Лучший из худших-2

Глава 21

В полном соответствии с законом бутерброда, наши проблемы начались, когда мы решили, что все опасности позади. Я не сразу сообразил, как тепловизор мог проморгать появление чужаков, а когда разглядел их визуально — стало уже слишком поздно.

На дороге, как гриб после дождя, появился тип в отливающем металлом балахоне с характерным раструбом ручного гранатомёта на плече. И, если бы он хотел просто остановить нас, вряд ли бы нажал на спуск.

Никаких сомнений не возникло: мужик в балахоне с самого начала собирался расстрелять нашу тачку, словно в тире, брать нас живьём не входило в его планы.

Об этом свидетельствовали его холодный расчётливый взгляд и лишённое всяких эмоций лицо профессионального убийцы.

И вот сейчас он нажмёт на крючок…

Оставалось лишь уповать на мою реакцию.

Когда тебе очень хочется жить, начинаешь соображать и действовать с темпами, превосходящими все мировые рекорды.

Больше всего на свете я мечтал убраться отсюда как можно подальше. Сегодня был явно плохой день для смерти.

Машина и я слились в одно целое, превратились в эдакого полуживого, полумеханического кадавра.

Я чувствовал «багги», как самого себя, двигатель стал моим сердцем, фары — глазами, колёса превратились в конечности. Разве что только мозг оставался моим.

Резкий рывок руля и хлопок отстреливаемой гранаты произошли почти одновременно. Умница «багги» послушно вильнула в сторону, и «выстрел» прилетел не нам в лоб, а громыхнул в нескольких метрах, чуть позади. Но и этого хватило, чтобы лёгкий автомобильчик едва не перевернуло.

Я вообще не понял, как смог вырулить и не опрокинуться. Видимо, кто-то на кануне усердно молился за меня или за Лизу, и его просьба к Всевышнему достигла «адресата».

Тряхнуло изрядно, у меня аж зубы клацнули, когда я впечатался башкой в крышу. Она хоть и была сделана из какого-то почти невесомого сплава, однако удар держала, даже не погнулась.

А вот у меня струйкой потекла кровь по лицу, я уже ощущал её солоноватый привкус во рту.

Резкий манёвр вырвал гашетку пулемёта из рук Лизы. Но, перед этим, она чисто машинально успела нажать на неё, и короткая очередь пробороздила небольшой лесок. С десяток деревьев повалился как скошенный.

Гранатомёт у стрелка оказался одноразовым, вроде нашей «Мухи» и потому тип в балахоне сразу избавился от него.

Теперь в нашу сторону был направлен автомат с барабанным магазином: не то «томми-ган» из арсенала американских гангстеров, не то более привычный нам ППШ. В любом случае, серьёзная пушка, способная нашпиговать нас кучей пуль за считанные секунды, и жалкая броня «багги» вряд способна им противостоять.

— Вали его! — заорал я Лизе, продолжая крутить баранку так, чтобы не подставить корму под очередь.

Каскадёры из киношного франчайза «Форсаж» могли бы сейчас писать пачками заявления о собственной профнепригодности, ибо по сравнению с ними я творил чудеса.

Лиза вцепилась в пулемёт как утопающий за соломинку. Железный лязг и запах горелого пороха наполнили тесную кабинку. По сторонам полетели отстрелянные гильзы.

Типа с автоматом словно подмело, я вообще не понял, куда он делся. Его будто дезинтегрировало на молекулы.

И всё б ничего, но мужик в балахоне действовал не один.

И справа и слева загрохотали выстрелы. От такого количества стволов было уже не увернуться, вся надежда только на скорость, поэтому я втопил педаль газа до упора и погнал вперёд, как сумасшедший.

Но было уже поздно. Закон Мерфи продолжил преследовать нашу экспедицию. Одна или сразу несколько пуль повредили двигатель, потом хлопнули и сдулись шины. «Багги» не просто потерял управление. Эта прекрасная машина умерла у меня на глазах, я физически ощутил её смерть так, словно погиб мой лучший товарищ.

Проделав несколько метров пути юзом, тачка остановилась.

Надо было срочно покидать её, застывший монолитом «багги» становился прекрасной мишенью для тех, кто не желал оставить нас в покое.

Я вытолкал Лизу наружу, потом извернулся ужом и оказался в слегка примятых зарослях травы. Почти сразу наши водительские кресла стали представлять из себя решето: патронов неизвестные враги не жалели.

Всё, что я мог противопоставить минимум полудюжине их стволов — последний рожок штурмовой винтовки. Этого, при должной экономии, вряд ли хватит даже на пять минут боя. Нас тупо прижмут к земле и заставят сдаться.

Хотя, вряд ли, просто грохнут и всех делов.

Почти сразу, в подтверждение моих слов, прямо возле меня упало подрубленное очередью деревце. Наше местоположение уже засекли.

Тело само вжалось в землю, я по-пластунски отполз чуть подальше и уткнулся носом в подошву ботинок Лизы.

— Ты как? — прошептал я, опасаясь, что не услышу ответ.

Но от сердца отлегло, когда спутница таким же шёпотом сообщила:

— Пока живая.

— Ранена?

— Нет.

Еле уловимый шорох, так похожий на шум ветра, заставил меня перевернуться на спину и открыть огонь в направление, откуда он послышался.

И почти сразу оттуда застрекотал автомат, однако все выпущенные пули ушли куда-то в небо. Кажется, я достал эту «мишень», и, перед тем, как умереть, умирающий конвульсивно нажал на спуск.

Уже «минус два», но пока противников больше, так что радоваться преждевременно.

Расплата не заставила долго ждать, как хорошо, что я тут же переменил позицию и утащил за собой Лизу. Примятая под моим телом почва стремительно покрывалась мелкими воронками от попадания большого количества пуль.

А что было бы, если сюда бы захреначили гранату…

Накаркал!

Хотя, скорее всего, наших противников посетили аналогичные мысли. Зачем ввязываться в бессмысленную перестрелку, если можно просто закидать гранатами. И вот первая пошла…

«Лимонка» плюхнулась в паре метров до меня, я с ужасом ощутил, что вот она — крышка. Сейчас сработает взрыватель, осколки «рубашки» усеют собой округу и непременно зацепят меня. Что будет потом — очнусь ли я в каком-то ином мире. Как было до этого, или… пустота, космос, да леший его знает, что происходит в большинстве таких случаев, когда отлетает душа человека?!

Но, в общем, это был тот самый песец!

Я не понял, что вселилось в Лизу и придало ей скорости и сил. Она превратилась в торпеду, стремительно бросилась вперёд, пролетела расстояние между ней и гранатой, а потом упала грудью на неё.

Я зажмурился, не силах видеть то, что сейчас произойдёт. Граната рванёт, Лиза примет на себя основной удар, сотни стальных осколков вопьются в её плоть, превратив это роскошное тело в окровавленный кусок мяса. И всё это… ради меня?!

В ушах бешено застучали молоточки, я сжал веки ещё сильнее, будто это могло хоть как-то помочь, напряг тело так, что оно превратилось в железный монолит.

Время шло, тикали невидимые часики, но взрыва не было.

Я открыл глаза, боясь даже представить себе, что увижу. Наверное, взрывная волна оглушила меня, лишила слуха и чувств. Я-то жив, а вот Лиза…

Невероятно, но женщина осталась целой и невредимой. Она лежала, закусив губы, её лицо было покрытой испариной, взгляд полон безумия… Но это был взгляд живого человека.

Взрыватель не сработал!

Чудо, техническая проблема, чья-то халатность — мне было по хрен! Что-то пошло не так. И слава богу!

Понятия не имею, как действовать в таком случае. Быть может, это было абсолютно неразумным и лишённым всякого смысла, но я подполз к Лизе и плечом отпихнул от гранаты. Не скажу, что это было легко. Напарница успела проститься с жизнью и почти не реагировала на внешние раздражители.

Да окажись я на её месте, раньше взрыва помер бы от разрыва сердца.

Но мне удалось сначала перевернуть Лизу, а потом довольно грубо утащить в сторону. При этом я не забыл гранату, схватился за неё, а потом отшвырнул куда-то, даже не знаю, куда.

Взрыва не последовало снова.

Наивно надеяться, что арсенал наших врагов целиком состоит из бракованного оружия. Вот-вот до них дойдёт, и в нас полетят другие «лимонки».

Да, после тех событий, свидетелем которых я стал, в душе появилась уверенность, что смогу вот так же, ради спасавшей меня женщины, тоже пойти на такой поступок. Но это всего лишь отсрочит неизбежное. Я умру сразу, а Лиза погибнет чуть попозже, когда неприятели до неё доберутся. Не думаю, что они сильно затянут.

Эмоциональная боль от осознания этой мысли, встряхнула меня, тело будто обдало холодным душем, тем самым, заряжая его энергией.

Лиза была готова отдать за меня жизнь, она совершила подвиг… Я — буду не я, если не отплачу ей за это сторицей. И смерть тех, кто желает нам зла, будет лишь малой толикой моей благодарности.

Меня разрывало от кипучего желания действовать. Просто лежать и вяло отстреливаться — тактика, не сулящая ничего, кроме гарантированного проигрыша.

Надо брать инициативу на себя, перехватывать её у противника. И тогда… тогда появится крохотный шанс уцелеть в этой заварушке. А уцелев, попытаться выяснить, с какой стати кому-то понадобилось открывать этот сезон охоты. Очень сомневаюсь, что засада была случайной.

Не всегда безрассудные действия на грани фола заканчиваются поражением.

Иногда это отличный способ сбить противника с толку. Пусть думает, что я спятил или задумал какую-то сверхсложную комбинацию и гадает, какую именно.

Я нырком ушёл в соседний кустарник, пропахал пузом с полметра, потом вскочил на ноги и снова кубарем нырнул в ложбинку между двумя холмами.

Мои манёвры заметили, пошла запоздалая, но реакция. Пули тщательно «сбрили» траву там, где я только что находился. А я… я успел засечь, откуда стреляли, и, улучив удобный момент, застрочил из штурмовой винтовки. Резко оборвавшаяся ответная очередь лучше всяких слов засвидетельствовала, что вражескому стрелку поплохело. Надеюсь, что раз и навсегда, и отныне он уже не станет нас беспокоить.

Развивая успех, я кинулся к нему, на бегу выпуская последние патроны — страховка на тот случай, если там ещё кто-то шевелится.

Двум совсем не товарищам в таких же балахонах было уже не до шевеления. Теперь до меня дошло, что эта одёжка — обманка для тепловизоров. Вот почему нам не удалось никого засечь, пока мужик с гранатомётом не оказался у нас на пути.

Парочка мертвецов тоже была вооружена автоматами с диском.

Ни разу не пользовался такими машинками, но вряд ли меня это остановит. Решив проблему оружия и боеприпасов, я обнаглел ещё сильнее и принялся усеивать пулями пространство, стоя чуть ли не в полный рост.

Отстрелял диск, не стал менять его на запасной, просто поднял с земли второй автомат, навёл его и нажал на спуск.

Патронов в каждом из дисков было раза в два больше чем в рожке штурмовой винтовки, так что удалось отвести душу всласть. Правда, и грохота от аппарата было больше, и я почти оглох, когда опустел и этот «томми».

— День прожит не зря, — улыбнулся я сам себе, когда стало ясно: противников у меня больше нет.

Значит, можно приступать к осмотру тел и сбору трофеев.

Лиза подкралась ко мне так внезапно, что я вздрогнул, когда её рука опустилась на моё плечо.

— Не делай так больше, пожалуйста, — попросил я.

— Не буду, — пообещала она. — Но ты можешь не переживать — живых, кроме нас с тобой, не осталось. Я проверила.

— Умничка.

Я показал на поверженные тела.

— Знаешь, кто это?

— Не знаю, но догадываюсь, — кивнула она.

— Кто?

— Это не солдаты, не учёные и не мутанты. Других, кроме ушкуйников, здесь не бывает. Вот только странно, что они ввязались с нами в бой, — задумчиво произнесла Лиза.

В этот момент я принялся обшаривать тело одного из мёртвых и, довольно быстро, нашёл хотя бы частичный ответ на так мучавший нас вопрос. Во внутреннем кармане покойника отыскалась моя фотография, и я даже знал, где она была сделана: судя по планкам с указанием роста на заднем плане — сделали её в полиции.

Душу неприятно резануло. Даже здесь я в большой опасности.

Выходит, мои прежние подвиги по-прежнему давали о себе знать. И охота за мной уже переступила границы Большой земли и оказалась на землях вокруг «Обьекта-13».

Лиза поняла всё с одного взгляда.

— Кому ты так успел насолить, Лан?

— Похоже, что слишком многим, — вздохнул я, а потом, не обращая внимания на трупы поблизости, привлёк гибкое тело женщины к себе и прижал с такой силой, что из груди Лизы вырвался стон.

— Лан! Ты чего, Лан! Отпусти — задушишь! — скорее для проформы стала сопротивляться она.

Наши взгляды встретились. В них не просто горела, а полыхала безумная, животная страсть.

— Не отпущу!

— Дурак! — засмеялась она.

— Дурак, — легко согласился я.

— Дурачок! — нежно прошептала она.

Я был согласен и на такое. Даже на «дурашечку», как в анекдоте из той жизни.

— Ты забыла сказать главное: Теперь я — твой большой должник, — произнёс я, впиваясь в её губы.

А когда отстранился, добавил:

— Только запомни: не в моих правилах долго ходить в должниках.