Часть II АМУЛЕТ НЕЗРИМОГО
Глава 6
Добро, в давние времена в землю спрятанное или иным образом сокрытое, половинной долей переходит нашедшему, а половинной – правителю тот же, кто сокроет найденное, да будет лишен левой длани
Добро, в давние времена в землю спрятанное или иным образом сокрытое, половинной долей переходит нашедшему, а половинной – правителю тот же, кто сокроет найденное, да будет лишен левой длани
– Ты и вправду Белый Владетель, Харальд Кровопийца? – спросила Йофрид. Голос ее звучал спокойно, но в глубине его, точно суслик в норе, прятался страх.
– Да, – ответил Харальд лениво. – А ты раньше не догадывалась?
– Нет. – Она пугливо отодвинулась, отчего стенка шалаша угрожающе затрещала.
Снаружи шел дождь, последний ливень заканчивающегося лета. Завтра наступит сентябрь, принесет с собой холодные туманы и утренние заморозки.
– А могла бы. – Он посмотрел на ученицу, в глубине светлых глаз блеснула лукавая искорка. – Кто еще мог иметь замок в этих местах и лишиться затем магической силы?
Повисла пауза. Слышно было, как дождевые капли лупят по листьям, как журчат, пробивая дорогу через сплетение трав, новорожденные ручьи.
– Про тебя рассказывают страшные вещи, – вновь заговорила Йофрид. Понятно было, что жуткая слава наставника ее и пугает и притягивает одновременно. – Что в них правда?
– Почти ничего. – Он зычно зевнул, почесал заросший подбородок. Брился обычно часто, но, после того как сломал ногу, забросил. – Люди любят придумывать всякие небылицы..
– Но ведь ты приносил людей в жертву? Убивал родовитых? – Девушка перешла на шепот, будто ребенок, слушающий страшную сказку.
– Ну и что? – Харальд ощутил нечто вроде раздражения. – Да, было такое, и что с того? Это происходило давно и не случится более никогда. Не люблю я вспоминать те времена, так что лучше не спрашивай!
Йофрид пугливо затихла, но долго не удержалась. Вскоре вновь послышался ее дрожащий от любопытства голос:
– А что мы будем делать дальше?
– Я поеду на юг, в те места, на которые указал Со-Вифеон. А с тобой мы расстанемся где-нибудь в окрестностях твоей родной деревни. Вернешься к родителям, выйдешь замуж…
Он не сразу понял, что за странные звуки мешают ему говорить. Поднял голову и обомлел: Йофрид плакала. Второй раз с тех пор, как он похитил ее. Первый был в день похищения.
Вид слез почему-то смутил Харальда. Он поспешно сел:
– Что такое?
Но невинный вопрос вызвал лишь новый водопад слезоизвержения. Словно открылась давно сдерживаемая запруда.
– Почему ты хочешь от меня избавиться? – спросила наконец она, немного справившись с рыданиями. Харальд почувствовал себя сбитым с толку.
– То есть как? – изумленно сказал он. – Ты всегда хотела вернуться домой…
– Да, хотела! – почти выкрикнула девушка, и Харальд невольно отшатнулся – столько страсти было в этом крике. – Давно! Но теперь не хочу! Ты ведь научил меня только наполовину и теперь хочешь выбросить, как использованный инструмент? Хочешь избавиться, после того как я стала тебе не нужна?
– Нет, – пробормотал растерянно Харальд, – но дорога на юг трудна и опасна… ты не выдержишь, можешь погибнуть!
– Как и ты! – сверкнув глазами, в которых почти высохли слезы, проговорила она. – Как ты выкрутишься в ситуации, где будет нужна магия? Сам ты не исполнишь и самого простого заклинания!
– Это правда. – Он смутился. О предстоящей дороге как-то раньше не думал, само собой разумеющимся считал, что самым трудным будет добиться ответа от Со-Вифеона. – Но я справлюсь сам! Не могу я тебя тащить с собой!
– А если я сама захочу с тобой поехать, по собственной воле? – спросила она с вызовом. – Вечно вы, мужчины, считаете, что только вы хозяева земли и можете принимать решения, которым женщина обязана подчиняться! Ты еще прихрамываешь и один не уедешь далеко!
– Ну… да… хм… – Давно Харальд не чувствовал себя столь беспомощно. Предпочел бы сразиться с парочкой демонов, чем разговаривать с этой женщиной. – Если ты желаешь, то… конечно… поехали со мной… Но учти, дорога будет нелегкой! Ты же не привыкла путешествовать?
– Ничего, привыкну. – Голос Йофрид звучал решительно. – А ты будешь меня учить – всему, что знаешь! Не утаивая!
Харальд вздрогнул. Очень знакомая страсть послышалась ему в словах девушки. Та самая, из-за которой он тридцать лет назад сбежал из дому.
– Хорошо, – сказал он, тяжело вздохнув. – Я согласен.
Дождь лил третий день. Небо нависло низкое, серое, словно брюхо исполинского чудовища, решившего навеки отгородить землю от солнца. Дорога размокла, а на конские копыта налипали коричневые неаппетитные комки.
От сырости не спасали даже плотные дорожные плащи. Они промокали насквозь, и влага потихоньку просачивалась внутрь, оседая на коже тяжелыми каплями.
По сторонам тянулись голые осенние поля, на которых зябли жалкие колосья озимых, леса, обряженные в роскошный предзимний наряд, несколько поблекший под неумолчным ливнем.
Йофрид ехала позади. В первой же деревне она попросила купить ей мужскую одежду, с каждым днем все увереннее сидела в седле, и если не заглядывать под накинутый на голову капюшон, вполне могла сойти за мальчика.
Вчера она простудилась, и равномерный шелест дождя по лужам и монотонные завывания ветра время от времени нарушались громким чиханием. Жеребец Харальда от него поначалу вздрагивал, да и теперь, на второй день, пугливо храпел, пуская из ноздрей струйки белого пара.
Время близилось к вечеру, стало темнее, животные выказывали признаки усталости. Поэтому, когда из серой пелены вынырнули стены небольшого города, Харальд искренне обрадовался.
Башни ворот, похожие на огромные бревна, блестели от дождя, и над ними виднелся флаг, обвисший, словно хвост больной собаки. Герба на нем разглядеть не было никакой возможности.
Но зато он был хорошо виден на одежде стражников, которые при виде проезжающих объявились из-под широкого навеса, под которым пережидали непогоду, – три белые звезды на синем поле.
При желании Харальд мог бы вспомнить уроки геральдики, а вместе с ними – род хозяев города. Но желания не было.
– Куда следуете, уважаемые? – Десятник, похожий на краснолицую жабу, которой по недоразумению дали в лапу копье, на всякий случай решил быть вежливым. Уж больно всадник с мечом походил на наемника.
– В пределы этого города, – отозвался Харальд недоуменно, скидывая с головы капюшон. Куда еще можно ехать по дороге, ведущей прямо в городские ворота и не имеющей ответвлений?
– За въезд положена пошлина. – Десятник надулся, глаза его выпучились. – По серебряной монете с человека! Вас двое, значит – две монеты!
Произведя сей сложный расчет, доблестный страж победоносно ухмыльнулся – мы, мол, тоже не лыком шиты!
Харальд извлек кошелек. В нем грустно звенели последние монеты. Расставаться с ними было жалко, но необходимо.
Два блестящих кругляша перешли в лапы десятника, тот махнул рукой, и стражники заторопились под навес – укрыться от не желающего прекращаться дождя. На Йофрид, тихонько держащуюся позади, они даже не взглянули.
– Посоветую вам постоялый двор «Оса», – сказал напоследок десятник шепотом, словно сообщая важную тайну. – Кормят там хорошо, комнаты чистые, клопов нет…
Харальд в ответ рассеянно кивнул.
Когда две конные фигуры скрылись за поворотом, к десятнику приблизился один из стражников, высокий и тощий, как оглобля. Произнес хриплым пропитым голосом:
– Слышь, а он ведь похож… Ну, на этого, о котором нам ведено сообщать. Волосы седые, на роже морщины.
Десятник посмотрел на подчиненного, как на заговорившую корову.
– Чего ты мелешь? – гулко сказал он. – Нам приказали сообщить сотнику, если через заставу проедет пожилой мужчина, а этому едва сорок! Мало ли что у него с рожей и волосами! Зато как легко в седле сидит! И тот должен быть один, а этот – с девкой!
– Так с ним девка была? – На лице тощего отобразилось искреннее удивление. – А я думал – парень!
Десятник засмеялся – словно загрохотало что-то в огромной бочке.
– Допился ты, скоро пиво с водой путать будешь! Точно, девка, хоть и в мужской одежде! У меня глаз наметанный!
На красной жабьей морде появилось гордое выражение, а грудь десятник выпятил так, что того гляди лопнет.
– А что он такого сделал? – спросил тощий. – Ну тот, о котором велено сообщать…
– Вроде как храм какой осквернил, – пожал могучими плечами десятник, – в самом Бабиле. Попортил всех жриц и упер деньги из казны!
– Живут же люди! – с завистью протянул тощий и печально вздохнул.
На городских улочках было пустынно. Дождевые капли стучали по крышам, вода клокотала в сточных канавах, булькала в лужах под конскими копытами, пропитывала даже самый воздух.
Редко-редко из влажного марева появлялась фигура прохожего, закутанного в плащ и спешащего поскорее добраться туда, где сухо и тепло. Дорогу к ближайшему постоялому двору тем не менее узнать удалось, и оказался он той самой «Осой».
Был он в два этажа, над дверью болталась вывеска, изображающая некое насекомое, снабженное устрашающего вида зазубренным жалом с одной стороны и черно-желтым полосатым брюшком – с другой.
«Таким страшилищем только постояльцев отпугивать», – подумал Харальд, слезая с коня. Сломанная полтора месяца назад нога болела от сырости, и он невольно сморщился, ступив на нее всем весом.
– Что-то не так, господин? – испуганно спросил слуга, принимавший лошадей.
– Все так, – ответил Харальд, справившись с болью. – Веди их поскорее под крышу…
Поднялись по скрипящим ступеням. Дверь распахнулась бесшумно, и из-за нее пахнуло теплом, сухостью, ароматами горячей пищи. Харальд невольно сглотнул, Йофрид чихнула.
– Не стойте на пороге! – донесся из глубины помещения раздраженный крик. – Сквозняк!
Свободных комнат оказалось предостаточно, и Харальд поспешно заплатил за одну, велев принести туда ужин. Йофрид все время, пока он разговаривал с хозяином, не скидывала с головы капюшон, что вызвало недоуменные взгляды и перешептывание. Но девушке было все равно.
Когда поднимались по лестнице, скрипучей и пропахшей кошками, Харальду приходилось ее поддерживать. Едва зашли в комнату, маленькую, но действительно очень чистую, девушка с трудом нашла силы на то, чтобы раздеться и залезть под одеяло. Ее колотил озноб, все тело невыносимо ломило, болел затылок…
Пришла в себя она только через три дня. Во всем теле ощущалась слабость, словно мускулы вынули и заменили сеном, а живот от голода сводило судорогой. Но головная боль пропала, голова была ясной, а чих и кашель сгинули.
Не успела она оглядеться, как открылась дверь и вошел Харальд. Вид у него был мрачный, глаза смотрели сурово.
– Ага, очнулась, – сказал он без всякого выражения. – Как раз вовремя. Сейчас завтрак принесут.
В желудке Йофрид выразительно квакнуло. А когда вошедший слуга поставил на стол поднос, с которого потек аромат тушеных овощей с мясом, то там началась настоящая буря.
– Не думал, что ты столько ешь, – сказал Харальд, когда с едой было покончено. – Вроде тощая, словно ворона, а влезает в тебя как в хорошую свинью!
– Еще бы сказал – корову! – фыркнула девушка обиженно, отворачиваясь, чтобы не видеть лица наставника.
– Ладно, не обижайся, – проговорил он примирительно. – Шучу, чтобы скрыть раздражение. Плохи наши дела. Пришлось платить лекарю, да и задержались мы тут дольше, чем я рассчитывал… Короче говоря, деньги на исходе! Завтра придется съезжать, а на что поедем дальше – ума не приложу! Разве что в разбойники податься?
Очередная шутка получилась невеселой. Харальд сам это понял и смущенно замолчал.
– Может, продать чего? – подала голос Йофрид.
– Все, что могли, продали, – уныло отозвался Харальд. – Хотя… погоди, есть у меня кое-что, о чем я совершенно забыл!
Девушка повернулась и с любопытством смотрела, как из дорожного мешка спутника появляется на свет большая шкатулка из серого дерева. Удивительно, что Йофрид ее раньше не видела.
Харальд повертел шкатулку в руках, раздался щелчок, и появившаяся в сером дереве щель обозначила крышку. Под ней оказался набор разнообразных предметов – огромный ключ, миниатюрный ножичек, черная, словно смоленая, дощечка, ожерелье из клыков неведомого зверя, какая-то металлическая фигурка на цепочке…
– Что это? – спросила она.
– Наследство, – ответил Харальд мрачно, – от погибшего друга. Он тоже был магом.
– Это волшебные вещи, и ты хочешь их продать?
– А что еще с ними делать? – он резко встал. – Если даже удастся понять их предназначение, вряд ли их использование нам поможет. Одной магией сыт не будешь! Пойду узнаю у хозяина, кто в городе приторговывает всяким барахлом…
Хлопнула дверь. Йофрид осталась наедине с магическими предметами, ворохом рассыпанными по столу. Они манили, притягивали, словно звали к себе, и девушка не смогла устоять.
«Он не будет ругаться!» – убеждала она себя, протягивая руки к столу.
Первым в ладонь ей ткнулся маленький ножик. Когда она рассмотрела его получше, то выяснилось, что это самый настоящий меч, выполненный с соблюдением всех пропорций. На клинке очень искусно были выгравированы знаки Истинного Алфавита. Девушка попыталась разобраться в них, но холодный блеск миниатюрного оружия резал глаза, и она поспешно отложила его в сторону.
В черной дощечке чувствовалось тепло, словно в нее спрятали кусочек огня. Но надпись, покрывающая смоляную поверхность с двух сторон, была столь сложна, что на ее расшифровку понадобилось бы несколько дней.
С ключом Йофрид разобралась на удивление быстро. Он предназначался для отпирания любых замков и, несмотря на размеры, подошел бы даже для самых маленьких.
Толку от подобного предмета было мало, и Йофрид ощутила разочарование. Собралась было закончить, но когда возвращала ключ на место, что-то царапнуло ей ладонь.
Невольно схватила этот предмет и поднесла к лицу.
Длинная цепочка из светлого металла. На конце ее статуэтка странного существа. Звериная, скорее всего – собачья, голова сидела на человеческом торсе, а перепончатые ноги выглядели под стать лягушке. Пасть страшилища была свирепо оскалена, а в красных камушках, вставленных на место глаз, горели недобрые огоньки.
Тварь выглядела до ужаса живой, и Йофрид едва не выронила статуэтку, когда ей показалось, что одна из лап шевельнулась.
Преодолев испуг, она принялась разбирать символы, нанесенные на бок и на спину страшилища. Настолько увлеклась, что не заметила, как в комнате появился Харальд. Невольно вздрогнула, услышав его голос.
– Наигралась? – спросил он. – Тогда давай сюда. Отнесу все, авось что-нибудь и возьмут…
– Погоди-погоди, – торопливо сказала Йофрид. – Похоже, я нашла деньги!
– Каким это образом? – Харальд смотрел на нее с недоумением, на его лице читалось подозрение, что ученица после длительной болезни еще не вполне ясно соображает.
– Знаешь, для чего это? – Йофрид с победоносным видом воздела руку. Чудище на цепочке закачалось, гоняя на боках маслянистые блики.
– Нет, – буркнул Харальд. – Разве что для того, чтобы людей пугать! Вон какая харя!
Алые глазки на собачьей морде, как показалось Йофрид, вспыхнули, и она поспешно сказала:
– Вполне симпатичная! А вообще, этот амулет предназначен для того, чтобы отыскивать клады!
– Что? – Харальд скептически нахмурился, в глазах его блестело недоверие.
– Вот смотри. – Она осторожно, точно живое существо, взяла статуэтку пальцами. – Тут записано заклинание. В его основе буква Истинного Алфавита Кси, указывающая путь, а также символы…
К тому моменту, когда Йофрид закончила объяснять, выражение лица Харальда разительно переменилось. Исчезло недоверие, зато объявилось смущение, залившее щеки и подбородок розовой краской.
– Да, – сказал он, почесывая в затылке, – а я был готов продать это за пару медяков! А ты молодец, здорово разобралась! А я еще не хотел брать тебя с собой! Вот дурак!
Йофрид почувствовала, как кровь приливает к щекам. Наставник редко ее хвалил, а уж подобного признания она вовсе не ждала. Сердце приятно щемило.
– В любом случае, – сказал Харальд, возвращая ее с небес восторга к грубой реальности, – чтобы эта штука нам помогла, нужно хотя бы примерно выяснить, где тут могут быть клады… А я знаю для этого всего один способ. Эх, плакали остатки наших денег! Завтра придется съезжать!
– Почему? – девушка недоуменно нахмурилась.
– Пойду в поход по кабакам, собирать басни и легенды о местных сокровищах. Приду ночью, если не под утро. А ты постарайся выспаться. И еще, – он обвел взглядом комнату, – убери-ка магические побрякушки в шкатулку. Раз продавать не собираемся, то нечего им так валяться…
Проснулась Йофрид от жуткого грохота. Вокруг стояла кромешная тьма, за стеной постоялого двора, словно истязаемый пленник, стонал ветер, а по ту сторону двери кто-то шумно возился.
Слышались равномерные удары о пол и недовольное бурчание.
Девушка поспешно зажгла свечу, спросила громким шепотом:
– Кто здесь?
Ответа не было. Холодок тревоги пробежал по спине, на коже выступила испарина.
Существо за дверью на мгновение затихло, затем там что-то заскрипело, и очень знакомый голос произнес:
– Сдается мне, что я попал туда… И меня встречают!
Говорил Харальд как-то странно, смешно растягивая слова, а тон его был беззаботно-веселым. Высказавшись, он принялся насвистывать мотив неприличной песенки «Мельничиха и двенадцать ее дружков». Судя по звукам, одновременно он пытался открыть дверь.
Йофрид хихикнула. Странное поведение наставника объяснялось просто – он был вдребезги пьян.
Догадка подтвердилась, когда дверь наконец открылась. Харальд вошел, покачиваясь. На лице его застыла широкая бессмысленная улыбка, глаза странным образом смотрели в разные стороны. Разума в них было не больше, чем у деревенского хряка, валяющегося в грязной луже.
Одежда гуляки оказалась в подозрительных пятнах, а запах пива от него шел такой мощный, что Йофрид закашлялась.
– Ну и разит от тебя! – сказала она, прочистив горло. – Раздевайся быстрее и ложись!
– О, Йофрид, – заявил Харальд, скидывая плащ прямо на пол. – Дева мечты моей… все это время странствий по диким лесам я мечтал о тебе, о твоей красоте!
Она улыбнулась, но тут же посерьезнела. Гуляка, пошатываясь, двигался прямо к ней, и намерения его, судя по всему, были не самые добронравные.
– Эй, ты куда? – спросила она.
– К тебе, – ответил он лаконично, оказавшись рядом с кроватью. Зацепился за что-то ногой и упал прямо на нее, придавив Йофрид ноги.
– А ну проваливай! – сказала девушка решительно. – Еще клеиться ко мне будет, бурдюк с пивом!
Он не ответил, а, шумно дыша, подвинулся ближе. Руки его пришли в движение – девушка ощутила их настойчивое прикосновение.
Нет, в другой момент она была бы не против. Харальд, несмотря на возраст, вполне привлекательный мужчина. Но не сейчас же, когда он ни демона не соображает!
Отбиваться от нетрезвых кавалеров Йофрид умела достаточно ловко.
Не тратя времени на слова, она размахнулась.
Пощечина получилась звонкой. От удара голова Харальда откинулась назад, а на коже выступил красный отпечаток ладони. В светлых глазах сквозь пьяную муть на миг проступило осмысленное выражение.
Он привстал, отступил на шаг. Некоторое время постоял, и недоумение на его лице было столь потешным, что Йофрид не выдержала, рассмеялась.
Словно испуганный ее смехом, Харальд сделал еще шаг назад, запнулся о свою койку и с грохотом рухнул на нее. Заскрипели, жалуясь на судьбу, доски.
– М-да… вот упал… – пробормотал он. Голос к концу фразы стал совсем тихим, и вскоре до девушки донеслось равномерное посапывание.
Облегченно вздохнув, она задула свечу.
Когда проснулась, то в комнате висел кислый аромат пивного перегара, такой плотный, что хоть черпай его ложкой. Харальд похрапывал, лицо его было страдальческое.
Усмехнувшись, Йофрид оделась и привела себя в порядок. В теле ощущалась слабость, но более ничем побежденная болезнь о себе не напоминала. Закончив причесываться, девушка осторожно толкнула наставника в плечо. Время не раннее – того гляди, явятся выселять, а он еще спит…
Харальд всхрапнул, точно породистый конь, открыл глаза. Белки были все в красных прожилках, а взгляд бессмысленно блуждал.
– О, как болит голова, – проговорил бывший Владетель, поднося ладонь ко лбу. – Ужасающе!
– Пить меньше надо! – наставительно заявила Йофрид и тут же рассмеялась.
– Еще всякая девчонка учить меня будет. – Харальд сел, тут же лицо его скривилось. – Но в чем-то ты права…
Умывшись, он ощутил себя несколько лучше. Головная боль ослабла, тошнота затихла, спрятавшись куда-то в угол живота. Руки, правда, все равно дрожали, а пол качался, словно корабельная палуба, норовя вывернуться из-под ног.
– Ты хоть помнишь, как пришел вчера? – спросила из-за спины Йофрид. В голосе ее дрожал сдерживаемый смех.
Он покопался в памяти. Там обнаружилось здоровенное черное пятно.
– Нет, – признался Харальд честно, про себя думая о том, что пора научить вредную девицу уважению к старшим. – А что, это было так страшно?
– Скорее смешно. Приставал ко мне…
– Не может быть?! – в притворном ужасе Харальд повернулся, высоко вскинул брови. – Значит, я был очень пьян! Трезвым бы я на тебя не польстился!
«Вот тебе в ответ на шуточки!» – подумал он, глядя, как лицо девушки вспыхнуло от гнева. На мгновение ощутил нечто вроде раскаяния – сказать такое молодой женщине – почти наверняка серьезно обидеть.
Но вновь накатила тошнота, заставила забыть о переживаниях. В животе закрутилось что-то гадостное, тяжелое, мысли спутались, на теле выступила испарина.
– Ну а толк от вчерашних похождений есть хоть какой-нибудь? – Голос Йофрид доносился приглушенно, будто из другой комнаты.
Ответить Харальд смог не сразу.
– Да, – сказал он, вытирая пот со лба. – Местные пьяницы вывалили на меня такую кучу историй, что я вполне могу зарабатывать, заделавшись бродячим сказителем. Среди них есть пара примечательных. Например, в трех верстах к юго-западу от города находятся развалины замка. Его разрушил несколько десятилетий назад некий Владетель. – Харальд поморщился. – Но родовитый хозяин успел зарыть накопленные сокровища, а его верный колдун защитил клад заклинаниями…
– Чего морщишься?
– Думаю, не я ли был этим самым Владетелем? – По лицу Харальда промелькнула настолько злая усмешка, что Йофрид невольно вздрогнула.
В дверь постучали.
– Эй, там! – проревел грубый голос, принадлежащий хозяину «Осы». – Либо платите, либо выметайтесь!
Вежливостью владелец постоялого двора не отличался.
– Сейчас уедем, – сказа Харальд. – Только вещи соберем!
Погода за прошедшие дни разительно переменилась. Исходящие дождем тучи исчезли, над миром раскинулось блекло-голубое небо. Неяркое солнце заливало землю золотистыми лучами. Кожу щекотала прохлада, вдыхать чистый воздух, насыщенный сладким запахом прелой листвы, было одно удовольствие.
Дорога вилась по лесу, меж кленов, чьи листья казались вырезанными из алого бархата, и берез, на ветвях которых словно висели сотни золотых монет. Недолговечное богатство осени, которое сгинет с первыми снегами.
Когда от торного тракта отделилась едва заметная, ведущая направо колея, Харальд остановил коня.
– Нам сюда, – сказал он, оглядываясь на Йофрид. – Ты как, готова? Ведь если то, что говорят о магических ловушках, правда, то тебе предстоит повозиться!
– Готова, – кивнув, ответила девушка.
Копыта чавкали по заброшенной дороге, а лиственный лес по сторонам сменился хвойным, мрачно-зеленым. Под темными кронами, почти не пропускающими солнца, Йофрид чувствовала себя подавленной и невольно обрадовалась, когда они выехали на открытое пространство.
Когда-то здесь была вырубка. Ее край густо зарос кустарником, а дальше, за неширокой полосой травянистой земли, лежало чистое и спокойное озеро. В нем отражалось бирюзовое небо, зелень, багрянец и желтизна деревьев, растущих на берегах.
Все это оказалось так красиво, что Йофрид не сразу заметила развалины, уродливой грудой темнеющие на ближнем к путникам берегу. У них дорога заканчивалась.
Мусорной ямой выглядел заросший ров, а каменные блоки, лежащие за ним, чернели обугленными боками. Когда-то здесь бушевало пламя.
– Ну что, доставай своего зверя, – сказал Харальд, спрыгивая с коня. На лице бывшего Владетеля читалось облегчение – похоже, все-таки не он разрушил этот замок. – Проверим, сколько правды в местных преданиях!
Йофрид покинула седло, извлекла фигурку на цепочке. Металлическое чудовище выглядело недовольным, глаза его поблескивали ало, и на самой грани слышимости до девушки доносился раздраженный рык.
Закрыв глаза, Йофрид напряглась, вглядываясь во тьму. Магическое зрение не подвело – из мрака проступили очертания амулета. Здесь он был гораздо больше и вовсе не выглядел металлическим. Скорее вырезанным из золотистой древесины. Багровыми пятнами пылали глаза. Но тело страшного существа было обмотано клейкими белыми нитями, похожими на паутину, и девушка знала, что, пока она не будет снята, амулет не начнет действовать.
Осторожно, медленными плавными движениями она начала снимать нити. Губы сами шептали что-то в нужном ритме, левая рука застыла, намертво ухватив цепочку, правая неторопливо разрезала пространство. Приходилось преодолевать сопротивление, точно нити были сделаны из металла. Они извивались, как живые, норовили заплестись в узлы, и, несмотря на холодный ветер, Йофрид вскоре стало жарко.
Она не ощущала времени. Когда последняя нить была смотана, девушка открыла глаза и невольно удивилась – насколько сильно передвинулось солнце. Висевшее прежде точно на юге, оно сильно сместилось к западу.
– Все нормально? – послышался встревоженный голос Харальда. Похоже, он все это время провел рядом, в ожидании.
Йофрид молча кивнула. Пошевелив рукой, в которой была зажата цепочка, она едва не выронила амулет. Боль стегнула по затекшим от долгого напряжения мускулам.
Переложив цепочку в другую руку, Йофрид подняла амулет повыше и тут же ощутила натяжение. Висячая фигурка отклонилась от вертикали и показывала на запад, в сторону развалин.
– О, действует! – сказал Харальд.
Амулет вел девушку, точно собака на поводке. Показывал направление, в котором находится ближайший тайник с драгоценностями. По пути приходилось перебираться через развалины, карабкаться по грудам обломков.
Позади азартно сопел Харальд.
Они преодолели ров, миновали место, где когда-то была стена, обошли руину, в которую превратилась некогда гордо тянувшаяся к небу башня. Амулет продолжал упорно показывать на запад, в сторону озера, и в сердце Йофрид зашевелилось нехорошее подозрение, что клад скрыт под водой.
Но все оказалось гораздо проще. Нижняя часть задней стены, которая выходила на озеро, уцелела, а у самого ее основания обнаружилась ровная, свободная от камней площадка. Именно на ней амулет перестал тянуть руку, обвис на цепочке, но красные глаза его засияли ярко, словно в металлической голове загорелся миниатюрный факел.
– Тут, – сказала Йофрид, со вздохом опуская уставшую руку.
– Хорошо! – В голосе Харальда слышалось удовлетворение. – Я схожу за лопатой, а ты посмотри, есть ли какая магическая защита.
Когда он вернулся, девушка стояла неподвижно, закрыв глаза и раскинув руки, словно собравшаяся взлететь птица – крылья. Пальцы ее были плотно сжаты в кулаки, а лицо – напряженным.
– Ну, что там? – спросил он, когда она открыла глаза.
– Круг, – ответила девушка недоуменно. – Большой, по всей этой площадке. И по периметру, начиная с севера, расположены символы Истинного Алфавита. В естественном порядке: Бет, Луис, Феарн, Сайл и так далее…
Харальд помрачнел.
– Истинный Алфавит сам по себе – очень мощное заклинание, – сказал он. – Подобный чертеж делают для того, чтобы сдержать какое-либо опасное существо.
– Да, я чувствую, что там что-то есть, – кивнула девушка. – Но слишком устала, чтобы разглядеть, что именно…
Харальд вздохнул, полез за шиворот рубахи. Вытащил кинжал из небесного железа, теплый от соприкосновения с телом.
– Держи, – протянул оружие Йофрид. – И будь наготове! Как только я нарушу целостность круга, та тварь, что засела там, вырвется на свободу!
Он поплевал на руки, с сомнением посмотрел на лопату. Опыт в обращении с подобным инструментом у представителя рода фон Триз был невелик. Черенок казался скользким и слишком толстым, а металлическая часть – тяжелой и тупой.
Руки на самом деле скользили, но уже в первый раз удалось поддеть и отбросить в сторону довольно большой кусок темной, словно уголь, почвы. Он вонзил лопату в землю второй раз и замер. Откуда-то из недр донесся сильный и пронзительный, режущий слух свист.
– Защита нарушена, – сказала тихо Йофрид. – Сейчас он вырвется. Иди сюда, быстрее!
Харальд распрямился, бросил взгляд на ученицу. Та поспешно рисовала ножом круг, добавляя по его периметру какие-то символы. Вопрос вырвался сам собой:
– Что ты делаешь?
– Пытаюсь нас спасти! – зло ответила она. – Быстрее сюда!
Свист нарастал, становился басовитей, превратившись наконец в грозный рев, от которого тряслась земля. Харальд поспешил отойти.
Едва пересек границу только что нарисованного круга, в том месте, где он только что стоял, земля с грохотом вздыбилась фонтаном, словно снизу по ней ударили исполинским молотом.
Толстая молния, фиолетовая, с золотой окантовкой, прянула из образовавшейся дыры в небо, и в вышине глухо зарокотал гром.
Взлетевшие комья с шумом падали назад. Харальд ощутил прикосновения крохотных комочков к лицу и голове. А в том месте, откуда ударила молния, сгустился мрак. Из-под земли словно выдавило облако черноты, похожее на огромный мешок, и веяло от него холодом и затаенной, старой злобой. Внутри тьмы чувствовалось движение, и она неспешно сгустилась в приземистую фигуру.
«Демон!» – подумал Харальд, ощущая, как ползет по спине ледяная змея страха. Много навидался он таких созданий, но настолько отвратительного не видел никогда.
Черная лоснящаяся кожа выходца из-под земли была покрыта гноящимися язвами, на теле, похожем на человеческое, не было головы, а лицо размещалось на уродливо выпяченном животе. Горели желтые плошки глаз, из безгубого рта, похожего на длинный разрез, торчали кривые и острые, точно кинжалы, зубы. Передние лапы демона свешивались почти до земли, а задние были короткие и кривые. За спиной горбом торчало нечто похожее на тюк из старых шкур.
– Сорок пять лет я был заточен! – прорычал демон, показывая широкий черный язык, с которого капала зеленая слизь. Харальд, еще не отошедший от вчерашней попойки, ощутил, как его вновь начинает тошнить. – И не просто заточен, а подвергался непрерывным мукам! И кто это сделал?
Глаза, пылающие желтым пламенем, уперлись прямо в Харальда, и тому очень захотелось ответить: «Не я!» Но демон, скорее всего, не ждал ответа.
– Кто же? – повторил он, сдвигаясь с места. Шагал он враскоряку, а от когтей на земле оставались глубокие борозды. – Это сделали люди! И пока у меня есть возможность, я хочу сполна насладиться их муками!
Харальд потащил из ножен меч, прикрыл собой девушку. В глубине души понимал, что не справится с демоном, даже достойного сопротивления не сможет оказать, но сдаваться без боя не собирался.
– Иди сюда, гнусная тварь, – сказал он, поднимая оружие. – Я порежу тебя на части и скормлю их свиньям!
Демон зашипел, как разъяренный гусь, и неожиданно резво для своих габаритов и неуклюжего сложения прыгнул. Неопрятный тюк за спиной с треском разложился в огромные перепончатые крылья.
За спиной ахнула Йофрид, Харальд приготовился рубить, надеясь отсечь одну из когтистых лап. Но чудовище со стеклянным звоном остановилось на полпути, словно налетев на невидимую преграду.
Демон замер на самом краю начерченного Йофрид круга, и на роже его появилось недоуменное выражение.
– Ничего, доберусь до вас! – прорычал он, выпустив из пасти клуб зеленого дыма. Завоняло тухлой капустой. – Напьюсь вашей крови, твари!
– Тоже мне, комар-переросток! – ответил Харальд, не опуская меча и внимательно следя за перемещениями противника.
Тот пыхтел, двигался вдоль границы круга и все пытался ее преодолеть. То выбрасывал лапы с такой скоростью, что видно было только смазанное движение, то делал осторожный шаг, то бросался со всего размаху. Но результата был один и тот же – мелодичный стеклянный зврн. Круг оставался неприступным.
– Хорошо ты нарисовала, – сказал Харальд, поворачиваясь к ученице и испытывая почти отцовскую гордость. – Работает, и как здорово! Я бы лучше не смог!
Йофрид устало улыбнулась, потом спросила:
– Только неясно, что дальше делать? Мы в безопасности внутри чертежа, но долго тут не просидим… А сам демон вряд ли уберется!
– Да, – Харальд почесал голову. – Придется ему помочь! А сделаем это следующим образом! Он нагнулся к уху ученицы и зашептал.
Глава 7
Острова – сонмище кусков земли, раскинутых на глади Южного моря. Число их таково, что и сосчитать невозможно.
Острова – сонмище кусков земли, раскинутых на глади Южного моря. Число их таково, что и сосчитать невозможно.
Внутри защитного круга места было немного. Только теперь Йофрид с сожалением подумала, что можно было сделать его и побольше.
Вокруг быстро темнело, и девушка спешила, рисуя на земле сложные фигуры, вписывая их друг в друга и украшая символами и знаками Истинного Алфавита.
Из-за спины подсказывал Харальд, неподалеку взревывал демон. Время от времени доносился мелодичный звон – выходец из Нижнего мира все пробовал преодолеть защитную черту.
– Ага, и вот тут еще подправь, – сказал Харальд, когда небольшой магический круг был закончен, – а то линия какая-то кривая.
Йофрид вздохнула, нагнулась, невзирая на жалобы уставшей спины. Руки давно замерзли, а рукоять кинжала, которым она водила по земле, казалась вовсе ледяной.
– Так подойдет? – спросила девушка.
– Вполне, – ответил Харальд. – Теперь встань рядом со мной.
Она послушно подошла, оказавшись у самой границы защитного магического круга. Перед ними лежал меньший магический чертеж, вложенный в больший, а по другую его сторону, за внешней границей, топтался демон. В полутьме его глаза начали светиться еще ярче, в их янтарном свечении появился багровый оттенок.
– Давай! – скомандовал Харальд резко.
Йофрид носком сапога стерла небольшой кусок внешнего круга. До слуха донесся едва слышный шорох, словно рухнуло нечто высокое, но очень легкое.
Демон радостно взвыл и бросился вперед, выставив когтистые лапы.
Но едва лапа чудовища коснулась малого магического круга, как его рисунки вспыхнули зеленым сиянием. Засветились буквы, а линии выбросили высокую волну пламени.
Демон замер, словно его сковала неведомая сила.
Зеленый свет сменился ослепительно белым. Демон задергался, захрипел, когда сияние окутало его, из пасти стража сокровищ потекла пена.
Свет стал нестерпимо ярким, а потом исчез. Вместе с демоном и магическим кругом.
– Вот и все, – сказал Харальд. – Провалился к себе домой!
– Да, – равнодушно кивнула Йофрид. Она устала, замерзла и хотела есть.
Харальд озабоченно взглянул на ученицу.
– Сейчас разожгу костер. – В голосе его была тревога. – Отогреешься. Поешь чего-нибудь. А я буду копать. Вряд ли, имея такого стража, клад зарыли глубоко. Попробуем успеть все сегодня.
Он ушел, вскоре из ближайшего перелеска донесся стук топора. Когда вернулся, то притащил толстую сушину и ворох хвороста. Быстро и умело разжег костер.
Пламя поначалу шипело, натыкаясь на сырую по сле дождей древесину, но потом дело пошло веселее, и оно радостно взревело, вгрызаясь в лакомую пищу.
– Подбрасывай понемногу, а я буду работать, – сказал Харальд.
Йофрид сидела на снятом с лошади седле, медленно жевала кусок копченой грудинки и смотрела в огонь, в его колышущиеся струи. По ним пробегали волны разных цветов – светло-желтого, оранжевого, алого и даже фиолетового. Мягко потрескивали угольки, корчась, умирали веточки. От пламени шла мощная волна тепла, изгоняя из тела холод.
Чуть в стороне возился Харальд. Он разжег костер недалеко от раскопа, чтобы огонь, ко всему прочему, еще и освещал место работы.
Копал довольно долго. Слышался шорох земли, время от времени доносились сдержанные ругательства. Затем что-то звякнуло. Раздались удары, потом мягкий стук.
– Так! – В голосе бывшего Владетеля звучало торжество. – Похоже, не зря мы с тем демоном воевали!
Йофрид поднялась, преодолевая нежелание отходить от источника тепла, сделала пару шагов от костра. Харальд стоял в яме примерно по пояс, опершись на лопату, и смотрел вниз.
А оттуда, из темного провала, поднималось мягкое золотистое свечение.
Йофрид заглянула в яму. На дне ее стоял сундук с откинутой крышкой, а из его недр на мир смотрели сотни золотых кругляшей. Они переливались, словно чешуя сказочного чудовища, и казалось, что в сундук налита странная густая жидкость.
– Ой, – сказала девушка. – Надо же… Сколько денег!
– Да, немало! – Харальд победоносно усмехнулся. – С таким богатством мы доедем не то что до Островов, а на край земли! Тащи сюда седельные сумки – будем перекладывать!
Пиво было дрянное, жидкое и почти без вкуса. Харальд хотел возмутиться, но взглянул на спутницу – та была готова уснуть прямо за столом, и махнул рукой. Если затеешь скандал, то придется выходить на улицу, искать новый постоялый двор. Ну его…
За последние дни они проехали сотни верст под дождем и на ветру, ночевали в лесу, у костра, в который необходимо постоянно подбрасывать дрова, чтобы не превратиться к утру в обледеневший кусок мяса.
Но все это закончилось.
В нескольких сотнях саженей на юг лежало море. Перед тем как заехать на постой, они даже видели его – сизая неопрятная поверхность, покрытая буграми и белыми полосами. С побережья долетал неумолчный грохот – сотни водяных кулаков обрушивались на землю, намереваясь разрушить ее и стереть в порошок.
В этих местах, несмотря на начавшийся ноябрь, было довольно тепло. Снег не шел, по утрам не подмораживало, и даже дожди были не такие холодные и противные, как на севере.
– Эй, хозяин! – Содержатель постоялого двора, неприятный тип с абсолютно голым черепом и маленькими бегающими глазками, повернулся на крик. – Надеюсь, комната готова?
– Да, господин, – кивнул тот, косясь на меч Харальда, который тот демонстративно положил на стол.
– Если она окажется так же плоха, как твое пиво, – Харальд помолчал, давая лысому понять сказанное и побелеть от ярости, – то я разнесу этот курятник на части! Ясно?
– Боюсь, это будет непросто, – сопя, как простуженный медведь, сказал хозяин, а вышибалы, здоровые, как быки, и похожие, точно близнецы, недовольно заворчали. На широких тупых физиономиях проступило одинаковое выражение недовольства.
– Но я все же попробую! – Харальд нагло расхохотался и встал.
Блеснула серебряная монета, хозяин ловко поймал ее на лету и тут же движением руки остановил вышибал. Если гость платит, то пусть хоть светопреставлением грозится.
Йофрид до комнаты пришлось практически тащить. Она все норовила заснуть на ходу, ноги девушки подгибались.
Проснувшись, Харальд с недовольством обнаружил, что время далеко не раннее Сквозь окна лился яркий свет, с улицы доносились крики и обрывки разговоров. С кухни тек запах жареной рыбы.
Натруженные мускулы сладко ныли, намекая на то, что вставать еще рано. Но спать не хотелось, и Харальд, стараясь не потревожить Йофрид, оделся и спустился вниз.
Тут оказалось шумно. За большим столом у самой стойки завтракала группа мужчин с одинаково обветренными красными лицами, судя по повадкам – моряков. Раздавались соленые шуточки, то и дело слышался громкий смех.
Харальд скромно занял стол в углу Подошел хозяин, спросил, недружелюбно блестя черными глазами:
– Что будете?
– А что есть?
– Рыба жареная, тушеная, копченая, соленая, вареная, – скороговоркой ответил хозяин.
– А мясо? – ехидно спросил Харальд.
– В три раза дороже, – ответил хозяин. – Рыба всегда под боком, лови – не хочу, а мясо возить приходится…
– Ладно, неси рыбу. Только не вздумай подать пиво!
Когда перед ним появилось блюдо, в котором небольшие рыбины, похожие на окуней, лежали в красном, пряно пахнущем соусе, Харальд поманил хозяина пальцем, а когда тот нагнулся, тихо спросил:
– Мне нужен корабль, отправляющийся на Острова. К кому посоветуешь обратиться?
– К моему брату Симеону, конечно! – гордо ответил хозяин. – Его судно, «Ветер», самое быстрое в наших краях!
– Ладно тебе врать, Давид! – произнес низкий голос из-за спины хозяина. – Этот корабль плавает только потому, что дерьмо не тонет!
Раздался взрыв хохота. Хозяин повернулся к шутникам, и Харальду стало видно, что моряки за большим столом прислушиваются к разговору. Один, высокий, с копной курчавых черных волос, скалил белоснежные зубы.
– Не нравится корабль моего брата? – рявкнул хозяин. – Тогда убирайтесь отсюда!
– Успокойся, – поднял руки кучерявый моряк. Судя по голосу, именно ему принадлежала фраза про «дерьмо». – Что тебе до брата? Жратва в твоей забегаловке лучшая у порта, мы все это знаем! Так, народ?
«Народ» одобрительно загудел. Хозяин смягчился.
– Раз вы такие умные, – бросил он, уходя за стойку, – то сами и объясните моему гостю, с кем ему следует плыть!
На Харальда смотрели семь или восемь пар глаз. Во всех было что-то, резко отличающее их обладателей от тех людей, которые привыкли иметь под ногами твердую землю, а не пропахшие морем доски, и не жить в одном шаге от соленой бездны, которая все время готова поглотить тебя. Их взгляд был пристальный, словно они и сейчас продолжали вглядываться в далекий горизонт.
– Куда тебе нужно, почтенный? – спросил кудрявый моряк. Похоже, он был в этой компании за старшего.
– На Острова, – сказал Харальд. – А если честно, то дальше, в Офир.
Они застыли все разом, а в глазах появилось одинаковое выражение – словно увидели человека, пожелавшего добраться до Луны.
– Куда-куда? – прокашлявшись, поинтересовался другой моряк, рыжий и усатый, со здоровенной медной серьгой в ухе. – В Офир?
– Да, – спокойно кивнул Харальд.
– Мы туда не плаваем, – сказал кудрявый как-то неуверенно, и в голосе его прорезался суеверный страх. – Слишком далеко. Только на кораблях из самого Офира можно попасть в их страну. А встретишь их только на Островах.
– Но хоть туда вы меня в состоянии довезти?
– Конечно. – Кудрявый говорил уже спокойнее, похоже, он обретал привычное расположение духа. – Сегодня ближе к вечеру отчаливает наш корабль, «Белая гора». Приходи на Восточный причал. Ты один?
– Нет, со мной женщина и два коня.
– Коней лучше продай. – Моряк пожал плечами. – Наш корабль быстроходен, но не столь велик. Да в Тире они тебе и не понадобятся. А проезд двух человек до Островов обойдется в пять золотых.
– Идет, – согласился Харальд. – Значит, отчаливаете вечером?
– Да. Для пассажиров место всегда найдется.
– Хорошо, договорились. – Харальд кивнул и принялся за рыбу, надеясь, что она не остыла.
Когда вышли к морю, в нос ударил сильный запах гниющих водорослей и рыбы.
– Неужели здесь всегда так воняет? – спросила Йофрид. – Как они тут живут?
– Нормально живут, – пожал плечами Харальд. – Зато смотри как красиво!
Свежий северный ветер разогнал облака, море успокоилось и простиралось на юг серебристо-голубой равниной, где-то непостижимо далеко сливаясь с таким же светлым и гладким небом.
«Белую гору» нашли легко – стремительный силуэт ее выделялся на фоне крутобоких и массивных торговых кораблей.
– Какой он маленький! – сказала Йофрид. – Неужели мы на нем поплывем?
– Еще как, – кивнул Харальд. – Очень быстро поплывем!
На лице бывшего Владетеля читалось нетерпение. Было видно, что он готов пуститься через море вплавь, лишь бы быстрее добраться до Офира.
Около корабля царила суматоха. Муравьями сновали грузчики, перетаскивая серые одинаковые мешки. Командовал погрузкой здоровенный детина, толщиной с пивную бочку. На обнаженных руках его перекатывались могучие мускулы, а зычный голос слышался за сотню шагов.
– Быстрее, акульи дети! – орал он грузчикам, когда Йофрид и Харальд подходили к сходням. – Море не станет ждать, пока вы оторвете свои жирные задницы от лавок! А вы, сухопутные крысы, что там путаетесь под ногами?
Вопрос относился к путешественникам, и Харальд уже собрался достойно на него ответить, когда над бортом появилась знакомая кучерявая голова.
– Это те самые, про которых я говорил, капитан, – заявил давешний моряк с постоялого двора. – Они хотят плыть с нами.
– Поднимайтесь сюда! – величественно махнул ручищей капитан. – А вы, негодяи, дайте дорогу!
Грузчики, к которым была обращена последняя тирада, и не подумали послушаться, и Йофрид с Харальдом пришлось лавировать между мускулистыми, пахнущими потом телами.
Оказавшись рядом с капитаном, Харальд чуть ли не впервые в жизни ощутил себя карликом. Хозяин «Белой горы» превосходил его в росте головы на две, а по толщине – раза в три. Непонятно, как его держала палуба.
– Добро пожаловать на мой корабль! – проревел он, распространяя запах перегара, затем дружелюбно хлопнул Харальда по плечу, отчего тот едва не упал. – С вас пять золотых!
Желтые монетки на огромной мозолистой ладони казались совсем крохотными, а исчезли с нее мгновенно, словно травинки, сдутые ветром.
– Ого, какую кралю отхватил! – Капитан поощрительно улыбнулся Йофрид. – Проходите вон туда, на нос, там поспокойнее. Вскоре закончим погрузку. Принесем жертву и отправимся.
Раздумывая над загадочной фразой «принесем жертву», Харальд повел спутницу в указанном направлении. Тут было тихо, от воды веяло прохладой.
Ждать действительно пришлось недолго. Вскоре сходни прекратили грохотать. Капитан громогласно попрощался с «сухопутными тварями», пообещав в следующий раз нанять их снова, после чего зычно пригласил команду к судовому жертвеннику.
– Пойдем посмотрим, – позвал Харальд спутницу. Но та поглядела на него с непонятной обидой и только покачала головой.
Бывшему же Владетелю было любопытно, и он поспешил в сторону кормы, оказавшись вскоре среди галдящих и толкающихся матросов. Они окружили небольшой пятачок возле мачты.
В его середине возвышался капитан, похожий на ожившую крепостную башню, а рядом с ним расположилась деревянная статуя, вырезанная из темного дерева. Она изображала человекоподобное существо с руками, похожими на плавники, и выпуклыми, точно у рыбы, глазами.
Несмотря на грубость отделки, статуя была сделана искусно, выглядела как живая, и Харальду даже показалось, что она злобным взглядом следит за происходящим, словно ожидая чего-то.
– Слушайте все! – возгласил капитан, взмахивая руками. Только тут Харальд заметил, что в ладони хозяина корабля зажат нож с широким лезвием, а в другой – черный барашек. Ухваченный мощной пятерней за шею, он даже не блеял, а капитан размахивал им легко, словно держал мышь.
– Слушайте все, – повторил великан. – Сегодня мы отправляемся в море, и негоже это делать, не проявив уважения к хозяину морей, великому и могучему Беспокойному Богу! Возгласим же ему хвалу и принесем жертву!
– Принесем, принесем! – донеслись возгласы, а глаза статуи странно сверкнули.
Капитан развернулся к ней лицом, явив взгляду окружающих выдающийся зад шириной с корму небольшого корабля.
– Хозяин морей, – сказал он проникновенно. – Отдаем себя под твою власть и верим, что не оставишь ты нас помощью и защитой, отведешь шторма и ураганы, пошлешь попутный ветер и спокойную воду!
Матросы слово в слово повторяли сказанное. Над палубой стоял неумолчный гул, Харальду показалось, что он попал внутрь огромного улья.
– Не заставь наших жен рыдать от горя, а детей остаться сиротами, – продолжал разливаться соловьем капитан. Его громоподобный голос легко перекрывал гомон остальных, точно гудение шершня комариный писк. – Прими от нас эту скромную жертву! Пусть кровь ее омочит твои губы, а сердце твое возрадуется!
Сверкнуло солнце на вскинутом ноже, подал голос умирающий барашек. Затем раздался легкий плеск, и толпа матросов в едином порыве подалась вперед. Глаза их полнились ожиданием.
Харальда сдвинули в сторону, и он вновь увидел идола, на лицо которому из распоротой бараньей шеи лилась кровь. Багровая жидкость, попадая на дерево, не стекала, застывая темными потеками, а мгновенно впитывалась, как в песок.
Капитан застыл, вперив в лик статуи внимательный взгляд. Он тоже чего-то ждал.
И тут идол облизнулся. Харальд готов был поклясться, что видел, как из деревянной пасти высунулся длинный розовый язык, похожий на хвост ящерицы, и стремительно прошелся по окровавленным губам.
Слитный вздох пронесся над толпой.
– Жертва принята! – торжественно возгласил капитан и, мощно размахнувшись, вышвырнул бараний труп за борт. – Поворачивайтесь, бездельники, ставьте парус!
Матросы мгновенно разбежались, на палубе закипела работа, а Харальд отправился на нос, туда, где ждала Йофрид.
– И что, вы всегда приносите такие жертвы? – спросил Харальд, наливая в кружку еще пива.
– Конечно, – с недоумением отозвался его собутыльник – давешний кудрявый моряк, носящий звучное имя Саул. – Если не принесешь, ветра попутного не будет, а то и в шторм угодишь! Кому это надо?
Шел второй день плавания. Корабль бодро скакал по волнам, скрипя мачтами, над палубой, оправдывая название судна, упруго выгибался парус с изображением острого белого пика, похожего на наконечник копья.
Саул отхлебнул из кружки, покосился в сторону борта, откуда доносились рыгающие звуки. Йофрид с непривычки мучилась морской болезнью и почти все время проводила внизу, в отведенной путешественникам каморке. Остаток же – у борта.
– Что-то плохо она переносит качку, – сказал моряк.
– Ничего, привыкнет, – беззаботно ответил Харальд, с грустью заглядывая в кувшин, который опустел почти на две трети.
– Вот они где! – Громоподобный рев ударил с такой силой, что Харальд едва не опрокинулся на спину, а Саул крякнул и принялся ковырять в ухе.
Рядом появился капитан. Глаза его грозно сверкали, щетина, похожая на кабанью, воинственно топорщилась.
– Пьют, и без меня! – сказал он сердито. – А ну наливай!
Слово капитана на корабле – закон. Пришлось подчиниться.
Равнина моря была пустынна, лишь пару раз появились на горизонте паруса, белые, словно снег. А на пятый день плавания, на рассвете, вынырнуло из моря, прямо по ходу судна, странное розовое облачко. Появилось и стало расти, а вместе с тем, как поднималось солнце, розовый цвет менялся на белый.
– Что это? – спросила Йофрид у Харальда. Она все же привыкла к качке, лицо ее вновь цвело румянцем, походка сделалась твердой.
– Тиркан, – ответил он с благоговением. – Горный пик, у подножия которого стоит Тир. В его честь назван наш корабль.
– Какой же он высокий! – удивилась девушка.
– Очень, – подтвердил Харальд. – Ты же видела Северные горы, так они рядом с Тирканом – просто карлики.
Зрелище было величественное. Гора словно вырастала прямо из моря, бросая гордый вызов стихии воды. Сам остров стал виден гораздо позже – узкая полоска у подошв белоголового гиганта.
Город прилепился к горе, словно муравейник к дереву. Прямо из воды торчали башни городской стены, а над ними поднимались мрачные, темные как ночь строения внутреннего замка. По сторонам от города тянулся желтый пляж, а дальше виднелись заросли каких-то странных деревьев.
Даже море здесь было какое-то другое, не серое и тусклое, как у северных берегов, а прозрачно-голубое. Корабль словно скользил по поверхности огромного драгоценного камня, в глубине которого двигались смутные тени морских обитателей.
Одна из рыб подплыла к поверхности, давая рассмотреть себя. Йофрид невольно вздрогнула. Вытянутое серебристое тело, острые плавники и зубастая пасть, по сравнению с которой волчья – рот шамкающего старика.
Корабль вошел в порт и вскоре пришвартовался к одному из причалов.
– Успеха, – сказал Саул на прощание. – Пусть Беспокойный Бог не оставит вас на морских просторах! Сегодня в гавани я не видел офирских судов, но об их прибытии всегда говорят. Так что ждите!
– Счастливо, – поднял руку Харальд, и они с Йофрид поспешили отойти от сходней, около которых появились грузчики – смуглые, одетые очень легко – в одни набедренные повязки.
Понять их, впрочем, было можно. Несмотря на середину ноября, было тепло. Солнце, зависшее высоко в густо-синем небе, жгло, словно июльское. Северянам в их теплых одеждах вскоре стало жарко.
Они шли, протискиваясь через плотную толпу, вокруг мелькали разноцветные одежды, плыли манящие, чудные запахи, и Йофрид смотрела во все глаза: все удивляло, поражало и вызывало жгучее любопытство.
Дома поднимались широкие, все как один – каменные. Стены, обращенные на улицу, глухие – без окон.
От входов в многочисленные лавки доносились голоса зазывал. Вторили им бродячие разносчики. На лотках лежали свежие фрукты. При виде особенно аппетитных, оранжевых и круглых, Йофрид невольно сглотнула слюну.
Двое путников пробирались к восточной окраине. За их спинами над городом хмурым великаном в белой шапке высилась гора. Ее было видно из любой точки, и впечатление она производила давящее.
– Что будем делать? – спросила Йофрид, когда они выбрались на большую площадь, в центре которой бил струями фонтан, выложенный из белого мрамора.
– Ждать, пока не придет корабль из Офира, – ответил Харальд. – А для этого нужно где-то жить. Я знаю один постоялый двор. Лет тридцать назад он был неплох.
Миновав площадь, оказались на широкой улице, где лавки были в каждом доме. Приходилось постоянно отбиваться от назойливых предложений что-либо купить. Местное наречие, к удивлению Йофрид, оказалось ей понятно.
Когда спереди донесся мощный равномерный гул, она решила, что дорога снова выходит к морю.
Ошибку свою поняла, только когда они вышли на широченную площадь, покрытую дощатыми навесами и прилавками.
Базар простирался на многие сотни саженей. Крики торговцев оглушали, запахи стояли такие густые, что их почти можно было разглядеть: пряностей, рыбы, свежевыделанных кож…
Рискуя оглохнуть, они двигались через базар. При виде оружейного ряда, где лежали на специальных подставках десятки самых разных клинков, срубленными головами стояли шлемы, Харальд что-то проворчал и ускорил шаг.
Йофрид не возражала. Зато ее пришлось тащить за руку мимо лотков, на которых переливались, мягко отражая неистовый солнечный цвет, тонкие, невиданные на севере ткани самых разных цветов, от темно-синего, почти черного, до такого белого, словно не ткань это, а лоскут снега с вершины Тиркана.
«Хорошо, что украшения тут не продают!» – подумал Харальд, когда они миновали опасный участок.
– Какие шустрые тут люди! – сказала с восхищением Йофрид, когда они немного отошли. – Не то что у нас!
– Город такой, – пожал плечами Харальд. – Его жители живут корабельной торговлей. Здесь скрещиваются морские пути с юга на север, с востока на запад. Сюда, на Острова, испокон веку бежали все недовольные жизнью на родине, а их тут радушно принимали. Вот и вырос такой народ, веселый, оборотистый и немного сумасшедший…
«Сушеная камбала» обнаружилась на старом месте, на узкой и длинной, словно кишка, улице. Здесь было тихо, а из-за высоких оград соседних домов долетал аромат цветущих растений.
– Тут мы будем жить? – поинтересовалась Йофрид, окидывая неказистое двухэтажное строение с плоской крышей подозрительным взглядом. – Ты уверен?
– Когда-то я жил тут и остался доволен, – отозвался Харальд и толкнул низенькую, неприятно скрипнувшую дверь.
Внутри оказалось прохладно. В полутемной зале пахло чем-то острым, а глаз радовала приятная чистота. Столы выскоблены, на глиняном полу – никаких грязных луж или объедков.
– Что желаете? – подошедший слуга был одет в длинный просторный балахон белого цвета, чистый, без единого пятнышка.
– Комнату – на неделю, – победоносно взглянув на опешившую от увиденного девушку, сказал Харальд. – А сейчас – еды и вина!
– Прошу вас, садитесь. – Слуга поклонился и неторопливо направился в сторону кухни.
Они сели. Приятно было после пяти дней в море чувствовать под ногами твердую опору, а сидеть не на трухлявой бочке, готовой в любой момент развалиться, а на прочной лавке.
Когда перед Йофрид появилась большая кружка с какой-то темной жидкостью, она сморщилась и заявила:
– Я пиво не люблю!
– Это вино, – с усмешкой ответил Харальд. – Оно гораздо вкуснее. Пей, не пожалеешь!
Девушка подозрительно взглянула на спутника – опять издевается? Но лицо бывшего Владетеля было совершенно серьезным, лишь в самой глубине синих глаз пряталась усмешка. Он с видимым удовольствием тянул напиток из кружки.
Решившись, она поднесла посудину к лицу. Вино оказалось темно-красного цвета и пахло кислым.
Осторожно, опасаясь подвоха, Йофрид коснулась его кончиком языка, потом отхлебнула.
По горлу прокатилась щекочущая волна, оставив после себя легкий приятный привкус. Невольно она отхлебнула еще, потом еще и не заметила, как опустошила всю кружку. По телу растеклась истома, все вокруг показалось вдруг удивительно приятным.
– Из чего это делают? – с трудом ворочая языком, поинтересовалась Йофрид.
– Из ягод, которые растут на Островах и называются виноград, – ответил он, затем посмотрел на девушку с веселым подозрением. – Я смотрю, ты уже оценила вкус! Только не надирайся, а то страсть как не люблю возиться с пьяными!
Йофрид хотела было обидеться, но неожиданно обнаружила, что не может этого сделать. Мысли крутились звонкие и легкие, и обиде места среди них не находилось.
Принесли еду, пузатые горшочки, из которых поднимался пар.
– Что это? – поинтересовалась девушка, вылавливая из горшочка кусок подозрительного мяса, упругого и розового, покрытого с одного края порослью белесых кружочков.
– Кальмары, – ответил Харальд невнятно, так как рот его был набит. – Очень вкусно! Ешь, пока не остыли…
Она послушно принялась жевать. Мясо оказалось волокнистым, но совсем не жестким, с приятным сладковатым привкусом. Зато приправа обожгла нёбо словно огнем.
Харальд рассмеялся, увидев ее покрасневшее лицо, вытаращенные глаза и раскрытый рот.
– Привыкай, – сказал он, наливая ей в кружку еще вина. – Здесь все так перчат!
Волны с шорохом то и дело набегали на берег, словно море трогало золотой песок мягкой прозрачной лапой. Пахло от воды свежестью, грязь, обычно плавающую около города, унесло вчерашней бурей.
Харальд совершал ежедневный обход порта, оставив Йофрид скучать на постоялом дворе. Впрочем, она скучала все двадцать дней, что они прожили в Тире. Все приелось, перестало казаться интересным – странные наряды, необычные кушанья, ранний закат, когда солнце, вместо того чтобы нырнуть в серебрящуюся водную гладь, пряталось за колоссальным стволом Тиркана.
Только походы на базар позволяли девушке развлечься, да и то – ненадолго. Она сделалась раздражительна и молчалива. Даже обучение магии, которое они со дня встречи с демоном не прерывали, не так увлекало ее, как раньше.
Харальда, в отличие от спутницы, одолевало нетерпение. Он завидовал птицам, свободно парящим над водной гладью, и скрипел зубами, считая дни, проводимые на одном месте.
Внутренний зуд и заставлял его каждый день ходить в порт.
Харальд без остановки миновал причалы, у которых теснились неказистые рыбацкие суденышки, что в основном и кормят огромный город. Внимательнее обследовал часть порта, в которой стояли суда, плавающие между островами гигантского архипелага, протянувшегося на сотни верст к югу, востоку и западу, который на севере привыкли называть просто Островами.
Его путь лежал в дальнюю часть гавани, туда, где швартуются большие корабли, приплывшие из далеких стран. В последние дни их было немного; зима – период штормов.
Последний из них обрушился на Тир три дня назад с такой силой, словно надеялся сдуть остров с лица земли, точнее – моря. Ветер ревел, будто сотня обезумевших быков, волны высотой в крепостную стену яростно бросались на берег, холодный дождь хлестал по крышам домов.
И все закончилось в одну ночь. Вчера бесновалась стихия, а сегодня – голубая гладь до горизонта, украшенная легкой рябью, и яркое солнце в чистом небе.
Необычный корабль Харальд увидел не сразу. Мазнул взглядом по привычному пейзажу и только потом заметил появившуюся в нем новую деталь. У самого конца причала, гордо задрав высокий нос, стояло выкрашенное в черный цвет судно, похожее на огромную ложку без черенка. Острым шипом торчала мачта.
Подойдя ближе, он рассмотрел, что в борту непонятно зачем прорезан ряд отверстий, а нос заканчивается искусно вырезанной орлиной головой. Сердце на миг замерло, а затем забухало, тяжело, словно сапоги пьяного стражника, пытающегося угнаться за шустрым воришкой.
Именно так, по рассказам моряков, украшают корабли люди из далекой страны Офир.
Корабль выглядел красивым, мощным и прочным, способным противостоять самым сильным ветрам и совсем не походил на кургузые купеческие суда, главным качеством которых являлась вместимость.
Сходни оказались спущены, но у них замерли, подняв к плечу странные изогнутые мечи, два мускулистых стражника. Лица и руки их выглядели темными, будто их намазали сажей, ярко блестели белки глаз.
– Как мне попасть к хозяину корабля? – спросил Харальд. Но чернокожие его, похоже, не поняли, а когда он попытался шагнуть на сходни, клинки с легким звоном скрестились перед его грудью.
Понятно, по-местному не говорят, а к себе не пускают.
Но, к счастью, его вопрос был услышан на самом корабле. Над бортом появилось еще одно черное лицо, украшенное сверху причудливым головным убором из смотанного хитрым образом куска белой ткани.
– Вы купец? – спросил его обладатель. – Хотите купить наши товары?
– Нет, – ответил Харальд. – Я хочу плыть на вашем корабле!
На черном лице появилось выражение величайшего удивления: брови взлетели, глаза широко раскрылись, а нижняя челюсть слегка отвисла.
– Поднимайтесь ко мне, – сказал, несколько оправившись, обладатель чудного головного убора и тут же отдал резкий приказ на каком-то квакающем языке.
Стражи убрали оружие. Проход оказался свободен.
Харальд поднялся по скрипящим и раскачивающимся сходням. Офирец ожидал его наверху, лицо его было серьезным и церемонным.
– Рад видеть вас на своем корабле, – сказал он и поклонился. – Мое имя – Нбоге, мне Судьба дозволила стать владельцем этого прекрасного судна.
– Меня зовут Харальд. – Харальд поклонился в ответ.
– Пройдемте, – хозяин указал на корму, где прямо на палубе был установлен большой шатер из плотной ткани темно-синего цвета.
Внутри него оказалось душно, распространяя сладкий аромат, дымилась курильница. Чуть в стороне от входа, на стопке из ковров, спал старик в ветхой одежде, заднюю часть шатра отгораживал занавес, сплетенный из каких-то растений.
– Садитесь, – сказал Нбоге, указывая на невысокий столик, около которого скромно разместились две скамеечки.
Харальд сел. Было неудобно, слишком низко, все время хотелось вытянуть ноги, хозяина же подобная поза, похоже, нисколько не смущала.
– Я удивлен, – проговорил после недолгого молчания Нбоге. – Я пять лет плаваю сюда, и никто не просился ко мне на борт.
– Что, нет желающих увидеть далекий Офир?
– Нет, – пожал узкими плечами темнокожий. – Просто почти никто не видит в этом выгоды. Да и страшных сказок о наших землях ходит немало. Что влечет вас туда?
– Родственный долг, – не задумываясь, ответил Харальд.
В черных, будто вишни, глазах Нбоге появилось сочувствие.
– Понимаю, – сказал он. – Причина веская. Давайте спросим Судьбу.
Он повернулся и что-то крикнул, почти каркнул. Старик, спавший в углу, завозился и открыл глаза. Последовал короткий диалог, во время которого дед то и дело неприязненно поглядывал на Харальда.
Когда разговор был окончен, старик извлек из мешочка горсть каких-то фигурок и небрежно бросил их на пол. Закрыл глаза и принялся бормотать, водя рукой над разбросанными предметами.
Харальд вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что же там такое, на желтых досках, но тут костистая ладонь, похожая на птичью лапу, метнулась вниз, точно коршун на цыпленка. Поднялась, зажав добычу.
Старик открыл глаза и хрипло расхохотался. Продемонстрировал Нбоге и Харальду ухваченную фигурку – вырезанный из зеленого камня побег с листком наверху.
– Тростник, – сказал хозяин корабля. – Добрый знак. Вы можете плыть с нами, поездка обойдется в пятьдесят золотых на местные деньги.
– Я не один, – сказал Харальд угрюмо. Чем-то не нравился ему старик с его фигурками, значащий так много на этом корабле. – Со мной женщина.
– Мы не берем женщин на борт, – покачал головой Нбоге, и на лицо его набежала тень. – Судьба против.
– Один я не поплыву!
– Можешь ждать следующего корабля, – пожал плечами офирец. – Он прибудет сюда месяца через четыре.
Харальд ощутил, как его охватывает ярость. Сжал кулаки так, что захрустели костяшки: из-за дурацкого поверья все путешествие грозило пойти насмарку!
– А может, спросить Судьбу? – предложил он, сдерживая гнев. – Может быть, она не будет против именно этой женщины?
Нбоге смотрел на него долго, очень долго, так что Харальд уже начал терять терпение.
– Ладно, – проговорил темнолицый, когда бывший Владетель готовился разразиться бранью. – Давай спросим.
Он повернулся к старику, и все повторилось. Из высыпанных на пол статуэток дед выхватил одну, а когда раскрыл кулак, то застыл, распахнув рот так, что обнажились гнилые черные пеньки на месте передних зубов.
На старческой ладони лежала золотистая фигурка какого-то зверя, похожего на кошку. Но голова у него была орлиной, а от спины отходили два широких крыла.
– Золотой Грифон! – потрясение произнес Нбоге. – Знак высшей удачи! За три года я вижу его первый раз!
– Так вы берете нас?
– Конечно, – офирец кивнул. – И даже не возьму двойной платы! Нельзя наживаться на том, что посылает Судьба!
Глава 8
Всякий же, объявивший себя Владетелем или именующий себя так, должен быть схвачен и предан смерти жестокой и всем видимой.
Всякий же, объявивший себя Владетелем или именующий себя так, должен быть схвачен и предан смерти жестокой и всем видимой.
Берег медленно удалялся. Меньше и меньше становились дома и башни, пока не превратились в серое, смазанное пятно. Дольше были видны белоснежные камни городской цитадели. Но вскоре и от них осталось лишь светлое пятнышко, и только Тиркан исполинским бугром продолжал торчать из моря.
Весла (именно для них прорезаны отверстия в бортах, так удивившие Харальда) мерно вспарывали зеленоватую воду, выбрасывая веера сверкающих на солнце брызг. Грохотал барабан, задавая темп спрятанным под палубой гребцам, шумела вода под килем.
Было начало декабря. Корабль из Офира покидал гавань Тира.
Харальд и Йофрид стояли на носу, рядом с орлиной головой. Клюв ее был в аршин длиной, а глаза холодно смотрели вперед, в ту сторону, куда направил путь корабль с черными бортами.
Подошел Нбоге. Лицо офирца лучилось довольством. Торговля была удачной, а предзнаменования на обратное плавание – благоприятными.
– Теперь мы в море, – с глубоким вздохом сказал он. – Судьба с нами, так что доплывем.
– А сколько мы будем в пути? – спросила Йофрид. Морская болезнь пока не мучила ее, но кто знает, что случится, когда начнется качка?
– Не менее трех десятков дней, – пожал узкими плечами купец, одежды его зашелестели. – Но первые пять мы будем плыть меж островов, и только потом начнется открытое море. Там главные опасности!
– А что, тут много островов? – поинтересовался Харальд.
– Очень, и самых разных. – Нбоге поднял руку, прикрывая козырьком глаза, затем показал на юго-восток, где виднелось маленькое темное пятнышко. – Вон там Сират, каменистый крошечный островок, а чуть к востоку от него – большой остров Корф. Там многочисленные пастбища и очень дешевая шерсть.
– А что за опасности ждут нас в открытом море? – не удержавшись, спросила Йофрид. Офирец помрачнел.
– Лучше не вспоминать о них, – сказал он. – Но там бывают шторма страшной силы, там водятся морские чудовища, иногда в самой глади моря открывается воронка и поглощает корабль! Время от времени там устанавливается штиль, полный, на много дней! Нашему кораблю это нипочем, но если у кого нет весел – верная смерть. Команда погибнет от жажды! Несколько раз мне доводилось встречать такие суда, целые, с висящими парусами, на палубах которых были только трупы… Жуткие, оскаленные, засохшие под беспощадным солнцем!
– А вы не приносите жертв Беспокойному Богу? – спросил Харальд, вспомнив, как вели себя моряки на «Белой горе». – Тому, который правит в море?
– У нас в Офире есть его последователи, – ответил купец. – Но их немного. Мы привыкли больше полагаться на судьбу и на свои силы.
– Как это? – Харальд усмехнулся. – Либо ты действуешь, опираясь только на свои силы, и уже не смотришь ни на какую судьбу, даже идешь против нее! Или отдаешь себя событиям, и тогда судьба правит тобой, словно лодкой, которую несет течением!
– Ни то ни другое не мудро, – покачал головой Нбоге. – Судьба отмеряет нам пределы, в которых мы вольны действовать сами. Если продолжить говорить о лодке, то она может плыть только по воде – это Судьба, но с помощью весел мы можем идти по течению или против (хотя это труднее), можем вообще пристать к берегу. И тут мы уже используем свои силы. А по поводу противостояния Судьбе – глупо пытаться грести, если лодка стоит на земле!
– Я понял, – кивнул Харальд. – А как же твои гадания? Ведь ты всегда слушаешься их?
– Ты видел всего несколько случаев обращения к Судьбе. – Офирец улыбнулся, блеснули ровные белые зубы. – И не самых показательных. Если, например, мне надо срочно выйти в море, но выпадет Черный Топор – знак беды, то я могу либо остаться дома, либо все же взойду на корабль, но буду готов к тому, что плавание будет нелегким. Кто предупрежден – тот вооружен!
Йофрид во время разговора откровенно скучала, разглядывая море, чаек, которые стремительными белыми молниями носились над волнами. Слышались визгливые крики. Время от времени одна или другая птица бросалась в воду, а когда выныривала, то в клюве ее блестела серебром пойманная рыба.
– Я понимаю, но все не могу принять, – со вздохом сказал Харальд. – Мы, на севере, живем совсем по-другому.
– Это тоже хорошо, – кивнул купец. – На что был бы похож мир, если бы все жили одинаково?
Раздался гортанный крик с мачты, и купец, откланявшись, удалился.
– Вот он, последний остров. – Слова Нбоге были спокойны, но в голосе чувствовалось напряжение. – Дальше только море…
Харальд бросил взгляд на торчащую из моря каменную стену высотой в несколько десятков саженей. С других сторон, как он знал, остров куда более гостеприимен, там есть трава, вода и даже небольшая деревушка. Но с этой стороны он выглядел полностью безжизненным.
– И никакой земли?
– Никакой! – твердо ответил купец – Только море и небо!
С того дня, как вышли из Тира, погода держалась спокойная. Несколько раз налетал дождь, но быстро заканчивался. От острова к острову шли на веслах, пару раз ставили большой квадратный парус, украшенный оранжевыми вертикальными полосами.
Вчера заходили в самый южный порт Островов, маленький городишко, в котором главной достопримечательностью считалась высоченная башня, в давние времена построенная каким-то магом.
Чародей сгинул, а башня осталась, словно уродливое черное копье, возносясь к небесам. Как сказала Йофрид, «в ней еще осталась сила», да и сам Харальд ощутил в древней постройке нечто живое.
Но простояли недолго, набрали свежей воды – и вновь в море. Туда, где под ногами качается палуба, в борта с глухим грохотом бьют волны и скрипят несмазанные уключины.
– Примерно в трех десятках ваших верст на юг, – сказал Нбоге, – начинается настоящее море. Только там мы узнаем, что в действительности приготовила нам Судьба!
– Парус спускай, парус!
В звучащих наверху криках слышался настоящий страх, и Харальд невольно насторожился. Офирскую речь он, конечно, не понимал, но часто употребляемые слова – в основном ругательства и корабельные команды – запомнил.
Они с Йофрид находились в отведенной им на самой корме каморке. Рядом, за стенкой, слышался гул барабана, задающего ритм гребцам, а сверху доносился топот бегающих по палубе моряков. Девушка спала, а бывший Владетель водил точильным камнем по лезвию меча.
Отложив оружие в сторону, он встал. Отодвинул занавес из тонкой темной ткани и оказался на гребной палубе. Здесь было полутемно, пахло крепким мужским потом.
Пройдя чуть в сторону, оказался около лестницы. Через квадратный люк наверху виден был кусок голубого прозрачного неба.
Хватаясь за липкие, грязные перекладины, Харальд выбрался наружу. По палубе, топоча и ругаясь, носились матросы. Блестели черные тела, прикрытые набедренными повязками.
Огромный парус, точно крыло, медленно сворачивался, подтягиваясь к рее. Часть матросов ловко висела на ней, точно белки на древесном суку. Их не смущало то, что мачта раскачивалась, как дерево в бурю.
Едва Харальд оказался на палубе, на него обрушилась волна жара. Все десять дней, что они шли по открытому морю, было очень тепло, но сегодня солнце словно обезумело.
С неудовольствием бросив взгляд на истекающий жаром золотой шар в небесах, Харальд отыскал Нбоге. Тот стоял у борта в неизменном белом тюрбане (именно так назывался диковинный головной убор) и с тревогой вглядывался в горизонт.
– Что происходит? – поинтересовался Харальд.
– Шторм приближается. – Офирец обернулся. Лицо его было мрачным, а на лбу выступили капельки пота.
– С чего ты взял? – удивился Харальд, оглядывая поверхность моря, по которой неторопливо катились мягкие зеленые волны, похожие на болотные кочки. Небо было чистым.
– Смотри вон туда, – купец показал на запад, где над самым горизонтом виднелось небольшое облачко.
– Это тебя пугает?
– У моряков свои приметы, – пожал плечами Нбоге. – Ветер оттуда, и он пахнет штормом. Ты же чувствуешь, какая духота?
С этим спорить Харальд не мог. Воздух был такой густой и горячий, что его можно было разливать по тарелкам вместо супа.
– Что же будем делать? – спросил бывший Владетель, вдруг остро ощутив собственное бессилие. Здесь, на хрупкой деревянной посудине, посреди безбрежного водного пространства, ни к чему было его умение водить войска, управляться с оружием. Несколько волн посильнее, и тот, кто некогда сотрясал мир, пойдет на корм рыбам.
– Как обычно. – Офирец скупо улыбнулся. – Снимем парус и реи, закроем отверстия для весел, чтобы через них не проникала вода, и будем ждать, что предложит нам Судьба. Мы далеко от берегов, скал и мелей тут нет, так что есть хорошие шансы уцелеть.
Неожиданно налетевший порыв ветра ударил в борт, вынуждая судно накрениться. Заскрипела мачта, заплескали волны, Харальд ощутил, как озноб бежит вдоль вспотевшей спины. После дикой жары даже теплый ветерок показался ледяным.
– Вот и первый шквал, – кивнул Нбоге и рявкнул что-то командным голосом.
– Йофрид… – проговорил Харальд неуверенно. Вдруг вспомнил, что ничего не знает об отношении офирцев, и хозяина корабля в том числе, к магии. – Она владеет… заклинаниями. Если будет совсем плохо, то можно воспользоваться…
– Волшебством? – спросил купец Лицо его окаменело, став похожим на маску, вырезанную из агата. Блестящие глаза смотрели строго. – Это невозможно. Любая магия противна Судьбе. Даже не упоминай об этом!
– Хорошо. – Харальд смутился и поспешно отошел. Встал около борта, вцепившись пальцами в крепкое дерево, и принялся смотреть на море.
Оно разительно изменилось. Словно порыв ветра стер с поверхности яркую зеленовато-голубую краску. Волны стали серо-стальными, неприветливыми, на них появились белые гребни пены.
Ветер подул еще раз, бросил в лицо пригоршню брызг и более уже не стихал. В нем явственно ощущался дух чего-то могучего и грозного. Маленькое облачко на горизонте разрослось, превратившись в огромные облачные крылья, быстро охватившие половину небосвода.
Солнце тускло просвечивало сквозь серую пелену, но жара не спадала.
Вслед за серыми облаками с запада надвинулась темно-сизая, почти черная туча. Она нависла над морем, точно исполинский занавес, и медленно приближалась, создавая ощущение страшной тяжести, готовой смять, раздавить и сокрушить. В глубине ее посверкивали зарницы, доносилось отдаленное рычание грома.
Волны к этому моменту были высотой больше чем в сажень и били в борта с такой силой, что корабль содрогался.
– Что происходит? – прозвучал из-за спины голос Йофрид. Харальд, засмотревшийся на приближающийся шторм, не услышал ее шагов.
Он повернулся к девушке. На лице ее читалась тревога, русые блестящие волосы нещадно трепал еетер.
– Будет буря, – сказал он. – Нбоге говорит, что корабль выдержит и опасности нет.
– Мне так совсем не кажется.
Йофрид посмотрела на Харальда так жалобно, что у него сжалось сердце. Захотелось прижать девушку к себе, погладить по голове, словно малое дитя. Но он сдержался. Сказал лишь:
– Я предложил ему воспользоваться магией, но наш хозяин очень гордо отказался. Все же мне думается, что может случиться всякое. Пойдем вниз и подумаем, что можно будет сделать, если судно начнет тонуть.
Они спустились по лестнице и вскоре сидели в своей каморке, на толстых коврах, заменявших офирцам стулья и кровати одновременно. Ту мебель, которую Харальд видел во время первого посещения корабля, гостеприимный хозяин специально подготовил для тирских купцов.
Тут было невыносимо душно. Запах смоленых досок и пыльных тканей, ставший обыденным за дни путешествия, вдруг показался горчащим ядом, вливающимся в рот при каждом вдохе.
Они уселись друг напротив друга.
– Тебе придется иметь дело со стихиями Воды и Воздуха, – начал Харальд, внимательно глядя на ученицу. – Причем со стихиями в необузданном, диком состоянии. Поскольку к тебе обратятся только в случае крайней нужды, то необходимо будет в очень короткое время успокоить море и ветер, чтобы не допустить разрушения корабля. Так что заклинание должно быть не очень сложным и легко выполнимым.
– Я думаю, можно сделать следующее… – Йофрид зашуршала, извлекая из сумки кусок пергамента и перо с чернильницей. – Возьмем обычную форму Связывания, добавим вот это…
Перо задвигалось, нанося на желтоватую поверхность черные кляксы букв Истинного Алфавита, знаков Стихий и прочего, что необходимо для составления заклинаний.
Когда она закончила рисовать, корабль вдруг вздрогнул, словно налетел на что-то. Послышался треск, сверху донеслись крики и сильный шум текущей воды, будто на палубу обрушился невиданной силы ливень.
Только тут Харальд обратил внимание на неумолчный рев и с тревогой понял, что это голос усилившегося ветра.
Корабль качало непрерывно, грохот волн мешал слышать собеседника, но они все же ухитрились закончить разговор. Харальд внес несколько поправок и заставил ученицу запомнить получившийся магический рисунок. Вряд ли на мокрой палубе будет возможность воспользоваться пергаментом.
Что-то тяжелое обрушивалось на судно раз за разом, словно с ним играл великан, легко шлепая по носу ладонью. Трещали доски и балки, с гребной палубы слышались стоны и крики. Рабы – гребцы, прикованные к скамьям прочными цепями, не желали умирать.
Последовал особенно мощный удар. На мгновение корабль встал почти вертикально. Харальд полетел к стене, ударился головой. Перед глазами замелькали искры, но сознания не потерял. Успел заметить, как Йофрид ловко распласталась на полу, удерживаясь руками.
Харальд принялся щупать пострадавшее место и обнаружил набухающую шишку. Не успел как следует выругаться, как занавес, закрывавший вход, отлетел в сторону, и в каморку шагнул Нбоге. На голове его не было тюрбана, выбритый наголо череп и лицо блестели, словно офирец искупался. Одежда его тоже была мокрой, а в темных глазах металось смятение.
– Не знаю, что делать, – сказал он, прислонившись к стене. Грудь купца тяжело вздымалась, в ней что-то противно клокотало. – Я в море пятнадцать лет, но никогда не видел такого шторма!
Взгляд его обратился к Йофрид.
– Правда, что ты умеешь управляться со стихиями? – спросил хозяин корабля.
Девушка спокойно выдержала испытующий взгляд офирца.
– Правда! – резко сказала она. Нбоге замер, на лице его отразилась внутренняя борьба.
– Я не могу! – сказал он, вскидывая к лицу сжатые в кулаки ладони. – Не могу допустить, чтобы корабль погиб! Но еще пара таких волн, и от него останутся только щепки!
Он замолчал, на скулах набухли желваки. В глазах была мука. Когда офирец заговорил вновь, голос его звучал глухо.
– Да, магия противна Судьбе, так говорят у нас, – произнес он, почти с ненавистью глядя на Йофрид. – Но я не знаю, видит Судьба, другого способа спастись! Пойдемте!
Приняв решение, он более не выглядел неуверенным или испуганным. Лицо его вновь стало властным, истинным ликом хозяина судна, которому подчиняются десятки людей и который часто встречается с живущей в море смертью.
Харальд поспешно поднялся, вслед за ученицей шагнул к выходу. Когда оказались на гребной палубе, Нбоге повернулся к ним.
– Возьмите веревки, – сказал он, указывая за лестницу, где клубком змей свернулись обрезки такелажа. – Когда окажетесь на палубе, вам придется привязаться. А я пока сменю рулевого, чтобы никто не видел, что мы воспользовались колдовством.
Он приоткрыл крышку, плотно закрывавшую отверстие над лестницей. Оттуда потекла вода, словно корабль уже затонул.
Крышка с треском захлопнулась, они остались вдвоем.
– Держи, он тебе сегодня пригодится, – сказал Харальд, снимая с шеи нож из небесного металла.
Едва успели обвязаться веревками, как крышка вновь открылась, и по лестнице скатился человек. Он был сырым, словно утонувшая крыса, а дышал так тяжело, точно пробежал несколько верст по жаре.
– Вперед, – сказал Харальд и первым полез наверх. Перекладины были мокрыми, ноги и руки соскальзывали, а открыть тяжелую крышку, стоя на ненадежной опоре, оказалось очень непросто.
Напрягшись, Харальд наконец заставил тяжелые доски оторваться от палубы. Поспешно выбрался наружу. Ветер принялся дергать за одежду, влез нахальной пятерней в волосы, уши заложило от свиста и грохота. Не обращая на это внимания, Харальд помог выбраться Йофрид, плотно прикрыл крышку.
Только после этого огляделся.
Палуба выглядела непривычно голой. От толстенного ствола мачты остался пенек с расщепленной верхушкой. А вокруг корабля царил шторм. Бродили безумными чудовищами громадные серые волны. Совсем низко нависло небо, покрытое черными клочьями стремительно несущихся облаков. Оттуда сыпался мелкий противный дождь.
Ветер на мгновение стих, и тут же с кормы донесся крик.
Там, вцепившись в руль, скорчился Нбоге. Он что-то вопил и показывал руками на остаток мачты.
Харальд поспешно ухватил концы веревок, своей и Йофрид, и бегом, насколько позволяла качающаяся палуба, направился туда. Сапоги скользили, но он успешно добрался и принялся закреплять веревки.
Привязал Йофрид, а когда занялся собой, то с ужасом увидел, что волна, больше всех предыдущих, идет прямо на корабль. Сердцевина ее была черной, а наверху, на зеленоватом гребне, виднелась оторочка из белой пены. Надвигаясь, она грозно рокотала.
Замерзшие пальцы отказывались гнуться, а веревка неожиданно заупрямилась, не желая сворачиваться в узлы. Харальд ощутил, как его охватывает паника. Если не привязаться, то огромный водяной язык просто слизнет его с палубы!
Дрожащими руками ухитрился затянуть узел, и тут же нос, украшенный орлиной головой, врезался прямо в середину волны. Водяная стена надвинулась, грозя поглотить корабль, и Харальд закрыл глаза.
Его ударило, сверху обрушилась непомерная тяжесть. Куда-то поволокло, но он изо всех сил вцепился в остатки мачты. Мускулы заныли, не в силах выдержать чудовищное напряжение. Он почувствовал, как разгибаются руки, и тут же все закончилось…
С судорожным всхлипом он сполз на палубу. Торопливо обернулся – что там с Йофрид?
Она лежала на крышке люка, распластавшись, точно морская звезда. Веревка, к счастью, выдержала. Нбоге тоже оказался на своем месте, у руля. Он даже выглядел не мокрее, чем раньше, и вновь что-то кричал. Звуки ветер уносил в сторону, виден был только широко раскрытый рот.
«Торопит! – неожиданно понял Харальд. – Корабль долго не продержится!»
Он подергал за веревку Йофрид. Девушка поднялась, потрясла головой, так что с волос полетели брызги, и на четвереньках поползла к наставнику. Когда оказалась рядом, он прокричал ей в самое ухо:
– Начинай! Черти ножом на палубе!
Она кивнула, и широкий тупой клинок вонзился в желтые доски.
Йофрид продвигалась аршин за аршином. Рисунок, составленный только сегодня, словно огнем горел в ее памяти. Ветер дул с такой силой, что иногда забивал рот, не давая дышать, в ладони вонзались занозы, а под мокрой одеждой вольно разгуливал озноб.
Но все это было не важно. Главное – что она должна справиться, должна использовать свой дар, чтобы спасти корабль, людей…
Пропитанное водой дерево резалось легко, а широкие доски позволяли без помех изображать самые сложные символы. Пару раз по палубе прокатывались волны, но не такие страшные, как первая.
Мягкая водяная рука слегка поднимала ее над палубой и отбрасывала к корме, насколько позволяла веревка. Но потом она уходила, и Йофрид поднималась, отряхивалась и вновь ползла туда, где прервала работу.
От того места, где раньше была мачта, за ее действиями одобрительно следил наставник.
Харальд наблюдал, как ловко девушка орудует ножом, и испытывал смешанные чувства – гордость наставника, изрядно сдобренную беспокойством. Талант девушки был слишком силен. Она освоила за полгода то, на что самому Харальду понадобилось несколько лет, а он ведь сумел стать Владетелем, и не самым слабым.
Чего достигнет Йофрид, если будет учиться дальше?
Эта мысль заставила его закашляться.
Тем временем девушка закончила рисовать, замерла на мгновение, будто оценивая проделанную работу, а потом встала. В самом центре магического круга.
– Куда? Свалишься! Читай заклинание сидя! – крикнул Харальд, понимая, что она его все равно не услышит.
На корме замер Нбоге, глаза на черном лице казались размером с донышко кувшина.
Йофрид стояла, и подошвы ее сапог словно прилипли к палубе. Как ни качало корабль, девушка даже не пошатнулась. Мокрые волосы разметались по плечам, платье плотно облегало гибкую фигурку.
Медленно, очень медленно, на взгляд Харальда, она подняла руки к низкому штормовому небу, истерзанному беспощадным ветром, и заговорила. Он не слышал слов, видел только, как шевелятся губы.
Йофрид же видела гораздо больше. Магический рисунок вокруг нее ожил и засветился в тот момент, когда она провела последнюю линию. По нему потекли волны лилового пламени, бирюзой на золоте вспыхнули прорезанные в желтых досках буквы. По четырем сторонам света поднимались потоки серебристого сияния, прозрачные, едва заметные, и колыхалась поверх них зеленоватая вуаль.
Магический круг вливал в нее силу, и, ощутив внезапную уверенность в себе, она поднялась на ноги. Оперлась на сияние, словно на деревянный бортик, и качка куда-то исчезла, а порывы ветра, только что грозившие содрать кожу, перестали ощущаться.
Несмотря на разноцветное сияние вокруг, она видела море, но оно стало прозрачным, налилось голубоватым свечением. В его глубине виднелись оскаленные лица, длинные веретенообразные тела. Сотни, тысячи водянцов танцевали дикую, безумную пляску, заставляя море кипеть, как суп в кастрюле.
Отражением моря выглядело небо. Там клокотала бешеная круговерть туч, среди которых серыми исполинскими птицами метались вихревики. Огромные, чуть ли не в версту, и маленькие, в несколько саженей. Словно не желая отстать от водяных собратьев, они водили хороводы, сплетались в гибкие спирали, скользили над самыми волнами, точно чайки, высматривающие добычу.
Трое из них встретились прямо перед носом корабля. Словно встречая гостей, вода вспучилась горбом, уродливым ликом большого водянца. Волна выросла, налилась чернотой, из которой смотрели на судно злобные глаза.
Йофрид с волнением поняла, что эта волна должна сокрушить их, жалких смертных, бросивших вызов стихиям.
И тогда в душе ее родился гнев. Яркий, ослепляющий, точно свет молнии.
Будучи не в силах выносить его жжение, она подняла руки и заговорила. Заклинание лилось из нее само, словно вода из кувшина. Нужные слова рождались внутри, горло и язык без помощи разума находили необходимое звучание.
После первой фразы все вокруг стихло. Волны замерли, словно их сковала неведомая сила, утих ветер, застыли в изумлении сонмы стихийных существ в небесах и воде.
Что-то рвалось с ее ладоней, и она не сразу поняла, что это короткие темные молнии. Словно кнуты, они стегали по глади моря, заставляя его разглаживаться, беспощадно били в облака, вынуждая их испуганно расползаться в стороны.
Магический круг пылал, фиолетовое сияние выжигало глаза.
Вскоре Йофрид потеряла способность видеть, но продолжала говорить, будучи не в силах остановиться на полпути. Каждое слово отнимало силы, она чувствовала себя так, словно что-то сосет из нее жизненное тепло, оставляя все меньше и меньше. На тело наползал лютый холод.
Она еще успела услышать удивленный вскрик офирского купца, когда сквозь магическое свечение пробился обыкновенный дневной свет, успела ощутить на покрытом потом лице свежий, пахнущий солью ветер. Но потом силы оставили ее, колени неожиданно подломились, и удар о палубу мгновенно вышиб из нее сознание.
Когда Йофрид упала, Харальд бросился к ней. Горло свело судорогой от страха, что девушка израсходовала силы до дна и погибла. Такие случаи бывали и с более опытными магами.
Но, к счастью, она была всего лишь без сознания. На загорелой шее тоненько билась голубая жилка, и можно было расслышать тихое дыхание.
– Невероятно! – донесся до Харальда восхищенный вскрик Нбоге. – Этого не может быть!
Бывший Владетель поднял голову и вынужден был согласиться с офирцем. Море, только что грозное и жестокое, теперь терлось о борта корабля ласковой кошечкой, слегка подталкивая его мягкими лапами. Тучи исчезли, а солнце спокойно светило с небосвода. Ничто не напоминало о давешней буре.
Не будь Харальд мокрым с головы до ног, а мачта – сломанной, легко бы поверил в то, что никакого шторма не было, а был всего лишь морок, насланный каким-нибудь из богов.
– И палуба цела! – Купец опустился на колени, ощупывая доски там, где совсем недавно были попорчены ножом. Магический круг исчез, не оставив следа.
– Она жива? – встретившись взглядом с Хараль-дом, спросил Нбоге. Глаза его были наполнены ужасом.
– Да.
– Удивительно, – проговорил купец, поднимаясь на ноги. – Такая сила, невозможная для человека! Эта девушка способна противостоять Судьбе и даже ломать ее!
– А может быть – создавать заново? – спросил Харальд.
Купец не ответил. Он смотрел на Йофрид почти с суеверным страхом, а в глубине черных глаз проглядывало отвращение.
Она очнулась оттого, что кто-то побрызгал ей в лицо водой. Холодная жидкость попала в глаза, и пришлось поднять руку, чтобы их протереть.
– Ага, шевелится! – произнес чей-то знакомый голос.
Чей он – Йофрид вспомнить не могла. Голова гудела, как барабан, когда в него бьют колотушками. Под сводами черепа что-то кружилось, а тело казалось тяжелым, словно его набили мокрым песком. Рука, которой вытирала глаза, после этого упала, с тупым стуком ударившись обо что-то твердое.
Открыв глаза, Йофрид обнаружила над собой лицо. Седой, морщинистый мужчина со светлыми холодными глазами смотрел на нее с тревогой.
«Харальд» – всплыло из глубин памяти имя. Девушка ощутила, как радостно и гулко забилось сердце, словно пробуждаясь ото сна, лавиной рухнули воспоминания.
В мгновение она осознала, где находится и что только что свершила. Но вместе с пониманием пришло странное желание. Оно давило изнутри, точно собирающийся родиться ребенок, и толкало на действия. Преодолевая слабость, Йофрид села. Кашель сотряс грудь, и Харальд бережно поддерживал ее, пока дыхание не успокоилось.
– Спасибо, – просипела она, и горло родило слова, не имеющие смысла:
– Зеленый цвет твой, и Владение твое там, где ты…
– Что ты такое говоришь? – Харальд вновь оказался перед ней. Он улыбался, но глаза были серьезными.
– Не знаю, – честно ответила девушка. – Мне кажется, я слышала это перед тем, как очнуться, но точно не уверена…
Матросы, ругаясь и сопя, выволакивали из трюма запасную мачту. Когда они протопали мимо, шлепая босыми пятками, Йофрид сказала, давая выход рвущемуся наружу желанию:
– Когда это установят, то на вершине нужно поднять зеленый флаг.
– Почему? – рядом с Харальд ом, присев на корточки, появился чернокожий хозяин корабля.
– Потому что я здесь, а зелень – мой цвет, – ответила она просто и тут же испугалась:
– Ой, что я говорю?
– Ничего страшного. Ты перенапряглась, тебе надо отдохнуть. Пойдем вниз, – успокоил ее Харальд.
Он помог ей подняться, бережно довел до отведенной для путешественников каморки. Только здесь Йофрид ощутила, насколько она устала. Едва нашла силы, чтобы переодеться в сухое, натянуть на себя одеяло, и тут же провалилась в сон.
Харальд выбрался на палубу, где его ожидал несколько озадаченный офирский купец.
– Что с ней? – спросил он. – Бредит?
– Нет, – покачал головой Харальд, потирая лоб. Он боялся признаться себе, насколько ему страшно. – Просто она обрела Цвет.
– Что? Не понял?
– Вы слышали о Владетелях, которые еще совсем недавно правили землями севера? – спросил Харальд.
– Да, – ответил Нбоге. – Сильнейшие из магов, захватившие власть. Но при чем тут она?
– Каждый из Владетелей когда-то был просто магом, – грустно сказал Харальд. – И только обретя Цвет, мог считать себя настоящим правителем!
На черном лице офирца обозначилось недоумение.
– Как такое могло случиться? – спросил он. – Ведь у нее нет, – он задумался, вспоминая слово, – вассалов, замков, воинов, даже земли своей нет?
– Я сам этого не понимаю! – искренне ответил Харальд. – Но зеленый флаг придется поднять! Хотя бы до прибрежных вод…
– Вам нужно идти в Святилище Судьбы в Офире! – Нбоге убежденно покачал головой, глаза его сверкнули. – Только там и ты и девушка сможете узнать ответы на многие вопросы!
– Что это, храм?
– Нет! – строго ответил купец, поднимая руку. – Это Обиталище самой Судьбы, и, может быть, ты едешь в Офир именно для того, чтобы посетить его, северянин!
Нбоге поспешно отошел, оставив Харальда размышлять над своими словами, вскоре донеслись его зычные крики – хозяин корабля подгонял матросов, устанавливающих мачту.
Еще раз поразившись тому, насколько спокойным стало море, Харальд спустился вниз. Шторм вымотал его, и хотелось спать. Усевшись на ковер, служивший постелью, Харальд некоторое время разглядывал лицо спящей Йофрид. Оно казалось почти детским, лишь на лбу, повыше переносицы, залегли строгие вертикальные морщинки.
– Зеленый цвет, – пробормотал он, отводя взгляд. – Цвет жизни, цветения и плодородия, знак весны. Хоть с этим тебе повезло…
Низкий берег появился из-за горизонта внезапно, точно вынырнул из воды. При виде желто-серой полосы радостно закричали матросы, а на темном лице хозяина корабля появилась улыбка.
– Еще немного, и будем дома, – сказал он Харальду, – в Офире!
Этот день корабль шел вдоль самого берега. Он оказался песчаным и каменистым, в глубь страны уходили ряды невысоких округлых холмов, поросших каким-то блеклым кустарником.
– Неужели у вас нет лесов? – спросила Йофрид у Нбоге.
– На западе, в горах, растут дубовые рощи, – ответил тот со смешком. – А в самом городе хватает садов. Нам этого довольно.
Офир, появившийся из-за узкого и длинного, словно нос сплетника, мыса, блестел, как серебряное украшение. Все в нем было белым – снежного цвета городская стена, изящные башни, вырастающие из зеленоватой морской воды, дома, нестройной толпой взбирающиеся на холм в середине города, и дворец на его вершине – точно облако лебяжьего пуха, присевшее отдохнуть.
Йофрид восхищенно ахнула, Харальд невольно покачал головой.
– Офир, – с гордостью сказал Нбоге. – Да продлит Судьба века его жизни…
Небольшая гавань оказалась забита судами. Здесь были огромные чернобокие красавцы с орлиными головами – близнецы того, на котором они приплыли, и неказистые суденышки, участь которых – толочься около берега Шустрыми карликами сновали лодчонки, грязная вода воняла отбросами.
Не сразу кораблю Нбоге удалось найти место для швартовки Когда же длинные весла были убраны и судно неподвижно замерло рядом с причалом, на берег с грохотом полетели сходни.
– Судьба велит нам расстаться, – сказал корабельщик, повернувшись к пассажирам, которые с собранными вещами стояли на палубе. Смотрел он при этом на Харальда, спутницы его упорно не замечал. С тех пор как девушка укротила бурю, он относился к ней с легко читаемой неприязнью и старался держаться подальше. – Пусть она ведет ваш путь и сделает его успешным!
Он отвесил глубокий поклон.
– И тебе всего хорошего, – ответил Харальд, слегка склоняя голову. – Надеюсь, что на твоем корабле вернемся домой.
– Если буду тут, когда соберетесь плыть, с радостью возьму вас на борт. – Лицо офирца стало кислым, словно недозрелое яблоко. – Мой дом на Цветочной улице, у меняльной лавки. Хорошие гостиницы находятся в Закатном районе, а Святилище Судьбы, которое я упоминал в беседе с тобой, – тут голос купца прервался, – сразу за дворцом правителя. Его легко узнать. Это единственное здание из черного мрамора во всем городе!
– Благодарю, – ответил Харальд, и по шатким сходням они сошли на берег.
– Почему он так относится ко мне? – с обидой спросила Йофрид. – Ведь я спасла ему жизнь?!
– Он помешан на Судьбе, – скривившись, ответил Харальд. – Как я понял, все они тут такие. И наш доблестный купец готов погибнуть, лишь бы следовать ее велениям. Тогда же, во время бури, он поддался малодушию и прибег к твоей помощи. А ты для него – преступница, идущая против Судьбы, ломающая ее ход. Он корит себя за слабость, а ты ему об этой слабости постоянно напоминаешь! Понятно, что ты не вызываешь у него добрых чувств…
Глава 9
Город Офир – жемчужина среди пустыни дома его из белого камня, а жители ликом черны
Город Офир – жемчужина среди пустыни дома его из белого камня, а жители ликом черны
– Что со мной произошло? Там, на корабле? – Йофрид смотрела Харальду прямо в глаза, и уйти от ответа было сложно.
Они шли офирскими улицами, и прокаленная солнцем мостовая стелилась под ногами, точно желтая шкура исполинского животного.
– Ничего страшного, – ответил Харальд, вздохнув. Рано или поздно все равно пришлось бы это сказать. – Ты стала Владетельницей.
– Как? – Глаза девушки расширились, став похожими на голубые монетки. – Не может быть! Я не верю!
– Может. Я сам через это проходил, так что знаю, о чем говорю.
– Но я же не хотела ей становиться! – Голос Йофрид звучал зло.
– Не всякая куколка желает становиться бабочкой, но избегнуть этого не может, – Харальд пожал плечами. – Любой маг, достигший определенного уровня силы, обретает статус Владетеля Таков закон.
– Глупый закон! – с сердцем сказала девушка.
Некоторое время шли в молчании. Затем из-за угла возникла темная громада здания.
– Ты уверен, что нам надо туда идти? – Йофрид остановилась в нерешительности. Глаза ее недоверчиво блестели.
Они жили в Офире три дня. Привыкали к январской жаре, к местной кухне, в которой встречались блюда вроде змеиного мяса в подливе из песчаных скорпионов. Харальд упорно искал способ присоединиться к одному из караванов, уходящих на юг, в пустыню.
Но, выслушав его речи, невнятные из-за плохого языка, караванщики лишь хмыкали и отрицательно качали головами. Даже золото не могло ничего изменить. И сегодня, обозлившись на все на свете, он решил сходить в Святилище Судьбы. И прихватил с собой Йофрид, о чем сейчас почти пожалел.
– Надо, – ответил он, скрипнув зубами. – Очень уж странно то, что произошло с тобой. И слишком много задержек на нашем пути! Хотя, клянусь, мне не хочется туда идти!
Святилище Судьбы оказалось огромно. Черный исполинский краб, прижавшийся к земле и готовый проглотить неосторожного входом – ртом. Ногами ему были колонны, каждая толщиной в сажень. Над ними панцирем нависала массивная крыша. И везде блестящий черный мрамор, ни единого светлого пятнышка.
Когда вышли из тени, безжалостное офирское солнце обрушилось на головы горячей волной, точно кто-то вылил сверху чан с кипятком. Мгновенно выступил пот, заскользил по лицу противными теплыми струйками.
Вышедший из Святилища офирец вытаращился на двоих людей со светлой кожей, рот его неприлично приоткрылся. Харальд уже привык к тому, что на них все пялятся, будто на редкостных уродов, но все равно это было неприятно.
Светлокожие были тут такой же редкостью, как черные – на севере.
Изнутри Святилища шло холодное дуновение, словно там спрятали глыбу льда. С наслаждением Харальд вдохнул свежий воздух, напомнивший о настоящей зиме, о родине.
Под массивными сводами оказалось не так темно. Пройдя под аркой входа, гости очутились в небольшом зале, освещенном стоящими у стен масляными светильниками. Желтое пламя вырывало из тьмы гладкие стены, уходящие в темноту, черный пол и множество дверей. От горящего масла распространялся душный, сладкий запах.
– Куда нам? – спросила Йофрид шепотом.
Перед ними словно из мрака соткался человек. Темная кожа, черные одеяния – он был почти невидим, только глаза и зубы сверкали да шелестела одежда.
– Что ищете вы здесь? – спросил он, подходя ближе. Череп служителя маслянисто блестел, а на лице при виде белокожих чужаков не появилось ни тени удивления. Явись сюда ангел, бритоголовый повел бы себя точно так же.
– Ответов! – сказал Харальд, с трудом выискав в памяти нужное слово местного наречия. Он уже знал их много, но говорил медленно, с запинками.
– Идите в… – служитель употребил слово, которого Харальд не знал и даже не слышал, – для сна. Там вам явится Судьба!
Подтверждая слова, он махнул рукой в сторону одной из дверей в левой стене.
Харальд поклонился и потащил ничего не понимающую Йофрид за собой. Когда подошел к указанной двери, то на ее смоляной поверхности блеснул серебром ущербный полумесяц.
Открылась она легко и бесшумно, после первого же толчка. За дверью оказался короткий коридор, который пришлось пройти практически на ощупь. Не видно было ничего, а слышался только шорох шагов.
Закончился коридор еще одним залом, поменьше. Тут оказался всего один светильник, на небольшой тумбе в самом центре, а у стен Харальду почудились какие-то темные отверстия.
Из тьмы явился служитель – точная копия первого, только голос оказался тихим, шелестящим.
– Идите за мной, – шепотом сказал он и повернулся, не сомневаясь, что посетители будут повиноваться. На цвет их кожи он тоже не обратил внимания, а может – просто не разглядел во тьме.
Он привел их к дальней стене, в которой на самом деле имелся ряд прямоугольных проемов, завешенных занавесями. Цвет их нельзя было разглядеть, но блестела искусная вышивка – ночное небо, усеянное звездами. Харальд узнал некоторые знакомые созвездия.
Служитель поднял длинные костлявые руки.
– Тебе – туда, – сказал он, глядя на Йофрид и указывая на ближайший проем, – а тебе туда!
Харальду достался проем слева. Успокаивающе улыбнувшись волнующейся спутнице, он откинул в сторону зашуршавший полог и шагнул вперед. Оказался в маленькой комнатке. На ощупь определил, что большую ее часть занимает широкое каменное ложе, покрытое одеялом.
Вспомнил слова первого служителя, снял сапоги и взгромоздился на ложе. Оно оказалось жестким и неудобным. Спать не хотелось, и он попросту лежал, глядя в темноту, пока вдруг не осознал, что находится совсем в другом месте…
Переход ко сну был так стремителен, что Харальд его не заметил. В изумлении завертел головой. Он оказался в большой комнате. В стенах зияли широкие окна, и пылинки неторопливо перемещались в желтых лучах солнца. За исключением стола в центре и кресел вокруг него, комната была пуста. Стены украшали богатые ковры со сценами охоты, в воздухе витал слабый запах каких-то благовоний.
"Где-то я это уже видел? – подумал Харальд и тут же обернулся на раздавшийся за спиной шорох.
У двери, массивной, обитой железными полосами, застыл человек. Невысокий, черные волосы непокорно топорщатся, а вместо глаз – два обугленных провала.
Сердце Харальда дернулось, по телу пробежал озноб. Перед ним стоял Иссахар, Владетель, которого он когда-то, много лет назад, приказал ослепить.
Харальд сглотнул пересохшим горлом.
– Кто ты? – спросил он, пытаясь перебороть страх. – Иссахар умер!
– Судьба имеет обыкновение подкрадываться со спины, – сказал человек, и голос его не принадлежал давно погибшему Владетелю. Бархатистый, мягкий, он странным образом звучал со всех сторон и даже внутри. – И являться в том обличье, которое менее всего приятно!
«Это сон! – с облегчением подумал Харальд. – Всего лишь сон!»
Существо с выжженными глазницами (язык не поворачивался называть его человеком) легко, не испытывая от слепоты неудобств, пересекло комнату и уселось напротив, в кресло черного дерева с высокой спинкой.
– Что ты хочешь узнать? – спросило оно. – Я отвечу!
– Что произошло с моей спутницей, с Йофрид?
– Ты сам знаешь ответ на свой вопрос, – существо улыбнулось, показав острые, словно у хищной рыбы, зубы. – Она стала Владетельницей!
– Но как? – Харальд облизал сухие губы. – У нее же нет ни клочка земли?
– Для Владетелей не осталось земли, – за горелыми провалами чувствовался взгляд, острый и цепкий, и это было неприятно, – так что Владение Йофрид целиком умещается в ней самой. Большего даже я тебе сказать не в состоянии. Сам понимаешь, она более не подвластна Судьбе и, само собой, в своем сне ничего не увидит. С тобой-то я разговариваю только потому, что ты лишен магических способностей…
В мягком и в то же время оглушающем голосе неожиданно прорезалось сочувствие. Харальд успокоился, откуда-то из глубин сердца поднялась уверенность, твердая, как сталь, и холодная, точно лед.
– Зря, наверное, я пришел к тебе, – проговорил он, без прежнего страха глядя в обезображенное лицо. – Я не офирец и не верю в Судьбу. Кем бы ты ни был, тебе не остановить меня и не испугать! Я пойду туда, куда собирался, и добуду то, что хотел!
Улыбка сползла с фальшивого лица давно мертвого Владетеля. И тут же все исчезло, растворившись в ослепительной вспышке. Остался только мягкий, бархатистый голос.
– Ты слишком догадлив, северянин, – сказал он, – но даже у Безликого Бога, Хозяина Судьбы, должны быть свои развлечения. Скажи спасибо, что я не питаю вражды к магам и не причинил вреда ни тебе, ни твоей женщине…..
Когда Харальд очнулся, лежа на холодном камне, голос еще продолжал звучать в ушах. Но тьма вокруг более не казалась таинственной и пугающей. Досадуя, что зря потратил время, он поднялся и вышел.
Йофрид уже ждала.
Безмолвный служитель вывел их в большой зал, а до выхода, туда, где сиял яркий дневной свет, они добрались без посторонней помощи.
Йофрид поглядывала на спутника, угадывая его недовольство, наконец не выдержала:
– Что ты видел во сне? – спросила она. – А то я ничего не запомнила. Крутится что-то в голове, а вспомнить не могу.
– А я видел фарс, – ответил Харальд сердито, – глупый и бессмысленный! Все это обман!
Б голосе его было столько злости, что девушка замолчала.
Когда вышли на улицу, оказалось, что день медленно превращается в вечер. Солнце, огромное и беспощадное, грузно навалилось на крыши домов, словно намереваясь расплавить белый камень.
Постоялый двор, на котором расположились путешественники, находился довольно далеко от Святилища Судьбы. Пришлось долго петлять по одинаковым, словно лица офирцев, улочкам. Со всех сторон теснились белые глухие стены.
Пока шли, наступили сумерки. Харальд знал, что в Офире они коротки и скоро наступит полная тьма, поэтому торопился. Из-за спешки не обратил внимания на донесшийся спереди металлический лязг и, повернув вдруг за угол, оказался в центре схватки.
Трое воинов, размахивая изогнутыми клинками, наседали на одного.
При виде боя Харальд неожиданно успокоился. Гнев, вызванный задержкой в пути, и разочарование, испытанное в Святилище, требовали выхода, а что лучше поднимет настроение, чем хорошая схватка?
– Стой тут, – велел он Йофрид, а сам, не слушая возражений, вытащил меч из ножен. Не доверяя местным, он всегда носил его с собой и даже вопрошать Судьбу пошел с оружием.
Тяжесть меча в руке придала спокойствия. Он словно вернулся в молодость, в те дни, когда все можно было решить несколькими ударами меча.
– Я здесь! – рявкнул Харальд, бросаясь в бой.
Одинокому воину в этот момент приходилось туго. Он сумел ранить одного из противников, но кровь, черная в сумерках, пятнала его белые одежды. Двое оставшихся наседали, а он двигался тяжело, неловко, лицо блестело от пота, словно его облили маслом.
Один из нападавших недоуменно обернулся, и его клинок легко отразил выпад Харальда.
А бывший Владетель ликовал. Отдаться бою, ударам и отражениям, забыв о заботах и неудачах, о том, что ты далеко от дома, да и дома у тебя в общем-то нет, – что может быть лучше?
Противник оказался силен, но не слишком умел. Харальд отразил пару не очень опасных выпадов, затем пропустил разочарованно свистнувшее около самого бока лезвие и ударил. Быстро и точно.
Выронив оружие, темнокожий с хрипом свалился на вымощенную камнем улицу. Рана болезненная, но не смертельная. Выживет. Харальд знал, куда бил.
Тот, кому он пришел на помощь, стоял в одиночестве. Оставшись один на один, он одолел противника. На лице драгоценным ожерельем блестела улыбка, но выглядел спасенный неважно. Дышал с хрипами, его пошатывало.
Ногу вдруг пронзила боль.
– Тысяча демонов! – выругался Харальд, опуская глаза. Враг, которого он так самонадеянно оставил в покое, ухитрился вытянуть руку и пырнуть бывшего Владетеля мечом в голень.
Ойкнула за спиной Йофрид.
Одним ударом Харальд выбил у него меч, вторым распорол мышцы на руке, заставив заскулить от боли.
– Кто вы? – спросил спасенный тихо, и Харальд вздрогнул от неожиданности. Житель Офира, такой же черный, как и все остальные, говорил на языке северных земель без всякого акцента. Купец? Совсем непохож.
– Ты говоришь по-нашему? – ответил он вопросом, не скрывая удивления.
– Да, – спасенный усмехнулся. – Меня зовут Джоле. Я очень люблю путешествовать и семь лет провел на севере, в городе Бабиль. Был наемником…
Он пошатнулся, и Харальд бросился вперед – поддержать. Рядом оказалась Йофрид.
– Сама Судьба прислала вас, – проговорил Джоле. – А то эти псы убили бы меня.
– Кто они? – спросил Харальд, придерживая спасенного за пояс.
– Наймиты одного купца. – Джоле попытался махнуть рукой, но едва не упал. – Ему донесли, что я хожу к его жене, вот он и разгневался… Нет, мне надо лечь, а то будет совсем плохо.
– Мы остановились на постоялом дворе под знаком горбатого желтого зверя, – сказала Йофрид. – Не знаешь, в какой он стороне? А то мы слегка заблудились…
– Вон туда, – прохрипел офирец. – Потом направо.
Он перебирал ногами едва-едва, и его приходилось тащить. Харальд почти насильно вынул из ослабевших пальцев изогнутый клинок.
Было темно. Они шли почти на ощупь, а с неба смотрели на занятное зрелище яркие южные звезды, огромные и разноцветные.
Когда дверь постоялого двора распахнулась и в нее ввалились трое, перепачканные в крови, хозяин заведения побелел так, что стал похож на уроженца окрестностей Лесной реки. Глаза его стали огромными, как у коровы, и он что-то протестующе завопил.
От криков очнулся Джоле, который потерял сознание перед самым входом. Но даже его слова не разрядили обстановку. Хозяин продолжал кричать.
Харальд бросил ему золотую монету, вопли сразу стихли; сказал, тщательно подбирая слова:
– Ему отдельную комнату. Вели нагреть воды и принести туда чистой ткани!
Хозяин торопливо закивал, хотя все еще трясся, словно осиновый лист. Вскоре его визгливые крики послышались откуда-то со стороны кухни. Поднялась суета, прибежали заспанные служанки.
Масляная лампа, поставленная на стол, янтарным язычком пламени силилась разогнать мрак. Сквозь окно, затянутое тонкой тканью (от летучих кровососов) в комнату проникала ночная духота. Даже ночи здесь, далеко на юге, были жаркими. Йофрид в жизни не думала, что заберется так далеко, и в последние дни чувствовала себя потерянной, видя вокруг все чужое, непривычное. Все чаще вспоминался дом, родное селение, знакомые до последнего деревца окрестности…
Харальд сидел напротив, на своей лежанке, и бинтовал поврежденную в схватке ногу. Лезвие пронзило мышцы, но, к счастью, не задело ни кости, ни сухожилий.
– И зачем ты полез в эту драку? – спросила она с тревогой, когда багровый порез скрылся под белой тканью. – Ты ведешь себя как мальчишка! Вдруг с тобой что случится, что я буду делать?
– Вернешься домой. – Он ухмыльнулся и потянулся к стоящему на столе кувшину. Плеснуло налитое в посудину просяное пиво. – А что до поведения – не обманывайся внешностью. Морщины, седина, пятьдесят якобы прожитых лет – это все ерунда. На самом деле я жил до двадцати четырех лет, пока не взял в руки… – Тут лицо бывшего Владетеля отвердело, глаза блеснули, словно стальные. – Затем жизни не было. Заново она началась меньше года назад. Так что мне всего около двадцати пяти – возраст, в котором порывы юности еще живы. Он зевнул, устало потер глаза.
– Ладно, хватит болтать. Хоть и спали в этом Святилище, умаялся я что-то…
Харальд потянулся к лампе. Булькнуло пиво в задетом кувшине. Затем фитиль погас, и тьма, словно ожидавшая этого момента, набросилась со всех сторон.
Грохот стоял такой, словно сотня барабанщиков одновременно колотила в свои инструменты. Йофрид с трудом разлепила глаза и обнаружила, что за окном – утро, а грохот происходит из-за того, что кто-то стучит в дверь.
– Кого там ангелы принесли? – рявкнул Харальд, забывшись, на северном наречии. В голосе его слышалась злость.
И Йофрид его вполне понимала. К ее удивлению, стук прекратился, а из-за двери ответили:
– О спаситель мой, спешу выразить тебе благодарность! – Голос был узнаваем.
– Вырази ее тем, что перестань шуметь и дай мне выспаться! – ответил Харальд сердито. – Тоже мне, нашел способ благодарить…
– Радость и повиновение, – ответил из-за двери Джоле. Простучали шаги, и все стихло.
– Проклятые офирцы! – выругался Харальд.
Йофрид попыталась заснуть, но сон, словно испуганный зверь, не желал возвращаться. Судя по всему, у ее спутника были те же проблемы. Слышно было, как он ворочается. Затем встал и принялся одеваться. Когда заскрипели натягиваемые сапоги, девушка открыла глаза.
– Куда ты?
– В общий зал, – ответил он, широко зевая. – Все равно не спится!
– Я с тобой! – поспешно сказала она.
– Догоняй, – ответил Харальд, направляясь в закуток, где стоял таз для умывания.
Когда прошли в общий зал, то Джоле был там. Офирец, которому полагалось лежать в постели и страдать от полученных вчера ран, сидел за столом и о чем-то беседовал с пухленькой служаночкой, которая умостилась у него на коленях.
При виде вошедших она поспешно вскочила и убежала, подергивая оттопыренным задом. Джоле проводил ее откровенно похотливым взглядом.
– Ну вот, – сказал он со смехом, – все мне испортили!
– Мы квиты, – ответил серьезно Харальд. – Ведь ты испортил нам сон!
Офирец расхохотался, весело и открыто, обнажая белые зубы, которых у него, кажется, было куда больше тридцати.
– В этом – да, – сказал он, внезапно становясь серьезным. – Но ты вчера спас мою жизнь, и теперь она принадлежит тебе!
Встав, он приложил руку к сердцу и поклонился.
– Какой смысл в благодарностях? – мрачно ответил Харальд, усаживаясь. – Давай лучше завтракать!
Джоле выкрикнул что-то, а когда возле стола появился хозяин, затрещал, словно сорока. Йофрид ничего не понимала. Харальд, судя по напряженному лицу, тоже.
Скатертей здесь не знали, но перед едой стелили на стол нетолстый коврик из тростника. Сейчас его серо-зеленая поверхность спешно покрывалась блюдами. Йофрид не нравилась местная кухня, и она с отвращением смотрела на плавающие в медовом сиропе куски змеиного мяса, на сложенных горкой скорпионов, на засушенную саранчу, похожую на обзаведшиеся лапами гороховые стручки. Единственное, что здесь было почти таким же, как дома, это рыба. Ею девушка в основном и питалась.
Скорпионьи панцири крошились под черными гибкими пальцами Джоле, змеи словно сами заползали к нему в рот, а саранча исчезала там целыми стаями. Еду он запивал водопадами просяного пива и при этом еще ухитрялся разговаривать.
– Простите мое любопытство, – сказал он, – но я так и не знаю ваших имен. Вчера вы не назвались.
– Меня зовут Харальд, – мрачно буркнул бывший Владетель, а потом кивнул в сторону спутницы. – А ее – Йофрид.
– Теперь я знаю, за кого благодарить Судьбу! – возгласил офирец с радостной миной.
Он вновь принялся за еду, но вскоре не утерпел. Словно яйцо из курицы, из него вывалился очередной вопрос:
– А что вы делаете здесь, в Офире? Я еще не встречал тут северян! Говорят, что лет пять назад жил тут один, по прозвищу Странник. Так он про нашу страну книгу написал!
– Пытаемся добраться дальше на юг, за пустыню, – ответил Харальд.
– Тогда воистину сама Судьба послала меня вам! – воскликнул радостно Джоле.
Йофрид на мгновение послышался мягкий бархатистый смешок. Судя по тому, как напрягся и завертел головой Харальд, он тоже услышал его. Но, кроме хозяина, чей голос был противнее гусиного,
Рядом никого не наблюдалось. Показалось – решила девушка.
– Почему? – спросил Харальд, с некоторым трудом возвращаясь к разговору.
– Я начинал с того, что был охранником караванов! Исходил почти всю пустыню, знаю большинство оазисов! Это уже потом меня понесло на север!
Йофрид уже знала, что Офир – узкая населенная полоска вдоль морского побережья, прижатая к воде тяжелым телом пустыни, и с рядом оазисов – зеленых островков внутри нее. На западе высились горы, в которых добывали золото, а вот железа не хватало. Приходилось возить его с севера или востока. Караванам же, ходящим по пустыне, угрожали дикари, обитавшие в глубине песков.
– Я знаю многих караванщиков, – продолжал рассказывать Джоле, – и уговорю любого из них взять нас. Мне ведомы наречия пустыни, я знаю, как выжить, когда приходит песчаная буря и когда нет воды!
– Ты сказал «нас»? – спросил Харальд. В голосе его прорезалось удивление. – Ты что, собираешься ехать с нами? Даже не зная, куда мы направляемся?
– Ты спас мне жизнь. – Улыбка исчезла с лица офирца мгновенно, словно ее смыло волной. – Я должен отплатить тебе за это! И, кроме того, – тут он усмехнулся, став мгновенно похож на проказливого мальчишку, – я думаю, мне лучше на некоторое время исчезнуть из города. Вряд ли эти убийцы были последними!
Харальд только головой покачал.
Пожилой караванщик, черный, словно сама ночь, в роскошном, расшитом бисером одеянии малахитового цвета, слушал Джоле внимательно, время от времени недоверчиво поглядывая на Харальда с Йофрид.
– Ладно, – сказал он наконец, когда бывший наемник перестал сыпать словами. – Отправляемся завтра с восходом. Я найду место для вас. Но никак не пойму, где ты нашел таких спутников? Они белые, словно, – тут проскочило непонятное слово, – живущие в глубине земли! А глаза – светлые, как вода! Как такими можно видеть?
Харальд дернулся, в сердце вскипел гнев. Он пошевелился, собираясь встать, но на локоть легла твердая ладошка Йофрид, и бывший Владетель остался на месте. Уже сожалея о том, что готов был броситься на караванщика, словно на врага.
Тот продолжал говорить.
– А волосы? – заявил он, явно не зная, что один из чужаков худо-бедно понимает местное наречие. – Если у мужчины они похожи на благородно-седые, то у женщины – как пакля! Отвратительно! Не будь твой отец мне братом, о неразумнейший из моего рода, я бы ни за что не взял вас с собой!
Джоле молчал. За пристыженным выражением на его лице угадывалась лукавая улыбка.
– Да, дядя, – сказал он, – ты совершенно прав! Но на мне долг крови, и я должен им помогать!
– Они больше смахивают на выходцев из Нижнего мира, чем на людей! – буркнул дядя, раздуваясь от важности. Харальду он напомнил огромную болотную жабу.
Нагнувшись к Йофрид, он тихо сказал:
– Если бы ты слышала, что этот черный о тебе говорит, то не стала бы меня удерживать.
– Неужели? – Она с любопытством посмотрела на караванщика. – Пусть болтает гнусности, лишь бы помог доехать куда нужно!
«Вот это правда! – подумал Харальд. – Я готов даже расцеловать этого черномазого, если он приблизит меня к цели!»
Нетерпение грызло бывшего Владетеля, словно жук-древоточец – кору, и с каждым днем Харальду становилось все труднее переносить его болезненные прикосновения. Где-то там, на севере, мучился и ждал его сын! Об этом он помнил всегда, даже когда шутил и смеялся, и память эта причиняла страдания, гнала вперед не хуже раскаленного прута, приложенного к спине.
– Я договорился! – Довольный голос Джоле заставил оторваться от размышлений.
– Едем завтра? – спросил Харальд, разглядывая «кровника». За прошедшие с момента знакомства дни он оправился от ран, вновь повесил на пояс изогнутый меч и успел рассказать несколько десятков историй о своих любовных похождениях.
– Да, рано утром, – кивнул офирец, утирая лицо. Разговор с дядей дался ему нелегко. – Караван выходит по утреннему холодку, так что готовыми нужно быть задолго до восхода.
– Выспаться сегодня, судя по всему, не удастся, – сделала вывод Йофрид, мрачно поглядывая на солнце, которое стремительно катилось к горизонту.
Ее мерно подбрасывало, словно она вновь очутилась посреди моря, и Йофрид все больше понимала офирцев, давших громадному животному прозвище «корабль пустыни». Спереди и сзади девушка была зажата горбами, поросшими рыжеватой шерстью. Далеко внизу широкие, как весла, ноги верблюда с шорохом погружались в желтый песок, похожий на расплавленное золото в великанском горне, еще не остывшем после плавки…
Жара стояла такая, что горн показался бы прохладным местом. От беспощадного солнца Йофрид защищал плащ с капюшоном. Под ним было просторное одеяние из легкой материи, а лицо закрывал шарф, оставляя открытыми только глаза.
Поначалу она недоумевала – как можно надевать на себя столько всего – там ведь и так жарко? Верблюд показался ей огромным и страшным. Зверь презрительно покосился на девушку, обнажил зубы, желтые и такие большие, что им позавидовал бы медведь. Она решила, что никогда не отважится сесть на него.
Но прошло всего несколько дней, и она держится между горбами, словно опытная наездница. Плащ, под которым прохладнее, чем снаружи, не кажется тяжелым, а шарф, не позволяющий ветру бросить в лицо горсть песка, не причиняет неудобств.
А вокруг простирается пустыня, Смертоносная Госпожа, как уважительно называют ее чернокожие. Низкое небо, почти белесое от жара, и тянущиеся во все стороны ряды бесплодных песчаных дюн, серых, желтых, оранжевых. Местами песок бывает даже красным.
Но и здесь своя жизнь. Кое-где торчат высохшие, словно мертвые, растения, иные колючими шарами катаются по песку. Животные появляются в сумерках: серыми тенями шныряют ястребы, несколько раз в высоте видели черные силуэты птиц-падальщиков. По барханам бегают стремительные ящерки.
Впереди и позади Йофрид идут другие верблюды. Часть с всадниками, но большинство – с товаром. Словно исполинская змея, вьется караван по пустыне, и голова ее – караванщик.
Краем глаза Йофрид заметила движение. Повернула голову. Слева ее догонял другой верблюд. На спине его восседал укрытый белым одеянием по самые кончики сапог всадник. Только синие глаза под капюшоном да светлая, хоть и загоревшая кожа вокруг них выдавали Харальда.
– Ну как ты? – спросил он. Из-под шарфа голос его звучал глухо.
– Все в порядке, – ответила Йофрид и ощутила стыд оттого, что соврала. С каждым днем ей становилось все хуже. С неожиданной силой навалилась тоска по дому. Все чаще вспоминалась мать (как она там?), жених (не нашел ли другую?), зимние забавы – катание на санях, игра в снежки.
А тут – середина января, а о снеге никто не вспоминает. Среди мира раскаленного песка и вечно безоблачного пустого неба Йофрид чувствовала себя чужой. Путешествие, поначалу казавшееся интересным приключением, стало ее утомлять.
Но признаваться в этом Харальду она не хотела. Он ведь предлагал ей остаться. Сама напросилась.
Он смотрел на нее с подозрением, словно догадывался о ее мыслях.
– Точно все в порядке? – спросил еще раз. – Может, ты хочешь воды? Я вчера сохранил немного.
– Нет, – честно ответила Йофрид.
Харальд ничего не сказал, начал отставать, пока не пропал из поля зрения. Девушка была этому даже рада. Пока она не видела его, переносить тоску по дому было легче.
Они миновали гряду дюн, похожих на застывшие морские волны, и тут же западный горизонт, на котором черными колоннами торчали какие-то скалы, взорвался воплями.
Вздымая фонтаны песка, мчались к каравану всадники на верблюдах какой-то серой масти. Развевались черные и бурые плащи, сверкали на солнце полосы клинков.
– Проклятье! – выругался за спиной Харальд, и она услышала шорох извлекаемого из ножен меча. – Дикарей только не хватало!
Нападение не испугало офирцев. Почти все мужчины, за исключением погонщиков верблюдов, носили оружие, и сейчас они деловито выстраивались в линию, готовясь встретить натиск обитателей песков.
Йофрид видела, что их меньше, гораздо меньше.
Страх стиснул сердце. Сглотнув, девушка нащупала кинжал, висящий на поясе. Уговорила Харальда купить его в Офире, сказала, что с оружием в руках будет чувствовать себя увереннее.
Ну и дура была! Никакой уверенности от прикосновения к шершавой рукоятке не возникало. Страх не слабел, лишь усилилось впечатление, что она попала в страшный сон.
С грохотом и лязгом воины столкнулись. Йофрид видела, как огромный рыжий верблюд хозяина каравана, на голову выше любого другого зверя, вцепился зубами в горло серого скакуна одного из кочевников и легко повалил его на землю. Тонко закричал придавленный человек.
Недалеко сражался Харальд. Его прямой клинок (мечи офирцев все кривые, словно их согнула старость) сверкал, как солнечный луч, а двое насевших на него дикарей беспорядочно размахивали оружием, визжали так, точно им в штаны насыпали перца.
Один упал с седла почти сразу, кувыркнулся, смешно задрав ноги, и замер ничком. Кровь струилась из его тела и впитывалась в жадный желтый песок.
Второму повезло не больше. Продержался еще несколько мгновений, а потом Харальд выбрал момент и ударил сверху. Отточенная сталь прошла сквозь тщедушную фигурку, словно через воздух. Кочевник как-то раздвоился, и по обе стороны от верблюда упали на песок два кровоточащих куска мяса.
Йофрид едва не стошнило.
Харальд с некоторым удивлением посмотрел на свой меч, хмыкнул и бросился в бой, помогать Джоле, на которого напали трое.
Но не успел. Над полем боя пронесся тонкий пронзительный крик, и дикари одновременно развернули верблюдов. На песке осталось лежать десятка полтора тел, большей частью – нападавших.
Преследовать убегающих никто не стал.
Бок о бок подъехали Харальд и Джоле. Офирец улыбался так, что зубы блестели даже под шарфом.
– Я сразил двоих! – сказал он хвастливо, вскидывая меч. Изогнутое лезвие потеряло блеск, было покрыто багровыми пятнами.
– А я понял, почему офирцы не носят доспехов, – буркнул Харальд. Его клинок был уже в ножнах, а в голосе не слышалось радости.
– Это ясно! – рассмеялся Джоле. – Железо у нас дороже золота!
– Нет, – ответил бывший Владетель угрюмо, – просто сражаться в них на такой жаре невозможно!
К вечеру на горизонте появилось пятнышко зелени. Оно не дрожало, не спешило растечься струями горячего воздуха, как мираж. Вскоре стали видны отдельные деревья с голыми стволами и пучком листьев наверху, и Йофрид с радостью поняла – оазис, островок жизни посреди земель, на которых безраздельно царствует смерть.
Для каравана – возможность отдохнуть и набрать воды.
Радостно закричали люди, заревели, чувствуя запах влаги, верблюды.
Оазис оказался большим – несколько рощ финиковых пальм, как назвал их Джоле, деревушка, прижавшаяся к небольшому озерцу, неизвестно как возникшему посреди песков.
Спрыгнув с верблюда, девушка подошла к берегу и некоторое время недоуменно разглядывала озерцо. Открытая вода казалась чудом, чем-то нереальным. За дни путешествия на спине верблюда Йофрид почти разуверилась, что она бывает не только теплой и противной на вкус жидкостью в бурдюках.
За ее спиной расседлывали и развьючивали верблюдов. Слышались смех, веселые голоса. Пусть сегодня погибли их товарищи – какой смысл горевать живым? Умерших забрала Судьба.
Точно топор из вороненого железа, упала на пустыню ночь. Пески еще дышали жаром, но Йофрид знала, что скоро они остынут, а под утро станет по-настоящему холодно.
Костры казались огненными цветками, расцветшими во мраке. Йофрид сидела около крайнего из них, прислонившись к стволу пальмы, и лениво слушала разговор Джоле с Харальдом. Они беседовали о способах заточки клинков, и смысл разговора ускользал от девушки.
От дальних костров доносились песни. Там вовсю веселились, ходили по кругу кувшины с пивом.
Во мраке послышался шорох, и в свет костра вдвинулось нечто объемистое, зеленое. Не сразу девушка поняла, что это всего лишь караванщик в неизменном роскошном одеянии.
Джоле вскочил, засуетился, предлагая дяде сесть.
Тот величественно сел на почтительно расстеленный ковер, сказал что-то племяннику.
– Почтенный Джоте, – перевел тот с кислой миной, – желает знать, куда именно направляются путники, столь неожиданно присоединившиеся к его каравану?
Харальд засопел, точно рассерженный кабан, но ответил спокойно:
– Мы едем на юг.
Караванщик выслушал ответ и пожал широкими плечами.
– В Большой Оазис? – перевел очередной вопрос Джоле. – В Красный Оазис? Или куда?
– Я не знаю, где находятся эти оазисы, – проговорил Харальд. – Но нам нужно еще южнее, туда, где пустыня кончается.
Черное лицо караванщика исказилось страхом, глаза выпучились. Он заговорил, горячо и отрывисто, и не смолкал долго. Джоле дослушал его до конца и лишь затем стал переводить.
– Дядя решил, что вы несколько не в своем уме. – Бывший наемник улыбнулся, словно извиняясь за родственника. – Ведь там, за пустыней, лежат Проклятые Земли! Оттуда когда-то, почти две тысячи лет назад, бежали наши предки. Бежали через пустыню, на берег моря! Все, кто пытался вернуться на юг, погибали. Там растет чудовищный лес, такой густой, что змея протискивается через него с трудом, а между деревьями скрываются развалины городов, где многие века не было людей и где живет Страх! – Джоле усмехнулся и добавил совсем другим тоном:
– Я считаю все это бабьими сказками, но дядя напуган всерьез.
– Скажи ему, – голос Харальда звенел, словно язык его и горло оказались покрыты металлом, – что нам все равно надо идти туда и что мы не повернем назад!
Караванщик выслушал перевод в мрачном молчании, а когда начал отвечать, то в словах его слышался гнев. Договорив, он резко поднялся и исчез во тьме.
– Дядя сердится, – развел руками Джоле. – А по делу сказал вот что. Через пятнадцать дневных переходов караван прибудет в Красный Оазис. Это южная точка пути, дальше дядя хочет повернуть на восток. Верблюдов он нам не даст, все равно в лесу от них не будет никакого толку.
– И что, нам сидеть там вечно, в этом оазисе? – заскрипел зубами Харальд. Он с каждым днем становился все раздражительнее.
– Почему? – удивился Джоле. – Пойдем пешком, ночами. Всего в сорока верстах к югу от Красного Оазиса начинается саванна, там не так сухо, можно даже охотиться, да и идти будет гораздо легче, чем по пескам.
– Ты там был? – поинтересовалась Йофрид.
– Доводилось, – ухмыльнулся Джоле. – Ну а за саванной, уж не знаю, в скольких днях пути, начинается лес. Тот самый.
– А как мы вернемся назад? – поинтересовался Харальд. – Тоже пешком, через всю пустыню?
– Нет, – офирец ухмыльнулся. – Дядя оставит нам свое Слово. Первый же караван, идущий через Красный Оазис на север, заберет нас.
– Что же, ясно, – покачал головой Харальд. – Твой дядя исключительно добр. А сейчас давай спать, а то завтра он опять поднимет караван до рассвета!
Глава 10
На юг от Офира лежит пустыня. Она так велика, что ее не объехать и за год. А жара в тех местах стоит такая, что никто не живет среди песков.
На юг от Офира лежит пустыня. Она так велика, что ее не объехать и за год. А жара в тех местах стоит такая, что никто не живет среди песков.
Оазис был велик. В центре его находилась скала красного цвета, похожая на зуб великана. От нее и пошло название места. Из-под скалы выбивался ручеек и почти версту тянулся, прежде чем исчезнуть среди песков. Берега его густо поросли пальмами.
Именно от этого оазиса путешественникам предстояло идти одним. Ночью, когда скроется беспощадное солнце.
Караван же уходил прямо сейчас, на восток, и Джоле прощался с дядей. Напоследок тот хлопнул непутевого племянника по плечу и зашагал туда, где ждали навьюченные и выстроенные в ряд верблюды. Ловко забрался на огромного рыжего зверя, тот заревел и двинулся с места. Вслед за ним зашагали остальные. Очень медленно скрылись они среди желтых, похожих на муравейники дюн. Превратились в черные точки, а затем пропали совсем.
– Вот мы и одни, – сказал Харальд, и Йофрид тут же ощутила, что их осталось всего трое. А вокруг множество опасностей – пустыня, готовая убить неосторожного путника, дикари в глубине песков и неизвестно что – на юге.
Сердце затрепетало от страха, девушке сильно захотелось вернуться домой. Туда, где все привычно и знакомо, где отец и мать решают все за тебя и не надо заботиться о том, чтобы выжить…
– Надо выспаться! – Мелодичный голос Джоле показался ей в этот момент противнее вороньего карканья.
Но спорить с офирцем было глупо, и она послушно пошла за мужчинами. В тень, к воде, где они оставили вещи.
Когда ее разбудили, солнечный диск наполовину утонул за западным горизонтом, словно ненасытные пески пожрали его. В последнем усилии светило источало потоки алого сияния, и на пустыню легли длинные тени.
Ужинали сушеными финиками.
– Интересно, – сказал Харальд, расправившись со своей порцией. – Никогда бы не подумал, что попаду туда, где люди вообще не слышали о Владетелях!
– Ха! – усмехнулся Джоле в ответ, вытирая ставшие липкими руки о траву. – Думаю, что мало кто на севере слышал об Офире! Так что ничего удивительного! Каждый видит лишь то, что у него под носом, и знать не хочет о том, что за горами или морем!
– Увы, это так, – Харальд поднялся одним гибким движением. – Пора выходить?
– Пожалуй, – согласился Джоле.
Последние отблески заката умирали на западе. Пустыню покрыла ночь, зажгла на черном куполе неба разноцветные светильники звезд.
Идти было приятно. Песок, нагревшийся за день и все еще теплый, хрустел под ногами, ветер, такой обжигающий днем, был ласков и прохладен.
Первым шагал Джоле, выглядящий горбатым из-за огромного мешка. Офирец выбирал дорогу и определял направление, ориентируясь исключительно на звезды. Йофрид, груз который был много меньше, держалась за ним. За спиной слышала размеренные шаги Харальда.
Воздух постепенно становился холоднее, но девушка почти не чувствовала этого. По спине ее тек пот, ноги, которые постоянно приходилось выдирать из назойливых объятий песка, заныли и потяжелели.
Ближе к утру из-за восточного горизонта появился умирающий месяц, похожий на изогнутый меч, сделанный изо льда. Бледный призрачный свет побежал по рядам дюн, превращая пустыню в подобие моря, волны в котором – из серебра.
Но Йофрид почти не видела тонкой, мертвенной красоты. От усталости ноги ее онемели, мешок, еще недавно легкий, тянул плечи, словно весил много пудов, а ноги передвигались сами по себе, помимо желания хозяйки.
Небо на востоке заалело, в розовом сиянии восхода одна за другой таяли звезды, и наконец из-за горизонта, такого близкого здесь, в пустыне, высунулся горящий нестерпимым огнем краешек солнца.
К этому моменту Йофрид готова была плакать. При каждом шаге боялась оступиться – такими непослушными стали ноги.
– Останавливаемся! – Крик Джоле показался приятнее музыки. Она всхлипнула и села прямо на песок.
Уснула мгновенно. Того, как мужчины устанавливали палатку из верблюжьей шкуры в тени дюны, она уже не видела, а того, как ее освободили от груза и перенесли туда – не почувствовала.
Трава шелестела вокруг, высокая, густая. Сухие стебли легко ломались, говоря о том, что дождя тут не было очень давно. Но все равно – не песок, не надоевшая пустыня!
Из-под самых ног Харальда с пронзительным криком вылетела какая-то птица. От неожиданности он вздрогнул.
– Они не живут далеко от воды, – проговорил Джоле, глядя на суматошно машущую крыльями птаху. – Близко должно быть озеро.
Йофрид только вздохнула. За время пути по пескам она похудела, осунулась и почти перестала улыбаться. Впрочем, Харальд и сам чувствовал себя утомленным, и неблагоприятные изменения в поведении спутницы относил на счет усталости.
К границе пустыни они вышли вчерашним вечером. Пески как-то незаметно сменились каменистыми пустошами, на которых постепенно появилась трава. Отдельные жалкие пучки, высохшие, похоже, еще сто лет назад. Но чем дальше на юг, тем гуще она становилась, пока не превратилась в бескрайний шелестящий ковер.
– Озеро нам не помешало бы, – сказал Харальд, встряхнув фляжку. Ответом ему стал жалкий булькающий звук. Что-то еще плескалось там, на самом дне
Через пару верст носа коснулся аромат влаги. Сами того не замечая, люди ускорили шаг, а затем побежали. Трава ломалась под сапогами, сотни стеблей усыпали сухую землю.
Впереди появилась ложбина, по форме похожая на чернильную кляксу. При виде ее из груди Харальда вырвался вскрик разочарования. Некогда это действительно было озеро, сейчас же оно почти высохло. Дно покрывала жидкая черная грязь, в которой кое-где блестели лужи.
– Да… Джоле облизнул пересохшие губы. Грудь его часто вздымалась, а на лице застыло разочарование. – Тут воды не добудешь, придется идти дальше.
С последними его словами дрогнула земля. Харальд увидел, как недоуменно вскинула брови Йофрид, как напрягся офирец. Сам поспешно оглянулся, торопясь окинуть взглядом горизонт.
С запада приближалась туча пыли. Из нее доносился рокот, словно по саванне катилась лавина.
– Что это? – спросила Йофрид.
– Встань к нам за спину! – не ответив ей, сказал Джоле. Глаза его блестели холодно и зло, он снимал с плеча лук.
Харальд, хмуро засопев, вытащил меч. Лезвие радостно заблестело, отражая солнечный свет. Вот только сражаться его хозяину не хотелось. Словно пустыня высосала из него всю воинственность.
Земля дрожала все сильнее, рокот нарастал, отдаваясь болью внутри головы. Туча пыли приближалась, в ней стали различимы бурые стремительные тела.
– Это какие-то животные, – сказал Харальд, опуская меч.
– И очень хорошо! – Джоле наложил стрелу на тетиву. – Если они не затопчут нас, то мы добудем мяса! И крови!
При этих словах офирец облизнулся, а Харальд неожиданно ощутил, как пересохло у него в горле.
Живая лавина надвигалась прямо на них. Грохот тысяч копыт стал оглушительным, и Харальд смог хорошо разглядеть передних животных. Небольшие, размером с крупного козла, морды вытянутые, на голове – рожки, маленькие и закрученные штопором.
– В сторону! – рявкнул вдруг Джоле. – В грязь они не полезут!
Они поспешно отбежали. Не раздумывая, Харальд прыгнул с невысокого уступа. Черная грязь чавкнула и принялась медленно заглатывать сапоги. От нее нестерпимо воняло.
Там, где они только что стояли, трава исчезла, погребенная под копытами несущихся животных. Мелькали короткие хвосты с метелочками, витые рога, черные большие глаза.
Стоять в грязи было неудобно, но выйти из нее означало смерть под копытами.
Солнце поднималось все выше, пот струями тек по лицу, щекотал спину, а поток животных все не иссякал. От непрерывного грохота заложило уши, а вонь, казалось, все усиливалась.
Когда ноги Харальда начали дрожать от усталости, он неожиданно заметил, что поток животных чуть поредел. Между ними появились разрывы, стала видна истерзанная, перепаханная земля.
Тренькнула тетива. Молодой самец с черными подпалинами на брюхе взбрыкнул и рухнул, молотя воздух тонкими ногами. Прочие животные равнодушно обегали его, не обращая внимания на гибель собрата.
– Вылезаем, – хрипло проговорил Джоле.
С трудом выбрались из грязи. Йофрид пришлось тянуть за руки, прежде чем раздался чавкающий звук и жирная черная поверхность отпустила ее.
– Вот и обед! – Офирец вытащил из-за пояса нож и подошел к телу животного. – Доставайте котелок!
Он вспорол горло жертве, и из раны с шипением хлынула багровая дымящаяся кровь. Она быстро наполнила посудину до половины.
– Некоторые племена пустыни пьют кровь поверженных врагов, считая, что перенимают их силу и храбрость, – усмехнулся Джоле, поднося котелок ко рту. – Нам остается надеяться, что от этого зверя мы получим скорость бега и выносливость!
Он отпил, передал котелок Харальду. В душе тот содрогался от отвращения, но жажда была сильнее. Зажмурился и решительно отхлебнул. Рот и горло так пересохли, что он не ощутил вкуса. Просто что-то жидкое текло внутрь, заставляя иссохшееся тело оживать.
За спиной судорожно вздохнула Йофрид. Харальд понял, что едва не выпил все, и смущенно отдал котелок девушке. Когда отер губы, то на ладони остался багровый след.
– Теперь точно дойдем до леса! – сказал Джоле удовлетворенно, когда Йофрид отняла ото рта пустой котелок. – Выживем, даже если не будет воды!
Лес стоял, словно стена замка. Сплошное переплетение ветвей, стволов, листьев, каких-то длинных и гибких растений. Торчащие шипы, цветы, мясистые и такие яркие, что больно глазам – алые, желтые, белые. Словно вышивка на зеленом фоне. И запах – тяжелый, сырой и приторный.
– Мне этот лес не нравится! – в десятый, наверное, раз сказал Джоле.
Харальд был с ним полностью согласен. Какая-то опасность крылась за зеленым пологом, под сводами высоких деревьев. Пронзительные крики, очень похожие на человеческие, и утробный рев, доносящиеся из чащи, приятных чувств не вызывали.
– Надо идти, – сказала вдруг Йофрид. Последние дни она почти все время молчала, и Харальд, заслышав ее голос, изумленно обернулся. Лицо девушки было решительным, на нем голубыми самоцветами выделялись глаза. – Что мы, зря проделали весь этот путь? Опасности никакой впереди нет, я бы ощутила. А с дикими зверями вы справитесь. Или нет?
Она поочередно посмотрела на обоих мужчин. Джоле отвел глаза в сторону, а Харальд ощутил, как краска стыда заливает щеки.
– Ты права, – смущенно проговорил он. – Не можем же мы сидеть тут, на опушке, и ждать, пока лес не исчезнет? И так полдня потеряли!
– Но тут я не смогу быть проводником, – пожал плечами Джоле, растерянно улыбаясь. – Я не знаю, куда вы хотите попасть, и не умею ориентироваться в таком лесу!
Йофрид вопросительно посмотрела на Харальда.
– Если бы я сам знал, куда точно идти! – буркнул он угрюмо. – Но одно знаю – на юг! Если так надо, пойду первым!
Чтобы войти в лес, пришлось воспользоваться мечом. Уступив заточенной стали, заросли с чавканьем и треском расступились, и путешественники вошли в чащу. Влажный и теплый воздух тут же окутал их, как одеяло. На коже осели липкие капли.
Они шли, прорубая дорогу, под ногами что-то мягко хрустело. Из древесных крон доносились птичьи крики, полные неясной угрозы, а вокруг, по кустам, шуршало что-то невидимое. Зудели, норовя усесться на кожу, огромные и злые комары. Вот хлопнула по щеке Йофрид, выругался, расплющивая паразита по спине, Джоле. После первого же укуса шея Харальда начала чесаться, а всё новые насекомые, назойливо зудя, лезли к лицу, норовили забраться в глаза, ноздри.
Все тут было сырым, и это особенно остро ощущалось после сухости пустыни. Влага стекала по стволам, капала с ветвей, листья и трава щедро делились ей с путешественниками, в воздухе висело легкое марево. Харальд ощущал, точно плывет в очень прозрачной воде, в которой можно дышать.
Воздух был приторным, словно дешевое тирское вино. В нем смешивалось сколько разных ароматов-сильных и непривычных, что обоняние после первых же попыток разобраться в окружающем попросту отказало.
Прорубились через очередные заросли, причем из некоторых ползучих растений, когда их рассекали, сочилась тягучая как смола жидкость ярко-красного цвета.
– Кровь! – с ужасом в голосе сказала Йофрид.
– Не думаю. – Харальд осторожно тронул растение рукой, оно было холодным и скользким. – Скорее сок.
Он повернулся, намереваясь идти дальше, но тут где-то сверху затрещали ветви. Чудовищная тяжесть обрушилась на плечи Харальду, и он упал, ткнулся лицом в сырую землю.
Кто-то утробно взревел над самой головой, послышался треск разрываемой ткани, крик Йофрид. Что-то злобно гаркнул Джоле.
Тяжесть исчезла. Харальд торопливо поднялся, вытаскивая меч.
В пяти шагах от него, колотя себя хвостом по бокам, скалил белоснежные клыки удивительно красивый зверь. Похож он был на кота, если они бывают почти сажень в длину. Шкура – мешанина черных пятен на желтом фоне, похожая на тень от множества листьев. Зверь рычал и настороженно водил маленькими золотистыми глазками.
Харальд чуть присел и выставил меч, с удивлением отмечая, что груз, который он нес на спине, стал вроде бы легче.
Пятнистый хищник взревел еще раз и, решив, что связываться со странной добычей не стоит, развернулся и стремительно исчез в зарослях. Лишь мелькнула пятнистая шкура да колыхнулись ветви.
– Тебя спас твой мешок, – сказал подошедший Джоле. Меч он держал в руке. – Зверюга прыгнула и вцепилась в него, решив, что это часть тебя. Еще повезло, что не сломала тебе спину! А до чего шустрая тварь, от моего удара уклонилась!
– Ничего себе кот! – проговорил Харальд, снимая с плеч то, что осталось от его дорожного мешка. Все, что в нем было, вывалилось на землю, а сам мешок оказался разодран на лоскутья. – Если тут кошки такие, то что будет, если мы столкнемся с местным волком или медведем?
– Или человеком, – тихо добавила Йофрид.
На второй день пути лес несколько поредел. Более не приходилось преодолевать сплошную стену из ветвей и листьев. Могучие древесные стволы возносились на приличном расстоянии друг от друга, а почва стала суше. Со всех сторон по-прежнему доносились пронзительные вопли и рычание, но зверей путешественники больше не видели.
В один момент Харальду показалось, что земля под ногами уж слишком твердая. Он ткнул мечом, и лезвие, не пройдя и двух вершков, заскрежетало, наткнувшись на преграду.
Когда слегка расчистили, то взгляду явилась серая каменная плита, потрескавшаяся, но сохранившая форму квадрата. Рядом с ней обнаружились другие.
– Дорога! – сказал потрясенно Джоле. – Значит, не врут старики про то, что наши предки некогда жили здесь! Но как они построили ее в такой чаще?
– Может быть, – проговорил Харальд, холодея от собственной догадки, – эти плиты уложили еще тогда, когда никакого леса не было?
От серых плит веяло древностью, прошлым, таким давним, что о нем мало что сохранилось даже в сказках. Дорога вела точно на юг, кое-где деревья взломали ее поверхность, выворотив камень, но общие очертания еще можно было рассмотреть.
Они шли, невольно сблизившись друг с другом. Харальд слышал тяжелое дыхание Джоле. Офирец, привыкший к сухому воздуху родины, плохо чувствовал себя в сыром лесу.
Среди деревьев, по сторонам от дороги появились невысокие холмы, покрытые пышно разросшимся кустарником. Они были сходны по форме и размерам и напоминали конические головы, покрытые зелеными шевелюрами. Когда сквозь прореху в земле на одном из них что-то блеснуло, Харальд не удивился.
А на том месте, где должен был стоять следующий холм, оказалась приземистая ступенчатая пирамида из темного блестящего камня. Стенки ее покрывала искусная резьба, кое-где блестели полосы металла и драгоценные камни. Пирамиду плотно покрывали вьющиеся растения, мешая рассмотреть изображения, но слой земли, как на сестрах, на ней почему-то не нарос.
Люди остановились.
– Даже время не смогло их уничтожить! – прошептал удивленно Харальд. – Сумело только спрятать от людского глаза! Кто же это строил?
– В ней есть магия, – сказала вдруг Йофрид. – Причем опасная. Неужели ты не чувствуешь, что с каждым шагом труднее дышать?
– Нет, – честно ответил Харальд.
– Воздух словно оброс верблюжьей шерстью, – пожаловался Джоле. Лицо его было красным, а грудь при дыхании ходила ходуном. – Не желает лезть в горло!
– Мне тоже дышится тяжело, – проговорила девушка. – Я думала, что от сырости, а теперь понимаю причину. Пирамиды стерегут что-то, расположенное на юге.
– Ты сможешь с этим справиться? – спросил Харальд, по-прежнему не ощущая ни малейшего неудобства. Воздух был сырым и горячим, напоенным ароматами листвы, но ничего ядовитого или неприятного в нем не чувствовалось.
– Чтобы ответить тебе, я должна знать, как именно они действуют, – сказала Йофрид медленно. – А для этого – прочитать то, что написано на самих пирамидах. Но боюсь, что сойти с дороги выше моих сил.
– Хорошо, я схожу. – Харальд ступил в густую мягкую траву, которая зашуршала под ногами, напомнив об оставшейся на севере саванне.
Пришлось поработать ножом, очищая черный и холодный на ощупь (и это в жару!) бок пирамиды от зелени. Буквы Истинного Алфавита были выложены золотом и серебром, и все время повторялась одна и та же последовательность символов.
Харальд понял ее без труда – удушение и умерщвление.
Когда возвращался назад, то пирамида более не казались прекрасной и чудесной. Те, кто строили ее, были знакомы с магией и не боялись использовать смертоносные заклинания.
Когда он вернулся, Йофрид заканчивала возиться с магическим кругом. Кинжал из небесного железа давно перекочевал к ней, и при помощи него девушка ловко изобразила на земле семиугольник, вписанный в окружность. Ее, в свою очередь, окружал поставленный на угол квадрат.
Джоле смущенно топтался в стороне. На его черном лице был написан страх.
– Встань к нему, – приказала девушка, выслушав Харальда, и тот не посмел ослушаться.
Присев на корточки, Йофрид принялась грубыми линиями намечать символы собственного заклинания.
Она не собиралась бороться с чудовищной силой древней магии, властвующей вокруг. Зачем плыть против течения, если можно пройти вдоль берега? Проще сделать нескольких человек невосприимчивыми к вредоносному колдовству, чем пытаться уничтожить его целиком.
Йофрид несколько раз повторила сообщенную Харальдом последовательность символов, только в обратном порядке, а в самой середке чертежа тремя линиями изобразила знак Йохо, символ единства жизни и смерти. Он сразу вспыхнул темно-зеленым пламенем, которое постепенно распространилось на весь рисунок.
Магический огонь не опалял, не потрескивал, как живой, малахитовые языки медленно колебались в завораживающем танце, почти невидимые на фоне окружающей зелени.
– Идите сюда, – позвала девушка спутников.
Харальд подошел спокойно, светлые глаза его с любопытством шарили по рисунку, в них стояла боль.
«Он страдает оттого, что больше не способен видеть магию», – поняла Йофрид, и острая жалость к человеку, некогда бывшему Владетелем, кольнула сердце.
Джоле медлил. До сих пор он не знал, что его спутница владеет магией, а когда это открылось, то испугался. Любое чародейство противно Судьбе – это он знал с детства и теперь трусил, опасаясь, что навеки будет проклят, если вступит в нарисованный на земле круг.
Но удушье сдавливало грудь, и он решился. Сделал шаг. Щекотка пробежала по телу, но ничего страшного не произошло.
Йофрид повернулась к мужчинам спиной и принялась нараспев читать что-то, из чего Джоле не понимал ни единого слова. Он стоял и дрожал, мечтая, чтобы все поскорее закончилось.
Очередной выкрик девушки оказался столь пронзителен, что от него зазвенело в ушах. Офирец невольно сморщился и тут же замер, пораженный невероятным ощущением – внутри его тела, начиная с ног, распространялось тепло. Точно кто-то насыпал внутрь полой оболочки из кожи сухого хворосту и поднес к пяткам факел.
Йофрид обернулась, созерцая результаты своего труда. Харальд стоял неподвижно, и по его бесстрастному лицу нельзя было понять, чувствует он что-либо, хотя зеленое пламя охватило его с головы до ног. Изумрудные язычки бегали по коже, колыхались над головой.
То же самое происходило с Джоле. Его лицо было серым (так бледнеют чернокожие – догадалась Йофрид), глаза невидяще таращились куда-то за спину девушки.
Вспыхнул нестерпимым сиянием магический круг и тут же погас, исчезая. Потух облизывающий людскую плоть огонь, оставив лишь легкое свечение над головой мужчин.
Йофрид знала, что такое же сияние висит и над ней.
– Можно идти дальше, – уверенно сказала она, ощущая, как легко дышится теперь, как свободно ходит грудь.
Харальд занял место во главе отряда. Пирамиды продолжали тянуться по сторонам, все менее и менее скрытые приметами времени. Примерно через версту серые плиты дороги выползли на поверхность, и теперь шаги глухо отдавались в пространстве.
Среди деревьев появились статуи. Такие огромные, что Харальд поначалу принял их за изуродованные стволы. Лишь увидев у одного такого «ствола» два основания, подозрительно похожих на ноги, вздрогнул и поспешно поднял глаза.
На людей печально и строго смотрел пустыми глазницами высокий старик. Странное одеяние складками ниспадало до колен, а в лице статуи было нечто нечеловеческое. Темный камень изваяния, покрытый вьюнками, блестел, словно его только что обтесали.
Дальше статуи стали встречаться на каждом шагу. Некоторые были прекрасны, точно мечта, другие внушали омерзение и ужас. Прошли группу чудовищ, похожих на исполинских пауков, а еще через сотню саженей Харальд замер, не в силах сделать более ни шагу.
Два изваяния, стоящих впереди, были сделаны из темно-багрового камня, цвета спекшейся крови. Они выглядели древними, их покрывала сетка трещин, похожих на морщины, но ни единого зеленого побега не было видно на пурпурной поверхности.
Однако не это заставило бывшего Владетеля замереть. Он словно перенесся почти на тридцать лет назад, в недра ныне рухнувшего храма. В нос ударила сладкая вонь горелой плоти.
Стоящая слева от дороги фигура имела отчетливые женские формы. Уродливые сосцы в изобилии украшали стройное, почти человеческое тело. Восемь рук с самыми разными орудиями убийства – мечом, топором, копьем – были угрожающе подняты. На свирепом лице застыла усмешка, глаза были закрыты.
Справа стоял мужчина. Огромный, почти до земли фаллос, не оставлял в этом сомнений. Ноги его были коротки, а тело перевито чудовищными мускулами. Голова была кабанья, зато рук имелось всего две. В них вместо ожидаемой палицы или иного оружия лежала книга. Узловатые, как корни, пальцы держали огромный том бережно, даже нежно.
Страх сковал члены, Харальд судорожно сглотнул. Сейчас, сейчас раздастся скрежет, каменные веки начнут подниматься, и откроются горящие неистовым голубым пламенем глаза.
Но было тихо, лишь верещала с вершины дерева какая-то птица.
– Ты чего встал? – недовольно спросила из-за спины Йофрид.
– Да так, ничего, – хриплым голосом ответил Харальд.
Между статуями он прошел, вжав голову в плечи. Казалось, что они смотрят на него и взгляды давят, точно каменная плита.
А еще через полверсты исчезли деревья. Лес разбежался в стороны, открыв обширное пространство, покрытое зданиями. Высокими и маленькими, изящными и уродливыми. Часть из них были желтыми, как песок пустыни, иные – черными, иные сверкали белизной, а другие было трудно заметить из-за серого унылого цвета. Повсюду в беспорядке стояли статуи. Все вместе напоминало свалку гигантских игрушек.
– Город! – сказала удивленно Йофрид.
– Вы совершенно правы. – Гортанный сильный голос прозвучал из-за ближайшего изваяния. – Это именно город!
Харальд поднял меч, услышал, как зашевелился за спиной Джоле.
Из-за статуи вышел человек. Невысокий, широкоплечий, в темных одеждах необычного покроя. На лице, изуродованном страшными шрамами, выделялся изогнутый нос. Мрачным огнем горели темные глаза. Смуглая, но не черная, как у офирцев, кожа блестела на солнце.
Увидев оружие, он поморщился:
– Вовсе не надо махать железом! Я не причиню вам вреда.
– Кто ты? – спросил Харальд, не опуская тем не менее оружия.
– Тот же, кто и ты! – Носатый рассмеялся, обнажив острые белые зубы. Но глаза его, два кружка темного пламени, были серьезны. – Я житель этого города. Зовут меня Ксайн.
– Разве тут кто-то живет? – с недоверием поинтересовался Джоле.
– Как видишь, – вновь усмехнулся носатый, и взгляд его, жгучий, полный затаенной тоски, обратился на Харальда. – Я бы хотел поговорить с тобой.
– Почему именно со мной? И откуда ты знаешь северное наречие?
– Я знаю много языков. – Ксайн раздраженно дернул щекой. – А с тобой буду разговаривать как равный с равным. Вели своим спутникам отойти!
Харальд, не поворачиваясь к чужаку спиной, спросил тихо:
– Что делать будем?
– Не знаю, – проговорил Джоле. – Но этот… этот нас не боится, а значит, неразумно на него бросаться с мечом.
– Иди, поговори, – шепнула Йофрид. – Я чувствую, он не сделает нам ничего плохого. И он очень, – она запнулась, – похож на тебя…
Шагнувший уже вперед Харальд едва не остановился от изумления, но чужак ждал, сложив на груди мускулистые руки, и расспрашивать спутницу было некогда.
– Кто ты такой? – поинтересовался бывший Владетель, когда они отошли в сторону. – Ты человек?
– Это сложный вопрос, – ответил Ксайн. Он более не улыбался и не смеялся. – С одной стороны, у меня красная кровь, я должен есть каждый день, а если ты проткнешь меня мечом, то я умру. Но, с другой стороны, я живу в этом городе почти пять сотен лет и не спешу стареть. Я ответил на твой вопрос?
– Не знаю, – пожал плечами Харальд. Он ощущал непривычную растерянность, вспомнились слова Со-Вифеона: «Там теперь царствуют странные существа, не боги, не демоны, не ангелы».
– Тогда позволь, я сам спрошу тебя, – сверкнули глаза на смуглом лице. – Что вам здесь нужно? Ты привел с собой мага, иначе бы те двое не прошли. И зачем?
– Где-то здесь должна быть одна вещь, – преодолевая естественное нежелание говорить, сказал Харальд. – Подвеска из зеленого металла…
– Амулет Незримого? – Ксайн отшатнулся, глаза его расширились. – Зачем он тебе?
– Нужен, – упрямо ответил Харальд и, поколебавшись, добавил:
– Не для себя, для другого…
Чужак смотрел на него внимательно, с прищуром.
– Огонь в тебе еще не угас, – сказал он с тяжелым вздохом, в котором Харальду послышалась легкая зависть. – Амулет здесь.
– Где он?
– Вон там, – Ксайн поднял руку, указывая на белую пирамиду, стоящую среди черных от копоти развалин. На солнце она сверкала, словно драгоценный камень. – Тебе нужно лишь пройти внутрь и взять его.
– И ты не будешь мне мешать?
– Зачем? – Ксайн изумленно вскинул тонкие брови. – Амулет хорошо защищен, и, кроме того, мы почти никогда не вмешиваемся…
– Мы? – Харальд подозрительно поглядел на собеседника. – Ты сказал «мы»? Вас что, тут много?
– Обитель Уставших немноголюдна. – Смуглый говорил медленно, будто отмеривая каждое слово. – Вполне вероятно, что ты когда-нибудь узнаешь о том, кто в ней живет. Но не сейчас. Я думаю, что мы еще увидимся. Успеха тебе…
Переход к прощанию оказался столь резким, что Харальд растерялся. Ксайн же сделал несколько шагов в сторону и пропал. Только что был – и исчез, будто корова языком слизнула.
Изумленно вскрикнул Джоле.
– Куда он делся? – поинтересовалась рассерженно Йофрид. – Магии не применял, я бы обязательно заметила!
Харальд повернулся к спутникам, вдруг ощутив, что весь мокрый от пота.
– Мне нужно туда, – проговорил он, показывая на белую пирамиду. Острой вершиной она смотрела в небо, словно наконечник исполинского копья в огромный голубой щит. – Там находится то, что мне нужно…
– Я не пойду в этот город! – заявил Джоле, и голос его стал вдруг тонким и пронзительным. – Он проклят! Клянусь Судьбой, я в жизни не боялся ничего, ни человека, ни зверя, ни стихии, но туда я не пойду! От этого места веет древней смертью, ведь не зря мои предки тысячелетия назад бежали отсюда!
– Хорошо, – ответил спокойно Харальд, глядя в перекошенное лицо спутника. – Если это место тебе неприятно, возвращайся по дороге и жди нас там, где начинаются пирамиды.
Офирец опустил голову, словно устыдившись своего поступка, сказал глухо:
– Я буду ждать.
Затем развернулся и зашагал по серым плитам на север.
Харальд вопросительно посмотрел на Йофрид:
– Ты-то хоть пойдешь со мной?
– Да, – почему-то шепотом ответила она. – Этот город полон тайн, и мне хотелось бы посмотреть его. Узнать, когда он был построен, отчего люди бежали отсюда и кто тот… человек, который разговаривал с тобой?
– Увы, – засмеялся бывший Владетель, – ни на один из твоих вопросов я не знаю ответа. Так что пойдем.
Они шагали по прямым улицам, и мелкие камешки хрустели у них под ногами. Лесу сюда хода не было. Вокруг высились здания. Одни выглядели целыми, другие представляли собой развалины. Ветер скорбно свистел в руинах, и горьким казался запах камня.
– Тебе не кажется, что за нами наблюдают? – спросила Йофрид, когда они вышли на небольшую площадь. Несмотря на безлюдье, девушке казалось, что ей в затылок смотрят внимательные глаза.
– Мне не кажется, – ответил бывший Владетель, оглядываясь, и поежился. – Я знаю об этом.
Пошли дальше. Миновали квартал, в котором не было ни единого целого здания, только груды закопченных развалин. Когда-то тут бушевал пожар, не решившийся почему-то перекинуться на соседние улицы.
Затем прошли мимо небольшого замка, стены которого украшали семь башен, каждая своего цвета: красная, оранжевая, желтая… Будто радуга опустилась на землю и воплотилась в камень. На стенах не было видно ни единого человека, но мощные ворота, кованные из металла, оказались заперты, а ощущение внимательного взгляда усилилось. Когда миновали замок, Йофрид вздохнула с облегчением.
Пирамида периодически скрывалась за другими зданиями, но большую часть времени ее вершина маячила впереди подобно застывшему лунному лучу.
Они шли, пирамида приближалась, и Йофрид невольно дивилась размерам города. До сих пор она считала огромным Тир, но тут, среди древних руин, уместилось бы несколько таких. Здания тянулись на многие версты, и некогда в них жили тысячи человек.
Они прошли меж двумя серыми зданиями, похожими на постаревших рядом супругов, и оказались на площади, вымощенной белым камнем. Бугорчатая ровная поверхность тянулась, чтобы упереться в вырастающую из нее пирамиду. Вблизи она оказалась не так велика, саженей пятьдесят. Высоты добавляло ощущение легкости, устремленности вверх в каждой грани. Казалось, что здание сейчас взлетит.
Но чем ближе подходили они к пирамиде, чем больше Йофрид смотрела на нее, тем сильнее ее охватывал страх. Видимых причин бояться не было, но сердце стучало все сильнее, ноги слабели и подкашивались, а мысли путались.
«Это магия, – попробовала она успокоить себя. – На меня действует заклинание!» Но тут же устыдилась, поняв, что пытается обмануть себя. Никто не пробовал навести на путешественников чары, тихо и пусто было вокруг. Вот только девушка боялась. Все сильнее и сильнее.
В пирамиде обнаружился вход. За небольшим портиком, поддерживаемым толстыми витыми колоннами темнело отверстие, ведущее внутрь. При виде его Йофрид с трудом сдержала дрожь.
– Харальд! – позвала она трясущимися губами.
– Что? – Он повернулся. В синих глазах стояла решимость, которая тут же сменилась беспокойством. – Что с тобой?
– Я не могу, – почти прошептала она, чувствуя, что сейчас сорвется с места и побежит. Прочь от этого ужасного места! – Не пойду… внутрь с тобой! Не могу…
Она стыдилась признаться, что боится, но Харальд не стал спрашивать, в чем дело. Просто коротко кивнул:
– Хорошо, я справлюсь сам.
Йофрид повернулась спиной к проклятой пирамиде, и страх тут же ослабел. Она отошла и уселась прямо на мостовую, не заботясь о чистоте одежды.
Харальд, стоящий у самого портика, вытащил меч. Отточенная сталь сверкнула на солнце. Повернувшись, бывший Владетель отсалютовал спутнице, решительно шагнул в проем между колонн и исчез в темном отверстии, будто в пасти огромного белого чудовища.
Йофрид эта мысль не понравилась, и тут же она остро ощутила, что осталась одна. Под равнодушным синим небом, среди мертвого чужого города. И тогда страх вновь вцепился в нее.
Глава 11
В пути правителя сопровождают знаменосец, трое оруженосцев, пятеро слуг и воины числом не менее сотни.
В пути правителя сопровождают знаменосец, трое оруженосцев, пятеро слуг и воины числом не менее сотни.
Он окунулся во тьму, словно в стоячую черную воду. Постоял, вслушиваясь в собственное дыхание и ожидая, пока глаза немного привыкнут. Мелькнула запоздалая мысль о том, что неплохо бьшо бы захватить факел.
Но мрак слегка рассеялся, и Харальд понял, что пока сможет обходиться и без огня. Свет каким-то хитрым образом проникал внутрь пирамиды, и прямой узкий коридор, идущий чуть вниз, был неплохо виден.
Он пошел вперед, водя перед собой лезвием и вглядываясь в пол и стены. Но никто не спешил нападать, и коридор не таил в себе ловушек. Ничего не проваливалось под ногами, с потолка не падали громадные плиты, стремящиеся раздавить пришельца, и стрелы не вылетали из отверстий в стене, чтобы пробить ему бок.
Это вызывало тревогу. Ксайн сказал, что амулет хорошо защищен. Значит, будут препятствия, и такие, о которых он и представления не имеет.
Ход оборвался, и Харальд вступил в обширное помещение. Что-то клацнуло под ногой, и тотчас же глаза ослепли от яркого света.
Вытерев слезы, Харальд огляделся. Он стоял посреди квадратного зала, на стенах которого пылали знакомые по Офиру масляные светильники. Стены украшала затейливая резьба – сплетающиеся ветви, фигуры чудных зверей и людей в необычных одеждах. Сверкали яркие краски, рисунки казались живыми, но в некоторых местах зияли пятна необработанной стены. Приглядевшись, Харальд понял, что это сделано осознанно. Мастер (или мастера) специально останавливали резец, разрывая ткань изображения…
«Амулет Незримого, – вспомнились слова Ксайна, и по спине пробежал холодок. – Неужели эти пятна изображают его хозяина?»
В помещении оказалось девять дверей. Три в левой стене, три – в правой, и три – напротив. Все одинаковые, из черного блестящего металла, мощные и тяжелые.
Вот и первое испытание. Открывшего не ту дверь, скорее всего, ждет смерть.
Харальд постоял, пытаясь понять логику строителей пирамиды. Но ничего не выходило, мысли метались, как головастики в пруду.
Вытерев вспотевшую ладонь об одежду, он перехватил меч и направился к ближайшей слева двери.
Золотая ручка оказалась на ощупь просто ледяной. Она подалась легко. Дверь послушно отошла в сторону.
За ней не было ничего. Черная пустота, в которую не проникал свет, идущий от масляных светильников. От нее шел ощутимый холод, как от глыбы льда.
Тьма мгновение помедлила, а потом неспешно потекла через порог. Заструилась, как черный песок. Харальд попытался закрыть дверь, но та вдруг сделалась неимоверно тяжелой.
Он отскочил.
Мрак медленно расползался по полу, точно густая жидкость. Когда коснулся ног, то кожа начала зудеть. «Когда он зальет всю комнату, то задушит меня», – понял Харальд.
Бросил взгляд в сторону двери, через которую вошел. Но та исчезла, слилась со стеной. Там, где раньше был дверной проем, скакали на рогатых конях всадники, догоняя распластавшегося в прыжке хищника.
Выхода ему не оставили.
Не обращая внимания на расползающуюся под ногами мерзость, Харальд бросился к противоположной двери. Распахнул ее и тут же оказался сбит с ног. Под низким потолком прогремел разъяренный рык. Откатился в сторону, и острые когти вонзились в то место, где он только что лежал. Вскочил, не обращая внимания на саднящие на груди царапины. Зверь, стоящий напротив, был невелик, с крупную собаку. Голову и тело покрывали костяные щитки, топорщившиеся шипами и острыми наростами, вдоль спины тянулся зеленый гребень Будь у существа хвост, оно походило бы на ящерицу. Но его не было. Да и двигалась тварь куда быстрее любой ящерицы.
Зашипев, зверюга оскалила острые мелкие зубы и бросилась на человека.
Харальд ударил, вложив в замах всю силу. Раздался костяной стук. Меч отскочил ото лба твари, словно от крепчайшего из доспехов, а сама она остановилась.
Он ударил еще, острием целясь в горящий алым глаз. И попал. Лезвие с хрустом проникло в глубь черепа, зверь дернулся, едва не вырвав оружие из руки. Пасть его раскрылась, выпуская рев, слабеющий, предсмертный. Тело с шумом рухнуло в покрывающее пол темное вещество.
Не обращая на него внимания, Харальд бросился к следующей двери. Черная жидкость между тем достигла середины икр. Кожа на ногах горела, словно ее прижигал несильный, но злой огонь.
За очередной дверью оказалась пустая комната, совсем маленькая, сажень на сажень. В центре ее стояло возвышение, вырубленное из светло-зеленого камня, и на нем тускло переливалась металлическая подвеска.
Харальд уже почти шагнул туда, но неожиданно для себя остановился. Слишком просто все выглядело пройди несколько шагов – и возьмешь то, за чем пришел.
Он сунул в дверной проем лезвие меча.
Сверху бесшумно упал поток голубого пламени. Жаром пыхнуло так, что Харальд отшатнулся. Ступи он туда сам, сгорел бы, как сухое полено. Пламя исчезло, как и появилось, мгновенно.
Преодолевая сопротивление разлитой по полу тьмы, которая дошла до колен, Харальд побрел к следующей двери. За ней открылся коридор, уходящий в темноту. Оттуда доносилось мощное размеренное сопение, словно некто огромный похрапывал во сне. Тянуло сладким запахом мертвечины.
Наученный опытом, Харальд выставил вперед меч. Но ничего не произошло. Тогда он сделал шаг и тут же с воплем вцепился в дверной проем. Нога прошла сквозь серый каменный пол, словно он был из воздуха. Ощущая, как дрожат от напряжения мышцы в плечах, он втянул себя назад.
Коридор исчез, вместо него открылся темный провал. Посапывание прекратилось, а во тьме заворочалось нечто огромное. Долетело сонное ворчание, гнусный запах стал сильнее.
Харальд поспешно закрыл эту дверь. Он спасся, но потерял меч. Клинок выпустил в тот момент, когда начал падать.
Отчаяние захлестнуло тяжелой волной. Что, если ему не удастся выбраться отсюда? Тогда сын до смерти останется рабом Больного Бога, а Йофрид наверняка сгинет, не вернувшись домой.
Сжав зубы, он двинулся к следующей двери. Тьма затопила помещение более чем на аршин, и он брел, словно через болото. Открывать дверь было тяжело, а когда распахнул ее, то едва не рассмеялся от отчаяния…
За ней оказалась стена. Харальд даже потрогал ее. Камни были шершавыми и холодными, а раствор, скрепляющий их, выглядел свежим. Опять обман, опять ложный путь. А есть ли настоящий?
В ярости он ударил по стене кулаком. Руку пронзила острая боль, ушей коснулся глухой стук.
Не веря себе, он смотрел, как шатаются и вываливаются один за другим каменные блоки. Они падали и с грохотом откатывались в сторону. В открывшемся проломе виднелась ведущая вверх лестница.
«Если это снова ловушка – плевать!» – озлился Харальд и полез в пролом.
Вскоре он стоял на первой из ступенек, глядя на комнату, которую продолжал затапливать густой мрак. Уровень его поднялся выше края пролома, но ни единая капля не пролилась на эту сторону.
Облегченно вздохнув, Харальд зашагал вверх. Кожу еще пощипывало, но все было цело, и даже на одежде не осталось следов. Узкая, но удобная лестница неутомимо вела вверх. Проход шел ровно, а ступеньки были без выбоин.
Потом впереди показался свет, похожий на солнечный, и Харальд прибавил шагу. Лестница закончилась, приведя его в обширное помещение пирамидальной формы.
Сквозь узкие щели в потолке врывались лучи света, образуя нечто вроде сотканных из желтого сияния занавесов. Посреди помещения стояла глыба камня, слегка обработанная под человеческие очертания. Лица у статуи не было, а на шее висела та самая подвеска, которую показал Харальду Со-Вифеон. Металл мягко светился.
Харальд почувствовал, что ноги стали ватными. Неужели он дошел?
Сделал несколько шагов, коснулся пальцами подвески. Она была теплой и гладкой на ощупь. Зеленую поверхность украшал узор, похожий на тот, что он видел внизу, в комнате… с неизменным серым пятном посредине.
– Амулет Незримого, – сказал за спиной гортанный голос. – Ты добрался до него. В чем я, собственно, и не сомневался.
Харальд взял подвеску, осторожно опустил в карман и только затем обернулся.
Ксайн стоял у стены, скрестив на груди руки. Изуродованное шрамами лицо было спокойно, а глаза горели темным пламенем.
– Ты не сомневался, а я вот – очень даже, – сказал Харальд, подозрительно глядя на чужака. – Я мог там погибнуть!
– Только если бы вел себя как последний дурак. – Ксайн пожал широкими плечами. – Еще в первом коридоре ты преодолел пару заклинаний, смертельных для любого, даже для мага. Мертвая Тьма убивает одним прикосновением, а ты лишь ежился, ощущая, как она плещется вокруг. Ты точно угадал камень, по которому надо стукнуть, чтобы открыть проход. Один из семидесяти! И после этого ты утверждаешь, что мог погибнуть? Ха! Скорее рыба утонет!
– Но я пережил несколько очень неприятных мгновений, – проговорил Харальд, пытаясь оправиться от изумления: пара смертельных заклинаний? убивает прикосновением? угадал камень? – Ведь ты мог провести меня сюда, минуя ловушки!
– Мог, – Ксайн кивнул. – Но не стал. Любой поступок имеет смысл, только когда совершен самостоятельно.
– Как же так? – удивление наконец оформилось в вопросы. – Как я смог все это сделать? Почему я не погиб?
– Потому что ты не человек. – В темных глазах Ксайна появились печаль и сочувствие.
– А кто? – С Харальдом давно никто не разговаривал как с сопливым мальчишкой, и он почувствовал злость. – Бог? Демон? Зверь?
– Ни то, ни другое, ни третье, – ответил Ксайн серьезно. Каждое слово ударяло по голове не хуже тяжелого камня. – Или все понемногу. Кто знает? Могу лишь сказать, что высшая доблесть для человека-перестать быть им, и ты ее достиг…
– Спорное утверждение! – Харальд вытер неожиданно вспотевший лоб. – Я что, теперь не умру?
– Не знаю, – вновь пожал плечами Ксайн. – Ты собираешься сражаться с богом, а такие битвы не бывают безопасными.
– Откуда ты знаешь, что я собираюсь делать?
– Амулет Незримого, с чьей шеи ты его снял, годится только для одного. – В темных глазах зажглись лукавые огоньки. – Если ты явился за ним, то угадать твои действия нетрудно.
– Так. – Харальд сглотнул, пытаясь собрать мысли, которые разбегались всполошенными тараканами. – Если ты знаешь так много, то, может быть, сможешь посоветовать что-нибудь дельное?
– Могу, – без тени улыбки кивнул Ксайн. – Сражаться с богом – безумие. Пусть он причинил зло тебе, твоим близким или твоей стране. Тебе не одолеть его, не убить и даже не сделать ему больно. Есть лишь один способ избежать мести божества.
– И какой же?
– Добраться до Судьи. – Ксайн нахмурился, на гладком лбу обозначились тяжелые морщины, глаза потемнели. Он явно переживал какие-то неприятные воспоминания.
– До кого?
– До Судьи. Его приговоры равно весомы для смертных и бессмертных. Его жилище находится через две Двери, если ехать на восток.
– Где? – Харальд почувствовал, как злость уходит, сменяясь весельем. Что за нелепицы рассказывает этот шрамолицый?
– Через две Двери, – повторил Ксайн спокойно. – Ты пока не чувствуешь Двери и не умеешь их открывать, но скоро зов их коснется твоего сердца, и тогда ты поймешь, о чем я говорил. И будешь ты в каждом мире своим, и любой язык будет тебе как родной…
– Посмотрим, – сказал Харальд. – Было приятно побеседовать с тобой. Но мне пора, меня ждут. Прощай!
– До свидания, – проговорил Ксайн и грустно улыбнулся. – Рано или поздно огонь погаснет и в твоей груди, тебе надоест бродить по мирам, и ты вернешься сюда, в Обитель Уставших.
Харальд, не обращая внимания на его слова, направился к лестнице. Амулет лежал в кармане, теплый, словно маленький зверек.
Солнце медленно тащилось по безоблачному небу. Йофрид устала сидеть в неудобной позе, ныли мышцы, но она упорно не уходила, дожидаясь Харальда. Несколько раз за спиной слышался шорох, она оборачивалась и видела одно и то же – пустые улицы и столбы пыли, гонимые ветром.
Показалось – успокаивала она себя и продолжала ждать.
Когда со стороны пирамиды раздался жуткий грохот, она вскочила на ноги, а кинжал словно сам оказался у нее в руке. Белоснежная стена у основания строения пошла трещинами, а затем вспучилась, словно яйцо, из которого пытается вылупиться птенец величиной с дом. В стороны полетели куски белого камня, и сквозь образовавшуюся дыру на мостовую вывалился.. человек.
– Харальд! – выкрикнула Йофрид радостно, бросаясь ему навстречу. – Ты вернулся!
Он посмотрел на нее безумным взглядом. Одежда и седые волосы были в пыли, а когда заговорил, то в горле его клокотало, словно в котелке, в котором варится суп.
– Сам не пойму, как это у меня получилось, – проговорил он, сплюнув. – Должно быть, я сошел с ума, раз могу проламывать стены…
Он оглянулся на уродливый пролом, на морщинистом лице появился страх.
– Ты добыл то, за чем ходил? – поспешно спросила Йофрид.
– Да, – ответил он, пошатнувшись. – Потом покажу. Но я слишком устал, а нам надо поскорее уходить.
Она подскочила к нему, придержала за пояс. Видно было, что бывший Владетель держится из последних сил, на одном упрямстве.
Двигались медленно. Харальд указывал дорогу, а Йофрид практически тащила на себе ставшего вдруг очень тяжелым спутника. Дома мертвого города неторопливо уплывали назад, недобрыми глазами смотрели провалы окон. Солнце заходило, и между зданиями сгущались тени.
Когда вышли к тому месту, где днем встретили Ксайна, наступила настоящая ночь. Но здесь, в отличие от леса, где даже во мраке кричат звери и птицы, она была мертвой. Лишь ветер выл среди руин, точно стая голодных волков.
– Остановимся? – спросила Йофрид. – Переночуем тут?
– Нет, – упрямо ответил Харальд. Силы понемногу возвращались к нему, и он шел уже сам, без помощи спутницы. – Надо идти. Не уверен я, что переживем ночь здесь. Особенно ты.
Из ветви, срубленной с первого же дерева, соорудили факел. Мечущееся рыжее пламя выхватывало из темноты серые потрескавшиеся плиты под ногами, разгоняло тьму в стороны, время от времени выхватывало из мрака постаменты статуй.
Вверху, на фоне неба, можно было различить их очертания. Казалось, что каменные исполины следят за людьми, чудилось, что некоторые из них двигаются, стремясь схватить путников, но медленно, слишком медленно.
Между тем деревьев становилось все больше, изваяний – меньше, носа коснулся аромат свежей листвы, чуть позже из тьмы долетел рев раздраженного хищника.
– Мы вышли, – сказал Харальд с таким облегчением, словно выбрался из плена, в котором ему грозила смерть. – Смотри, вон и костер Джоле!
Алый пламенный цветок плясал прямо впереди, то припадая к земле, то вытягиваясь вверх. Он казался таким крошечным по сравнению с окружающей тьмой, но все же это был свет, тепло, безопасность.
У костра оказалось пусто. Лежали сваленные в кучу вещи, горкой высился собранный хворост, но офирец исчез.
– Где он? – спросила Йофрид.
– Тут, – отозвались из мрака. Чернокожий воин вступил в круг света, сверкая белками глаз. – Только дурак будет сидеть прямо у костра! Рад вас видеть целыми и невредимыми!
Костер трещал, от него шел мощный поток тепла, и Йофрид неожиданно ощутила, насколько она устала. Даже голод куда-то отступил, отброшенный всепобеждающим желанием спать.
Едва хватило сил, чтобы вытащить из мешка одеяло.
– Спите, я покараулю. – Голос Джоле донесся словно издалека, и девушка уснула, едва успев лечь.
Свист воздуха, удар. Разрубленные ветви нехотя раздвигаются, открывая пространство, лишенное деревьев. Под лучами стоящего в зените солнца высохшая трава кажется серебристой, а ветер гонит по ней настоящие волны.
– Саванна, – проговорил Джоле, опуская меч. – Теперь немного осталось.
– Немного докуда? – со смешком спросил Харальд из-за спины. – Если до Красного Оазиса, то да, немного. А до Офира – еще o-ro-ro, не говоря уже о…
Бывший наемник не ответил на шутку.
После того как они побывали в мертвом городе, Джоле начал по-другому относиться к спутникам. Йофрид просто пугала его (кто же мог знать, что такая милая девушка владеет магией?), а вот Харальд, которого офирец ранее считал авантюристом, собирающимся пограбить древние клады, все более и более удивлял.
Он принес из города всего одну вещицу – украшение из зеленого металла, ухитрившись при этом оставить где-то меч. На взгляд Джоле, обмен того не стоил – подобную побрякушку можно купить на любом из офирских рынков. Но он благоразумно держал язык за зубами, помня о том, что давно бы умер, если бы не этот северянин с белыми, точно мука, волосами.
Когда выбрались на открытое пространство, под ногами зашелестела трава. Воздух показался обжигающе сухим и горячим, а солнце, не скрытое более раскидистыми кронами, – болезненно ярким.
– Ну что, – сказал Джоле, привешивая меч к поясу (здесь уж точно не придется прорубать дорогу). – Готовы? Тогда идем.
– А ты отыщешь путь до оазиса? – спросила Йофрид с сомнением. – Я вот даже не могу понять, там ли мы вышли из леса, где вошли в него, или в другом месте?
Джоле хотел было обидеться, но передумал.
– Найду, – ответил он спокойно. – А если нет, то мы всего лишь погибнем в пустыне. Но это не страшно, не так ли?
Он повернулся и зашагал на север, позволяя спутникам следовать за собой. Солнце светило в затылок, а ветер обдувал лицо, слизывая с него остатки надоевшей лесной сырости.
Город поднимался из песков медленно, словно корабль, всплывающий из глубин моря. Сначала из-за желтых барханов показались ослепительно белые верхушки башен. Они сверкали на солнце, и при виде их сердце Харальда дернулось. Он беспокойно зашевелился, и его одеяние зашуршало.
Верблюд продолжал неутомимо перебирать длинными мосластыми ногами, и вслед за башнями взору явилась зелень садов. После надоевших в пустыне серых, желтых и оранжевых красок она особенно радовала взгляд.
Почуяв воду, верблюд караванщика заревел, вытянув шею. Поддержали его и остальные, в том числе тот, на котором ехал Харальд. Путешествие по пескам приближалось к концу.
До оазиса Джоле их довел, как и обещал, хотя шли по пескам три ночи, а не две. Во флягах закончилась вода, губы начали трескаться, как камни на жаре, когда глазам явилась торчащая из-за дюн вершина скалы, похожей на обагренный кровью зуб.
В Красном Оазисе они провели пять дней. Для Харальда было настоящей пыткой сидеть на одном месте. Но он понимал, что без верблюдов и спутников пересечь пустыню не удастся, и поэтому терпел. Сладкие финики казались противными, как протухшее мясо, а чистейшая вода из источника под скалой отдавала горечью.
На пятый день с востока явилась вереница тяжело нагруженных верблюдов. Караванщик с удивлением взглянул на путников, но Слово дяди Джоле, изложенное на листе пергамента, произвело эффект больший, чем иные заклинания. Тут же нашлись места на спинах горбатых зверей.
С того дня прошло немало времени. По подсчетам Харальда наступил апрель. Там, на севере, таяли снега и выглядывали из-под сугробов первые робкие цветы. Здесь же все оставалось неизменным – жара, пыль и сухость.
С караваном расстались на южной окраине. Когда явились на постоялый двор, где жили до отправления на юг, хозяин так выпучил глаза, что Харальд испугался – вывалятся.
Но обошлось. Стол мгновенно оказался заставлен всевозможными яствами. Местное пиво, которое некогда показалось Харальду жидким и противным, после протухшей и теплой воды, которую пришлось пить последние дни, было лучше дорогого тирского вина.
– Хорошо, – сказал он, утолив жажду. В животе приятно булькало, и странным казалось видеть над головой крышу, а не бездонное небо.
– Еще как, – согласился Джоле. На его черном лице было написано настоящее блаженство. – Что дальше будем делать?
Харальд бросил на него короткий взгляд, отставил кружку.
– Мы с Йофрид поплывем на север, – сказал он жестко. – Но тебе не обязательно следовать за нами. Ты свой долг крови уже оплатил.
– Каким образом? Разве я спас тебя от смерти?
– Ты сделал гораздо больше. Без тебя я никогда бы не добрался на юг, а если бы и добрался, то не вернулся бы.
Джоле ухмыльнулся, на лице его появилось задумчивое выражение. Он поскреб в затылке и сказал:
– Что же, раз ты говоришь, что я свободен, – значит, так оно и есть.
Он поднялся из-за стола, гибкий, словно дикая кошка.
– Легкого пути, – сказал он без грусти, – и пусть Судьба будет к вам благосклонна. – Офирец взглянул на Йофрид и содрогнулся. – Если вы опять попадете в Офир, то попробуйте меня найти. Усадьба моего рода стоит на улице Луны, в Полуночном районе. Там будут знать, где я.
– Прощай, – прошептал Харальд, глядя в спину Джоле, когда тот легким шагом шел к двери. Йофрид промолчала.
Весла с шумом входили в темно-синюю воду, а волны раздраженно гудели, разбиваясь о черные, словно ночь, смоленые борта. Покрикивал на матросов капитан, и корабль с гордой орлиной головой на носу резал поверхность моря, оставляя на ней белый пенный след.
Харальд стоял на корме, разглядывая удаляющийся Офир, и сердце его пело от радости. С каждой пройденной верстой он приближается к северным землям, туда, где ждет его сын!
Когда они пришли в дом на Цветочной улице, купца Нбоге там не оказалось. Привратник с ужасом смотрел на белокожих пришельцев и отвечал: «Уехал, уехал давно!» – таким тоном, словно они явились его убивать.
К счастью, в порту оказалось несколько кораблей, готовящихся к плаванию на север. Весна, когда редкими становятся свирепые бури, лучшее время для дальнего путешествия.
Они выбрали тот корабль, который отправлялся на следующий же день.
И вот под ногами вновь доски палубы, кричат, провожая судно, чайки, и несколько досаждает сильный соленый запах. Аромат моря. Харальд вдыхал его и размышлял.
Через тридцать дней они достигнут Тира. Оттуда рукой подать до северных земель. А там путь только один – на север, в Бабиль, туда, где стоит на улице Дырявых Горшков храм жестокого божества.
При мыслях о сыне настроение испортилось, птичьи крики показались противными, а аромат моря – гнусным, словно запах ношеных носков. Резко повернувшись, бывший Владетель зашагал к люку, ведущему вниз, к небольшой каюте, отведенной для пассажиров. Доски палубы уныло скрипели у него под ногами.
Городишко, в который прибывали корабли с Островов, выглядел по сравнению с Тиром и Офиром неказистым и убогим. Серые шершавые языки волн лениво лизали каменистый берег, качая стоящие у причалов корабли и баркасы.
На северных землях царил май, и холмы, окружающие город, зеленели от свежей травы.
С только что пришедшего с Островов судна сгружали бочки и тюки, суетился хозяин, выкрикивая ругательства, и как всегда толпились, наблюдая за разгрузкой, зеваки.
Среди корабельного люда, матросов и грузчиков, словно вороны в галочьей стае, резко выделялись двое сошедших с корабля людей. Ступали они по сходням уверенно, без обычной для сухопутных крыс робости, но сразу было видно – пассажиры.
Первым шел невысокий худощавый мужчина. Волосы его, совершенно седые, падали на плечи, а голубые глаза холодно смотрели с морщинистого лица. На боку висел меч.
– Никак родовитый, – шепнул один из зевак другому. – Вон меч какой!
– Вряд ли, – ответил его более смышленый товарищ. – Родовитые в одиночку не путешествуют. Скорее всего – наемник.
И они принялись наблюдать дальше.
За седоголовым на причал ступила девушка. Одета она была по-мужски, на загорелой коже выделялись решительные светлые глаза. Оружия на виду не держала, но чувствовалось, что девица не менее опасна, чем ее спутник.
– Дочь, – предположил первый зевака.
– Нет, скорее баба его, – со смешком ответил второй. – Хотя тогда непонятно, зачем ему ее с собой возить? Шлюх в каждом городе хватает…
Харальд и Йофрид не слышали этих рассуждений, а если бы даже и слышали, то не придали бы им значения. Два дня корабль, на котором они плыли с Тира, пробивался через шторм, и путники были порядком измучены.
– Ну как, устала? – спросил Харальд, когда причал остался позади и сапоги застучали по камню мостовой.
– Да, – вздохнула Йофрид и улыбнулась.
– Тогда пойдем отдыхать.
Он решительно зашагал в ту сторону, где, как помнил, располагался постоялый двор. Меч, который купил в Тире, приятно оттягивал пояс. Клинок был из отличной стали, хотя и неказист с виду. Харальд заплатил за него немалые деньги, но ничуть об этом не жалел.
Постоялый двор оказался на месте. Хозяин, к удивлению Харальда, путников узнал. Поспешно подошел, блестя голым черепом. Маленькие бегающие глазки прямо-таки лучились, а на лице сияла улыбка.
– Вы вернулись! – сказал он радостно, словно увидел давно отсутствовавших родственников. – Прошу, присаживайтесь! Пиво у меня гораздо лучше, чем осенью!
Харальд недоверчиво усмехнулся и покрутил головой, а Йофрид пробормотала:
– Чем же мы ему так запомнились?
– Вежливостью и добротой, – ответил Харальд, усаживаясь.
Стол перед ними заполнился с такой скоростью, словно прислуживали не люди, а демоны. От мисок и тарелок одуряюще пахло, а пиво в высоком кувшине оказалось темным и крепким.
На корабле их не потчевали разносолами, и Харальд ел жадно, словно медведь, изголодавшийся после зимней спячки. Кости хрустели на зубах, по левую руку быстро росла гора объедков.
Йофрид же вяло ковырялась в тарелке, а от пива вовсе отказалась.
– Что с тобой? – спросил Харальд, допивая очередную кружку.
– Устала, – ответила она, прикрыв глаза. – Сколько я не спала нормально? То на постоялом дворе, на неудобной кровати, где по тебе бегают клопы, то в крошечной каюте, которая трясется от ударов волн, то прямо на земле у костра – все это продолжается почти год…
Девушка вздохнула. Харальд ощутил легкую растерянность. Йофрид до сих пор переносила все тяготы спокойно, никогда не жаловалась, и когда все трудности дальнего пути остались позади, вдруг заговорила об этом.
– Ну, – сказал он, пытаясь скрыть замешательство, – нет никаких причин, чтобы ты не вернулась домой. Денег у меня осталось не так много, но хватит, чтобы ты добралась до своей деревни.
Она слушала его с легкой улыбкой, по-прежнему прикрыв глаза. Это молчание еще больше озадачило Харальда. Что оно означает – гнев, равнодушие, радость?
– Тебе нет больше смысла оставаться со мной, – осторожно продолжал он. – Я научил тебя почти всему, что знаю сам, а сила в тебе большая, чем была у меня даже в лучшие годы. Спокойной же жизни у меня не предвидится. Я собираюсь отвоевать своего сына у бога и не думаю, что это будет просто…
Он замолк, лихорадочно придумывая, что бы еще сказать. Но девушка открыла глаза, полные тихой, спокойной грусти, и заговорила:
– Ты знаешь, я уже не та дурочка, которой была год назад. Она прислуживала посетителям и мечтала о свадьбе с Хрольвом. Я повелеваю стихиями, и бывший жених мне не интересней вошки. Я даже не та, что несколько месяцев назад, в пустыне. Тогда я дорого заплатила бы за то, чтобы оказаться в родительском доме… – Она помолчала. – Но сейчас я не слишком рвусь туда и понимаю, что вряд ли меня кто-нибудь ждет. Хрольв наверняка женился на другой, а родители поплакали, да и забыли. Я не чувствую себя Владетельницей, хоть ты и утверждаешь, что я ей являюсь, но жить как обычная селянка, пусть даже зажиточная, не смогу. В общем, мне надо подумать. До завтрашнего утра. А сейчас я пойду спать.
Она поднялась, подозвала хозяина. Только тут Харальд заметил, насколько уверенными стали повадки девушки. Владелец постоялого двора лебезил перед ней, словно перед родовитой госпожой, она же принимала это спокойно, хотя еще полгода назад спряталась бы от смущения за спину наставника и не смела бы показать оттуда носа.
Получив от хозяина зажженную свечку, девушка ушла, а Харальд налил еще пива. Есть уже не хотелось, но хмельной напиток приятно щекотал горло, позволяя забыть об усталости и о том, что в скором времени придется расстаться с Йофрид. Он и не думал, что так к ней привык.
С раннего утра они были в дороге. Сильный ветер задувал с севера, ероша волосы и заставляя поплотнее застегивать одежду. Купленные в прибрежном городке кони были неказисты, но выбирать не приходилось – это было лучшее, на что смог потратиться Харальд.
Путешественники двигались на север уже седьмой день.
Йофрид держалась рядом, уверенно сидела в седле, и Харальду было приятно смотреть на ее ладную фигурку.
«Я решу, куда мне ехать, в тот день, когда наши дороги разойдутся, – сказала она наутро после вечернего разговора. – Ведь нам пока по пути?»
«Да, – ответил он, улавливая в голубых глазах девушки напряженное ожидание. Она словно хотела от него чего-то, но вот чего? Этого он понять не мог. – Доберемся до поворота на Бабиль. Там мне на восток, а тебе, если решишь ехать домой, на север».
«Хорошо», – кивнула она.
До упомянутого поворота оставалась всего сотня верст, и Харальд с каждым днем беспокоился все сильнее. Причины беспокойства он не понимал, и это вызывало злость и раздражение.
Миновали небольшую деревушку – скопление домов на берегу тихого пруда – и догнали бредущий на север торговый обоз. Могучие лошади тащили нагруженные телеги, на передках дремали возчики.
Охрана каравана проводила путников профессионально настороженными взглядами, хозяин же – толстый купчина в роскошной, отделанной собольим мехом одежде – и вовсе не мог оторвать глаз от Йофрид.
В тот момент, когда поравнялись с передней телегой, с севера донесся слитный топот копыт. Из-за поворота вылетело с десяток всадников с короткими копьями. Броня их сверкала на солнце.
– К обочине! – заорал передний из них, едва увидев обоз. – Дорогу могущественному правителю Тор-гриму!
Телеги начали сворачивать, слышались ругань и хлопанье бичей.
Харальд и Йофрид тоже отъехали чуть в сторону, оказавшись рядом с несколькими наемниками из охраны обоза.
Передовой разъезд умчался дальше по дороге, а с севера нарастал мощный, хорошо знакомый Харальду звук. Грохот мчащейся в плотном строю конницы.
Первым из-за поворота показался знаменосец. Над ним гордо реяло на ветру полотнище с гербом. На белом поле стремилась вниз, растопырив крылья, хищная птица, скорее всего – сокол.
Харальд нахмурился, пытаясь вспомнить, где он видел этот герб. И быстрее молнии замелькали в голове картинки – полуразвалившийся замок, над которым реет точно такой же флаг, только обтрепанный, и крепкий рыжий парень, ставший для Белого Владетеля верным вассалом…
Торгрим фон Жахх.
Правитель Торгрим?
Харальд с новым интересом принялся вглядываться в приближающихся всадников. Вслед за знаменосцем ехали несколько воинов в богатой броне, украшенной золотой насечкой.
Среди них выделялся плотный мужчина на черном словно ночь жеребце. Конь шел легко, мускулы переливались под блестящей шерстью. Голова наездника поседела, лицо округлилось, но глаза остались теми же, что и двадцать семь лет назад, – спокойными и зоркими, излучающими уверенность в своих силах.
Сердце защемило. На мгновение бывшему Владетелю захотелось, чтобы Торгрим узнал его, вспомнил.
Взгляд могущественного правителя скользнул по фигуре всадника, стоящего на обочине, совершенно равнодушно. Затем взгляд вернулся, а на лице Торгрима проступило удивление.
Глупое желание прошло, и Харальд сожалел о том, что не сошел с коня и не скрылся от глаз правителя. Даже если Торгрим узнает его, то что с того? Прошлого не вернешь, как ни старайся.
Он выдержал взгляд человека на черном коне, не опустив глаз, но ни единым движением не выдал своих чувств. Торгрим проехал дальше и несколько раз оглянулся.
Вслед за правителем и его приближенными полилась река конных латников. Сотни копыт месили дорогу, слышались смех и бряцание оружия.
– Куда это он войско повел? – поинтересовался один из охранников обоза у другого. Харальд, расположившийся рядом, хорошо слышал их разговор. – Неужто опять воевать собрался? Все ему мало!
– Разве это войско? – пренебрежительно сплюнул второй охранник, тощий и длинный, словно копье в его руке. – Всего пара тысяч конных! Я слышал, что один из его новых вассалов взбунтовался, из тех, которые присягнули прошлым летом. Отправился усмирять.
– Даже от любимого дела оторвался! – хмыкнул первый.
– Это от пива, что ли?
– Нет, – вовсю зубоскалил первый наемник – Его и с собой взять можно От составления этих, как их… статутов! Правил, по которым жить должно!
Железный поток иссяк, потянулись огромные возы с обозным имуществом Они занимали всю ширину дороги, и приходилось по-прежнему стоять в ожидании. Солнце неторопливо ползло по небу, отмеряя время.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ