Лузер (СИ)

Глава 6: Новая жизнь

Я проснулся, открыл глаза, я чувствовал себя необычайно легко, комната была освещена очень ярко, на соседнем стуле спала Свита, странно, я ни разу не видел, чтобы она спала, это впервые. Но какие ощущения, в голове очень ясно, такое ощущение, как будто я… Не знаю, я осмотрел себя. У меня были жёлтые руки с шершавой кожей, на них были небольшие коготки, которые выдвигались из таких специфических подушечек на концах пальцев. А ещё я вдруг осознал, что у меня есть хвост, коротенький такой хвост, длинной метр, немного короче, чем у Свиты. И ещё, у меня очень большие красивые зелёные глаза. И я вдруг понял, что комната освещена необычайно ярка и вся насыщена цветами, столь яркими и контрастными. Я никогда так хорошо не видел, как сейчас. Мир наполнился звуками, я чувствовал тепло, я… Я стал совсем другим, совсем другим. Мир изменился для меня, я сам изменился до неузнаваемости.

Я сбросил одеяло, и сел, потом встал. Я стал таким лёгким, сильным, казалось, что могу прыгнуть до потолка, я стал совсем другим, я стал ящерицей, но чувствовал себя так, как никогда не чувствовали себя другие люди, мне хотелось бегать и прыгать, плавать и брать препятствия.

Свита проснулась, обрадовалась, встала рядом со мной.

— Доброе утро. Как ты?

— Я? Хорошо, отлично, я чувствую себя.

— Морфирование, трансформация почти завершена. Ты стал одним из нас, теперь трансформация почти необратима, почувствуй же себя сайрусом. Отныне ты…

— Я всё понял.

Я взял её за руки, притянул к себе, и лизнул в щёку, я знал, у сайрусов этот жест означает примерно тоже самое, что у людей поцелуй в щёку. Она улыбнулась и зарделась, в прошлом я себя так не вёл. Что ж…

— Куда ты хочешь пойти?

— А можно?

— Врач сказала, ты готов, можешь идти куда угодно, я не знаю.

— Есть какие-то предложения?

— Предлагаю сходить в оранжерею, ты там не был в новом качестве, ты увидишь, что мир стал куда более ярким и насыщенным, чем раньше, ты получишь незабываемые ощущения. Цвет листьев, запахи и звуки, всё это у людей очень слабо выражено и атрофировано, ты ощутишь для себя новый мир.

— Хорошо, идём. Побежали, я хочу бежать.

— Оденься сначала бегун, ты совершенно голый, и теперь, ты уже не собака, а сайрус, я смущаюсь, всё-таки мы разного пола.

— Хорошо, да, это стоит сделать.

Я быстро оделся, напялил на себя зелёный костюм, обуваться не стал, сайрусы часто ходили по кораблю босиком. И мы побежали. Двигались мы очень быстро, я и не знал, что сайрусы столь подвижны, гораздо быстрее и сильнее людей. И это было по настоящему здорово, двигаться так, как они. Раньше, в человеческом теле я был как в тюрьме, по сравнению с тем, каким стал сейчас.

Мы пробежали сквозь лишь начавшуюся открываться дверь и вынырнули прямо в ночь оранжереи. Здесь на небе светила яркая Луна, и много звёзд, вокруг был прохладный, ночной, довольно странный на вкус и запах воздух. Я прыгнул сквозь поляну, и помчался к озеру, Свита преследовала меня сзади, я остановился у пляжика и стал быстро раздеваться. Потом разбежался и прыгнул в озерцо, легко проплыл под водой. И тут я сделал совершенно неожиданную для себя вещь, я вдохнул воду! На спине у меня открылись складки, и через них под давлением вода вырвалась наружу, и я осознал, что это был вдох. Я вынырнул, и прыснул водой, а потом вдохнул и атмосферного ночного воздуха. Свита вынырнула рядом со мной на середине.

— Здорово.

— Да, и это хорошо, так ты быстрее адаптируешься.

— Я и не знал, что быть сайрусом так здорово.

— Мы сильнее и здоровее людей, у нас нет многих болезней и недостатков, вернее, они исправлены, поэтому ты чувствуешь себя так хорошо. Ведь наша медицина…

— И теперь всегда так будет?

— Да всегда, но скоро ты привыкнешь.

— А ты занимаешься спортом? Просто, моё тело столь сильное и спортивное, я думаю, его надо поддерживать в форме.

— Да, спорт у нас есть, но им занимаются не все и не всегда. Но если тебе мало, того, что у тебя есть сейчас, ты можешь заниматься спортом, бегать, прыгать, плавать.

— Ясно, Свита, а скажи, ты всегда будешь рядом со мной, или после того, как мы прибудем на розовую планету, ты улетишь по своим делам?

— Планета розовый рай, — поправила Свита, — да, я всегда буду с тобой, меня определили как твоего личного психолога, я буду следить за тем, не скучаешь ли ты по дому. Хорошо тебе или плохо, и моя работа сделать так, чтобы ты не грустил и ни о чём не сожалел.

— А многие скучают по дому?

— Нет, обычно, такие как ты по дому не скучают, или скучают, но лишь первое время и не сильно. Но если ты пожелаешь, я даже могу стать твоей женой и родить детей.

— А ты сама то желаешь?

— Не знаю, пока ещё не решила для себя. Но ты достойная пара, у тебя будет много жён, ты ведь станешь хозяином целой планеты, даже не планеты, тебе дали целую систему. Ты будешь жить на райской планете, а опыты по ядерной физике будешь проводить на территории индустриального гиганта, так что… Любая захочет быть с тобой, ведь я всего лишь психолог, хоть и военный, хоть и высокого ранга. А ты тот, кто будет двигать науку всей нашей расы.

— Неужели, у вас у самих не бывает достойных учёных?

— Бывают, но иногда великих учёных находят на периферии у других рас, таких как люди, и тогда их превращают в сайрусов.

— Но ведь жизнь возможна не только из нашей материи, но и из другой, я имею ввиду тёмную материю, и как тогда?

— Не всегда и не всех можно превратить в сайруса, чаще даже нельзя чем можно.

— И что тогда делают?

— Берут в плен, или убивают, это зависит от многих факторов.

— Понятно, значит, мне повезло, что меня не убили.

— А то… Ладно, поплыли к берегу.

Она направилась к берегу, я поплескался немного здесь на середине озера, и поплыл следом, вылез на берег, и посмотрел в небо, оно стало красным, где-то далеко за деревьями всходило солнце, сейчас было раннее утро, скоро день. Я потрогал лист соседнего дерева, посмотрел на него, и вдруг вспомнил, что раньше этот лист был чёрным, чисто чёрным, а теперь он стал тёмно фиолетовым.

— Я теперь по-другому вижу цвета, — пожаловался я.

— Да это так. И это касается не только цветов, но и вкуса и звуков, со временем ты найдёшь много различий, но ты привыкнешь.

— Да, это хорошо.

— Привыкнешь, теперь всё будет хорошо. — Она положила руку на моё плечо, я не знал, что это значит, но на всякий случай не стал сталкивать её, мало ли, ещё обижу. Тем более, Свита такая умная и весёлая, и всегда рядом, и если меня кто и любит и ценит в этом мире, то кто как не она? Нельзя же думать, что искусственный интеллект зонда любил меня, хоть и был моим единственным и лучшим другом, он не живой, а Свита живая, совсем живая.

Тем временем, рассвет вступал в свои права, и становилось всё светлее и светлее. Вскоре, Свита начала собираться, я спросил её:

— Куда?

— Пошли к домику, для нас там приготовлен чудесный завтрак. Ты поймёшь, что в новом теле можешь увидеть, не только яркие краски этого мира, но и новые невиданные ранее вкусы и тактильные ощущения.

Мы поднялись, и оделись, и быстро побежали к домику на полянке, где я уже несколько раз бывал ранее. Бежали недолго минуты две, всё-таки этот сад был не столь уж большим, а вот и полянка, вот домик, беседка, и посреди беседки накрыт стол. Я не знаю, слуги или роботы позаботились об этом, но они всегда следили за нами на корабле, я понимал. Всё было продумано так, чтобы мне ни о чём не приходилось париться. Я сел за стол, схватил какой-то странный сладко пахнущий плод, с торчавшими из него оранжевыми ниточками и стал есть. Плод был странный, я бы даже сказал, какой-то невкусный. Но бросать недоеденный плод было неприлично. Свита же начала с мяса, и почему-то смеялась надо мной. Я, наконец доел плод, не выдержал и спросил.

— Ну и что смешного?

— Ты давишься этой отравой, ужас…

— Если это отрава, зачем же её сюда на стол положили?

— Для запаха, её ломают вот так, на две половинки, ложат и дышат, она долго и вкусно пахнет.

— Ясно, значит, тут всё сложно, ну как всё остальное есть можно?

— Всё остальное съедобно.

Я взял какой-то хлебец и стал есть, ещё раз осмотрелся вокруг, да здесь очень красиво и романтично, и собеседница у меня красивая и полу голая, всё сделали враги людей, чтобы я никогда не вспомнил о Земле. И самое забавное то, что я о Земле действительно никогда не вспоминаю как о лучшем мире. Наоборот моё детство и юность на Земле, это кошмар, пора боли и обид, нечто нереальное, а здесь я всеми уважаем и почитаем, и здесь я богат. Здесь меня никто не обидит, и всегда выслушают.

— А в той системе, куда мы летим, много ещё таких кораблей как этот?

— Точно таких как этот больше нет, но есть другие корабли, и есть корабли намного больше этого.

— А почему таких как этот нет?

— Это гипер скоростной крейсер, сделанный из очень дорогих особо лёгких материалов, все остальные корабли, даже если больше, значительно медленнее и тяжелее, но несут на себе больше брони и оружия. А этот корабль, он не боевой, его специально создали, для того чтобы летать за такими как ты. Ведь очень важно успеть вовремя, пока с тобой ничего не случилось, а лететь иногда приходится очень далеко.

— Ясно, и скоро мы прибудем в мой рай?

— Ещё не скоро, нам лететь ещё семь месяцев. Но в будущем пользоваться столь быстрыми кораблями как этот тебе не позволят, их мало. Так что полетать по галактике, увидеть много звёзд у тебя не получится. Всё же, межзвёздные путешествия очень дороги и долги. Но если очень припрёт, отправишься в долгий путь длительностью лет пять семь.

— Понятно, а я мечтал всегда о звёздных войнах.

— Я видела этот ваш фильм, но на столь быстрые полёты мы не способны, есть мнение, что летать меж звёзд слишком быстро вообще нельзя. Зато у нас есть другие вещи, которые там не были учтены.

— Какие же?

— На многих наших мирах, в том числе и на розовой планете, в коре и глубже есть гигантские подземные города и оранжереи, и в этих оранжереях обитает биология многих самых разных миров. Ты сможешь побывать там, увидеть диковинные растения и животных, это как в романе Жуль Верна путешествие к центру Земли, только своды гигантских пещер не каменные, а из прочнейших металлов. И таких искусственных миров под поверхностью очень много, и они бывают очень большими, простираются иногда на сотни километров. И там бывает не только биология, но и архитектура, красивые средневековые замки, странные города, чего только не придумали наши художники.

— Понятно, а зачем так делать? Если у вас так много планет? Ведь, наверное, строить под поверхностью целый мир очень дорого?

— Всё очень просто, на поверхности планеты мало места, площадь планеты не велика. А под поверхностью планеты находится множество подземных этажей, и таким образом, зона жизни на планете вырастает в десятки и сотни раз. Это снижает плотность заселения, и даёт гражданам больше благ.

— А кто всё это строил?

— Это строилось роботами, и не одно поколение. Такие подземные города строились сотни тысяч лет, постепенно. Поэтому все наши миры обладают очень совершенной инфраструктурой. Потому что нашей расе уже чуть больше трёх миллионов лет, и многими звёздами мы владеем уже сотни тысяч лет.

— А откуда ты знаешь про Жюль Верна?

— Я летела на Землю год с лишним, всё это время я изучала тебя, а также земную культуру, ведь я должна уметь поддерживать с тобой разговор. Жюль Верн, это великий по меркам людей писатель, я его прочла. Только вот язык тебе придётся со временем выучить новый, на смену русскому.

— Я понял. А у вас бывают орбитальные лифты?

— На некоторых быстро вращающихся планетах их делают. Так что да, не везде, но бывают.

— А в той системе, куда мы летим, они будут?

— Да будут, но не в розовом раю. Если захочешь покатаешься.

— А что они из себя представляют?

— Это гигантские небоскрёбы из сверхлёгких веществ, высотой иногда в десятки тысяч километров. Ты разбираешься в ядерной физике, знаешь о чём я говорю.

— Да знаю, примерно…

— А сейчас давай не будем о науке, просто ешь, тут ещё много вкусного.

— Я если честно больше не хочу.

— Ладно, тогда я тоже. Но я бы хотела всё же тебе показать наши виртуальные миры.

— Зачем?

— Я покажу тебе одну из наших столиц, это незабываемое место.

— А что там?

— Планета город, город, простирающийся не только на всю площадь планеты, но и на весь объём, под поверхность до самого ядра, и ввысь на сотни километров. Это не планета, это скорее город космический корабль, и он даже способен летать через космос с некоторым ускорением.

— Жесть, зачем так?

— Наша столица способна летать меж звёзд, и каждые несколько сотен лет совершает межзвёздный прыжок, чтобы её не вычислили враги. Это уникальное сооружение нашей цивилизации. Интересно то, что изначально столица не была кораблём, и летать меж звёзд не могла, это была просто планета, которую постепенно всё сильнее и сильнее застраивали, используя всё более и более совершенные технологии и материалы. Но теперь это важный военный объект, который регулярно меняет свое местоположение.

— Ясно. Чтобы враг не мог уничтожить центр управления державой.

— Типа того, но не совсем. Дело в том, что единого центра управления у нашей расы всё равно не существует, у нас многоуровневая система управления армией и флотом, и если что мы сможем воевать, даже при условии уничтожения единого центра управления державой. А столица, это просто символ нашей расы, наш исток, исходник, поэтому она живёт в наших сердцах.

— Понятно, вы, наверное, уделяете очень много внимания военной безопасности?

— Да, более семидесяти процентов всего ВВП нашей расы постоянно тратится на военные и смежные с армией нужды, я имею ввиду науку.

— Зачем так много?

— Потому что в космосе идёт постоянная военная гонка, и те, кто не может постоять за себя, всегда погибают. Единственный способ выжить, это иметь боеспособные армию и флот, прежде всего, конечно, флот. Отношения и межзвёздная политика, всё это очень жестоко и подчинено силам эволюции. Вы земляне в этом плане жили очень безответственно, и вам ещё очень повезло, что мы не уничтожили вас сразу. В другой ситуации визит такого корабля в вашу систему мог бы окончиться очень плачевно.

— А вы гуманисты?

— Нет, мы не уничтожили твой вид, и не будем трогать его впредь по одной единственной причине.

— По какой?

— Ты! Ты единственная и основная причина, почему мы не уничтожили людей, мы не хотим, чтобы ты ненавидел нас за то, что мы уничтожили твой народ.

— Хм… Спасибо, что ещё я могу сказать.

— Пожалуйста, но не говори спасибо раньше времени. Теория эволюции жестока и многие виды со временем погибают, погибают и цивилизации. Твоя цивилизация тоже погибнет, это весьма вероятно, даже если и не от нашей руки, космос жесток. И чем выше забралась вверх по ступеням та или иная цивилизация, тем больнее если что падать.

— То, что чем выше заберёшься, тем больнее падать, мне известно.

— По мере движения вверх, конкуренция между цивилизациями усиливается. До самого верха никогда не добираются слабые, там идёт война между самыми сильными, и победить сложно.

— И кто же помогает вам победить?

— Учёные и военные стратеги. Причём, мы стараемся совмещать два в одном. Каждый военный стратег, должен быть одновременно и учёным, он должен понимать физику, и как устроены корабли, чтобы управлять ими в бою.

— Ясно.

— Ничего тебе не ясно, ты ещё маленький, даже тем, кто куда старше тебя, часто ясно не бывает.

— Я понял, честное слово.

— Будем надеяться, но пока что от тебя никто не требует становиться стратегом, пока что просто живи и учись.

— А люди, велики ли у них шансы стать такими же сильными как вы?

— Такое бывает редко, лишь каждая стотысячная раса вышедшая в космос, достигает тех же высот что и наша, все остальные всегда погибают. Впрочем, нюансов бывает много, кто-то становится рабами или сателлитами, как всё сложится с людьми неизвестно никому. Но мы уже поели, пойдём играть, не будем о печальном.

— Последний вопрос, довольно странный, ты никогда не говорила о том, какая у вас политическая система, это секрет, или я просто не спрашивал?

— Ты просто не спрашивал, политическая система у нас смешанная, монархическая меритократия. Цивилизацией управляет монарх, монархом может стать только натурально рожденный сайрус. То есть ты стать монархом не сможешь никогда, но зато монархом может стать твой ребёнок.

— А меритократия, что она значит?

— Это значит, что по рождению все равны, но постепенно, по мере взросления человек получает ту или иную касту, в зависимости от своих способностей. И может так сложиться, что один член семьи станет слугой, а другой владельцем целой звёздной системы.

— Ясно, то есть неравенство. А власть императора, она ограничена как-то или нет?

— Нет, власть императора не ограничена никак, и его нельзя свергнуть, последний раз имперская власть менялась двести тысяч лет назад, с тех пор нами правит один и тот же сайрус. Но он очень умён и адекватен, так что он правит разумно. Не стоит думать, что он просто кичится властью.

— Ясно, то есть у вас империя.

— Да, и император, если захочет, может безнаказанно убить любого из нас, и взять любую женщину. Условно императору принадлежит всё, но он никогда не злоупотребляет. И потом, нас бесчисленное множество, и император один, утолять все его прихоти на самом деле не так уж и дорого. Я никогда не была близка ко двору, и поэтому не могу тебе ничего рассказать о власти, помимо общей официальной позиции СМИ, но не думаю, что император дурак.

— А лет тебе сколько?

— О… Я ещё совсем молоденькая, мне всего около трёхсот лет по вашему земному летоисчислению. Но у нас всё не так как у вас.

— В смысле.

— На Земле считается, что женщине всегда восемнадцать лет, любая женщина молода. Если женщине много, и она не замужем, это зазорно.

— Да это так.

— У нас всё наоборот, у нас тоже не принято говорить свой возраст, и поэтому обычно не спрашивают. Но у нас стесняются молодые и хвалятся те, кто старше. У нас модно быть старше, чем ты старше, тем умнее, потому что смог прожить дольше. Поэтому то, что я молода, это недостаток. Не забывай, живём-то мы вечно, и красота и физическое совершенство организма от возраста не зависит. Старая и очень старая самка может быть не менее сексуальна и способна к деторождению, чем молодая, потому что у нас старости нет.

— Триста лет это много.

— Для цивилизации, которая не ведёт крупных войн, и давно победила старость и все болезни, триста лет это мало, очень мало, так что я молода. Ну всё, пойдём играть. Я хочу показать тебе наши виртуальные реальности, ты сможешь оценить их по достоинству, и поймёшь, почему нет смысла в межзвёздном туризме.

— Идём.

Мы пришли в комнату, где находились кровати со шлемами, я лёг на одну из них, как показала Свита, и одел на себя один из шлемов, она поступила аналогично. Вдруг всё потемнело, и мы оказались на какой-то горе, Свита стояла рядом со мной, одеты мы были довольно тепло, вокруг падал снег, и мы стояли у обрыва. Тут снег кончил падать, и всё необычайно ясно просветлело, и я увидел пейзаж, там внизу была огромная горная долина, городок и ёлки, а дальше другие горы. Мой гребень почувствовал подувший было ветер, Свита взяла меня за руку.

— Вот, видишь, это виртуальный мир, он ничем не отличается.

— Да, тут действительно очень реально, а можно побывать вон в том городке?

— Можно, но учти, все его жители не настоящие.

— Но я думаю, ведут они себя почти как настоящие.

— Безусловно.

Свита сделала шаг назад, я обернулся, там стоял резиновый красный планер на двоих.

— Хочешь полетать?

— Жесть, а он тут был? Я не заметил.

— Нет, я создала его, послав запрос компьютеру.

— А я так могу?

— Нет, это моя игра, ты здесь гость и не можешь ничего менять, только выйти из неё если надоест.

— Ясно.

— Летим, не волнуйся, тут всё не по настоящему, так что если что мы не разобьёмся.

— Хорошо, я никогда раньше не летал, давай попробуем.

— Занимай место подо мной, пристёгивайся, так.

Я подошёл к ней, пристегнулся, мы разбежались, и планер начал пикировать с горы вниз. Я никогда раньше не летал и не прыгал с парашютом, хотя на Земле многие люди летали на планерах и парашютах. Тут было очень по настоящему красиво. Полёт в этом новом теле, это нечто невообразимое. Мы продолжали лететь, постепенно приближаясь к городу, Свита искусно управляла им, я болтался как сосиска. Наконец, мы приземлились, прямо у города. Свита бросила планер и мы пошли по улочкам.

— А ты часто так летаешь?

— Да, довольно часто, но только на виртуальном симуляторе, в жизни данный вид спорта гражданским запрещён. Летать позволено только военным, и только определённым группам войск, и только на спец тренировках.

— Почему так строго?

— Всё очень просто, летать опасно, можно упасть и сломать себе шею, всё что опасно запрещено. А военным, спецназу и спецслужбам всё надо уметь.

— Ясно, а тут красиво.

— Да, очень, я иногда гуляю по этому городку.

Я осмотрелся, мы шли по улочке, здесь ещё было темно, горели жёлтые фонари, начал падать редкий снег, мимо нас проходили счастливые жители города, смеялись дети. Мы дошли до центральной площади, здесь бил фонтан, несмотря на то, что вокруг зима. По слабому пару от воды я пришёл к выводу, что её подогревают, впрочем, этот мир виртуален, и поэтому тут может быть что угодно. Мы прошли фонтан, и подошли к статуе, это был высокий, метра четыре сайрус с гордым и смелым лицом, с большим шрамом на щеке.

— Кто это?

— Наш первый император, — ответила Свита. — Его статуи встречаются во многих настоящих и виртуальных мирах сайрусов. Чтобы помнили и не забывали.

— А почему он так прославился?

— Он был лучшим стратегом, лучшим на свете. В те времена когда он правил у нас ещё не было гравитационных компенсаторов как сегодня, и на больших ускорениях, в бою, лётчики принимали фиксатор. Сверхлёгкое вещество, которое цементирует клетки, мумифицирует человека заживо, но зато он потом может семь минут управлять кораблём, выдерживая любые ускорения. Так вот, мы вели войну, мы проигрывали, к нашему последнему индустриальному столичному миру прорвался огромный флот врага, и стало ясно, что враг победит, и наш последний индустриальный мир нам не удержать, а без индустрии долго не провоюешь. И император принял фиксатор, и умер в том бою, отстояв наш последний самый важный мир, и мы тогда смогли заключить мир в той войне. А спустя тысячу лет была ещё одна война с той же расой, и мы победили.

— Ясно, но зачем он умер? Не мог кто-то вместо него принять фиксатор?

— Не мог, потому что император был талантливым пилотом и стратегом. Ему не было равных среди других сайрусов. И он пожертвовал своей жизнью ради всех сайрусов. На его месте любой другой поставил бы умирать вместо себя генерала, или бежал бы, проиграв битву, спасая свою жизнь. А первый император, бесстрашно умер за всю свою расу. И за это мы храним о нём память вечно. Его статуи стоят во многих мирах, в настоящих и виртуальных. Его жертва, его смерть ради других это образец истинного величия и мы чтим его. Всё ради своей расы.

— Мде… А я вот предал свою расу, перешёл служить к вам.

— Ты не император, на тебе не лежит такая ответственность за свой вид. Ты не должен, и потом, ты тоже спас свою расу. Благодаря тебе мы не тронем людей, и они проживут ещё триста или даже тысячу лет. Ты сделал многое для своего вида тоже, живи спокойно у нас, ты людям ничего не должен.

— Да, так-то верно, но всё равно на душе скребут кошки, после того, как ты рассказала о жертве императора Сайрус, я то сам, как-то никогда не был готов умирать за свою расу. Совсем не был готов и не готов.

— Ты не император, ты обычный индивид, хоть и учёный, ты не должен нести такую же ответственность как истинный правитель, такой как он. Ты даже не стратег.

— Не знаю… В детстве я любил стратегии.

— Тогда пойдём, попробуешь сыграть с компьютером в одну из наших простейших стратегий, я думаю, тебе понравится, если ты любишь игры.

— Пошли, только давай постоим здесь ещё минут пятнадцать, мне очень нравится этот город. Здесь зима, неказистые домики высотой не более трёх этажей, но почему-то здесь так уютно.

— Да, мне он очень нравится тоже, давай постоим.