Любовь вне времени и пространства

История третья Океанида

Нелегка жизнь служащих «Средиземноморского пункта сирен». Для того чтобы успешно справиться со своей работой, они должны отлично плавать, красиво петь и умело обольщать мужчин. И не пропустить ни одного. Цена ошибки — жизнь.

— В стародавние времена, когда боги еще обитали на Олимпе, жили-были четыре подруги. Трем из них посчастливилось родиться океанидами — дочерьми владыки морей и океанов, а четвертой — дочерью Зевса. Девы слыли писаными красавицами, способными доставить усладу любому мужчине, но отличались скромным нравом и не помышляли о плотских утехах. Они гуляли по саду, где росли необычайно ароматные цветы, а птицы исполняли такие чудесные песни, что забывалось обо всем на свете…

— Но ваша братия, тем не менее, не забывала подглядывать за этими девами. Птички не мешали!

— Дорогая, ты не понимаешь, как трудно удержаться! В то время девицы не удосуживались плотнее запахивать свои одежды, часто гуляли в чем мать родила. Вот и нарывались на нескромные взгляды.

— Фу, Ксанф, неприлично так выражаться — нарывались! Вы же не в том возрасте!

— Душечка, времена меняют нас. Приходится пользоваться современными словечками. А возраст здесь ни при чем. Я всегда был мужчиной, им и останусь. И не надо морщить свой прелестный носик! Мы, паны, всегда отличались повышенной сексуальностью! Я и сейчас дам фору многим молодым мужчинам. И не нужно хмыкать! Вечером посещу твой дом, Каппа. С доказательствами, так сказать. Что? Уже не смешно? Итак, продолжу свой рассказ. Не только паны подглядывали за прелестницами. В этот день мимо сада проезжал подземный правитель, и его сразила красота одной из дев.

— Неправда! Он мимо не проезжал! Аид специально там оказался. Он уже договорился с отцом этой девы!

— Дорогая, позволь закончить рассказ! Среди нас есть новенькая. Мне следует проинструктировать ее.

— Ой, если вы, Ксанф, рассказываете историю из-за меня, то не стоит! Я ее наизусть знаю. От мамы! «Подземный правитель похитил дочь Зевса, а ее подруги не смогли помешать этому. За что были прокляты…» И мы, потомки первых океанид, продолжаем нести груз проклятия!

— Бедная твоя мама! Если бы она соблюдала все инструкции, то сидела бы сейчас рядом. И нам не пришлось бы ее оплакивать, а начальству переживать, что ряды сирен редеют! Ну, не плачь, малышка! Погибших не вернешь! Поэтому хочу еще раз напомнить: отступление от инструкции на шаг влечет за собой смерть. Вы все помните, как погибла мама Омеги?

— Да! Дельта упустила моряка, не смогла завлечь своим пением, поэтому проклятие свершилось! С первыми лучами восходящего солнца она погибла.

— Правильно, девоньки! Или вы губите мужчин, проплывающих мимо вашего поста, искушая их пением и неземной красотой, либо погибаете сами. В том и есть суть проклятия! На все про все у вас лишь сутки! Утром заступили на смену и до следующего утра должны справиться с заданием!

Пан ходил туда и обратно вдоль рядов дев, сидящих на ступеньках небольшого амфитеатра. Его копыта гулко цокали по каменной кладке. Звук шагов задавал четкий ритм произносимым словам, от чего они казались весомее. Ксанф был одним из многочисленных панов, живущих рядом с океанидами. Его род начинался с того самого уродливого младенца, родившегося у Гермеса и названного богами Паном. Его потомки категорически отрицали свое родство с сатирами, называя их не иначе, как похотливыми животными, не имеющими никаких моральных принципов. Действительно, паны отличались живым умом, тонкой душевной организацией и желанием угодить прекрасным океанидам.

Из амфитеатра хорошо слышался рокот накатываемых на берег волн, чайки с криком летали над головой, а свежий утренний ветер теребил длинные волосы слушательниц. Океаниды вольно расположились на каменных ступенях, не успевших остыть за короткую летнюю ночь. Солнце еще не слепило, и его косые лучи, пробивающиеся через густую листву кипарисов, растущих зеленой дугой вдоль восточной стены, расцвечивали серые мраморные плиты причудливыми пятнами светотени.

Шерсть, густо покрывающая грудь Ксанфа, становилась то золотистой с яркими искорками, когда он входил в пятно солнечного света, то шоколадной, когда попадал под сень высоких деревьев. Пан прервал свою назидательную речь, услышав дробный стук каблуков за спиной.

— А вот и наша Альфа! — с заискивающей улыбкой Ксанф встретил деву с высокой затейливой прической. И добавил уже тише, чтобы услышала только она: — Тьфу, словно кличка собачья! Дуркует начальство, шифруется. Заменили древние имена на коды! Теперь вместо прекрасного имени Аглаофа приходится звать тебя Альфа! Предлагал же применить английский алфавит. Была бы ты просто Эй!

— Эй, я тебе сейчас рога обломаю, если не заткнешься, — прошипела Альфа, сунув ему в руки небольшую коробку.

Вновь пришедшая была великолепна: высокая грудь, гибкий стан, подтянутые мышцы. Белизну кожи подчеркивал черный офисный костюм, плотно облегающий спортивную фигуру. Картину портило лицо. В нем читалась такая надменность, а взгляд пронзал таким холодом, что окружающие невольно опускали глаза.

— Итак, о чем сейчас рассказал Ксанф? Омега, ты новенькая, повтори!

Тоненькая светловолосая девушка в цветастом сарафане поднялась со своего места:

— Пан напомнил об одном из древнейших случаев киднеппинга, в результате которого наши предки получили проклятие. Теперь мы вынуждены работать, рискуя своими жизнями.

Альфа подошла к говорившей и цепким движением ощупала ее плечевые мышцы. Омега поморщилась от боли.

— Гамма, возьмешь на себя новенькую, поднатаскаешь. Она слабовата. Но ничего, захочет жить, займется своим телом.

— На мне и так большая нагрузка. Из центра пришли свежие тексты чарующих песен, их нужно разучивать, — возмутилась девушка с нотными листами в руках. Для убедительности она потрясла ими в воздухе, отчего пухлая пачка едва не разлетелась. — Да еще и новенькая не определилась, на каком инструменте хочет играть.

— Можно я выберу рожок пана? У меня голос не очень, — опять поднялась со своего места Омега, так и не решившись посмотреть в лицо Альфы. В противном случае она встретила бы злобный сверлящий взгляд старшей по средиземноморской группе сирен.

— Слабая мать родила слабую дочь!

От этих слов та, которую назвали слабой, сжалась и обхватила себя руками, словно пытаясь защититься. На загорелой коже наливались синевой следы от пальцев Альфы.

— Не смей рыдать! Ты теперь в команде. Будешь выходить в смену Гаммы. — Вскинув руку в предупреждающем жесте пытающейся было возразить брюнетке с нотами, старшая спросила: — Месячные уже есть? — Получив утвердительный кивок покрасневшей от неловкости Омеги, продолжила: — Значит взрослая. И сможешь заменить Дельту. Садись!

Омега закрыла лицо ладонями, пряча обильно льющиеся слезы. Резкие слова Альфы о ее погибшей Дельте больно терзали душу новенькой. Ее окружали опытные сирены, не раз выходившие в море для исполнения древнего долга, и теперь она станет одной из них. Только злому року известно, сколько ей суждено прожить. Презрение, сквозившее в словах старшей по средиземноморской группе сирен, показывало Омеге, как мало ценили ее маму. Да, она была отличной от остальных океанид: старалась больше времени проводить со своим ребенком, не сдала его в интернат, находящийся при школе, где с годовалого возраста воспитывались дочери других океанид, больше преданных делу, чем своим детям. Воспроизводство потомства в их среде было сродни исполнению обременительного долга.

— Как верно слово «обременительный» подошло сюда, — с грустью подумала Омега. Род океанид не должен угаснуть и мало какая мать воспринимала ребенка, как родного: появилась еще одна сирена, которая однажды выйдет с ними на скалы плечом к плечу, чтобы справиться с поставленной задачей — выжить.

Соседка обняла плачущую Омегу за плечи, проявив сочувствие к сироте. Увидев это, Альфа презрительно сощурила глаза. Потом перевела замораживающий взгляд на остальных, словно ощупывая им каждую. Слушательницы притихли, сели ровнее, быстро оправляя одежду и волосы. В наступившей тишине стало слышно как огромный шмель вновь и вновь заводит свою песню, перелетая от вьюна к вьюну, украшающих своим нарядным плетями стены амфитеатра, да как копыто сидящего на ступеньке пана нервно стучит по каменной кладке. Поняв, что сейчас все смотрят на него, он, вытаращив в испуге глаза, быстро закинул ногу на ногу. Стук прекратился. Шмель, густо прожужжав, тяжело полетел в сторону моря. Тишина стала мертвой.

— Есть новости из центра. Завершилось расследование гибели Дельты. Рассматривалось две версии. Первая — самоубийство. Получены свидетельские показания, что яхта прошла рядом со скалой, но стоящий на палубе мужчина даже ухом не повел в сторону сирены. Из чего следует вывод: погибшая пренебрегала своими обязанностями и не пела!

Бросив очередной злой взгляд на зарыдавшую в голос дочь погибшей, Альфа вернулась к блокноту, который держала в руках. С хрустом перевернула страницу.

— Вторая версия — мужчина на яхте являлся глухим или что-то мешало ему услышать пение. Вспомним историю. Как погибли наши прародительницы? Мореплаватели смогли избежать смерти, залепив уши воском! Но с тех пор мы ведем скрытный образ жизни, рассеявшись по всему миру. Люди не догадываются о нашем существовании. Поэтому центр исключил вероятность специального затыкания ушей от пения сирен.

Она сделала паузу. Все поняли — следует важная информация.

— Но на днях произошел аналогичный случай на посту у берегов Сомали. Там сирены работают, прикрывшись существующим в этих широтах пиратством. На парусной яхте находились четверо моряков, которые проплыли мимо мыса, не отреагировав на многоголосое пение. Девушки пустились за судном вдогонку и только этим привлекли внимание яхтсменов. Мужчины откликнулись не на чудесное пение, а на женские тела! В итоге группа справилась с работой: экипаж яхты был погублен. Но после разбора ситуации, чуть не приведшей к фатальному исходу лучшую смену на всем африканском побережье, выявился ряд неучтенных факторов.

Опять хрустнула переворачиваемая страничка. Альфа четко произнесла:

— Нам мешает работать прогресс! Голоса сирен заглушает рев двигателей, музыка, звучащая из динамиков на палубах и наушники, которые активно используются современными мореплавателями. Следствие выяснило, что все мужчины на яхте в момент пения сирен пользовались наушниками! Они слушали плеер или занимались виртуальными играми на своих телефонах, — Альфа вытащила из кармана пиджака скрученный моток проводов в белой оплетке. Встряхнув рукой, она всем показала, как выглядят наушники. Море не раз выносило на берег предметы современного мира, чье назначение было им не знакомо.

По рядам слушательниц прошло волнение. Послышались единичные возгласы изумления. Омега перестала плакать и подняла глаза на Альфу. Ей так не хотелось верить, что мама добровольно покинула любимую дочь, которую так ревностно огораживала от неприглядности жизни сирен.

— Поэтому, — повысила голос Альфа, — центр ввел техническое новшество. С завтрашнего дня ни одна из вас не выйдет на работу без специального браслета. В него встроен чип, заглушающий работу всех устройств в радиусе километра. Задействуется нажатием на драгоценный камень. Отключается повторным нажатием. Это опытные образцы. Возможны сбои, поэтому используйте их на меньших расстояниях, дав возможность судам подойти ближе к скалам. Для примера браслеты первой версии были переданы группе сирен, работавших на побережье Атлантического океана. Частный самолет низко летел над водой и попал в радиус действия браслета. Результат — катастрофа. Группу пришлось в срочном порядке вывести из этой зоны, виновных наказать, а браслет отправить на доработку. Помните, что по условиям проклятия мы работаем только с тем, что движется по воде. Воздушный океан оставляем в покое! Всем ясно? Если вопросов нет, получите браслеты у Ксанфа.

Закончив, Альфа резко развернулась и, кивнув пану, покинула амфитеатр. Она спешила в офис, где дежурные составляли новое расписание смен: еще две сирены несколько месяцев не смогут выходить на скалы. Ожидалось прибавление в семействе океанид.

Вздохнув, строгая начальница расстегнула верхние пуговицы белоснежной рубашки. Солнце начинало припекать, костюм душил Альфу, и она с тоской вспомнила, как когда-то выходила на скалы без всякой одежды. Сейчас она не могла позволить себе ни малейшей расслабленности. Строгая дисциплина и подчинение установленному порядку — вот краеугольные камни для выживания ее группы сирен.

Зайдя в офис, Альфа опять застегнет все до единой пуговки. Служба есть служба.

Если бы чужак из внешнего мира забрел на подвластную ей территорию, он не нашел бы ничего любопытного. Ни тебе магазинов, продающих поделки для туристов, ни ресторанчика, предлагающего традиционные блюда из морских даров, ни какого другого развлечения. Все было продумано для того, чтобы не вызвать интереса туристов и властей тех стран, на прибрежье которых ютились типовые поселки, занимающиеся «рыбным промыслом»: несколько домов растянувшихся на единственной улице, амфитеатр, косящий под старину в дань средиземноморскому прошлому, пристань с лодочным сараем и небольшая школа. В этом же здании находился офис.

Альфа была главой всему. Она решала, как поступить с чужаком, пришедшим со стороны суши: вежливо выпроводить его обратно, дав в сопровождение пана, чтобы наверняка убедиться, что турист не захочет еще раз посетить скучный поселок, или отвести его к морю и решить проблему стандартным образом. Она определяла, какая из юных океанид готова выйти на службу. Она взвешивала угрозу и направляла на скалы определенное количество сирен, способных выполнить свой долг, не подвергая опасности оставшихся на берегу.

Если появлялись глобальные проблемы, грозившие рассекречиванием или даже гибелью океанид, решение принимал центр. Альфа помнила, как по распоряжению из центра большую группу сирен, расплодившуюся на одном из островов Тихого океана и ставшую заметной для человечества, разделили на две части: одну отправили в Сомали, другую к берегам Китая. Остров Хайнань не долго был их убежищем: смертельная волна, появившаяся в результате землетрясения, смыла новый поселок, когда сирены в полном составе пели завораживающую песнь несущемуся на них лайнеру, спасающемуся от цунами. Никто не был готов к такому повороту событий. Погибли все: и пассажиры, и сирены, и их потомство. С тех пор центр не расселял океанид в той части Тихого океана, а также на побережье Южной Америки, сильно подверженных природным катаклизмам.

Где находился мозг всех сирен, знала только старшая по группе сирен, остальным секретные знания были ни к чему. Их задача — исправно нести службу, чтобы сохранить жизнь себе и своим детям.

Прогресс не мог не затронуть племя океанид. Если раньше их прародительницы полагались на свое тело и сверх-возможности, дарованные богами, то в результате скрещивания с людьми, их способности угасали. Благодаря техническим новшествам, слабость новых океанид восполнялась благами цивилизации. Мускульная сила требовалась только в пределах места обитания, а массовое передвижение по морям-океанам происходило с помощью галер, парусников, паровых, а позже моторных судов. Океаниды оповещались о приближении опасности с помощью радиосвязи и локаторов, они не брезговали пользоваться аквалангами и ластами, если того требовала ситуация, сполна возмещающая утрату русалочьих хвостов.

— Спасибо цивилизации и прогрессу, — думала Альфа, входя в охлаждаемый кондиционером офис, за стеной которого мягко рокотал генератор, — теперь нет необходимости океанидам ютиться в гротах, пещерах и бояться покидать заводь.

Современные сирены мало чем отличались от человечества, разве что проклятие так и не отпустило их род. Но они верили, что рано или поздно, человеческая кровь полностью заменит кровь древних существ и проклятие развеется. Пока же, продолжающиеся случаи гибели соплеменниц показывали, что проклятие в действии.

Между тем в амфитеатре Ксанф продолжал раздавать браслеты, сопровождая сие действо шутками и прибаутками. Получившие браслеты слушательницы группами расходились по домам, обсуждая услышанные новости. Последней к Ксанфу подошла Омега. Он сам надел ей браслет, притянув за руку. Пока дева рассматривала красный камень, пан прижался к ней со спины и запустил руку в вырез платья, сжав нежную грудь. Омега дернулась, но наглец обвил ее талию другой рукой, не дав убежать.

— Малышка, ну чего кочевряжишься? — зашептал в ухо, щекоча своим дыханием и бородой. — Я опытный любовник и приятно лишу тебя девственности. Ты не почувствуешь боли, только безмерное блаженство. Для кого себя бережешь? Для чего сдерживаешься? Для сирен не существует любви. Только всепоглощающая похоть и нужда в потомстве. Думаешь, почему некоторых моряков не сразу убивают, а утаскивают к себе до утра? Они нужны для продления рода. К сожалению, здесь я пас. Мы разные виды. Да и не захочет океанида иметь козленочка вместо дочки. Но в сексе я мастер! Приходи ко мне вечером, научу играть на флейте.

Он определенно вкладывал в слово «флейта» другой смысл, так как потерся об Омегу чем-то твердым, выпирающим через штаны.

Вдруг пан подпрыгнул и заныл от боли. Кто-то схватил его за волосы и крепко дернул.

Это оказалась Бета. Рыжая Бестия — старейшая сирена, помнящая еще времена царя Миноса. Она была самая крупная и сильная в средиземноморской группе, могла вытащить на берег двух мужиков и развлекаться с ними до рассвета, уморив в итоге безостановочным сексом.

— Ах ты гад! Кому обещал ночь? Каппе? Не ври, я все слышала! А теперь к малявке лезешь? Сегодня же моя очередь!

— Беточка, прошу, отпусти волосы! — Ксанф резко убрал все конечности от Омеги. — Ты оставишь меня лысым, и я потеряю свою привлекательность. Хотя не это во мне главное, правда, дорогая?

От участия в перепалке Омегу отвлекла наставница — миниатюрная океанида с копной темных волос, спускающихся до самых ягодиц, любящая носить белые одежды, так хорошо оттеняющие ее загар.

Она взяла подопечную за руку и потащила к своему дому, стоящему под сенью пышно цветущей сиреневой глицинии. Этот дом в поселке считался самым красивым. Утонченный вкус способной к искусствам Гаммы превратил его в уютное гнездышко, где по вечерам с удовольствием собирались любительницы петь во внерабочее время. Если на скалах они исполняли тексты, присланные из центра, то здесь они распевали мелодии, любимые человеческим миром. Они разительно отличались от их профессиональных песен: попсой моряков на скалы не приманишь. Но молодым океанидам, в венах которых с веками становилось все больше и больше человеческой крови из-за активного скрещивания с мореходами, хотелось отдохнуть под нехитрые мелодии.

Усадив Омегу за стол, накрытый искусно вышитой скатертью, наставница придвинула к ней лист бумаги и карандаш.

— Пиши, не буду повторять дважды, — Гамме не нравилось задание Альфы. Возню с малолеткой, чья мама не озаботилась подготовить дочь к жизни в социуме, наставница считала наказанием.

Столько лет она отказывалась вступать в связь с мужчинами только потому, что не хотела становиться матерью, так теперь ее насильно превратили в наседку!

— С утра тебя ждут трехчасовые тренировки по плаванию, — продолжила Гамма, отвлекшись от своих мыслей. — Потом уроки вокала и игры на инструментах. После дневного сна уроки обольщения.

— А это зачем?

— Ты думаешь, заманила корабль на скалы и мужчины вместе с ним на дно пойдут? — сарказм змеился в голосе наставницы. — Они моряки и вода их стихия! Предстоит зачаровать так, чтобы они стайкой поплыли в нужную сторону. И наконец урок, завершающий твой день — способы убийства мужчин, которые заведомо сильнее тебя.

— Разве я смогу справиться с несколькими мужчинами?

— Глупая, если их будет много, на работу выйдут все сирены. С двумя может справиться только Бета. Тебе бы одного одолеть! Но не бойся! Большие корабли здесь появляются крайне редко. Наш пост рассчитан на малые суда и одиноких рыбаков. Вот если бы попала на Бермудский, то научилась бы работать в команде, справляющейся с океаническими лайнерами. Но на Бермудах задействованы только профи. Идет жесткий отбор. Даже нашу Бету туда не взяли.

Через месяц упорного обучения Омега заметно окрепла. Плавала быстрее многих, побеждала в рукопашном бою. Знала, как погубить мужчину, доведенного чарующим пением и красотой тела до невменяемого состояния. Оставалась только практика.

Омега волновалась. Мама никогда не рассказывала ей, как происходит обольщение моряков, считая, что дочке еще рано узнать, что происходит на скалах. В их доме не приветствовались разговоры о работе, а во время обучения в школе океанид никогда не посвящали в тонкости профессии, перекладывая эту обязанность на плечи родительниц.

Накануне смены Омега почти не спала, переживая, все ли она сделает правильно, не обернется ли какая-нибудь ее оплошность крахом для всей группы сирен.

В первый раз новенькая вышла на работу с Бетой и Гаммой. Когда наставница ее увидела у назначенного места — лодочного сарая, сокрушенно покачала головой. Омега надела спортивный купальник, а волосы скрутила в тугой узел.

— Ты куда так вырядилась? — спросила Бета, снимая темные очки. Кроме них на ней ничего не было.

— На задание, — промямлила Омега и покорно опустила голову.

Гамма резкими движениями начала вытаскивать из ее волос шпильки.

— Плохо ты ее подготовила, подруга, — сказала Бета, пристраивая очки в сумку, из которой выпал на песок тюбик со средством от загара, — дресс-кода не знает. Какая форма одежды у сирен, а? Купальники фирмы «Адидас» или «Пума»?

Она подняла тюбик, откинула крышечку и выдавила на ладонь белую массу. Потом быстрыми движениями стала тщательно растирать крем по роскошному телу.

Омега начала лихорадочно искать бирку на своем купальнике. Но ойкнула, когда наставница, больно выдернув последнюю шпильку, наконец распустила ее волосы.

— Не вертись. У сирен нет формы одежды. Нагота и распущенные волосы — вот наш дресс-код уже сотни лет. Неужели мама не рассказывала? Снимай купальник! Поторопись. Разведка донесла, что приближается плавсредство с двумя мужчинами.

Босые ступни сирен оставляли четкие отпечатки на песчаном берегу, куда море выносило всякую мелочь. Глядя себе под ноги, чтобы не наступить на острый край разбитой раковины, Омега заметила наушники. Теперь она знала, для чего применяют тоненькие проводки с горошинами на концах. Нырнув следом за подругами, она уверенными гребками поплыла к ближним скалам. Иногда судно приближалось с западной стороны, тогда сиренам приходилось пользоваться надувными лодками с моторами, чтобы быстрее добраться до дальних скал.

Когда до места, где разместились сирены, моторной лодке оставалось менее пятидесяти метров, Омега заученным движением нажала на камень браслета. Шум двигателя стих. Все три девушки, красиво нырнув со скалы, поплыли к дрейфующей посудине.

Пока рыбаки, бросив попытки завести мотор, вставляли весла в уключины, сирены окружили лодку. Бета легко качнула ее с кормы.

Мужики, в испуге ухватившись за борта, оторопело уставились на улыбающуюся красавицу.

— Эк, откудава такая рыжуха взялась, — удивившись, крякнул старший по возрасту. — Никак помочь нужна?

— Безграмотный мужлан, — буркнула Гамма, подплывая к носу. Повиснув на нем, с силой дернула лодку. Вставший было молодчик, рухнул вниз, ударившись о край скамьи. Свое недовольство он выразил смачным бранным словом.

Бета в это время перебралась к нему ближе и, подпрыгнув, облокотилась на борт, свесив свои полные груди у лица упавшего. От этого лодка опасно накренилась и черпнула воды. Старик, не удержавшись, рухнул в воду, окатив брызгами напарника. Тот же ничего не замечал кроме розовых сосков Рыжей Бестии.

По знаку наставницы Омега запела. После уроков и специальных упражнений в ней открылся талант, доставшийся когда-то сиренам от Терпсихоры. Голос ее был чист и красив, модуляции сводили с ума и заставляли забыть об опасности. Поэтому старик, попавший в объятия черноволосой красавицы, не произнеся ни звука, с блаженным выражением лица ушел с ней под воду.

А Бета, забравшись в лодку, опустилась на колени возле молодого парня. Ласково провела ладонью по щеке и, наклонившись, нежно поцеловала в губы. Потом еще раз и еще.

Молодчик, очарованный пением, тоже включился в любовную игру — жадно отвечал, не замечая, что уже лишился рубахи, а ремень, звякнув на прощание пряжкой, змеей ушел под искрящуюся на солнце воду. Все больше распаляясь, начал стаскивать с себя сапоги, брюки, не упуская при этом возможности сжать рукой то грудь девы, то крепкую ягодицу.

Омега, поразившись происходящему, резко оборвала песнь.

Рыбак тут же пришел в себя. В недоумении огляделся. Обнаружив отсутствие одежды, выругался и быстро прикрыл большой ладонью причинное место. Правда, у него это плохо получилось — не исчезнувшее возбуждение сильно мешало.

Наставница, всплывшая уже без старика, шлепнула ученицу по лбу и тут же подхватила оборвавшуюся мелодию. Мужчина, словно по мановению волшебной палочки, продолжил страстный танец с нагой девицей, которая успела зло глянуть на Омегу.

Смущенная Омега хотела уплыть, но Гамма задержала, пропев слова, которые отсутствовали в песне изначально:

— Неужели не хочешь познать ты, как приятны мужчины объятья?

Если даже не будет дитя, с ним увидишь ты звезды средь дня!

Наставница подтолкнула Омегу к лодке и заставила усесться на корме.

Сначала новенькая испугалась — она никогда не видела интимных встреч. Но потом, поддавшись завораживающему ритму движения нагих тел, почувствовала растущую волну возбуждения. И уже не могла оторваться от созерцания действа бесстыдно отдающихся друг другу и щедро делящихся наслаждением любовников.

Мужчина прикрыл глаза. Наездница, сидящая на нем, резко поднималась и опускалась, выгнувшись в спине и разметав подсыхающие на ветру волосы. Каждое оседание сопровождалось стонами. Лицо Беты раскраснелось, на лбу и верхней губе появились капельки пота. Ягодицы со звуком хлопали о твердое тело рыбака. Его руки гладили груди прелестницы, сжимая до красноты тугие соски грубыми от работы пальцами.

Видимо, боль доставила Бете острое наслаждение. Она, резко наклонившись, простонала:

— Укуси! Сильнее!

И он немедленно выполнил необычный приказ: прикусил подставленный сосок. Рыжая протяжно ахнула. Мужчину подстегнул этот звук, и он, намотав шелковые волосы на руку, притянул лицо девы для глубокого поцелуя.

Бета не отставала от своего партнера. Не переставая двигаться, она щипала, кусала, целовала возбужденного молодчика. В одно мгновение он скинул разгоряченную деву и подмял под себя, удобно устраиваясь между ногами красавицы, поглаживая и целуя ее пухлые бедра.

Прерванный танец возобновился. Их тела, на которых цвели яркие следы неуемной страсти, блестели на солнце от водных брызг и пота. Опытная дева управляла ритмом, подгоняя ударами розовых пяточек. Ее руки с перламутровыми ноготками то обхватывали шею мужчины, притягивая к себе для очередного поцелуя, то толкали от себя, чтобы выгнуться и подставить его губам дерзко торчащий сосок, то появлялись на талии, чтобы пройтись плавным движением по спине любовника.

Оба партнера в движении были прекрасны: белокожая дева с огненно-рыжими волосами и ее загорелый любовник, завороженный пением сирены и подчиненный сладким переливам мелодии. По позвоночнику мужчины медленно сползали капельки пота, исчезая между полушариями ягодиц. Мышцы под кожей бугрились, а кровавые царапины, оставленные ногтями Рыжей Бестии, исполняли свой волнообразный танец.

Крик восторга сирены слился с гортанным стоном мужчины. Сделав еще несколько движений, он устало повалился на довольную красавицу, не выходя из нее.

Увиденное так возбудило Омегу, что она, почти одновременно с любовниками, ощутила невероятно сильную сладостную пульсацию между ног.

Теперь Омега знала, что значит увидеть днем звезды.

Испугавшись этого неожиданного эффекта, она прыгнула в воду и быстро поплыла к берегу.

А за ее спиной разыгрывалась трагедия. Затопленная лодка уходила на дно моря вместе с лежащим в ней рыбаком, на лице которого застыла улыбка, а глаза смотрели в бесконечное синее небо. Он был счастлив.

Песнь Гаммы стихла.

Ночью Омега никак не могла заснуть. Картина соития мужчины и женщины стояла перед глазами. Возбужденная дева ворочалась в постели, сминая белые простыни. Сведя ноги, она опять почувствовала сладостный импульс. Найдя пальцем место, откуда он исходит, осторожно погладила. Оно немедленно отреагировало — продолжай!

Почему-то вспомнилось, как пан дышал ей в ухо, как его теплая рука сжимала грудь и теребила напряженный сосок. Омега осторожно потянула за сосок. Тело отозвалось. Охнув от неожиданности, стала ритмичнее нажимать на чувствительную точку между ногами. Представив молодого рыбака, который нежно целует тело, а потом, закинув ноги на свои плечи, плавно входит в нее, Омега забилась в сладостных конвульсиях.

Придя в себя, Омега поняла, что в ней проснулась женщина и она страстно желала мужчину. Загляни к ней сейчас Ксанф, она, не задумываясь, пригласила бы его в кровать!

Утром Омега вышагивала по дому из угла в угол. Прав был пан. Сирена, вкусившая блаженство, будет стремиться получить его любым способом. Но где взять мужчину? Ее смена будет только через два дня, и никто не гарантирует, что на горизонте появится судно. А Ксанф, как специально, уехал в город за новыми музыкальными инструментами и собирался задержаться там, чтобы выполнить заказы сирен.

Океаниды не могли покинуть побережье. На это было наложено табу. Передвигаться они могли только вдоль берега, удаляясь от него не более чем на сотню метров. Еще в школе им объясняли, что нарушение правила грозит смертью.

— Представьте себе, — говорила учительница по физкультуре, — кто-нибудь из вас решит пройтись по магазинам в ближайшем городке. А в это время будет объявлена всеобщая мобилизация из-за приближающейся к скалам на всех парусах крупной яхты. Как быстро вы сможете оказаться на берегу? А стометровку вы пробежите за шестнадцать секунд, — взмахнув сигнальным флажком, она включала секундомер, и маленькие океаниды старались уложиться в заданный норматив.

У каждого поста океанид был свой пан, с удовольствием выполнявший все их прихоти. Особенно сексуальные. В этом состояла его работа. Приятная, скажем так. Если группа была большая, такая как на Бермудах, там служило несколько похотливых панов.

От сексуального сумасшествия Омегу спасла наставница. Она ворвалась с известием, что к берегу приближается стометровая яхта с множеством пассажиров на борту, поэтому объявляется общий сбор. Если судно пройдет мимо, жизни лишаться все сирены. На скалы выйдет даже Альфа, что говорило о серьезности происходящего события.

Через полчаса обнаженные девы облепили опасные скалы. Все всматривались в горизонт, на котором только что появилась белая точка. Еще существовала вероятность, что судно свернет и не достигнет той границы, после которой сирены обязаны начать действовать. Но нет. Судно упорно приближалось. Пройдена точка невозврата. Теперь в живых могла остаться только одна из сторон: океаниды или пассажиры красавицы яхты.

По аварийной инструкции, которую все в группе знали наизусть, отмашку к атаке должна дать старшая. Альфа застыла с белым платком в руках, который яростно теребил утренний ветер. Как только яхта пересекла нужный рубеж, платок резко упал вниз. Бета нажала на камень, активизирующий чип на браслете, и на судне произошла остановка двигателей. Смолкла гремящая музыка. Нестройный хор пассажиров, протянул недовольное «О-о-о!».

Сирены слаженно затянули завораживающую песнь, подыгрывая себе на музыкальных инструментах, издающих дивные звуки. Люди стали выходить на палубу. Сначала они застывали, вслушиваясь в красивые голоса. Потом неведомая сила заставляла их перебираться через ограждение и шагать за борт. Лица пассажиров выражали восторг и блаженство. Бурное течение тут же подхватывало тела и утягивало в морскую пучину. Вскоре на поверхности воды покачивались только дамские шляпки и прочие мелочи мирской жизни, удерживающиеся на плаву.

Через некоторое время, когда оперативная группа обследовала яхту и подала сигнал, что все чисто, Альфа опять взмахнула платком и хор сирен замолчал. На лицах многих читалось разочарование. Они ожидали боя, адреналин еще бурлил в крови, а быстро завершившаяся операция походила на прогулку на свежем воздухе. По одной девы стали покидать скалы.

Бета задействовала чип на браслете, и на яхте включились двигатели. Течение уже развернуло судно в нужную сторону, и оно понеслось к другим берегам, чтобы найти там свой конец. А в газетах, которые скоро привезет пан, появятся сенсационные сообщения, что яхта такого-то миллионера потерпела крушение. И всех будет мучить загадка: куда делись пассажиры?

Обычно океаниды, служащие в больших группах, обирали суда. Драгоценности, деньги, произведения искусства — все шло на нужды разбросанных по свету сирен. Но если крупное судно попадало в пункт, который работал малым составом и не был предназначен для сложной операции, следовало придерживаться инструкции: не терять время, направить судно подальше от поста.

Задумавшаяся Омега вскоре обнаружила, что осталась на скалах в одиночестве. Посидев еще немного и покидав камешки в воду, она собралась возвращаться домой, но услышала слабый голос, доносившийся снизу. Кто-то просил о помощи!

Быстро спустившись, Омега обнаружила парня, зажатого между скалами. Высокие волны отнимали у захлебывающегося последние шансы на жизнь. Океанида прыгнула в воду и, изловчившись, когда волна слегка приподняла тело, вытянула его на морской простор.

Мужчина оказался крупным, и под его весом Омега пошла ко дну. Но вдруг почувствовала, что его рука схватила ее за волосы и вытянула на поверхность. Мощными гребками мужчина поплыл к берегу, таща на буксире нагую девицу.

Он ее спасал! Осознание этого обескуражило Омегу. Она решила не сопротивляться. Сирена же всегда сумеет отправить мужчину на тот свет? День только начался и у нее есть сутки, чтобы решить все проблемы.

С трудом вытащив девицу на берег, обессиленный пловец, едва отдышавшись, прильнул к ее холодным губам и со всей силы дунул в рот. Потом нажал несколько раз на грудную клетку.

Омега подумала, что сейчас ей сломают ребра, поэтому, когда мужчина опять прильнул к губам, обняла его и поцеловала. От неожиданности он замер. Потом, приподнявшись вместе с вцепившейся в него утопленницей, снял с себя ее руки и внимательно осмотрел. Сидящая перед ним девица выглядела необыкновенно привлекательно! Широко распахнутые голубые глаза, румянец стыда на гладкой загорелой коже, светлые волосы, спускающиеся до самых ягодиц, и груди. Все! Его взгляд замер на этих чудесных округлостях с маленькими розовыми сосочками. Дева невольно прикрыла их ковшиками ладоней. Мужчина смутился и опять перевел взгляд на лицо. Красавица улыбалась. На щеках появились ямочки, пухлые губы обнажили белоснежные зубы.

Дева медленно поменяла позу — встала на колени и потянулась к мужчине. Провела ладошкой по щеке, потрогала ямочку на подбородке, описала пальчиком контур губ. Он ухватил ее ладонь и поцеловал в самый центр, немного задержав там губы. Потом игриво лизнул языком. От неожиданности Омега сомкнула ладонь, словно поймала поцелуй в кулачок.

Она была в восторге! Ее мечта исполнялась! Рядом с ней находился мужчина, который только поцелуями всколыхнул все чувства. Мокрая ткань одежды рельефно облепила его тело, и при каждом движении под ней вырисовывались тугие мышцы. Распахнутые половинки рубашки, на которых не осталось ни одной пуговицы, открывали безволосую грудь с коричневыми сосками и плоский живот, внизу которого курчавилась полоска темных волос. Опустив глаза, Омега увидела, как сильно натянулись брюки в том месте, где полоска волос уходила за пояс. Она уже понимала этот признак сексуального возбуждения.

Открытие доставило океаниде большое удовольствие. Это первый мужчина, так явно желающий ее, и которого безумно хотела она. Теплая волна, зародившаяся внизу, прошла по телу и заставила сильнее биться сердце. Омега только взглянула в эти чудесные карие глаза с крапинками солнечного янтаря и тут же утонула в них. А она думала, что сирены не тонут!

Мужчина, находящийся во власти красоты обнаженной незнакомки, забыл, кто он и как оказался на берегу. Как Адам, вкусивший запретный плод, жаждал обладать Евой, так и он не мог справиться с сексуальным влечением к необыкновенной девушке.

«Ева», видимо, вкусила того же плода, поэтому перебралась к нему на колени и жадно поцеловала, прильнув к его груди ноющими сосками. Ей хотелось целовать этого мужчину, ощущать вкус его твердых губ, языка, который так умело вступил в игру, трогать руками влажные волосы, пахнущие морем, гладить под белой рубашкой сильные плечи, так надежно закрывающие от всего мира.

Когда отстранилась, чтобы набрать в легкие воздуха, увидела, что мужчина смотрит с нежностью. Дрожащими от невероятного возбуждения пальцами, он убрал прилипшие к ее лбу волосы и поцеловал каждый глаз.

— Кто ты? — выдохнул он.

Омега, враз забыв свое кодовое имя, назвала истинное — Эвридика.

Мужчина, решив, что девушка дразнит его, улыбнувшись, ответил:

— Тогда я — Орфей. — И продолжил приятное занятие.

Утренний ветер зашуршал песчинками вокруг целующейся пары и игриво подогнал к ним пенную волну, постаравшуюся их разъединить. Возвращаясь к морю, волна потянула за собой песок, лишив опоры и опрокинув любовников навзничь. Но они ничего не видели кроме друг друга. Набегающая волна путалась в ногах — мужчина лежал на девушке и продолжал страстно целовать. А Эвридика, подхватываемая очередной волной, ощущала на себе не только руки Орфея, но и ласковые движения воды, то приподнимающие ее, то утягивающее в море с мириадами песчинок. Еще одна сильная волна — и оба оказались погруженными в море. Это заставило разъять объятия.

Всплыв, Офей почувствовал, что рубашка сползла и держится только на манжетах. Блеснули запонки и быстро ушли на дно — мужчина их выдернул и, сняв рубашку, зашвырнул ее на берег. Следом полетели брюки, с которыми справиться оказалось труднее. Пришлось дважды уйти под воду, но ловкие пальцы девы помогли расстегнуть ремень.

Обнаженные, они опять прильнули друг к другу. Поцелуи становились все более жаркими, объятия тесными. Море, получив в плен оба тела, затихло, успокоилось, словно предоставило ложе для любовного таинства. Дева обвила шею мужчины и зарылась пальцами в мокрые кудри. Руки Орфея заскользили по ее стройному телу, очертили окружности груди, потом пересекли спину и спустились к упругим ягодицам, но недолго задержались там. Скользящими движениями мужчина добрался до треугольника светлых волос и его чуткие пальцы, раздвинув складочки, дотянулись до нежного места.

Эвридика вздрогнула и напряглась.

Он почувствовал и удивленно посмотрел ей в глаза:

— Первый?

— Да, — шепотом подтвердила она.

Улыбнулся и мелкими поцелуями прошелся по ее лицу, а затем, легко приподняв Эвридику, взял в рот и поиграл языком с каждым из сосков. Дева застонала от наслаждения. Обхватила его ногами и откинулась, позволив поддерживать за ягодицы и целовать тело, на котором вскоре заалели следы настойчивых губ. Поцелуи были страстными, чувственными, заставляли хотеть большего.

Море — родная стихия — помогало, ласкало и поддерживало, словно второй партнер. Распалившись от поцелуев, океанида поняла, что готова принять его.

Орфей осторожно направлял деву. Когда стало больно, Эвридика потянулась к губам любовника, тот ответил глубоким поцелуем. Погрузившись в нее полностью, дал ей отдохнуть, привыкнуть, а потом начал осторожные движения. Эвредика опустила голову на его плечо и отдалась миру новых ощущений. Волны кругами расходились от тел, исполняющих танец любви. И вскоре Орфей, издав протяжный стон и крепко сжав бедра партнерши, резко вошел в последний раз. Океанида почувствовала его мощную пульсацию.

Сползя с Орфея, она стояла на трясущихся ногах и не понимала, когда успела так ослабнуть? Внизу щипало от соленой воды, хотелось плакать от избытка чувств, которые не выплеснулись, а скрутились в ней тугой пружиной. Каждое прикосновение любовника, начавшего нежно омывать ее там, где побывал недавно, было сродни прикосновению к оголенным нервам.

Орфей поднял доверившуюся ему красавицу на руки и вышел из воды. Уложил ее на песок и навис над ней, медленно покрывая дрожащее от возбуждения тело поцелуями. Задержавшись над сосками и получив ответный стон, провел рукой по внутренней части бедра Эвридики. Приблизившись к чувствительному месту, погрузил в него пальцы. Девушка втянула воздух через сжатые зубы. Улыбнувшись, Орфей продолжил начатое и, нащупав чувствительный бугорок, стал его поглаживать. И когда Эвридика забилась в сладких судорогах, прижал к себе и долго не отпускал, покрывая поцелуями милое лицо.

Как они оказались в ее комнате, Эвридика не помнила. Разум затуманили бесконечные поцелуи, которыми они с радостью обменивались по дороге домой. Проснулась она в своей кровати, рядом лежал Орфей, чья рука покоилась на ее голом бедре. Он дышал размеренно и улыбался во сне. За окном опускалось солнце.

У океаниды заныло сердце. День кончался, осталась лишь ночь. Что делать?

Сейчас, рассматривая спокойное лицо Орфея, она не могла представить, что до рассвета он умрет. Как можно убить человека, который принес счастье, был нежен и добр? Который так хорошо целуется?

Эвридика потрогала губы. Они припухли. Захотелось поцеловать Орфея, чтобы опять испытать болезненное наслаждение, и она прильнула к нему. Мужчина, не открывая глаз, обнял ее и тут же включился в любовную игру.

Орфей был неутомим и изобретателен. У Эвридики болело все тело. Кожа горела от поцелуев, чьи багряные следы долго будут напоминать о необыкновенном любовнике. И эта боль была ей приятна.

Эвридика опять и опять возбуждала Орфея, чтобы насладиться им в очередной, но, как думалось ей, в последний раз. И когда уже изможденные продолжительным марафоном они раскинулись на измятых простынях, Эвридика поняла, что не сможет убить Орфея. Она полюбила.

— А пан говорил, что океанида не может любить, — с грустью прошептала она.

С нежностью посмотрев на засыпающего Орфея, Эвридика решилась.

Да, она отпустит его! Даже ценой своей жизни.

А мужчина мирно спал, не подозревая, что решается его судьба. Эвридика смотрела и смотрела на любимого, запоминая каждую черточку лица, каждую морщинку. Она представит это лицо, когда первые лучи солнца дотронуться до ее кожи и сердце перестанет биться.

«Как быстро прошла ночь, как мало отпущено времени!» — подумала океанида и посмотрела в окно. На улице серело утро.

Пора! Орфей должен покинуть ее еще до рассвета. С восходом солнца сирена не сможет защитить любимого, ее просто не будет. Поэтому он должен уйти сейчас.

Поцелуем разбудила мужчину. Он подмял ее под себя, но девушка высвободилась, прошептав:

— Ты должен уйти. — Увидев его непонимающий взгляд, пояснила: — Ты должен покинуть этот берег до восхода солнца, иначе окажешься в опасности. Просто поверь.

Он поверил. Быстро поднялся, не найдя одежды, завернулся в простыню.

Эвридика вывела его на берег, где валялись его уже подсохшие вещи. Подождав, пока Орфей застегнет брюки, указала рукой на лодочный сарай.

— Нам туда.

Когда они дошли до пристани, где на волнах болтались лодки, в глазах Эвридики стояли слезы. Заметив их, любимый наклонился и, прежде чем поцеловать, спросил:

— Я обязательно должен уйти?

Последовал кивок и нежный поцелуй. Последний.

— Я могу вернуться?

— Нет.

— Пойдем со мной!

— Не могу. Уходи. Время! — И с тоской посмотрела туда, где должно появиться солнце. — Ты должен успеть отплыть подальше, иначе умрешь.

— А ты?

— Уходи! — Эвридика уже кричала. — Уходи, слышишь? Смерть идет за тобой по пятам!

Уже стоя в моторной лодке, которая покачивалась на волнах, удерживаемая лишь тросом, любимый протянул ей руку:

— Поехали вместе, я смогу тебя защитить!

Океанида отрицательно покачала головой и сунула ему в открытую ладонь наушники, которые подобрала на берегу. Ночью, продумывая план побега Орфея, она вспомнила, где видела их.

— Надень и не снимай, пока не доберешься до людей. Это важно! Поможет сохранить жизнь. Откажет мотор, греби веслами. Но не возвращайся! Ты здесь не нужен. И, да — все твои спутники погибли! Все. Мы их убили.

Но он все еще сомневался, не верил.

— Орфей! Тебя убьют, если вернешься! Слышишь!

И, сняв трос, оттолкнула лодку.

— Меня зовут Константин, — бросив последний взгляд на девушку, тихо произнес мужчина. Его лицо помрачнело, глаза погасли, Устроившись на сиденье и не произнеся более ни слова, он вставил в уши узелки телефонных наушников, завел двигатель и направил лодку в море.

Океанида вглядывалась в удаляющуюся фигуру, но мужчина ни разу не обернулся. Вскоре лодка превратилась в небольшое пятно, а потом и его стало невозможно разглядеть в бликах моря.

Солнце медленно поднималось над горизонтом. Сирена закрыла глаза.

Ей не было страшно. Главное — любимый будет жить.

— Ну же, солнце! Я жду!

— И долго она будет стоять на берегу? — спросил Ксанф, опуская бинокль.

— Пока не поймет, что не умрет.

— И что тогда? Омега быстро сложит два и два: она жива, значит, его нет.

— Поэтому, пан, я вызвала тебя. Не отойдешь от нее ни на шаг, не дашь наделать глупостей. Ну и утешишь. Ты знаешь, как. Не впервой.

— Думаешь, она забеременела?

— Надеюсь, поэтому и дала им время. Омега должна была потерять невинность и забеременеть. Я не хотела, чтобы первым у Омеги был мужлан. А у этого парня хорошие гены. Родится умная и красивая океанида.

— А если мальчик?

— Не задавай дурацких вопросов, у океанид не бывает мальчиков. Скажем так, они не выживают.

— Альфа, ты стерва.

— Поэтому моя группа жива до сих пор. Девчонка не понимает, что могла погубить всех нас. Скажи Гамме, чтобы еще раз заставила Омегу выучить инструкцию: если судно встречает группа сирен, ни единый человек не должен выжить, иначе гибнет вся группа.

— А вон и Гамма с Бетой подплывают. Рисковая парочка! Управились на девятисотом метре. Нервишки себе щекочут.

— Добалуются. Переведу их в другой пункт, где смертность океанид высокая, посмотрим тогда, как вести себя будут.

— Ну, я пошел успокаивать. До Омеги уже дошло. В истерике бьется. Эх, глупенькая океанида!