Люся, которая всех бесила

Глава 04

— Да блин, не стой у меня над душой, тут и без тебя дышать нечем, — старший оперуполномоченный гражданской полиции Шитов все-таки сорвался на Ветрова, но как-то вяло. На майора ему чин не позволял орать, а хотелось — очень.

Ветров лишь усмехнулся, но не пошевелился, продолжая подпирать плечом стену.

Гражданские издавна не любили видовиков и теперь задавались вопросом, чего, собственно, тут делает целый босс, когда работы для него никакой. Обычная уголовка. Наверняка приперся чисто нервы помотать и изобразить бурную деятельность. Как же, пострадавшая — личность скандальная, и новому начальнику видовиков от нее знатно досталось. Теперь здесь, нагнетает и у занятых людей под ногами путается.

И тут в квартиру вошли трое сотрудников Великого Моржа, деловитые, в форме, с корочками, все как полагается.

Наступила звенящая тишина.

Стало так тесно и так натоптано, что Люся только забралась с ногами на диван, обхватила себя руками и твердо заявила, что еще раз показания давать не станет.

Когда нападавшие получили тростью по мордасам и сдриснули из квартиры, Люся сквозь слезы и истерику первым делом схватилась за телефон и отправила Зорину несколько голосовых сообщений, спешно кидая тезисы для экстры. На владельца интернет-портала «Город не спит» совершено покушение. Нападавших двое. Наверняка их привела в ярость публикация Осокиной в защиту прав умертвий. На волне радикальных настроений они проникли в квартиру с целью причинения физического вреда, пытались запугать Осокину и угрожали ей расправой. Получили отпор и бежали с места происшествия. Будем держать вас в курсе расследования.

Потом пришлось объясняться с Ветровым, который, оказывается, как раз поднимался по подъездной лестнице, не дождавшись лифта, когда идиоты-нарушители давали деру.

Как бы то ни было, рефлексы у Ветрова оказались правильными — если кто-то бежит, их непременно надо догнать, а потом уже выяснять, кто такие и что натворили.

Он изловил одного, подростка-лесовика.

Второго, тоже подростка, но банника, взяли внизу — постаралась вневедомственная охрана. Консьержка вовремя подняла взгляд от вязания на камеры наблюдения, увидела, как недоросли в лифте надевают балаклавы, и нажала тревожную кнопку без промедления.

Вневедомственная охрана вызвала гражданскую полицию, и Люсе пришлось писать показания. Глаза слезились, из носа текло, в горле першило, а физиономия опухла.

Нужно было ехать в больницу для освидетельствования, и от этого становилось еще тошнее.

Капитан Шитов ее состоянием проникся и вызвал медицинскую бригаду на дом.

Подростков оформляли на кухне, слышно было, как они ерепенятся, отказываются называть свои данные и требуют адвокатов.

Явления эфэсбэшников на рядовое происшествие не ожидал никто.

Меж тем сотрудники Великого Моржа объявили, что юные экстремисты у них давно под присмотром и что они их забирают себе, как, собственно, и все дело.

Тут уж взвыла Люся:

— Ничего себе — под присмотром! А какого хрена я от них тростью отбивалась?

— Сильно отбивались? — тут же уточнил один из эфэсбэшников строго, и Люся от возмущения даже подпрыгнула.

— Ну разумеется, кротко и изящно, как и положено интеллигентной женщине, — язвительно ответила она.

— Разберемся, — пообещали силовики и отбыли, забрав с собой подростков, у которых и правда проступали синяки на физиономиях.

Еще не хватало огрести за избиение несовершеннолетних, совсем распереживалась Люся, но капитан Шитов, кажется, прочитал ее мысли.

— Не переживайте так, — сказал он, явно пытаясь утешить, — у одного в рюкзаке нашли нож.

Вот это он успокоил.

Вот прямо сразу стало легче.

— З-зачем это им нож? — спросила она с заминкой и запоздало ощутила, что вот-вот с ней случится наконец истерика. Адреналиновый прилив сил иссякал, наступало время забраться под одеяло и как следует прорыдаться. Возможно, даже с причитаниями, захлебываясь от жалости к невинно пострадавшей себе.

— Следствие покажет, — Шитов, ответственный яг, посмотрел на нее с тревогой: — Людмила Николаевна, а вы в обморок случайно не собираетесь?

— Почему случайно? Очень даже намеренно, — ответила она устало.

Ей надоели посторонние люди, а грязь и бардак в квартире ввергали в отчаяние.

— Идите, — вмешался молчавший все это время Ветров, — я сосед. Пригляжу тут за потерпевшей.

— Что же вы на своей территории такой бардак допустили? — злобно уточнил Шитов, но собрал своих людей и двинулся на выход.

— А бабушка говорила — приличный дом, — Ветров захлопнул за ними дверь, вернулся, поднял с пола перевернутый стул и сел на него. — Странно, что она до сих пор не прибежала, — заметил он себе под нос.

— У нее страх перед большим скоплением людей, — машинально ответила Люся. — Так бывает, когда сына поймали на коррупции, а внука — на уголовке. Вы что, совсем про нее ничего знаете?

Она тихонько переместилась в лежачее положение, натянула на себя плед и подтянула колени к груди.

Ветров невозмутимо смотрел на нее, даже не думая приготовить чай или как-то успокоить.

Просто сидел и неизвестно чего ждал.

У Люси булькнул мобильник — пришло сообщение от Великого Моржа. Этот черствый старик не спрашивал, как она себя чувствует, а прислал несколько ссылок.

Два аккаунта на ее портале — оба с кучей клонов, забанены за угрозы и ругань.

Профили в соцсетях — там тот, который банник, жрал на видео сырое мясо и рассуждал о том, что некоторые люди — животные, а все архи и вовсе должны содержаться в зоопарке.

Ученик элитной, мать твою, гимназии.

Значит, люди Великого Моржа пасли-пасли их, да не выпасли.

Люсю затошнило. У нее не было сил в этом разбираться сейчас, и она только скинула ссылки тому же Зорину.

Этой ночью ее журналисты лягут спать поздно, раскручивая историю и копаясь в интернете. Впрочем, ребятам не впервой.

«Ты как?» — коротко спросил флегматичный Зорин, и она написала ему, что норм.

Завтра, все завтра.

Ветров, терпеливо ждавший, когда Люся выключит телефон, заговорил:

— Любопытно. Любой арх в минуту опасности перекидывается. Это инстинкты. Но прежде я не встречал таких, кто вместо этого бьет нападавших тростью.

— Ну перекинулась бы я, — огрызнулась Люся, — так башмаком бы и придавили!

— Такое нельзя контролировать.

— А обсуждать столь интимные вещи — можно? Это противоестественно.

— Архи очень редки, — гнул он свое, — вас осталось несколько тысяч, не больше.

— Поистребляли разные гады, — согласилась она.

— Могли ли эти сосунки знать, кто вы?

— Павел Викторович, шли бы вы домой. У меня нет никакого желания с вами возиться.

— Коркора, — напомнил он, — именно из-за нее я пришел.

— Вы пришли слишком поздно. Все на сегодня. Прием окончен, — ее голос дрогнул.

Ветров наклонился вперед, ища Люсиного взгляда, и она ощутила странное давление. Как будто кто-то с силой нажал ей на плечи, принуждая к неподвижности. Она с трудом сфокусировалась на происходящем, не сразу догадавшись, что случилось.

А потом до нее дошло: чертово колдовство маренов.

— Вы обалдели, что ли, — произнесла она ошарашенно, — это вообще законно?

— Пользоваться видовыми преимуществами не запрещено, — он приблизился ближе, радужка потемнела, и Люся не могла отвести глаз от его лица. — Вам же никто не мешает перекидываться. Так откуда вы узнали про коркору? — теперь он почти шептал, и спазм сковал ее горло. Люсе было физически тяжело находиться рядом с ним, хотелось отодвинуться, избежать такого близкого контакта. Но как раз отодвинуться она и не могла.

Запертая в своем закостеневшем теле, как в клетке, она попыталась набрать воздуха, в глазах потемнело, и тогда он ослабил давление. Люся чуть отодвинулась, тяжело дыша. Даже несколько лишних миллиметров между ней и Ветровым принесли облегчение.

— Вот сволочь, — выдохнула она, — ну какая же ты сволочь.

— Тебе рассказал о коркоре твой любовник Китаев, — тут же перешел на ты и Ветров. — Чего он хочет?

Уже и про Великого Моржа раскопал! А ей-то казалось, что их отношения надежно спрятаны.

— Не допустить паники, — призналась Люся, у которой больше не было сил на какое-либо сопротивление. — Подготовить город заранее.

— Хм.

Давление исчезло совсем. Ветров отодвинулся, и Люся подумала, что боится его.

Сильнее, чем идиотов с дихлофосом.

Сцепив руки, чтобы унять противную дрожь, она пыталась прийти в себя, но слабость путала мысли, а усталость и нервное перенапряжение превращали ее в доступную жертву для ветровских атак.

— А от меня ты хочешь информацию о Соловьевой, — резюмировал он, — интересно, с чего это ты решила, что я стану прыгать перед тобой на задних лапках? Только потому, что я никак не отреагировал на твои злобные опусы в этой вашей информационной помойке? Думаешь, я тебя испугался?

Люся уже ничего не думала, а просто хотела остаться наконец одна.

— Да иди ты отсюда, — крикнула она, — не видишь, совсем не до тебя!

И Ветров все же послушался.

— Закрой за мной, — велел он от двери. — Кричи громче, если что.

— Если что — что? — выругалась она, доползла до коридора и заперлась на все замки.

Поставила набираться ванну.

Накапала себе валерьянки, нашла в аптечке успокоительное покрепче, залила все это водкой и поняла, что ее трясет уже с ног до головы.

— Идиоты, — всхлипнула Люся, кое-как заварила себе чай, но в ванную взяла с собой бутылку водки. — А этот вообще дрянь.

Какой уж тут здоровый образ жизни с такими стрессами.

Погрузившись в горячую воду, Люся вспомнила видео с сырым мясом, и тут ей снова поплохело.

Что там спросил Ветров?

Знали ли эти придурки про ее архаичную форму?

Собирались…

Что они собирались сделать, если бы Люся все-таки перекинулась?

Она просто испугаться как следует не успела! В вариантах «бей, беги или замри» Люся всегда выбирала бить, а страх приходил уже позже.

Если бы мозг воспринял происходящее как смертельную опасность, то от нее, быть может, уже мокрого места бы не осталось!

Захотелось позвонить Великому Моржу и наорать на него со всей дури.

Как он допустил такое!

Или он специально? Чтобы набрать больше материалов дела?

Откуда они узнали ее адрес? Как попали в подъезд? Почему были уверены, что смогут проникнуть в квартиру? Откуда эфэсбэшники вообще узнали о произошедшем так быстро?

Ничего не помогало — ни капли, ни таблетки, ни водка, ни теплая ванна.

Мысли крутились в голове со скоростью взбесившихся суматошных белок.

— Завтра, Люсенька, все завтра, — ласково сказала она самой себе, — сегодня — спать.

И она снова заплакала, размазывая по щекам ароматную пену.

— Люсь, а Люсь?

— Ммм?

Что-то ледяное коснулось ее век, она вздрогнула и попыталась сбросить это.

— Лежи спокойно, — сказала Нина Петровна, — это ложки. Я их специально в морозильнике заморозила. Рыдала почти всю ночь? Глаза опухшие теперь.

— Имею право и порыдать, — Люся поморщилась, но послушалась. — Есть повод.

У нее было ощущение, будто ее переехал бензовоз.

Болела голова, ныла нога, тянуло в груди.

— А вот Дейенерис Таргариен ни за чтобы не стала рыдать из-за двух сопляков.

— Ей в лицо дихлофосом не брызгали!

Хотя, если подумать, драконы почти лягушки. Только летают и малость крупнее.

Так что Люся сама себе дракарис.

— Если бы я была в тот момент в твоей квартире, то смогла бы тебя защитить, — вздохнула Нина Петровна. — Домовики сильны на своей территории. Но я смотрела сериал!

Отбросив в сторону ложки, Люся села на кровати и криво улыбнулась:

— Как я их тростью! Хрясь! Хрясь! Они аж обалдели! Не ожидали, бестолочи! Нина Петровна, я голодная как стая волков. И, кажется, со вчерашнего дня стала вегетарианкой.

— Еще чего, — фыркнула старушка. — Люсенька, я закажу на сегодня уборку? Твоя квартира похожа на поле боя.

— Угу.

Люся встала, кряхтя, потерла виски.

— А лучше бы я вашего внука тростью хряснула, — сказала она злобно.

— Ну ничего, еще успеешь, — утешила ее Нина Петровна.

Первым делом нужно было встретиться с Великим Моржом.

Остальное потерпит.

Ветров, как и накануне, уже сидел за столом, когда Люся, одетая еще более броско, чем обычно, а и обычно было на грани, вошла на кухню.

Хромота усилилась, и каждый шаг отдавался болью в затылке.

— Доброе утро, — холодно произнес Ветров, читая телефон, — твои журналисты за ночь раздули из крохотной искры целый пожар.

— С утра шаришься по информационным помойкам? — процедила Люся. — Что касается крошечной искры, то хочешь, я тебе тоже брызну дихлофосом в морду? Посмотрим, как тебе это понравится.

— Я принесу, — вызвалась Нина Петровна, — у меня где-то есть.

— Давайте сначала позавтракаем, — милостиво решила Люся и села, поморщившись, на свое место.

Ветров бросил на нее взгляд поверх телефона, отложил его в сторону, достал из кармана флешку и щелкнул по ней ногтями, отправляя ее по столу.

Флешка заскользила по отполированному дереву и стукнулась пластиковым боком о чашку Люси.

— И что это? — спросила она хмуро, хотя догадаться было не так уж и сложно. — Извинения? Не приму. Оставлю себе только флешку.

— Как угодно, — пожал он плечами и вернулся к овощному суфле.

— Ваш внук, Нина Петровна, — принялась жаловаться Люся, — вчера самым гнусным образом воспользовался моим беззащитным состоянием. Вы можете избавить меня от его физиономии хотя бы за завтраком?

— Так ведь по вечерам, деточка, он еще хуже, — огорченно сообщила старушка.

— Протестую, — возразил Ветров, — это не самое гнусное, на что я способен.

— У маренов черная душа и полное отсутствие моральных принципов, — Нина Петровна сердито отодвинула тарелку и вышла из кухни, совершенно выведенная из душевного равновесия.

Люся посмотрела ей вслед.

— Почему ты живешь с бабушкой, которая тебя не выносит? — спросила она у Ветрова.

— Не твое дело, — ответил он, тоже поднялся, запнулся о прислоненную к столу трость, покрутил ее в руках, разглядывая черного пуделя, утомленно поджал губы. А потом наклонился и положил руку на Люсино больное колено.

Она дернулась и машинально вцепилась зубами ему в плечо, пытаясь прокусить плотную ткань костюма.

Он охнул, но руку не убрал. Люся сомкнула челюсть плотнее, а потом поняла, что боль в ноге не ушла совсем, но стала не такой зудящей.

И выпустила Ветрова из зубов.

— Вот это, — все еще низко наклоняясь над ней, сказал он, и она снова ощутила вчерашний острый дискомфорт от его близости, — было извинением. А теперь мне пора на укол от бешенства.

Ветров направился к выходу, бормоча себе под нос про то, что собака бывает кусачей только от жизни собачьей.

И Люся осталась одна.

Завтрак явно не задался, но, по крайней мере, без строго надзора Нины Петровны она смогла позволить себе огромный бутерброд с маслом и вареньем.