Магический лабиринт

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ

Король Иоанн не стал тянуть.

Еще до того как четверка летчиков образовала свое смертельное звено, он сказал в микрофон на контрольной панели рубки:

— Тайши!

— Да, капитан.

— Вперед! И да поможет тебе Бог.

За пятнадцать минут до этого открыли огромный люк на корме и спустили на воду большой двухместный самолет со складными крыльями. Он плавал на понтонах, а крылья в это время раскладывали и закрепляли.

Потом Сакануэ Тайши, сев на переднее пилотское место, запустил оба двигателя. Он прогревал их, следя за воздушным боем из своей открытой кабины. Место стрелка в хвосте занял Габриэл Герлихи.

Оба они были ветераны: японец — второй мировой, австралиец, ирландец родом — корейской войны. Тайши летал на торпедных бомбардировщиках имперского флота и встретил свой конец в битве за пролив Лейте.

O'Герлихи был пулеметчиком в пехоте и в авиации не служил, однако его назначили бортстрелком за исключительно меткую стрельбу. Говорили, что он играет на пулемете, как Харпо Маркс — на арфе.

И вот капитан, как и ожидал Тайши, отдал приказ вступить в бой. Тайши через шлемофон велел О'Герлихи сесть на место, и самолет заскользил с попутным ветром вверх по Реке. Разбег был длинный, поскольку они несли десять ракет, каждая со стофунтовой боеголовкой, под крыльями и торпеду под фюзеляжем. Торпеда была снабжена электромотором и заряжена семьюстами фунтами кордита.

Самолет наконец оторвался от воды. Тайши поднялся на пятьдесят футов и сбросил понтоны. Шасси с двумя большими понтонами упало вниз, и самолет набрал скорость.

О'Герлихи, глядевший назад и вверх, видел, как разбились четыре истребителя, но ничего не сказал Тайши. Пилот был занят — он разворачивал машину на малой высоте к левому берегу. Потом Тайши провел самолет между двумя скалами, над самым верхним мостом. По плану следовало, держась над деревьями, пробраться, где возможно, между холмами и у самых гор повернуть по ветру.

Потом лететь вдоль гряды, по-прежнему над самыми деревьями, потом свернуть направо, пересечь холмы, срезать угол над верхними крышами селения и нанести удар по «Внаем не сдается», выйдя на него с борта.

Тайши знал, что радар Клеменса будет вести их, пока они не покинут Реку, но надеялся впоследствии уйти от него и затем появиться внезапно из-за холмов.

Селектор упорно пытался привлечь внимание Клеменса, но капитан как будто не слышал. Он стоял с горящей сигарой во рту и со слезами на глазах шептал:

— Жорж! Билл!

Рядом стоял Джо Миллер в боевых доспехах, в стальном шлеме с тяжелым проволочным забралом, снабженным колбасообразным отростком для носа, в кольчуге, в перчатках из рыбьей кожи, пластиковый щиток защищал пах, алюминиевые — бедра и голени. В своей великанской деснице Джо держал обоюдоострый стальной топор весом в сотню фунтов.

Глаза титантропа тоже были влажны.

— Хорошие были ребята, — пробасил он.

— Капитан! — послышалось из селектора. — Радар докладывает: с «Рекса» снялся большой самолет!

— Что? — встрепенулся Сэм.

— Двухмоторный, понтонного типа. Взял направление на север, говорит радар.

Сэм уже полностью сосредоточился.

— На север? За каким чертом? Ага! Он делает крюк, чтобы атаковать нас с борта!

Он велел всем идти вниз, сам спустился по трапу в рубку и крикнул Джону Байрону:

— Отдали вы «Гусю» приказ о взлете?

— Да, сэр. В тот же момент, как радар засек их бомбардировщик! Они нарушили соглашение!

— Молодец. — Сэм выглянул в иллюминатор левого борта «Гусь», большой торпедный бомбардировщик, шел по Реке носом у нему и как раз в этот миг оторвался, капая водой с белых понтонов. Минутой позже оба понтона упали в Реку, и течение унесло их.

— По местам стоять! — сказал Клеменс. Байрон нажал на кнопку. Завыли сирены, но собравшиеся на палубе уже и так расходились по своим постам.

— Полный вперед!

Детвейлер, сидящий у руля, двинул оба рычага вперед до отказа. Мощные электромоторы заработали, и движимые ими колеса вспенили воду. Пароход точно прыгнул вперед. — А неплохо придумал старина Иоанн, — сказал Клеменс. — Радируйте «Гусю» — пусть тоже выйдет на «Рекса» с борта.

Байрон передал, как было сказано. Сэм обратился к де Марбо, облаченному в дюралюминиевый шлем наподобие ведерка для угля, кольчужную рубаху и кильт и в кожаные сапоги. На поясе у него висела кобура с пистолетом «Марк-Г» и ножны с абордажной саблей.

— Скажите своим людям, пусть поднимают секретное оружие. Спешно!

Француз нажал кнопку селектора, связывающую с арсеналом.

— Вражеский самолет еще виден на радаре? — спросил Сэм оператора.

— Сейчас нет, — ответил Шиндлер. — Он ушел за холмы, к самым горам.

— Спорю на свое право голоса, что он пойдет над самыми деревьями и вот-вот выскочит на нас. Де Марбо застонал.

— Что такое? — спросил Клеменс, видя его бледное лицо.

— Не знаю. Я, кажется, слышал взрыв. И на том конце никто не отвечает!

Лицо Сэма тоже приобрело серый цвет.

— О Боже! Взрыв. Ступай вниз и выясни, что там стряслось! Байрон, стоявший у другого селектора, сказал:

— Двадцать пятый пост докладывает: на двадцать шестом произошел взрыв.

Француз вошел в лифт и уехал.

— Сэр, вражеский самолет! — сказал оператор радара. — Приближается с левого борта, над самыми крышами, между вон теми скалами.

Сэм подбежал к окну и выглянул. Серебристо-синий нос самолета сверкал на солнце.

— Чисто летучая мышь из преисподней!

Сэм стиснул поручни, заставляя себя успокоиться, и обернулся. Байрон уже отдавал команду, да люди и сами должны были заметить самолет.

— Огонь не открывать, пока самолет не приблизится на пятьсот ярдов, — говорил Байрон. — Тогда дать ракетный залп. Орудия и стрелковое оружие открывают огонь на расстоянии двести пятьдесят ярдов.

— Нечего было ждать, — буркнул Сэм. — Надо было поднять лазер, как только эта птичка снялась. Не успел бы самолет сбросить торпеду, как луч разрезал бы его пополам. Еще один недочет в полной недочетов жизни.

И какого черта стряслось там, внизу?

— Вон он! — сказал Джо Миллер.

Бомбардировщик, оставив за собой мосты у края холмов, мчался над травянистой равниной. Пилот, кто бы он ни был, вел свою тяжелую машину, словно легкий истребитель.

Теперь события развивались быстро. Самолет шел со скоростью не меньше пятидесяти миль в час. От берега до его цели — всего одна миля, но торпеду он сбросит футах в шестистах — даже ближе, если хватит смелости. Чем ближе, тем меньше шансы «Ненаёмному» увернуться.

— Хорошо бы развернуть пароход носом, чтобы сузить площадь попадания. Но тогда сила заградительного огня снизится до минимума.

Сэм ждал. В тот момент, когда серебристое веретено отделится от носителя, он отдаст Детвейлеру приказ развернуть судно. Тогда самолет будет представлять меньшую угрозу, чем торпеда. Если батареи судна не собьют его раньше, он сам поторопится убраться прочь.

— Пятьсот ярдов, — сказал Байрон, глядя на экран через плечо оператора. И скомандовал в селектор: — Ракеты — залп!

Двадцать серебристых заостренных цилиндров с огненными хвостами взвились в воздух, точно стая кошек, ловящая одинокую мышь.

Но пилот тоже обладал кошачьей реакцией. Из-под крыльев самолета вылетели двадцать ракет, более мелких, чем корабельные. Оба залпа, сойдясь, высекли облако огня, смешанного с дымом. Самолет вынырнул из этого облака так низко над Рекой, что казалось, будто он задевает брюхом волны.

— Вторая ракетная батарея — залп! — крикнул Байрон. — Орудия, стрелки — огонь!

Вылетела новая стая ракет. Паровые пулеметы излили поток 80-калиберных пластиковых пуль. 88-миллиметровая пушка на левом борту грохнула, изрыгнув пламя и серый дым. Десантники, размещенные между лафетами, палили из винтовок.

Акулье туловище торпеды отделилось от самолета, на высоте ста футов упало вниз и ушло под воду. Виден был только белый, пенный след.

— Лево руля! — сказал Сэм.

Детвейлер рванул на себя левый рычаг. Чудовищные колеса левого борта застопорили, остановились и стали пенить воду в обратном направлении. Пароход медленно развернулся.

Тайши, почувствовав, как легко стало самолету без торпеды, взял рычаг на себя. Нос машины задрался вверх, и двойная мощь двигателей вознесла ее над судном. Тайши перегнулся через борт кабины, и ветер с силой ударил ему в лицо. Несмотря на чистую воду, торпеды пилот не увидел — она осталась позади.

Впереди блеснули на солнце ракеты с дымовыми хвостами. Опять залп! Самонаводящиеся к тому же.

Если бы все обернулось по-другому, Тайши прошел бы над летной палубой, развернулся и вернулся обратно на бреющем полете. О'Герлихи стоял, держась одной рукой за край кабины, выжидая, когда самолет снизится на нужную для пулеметного огня высоту. Но ему так и не пришлось разрядить свой сдвоенный 50-калиберный пулемет.

Самолет, Тайши и О'Герлихи исчезли в облаке дыма, из которого во все стороны брызнули металл, плоть, кости и кровь.

Один из моторов, описав дугу, рухнул на летную палубу около пушки; потом он перекатился через борт и упал на ураганную палубу, задавив двух человек.

Кто-то кричал, вызывая пожарную команду.

Сэм Клеменс из левого окна увидел взрыв, мельком заметил темный предмет и почувствовал сильный толчок.

— Что там за черт? — буркнул он, не спуская глаз со следа торпеды — она приближалась, зловещая, как акула, и куда более быстрая.

Хоть бы пароход разворачивался быстрее — экая махина.

Геометрическая задачка со смертельным ответом. Торпеда чертит прямую линию, которая есть кратчайшее расстояние между двумя точками — в этом случае определенно. А пароход описывает круг, чтобы не оказаться на конце этой линии.

Сэм ухватился за поручни и так яростно закусил сигару, что перегрыз ее — конец, откушенный не полностью, повис и обжег Сэму подбородок. Сэм взвыл от боли лишь несколько секунд спустя. Когда торпеда царапнула о корпус, он не чувствовал ничего, кроме предельной тревоги.

Потом она ушла дальше, к берегу, и Сэм, нащупав сигару и обжегши руку, выбросил сигару.

— Выровняй судно, — сказал он Детвейлеру. — Курс прежний, полный вперед.

Байрон, глядя в правое окно, сказал:

— Торпеда врезалась в берег, капитан. Мотор еще работает, но она завязла в иле и стала торчком.

— Пускай они и беспокоятся, — сказал Сэм, имея в виду людей на берегу. — Ох ты! — Он спохватился, что совсем забыл о взрыве близ камеры секретного оружия. — Байрон! Марбо ни о чем не докладывал?

— Нет, сэр.

Аппарат на переборке загудел. Байрон ответил, а Клеменс стоял рядом.

— Говорит де Марбо. Капитан занят?

— Я слушаю, Марк! — сказал Сэм. — Что случилось?

— Лазер взорван! Полностью уничтожен! Вся охрана, включая Фермера, перебита, как и четверо солдат, подоспевших на место происшествия. Расчет стал жертвой взрыва, а те четверо застрелены! Капитан, у нас на борту диверсант или диверсанты!

Сэм застонал, и на миг ему показалось, что он падает в обморок. Он удержался, опершись рукой о стену.

— Вам нехорошо, сэр? — спросил Байрон, не менее бледный, чем, по мнению Сэма, был он сам, но не поддавшийся истерике. Сэм выпрямился, глубоко вздохнул и сказал:

— Я в порядке. Проклятый сукин сын! Надо было поставить туда двадцать человек! Надо было поднять его сразу! А теперь прощай наш туз в рукаве! С ним бы у Иоанна не осталось никаких шансов. Нельзя недооценивать человеческий фактор, Байрон!

— Да, сэр. Я предлагаю…

— Снарядить людей на розыски этого ублюдка? Или ублюдков? Они давно уж вернулись на свои места. Если только не замышляют повредить генераторы. Пошлите людей в машинное отделение для усиленной охраны. И проверьте посты. Проверьте, не уходил ли кто с поста по какой бы то ни было причине. Может, среди таких есть и невиноватые, но рисковать нельзя. Всех, кто уходил с поста, поместить в арестантскую! Даже офицеров и даже если причина была веская. Нельзя вести бой с Иоанном, опасаясь ежеминутно удара в спину!

— Есть, сэр! — И Байрон начал вызывать посты по порядку номеров.

— Вражеское судно в пяти милях от нас, капитан, — доложил главный оператор радара. — Двигается со скоростью пятьдесят пять миль в час.

Предельная скорость «Рекса» в спокойной воде и без попутного ветра была сорок пять миль. Только с помощью течения и ветра он мог развивать такую же скорость, как «Ненаёмный».

— «Гуся» не видно пока?

— Нет, сэр.

Сэм взглянул на хронометр. Самолет, вероятно, все еще летит вдоль горной гряды над самыми верхушками деревьев и даже ниже, если возможно. Но «Рекса» в одиночку он атаковать не будет. Ему приказано дождаться момента, когда «Рекс» вступит в схватку с его кораблем. Вот когда команда Иоанна будет вести огонь по врагу, «Гусь» выскочит из-за деревьев, промчится над Рекой и атакует «Рекса» сбоку. Будь у Иоанна хоть что-то в голове, он и свой бомбардировщик придержал бы до настоящего боя.

Он, видно, полагал, что люди Клеменса будут так заняты воздушным боем, что налет захватит их врасплох.

— Вражеское судно в четырех милях, капитан. Прямо по курсу. Сэм закурил новую сигару и попросил медика смазать чем-нибудь ожог на подбородке. Смоллетт помазал, и Клеменс стал у правого иллюминатора, глядя на дым пожара на левом берегу, В четверти мили впереди. Огонь пожирал бамбук, сосну и тис. Куски горящего дерева летели по ветру, падая на мосты и дома. Люди суетились, вынося пожитки из хижин и спасаясь по лестницам от пожара. Другие выстраивались в цепочки, передавая от Реки Граали и глиняные ведра с водой и заливая огонь. Это была безнадежная затея — ничто не помешает огню взять свое. Половина жителей, похоже, придерживалась как раз такого мнения — эти сгрудились на равнине, около немногих уцелевших домов, и ждали, когда сойдутся в бою корабли.

— Для начала мы сравняли с землей Вироландо, — сказал Сэм неизвестно кому. — Популярности нам здесь не видать.

— Враг в трех милях, сэр.

Сэм подошел к селектору, где Байрон все еще опрашивал посты. Позади маячила огромная туша Джо, и Сэм улавливал аромат бурбона, источаемый титантропом. Джо любил выпить глоток перед боем. Не потому, что это требуется ему для храбрости, объяснял он. Просто это полезно для желудка: брожение унимается.

— Кроме того, Зэм, мне требуетзя много энергии. Ты зам говоришь, что алкоголь дает энергию. А я ее зжигаю, как мотор — горючее. И я вон какой большой.

— Да, но не целую же четверть?

— Пока с поста никто не отлучался, — сообщил Байрон.

— А езли кто попизать отходил? — сказал Джо. — Мне взегда охота пизать перед боем. Даже замый большой храбрец — а я такой — чувзтвует напряжение. Это не нервы — прозто напряжение.

— И количество выпитого тут, конечно, ни при чем, — сказал Сэм. — Будь во мне четверть виски, я из гальюна бы не вылазил. И мне бы еще повезло, если б я его нашел.

— Визки прочищает мне почки. А когда почки чизтые, то и голова чизтая. Ничего, гальюн выдержит.

— У вас с гальюном много общего. У обоих недержание.

— Ты говоришь гадозти, потому что нервничаешь. — И Джо потрепал Сэма по плечу ручищей с пальцами, как бананы.

— Не фамильярничай с капитаном, — велел Сэм, но ему полегчало. Джо любит его и никогда не подведет. Ну что может случиться с Сэмом Клеменсом, когда его охраняет этакое страшилище? Может кое-что. Пароход могут потопить, будь таких Джо хоть десяток.

«Рекс грандиссимус» стал виден и походил на белую расплывчатую глыбу, идущую навстречу. Шли минуты, и его контуры делались четче. На миг Сэм Клеменс ощутил боль в груди. «Рекс» был его первым кораблем, первой любовью. Сэм сражался за металл для него, убивал, расправился даже со своим сторонником — где-то теперь Эрик Кровавый Топор? — помогал разрабатывать его проект до последнего болтика — и вся борьба, вся пролитая кровь пропала впустую, когда король Иоанн увел корабль. И вот теперь «Рекс» воюет против Сэма. Жалко губить корабль — ведь таких всего два на целой планете.

Сэм еще сильнее ненавидел Иоанна за то, что тот вынуждает его топить такого красавца. Но, может быть, еще удастся взять «Рекс» на абордаж. Тогда корабли поплывут до истока Реки вдвоем.

Сэму всегда было свойственно перескакивать от глубочайшего пессимизма к глупейшему оптимизму.

— Две с половиной мили, — доложил оператор радара.

— «Гусь» не просматривается?

— Нет… да, сэр! Появился! В трех милях от правого борта, над самыми холмами! Вражеское судно разворачивается правым бортом, сэр, — добавил оператор.

Сэм посмотрел в носовой иллюминатор. Точно — «Рекс» разворачивался, показывая подходящему «Ненаёмному» корму.

— Какого дьявола он делает? Ведь не драпать же он собрался? Каким бы ублюдком ни был Иоанн, трусом его не назовешь. Да и команда не позволила бы ему. Нет, он задумал какую-то пакость.

— Может, у него какие-то неполадки? — предположил Детвейлер.

— Если и так, нам они неизвестны. На радаре — определить его скорость.

— Вражеское судно идет при тридцати пяти милях в час, курсом на вест, сэр.

— Это его предельная скорость против течения и ветра. У них все в порядке — на глаз по крайней мере. С какой же такой стати они бегут? Спрятаться-то им все равно негде. — Сэм закатил глаза, ища ответа. — Сонар! Посторонних объектов не замечено? Вроде мины, скажем.

— Нет, сэр. Под водой все чисто, не считая рыбьих косяков.

— Это как раз в духе Иоанна — понаделать мин и раскидать их у нас на пути. Я бы и сам это сделал на их месте.

— Да, но ведь он знает, что у наз езть зонар.

— Я бы все равно попробовал. Спаркс, передайте Андерсону — пусть не подходит, пока мы не вступим в бой или не передадим дальнейших указаний.

Радист передал распоряжение пилоту «Гуся», Йену Андерсону — шотландцу, летавшему на британском торпедном бомбардировщике во время второй мировой войны. Его стрелок Теодор Заимис, грек, летал в том же качестве на «галифаксах», совершая ночные налеты на Францию и Германию — тоже во вторую мировую.

Андерсон доложил, что понял приказ. Радар продолжал следить за «Гусем», идущим примерно на том же уровне на восток.

Солнце медленно клонилось к закату, а «Ненаёмный» сокращал расстояние между собой и «Рексом».

— Может, Иоанн не знает, как быстро ходит наш пароход, — бормотал Сэм, шагая взад-вперед и глядя на толпы, собравшиеся по обоим берегам, облепившие скалы и мосты. — Ну чего они тут торчат? Не знают, что ли, что на них вот-вот посыплются ракеты и снаряды? Иоанн мог бы хоть предупредить их!

Показался огромный красно-черный собор, приблизился и снова стал уменьшаться. Теперь между преследователем и бегущим осталось всего полмили. Сэм приказал Детвейлеру сбавить ход.

— Я не знаю, что он замышляет. Того и гляди влетим на полном ходу в какую-нибудь западню.

— Он, похоже, направляется в пролив, — сказал Детвейлер.

— Следовало ожидать.

Горы сужались, почти смыкаясь в миле по ходу судна. Там черные и белые, меченные красным утесы образовывали отвесные стены, между которыми бурлила Река. «Рекс», хотя и шел, видимо, на полной мощности, стал делать всего двадцать миль в час. Он будет продвигаться еще медленнее, войдя в этот узкий и темный проем.

— Ты действительно думаешь, что он намерен провести пароход на ту сторону? — Сэм хлопнул кулаком о ладонь. — Разрази его гром, так и есть! Он хочет подкараулить нас на выходе из пролива!

— Но ты же не назтолько глуп? — отозвался Джо Миллер. Сэм, не обращая на него внимания, велел радисту:

— Вызови мне Андерсона!

Пилот «Гуся» изъяснялся с сильным нижнешотландским акцентом.

— Ладно, сейчас слетаем поглядим, что там этот поганец задумал. Только нам понадобится время, чтобы перевалить через гору.

— А ты не переваливай — лети прямо через пролив. И если представится случай — атакуй! Есть что-нибудь новое? — спросил Сэм у Байрона.

— Я сообщу, как только будет, — немного раздраженно ответил тот.

— Извините, Джон, — рассмеялся Клеменс. — Но от одной мысли, что кто-то закладывает взрывчатку внизу… как-то неуютно. Продолжайте.

— Вот оно, — сказал Байрон, слушая рапорт офицера двадцать шестого поста. Сэм подошел и стал рядом.

— Мичман Сантьяго отлучался около получаса назад, сэр, — говорил Шиндлер. — Он назначил меня ответственным, сказал, что у него понос на нервной почве и надо скорее облегчиться, иначе сраму не оберешься. Сказал, что сразу вернется. Но вернулся только через десять минут, хотя я ничего такого не подумал, сэр — он сказал, что не мог остановиться. Он выглядел, точно вылез из-под душа, сэр — весь мокрый. И объяснил, что запачкался, поэтому пришлось наскоро принять душ. Потом, сразу после переклички, он отлучился опять. И больше не вернулся.

— Двадцать седьмой, доложите обстановку! Может быть, он не единственный, — объяснил Байрон Сэму.

После опроса всех тридцати пяти постов выяснилось, что больше никто не отлучался даже на минуту.

— Он или прячется где-нибудь, или сиганул за борт, — заметил Сэм.

— Сомневаюсь, чтобы ему удалось покинуть корабль незамеченным, — возразил Байрон. Сэм вызвал де Марбо:

— Соберите всех своих десантников, всех до единого, и пусть ищут Сантьяго. В случае сопротивления стреляйте. Однако я хотел бы побеседовать с ним, если это возможно. Сантьяго плавает с нами с самого начала, — сказал Сэм Байрону. — Его мог подослать к нам Иоанн, хотя откуда он проведал о лазере, мне непонятно. Мы думать не думали о таком оружии, пока Иоанн не увел пароход. И откуда, ради всего святого, узнал о лазере Сантьяго? Даже сексуальную жизнь королевы Виктории не держали в таком секрете.

— У него было достаточно времени, чтобы это разведать. Он хитрая бестия. Никогда не доверял латинянам.

— А мне он нравился. Всегда проявлял дружелюбие, отлично исполнял свои обязанности и чертовски здорово играл в покер.

Сантьяго был венесуэльским моряком семнадцатого века и десять лет водил боевой фрегат. Потерпев крушение у неизвестного карибского острова и выбравшись на берег, он погиб под копьями индейцев. Но это лишь ненамного ускорило его смерть — сифилис изглодал Сантьяго до последней степени.

— Он, конечно, жутко ревновал своих женщин, — продолжал Сэм, — и страдал этим дурацким латиноамериканским махизмом. Но когда одна из женщин, чемпионка дзюдо из двадцатого века, его побила, он переменил свои взгляды и стал ценить своих дам на вес золота.

Однако характер Сантьяго анализировать было некогда — имелись вопросы поважнее. Например, как мог Иоанн узнать, что его агент добился успеха? О лазере Иоанн ничего не знал. Он мог, правда, заранее поручить Сантьяго взорвать какую-нибудь жизненно важную систему корабля, но тот не сумел выполнить приказ, поскольку генераторы и электромеханический пульт слишком хорошо охранялись.

Но если взрыв не был виден издалека — откуда Иоанну знать, что агент выполнил свою работу? Может, у них разработана система сигналов? Но Сантьяго никаких сигналов не посылал.

Разве что у него где-то на судне спрятана рация. Работающая на частоте, которую пароход не…

Сэм ощутил слабую вибрацию — не ту, что создавали колеса.

Он выглянул в кормовой иллюминатор. С правого борта виднелись струйки дыма, идущие, похоже, с ураганной палубы, Сэм ринулся к селектору и рявкнул:

— Посты пятнадцать и шестнадцать! Что у вас там?

— Докладывает старшина Анита Гарибальди, семнадцатый пост! — ответил спокойный голос. — Произошел взрыв, сэр! Пробита переборка, и проводка на ней повреждена!

Детвейлер выругался.

— В чем дело? — обернулся к нему Сэм.

— Управление отказало.

Сэм уже и сам это видел. Колеса замедляли ход и скоро остановились, как увидел он с кормы. Нос парохода, сносимый течением, медленно поворачивался вправо.

Детвейлер нажал на клавишу, около которой вспыхнул огонек, и снова взялся за рычаги. Колеса завертелись, набирая скорость. Корабль вернулся на прежний курс.

— Запасная система сработала, — сказал Детвейлер. Сэм усмехнулся краем рта, хотя веселья не испытывал.

— Сантьяго, наверно, не знает о ее существовании. А ведь это Иоанн подал мне мысль установить ее! Подорвался на собственной мине! — Нажав клавишу «всем постам», он заорал в селектор: — Эй ты, убогий микроцефал-недоумок! Будь у тебя в сто раз больше мозгов, они и то уместились бы в заду у комара! Найти Сантьяго немедленно!

— Прямо по курсу пролив, капитан, — доложил Детвейлер. Над рубкой мелькнула тень и прокатился рев моторов. Это пронесся на двухсотфутовой высоте «Гусь». Светя прожектором, он вошел в темный проход, уменьшаясь во мраке, и пропал за поворотом.

— Можем мы держать связь с «Гусем»? — спросил Сэм у радиста.

— Возможность есть, сэр. Длинные волны проникнут за поворот.

Сэм отошел было, но тут же вернулся на возглас радиста:

— Боже! Пилот сообщил, что в них попали. Горит правый мотор! Ракета! — Радист поднял бледное, вытянувшееся лицо. — Это все, капитан.

Сэм выругался.

— Иоанн, как видно, поджидал самолет! Он знал, что я пошлю его на разведку!

Ну зачем он не позволил Андерсону, как хотел тот, лететь через гору? Тогда ракеты не достали бы самолет или пилот успел бы ускользнуть. Но нет, Иоанн хорошо знает своего бывшего компаньона, знает, как Сэм нетерпелив. Иоанн ждал — и вот вывел из строя торпедный бомбардировщик.

Но «Рекс» ушел в пролив не только затем, чтобы сбить самолет. Он…

— Капитан! — раздался надтреснутый голос де Марбо. — Мы только что нашли Сантьяго! Он прятался за переборкой, а потом кинулся в проход и почти уже добрался до борта. Джонстон остановил его выстрелом в голову.

— Подробности после, — сказал Сэм. — Продолжайте поиск других агентов. Ищите…

— Ракеты! — завопил Детвейлер.

Сэм оглянулся и увидел, как серебристая тень сверху ударила в основание мостика. Раздался оглушительный взрыв; палуба закачалась. Сверху снова несся вой. Мостик затрясся. Окна со всех сторон заволокло дымом, но ветер вскоре унес его.

— Какого черта! — беспрестанно повторял Сэм.

— Это оттуда. — Детвейлер, отпустив ненадолго рычаг, показал вверх и направо.

— Уводи пароход! — заорал Сэм! — Вниз! Рулевой уже дал полный ход. Крутой мужик этот Детвейлер. Снова серебристая вспышка. Дюжины вспышек. Взрывы. Ракетная батарея правого борта исчезла в облаке огня и дыма. Прямое попадание — и неизвестно, кто и откуда стреляет!

— Зигзагом иди! — крикнул Сэм.

Еще три прямых попадания, не считая ракет, упавших в воду по обоим бортам и за кормой.

— Радар поврежден, — сказал Байрон. Он дал команду корабельным батареям отвечать огнем, ведя его на глаз.

— Да где же они? — недоумевал Сэм.

— На скале! — в один голос ответили Байрон и Детвейлер.

— Вон, гляди! — сказал Джо, указывая в кормовой иллюминатор.

Пока Байрон опрашивал посты о повреждениях и потерях, Сэм взглянул туда, куда указывал массивный палец титантропа. Футах в пятистах над ними, там, где раньше была гладкая стена, в скале виднелось углубление футов тридцать в длину и семь в высоту. Оттуда выглядывали крохотные лица, и солнце сверкало на ракетах и пусковых установках.

— Боже ж ты мой!

Стало быть, люди Иоанна обнаружили в скале пещеру и перетащили туда ракеты, а вход замаскировали, к примеру, куском папье-маше, расписанным под лишайник. Ракетчики сидели там в засаде, а Иоанн тем временем ушел в пролив.

— Обманули дурака! — простонал Сэм.

Прошла минута, как пароход свернул вниз по течению. Сэм, хотя уже видел опасность, подскочил, когда из отверстия вылетело с дюжину больших ракет, на миг осветив пещеру.

— Лево руля! — взревел он.

В цель попала только одна ракета, разбив паровой пулемет — оттуда взвились в воздух куски тел и металла. Когда рассеялся дым, стала видна зияющая дыра там, где были лафет, пулемет, трое мужчин и две женщины.

На миг Сэм оцепенел, не в силах двинуться, а из головы исчезли все мысли, кроме одной: война — не моя стихия. Ни один мыслящий человек не создан для войны. Надо было подумать об этом заранее и предоставить командование Байрону. А я возомнил о себе. А Джон хитер, очень хитер — и притом у него в советниках прославленный датчанин Торденскьолд.

Потом Сэм сообразил, что пароход движется к берегу. Байрон, словно издалека, спрашивал;

— Вернуть корабль на курс, капитан?

— Зэм, Зэм, — рокотал Джо. — Гозподи, мы же зейчаз врежемзя в берег!

Сэм заставил себя подать голос.

— Курс меняется. Направьте его вниз по Реке и вернитесь на середину.

На главной палубе лежали убитые: Янгблад, Черни, де Гроот. И верхняя часть красавицы Анн Мэти, бывшей голливудской звезды. Точно китайская кукла, изувеченная злобным ребенком.

Сэм и раньше видел трупы и кровь — он уже не тот юнец, что играл в солдата Конфедерации. И нет здесь Дикого Запада, куда можно сбежать, оставив гражданскую войну тем, кому она по вкусу. Тут дезертировать некуда.

Страх в нем сменился гневом. Чаша бурбона, поданная Джо — славным старым Джо, — еще подогрела злость. Будь проклят Иоанн и его подлые выдумки! Он, Сэм, отправит его в ад и сам последует за ним, если надо.

— Нельзя ли нам вышибить этих ублюдков из пещеры? — спросил он Байрона.

— Думаю, можно, — поразмыслив, сказал тот. — И если у них кончились снаряды, незачем тратить на них наш запас.

— На установках ракет не видно, — сказал Сэм. — Но они могут прятать их, дожидаясь нашей атаки. Давайте-ка вернемся и проверим. Не хочу, чтобы эти гиены смеялись над нами.

Байрон вскинул брови, считая, как видно, глупым снова идти на риск, однако ответил: «Да, сэр» и вернулся к селектору. Сэм отдал команду Детвейлеру. И пока «Ненаёмный» поворачивал обратно, ракетные расчеты готовились выполнить свою задачу.

Байрон ровным голосом доложил: двенадцать убитых, тридцать два тяжелораненых. Одиннадцать раненых можно быстро починить и вернуть на места. Один паровой пулемет, одна ракетная батарея, одно орудие выведены из строя. При этом взорвались ракеты и снаряды, нанеся больше вреда, чем неприятельский обстрел. В летной палубе имеются две большие пробоины, и сорваны каюты на нижнем ярусе мостика. Сам мостик пока держится, но если в него попадет еще одна ракета, ничего гарантировать нельзя. Огневая мощь снизилась, но сам пароход полностью в норме.

Хуже всего то, что разбиты радарные антенны.

Посмотрев на пещеру, Сэм увидел, что сидящие там люди заряжают установку новыми ракетами.

— Байрон, по моему приказу открывайте огонь! — сказал он. Байрон дал батареям команду приготовиться. Пароход находился в восьмистах ярдах от подножия скалы. Сэм приказал Детвейлеру повернуться к утесу правым бортом и предоставить судно течению, пока не отстреляются корабельные, батареи. На правом борту была 88-миллиметровая пушка, стреляющая гораздо точнее ракет, и пневматическая пушка.

Получив приказ Сэма, 88-миллиметровая изрыгнула огонь, дым и гром, пневматическая же ухнула. Один снаряд попал чуть выше пещеры, другой чуть ниже. Второго залпа не понадобилось. Ракеты в пещере взорвались — должно быть, от нижнего попадания — и утес окутало облако, из которого полетели осколки и разорванные тела.

Дым рассеялся, в пещере остался только покореженный металл.

— Ну, думаю, им там всем каюк, — удовлетворенно сказал Сэм. Враги — не люди. Это орудия, которые могут убить его и которых поэтому надо убивать заблаговременно. — Выведи ее опять на середину за четверть мили от пролива. Байрон, поднимайте вертолет.

— Король Иоанн тоже поднял свой, — сказал помощник, указывая в ущелье.

Сэм увидел на высоте двух тысяч футов крошечную машинку на фоне темных ворот пролива.

— Я не хочу, чтобы Иоанн видел, что мы делаем, — сказал он. — Надо, чтобы Петроский избавился от соглядатая.

Сэм вызвал де Марбо. Инструкции заняли две минуты, затем де Марбо отдал честь и отправился выполнять задуманное.

Петроский, вертолетчик, прогрел мотор и взлетел с двумя стрелками на борту. К его фюзеляжу были прикреплены десять мелких самонаводящихся снарядов — частью их планировалось сбить вражескую машину, остальными нанести удар по «Рексу».

Сэм следил, как вертолет медленно поднимается, отягощенный своим смертоносным грузом. Потребовалось некоторое время, чтобы он набрал ту же высоту, что вертолет у входа в ущелье. Сэм спросил де Марбо, как дела у него. Француз ответил с кормы, что оба катера уже почти загружены ракетами и можно отправляться через несколько минут.

— Я скажу, когда станет чисто, — предупредил Сэм. Машина Петроского достигла наконец нужной высоты. Другой вертолет сохранял прежнее положение. Но когда его пилот увидел, что белая неприятельская машина продолжает подниматься, он развернул свой вертолет и устремился прочь.

Оператор радара, теперь поставленный впередсмотрящим, сказал:

— Скорость вражеского вертолета примерно восемьдесят пять миль в час.

— Значит, он идет быстрее нашего, — заметил Сэм. — Потому что несет гораздо меньше груза. Байрон, скажите де Марбо — пусть отправляется.

Огромный люк на корме открылся. Более крупный катер, «Афиши не расклеивать», выскользнул из наполненного водой отсека и, оставляя за собой белый след, пошел к берегу. За ним двинулся второй, «После вас, гасконец». Оба были нагружены ракетами, разобранными пусковыми установками и десантниками.

Из приемника послышался голос Петроского:

— Враг ушел за поворот. Поднимаюсь еще на две тысячи футов, прежде чем следовать за ним.

В ожидании следующего донесения Сэм следил за катерами. Они уже уткнулись носами в низкий берег, и люди прыгали в воду, разгружая оружие и технику. Каждый должен был прихватить с собой сорокафунтовый снаряд или часть установки.

— Иоанн, наверное, послал вперед команду с крючьями и веревками, — сказал Сэм. — Потом они подняли талями тяжелые ракеты с палубы «Рекса». Это, конечно, делалось ночью, чтобы вироландцы не видели. Та еще, поди, была работенка. Жаль, что у нас нет времени на установку тяжелых ракет. Но и легкие наделают много вреда, если попадут в нужные узлы «Рекса». — Сэм потер руки и выпустил облако дыма. — Славно будет поменяться местами со стариной Иоанном. Поймать его в его же ловушку.

— Если успеем, — сказал Байрон. — Вдруг «Рекс» вывалится из пролива прежде, чем мы разместим батарею?

— Возможно, но маловероятно, — нахмурился Сэм. — Войдя в пролив, Иоанн сможет двигаться только вперед. Развернуться там негде, хотя бы и на одном колесе. И он знает, что мы скорее всего поджидаем его у выхода — там, где радар не видит и сонар не слышит. И что мы оторвем ему задницу, как только он покажется.

— А может, он дазт задний ход, — сказал Джо.

— Ага — когда два орудия и пятьдесят ракет выпалят ему по мостику, а четыре торпеды — по корпусу? — фыркнул Сэм. — И хотел бы я посмотреть, как он даст задний ход против такого течения, когда по сторонам у него всего тридцать футов. Детвейлер не смог бы. Даже я бы не смог!

Ожидание длилось. Сэм наблюдал за длинной вереницей десантников, каждый с серебристым цилиндром или с частью установки. Внезапно вышел на связь де Марбо:

— Я нашел тропу.

— Я видел, как вы машете рукой, — сказал Сэм. — Вам понадобится около часа, чтобы добраться до пещеры. Она не так уж высоко, но по тропе, наверное, долго идти.

— Постараемся побыстрее. Но совсем быстро не получится — тропка узкая.

— Я полагаюсь на вас.

— Петроский на связи, — сказал радист.

Сэм услышал пилота, не успев еще дойти до радио.

— Мы спустились к самой воде. Я решил выйти из пролива на высоте их рубки. Их радар засечет нас, как только мы обогнем последний поворот, но я рассчитываю сбить им наводку. Шесть ракет в мостик, шесть для вертолета, где бы он ни был — в воздухе или на летной палубе.

Голос у Петроского был счастливый. Этот неистовый поляк летал в британской авиации, сражаясь с Гитлером. После войны он не захотел возвращаться в коммунистическую Польшу и эмигрировал в Канаду, где сначала водил кукурузник, а потом полицейский вертолет.

— А, черт! — рявкнул он. — Пароход болтается прямо у выхода, носом ко мне! И четверти мили не будет! Пожелайте мне удачи! Мотор и винт ревели вовсю, но голос Петроского перекрыл их.

— Первые шесть пошли! — Две секунды, и затем: — Есть! В рубку не попал, зато дымовые трубы рухнули к черту! Иду наверх! Сильный заградительный огонь. Ничего не вижу в дыму. Ага! Вот и вертолет, на летной палубе! Сейчас…

Радист посмотрел на Сэма:

— Сожалею, капитан. Связь оборвалась. Сэм свирепо загасил свою сигару о приемник и швырнул ее на палубу.

— В него, наверно, ракета попала.

— Возможно. — Глаза радиста были влажны. Он десять лет дружил с Петроским.

— И неизвестно, разбомбил он вертолет Иоанна или нет. — Сэм вытер глаза костяшками пальцев. — Черт, я опять вляпался, а расплатился он…

Байрон снова поднял брови, видя столь непрофессиональную реакцию.

— Ну да, я знаю, — сказал Сэм. — Мы попались в его ловушку. Пускай. И я знаю, о чем еще вы думаете. Нам следовало бы поберечь свою разведтехнику, выражаясь по-военному. Теперь вертолет Иоанна будет следить за нами, если Петроский его не уничтожил.

— Мы пошли на риск, и это, возможно, оправдалось, — сказал Байрон. — Возможно, Петроский поразил и рубку, и вертолет. У него не было времени, чтобы доложить точно.

Сэм опять стал шагать взад и вперед, дымя так яростно, что кондиционер не успевал справляться. Потом остановился и бросил сигару, точно метя острогой в мысль — и, кажется, попал.

— Иоанн не пойдет обратно, пока не будет знать, где мы. Поэтому он вышлет на разведку либо вертолет, либо катер. Мы в любом случае стрелять не будем. Байрон, прикажите де Марбо не стрелять, что бы ни вышло из пролива. И затаиться. Детвейлер, поворачивайте к питающему камню около храма. Там причалим и займемся ремонтом.

— Почему, Зэм?

— Почему? Чтобы шпионы Иоанна увидели нас там. Чтобы Иоанн, если он намерен атаковать, знал, что засады нет. Скорей всего он подумает, что ракеты со скалы так потрепали нас, что дело наше плохо. И будет знать, что успеет пройти через пролив, прежде чем мы его перехватим. Тогда-то мы и разыграем последний роббер, причем ройял-фпэш будет на руках у нас — так я надеюсь.

— Зэм, а езли Петрозкий взе-таки взорвал рубку? И Иоанн-злодей убит? Может, они не могут больше дратьзя.

— Я пока не вижу никого под белым флагом. Отступим и будем надеяться, что Иоанн клюнет. А тем временем проведем свою разведку. Байрон, пошлите «Гасконца». Скажите Плакетту — пусть пройдет через пролив на предельной скорости, быстро глянет, что там и как, и скорее чешет обратно.

— Могу ли я внести предложение? — спросил Байрон. — На «Гасконце» есть торпеды.

— Нет, гром и молния! Я не стану больше посылать своих ребят на верную смерть! Дело и так достаточно опасно, как сказал старый холостяк старой деве, сделавшей ему предложение. Их может атаковать вертолет, хотя вертолет и «Гасконец», в общем, равные противники. Если вертолет погонится за катером, пусть де Марбо открывает огонь. Мы получим свои данные, а Иоанн пусть себе ломает голову, куда девался его вертолет. Он, конечно, не утерпит и пошлет катер — а катер мы не тронем. В любом случае Иоанн не двинется с места, пока не стемнеет — так я думаю.

Байрон передал приказания. Белоснежный «Гасконец» отчалил от берега и направился в пролив. Его командир, младший сын ирландского барона, был когда-то флотским адъютантом короля Георга V, а затем адмиралом. Ветеран сражений при Гелиголанде, Доггер-Бэнке и Ютландии, он был кавалером Большого Креста, голландского ордена Оранского-Нассау и российского Св. Станислава второй степени с мечами. Он также приходился сродни знаменитому писателю-фантасту лорду Дунеени, а через Дунсени — знаменитому первооткрывателю Ричарду Фрэнсису Бартону.

— Сэр, — сказал Джон Байрон, — мы, кажется, не все предусмотрели. Десантники еще далеко не завершили установку ракет. Если вражеский вертолет или катер погонится за «Гасконцем», де Марбо не сумеет прикрыть наш катер. Притом противник может заметить наших людей на горной тропе. И поймет, что мы готовим засаду.

— Вы правы, — неохотно признал Сэм. — Ладно. Скажите его светлости, пусть поворачивает и остается на месте, пока де Марбо не устроится. Ни к чему тратить горючее, делая круги впустую.

— Да, сэр. — Байрон переговорил по радио с Планкеттом и заметил: — Только именовать адмирала его светлостью не совсем правильно. Как младший сын пэра, он не имеет права на титул. А поскольку его отец барон, низший по титулу среди пэров, адмирал не может называться даже «достопочтенным».

— Я пошутил, — сказал Сэм. — Избави меня, Боже, от британской чопорности!

Во взгляде маленького англичанина читалось, что в рубке шутливость неуместна. Возможно, он и прав, подумал Сэм. Но без острого словца тоже нельзя. Только оно способно разрядить обстановку. Если Сэм не будет острить, его котелок взорвется. Глядите, какие красивые осколки. Это от Сэма Клеменса.

А вот Байрон тверд и хранит спокойствие в любой ситуации, как человек, распродавший свои акции перед биржевым крахом.

Пароход все еще оставался на середине озера, хотя уже направился к берегу. На севере все заволакивала черная пелена — дым от пожара, зажженного упавшими самолетами. Похоже, пожар разгорится еще сильнее, если только дождь не потушит его. Местные жители определенно не должны питать любви ни к короли Иоанну, ни к Сэму. Хорошо, что здесь живут пацифисты. Иначе они могли бы всерьез воспротивиться, когда вечером к их питающему камню подошли бы те, в ком они видят убийц и поджигателей. Гигантский батацитор необходимо подзарядить, хотя в нем еще имеется запас энергии, а команде нужно наполнить свои Граали. Вряд ли «Рекс» появится именно тогда. У «Рекса» те же нужды.

Разве только Иоанн решит застать противника врасплох. Он может попытаться. Запас энергии у него не истощен — «Рекс» не весь день находился в движении. Заряда может хватить еще на много часов.

Нет, не станет Иоанн этого делать. Он ведь не знает, что противник лишился радара, и будет опасаться, что «Рекса» обнаружат, как только он покажет нос. А до «Ненаёмного» три мили по озеру. Пока «Рекс» дойдет, кабель с наконечником втянут обратно, и «Внаем» двинется навстречу врагу.

Вот если бы у Сэма осталась авиация, чтобы разведать, когда будет подзаряжаться Иоанн! Подойди «Рекс» к камню около самого пролива, «Ненаёмный» мог бы застукать его. Нет, Иоанн не так прост. Он отойдет подальше, чтобы не попасться. И сообразит, что Сэм Клеменс примет те же меры предосторожности.

Но если Иоанн вправду думает так, почему бы, подзарядившись не свалиться Иоанну как снег на голову?

Эх, знать бы топографию, знать бы ширину Реки по ту сторону ущелья. Но Плакетт добудет необходимые сведения.

— Не заняться ли нам похоронами, сэр? — предложил Байрон.

— А? Да-да, лучше покончить с этим теперь же. Позже не будет времени. Хватит у нас десантников, чтобы собрать похоронную команду?

— Осталось сорок два человека, сэр, — ответил Байрон, довольный своей предусмотрительностью.

— Хорошо — этого хватит, чтобы похоронить всех, включая себя. Пожалуй, обойдемся тремя винтовками. Порох надо беречь.

Служба продолжалась недолго. Мертвых, завернутых в полотно и снабженных грузами, выложили в ряд на корме летной палубы. Собралась половина команды — остальные несли вахту.

— …ибо теперь мы знаем, что воскрешение возможно, ибо все мы испытали его. Мы вверяем тела ваши глубинам Реки в надежде, что вы восстанете вновь не в этом, так в ином мире. Да благословит Бог тех, кто в него верил. До встречи!

Прозвучал салют, и тела, одно за другим, стали раскачивать в воздухе и бросать за борт. Камни увлекут их вглубь, на поживу большим и малым рыбам, рыщущим там, во мраке, в тысячах футов внизу.

«Внаем не сдается» подошел к берегу и отдал якоря. Сэм сошел на берег, где ждал его разгневанный Ла Виро. Темнокожий, с ястребиным лицом архиепископ разразился бурной речью, обличая глупость и жестокость обеих сторон. Сэм слушал с каменным лицом. Не время было дискутировать. Но когда Ла Виро потребовал немедленно уйти из этих мест, Сэм ответил:

— Столкновения избежать нельзя. Кто-то из нас должен уйти на дно. Вы разрешаете мне воспользоваться питающим камнем?

— Нет! Не разрешаю!

— В таком случае мне очень жаль, но я все равно им воспользуюсь, Если вы вознамеритесь нам помешать, мы будем стрелять.

Ла Виро на минуту утратил дар речи. Потом его дыхание стало ровнее и краска исчезла с лица.

— Хорошо. Мы не станем прибегать к силе. Вы знали, что мы не станем. Все, что я могу, — это воззвать к вашему человеколюбию. Я сделал это и не добился успеха. Пусть же последствия падут на вашу голову.

— Вы не понимаете. Мы хотим дойти до полярного моря. Наша миссия имеет первостепенное значение для этого мира. Не могу объяснить почему, но верьте мне — это так.

Сэм посмотрел на солнце. Еще час, и оно коснется вершин западных гор.

Подошел Герман Геринг и сказал что-то на ухо Ла Виро. Тот ответил громко:

— Хорошо. Эвакуируй их.

Геринг громким голосом обратился к толпе:

— Вы слышали, что сказал Ла Виро! Мы все уйдем на восток, прочь от этого адского зрелища. Передайте это всем! Уходим на восток! Мартин, подними сигнальный шар! Теперь вы видите, — сказал Герман Клеменсу, — не можете не видеть, как прав я был! Я возражал против строительства вашего парохода, поскольку строился он с дурной целью! Не для того нас воскресили из мертвых и поселили здесь, чтобы мы предавались бездумному разврату, лелеяли ненависть и проливали кровь! Мы…

Сэм отвернулся и, сопровождаемый Миллером, взошел по сходням на ураганную палубу.

— Вот зукин зын, — сказал Джо. — И чего он к тебе привязалзя?

— Слабо ему, — ответил Сэм. — Меня и не такие обличали. Послушал бы ты мою мать. Или жену. Они могли бы дать ему фору в тысячу слов и опередить его через десять секунд. Бог с ним. Что он может знать? Я делаю это ради него и ради прочих сладкоречивых шансеров. Ради всех — заслуживают они этого или нет.

— Ну! А я-то думал, что ты это делаешь для зебя.

— Больно умный ты стал. Разве можно так разговаривать с капитаном?

— Что вижу, то и говорю, — ухмыльнулся Джо. — Не как матроз капитану, а как твой друг Джо Миллер.

Как только они вошли в рубку, Байрон доложил:

— Сэр, де Марбо сообщает, что ракеты установлены.

— Хорошо. Скажите ему, чтобы спустился к катеру. А Планкетт пусть отправляется.

«Гасконец» тут же устремился в пролив. На черно-синем камне, покрытом темно-зеленой растительностью, виднелись крошечные фигурки десантников, идущих по скальному карнизу. Еще задолго до спуска вниз им придется зажечь фонарики. «Афиш не расклеивать» шел вдоль берега. Шипели сварочные аппараты — это механики ремонтировали расшатанные опоры мостика. На носу светилось голубое пламя горелок, срезавших останки парового пулемета. На его месте устанавливалась ракетная батарея. Еще одна команда спешно меняла радарную антенну.

Прошло полчаса. Главный врач доложил, что пятеро раненых скончались. Сэм распорядился погрузить тела в шлюпку и сбросить на середине Реки. Это было сделано без помпы — Сэм не желал больше подрывать дух команды. Он даже заупокойную молитву отказался прочесть — это сделал один из медиков.

Сэм взглянул на хронометр:

— Пора бы уже Планкетту пройти пролив.

— Если так, то минут через десять мы увидим, как он возвращается, — сказал помощник.

Сэм взглянул на десантников, идущих по тропе.

— Сказали вы де Марбо, чтобы его отряд залег, если появится вертолет или катер Иоанна?

— Разумеется, — сухо ответил Байрон. Сэм посмотрел на берег, где тысячи мужчин и женщин плотной толпой уходили на восток. Шума они почти не производили. Люди несли узлы, горшки, вазы, статуэтки, стулья, удочки, плотницкие орудия, разборные планеры и, разумеется, Граали. Проходя мимо парохода, многие благословляли его тремя перстами. Это бесили Сэма, заставляя чувствовать себя виноватым.

— Какой кразивый шар, — сказал Джо. Над домом с сорванной крышей поднялась огромная ярко-желтая надувная груша и взвилась вверх, гонимая ветром к востоку. На высоте четырех тысяч футов шар стал совсем крошечным, но Сэм ясно разглядел, как он вспыхнул огнем.

— Взорвался! Вот он, настоящий сигнал.

Горящий шар, хорошо видный на много миль вверх и вниз по Реке, начал падать и скоро свалился в воду.

— Что ж, теперь, по крайней мере, можно не беспокоиться о мирном населении, — сказал Байрон.

— Не уверен, — возразил Детвейлер. — Мне кажется, Ла Виро и еще некоторые остались.

Он был прав — небольшая кучка людей возвращалась в храм.

— Никак помолиться за нас собрались! — фыркнул Сэм.

— Вижу «Гасконца»! — сказал впередсмотрящий. Катер, сверкая белизной на солнце, несся полным ходом. А в пятистах футах над ним, почти нагнав, летел вражеский вертолет. Он кренился, чтобы пулеметчики могли обстрелять катер.

— Байрон, скомандуйте де Марбо — огонь по вертолету! — громко крикнул Сэм, но раскат разрядившихся питающих камней заглушил его слова.

Когда утихло эхо, Сэм повторил приказ.

— Вижу вражеский катер! — объявил впередсмотрящий.

— Где? — Но Сэм уже тоже увидел острый красный нос, круглый бронированный верх и оружейные башенки бывшего «Афиш не расклеивать», похищенного Иоанном. Катер выходил из ущелья.

Из отверстия в скале вылетела одинокая ракета, вонзившись прямо в раскаленную выхлопную трубу вертолета. Она сверкнула в воздухе, словно линия, проведенная огненным карандашом от черной горы, и вместе с вертолетом превратилась в клуб алого пламени.

— Последний летательный аппарат этого мира, — сказал Сэм.

— Лучше подождать, сэр, пока вертолет не упадет в Реку, — заметил не теряющий хладнокровия Байрон. — Иначе его жар притянет к нему все ракеты.

Горящий корпус и его осколки падали как-то неестественно медленно. Наконец они погрузились в воду и затонули.

— Залп по вражескому катеру, — передал по радио Байрон. — О Господи, сэр! — воскликнул впередсмотрящий. — Сам «Рекс» идет сюда!

Байрон, взглянув в ту сторону, нажал на кнопку тревоги. Завыли сирены, и толпа, скопившаяся на летной палубе, мигом разбежалась.

Сэм заставил себя говорить спокойно, хотя сердце бешено колотилось.

— Снять зарядный колпак. Втянуть стрелу. Байрон уже распорядился отдать концы. Детвейлер ждал указаний, держась за рычаги. Байрон посмотрел в иллюминатор.

— Чисто концы, сэр!

— Выводи на середку, рулевой, — сказал Сэм. Детвейлер освободил рычаги и взял их на себя. Колеса завертелись, и пароход отошел от причала.

Катер «Рекса» заволокло дымом. Ветер уносил дым, открывая почернелый корпус. Катер стоял на месте, получив, как видно, серьезное повреждение. Но ведь он покрыт трехдюймовой дюралюминиевой броней и не такое еще может выдержать. Быть может, команда оглушена взрывом.

«Рекс грандиссимус» наполовину вышел из темного ущелья, сияя белизной, и побледнел, когда солнце закатилось за горы. Сумерки окутали озеро. Небо померкло. На нем все ярче проявлялись скопища звезд и газовые туманности. Когда совсем стемнеет, небесный свет будет так же ярок, как в ясную ночь полнолуния на Земле.

Катера смутно белели на воде, а «Рекс» казался белой глыбой, точно кит-альбинос под водой.

Итак, Иоанн все-таки решил атаковать «Ненаёмный» во время подзарядки. Ну что ж, сейчас он свое получит.

Откуда Иоанн узнал, что противник стоит на приколе? Чего проще. Где-то на горе над проливом у него сидит наблюдатель с рацией. Этим объясняется и то, почему «Рекс» так легко отразил атаку Петроского.

Подчиняясь спокойному приказу Клеменса, Детвейлер задержал судно, развернул его навстречу «Рексу» и полным ходом двинулся вперед. Байрон спросил:

— Какие указания дать «Афишам»?

Сэм не сразу ответил, следя за ракетным залпом из пещеры. Но внезапности не получилось. Иоанн сразу понял, что стреляют из их бывшей пещеры. Ракеты не пролетели и половины пути, как на «Рексе» полыхнул ответный залп и взвились огненные хвосты. Оба залпа встретились футах в пятидесяти над пароходом, и по Реке прокатился грохот. Судно заволок дым, который вскоре отнесло прочь.

Если «Рекс» и пострадал, на расстоянии этого не было заметно.

Ракеты Иоанна не сбили бы столько ракет Клеменса, если бы сами не были самонаводящимися. Значит, у врага имеется соответствующая аппаратура. Возможно, собственного производства. Но в каком количестве? Сколько бы таких ракет ни было, Иоанн пожертвовал несколькими, чтобы отразить атаку.

Из пещеры грянул второй залп. В этот раз ракеты сбили на полдороге, вызвав быстро тающее облако огня и дыма. «Рекс» незамедлительно дал третий залп. Ракеты, ударив в утес, попали в пещеру. Пламя хлынуло оттуда, словно из пасти дракона. Конец двадцати славным ребятам, мужчинам и женщинам.

Левиафаны сближались. В рубке «Рекса» светился единственный огонь — там соблюдалось затемнение, как и у Клеменса.

Впередсмотрящий доложил, что вражеский катер возобновил движение.

— Раньше на его катерах торпедных установок не было, сказал Сэм Байрону. — Но Иоанн мог смонтировать их. Держу пари, он так и сделал. Где его второй катер, кстати сказать?

Мгновение спустя впередсмотрящий заметил и его — катер, должно быть, только что вышел из кормового отсека.

«Афиш не расклеивать» мчался к «Рексу», изготовив две торпеды — еще четыре ждали очереди.

«Гасконец» спешил на свой корабль, чтобы, согласно приказу, взять торпеды. Сэм опасался, что его не удастся сразу принять на борт.

— Мелкий вражеский катер идет к «Афишам», сэр, — доложил впередсмотрящий.

Сэм через Байрона передал «Гасконцу» приказ помочь товарищу.

С «Рекса» взвились четыре ракеты, и взрыв дал понять, что одна завершила свой путь. Миг спустя на связь вышел адмирал Андерсон.

— Клюнула нас дурная птичка, сэр. Но мы на ходу, и повреждений, на мой взгляд, нет.

«Гасконец», обстреливая ракетами вражеский катер, свернул к нему. По вспышкам было видно, как работают его пулеметы. Второй вражеский катер упорно шел к «Афишам», сходным образом изрыгая ракеты и пули. Дистанция между большими судами на глаз составляла пятьсот футов. Ракет ни тот ни другой пока не тратил, приберегая их для более тесной встречи.

«Гасконец» обходил противника сзади.

— Иду на таран, — сообщил Планкетт.

— Не дури! — в страхе крикнул Сэм, опередив Байрона.

— Это приказ, сэр? — спокойно осведомился Планкетт. — Команда покинула катер — по моему приказу, сэр. Постараюсь повредить гребной винт противника.

— Говорит капитан! — сказал Сэм. — Я запрещаю тебе делать это! Я не хочу твоей гибели!

Ответа не последовало. Одно из белых пятен — то, что поменьше, — зашло за корму более крупного. Казалось, оно ползет совсем медленно. На самом деле «Гасконец» нагонял более медленный катер на скорости пятнадцать миль в час. Скорость небольшая, но бронированный катер даже и при такой мог нанести сокрушительный удар.

— «Гасконец» и вражеский катер сошлись, сэр, — доложил впередсмотрящий.

— Сам вижу — и слышу, — сказал Сэм, глядя в бинокль. «Гасконец» с неработающим двигателем дрейфовал по течению. Второй катер замедлял ход и вскоре остановился.

— Он все-таки сделал это! Бедняга!

— Может, он еще и не ранен, — сказал Джо. — И мы его подберем.

«Афиш не расклеивать» был футах в ста от своей цели. Вот он быстро отвернул в сторону, а через несколько секунд вражеский катер взвился вверх в водяном столбе, вспыхнул и развалился на куски.

— Он торпедировал его! — восторженно заорал Сэм. — Славный старина Андерсон! Торпедировал!

— Хорошая работа, — сдержанно отозвался Байрон.

— Андерсон вызывает «ВНС»! Какие будут указания?

— Проверь, как там дела у Планкетта, — сказал Сам. — И годится ли еще «Гасконец». Подбери тех, кто прыгнул за борт.

— «Рекс» в пятистах двадцати футах от нас, — сказал впередсмотрящий.

— Ну что ж, адмирал, — сказал Сэм Байрону, — командуйте артиллерией.

— Да, сэр. — Байрон стал отдавать по селектору команды лейтенанту левого носового расчета, а Сэм не сводил глаз с катеров. Если «Гасконец» на ходу, пусть изводит «Рекса» своими мелкими ракетами. Оснащать его торпедами некогда. Байрон повторял в селектор расстояние, называемое впередсмотрящим.

— Четыреста девяносто футов. Четыреста семьдесят. Четыреста пятьдесят.

— Иоанна ждет недурной шок, — сказал Сэм Джо Миллеру. Он не знает, что у нас есть орудия.

— Огонь!

Сэм, считавший секунды, выругался. Первый снаряд ушел мимо цели. Второй попал где-то у ватерлинии в носовой части — но «Рекс» все так же двигался навстречу врагу.

— Разверните судно, чтобы мы могли дать широкий залп с левого борта, — сказал Сэм Детвейлеру.

Теперь громыхнули оба орудия. «Рекс» задымился. На его летной палубе полыхал огонь. Но он продолжал идти вперед и на таком расстоянии мог уже пустить в ход большие ракеты.

— Враг в двухстах шестидесяти футах, — последовало донесение.

— Большие пташки готовы? — спросил Сэм у Байрона. — Готовы, сэр.

— Прикажите офицерам стрелять, как только выстрелит «Рекс». Байрон передал приказ. Не успел он договорить, как Сэм увидел на «Рексе» вспышку. Ракеты обоих судов встретились в воздухе на высоте четырехсот пятидесяти футов, и взрывы оглушили Сэма.

— Гозподи! — сказал Джо Миллер.

Снова выпалили орудия. На «Рексе» загорелся правый колесный кожух, и дым заволок рубку. Вдоль всего правого борта заплясали языки пламени. Снаряд попал в ракетную батарею, и ракета начали взрываться одна за другой.

— А, черт! — сказал Сэм.

Дым вокруг мостика постепенно рассеивался. Но ветер утих, и «Рекс» значительно потерял в скорости.

— Он поворачивается к нам левым бортом! — сказал Сэм.

Снова взлетели ракеты, теперь с другого борта, и ракеты Клеменса снова встретили их в воздухе. Корабль содрогнулся от взрыва, но не пострадал.

Сэм видел, что на «Рексе» дела плохи. Все палубы с правого борта пылали, и «Рекс» отворачивал прочь.

На миг Сэму показалось, что «Рекс» бежит. Но нет. Он продолжал разворачиваться, описывая круг.

— Правое колесо у них повреждено или разбито, — заметил Сэм. — Они не могут маневрировать.

Это несколько утешило его. Теперь все, что нужно, — это подойти к «Рексу» на подходящее расстояние и расстрелять его в упор из орудий.

Такой приказ Сэм и отдал. Детвейлер повернул судно, чтобы подойти к жертве на нужную дистанцию.

— А мы неплохо сработали, — возбужденно сказал Сэм Байрону.

— Пока неплохо, сэр.

— Да ведь уже почти конец! Неужели вы никогда не проявляете человеческих эмоций?

— Не на службе.

— Гозподи! — опять произнес Джо Миллер.

— Что такое? — вскрикнул Сэм, схватившись за его ручищу. Титантроп, выкатив глаза и издавая сдавленные звуки, показывал куда-то за корму. Сэм хотел обойти его, чтобы посмотреть, но не успел.

Взрыв вышиб из заднего иллюминатора пуленепробиваемое стекло, и оно обрушилось на Сэма.

Кошка попалась в поставленную мышкой ловушку.

Когда «Ненаёмный» был на расстоянии двух дней пути, команда «Рекса» извлекла из трюма оболочку небольшого аэростата, изготовленную из кишечных прокладок «речного дракона» пару лет назад. На берегу установили нагнетатель водорода и надули оболочку в заранее построенном из бамбука и сосны ангаре.

«Азазель», как окрестил его Иоанн, был полужестким дирижаблем. Оболочку держало давление газа, но к ней был прикреплен металлический киль, а к килю — кабина управления и две моторные гондолы, спасенные из-под обломков Подебрадовского дирижабля. Контрольная и моторная гондолы, рули высоты и направления соединялись электропроводкой и механическими сцеплениями. В баки был залит метиловый спирт. Бомба и торпеда привешивались в люльках под днищем корабля.

После надувки бомбардир с пилотом сели в дирижабль и произвели пробный рейс. Все работало как надо. Когда «Рекс» отправился на бой с «Ненаёмным», дирижабль кружил на большой высоте и только с приходом темноты прошел вверху через пролив.

Пока «Рекс» изображал из себя подбитую утку, дирижабль обошел неприятельское судно сзади — сначала «Азазель» миновал пролив, затем свернул направо и двинулся вдоль горной цепи, однако не слишком близко к ней. Черный цвет оболочки не позволял врагу заметить дирижабль. Его мог засечь вражеский радар — но Иоанн надеялся, что прибор будет целиком сосредоточен на «Рексе». Клеменс, полагая, что у Иоанна больше не осталось авиации, вряд ли станет проверять радаром воздушную сферу.

Сбив радарную антенну противника, Иоанн возликовал. Несмотря на страшный урон, понесенный его командой и судном, он плясал от радости. Теперь-то «Азазель» подойдет к врагу, не опасаясь ничего, кроме случайного взгляда. В сумерках, когда все внимание неприятеля приковано к «Рексу», у дирижабля есть хороший шанс выйти на нужную для удара дистанцию.

Так и получилось. Дирижабль прошел вдоль гор на север, иногда опускаясь ниже наиболее высоких холмов, потом отклонился на восток и полетел над самыми деревьями к Реке. А там устремился вперед полным ходом, неся контрольную гондолу в каком-нибудь футе над водой.

Вот он уже за вражеским судном. Громада «Ненаёмного» загораживала дирижабль, и радар «Рекса» его не обнаруживал.

Бартон, стоя рядом с Иоанном, слышал, как король бормочет:

— Чресла Господни! Сейчас мы увидим, настолько ли скор дирижабль, чтобы догнать Сэма! Только бы инженеры не ошиблись! Вот будет насмешка, если он, после стольких трудов и, надежд, окажется тихоходным!

Орудийные залпы противника повредили правый борт «Рекса». Грохот оглушил Бартона, палуба под ногами закачалась, из иллюминатора вылетело стекло. У окружающих был не менее ошеломленный вид. Иоанн кричал, требуя от Струбвелла отчета о повреждениях и потерях — по крайней мере, следовало предположить, что кричит он именно это.

Струбвелл понял и стал что-то говорить в селектор. Вскоре он сумел представить капитану кое-какие данные. К Бартону уже частично вернулся слух, хотя не в той степени, в какой ему бы хотелось.

Это был самый тяжкий удар, нанесенный им с начала боя. На всех палубах зияли многочисленные пробоины, и стены проходов, где толпился народ, тоже были сорваны. На борту взорвалось множество стоявших на установках ракет и рухнуло несколько пулеметных лафетов.

Двумя снарядами почти сорвало правый колесный кожух, но само колесо по-прежнему работало со стопроцентной отдачей.

— Клеменс, конечно, видел, что снаряды попали в кожух, — сказал Иоанн. — И думает, поди, что здорово подбил нас! Сейчас мы, в Господа Бога, убедим его в этом!

Он приказал рулевому сделать круг на месте. Правое колесо вращалось медленно, а левое, внешнее, работало в две трети своей мощности.

— Он кинется к нам, словно пес, которому не терпится доконать раненого оленя! — сказал Иоанн, потирая руки и ухмыляясь. — Точно: лезет на нас, как зверь из Апокалипсиса. И не знает того, что у самого на хвосте висит зверь пострашнее, готовый изрыгнуть на него смерть и адово пламя! Вот оно, отмщение Божье!

Бартон почувствовал отвращение. Уж не равняет ли Иоанн себя с Создателем? Может, у короля мозги слегка съехали набок от снарядов и ракет? А может, он всегда втайне полагал, что Бог в союзе с ним?

— Дистанцию им придется определять на глазок, а при таком освещении немудрено и ошибиться, — говорил Иоанн. — А по сонару расстояние тоже не определишь!

Операторы вражеских сонаров запутаются в ответных импульсах. Эти импульсы поступят из четырех разных мест — по озеру циркулируют маленькие, дистанционно управляемые лодочки, и каждая посылает сигнал одинаковой частоты. Имеются на них и шумовые генераторы, имитирующие плюханье колес «Рекса».

Бартон увидел силуэт «Ненаёмного» на озаренном звездами и туманностями небе.

А прямо над ним обрисовался темный полукруг — верхняя часть «Азазеля».

— Кидайте же торпеду! — громко сказал Иоанн. — Чего ждете, дурни?

Педер Торденскьолд, командующий артиллерией, сказал:

— Дистанция обманчива, сэр. Но, думаю, дирижабль уже пустил торпеду.

Все посмотрели на панельный хронометр. Если так, то торпеда должна сработать через тридцать секунд. Но настолько ли дирижабль близок к цели, как кажется? «Азазель» должен был пустить торпеду, будучи всего в нескольких футах над Рекой, и затем быстро подняться — а освобождение от груза еще ускорило бы подъем. Раз «Азазель» висит почти над самым судном — значит, торпеда вот-вот вылетит.

Вражескому пароходу пора маневрировать. Если они даже до сих пор не заметили дирижабль, торпеду их сонары должны засечь, определив ее местонахождение, скорость и размер. Враг должен уже знать, что торпеда летит в его корму, или, как выразился Иоанн, «прямо в задний проход Сэму Клеменсу».

Лицо Иоанна являло разнообразные оттенки бешенства.

— Зубы Господни, ну как можно промахнуться на таком расстоянии?

— Промах невозможен, — сказал Струбвелл. — Разве что ее заело-заклинило в люльке.

Как бы там ни было, торпеда не сработала. Над пароходом снова возник исчезнувший было полукруг «Азазеля». Пилот с бомбардиром должны уже либо спрыгнуть, либо готовиться к прыжку. Их парашюты, снабженные пневматическим устройством, раскрываются только при полном отделении от гондолы, в случае же помех развернутся только в Реке.

Да, сейчас, по оценке Бартона, летчикам самое время покинуть дирижабль, поставив его на автопилот и включив часовой механизм бомбы. Другой механизм должен постепенно спускать водород, заставляя машину снижаться. Когда бомба упадет, дирижабль, освобожденный от тяжести, поднимется — но невысоко. Если газ в оболочке не вспыхнет от взрыва, еще один механизм взорвет на борту малую бомбу.

Бартон посмотрел в левый иллюминатор. Палубы «Рекса» пылали в дюжине мест. Пожарники в огнеупорных костюмах заливали огонь водой и пеной. Еще две-три минуты, и пожар будет потушен.

— Ха! — сказал капитан.

Бартон оглянулся. Все, кроме рулевого, глядели на колбасу дирижабля, зависшую прямо над «Ненаёмным» — нос «Азазеля» почти касался мостика.

— Невероятно! — сказал Бартон.

— Что? — спросил капитан.

— Да то, что они до сих пор его не заметили.

— Бог на моей стороне. Теперь если они и увидят его — будет поздно. Его нельзя сбить, не подвергая опасности судно.

— Что-то не в порядке с пусковым механизмом торпеды, — сказал Торденскьолд. — Но если бомба отделится, то и торпеда сработает.

— Приготовься развернуть судно, — сказал Иоанн рулевому. — Когда я скажу, правь прямо на врага.

— Оба их катера направляются к нам, сэр, — сообщил оператор радара.

— Уж они-то должны увидеть «Азазель»! Нет, похоже, не видят!

— Может, на «Ненаёмном» и радио отказало, — предположил Бартон.

— Значит, Бог и правда за нас!

Бартон поморщился. Впередсмотрящий доложил:

— Сэр, вражеские катера приближаются с кормы по левому борту.

Радар показывал, что катера находятся в четырехстах ярдах, а дистанция между ними — сто двадцать футов.

— Собираются напасть на нас с правого, борта, когда мы окажемся по ту сторону нашего круга, — сказал Струбвелл. — Полагают, что их корабль в это время откроет по «Рексу» огонь.

— Вижу, — буркнул Иоанн. — Но почему же они не подадут сигнал Клеменсу? Пусть у них радио не работает, но вспышками-то можно просигналить?

— Вот пустили ракету, — сказал Струбвелл, показывая на яркий голубовато-белый огонь в небе.

— Ну, теперь они точно увидят «Азазель»!

Дирижабль висел футах в тридцати над летной палубой врага — так, по крайней мере, казалось; трудно было судить на таком расстоянии.

С мостиком он еще не поравнялся, это ясно — иначе он столкнулся бы с надстройкой.

Какой-то небольшой предмет, темный на ярком небе, отделился от дирижабля и упал на «Ненаёмного».

— Вот она, бомба! — крикнул Иоанн.

Бартону показалось, что бомба упала на корму летной палубы — возможно, на самый край. Бомбардир, наверное, включил автоматический сброс, а потом выпрыгнул вместе с пилотом. Но расчет оказался неверен. Сброс должен был сработать на середине палубы. А еще лучше поближе к мостику.

Грянул взрыв, и на фоне пламени четко обрисовалась рубка с крошечными фигурками внутри.

Дирижабль взмыл кверху килем, покореженным взрывом. Оболочка вспыхнула, превратившись в огненный шар.

— Торпеда! — крикнул Иоанн. — Торпеда! Почему она не отделилась?

Возможно, она и отделилась, но с «Рекса» этого не было видно. Но тогда ей пора уже взорваться.

Пылающий дирижабль уплывал прочь. Его передняя часть упала на корму «Внаем не сдается» и съехала в Реку сквозь дыру, пробитую сорокафунтовой бомбой. «Ненаёмный» продолжал идти вперед, оставив за собой горящую, распластанную на воде оболочку. Корма парохода тоже горела, а деревянная летная палуба занялась вся.

— Чтоб этих двоих на куски разодрали в преисподней! — заорал Иоанн. — Не могли еще пару секунд подождать, трусы!

Бартон считал, что пилот и бомбардир как раз очень смелые люди и что они медлили с прыжком до последней, на их взгляд, секунды. В таких обстоятельствах нельзя их винить, если они чуть-чуть и ошиблись. И не их вина, что торпеда не взорвалась. Они проделали несколько пробных вылетов с манекеном, и пусковой механизм тогда работал нормально. Механизмы часто заедает — и летчикам, а заодно и их товарищам просто не повезло, что его заело именно теперь.

Но торпеда еще может сработать — если только она не упала за корму вместе с обломками.

Иоанн немного воспрянул духом, увидев, что взрывом снесло две нижние палубы мостика — остались только две вертикальные метрические опоры и шахта лифта. Опоры постепенно кренились вперед под тяжестью рубки.

Однако те, кто был в рубке, остались живы. Их силуэты виднелись на фоне пожара, бушующего на летной палубе.

— Ядра Господни! — крикнул Иоанн. — Он пощадил Клеменса, чтобы отдать его мне в руки живым! Теперь они не смогут править, — добавил он. — Попались, голубчики. Подойди к ним с левого борта на расстояние прямой наводки! — велел он рулевому. Рулевой вытаращил на капитана глаза, однако ответил:

— Есть, сэр.

Иоанн отдал приказ Струбвеллу и Торденскьолду приготовиться сначала к бортовому залпу, а затем к абордажу.

Бартон надеялся, что и его назначат в абордажную команду. Его десантники теперь сидели, запертые под ураганной палубой, и ждали своего часа. В течение всего боя они не знали, что происходит наверху — только чувствовали временами, как содрогается корабль, да слышали взрывы. Их, конечно, прошиб пот, нервы их натянуты, и им не терпится принять участие в сражении.

«Рекс», бороздя Реку, шел к разбитому судну, и расстояние быстро сокращалось.

— Батареям Б-2, В-2 и Г-2 взять на прицел верхнюю палубу мостика, — распорядился Иоанн.

Струбвелл передал приказ и доложил:

— Батарея В-2 не отвечает, сэр. Линия либо перерезана, либо вышла из строя.

— Тогда пусть В-3 возьмет на прицел рубку.

— Вы забыли, сэр — В-3 не действует после последнего залпа.

— Тогда это сделает Б-2. — Иоанн повернулся к Бартону. Лицо короля в сумерках казалось багровым. — Ступай к своим людям, капитан. Будь готов возглавить абордажную партию с середины левого борта.

Бартон козырнул и побежал вниз по винтовому трапу. Потом свернул в коридор ураганной палубы. Его люди, мужчины и женщины, сидели в помещении, примыкающем к арсеналу. Люк охранял лейтенант Гай Фламиний с двумя часовыми. При виде Бартона он просиял.

— Мы вступаем в бой?

— Да. И очень скоро. Выводи всех в коридор.

Пока Фламиний выкрикивал команды, Бартон стал на перекрестке двух коридоров. Сейчас он поведет свой отряд к выходу, и там они будут ждать команды взять на абордаж «Ненаёмного». Если же связь откажет, Бартону придется решать самому, когда начинать атаку.

Десантники строились в коридоре, когда с судна Клеменса ударил бортовой залп. От грохота у Бартона зазвенело в ушах. Переборка в коридоре прогнулась, и отовсюду повалил дым, вызвав общий приступ кашля. Новый раскат потряс палубу, и у всех еще сильнее заложило уши.

На мостике Иоанн вцепился в поручни, содрогаясь вместе с кораблем. Ракетные батареи на левом борту всех четырех палуб «Рекса», с одной стороны, и уцелевшие ракеты, орудия и пулеметы на правом борту «Ненаёмного» — с другой плевались огнем через тридцатифутовое пространство.

В воздухе летали куски обшивки. Ракетные батареи и их расчеты исчезали в клубах пламени и дыма. Два оставшихся орудия Клеменса сорвало с лафетов взрывами собственных боеприпасов, подожженных ракетами. Пулеметные башни на обоих судах вскрылись, словно консервные банки, и развалились окончательно под огнем ракет и снарядов.

Огромные суда напоминали раненых зверей — их внутренности обнажились, и кровь хлестала из ран.

Вдобавок батареи каждого судна целили в рубки, в мозг соперника. Снаряды свистели рядом, уходя в воду или зажигая новые пожары на берегу. Прямого попадания ни в одну из рубок не произошло. Непонятно, как этого не случилось на таком расстоянии, но и такое бывает в бою. Заведомо неудачные выстрелы попадают в цель, а верные на все сто уходят в пространство.

Острый нос «Ненаёмного» повернулся — Иоанн так и не понял, случайно или намеренно, — и сокрушил левый гребной кожух «Рекса», сорвал его многотонную громаду и свалил в Реку. А потом продолжил свое дело, круша лопасти, коверкая обод колеса, срывая массивную ось. Оба корабля остановились среди оглушающих взрывов, скрежета рвущегося металла, воплей мужчин и женщин, гула горящего водорода. От столкновения все, кто не был привязан, покатились на палубу. Нос продолжал свое движение вверх и внутрь, и в пробоины корпуса хлынула вода.

В то же время мостик «Ненаёмного» обрушился. Байрону, Миллеру и Клеменсу — единственным живым, кто остался внутри, — казалось, что он падает медленно. Но он падал быстро, подвластный законам тяжести. Он рухнул на фордек летной палубы, и оттуда вылетели Клеменс и Миллер. Сэм упал на великана, падение которого, в свою очередь, немного смягчили подбитые мягким доспехи и шлем.

Так они лежали несколько минут — оглушенные, побитые, окровавленные, не сознавая еще, что им посчастливилось остаться в живых.

Сэм Клеменс и Джо Миллер слезли по трапу с летной палубы Позади бушевал огонь. На ураганной палубе Джо, не выпускавший из рук свой исполинский топор, спросил:

— Ты как, Зэм?

Сэм, не отвечая, ухватил титантропа за палец и увлек его за угол. Пуля ударила в переборку, и вокруг засвистели осколки пластика, не задев, однако, двух друзей.

— «Рекс» подошел к нам вплотную! — сказал Сэм.

— Да уж вижу На абордаж, наверно, пойдут.

— Я не могу больше командовать своим кораблем! — вскричал Сэм с таким видом, точно вот-вот расплачется.

Но Джо казался спокойным и несокрушимым, как гора. Он потрепал Сэма по плечу:

— Не волнуйзя. Корабль прибьет к берегу, вот и взе. Он не утонет. А Иоанна з его ублюдками мы еще побьем.

Потом обоих швырнуло на палубу. Сэм лежал, стеная, и не знал, что «Внаем» крушит гребное колесо «Рекса». Во время перестрелки, последовавшей за остановкой кораблей, он продолжал лежать, уткнувшись лицом в холодную твердую палубу. Потом его ухватили за плечо и подняли на ноги. Сэм завопил от боли.

— Извини, Зэм, — пробасил Джо. — Не раззчитал. Сэм держался за плечо.

— Вот болван, я же теперь рукой не смогу шевельнуть!

— Ты, как обычно, преувеличиваешь. Главное, ты живой, хотя по взем законам живым быть не должен. И я тоже. Вдвоем мы зправимзя, Зэм. Пошли, надо дело делать.

Сэм посмотрел на летную палубу. Она вся была в огне, который перекинулся уже и на ангары. Ну, особенно гореть там нечему. Бочонки с метанолом, хранившиеся там, переправили на нижнюю палубу еще перед боем. А водород, хотя и дает сильное пламя, скоро выгорит дотла.

И тут, на глазах у Сэма, летная палуба провалилась. С того места, где он стоял, ему видны были только торчащие края, но грохот и полетевшие вниз куски подсказывали, что рухнуло не меньше половины. Пламя дыхнуло оттуда, словно из пасти дракона.

— Гозподи! — Джо метнулся к Сэму, схватил его и понес, поставив на самом краю палубы. — Зэм, я, кажетзя, обжегзя!

— Повернись-ка. — Сэм осмотрел его спину. — Ах ты, обормот! Твои доспехи спасли тебя. Может, под ними тебя малость и припекает, но ты цел.

Джо вернулся подобрать свой топор. Сэм взглянул на громаду «Рекса», стоящую левым бортом к их правому. И с той и с другой стороны на три нижние палубы забрасывались абордажные концы и перекрывались мосты. В проходах, иллюминаторах и люках кишели мужчины и женщины, стреляющие или готовящиеся к атаке, как только будут закреплены концы. Того и гляди захватчики побегут по мосткам.

У Сэма не было огнестрельного оружия — к счастью, оно в изобилии валялось на палубе. Сэм подобрал пистолет, проверил его магазин, снял патронташ с мертвеца, надел на себя и зарядил оружие. Джо вывалился из-за угла, напугав Сэма. Капитан не стал его ругать — Джо был прав, двигаясь бесшумно, но сердце у Сэма едва не остановилось.

— Что делать будем, Зэм?

— Пойдем к нашим — пусть видят, что мы живы-здоровы. Это поднимет их дух.

Они подоспели как раз вовремя — большой отряд ворвался на ураганную палубу с «Рекса». Внизу люди Иоанна отражали абордажников с «Ненаёмного», а абордажники «Рекса» упорно продвигались по мосткам.

Сэм перегнулся через борт и разрядил пистолет в арьергард одной из групп. Двое упали — один провалился в щель между судами. Но абордажник, еще не покинувший «Рекс», в свою очередь выстрелил в Сэма. Сэм пригнулся, когда первая пуля свистнула около его уха. Остальные застучали по борту ниже поручней.

Джо хотел заглянуть через поручни, но Сэм крикнул, чтобы он не делал этого — голову снесут.

Лишь дождавшись момента, когда абордажные мостки под ним наверняка должны были опустеть, Сэм посмотрел вниз. На палубе кипел бой, слышались крики и звон металла. Сэм дал указания Джо. Тот кивнул, и его носище заходил вверх и. вниз, точно бревно, плывущее по бурному морю.

Они оба перебежали абордажный мост. Джо ревел, оповещая всех, что идет капитан.

Люди «Рекса» пятились под напором превосходящей силы и дрогнули, увидев над отрядом Клеменса голову и плечи титантропа. Они бросились врассыпную, ныряя в люки, прыгая через поручни и пробоины в Реку.

— Этак мы бызтро управимзя, а, Зэм?

— Да. Хорошо бы и дальше все шло так легко. Ладно, Джо — командуй.

Джо проревел команду, перекрыв общий гвалт. Его наверняка было слышно на обоих кораблях — бойцы на нижних палубах даже замерли на миг.

Те, кто загораживал Джо дорогу, отскочили в сторону, и гигант двинулся к ближайшему трапу, а Сэм и остальные — за ним. Спустившись на ураганную палубу, они пробежали по ней до мостков. Там люди выстроились по двое в ряд у каждого из восьми переходов.

Сэм оглядел ряды. Предстоящая атака на Иоанна с тыла, с его же собственного корабля, щекотала ему нервы. Враги придут в смятение, когда сзади на них кинется титантроп со своим исполинским топором.

— Давай, Джо! — прокричал Сэм. — Задай им жару!

Джо, испустив боевой клич на родном языке, рванул через мост Сэм бежал за ним — не рядом, так как Джо занимал весь мост. Притом сзади было как-то безопаснее.

Потом все пошло так быстро, что Сэм лишь позднее сумел разобраться в том, что случилось.

Раздался оглушительный грохот, мост затрясся, и Сэм повалился на него. Сразу вслед за этим дальний конец моста задрался вверх, и крюки, державшие его на поручнях, со скрежетом лопнули. Сэм, вцепившись распростертыми руками в края моста, глянул вверх.

Джо выронил свой великанский топор, который скатился со скособоченного моста и упал в провал между судами. Сам Джо удержался и ревел от ярости. Или от страха? Разница невелика. Он ревел потому, что обе его руки и туловище захлестнуло веревочной петлей.

Другой конец веревки обматывал вокруг поручней верхней палубы человек в ковбойском сомбреро, смутно белевшем в потемках. Под шляпой в усмешке сверкнули зубы.

Джо упал, но не провалился сразу в щель между пароходами, а повис, раскачиваясь, и ударился о корпус «Ненаёмного». Он умолк, голова его свесилась набок, и Джо затих, как гигантская муха, пойманная в сеть еще более огромным пауком.

— Джо! Джо! — закричал Сэм.

Он никогда бы не поверил, что с Джо Миллером может случиться несчастье. Джо был так громаден, так силен, так… несокрушим. Разве может человек величиной с пещерного льва или медведя быть смертным… быть уязвимым?

Но предаваться раздумьям было некогда.

Мост все больше задирался вверх — это опрокидывался «Рекс». Сэм, цепляясь за края, отвернулся от Джо — люди на других мостах, разжимая руки, с криком падали в темную пропасть между судами.

Ну не ирония ли, что легендарный «Рекс», построенный Сэмом, станет причиной гибели своего творца? Надо же было оказаться в западне между обоими своими пароходами. Повиснуть меж ними, как Мухаммед между небом и землей.

Сэм съехал с моста назад, упал между вертикальной палубой и горизонтальной переборкой, вскарабкался по ней и повалился ничком на корпус. Изловчившись, он встал и побежал вниз, к Реке. Потом поскользнулся, покатился вниз и ухнул в воду.

Он погружался все глубже и глубже, силясь избавиться от кирасы. Шлем он потерял где-то в свалке. Теперь его ужасали мысль, что он не успеет освободиться от брони и его засосет в свою воронку тонущий «Рекс». Гигантское судно неизбежно образует огромный водоворот, который унесет с собой все обломки крушения, одушевленные и неодушевленные, И он, Сэм, отягощенный броней и оружием, тоже утонет. Даже если он освободится от груза, опасность не исчезнет.

Наконец он сбросил с себя пояс, патронташ и кольчужную рубаху с короткой юбкой внизу, и стал всплывать; грудь разрывалась, старинный страх утонуть терзал стучащее сердце, зов глубин гудел в ушах. Сэм противился потребности вздохнуть. Там внизу — ил, столь же черный и зловещий, как на Миссисипи, но куда глубже, а вокруг — вода, давящая, как мягкая «железная дева», а вверху — далеко ли еще? — воздух.

Кругом было чересчур темно, чтобы разглядеть что-то. Сэм был почти уверен, что идет вниз, а не вверх, заблудившись во тьме. Но нет — он чувствовал бы боль в ушах, если бы погружался.

Больше ему не выдержать. Еще несколько секунд, а там… смерть, которую детство на Миссисипи сделало для него страшнее любой другой. Кроме одной. Уж лучше умереть в воде, чем в огне.

На полсекунды — или с какой там скоростью они приходят, мысли — перед ним возник Эрик Кровавый Топор.

Хотя бы этой судьбы он избежал. Викинг в качестве пророка, возмездия, живой машины мщения потерпел крах. Все эти многолетние кошмары были напрасной пыткой. Конечно — разве может человек предугадать будущее? Суеверие, и больше ничего.

Жители Ганнибала, предрекавшие Клеменсу, что его повесят, были дважды не правы.

Странно — как такие веселые мысли могут возникать в уме у человека, который, казалось бы, должен помышлять только о глотке воздуха. Или он вправду тонет и почти уже мертв, и не страшится больше втянуть в себя воду; его посещают предсмертные мысли обмякшее, тело опускается на дно, глаза остекленели, рот открыт, как у всякого подводного жителя, и от жизни в нем остались лишь электрические искры, пробегающие по клеткам мозга?

Тут его голова выскочила на поверхность — Сэм пил кислород и радовался, радовался, радовался тому, что не умер.

Его бешено гребущая рука наткнулась на веревку, отпрянула, вернулась обратно. Веревка была Привязана к пиллерсу на главной палубе его парохода. Сэм всплыл около кормы. Еще несколько секунд — и его бы отнесло далеко от судна.

Ему повезло, что он сразу нашел конец. Течение тянуло Сэма прочь, вынуждая цепляться за веревку, как раньше за мост. На месте, где был «Рекс», возникла широкая и глубокая воронка с бурлящей водой. Водоворот тянул к себе Сэма еще сильнее, чем течение.

Что же потопило «Рекс»? Торпеда с «Афиш не расклеивать»?

Сэм посмотрел вверх. Висящего Джо не было видно. Возможно, он все еще там, но слишком высоко, чтобы Сэм разглядел его с поверхности Реки. Или человек, захлестнувший Джо петлей лассо, перерезал веревку? В таком случае Джо должен был упасть на нижнюю палубу — тяжелое падение, но все-таки это лучше, чем в воду. А быть может, Джо уже мертв или умирает. Ударившись с размаха о железный корпус, он мог поломать себе ребра, раскроить череп.

Что бы там ни случилось с Джо, сейчас надо спасать себя.

Сэм держался за веревку, а наверху слышались крики и пальба; то и дело кто-то падал через поручни и с плеском уходил под воду. Потом шум боя как-то вдруг стих, и Сэм полез вверх. Это было нелегко — силы почти оставили Сэма. Наконец он уперся ногами в корпус и, отклонившись назад, еле переводя дух, с болью в мускулах, стал подтягиваться и скоро оказался у борта. Тогда он сполз немного вниз и стал подниматься на одних руках. Теперь он жалел о том, что пренебрегал гимнастикой. Несколько минут, когда он отдыхал, будучи не в силах двигаться и переводя дух, ему казалось, что руки вот-вот разожмутся, он упадет в Реку, и этим все кончится.

Наконец он ухватился одной рукой за стойку поручней, а там зацепился и второй рукой. После долгого, мучительного подтягивания он перекинул одну ногу на палубу, перелез совсем и повалился навзничь, стараясь вобрать в легкие весь воздух мира.

Вскоре его узкая грудь перестала ходить ходуном, точно изношенные кузнечные мехи. Сэм посмотрел вдоль палубы и вверх, но Джо не увидел.

Возможно, титантроп был слишком далеко или Сэм смотрел под слишком косым углом. Надо либо отойти от судна, что невозможно, либо пройти дальше по палубе.

Но для начала надо вооружиться. И раздобыть себе хотя бы кильт. Пока Сэм барахтался в воде, одежда на магнитных застежках свалилась с него. Нагим я пришел в этот мир, и нагим… ну нет, уходить он пока не собирался.

Пошатываясь, Сэм поднялся на ноги. На палубе валялись тела и части тел. Части тел и ноги торчали из люков. Одежды и оружия имелось в избытке.

Дрожа от изнурения, страха или всего вместе, Сэм раздел чей-то труп и облачился в длинный кильт и короткую накидку. Потом опоясался, перекинул через плечо патронташ, сунул заряженный пистолет в кобуру, взял саблю. Он вооружился, но это еще не значило, что он готов к бою. Хватит с него на сегодня — да и на весь остаток жизни, проживи он хоть тысячу лет.

Он хотел одного — найти Джо. Вдвоем они соберут отряд или примкнут к кому-нибудь. Тогда Сэм снова будет в безопасности — в относительной, учитывая обстоятельства.

На миг он подумал, не скрыться ли где-нибудь в каюте, а потом выйти, когда судно очистят от людей Иоанна.

Это была хорошая мысль, достойная человека с логическим и здравым умом.

Впереди на палубе послышался лязг металла и кто-то выругался. В ответ на тихую брань прозвучал еще чей-то голос — тоже тихий, но резкий, выговаривающий. Сэм остановился, упершись плечом в холодную переборку. Ближе к носу с ураганной палубы спускались люди, числом около двадцати.

Сэм стал отступать назад, скользя плечом по металлу, и шаря позади левой рукой. Нащупав открытую дверь, он тихо прошел в нее и оказался в темном проходе, ведущем к двери на другом конце. Та дверь тоже была открыта — в нее проникал звездный свет и отблески пожара на летной палубе. Решив перейти на ту сторону, Сэм припустил было рысцой, но остановился.

Долг обязывает его разузнать, кто эти люди и что они здесь делают. Он выкажет себя полным дураком, если это свои. Если же это враги, надо посмотреть, что они замышляют.

Они, конечно, будут заглядывать в каждую открытую дверь, прежде чем пройти мимо. Сэм вошел в одну из кают и стал смотреть в щелку с порога. Под этим углом он их разглядит, а они его в темноте не заметят. Он открыл и другую каюту, через коридор, чтобы перебежать туда в случае опасности — он не хотел оказаться в ловушке.

Больше он пока ничего сделать не мог. Человек, шедший во главе отряда, вошел в коридор, встал сбоку у двери и навел пистолет в проход, За ним проскочил второй и стал по ту сторону двери, тоже с пистолетом наготове.

Сэм не стрелял — возможно, они только бросят взгляд в коридор. Так и вышло. Через пару секунд один сказал: «Чисто!»

Оба вышли наружу, и мимо двери замелькали фигуры. Вот прошел четвертый — и Сэм ахнул, увидев в неверном свете звезд невысокий плечистый силуэт. Человек шел походкой Иоанна. Сэм расстался с бывшим монархом тридцать три года назад, но прекрасно его помнил.

Ярость пересилила страх — она вобрала в себя всю ярость, которую Сэм когда-либо испытывал на Земле или здесь. Он больше не думал о последствиях. Наконец-то! Вот оно, мщение!

Он вышел из каюты и тихо двинулся по коридору. Хотя прилив торжества вызвал у Сэма головокружение, благоразумия он не потерял. Не хватало еще, чтоб его пристрелили, не дав разделаться с Иоанном.

Одно плохо: придется стрелять Иоанну в спину. И этот ублюдок так а не узнает, кто его убил. Ну что ж, нельзя иметь все сразу. Сэм испытывал острое желание окликнуть Иоанна, назваться и лишь потом нажать на курок. Но люди Иоанна пристрелили бы его секундой раньше.

Когда Сэм дошел до двери на палубу, снаружи поднялся тарарам. Загремели выстрелы, и Сэм распластался на переборке, как пришпиленная булавкой двуногая бабочка. Трепещущее сердце заменяло ему крылья.

Еще выстрелы. Крики и вопли. Кто-то ввалился в коридор. Сэм прыгнул в открытую каюту, захлопнул за собой дверь и приоткрыл снова.

В щелку он увидел, как в коридор входят еще люди. Один, коренастый, был определенно Иоанн — его силуэт мелькнул на фоне двери.

Сэм распахнул дверь настежь (слава Богу, петли были хорошо смазаны), высунулся наружу и стукнул Иоанна рукояткой пистолета по голове. Король зарычал и упал. Сэм уронил пистолет на грудь упавшему, схватил его за длинные волосы и втащил в каюту. Как только ноги Иоанна оказались за порогом, Сэм закрыл дверь и нажал защелку замка. Снаружи трещали выстрелы, но в дверь никто не стрелял. Как видно, похищение предводителя произошло так быстро, в такой темноте и суматохе, что его пока еще не хватились. А когда хватятся, то сочтут, возможно, что он остался лежать в коридоре.

Сэм дрожал от восторга. Ему угрожала опасность, но сейчас это не имело никакого значения. Провидение, хотя его и нет, устроило все как нельзя лучше. Ради этой минуты стоило перенести все страдания — ну почти все. Ради того, чтобы заполучить злейшего своего врага, единственного человека, которого Сэм по-настоящему ненавидел! Да еще при столь странных обстоятельствах! Даже Иоанн, когда придет в себя, не будет удивлен больше Сэма. Правда действительно бывает причудливее любой выдумки — и что там еще говорят в подобных случаях.

Сэм нашел одной рукой выключатель, держа в другой пистолет. Светильники на потолке загорелись мерцающим светом. Иоанн застонал, и его веки затрепетали. Сэм снова, довольно увесисто, стукнул его по голове. Сэм не хотел убивать Иоанна или портить ему мозги. Иоанн должен быть в сознании на все сто процентов. Иначе он не воспримет в полной мере того, что с ним происходит.

Сэм выдвинул ящики прикрепленного к переборке комода и вытащил тонкие полупрозрачные тряпочки, служившие бюстгальтерами. Ими он связал Иоанну ноги и руки за спиной. Потом, отдуваясь и кряхтя, взвалил бесчувственное тело на привинченный к палубе стул и привязал руки Иоанна к спинке. Прошел в гальюн, выпил две чашки воды и наполнил третью. Тут кран захрипел, и вода потекла тонкой струйкой. Насос почему-то отказал. Сэм вернулся в каюту и плеснул водой в лицо Иоанну. Тот вздрогнул и приоткрыл глаза. Казалось, он не сознает, где находится. Потом он узнал Сэма Клеменса, выпучил глаза и глотнул воздуха с таким звуком, словно получил удар под ложечку. Кожа в местах, не покрытых копотью, сделалась синевато-бледной.

— Да, это я, Иоанн, — широко усмехнулся Сэм. — Не верится, да? Ничего, скоро ты привыкнешь к этой мысли — хотя и без удовольствия.

— Воды! — прохрипел Иоанн.

Сэм заглянул в его налитые кровью глаза. Несмотря ни на что, Сэму было жаль Иоанна. Это было не сочувствие, а именно жалость.

Впрочем, Сэм и бешеную собаку не заставил бы страдать.

— Нет воды, — сказал он.

— Я умираю от жажды.

— И это все, что ты можешь сказать после того, что сделал со мной? — рявкнул Сэм. — Через столько лет?

— Утоли мою жажду, — сказал Иоанн, — и я утолю твою. На лицо его вернулись живые краски, и глаза твердо смотрели в глаза Сэма. Зная Иоанна, Сэм понял уже, какую тактику избрал его коварный противник. Иоанн будет говорить разумно, спокойно и логично, будет взывать к человечности Сэма — ив конце концов избежит казни.

И самое скверное заключалось в том, что Сэм знал — так и будет.

Гнев уже покидал его. Тридцатитрехлетние фантазии о мести развеивались, как шелуха на ветру.

Оставался человек, по сути своей христианин, хотя и воинствующий атеист, как обозвал его один из его земных врагов.

Надо было выстрелить в голову Иоанну сразу же, включив свет. Сэму следовало знать, что произойдет, если он этого не сделает. Но он не мог убить человека в бессознательном состоянии — даже короля Иоанна, чьей крови жаждал все эти годы и которого в своих грезах подвергал всевозможным утонченным пыткам. В дневных грезах — в снах он этого не делал. Ночью как раз Иоанн угрожал оцепеневшему, беспомощному Сэму Клеменсу — Иоанн, а еще чаще Эрик Кровавый Топор.

Сэм, сморщившись, снова направился в гальюн. Как он и полагал, в душевых трубах сохранилось несколько чашек воды. Он выпил одну и налил другую. Вернувшись в каюту, он поднес чашку к губам пленника и напоил его. Иоанн облизнул губы и вздохнул.

— Еще, пожалуйста.

— Еще? Рехнулся ты, что ли? Я и эту дал тебе, чтобы ты выдержал то, что тебе предстоит!

Иоанн слабо улыбнулся — он тоже не заблуждался на счет Сэма. Видя это, Сэм обозлился так, что стал почти способен выполнить свою угрозу. Но гнев быстро прошел, и Сэм так и остался стоять, подняв пистолет. Иоанн перестал улыбаться, но лишь потому, что не желал доводить Сэма до крайности.

— Почему ты так уверен в себе, во мне? — спросил Сэм. — Думаешь, я не взорвал бы твое корыто, не смотрел бы, как ты тонешь, и не спихнул бы тебя, если б ты попробовал взобраться на борт?

— Да, ты был бы способен на это. Но только в пылу боя. Пытать меня ты не станешь, как бы тебе этого ни хотелось. И застрелить хладнокровно не сможешь;

— Не то что ты на моем месте, так ведь, бессердечный ублюдок?

Иоанн улыбнулся.

Сэм хотел сказать что-то и осекся. Шум в коридоре прекратился, как отрезало. Иоанн тоже открыл рот, но умолк, повинуясь знаку Сэма. Он понимал, как видно, что пожалеет, если вздумает кричать. Его враг был не настолько уж мягкотел.

Шли минуты. Сэм приложил ухо к двери, глядя одним глазом на Иоанна. Он слышал слабые голоса. Стены кают были звуконепроницаемы, и он не мог определить, далеко ли говорят. Он вернулся к Иоанну и завязал ему тряпкой рот, туго затянув ее на затылке.

— На всякий случай, — сказал он. — Но если ты все-таки ухитришься позвать на помощь, я буду вынужден тебя застрелить. Помни это.

Хоть бы ты в самом деле закричал, подумал он.

Сэм выключил свет, отпер дверь и медленно распахнул ее, держа в другой руке пистолет. Прошло несколько секунд, прежде чем его глаза привыкли к темноте. В коридоре прибавилось трупов. Сэм осторожно выглянул за дверь и посмотрел вдоль прохода. Еще трупы. Похоже, бой прокатился до противоположной двери и вышел наружу.

Перестрелка давно уже прекратилась, и ее сменил звон клинков. Теперь в отдалении тоже слышались только голоса и звон оружия. Видно, обе стороны расстреливали свой боезапас.

Сэм не понимал, как небольшой отряд абордажников может так долго держаться против его людей. Придется подождать еще немного, чтобы выйти без опаски вместе с пленником.

Однако чего же он медлит? Разве не обязывает его долг выйти и возглавить своих людей? Обязывает, точно. Но как быть с пленным?

Ну, это просто. Он запрет Иоанна в каюте — вот и ключ висит у двери. А потом поищет своих. Найти их будет нетрудно. Большая их часть там, где слышен шум.

Сэм вернулся в каюту, закрыл дверь и включил свет. Иоанн посмотрел на него с любопытством.

— Скоро все кончится, — сказал Сэм. — Твоих людей теснят. Я ухожу, но скоро вернусь. И в недалеком будущем ты предстанешь перед судом.

Сэм помолчал. Иоанн смотрел на него с тем же выражением. Из-под кляпа слышались булькающие звуки — пленник, очевидно, что-то хотел сказать. Но что он может сказать? Зачем терять время?

— Я не хочу, чтобы говорили, будто я поступаю нечестно или что личные счеты мешают мне быть справедливым, — продолжил Сэм. — Поэтому тебя будут судить. Не августейшие особы, правда — где я наберу столько королей? Обычные присяжные — двенадцать порядочных людей. Леди, разумеется, тоже будут участвовать. Короче, суд будет честным, и ты сам сможешь выбрать себе защитника. Я подчинюсь приговору и даже в судьи не собираюсь себя предлагать. Какой бы вердикт присяжные ни вынесли, я соглашусь с ним.

Иоанн бубнил что-то сквозь кляп.

— Выскажешься, когда придет время, — сказал Сэм. — А пока что сиди тут и размышляй о своих грехах.

Он вышел, запер дверь, потом отпер ее снова и выключил свет. Иоанн будет больше мучиться, если останется в темноте.

Сэму следовало бы ликовать, но ликования не было. Его старый враг каким-то необъяснимым образом одержал над ним верх.

Разочаровываешься во всем, но это — это должно было стать одним из самых радостных событий в его жизни. Между тем его победа имела такой же вкус, как дымящаяся собачья куча, поданная под стеклянной крышкой.

Где бы спрятать ключ? Вот тут, пожалуй — в первой же незапертой каюте, через три двери от Иоанна. Сэм бросил ключ на пол и закрыл дверь. А теперь — найти Джо. Только сначала надо собрать побольше народу.

Сэм двинулся по коридору, идущему вдоль судна. Там было темно, и он отважился ненадолго включить свет. Пробежав сотню футов, он остановился на углу другого коридора. Там была лестница на ураганную палубу. Сэм выключил свет и полез наверх, к бледному квадрату выхода. Выйдя на палубу, он перешел на правый борт. Шум слышался где-то далеко. Сэм выглянул за угол. Джо должен быть где-то тут.

«Ну чего ты тут болтаешься, Джо? Делать тебе, что ли, нечего? — Автобуза жду, Зэм. — Какого еще автобуса? — Такого. 3 колезами и мотором. Откуда я знаю, какой он? Я никогда его не видал. А ну, вытащи меня отзюда, пока я не разозлилзя и не врезал тебе».

Сэм представил себе этот разговор, похожий на множество других. Но никакого Джо, висящего на веревке, здесь не было. Валялась на палубе только сама веревка, на одном конце она была обрезана, на другом осталась петля.

Сэм обрадовался. Значит, Джо жив-здоров и сейчас, конечно, дает врагам прикурить.

Сэм повернулся, собираясь уйти, но остановился. С Реки донесся рев, который на Земле можно было приписать только льву или тигру. Но Сэм-то знал, кому он принадлежит. Он кинулся вниз по лестнице, перескакивая через две ступеньки и цепляясь за перила. На главной палубе он остановился, здесь следовало опасаться врагов. Но схватки шли далеко — одна на носу, другая на корме. Без выстрелов, только при звоне клинков. Сэм перегнулся через борт.

— Джо! Ты где, Джо?

— Зэм! Я тут, Зэм!

— Я тебя не вижу! — крикнул Сэм, вглядываясь в темноту. Там плавало много всего — куски дерева, трупы. Пароход дрейфовал по течению — на южном берегу ярко горели огни, но правый борт был сейчас обращен к темному северному берегу. Звездного света было недостаточно.

— Я тебя тоже не вижу, Зэм!

Сэм оглянулся по сторонам, проверяя, не подкрадывается ли кто к нему. И снова обернулся к Реке.

— Ты не можешь доплыть до парохода?

— Нет! — проревел Джо. — Но на воде держузь! Деревяшка меня держит! У меня левая рука зломана, Зэм!

— Я тебя вытащу, Джо! Держись! Я тебя спасу!

Сэм не имел понятия, как он это сделает, но решил, что изобретет какой-нибудь способ. Мысль, что Джо может утонуть, вызывала у него панику.

— Джо, ты все еще в доспехах?

— Нет, дуралей. Я был бы уже на дне и кормил рыб, будь на мне это железо. Я зкинул его зразу, как упал, хотя рука меня чуть не доконала. Гозподи! Какая боль! Тебя когда-нибудь били по яйцам, Зэм? Ну так это ерунда — вот попробовал бы ты раздетьзя зломанной рукой.

— Ладно, Джо! — Сэм снова нервно оглянулся кругом. Кто-то бежал с носа в его сторону, за бегущим гнались двое других — но это происходило слишком далеко, чтобы Сэм мог опознать их. Вокруг было тихо.

На корме бой все еще шел, хотя и утихал как будто.

— Кто-то перерезал мою веревку! — орал Джо. — И я озвободилзя. Тогда я взял пожарный топор и зтал рубить, и разогнал взех, кто был на главной палубе. А потом кто-то возьми да зпихни меня за борт! Вот зилы-то в зазранце!

Джо говорил еще что-то, но Сэм не слушал. Он присел у борта, не зная, что делать. Трое бегущих быстро приближались, а Сэм все не мог различить их в темноте. Вот несчастье — как бы свои же не набросились на него в этой суматохе.

Сэм поднял левой рукой пистолет, держа в правой саблю. Стрелять он мог любой рукой, хотя не столь метко. Ну, на таком расстоянии не промахнешься. Только надо ли стрелять?

Ему так и не суждено было прийти к решению. Пока он пялил глаза во мрак, держа палец на курке, кто-то подхватил его и швырнул за борт.

Ошеломленный, Сэм не сразу понял, что с ним произошло. Он барахтался, захлебываясь, в воде, но не соображал, как и почему оказался там.

Ему подвернулось что-то мягкое и холодное. Труп. Сэм отпихнул его и снял с себя тяжелый патронташ.

Пароход маячил в шестидесяти футах от Сэма. Когда его успело отнести так далеко? Течением, что ли? Или он плыл? Неважно. Сэм тут, а пароход там. Сейчас Сэм к нему вернется. Вот уже второй раз Сэм оказывается в Реке. Бог троицу любит.

Гребя обратно к судну, Сэм заметил, что поручни нижней палубы находятся ближе к воде, чем следует. Пароход тонул!

Теперь Сэм знал, что смахнуло его с палубы. Так лошадь стряхивает овода — беда только, что у Сэма крыльев нет. Это был взрыв под ватерлинией, на котельной палубе, где хранились боеприпасы. А устроили взрыв, разумеется, люди Иоанна.

Сэм пережил сегодня столько, что даже скорая потеря прекрасного «Ненаёмного», в иное время повергнувшая бы его в неутешное горе, не слишком взволновала его. Он слишком устал и совсем отчаялся. Точнее, слишком устал, чтобы отчаиваться, поправил он себя.

Плывя к пароходу, он ударился обо что-то правой рукой, вскрикнул от боли и снова протянул руку. Пальцы нащупали скользкое дерево. Сэм, задыхаясь от радости, подтянул деревяшку поближе. Что бы это ни было — обломок каноэ или челнока, на воде оно его удержит.

Где же Джо?

Сэм позвал его. Ответа не было. Позвал опять — и снова не получил отклика.

Не пострадал ли Джо от взрыва? По воде должна была пройти сильная волна. Те, кто был близко, возможно, убиты. Но Джо был не так уж близко. Или его все-таки зацепило? Грохнуло-то, поди, будь здоров.

А может, Джо просто потерял сознание от боли в руке и ушел под воду.

Сэм позвал еще два раза. Издали откликнулась какая-то женщина. Еще какая-то несчастная душа плавает в Реке.

Пароход оседал на глазах. Там внутри много больших и малых отсеков с закрытыми дверями и люками — возможно, заключенный в них воздух даже удержит пароход на плаву. А потом «Внаем» прибьет к берегу — или же его могут взять на буксир парусники и гребные лодки.

Для глубокого пессимиста Сэм был невероятно оптимистичен.

Лезть на пароход он не собирался. Мимо промелькнул нос судна, сносимый назад. Потом Сэм увидел катер «Афиш не расклеивать» — он шел медленно, высматривая, как видно, утопающих. Прожектор катера, шаривший по воде, наткнулся на что-то и остановился. Было слишком далеко, чтобы увидеть, что он освещает, и слишком далеко; чтобы на катере услышали крики Сэма.

Сэм вдруг вспомнил о короле Иоанне, связанном и беспомощном в запертой каюте. Он обречен, если кто-нибудь не найдет его вовремя. Кричать он не может, а если бы и мог — сомнительно, чтобы кто-нибудь оказался поблизости и услышал его. А хоть бы кто-то и услышал — ключа-то нет. Правда, замок можно прострелить, но… зачем ломать себе над этим голову? Иоанн обречен. Он сидит там и не знает даже, что пароход тонет. Вода уже зальет главную палубу, а он по-прежнему не будет ничего знать. Каюты водонепроницаемы. Лишь когда воздух начнет портиться, Иоанн поймет, что происходит. Тогда он начнет отчаянно бороться, извиваться, корчиться, звать на помощь сквозь кляп. Воздух будет делаться все хуже и хуже, и Иоанн медленно задохнется.

Последние его минуты будут ужасны.

В былые времена Сэм смаковал бы в уме эту картину.

Теперь он жалел, что не может попасть на пароход и спасти Иоанна. Нет, он, конечно, не отпустил бы короля на все четыре стороны. Он позаботился бы о том, чтобы обещанный суд состоялся. Но он не хотел, чтобы Иоанн умер такой страшной смертью. Он никому не пожелал бы такого.

Какой у него все же мягкий характер — вот Иоанн только радовался бы, представляя Сэма в такой ситуации. Что ж поделаешь. Он не Иоанн и рад этому.

Тут катер снова тронулся с места, и Сэм позабыл об Иоанне. Катер зашел за пароход и скрылся с глаз. Может быть, Андерсон собрался теперь снимать людей с тонущего судна? Если так, придется сначала прикончить последних абордажников с «Рекса», недоумков, не сумевших вовремя унести ноги. Разве что теперь у них хватит ума сдаться.

— Зэм! — раздалось позади.

Сэм обернулся, обхватив одной рукой свою деревяшку.

— Джо! Ты где?

— Тут я, Зэм! Я отключилзя. Только что очнулзя, но не знаю, надолго ли.

— Держись, Джо! Я плыву к тебе! Кричи все время! Я скоро! Кричи, чтобы я знал, где ты!

Не так-то легко оказалось развернуть большой кусок дерева и направить его к берегу. Приходилось держаться одной рукой и грести другой, помогая ногами. Порой Сэм останавливался перевести дыхание и кричал:

— Джо! Ты где! Джо, не молчи, чтобы я тебя слышал!

Тишина. Может, Джо опять потерял сознание? Тогда он, верно, привязан к тому, что держит его на плаву. Иначе он утонул бы сразу, лишившись чувств. Или он на чем-то лежит.

Сэм, пользуясь мгновением передышки, оглянулся назад. Пароход снесло еще дальше по течению. Река подбиралась к стенам главной палубы. Скоро каюта Иоанна окажется под водой.

Сэм толкал свою деревяшку к берегу. Пожар на суше бросал слабый отсвет на воду. Там плавало множество обломков, но Джо Сэм не видел.

Зато видел, как люди на берегу спускают на воду лодки и каноэ. Там светили сотни факелов. Снаряжают помощь — хотя с чего бы им помогать тем, кто сжег их поселок?

И все-таки они спешат на помощь поджигателям, как Сэм поспешил бы к Иоанну, если б мог. Притом у вироландцев нет причины ненавидеть корабельщиков так, как Сэм ненавидел Иоанна.

Берег был гораздо ближе, чем представлялось Сэму — всего в какой-нибудь полумиле. Спасательные лодки приближались быстро, если учесть, что двигались они на веслах. Быстро, но недостаточно быстро. Сэм уже начал замерзать. Вода, хотя и теплее воздуха, все-таки была недостаточно теплой. В этом районе ее температура должна быть сорок пять по Фаренгейту, если он правильно помнил.

Река потеряла большое количество тепла, пройдя через Северный полюс, и еще не успела нагреться. Сэм устал до крайности, а шок, полученный в бою, и холодная вода совсем лишили его сил. Вот будет смешно, если он погибнет перед самым подходом спасателей.

Смешно, как всякая жизнь. Смешно, как всякая смерть.

Как было бы хорошо перестать плыть, отдаться на волю течения — пусть теперь поработают другие. Но надо найти Джо. Притом, если не барахтаться, тело еще быстрей потеряет тепло. А как хорошо бы…

Сэм потряс головой, сделал глубокий вдох и вновь привел в действие свои свинцовые члены.

Внезапно — нет, не внезапно, а много времени спустя — рядом возникла лодка. На ней горело множество факелов. Сильные руки втянули Сэма через борт и уложили, дрожащего, на доски. Его укрыли чем-то теплым и стали поить горячим кофе. Сэм сел и сразу затрясся — покрывала упали, и ночной холод охватил его.

— Джо! Найдите Джо!

— Что он говорит? — спросил кто-то на эсперанто.

— Это по-английски, — сказала женщина. — Говорит, чтобы мы нашли Джо. Кто это Джо? — спросила она Клеменса, наклонившись к нему.

— Мой лучший друг. И даже не человек при этом. Может, в этом все дело. — Сэм устало рассмеялся: — Хо-хо-хо! В этом все и дело.

— А где он, твой Джо? — спросила женщина, обладавшая острым зрением. В свете факелов виднелось ее овальное, сердечком, лицо, большие глаза, широкий большой лоб, вздернутый нос, широкие полные губы. Длинные желтые волосы вились.

Не хватало еще в такой момент глазеть на женщин. Вспомнил бы лучше… о Гвенафре.

Сэм ощутил смутный стыд за то, что ни разу с начала боя не подумал о ней. Где она? И почему он о ней не побеспокоился? Он ведь любил ее по-настоящему.

— Так где же? — снова спросила женщина.

— Он титантроп, человек-обезьяна. Волосатый гигант со здоровенным носярой. Он где-то тут, близко. Спасите его!

Женщина встала и сказала что-то на эсперанто. Мужчина рядом с ней поднял факел и стал глядеть в темноту. На лодке имелось много факелов, но проку от них было мало. Тучи заволакивали небо, гася звездный свет.

Сэм осмотрелся. Он сидел на палубе баркаса. Под ним с обеих сторон помещалось по дюжине гребцов.

— Вон там что-то плавает, — сказал человек с факелом. — Большое что-то. Может, и титантроп.

Человек стоял спиной к Сэму. Белый эскимосский наряд скрывал его голову, тело и ноги. Человек был невелик ростом, но очень плечист. И голос его был смутно знаком Сэму, когда-то давно Сэм уже слышал его.

Человек окликнул ближние лодки, сказав им, кого искать. Потом раздался крик. Сэм взглянул в ту сторону — люди на другом баркасе вытягивали из воды нечто громадное.

— Джо! — прохрипел Сэм.

Тогда человек в белом обернулся к нему. Пылающий сосновый сук ярко освещал его лицо.

И Сэм увидел широкие скулы, густые соломенные брови, квадратную массивную челюсть и ровные белые зубы в злобной усмешке.

— Кровавый Топор!

— Да, — сказал человек. И добавил на эсперанто: — Долго я ждал тебя, Сэм Клеменс.

Сэм с воплем вскочил и прыгнул за борт.

Холодные темные воды сомкнулись над ним. Он погружался все глубже и глубже, потом выпрямился и стал всплывать. Далеко ли еще до поверхности, где воздух? И сможет ли он спастись от своей судьбы на другой лодке? Но ведь вироландцы не позволят Эрику убить его. Это против их принципов. Ну что ж — Эрик выждет случай и нанесет свой удар.

Джо! Вот кто защитит Сэма! Не только защитит, но и убьет норвежца. Сэм высунул голову на поверхность, ловя ртом воздух. Перед ним была лодка с людьми, хорошо видными в свете факелов. Все смотрели на него. Сзади к Сэму кто-то подплывал.

Сэм обернулся и увидел Эрика в нескольких футах от себя.

Сэм снова испустил вопль и нырнул. Только бы всплыть по ту сторону этой лодки, успеть подняться на борт…

Чужая рука сомкнулась вокруг его лодыжки.

Сэм вырывался, но норвежец был больше его и куда сильнее. Сейчас Эрик утопит его без свидетелей, а потом заявит, что пытался спасти бедного безумца.

Локоть зацепил Сэма за шею. Сэм бился, как рыба, пойманная в сеть, но знал, что это конец. Столько раз избежать верной гибели — и умереть вот так…

Очнулся Сэм на палубе баркаса, кашляя и задыхаясь. Изо рта и носа лилась вода. Две сильные, теплые руки поддерживали его.

Сэм взглянул вверх — это были руки Эрика Кровавого Топора.

— Не убивай меня! — сказал Сэм.

Голый и мокрый Эрик весь блестел в свете факелов, и виден был белый предмет, висящий у него на шее. — Спиральный позвонок «рогатой рыбы», символ Церкви Второго Шанса.

Два человека пришли к одному заключению.

Довольно этого бессмысленного кровопролития. Пора сделать то, что каждый из них сделал бы давно, не будь он уверен, что другой плывет на вражеском пароходе. Однако за весь этот долгий бой ни один из них не видел другого. Стало быть, другого не было на пароходе, либо он благоразумно покинул его перед боем, либо его разорвало на куски, либо он утонул.

Каждый верил, что, если он погибнет, великий проект потерпит крах, хотя каждому этот крах виделся по-своему.

Теперь каждому представился случай сбежать. В пылу боя никто их дезертирства не заметит. А если и заметит, то ничего не сможет сделать. Каждый намеревался прыгнуть в Реку, доплыть до берега и продолжить свое долгое-долгое путешествие. Оба лишились своих Граалей — один остался на затонувшем «Рексе», другой — в запертой кладовой «Ненаёмного». Придется украсть запасные Граали у вироландцев и отправиться вверх по Реке на паруснике.

Один из двоих сбросил доспехи, сложил оружие на палубу и уже собрался перескочить через поручни, как услышал позади голос другого. Тогда первый резко обернулся и подобрал свою саблю. Он не слышал этого голоса сорок лет, но узнал его сразу.

Но того, кто был связан в его памяти с этим голосом, он не узнал.

Человек, только что выбравшийся из люка, обратился к первому на языке, который на борту понимали только они двое. Тон его был резок.

— Да, это я, хотя и не похож на себя.

— Зачем ты это сделал? — спросил человек у борта. — Зачем?

— Тебе не понять. Ты дурной человек. Такими были и все остальные, даже…

— Были? — повторил человек у борта.

— Да. Были.

— Значит, все они мертвы… Я так и подозревал. Первый взглянул на шлем и саблю, лежащие на палубе. Жаль, что второй не окликнул его прежде, чем он их снял. Теперь его враг имеет преимущество. Человек у борта знал, что, если он попытается сейчас прыгнуть через поручни или перевалиться через них спиной, другой с присущим ему мастерством пронзит его, метнув кинжал.

— А теперь ты хочешь убить и меня, — сказал первый. — Дальше падать некуда — ты погиб навеки.

— Мне пришлось убить Оператора, — бесстрастно сказал другой.

— Я бы не смог и помыслить о таком злодеянии, — сказал первый.

— Я не злодей! — крикнул другой. — Это ты… — Он переборол себя и вымолвил: — Что пользы спорить.

— Еще ничего не потеряно даже для тебя, — сказал первый. — Тебя простят и пошлют лечиться в Мир Садов. Ты мог бы вернуться в башню вместе со мной и агентами…

— Нет, — сказал второй. — Не говори глупостей. Он вскинул свою саблю и подступил к первому, который занял оборонительную позицию. Краткий и бурный поединок завершился тем, что безоружный, весь залитый кровью из многочисленных ран, упал с перерезанным горлом.

Убийца подтащил мертвого к борту, поднял его, поцеловал в губы и швырнул в воду. Слезы лились у него по щекам; он сотрясался от рыданий.