Луна светит безумцам

Глава 9

В жилом квартале по 49-й Бич-стрит был такой задрипанный и обветшавший гараж, гаже которого, пожалуй, не найти и в самых захудалых районах. Железная коробка из гофрированного металла, насквозь проржавевшая от дождей и озерного тумана; ржавчина со стен ссыпалась прямо на тротуар, запекаясь неряшливыми лужицами. Я приметил свободное местечко для парковки, аккурат возле гадючника. Над входом — кривая, линялая вывеска с надписью «Гараж ПОЛНАЯ ЛУНА», чуть поодаль — что-то вроде оружейного ломбарда, где скупают по частям пушки и выкидухи. Вот чует мое сердце, наверняка здесь частенько крутятся всякие сомнительные личности. «Похоже, конечная. Пора на выход, чародей». Я доплюхал на издыхающем «жучке» до облюбованной стоянки и припарковался.

— Слава Богу, долго рыскать не пришлось, — пробормотал я и заглушил мотор. Поморщился, расслышав в привычном лязге новую, жалобно-подвывающую, нотку, выбрался из машины и потопал к ржавой постройке. Пушку я оставил дома, но разрушающий жезл был при мне, защитный браслет тоже, а на правой руке красовался перстень, в который я нагнал столько энергии, что не хотелось бы мне очутиться на пути собственного удара. Под ботинками хрустел гравий, неяркое осеннее солнышко светило в лицо, и позади, как приклеенная, тянулась длинная тень. Романтика, елы-палы…

Я не знал, что ждет меня внутри. Та ребятня с пышноволосой дамочкой во главе хоть и вырядилась под стать рокерам, явно не тянула на группировку, которая могла бы внушить ужас окрестным бандюгам, а ведь «Уличные волки» умудрились запугать даже крутую братву. А что, если между ними есть связь? Например, их предводительница одинаково вхожа в грозную банду и к сопливой малышне. Как бишь, тот громогласный паренек, Билли… кажется, их называл? Ах да, «Альфа».

И что же это за «Альфа» такая? Кружок юных душегубов? Смена уходящим на покой головорезам? И тем не менее — что, если ребятки и вправду были теми самыми ликантропами, о которых мне талдычил Боб? Что, если «Уличные волки» натаскивают их, пока те не станут настоящими вервольфами и не войдут в полную силу? Конечно, при условии, что члены самой банды — оборотни. От сонма предположений и вероятностей голова тихо шла кругом.

В общем, во мне теплилась слабая надежда, что ангар окажется пустым и мне не придется сталкиваться ни с оборотнями, ни с кем-то еще. Я бы куда охотнее просто осмотрелся, разнюхал что-нибудь эдакое, противозаконное, а потом передал улики с рук на руки Мерфи и Дентону. Пусть думают — им за это деньги платят.

В гараж можно было попасть двумя способами: через огромные двери, которые поднимаются вверх, и через дверь обычную. Оказалось, что подъемные двери заперты. Я толкнул обычную, и она неожиданно легко отворилась. Вошел. Окон внутри нет, свет проникает внутрь только из открытого дверного проема.

— Есть кто живой? — обратился я к темноте, пытаясь высмотреть хоть что-то. Бесполезно. Виднеются лишь смутные очертания — похоже, автомобили под чехлами. В глубине глухо отсвечивает стекло; возможно, там кабинет. Я привалился к дверному косяку и прищурился, давая глазам время пообвыкнуться.

Донесся тихий, едва слышный шорох.

Проклятие. Я сунул руку под плащ и сжал пальцами разрушающий жезл, напряженно прислушиваясь к движению во тьме… и услышал я чье-то дыхание, и услышал шарканье многочисленных ног по бетонному полу. Звуки надвигались, звуки окружали…

— Я не коп, — поторопился заверить я дышащую тьму. — Меня зовут Гарри Дрезден. Я хочу поговорить с «Уличными волками». Просто поговорить.

В помещении повисла мертвая тишина, словно резко выключили звук. Никто не двигался. Никто не дышал. Я напряженно ждал ответа, готовый в любую минуту дать деру.

— Держи руки на виду, — произнес мужской голос. — Мы слыхали о таких. Мы слыхали и о тебе, чародей. Ты заодно с копами.

— Ваши сведения устарели, — скривился я. — Не слышали разве, что я переметнулся к Марконе?

В темноте раздалось презрительное фырчанье.

— Черта с два! Эту сказочку состряпал сам Марконе. Уж мы-то знаем, как было дело.

Боже! Вот бы копам такую смекалку.

— Похоже, и вы не лыком шиты. Люди вас не жалуют.

— А ты никогда не слышал, что говорят о тебе, Дрезден?… Держи руки на виду, я сказал!

В темноте передернули затвор дробовика.

Я проглотил невесть откуда взявшийся комок в горле, медленно вытащил руку из-за пазухи и выставил перед собой пустые ладони. Одновременно с этим я пожелал, чтобы браслет растянул защитное поле.

— Ладно, ладно. Теперь и ты покажись.

— Приказы здесь отдаю я!

— А поболтать-то можно? — Я сжал губы и стал мерно дышать через нос.

— О чем?

Я судорожно пытался придумать в ответ что-нибудь правдоподобное, но враль из меня, как из агента 007 — церковный певчий, и потому, собравшись духом, выпалил самую настоящую правду:

— О гибели людей в прошлом месяце и заодно насчет вчерашнего убийства.

Голос молчал. Время шло. Я нервно облизнул губы, продолжая тянуть энергию из браслета.

— На месте преступлений обнаружили видимо-невидимо фальшивых волчьих следов. Фэбээровцы думают, кто-то сделал странное оружие, утыкал его волчьими зубами и начал убивать, разрывая свои жертвы на части. Ты об этом что-нибудь знаешь?

Темнота буквально взорвалась шквалом возмущения — я насчитал больше десятка голосов и сбился, потому что время для подсчетов было крайне не подходящим. Меня окружали. Кажется, пришла пора для настоящего беспокойства. Если это оборотни, способные перекидываться, и они нападут прежде, чем я успею свалить отсюда, то, в сущности, я уже покойник. Рождественская елка, обвешанная бесполезными цацками. Срубили нашу ёлочку… Я с трудом подавил волну паники и еле удержался от непреодолимого желания развернуться и бежать без оглядки на край света.

— Убьем его! — где-то слева взвыл хриплый женский голос. Ответом ему был дружный хор, который неистово замяукал «убьем его! убьем его!». Хорошенькая колыбельная, ничего не скажешь, успокоит вечным сном.

Глаза мои почти привыкли к отсутствию света, и теперь худо-бедно я мог различать своих противников. Всякой твари по паре: женщины и мужчины возбужденно кружили по гаражу — дикие звери в тесной клетке. Их глаза горели зеленоватым огоньком, как у собак, когда в зрачках отражается свет фар. Видимо, ржавый гараж заменял им дом — я увидел, что повсюду устроены постели, прямо на полу валялись тюфяки, подушки, одеяла. Хозяева покидали их в спешке, оставляя лежбища в жутком беспорядке. Женский голос продолжал заунывно бубнить «убьем его! убьем его!», и наконец этот жутковатый припев подхватили все. Воздух сгустился от невиданной мною прежде Энергии. Питаясь монотонным пением обитателей гаража, мощь эта набирала силу мрачным яростным потоком.

Вдруг напротив меня, на самой линии фронта, возник громадный мужик с дробовиком в руках. В том, что это вожак, я ничуть не сомневался.

— Остановитесь! — зарычал он.

Энергия сгущалась все сильнее, и его тело откликалось этой мощной волне, становилось напряженным, собранным.

— Молчите! Боритесь! Не давайте этому волю! Или копы прикончат нас!

Я улучил момент и, только он отвернулся, бросился к выходу. Продолжая держать левую ладонь поднятой, я на ходу развернулся к вожаку и закрепил щит всей своей Силой.

Стоило двинуться — толпа бешено взвыла и разом хлынула ко мне, точно обладала единым сознанием и волей. Грянул выстрел из дробовика. Ослепительно белая вспышка на мгновение разорвала непроглядную темень, и этого света мне вполне хватило, чтобы рассмотреть людей, которые жаждали отведать чародейской кровушки. Одни были полуодеты, многие совершенно наги. Лица искажала гримаса неистовой слепой ярости. Их Сила ударила в мой щит. Щит выстоял, однако взрывная волна вскользь зацепила плечо, а браслет до чертиков разогрелся. Я пошатнулся, сбился с шага, и мне наперерез успел выскочить дюжий парень в наколках — эдакая скала с наскальными рисунками. Он преградил выход и широко раскинул руки, намереваясь сграбастать меня, когда я буду прорываться на улицу. Но вместо того чтобы пытаться обогнуть его, я на бегу со всей дури вломил ему по носу кулаком. Своей собственной Силы я вложил в этот удар немного, зато Энергия, до поры припасенная в перстне, превратила мой кулак в настоящий таран, дробящий кости и плоть. Из раздавленного носа брызнула кровь, а сам парень отлетел футов на шесть.

Я пулей выскочил за дверь, спину тут же согрело радушное солнце, и опрометью ринулся к «жучку».

— Стойте! Стойте! — вопил вожак.

Я бросил взгляд через плечо на этого немолодого уже, седеющего мужичка. Чистоплотность явно не входила в число его главных достоинств — таких грязных, сальных волос, как у него на затылке, надо еще поискать, честное слово. Он стоял на пороге с дробовиком наперевес и осаживал толпу, которая яростно рвалась наружу.

Я влез в машину и попытался завести двигатель. Пыхтение, сопение, лязг и грохот — это пожалуйста. С места — ни в какую. Ну что за наказание в самом деле!

Руки тряслись, но я снова и снова упрямо пытался вдохнуть жизнь в эту трижды разнесчастную груду железа, используя все уловки, которые имелись в запасе. Разумеется, я не забывал посматривать на преследователей. Вожак «Уличных волков» продолжал сдерживать своих людей. Они выли и визжали, а он, вовсю орудуя прикладом, заталкивал их обратно в гараж, словно диких псов. Задачка была не из легких даже для такого жилистого человека — мощные мышцы заметно вздулись на плечах и спине.

— Паркер! — взвизгнула та самая дамочка, которая своей убийственной песенкой подначила остальных на меня напасть. — Выпусти!

Ей он без малейшего колебания двинул прикладом, и она мешком повалилась на землю. А потом Паркер обернулся, и я увидел его глаза. Миг — и я скользнул дальше, заглядывая мимо глаз, в саму суть души.

Ярость накрыла меня с головой, страстная жажда охоты и погони горячей волной прокатилась по сердцу, я содрогнулся от неистового желания вонзить зубы в сочное трепещущее мясо. Мной владело одно стремление — бежать и убивать на бегу. Я непобедим. Ничто не могло меня остановить. Я ощутил невиданную мощь в руках, ощутил пронзительно-чистую силу животной природы. Она текла сквозь меня, обостряя чувства до немыслимого, головокружительного предела.

Я воспринимал эмоции вожака напрямую, будто они принадлежали мне самому. Бешенство, ярость — да, сто раз да, но на коротком поводке. Океан страстей разбивался о высокую дамбу. Весь этот еле сдерживаемый гнев был обращен на человека по имени Гарри Дрезден, который без спроса вторгся на его территорию, бросил вызов его власти, вывел из подчинения его людей, чем подверг их прямой опасности. Я понял, что он был вожаком стаи, которая называла себя «Уличными волками». Я понял, что они были настоящими ликантропами с душой и сознанием лесных зверей. И еще я осознал, что он старел и сила его убывала. Другие, например, та любительница хорового пения, начали ставить под сомнение его авторитет. Сегодняшняя заварушка могла окончательно лишить его трона, а этого ему не вынести.

Старый вожак останется жить только при условии, что умру я. Чтобы восстановить лидерство в стае, он должен убить меня сам, в одиночку, просто и без затей. Вот что заставляло его сдерживать ревущую стаю, хотя он мог вцепиться мне в горло сию же секунду.

Но хуже всего было то, что вожак ничегошеньки не знал об убийствах, ради которых я притащился в это жуткое место и в результате лишь разворошил осиное гнездо.

Миг прозрения миновал. На лице вожака застыло выражение глубочайшего потрясения. Всматриваясь в суть души человека, я невольно позволяю заглядывать и в свою тоже. Не знаю, что там узрел вожак; расспрашивать «туриста» о достопримечательностях чародейской души не очень хотелось.

Я оправился от неизбежного шока после прогулочки по чужому сознанию быстрее, чем непривычный к этому делу ликантроп, и возобновил судорожную возню с ключами. Наконец Небеса смилостивились надо мной — «жучок» завелся. Я поспешно вырулил со стоянки и поплюхал в центр, отчаянно виляя рулем, чтоб набрать скорость. Меня била крупная дрожь, а плечи напряглись так, что я слышал скрип собственных ключиц. В мозгу хрюкало «убьем его! убьем его!»… Брр! Похоже, эти горластые создания уже и людьми-то не были. Они выглядели как человеческие существа — ноги, руки, голова, но не более того. Скрывать не стану — полуголым тварям удалось напугать меня по-настоящему.

Я встал на перекрестке, дожидаясь зеленого, внезапно разозлился и треснул кулаком по рулю.

— Гарри, дурень безголовый! — обругал я себя. — Зачем ты вообще поперся в эту треклятую дырищу?! Жить надоело?!

Видать, рожу я скорчил нехилую. Почтенная дама стояла на тротуаре и смотрела на меня как на буйнопомешанного. Признаться, сейчас я был не так уж и далек от этого. Взгляд оторопевшей женщины слегка меня отрезвил. Я перестал свирепо на нее таращиться и занялся глубоким дыханием. Проехав пару кварталов, я вновь обрел способность связно мыслить.

Что ж, попробуем подвести итоги.

Первое. Паркер и его «волки» не имеют отношения к убийствам, что, впрочем, не делает их менее опасными. Это и есть те самые ликантропы, о которых талдычил Боб. Я на своей шкуре убедился, что бояться их можно и нужно, потому что, если люди с сознанием зверя способны приходить в такую дикую ярость, уже одно это напрочь лишает их человеческих черт, пусть даже психические изменения не затрагивают тела.

Второе. Они живут обособленным мирком, если хотите, стаей, а Паркер — их главарь, лидер, отец родной. Получается, своим неуклюжим вторжением я бросил вызов его влиянию, и вожаку по должности не положено оставлять меня в живых, иначе он сам отправится к чертям на сковородку. Вот уж поистине — теперь живи да оглядывайся. Я только-только начал расследование, еще и к убийце-то подобраться не успел, а злоключения уже вовсю сыпались.

Проклятие! А не свалить ли мне из города? Схорониться где-нибудь на время…

Я обмозговывал эту мыслишку целый квартал. Потом решительно замотал головой. Бегство ничего не даст. Я с ловкостью виртуоза нахожу неприятности на свою шею. Надо уметь загонять их туда, откуда эти тараканы повылезали. Заварил кашу, парень, будь добр, хлебай. Надо помочь Мерфи в поисках, надо избавить горожан от страшной опасности, пока не наступило следующее полнолуние. А если старичок Паркер вздумает потягаться со мной? Что ж, милости прошу к нашему шалашу. Разве можно лишить оборотня невинной радости узнать настоящего мага в полной силе своего Искусства?

Я до боли в руках сжал баранку. Мне же придется убить ликантропа. Конечно, я мог это сделать, почему нет. Технически и Паркер, и его подопечные нелюди, а значит, Первый Закон магии, гласивший: «Не убий!», к этим тварям не применим, и я легко сумею отмазаться перед Белым Советом, если они поинтересуются, с какого перепугу я позволил себе прибегнуть к смертоносным чарам.

Да, можно… Почему бы и нет, черт побери, почему бы и нет?! Однако отговорки отговорками, а от себя не убежишь. На душе скверно, очень скверно. Все во мне восставало против того, чтобы пользоваться энергией Сотворения как чудовищным кастетом! Магия — не просто еще один вид примитивной энергии вроде электричества или черного золота. Это великая, истинная сила Созидания самой жизни. Она беспредельна, и мощь ее живет внутри всякой вещи, в глубинах космоса и в человеческом сердце. Проявление магии в чистом виде так же отличается от моих неуклюжих заклинаний, как свежая родниковая вода от водопроводной. Суть одна, но качество разительное. Я словно неотесанный дикарь, которому попало в руки яйцо Фаберже, а он приспособил его для колки орехов. Да в первом лепете новорожденного магии куда больше, чем в яростном шторме, который вызывает искусный могущественный маг. И не слушайте глупцов, говорящих иное.

Магия исходит изнутри, из сокровенных тайников сердца. Она неотъемлемая часть тебя самого. И тебе не удастся сплести даже простенькое заклинание, если ты не поверишь всей душой в то, что делаешь.

А я не хотел верить, что в глубине меня есть место жажде убийства. Я не хотел думать о той части своей сущности, которая испытывает темную радость, когда с помощью магических чар творится беззаконие. Сила эта питается лютой ненавистью, злобой и похотью, эгоизмом, гордыней. Это магия Черная. Пользоваться ею легко и приятно.

Я припарковался на стоянке возле родного офиса, выключил хрипящий двигатель и устало потер переносицу. До чертиков не хотелось убивать, но Паркер и его не в меру прыткие ребята могли припереть меня к стенке. И что тогда прикажете делать? Продолжать нюхать цветочки пацифизма?

Поднимусь-ка я к себе, угроблю остаток дня на работу. Дождусь звонка Мерфи — чем смогу, помогу. И вообще, надо держать ухо востро на случай, если очаровательная компания ликантропов захочет почудить.

Однако человек предполагает, а Бог располагает. Нехитрые мои планы полетели вверх тормашками.

Нет, в офис-то я поднялся и дверь открыл, и даже свет зажег. Вот только за столом моим сидел Джонни Марконе собственной персоной, и персона эта была упакована в синий деловой костюм. За спиной шефа маячило движимое имущество Марконе — громадный «шкаф» по имени мистер Хендрикс, верный телохранитель моего нежданного гостя.

Марконе растянул губы в резиновой улыбке.

— Вот и вы, мистер Дрезден. Наконец-то. Есть разговор.