Луна светит безумцам

Глава 21

Я начал яростно тереть глаза, бормоча проклятия в адрес преследователей.

— Понял, понял. Минутку, дамы.

— Гарри, — пролепетала Сьюзен, — бензин на нуле. Боюсь, минутки у нас нет.

— Ну-у, пошла грязь, — застонал я.

— Куда пошла? — Тера нахмурилась и обратилась к Сьюзен: — По-моему, он не адекватен.

Я хохотнул.

— Это поговорка. Образное выражение. Черт побери, ты и вправду ничего не смыслишь в людской жизни, да? Кстати, ты уверена, что за нами погоня?

Тера уставилась в заднее стекло, присматриваясь к потоку.

— Две машины свернули. Три. Одна. Точно. Нас преследуют два автомобиля.

— Как ты определила?

Ко мне повернулись горящие янтарем глаза.

— Они двигаются, как хищники. Очень хорошо двигаются. Я чую их.

— Чуешь? В смысле, на уровне инстинктов?

Тера вздрогнула.

— Чую и всё, — повторила она. — Опасные.

Я ощущал во рту привкус крови, противный и докучный, как треск в телефонной трубке. Казалось бы, думать сейчас надо об этих автомобилях, о погоне, однако мысли мои упорно крутились возле склада мыслей потустороннего существа. Я решил, что было бы неплохо для разнообразия послушаться Двойника-стилягу…

— Сьюзен, сверни-ка с шоссе.

В ее темных глазах, отразившись, сверкнули огни уличных фонарей. Она взглянула на меня, затем на индикатор топливного бака.

— На пару миль хватит. Что ты задумал?

— Просто сверни и давай на бензоколонку.

Она метнула в мою сторону еще один нервный взгляд. Пока мы играли в «гляделки», я успел отметить про себя, как она великолепна сегодня. Римские богини отдыхают. И не преувеличиваю я… ну, разве что совсем чуть-чуть.

— А потом? — спросила «богиня».

В этот самый момент я исследовал ногу, тщетно пытаясь стянуть уцелевший ботинок, для чего и поджал коленки повыше.

— Вызовешь полицию.

— Что?! — вскрикнула Сью.

Я шарил по кармашкам комбинезона, пока не нащупал фляжку со вторым эликсиром.

— Положись на меня.

— Чародей, кроме тебя, никто не поможет моему жениху, — невозмутимо заметила Тера.

В свою очередь, и я угостил ее смурным взором.

— А по-моему, помощников у тебя хоть отбавляй. Банда сопливых бойскаутов, например…

— Гарри, скажи наконец, что ты хочешь? — Сьюзен уже вовсю рулила на боковую дорогу с односторонним движением.

— Я поняла его замысел и сделала бы то же самое для мужа.

— Мужа? — возмущенно завопила Сьюзен. — Какого еще мужа?! Я не собира…

Я не услышал, чего именно она не собирается делать, потому что сгреб разрушающий жезл и заветную фляжку, распахнул дверцу и вывалился из машины, разумеется, предварительно отстегнув ремень безопасности.

Да знаю я, знаю. Трудно придумать выходку глупее. Даже мне. Идиотский, смехотворный припадок донкихотства, однако не лишенный определенного смысла. Я был уверен на все сто, что Паркер со товарищи висят на «хвосте». Они ребята суровые — от них вообще лучше держаться подальше, а во время полнолуния тем паче. Что касается Сьюзен — она не представляет себе всю степень опасности и в моем обществе рискует увязнуть хуже некуда. А Тера… Тере я не доверяю и не уверен, хочется ли мне, чтобы она маячила за спиной.

Я намерен самостоятельно разобраться с гончими. Это моя работа над ошибками. Втягивать Сьюзен не по-товарищески. Еще схлопочет на орехи мимоходом…

В общем, выпрыгнул я из машины абсолютно по доброй воле.

И не смотрите на меня так. Говорю же, на тот момент смысл в моем поступке имелся.

Я сложил руки-ноги кольцом, будто бочку обнял, и полетел — прыг-прыг-прыг, плюх, трясь, и снова прыг, и снова трясь, и под конец шмякнулся с глухим звуком, как дурацкий мешок костей. Мир перед глазами вертелся безумной каруселью. Лишь каким-то чудом я ухитрился не утратить способность ориентироваться и, пользуясь инерцией своего неэлегантного полета, прокатился до обочины. Скажу вам, кататься в густых зарослях сухостоя удовольствие весьма сомнительное. Штаны я подрал в клочья, к тому же промок от дождя и замерз как собака. От меня воняло тиной, бензином, асфальтом. В носу застрял запах выхлопных газов.

И всё же по сравнению с болью, раздиравшей тело, это сущие пустяки. Боль долбилась в плече, пылала в ноге, накатывала дурнотой, от боли до черноты темнело в глазах, до полного провала в небытие. Когда я прыгал из машины, то хотел сделать еще что-то… Но что? Я силился вспомнить, силился…

Вспомнил! Зубами сорвал крышку с заветной бутылочки и выпил эликсир. Восемь унций ледяного кофе из узкого горлышка прямиком в рот. Ням!

Вкус три в одном — лежалый картон, тухлая пицца и пережженные кофейные зерна. Однако не успело зелье добраться до желудка, а я уже ощутил мощный животворный прилив. Энергия заструилась во мне, будто я проглотил электрического ската. Усталость как рукой сняло. На ее место заступили бодрое воодушевление и подъем, как после хорошего рок-концерта. Даже боль сошла до вполне терпимого уровня. И мышцы ныть перестали. И мысли прояснились, словно я выпил не холодную гадость, а литр жгучего соуса чили. Сердце забилось чаще, потом ритм стабилизировался, и внезапно я пришел к выводу, что все не так уж плохо, как кажется.

Я поднялся, вовсю помогая себе раненой рукой, и начал отряхиваться. Комбинезон выглядел просто ужасно — драный, в крови от свежих царапин. Темные ссадины повсюду, на сколько хватает глаз, все конечности изукрашены на славу.

Я тряхнул левым запястьем, на котором свободно болтался защитный браслет, правой рукой сжал разрушающий жезл и повернулся лицом к дороге. Потянул носом, вдыхая запахи дождя, намокшего дорожного покрытия. Как бы ни смердел мегаполис, свежий и чистый аромат осени ему не похоронить. Я проникся осенним настроением и тут же, пока смотрел вслед отъезжавшей машине Сьюзен, сочинил коротенький стишок, в котором воспел горячо любимое время года: «Автомобиль моей девушки пропал из виду, и я обернулся, чтобы взглянуть на погоню». Действительно, две машины суетливо мечутся посреди основного потока, перестраиваются и наконец съезжают на второстепенную дорогу. Ко мне! Впереди немаленький пикапчик, тонны на две, за рулем Паркер собственной персоной. Дико озирается в поисках сами знаете кого. Нашел. Да я и не прятался. Стоял на обочине в лопухах — только слепой не заметит, а зрение у Паркера дай Бог каждому.

Я лучезарно улыбнулся, с удовольствием наблюдая, как вытягивается его рожа.

Потом вздохнул поглубже, вскинул жезл и пробормотал фразочку на языке, которого отродясь не знал. А в результате у чертова грузовика разом накрылись все четыре покрышки.

БА-БАХ!

Пикап пошел юзом, туда-сюда, влево-вправо. Паркер отчаянно завертел баранкой, пытаясь удержать машину. Видимо, его пассажиры пренебрегли ремнями безопасности, потому что обоих швыряло в кабине, словно тряпичных кукол. Грузовичок накренился и на полной скорости въехал в придорожный сухостой.

Видеть автомобильную аварию по телевизору, где можно отрегулировать звук, — одно, а наблюдать за ней в непосредственной близости — совсем другое. Надо признать, это очень шумное зрелище, как будто кучу жестяных банок со всей дури плющат молотком, только грохота намного больше. Грузовичок покувыркался, покувыркался, да и врезался в ближайший склон, после чего мирно улегся набок водительской дверцей кверху. — Знай наших! — Я раздулся от профессиональной гордости.

Однако с выводами я поспешил. Что-то хрупнуло, лобовое стекло пошло мелкими трещинами. Звук повторился, и триплекс вылетел наружу от мощного пинка. Нога, обутая в тяжелый армейский ботинок, вышибла остатки обычно небьющегося стекла, и через лобовуху вылезли пассажиры незадачливого грузовичка. Побитые, помятые, окровавленные. Сначала Паркер, за ним узколицый нескладный парень, нос которого давеча попался на пути моего кулака. Носяра жутко распух и вид имел самый жалкий. Последней выбралась та кровожадная девица, что травила на меня толпу оборотней. Все трое затянуты в джинсу и кожу.

Паркер увел их подальше от поверженной машины, с недоумением огляделся и увидел меня. В его глазах мелькнул испуг. Что ни говори, а обработал я его лихо. Страх вожака пролил бальзам на мою душу, которая, признаюсь, уже сидела где-то в пятках. Я крутанул жезл в пальцах и похромал к честной компании, насвистывая бравурную мелодию из «Кармен» и стараясь не думать, насколько глупо смотрится моя долговязая фигура в куцем комбинезончике небесно-голубого цвета.

Завидев меня, Плосконосый издал клич, которому позавидовал бы любой неандерталец, вытащил из-под куртки пушку, игрушечную в его лапищах, и начал палить без всякого предупреждения.

Я поднял левую руку. Безграничная Сила свободно перетекла в браслет, и я запел, облекая заклятие вязью итальянских слов. Пули чиркали по растянувшемуся щиту. Я шел вперед, не сбавляя шаг, не переставая насвистывать — дыхания хватало даже на это.

Паркер взревел и хлестко стегнул ребром ладони Плосконосого по запястью. Отработанное движение. Похоже, вожак не чурается боевых искусств… Я отчетливо слышал, как хрустнула кость, однако парень ни гугу. Он лишь проворно поджал лапу и уставился исподлобья на вожака. Молчком.

— Не забывайте, зачем мы здесь! — рыкнул главарь. — Он мой!

— Приветствую, мистер Паркер! — радостно завопил я.

Внезапно я представил себя со стороны, представил эту комичную картинку, которую никакая кровь не испортит, и губы сами растянулись в широченной улыбке. Впрочем, улыбка моя почему-то окончательно перепугала «Уличных волков». Дамочка зарычала, и я сразу же ощутил в воздухе тяжкую волну той дикой силы, что окружала толпу гаражных ликантропов.

Я с раздражением глянул на суку и второй раз за ночь применил нехитрый трюк противопоставления сил, — ее голова дернулась, будто она схлопотала увесистую плюху. Тяжкая завеса дрогнула и разлетелась. Не отрывая от меня напряженного взора, женщина потянулась к ножу на поясе.

— Хватит ерундить! Я же с вами по-хорошему… Приветствую, мистер Паркер! Можете не говорить. Я знаю, зачем вы здесь. Услыхали гвалт и прискакали по мою душу? Сожалею, но придется вас разочаровать — я не позволю себя убить.

Плосконосый насупился и рявкнул:

— Как ты уз…

Паркер влепил ему затрещину, и громила увял.

— Мистер Дрезден! — Вожак смерил меня взглядом. — Что заставляет вас так думать?

Я улыбнулся. Детям и слабоумным всегда нужно улыбаться.

— Вы дважды перешли черту. Может, поэтому я намерен отправить вас к чертовой бабушке. Грузовик — так, цветочки, разминка. Даже жаль, что вот-вот по вашу душу полиция нагрянет. Честное слово, жаль…

И вдруг я «поплыл», В глазах потемнело, огни фонарей превратились в смутные пятна, капли дождя льдом обожгли кожу. Через мгновение приступ миновал. Я сморгнул кровавые слезы и подправил улыбочку. Не стоит показывать детишкам свою слабость.

Паркер ухмыльнулся. М-да, ему бы к дантисту…

— Твоя задница им тоже нужна, Дрезден. Я тебе не верю.

— Появится полиция — я испарюсь, как по волшебству, собственно, именно по волшебству. А вот вы, ребятки…

Неожиданно я забыл, что хотел сказать. В голове надрывался сигнал тревоги. Что-то я упустил из виду…

— Ты даже не представляешь, как сладко пахнет твоя кровь, чародей, — тихо произнес Паркер.

Дамочка мяукнула и прижалась к Плосконосому. Она смотрела на меня в упор.

— Черт с тобой! Нюхай! Грешно отказывать в последнем желании! — Я чувствовал, как коготки неуверенности вовсю скребутся, казалось, в непрошибаемую стенку чародейского нахальства, как ливень с каждой секундой становится всё холоднее и холоднее, а свет фонарей расплывается бесформенными кляксами. Вытянутая вперед рука совсем затекла, и кисть начала заметно подрагивать. В избитом теле разлились полноводные ручейки ее величества боли…

Болван! Олух! Тупица! Эликсир улетучивается, потому что, плавая в сладкой эйфории, я потерял всякую осторожность. Я осадил прыткую дамочку, развеял сеть похоти и дикой злобы, при этом намертво забыв об устойчивости собственного настроя. Сердце зашкаливало, меня прошиб пот — я не мог вдохнуть, чтобы утихомирить бешеный перестук.

Паркер и его подручные напряглись, как по сигналу. Я вновь ощутил движение их странной темной Силы. Она текла к ним из тяжелых дождевых облаков над головами. Клянусь! Прямо на моих глазах затягивались раны и порезы, полученные в автокатастрофе. Плосконосый крутанул только что сломанной кистью, проверил пальцы на гибкость и осклабился.

«Спокойствие, Гарри! Без паники. Всего-то надо задержать их до приезда полиции… и после мирно истечь кровью или, не мешкая, рвануть к врачу…»

— Знаешь, Паркер, — сказал я (голос предательски дрогнул). — Я и не думал выдавать твой гараж. Черт побери, да я бы и не сунулся туда, если б Дентон меня не подбил.

— Да ладно, — безразличным тоном ответил Паркер. Теперь он был спокоен, расслаблен и даже улыбался. Сальные волосы промокли под дождем, прилипли ко лбу. — Дело прошлое.

С этими словами вожак шагнул ко мне, и я не выдержал.

Я ткнул в него жезлом и хрюкнул: «Fuego». Я направил волю прямиком в свое единственное оружие и послал ко всем чертям Белый Совет в полном составе с их запретами насчет убийственной магии.

И… тишина.

Не веря в происходящее, я как идиот таращился то на Паркера, то на жезл. Пальцы занемели, и жезл, мой старый, испещренный рунами магический жезл вывалился на землю. Пытаясь поймать «птичку», я инстинктивно перенес вес на раненую ногу, схлопотал страшный спазм снизу доверху и в результате отправился полежать в заросли бурьяна, а защита моя и вовсе приказала долго жить.

Паркер заржал:

— Классный трюк! Ещё раз покажешь?

— Само собой, — прохрипел я и полез в один из бесчисленных кармашков Майкова комбеза.

Паркер подошел ко мне не спеша, вразвалочку. Уверенный, подтянутый. Он будто годков тридцать скинул, ей-богу. Со мной дело обстояло хуже. Свежие порезы на руках саднило, пальцы окоченели, одеревенели, короче, еле гнулись. Хорошо, рукоятку «смит-и-вессона» можно ухватить даже культяпкой.

Я вытащил револьвер, взвел курок и прицелился. Паркер чуть отпрянул, глаза расширились — вроде и не пятится, но и ближе не подходит. Понимает — с трех футов я не промахнусь.

— Вот уж не думал, что ты пушку таскаешь, — удивился вожак.

— А это для особо приближенных, — не растерялся я. Если удастся задержать Паркера на несколько минут, копы наверняка его заметут. Хочется надеяться, что так и будет, иначе из меня сделают мясной ряд в буквальном смысле слова. — Стой где стоишь!

Он не послушался и шагнул вперед.

Я выстрелил.

Пуля поцеловала правую коленку вожака. Кость — к чертям, кровь — фонтаном. Паркер покачнулся и грузно сел на землю, затем с удивительным проворством отполз на пару ярдов и уставился на меня, словно впервые увидел. Потом ловко поджал под себя ноги (на коленку ноль эмоций, между прочим) и выставил пустые ладони в примиряющем жесте, будто мы не смертельные враги, а повздорившие приятели.

— Ишь, упрямый какой, а по виду не скажешь! Мы хотели прижать тебя в квартире, но там копов, как грязи. На полицейской волне трепались о твоем аресте, а я решил — брехня всё. Подмазал охранника и стал ждать. — Паркер болтал как ни в чем не бывало. Он даже подобрел. — Черт побери, малыш! Мы два дня парились в баре неподалеку от участка, все надеялись опередить копов, да и шлепнуть тебя.

Он сложил пальцы пистолетиком и сделал «пиф-паф».

— Извините, дяденька, — буркнул я, едва не падая от холода и усталости. Сколько еще нужно сил, чтобы не поддаться наползающей тьме? Я понимал, он что-то замышляет, но мне было глубоко плевать. И без того слишком много крови, слишком много дерьма… Я глянул на притихшую парочку. Плосконосый и девица жмутся друг к дружке, не спуская с меня голодных, жадных глаз. Как звери дикие, честное слово…

— Ждали тебя, а дождались фейерверка. Выстрелы, крики, тарарам. Настоящая война. Любо-дорого смотреть! А посередке ты с двумя аппетитными крошками. Ну, мы, конечно, следом ломанулись.

— Железо застраховано?

Паркер поежился:

— Пикап не мой.

Он вырвал из земли длинный стебель с корнем и провел им по ране. Потом растер в пальцах испачканную кровью травинку.

— Мои люди сегодня на озере. Хотят оторваться при полной луне. Проклятие! Я должен притащить тебя к ним, а ты мне кайф ломаешь, малыш!

— Человек предполагает… — Я сморгнул капли дождя (или крови?).

Вожак улыбнулся, широко и противно:

— Похоже, ты кое-чего не знаешь, малыш.

Со стороны шоссе все громче раздавался вой полицейских сирен. Вот и кавалерия подоспела!

— Неужели? — Я не скрывал торжества.

Паркер кивнул и посмотрел куда-то вбок.

— За тобой ехали две машины.

В правую руку что-то ударило. Черт! Я выронил револьвер и обернулся, чтобы увидеть, как еще один «гаражный» ликантроп заносит надо мной обрезок свинцовой трубы, перемотанный изоляцией. Увидеть увидел, а среагировать, отклониться или смягчить тяжкий удар не успел. Девица завизжала и бросилась ко мне. А ботиночки-то у нее, оказывается, железом кованы… Плосконосый подключился к общему веселью. Ботинки у него простые, зато пушка крепкая.

Паркер с места не сошел — сидел и невозмутимо наблюдал за избиением. Я видел его глаза. Близко-близко. Видел, как моя кровь брызнула ему на щеку.

Они задумали меня покалечить, а не убить, и затея эта совсем не радовала. Очень не радовала. Тем более что у них хорошо получалось. Били мастерски. Я не сопротивлялся, не мог даже клубком свернуться, чтоб защититься. Только хрипел и харкал собственной кровью. Есть куча всяких историй о парнях, которые героически молчат, когда их режут на куски. Слыхали, наверное? Обо мне легенду не сложишь. Я не герой и с удовольствием заорал бы благим матом, если в они хоть на секунду остановились.

В какой-то миг сознание сообщило, что, мол, «прости, братец, мы так не договаривались», и я начал успешно проваливаться в блаженное «никуда».

Паркер, увидев, что я обмяк, принялся оттаскивать бойцов. Вожаку пришлось сломать пару-тройку костей раздухарившимся подопечным. Надо признать, это сработало, и со свирепым рычанием ребятки отступили. Вожак вовсю разгуливал на своих двоих, хотя мой выстрел вдребезги разнес ему коленную чашечку. По его приказу меня, как сломанную куклу, поволокли к машине, спеленали скотчем, заклеили рот и запихнули в багажник.

Паркер потянулся к крышке багажника, собираясь захлопнуть ее. Я до того обессилел, что даже глаза не ворочались. Я просто лежал и тупо смотрел в точку. По дороге проезжал седан. Ничего примечательного. Обычный седан, каких много в городе. Отвернешься и забудешь. А вот рожа за рулем… Эту молодую конопатую физиономию я знал. Рыжие патлы, громадные уши.

Роджер Харрис из ФБР. Жополиз Дентона.

Седан проехал не сбавляя скорости. Харрис, как и я, по сторонам не зыркал, да только по другой причине — федерал на посту, федерал бдит. Похоже, не у меня одного в этот вечер вырос «хвост»…

Паркер захлопнул крышку. Полицейские сирены визжали совсем рядом, и тачка похитителей рванула с места в отрыв. Обычное дело — погоня… для них, не для меня. Я болтался внутри темного багажника, подскакивал вместе с машиной на каждом чертовом ухабе и сходил с ума от невыносимой, мучительно обжигающей боли.

И при этом смеялся. Несмотря на кляп, несмотря на боль. Смеялся и не мог остановиться. Смех булькал в горле, как вода в сливном бачке.

Ребус сошелся.