Логово Белого червя

Глава XIX

Прежде чем вернуться в «Лессер-хилл», Адам долго бродил по Обрыву. Ему было необходимо успокоиться после всех этих ужасных событий и привести мысли в порядок для обсуждения происшедшего с сэром Натаниэлем. К тому же ему предстояло решить, стоит ли рассказывать обо всем этом дяде: для старика такие новости могли бы оказаться серьезным потрясением. С другой стороны, мистер Сэлтон все равно мог рано или поздно узнать об этом и весьма огорчиться тем, что у племянника и старейшего друга завелись от него тайны. Но когда по возвращении Адам узнал у управляющего, что дядя телеграфировал из Уолсэлла, что дела его задерживают там до завтра, у молодого человека словно камень с души свалился.

Так как сэр Натаниэль уже собирался ложиться спать, Адам решил перенести разговор на утро и договорился со старым историком о совместной прогулке после завтрака, на которой он расскажет нечто исключительной важности.

Несмотря на все потрясения, Адам спал довольно крепко, отлично выспался и, проснувшись на рассвете, обнаружил, что голова у него работает с прежней ясностью, а нервы полностью успокоились. Вместе с утренней чашкой чаю ему принесли письмо от леди Арабеллы. В нем леди торопилась изложить свою версию вчерашних событий.

Адам прочел его, а затем перечитал еще несколько раз, тщетно пытаясь разгадать тайные мысли этой странной женщины.

«Уважаемый мистер Сэлтон,

я не смогла спать спокойно, пока не нашла в себе силы написать это письмо. Заранее умоляю о прощении, если потревожу им Вас в неподходящее время. А также за то, что, находясь в смятении чувств, скажу Вам слишком много… или слишком мало. Мне трудно собраться с мыслями; я все еще не совсем пришла в себя после трагических событий вчерашнего вечера. Рука моя дрожит, выводя эти строки, и при одной мысли о тех ужасах, свидетелями которых мы стали, я почти теряю сознание. Мысль о том, что по моей вине Вы подверглись такой страшной опасности, не дает мне покоя. Простите меня, если это возможно, и, умоляю, не думайте обо мне плохо. После того как мы вместе с Вами смотрели в глаза смерти, опасность нас сблизила и мы — я это чувствую! — стали больше чем друзьями. Я знаю, что теперь я во всем могу доверять Вам и опереться на Вас в трудный момент, как и не сомневаюсь в том, что Вы испытываете ко мне должное уважение и симпатию. Позвольте же выразить Вам свою безграничную благодарность за Вашу неоценимую помощь; за то мужество и верность долгу, которые Вы проявили в минуту смертельной опасности. До конца моей жизни мне суждено видеть в ночных кошмарах этого страшного человека. Его черный лик будет заслонять от меня все, что есть в жизни светлого и радостного. Я никогда уже не смогу забыть его последнего взгляда — взгляда, полного ненависти и бессильной ярости, — которым он ожег меня перед тем, как упал в колодец. Он стал жертвой собственных преступных намерений. Чем больше я об этом думаю, тем больше прихожу к убеждению, что все случившееся было задумано им заранее. Все, кроме его собственной ужасной смерти.

Возможно, Вы помните мое любимое украшение — колье из изумрудов, которое я всегда носила. Это была одна из моих самых ценных безделушек. Я не раз ловила жадные взгляды, которые эта черная тварь на него бросала. К несчастью, вчера оно тоже было на мне. И возможно, именно оно оказалось последним звеном в цепи роковых совпадений, что привела несчастного дикаря к такой страшной кончине. Ведь он бросился на меня, чтобы сорвать драгоценность с моей шеи, но мне удалось вырваться, и я, не помня себя, побежала к выходу. А он потерял равновесие и… Его душераздирающий вопль настиг меня уже на пороге, и я была благодарна всем богам, что глаза мои не стали свидетелями того, как он падал в эту бездонную дыру.

Лишь вырвавшись из его омерзительных лап, я впервые в жизни поняла, что значит свобода. Свобода! Свобода! Не только от этого ужасного дома-тюрьмы, который навеки будет напоминать мне о пережитом ужасе, но и от омерзительных объятий уродливого черного чудовища. Пока я живу, я буду с благоговением произносить Ваше имя — ведь своей свободой я обязана только Вам! Женщине необходимо выражать свою благодарность открыто, в противном случае эта ноша становится слишком тяжела для ее хрупких плеч. Я уже не сентиментальная девочка и хорошо знаю жизнь; я умею отличать добро от зла и знаю цену как любви, так и потерям. И потому прошу Вас: не стоит принимать мои тревоги и печали близко к сердцу. У меня (как было всегда до сих пор) достанет мужества одной пережить все случившееся. Но для этого я как можно скорее должна покинуть «Рощу Дианы». Ранним утром я уеду в город. К сожалению, через неделю я буду вынуждена вернуться, так как здесь меня ждут неотложные дела. Я надеюсь, что шум и суета Лондона и круговерть светской жизни заставят побледнеть (я не смею надеяться, что навсегда изгонят из моей памяти) ужасные картины вчерашнего вечера. Но лишь тогда, когда меня покинет бессонница и нервы успокоятся, я смогу спокойно вернуться под родной кров и с покорностью принять гнет ноши, которую мне теперь уже суждено нести до самой смерти.

Буду рада видеть Вас у себя по своем приезде. Или же раньше, если судьба будет благосклонна ко мне и Вы по какой-то счастливой для меня оказии окажетесь в ближайшие дни в Лондоне. Тогда Вы всегда меня найдете в отеле «Мэйфэр». В столь людном городе мы сможем хоть на время позабыть о том ужасе, что мы с Вами пережили, и хоть немного развеяться. До свидания. И еще раз спасибо за Вашу доброту и участие.

Арабелла Марч».

Адам был несколько смущен откровенными намеками, которыми пестрело это письмо, и решил не говорить о нем сэру Натаниэлю, пока еще раз все хорошенько не обдумает. И когда оба джентльмена встретились за завтраком, Адам, решив воздержаться от поспешных выводов, еще раз взвесил все известные ему факты, определил свое отношение к ним и наметил возможность различного их истолкования. В результате завтрак прошел в полном молчании. Но как только слуги удалились, сэр Натаниэль обернулся к Адаму и спросил:

— Я вижу, что-то случилось. И что тебе есть чем поделиться.

— Есть, сэр. Думаю, что лучше всего было бы рассказать вам все по порядку, начиная с того момента, когда мы расстались с вами вчера. Не возражаете?

И Адам подробнейшим образом стал излагать все события вчерашнего вечера. Он старался сухо излагать факты в той последовательности, как они происходили, по мере сил стараясь избегать какой бы то ни было личностной оценки происходившего. Особенно это касалось тех моментов, которые он сам еще толком не понимал. Поначалу сэр Натаниэль несколько раз хотел было перебить его возникавшими по мере рассказа вопросами, но, видя, что молодой человек излагает события кратко и емко, сдержался и выслушал его молча до самого конца, позволяя себе лишь взглядом или кивком выразить понимание или же согласие с очередным логическим выводом. Когда же Адам перешел к финальной, самой напряженной и трагической части своего рассказа, старый джентльмен застыл в глубокой задумчивости, из которой его не вывело даже предложение зачитать письмо леди Арабеллы. Прочитав вслух послание хозяйки «Рощи Дианы», Сэлтон сложил его, засунул в конверт и положил вновь в карман, как бы показывая этим, что ему больше нечего сказать. Старый дипломат извлек свой блокнот, сделал в нем пару заметок и лишь тогда заговорил.

— Ты прекрасный рассказчик, Адам. Ты отлично научился не подменять факты своим мнением о них, так что мы сможем вести наше обсуждение на равных. Я предлагаю тебе устроить небольшую мозговую атаку: будем оба задавать вопросы, по мере их возникновения, и вместе же пытаться на них ответить. Думаю, это приведет нас к некоторым весьма любопытным выводам.

— Тогда, возможно, вы и начнете, сэр? Я не сомневаюсь, что с вашим-то опытом вам будет легче пробраться сквозь туман загадочности, который окутывает некоторые детали этой истории.

— Смею надеяться, мальчик мой, смею надеяться. И для начала скажу, что леди Арабелла в своем письме не только дала свое истолкование событий, но еще кое о чем невольно проговорилась. Но, прежде чем я начну свои логические построения, позволь задать тебе еще пару вопросов. Адам, ты уверен в том, что леди Арабелла не привлекает тебя как женщина?

Молодой человек ответил сразу, без малейших колебаний и не опуская глаз:

— Сказать по правде, сэр, леди Арабелла обворожительна. И я почитал бы только за честь, если бы она снизошла до более близких отношений, но.… Говоря откровенно, только в пределах небольшого флирта. Но если вас интересует, насколько сильно я мог бы ей увлечься, то могу с твердостью ответить: «Ни насколько». И вы сразу же поймете, что я ни капельки не кривлю душой, как только я приведу вам кое-какой довод. Не говоря уже о прочих, тесно связанных с ней весьма неприглядных историях, о которых вы осведомлены лучше меня.

— Ну, послушаем твой довод. Пойдем от простого к сложному.

— Все очень просто, сэр. Я (и я полностью отвечаю за свои слова) люблю другую.

— Исчерпывающе. Ну что ж, в добрый путь. И как, можно тебя поздравить с успехом?

— Благодарю вас за добрые пожелания, сэр, однако с поздравлениями пока стоит повременить. Эта юная леди пока и не догадывается о моих к ней чувствах. Честно говоря, я и сам до сего момента не смел себе в этом признаться.

— Ну, надеюсь, Адам, что когда время придет, мне одному из первых будет позволено узнать имя пленившей тебя очаровательницы.

Молодой человек от души рассмеялся:

— Да что там долго тянуть! Сэр, я буду только рад разделить с вами свой секрет. Леди, которую я люблю и с которой мечтаю разделить счастье долгой совместной жизни, властительница моих снов и дум, — это Мими Уэтфорд!

— В таком случае, мой дорогой, мне не придется долго ждать момента, когда я смогу принести тебе поздравления. Это замечательная девушка. Никогда еще за всю свою долгую жизнь я не встречал столь сильного характера в столь кротком обличье. Поздравляю тебя от всего сердца. Ну что ж, будем считать, что на вопрос о твоих сердечных привязанностях ты ответил исчерпывающе.

— Да, сэр. А теперь позвольте и мне в свою очередь задать вопрос. Почему вы об этом спросили?

— Откровенность за откровенность. Я спросил тебя об этом только потому, что мы в своем расследовании подошли к той границе, где, не будь твое сердце так надежно занято, нам было бы не избежать щекотливых моментов. А возможно, и весьма болезненных для тебя.

— Да, но дело не только в том, что я люблю Мими. У меня есть веские причины считать леди Арабеллу ее врагом, — продолжал Адам. — А значит, и моим.

— Вот как?

— Да. Жестоким, безжалостным и неразборчивым в средствах врагом, который спит и видит как ее уничтожить.

Сэр Натаниэль поднялся и вышел, с особой тщательностью прикрыв дверь за собой.