Логово Белого червя

Глава XXVIII

После того как леди Арабелла тайно покинула смотровую площадку, там на некоторое время воцарилась тишина: Касуоллу было больше нечего сказать, а Мими как раз хотелось сказать слишком многое, и ей нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Позже она так и не смогла вспомнить, сколько она просидела в темноте, но наконец к ней пришло решение, и она начала действовать.

— Мистер Касуолл! — позвала она, напрягая все силы, чтобы пробиться сквозь завывание ветра и треск молний.

Эдгар пробормотал что-то в ответ, но его слова унесло на крыльях грозы и Мими их не сумела разобрать, но зато теперь она знала, где он находится. Она осторожно двинулась в ту сторону и закричала что есть сил:

— Дверь заперта! Откройте ее! Я хочу уйти отсюда!

Она сделала еще несколько шагов, одновременно нащупывая спрятанный на груди револьвер, которым на всякий случай снабдил ее Адам. Она чувствовала себя крысой, угодившей в ловушку, но не собиралась допускать, чтобы ее застигли врасплох. Когда Касуолл понял, что он тоже в ловушке, все его самые низменные качества выплеснулись наружу. С жестокой радостью мужа, колотящего свою жену в кабаке, он зарычал, перекрывая раскаты грома:

— Ты заявилась сюда без моего приглашения! Хочешь — оставайся, хочешь — катись отсюда, как тебе угодно! Но только как ты это сделаешь — уже твоя забота. А я пальцем о палец не ударю!

Она постаралась ответить как можно сдержанней:

— Что ж, я ухожу. И если вам не понравится, как я это сделаю, вините в этом только себя. Думаю, что после этого моему мужу, Адаму, будет что вам сказать.

— Пусть болтает, что хочет, черт бы его побрал! И тебя вместе с ним! Я сейчас зажгу тебе свет, чтобы ты потом не трепалась, будто я тебе не помог.

Он тут же поджег еще одну магниевую ленту, в мгновение ока высветившую всю смотровую площадку в малейших деталях. Он и на самом деле помог Мими: прежде чем свет погас, она сумела запомнить точное расположение дверцы и места, где находился замок. Она прицелилась как смогла и выстрелила. Пуля угодила точно в замок и разнесла его на куски. К счастью, ни щепки, ни осколки никого не поранили. Толкнув дверцу, она побежала к выходу из Замка и, выбравшись из него, все бежала и бежала до тех пор, пока перед ней не показались двери «Лессер-хилл». Она позвонила, и ей тут же открыли.

— Мистер Сэлтон уже пришел? — задыхаясь спросила она.

— Да. Всего несколько минут назад. Он поднялся в свой кабинет, — доложил слуга.

Она торопливо взбежала наверх и наконец кинулась в объятия супруга. Увидев ее, он вздохнул с облегчением, но затем слегка отстранил от себя и внимательно посмотрел ей в глаза. Он сразу заметил, что она сильно возбуждена, и, чтобы дать ей успокоиться и собраться с мыслями, усадил ее на диван, а сам сел рядом.

— А теперь, милая, рассказывай все.

Задыхаясь от волнения, она во всех деталях поведала ему о своих приключениях в замке. Адам выслушал все до конца, не перебив ни единым вопросом. Его молчаливое внимание позволило ей изложить все по порядку, не отвлекаясь на мелочи.

— Придется мне завтра навестить Касуолла и выслушать его извинения.

— Только, дорогой мой, ради меня, не заводи с ним ссоры. У меня и так тревог хватает, чтобы еще переживать за тебя.

— Тебе и не придется, милая, если у меня, с Божьей помощью, все получится, — мягко возразил он и поцеловал ее.

А затем, надеясь ее отвлечь и заставить забыть обо всех пережитых страхах и волнениях, он решил рассказать ей о своих исследованиях. Но чтобы плавно перейти к этой теме, он заметил:

— Эдгар Касуолл ведет слишком опасную игру. Сам он этого не замечает, но я со стороны отлично вижу: он несется прямо в пропасть.

— О чем ты, милый? Не понимаю.

— В такую грозу запускать змея да еще с такой высокой башни, как «Кастра Регис», мягко говоря, небезопасно. Опасность попадания молнии в замок грозит не только ему лично, но и всему зданию. Молнии чаще всего бьют в самые высокие места, и сегодня их много, как никогда. А его парящий в воздухе змей притягивает их еще больше. И проволока, которой он привязан, является отличным проводником электричества. Если в него попадет молния, то взрыв будет сильнее, чем залп целой батареи, и «Кастра Регис» разлетится на кусочки. И везде, где на пути разряда будет металл, там он и пойдет, пока не достигнет земли.

— Если такое начнет творится, то, наверное, на улице оставаться будет небезопасно?

— Напротив, малютка, именно там и будет безопаснее всего. Если ты, конечно, не встанешь на кабель.

— Ну так пошли на улицу. Мне что-то не улыбается рисковать собой и тобой из-за чужой глупости. Если там безопасно, значит, там нам сейчас самое место.

Не тратя лишних слов, она вновь накинула брошенный в кресло плащ и шляпку. Адам надел шляпу, проверил револьвер, подал ей руку, и они вышли из дома.

— Думаю, что нам следует посмотреть поближе, что там и как.

— Я готова, милый. Но, если ты не против, то в первую очередь мы отправимся на ферму «Мерси». Я очень беспокоюсь за дедушку. Мы должны убедиться, что там все в порядке.

Кратчайшая дорога на ферму шла по горной тропе вдоль самого края Обрыва. Ветер там дул с необычайной силой, и горное эхо усиливало его завывания до зловещего гула; его рокот даже заглушал шум и треск ломающихся ветвей столетних деревьев, росших вдоль дороги. Мими еле-еле держалась на ногах. Но дело было не в страхе: она с трудом могла противостоять порывам бури и поэтому намертво вцепилась в мужа.

На ферме все, очевидно, спали, так как в окнах не светилось ни единого огонька. Но Мими, хорошо знакомую с порядками в доме, это только успокоило. Лишь на одно окно на первом этаже она до сих пор не могла смотреть без боли. Адам перехватил ее взгляд и все понял: он и сам любил бедную Лиллу как сестру. Ласково обняв жену, он нежно поцеловал ее и, взяв ее руки в свои, крепко их сжал. Постояв с минутку, они отправились дальше. Теперь дорога их лежала к «Кастра Регис».

У ворот Замка, несмотря на все предосторожности, Адам споткнулся о проводку, протянутую леди Арабеллой. Увидев ее, Адам присвистнул и прошептал:

— Не хочу пугать тебя, Мими, но везде, где проходит эта проводка, сегодня очень опасно находиться.

— Но почему?

— Это прямой путь для электричества. В любую секунду, пока мы с тобой тут это обсуждаем, по нему может пойти разряд ужасающей силы. Беги, дорогая. Дорогу ты знаешь. И если где еще заметишь такой провод, ради Бога, обходи его десятой дорогой. Я тебя догоню чуть позже.

— Ты хочешь в одиночку проследить, куда ведет проволока?

— Да, милая. Для такого дела и одного человека за глаза хватает. И пока ты здесь, я теряю время.

— Адам, я всегда думала, что мы с тобой должны разделять вместе все радости и опасности. Разве я неправа, милый?

— Увы, но ты права. Я счастлив, что ты так считаешь. Хорошо, пошли вдвоем. Все в руце Божьей. И да будет воля Его, чтобы мы с тобой не разлучались до самого конца, где и когда бы он ни наступил.

И они осторожно пошли вдоль протянувшегося через всю аллею провода, стараясь не наступить на него ненароком. И хотя вокруг было темно, проводка четко выделялась на пыльной дороге, так что следовать за нею не составляло никакого труда. Она привела их в «Рощу Дианы».

Увидев, куда направляется черная нить, Адам выпрямился, и лицо его помертвело. Мими не поняла причин его тревоги, так как никакой очевидной опасности вроде бы не было. Дело объяснялось тем, что Адам хранил в тайне от жены свой план по начинению колодца взрывчаткой. Поэтому он попросил Мими вернуться на центральную дорогу и поискать там, не проглядели ли они в темноте каких-нибудь ответвлений от провода, ведущих еще куда-нибудь. Если она что-нибудь обнаружит, пусть предупредит его австралийским кличем «Коу!»

Но не успела она отойти, как высоко в вышине вспыхнул ослепительный свет, на несколько мгновений озаривший все окрестности. Он был первым аккордом небесной элегии, а за ним последовал ряд не менее ярких вспышек, сопровождаемых столь частыми раскатами грома, что они слились в один нескончаемый рокот.

Адам в ужасе крепко прижал жену к себе. Судя по интервалам между молниями и следовавшими за ними раскатами грома, эпицентр грозы все еще был далеко, так что большой опасности в данный момент для них это пока не представляло. Но, учитывая, с какой скоростью он обычно движется, можно было ожидать его прихода с минуты на минуту. Молнии вспыхивали все чаще и все ближе; гром гремел беспрестанно — каждый его новый раскат накладывался на предыдущий. Адам поискал глазами змея, но, полуослепленный молниями, так и не сумел его разглядеть.

И тут небо над их головами раскололось пополам жутким разрядом, осветившим все вокруг мертвенным светом. Молния чудовищным сверкающим разветвленным древом застыла в небе, и несколько бесконечных мгновений казалось, что мир навеки замер, затаив дыхание, и иным уже не станет никогда. А затем башня «Кастра Регис» полыхнула багровым пламенем и раздался чудовищный гром. На глазах Адама она зашаталась, дрогнула и рассыпалась словно карточный домик. Небо вновь потемнело, и в ночном мраке отчетливо стало видно бегущую со стороны замка дорожку голубого свечения, прорезавшую аллею тонкой голубой жилкой. Она достигла «Рощи Дианы», нырнула в подвал погруженного в темноту дома, и из его окон полыхнуло огнем.

И в тот же момент, перекрывая рев тысячи взметнувшихся в черное небо языков пламени и треск ломающихся балок, раздался такой жуткий вопль, что даже отважное сердце Адама заледенело от ужаса. И хотя вокруг летели обломки камня и горящего дерева, Сэлтоны не могли сдвинуться с места; этот крик, полный муки, словно парализовал их. Здесь, рядом с ними, произошло что-то поистине ужасное! Вопль превратился в отчаянный визг и оборвался. И тут же раздался мощнейший взрыв.

От горящих «Кастра Регис» и «Рощи Дианы» вокруг стало светло как днем. И как только глаза молодоженов привыкли к свету, они смогли разглядеть происходящее во всех деталях. Жар был так велик, что даже железные дверцы стали плавиться. И вдруг, словно по своей воле, они распахнулись и открыли картину пожара внутри дома. Особенно хорошо была видна подвальная комната, где на месте бывшего колодца теперь была чудовищная воронка. Оттуда все еще доносились агонизирующие стоны и вопли, настолько душераздирающие, что от них кровь леденела в жилах.

Мими застыла как статуя и широко раскрытыми глазами смотрела на то, что казалось ей воплощением самых ужасных ночных кошмаров: вся округа выглядела так, словно на нее низверглось море крови, смешавшейся в жуткую массу с морским песком, выброшенным из колодца взрывом, и с каждым новым подземным взрывом из воронки вылетали огромные куски мяса и обрывки внутренностей. Часть из них разлеталась по комнате, часть падала назад, чтобы с новым взрывом взметнуться в воздух. Все они трепетали и бились, словно продолжали жить какой-то мистической жизнью, даже отторгнутые от тела, которое все еще боролось, о чем свидетельствовали непрекращающиеся вопли. Те отвратительные куски плоти, что были поменьше, кое-где сохранили обрывки белой кожи, похожей на человеческую, но те, что были больших размеров — и таких было гораздо больше — местами покрывала полусодранная чешуя, словно они были частями гигантской змеи. Воронка взбурлила наподобие гейзера и извергла фонтан крови и разорванных внутренностей, на гребне которого Адам разглядел часть торса леди Арабеллы. Постепенно куски, выбрасываемые взрывами, становились все крупнее и наконец одним из самых мощных взрывов из воронки вышвырнуло уже знакомую им с сэром Натаниэлем голову Белого Червя со сверкающими изумрудными глазами.

Но взрывы все продолжались, а ударная волна, по-видимому, только теперь достигла самого крупного заряда динамита. Результат оказался ужасающим. Земля содрогнулась, заходила ходуном и покрылась быстро расходящимися трещинами, из которых взметались тучи песка или же били фонтаны воды. Дом содрогнулся до самого фундамента, а затем превратился в жерло бушующего вулкана: к небу взмыл огненный столб, и во все стороны полетели огромные камни, некогда отшлифованные человеческими руками, хранившие на себе древние надписи, а теперь чудовищной силой оторванные друг от друга и поднятые в воздух вперемешку с вырванными с корнем деревьями, прежде росшими вокруг дома. Из воронки продолжали извергаться тучи песка и грязи и несло такой страшной вонью, что Адам, чувствуя, что им уже нечем дышать, схватил жену за руку и увлек ее подальше от пылавшего здания.

И тут все прекратилось так же внезапно, как и началось. Лишь земля еще несколько раз содрогнулась, и все успокоилось. Наступила тишина. Настолько полная, настолько совершенная, что казалась инкарнацией тьмы. Но для молодых людей после всех ужасов минувшей ночи она показалась Божьим благословением. Они наконец вздохнули с облегчением, разом освободившись от терзавших их последнее время страхов. А на востоке из-за моря уже показался краешек восходящего солнца, несущий в себе надежду на то, что вместе с приходом нового дня их жизнь изменится к лучшему.

Адам и Мими взялись за руки и пошли навстречу восходу. Они поднялись на Обрыв и долго стояли там. Им необходимо было прийти в себя и хотя бы на время выбросить из головы весь только что пережитый кошмар. Утро было тихим и ясным, как бывает порой после ужасной бури. И хотя на горизонте еще клубились тучи, они больше не казались ни мрачными, ни зловещими. Все кругом пробуждалось и радовалось жизни, словно и не было этой ночью жутких взрывов, разрушений и пожаров.

Единственным свидетельством катастрофы остались руины, торчащие безобразными обломками на месте стройной башни «Кастра Регис» и все еще окутанные клубами черного дыма. Что же до «Рощи Дианы», то с Обрыва место, где прежде стоял дом, выглядело так, словно его там никогда и не было. Все закрывали древние дубы, устоявшие, несмотря на все катаклизмы, хотя и не без потерь. Рощу окутывал легкий дымок, некоторые стволы были расколоты, ветви у многих деревьев были обломаны и перекручены, словно над ними пронесся смерч.

Адам, заметив, что Мими, измученная переживаниями минувшей ночи, еле держится на ногах и буквально засыпает на ходу, поспешил домой. Он отвел жену в спальню, уложил ее в постель и проследил, чтобы комната была ярко освещена не только солнцем, но и лампами. Но, чтобы смягчить солнечный свет, он задернул окно тонкой шелковой занавесью. Затем он сел рядом с постелью Мими, сжимая ее руку в своей: он знал, что его присутствие станет для нее лучшим успокоительным. И, лишь дождавшись, когда сон наконец овладеет ее усталым телом, он тихонько вышел из комнаты. В кабинете он застал своего дядю и сэра Натаниэля, пивших первую утреннюю чашку чая. Адам сообщил им, что собирается вновь посетить пожарище, но что он не сказал об этом жене, так как не хотел ее беспокоить. Он надеялся, что длительный сон приведет в порядок ее нервы и принесет ей наконец долгожданный отдых.

Сэр Натаниэль согласился с ним:

— Мы уже знаем, мальчик мой, что несчастная леди Арабелла мертва и что Червя разорвало на куски. Дай Бог, чтобы ее нечестивая душа больше никогда не выползла из ада.

Первым делом они направились в «Рощу Дианы». Во-первых, она была ближе, а во-вторых, Адам хотел рассказать все, свидетелем чего он стал на том самом месте, где разыгралась трагедия. При дневном свете определить масштабы катастрофы было гораздо легче. Разрушения оказались ужасными. Сэру Натаниэлю достаточно было взгляда, чтобы понять, как все происходило. Но для Адама, участника событий, было все еще очень трудно сложить свои обрывочные яркие впечатления в стройную картину. Они осмотрели только задний фасад дома, точнее, то место, где он прежде находился. Там, под его обломками, древний кошмар, веками терзавший всю округу, нашел наконец свои последний приют.

Но за время после восхода солнца на пожарище многое успело измениться, как если бы сама Природа восстала против так долго царствовавших здесь сил зла и сделала все возможное, чтобы поскорее скрыть саму память о них. Да, в лучах солнца руины дома выглядели ужасающе, но самые страшные детали были погребены под ними. Повсюду валялись разбросанные каменные глыбы — расколотые, оббитые и исцарапанные. Сохранившаяся местами кладка фасада зияла ужасающими дырами, а в земле так и остались глубокие разверстые трещины. На месте колодца чернела воронка, настолько глубокая, словно она вела к самому центру земли. Но страшная куча останков разорванного на куски монстра, все его зловонные внутренности и кровавые лужи исчезли. Несколько последних взрывов пробили водоупорный слой, и на поверхность вырвался бурный поток подземных вод. Они омыли место катастрофы, затушили пожарище и стекли назад через воронку, унеся с собой все, что могли унести. Все вокруг покрывал слой серой грязи из смешавшегося с сырым песком пепла. Но эта корка, быстро подсыхавшая на солнце, не столько дополняла картину разрушения, сколько скрывала и камуфлировала ее отвратительные детали.

Через несколько минут, проведенных в наблюдениях над воронкой, стало ясно, что процессы, вызванные под землей взрывами, все еще продолжаются: вода, заполнявшая бывший колодец, периодически словно вскипала и начинала бурлить. Она вздымалась и опадала снова и снова, и на ее поверхности плавали ветки, различный мусор и кровавые куски того, что еще день назад было Белым Червем. Ночью они были отвратительны, но сейчас, при дневном свете и омытые водой, они стали омерзительнейшим зрелищем на свете. Плоть любого существа, погибшего от удара молнии, разлагается быстрее обычного. И останки монстра тоже уже начали разлагаться и были сплошь покрыты копошащимися насекомыми и червями. Вкупе с висевшим над воронкой зловонием вид их был просто непереносим. Здесь витал истинный «запах смерти». И друзья, не сговариваясь, развернулись и зашагали в сторону Обрыва, где гулял свежий морской бриз.

Поднявшись наверх и обозрев окрестности, они заметили далеко внизу странно выделявшееся на общем фоне яркое белое пятно. Оно настолько заинтересовало Адама, что он предложил спуститься вниз и осмотреть его подробнее.

— В этом нет необходимости; я знаю, что это такое, — улыбнулся сэр Натаниэль. — Вчерашние взрывы вызвали оползень, и то, что мы видим, есть всего-навсего вышедший на поверхность слой белой глины, сквозь которую Червь некогда пробил ход в свое логово. Это все, что осталось от древних непроходимых топей. Что ж, ее светлость не заслужила ни таких похорон, ни такого монумента.

События последних часов настолько потрясли Мими, что можно было опасаться серьезных последствий для ее нервов. Ей просто необходимы были положительные эмоции и покой.

— Ну, милые мои, — с лукавой усмешкой сказал мистер Сэлтон-старший, — теперь, похоже, у вас начнется настоящий медовый месяц.

Мими потупилась и украдкой бросила на мужа нежный взгляд, в котором было полное подтверждение словам его дяди.