Луна предателя

Глава 7. Полосатые паруса и огонь

К рассвету «Цирия» и сопровождающие ее корабли были уже далеко от берега.

К разочарованию Алека, Бека оказалась на «Волке» вместе с декурией Меркаль. Юноша видел сияющую на солнце рыжую голову девушки, и они прокричали друг другу приветствия, но расстояние между кораблями и шум волн делали разговор затруднительным.

Теро сопровождал Клиа на «Цирии», и Алек был рад обновить знакомство с ним, но скоро заподозрил, что на самом деле молодой маг изменился меньше, чем ему сначала показалось. Теро был не так резок, конечно, как до их пленимарского плена, но все же держался на расстоянии: оставался холодной рыбой, как любил говорить Серегил. Вынужденные постоянно находиться рядом, эти двое скоро снова начали препираться, хоть и не так яростно, как раньше.

Когда Алек заговорил об этом, Серегил просто пожал плечами. — А чего ты ожидал — что Теро каким-то образом превратится в Нисандера? Мы остаемся теми, кто мы есть.

Весь день корабли шли вдоль берега, лишь на несколько миль удалившись от скопления островов, окаймлявших западное побережье.

Стоя у поручней, Алек смотрел на далекие утесы и думал о своем первом морском путешествии на борту «Касатки» — тогда умирающий Серегил лежал в трюме. Сейчас же сбегавшие к морю долины и горные склоны покрылись первой весенней зеленью, и все казалось таким мирным — если не считать красных парусов, которые попадались тем чаще, чем дальше к югу шли корабли.

Алек снова оказался у поручней, когда к вечеру того же дня эскадра миновала вход в гавань Римини. Юноша с тоской смотрел на далекий город, на множество судов, бросивших якорь по обеим сторонам мола. Выше по берегу, на неприступных серых скалах раскинулся верхний город, позолоченный косыми солнечными лучами. Купол и четыре башни Дома Орески отражали вечерний свет так ярко, что у Алека, долго не отводившего от них взгляда, перед глазами заплясали темные пятна. Юноша, моргая, отвернулся от берега и стал высматривать Серегила. Тот, скрестив руки на груди, прислонился к палубной надстройке и тоже смотрел на город, который покинул. Алек нерешительно сделал шаг в его направлении, но Серегил тут же ушел.

Когда столица скрылась за горизонтом, корабли повернули на юго— восток, чтобы пересечь Осиатское море. Свежий попутный ветер надувал паруса. И матросы, и солдаты все с большим напряжением всматривались в даль: не появятся ли полосатые пленимарские паруса. Когда стемнело и убывающая луна посеребрила волны, разговоры на палубе стали более вольными.

Серегил и Клиа ушли на нос, чтобы обсудить тактику предстоящих переговоров. Алек и Теро, оставшиеся не у дел, бродили по палубе, глядя на темные силуэты кораблей сопровождения в нескольких сотнях футов от «Цирии». Ночь была тихая, и голоса далеко разносились над водой. Невидимый в темноте музыкант на борту «Коня» начал перебирать струны лютни.

Бракнил и его конники собрались вокруг сигнального фонаря на передней палубе. Заметив Алека и молодого мага, сержант поманил их к себе.

— Это молодой Уриен играет, — сказал он, кивая в сторону, откуда доносились звуки музыки.

Когда лютня замолкла, кто-то на борту «Волка» затянул популярную песню:

Красотка молодая по бережку гуляла, Одна лишь только тень ее красотку провожала. А из кустов на девушку крестьянский сын глядел, Глазами он красавицу давно уже раздел.

Одноглазый Стеб вытащил деревянную свирель, и вся компания подхватила припев.

Возлюбленный Стеба, Мирн, шутливо толкнул Алека локтем.

— Ты что, слишком благородным стал, чтобы петь с нами вместе? Ты ведь единственный бард среди нас.

Алек раскланялся перед солдатами и начал следующий куплет:

Иди сюда, голубушка, ложись со мной скорей, Тебя я в жены взять готов, ведь нет тебя милей. С тобой мы порезвимся всласть на травушке в тени, Иди сюда, красавица, отдайся, не тяни.

Мирн и новобранец Минал подхватили Алека и поставили на крышку люка, чтобы все расслышали следующий еще более игривый куплет. Теро остался стоять в стороне, но Алек заметил, что губы молодого мага шевелятся. Когда песня была допета, с других кораблей донеслись одобрительные крики и свист.

— Ну, скажите, разве не веселая у нас жизнь? — усмехнулся сержант Бракнил, раскуривая трубку. — Мы тут развлекаемся, как аристократы на прогулке.

— Особых тягот не предвидится, и когда мы доберемся до Ауренена, — поддержала его Ариани из числа ветеранов. — Мы ведь почетный эскорт, только для показухи.

— Верно говоришь, девонька. Постоишь несколько недель в карауле, так обрадуешься, когда сможешь снова пойти в бой. А все-таки здорово, что мы первыми увидим ауренфэйе после всех этих лет. Благородный Серегил, должно быть, много чего тебе порассказал о них, верно, Алек?

— Он говорил, что страна это зеленая, более теплая, чем Скала. Он еще пел об этом песню… — Алек не мог вспомнить мелодии, но некоторые слова пришли ему на память.

Любовь моя облачена в наряд из листьев зеленый, Венчает светлая луна ее драгоценной короной, Живым серебром ожерелья звенят, даруя душе утешенье, И ясное небо в ее зеркалах видит свое отраженье.

Там было еще несколько куплетов — все очень грустные.

— И еще в Ауренене на каждом шагу встречаются волшебники, — с шутливой серьезностью вступил в разговор Теро. — Так что не забывайте о хороших манерах, а то «красотка молодая» может ответить на приставания чем-нибудь покрепче язвительных слов.

Некоторые воины обменялись встревоженными взглядами.

— Странная это земля, и народ там странный, — протянул Бракнил, не выпуская из зубов трубки. — Как я слышал, нет фехтовальщиков и лучников искуснее, чем ауренфэйе. Ну да стоит посмотреть на благородного Серегила — сразу видно, что это правда. А может, Алек, и ты поэтому такой прекрасный стрелок.

— Скорее потому, что живот подвело бы, не настреляй я дичи.

Кто-то из солдат достал кости, и Алек присоединился к игре. Это была дружелюбная и общительная компания, так что им удалось привлечь даже Теро, несмотря на его сдержанность. Участие в игре волшебника вызвало много шутливых опасений, но Теро быстро их развеял — каждый бросок костей оказывался для него несчастливым. Потом все стали расходиться на ночь — кто поодиночке, кто парами.

Алек ощутил укол зависти, заметив, как Стеб, отправляясь вниз, обнял за талию Мирна. Серегил был в последнее время озабочен другими вещами, да и отсутствие уединения не улучшало ситуацию. Растянувшись на палубе, Алек приготовился терпеть воздержание.

К его удивлению, к нему присоединился Теро. Закинув руки за голову, молодой маг некоторое время напевал ту песню, что раньше пел Алек, потом обратился к юноше:

— Я присматривался к Серегилу. Мне кажется, его тревожит возвращение на родину.

— Немногие там скажут ему «Добро пожаловать».

— Я чувствовал то же самое, возвращаясь в Дом Орески после пленимарского плена, — тихо сказал Теро. — Нисандер позаботился о том, чтобы снять пятно с моего имени, прежде чем отправился в тот свой последний поход; но все равно у многих оставались сомнения насчет того, насколько… — Теро запнулся, как будто слова были ему столь же отвратительны, как и воспоминания, — насколько моя связь с Илинестрой способствовала нападению на Дом Орески той ночью. Даже я сам никогда теперь не буду ни в чем уверен.

— Лучше смотреть вперед, а не назад, мне кажется.

— Да, наверное.

Двое молодых людей умолкли, глядя в безбрежное и таинственное ночное небо.

Несколько следующих дней прошли спокойно. Слишком спокойно, на вкус Алека. Скучая и не зная, чем заняться, он обнаружил, что жалеет о своей вольной жизни, как Серегил и предсказывал.

Помещения под палубой оказались слишком тесны на вкус Серегила, воздух слишком полон запахов нефти и конского пота.

Для знатных пассажиров были поспешно сооружены отделенные занавесями альковы, но и они давали лишь иллюзию уединения. Пользуясь хорошей погодой, они с Алеком расположились в защищенной надстройкой от ветра части палубы. Там было достаточно удобно, чтобы спать.

Клиа, никогда не склонная подчеркивать свой ранг, проводила дни вместе со всеми, разговаривая по большей части о войне.

— Вы не надумаете ли вступить в конную гвардию? — спросила она однажды Серегила с Алеком, сидевших в тени паруса с Теро и Бракнилом. — Людей с вашими талантами теперь днем с огнем не сыщешь. Вы бы нам пригодились.

— Я никогда не думал, что война продлится так долго, — сказал Алек.

— С тех пор, как на трон взошел новый Верховный Владыка, что-то изменилось, — ответила Клиа, качая головой. — Его отец хоть соблюдал договор.

— А теперешний вырос на рассказах об утраченном величии, — проворчал Бракнил, не вынимая трубки изо рта.

— Его дядюшка Мардус постарался, — согласился Серегил. — Впрочем, это все равно бы случилось.

— Почему ты так думаешь? — спросил Серегила Теро.

Тот пожал плечами.

— За миром следует война, за войной — мир. Запрещенная некромантия процветала тайком, пока не прорвалась, как нарыв. Некоторые вещи неистребимы и вечны, как приливы и отливы.

— Значит, ты не думаешь, что продолжительный мир возможен?

— Все зависит от твоей точки зрения. Эта война закончится, и, может быть, при жизни Клиа, а то и при жизни ее детей сохранится мир. Но волшебники и ауренфэйе живут достаточно долго, чтобы видеть, — рано или поздно все начинается сначала: тот же вечный хоровод жадности, нищеты, власти, гордости.

— Похоже на вращение огромного колеса или на фазы луны, — задумчиво пробормотал Бракнил. — Как бы вещи ни выглядели сегодня, все обязательно переменится, к добру или к худу. Когда я был еще совсем зеленым парнишкой, только что принятым в полк, наш старый сержант часто спрашивал:

— что мы предпочли бы — прожить короткую жизнь в мире и покое или долгую на войне.

— И как же ты отвечал? — поинтересовался Серегил.

— Ну, как мне помнится, мне всегда хотелось иметь больший выбор. Да будет благословенно Пламя, я, похоже, получил, что хотел. Но ты правду говоришь, хоть об этом я и не часто задумывался. Вы с этими молодыми людьми увидите больше поворотов колеса, чем любой из нас. Когда в зеркале отразится столько же седины в твоих волосах, сколько у меня сейчас, выпей кружечку за мои истлевшие косточки, ладно?

— Я тоже иногда забываю, — пробормотала Клиа, и Алек заметил, как она всматривается в лицо Серегила и в его собственное; в глазах ее мелькнуло странное выражение — не печаль и не зависть. — Хорошо бы держать это в памяти, когда мы прибудем в Ауренен. Наверное, переговоры с долгожителями будет нелегко вести.

Серегил тихо рассмеялся.

— Да, их представление о поспешности может здорово отличаться от твоего.

На третий день пути, когда Алек от нечего делать бродил по палубе, неожиданно раздался крик впередсмотрящего:

— К юго-востоку пленимарский корабль, капитан! Серегил вместе с Клиа и капитаном Фаррелом был на мостике, и Алек поспешил присоединиться к ним. Все пытались рассмотреть что-нибудь на горизонте. Алек прищурился и в ярких лучах послеполуденного солнца разглядел зловещую тень.

— Вижу его, — сказал капитан Фаррен, — но корабль еще слишком далеко, и нельзя сказать, заметили ли они нас.

— Это пленимарцы? — спросил Теро.

— Пора тебе отработать свое жалованье, — сказала ему Клиа. — Можешь ты сделать так, чтобы они нас не увидели?

Теро задумался, потом оторвал нитку от своего рукава и поднял ее вверх. Алек узнал прием: маг определял, куда дует ветер.

Результат его удовлетворил; Теро протянул обе руки в сторону вражеского корабля и затянул заклинание высоким голосом. Из складок мантии он достал хрустальную палочку и бросил ее в сторону далекого парусника. Сверкая, как льдинка, палочка завертелась в воздухе и скрылась в волнах. Оттуда, куда она упала, немедленно потянулись ленты тумана.

Теро щелкнул пальцами; палочка вынырнула из воды и взлетела ему в руки, как живое существо. Следом за ней поднималась широкая полоса тумана. Послушное заклинанию, густое облако скрыло их корабли от глаз врагов.

— Если только у них на борту нет собственного мага, они сочтут это просто явлением природы, — сказал Теро, вытирая палочку полой мантии.

— Но ведь и мы теперь не можем их видеть, — пожаловался капитан.

— Я могу, — ответил Теро. — Я за ними послежу.

Уловка сработала. Через полчаса Теро сообщил, что пленимарский корабль скрылся за горизонтом. Он снял заклятие, и облако тумана осталось за кормой, как обрывок шерсти с прялки.

Матросы на палубе радостно завопили, а Клиа торжественно отдала волшебнику честь, чем вызвала на лице молодого мага краску смущения.

— Мне никогда еще не приходилось видеть такого удачного применения магии, — крикнул с мостика капитан Фаррел.

Алек заметил, как к Теро подошел Серегил; юноша был слишком далеко от них, чтобы расслышать слова, но, когда они расстались, Теро улыбался.

На следующее утро Алека разбудил крик «Земля!».

— Уже Ауренен? — спросил он, выбираясь из-под одеяла. Серегил сел и протер глаза, потом встал и присоединился к морякам, толпившимся на носу у поручней. На западе на горизонте еле виднелась цепочка низких островов.

— Это Эамали — «Старые Черепахи», — сказал Серегил, зевая. Клиа недоверчиво взглянула на тесно сгрудившиеся островки.

— Прекрасное место для засады.

— Я послал на мачту нескольких наблюдателей, — успокоил ее Фаррен. — К полудню доберемся до Большой Черепахи. Запасемся там пресной водой, а потом до Гедре — всего день пути.

Этот день показался Алеку дольше, чем все остальное путешествие. Приготовив луки, они с Серегилом отстояли вахту, внимательно оглядывая водный простор. Несмотря на опасения Клиа, они без столкновений с неприятелем достигли островов и взяли курс на самый большой из них.

Сидя на мостике вместе с Теро и Серегилом, Алек высматривал признаки жизни на островах, но эти клочки суши были пустынными: всего лишь глыбы выбеленного солнцем камня с редкими полосами чахлой растительности.

— Мне казалось, ты говорил, что Ауренен утопает в зелени, — разочарованно сказал Теро.

— Здесь еще не Ауренен, — объяснил Серегил. — На эти острова никто не претендует, кроме морских бродяг и контрабандистов. Гедре тоже расположен в засушливой местности, как ты скоро убедишься, Ветры дуют обычно с юго-запада, и та влага, которую они приносят с Гетвейдского океана, задерживается горными хребтами. Зато край за Ашекскими горами такой зеленый, что глазам больно.

— Сарикали… — пробормотал Теро мечтательно. — Что ты помнишь об этом городе?

Серегил положил руки на поручни. Хотя он смотрел на острова, мимо которых они проплывали, Алек был уверен, что его друг видит другую землю и другое время.

— Это странное и прекрасное место. Я там всегда слышал музыку — просто разлитую в воздухе. А когда она кончалась, я никогда не мог вспомнить мелодию. А некоторые люди слышат там голоса.

— Духи? — спросил Алек.

— Мы называем их «башваи» — Древние. Те, кто, как говорят, видел их, всегда описывают Древних одинаково: высокие люди с черными волосами и глазами и кожей цвета крепкого чая.

— Я слышал, что в Сарикали живут драконы, — заметил Теро.

— Всего лишь молодняк, он кишит всюду, как ящерицы. Взрослые драконы живут в горах, — и слава богам: они могут быть опасны.

— А правда, что они — волшебные существа от рождения, но не обретают разума и умения говорить до тех пор, пока не вырастут огромными?

— Это так. И поэтому тебя скорее прикончит птенчик размером с собаку, чем взрослый дракон, который больше любого дома. Лишь немногие из молодняка выживают, а те, кто подрастает, улетают в горы. Если тебе случится повстречаться с драконом любого размера, будь к нему почтителен.

— Так это там кхирбаи… — начал Алек, но его прервал крик впередсмотрящего:

— Вражеские корабли по левому борту!

Вскочив на ноги, юноша увидел два корабля под полосатыми парусами, огибающие мыс меньше чем в миле от «Цирии». Алек стиснул лук: вид этих парусов пробудил в нем ужасные воспоминания.

— Что-то говорит мне, что они знали о нашем приближении, — пробормотал Серегил,

— Они подняли боевые флаги? — крикнул Фаррен впередсмотрящему.

— Нет, капитан, но они разожгли огонь.

— Поднять адмиральский штандарт!

Зловещие, быстрые, как гончие, вражеские корабли обогнули мыс и развернулись навстречу скаланским судам. За ними тянулись клубы черного дыма.

— Слишком поздно прибегать к магии, — сказал Теро, спускаясь по трапу.

— По крайней мере мы превосходим их числом, — с надеждой сказал Алек.

Серегил покачал головой.

— Они больше и быстрее и лучше вооружены, чем наши корабли. А кроме того, похоже, на них полно солдат.

— Солдат? — Губы Алека сжались в жесткую линию. Уворачиваясь от матросов и воинов, кинувшихся занимать места по боевому расписанию, юноша проскользнул к поручням левого борта и занял место в ряду лучников.

Матросы занайтовили часть парусов, чтобы дать возможность кораблям сопровождения обогнать «Цирию» и первыми вступить в бой. Когда «Волк» проплывал мимо, Алек заметил среди воинов, выстроившихся на палубе с горшками беншальского огня в руках, Беку; она деловито отдавала приказания и не заметила приветственного жеста Алека.

«Волк» первым напал на пленимарцев: его катапульта метнула в борт одному из вражеских судов емкость с горючей смесью. Жирный дым заволок корабль, но он не изменил курса; лучники на его палубе в ответ дали залп по «Волку». Проскользнув мимо, пленимарский корабль устремился к «Цирии».

Слева от Алека нервно поежился Минал.

— Теперь наша очередь.

— Лучники, к бою! — раздался с мостика голос Клиа. — Стреляйте без команды!

Алек выбрал противника на палубе вражеского судна, оттянул к уху тетиву Черного Рэдли и послал первую стрелу. Не глядя, попал ли выстрел в цель, он вытаскивал из колчана стрелы и выпускал их одну за другой. Рядом с ним Серегил и солдаты турмы Ургажи делали то же самое.

Огромный корабль приближался. Стрелы пленимарцев свистели вокруг, вонзались в палубу и деревянные щиты, установленные вдоль бортов. К пению стрел скоро присоединились стоны первых раненых.

Алек заметил, что на носу пленимарского судна укреплены бронзовые головы чудовищ. Выбранное для них место выглядело слишком стратегически оправданным, чтобы они оказались лишь украшениями, но юноша не мог себе представить, каково могло бы быть их назначение.

Он как раз собирался показать на них остальным, когда Серегил издал сдавленный крик и пошатнулся: в правое плечо его ударила пленимарская стрела с синим оперением.

— Сильно ранило? — спросил Алек, подхватывая друга и оттаскивая в укрытие.

— Не так уж, — сквозь стиснутые зубы прошипел Серегил и с удивительной легкостью выдернул древко. Толстый кожаный ремень, на котором висел колчан, и кольчуга под камзолом не дали стреле разворотить его плечо, но удар был так силен, что звенья кольчуги впечатались в тело, оставив кровавую вмятину.

Серегил с кривой улыбкой вручил Алеку вражескую стрелу.

— Отправь ее обратно хозяину от моего имени. Алек положил стрелу на тетиву и начал целиться в сторону совсем уже близкого вражеского корабля, но не успел выстрелить. Бронзовые головы на носу пленимарского судна внезапно выплюнули струи жидкого огня. Они ударили в такелаж, и на «Цирии» раздались вопли. Один матрос упал на палубу со сломанной шеей, другой повис на снастях, объятый пламенем. Пожарная команда кинулась вперед с ведрами песка и мочи.

На борту пленимарского корабля послышались радостные крики.

— Что это? — в ужасе воскликнул Алек.

— Потроха Билайри! — ахнул Серегил; его серые глаза широко распахнулись от изумления. — Огонь! Они научились его разбрызгивать, умные подонки!

Два корабля были теперь почти параллельны, и Алек ощутил, как содрогнулась палуба «Цирии», когда ее баллисты обрушили на врага груз горшков с беншальским огнем. Один из этих снарядов попал в мачту, другой взорвался на палубе, окутав находящихся на ней огненным покрывалом. Алек поспешно отвел глаза, но когда пленимарское судно миновало «Цирию», увидел в воде за кормой нескольких несчастных, продолжавших гореть. Тщательно прицелившись, он быстро избавил троих из них от страданий, но тут корабли разошлись слишком далеко. Пользуясь коротким перерывом в сражении, Алек присоединился к другим лучникам, собиравшим на палубе вражеские стрелы, чтобы пополнить запасы в колчанах.

— Берегись, Алек! — раздался крик Стеба; он успел оттащить юношу как раз вовремя: парус пылал, и куски горящей парусины начали падать вниз. На реях матросы лихорадочно резали веревки, чтобы сбросить парус в воду прежде, чем огонь перекинется на мачту. Пожарная команда на палубе гасила пламя водой и песком. Смешанная вонь нефти, мочи, горящей плоти удушающим облаком окутала корабль.

Кашляя, Алек благодарно кивнул одноглазому воину.

— Знаешь, я предпочел бы сражаться на земле.

— Я тоже, — согласился Стеб.

Бека и капитан «Волка» думали о том же. Первый пленимарский корабль слишком легко ускользнул от них и устремился к кораблю принцессы, так что «Коню» пришлось повернуть на помощь «Цирии». «Волк» один должен был теперь остановить второе вражеское судно.

Стоя на мостике, Бека видела, как полосатые паруса заполнили все небо, и услышала резкий вой катапульты. Мешок с негашеной известью ударился в стенку надстройки, и едкое серое облако окутало нескольких солдат на палубе; второй мешок попал в мачту, ослепив находившихся на реях лучников.

Крики пострадавших были ужасными. Некоторые солдаты повернулись, собираясь прийти на помощь товарищам, но Бека резко бросила:

— Прикажи своим людям оставаться на месте, сержант Меркаль! Стоять и стрелять!

— Стоять и стрелять! — повторила та, пинками возвращая мужчин и женщин к борту.

Но пленимарский корабль шел на них носом, чтобы подставить под стрелы как можно меньше своих воинов. Баллисты «Волка» рассыпали беншальский огонь по его такелажу и надстройкам, но вражеское судно продолжало приближаться.

— Они идут на таран! — завопил кто-то.

— Лево руля! — приказала капитан Яла.

Рулевые навалились на румпель, и «Волк» отклонился от курса так резко, что лучники попадали на палубу.

Вражеские катапульты снова взвыли, и усеянные остриями железные шары разнесли в щепы переднюю мачту и изорвали паруса «Волка». Корабль содрогнулся и замедлил ход: упавшая за борт мачта стала играть роль плавучего якоря.

Пленимарский корабль прошел так близко, что Бека разглядела жестоко ухмыляющиеся лица одетых в черное солдат, целящихся в скаланцев из луков. Воины Меркаль с боевым кличем ответили им залпом, стреляя вверх, чтобы стрелы перелетели через защищающие врагов щиты. Баллиста «Волка» выстрелила снова, но на этот раз горшки с беншальским огнем не попали в цель.

Команда «Волка» в ужасе смотрела, как бронзовые головы львов на носу вражеского корабля выплюнули потоки жидкого огня, который растекся по парусам скаланского судна. Из трюма донеслось ржание испуганных коней и крики раненых.

— Клянусь Четверкой! — выдохнула Бека. — Что это за чертовщина, капитан?

Прежде чем Яла успела ответить, мимо щеки Беки просвистела стрела и ударила женщину в глаз. Капитан схватилась за древко руками и со стоном опустилась на палубу.

— Они снова поворачивают на нас, капитан! — раздался крик впередсмотрящего. — И они подняли дополнительные паруса!

— Приготовиться… — По лицу Ялы текла кровь, женщина медленно клонилась вперед. — Приготовиться отразить…

Окруженный облаком дыма от тлеющих парусов, пленимарский корабль опять приблизился, и лучники на его палубе осыпали скаланцев стрелами. Скорчившись за установленными вдоль бортов щитами, те отстреливались как могли. На палубе уже лежало больше дюжины тел, и сердце Беки упало, когда она заметила среди них троих в зеленых плащах. Увидев на носу Меркаль и Зира, Бека кинулась к ним.

— Яла убита. Вы не видели ее помощника? Меркаль ткнула пальцем в сторону мостика.

— Он попал под тот первый заряд негашеной извести.

— Пленимарцы готовятся протаранить нас! — крикнул им с уцелевшей мачты впередсмотрящий.

— Готовятся к чему? — в растерянности переспросила Бека. Все на палубе услышали страшное известие, но теперь уже скаланцы мало что могли поделать. Мартен и Илеа присоединились к Беке, поддерживая брата Илеа Оринеуса. Плащ молодого воина пропитался кровью вокруг торчащей из груди стрелы, и Беке было достаточно одного взгляда на лицо раненого, чтобы понять: он умирает. Следом за ними к Беке подбежал Каллиен.

Вражеский корабль был уже рядом, его окованный железом нос целился в середину корпуса «Волка» и Новый поток жидкого огня обрушился.

— Глаза Сакора, наши кони! — охнул Зир; даже густая борода не мешала видеть, как он побледнел.

— За мной! — приказала Бека, кидаясь к ведущему в трюм люку.

— Не успеем, капитан! — предупредила ее Меркаль. Последнее, что Бека запомнила, прежде чем весь мир рухнул у нее под ногами, был затихающий визг лошадей.

Алек оглянулся в поисках Серегила и в первый раз после того, как началась битва, заметил Теро. Спокойно стоя на передней палубе, маг поднял руки, обратив ладони к приближающемуся вражескому кораблю; волшебника на мгновение окутало сверкающее огненное покрывало. Алек все еще моргал, ослепленный, вспышкой света, когда услышал радостный вопль матросов. Пленимарское судно резко отклонилось от курса, его паруса рухнули вниз, ломая реи, по палубе быстро поползли языки пламени, заставляя людей прыгать в воду. «Конь» развернулся, чтобы докончить разгром.

Алек взбежал по трапу, ведущему на переднюю палубу, и обнаружил, что Теро сидит на ящике, окруженный ухмыляющимися моряками.

— Что ты с ними сделал? — воскликнул юноша, проталкиваясь к магу.

— Превратил канаты в воду, — хрипло ответил тот с довольным видом. — И забрал у них вот это. — Теро показал на лежащий у его ног железный стержень почти шести футов длиной.

— Рулевая ось! — воскликнул капитан Фаррен. — Ну, без этого им было далеко не уплыть, даже если бы уцелели паруса.

Однако их триумфу скоро пришел конец.

«Волк» шел ко дну.

Алек скатился по трапу и подбежал к Серегилу и Клиа, перегнувшимся через поручни правого борта. В полумиле от них в тени парусов второго пленимарского корабля все сильнее кренился «Волк». Вражеские солдаты осыпали его стрелами. Облитые жидким пламенем мачты и паруса караки пылали, огромный столб черного дыма поднимался над водой. Были хорошо видны человеческие фигурки, падающие и прыгающие в море со вставшей дыбом палубы.

— Они сломали хребет кораблю! — ахнула Клиа.

— Поставить все уцелевшие паруса! — приказал Фаррен помощнику. — Приготовиться к бою!

По всему кораблю разнесся сигнал тревоги, и «Цирия» двинулась к сражающимся. «Волк» быстро уходил под воду.

— Вон Бека! — крикнул Алек, беспомощно глядя на ныряющие в волнах фигуры. — Теро, ты ничего не можешь сделать?

— Тихо! Он как раз и делает, — ответил ему Серегил. — Дай ему время.

Теро стоял немного в стороне, крепко зажмурившись и подняв перед собой стиснутые руки. По лицу мага струйками тек пот. Потом его губы раздвинула улыбка, и он довольно крякнул. Не открывая глаз, волшебник тихо пробормотал заклинание и начертил в воздухе какие-то символы.

— Хороший выбор, — одобрительно пробормотал Серегил.

— Что? Что он сделал? — нетерпеливо спросил Алек. Серегил показал на вражеский корабль.

— Наблюдай. Это должно быть впечатляющее зрелище. Мгновением позже огромный огненный шар взвился над пленимарским кораблем, и пламя, много яростнее того, что пожирало обреченный «Волк», вырвалось из всех люков и щелей, быстро охватив все, что находилось выше ватерлинии.

— Замечательно! — воскликнул Серегил и хлопнул Теро по плечу. — Тебе всегда удавалось управлять огнем. Как ты это сделал? Волшебник открыл глаза и сделал глубокий вдох.

— У них трюм был полон беншальского огня. Я просто сосредоточился на нем и заставил его взорваться. Дальше все пошло само собой.

Оставив «Коня» добивать врага, «Цирия» двинулась к погибающему «Волку». Карака лежала на боку, и волны мерно колыхали ее. Из щелей разбитого корпуса вырывались клубы жирного дыма.

— Скорее, скорее! — шипел Серегил, вглядываясь в обломки, плавающие вокруг останков «Волка». Алек рядом с ним тоже высматривал уцелевших моряков и солдат, моля богов, чтобы Бека оказалась среди выживших. Когда «Цирия» подошла поближе, темные контуры в воде превратились в тела — некоторые обожженные до неузнаваемости, другие еще живые, пытающиеся удержаться на плаву. Несколько лошадей — совсем немного — с жалобным ржанием плавали кругами рядом с людьми.

— Все шлюпки на воду! — приказал капитан. — Быстрее, пока до них не добрались акулы!

Серегил и Алек кинулись к ближайшей лодке. Как только она с плеском упала на воду, они заняли места на носу, вглядываясь в волны в поисках выживших. Матросы налегли на весла.

— Вон там, справа, человек! — крикнул Алек, показывая, куда грести. Расстояние между лодкой и выбивающимся из сил скаланцем быстро сокращалось, и спасатели были уже футах в десяти от человека, когда из глубины метнулась огромная тень. На какой-то ужасный момент Алек заглянул в обезумевшие глаза обреченного моряка и в бездушные черные глаза акулы. Затем хищник и жертва скрылись в глубине.

— Да помилует нас Создатель! — выдохнул юноша, отшатнувшись от борта.

— Бедный старый Алмин… — прошептал кто-то у него за спиной. Матросы с удвоенной силой налегли на весла.

Оставив мертвых на милость моря, лодка обогнула корму «Волка»; впереди несколько человек цеплялись за сломанную мачту,

— Вон Меркаль! — воскликнул Алек.

Сержант и двое ее солдат поддерживали бесчувственное тело. Алек узнал мокрые рыжие кудри еще до того, как девушку втащили в лодку. Лицо Беки было белее молока, только на правом виске виднелся багровый рубец.

— О Дална, сохрани ей жизнь, — молился Алек, пытаясь нащупать пульс на шее Беки.

— Она жива, — стуча зубами, сказал Серегил. — Но ей нужна помощь, и поскорее.

Другим солдатам тоже пришлось несладко. Илеа тихо и безутешно плакала; сидевшие рядом с ней Зир и Мартен посинели от холода, но ранены как будто не были.

— Ее брат… — объяснил Зир Алеку, обнимая Илеа за плечи. — Он погиб еще до того, как эти ублюдки нас протаранили.

Как себя чувствует капитан? — Солдат обеспокоенно взглянул на Беку.

Серегил, склонившийся над бесчувственным телом, не поднял глаз.

— Еще рано судить.

Вернувшись на «Цирию», Серегил и Алек перенесли Беку в одну из маленьких кают. Из трюма доносились крики и стоны:

там уложили раненых матросов. В душном воздухе стоял запах крови и беншальского огня.

Алек отправился искать корабельного дризида, а Серегил тем временем снял с девушки мокрую одежду. Ему приходилось делать это, когда Бека была ребенком, но теперь она ребенком уже не была. Серегил порадовался тому, что в этот момент рядом не было Алека. Удивляясь собственному смущению, Серегил постарался поскорее закончить и закутать Беку в одеяло. Его взволновала не только недолгая нагота девушки, но и количество шрамов, покрывавших ее белокожее тело.

Подобные вещи никогда раньше его не беспокоили, даже когда дело касалось Алека. Теперь же, сидя на полу рядом с Бекой, Серегил обхватил голову руками, борясь с горем и чувством вины. Он первым после Микама взял Беку на руки, когда она родилась, он носил ее на плечах и вырезал ей из дерева игрушечных лошадок; он же учил девочку ездить верхом и сражаться.

«И добился для нее назначения в гвардию — в результате чего она и лежит сейчас здесь без чувств, покрытая шрамами, окровавленная, — думал он с отчаянием. — Да будет благословенно Пламя за то, что у меня никогда не было собственных детей».

Наконец появился дризид, а следом за ним и Алек с тазом горячей воды.

— Она ударилась головой, когда вражеский корабль протаранил «Волка», — сказал Серегил, следя за действиями дризида.

— Да, да, Алек мне рассказал, — нетерпеливо отмахнулся Лиеус, смывая кровь с раны. — Ушибло ее сильно, ничего не скажешь. Но рана неглубокая, благодарение Создателю. Она скоро придет в себя, хотя голова у нее болеть будет еще долго, и ее скорее всего будет тошнить. Теперь нужно только промыть рану и как следует укутать девушку, и пусть она спит. Ну-ка отправляйтесь отсюда: вы мне только мешаете. — Дризид ткнул пальцем в Серегила. — А твоим плечом я займусь позднее. Стрела в тебя попала?

— Да ерунда все это.

Дризид крякнул и протянул Алеку маленький горшочек.

— Промой ему рану и намажь этим. Я видел, как такие раны начинали гноиться через неделю. Ни к чему терять правую руку такому прекрасному фехтовальщику, верно, благородный Серегил? На палубе Серегил и Алек нашли Клиа, занятую подсчетом потерь. «Конь», разделавшись с пленимарским кораблем, стоял на якоре неподалеку.

— Ты слышал, что сказал дризид, — обратился Алек к другу, передразнивая ворчливый тон целителя. — Покажи-ка мне, что с тобой сделала стрела.

Порезы от колец кольчуги все еще кровоточили, а вокруг расплылся вспухший синяк. Теперь, когда горячка битвы схлынула, Серегил сам удивился, как сильно болит ушиб. Алек помог ему снять кольчугу и начал заниматься раной. Его руки действовали уверенно и нежно.

«Эти же руки не так давно натягивали тетиву лука», — снова испытывая чувство вины, размышлял Серегил. Алек никогда не убивал человека до того, как они повстречались; так бы оно и осталось впредь, продолжай он жизнь охотника и бродяги.

«Жизнь меняется, — подумал Серегил, — и меняет нас».

Легкий вечерний ветерок донес с островов запахи, которых Серегил не ощущал сорок лет: пахло дикой мятой, ореганом, стелющимся кедром, благоуханным вьюнком. Он был на этих островах за несколько месяцев до своего изгнания. Теперь, глядя на лежащую за полоской воды Большую Черепаху, Серегил почти видел молодого себя — прыгающего со скалы на скалу, ныряющего в бухте с друзьями, — глупого эгоистичного мальчишку, еще не представляющего себе, какая бездна боли ждет его впереди.

«Жизнь меняет нас всех».

Клиа, все еще в перепачканном во время сражения зеленом плаще, влезла на крышку люка и оглядела воинов Бракнила и Меркаль, собравшихся на палубе.

— Сколько человек у тебя осталось, сержант Меркаль? — услышал Алек ее вопрос.

— Пять рядовых и капрал, принцесса, — ответила женщина, ничем не показывая своих чувств. Позади нее стояли Зир и остальные — измученные и павшие духом. Никто из них вроде бы не пострадал, только игравший накануне на лютне Уриен прижимал к груди забинтованную руку. — Мы лишились почти всего оружия и лошадей.

— Это восполнимо, в отличие от людей, — сурово сказала Клиа. — А у тебя, Бракнил?

— Никто не погиб, но Орандин и Адис получили сильные ожоги от этого проклятого жидкого огня.

Клиа вздохнула.

— Мы оставим их в Гедре, если кирнари не будут упираться.

Заметив Серегила, Клиа жестом подозвала его.

— Что ты думаешь обо всем этом?

— Что они нас ждали, — ответил Серегил.

— А я-то думала, что мы приняли все предосторожности, — поморщилась Клиа.

«Утечка не обязательно произошла в Скале», — предположил Серегил, но пока решил эту мысль вслух не высказывать.

— Можем мы добраться до Гедре, не пополняя запаса воды? — спросила Клиа капитана.

— Да, принцесса. Но до темноты мы не успеем поставить новый парус, так что вполне хватит времени послать на берег Шлюпку с бочонками для воды.

Клиа устало потерла шею.

— Если эти корабли ждали нас в засаде, им было известно, зачем мы собираемся высаживаться на остров, и еще одна засада может оказаться у источника. Сюрпризов на один день мне хватит. Мы поспешим в Гедре.

Этой ночью никто не спал, да и не разговаривал иначе как шепотом. Хотя только что народившаяся луна светила слабо, все фонари были потушены. Теро стоял на мостике вместе с капитаном и Клиа, готовый воспользоваться магической защитой против любого врага.

Из-под палубы доносились, подобно голосам призраков, стоны раненых. Алек и Серегил по очереди каждый час спускались к Беке. Когда девушка наконец пришла в себя, она чувствовала себя так плохо, что отослала их из каюты.

— Это хороший признак, — сказал Серегил Алеку, уходя с ним вместе на нос корабля. — Через день-другой она поправится.

Друзья уселись на бухту каната у бушприта и стали высматривать впереди огни или паруса вражеских кораблей.

— Ей повезло, что обошлось без ожогов, — сказал Алек, когда до них, заглушая плеск воды, из трюма донесся очередной стон.

Серегил ничего не ответил; в темноте Алек не видел его лица. Наконец он показал на серпик луны, еле заметный над горизонтом.

— По крайней мере луна сегодня на нашей стороне. Большинство ауренфэйе зовут нарождающуюся луну «эбраха рабас» — луна предателя. Там, куда мы направляемся, ее называют «аста нолисна».

— «Черная жемчужина, приносящая счастье», — перевел Алек. — Почему такое название?

Серегил повернулся к нему и невесело улыбнулся.

— Там, откуда я родом, контрабанда — обычный приработок, особенно с тех пор, как порт Гедре закрыли для законной торговли. Виресса далеко от Боктерсы; гораздо удобнее «ловить рыбу» в Гедре. Мой дядя, Акайен-и— Солун, иногда брал нас с сестрами с собой. В такие темные ночи мы выходили на рыбачьей лодке в море, навстречу скаланским торговым судам, спрятав товары под сетями.

— Мне казалось, что ты говорил, будто твой дядя — оружейник.

— Так и есть, только, как он любил говорить, «плохие законы делают хороших проходимцев».

— Так, значит, ты не первая ночная птичка в своей семье. Серегил улыбнулся.

— Выходит, нет, хотя контрабанда, практически считается здесь честным трудом. Гедре когда-то был процветающим торговым городом, но когда лиасидра решила закрыть границы, Гедре начал хиреть, как и Акхенди по другую сторону гор. Для них столетиями торговля с северными соседями была основой существования, так что на посольство Клиа эти кланы должны смотреть с огромной надеждой.

«И ты тоже, тали», — подумал Алек, молча молясь Четверке о ниспослании удачи посольству.