинется обратно. Закрой крышкой прямо здесь и принеси нам.

Она вздохнула:

— Ты должна встретиться с ним в тумане. В месте Морриган. Именно там его кровь становится наиболее действенной. И ещё одно: она не может быть взята насильно, куплена или продана за услуги. Кровь должны отдать без принуждения, в противном случае она потеряет свою магию.

Как, блин, всё это сделать?

Я зашла на платформу и взяла тюбик.

— Как мне попасть в туман?

Мать потянулась к своей пряже.

— Крапива и волосы Пса, связанные вместе. Ты ведь знаешь, как делать вызов, да?

— Да.

Где она взяла его волосы?

— Тебе лучше идти сейчас, — сказала мать, — Сиенне нужно отдохнуть.

Я повернулась и увидела, как красные колонны исчезли, выпуская вампира и монстра, который когда-то был моим приятелем. Защитные круги дернулись и исчезли, и Дерек подошёл ко мне с горящими жёлтыми глазами.

Загрузка...