Магические приливы (Илона Эндрюс) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 7

Кейт

«Изумрудная волна» был огромным кораблём. Его размеры были просто невероятными. Его длина, должно быть, составляла около 300 метров, и с моего места, с Сирен-Колл-роуд, я видела девять палуб, всё ещё возвышавшихся над водой. Иллюминаторы третьей и четвёртой палуб светились изнутри бледным светом фонарей. Огромный круизный лайнер сел на мель примерно в 350 метрах от берега. Длинный шаткий на вид пирс соединял его с пляжем, и всё это выглядело абсурдно, будто кит, пойманный на крошечную леску, вытащенный из океана против своей воли.

По словам Томаса, «Изумрудная волна» сбился с курса во время особенно сильного шторма несколько десятилетий назад и застрял на песчаной отмели. Береговая охрана пыталась оттащить его с помощью буксиров, но безуспешно. Кроме того, что-то напало на корабль во время магической волны, уничтожившей все его приборы, и два его отсека наполнились водой, затопив машинное отделение.

Поднять корабль было сложно: нужно было слить топливо из баков и одновременно закачать солёную воду, чтобы он не перевернулся. Стоимость восстановления «Изумрудной волны» была астрономической, поэтому круизная компания оставила его там, где он был. Корабль разграбили, разломали и, в конце концов, бросили, и теперь в нём предположительно обосновался культ.

— Обнимашка, посмотри на это дьявольское логово. Ни зиккуратов, ни ритуальных столбов с черепами, ни гигантских лиц, вырезанных где-нибудь, ни больших металлических жаровен. Эти современные последователи злых богов просто не хотят утруждать себя работой.

Обнимашка осталась невозмутимой. Но, опять же, большой заброшенный корабль сам по себе был достаточно пугающим. Я определённо не хотела туда идти.

Я подтолкнула Обнимашку, и она неохотно пошла к пирсу.

Аарон, похоже, не делал ничего из того, что обычно делают люди, связанные с богами. Но Оникс был хорошо обучен и образован. Он бы распознал божественность, так что ко всему этому было приковано внимание какого-то божества. Как и в каком качестве — предстояло выяснить.

Боги воды и их последователи никогда не были забавными. Боги в целом не были забавными. Они питались верой и формировались под влиянием убеждений своих последователей. Если бог был малоизвестен или слишком непонятен, он не мог собрать достаточно сил, чтобы проявиться. Согласно ведущей теории, они даже не существовали до тех пор, пока вера их последователей не достигала определённой критической массы. В одной из статей, которые я недавно прочитала, каким-то образом упоминалась квантовая физика, но я ничего не поняла.

Если бог был слишком известен, он тоже не смог проявиться. У каждого Иисуса и Будды был свой облик, и противоречащие друг другу идеи исключали друг друга. Однако святые люди из крупных религий обладали большой силой.

В результате осталось много богов среднего размера, которые были достаточно известны, но не пользовались таким широким поклонением. Специфика помогала, и «функциональные» боги первыми обзавелись последователями. Немногие нео-язычники молились Зевсу, за исключением ежегодных обрядов. Гораздо больше народу молилось Илифии[2], и с большей страстью, хотя некоторые из них не знали, кто она такая, пока не собирались стать родителями. Шансы быть поражённым молнией были невелики, но смерть при родах или потеря ребёнка из-за болезни были вполне реальны.

Если появлялся бог воды, то, скорее всего, он отвечал за конкретный водоём, например, реку или озеро, или выполнял определённую функцию, как Сатет, который следил за разливами Нила. И всё же мы направлялись к океану. Встреча с кем-то вроде Посейдона была маловероятна, но не исключена.

Возможно, это даже не бог воды. Это мог быть бог-животное, живущий в океане, хотя богам-животным ещё не удавалось говорить. Я встречала нескольких, и Кэрран съел некоторых из них, и все они были скорее аномально могущественными магическими животными, чем настоящими божествами.

Было бессмысленно пытаться это выяснить. У меня просто не было достаточно информации.

Мы добрались до причала. Я намотала поводья Обнимашки на перила и завязала узел на случай, если она дёрнет головой. Если ей станет страшно, и она дёрнет головой, поводья развяжутся. Если лошадь или мамонт-пони будут бродить с несколькими футами поводьев, свисающих с них, это приведет к перелому ноги или какой-нибудь другой катастрофе, но это всё равно лучше, чем быть съеденным заживо.

— Если дерьмо попадет в вентилятор, взлетай как ракета.

Обнимашка проигнорировала меня.

Я ступила на пирс. Он выдержал все ожидания, и я пошла. Океан простирался по обеим сторонам от меня, кишащий жизнью. И эта жизнь мягко сияла всеми цветами радуги.

Слишком много светящихся точек. Особенно вокруг корабля. На самом деле, слишком много морских обитателей. Воды у нашего Форта не были такими оживлёнными. Плохой знак.

Я отошла от причала. К борту корабля был прикреплён металлический трап, слегка проржавевший и покрытый коркой соли, который под острым углом поднимался на первую неповреждённую палубу. Он был едва ли достаточно широк для одного человека. Ладно.

Я поднялась по трапу. Он не обрушился. Спасибо судьбе за маленькие милости.

Стайка рыб, пульсирующих зелёным, пронеслась подо мной в воде, едва не задев медузу размером с колесо, переливающуюся лимонно-жёлтым и пурпурным цветом. Да, это определённо был не обычный океан. Корабль был своего рода магическим центром.

Я поднялась на палубу и чуть не столкнулась с грузным мужчиной, который нёс большую дубинку.

— Чё надо?

— Я здесь, чтобы увидеть Аарона.

— Да кто ты такая, мать твою!

Он замахнулся дубинкой. Я выбила у него из-под ног опору и толкнула его влево. Он красиво плюхнулся в воду.

Впереди стояла открытая деревянная двустворчатая дверь. Она казалась неуместной на корабле. Должно быть, её установили позже. Я прошла через неё в короткий арочный коридор и вышла в большое помещение.

Я не знала, чего ожидала, но это было не то. Это было похоже на торговый центр. Точно, как торговый центр. По обеим сторонам тянулся длинный коридор, а прямо передо мной была изогнутая витрина с золотыми буквами, гласившими «Услуги для гостей». Вдоль стен располагались магазины и кафе. «Старбакс», караоке-бар, какой-то итальянский ресторан. Большинство из них были заброшены и разграблены. В воздухе пахло солью и беконом.

Справа в коридоре было темно. Слева факелы освещали что-то похожее на зал. Значит, налево.

Я прошлась вдоль витрин. Впереди был зал — хорошо освещённое круглое пространство с десятью столиками, ресторан, где женщина готовила бекон, и туалетом в противоположном конце. Шесть столиков были заняты. Всего четырнадцать человек, кто-то ел, кто-то играл в карты, все в обычной уличной одежде. Было около полуночи. Приспешники Аарона были ночными птицами.

Одним из преимуществ брака с оборотнем и наличия сына-оборотня было то, что я научилась двигаться очень тихо. Я оказалась прямо над ближайшим занятым столиком, прежде чем сидевшая за ним девушка подняла взгляд и отпрянула.

Все смотрели на меня. Ни один из них, похоже, не обладал большой магической силой. Большинство из них выглядели не очень сытыми, и в их глазах было много страха. Мелкие сошки. Последователи, хорошо выполняющие приказы.

— Один из вас должен отвести меня к Аарону, — сказала я им.

— Ммм, — произнес мужчина постарше. — Зачем?

Я пристально посмотрела на него.

— Кто ты такой, что расспрашиваешь меня о моих личных делах?

— Никто, — сказала женщина, стоявшая рядом с ним. — Он никто. Я отведу тебя.

Она встала.

— Сюда.

Мы вышли из зала, прошли ещё немного по коридору торгового центра, а затем спустились по лестнице. Одна палуба, две, три… Мы должны были находиться ниже уровня моря или близко к нему.

— Так это правда, что Аарон — бог? — спросила я.

— Он не бог, — тихо сказала пожилая женщина. — Но у него есть божественные силы.

— Как он их заполучил?

Пожилая женщина не ответила.

Существовало только три способа получить божественные силы. Вы рождались с ними, что делало вас аватаром или кем-то вроде него; получали их в качестве награды или выторговывали их. Теоретически вы могли слиться с ними или поглотить их, но это почти никогда не происходило. Почти.

Аватару не нужно было бы полагаться на банды, которые крадут для него людей. Он был бы достаточно силён, чтобы взять то, что хочет. Награда тоже была маловероятна. Вокруг нас не было никаких признаков богов. Бог, который вознаграждает последователя, хотел бы, чтобы его имя прославляли, а его символы демонстрировали. Оставалась только третья возможность. Была заключена сделка. Вероятно, под каким-то давлением.

Ещё один некогда роскошный коридор. С обеих сторон стояли открытые двери. Они выглядели как роскошные столовые или, может быть, залы казино, переделанные в кухни или лаборатории. Повсюду стояли длинные металлические столы.

На меня повеяло магией. Я вошла в дверь справа, следуя за ней.

У стены стоял большой аквариум, светящийся достаточно ярко, чтобы осветить всю комнату, и источающий слабое магическое сияние. На столах рядом с ним лежали разного вида фейри-фонари: шары, трубки и связки маленьких сфер. Какие-то биолюминесцентные водоросли, но с магической зарядкой. Мне было интересно, почему фейри-фонари здесь такие яркие. Обычно это стеклянные сосуды, наполненные магически заряженным воздухом, но здесь они были наполнены водой и этими водорослями.

— Как долго они светят? — спросила я.

Женщина остановилась в дверях лаборатории.

— Около года.

— Вы продаете их?

Она кивнула.

— Да, Гарви.

— Кто такой Гарви? — спросила я.

— Финансовый директор.

Интересный у них был культ.

Я подошла к следующему столу. Большой пластиковый контейнер был наполнен жемчугом всех размеров и цветов. Золотистый, белый, розовый, фиолетовый, чёрный… Они были разных форм. Некоторые были овальными, некоторые — круглыми, у других были бороздки. Некоторые были в форме капли. Небольшое состояние.

Я взглянула на нее.

— Дети их достают, — сказала она. — Когда у Гарви получается убедить Аарона позволить паре из них порыться на дне океана. Аарон это ненавидит, но Гарви говорит, что нам нужны деньги.

Она не выглядела довольной. В её глазах читалась тревога.

Я подошла к следующему столу. Мультиварки. Четыре штуки. Обернутые цепями, запертые на висячие замки и прикрепленные к металлическим кольцам, привинченным к полу. И защищены. И оберегами тоже. Хм.

— Что в них? — спросила я.

Лицо женщины дернулось.

— Кто установил эти обереги?

— Аарон, — сказала она чуть громче шепота.

Аарон явно знал, что делает.

Я подошла к большому мусорному баку с защёлкивающейся крышкой, открыла её и заглянула внутрь. В нем валялись куски потускневшей шестилучевой губки. В воде она была ярко-жёлтой.

О.

— У кого болезнь Хантингтона[3]? — спросила я.

Она сделала глубокий вдох.

— У моей дочери. Ей всего 16.

Когда мы с Кэрраном управляли Гильдией Наёмников в Атланте, у одного из наёмников, ветерана, заболел сын. Некоторые виды стеклянных губок содержали невероятно полезные бактерии, которые замедляли развитие болезни, а иногда и полностью останавливали её. Процесс извлечения был сложным и невероятно дорогим. Эти губки росли только в холодной глубокой воде. Мы привезли свои из Канады.

Мультиварки были чанами с бактериями, которые подпитывались и защищались оберегами.

— Так вот почему вы здесь?

Она начала плакать. Я дала ей выплакаться. Говорить было не о чем. Она была здесь ради дочери, она знала, что поступает неправильно, это разрывало её на части, но она всё равно оставалась, потому что не могла позволить дочери умереть. Она была в отчаянии и в ловушке. Это не оправдывало её поступков.

— А остальные? — спросила я.

— Здесь всего лишь четыре семьи, — выдавила она. — Мы, Аллены, Липники и Риосы. У жены Родни Аллена рассеянный склероз, у Дениса Липника болезнь Хантингтона, и…

— Ясно, — прервала я.

— Они дают нам лекарства каждый месяц. Как раз столько, сколько нужно.

Культы эксплуатировали людей, и те, кто попадал в их сети, особенно на нижних уровнях иерархии, обычно были неплохими людьми. Они искали чего-то лучшего, хоть немного надежды или способ справиться с трудностями в своей жизни. Вместо этого они становились бесплатной рабочей силой, им промывали мозги и использовали их уязвимость и страхи, чтобы держать на привязи.

Не было лучшего поводка, чем спасение жизни любимого человека. Это заставляло людей совершать ужасные вещи.

— Пойдемте, — сказала я ей.

Мы прошли по коридору и подошли к металлической двери, которая выглядела новее, чем окружающие её стены. Женщина повернула колесо, напряглась и распахнула дверь. Перед нами был узкий металлический мост, перекинутый через затопленное пространство в четырёх футах над морем. Вода светилась голубым и жёлтым, освещённая стайкой крошечных медуз. Под медузами, на глубине примерно шести-семи футов, что-то скользило. Оно было длинным и извивающимся, толще меня и жёлтого цвета. Я не могла понять, была ли это масса щупалец, какой-то доисторический морской червь или клубок гигантских подводных змей. У этого не было ни глаз, ни рта. Только длина.

Женщина сглотнула и пошла по металлическому мосту, делая крошечные шажки.

Существо под водой продолжало скользить и медленно извиваться. Оно занимало весь пол камеры, от стены до стены.

Еще один неуверенный шаг. Еще.

— Остановитесь, — сказала я ей.

Она замерла, вцепившись в поручни.

— Сколько еще идти?

— Через эту дверь и прямо по коридору. Нам нельзя проходить мимо красной арки.

— Возвращайтесь.

Она попятилась, в мгновение ока преодолев три фута моста, разделявшего нас.

— На твоём месте я бы пошла и собрала остальные семьи, а потом поискала бы что-нибудь, чем можно перерезать металлические цепи.

Она уставилась на меня, ее лицо ничего не выражало.

— Защитные чары на этих чанах — это прямые чары. Они исчезнут, когда Аарон умрёт. Я бы подготовила резаки и подождала у чанов, пока чары не спадут.

Ее глаза расширились.

— После я бы взяла эти мультиварки и прыгнула на лей-линию в Атланту. Я бы отнесла их в отдел «Биозащиты» и отдала Лютеру Диллону, а сказала ему, что меня послала Кейт.

Она уставилась на меня.

— Это не из-за тебя. Ты знаешь, кто ты. Это для твоей дочери. Заместитель директора Лютер Диллон. Иди.

Она почти бегом бросилась в ту сторону, откуда мы пришли.

Однажды я совершила ужасную вещь, чтобы спасти жизнь Джули. Это шло вразрез со всем, за что я боролась, но я всё равно это сделала. Я смотрела, как она лежит в коме, умирая. Угасая. Это было своего рода безумие, когда ничего, кроме её спасения, не имело значения.

Я пошла по металлическому мосту, слегка переступая с ноги на ногу. Скользкая тварь медленно двигалась внизу. Я не собиралась проходить весь этот путь, чтобы меня съел гигантский морской червь.

Откуда они брали губки, живущие в холодной воде? Они нужны свежими.

Мост закончился. Я ступила на металлическую платформу в конце, открыла ещё одну дверь и вошла в коридор. Он был длинным, с потолком высотой в пять с половиной метров. Надо мной с потолка свисали сотни стеклянных или хрустальных пластин, словно созвездие сосулек, отражавших голубоватый свет, исходивший от групп фонарей на стенах. Эффект был немного жутковатым.

Впереди красная арка делила коридор пополам. Она была блестящей и толстой, и если раньше она могла бы вписаться в интерьер, то теперь казалась резкой и зловещей.

Я подошла к ней на расстояние двух футов и остановилась. Защитный барьер и хороший к тому же.

Защитные барьеры служили двум целям: защите и сдерживанию, и они действовали, изменяя баланс элементов в окружающей среде. Каждый защитный барьер представлял собой магическое поле, определяемое якорями. Наборы якорей были практически бесконечными. Существовали классические 4 элемента: огонь, вода, земля и воздух, или не менее классические 5 элементов: дерево, огонь, земля, металл и вода. Можно было использовать химические вещества, огонь, горящий на разных видах топлива, источники света, расположенные определённым образом, или биологические жидкости. Если бы мне действительно нужна была непроницаемая защита, я бы использовала свою кровь в качестве якоря. Точность и баланс были ключевыми факторами.

Этот защитный барьер казался ровным и прочным, как стена. Мастерски установленным, с идеально рассчитанным расположением якорей. Для этого требовались тренировки, математика, геометрия и глубокое понимание окружающей среды. Я не видела якорей, что, вероятно, означало, что маг встроил их в арку с другой стороны. Умно.

Я могла бы попытаться сломать его, но последствия могли быть серьёзными, а бить себя по ногам прямо перед боем — не лучшая стратегия. Я также не собиралась объявлять о своём уровне силы так рано или тратить столько магии.

Мы находились в водной среде. С водой, как известно, было трудно работать, когда дело касалось защитных барьеров, потому что она никогда не оставалась прежней. Она текла, испарялась, впитывала в себя что-то. Иногда в ней что-то росло. Барьеры зависели от консистенции якорей.

Лучшей защитой здесь был бы огонь, потому что это кардинальное изменение, или нейтральная стихия, что-то вроде рун. Это испытанное, надёжное и проверенное средство с точным значением силы. Химические вещества или растения будут разрушаться во влажной среде, а огонь будет трудно поддерживать.

Нет, здесь были руны. Вероятно, древнескандинавские, самые древние из доступных.

Каждый рунический оберег Старшего Футарка содержал «Эльхаз» — руну защиты. Всё остальное усиливало её. Число 9, трижды три, было священным для древних германцев, и лучшие рунические обереги включали 9 рун.

Я бы поместила «Эльхаз» в центр этой арки и добавила по паре «Эйваз», рун «Тиса», с каждой стороны для усиления магии. Затем я бы поместила «Ингуз», руну плодородия, с каждой стороны. Она защищает дом. Это его дом, он был бы глупцом, если бы не воспользовался ею.

Это дало мне 5 рун. Остальные четыре были нужны для чистой силы. Пара рун «Турисаз», «Торн» — это надёжная защита от неожиданных атак и противников, хороший генератор магии. Но ему нужно было направить всю эту магию на «Эльхаз», а это означало, что ему нужно было использовать что-то с приводом.

Давайте посмотрим, «Эваз» (лошадь), «Феху» (крупный рогатый скот), или «Уруз» (дикий бык) — все они дадут ему необходимый поток. «Уруз» был слишком непредсказуемым и в основном использовался для взрывной силы. Лошади были в порядке, но крупный рогатый скот дал бы мне стабильный поток без каких-либо сюрпризов. Я бы поместила их в самом низу арки, чтобы создать два потока магии, которые поднимались бы по всем рунам вверх, становясь сильнее и чище, пока не встретились бы в «Эльхазе» в верхней части арки.

Я достала пузырёк с серной кислотой из мешочка на поясе. Кислоты у меня хватит только на пару рун. Оставалось надеяться, что это сработает.

На металлическом полу я нарисовала каплю «Райдо» (фургон), которая выглядела как неуклюжая буква «Р», прямо в том месте, где невидимая стена защитного барьера блокировала коридор. Я добавила к ней простую букву «И», «Иса» (лед). Металл задымился от ядовитых испарений. Фу.

Я капнула последние несколько капель на низ «Р» и стала ждать.

Кислота разъедала пол, подбираясь к барьеру. Три, два…

Магия взорвалась, как петарда. Руны на полу вспыхнули белым, барьер сверкнул серебром, и на секунду внутри арки образовалась сплошная стена магии, похожая на тонкий барьер из полупрозрачного льда.

Стена треснула и раскололась, превратившись в ничто.

Ха-ха. Я привязала его скот к фургону и заморозила его. Прямо сейчас у владельца ранчо адская головная боль.

Магия кружилась вокруг, смешиваясь с густыми, мощными потоками, идущими из коридора впереди. Барьер блокировал их, но теперь они плескались вокруг меня, изменчивые, хаотичные, закрученные в водовороты и вихри.

Это был узелок, дыра в ткани мира, из которого сочилась магия. В Атланте тоже был такой узелок, только намного больше этого. Его называли Юникорн-лейн, место, где из металлического мусора вырастали клыки, на линиях электропередач рос разъедающий мох, и всё пыталось тебя съесть.

Это объясняло аномальную концентрацию морской флоры и фауны.

Я прошла через арку и обернулась. Да, руны Старшего Футарка были встроены в арку. Он использовал «лошадей» вместо «крупного рогатого скота», но мой замёрзший фургон все равно сработал. Сами руны были выгравированы на кости и покрыты металлом. Не серебром — оттенок был не тот, и металл был не гладким, а геометрическим и припаянным. Какой-то осмиумный сплав. Очень дорогой. Очень редкий.

Черт возьми.

Что ж, это ничего не меняло.

Томас должен был обратиться в Орден со своей петицией. Если я переживу это маленькое приключение, то при следующей встрече расскажу об этом Клаудии.

Я повернулась и зашагала по коридору к свету.

* * *

Я прошла через ещё одну красную арку (на этот раз без барьера) и остановилась в её тени прямо перед дверью. Коридор вёл в большую комнату, освещённую гирляндами фейри-фонарей, расположенных на потолке в виде восьмилучевых слоёных снежинок. Свет был таким ярким, что казалось, будто сейчас середина дня, и я остановилась на пороге.

Должно быть, это был ночной клуб или что-то вроде концертной площадки с танцполом и приподнятой сценой в дальнем конце зала. Теперь передо мной был танцпол, пол из пластиковых или стеклянных плиток, прозрачный и мерцающий от вкраплённых блёсток. Часть корабля под этим залом была затоплена океаном. Я видела солёную воду у себя под ногами.

Слева лестница вела на балкон, который изгибался вдоль комнаты и был заставлен столами и мягкими креслами. Справа в корпусе зияла огромная рваная дыра, достаточно большая, чтобы через неё боком мог проехать грузовик. От нее откололся кусок корабля до самого днища. Море было прямо под полом, и то, что лежало по другую сторону этой дыры, не было пляжем в форме восьмерки. На самом деле это было даже не атлантическое побережье Америки.

Вдалеке из воды торчали огромные скалы. Такие же скалистые валуны тянулись под водой к кораблю в виде каменных рифов. Камни были покрыты актиниями всех цветов радуги, светящимися жёлтым, зелёным, оранжевым, ярко-синим и неоново-розовым цветом среди пятен тёмных мидий. Моллюски, морские слизни всех цветов радуги и кольчатые медузы, мерцающие яркими огоньками, плавали среди рифов. Огромный коричневый скат миновал меня, проскользнул под стеклянными плитками, подсвеченный рифом, и проплыл прямо у меня под ногами. Магия была такой густой, что ее можно было резать ножом и намазывать на хлеб.

Большая часть прибрежного дна Северной Каролины была покрыта песком. Там были искусственные рифы и устричные фермы, построенные еще до Сдвига, но ни одной из них не было здесь, в этом месте. А те скалы вдалеке были похожи на что-то из Орегона или Вашингтона… вот только деревьев тут не было. На северо-западе Тихоокеанского побережья было много лесов, а здесь я не увидела ни одного дерева.

Источник Томаса был прав. В «Изумрудной волне» действительно была дыра, которую можно было увидеть только изнутри.

Это был разрыв в ткани реальности, и я понятия не имела, куда он ведёт. Карманное измерение, созданное каким-то невероятно могущественным существом? Портал, ведущий в другое место? Ни один из вариантов не воодушевлял.

Что ещё важнее, для поддержания этой дыры требовалась масса магии. Обычно такие порталы создавались на месте дикой, очень концентрированной магии, потому что их создатели использовали магию окружающей среды для подпитки. Но здесь было не так. Казалось, что здесь есть определённая точка фокусировки, своего рода магический генератор прямо на корабле, который поддерживает этот портал.

Я немного наклонилась вправо, пытаясь лучше рассмотреть комнату.

Девять человек сидели на полу в дальнем конце дыры, прижавшись друг к другу, и каждый был прикован цепью за лодыжку. Трое взрослых: худая женщина лет тридцати со шрамами на бледных руках и дерзким взглядом; мужчина примерно возраста Томаса, измождённый и сломленный, с тёмными волосами, закрывающими бронзовое лицо; и девушка, едва достигшая двадцати лет, с ярко-красными жабрами, выделяющимися на тёмно-коричневой коже её горла. Остальные были детьми разных возрастов и размеров. Самому младшему на вид было лет десять.

Цепи тянулись в дыру и исчезали в воде.

Ладно. Не видела такого раньше.

Пока я осматривала, изможденный мужчина наклонился вперед, и я увидела мальчика позади него. Дарин. Живой. Мокрый и выглядящий отчаявшимся, но живой.

Я посмотрела мимо заключённых на сцену высотой в четыре фута, в центре которой возвышался большой золотой трон, похожий на позолоченную раковину-мутанта. Где они вообще нашли эту штуку? Он выглядел как реквизит из какой-то безумной оперы.

На троне сидел мужчина лет тридцати. Смуглый, со светло-каштановыми волосами, он ссутулился, опершись локтем на подлокотник и положив лоб на руку. На нём была синяя льняная мантия, а ноги босы.

Привет, Аарон. Приятель, ты вытащил себя из постели потому, что рухнула твоя защита? Прости. Не волнуйся, я пришла, чтобы помочь тебе с мигренью.

Рядом с троном стоял мужчина гораздо старше, беспокойно потирая костлявые, обветренные руки. Его жидкие седые волосы безвольно свисали на спину. На нём была мятая одежда, которая могла быть рясой, но католическая вышивка была заменена нашивкой с волнообразными символами.

На сцене, свесив ноги, сидела девочка-подросток. Худенькая, темноволосая, со странным голубоватым оттенком бледной кожи, она была одета в майку и шорты. Ей было не больше 16 лет. Её живот был вздутым. Я бы предположила, что она беременна, но форма живота была не совсем правильной. Она выглядела… неуклюжей.

За троном, на стене, с двух цепей свисало белое перо длиной в два фута. Белые ворсинки были испачканы коричневыми брызгами. Засохшей кровью.

Белые перья, причудливые океанские, холодноводные губки, которые растут только на глубине, у скал…

Ах, ты тупой ублюдок.

Я вышла на открытое место.

Худенькая женщина-заключённая увидела меня первой и толкнула локтем мужчину, стоявшего рядом с ней. Все они уставились на меня. Слева мальчик примерно возраста Конлана вышел из маленькой двери, неся поднос с пузырьком таблеток и стаканом воды. Он заметил меня и замер.

Девочка-подросток увидела меня. По её телу пробежала дрожь. Она спрыгнула со сцены и запрыгала на месте, скуля высоким голосом, как ребёнок на грани истерики.

— Моя, моя, моя, моя…

Мужчина на троне махнул ей рукой, даже не взглянув на неё.

Она ухмыльнулась. Её улыбка буквально растянулась от уха до уха. Её голова раскололась, и верхняя половина поднялась, обнажив влажный и красный рот с коническими зубами. Её толстый розовый язык извивался в море зубов, как какой-то странный червь. Она была похожа на марионетку из старого детского шоу, только это было не мило, а ужасно.

Она захлопнула пасть, громко щёлкнув зубами, и бросилась на меня.

Я обнажила меч.

Она была адски быстра.

Я увернулась, и она ударила меня руками, на каждом пальце которых были острые синие когти. Я отступила, блокируя её удары «Сарратом». Её когти зазвенели по металлу, как камешки, ударяющиеся о лезвие. Она схватила меня за левое предплечье и вцепилась в него, навалившись всем весом. Её пасть распахнулась, и она попыталась притянуть меня к своим оскаленным зубам.

Я вонзила эфес «Саррата» ей в висок.

Удар отбросил её назад. Она пошатнулась, её глаза дико сверкнули, а я сделала шаг вперёд и пнула её в выпирающий живот. Удар в живот сбил её с ног. Она отлетела на пару метров, упала, и её вырвало непереваренным человеческим предплечьем, к которому всё ещё была прикреплена рука. Очень маленькая рука.

— Убей её! — закричала женщина-заключённая с сердитыми глазами. — Она ест детей!

Тварь на полу схватила руку и засунула её обратно себе в рот. Её шея раздулась, она проглотила руку, и тут я набросилась на неё. Она успела выпрямиться и встретить меня лицом к лицу. Лезвие «Саррата» с тихим шелестом вошло ей в грудь и пронзило сердце.

Ее бледно-голубые глаза потрясенно уставились на меня.

Я ввернула меч в её сердце, вырывая его и вытаскивая наружу.

Она захныкала:

— Моё… — и рухнула на пол.

Я пронзила её левый глаз, вонзив «Саррат» в мозг на случай, если она решит регенерировать, резко выдернула меч и посмотрела на мужчину на троне.

— Милое вступление. Не могу дождаться, когда увижу хедлайнера.

* * *

Старик уставился на меня слезящимися глазами, нервно потирая руки. Мужчина на троне поднял взгляд, и его лицо вытянулось от раздражения. На вид ему было около 30, может, 35 лет. У него был измождённый вид человека, который от природы бледен и слишком часто загорал, с усталой кожей, испещрённой преждевременными морщинами. На его подбородке виднелась щетина — результат небрежности и апатии. Однако его светло-карие глаза были проницательными.

Я взглянула на ребёнка с подносом.

— Как тебя зовут?

— Мальчик, — сказал он.

Чудненько.

— Это он тебя так называет?

Ребенок кивнул.

— Как тебя звали до того, как ты попал сюда?

— Антонио.

— Рада с тобой познакомиться, Антонио. Я хочу, чтобы ты прошёл через комнату и сел вон с теми людьми. — Я кивнула в сторону прикованных цепью. Мне нужно было собрать всех, кого я должна была защитить, в одном месте.

Мальчик проскользнул за мной к группе и сел рядом с Дарином. Сын Томаса наблюдал за мной. Они все наблюдали за мной. Мне нужно было поговорить с Аароном, чтобы точно узнать, с каким богом я имею дело. Белое перо говорило само за себя, но лучше убедиться.

— Мне нравится, что ты сделал с этим местом, Аарон, — сказала я. Я говорила непринуждённым тоном. Не входило в мои планы, чтобы он набросился на меня. — А это, должно быть, Гарви?

Старик бросил на меня испуганный взгляд.

— Ты сломала мою защиту, — сказал Аарон.

— Да.

— Как?

— Отправила твоих лошадей в фургон со льдом.

Он подумал об этом и поморщился. Из-за головной боли, бушующей в его голове, ему было трудно думать.

Его голос был усталым.

— Тебя прислала Клаудия?

— Нет, но я дам ей знать, что заходила, когда в следующий раз её увижу.

— Ты рыцарь?

— Нет. Кто была та девочка?

— Домашнее животное. Чего ты хочешь?

Я указала на закованных в цепи людей.

— Ты работорговец. Когда опускаешься так низко, тебе следует ожидать расплаты.

Он ничего не сказал.

— Я надеялась на хоть каплю стыда или сожаления, — сказала я. — Это очень разочаровывает.

— Наёмница, — наконец сказал он, словно это слово было отвратительным. — Сколько они тебе заплатили?

— Я делаю это на общественных началах.

— Почему?

— Потому что ты стал проблемой, которую я решила решить.

— Именно сейчас?

— Похоже на то.

— Ты вообще знаешь, кто я?

— Я могу сделать обоснованное предположение. Ты был рыцарем-заклинателем. Большинство рыцарей проводят в Академии два года. Ты провел там четыре, потому что для создания защитных оберегов требуется углублённое изучение магии окружающей среды и теории магии. Орден вложил в тебя деньги, а они любят получать то, за что заплатили, поэтому они предложили тебе контракт на 20 лет, на который ты, должно быть, согласился, раз в твоих рунах есть осмий.

Он медленно хлопнул мне, поморщившись. У него всё ещё болела голова.

— Поздравляю. Ты сложила два плюс два.

— Орден обучил тебя и пообещал предоставить тебе жильё и содержать тебя в течение 20 лет по контракту, который вступил в силу, когда ты окончил обучение. Минимальный возраст для поступления в Академию Ордена — 18 лет, ты закончил обучение в 22 года, и тебе, похоже, за тридцать, так что ты не выполнил свою часть договора.

В его тусклых глазах вспыхнул огонёк жизни, но тут же погас.

— Верно.

— Они действительно не любят выгонять рыцарей-магов. Так в чём дело? В некомпетентности? Не может быть, учитывая качество защиты. Должно быть, дело в жадности.

— Некоторые люди называют это жадностью. Я называю это надлежащей компенсацией.

— Тебе бы платили как специалисту пятого класса. Это больше ста тысяч в год.

Он посмотрел на меня так, словно жалел.

— Это смешно или грустно, что ты считаешь 100 тысяч приличной суммой. Я бы понял, но мне на самом деле всё равно. — Он махнул рукой.

— Сколько ты хотел?

— Я хотел получить то, что мне причиталось. Я отдал им свою молодость. О, какая это великая честь — быть рыцарем Ордена милосердной помощи. Такая честь. Такая благородная цель. Каждый день пробираться сквозь дерьмо и кровь, чтобы тебя выжали досуха ради людей, которые даже не благодарят тебя, и в конце концов вернуться домой, обессиленным, а потом проверять, можешь ли ты позволить себе бутылку «Гленфиддика», чтобы утопить свои печали.

Я слегка развела большой и указательный пальцы левой руки и сделала пилящее движение правой рукой.

— Ты играешь на маленькой скрипке? — спросил он.

— Да. Песня называется «Моё сердце кровоточит из-за тебя».

Он поморщился.

— Ты надоедливая маленькая мушка, не так ли?

— Да, но ты всё ещё разговариваешь со мной. Как часто тебе удаётся поговорить с кем-то, кто понимает Орден, Аарон? Скажи мне, что в итоге сработало?

— Мне исполнилось тридцать. Накануне вечером мы забрались на очистные сооружения. Там была маленькая гидра, и она швыряла нас, как чертовы игрушки. Я проснулся утром. У меня болели ноги. Всё тело было в синяках. Мне было больно сидеть. Мне было больно мочиться. Накануне вечером я час отмокал в ванне, и от меня всё ещё пахло гниющим человеческим дерьмом. Оно было в моих волосах. На моей коже. От меня разило. Я посмотрел на себя в зеркало и решил, что, чёрт возьми, я устал выживать. Пришло время процветать.

— По-моему, это не похоже на процветание. — Я указала на комнату.

— Это пришло позже, — сказал он.

— Ах. Позволь мне угадать. Ты начал подрабатывать. Ордену это не нравится.

— Мне надоело заботиться о том, что нравится Ордену.

— Но всё же они не любят выгонять рыцарей-заклинателей. Вы, ребята, для них — значительная инвестиция. Они бы не стали обращать внимания на твои мелкие подработки.

Он фыркнул.

— Мелкие?

— Должно быть, ты сильно облажался. Ты поставил оберег на того, кого не должен был защищать. Орден наткнулся на твою защиту, когда занимался прошением, и она, должно быть, взорвалась у них перед носом. Что случилось? Кто-то умер?

Его глаза потемнели. Магия вырвалась из Аарона и разлилась вокруг него, словно волна, готовая обрушиться и утопить. Если бы она могла издавать звуки, то взревела бы на меня, как ураган.

Ничего себе. Нехорошо. Совсем нехорошо.

— Кто-то умер, — сказала я. — Ого. Не повезло тебе.

Мы уставились друг на друга. Настоящий Аарон уже очнулся и полностью сосредоточился на мне. Какую бы сделку он ни заключил, в итоге он получил чертову уйму силы. Он был магическим эквивалентом небольшой ядерной бомбы.

— Впечатляет, — сказала я. — Но это не то, с чем ты родился.

Он уставился на меня с суровым выражением лица.

— Языческие боги бывают разных видов, — сказала я. — Одни интересуются людьми, другие с ними забавляются. А ещё есть Туата Де Дананн. Все знают, что из всех доступных богов они — крайняя мера, потому что они сражались с нами и проиграли. Они стали богами не из-за своих деяний, они стали богами, чтобы выжить. Они ненавидят нас и всё, за что мы выступаем.

— Личный опыт говорит сам за себя? — спросил Аарон. Его голос звучал неестественно низко.

— Я встречалась с Морриган и была там, когда умер её Пёс и был выбран новый.

— М-м-м. Это случилось два года назад. Сколько тебе тогда было? Десять?

— Не беспокойся об этом, — сказала я ему. — Давай поговорим вон о том перышке.

Я указала на перо у него над головой.

— Это лебединое перо. У тебя в маленькой лаборатории водятся губки, на корабле — монстры, а снаружи — всевозможные причудливые морские твари. Те скалы вдалеке, вероятно, побережье Ирландии. А ещё есть сама дыра. Прямо через эту дыру, примерно в двадцати ярдах от корабля, проходит энергетический узел. Именно он генерирует все магические потоки и поддерживает эту брешь открытой. Держу пари, она не закрывается даже во время технологий.

Магия, стоящая за Аароном, усилилась.

— Просвети меня, — сказала я. — Я проделала такой путь. Вот что, по моему мнению, произошло. Тебя выгнали из Ордена, и они внесли тебя в чёрный список, дав всем понять, что будут считать врагом любого, кто наймёт тебя. Стандартная процедура. Рыцари не прощают. Так что ты оказался на мели и был брошен, — спасибо, Римуш, — и случилась Ночь Сияющих Морей. Было красиво?

— Это было прекрасно, — сказал он глубоким, наполненным силой голосом. — Океан засиял голубым. Магия была такой густой, что пьянила.

— И в этот прекрасный момент явилось божество в образе гигантского лебедя. В Академии вы целый семестр изучали сравнительную мифологию. Ты знаешь демографию Уилмингтона и точно знаешь, кто был этот лебедь.

— Их было четверо, — сказал он. — Они были величественны. Захватывали дух и сияли белизной.

— Четверо? Что ж, это говорит само за себя, не так ли? Должно быть, они были незабываемыми, Дети Лира.

— Так и было, — тихо сказал он.

— И ты поймал одного из них в свою ловушку. Похоже, это была ловушка, которая выпадает раз в жизни — поймать бога, который умеет и летать, и плавать. Кульминация всех твоих тренировок и практик.

Аарон улыбнулся.

— Бог не мог сбежать, и когда магия сменилась технологиями, этот величественный лебедь должен был умереть. Поэтому ты договорился с отцом этого бога о жизни его ребёнка.

— Это был Фиахра, — сказал он. — Лебедь, которого я поймал.

— А его отец — Мэнаннан, Повелитель Моря, Хранитель Потустороннего мира и Верховный Король Туата Де, в честь которого назван остров Мэн. Тот самый Мэнаннан. С ним ты торговался.

Аарон улыбнулся шире.

— Да.

— Что ты запросил?

— Власти и богатства.

— Ах. И вот ты здесь, три года спустя, сидишь в этих руинах, похищаешь детей и заковываешь их в цепи. Ты, наверное, всё ещё думаешь, что вышел сухим из воды. Ты не благословлён. Ты проклят, Аарон. — Я указала на детей. — Оно того стоило?

— Да, — прогремел его низкий голос. — Я получу то, что мне причитается.

— В этом мы согласны.

Я бросилась к нему с «Сарратом» в руке.

Аарон взмахнул руками. Магическая волна над ним опустилась и превратилась в настоящую морскую воду, которая пенистым потоком устремилась ко мне. Краем глаза я увидела, как Дарин схватил Антонио и поднял его над головой.

Волна обрушилась на меня. Как будто меня атаковал разъярённый бык из бетона. Течение сбило меня с ног. Я глотнула воздуха, а затем море поглотило меня. Бушующая вода отхлынула в дальний конец комнаты меньше чем за секунду. Я попыталась свернуться в клубок, но течение было слишком сильным и ледяным, как будто оно шло от растаявшего ледника.

Я ударилась о стену левым боком. Боль пронзила левое плечо и распространилась до кончиков пальцев. Удар отозвался во мне эхом, и на секунду мир растворился в мягкой, размытой тьме, сотканной из агонии. Море сжало меня в водяном кулаке, пропитанном магией Аарона, сжимая, причиняя боль, угрожая размозжить мне грудь. Мои кости застонали.

Я вцепилась в проблеск света, держась за него сквозь агонию, сквозь давление, борясь с этим, преодолевая порог боли. Тьма немного рассеялась. Я напряглась, пытаясь пошевелить руками. Это было всё равно, что пытаться поднять машину. Вода прижимала меня к стене, стараясь раздавить. Я не могла поднять меч. Я даже не могла открыть глаза. Всё, что мне удалось — это слабо пошевелиться.

Магия Аарона обжигала меня сквозь воду. Я почувствовала её — сеть, сотканную из силы, позаимствованной у бога, наполняющего море.

Моё тело жаждало воздуха. Перед глазами промелькнуло воспоминание о том, как Дарин поднял мальчика. Он знал, что должно было произойти. Вот что Аарон с ними сделал. Вот как он их наказал.

Не сегодня. Достаточно.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Солёный вкус крови покрыл язык, магия в ней пронзила меня электрическими искрами.

Воздуха! Воздуха, воздуха, воздуха…

В моих лёгких почти ничего не осталось, и я близка к тому, чтобы израсходовать его полностью.

Я захлебнулась собственной кровью. Этого должно было хватить. Я напряглась и выплюнула её в поток, произнеся самое простое из магических слов.

— Хесаад. Моё.

Течение билось в конвульсиях, как живое существо, как морской змей, попавший в водоворот между моей кровью и сетью Аарона. Морская вода забурлила, превращаясь в пену. Волны столкнулись, хватка на мне ослабла, и я вынырнула на поверхность достаточно надолго, чтобы сделать отчаянный вдох.

Море затягивало меня на дно, и я шептала ему, позволяя ему омыть мой окровавленный рот. Амехе, амехе, амехе… Повинуйся.

Что-то скользнуло мне в рот. Я попыталась укусить это, но оно проскользнуло между зубами в горло.

Сеть Аарона порвалась. Море вырвалось на свободу. Мои ноги коснулись дна, и я оттолкнулась. Моя голова показалась на поверхности. Воздух. Сладкий воздух, о котором я мечтала.

Вода устремилась прочь, и я встала. Вода доходила мне до подмышек и быстро отступала.

Горло горело, словно кто-то вылил в меня кипящее масло. Левая рука адски болела, и когда я попыталась пошевелить плечом, оно затрещало, пронзённое болью в обе стороны. Я не могла нормально поднять руку.

На сцене Аарон зарычал. Магия закружилась вокруг него, снова набирая силу.

Я открыла рот. Ничего не вышло. Ни звука. Ни силы.

Неважно. У меня все еще оставался меч.

Я направилась к Аарону, пробираясь по воде. Теперь она доходила мне едва до бёдер, и я быстро шла.

Аарон вскинул руки. Из его ладоней вырвалась сгусток магии и погрузился в воду перед ним. В море закрутились три темных узла, всасывая оставшуюся воду, пока она не достигла мне едва ли не по щиколотку. Ближайший водоворот взорвался. Из воды показалась большая голова. Круглая морда, ощетинившаяся синим мехом, с огромными клыками, готовыми рвать и кромсать.

Бессмертная морская свинья Мэнаннана. Черт.

Водоворот выбросил фонтан воды, и на пол вывалилась первая свинья — чудовище размером с моржа с передними лапами свиньи, вооружёнными 9-дюймовыми копытами, и бивнями размером с разделочные ножи. Из ее гривы торчал лес ярко-синих игл. За передними конечностями щетина слипалась, превращаясь в подобранную по цвету чешую, а тело плавно переходило в мускулистый толстый рыбий хвост, который изгибался позади животного классическим изгибом Козерога.

Первая свинья помчался по полу, целясь в меня. За ней следовали ещё две.

Легенда гласит, что Мукка Мханнанайн, бессмертные свиньи, обеспечивали Туата Де бесконечным запасом пищи. Они постоянно регенерировали, и в мифах не было чёткого описания того, как именно это происходило и сколько времени это занимало. Убить их навсегда, вероятно, было невозможно. Но мне не нужно было их убивать. Мне нужно было просто пройти мимо них.

Первая свинья бросилась на меня, как таран. Море, суша… свинья и в Африке свинья, а танцпол в клубе был мокрым и скользким.

Две других свиньи пробирались по полу, каждая по своей траектории.

Одна была почти рядом со мной. Зловещие бивни блестели, неестественно белая, влажная кость отражала свет фонарей.

Я увернулась, не теряя ни секунды, развернулась, бросилась влево в нескольких сантиметрах от второй свиньи, полоснула ее по морде и метнулась вправо, уходя с пути третьей свиньи. Сверкающий бивень прошелся по моему бедру, но я не стала останавливаться.

Позади меня вторая свинья столкнулась с первой и набросилась на нее, взбешённая кровавой раной на морде. Третья свинья врезалась в них, и они покатились по комнате, сцепившись в клубок.

Морские свиньи не созданы для танцев.

Я пересекла зал и вскочила на сцену.

Аарон поднял руки. В его пальцах сверкнули золотые монеты. Они были большими и жёлтыми, с неровными краями, отчеканенными вручную.

Он улыбнулся и бросил в меня две штуки. Я увернулась, но они развернулись и полетели в мою сторону. Одна ударила меня по правой руке, другая — по левой. Тяжёлые кандалы сковали мои запястья и превратились в цепи, которые упали в воду на полу, где хрюкали морские свиньи, пытаясь последовать за мной. Цепь вытянула мои руки, причинив острую боль в левом плече. Холодная магия струилась по металлу, проникая в мою кожу.

Аарон держал монеты на ладони и сбрасывал их одну за другой указательным пальцем. Две ударили меня по ногам, а ещё одна — по талии. На меня надели кандалы. Сеть из цепей выстрелила в меня и погрузилась в воду. Я никуда не могла уйти.

Аарон улыбнулся.

— Не знаю, как ты выбралась из моей сети, но я могу тебя использовать.

Ледяная вода закружилась вокруг меня в кристально чистом столбе и поглотила меня целиком. Она просачивалась в меня, в мои поры, в нос, в рот и начала разрывать меня на части.

— Превратить обычного человека очень сложно, — магический голос Аарона эхом отдавался в моих ушах, несмотря на то, что их заливала вода. — У них недостаточно магии, чтобы пережить превращение.

Вода тянула меня к себе, пытаясь изменить изнутри, и в моём сознании возникла другая версия меня — с жабрами и длинным блестящим хвостом на месте ног.

Море манило меня. Я чувствовала его течения, скользящие прямо за бортом корабля. Я слышала его песню, и оно звало меня. Я хотела поплыть.

— Но ты, кем бы ты ни была, — прошептал Аарон. — В тебе вся магия мира.

Именно. У меня действительно была вся магия мира.

Я сосредоточилась внутри себя, за пределами воды, за пределами магии, Аарона, в центре своей силы. Я не могла произнести слова, но могла их подумать. Если вера обладает силой, то мысль обладает магией, и я не позволю осквернить своё тело. Это моё тело, моя кровь, мои кости. Оно принадлежит мне.

Я мысленно произнесла эти слова, вложив в них всю свою силу. Эстена эред дэр.

Магия бурлила внутри меня, радуясь возможности вырваться наружу, будто она всё это время ждала разрешения. Я толкнула её, направив в своё горло, сосредоточив на нём всю свою силу.

Эстена эред дэр.

Моя магия столкнулась с существом, застрявшим внутри меня. Я напряглась, толкая изо всех сил, сильнее, сквозь ослепляющую боль, сквозь инстинктивную панику, формируя свою магию, окутывая ею препятствие.

Толкнуть сильнее. Сильнее. Сильнее…

Оно отцепилось. Вода вокруг меня расступилась. Я закашлялась и выплюнула крошечную светящуюся медузу.

Слова давно забытого языка сами собой полились из меня, потрескивая от силы.

— ЭСТЕНА ЭРЕД ДЭР. — У тебя нет власти надо мной.

Цепи лопнули, разлетевшись на тысячи осколков, и испарились. Монеты соскользнули с меня на пол.

Старик съежился.

Рот Аарона разинулся, лицо превратилось в маску.

— БОЙТЕСЬ МЕНЯ, ИБО Я — СМЕРТЬ, КОТОРАЯ ПРИХОДИТ К ТОМУ, КТО ЗАБИРАЕТ ДЕТЕЙ.

Корабль задрожал, сотрясаемый силой. Морские свиньи в панике заверещали.

— АРРАТ НАСУ САР О.

Магия оторвала Аарона от земли и подняла в воздух, вытянув его ноги и руки.

— АРРАТ УР АХУ КАРСАРАН.

Его руки хрустнули, кости сломались в слишком многих местах, чтобы сосчитать. Аарон закричал. Его магия плескалась вокруг него, обжигая, но не могла противостоять моей.

— АРРАТ УР ПИРИД КАРСАРАН.

Кости его ног сломались со звуком взрыва петарды.

— ОХИР ГАМАР.

Человеческая груда раздробленных костей, которая раньше была Аароном, упала на сцену. Он завыл, когда я подошла к нему, подняла меч и ударила, пока клинок «Саррата», наконец, не оборвал его крик.

Морские свиньи снова превратились в морскую воду. Океан отхлынул через пробоину в корпусе, оставив после себя лужи.

Я приподняла голову Аарона за волосы и повернулась к старику.

Он упал на колени и с глухим стуком ударился лбом о пол.

Мой голос был хриплым.

— Кто-нибудь ещё считает себя богом?

Его голос дрогнул.

— Нет, госпожа.

— Хорошо.

Я повернулась к девяти пленникам.

Цепи на их лодыжках никуда не исчезли. Черт.

— Дарин? — позвала я.

Он испуганно посмотрел на меня.

— Я друг твоего отца.

Дарин уставился на меня, явно шокированный.

— Моего отца?

— Да. Томаса. Мне нужно, чтобы ты объяснил мне, что здесь происходит.

* * *

Сундук с золотом лежал на морском дне, примерно в 20 футах глубиной. Вода была кристально чистой, и с моего места на краю пробоины в корпусе были видны все детали. Деревянный ящик размером с мусорный контейнер покоился среди валунов с коралловой текстурой, покрытых морскими звёздами и ежами. Резная крышка была откинута, открывая сверкающее сокровище внутри — груду золотых монет, ярко-жёлтых, как яичные желтки, сложенных в небольшую гору и украшенных сверкающими драгоценностями. Божий выкуп. Буквально.

Аарон попросил у Мэнаннана силы и богатства. Он показал мне свои силы. Этот сундук был обещанным богатством.

— При первом погружении каждый получает монету, — сказал Дарин. — Всего одну. Как только касаешься золота, тебя заковывают в цепи.

Их цепи вели к этому сундуку, отрастая из него, как корни.

— Как только берешь первую монету и оказываешься прикованным, ты несешь её Аарону, и он отправляет тебя за следующей. Только ты можешь нырять сколько угодно, и это не будет иметь значения. Ты можешь прикасаться к сундуку, можешь собирать монеты, но когда ты попытаешься достать их из воды, они исчезнут.

— А почему Аарон не стал прикован, когда коснулся тех первых монет? — спросила я.

— Как только достаешь монету из воды, её сможет взять любой, — сказал Дарин. — Но только Аарон мог ею воспользоваться.

Так что каждая из монет Аарона была из того сундука и стоила свободы ныряльщику. Он сам не нырял за монетами. Иначе он был бы прикован, как и остальные. Нет, он, должно быть, подозревал, что выкуп Мэнаннана был с подвохом. Должно быть, он нанял какого-то морского жителя, чтобы тот принёс их, и как только он оказался в ловушке сундука, Аарон начал похищать людей.

Каждая из этих монет излучала магию, и она была сильной. Чем больше монет, тем сильнее становились способности Аарона.

— Он заставлял нас нырять всё время, — сказала девушка. — Часами напролёт. Даже когда мы ничего не могли достать, он продолжал нас посылать.

Сокровище действительно не хотело, чтобы я его игнорировала. Я хотела продолжать смотреть на него. Я хотела нырнуть и прикоснуться к этим блестящим жёлтым монетам. Почувствовать, как металл трётся о подушечки моих пальцев.

Аарон, видимо, смотрел на него точно так же. Он мог видеть его, но не мог прикоснуться. Три года он смотрел на него. Должно быть, это медленно сводило его с ума.

— Аарон часто стоял прямо здесь, не так ли? — спросила я.

— Он часами смотрел на него, — сказала женщина с дерзким взглядом. — Наблюдал за нами, пока мы плавали туда-сюда, пытаясь принести ему золото. Ублюдок.

Я была права. Мэнаннан проклял Аарона за то, что тот осмелился прикоснуться к его ребёнку, и использовал для этого золото. Неудивительно. Он делал это и раньше. Однажды он соблазнил Кормака мак Арта, верховного короля Ирландии, серебряной ветвью с тремя золотыми яблоками, и Кормак так сильно захотел её, что отдал Мэнаннану свою дочь, сына и жену, лишь бы завладеть ею.

Это была адская ловушка. Мэнаннан, должно быть, разорвал ткань мира, соединив это место со своим побережьем, где его силы были сильнее всего. Он бросил сундук на своей стороне портала, полностью в своей власти и в своих владениях, а затем велел Аарону забрать его сокровище.

Золотой клад сверкал. Он был источником магии, который удерживал портал открытым. И каждый раз, когда кто-нибудь смотрел на него, Мэнаннан получал немного больше силы.

Потому что люди не просто смотрели на него — они жаждали этого.

Аарон хотел завладеть им, пленники хотели унести его, чтобы заслужить свободу, и все они невольно поклонялись Мэнаннану каждый раз, когда подплывали к нему. Его собственный генератор веры.

Это было не просто коварство. Это было макиавеллевское коварство.

Он совсем не захочет отказываться от этого.

— Ты можешь разорвать её? — Дерзкая женщина показала мне свою цепь.

Я покачала головой.

— Но я видела тебя. Мы все видели, как ты…

— Аарон был прав. У меня много магии, — сказала я. — Меня очень трудно сдерживать. Туата Де — хитрые и злобные. Они никогда ничего не делают просто так. Перерезать цепи — очевидное решение, и Мэнаннан предусмотрел бы это. Если я попытаюсь разорвать цепи, это может убить тебя.

Ее лицо исказилось.

— Так что же нам делать? — спросила девушка.

Потребовалось некоторое усилие, чтобы отвернуться от сокровища.

Я вернулась к сцене и запрыгнула на нее. Пять золотых монет лежали на полу, куда они упали, когда я разорвала свои цепи. Пять монет, но девять ныряльщиков.

Я посмотрела на старика, который всё ещё стоял на коленях, уткнувшись лбом в плитку пола. Он не двигался.

— Ты.

— Гарви здесь! — провозгласил он.

— Принеси мне остальные монеты. Все до единой. Я уже отрубила сегодня две головы. Не заставляй меня делать это в третий раз.

Он поднялся на ноги и бросился прочь.

Я вернулась к телу Аарона, достала нож и отрезала кусок его мантии с карманом. С помощью ножа я положила монеты в карман. Я не хотела их трогать.

Старик вернулся, пыхтя, и поставил передо мной маленький деревянный сундучок. Я открыла его. На синем бархате лежало ещё семь монет. Я повернулась к пленникам.

— Вас девять.

— Костя, Чанди и Эри не дожили, — сказала молодая женщина. — Аарон иногда выходил из себя.

Мне надо было их освободить. Чего бы это ни стоило.

Я высыпала содержимое кармана в сундук и протянула его Дарину.

— Возьми их и положи обратно.

Он прыгнул в воду, погрузившись в неё без всплеска, и поплыл к сундуку с сокровищами. Не изменил форму. Каков отец, таков и сын. Осторожничает.

— Это все исправит? — спросила разгневанная женщина.

— Вероятно, нет, но это хороший первый шаг.

Монеты высыпались из маленького сундучка в большой. Цепи остались.

Это было бы слишком просто.

Дарин вернулся и вылез из воды, чтобы встать рядом со мной.

— Что теперь?

Я посмотрела на Антонио, маленького мальчика без цепи.

— Есть ещё такие дети, как ты? Без цепей?

Он покачал головой.

— Есть еще какие-нибудь люди, которые находятся здесь против своей воли?

— Лесли.

— Кто такая Лесли? — спросила я.

— Она повар, — сказал Антонио.

— Хорошо. Позови Лесли и попроси её принести всё, что есть на кухне из горючего. Масло, спирт, что-нибудь в этом роде. А потом ты, Лесли и Гарви поможете мне собрать дрова. Мы разожжём костёр, а потом будем молиться.

* * *

То ли на круизном лайнере не позаботились о противопожарной обивке, то ли магия каким-то образом нейтрализовала её, но башня из стульев, которую мы сложили в большую кучу, вспыхнула, как свеча. Мы облили ее растительным маслом и керосином с кухни, но этого можно было не делать. Стулья горели как порох, несмотря на сырость.

Оставалось надеяться, что потолок на нас не обрушится.

Собирая дрова, мы больше не встретили ни одного последователя. Я отправила Антонио во все места, где они собирались, но он нашёл только пустые стулья. Должно быть, женщина, которая привела меня к арке, вывела всех с корабля. По моему мнению, позволить им уйти было милосерднее, чем они заслуживали. Если кто-то и остался, то это их вина.

— Я не буду молиться ему! — Элейн сжала кулаки, и шрамы на её руках выступили наружу. — Он причина, по которой я здесь. Десять месяцев! Десять месяцев я не видела своего ребёнка. Мой муж, наверное, думает, что я умерла. Мои родители…

Солина, девушка, закованная в цепи, обняла ее.

Из всех них в Элейн было больше всего боевого духа, но она была как слишком остро заточенный нож — опасный, но хрупкий. Она чуть не набросилась на старика. Гарви служил Аарону добровольно. Он не был рабом и не был схвачен против своей воли, он был свидетелем всего, что делал Аарон, и остался, потому что Аарон того стоил. Гарви заслужил всё, что она хотела с ним сделать, но Элейн не заслуживала того, чтобы жить с этим.

— Я знаю, что это ужасно, — сказала я ей. — И ты злишься. Ты имеешь право злиться. Но мы должны снять эти цепи, чтобы все могли пойти домой. Если ты не сделаешь это ради себя, сделай это ради детей.

Элейн оглядела скованных цепями детей. Её лицо вытянулось.

— У нас все хорошо? — спросила я ее.

Она кивнула.

Я вытащила маленький пластиковый пакетик из одного из карманов на поясе и высыпала смесь трав в огонь. Из костра полетели голубые искры, наполняя воздух густым дымным ароматом. Я направила магию в пламя, вытащила из другого кармана маленький пузырёк со своей кровью и капнула несколько капель в костёр.

Пламя стало малиновым.

Огонь пульсировал магией, как бьющееся гигантское сердце.

Я даже не пыталась говорить на гэльском. Я знала лишь несколько слов и боялась его обидеть. Но раз он договорился с Аароном, то поймет и меня.

— Мэнаннан мак Лир, — сказала я, отправляя в огонь ещё одну порцию магии.

— Мэнаннан мак Лир, — нараспев произнесли закованные в цепи люди позади меня.

— Сын моря.

— Сын моря.

— Владыка Эмайн Аблаха…

— Владыка Эмайн Аблаха…

— Маг Мелла и Тир Тайнгейра. — Некоторые из названий были синонимами, но ни один бог никогда не захочет, чтобы у него было меньше титулов. Я продолжала говорить, и мне вторил хор.

— О, король Туата Де Дананн, создатель волшебных туманов Фет Фиада, тот, кто управляет самодвижущейся лодкой Сгуаба Туинне, тот, кто скачет на коне Аонбарр, твой народ взывает к тебе в час нужды. Мы умоляем тебя поговорить с нами.

Они были его народом. Возможно, они происходили из разных мифологических источников, но все они были морскими жителями.

Ничего. Только рубиновое пламя. Я не ожидала, что он ответит сразу. Это было очень рискованно. Большинство божеств отказывались проявляться даже на мгновение. Более того, вся эта затея была для него фабрикой веры. Этот золотой сундук был доказательством его существования и силы. Он знал, что я призываю его покончить с этим, и ему не хотелось расставаться с ним.

Я никому не рассказала об этом, потому что Элейн и так была на взводе. Мне нужно было, чтобы они объединились и были готовы умолять.

Огонь потрескивал.

Я начала сначала.

— Мэнаннан мак Лир, сын моря…

Вызовы огнем были как телефонный звонок — раздражали, и их было трудно игнорировать. И у меня было ощущение, что Мэнаннан, возможно, обзавёлся аватаром. В мифах он любил путешествовать. Вызов огнем раздражал его даже больше, чем обычно.

— Мэнаннан мак Лир, Сын моря…

Пламя вспыхнуло голубым. Из огня поднялся мужчина. Высокий, широкоплечий и мускулистый, он был обнажён по пояс. С его бёдер свисал длинный килт или подпоясанный халат, сливаясь с пламенем. Его длинные волосы и борода были цвета морской пены. Его глаза были глубокого, пронзительного голубого цвета.

— Что? — потребовал ответа Мэнаннан.

Наконец-то.

Я опустилась на колени. Все позади меня тоже опустились на колени.

— Аарон мёртв. Мы вернули ваше золото. Пожалуйста, освободите своих людей из оков.

— Кто ты такая, чтобы торговаться со мной?

— Убийца Нейга.

Божество размышляло надо мной. Я продолжала стоять на коленях. Имя дракона должно принести мне немного уважения.

— Я хотел, чтобы он страдал вечно. Ты сократила это время. Ты освободила его от наказания.

— Он был неправ, когда устроил выкуп за вашего ребёнка. Но с тех пор он забрал других детей из их семей. Они страдают так же, как страдал ваш ребёнок, разлученные со своими родителями, лишённые тепла и любви своей семьи. Они невиновны. Мы умоляем вас снять эти цепи.

— Они должны быть наказаны вместе с ним. Все вы должны быть наказаны за то, что позволили ему жить и причинить вред моему ребёнку.

Я была неправа, убив его, и была неправа, позволив ему жить, и все должны страдать. Туата Де, всегда такой последовательный и разумный.

— Мы исправили нашу ошибку.

— Слишком мало, слишком поздно.

Я слегка махнула рукой. Трое самых маленьких детей поползли вперёд, плача и причитая. Мы репетировали это.

— Пожалуйста, отец Фиахры, Отец Ниав…

Дети плакали.

— …Отец Эачдонда Мора, Отец…

Он хмыкнул.

— Хватит! Что ты предлагаешь?

Чёрт. Он хотел подношение. У меня ничего не было. Ничего достаточно ценного.

Думай, думай, думай…

— Что ты предлагаешь в качестве компенсации? — повторил Мэнаннан.

— Этот корабль.

— Эту рухлядь?

— Этот корабль — памятник человеческому высокомерию. Его строительство обошлось в баснословную сумму, он был наполнен роскошными сокровищами, но при этом не использовался для перевозки товаров или людей по волнам из одного пункта назначения в другой. Он ходил по кругу, возвращаясь в тот же порт со всеми пассажирами на борту. Он был построен специально для отдыха, чтобы человечество в своём тщеславии могло провести несколько дней, плавая по океану и насмехаясь над его мощью. Это корабль людей, которые думали, что покорили море.

Мэнаннан обдумал это. Я затаила дыхание.

— Это твое, чтобы отдать?

— Да. Я убила Аарона, так что всё, что принадлежало ему, теперь принадлежит нам. Пожалуйста, примите этот корабль в качестве нашего скромного подношения.

— Я согласен. Помни о моем милосердии.

— Всегда, лорд Мэнаннан.

Он исчез.

Цепи разорвались и исчезли. Кто-то вскрикнул, словно не веря своим глазам.

Море хлынуло в дыру, лизнуло огонь и мгновенно его потушило.

Далеко впереди, у скал, поднималась тёмная и грозная стена воды, поднимаясь всё выше и выше. Внутри неё что-то двигалось. Что-то с очень длинными щупальцами.

— Мы должны уходить! — рявкнула я.

Солина схватила Антонио за руку.

— Туда!

Все побежали за ней, а я замыкала строй, держа детей перед собой. Гарви следовал за нами, стараясь не отставать. Мы неслись по тёмному, как смоль, коридору, пробираясь по недрам корабля на ощупь.

Элейн резко свернула направо. Дети последовали за ней, и я тоже. Марк, худой мужчина, подхватил на руки самого маленького ребёнка и понес его.

Что-то ударилось о корпус. Колоссальный корабль задрожал.

Бум!

Бум! Бум!

Мой мозг услужливо представил огромные щупальца, обвивающие корабль.

Я ворвалась в дверь вслед за детьми и оказалась на лестнице, тускло освещённой единственной керосиновой лампой наверху. Дети взбежали по металлическим ступенькам. Я бросилась вверх. Один поворот. Два…

Дверь позади меня распахнулась. Гарви протиснул своё костлявое тело в проём и начал подниматься по лестнице.

Круг за кругом мы мчались вверх по лестнице.

Дверь под нами снова резко распахнулась. Вода хлынула на лестничную клетку, пенясь и поднимаясь.

— Быстрее! — заорала я.

Дети пыхтели передо мной, замедляя шаг.

Вода подхватила Гарви. Длинное маслянистое существо закружилось в её глубинах, обвилось вокруг старика и утащило его под воду.

Корабль застонал, заскрипел металлом и сдвинулся с места.

Я вцепилась в ступеньки.

Корабль снова замер.

— Почти дошли! — закричала Солина.

Дети затопали вверх по ступенькам. Я погналась за ними.

Впереди с грохотом распахнулась дверь.

Я поднялась по лестнице и выскочила через дверь на палубу, расположенную в пятидесяти футах над морем. Я была на той стороне, которая обращена к берегу. Пляж находился в тысяче футов от меня. Гигантское щупальце осьминога диаметром в десять футов обхватило корабль рядом со мной.

Когда это чудовище затянет корабль во владения Мэнаннана, оно заберёт нас с собой. Даже если мы прыгнем в море, когда корабль двинется, он создаст течение, которое затянет нас, и Мэнаннан нас не отпустит.

Мы должны были добраться до твёрдой земли, прежде чем он захватит корабль. Это была наша единственная надежда.

Дети спрыгнули с палубы в воду.

Щупальца сжались. Металл протестующе заскрипел.

Тысяча футов до берега. И так далеко прыгать.

Дарин схватил меня за руку и побежал на палубу. У меня не было времени подумать об этом. Палуба закончилась, вода разверзлась передо мной, на какой-то ужасный миг я оказалась в воздухе, а затем погрузилась в океан.

Вода поглотила меня. Я погрузилась глубоко и беспорядочно барахталась, не понимая, где верх, а где низ. Передо мной тёмная масса круизного лайнера скользила назад, увлекаемая чем-то слишком огромным, чтобы человеческий разум мог это постичь. Меня подхватило течение, потянувшее обратно к кораблю.

Дарин изменился. Его тело изогнулось, и человек исчез. На меня бирюзовыми глазами смотрел русал, его тело превратилось в мощный рыбий хвост. Дарин развернул меня, и мы устремились прочь от «Изумрудной волны», словно нас тащила скоростная лодка.

Море схватило нас, не желая отпускать, пытаясь вернуть обратно к круизному лайнеру.

Дарин ускорился.

Мы мчались сквозь океанские глубины, пытаясь бороться с течением.

Мне не хватало воздуха.

Внезапно давление исчезло. Дарин остановился и потянул меня вверх. Мы вынырнули. Песчаный пляж был всего в двадцати футах от нас. Я опустила ноги и коснулась дна.

Небо над нами мягко светилось в преддверии рассвета, розовые и лавандовые цвета оттеняли глубокий индиго отступающей ночи. «Изумрудная волна» исчезла, и вместе с ней исчезло странное скопление магии.

Я сделала глубокий вдох и легла на спину. Я так устала.

Что-то с плеском двигалось в мою сторону, но я была слишком измотана, чтобы отреагировать.

Надо мной появилось лицо Кэррана.

— Привет, детка.

Я коснулась его лица. Настоящий и тёплый.

— Привет.

— Решила искупаться без меня?

— Я подумала, ты, если что, не упустишь своего шанса.

Он обнял меня.

— Я задержался.

— Они появились?

— Ага.

Первый луч солнца показался над горизонтом. Вода заискрилась. В паре десятков футов от нас Антонио и Лесли, держась за руки, вышли на пляж. Загорелый обнажённый мужчина с рыжими волосами расхаживал взад-вперёд по прибою, нервно поглядывая в нашу сторону.

— Сын в порядке?

— Да.

— А у тебя все хорошо?

— Да.

— Хорошо. — Я прижалась к нему. — Кто этот голый парень на пляже?

— Трой. Он медик. Он говорит, что учился у Дулиттла.

— О, хорошо. Кажется, у меня сломана левая рука.

Кэрран издал низкое рычание. Я обняла его здоровой рукой и поцеловала.

Прекрасная русалка проплыла мимо нас в воде, её тёмные вьющиеся волосы струились за ней влажными спиралями, а глаза были ярко-красными, и я поняла, что это Солина. Она улыбалась.

— Готова пойти домой? — спросил Кэрран.

— Дай минуту.

Вдалеке Дарин выпрыгнул из воды, его хвост был ярко-голубым, как душераздирающая синева. За ним выпрыгнули остальные дети, как стайка дельфинов, их хвосты, плавники и чешуя блестели.

Мы плыли в тёплой воде, пока восходило солнце, и дети-русалки из дюжины мифов играли в волнах.

КОНЕЦ